Как начать карьеру

Глава 7

Несколько дней прошло тихо-мирно, а потом меня огорошили новостью.

— Вот что, Згаш, мне придется ненадолго уехать. Справитесь тут в одиночку без меня?

Подобное заявление враз отбило весь аппетит, хотя обычно яства госпожи Гражины поглощались с жадностью и обязательной просьбой о добавке.

— В одиночку?

В памяти еще свежо было мое недавнее самоуправство, когда я в свой первый самостоятельный вызов воскресил будущего убийцу. И вообще — я же скоро увольняюсь. Он не боится, что помощник напоследок тут все испортит?

— Вы шутите?

— Отнюдь. — Мэтр Куббик спокойно завтракал. — Вы молоды, полны сил и знаний. Пора вам применить их на практике. А тот случай… первый блин у вас вышел комом, но что из того? Если не пересилите свой страх ошибиться, никогда не станете настоящим некромантом. Так вы остаетесь?

Можно подумать, у меня был выбор! Пришлось лишь обреченно кивнуть головой. Как бы то ни было, последний месяц следовало отработать как ни в чем не бывало.

— Вот и отлично! — Мэтр хлебнул сбитня. — Поем и отправлюсь собирать вещи! Не будем долго рассиживаться!

— А… — Госпожа Гражина открывала рот крайне редко, и сейчас был как раз такой редкий случай. — Надолго ви отбываете?

«И как скоро вернетесь?» — мелькнуло в ее глазах невысказанное продолжение вопроса.

— А бес его знает! — Мой начальник опять принялся за завтрак и говорил с набитым ртом. — Одна дорога займет дня три-четыре. Да там придется на столько же задержаться, если осложнений не будет… Да обратный путь… В общем, полторы седьмицы как пить дать! А то и две!

Он подмигнул мне совершенно по-мальчишески, и я вдруг почувствовал страх. Куда и зачем уезжал некромант? Увы, ответа на этот вопрос не было.

Первый день прошел спокойно, а на другое же утро меня разбудили стук и грохот. В коридоре творилось нечто невообразимое. Судя по звукам, там дрались, колотя друг друга всем, что попадалось под руку, сразу пять или шесть рыцарей в полных доспехах, причем под аккомпанемент бродячих музыкантов, лишенных слуха и чувства ритма.

В свое оправдание скажу, что ухитрился проспать — такой вот наблюдался маленький недостаток. Обычно мэтр Куббик вскакивал ни свет ни заря и отключал охранные заклинания, чтобы госпожа Гражина могла без помех войти в дом. Но в отсутствие законного хозяина дом остался без присмотра. И как результат — вторжение!

Меч еще не стал продолжением руки, и по ступенькам я скатился, прихватив в качестве оружия стул. К счастью, пускать в ход столь сомнительное средство защиты не пришлось. Причиной шума были сработавшие охранные заклинания. Если помните, в коридоре попарно стояло шесть рыцарских доспехов, на которые они и были навешаны. Сейчас сразу все доспехи активировались, плюс сработало еще несколько запасных сторожевых нитей. В результате многие незакрепленные вещи летали в воздухе, сталкиваясь друг с другом и издавая совсем не подходящие для неодушевленных предметов звуки — выли, рычали, стонали, визжали. К сожалению, у всех заклинаний имелся побочный эффект — они реагировали не только на присутствие постороннего живого существа, но и на любой предмет, так или иначе оказавшийся в зоне действия. Поэтому летающие там и тут вещицы всякий раз активировали их заново.

Виновником, вернее, виновницей безобразия оказалась девушка лет восемнадцати, она забилась в угол, зажмурила глаза и отмахивалась от неведомого врага. Чары не давали ей сделать от двери ни шага, но тем не менее она упрямо оставалась на месте.

Мэтр уже перенастроил на меня часть заклинаний, так что стоило появиться в зоне их действия, как они сразу отключились. Все, что летало, рухнуло на пол. Девушка взвизгнула, козой скакнула в сторону.

— Все в порядке. — Я быстро окинул себя взглядом, рассудил, что кальсоны и стул могут быть вполне приемлемым нарядом для человека, поднятого с постели столь оригинальным способом. — Чем могу служить?

Услышав нормальный голос, гостья робко открыла сначала один глаз, а потом другой.

— Помогите, — пискнула она. — Мне нужен некромант…

— Это я. Чем могу быть полезен?

Девушка осторожно выпрямилась, и я в ответ невольно выпятил грудь. По мере того как испуг оставлял гостью, становилось понятно, что она довольно хорошенькая — крепкая, ладная фигурка, курносый носик, карие глазки. Не красавица, но все-таки…

— Некромант вы? — Меня одарили оценивающим взглядом.

— Да. Мое имя Згаш Груви. А ваше?

— Ой, это неважно! — воскликнула посетительница. — Мне нужна помощь! Скорее!

— Кто-то умер?

— Да! И вы должны нам помочь! Мои хозяева так переживают… Я служанка, — пояснила незнакомка.

— Сделаем, — галантно раскланялся я. Пусть видит, что перед ней не провинциал, а человек, часть жизни проведший в столице и приобщившийся к ее лоску. — Все, что в наших силах. Соблаговолите подождать…

— Чего ждать? — всплеснула руками девушка. — Он же там… там… А вы…

— А мне нужно сначала одеться и прихватить кое-какие инструменты, — остановил я новый поток слов. — Или считаете, что некромант должен спасать пострадавшего в таком виде?

Желая показать товар лицом, спустился к ней одетым по последней столичной моде: черная рубашка с шитьем по вороту, штаны в обтяжку, ужасно неудобные по летней поре сапоги и небрежно наброшенный на локоть плащ. Ну непременная сумка, полная всяческих амулетов, и меч на расшитой серебром перевязи. В общем, типичный некромант с картинки — не хватало только схваченного за шиворот бессильно вывалившего язык упыря и верного ворона на плече.

— Я готов!

— Скорее! — Девушка оценила старания и как бы невзначай поправила прядку у виска.

— Это далеко? — Мысль о том, что такому красавцу придется карабкаться на старого хромого мерина, оказалась не столь приятной. Так сказать, была бы бочка меда, а капля дегтя всегда найдется.

— Нет! — Она ринулась к дверям. — У Высотина Креста!

Высотиным Крестом звали перекресток, на котором стоял дом одного из самых богатых и уважаемых людей города — Высоты Збыги. Знатностью он, насколько я успел услышать, не выделялся, зато богатством похвастаться мог. В провинции это зачастую заменяет титул, да иногда и в более крупных городах среди потомственных графов и баронов мелькает тот, кто получил власть за счет больших денег.

До нужного дома мы добрались за несколько минут. Кованые ворота оказались плотно прикрыты, и пришлось протискиваться в калитку.

Двери в добротном доме были распахнуты настежь — верный признак того, что сюда уже пришла беда. Другой вопрос, что в нее пока еще не поверили, раз, по обычаю, не открыли и ворота, как бы выставляя свое горе на всеобщее обозрение. Кое-где существовало поверье, что горю нужно «указать путь», чтобы беда «перескочила» на кого-то из проходящих мимо людей и не смогла остаться в этом доме надолго. Поэтому и двери распахивали настежь.

Жилище Высоты Збыги было устроено по-городскому — весь первый этаж занимал темный холл, откуда наверх вели две деревянные лестницы, а двери открывались в кухню и кладовые. Девушка провела меня наверх, где в одной из комнат обнаружился источник переполоха.

Точнее, труп.

Над телом молодого крепкого парня рыдали безутешные родители. Толкались слуги — надо было готовиться к похоронам, но никто не отдавал приказы.

Мое появление заметили сразу. Трудно не среагировать на взволнованный возглас:

— Привела!

Все сразу обернулись навстречу. Если бы эмоциями можно было совершать какие-то действия, меня бы просто-напросто размазали по полу, причем из самых лучших побуждений. «Ну, где тебя носило столько времени?» — читалось на всех лицах.

А потом они заговорили, хором. Громче всех, перемежая свою речь всхлипываниями и завываниями, старались родители:

— Единственный сыночек… надежа… наследник!.. Во цвете лет, можно сказать!.. Ничто не предвещало беды… Да что же это делается? Такой молодой, красивый — и руки на себя наложил?.. Убили! Убили его, не иначе!.. Только вот кто? Врагов-то у него и не было!.. Уж такой добрый, такой ласковый… просто нарадоваться не могли… Чего делать-то теперь? На кого ж ты нас покинул, Маюшка?

Подойдя к постели, посмотрел на распростертое тело. Даже слепой понял бы, что молодой человек примерно моих лет повесился, — на шее виднелись синие следы от петли, глаза были широко раскрыты, распухший язык вывалился. Зрелище неприглядное. Впрочем, на практике мне случалось сталкиваться и с трупами пострашнее. А ведь он был красивее меня!

Взгляд скользил по комнате. В окна лился утренний свет — до полудня оставалось еще несколько часов.

В дальнем углу тенью стояла знакомая фигура в темном вдовьем платье. А она-то что тут делает? Вроде ее работа закончена — забрала душу и можешь быть свободна! Кстати, где душа этого парня?

«Там, где ей и положено быть! — прошелестел знакомый голос. — В полдень будут накрыты столы…»

Я решил пока не отвечать Смерти — времени действительно оставалось мало, негоже тратить его на болтовню.

«Кстати, ты ничего не хочешь спросить?»

«Что спрашивать? Я вроде и так все знаю…»

«Ну, почему он умер, например! У него было все — молодость, здоровье, богатство, будущее… Юноша должен был жить еще много лет…»

«Много лет? Значит, ему не судьба скончаться молодым?»

«Судьба не судьба. — В голосе Смерти послышались ворчливые нотки. — Тебе-то что с того? Он мертв…»

— Он мертв, — повторил я последние слова. — Мертв окончательно и… опасности не представляет.

— Спасите его, молодой человек! — Ко мне бросился сам хозяин дома, Высота Збыг, и едва не упал на колени. — Верните мне сына! Ничего не пожалею!

Ему вторила безутешная мать.

— Но это очень сложно! — и просто опасно. Надо было как-то втолковать сие убитым горем родственникам. — Понадобится много…

— Берите! — Господин Высота повис на мне. — Берите все! Озолочу, если вернете мне сына!

— Сделайте такую милость. — Его супруга поймала мою ладонь и принялась отчаянно ее лобызать. — Мы за вас всем богам до смерти молиться будем!

Пока меня трясли, как грушу, окинул взглядом помещение — взгляд искал, на чем бы зацепиться.

Вот тут он и жил — все вещи в богато обставленной комнате носили отпечатки ауры только что повесившегося человека. Тело лежало на постели, на потолочной балке болтался обрывок веревки…

— А это что?

Вывернувшись из вцепившихся в меня рук, наклонился над валявшимся на полу листком бумаги. Высота Збыг был торговцем и мог обучить сына грамоте.

«Простите все, — написал несколько часов назад молодой человек неровным почерком, — я больше не могу без нее жить. Я люблю Маулу больше жизни и буду любить всегда. Но жить без нее — ни за что! Прощай, моя единственная любовь».

— Кто такая эта Маула? — произнес в наступившей тишине. Несчастные родители переглянулись с весьма странным выражением лица.

— А все ты, — неожиданно прошипела безутешная мать, сжимая кулаки. — Ты виноват! Ты его в ежовых рукавицах держал, вот он и…

— А что я? Что я? — огрызнулся несчастный отец. — Ты его своими сказками про любовь с пути сбила! Нету ее, любви-то! Нету! Разве мы с тобой по любви женились? Нет!

— Значит, — мать пошла красными пятнами, — ты меня не любишь?

— Погодите-погодите. — Мне удалось вклиниться между супругами, пока они не забыли, зачем пригласили некроманта. — Все свои вопросы вы решите потом. Сейчас мало времени. Дорога каждая минута! Где живет эта Маула?

На меня посмотрели так странно, что захотелось повернуться и уйти. Но дело надо было довести до конца.

Через несколько минут посланный слуга привел означенную Маулу. При одном взгляде на девушку мне стало нехорошо.

Маула была красива. Так красива, что напрочь затмила всех симпатичных служанок, а со стороны фигуры в темном вдовьем платье послышалось ревнивое фырканье. За эти черные глаза, осененные длинными ресницами, за эту пышную грудь, за кокетливо оттопыренную нижнюю губку и ямочки на румяных щеках можно было не только в петлю полезть, но и брата родного в нее засунуть.

Переступив порог комнаты, Маула сначала с недоумением огляделась. А потом взгляд ее упал на мертвое тело, и девушка побледнела, прижала руки к груди:

— Ой, мама… Что это?

— Смотри! — воскликнула жена Высоты Збыги. — Из-за тебя он в петлю полез! Жить он без тебя, дурехи, не мог, а ты…

Прижав руки к щекам, Маула некоторое время глядела на тело, а потом закатила глаза и рухнула в обморок. Вполголоса выругался и кинулся приводить ее в чувство — не хватало мне тут еще одной истерики!

Открыв глаза, красавица разрыдалась и вцепилась в меня, как в единственную опору.

— Спасите!.. Спасите его, — лепетала она.

— Что? — Мне показалось, или я ослышался.

— Понимаете. — Она всхлипнула. — Я не верила, что он меня любит! Маюшка говорил — жить, мол, без тебя не могу… А я ему в ответ — не можешь, и ладно! Думала, так просто… А он… взаправду повесился! На самом деле, значит… А я… Верните мне его, пожалуйста!

Зарыдав, она принялась трясти меня, как куклу.

— Я, дура, смеялась, — причитала девушка. — Думала, получше кого смогу найти. А мне он только и ну-у-ужен… Ну пожа-а-а-алуйста, верните его-о-о… Я вас так прошу-у-у… Я его так люблюу-у-у-у…

— Любила, значит? — Мне удалось вставить слово. — А что ж молчала?

— Да я же не думала, что он повесится! Думала, глупости все это…

Не верила она, значит! Небось требовала, чтобы парень доказал свою любовь на деле, или вовсе не любила его никогда. У такой красавицы поклонников должно быть немало. Привыкла с детства к хвалебным речам, к льстивым словам и всеобщему восхищению окружающих! Вон как на нее служанки косятся — чуют соперницу. Насмотрелся я на таких в столице — уверенные в своей неотразимости, гордые, заносчивые, они окружены толпами несчастных поклонников и замуж выходят только по большому расчету или не выходят никогда, до старости ожидая единственного и неповторимого. Вот и Маула наверняка тоже думала, что ей обязательно должен встретиться принц на белом коне, и не разглядела влюбленного парня. А может, разглядела и нарочно смеялась, играя с ним, как кошка с мышкой… Жаль, что моя работа не оставляет мне много свободного времени для общения с девушками, иначе я бы не прошел мимо такой красавицы. Ради ямочек на ее щеках действительно можно совершить любую глупость!

Впрочем, что это я! Моя профессия кое-что мне позволяет!

Сделав всем знак заткнуться, наклонился над распростертым телом. Руки действовали сами по себе, я словно отключился и лишь со стороны наблюдал за своими пальцами.

— Вы это сделаете? — Ко мне бросились все присутствующие. — Вы его спасете?

— Я попытаюсь кое-что предпринять…

— Сделайте это! — возопили вокруг. — Сделайте — и можете просить все что уго…

Короткий подзатыльник, отвешенный Высоте Збыге любящей супругой, заставил замолкнуть сразу всех. Помнились случаи, когда за подобную услугу некромант требовал что-то действительно ценное, и это были отнюдь не басни. А вот интересно, что такое я мог бы у них попросить?

— Это очень трудное и опасное дело.

— Пожалуйста! Попытайтесь!

— У меня может не получиться…

— Я заплачу!

Опа! Вот это поворот событий! Куда делись горькие слезы и позднее раскаяние? Привлекательно засверкали глаза, язычок облизал губки, на щеках заиграли те самые ямочки, ради которых можно было горы свернуть и в петлю полезть, а грудь выгнулась так, словно жила отдельной жизнью от хозяйки и сама уже давно все для себя решила. Нет, с одной стороны, я молодой взрослый мужчина, и мне нравятся девушки. Тем более что с последней подружкой мы расстались несколько месяцев назад, я успел соскучиться по женскому обществу и вообще… Но чтобы так! Практически навязываясь? И та тень в темном вдовьем платье внезапно напряглась — не почувствовать ее волнение было нельзя. Она что, ревнует? Меня?

— Маула, вы понимаете, что предлагаете?

— Понимаю! Но он мне нужен! Нужен! Воскресите его — и я вам заплачу!

Трудное это дело — воскрешать почившего. Этот человек был мертв уже несколько часов — слишком много для того, чтобы можно было гарантировать благоприятный исход дела.

И у меня есть шанс? Взгляд опять нашел женщину во вдовьем платье. Обычно ее взор ничего не выражал для живых, но сейчас вдруг почудилось, что в глубине ее глазниц мелькнул… интерес? К чему? Ко мне или к тому, что я собирался делать? Кажется, с этой стороны проблем не будет.

Мысль подействовала, как удар кнута, подготовительная работа была закончена быстро. Осталось последнее…

Для того чтобы вызвать призрак мертвеца, обычно не нужно каких-то особых средств — магический круг с рядами символов, свеча и кое-что по мелочи. Но для того, чтобы душа вернулась в оставленное тело, обязательна кровь. В прежние времена считалось, что годится лишь кровь невинной девушки, новорожденного младенца или самого некроманта — в зависимости от того, кого именно собираются воскрешать. Но наука шагнула далеко вперед. Теперь открыли новые свойства некоторых вещей и предметов.

— Яйцо. Мне нужно свежее куриное яйцо. Желательно еще теплое, только что из-под квочки…

— Яйца! — закричали в коридор родители. — Некроманту нужны яйца! Живее!

Не прошло и трех минут, как мне предоставили целых две корзинки, в одной действительно были яйца, собранные в курятнике утром, а в другой сидела целая наседка, распушившая крылья над гнездом. Она сердито клюнула меня в запястье, когда я сунул руку под ее оперение и наугад вытащил хрупкую белую сферу. В насиженном яйце билась жизнь. Жестоко? Возможно. Но уже было как-то сказано, что людей моей профессии не слишком любят!

Встав у ног покойника, я раздавил яйцо в кулаке. Нужные слова сами пришли на ум.

Заклубившийся у моих ног туман заметили, если судить по нескольким сдавленным вскрикам, все, а вот запах горящего вереска ощутил я один.

…Горели костры, расположенные вокруг невысокого кургана с плоской вершиной. Был вечер, закат окрасил в багрянец полнеба, и огни боролись с подступающей темнотой. Они словно озаряли путь к вершине, на которой в виде подковы были выставлены столы, заставленные яствами и напитками. Присматриваться не было нужды — даже на таком расстоянии я почему-то знал, кто там стоит.

«Пошли. Тебя ждут».

Рука тяжело легла на плечо стоящего спиной ко мне человека. Почему-то в этом мире всегда так трудно двигаться — наверное, из-за плоти, совершенно чуждой этим холмистым равнинам, этому вереску и дыму костров.

«Куда?»

«Домой. Туда, где тебя ждут».

«Кто?»

«Родители и… кое-кто еще…»

Он медленно обернулся…

Рядом сдавленно застонала женщина, но стон оборвался, когда покойник открыл глаза. Тусклые, пустые, безжизненные.

— Кто? — Голос тихий, хриплый. — Кто меня зовет?

— Ой, — тут же раздалось за спиной, — Май! Майчик… Это я!

— Властью, данной мне над миром сим… приказываю тебе…

С усилием пошевелившись, покойник медленно сел. За спиной раздался глухой стук упавшего на пол тела, но оборачиваться и смотреть, у кого из любопытных родственников не выдержали нервы, не стоило — любое неосторожное движение и даже мысль могли сбить концентрацию.

— Кто меня зовет? — На сей раз голос прозвучал яснее и тверже.

— Внемли мне! — Я вскинул руку с зажатым в ней ножом. — Слушай меня, повинуйся мне! Иди ко мне!

— Я. — Он повернул синее лицо. Распухший язык с трудом ворочался во рту. — Я слушаю тебя…

— Восстань и живи!

— Зачем?

Блин! Это что-то новое в некромантской практике! Чтобы оживший мертвец еще и вопросы задавал? А впрочем, я же собирался вернуть душу в это тело. Значит, в ней могли пробудиться и разум, и все человеческие чувства, мысли, желания.

— В этом мире остались те, которые любят тебя…

— Я! — завопила за спиной Маула. — Я люблю тебя, Май! Правда-правда! Я уже люблю тебя!

— Мауу-у-ула, — протянул он, поднимая руки. — Моя Маула!

Надо было что-то предпринять, что-то сделать, да хоть руку протянуть, но я ничего не успел. Девушка с криком бросилась к выпрямившемуся покойнику, обняла его за шею.

— Ма-а-у-у-ула, — протянул он.

Я попятился, торопливо проговорил в уме концентрационное заклинание, которое должно было закрепить успех. Без этого покойник мог «вернуться в свое естественное состояние», стоило мне отвернуться.

«Ты уверен?»

Я даже вздрогнул, услышав голос Смерти у себя за спиной. Выдержал паузу, заканчивая заклинание.

«В чем?»

«В том, что все сделал правильно?»

Мысленно воспроизвел все свои действия… Нет, вроде бы не допустил ни одной ошибки. Хотя прошло несколько часов, и тут каждая минута могла играть решающую роль. Но ведь у меня получилось? Душа вернулась в тело?

«Это не кадавр?»

«Не кадавр, но… Лучше бы ты этого не делал!»

«Почему?»

«Присмотрись…»

Что-то в ее тоне настораживало. Ну-ка, ну-ка… Точно! Ой, блин, идиот! У него же нет разума! Тело нормальное, душа тоже благодаря моим стараниям на месте, а вот мозги… Сплошное темное пятно. Ни думать, самостоятельно принимая решения, ни вообще делать что-либо без чужой указки этот парень отныне не сможет в принципе. Правда, он будет с первого слова слушаться остальных — выполнять все, что прикажут или попросят… Но такое поведение, как говорится, на любителя. Или на любителей — вон как облепили его счастливые родители вместе с Маулой. Полностью поглощенные своей радостью, они пока не замечали странностей в поведении воскресшего. Главное — он дышит, разговаривает, двигается. Когда они поймут, что не так с их сыночком, важно оказаться как можно дальше от места событий.

Так… Тихо-тихо, крадучись, на цыпочках, до двери…

— Молодой человек!

Ой, попал.

— Э-э… Что?

— Это просто чудо! — Отец держался двумя руками за пояс сына, словно боялся, что тот сейчас убежит. — Он… живой!

— Да, разумеется. — Кивнул в ответ так энергично, словно это способно было что-то изменить. — Совершенно живой! Абсолютно! Можете сводить его на освидетельствование в храм! Там все подтвердят…

А я пока добегу до дома и там забаррикадируюсь.

— Сколько мы вам должны?

Ого! Гонорар! Мой первый, если уж на то пошло, самостоятельный заработок! Вообще-то мэтр положил мне жалование — собственно говоря, положил его не он, а городская казна… но почему бы не взять, если дают?

— Ну… золотник?

— Счас принесу! — Господин Высота сорвался с места с такой скоростью, что я понял: продешевил.

— И черную кошку! — успел крикнуть вслед. Пусть не думают, что дешево отделались! Хотя с другой стороны, мне тут и лишней секунды не стоило задерживаться: вдруг они заподозрят неладное? А они просто обязаны были что-то заподозрить! Я ведь так напортачил!

— Скажите, молодой человек…

А вот голос «счастливой» матери показался вовсе не счастливым. И это настораживало.

— Скажите, а он что, навсегда останется… таким?

— Нет, конечно же нет! — Самое главное сейчас — врать с уверенным видом. — Это просто обычный шок после перехода. Через несколько дней, самое большее месяцев, ваш сын станет таким же, как прежде!

— Маула, — прогудел в это время за спиной голос ее сыночка.

Пользуясь тем, что женщина отвлеклась, я покинул дом. Уже на пороге в последний раз меня остановил его хозяин. Мне вручили золотник и пообещали, что черную кошку доставят сразу, как только изловят.

Если хочешь от кого-то удрать, ни в коем случае не стоит лететь по улицам сломя голову. Бегущий человек, конечно, выигрывает в расстоянии, но проигрывает в том, что касается внимания прохожих. На него показывают пальцами, ему вслед улюлюкают мальчишки, он может споткнуться и налететь на кого-нибудь, что чревато разборками и ссорой. Поэтому я заставил себя шагать по улицам Больших Звездунов спокойно и с достоинством, как человек, только что выполнивший свой долг и имеющий право на отдых. И даже смог не вздрогнуть и не вскрикнуть от неожиданности, когда уже на последнем повороте меня догнал чей-то взволнованный окрик:

— Господин некромансер!

— А? — Рука сама вцепилась в меч. — Что? Это вы мне?

— Вам-вам! — Подбежавший человек хотел было схватить меня за локоть, но вовремя опомнился и отдернул руку. — Скорее! Я вас по всему городу ищу! Вы — моя последняя надежда! Идемте! Может случиться непоправимое!

— Да иду уже. Иду!

А что еще остается делать, когда хватают и волочат в неизвестном направлении?

Всю дорогу я не переставал себя ругать за глупость. Нет, надо же было такому случиться, что второй мой самостоятельный вызов — и опять к мертвецу, которого надо срочно оживлять на радость многочисленным родственникам! Некроманты часто поднимают покойников для тех или иных целей, но «Теория и практика воскрешения» была единственным предметом в Колледже, который я (тоже единственный из всего курса!) сдал лишь с четвертой попытки. Причем первые две завалил настолько серьезно, что на третью преподаватель согласился лишь потому, что три попытки пересдачи были записаны в Уставе Колледжа, и он просто по закону не имел права не предоставить мне еще один шанс. Таких низких оценок по данному предмету не было уже давно. У меня был риск не просто испортить показатели, но и быть отчисленным. Но вмешались мои родители. Они просто-напросто дали куратору и преподавателю взятку, после чего мне поставили «зачтено», не уточняя, что именно и кому.

И вот на тебе! Именно на воскрешении я засыпался второй раз.

Пока предавался самобичеванию, наш путь подошел к концу.

Подбегая к окраине жальника, мой провожатый испустил такой вопль, что я от неожиданности споткнулся и чудом не врезался носом в землю.

— Успели! Ура! Успели!.. Вон они!

Толпа над ямой просматривалась очень хорошо — здесь находились свежие могилы, над ними еще не высадили деревья, так что местность была открытая. Отсюда, кстати, оказался виден и Храм Смерти. Подобные возводились на всех жальниках, туда могли прийти родственники, чтобы помолиться о душах умерших. Здесь же осенью проходили обряды поминовения усопших. Именно в таких храмах часто подрабатывали некроманты, если кому-то хотелось тесно «пообщаться» с духом какого-нибудь давно почившего предка. В больших городах подобные «общения» устраивались чуть ли не каждый день, но в таких, как Звездуны, лишь от случая к случаю. Я прожил тут полтора месяца, и пока ни разу моего начальника не звали провести подобный обряд.

Не дав мне передохнуть, наниматель рванул к могиле, так ловко лавируя между надгробиями, словно тренировался бегать тут все лето.

— Стойте! — заорал он на бегу. — Погодите! Остановитесь!

Толпа отхлынула в стороны, открыв выставленную на край могилы домовину. Толстый монах из числа служителей Богини Смерти, наблюдавший за тем, чтобы все было сделано правильно, не успел и сыграл роль тормоза — мы врезались в его живот.

— Ё…! Ой! Ма… Что за…!

По чистой случайности я оказался наверху свалившихся в кучу тел и резво на четвереньках отгреб в сторонку, пока остальные распутывали руки-ноги и в два голоса выясняли, что делать и кто виноват.

— Ты чего тут заварил, Буй? — дождавшись паузы в их весьма энергичном, но — увы! — непечатном монологе, поинтересовался один из присутствующих.

— Пытаюсь вам помешать! — откликнулся тот.

— Ты уже ничем не поможешь!

— Помогу! Вот. — Меня рванули за шиворот и поставили перед заинтересованной общественностью. — Некромансера разыскал!

Торопливо приводя в порядок помявшийся и обтрепавшийся костюм, окинул взглядом собравшихся. На всех лицах горело любопытство, и лишь одна пара глаз смотрела с неприкрытой неприязнью. Это был толстый монах. Ну еще бы! Кому охота на глазах у всех выполнять роль «посадочной площадки»!

— А зачем?

— Так… для нее! — Мужик ткнул пальцем в раскрытый гроб. — Живая она!

— Чего?

Кажется, это хором выкрикнули все — я, монах, добрая половина плакальщиков и провожающих.

— Того! — Буй дернул меня за локоть, подтаскивая к домовине. — Вы сами гляньте, господин хороший! Живая она! Как есть живая! Почто же ее хоронить-то?

— Буй, иди домой, а? — ласково, как разговаривают с маленькими детьми и сумасшедшими, посоветовали ему. — Достал ты уже всех! Померла Таська — и дело с концом!

— Не померла! Не померла, а заснула! Да вы сами гляньте, господин некромансер. Разве ж мертвяки такими бывают?

Пришлось смотреть, благо, домовина оказалась открыта — родственники как раз прощались с покойной.

Женщине было лет тридцать, и выглядела она действительно несколько необычно. Ни тебе восковой бледности, ни посиневших губ, ни ввалившихся глаз, ни (я невольно шмыгнул носом) особого трупного запаха, который непременно должен был появиться, ведь дело происходило летом, и дни стояли еще теплые. Сквозь загар проступал румянец, на упругих щеках лежали ресницы. Выражение лица было таким спокойным и умиротворенным, что поневоле на ум пришла мыслишка: «Притворяется!» Вот сейчас ка-ак откроет глаза, как сядет в домовине…

— Ну? — Меня толкнули в спину. — Живая она или нет?

— Э-э… а вам-то какое дело? — поинтересовался осторожно. Как бы еще узнать, с чего это Буй так печется об этой Таське?

— Ну как же! — Тот принялся яростно скрести затылок. — Она же не мертвая! Нельзя, если не умерла, хоронить! Вы разве не знаете, что после этого бывает?

— А что бывает? — решил сыграть в дурачка.

— А то, что из тех, кого живыми хоронят, самые жуткие упыри получаются!

Что верно, то верно! К слову сказать, и упокоивать обратно таких мертвяков гораздо сложнее. На краю сознания мелькнула какая-то мысль, но ее безжалостно сбили еще на подлете — вперед всей своей дородной массой выдвинулся толстяк монах.

— Негоже покой мертвецов тревожить! — заявил он густым басом, который вполне ему подходил. — Кого Смерть к себе забрала, тому не место на этом свете!

Я машинально скользнул взглядом по толпе, но знакомой фигуры не было видно.

— Так не забрала же она ее! Живая Таська-то! — стоял на своем Буй. — Господин некромансер, сделайте божескую милость, оживите ее как-нибудь! Не мертвая она!

— Мертвая! — на два голоса рявкнули на него.

— Живая! Вот пущай господин некромансер свое слово скажет и подымет ее из домовины, ежели живая!

Меня опять вытолкнули вперед. Я не удержался от невольного стона. Сегодня что, народный праздник под названием «Наступи второй раз на те же грабли и получи приз за идиотизм»? Особенно под столь «доброжелательными» взглядами… И покойница, как назло, выглядела подозрительно «свежей»! Вот только рисковать что-то не хотелось. А вдруг получу еще одного «Майчика», теперь в женском варианте?

— Ну… э-э… такое бывает иногда! — промямлил неуверенно. — Если смерть была внезапной и… ну… без видимых причин.

— Очень внезапной! Очень внезапной! — закивали вокруг. — Вечером, как всегда, легла спать, а утром не проснулась!

— Ну… тогда надо всего лишь провести дополнительные обряды на случай, чтобы… э-э… она не стала упырем! — и заодно для очистки моей совести.

Само собой, после этого все обряды пришлось творить по новой, то есть повторять то, что до меня тут уже проделал монах. Толстяк даже вызвался мне помогать, довольно складно подпевая в нужных местах, так что покойницу на тот свет мы проводили честь по чести.

Вот только что-то подсказывало мне, что где-то я допустил ошибку.