Калиновый мост

Глава 17

Прошу обратить внимание, что с этой главы и еще пару следующих глав, события романа будут разворачиваться ВО СНЕ, а там, как мы все понимаем, иные законы реальности;-) чтобы Зоряна смогла все вспомнить)))

«Хто я тут і звідки?

Де коріння моє?

Хтось надсилає мітки,

Куди піти, знайти себе?

Я дякую сьогодні

за тіло, душу, їм’я.

Рано чи піздно,

колись дійде все до кінця…»

«Знаєш, як болить» Lama

Параска верно сказала, как ни крутился, не выходило дом Гризли рассмотреть. Чертовщина прям какая-то. Вроде и стоит на горе сейчас Корниенко, и на виду дом должен быть, и вокруг поляна открытая, а невозможно ниоткуда рассмотреть. Как раз из-за этой дурацкой поляны! Не попрешься же напрямую, чтоб заметили. И ведь, сто пудов, специально так все обустроили и сделали, косолапые, ***!

Корниенко и с одной стороны пробовал, и с другой, и по кругу обошел, убил полдня, уже вечереть начало, а еще возвращаться в село. Нет, темноты он не боялся, сам был пострашнее монстров, которыми бабки детей по вечерам пугали. Но хотелось хоть какой-то информации! Пока же все, что удалось изучить, это мост через реку, да статую какую-то кусками. Не совсем понятно, животное какое-то из дерева вырезанное как будто. Корниенко так подозревал, что это медведь, учитывая историю семьи Захара. Но толком и это не мог рассмотреть за раскидистыми ветвями деревьев, которые словно бы дом прятали. Хотя, конечно, загвоздка крылась в том, что и сам Жека не желал покидать их гостеприимное убежище, чтобы не спалиться.

Еще заметил пса… Аж мат с языка сорвался, когда этого мастифа увидел. Ведь из военного питомника, наверняка. И тут Гризли подмазался, вечно любимчиком у командования ходил. Вон, и на гражданку ему такой подарок сделали, а не туранули с позором, как Корниенко.

Раз показалось, что голоса какие-то слышал, похоже, вышли обитатели дома на улицу, и пес тут же рванул в сторону крыльца, пару раз гавкнув. Но видно ничего не было.

Евгений притаился мигом, потому уже и не лез ближе. Не сомневался, что Захар хорошо выдрессировал псину. Что ж, как ни крути, а основное выяснил. Теперь нужно разобраться и спланировать, как дальше действовать. Потому что лезть напролом к такому, как Захар, — себе приговор подписать. А у Корниенко другие планы на жизнь были. Причем, на долгую. Так что он все же повернул назад, решив теперь детальней переговорить с Параской.

— В голове полная каша! Не могу мысли выстроить в ряд. И ничего до конца не понимаю, — пожаловалась Лэля…

Или Зоряна? Не успела перестроиться, не уложила это все в душе, самой себя так теперь было сложно называть. Но ведь ее имя, точно. Отзывалось внутри, откликалось эхом, когда Захар произносил, каким-то приятным, теплым перезвоном. Да и, глядя на фото, что Артем сбросил, нельзя было не признать — это она, ее паспорт. Где он сейчас, кстати?

— Не страшно, да и не спешно, ненаглядная моя. Главное, что узнали. Теперь понемногу разбираться и упорядочивать будем, — Захар обнял ее за плечи так крепко, словно пытался эту уверенность не просто внушить, а вдавить, внедрить ей под кожу.

Хорошо, поддержка точно не была лишней. Потому как Лэля… Зоряна старалась изо всех сил сейчас подчинить себе память и сознание.

Только, несмотря на эти старания, не прояснилось ничего в мозгах, вот в чем проблема! Появились сотни, а то и тысячи разрозненных картинок-воспоминаний, целая свалка, из которой Лэля ничего не могла толкового извлечь. Все вперемешку, какие-то болезненные моменты, что не могла до конца вспомнить, обрывки фраз в голове, оскорблений, обязанности, горечь, мелкие радости… котенок какой-то. Ничего не выходило вычленить, чтобы полноценно разобрать.

Сидела на полу у камина в спальне, грея руки о чашку травяного чая, что для нее приготовил Захар. Озябла. Почему-то очень остро ощутила приближение осени, до которой пару дней осталось. Такое чувство, что сама по полу рассыпалась кусочками, будто опалыми желтыми листьями. И как теперь в обратном порядке собрать себя, еще и верном к тому же, не понимала.

— Зато мы теперь точно пожениться можем, уже по всем правилам, правда же? — глянула на любимого с какой-то беспомощной попыткой «все вывернуть в позитив».

— Правда, зоренька моя, — улыбнулся Захар. Ему точно ее истинное имя по душе пришлось.

— Почему это так сложно, Захар? — вздохнула, повернулась и уткнулась в его плечо, отставив пока чай в бок. — Отчего я не могу просто сразу все вспомнить? Это же моя жизнь, какая бы она ни была. Почему моя голова меня подводит? Как соты в улье… какие-то открыты, какие-то плотно воском запаяны, а часть медом залита и не видно краев… А я бы так хотела просто в себе разобраться, чтобы на тебя не перекладывать эту ношу! Почему иногда боюсь или безвольно замираю? Или бессилие, страх, ненависть перед местом? Ведь это из прошлого тянется… Почему мне Юля тогда приснилась, и где ее родные, с которыми я должна поговорить? — еще один тяжелый вздох, как груз ее беззащитности и растерянности. — Я как в лесу заблудилась, и никак дорогу найти не могу, хотя кажется все время, что крики и голоса людей слышу, вижу огни между деревьями…

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Я тебя выведу из этого леса, бесценная, — тихо прошептал Захар ей на самое ухо. Едва-едва слышно. Обхватил плечи сильнее, приподнял и посадил к себе на колени, уже полноценно обняв. — Есть один способ, если не испугаешься и мне доверишься… — таким голосом, будто и правда считал, что она может в нем сомневаться, тихо предложил мужчина.

Это так поразило Зоряну. И в груди словно обожгло от его припрятанной печали, необъяснимой для нее! Вспомнилось, как для самой отчего-то невероятно важным было, чтоб ей верили. И именно он! Не помнила, откуда этот страх недоверия, но хотела отчаянно, чтобы никогда не сомневался в ней и ее словах. Вот и ему теперь возжелалось подарить такую же твердую, непоколебимую уверенность, как Карпаты, что их окружали, даря укрытие.

— Захар! Я тебе всегда верю, неужели ты сомневаться можешь?! Безотчетно и безусловно, любимый! — без колебаний заявила Зоряна.

Ему хотелось бы, чтоб было именно так! Более всего в этом мире Захар желал, чтобы она ему верила и доверяла. Его любимая, его лэля, его жена. Верила даже тогда, когда поймет, каков он истинный. И это было тем, чего он до сих пор страшился и избегал всеми силами…

Как мог, сдерживался и не давал прорезаться своей сущности, особенно с тех пор, когда Зоряна начала вновь видеть. К счастью, и луна, идущая на спад, облегчала Захару задачу.

Однако сейчас, практически осязая и впитывая тоску и растерянность любимой женщины, он четко осознал: его страхи вторичны. Есть нечто более существенное. Несмотря на собственные сомнения, желание или попытки утаить что-то, было важнее ей помочь полностью восстановить свою личность.

И… не то чтобы Захар действительно имел уверенность в стопроцентном успехе, но существовал один вариант, который можно испробовать сейчас, когда отдельные воспоминания стали возвращаться к Зоряне.

Истинное имя — это основное и самое важное, то, от чего можно отталкиваться. Точно как и эпизоды с матерью, про которые она вспоминала чуть раньше. Все то, что могло послужить путеводной нитью в мире теней на той стороне. Там, где все они, как на ладони, предстают сами собой. Там, где можно увидеть и себя, и других настоящими. И ничего не скрыть в той стороне, даже из лучших побуждений, и от самых любимых…

Готов ли он был настолько открыться своей Зоряне? Показать всю свою сущность?

Глядя на то, насколько собственное неведение о прошлом и ее сути выбивает любимую из колеи, насколько она дезориентирована и растерянна, Захар четко понимал, что вопрос даже не стоит. А одну он ее туда отпустить не мог, затеряется, не найдет дорогу назад, в реальный мир.

Ради любимой он был готов на все. Без оговорок, уточнений или исключений.

И до невероятного сильно Захару хотелось верить, что эти же слова про доверие и любовь Зоряна повторит потом, узнав его истинного.

— Что ж, тогда нам есть, что попробовать, — прошептал он ей в волосы, нежно перебирая пряди. Задумчиво смотрел на языки огня, изглаживающие поленья в камине.

Им обоим придется заглянуть в глаза своим страхам, ничего при этом, по сути, не делая. Но без признания своих слабостей невозможно движение вперед в чем бы то ни было, Захар это понимал. А любимой он желал помочь и вопреки этому.

Ей снился сон…

Вокруг было темно настолько, что она ничего не видела, даже своих рук, которые поднесла к самому лицу. Будто вновь ослепла. Только эта «слепота» была иной, беспросветной, темной, без малейшего проблеска серости или любого иного оттенка.

Зоряна спала? Кажется, да… Она не была уверена, но вроде бы понимала, что это действительно сон… Или нечто сродни тому. И в то же время внутри нее существовало знание — вокруг нечто есть. То, что неподвластно ни воле, ни силе, ни знаниям Зоряны. Нечто неизмеримо более зрелое, мощное и объемное, нежели она сама.

Сохранять хоть какое-то подобие спокойствия помогало лишь то, что рядом Зоряна ощущала присутствие Захара. Нет, любимого она тоже не видела, но четко улавливала его уверенное и спокойное равновесие, а еще тепло руки, которой муж обнимал ее. Даже во сне.

На ней была сорочка, та самая, что подарил Нестор, расшитая обережными символами. Захар сам надел на нее именно эту сорочку перед тем, как спать уложил. И во сне Зоряна в ней же оказалась.

Вот и все, больше она ничего разобрать не могла. И куда двигаться, да и надо ли ей куда-то двигаться, это же сон, не понимала. А Захар словно бы медлил.

— Тебе дали время и возможности, почему сейчас топчешься на месте, если принял решение?

Странно, он ждал того, что с ним заговорят, даже этого и искал, собственно, понимая, что самим им не найти дороги. А теперь испытал некоторый ступор. Из-за тьмы? Нет, та Захару не мешала. Зверь, чувствующий себя здесь, в мире снов и видений, за той стороной реальности, вольготно и на своем месте, помогал.

Захар хорошо видел лисенка, который сидел напротив них на тропинке, ведущей… куда-то между горами. Даже вспомнил, что этого лиса совсем малым дед когда-то подобрал во время охоты и выходил. Зверье попало в капкан, лиса погибла, лисенок остался, а дед Захара освободил и обе задние лапы ему вылечил. Лис, несмотря на то, что его отпускали, так и остался при деде, видно, отвыкнув от леса за то время, пока восстанавливался. Совсем малой был, разучился жить без человека. Бегал за дедом, как пес, заставляя дивиться всех, кто в гости или за помощью приходил. До самой смерти… А теперь вот сидел перед Захаром и говорил… Точнее, лис-то ничего не говорил, хотя во сне и не такое присниться может, наверное, но создавалось четкое убеждение, что голос идет именно от лиса.

Предки такой образ выбрали, знакомый ему?

— Время и возможности? — не уверенный, что правильно понял, уточнил Захар, вдруг осознав, что Лэля… Нет, Зоряна (здесь было нужно использовать только настоящее имя), не слышит этого разговора. Очевидно, пока лишь ему эта честь выпала. Хорошо? Плохо? Если вспомнить все, что любимая ему рассказывала, то и ей пару раз в видениях этот лис являлся: и около деда тогда, и когда гроза была, явно ведя к каким-то пониманиям и прозрениям. Почему же сейчас не показывался Лэле?



— Твой страх мешает тебе, Захар. Мешает вам обоим, — видимо, отвечая на его вопрос, вновь заговорили с ним. — Тебе и так пошли навстречу, дали возможность, чтобы она узнала тебя настоящим, не опираясь ни на глаза, ни на любые представления о мире. Только вы двое, без предрассудков, без любого наведенного. Душа к душе. И Зоряна сделала свои выводы, приняла тебя без оговорок и условий. Она знает тебя настоящего, не боится, потому что не глазами смотрела, знакомясь, не на чьи-то советы или мнение опиралась, а своим сердцем тебя приняла и узнала. Так перестань сомневаться в той, которую сам при всех назвал женой. Или настолько торопился с этим, опасаясь, что убежит, когда лучше познакомитесь? — лис не мог смеяться, но у Захара сложилось стойкое убеждение, что над ним потешаются.

Впрочем, во сне другие правила и законы, даже лисы могли тут поднять курам на смех, видимо.

И, что верно, сейчас, в подобном изложении, его вечные сомнения и опасения действительно казались не глобальнее детских страхов перед стоящим за дверью «неведомым» коромыслом. Такими же смешными и забавными, нелепыми. Как ни старался и не крутился Захар, все равно срывался же, а Зоряна его характер и весь темперамент ощутила, через себя пропустила. Но не убежала, сейчас вон, крепко за руку держит, хоть и не видит ничего, не слышит, а ему верит даже в этом мороке сонного царства.

И ведь боялся, да. Слишком часто привык встречаться с непониманием чужих. Чересчур глубоко укоренилась убежденность, что только такую реакцию у любого человека и может вызвать. Тем горше было бы отторжение в глазах и сердце Зоряны ощутить, так молниеносно ставшей для него драгоценной и самой близкой. Ее ведь всю жизнь ждал!

— Я понял… — признал он, испытывая вообще непривычный смущенный стыд за то, что так долго цеплялся за свои комплексы, будто точно пацан, которому глаза на мир открыли. — Спасибо! — искренне поблагодарил, в полной мере оценив дар рода и предков.

Лис склонил морду к тропинке, вновь поднял на Захара, словно принюхиваясь, втягивая воздух. Набок голову повел. Кивнул, приняв эту благодарность? Захар не успел разобраться, когда с ними заговорили вновь. Теперь уже точно с обоими.

— Вместе пришли или каждый свое ищет?

Он крепче обнял Зоряну, ощутив, как любимая вздрогнула от неожиданности, услышав голос. Да и в темноте, наверняка, она так не видит.

— Вместе…

Как ни странно, несмотря на это все, их голоса прозвучали синхронно. И, ладно, он вновь мог поклясться, что лис усмехнулся. Но Захар в этот момент больше любимой гордился, что не отступила и не растерялась. И от него не отреклась.

— Справжнє подружжя*? Хорошо, это правильно, — скорее констатировал, чем спросил голос. — Идите тогда, что встали на пороге? Вам еще до моста добраться нужно, — и лис юркнул за один из валунов, между которыми тропа пролегала, теряясь во мгле и тумане.

— Захар? — Зоряна вроде оглянулась, как его разыскивая и не видя. Покрутила головой. — Темно, — пожаловалась.

Ей в темноте тяжелей. Крепче ладонь сжала, за которую держалась мертвой хваткой… или тут лучше такие сравнения не употреблять даже в мыслях? Он ответил таким же пожатием.

— Я вижу хорошо, — успокоил любимую. Потянул за собой, направляя вперед. Прав этот лис, не так и много у них времени, не для вечного сна сюда пришли. — Пошли? — потянул за собой вперед.

— Веди меня, — в голосе жены улыбка послышалась. Ступила за ним без сомнения. И правда доверяла безоглядно.

Это придало и сил, и мотивации Захару. Отодвинув пока все иное, несущественное в этот момент, пошел вперед по тропе, ведя Зоряну. У них имелась цель и вопросы, так что стоило поторопиться.

*Справжнє подружжя, укр. — настоящая семья