Караванщики Анвила II

Глава V. Заварушка у корзинщика

Путь к стоянке бедуинов пролегал через северные ворота. Эфит сумел найти проводника из местных. Худой мужчина согласился довести их до нужного места за серебряник. От него ужасно разило нечистотами и алкоголем, а потому его отправили вперед на три десятка шагов. В поход вышли все, включая Джубала, который, к слову, отправился пешим, отставив верблюда у трактира на попечительство мальчишки-слуги.

Солнце нещадно пекло, но герои наполнили бурдюки и медленно опустошали их каждые десять минут, намереваясь пополнить запас воды у кочевников. Через два часа молчаливой ходьбы ветеран решил заговорить с новоиспеченным союзником.

– Слушай-ка, парень, а чего ты ютишься в душной комнате дуккана, когда у твоего дяди богатый и просторный дом?

В глазах Джубала промелькнула тревога, и он невольно вжал голову в плечи.

– Да-а-а, – медленно начал паренек, обдумывая каждое слово, – мы с ним не особенно-то близки…он дает работу, я ее выполняю…

– А чего тогда не отправился к нему за наградой? – лицо Эфита не выражало никаких эмоций, словно он вел обычную беседу, чтобы развеять обстановку.

Северянин шел на удалении, но хорошо слышал разговор. Он улыбался, ожидая, что малец вот-вот засыплется, и напарник выведет его на чистую воду. А тут может пригодиться и топор. К тому же, в пустыне нет стражи и лишних свидетелей. Да, паломник может заартачиться, но в конце концов, и он не железный.

– Ты же жаловался на отсутствие средств к существованию. Разве не разумно ли получить то, что уже заработал? – продолжал страж вольного города.

– Эта работа не оплачивалась, – Джубал отвел глаза в сторону, – я упустил яйцо, а значит устранил собственную ошибку. После такой оплошности дядя не хочет меня видеть…

– Вот как, хм… – Эфит скривил губы, изображая задумчивость. – Сколько же тебе тогда было? Зим десять?

Паренек тяжело выдохнул и сглотнул слюну.

– Четырнадцать… – голос дрогнул. – Раптору три зимы было, когда вы его того… – он покосился на нордварца идущего по пятам, помня, как тот таскал за спиной голову ящера.

– Твой дядя суровых нравов, раз заставил неокрепшего сопляка рыскать по пустыне в поисках закоренелого бандита, – ветеран не планировал убивать Джубала, скорее хотел поизмываться, вызвать тревогу.

Паренек почувствовал, как страх охватывает тело. Он понял, что история звучит не особенно убедительно и вот-вот будет раскрыта. Если нужно что-то стащить, проследить за кем-нибудь или скрытно устранить –это на раз два, а вот с фантазией у вора туго. Джубал сжал рукоять кинжала и пожалел, что оставил верблюда в городе.

Нордварец ускорил шаг и приближался. Железнобокий ждал, когда новый знакомый сделает опрометчивый шаг и выдаст себя. Тогда-то ему точно не поздоровится. Пускай Эфит и хочет его сначала допросить, но сломанные конечности в опросах не особо мешают.

Неопытный скорпион почти поддался панике, но проводник внезапно остановился и закричал, указывая пальцем в горизонт: «Мертвые! Мертвые идут!». Шалилун, шедший в конце колонны, заревел и бросился вперед, на ходу отбрасывая ножны. Северянин усмехнулся и последовал за товарищем, пробежал рядом с Джубалом и едва не толкнул того плечом.

Ослябя тоже хотел атаковать нежить, но Шахриет сжала его руку, и он с удивлением отметил, что это приятно. Да и вовсе, когда девушка вот так держит тебя, хочется покрепче сжать ее в объятьях. Конечно, обнимать Шахриет паломник не решился, но чуть вышел вперед, как бы загородив девушку плечом.

– Что у них с глазами? – Эразм всматривался в горизонт. У двоих глазницы горели сине-зеленым светом, а у третьего мертвеца лицо оказалось скрыто.

– Эт же… – паломник обомлел. Он хватал ртом воздух, пытаясь выдавить из себя слова. Знак Эсмей Ослябя узнал бы даже в Преисподней. – Не верю… – парень зажмурился и помотал головой.

– Да. Это Рыцари Меча, точнее то, что от них осталось.

– Но, милорд… – выпустив руку Шахриет, Ослябя бросился вперед.

Шалилун замахнулся мечом и рубанул мертвеца, на голове которого плотно сидел конусообразный шлем с забралом. Лезвие звякнуло и скользнуло вниз, разрубив кольчугу. Клинок увяз в плече. Противник не обратил на это внимания и продолжил двигаться. Орк не ожидал такого поворота и со страху выпустил оружие из рук. Мертвый рыцарь схватил его за плечи и потянул на себя. Шедшие следом раскрыли рты, обнажив желтые зубы, и нацелились на шею зеленоватого.

Подоспевший нордварец хлестким ударом топора вмял шлем в голову противника. Тело мгновенно обмякло и повалилось. Шалилун так и остался стоять, как вкопанный. Справиться с троицей неуклюжей нежити не составляло особого труда, и здоровяк прикончил оставшихся еще до того, как подоспел паломник.

Рухнув на колени перед телами, Ослябя принялся судорожно крестить себя и мертвых, истошно шепча молитвы. Зеленоватый медленно поднял меч и молча сел на горячий песок, устремив взгляд в небо.

– Глянь, может у них с собой есть какие бумаги? – Брюзгливый разглядывал тела на расстоянии.

Эфит вспомнил, что Тинтур предупреждала о шпионах ордена в Анвиле, но предпочел не сообщать об этом союзникам.

– Меня больше смущают их светящиеся глаза. Такое я видел впервые, – ветеран скрестил руки на груди.

– Увы, бумаг нет, – ответил Джубал, обыскав трупы.

– Нужно скорее двигаться дальше, – Эразм оглядел округу. – Не хочется в темноте набрести на орду восставших.

– Я должен похоронить рыцарей, – тихим голосом проронил паломник.

– Если ты надеешься спасти Гулю, то возиться с трупами не стоит, – ответил ветеран.

– Я должен хотя бы засыпать тела песком.

Переубедить Ослябю не смогли, но орк и Джубал вызвались помочь, и через час песок поглотил неупокоенных рыцарей. Проводник намеревался снять с них кольчуги, чтобы выгодно продать трофеи в городе, но паломник не позволил. Те, кто догадался, не стали озвучивать, что мужичок вернется и кольчуги обязательно снимет. Слишком дорогое имущество, чтобы просто так бросить его.

Оставшийся путь Ослябя был сам не свой. Он впервые увидел мертвых Рыцарей Меча. Тех, кто в его детском преставлении являли собой бесконечное мужество, силу, отвагу и добродетель. И теперь тела благородных воинов, несущих волю Светлой Девы, извратила и поглотила мерзкая темная магия, навеки пожрав души.

Сила ордена не вызывала сомнений. Даже необразованные и недалекие крестьяне знали, что как только Император Викториан решил отнять земли у ордена и Святой Церкви, началось выступление знати Эриндана, организованное церковниками. В конечном итоге Тамор потерял очередную богатую провинцию, Викториан – ногу, а Церковь и Рыцари Меча вернули утраченное даже на территории Империи. Практически невозможно представить, что те, кто переломил волю Императора Тамора, теперь гнили в пустыне, как обычные бродяги, обреченные на вечные муки в обителях темных богов.

Шахриет пыталась отвлечь паренька, но он грубо от нее отмахнулся, чем не преминул воспользоваться Джубал. Скорпион льстиво охаживал девушку комплиментами и рассказывал истории о дамах в дорогих шелках и золоте, недвусмысленно намекая на то, что будь у него такая красавица, как Шахриет, то он разбился бы в лепешку, но обеспечил любимую богатствами и беззаботной жизнью. Казалось, что это вызывало у нее только любезную улыбку, но Шахриет оглядела мужской дорожный костюм, являвшейся единственной ее одеждой, и глянула на Ослябю.

Ее чувства, нежные и ранимые, те самые, которые девица испытывает самый первый раз к мужчине, разгорались, будто угли, раздуваемые ветром. Но он их совершенно не ценил. Трупы в некогда белых накидках интересовали Ослябю сильнее, чем наивная, но преданная любовь Шахриет. Это ранило. Что же думает юная и неопытная девушка в такой ситуации? Ей начинает казаться, что с ней что-то не так.

На закате группа достигла искомую стоянку. Восемь глиняных строений виднелись на горизонте. Территорию обнесли невысоким забором, защищавшим от случайно забредавшей нежити. За дувалом свободно ходили верблюды, ожидавшие корма и воды. Издалека стоянка бедуинов казалась безлюдной, но герои отыскали запертые ворота. Джубал ловко перемахнул через забор и открыл засов, впуская остальных.

Вдоль дувала на стойках располагались копья, которыми дозорные могли колоть живых мертвецов, но стажа и наблюдатели отсутствовали. Недалеко от ворот, у крайней хижины, кочевник плел корзины, складывая их рядышком. Он не выглядел как-то примечательно. Бежевые одежды, сухие загорелые руки и такое же иссушенное лицо. Издалека его вполне можно было спутать с проводником, что привел Караванщиков к стоянке. Корзинщик бегло оглядел прибывших и продолжил ремесло.

– М-м-м… – Эразм брезгливо осмотрел лачуги. – Если они тут что-то покупают для продажи, то неудивительно, что город похож на задницу огра.

– Тут по всюду росли травы и злаки, – проводник растеряно направился к корзинщику.

– Теперь тут даже верблюдам жрать нечего, – Брюзгливый заметил деревянную лавку у ворот и присел, вытянув ноги. – А я еще надеялся найти тут теплую постель и ужин. Видимо, придется по темноте тащиться обратно.

– Что стало со стоянкой? – проводник обратился к местному.

Тот медленно поднял на него глаза.

– Немой что ли? – Эфит внимательно осматривал следы на песке.

Джубал набрал пучок иссушенной травы и с помощью кресала и кремния высек искру. Подкурив косячок с болотником, забрался на забор и, закатив глаза, закурил. Остальные, за исключением Осляби, ожидали ответа корзинщика. Паломник же оперся спиной о стенку дувала и сел, уставившись в песок. Он совершенно потерял интерес к происходящему.

– Никого больше нет, – ответил местный. – И вам тут делать нечего. Уходите.

– С радостью! – раздраженно выкрикнул волшебник. – Это место не вызывает ничего, кроме отвращения и тоски. А потому давай-ка, скажи нам, где дочь торговки… э-э… как там ее?

– Джабры, – напомнил скорпион, выпустив из легких пахучий дым. – Где Гуля, мастер?

– Не понимаю о ком вы.

– Она несколько дней назад должна была посетить это место, чтобы закупить припасы для лавки матери, – вмешался ветеран.

– Нет, – неторопливо ответил корзинщик, – никто сюда не приезжал. И тут не было дочерей торговок, а теперь уходите и вы.

– А чего это ты нас гонишь? – Эфит пронзил ремесленника подозрительным взглядом. – Не похоже, чтобы ты страдал от переизбытка общения.

– Мне нечего вам предложить, а вам нечего тут делать, – он снова уставился в корзину.

– Тогда мы сначала осмотримся.

– Тут не на что смотреть, – местный молниеносно перевел взгляд на стража вольного города, – двери заколочены, дома пустые.

– Хорошо. Мы наполним бурдюки и уйдем.

Верблюды паслись рядом с колодцем. Животные хотели пить и ожидали у единственного источника воды. Находился он слева от ворот, за одной из хижин.

Ветеран взял с собой Варвара. Они набрали ведро воды, и верблюды тут же устремились к ним. Этого Эфит и добивался. Черное пятно на глазу оказалось только у одной верблюдихи, более того – остальные вовсе самцы. Железнобокий кивнул товарищу и остался у колодца. Ветеран же подошел к союзникам у ворот. Проводник, потрясенный запустением стоянки, направился к дальней хижине, которая раньше служила дукканом.

– Корзинщик врет, – Эфит сел на скамью рядом с Эразмом, – девчонка точно приезжала сюда, там ее верблюдиха. Возможно, она еще тут, в одной из лачуг.

Ослябя, погруженный в болото собственных мыслей, уловил последнюю фразу и поднял взгляд. Он увидел плетущего корзины и обомлел. От него исходила черная волна злобы. Безжалостная, смердящая и ледяная. Больше не требовалось никаких слов и расследований. Паломник почувствовал, что в этом месте происходит что-то страшное. Парень выпрямился и меч выскользнул из ножен.

Как и предполагал Эфит, лачуги не пустовали. Корзинщик резво вскочил и скрылся за дверью ближайшего дома. Еще шесть дверей распахнулись и из них выбежали люди. Обнаженные лезвия кривых мечей блестели на солнце. Их одежды не отличались от одеяний бедуинов. Оранжевые, белые и коричневые кандуры, укрытые шерстяными плащами.

Четверо налетели на нордварца. Верблюды шарахнулись в стороны, а Варвар улыбался, ожидая противников. Шалилун и Ослябя рванули вперед. Опытный Эфит держался поодаль, ожидая нападавших. Ветеран чувствовал, что сила пламени наполняет тело, а потому приготовил свиток. Эразм даже не встал с лавочки, но незаметно для окружающих наложил на паломника «магический доспех».

Желтый пергамент взмыл в воздух и тут же вспыхнул. Пепел осыпал самодовольное лицо. Два кочевника, приближающихся к героям взялись пламенем, словно кто-то обдал их лампадным маслом. Крики невыносимых страданий окрестили округу. Тела заметались в смертельном танце, но остальные нападавшие не обратили на это никакого внимания, продолжив стремительное наступление.

Тяжелый удар встретил одного из бедуинов. Паломник рубанул со всей силы, подняв меч над головой. Враг выставил лезвие скимитара для защиты, но оно не могло остановить пробивающий удар тяжелого таморского меча. Клинок разрубил голову, и первая кровь окропила песок.

Сражение с несколькими противниками всегда имело мало шансов на успех. Что же говорить о Ослябе, который толком не владел мечом. Тем не менее боевой дух иногда решал исход битв. Паломник, переживший трагедию, теперь воодушевился, ведь Эсмей снова преподнесла озарение. Второй кочевник смог отразить боковой удар, но парень тут же вскинул лезвие к верху и острием спорол незащищенный живот противника. При этом третий зашел сзади и приготовился поразить бедра паломника. В этот самый момент копье вонзилось в горло врага. Довольный Джубал стоял на дувале и с ухмылкой поклонился удивленному Ослябе. Ухватившись за другое древко, скорпион высматривал новую жертву.

Ярость охватила орка. С живыми он чувствовал себя более уверенно и восхваляя Горга смело ринулся в атаку. Ударом ноги он сбил несущегося на него кочевника. Послышался треск сломанных ребер. Упавший скорчился от боли и вряд ли бы смог скоро подняться, но зеленоватый прикончил его, вонзив лезвие двуручного меча точно в сердце. С легкостью выхватил клинок из груди поверженного и отрубил голову ближайшему врагу, после чего воздел оружие в небо, и заревел. Его глаза налились кровью, а слюна капала изо рта, словно у бешенного пса.

Караванщики уверенно противостояли внезапной атаке, Эразм даже зевал сидя на лавочке. Не повезло проводнику. Отойдя далеко от группы, он оказался в самом центре стоянки и пытался скрыться за хижинами, но один из бедуинов настиг его и перерезал горло кинжалом. Мужчина осел на песок, зажимая рану ладонями. Кровь обильно окропляла одежды. Проводник продержался минуту, а после взгляд его угас, и предсмертные хрипы затихли.

Четыре ловких и быстрых воина запросто сбили спесь с северянина. Он спасался только длиной рук и рукоятью топора. Кочевники кружили, намереваясь зайти с тыла и флангов, и делали резкие выпады. Варвар махал могучим топором перед собой и вынужденно отступал. Ему не хватало скорости. Постепенно его оттеснили к дувалу, и нордварец почувствовал, как край глиняного забора уперся в поясницу. Один из кочевников тут же перемахнул препятствие и приготовился для броска в область шеи, но здоровяк нащупал левой рукой копье, стоявшее на стойке. Его длины как раз хватило, чтобы достать бедуина. Стальной стержень пронзил глаз, застряв в черепе.

Варвар отпустил древко, но тут же получил порез в области правого бедра. Противник целил в артерию, но промахнулся. Нордварец поймал его на обратном движении и размозжил голову боковым взмахом. Теперь уже кочевники попятились. Сменив тактику, они ожидали ошибок здоровяка в атаке. Преимущество в скорости все еще оставалось за ними, а северянин уставал.

Кровавое безумие вновь овладело хаотичной душой орка. Он месил мечом тела поверженных и истошно орал. Это забавляло Джубала, и он, прекратив метать копья, закатывался смехом, стоя на заборе. Шахриет в ужасе прижалась к плечу волшебника и закрыла лицо. Эфит тоже остолбенел, ведь еще не ведал о истериках, которые охватывали зеленоватого в минуты воинских побед. Его пьянило чувство превосходства, хотя Эразм вполне справедливо полагал, что у Шалилуна просто проблемы с головой, а потому поспешил погрузить его в ступор. Орк так и остался стоять с занесённым над головой мечом и ужасной гримасой безумца, пребывающего в блаженном истерическом экстазе.

Брюзгливый внезапно почувствовал за спиной знакомый поток некротической энергии и тревожно обернулся. Джубал все еще потешался над зеленоватым и совершенно не понимал, что за вещь он забрал у умирающего Калдора. Да, он получил задание на сердце Кадира Блудного, но дополнительно искал черный камень, по отдельному поручению командира. Только не ведал, что это за силы у этой неказистой вещицы.

Мертвые восстали. Те, чьи головы не повредили приключенцы, поднимались, чтобы вступить в последнюю схватку. Заметив это, выжившие кочевники отступили в лачуги. Варвар как раз прикончил двоих и разбил им головы. Клацая челюстью, к нему подобрался бывший проводник, но получил тяжелый удар, который располовинил тело до живота. С остальными поочередно расправился Эфит. Некротическая аура оказалась слабой и не подавляла его силы. Он так увлекся, что совершенно позабыл про перевязь со свитками на груди.

– Не может этого быть! – Эразм сделал изумленное лицо. – Сила свитков настолько сильна, что они не требуют прочтения?! Что за великий волшебник написал их? Чувствую, за такое карлик из гильдии Раскоса выложит круглую сумму.

По телу ветерана пробежала дрожь.

– Хватит ломать комедию, – Брюзгливый продолжал сидеть на скамье, поглаживая девушку по плечу. – Если ты думал, что сможешь обдурить меня пустой бумажкой, то ты глупее, чем тот зеленый псих.

– Что ты знаешь, колдун? – страж медленно повернулся, развернув ладони к волшебнику.

– Если надеешься поджарить мой костлявый зад, то можешь рискнуть, – надменная улыбка возникла на старческом лице. – Хотя не думаю, что ты настолько туп, чтобы пробовать тягаться с опытным магом детскими искорками, которые легко прикончат тебя самого, если перенапряжешься нечаянно.

– О чем вы? – Ослябя уставился на Эфита, держа в руке окровавленный меч.

– Да ты глянь на него, – Брюзгливый кивнул на ветерана, – эти его пурпурные одёжи дымятся, словно там коптильня.

Из-под ткани и кожаного нагрудника валил черный дым. Забывшись в боевом угаре, страж вольного города совершенно перестал себя контролировать. Сказывалась привычка. Когда случались серьезные стычки во время службы, ему не приходилось скрываться. Товарищи и командиры прекрасно знали о природе Эфита, и даже ценили ее. Хотя это и являлось помехой в продвижении по службе. Никто не желал, чтобы обладающий элементальной силой получал власть, особенно Алмазные Властители.

Беседу прервали крики северянина. Он подбежал к ближайшей лачуге с тыльной стороны. Небольшие узкие оконца, похожие на бойницы, оказались открыты. Кочевники не делали крупных окон, опасаясь песчаных бурь. Здоровяк заглянул внутрь дома, прильнув к отверстию и едва успел отскочить. Острие копья вылетело наружу, оставив на выбритом виске свежий кровоподтек. Такая наглость вывела бы из себя кого хочешь. Он оббежал строение и со всего маха влетел в запертую дверь плечом. Она ввалилась внутрь вместе с рамой. Через тридцать секунд в песок вылетела отрубленная голова, окропляя алыми каплями округу. Следом за ней и злополучное копье.

Джубал спрыгнул с забора и направился к хижине, в которой скрывался корзинщик. Эфит поглядел ему в след, но решил помочь северянину, а потому поспешил к следующей лачуге, двери которой подлежали разрушению. Ослябя же, недоумевая, крутил головой.

– Эй, уважаемый, – юный скорпион постучался, – там вашим головы рубят. Слышишь? – в этот момент Варвар как раз устранил очередное препятствие, и они с ветераном вошли внутрь. – Давай-ка выходи и будешь жить. Только без оружия и глупостей, – паренек вынул из-за пояса кинжал и спрятал его в рукаве. После оглядел стену хижины, ловко и бесшумно взобрался по ней на крышу, и притаился над дверью.

Корзинщик не собирался сдаваться, но скорпион этого и не ждал. Когда противник выскочил, чтобы дать последний бой, Джубал прыгнул сверху. Кинжал пронзил руку, держащую меч, а колени надежно пригвоздили мужчину к земле.

Сопротивление бедуинов оказалось сломлено. Эфит и Варвар подходили к пленному, которого паренек надежно связал. Рана на плече кровоточила, но корзинщик отрешенно глядел в сторону, не обращая внимания на окружающих. Орк пришел в себя и с глупым видом таращился по сторонам. Шахриет решила осмотреться и прохаживалась между трупов. Эразм продолжал скучать на скамейке, а Ослябя перевернул на спину корзинщика.

– Говори, злодей, где Гуля? – паломник угрожающе навис над пленником. – Что вы сделали с бедной девочкой?

– Ха-ха, – злобный смешок послышался в ответ. – Гуля… тебя волнует глупая девица, чья жизнь лишь пылинка в океане песка. Скоро вся пустыня преобразиться, а за ней и весь мир! – стеклянные глаза заблестели. – Но ты печешься лишь о никчемной душе. Именно поэтому вас ждет поражение! Да! Ваши жизни, как и ее, послужат становлению истинного порядка!

Нордварец нахмурился и саданул пленника носком сапога в живот. Его истеричный монолог захлебнулся, и он истошно закашлял, содрогаясь всем телом. Ослябю это совершенно не смутило.

– Еще раз спрашиваю, мерзавец, где девушка?!

– Да давайте отрубим ему ногу, – предложил Варвар, – в Нордваре это вполне действенный метод. Особенно хорошо действует на орков, они мастаки терпеть пытки, а вот отсеченные конечности с легкостью развязывают языки.

Сомнения в таком способе ведения допроса все же останавливали паломника, но злобный смех исказил лицо пленного. Внезапно открылась дверь последней и самой крупной хижины. Эту лачугу оставили неосмотренной, полагая, что раз никто не выходил оттуда ранее, значит дом пустует. Два воина, обнажив клинки, бросились на Шахриет, подошедшую слишком близко. Никто из героев не успевал к ней на помощь.

– Вот и первая жертва! – истошно закричал корзинщик. – А-ха-ха-ха!

– Н-е-е-т!!! – крик полный отчаяния вырвался из горла Осляби.

Эразм поздно сообразил в чем дело. Испуг пронзил отрешенные от места битвы мысли и спутал их. В голове не возникло ни одного подходящего заклинания. Он только и успел подняться со скамьи, и беспомощно вскинуть руку.

Сознание девушки, когда она увидела оскалившиеся лица, несущихся на нее кочевников, исказилось. Шахриет увидела этих двоих, охваченных сине-зеленым пламенем. Вместе с этим, она почувствовала, что имеет власть. Нечто похожее пришло к ней во время битвы с бандой Пустынных скорпионов. Что-то неведомое подтолкнуло ее, овладело ее телом и атаковало. Мощная энергия прошла через жилы, взбурлила кровь. Девушка ощущала, что может управлять частью этой неизведанной, но приятной силы. В голове возникли слова заклинания.

Это заняло всего мгновение, но ей показалось, что время остановилось. Шахриет вскинула руки и с губ сорвалась незнакомая ей ранее фраза, на совершенно неизвестном языке. Воины вдруг повалились в песок, подняв пыль. Выпустив из рук мечи, кочевники ползли к ногам девушки. Заклинание получилось настолько сильным, что они не пыталась сопротивляться. Невообразимая волна похоти с головой накрыла мужчин. Все в этом мире потеряло какой-либо смысл. Только изящные ножки, закутанные в грубую ткань мужских штанов, магнитили, словно долгожданный глоток воды заблудившихся в беспощадной пустыне.

Они не смели дотронуться до них огрубевшими пыльными руками, лишь робко покрывали щиколотки поцелуями. С надеждой и безграничной преданностью поглядывали на госпожу, моля ее снизойти хотя бы до улыбки.

Караванщики опешили. Встали как вкопанные, повернувшись спиной к корзинщику. Он и сам не ожидал такого исхода, но пришел в себя раньше. В полах рубахи он прятал небольшой острый ножик. Срезав одним движением путы, пленник вскочил и уверенно вспорол горло паломнику, придержав его шлем. С довольной ухмылкой он отступил на несколько шагов, приготовившись отражать нападения других и дорого продать собственную жизнь.

Конечно приключенцы мгновенно вышли из оцепенения. В их числе и Ослябя. Его горло оказалось невредимо. Пленник не мог поверить собственным глазам. Эти непонятно откуда взявшиеся герои перебили всех его подельников. Какая-то девчонка уложила двоих крупных воинов в песок, заставив целовать ноги. Да тут еще и какой-то блаженный паренек с каменной кожей. Ладонь сама разжалась от изумления и отчаяния, нож упал к ногам.

Отчаяние охватило и паломника. Слишком много событий свалилось на него этим днем. Невозможно представить, что наисветлейших рыцарей постигла смерть в богопротивной пустыне, да еще и их души навечно обречены на муки и забвение. Мерзкие бандиты похитили и, скорее всего, убили невинную дочь торговки. А тут еще и Шахриет снова использует черную магию, сама суть которой противоречит всем устоям фундаментальных убеждений. В добавок ко всему, благодаря собственной невнимательности, неотесанности и расхлябанности, он получает удар со спины. И если бы не магия заботливого и мудрого дедушки, то миссия, возложенная Светлой Девой, окончилась бы, не успев начаться.

Впервые злость охватила Ослябю. Он злился на себя, злился на Шахриет, злился на проклятые пески Сулифы, и решение возникло само собой. Сделав два шага, он нагнулся и вложил в удар всю силу. Меч с легкостью рассек незащищенную плоть и перерубил бедренную кость. Кровь потоком хлынула, и песок тут же окрасился алым. Корзинщик опрокинулся на спину и закричал, судорожно хватаясь за культю. Паломник безжалостно нажал ему на грудь подошвой сапога.

– Говори, где девушка, иначе я отниму и вторую ногу, – решительный взгляд не позволял усомниться в этих словах.

– Т-т-т-а-м… – пленник дрожащей рукой указал направление.

Парень оставил раненного и молча направился к бывшему дуккану.

– Ого, вот это я понимаю преображение! – воскликнул Эфит, провожая паломника глазами. – Мальчик становится мужчиной.

– Долго вы собираетесь возиться? – Эразм направился к Шахриет, но орк опередил его.

Шалилун подскочил к копошившимся в пыли бедуинам и хладнокровно прикончил их уколами в спину. Ослябя слышал его победные выкрики, но не обращал внимания. Эти вероломные люди, недостойны того, чтобы он тратил на них переживания, когда невинное создание в опасности. Теперь паломник понял, что часто приходится выбирать из двух зол меньшее. Парень подумал о том, как хорошо бы не делать выбор вовсе, но при таком раскладе зло может восторжествовать в обоих случаях, а так у него есть шанс сделать хоть какое-то добро. Жизни бандитов в обмен на жизнь девушки – достойный выбор.

– А это… – Джубал присел на корточки перед раненым. – Чего будем с этим делать? – он кивнул в сторону корчившегося на песке корзинщика.

– Ничего, – северянин пожал плечами, – через пару минут вытечет и дело с концом.

Эфит предпочел не отвечать и пошел в след за Ослябей. Он все еще надеялся, что волшебник не разгадал его тайну. Конечно, он раскусил, что свитки лишь ширма, но понять природу магический силы не так просто, а даже если удастся, раскрыть тайну происхождения под силу не каждому.

Двери в дуккан оказались не заперты. Паломник осторожно отодвинул дверь лезвием меча и глянул внутрь. Свет из маленьких окошек освещал дальнюю стену помещения. Оно пустовало. Трактирчик и в лучшие времена не был богат на мебель. Тут имелась лишь пара столов и несколько тюфяков для тех, кому не посчастливилось ночевать на стоянке. Сейчас же все убранство, словно хлам, свалили в углу.

– Как ты себя чувствуешь? – Брюзгливый, как можно мягче, обратился к Шахриет за спиной Осляби.

– Все хорошо, дедушка, – она улыбнулась.

– Раньше ты теряла сознание. А сейчас довольная, как крестьянская баба на ярмарке.

– А-а-а-а!!! Слава Горгу! – Шалилун ревел, заглушая голос девушки. Орк снова принялся уродовать тела поверженных.

Эразм нахмурился, пытаясь разобрать ответы и, не отводя глаз от лица ученицы, небрежно махнул рукой. Зеленоватый вновь онемел и застыл. Ветеран равнодушно прошел мимо Шалилуна.

– Сейчас все иначе, – продолжала Шахриет, – я почувствовала силу. Ты объяснял, что магия вокруг, но у меня она внутри… Словно что-то питает мое тело, а мне нужно лишь уловить этот поток. Кажется, я смогла. Все, как ты учил.

– Хм… – волшебник пригладил бороду.

– Что там с Гулей? – Эфит прервал беседу и вошел внутрь вслед за паломником.

– Ничего нет, – Ослябя обессиленно сполз по стене на пол.

– Э-э-э, – страж выглянул на улицу, – наш информатор уже преставился… Второй раз не спросишь.

– Вы там закончили? – Эразм вошел в двери, Эфиту пришлось посторониться. Напустив на себя вид полного безразличия, маг осмотрел пространство. – Что там в углу?

– Дык хлам какой-то, – тихонько пролепетал паломник.

– Вижу, что хлам, а ты среди него смотрел?

– Ну… нет… – взгляд парнишки снова оживился.

– Тогда займитесь этим, а я пока осмотрюсь, – Брюзгливый кивнул ветерану, но тот и без указаний направился к куче сваленной мебели.

Лорд Пифарей надеялся, что в этом месте сможет найти ответы или хотя бы какие-то зацепки о пропаже столяра. Мать знала, куда направилась Гуля, а это вполне могло навести на нужную ниточку. Пока союзники переворачивали мебель, маг осмотрел дорожные мешки, валявшиеся тут же вдоль стены. Ничего интересного не нашлось, только грязная одежда и походное барахло.

Зато Ослябя нашел пыльный вышарканный ковер. Он лежал на полу под хламом. С досадой паломник схватил его за край и швырнул в стену. В маленьком и душном помещении поднялась пыль. Приключенцы закашлялись, но наружу не вышли. В деревянном полу отчетливо виднелись очертания крышки люка.

Герои переглянулись, и паломник, подцепив крышку лезвием меча, тихонько поднял ее и заглянул в чернеющую дыру.

– Темновато…

– Если вспомнил историю из Прудов, то иди расскажи ее полоумному орку, – тихо бросил Эразм и тоже заглянул вниз.

Паренек насупился. Он действительно вспомнил случай в хлеву, но не собирался рассказывать, понимая, что ситуация не располагает.

– Если там и нет засады то, как только начнем спускаться с источником света, нас сразу заметят, – вмешался Эфит. – Проход кажется узкий. Одним копьем можно остановить и прикончить пару десятков человек. А потом их трупы завалят выход и вообще не пройдешь.

– Я спущусь без света, – Джубал улыбался, стоя посреди комнаты.

Ветеран напрягся. Он не услышал, как паренек вошел внутрь, учитывая, что находящиеся у люка говорили вполголоса, настороженно прислушиваясь ко звукам внизу.

Скорпион юркнул к люку и резво спустился по лестнице, зажав в зубах кинжал. Союзники остались наверху, ожидая новостей. Джубал отлично видел в темноте. Ночное зрение, как обязательный атрибут хищника, досталось ему от отца.

Коридор уходил в сторону стоянки. Джубал почувствовал приятную прохладу и пробежал до его конца. Он вел в просторную темную комнату. Глиняные стены, потолок и пол. В углу, на каменном постаменте, догорало несколько свечей. Они окружали рисунок из песка. Песчинки вырисовывали человеческий лик, но жуткий, искаженный в гримасе боли и страдания. Над ним что-то шептал человек в черной рясе, приложив ладони к лицу.

Пляшущие по стенам огоньки слепили, а потому Джубал не мог рассмотреть комнату целиком, но заметил вдоль стены, за спиной незнакомца, какое-то движение. Скорпион осмотрел пол и убедился, что ничего не попадет под ноги. Зубы выпустили кинжал в левую руку, а правая нащупала второй. Подобравшись к стене, паренек замешкался. Три десятка обнаженных тел молча покачивались, упираясь лбами в твердую глину. Они словно находились в трансе. Караванщик прислушался к речам человека в рясе.

– Пожрать… умертвить… жизнь в не жизни… – повторял шепотом незнакомец. – Боль… очищает… отпускает…

Джубал осторожно подкрался сзади. Перекрестный удар кинжалами в горло, и противник не проронил бы ни звука, только прохрипел бы предсмертную песню. Паренек медленно развел руки и, случайно бросив взгляд через плечо шепчущего, заметил девушку. Ее приковали к каменным глыбам, которые сложили друг на друга в виде стены. Во рту несчастной виднелся деревянный кляп, который туго стягивал щеки кожаным шнурком. Она не могла говорить и тихонько постанывала от ужаса и осознания скорой и страшной смерти. Только цепи удерживали обмякшее тело вертикально.

Скорпион заколебался. Убить чернорясника, но стоящие у стен могли выйти из транса, тогда он точно не успеет спасти Гулю, а то и себя. В руках шепчущего возник нож с черной рукоятью, инкрустированной серебряными черепами. Времени на раздумья не оставалось. Лезвия кинжалов пронзили горло врага. Теплые алые струйки брызнули в стороны.

Джубал придержал тело, оглядываясь за спину. Он медленно и изящно уложил хрипящего на пол, будто укладывал на перину нежную любовницу. Грациозность паренек тоже унаследовал от отца, как и чувствительность к солнцу, хотя и намного притупленную.

Под глубоким капюшоном скрывалась женщина. Морщины густо покрывали ее бледное лицо, а на голом черепе виднелись неизвестные пареньку письмена, набитые черной тушью. Любопытство, конечно, подмывало получше всмотреться в символы, но стоящие у стены открыли глаза. Глина перед лицами озарилась сине-зеленым светом.

Привычным движением скорпион срезал с пояса убитой кошелек с монетами и нащупал ключ, висевший на кольце. Через секунду он уже отпирал кандалы. Мертвые повернулись и устремились к живым.

Наверху услышали знакомый рык нежити, и Ослябя дернулся к лестнице, но Эфит с трудом его удержал.

– Пусти! – орал паломник.

– Он либо бежит к нам, либо уже мертв! – ветеран, напряг все силы, но сумел оттолкнуть парня от края. Конечно его мало интересовала судьба Осляби, скорее страшил Джубал. Кто знает, что задумал этот мерзавец. Если он так легко подкрадывается к бывшим начеку людям, то что ему стоит умертвить спящих. Пусть уж лучше его прикончат мертвяки, а потом уже разберемся с тайнами.

Тем временем Джубал, стоя на постаменте, пнул в лоб подступившего к нему мертвеца. Труп сделал два шага назад и повалился на отстающих, на пару секунд задержав их. Этого времени хватило. Взвалив на плечи Гулю, которая, как на зло, потеряла сознание, скорпион спрыгнул на пол. Колени предательски подкосились, но парень устоял. Ходячие мертвецы повернулись, а караванщик уже бежал по коридору.

– Скоре-е-е! – послышался голос снизу.

Ослябя оттолкнул Эфита и шагнул в темноту, о чем пожалел. Высота оказалось больше, чем он прикидывал. Ноги пронзила боль. Позвоночник, на который и так давили кольчуга и шлем, отозвался болевым спазмом в области поясницы. К большой удаче кости и сухожилия выдержали. Паломник присел, стиснув зубы от резкой боли. Он выхватил меч и с ужасом обнаружил, что его длина не позволяла размахивать им в коридоре.

От идеи сражения пришлось отказаться, но скорпион и не собирался принимать бой. Спихнув девчонку более мускулистому союзнику, он спешно погнал его наверх, а сам юркнул обратно в темноту. Ослябя глянул ему в след и медленно пополз, прижимаясь к лестнице, так как одна рука удерживала на плече Гулю.

Джубал выигрывал время. Вдвоем, да еще и с тяжелой ношей они не успели бы подняться на безопасное расстояние. Кого-то могли ухватить за ногу и стащить вниз. Пришлось встретить нежить в середине узкого коридора и сделать несколько выпадов. Три мертвяка, упавшие после уколов кинжала, перегородили дорогу остальным. Напиравшие сзади спотыкались и падали, на них сверху налетали другие.

Ноги сковывала боль от ушиба, кольчуга давила вниз и стесняла и без того неловкие движения, а девушка так и норовила соскользнуть и улететь. Ослябя почувствовал, что не доползет. Из люка падал слабый свет. «Закат» – мелькнуло в голове. Вдруг показалась оскалившаяся голова Шалилуна. С его клыков капала слюна, ведь он висел вниз головой. Орк зацепил толстыми пальцами тело девушки и улетел обратно. Паломник обомлел и чуть не свалился. Снизу подталкивал Джубал, а под ним, воздев руки вверх, рычали мертвецы, озаряя коридор жутким сине-зеленым заревом.