Капитан-командор

Глава 3 Каролина Сбежал негр…

Кто-то сильно щекотал щеку. Вот перестал. Потом — чуть погодя — опять! Еще сильнее.

Фыркнув, Громов проснулся и, распахнув глаза, сдул щекотную травинку, щурясь от бьющего прямо в глаза солнца.

— Доброе утро, милый, — сонным голосом произнесли за спиной. — Чего это мы в траве-то уснули? В каком-нибудь баре перепились? О, святая дева — ничего же не помню! — Бьянка поднялась на ноги, старательно отряхивая прилипшие к джинсам и блузке листья и пожухлую от солнца траву. — А вроде мы куда-то ехали… На ночь-то глядя. Интересно, а Лина с Майком где?

— Вот именно — где?!

Застонав, Андрей уселся в траве, скрестив ноги и обхватив руками голову, вспомнил до мелочей вчерашний вечер — или сегодняшнюю ночь? Как внезапно погас свет, как поехали на «Плимуте» к шоссе, посмотреть на колонну автомобилей… Как расспросили случайного мужичка, и тот им наговорил тако-ое! Третья мировая война, ядерная война началась! Полмира исчезло, превратившись в груду радиоактивных развалин и дымящийся пепел! Громов поначалу не поверил, но потом в ночном небе вдруг вспыхнуло сто тысяч солнц. Ядерный взрыв! И… ничего… И — вот здесь они с Бьянкой — вот здесь, и, похоже, что живы, а вот где Майк и Лина? Где все, кто ехал в ту ночь по шоссе на Бамберг и дальше — к морю, стараясь сбежать из Эйкена, подальше от завода по производству начинки для водородных бомб. Какой-нибудь обогащенный уран, плутоний, тритий… Его, этот завод, и накрыла советская ракета с ядерным зарядом! А заодно — испепелила и обезумевших от предчувствия огромного несчастья людей. Беженцев…

Черт! Черт! Черт!

А не привиделось ли все это? Ведь они-то с Бьянкой — живы и невредимы. И мир вокруг — солнечный, напоенный чудесным запахом трав — вовсе не напоминал выжженную атомным взрывом пустыню! Ну конечно, не напоминал. Ничуть!

— Хорошо как! — подойдя, юная баронесса обняла молодого человека за плечи. — Ах, как хорошо.

И, главное, голова не болит… и из носа кровь не идет, значит — не облучились. А, может, и не было никакого взрыва? Да и не могло быть! Никак не могло. Да, 27 октября 1962 года мир стоял на грани ядерной войны, Громов, как историк, хорошо знал это, как и то, что у Хрущева и Кеннеди все же хватило ума послать на три буквы свое военное лобби и прийти к соглашению. Может быть, именно это и стало причиной убийства Кеннеди? И — отставки Хрущева?

Впрочем, что гадать — Третья мировая война все же не случилась, не было ее. Не бы-ло! А что же тогда было? Вот именно этой ночью.

— Милая, ты не помнишь, куда мы вечером ездили?

— К дороге, на машины смотреть, — девушка пожала плечами. — Ты не помнишь, что ль?

— Да помню, — покусал губу Андрей. — Посмотрели, а дальше что?

— Дальше с мужчиной каким-то беседовали, он из старой колымаги вылез.

— Из чего?

— Ну так Лина его авто обозвала. Еще смеялась.

— Мужчину и я помню. А потом? Что потом-то было?

— Что потом? — баронесса насмешливо сверкнула синими, как море, глазами и вдруг сникла. — Ой… не помню.

— И я не помню, милая. Вот то-то и оно.

— Наверное, мы в какую-нибудь таверну заехали, — несмело предположила Бьянка. — И там, как тут принято говорить — набрались.

— Тогда б голова раскалывалась! И у меня, и у тебя, милая.

Девушка неожиданно рассмеялась и, щелкнув любимого по носу, наставительно заметила:

— От хорошего виски голова никогда не болит! Сколько бы ни выпито.

— Ого! — изумился Громов. — Это кто ж тебе такое сказал? Лина?

— Лина… и Майк, — девчонка согласно кивнула и вновь встрепенулась. — Так мы идем их искать или нет?

— Идем, конечно!

Хохотнув, Андрей обнял Бьянку за талию, поцеловал… Девушка сразу отозвалась, поначалу — слабо, а потом — все сильней и сильней, так, что молодой человек напрочь забыл о том, что только что собирался куда-то идти, кого-то искать… Нашел уже! Горячие губы, томный взгляд синих глаз, влекущих, зовущих, тянущих в самый глубокий омут…

Не выпуская друг друга из объятий, влюбленные опустились на колени в траву, Андрей медленно расстегнул на баронессе блузку, погладил упругий животик, поласкал грудь, тяжело вздымающуюся, упругую и такую нежную, что ее просто невозможно было не поцеловать. Накрыв губами сосок, Громов привлек девушку к себе, чувствуя, как ласковые руки ее стягивают с него рубашку… И снова их губы слились, сорванные джинсы полетели в траву, заколыхалось небо…

— Как жаворонок красиво поет! А?

— Красиво, — погладив любимого по груди, мягко улыбнулась Бьянка. — Только это не жаворонок, а малиновка. А вот, слышишь, пеночка… А вон там, за кустиками — коростель, тут болота кругом, а он влагу любит.

— Расслабились мы что-то, — Громов погладил девушку по волосам, снова поцеловал в губы и шепотом, на ушко, спросил:

— Ну так что? Пойдем, поищем?

— Пойдем, — баронесса накинула блузку. — Поищем. Только вначале выкупаемся, я употела вся.

Андрей потянулся в траве:

— И я б не прочь искупаться. Только вот — где?

— Так здесь же рядом река, не помнишь?

— Как же не помню! Южный Форк. Правда, можно ли в ней купаться?

— А почему ж нельзя? — девушка громко расхохоталась и, протянув Громову руку, крикнула:

— Ну вставай же. Идем!

Субтропический климат Южной Каролины, конечно, способствовал купанию даже в конце октября, и вода в реке наверняка еще была теплой, только вот Андрея беспокоили те двухголовые рыбки, про которых рассказывал Майк. Плутониевый завод недалеко… а с радиацией шутки плохи!

— А мы с Линой купались уже, пока вас не было! — перекинув джинсы через плечо, похвалилась Бьянка. — Да там все купаются — небольшой такой пляж. Мы даже там с ребятишками в мяч играли!

— В бейсбол, что ли? — удивился молодой человек.

— Не… в этот… как его… в волейбол, во!

— Ну раз уж, говоришь, купалась уже… Тогда идем.

— Ага. Пошли уж.

Речка и в самом деле обнаружилась совсем рядом, за кустами рододендронов и зарослями ив. Прозрачная, кристально чистая вода с играющими серебристыми рыбками, мягкий песочек, солнышко. Идиллия!

Сбросив блузку, Бьянка вошла в воду и обернулась:

— А ну, кто быстрей до того берега?!

— Давай-давай, плыви.

Купались, впрочем, недолго — водичка оказалась не очень-то теплой, скорее, холодноватой, бодрящей, по мысли Андрея — как раз то, что нужно.

Освежившись, молодые люди быстро оделись и зашагали прямо через заросли к лугу, за которым виднелся густой лес из южных хвойных пород — сосны, туи и прочее. Где-то здесь, совсем рядом, параллельно реке и проходила автодорога Эйкен — Бамберг — Сент-Джордж. Где-то здесь… здесь же… или — вон там?

— А ну-ка, постоим, послушаем, — остановившись, Громов приложил палец к губам. — Шум двигателей, сигналы… Ничего такого не слышишь?

— Не-ет.

— И я — нет.

— Это потому что тут — глушь, — неожиданно заявила девушка. — Так Лина сказала.

— Для Лины все, что меньше Чарлстона — глушь, — молодой человек засмеялся и махнул рукой. — Ладно, пойдем дальше.

— Главное — дорогу не пройти.

— Да не пройдем. Уж никак не минуем.

Однако поиски шоссе неожиданно оказались весьма трудной задачей — по прикидкам Андрея, они с Бьянкой прошагали уже километра три или даже пять — а дороги все не было. Может, не в ту сторону шли?

— Может, мы не в той стороне ищем? — озвучила мысли Громова баронесса. — Заблудились. А что — местность-то кругом незнакомая. Давай вернемся к реке и оттуда снова начнем. Тем более — я что-то пить захотела.

— И я б попил, — внимательно оглядываясь вокруг, молодой человек рассеянно кивнул и, вдруг заметив растущую невдалеке раскидистую кривую сосну, азартно, совсем как Лина, хлопнул в ладоши. — Милая, ты меня пока здесь обожди немножко.

Не прошло и полминуты, как Андрей вскарабкался почти на самую вершину дерева, внимательно осмотрелся вокруг, однако никакого шоссе не увидел, даже речку — и ту едва заметил — блеснуло что-то такое за деревьями.

— Ну тут и заросли, — спустившись, разочарованно доложил Громов. — Честно сказать — ни черта не видно! Ладно, пойдем обратно к реке.

Немного отдохнув и напившись, молодые люди вновь повторили рейд, увы, все с тем же результатом, вернее — с его отсутствием. Кругом расстилались почти непроходимые заросли ив и ракитника, в лесу густо росли рододендроны и туя, никакой дорогой и близко не пахло, не было далее тропинок, не говоря об асфальтированном шоссе.

— Национальный парк! — после очередной неудачи Андрей уселся близ воды на корягу и хватил себя по лбу ладонью. — Вон нас куда занесло. И как же я раньше-то не догадался!

— Что такое, милый? — присев рядом, озабоченно поинтересовалась Бьянка.

— Говорю, мы здесь долго можем бродить.

— Так что же, Лина с Майком нас не ищут?

— Думаю, что ищут. Ты пей водичку-то, пей.

Молодой человек успокоительно погладил девушку по плечу и задумался. Если эта река — Южный Форк, то и шоссе должно быть где-то совсем рядом, рано или поздно оно обнаружилось бы, чай, не иголка… А вот если эта речка вовсе не Южный Форк? Ведь кто знает, как они с Бьянкой тут очутились? Может, и в самом деле, вечером в баре траванулись каким-нибудь пойлом, вышли подышать, прогуляться… вот и зашли черт те куда. А утром, придя в себя, почему-то решили, что эта речушка — именно Южный Форк. А вот — не факт! Тем более если учесть вдруг постигшую обоих амнезию.

— Милая, ты точно больше ничего с ночи не помнишь?

— Кроме того мужика с колымагой — ничего!

— И в бар мы никакой не заезжали?

— Да не помню я!

— И я не помню… Вот так погуляли! Слушай! — Громов покусал губу, стараясь прогнать нахлынувшие вдруг в голову мысли… скорее, даже намек на них, но намек не то чтоб неприятный — ужаснейший! — А ты вспышку помнишь? Ну словно солнце… ночью.

— Вот вспышку — помню! — охотно кивнула Бьянка. — А после нее — ничего.

Андрей похолодел. Нет! Быть такого не может! Ведь он сам — живое доказательство того, что никакой Третьей мировой не было… однако…

— Я пойду, — девушка поднялась на ноги. — Туда… недалеко. Ну мне надо.

Пописай, пописай…

Махнув рукой, молодой человек отвернулся и стал смотреть на воду, на бурное, местами даже с пенными завихрениями течение, на желтую отмель и черное спокойствие омута с нависшими ивами и ракитой.

От созерцания его отвлек громкий крик Бьянки.

— Что такое?!

Едва не упав в воду, Андрей стремглав бросился на зов… что ж такое могло случиться? Не дай бог, укусила змея!

— Эй, милая! Ты как?

Да нет… судя по всему — не змея. Юная баронесса, как ни в чем ни бывало стоявшая посреди небольшой поляны, обернувшись на зов, показала рукой на опушку:

— Смотри-ка, хижина! Пойдем, глянем.

— Идем!

Радостно переведя дух, Громов обогнал девушку, подбежав к хижине первым. Горбыль, маленькое — без всякого стекла — оконце, крытая соломою крыша, грубо сколоченная дверь с деревянной — из коряги — ручкою.

— Хижина дяди Тома, — улыбнулся молодой человек. — А ну-ка, посмотрим, что там у тебя внутри?

Из мебели внутри оказался только небольшой самодельный стол, больше напоминавший картофельный ящик, да неширокие нары, застланные какой-то плетенной из травы циновкою. На прибитой прямо над нарами полке стояли какие-то туеса и небольшая деревянная шкатулка, похожая на ящичек для сигар. В шкатулке обнаружилась металлическая пластинка, кресало и трут — огниво! В одном из туесов белела на самом донышке серовато-белая россыпь. Громов осторожно понюхал, попробовал на язык…

— Соль! Похоже на охотничий домик. Только вот это… огниво — слишком уж экзотично, могли б и спички оставить. Хотя в сезон дождей спички, конечно, отсырели бы.

— Глянь-ка, милый, — острога!

Бьянка взяла стоявшую в углу палку с примотанным бечевою обломком лезвия:

— Удобная вещь — рыбу бить можно!

— Тут, видно, охотники на ночлег останавливались. И рыбаки…

Да, скорее всего, именно так дело и обстояло — обыкновенная охотничья избушка, правда, хиленькая, сибирским заимкам не чета, так тут ведь сибирских морозов не бывает, да и снег — редкий год выпадет — и тут же растает. Основательно — из бревен — строить незачем, достаточно вот горбыля… Впрочем, нет, это не горбыль — какие-то тоненькие деревья, что-то типа хвороста.

Обычный домик. И все же немного странно… Странно, что на стенах не было ни одной картинки, к примеру, вырезанных из какого-нибудь журнала полуголых девушек или чего-то подобного, не имелось никакого ведра, котелка или, скажем, кофейника, пусть даже самого старого, жестяного. Да и рыбаки, и охотники наверняка оставили бы запас круп в какой-нибудь пластиковой или стеклянной таре, уж точно не в туесах из коры! И ножик бы где-нибудь обнаружился, и топор — как без топора-то? Впрочем, топор может быть…

— Надо бы снаружи топор поискать…

— Тсс!!! — отвернувшись от окна, баронесса приложила палец к губам.

— Что такое? — шепотом осведомился Громов.

— За нами кто-то следит! — девушка тревожно моргнула и на всякий случай покрепче сжала только что найденную острогу.

— Следит?

— Наблюдает. Во-он, за барбарисовыми кустами — смотри.

— Никого не вижу! — всмотревшись, честно признался молодой человек.

— Плохо смотришь, — Бьянка фыркнула, подавшись вперед, словно почуявшая дичь охотница. — Не видишь, как шевельнулась ветка? А ветра-то, между прочим, почти что и нет.

— Так сейчас выйдем да спросим, что ему надобно? — пожав плечами, решительно заявил молодой человек. — Заодно и дорогу узнаем…

— Стой! — баронесса быстро схватила Андрея за руку и нетерпящим возражения тоном тихо повторила: — Стой. Он следит за нами тайно, значит — боится. Ты точно его спугнешь! Убежит — не поймаем.

Громов лишь головой покачал:

— Бред какой-то! И что ты предлагаешь?

— Предлагаю его сюда заманить, в хижину. А потом быстренько захлопнуть дверь и оп! — птичка в ловушке!

— Хорошо, так и сделаем, — чмокнув девушку в щеку, прошептал Андрей. — Правда, хочу заметить, что в тебе просыпаются весьма неожиданные таланты. Однако… как мы его заманим?

— А уж это предоставь мне! — азартно сверкнув глазами, Бьянка усмехнулась и потерла руки. — Как выйдем, я буду говорить, а ты во всем соглашайся и кивай. Договорились?

— Ага… А как ты думаешь, кто это?

— Не знаю. Скорее всего, какой-нибудь подросток. Чего-нибудь натворил, а теперь прячется.

— Да, это может быть. Вполне, — согласился Андрей. — Только не обязательно натворил, и не обязательно один — может, их двое или больше. Эти ребята просто здесь играют, как мы когда-то в детстве. Где ведь только не лазили! Может, не стоит их никуда заманивать… просто поговорить?

— Хотели б поговорить — уж давно б показались бы, — резонно возразила баронесса. — Точно говорю: будешь звать — убегут. Ну пошли, чего тут сидеть-то?

Щурясь от яркого, бьющего в глаза солнца, Бьянка с Андреем вышли на улицу. Сейчас, в конце октября, и здесь, в Южной Каролине, особой-то жары уже, слава богу, не чувствовалось, так, градусов двадцать — двадцать два, вряд ли больше.

— Ах, милый, — девушка томно потянулась, показав пупок, и, обернувшись к Громову, громко спросила: — Так мы что, все в этой хижине так и бросим? А вдруг кто-нибудь украдет?

— Так здесь нет никого, — сообразив, сымпровизировал молодой человек.

— Ты прав, милый. Да и вернемся мы быстро… через пару часов. Не-ет, никто на наши вещички не позарится… а тащить тяжело… Сам знаешь, что там.

— Еще бы не знать!

— Иди вперед, — обнимая Андрея, прошептала баронесса. — Да погромче шуми и на меня не оглядывайся.

— Как скажешь, милая.

Громко кашлянув, Громов зашагал к реке, продираясь сквозь кустарники, словно бульдозер. Остановился лишь за деревьями, услышав торжествующий крик Бьянки. И тут же побежал обратно.

— Попалась дичь! — кивая на припертую хворостиной дверь, гордо усмехнулась девушка. — Тут… в клетке!

— Ловко ты! — Андрей одобрительно хмыкнул. — Ну и кто там?

— А сам-то взгляни!

За оконцем маячила какая-то жуткая рожа со сверкающими белками глаз!

— Негр! — удивился Громов. — Ну надо же.

Он подошел к окну, и негр тут же отпрянул, затаившись в глубине хижины.

— Эй, парень! — молодой человек постучал ладонью по стенке. — Ну что, может, поговорим? Клянусь, мы ничего тебе плохого не сделаем. Просто кое о чем спросим, ладно? А потом — выпустим. Богом клянусь, поговорим и отпустим, договорились?

Чернокожий торопливо кивнул:

— Я никого не убил, не гневайтесь, масса!

— А что ж тогда прячешься? Впрочем, твое дело, — Громов махнул рукой и подошел поближе к окошку. — Лучше скажи, в какой стороне дорога?

— Это вам смотря какую надобно, масса, — охотно отозвался пленник. — Если ту, что к поместью сэра Беркли, то это на той стороне, а если ту, что к Саванне-реке, так это почти рядом.

— Покажешь?

— Конечно же, разрази меня гром! Я не обману, масса, не беспокойтесь, я такой же христианин, как и вы… Ой! — негр вдруг испуганно замолк и тут же поправился: — Я хотел сказать — тоже христианин.

— А звать-то тебя как?

— Татави… так покойная матушка назвала, а полковник Роджер кликал Томом. Или — Черный Том, я у него был грумом, а потом… Небось, слыхали о полковнике Роджерсе? Он — потомок одного из тех самых лордов, которым славный король Чарльз подарил все эти земли, от Вирджинии до Саванны-реки.

— Аристократ, стало быть, недорезанный, — хмыкнув, пошутил Громов.

Эта шутка его, не очень-то и смешная, неожиданно оказала на запертого в хижине собеседника самое благоприятное воздействие: чернокожий взглянул на молодых людей куда более внимательно и, как вдруг показалось Андрею, с явной симпатией и надеждой.

— А вы хороший человек, масса! Видать, тоже не очень-то жалуете полковника. Да его здесь мало кто любит, все знают, что это за тип.

— А мы так, честно говоря, про такого и не слыхали, — заглянув в окошко, улыбнулась Бьянка. — Так что, выпускать тебя, черная голова?

— Хо! Не слыхали? — негр удивленно хлопнул себя по ляжкам. — Полковника Роджерса в самом Чарльз Тауне знают! Он со всеми тамошними господами в друзьях, а первый его дружок — преподобный отец Джозеф Стейнпоул, что, говорят, сжег уже немало самых гнусных ведьм!

— Сам ты — гнусная ведьма! — баронесса обиженно надула щеки и что-то бросила Громову, да тот ее не услышал…

А просто сел в траву!

Отец Джозеф Стейнпоул, один из столпов чарлзтаунского общества, был хорошо знаком и ему, и Бьянке, которую едва не сжег именно как ведьму! И было это все летом и в начале осени 1706 года. Так что же, выходит…

— Том, а год сейчас на дворе какой?

— Одна тысяча семьсот шестой от Рождества Христова, — покинув свое узилище, тут же отозвался чернокожий. — Точнее — двадцать девятое число, месяца октября. А вы что спрашиваете, проверяете — грамотный ли? Так вот — Священное Писание знаю!

Том вдруг сделал бросок в сторону, явно порываясь убежать — так и убежал бы, да вот остановился сам по себе, удивленный реакцией этих двух белых. Никто за ним не гнался!

— Ну девочка, — погладив Бьянку по волосам, тихо промолвил Андрей. — Теперь поняла, где мы?

— Поняла, чего уж, не дура, — тяжко вздохнув, девушка вдруг расправила плечи и задорно подмигнула любимому. — А я опять в своем мире, не в твоем… Что ж — зато тут все привычно. Вот только жаль, «Америкэн Бэндстед» не посмотреть.

— Да уж, — издевательски посочувствовал Громов. — Вот уж, действительно, большое несчастье!

Он, конечно, был ошарашен, и вовсе не от того, что вновь оказался в начале восемнадцатого века, а от способа, каким его и Бьянку выкинуло в эту эпоху. Именно выкинуло. Ядерным взрывом! Показал-таки Хрущев Кеннеди кузькину мать! Или… это генералы… и с той стороны, и с другой. Вполне могли, сволочи тупорылые. Что же, эти придурки все же спалили мир? Хватило ума… то есть — глупости! Ну идиоты, ну надо же… Стоп! Однако ведь Андрей точно знал, что никакой Третьей мировой войны не было! Никто ни в кого никакими ядерными ракетами не пулялся, Карибский кризис завершился вполне мирно… правда, в последний момент, а то бы… а то бы, пожалуй, рвануло!.. Как недавно, ночью — тысячи солнц! Так что же, выходит, это был какой-то иной, параллельный мир? В котором таки разразилась Третья мировая… ядерная… А выходит, так! Именно поэтому, наверное, их с Бьянкой сюда и выкинуло… обратно в свой мир… то есть это, смотря для кого — свой.

Боже, боже! Бедные Майк и Лина! И Боб. И сеньора Мария со своим сынишкой.

— Так, Майк и Лина… — слово бы почувствовав что-то, тихо спросила девушка. — Мы уже можем их не искать? Они остались там, да?

— Да, — отвернувшись, промолвил Громов. — Искать их точно не нужно. А вот помолиться на всякий случай стоит! Да подумать, как нам дальше быть.

— Ничего! — обняв, юная баронесса попыталась утешить любимого. — Зато тут, у нас, все понятно и просто. Этот вот черный парень — явно беглый негр.

— А я смотрю, господа, вы и сами беглые!

Том уже раздумал бежать и, прислонившись к дереву, с интересом рассматривал белых. Насмотревшись, вежливо спросил:

— Можно я скажу, масса?

— Да говори, — отмахнулся Андрей. — И перестань называть меня масса! Мы ж тебе не хозяева.

— Это точно, разрази меня гром! — весело расхохотался негр. — Так я скажу?

— Говори, сказал же!

Том улыбнулся, показав ослепительно-белые зубы:

— Места здесь безлюдные, а вы — без лошадей, одни, к тому ж и одеты… Бумажные штаны, рубахи — извините, но так даже уважающие себя бедняки не одеваются!

— Ишь ты, — неприятно ухмыльнулся Громов. — Я вижу, глаз у тебя наметан! Только все же мы не беглые, а так… Идем к морю, в какой-нибудь порт.

— Так вам в Чарльз Таун надо, — чернокожий повел плечом. — В таком случае мне, господа, с вами не по пути. Дорогу-то я покажу, извольте!

— Нет, нет, — дружно замотали головами молодые люди. — Чарльз Таун нам не подойдет!

— Ха! А говорите — не беглые, — Том нагло расхохотался и хлопнул себя руками по ляжкам. Одет он был в широкие светло-серые штаны из хлопка и такую же рубаху, из-под ворота сверкал золотом крест… ну нет, не золотой, конечно — медный.

— Вы, я так думаю, все же не с плантации сбегли — белых невольников там давно уже не осталось, все перемерли, а скорее всего — от суда, верно? Может, задолжали кому, может, что украли по мелочи. Не мое это дело, разрази меня гром!

— Гром, кстати, не разит, — с усмешкой поправил Громов. — Разит молния.

— Один черт, — Том отмахнулся и, вновь улыбнувшись, предложил: — Пойдемте тогда вместе, а? Втроем-то веселей, а и удобнее — по очереди можно спать. Мне тоже к морю-океану надо — доберемся до Саванны-реки, а там сладим плот. А там, у самого океана, селение, небольшое, но спрятаться, переждать можно.

— А чего будем ждать? — заинтересованно спросила Бьянка.

Негр снова захохотал:

— Как чего? Попутного судна! Вы — в Новую Англию, а я — во Флориду. Там таких, как я да вы, беглецов, полно, один не останусь, разрази меня гром! Нам сейчас главное — потихоньку пробраться, вот что я вам скажу.

— Ловят? — Андрей прищурил глаза, соображая, нужен ли им такой проблемный спутник. В конце концов, плот они и сами уж как-нибудь смогли бы соорудить, а уж дальше…

— Те, от кого сбежал, уже нет, — убежденно отозвался Том. — Я уже неделю в бегах. Смогли бы — поймали б. А вот не вышло у них ничего, обставил я самого полковника Роджерса, разрази меня гром!

— Тебе ж сказали — не гром, а молния, — баронесса одернула блузку и, строго взглянув на негра, спросила:

— А долго на плоту до моря-океана плыть?

— Да не так чтоб очень, дней за пять, думаю, доберемся… ну за неделю. На плоту-то — это ж не пешком.

— А вдруг дожди зарядят? — не отставала девушка. — Что тогда? А они ведь должны бы уже и начаться.

Том радостно улыбнулся:

— Вот и хорошо бы! Дожди, туман — никакой поганый индеец нас на реке не заметит!

— А если заметят? — снова напряглась Бьянка.

— Это смотря какие индейцы, — негр рассудительно развел руками, показав выжженное на левом запястье клеймо — «C.R».

«Colonel Rogers, — догадался Андрей. — Полковник Роджерс…»

— Что значит, смотря какие? — баронесса все продолжала допытываться, причем — вполне по делу.

— Если дикие — ямаси, — так те могут сразу убить, могут в плен взять да потом продать кому-нибудь, а могут и отпустить или в своем племени предложить поселиться — я про такие случаи слыхал, разрази меня гром! — покладисто пояснил чернокожий беглец. — Не так уж и плохо у них в племени: останешься — будешь жить, как родной! Хоть они дикари и язычники, а все ж и там лучше, чем у полковника!

— Нет, — Громов качнул головой. — Не хотелось бы к дикарям, еще суп из нас сварят.

— Не сварят, ямаси людей не едят.

— А что другие индейцы? — уточнила Бьянка. — Которые не дикие.

Том шмыгнул носом и нервно зевнул:

— Другие — это кусабо: ашпу, комбаи, куза и прочие. Их еще индейцами в поселении зовут, они с белыми дружат и беглецов ловят да возвращают хозяевам, за что имеют деньги, оружие и все такое прочее. Хотя… могут и просто убить. Но это вряд ли, разрази меня гром! Они ж не дикари — порох, ружья да денежки кому ж не нужны-то?

— Да-а, — выслушав, протянул Андрей. — С этим кусабо нам уж точно встречаться никак не с руки. А где они проживают-то?

— Саванна — их река, — чернокожий беглец вздохнул и потер запястья. — И ямаси Саванну своей считают.

— Враждуют?

— Еще бы, разрази меня гром!

— Так нам, похоже, незаметно вообще никак не пробраться, — посмотрев на небо, озадаченно промолвила Бьянка. — Дикари — следопыты известные…

Негр неожиданно засмеялся:

— Так ведь не так уж и много их! На столько-то земель — раз-два и обчелся. К тому ж и Саванна — река широкая, а плот — низенький, незаметный… А коли дожди пойдут — так и вообще хорошо, ни один индеец на своей лодке на реке не покажется, разрази меня…

— Понятно! — встав на ноги, перебил Громов. — Ну коли такое дело, пошли к реке — чего тут выжидать-то?

К реке шли два дня и добрались, слава богу, без всяких приключений. Беглый раб Том, к слову сказать, оказался весьма ценным спутником и как проводник, и как охотник — всю дорогу он учил Громова ставить силки и устраивать различного рода ловушки, в одну их которых на исход первого дня весьма кстати попался болотный кролик. Снасти, соль и острогу с огнивом — все, что нашлось в хижине, путники, естественно, прихватили с собой, да и у Тома оказался изрядных размеров ножик.

Плот соорудили, связав сплетенными из травы веревками упавшие стволы деревьев и хворост, вышло устрашающе и неказисто, зато надежно — получившееся плавсредство уверенно выдерживало троих. Потратили почти целый день, умаялись, но деваться-то было некуда! Громов еще предложил установить на плоту шалаш, на случай дождя, да и вообще, для удобства, однако чернокожий беглец сразу же резко запротестовал против такого дела — с шалашом плот был бы слишком заметен.

— Лучше набросаем на него побольше травы: и мягко и в случае чего — сойдет за плавающий островок, разрази меня гром!

— А если зарядят дожди?

— Лучше уж вымокнуть, чем попасться.

С этим утверждением спорить было трудно, и Громов идею с шалашом — и впрямь недостаточно продуманную — оставил, тем более что юная баронесса не высказывала никаких претензий да и вообще вела себя достойно, стойко перенося все трудности и лишения неожиданного путешествия.

Качнувшись, толкаемый Андреем и Томом плот медленно отчалил от берега и, величаво покачиваясь, поплыл по течению реки. Быстро забравшись на борт, мужчины сноровисто взяли в руки шесты, отталкиваясь от дна и выводя плот на стремнину, ближе к середине реки. Там шесты уже не годились, приходилось по необходимости орудовать импровизированными веслами, вырезанными из древесной коры.

К удивлению Громова, сплав проходил довольно комфортно: дождей не было, в небе ярко светило уже не жаркое, а вполне себе приятное солнышко, болотистые, заросшие густым кустарником берега казались безлюдными, а кишевшая в речке рыба клевала буквально на всё! Даже пустой крючок хапала!

Ближе к вечеру беглецы выбирали какую-нибудь отмель, приставали, жгли костер, пекли на углях пойманную за день рыбу, на ночь же — в целях безопасности — снимались с отмели и пристраивали плот под каким-нибудь кустом.

А утром вновь выводили плавсредство на середину реки — вот и вся работа! А потом лежи себе на мягкой травке, лови рыбу, болтай, загорай! Наверное, можно было бы плыть и ночью, да опасались налететь на мель или, того хуже, камни. И так уже пару раз вытягивали плот с песка. Что же касаемо камней, то перекаты были хорошо видны — и слышны — еще издали, можно было обогнуть или, спрыгнув в воду, провести плот через отмель.

Дующий почти все время ветерок иногда угонял плот к берегу, зато уносил комаров и прочую кровососущую нечисть, которой, впрочем, сейчас, поздней тропической осенью, было куда как меньше, чем летом.

С каждым днем река становилась все шире, и на плот уже начинали накатываться большие, малоприятные волны, так что путники быстро промокли, хотя столь же быстро и высохли на солнце и на ветру.

Болтая, Андрей и Бьянка вспоминали своих прежних друзей, Барселону и некое судно под названием «Красный Барон», корабль, обладающий волшебным свойством каким-то образом перемещаться во времени… правда, как выяснилось, вовсе не обязательно в ту самую эпоху, где до этого был. Америка шестьдесят второго года… сожженная ядерной войной! Другой, параллельный, уже — увы — не существующий мир. А где же тогда тот, родной? Кто бы знал, кто б смог ответить.

Громов покачал головой и, зевнув, заложил за голову руки. Юная баронесса прильнула нему, положив голову на грудь, и, кажется начинала подремывать. Устроившийся впереди с шестом беглый негр Том вполголоса напевал какую-то тягучую прилипчивую мелодию, отдаленно напоминавшую блюз.

— Вот тебе и «Америкэн Бэндстед», — пошутил молодой человек. — Рики Нельсон!

— Скорее уж, Чабби Чеккер, — открыв левый глаз, заметила девушка. — Томас! А ты что такое поешь?

— Так просто, песня, леди, — негр улыбнулся во всю ширь.

— Ты упорно называешь меня леди, — подняла голову Бьянка. — Почему?

— Ваше воспитание, моя госпожа! Настоящую, с рождения, леди видно сразу. По всему, разрази меня гром! Походка, грация, манера говорить.

— По твоей речи тоже не скажешь, что ты простой раб!

— Я же был грум! Меня учили. На свою голову, как позже заметил полковник Роджерс!

— А почему ты ничего не рассказываешь про свою жизнь? — любопытная девушка никак не хотела отставать, донимая бедолагу вопросами, на которые Том отвечал уклончиво, но с неожиданным достоинством и с крайней степенью вежливости.

— О, милая леди! Поверьте, в моей прежней жизни нет ничего такого, о чем стоило бы рассказать! Какая жизнь может быть у раба? Одни побои, унижения, слезы… Ничего интересного, разрази меня гром!

— Кажется, по левому борту — деревня, — встрепенувшись, сообщил Андрей. — Во-он там, где дымы.

— Да, селение, — пристально взглянув на сизые, вздымающиеся к небу дымки, согласно кивнул беглый. — Думаю, это кусабо. Скорее всего, коптят рыбу. Нам с вами надо быть сейчас тише воды ниже травы! А на ночлег хорошо бы пристать к правому берегу. Если, конечно, сможем.

Не смогли. Не получилось. Шесты давно уже не доставали дно, а выгребать поперек течения кусками коры — затея изначально пустая.

— Да бросьте вы, все равно не выгребем, — махнув рукой, Бьянка села на край плота и поболтала в воде ногами.

Джинсы свои девушка, по совету Андрея, давно уже обрезала, сделав что-то вроде бриджей или длинных шорт, хоть сейчас и днем-то было, в общем-то, не жарко, а ночью так и вообще откровенно холодно.

— Думаю, все же лучше будет провести эту ночь на плоту, — щурясь от отражавшегося в воде солнца, предложила баронесса. — Вообще не приставать к берегу.

— А вдруг камни или мель?

— Ничего, не такое уж тут и сильное течение. К тому же мы ведь не будем спать.

— Леди права! — без раздумий согласился Том. — Так нынче и сделаем, а завтра утром посмотрим. Скоро уже и гавань, разрази меня гром!

Лицо Бьянки, пристально смотревшей в сторону левого берега, вдруг напряглось и побледнело.

— Лодки, — показав рукой, тихо промолвила девушка. — Там — лодки! Кажется, плывут к нам.

— Не к нам, а просто — в нашу сторону, — быстро сообразив, что к чему, негр махнул рукой. — А ну, живо все легли… нет, пожалуй, даже лучше — в воду. Поплывем с той стороны, рядом с плотом…

Беглецы тотчас же так и сделали, даже не раздевались — некогда, да и в таком случае их движения могли бы заметить. Успели лишь прикрыть травой нож, острогу, огниво…

— Похоже, мимо плывут… — осторожно выглянув, прошептала баронесса. — О, Пресвятая Дева, холодно-то как!

— Так не май месяц, — Громов погладил девушку по руке. — Еще немного потерпи, милая.

— Случайно, здесь крокодилы не водятся?

— Ты ж сама сказала… Раз уж тебе холодно, то им — и подавно.

— Тсс!!!

Лодки проплыли мимо метрах в полсотне от плота, похоже, что переправлялись на тот берег. Нельзя сказать, чтоб орудовавшие веслами люди — судя по всему, индейцы — совсем не обратили внимание на плот, но так, бросили взгляды мельком, полностью поглощенные каким-то своим, куда более важным делом.

Слабое течение медленно несло плот и державшихся за него беглецов к пологой излучине, густо поросшей высоченной — почти в человеческий рост — осокою, напоминавшей какой-то инопланетный лес.

— Там мель, — кивнув, прошептал Том. — Надо бы взять шесты.

— Возьмем! — Громов посмотрел на тот берег — лодка с индейцами уже еле-еле виднелась, похоже, опасность миновала и вполне можно было забраться обратно на плот и продолжить плавание, тем более — с шестами-то нужно было бы поспешить.

— Забираемся!

Андрей первым вылез на плот и, протянув руку, помог выбраться Бьянке. Быстро оглянувшись по сторонам, беглецы взяли шесты, тут же упершиеся в илистое дно.

— И-и-и… раз!

Несмотря на все старания, течение неумолимо несло плот на мель. Заросли осоки были уже совсем близко, рядом, вот-вот — и плот плотно сядет в песок, да так, что не сгонишь.

— Ах, черт! — в руках Громова выстрелом сломался шест.

Бросив бесполезные обломки, молодой человек соскочил в воду — глубины-то оставалось всего по пояс — и изо всех сил уперся руками в плот.

То же самое проделали и остальные, задержали, повели свое утлое плавсредство вдоль косы на быстрину.

— А все же вовремя мы спрыгнули! — Бьянка улыбнулась, устало вытирая выступивший на лбу пот. — Еще б немного и сели бы.

— Иисус нам помог! — осматриваясь вокруг, радостно промолвил негр. — Еще б пару деньков и…

Том резко замолк; черное, лоснящееся от пота, лицо его резко изменилось, глаза округлились от ужаса, словно беглец вдруг увидел перед собой змею. Дрожащей рукой негр показал на излучину:

— Там, там…

Андрей быстро обернулся, увидев выплывавшие из камышей лодки — три индейских каноэ из древесной коры. В намерениях сидевших в них людей можно было не сомневаться — лодки окружили плот, словно волки загнанного оленя.

— Добрый день, господа! — издевательски ухмыляясь, произнес один из индейцев с красивым смуглым лицом и одетом прямо на голове тело красном кафтане с серебряными позументами и пуговицами. — Прошу вас пересесть в наши лодки, иначе…

Красноречивым кивком индеец указал на сидевшего позади него здоровяка с огромным мушкетом:

— Он не промахнется, поверьте мне. Бежать не советую… Посмотрите на берег.

Андрей оглянулся и выругался: по всему берегу, и на излучине, стояли индейцы в перьях, с луками и ружьями. Было их никак не меньше трех дюжин, так что пытаться бежать не имелось никакой реальной возможности.

— Сдаемся, — бросил Громов сквозь зубы. — Пока…