Как раздать долги

Глава 15 ПОВОД ДЛЯ ПРАЗДНИКА

Порядком придушенный и даже покусанный ангел, нахохлившись воробьем, сидел в углу комнаты и обрабатывал следы от острых эльфийских зубок найденной в аптечке перекисью. Конечно, Элли мог зарастить все еще кровоточащие ранки за пару секунд, но не делал этого, дабы еще раз показать, что обидели его незаслуженно.

— Вот и спасай кого-нибудь после этого, — прокомментировал сие Ририэль из-под стола, куда он заныкался, чтобы не попасть под раздачу.

Элли согласно шмыгнул носом и попытался спиной изобразить степень своего разочарования в эльфийке. Габриэль, воспринявшая все случившееся немногим лучше, потрепала ангела по волосам и, сев рядом, обняла своего спасителя за плечи. Азраэль на это никак не отреагировал — царапины на щеке он тоже не стал заживлять.

— Не злись, — попросила Светлая княгиня, — просто это было сложновато.

Алир несколько нервно рассмеялся, вспомнив оное «сложновато»: дамы рвались обратно на крышу, пинаясь, ругаясь, требуя немедля все исправить и вернуть им Габриэля живым и невредимым. Хорошо, сил Тани хватило на то, чтобы окружить свою квартиру непроницаемым коконом и активировать защиту Пресветлой Алив. Так что дальше балкона никто никуда не прорвался. Зато какой-то счастливый прохожий лишь чудом избежал знакомства своей макушки и цветочного горшка. Вообще-то его планировалось разбить о голову Алира, но того из-под удара успел спасти эльф, за что теперь и расплачивался, скрючившись в ужасной позе.

— Габриэль пошел на это вполне осознанно, — все так же из-под стола заметил Ририэль, не спеша покидать надежное убежище: эльф прекрасно понимал, что стоит только высунуть хоть краешек уха, его немедля вытащат под свет люстры целиком и начнут мучить.

— Только нас, как обычно, не предупредил. — Светлый император потер фингал под левым глазом и охнул от боли: огромный, темно-фиолетовый кровоподтек медленно расползался на всю половину лица. — Хотя нет, почему-то ты обо всем знал. И Элли!

— Чуть что, сразу Элли, — набычился ангел. — Наверняка милорд предвидел, какую вы коллективную истерию закатите, вот и решил напоследок нервы поберечь. Тогда бы мы и князя лишились, и этих двоих не спасли…

Азраэль, конечно, не злился, делать этого он просто не умел, учиться не собирался и в очередной раз недоумевал, зачем устраивать такое представление. В сознании робко стучалась мысль, что обычно, когда теряют кого-то близкого, примерно так себя и ведут… но мы же знаем, что Элли был очень оригинальным созданием, поэтому единственная боль, которую испытывал ангел, была физической и концентрировалась вокруг повреждений, нанесенных Анабель и Габриэль.

— Хоть бы поблагодарили, что ли, — жалобно протянул он, раздумывая над тем, как бы на все это отреагировала Хель, которая, переместив Анабель, поспешила обратно на крышу. Вряд ли творец приняла бы спокойно вместо «спасибо» выдранный клок волос из ее и без того неровно остриженной шевелюры.

— Угу, — согласилась Габриэль, не выпуская ангела из своих объятий и сжимая так, будто считала чем-то средним между большой подушкой и плюшевым медведем. — Грустно… — призналась девушка, — я его подвела. Была бы чуть-чуть сообразительнее — никуда бы не сунулась. Но вроде ответственность, и спасти всех хотелось. Эх!

А вот Анабель грустной не была. Эльфийка находилась в состоянии ярости. Первые двадцать минут она в бешенстве металась по комнате, громко рассказывала присутствующим о том, что она сделает с Гэбриэлом, когда сможет дотянуться до него. Наверняка в этот момент Отступнику икалось так, что и половина всего перечисленного показалась бы щекоткой. Затем Темную княгиню поймали, усадили на стул и напоили успокоительным. Анабель перестала ругаться как сапожник, на пару минут прикрыла глаза, будто пыталась что-то решить. Сейчас она, явно придя к какому-то решению, сверлила мрачным взглядом столешницу, под которой скрывался Ририэль. Но наклоняться и вытаскивать остроухого сородича пока попыток не предпринимала.

— Надо же! — вдруг воскликнул Алир, заставив всех подскочить, а Ририэля еще и глухо стукнуться макушкой о дерево и тоскливо вздохнуть. — Казалось, недавно моей самой большой мечтой было увидеть смерть Темного князя. Только этим и жил, ничего бы не пожалел ради такого.

— Предлагаешь отпраздновать? — недобро уточнила Анабель.

Впрочем, к ее безграничному удивлению, она в этот момент тоже вспоминала постоялый двор в Риенсе. Эльфийка помнила неудобную кровать с тонким матрасом, дверь в комнату, которая скрипела настолько отвратительно, что казалось — проще пользоваться окном как выходом. На самом окне застиранные, серые занавески, позволяющие лунному свету падать прямо на лицо и вместе с веткой дерева, вкрадчиво царапающей стекло, мешать спать. А еще ужасный гул из общей залы и запах пыли и старого, чуть-чуть подгнившего дерева. В тот самый момент, когда Габриэль, притворившись проводником, приставал к их команде, она перебирала походную сумку и думала о том, что им обязательно должно повезти.

И уж точно не могла вообразить себе такое будущее.

— Отпраздновать? Что? — Таня, только что вернувшаяся в квартиру, недоуменно нахмурилась. Из-за доброй сотни слоев магической защиты дочери творца пришлось воспользоваться обычной дверью. Надо полагать, настроения ее это не улучшило, поэтому на всех она смотрела волком, явно не одобряя того, что кто-то решил праздновать, пока она сбивает ноги, узнавая последние новости.

— Забудь, это так, от нервов, — махнул рукой Алир, понимая, что они говорят какие-то ужасные глупости, вместо того чтобы попытаться найти решение проблемы. — Что происходит в мире? Может, нам безопаснее вернуться к себе? У меня там целая империя, между прочим, у Анабель теперь тоже. И еще дети.

Таня покачала головой, затем передвинула чудом уцелевший стул на середину комнаты и устроилась на нем, довольно вытянув ноющие ноги.

— Ваш мир для Отступника — песочница, в которой он лепил куличики. Без Габриэля сломает защиту и даже не заметит, что что-то пыталось его остановить. И никто не поручится, что, забрав в качестве утешительных призов Анабель и Натаниэля, Гэбриэл не решит расквитаться с еще одним творением, повторив недавний номер на бис. Что-то у него явная мания разрушения того, что он сам создавал с неимоверным трудом. Собственно, за этого его и изгнали.

— Может, он думает, что так исправит собственные ошибки и его примут обратно? — наивно предположил Ририэль скорее всего потому, что сам бы поступил так.

— Это Хель-то? — не к месту расхохоталась Таня. — Она не простит Гэбриэла, даже если тот самоубьется у нее на глазах. И остальные помнят, какой ценой было остановлено его восстание. Не-э, Отступнику нет дороги обратно в Поколение. Так что скорее это обычная месть за то, что его «игрушки» выросли из своих кукольных домиков, нашли способ стать настоящими, все это время жили и мечтали, пока он скрывался, оставшись наедине со своим поражением.

— Звучит невесело, — тихо заметил Алир.

— Хочешь посочувствовать?

— Разве что на поминках Отступника…

— То есть вы хотите сказать, что мы ничего не можем с этим сделать? — Анабель с силой сжала кулаки, будто бы в красках представляла, как душит Гэбриэла.

— Нет, почему же? Очень даже можем! — добрая улыбка Элли была устрашающей… и многообещающей.

Ночь выдалась жаркой.

И отнюдь не только из-за температуры, бьющей все рекорды.

Как только договор о невмешательстве перестал действовать, Поколение ударило так, будто бы их мир уже рушился. И естественно, вся мощь и гнев творцов достались ни в чем не повинной крыше. Та оплавилась словно свеча, явив миру огромные прорехи, сквозь которые можно было рассмотреть квартиры людей, живших на верхнем этаже. Сам же Отступник был таков — глупость уж точно не входила в перечень его недостатков. И Гэбриэл понимал, что сейчас не сможет тягаться с разозленными родичами. Он показал себя во всей красе, доказал, что даже Бездну можно переиграть, выбравшись из ее глубин, устроил знатный переполох и поспешил ретироваться.

Так что в данный момент творцы латали крышу, восстанавливая разрушенное жилище, изменяли память свидетелей и стягивали все имеющиеся силы, предчувствуя новое восстание. Существа, наделенные даже малой толикой дара, ощущали, как дрожит их реальность, пропуская через себя гигантские потоки магии.

Сам же Отступник тихо и мирно спал в надежном убежище, свято уверенный, что никто во всей множественной вселенной не сможет найти его. Конечно, его план удался лишь на семьдесят процентов от задуманного. Но он был весьма и весьма доволен полученным результатом. И в своих снах Гэбриэл видел низвергнутых творцов, их создания, растворяющиеся в Хаосе, народы, склоняющиеся перед ним. Но это мелькало короткими, смазанными кадрами и почему-то не приносило ни капли удовольствия. Еще мужчина видел свой маленький мир, который больше не принадлежал ему. Дом, мастерскую. Жену… Иногда он думал, как бы изменило извилистое русло время и куда бы направило свои воды, если бы он оставил свои эксперименты. В конце концов, жажда создавать и экспериментировать Гэбриэла (каковой не был наделен более никто из Поколения и которая стала его проклятием) поддавалась контролю. Он мог творить что-нибудь обычное из глины или грязи, подобно своим братьям и сестрам, по чуть-чуть расширять крошечную реальность, не думать о мести и том, что его несправедливо изгнали…

Постепенно все бы наверняка наладилось. Время, будь оно трижды отправлено в Бездну, медленно и неохотно залечило бы раны, сгладило неровности и подарило новые воспоминания, укрыв старые флером грусти и сожаления.

Наверное, и выбравшись из Бездны можно было бы задуматься о другой жизни, но Хаос не отпускает просто так. Гэбриэл заплатил цену и был готов к решающему сражению.

Сейчас же Отступник беспечно спал, надеясь на сотни охранных плетений, которые паутиной окутали его жилище, спрятав от Поколения. Когда в углу комнаты сгустились тени — ни одно из них не сработало.

Элли смешно отряхнулся, будто бы только-только выбрался из воды, и огляделся по сторонам. Увиденное заставило его удивиться: ангел ожидал нечто куда роскошнее и грандиознее. Все-таки в голове уже собрались по кусочкам некоторые стереотипы. И в данный момент Отступник им не соответствовал.

Комната была более чем аскетична.

Маленькое помещение с низкой железной дверью, закрытой на ключ (он торчал из замочной скважины), не имело окон. Серые, плохо оштукатуренные стены сливались с таким же потолком. На пол в дальнем углу был брошен тонкий матрас, на котором и спал Гэбриэл, завернувшись в какое-то покрывало. Поблизости же стоял тазик с водой (по лежащему рядом полотенцу и зубной щетке Элли сообразил, что для умывания), прекрасная одежда бесформенной кучей валялась в ногах. Ни табуретки, ни подушки, ни зеркала… ничего.

Ангел почесал в затылке и, приблизившись к спящему мужчине, удостоверился, что это именно Отступник. Затем разлохматил волосы еще сильнее и задумался. Сейчас все было слишком просто, и потому совершенно Элли не нравилось.

«Милорд меня не простит, если я сделаю всю работу за него», — наконец сказал он себе и спрятал перочинный нож обратно в карман джинсов, решив, что этот приз он заслужил, несмотря на такую подставу.

Гэбриэл нахмурился и что-то невнятно пробормотал во сне. Он явно ощущал чужое присутствие, но из-за молчания защитных заклинаний считал это ночным кошмаром, смешавшимся с острой паранойей. Плотнее укутавшись в покрывало, он завозился на матрасе, надеясь устроиться удобнее, и повернулся к Элли затылком, чем Азраэль немедленно воспользовался, гнусно ухмыляясь.

После чего, исполнив задумку и даже полюбовавшись результатом, шагнул обратно в тени, перемещаясь в надежную квартиру к Анабель и Габриэль. А перед этим потянул за ниточку, специально потревожив одно из охранных заклинаний, чтобы разбудить Отступника.

Завтра предстоял сложный день. Но и эта ночь еще не закончилась.

К обороне академии все было готово.

Сразу же после первого восстания творцы потратили достаточно сил, времени и нервов, чтобы завязать ключевые узлы вероятностей множественной вселенной в одном месте. А после именно там и построили обитель знаний, которая зеркально отражалась почти во всех мирах и собирала в своих стенах тысячи одаренных детей.

Кто-то из Поколения, правда, поспешил в свои дома — окапываться там. Мол, у Отступника достаточно личных счетов к Алив и Хель, и пока они будут возвращать друг другу долги, можно отсидеться у себя, молясь Единому, чтобы эта троица не снесла ненароком их детища…

Большинство учеников были отправлены на внеплановые каникулы. Самых перспективных решили придержать в запасе. Урок предыдущего восстания все выучили на «отлично» и повторять ошибок не собирались. Лучше уж в кои-то веки запачкать свои руки, чем потом сидеть на руинах заботливо выстроенной жизни и осознавать, что больше эти осколки склеить не получится.

Алив прохаживалась по просторному вестибюлю на первом этаже, ожидая, когда аналитический отдел под руководством Лада перестанет дружно паниковать и выдаст хоть что-нибудь похожее на отчет. Нет, сам Лад, естественно, пораженческому настроению своих подчиненных не поддался, но и особого успеха в наведении порядка не достиг. Последний раз, когда Пресветлая его видела, мужчина устроился за одним из столов в офисе, подвинув предыдущего владельца рабочего места. Подперев кулаком подбородок, с самым философски-равнодушным видом Лад наблюдал, как сотрудники суетятся, одновременно пытаясь просчитать вероятности, обсудить последние новости, обругать начальство (наплевав на его непосредственное присутствие) и попугать коллег прогнозами о неминуемом апокалипсисе.

Так что в принципе отчета можно было и не ждать. Но Алив надеялась на лучшее.

Ее шаги по плитам пола из светлого мрамора с темными прожилками отдавались глухим эхом. Начищенное до зеркального блеска пространство с высоким, куполообразным сводом было настолько велико, что здесь легко устраивались вечера бальных танцев. Оно охватывало входную дверь полукругом, по краям поддерживаясь двумя мощными колоннами. За ними находились гардеробные: справа для младшего поколения, наделенного даром творить; слева для тех, чей потенциал был скромен и не позволял своим носителям даже мечтать о чем-то большем. Творцы словно бы специально стремились подчеркнуть различное положение своих учеников. В центре вестибюля располагался фонтан, куда во время сессий студенты любили кидать «на удачу» мелочь, а иногда — совсем уж отчаявшиеся индивиды — и зачетные книжки. Некоторые уникумы считали, что успех на экзамене обеспечен, если самому поплескаться в прохладной воде и забраться верхом на главную чашу.

Те же студенты разрушали многострадальный фонтан не менее двух раз за неделю, а потом сами же восстанавливали (каждый раз изменяя его вид), отрабатывая практические задания по профильным предметам. Даже делались ставки, каким он предстанет в следующий раз. Месяц назад некто безусловно гениальный и слишком смелый попытался изобразить самих творцов, которые, встав спинами друг к другу и образовав неширокий круг, пристально всматривались во всех проходивших мимо людей и нелюдей. Было более-менее похоже, но впечатление портило несколько моментов. Во-первых, почему-то Поколение держалось за руки, будто малыши в праздничном хороводе у елки. И во-вторых, вода лилась не откуда-нибудь, а изо ртов творцов. Смотрелось это, мягко говоря, неприятно. И Алив лично превратила скульптурную композицию в оплавленный кусок меди. Затем какое-то время фонтан изображал одинокую деву с кувшином воды, потом стал тремя гигантскими флейтами, дальше кто-то постарался сделать хрустального дракона, распахнувшего мощные крылья на высоком постаменте, с которого и стекала вода. Сейчас фонтан имел овальную форму, несколько несимметричную, более выпуклую с левой стороны, и был совершенно бессистемно выложен разноцветной мозаикой по дну. Одна чаша, призванная изображать какой-то гигантский тропический цветок, больше напоминала расплющенного осьминога.

Отвлекшись от неприятных мыслей, Алив приблизилась к шедевру мысли невыспавшегося студента.

На каменном бортике фонтана восседала Хель.

Убийца даже не повернулась, она была занята тем, что, опустив ладонь в прозрачную, остро пахнущую хлоркой воду, превращала осколки мозаики в небольших рыбок, которые преданно тыкались в пальцы творца, ожидая корма и заботы. Заметив, что за ее действиями наблюдают, Хель развеяла пеструю стайку, обратив своих созданий в воду, и отряхнула руку от тяжелых капель, забрызгав брюки, часть бортика и пол.

— Не жаль их?

Хель подняла голову, посмотрев куда-то сквозь Алив. А затем, снова коснувшись воды, вернула рыбок, которые, кажется, даже не заметили, что на несколько мгновений перестали существовать. Женщина провела пальцем по крошечному плавнику самой смелой, погладив ее и создав горсть хлебных крошек, бросила их в фонтан.

— Правда, — согласилась Алив, — это был глупый вопрос.

Убийца кивнула и нахмурилась: в следующий момент рыбок, словно магнитом, притянуло друг к другу, смешав в бесформенный комок. Он быстро обрел очертания юркого водного дракончика с бирюзовыми чешуйками и черным, гладким гребнем на спине. Еще секунду он оставался неподвижным, но быстро освоился, цапнув свою создательницу за палец.

Хель хрипло рассмеялась.

— Тебя я, пожалуй, оставлю, — обратилась она к дракончику, продолжая делать вид, что никакой Алив не существует и в вестибюле академии Убийца находится исключительно в компании собственного творения. — Не хватает только этого…

На ладони Хель зажглась яркая искра, и, немного полюбовавшись на теплую, настоящую душу, творец подарила ее дракончику.

— Уверена, что ты оценишь мою щедрость.

Вместо этого ее снова укусили и быстро спрятались за одним из лепестков чаши, наблюдая за реакцией.

Однако она не последовала…

Убийца просто не успела сориентироваться, а Алив так и вовсе потерла глаза, надеясь, что это зрение наконец-то подвело свою владелицу (после столетий верной службы), а не действительно из воздуха нарисовался Гэбриэл в одном белье.

…Злой, недоумевающий Гэбриэл в полосатых семейных трусах, сверкающий идеальной лысиной вместо роскошной черной шевелюры, с какими-то странными рисунками по всему телу, будто бы Отступника размалевала младшая группа детского сада.

— Ого! — только и смогла выдавить Алив.

— Ты… что?! — переспросила Таня.

Подобравшиеся Анабель и Габриэль не сводили с Элли горящих взглядов. Даже Ририэль выполз из-под стола, чтобы похлопать ангела по плечу и сказать, что он молодец… ну скорее всего.

Элли смущенно улыбнулся и попытался отступить к двери. Как-то он не сразу сообразил, что о своих подвигах можно было и умолчать, ибо интерпретировать их могли не совсем верно. Что, собственно, и произошло в конечном итоге.

— Прости, мне показалось или действительно кто-то сказал, что стоял рядом со спящим Отступником, имея возможность сделать с ним все что угодно, и просто обрил его налысо?! — Голос Тани взвился до опасных высот.

— Почему же «просто»? — всерьез оскорбился Элли. — Я сделал так, что никакие силы ему волосы не вернут. И порисовал еще чуток: тоже не отмоется.

— Ррр!

— Нельзя меня бить, — не на шутку испугался ангел, когда на него начали наступать с трех сторон, еще и Алир лицом и позой выразил полную солидарность с дамами.

Ририэль же решил воздержаться от каких-либо действий.

— Я маленький! Я беспомощный! Как вам сильным и большим не стыдно! — возмутился Элли, опускаясь на корточки и взирая на Анабель, Габриэль и Таню снизу вверх несчастными глазищами напуганного олененка. Прием, как обычно, сработал безотказно, и дамы в нерешительности замерли над ангелом воплощением укора и негодования, но руки поднять не осмелились.

— Ты же мог его убить, крестьянина веселого тебе в соседи! Избавить нас от всех проблем! Страха! Хотя бы отомстить! — воскликнула сиятельная эльфийка. — И не говори, что в тебе вдруг проснулась жалость или брезгливость, все равно не поверю.

Элли пожал плечами, мол, он еще не совсем из ума выжил: такие глупости рассказывать.

— Милорд бы этого не хотел. Слишком просто. Он так не любит.

Анабель скривила лицо. То, что Азраэль говорил о Габриэле в настоящем времени, неприятно резануло слух, одновременно даря напрасную надежду и заставляя злиться на ангела с его неправильным отношением к жизни и смерти, что бы ни подразумевалось под этими двумя понятиями.

Пока все остальные были заняты обсуждением подвигов Элли (то пытаясь в довольно-таки странных выражениях поблагодарить за то, что он сделал хоть что-то, то принимаясь обсуждать, а чего бы в действительности хотелось Темному князю, как бы он сам поступил или каких поступков ждал от них), Ририэль думал совсем о другом.

Эльф сделал пару шагов назад, посмотрев на разношерстную компанию со стороны. Раскрасневшаяся Анабель, заботливо придерживающая большой живот, но выглядящая скорее грозно, чем мило. Алир, который, несмотря на то что они находились в безопасности, все равно пытался задвинуть Темную княгиню себе за спину и успокоить. Растерянная Габриэль, привыкшая к тому, что старший брат всегда рядом, готовый помочь, защитить и устроить обидчикам «сладкую жизнь»; а теперь принявшая на себя тяжесть целого мира. Таня, ставшая самой обычной пешкой в игре своей великой матери. И он — остроухий предатель… вообще непонятно, с какого бока прилепленный к этой компании героев.

Но основное внимание Ририэля в данный момент было сосредоточено на Элли. Никогда ранее… ни единого раза до этого момента эльф не воспринимал сие недоразумение всерьез. Бывший ангел всегда держался в тени Габриэля, прикрываясь невинной улыбкой и чистым взглядом ребенка. Да и сам князь, казалось, делал все возможное, чтобы на Элли окружающие обращали как можно меньше внимания. Пренебрежительно называл его «учеником», «мальчиком», «ангелочком», но это все было словно бы нарочно. Да еще и смешное сокращение имени — «Элли». Возможно, Азраэль сам не хотел афишировать некоторые особенности своей личности, которая пугала, стоило только познакомиться с этим синеглазым чудом, руки которого были запачканы в крови даже не по локти. Иногда казалось, что ангел вымазан в ней от макушки до кончиков пальцев на ногах.

И вот сейчас, будто бы не понимая смысла сказанного им, Элли спокойно заявил, что мог убить Отступника. То, с чем не справились творцы, и не одни они, в принципе, имел возможность сделать ангел без крыльев, даже не прикладывая к тому усилий, но вместо этого бездарно потратил время и шанс (за который, к слову, Пресветлая мать отдала бы две трети множественной вселенной) на глупую шалость.

«Интересно, а Габриэль знал, кого называет учеником?» — мысленно вопросил Ририэль, искренне радуясь, что Азраэль на их стороне. «Хотя уж он-то точно был в курсе дел, не удивлюсь, если он и придумал, как отвести лишние взгляды от своего ангела! Только зачем?»

Эльф фыркнул, наблюдая, как Элли оправдывается перед Анабель. После чего решил, что, несмотря на свое безмерное любопытство, совсем не хочет знать, кто же Азраэль на самом деле, откуда у него такие возможности и сколько еще талантов кроется под личиной безобидного ангелочка.

— Дамы, — позвал Ририэль, отвлекая внимание на себя, — хватит мучить нашего героя. Предлагаю хоть немного отдохнуть и поспать.

— Все забирайте! — возопил Гэбриэл, кое-как сфокусировав взгляд на творцах. — Только отдайте мне его!

— Под «всем» ты, вероятно, подразумеваешь свои растянутые семейники? — уточнила Алив, даже не думая нападать на врага… это было бы просто подло. Если уж даже лежачего бить не следовало, то причинять Отступнику больший вред, чем уже нанесли, было совсем неспортивно.

К тому же Пресветлую в данный момент больше заботило здоровье Хель. Не психическое, естественно, — ему уже ничего повредить не могло, а вот нормальное физическое состояние Убийцы находилось под некоторым сомнением. От распирающего женщину смеха она рисковала просто-напросто лопнуть. Кроме всего прочего, потеряв равновесие, Хель свалилась в фонтан (кажется, даже не заметив этого), обдав Алив холодными брызгами, и теперь молотила руками по мозаичной плитке, заходясь гомерическим хохотом и стукаясь лбом о бортик.

— Да-а… Как вариант: полная деморализация противника с его последующей самоликвидацией. Это твой план?

Гэбриэл взвыл и разразился трехэтажными описаниями того, что он лично собирается сотворить с наглецом, который так поступил с Отступником.

— Не план, значит, — сделала вывод Алив и приблизилась к фонтану. — Хель? — осторожно позвала она, раздумывая: не позвать ли на помощь Лада и Ксанрда? Потом посмотрела на Гэбриэла и поняла, что уж этого-то точно душа поэта не вынесет, и рыбка может уплыть из заботливо расставленных сетей.

— Успокойся, пожалуйста, — ласково попросила она, надеясь, что Убийца сможет взять себя в руки.

Возможно, ей просто удалось выбрать правильный тон — так спокойно и нежно Алив не обращалась ни к кому на протяжении многих веков. А может, помогло что-то иное. В делах Убийцы ни в чем нельзя было быть уверенными даже на пятьдесят процентов. Однако Хель замолчала и серьезно посмотрела на Пресветлую.

— Хорошо, помоги мне подняться, — согласилась она, неловко цепляясь за край чаши. И через мгновение добавила: — Прошу.

Алив усмехнулась, но руку подала. Вынутая из фонтана Хель напоминала помойную кошку, на которую кто-то вылил ведро воды. С Гэбриэлом, в общем, они смотрелись вполне себе гармонично.

— Пожалуй, это даже лучше, чем твой труп! — Убийца с нескрываемым удовольствием уставилась на лысину Отступника. — А вырастить обратно слабо?

— Если бы мог — не появился бы перед такими гиенами, как вы, — даже не пытаясь как-то замаскировать в своем голосе отвращение к творцам, пробормотал Гэбриэл.

— Так что тебе угодно? Мы вроде как убивать тебя собираемся, а ты — нас. Не-э? — Алив пожалела, что рядом все-таки нет Лада — запечатлеть это чудо на камеру.

— Я согласен хоть на показательную казнь, хоть на… да на что угодно! И даже сопротивляться не буду. Только сперва выдайте того, кто это сделал, и позвольте отправить его в Бездну!

Хель так сжала ладонь Алив, что той пришлось собрать всю силу воли в кулак, дабы не вскрикнуть от боли. Это был их шанс. Но и врать Гэбриэлу было делом гиблым. Убийца, точно знающая, о чем сейчас подумала Алив, согласно кивнула. Несмотря на все их разногласия, они всегда понимали друг друга, хотя и не любили это афишировать.

— Мы не знаем, кто это сделал, — честно ответила творец. — Пока не знаем. Предлагаю сделку.

От коварной улыбки Алив не по себе стало даже Хель.