К свету

I

КОСМИЧЕСКАЯ ПЛАТФОРМА "БАСТИОН",

ТОЧКА ЛАГРАНЖА L5

Вид открывался потрясающий.

На самом деле это был не обзорный экран, но он настроил "умную стену" так, чтобы она выглядела как таковая, а трехмерник сделал иллюзию потрясающе реалистичной. С его наблюдательного пункта Луна казалась невероятно яркой, как белый никель, а Земля - великолепным окаймленным облаками сапфиром размером с четвертак. Звездный пейзаж уходил в бесконечность - в буквальном смысле - и пространство вокруг "Бастиона" было заполнено оживленным, беспокойным, кажущимся случайным скоплением позолоченных солнечным светом космических кораблей. Глядя на это со стороны, единственным термином, который действительно приходил на ум, был "беспорядок", но он знал, что среди этой неразберихи скрывается тщательно спланированная схема. Компьютеры управления космическим движением и их люди-контролеры управляли этим с отточенной, почти небрежной точностью, которая появилась в результате десяти-двенадцати лет постоянной - и постоянно беспокойной - практики.

Большинство космических кораблей, видимых через этот "обзорный иллюминатор", были задействованы для продолжения расширения и без того огромного корпуса "Бастиона". На космической платформе размещалось не только федеральное правительство Планетного союза, но и Терра-хаус, официальная резиденция президента, сенат, палата представителей и постоянно растущий город для людей, которые выполняли всю эту работу. Здесь также располагалась Цитадель, союзный эквивалент давно исчезнувшего Пентагона, который когда-то служил армии Соединенных Штатов. Поскольку "Бастион" был построен с конкретной целью - вывести столицу федерального правительства за пределы любой земной нации, имело смысл разместить как можно больше федеральных органов в одном и том же месте.

Цитадель контролировала неуклонно растущую армию, которая затмевала все, о чем когда-либо могли мечтать Соединенные Штаты Америки, и все же она располагала лишь малой частью персонала, необходимого Пентагону. Отчасти это было результатом намеренно спартанской политики комплектования, направленной на то, чтобы избежать раздутости, от которой страдала американская военная бюрократия. Честно говоря, вся военная бюрократия, - предположил он. - Но это раздувание было чем-то таким, чего Континентальный союз Америк был не в состоянии себе позволить, а Планетный союз Земли мог позволить себе еще меньше.

По крайней мере, не менее важная часть причины заключалась просто в том, что киберподдержка, доступная Планетному союзу, была ошеломляюще эффективным мультипликатором эффективности. По-прежнему существовали четкие ограничения на то, сколько может переносить и отслеживать всего один человеческий мозг, но компьютеры, помогающие этому человеческому мозгу, были чем-то совершенно иным, заменяя группы помощников руководителей проектов, клерков, бухгалтеров и Бог знает кого еще.

И ни черта не повредило, что не было лоббистов оборонных подрядчиков, которые стучались бы в двери офисов или приглашали старших офицеров на ланчи с мартини. Это произошло потому, что вообще не было оборонных подрядчиков, что стало настоящим шоком для человечества в целом. С другой стороны, казалось, что большая часть человечества довольно легко адаптируется к радикально новой "экономике", которая поглотила их. Не все, конечно. При любом изменении парадигмы есть как проигравшие, так и победители, и это был чертовски серьезный сдвиг.

Однако ничто из этого не касалось его непосредственно. Во всяком случае, не в данный момент. У него все еще было много дел, и его головные боли по-прежнему были сосредоточены на том, что не изменилось в новой парадигме: на человеческой природе.

Он откинулся на спинку своего греховно удобного кресла, читая последнюю корреспонденцию с дисплея, спроецированного прямо на его роговицу. Как не было ничего необычного, когда к его персоне добавляли какую-нибудь новую технологию, он почувствовал некоторые угрызения совести, когда они объяснили, что собираются хирургическим путем имплантировать ему собственный монитор компьютера, чтобы заменить контакты, которыми он пользовался. Осия провел его через это (так же, как он уже провел его через довольно много вещей) и объяснил, что процедура на самом деле была не более навязчивой, чем операция по удалению катаракты. И, кстати, пока они занимались этим, они должны были обеспечить ему зрение примерно 40/20, что эквивалентно действительно хорошему встроенному составному микроскопу, возможностям видеть при слабом освещении плюс инфракрасному зрению, и все это контролировалось его персональным компьютером. Он мог настроить новые возможности таким образом, чтобы они развертывались автоматически или переопределяли автономное программное обеспечение, когда бы он ни захотел.

Доктору Макмердо, в очередной раз пришел он к выводу, следовало бы стать продавцом подержанных автомобилей. Но он был прав - в очередной раз - и к настоящему времени Дэйв Дворак воспринимал поразительные возможности своего видения как нечто само собой разумеющееся ... пока что-то не заставило его вспомнить, на что это было похоже в течение его первых сорока с лишним лет.

Эта мысль витала где-то под поверхностью его сосредоточенности на далеко не забавном содержании отчета. Иногда было трудно напоминать себе, насколько лучше стал мир в наши дни. Или как многого они на самом деле достигли.

Он приостановил просмотр текущего файла и наклонился вперед, чтобы вставить свой стаканчик в прорезь дозатора. Его ноздри одобрительно раздулись, когда аромат эликсира жизни донесся до него струйкой пара. Слава богу, Бразилия выжила! А Фернандо Гарсао, который ушел с поста президента Бразилии, чтобы стать сенатором Гарсао в тот день, когда первые страны за пределами Северной и Южной Америки присоединились к Континентальному союзу и преобразовали его в Планетный союз, многое сделал для воспитания вкуса Дэйва Дворака в том, что касалось кофе. Он познакомил Дворака с представлениями бразильца о том, каким должен быть кофе, и Дворак стал приверженцем купажа Бурбон Сантос 2 с фазенды двоюродного брата Гарсао Матео, который в целости и сохранности пережил шонгейри.

Чашка наполнилась сливками, которые он предпочитал, и он снова откинулся назад, держа чашку - на самом деле это была огромная кружка - обеими руками, вдыхая насыщенный, сильный аромат. Затем он медленно отхлебнул и удовлетворенно вздохнул.

Ладно, - сказал он себе, когда искушение насладиться моментом охватило его. - Вы еще не заслужили полноценного перерыва на кофе, мистер госсекретарь. Вам нужно просмотреть большую часть большого объема отчетов, анализов и предложений до вторника, и вы уходите сегодня пораньше, так что готовьтесь. Вы можете взять свою чашку с собой.

Он фыркнул и снял текущий отчет с паузы, и его краткий всплеск юмора исчез, когда мрачный анализ и еще более мрачные прогнозы промелькнули на его роговице. Несмотря на все усилия понять и оценить другие мировоззрения, он все еще не мог взять в толк, как...

Раздался музыкальный перезвон, и он удивленно поднял голову.

- Да, Каламити? - Как и большинство людей, он был склонен очеловечивать свой личный искусственный интеллект. Возможно, нам повезло, что ИИ не распознали и не заботились о значении имен, которые некоторые люди - особенно те, кого звали Дворак - присваивали им.

- У вас посетитель, - сказал ему искусственный интеллект голосом его дочери Мэйгрид, и он моргнул, когда лицо Мэйгрид в возрасте двенадцати лет появилось на его внезапно очистившейся роговице. Он запрограммировал аватар Каламити так, чтобы он случайным образом менялся между всеми тремя детьми, и улыбнулся, когда "Мэйгрид" наморщила носик в своей запатентованной манере.

- Кто? В календаре никого нет до девятисот моего завтрашнего дня с Патриком и Кейси.

И, черт возьми, лучше бы никто не пытался это изменить, - мысленно добавил он. - Он усердно трудился, чтобы выкроить время и пойти домой этим вечером, и...

- Это дядя Роб, - сказал искусственный интеллект, и Дворак рассмеялся, когда аватар закатил глаза. Его дочь Моргэйна решила сделать выбор в пользу карьеры психолога, но она также разбиралась в кибернетике гораздо лучше, чем когда-либо мог бы ее дорогой старина папа. Именно она разработала для него выражения лиц аватаров и другие манеры поведения, и нынешнее выражение лица "Мейгрид" напомнило ему о том, насколько хорошо Моргэйна знала свою близняшку.

- Как ему удалось проникнуть в мой офис, и никто не предупредил меня о его приезде?

- Не знаю. Должен ли я это выяснить? - предложил Каламити.

- Нет. - Дворак покачал головой. - Я уверен, что он расскажет мне - вероятно, с большим удовольствием. Скажи ему, чтобы заходил.

- Да, папи, - сказал Каламити - на этот раз голосом Моргэйны, сопровождаемом подмигиванием, - и Дворак фыркнул, когда она исчезла с его роговиц. Дэмианос Карахалиос мог бы продолжать называть свои существующие киберсистемы "экспертными программами", а не "искусственным интеллектом", и Дворак ему поверил. Тем не менее, они действительно давали гораздо лучшее представление об интеллекте, чем любое другое программное обеспечение, с которым он работал.

- Роб, - сказал он, откидываясь еще дальше на спинку стула и небрежно указывая на такой же стул по другую сторону своего стола. - Как приятно тебя видеть. Я пропустил электронное письмо, в котором говорилось, что ты приедешь?

- Должно быть, - ответил его шурин, направляясь через просторное помещение к указанному креслу. На полпути он остановился, чтобы рассмотреть семейный портрет, занимавший большую часть обшитой панелями переборки. В век электронных средств массовой информации это выделялось как ручной портрет маслом Дворака, Шарон и их детей, и художник идеально передал их характеры в выражении их лиц.

- Это что-то новенькое, - сказал он, оглядываясь через плечо на Дворака. - Нене?

- Да, - кивнул Дворак. - Стивен привез это в качестве подарка-сюрприза на день рождения Шарон. Я держал его припрятанным здесь, чтобы старый Орлиный Глаз не заметил его. - Он покачал головой. - Но все же это мило, не так ли? Я просто рад, что их не было в Оклахома-Сити, когда упал кинетический снаряд.

- Согласен.

Уилсон прошел к своему креслу и неэлегантно плюхнулся в него. Дворак секунду-другую смотрел на него, затем печально покачал головой.

- Что? - бросил вызов Уилсон.

- О, я просто вспоминаю те драгоценные дни прошлого и ваши многочисленные содержательные, колкие, можно даже сказать, едкие комментарии о разнице между людьми, которые зарабатывали на жизнь, и офицерами.

- И кто именно виноват в том, что я уже не респектабельный сержант? - потребовал Уилсон. - Кто это был, кто продолжал настаивать на том, чтобы я "принял предложение"? Кто скрутил мою руку в крендель? Кто завербовал мою младшую сестру - даже моих племянниц и племянничков - превратить мою жизнь в сущий ад, пока я этого не сделал? Кто...

- Господи, ты мелодраматичен! - Дворак покачал головой, его глаза были печальны. - Бедный, жалкий маленький ребенок. Твоя большая злая свекровь была груба с тобой, багга кейк?

- Я приветствую вас, - сказал Уилсон. - Вот.

Он поднял одну руку, вытянув второй палец, и Дворак усмехнулся.

- Вообще-то, вы неплохо выглядите, полковник Уилсон.

- Я мужественный и доблестный космодесантник, а это значит, что я больше не содрогаюсь от ужаса, когда кто-то называет меня так, - ответил Уилсон. - И я скучаю по своей синей форме, черт возьми! Я имею в виду, этот костюм обезьяны неплох, но...

Он закатил глаза, и Дворак снова усмехнулся. Форма вооруженных сил Континентального союза была принята планетными вооруженными силами, хотя космодесантники переняли алые "кровавые полосы" с брюк любимого Уилсоном военно-морского флота США. И правда заключалась в том, что черный китель и темно-зеленые брюки хорошо смотрелись на нем, особенно с тремя стилизованными золотыми планетами на каждом плече. Оба они получали антигероновое лечение, которое стало доступно по мере того, как медицинские технологии Гегемонии постепенно адаптировались к людям. В результате они физически были по крайней мере на пять лет моложе, чем до нападения шонгейри, а утраченная подвижность, которая вынудила Уилсона уволиться из корпуса морской пехоты, была восстановлена так же полностью, как и плечо Дворака.

И, несмотря на его затяжное, для проформы, нытье в честь флага, Дворак знал, что его шурин гордился новой службой, которую он помогал создавать, и тот факт, что он был "всего лишь" полковником, значил не так много, как могло бы быть раньше, поскольку вооруженные силы планеты оставались абсурдно малочисленными, с точки зрения живой силы, по сравнению с любыми вооруженными силами до вторжения. Космодесантники оставались самой маленькой из служб, объединенных в командную структуру планетных вооруженных сил, хотя планировалось, что они начнут расти, как только первый из строящихся космических кораблей, созданный человеком, завершит свои испытания. На данный момент космодесантникам не у кого было отбирать вещи, потому что человечество оставалось ограниченным одной звездной системой.

Это должно было измениться где-то в следующем десятилетии или около того. КФПС "Джеймс Робинсон", ведущий звездолет флота Планетного союза - он склонен был сомневаться, что значение аббревиатуры этой службы дошло до тех, кто не является носителем английского языка, пока не стало слишком поздно, - должен был поступить на вооружение в течение семи или восьми лет, и Дворак с нетерпением ждал официальной церемонии ввода его в эксплуатацию.. Он также с нетерпением ждал реакции Уилсона, когда тот узнал бы, что полковник Уилсон вот-вот станет бригадным генералом Уилсоном.

- Насчет того электронного письма, которое я не получил о твоем приезде? - сказал он вслух. - А может случиться так, что я не получу его, потому что ты его так и не отправил?

- О, полагаю, что это возможно, - признал Уилсон. Он взмахнул рукой в легкомысленном жесте. - Эти высокопарные процедуры и протоколы недоступны пониманию простого космодесантника.

- Да, конечно! - Дворак покачал головой и скрестил руки на груди. - Может быть, именно поэтому ты не разговаривал со своей сестрой... сколько? Уже три месяца?

- Неужели это было так давно? - приподнял бровь Уилсон. - Забавно, как летит время, когда оно проходит в умиротворяющей тишине.

- Ты очень пожалеешь об этом, когда я расскажу ей об этом, - сказал Дворак. - И ни на секунду не думай, что я этого не сделаю!

- Снова бросаешь меня под автобус, чтобы спасти себя? - покачал головой Уилсон. - Грустно. Так грустно видеть, что кто-то так боится простой женщины.

- Ходячий мертвец, - сказал Дворак, пытаясь представить Шарон Дворак в роли "простой женщины". Его воображение было не на высоте, но он обнаружил, что может представить ее танцующей на голове своего любимого брата в течение пяти или десяти минут.

- Только если ты сам расскажешь ей, а я знаю, что у тебя нежное сердце. Ты бы не хотел, чтобы я был на твоей совести.

- О, мое "нежное сердце" может вынести довольно многое, когда дело касается некоторых людей.

- Я не боюсь. Я космодесантник, и мы бесстрашны! Так прямо сказано в руководстве. Вот так.

Дворак рассмеялся и покачал головой.

- Серьезно, рад тебя видеть, Роб. Должен ли я предположить, что тот факт, что ты сидишь в моем кабинете, означает, что вы вернулись с тех маневров?

- Да.

- Как у них все прошло?

- Давайте просто скажем, что они прошли намного лучше, чем первые, - пылко сказал Уилсон, и Дворак понимающе хмыкнул.

- Итак, если вы вернулись с Марса, можем ли мы ожидать, что вы почтите нас своим присутствием на ужине в "хижине" сегодня вечером?

- Только если ты готовишь. - Уилсон вздрогнул. - Знаешь, я пил кипяченую воду Шарон.

- Ты уже дал мне достаточно боеприпасов, чтобы в тебя дважды выстрелили. Ты действительно хочешь дать мне столько, чтобы в тебя выстрелили трижды?

- Против моего слова только твое, и я солгу, - заверил его Уилсон.

- Да, ты бы так и сделал. - Дворак покачал головой, затем склонил ее набок. - Может, мне пойти и пригласить тебя на ужин?

- Думаю, что смогу найти для этого место в моем переполненном светском календаре. Кроме того, если только моя память не в худшем состоянии, чем обычно, завтра у Крейзи день рождения.

- Ну, вот и патроны для третьего выстрела, - сухо сказал Дворак, и настала очередь Уилсона рассмеяться.

- Если бы я не доставлял ей хлопот, она бы подумала, что я ее больше не люблю, - сказал он.

- Верно, - признал Дворак. Затем он позволил своему креслу выпрямиться. - Должен ли я предположить, что ты здесь не только на день рождения Шарон?

- Вроде того. - Уилсон пожал плечами. - Я должен возглавить оценку наших последних учений. Почти уверен, что мои люди и я сами это понимаем, но генерал Картрайт хочет, чтобы мы включили раздел о том, каким образом возможности, которые мы совершенствуем, могут найти краткосрочное применение прямо здесь, на Земле. Итак, поскольку я всегда люблю использовать примеры из реального мира, когда могу, то подумал, что просто заскочу и поковыряюсь в мозгах моего любимого шурина по поводу текущей ситуации.

- Любимый шурин, не так ли? Огромное спасибо!

- Даже если бы у меня был другой, я уверен, что ты понравился бы мне больше, - успокаивающе заверил его Уилсон. - Итак, что ты можешь мне сказать?

- Что ж, в целом мы в довольно хорошей форме, - сказал Дворак значительно более серьезным тоном. - Ты понимаешь, что это не идеально, а Афганистан и Пакистан выглядят уродливо.

- Отличный сюрприз, - кисло сказал Уилсон, и Дворак резко фыркнул.

Континентальный союз Америк официально стал Планетным союзом через пять лет после своего создания, с принятием Австралии, Новой Зеландии, Соединенного Королевства, Испании, Италии (на самом деле, обеих Италий; различные сепаратисты успешно разделили существовавшую до вторжения Итальянскую республику на Республику Падания на севере и Сицилийскую Республику на юге в рамках процесса реконструкции), Португалии и Румынии. С тех пор к нему присоединились многие другие страны, включая реорганизованные Индию и Южную Африку, хотя, похоже, оставалось несколько несогласных. Швейцария, например, все еще говорила об "ассоциированном статусе", хотя президент Хауэлл не собирался предоставлять им его. Насколько он понимал, существовало только два статуса: "В деле" и "Вне игры".

А еще была Юго-Западная Азия, тема того самого доклада, который он читал, когда приехал Уилсон.

- Ты знаешь, я действительно думал, что Ормахель мог бы это изменить, - продолжил Уилсон через мгновение, и Дворак пожал плечами.

- Возможно, так оно и было, хотя сам он не был образцом религиозной терпимости. Конечно, это было до переворота Гилзая.

- Как тебе не стыдно, Дэйв! Ты знаешь, что вам не следует называть эту упорядоченную передачу власти государственным переворотом! Ты серьезно сомневаешься в беспристрастности верховной джирги? Как это местечково с твоей стороны!

- Какой уважающий себя космодесантник вообще знает, что означает такое слово, как "местечковый"? - подозрительно спросил Дворак.

- Перестань менять тему. - Уилсон коротко улыбнулся, но его голубые глаза были полны решимости. - Итак, правдивы ли истории, которые я слышал о Гилзае - обоих Гилзаях, на самом деле?

- Только если они настроены пессимистично.

Дворак вздохнул и ущипнул себя за переносицу.

Индия смогла вырваться из пустоши сектантского и племенного насилия и стать полноправным членом неуклонно растущего Планетного союза. Исламская Республика Пакистан этого не сделала, и главным камнем преткновения стал отказ Пакистана признать основные положения конституции планеты о правах человека. Были и другие проблемы, но это было единственное, что действительно имело значение, и премьер-министр Гилзай не собирался уступать ни на дюйм.

Имам шейх Аббас Гилзай, пуштун из суровых гор между Афганистаном и Пакистаном, был основателем и главой "Альтрег аль-Джадид элли Аламам", партии "Новый путь вперед", хотя "новый путь" и "Аббас Гилзай" на самом деле не сочетались друг с другом в одной и той же фразе.

Он был шести футов ростом, что делало его невероятно высоким для пуштуна, с темными волосами, сильно крючковатым носом, властной осанкой, окладистой бородой и горящими глазами настоящего фанатика. Будучи сторонником пакистанского движения "Техрик-и-Талибан" (Движение талибан Пакистана) до вторжения шонгейри, Гилзай дослужился до высшего военного командования во время межплеменной и религиозной войны, охватившей Афганистан, Пакистан и северо-западную Индию после разрушительного ответа шонгейри на ядерные атаки в Амритсаре и Лудхиане. Его титул имама был присвоен сам себе, хотя его последователи приняли его - и использовали даже те, кто не был его последователями, если они понимали, что для них хорошо, - а его партия, НПВ, возникла на основе его видения ислама. Большая часть платформы НПВ заставляла прежних исламистов казаться умеренными, и никто, кто когда-либо читал один из манифестов Гилзая, не мог усомниться в том, что он имел в виду именно это.

К сожалению, согласно верховной джирге Пакистана - совету старейшин племен, который сформировался в качестве нового национального правительства после уничтожения большинства "прозападных" элементов страны, - имам шейх Аббас также был "демократически избранным" премьер-министром. На самом деле он был тоталитарным диктатором, который вернул исламу менталитет средневековья и превратил Пакистан в свою версию исламской республики.

Его двоюродный брат, Гайюр Гилзай, был командующим восстановленной пакистанской армией и правой рукой шейха. Он носил официальное звание фельдмаршала, но был более известен как Гайюр Хан. Кроме того, он был по меньшей мере таким же нетерпимым и, вероятно, даже более жестоким, чем Аббас, и за последние пару лет провел систематическую чистку вооруженных сил от любых потенциальных противников.

Предыдущий премьер-министр Тарик Ормахель был еще одним пуштуном. Горы Спин-Гар, которые образовывали естественную границу между Афганистаном и Пакистаном, предложили своим непреклонным жителям защиту от шонгейри, как и от любого другого захватчика. Как следствие, пуштуны превратились из представителей примерно пятнадцати процентов населения Пакистана до вторжения в страну в представителей более семидесяти процентов его нынешнего населения, что означало, что любой непуштунский премьер-министр ... вряд ли преуспел бы.

По мнению Дворака, Ормахель сам по себе не был мягкосердечным. Он тоже придерживался весьма репрессивной и фундаменталистской интерпретации Корана, но он был, по крайней мере, немного более открыт тому, что считалось плюрализмом. В его глазах немусульмане не были личностями, но он был готов допустить реальную дискуссию в рамках ислама - в определенной степени и в строго запрещенных рамках - о его окончательном характере. Более того, он действительно был избран настолько демократически, насколько кто-либо мог быть избран в Пакистане после резни, учиненной там как шонгейри, так и самими пакистанцами, и он признал, что, нравится ему это или нет, Планетный союз должен остаться, и Пакистан должен приспособиться к этой реальности.

Конечно, это был поцелуй смерти. Сторонники Гилзая обвинили его в "коррупции на Западе" и в мягком отношении к богохульству, и верховная джирга отстранила его якобы по собственной инициативе. На самом деле, как поняли в то время аналитики агентства планетной разведки Патрика О'Салливана, джирга действовала в соответствии с приказом Гилзая в рамках его усилий по преобразованию Пакистана. На данный момент Ормахель жил в изгнании в Марокко - сторонники жесткой линии в Иране... плохо себя чувствовали после вторжения, и он был столь же нежеланным гостем в Афганистане, как и в Пакистане - в то время как Гилзаи управляли Пакистаном из восстановленной столицы Найя-Исламабад.

Столицу Ормахель отстроил в основном с использованием технологий уровня Гегемонии, предоставленных Пакистану бесплатно Планетным союзом, который Гилзай критиковал в своих почти ежедневных выступлениях.

- Правда в том, что Пакистан сползает назад, и это набирает обороты, - сказал Дворак, убирая руку с переносицы, чтобы спокойно посмотреть на своего шурина. - Гилзай, очевидно, серьезен, когда говорит, что он полон решимости "сохранить чистоту исламской республики", оставаясь вне Планетного союза и этого нашего ужасного, развращающего кодекса прав человека. Это его законное право, и никто здесь, на "Бастионе", не оспаривает его. Но он также использует тактику полицейского государства, чтобы помешать любому, кто хочет покинуть его исламскую республику, сделать это, и эта тактика включает в себя "исчезновение" диссидентов и преследование - черт возьми, линчевание - "богохульников". А еще есть Сиф аль-Наби.

- Сиф аль-Наби? - повторил Уилсон.

- Это настолько близко, насколько я могу подойти к тому, чтобы произнести это слово. В грубом переводе это означает "Меч пророка".

- Звучит не очень хорошо.

- Ты так думаешь? - Дворак с отвращением покачал головой. - Это новая военизированная организация, не имеющая официальной связи ни с его правительством, ни с НПВ, но люди Пэта Салливана чертовски хорошо знают, что Гилзай их субсидирует и лично руководит ими. Они действительно хороши в убийстве людей, которые ему не нравятся.

- Вот дерьмо. - настала очередь Уилсона покачать головой. - Никогда не бывает так плохо, чтобы какой-нибудь мудак не мог сделать все еще хуже, не так ли?

- Не так уж много, - согласился Дворак.

- Хотя для меня это звучит как хорошее "что, если", которое можно использовать в потенциальном сценарии Картрайта по обучению. Если только это не было бы противопоказано по политическим причинам?

- Ну, я тебя только слушаю! - рассмеялся Дворак. - "Противопоказано" моему шурину, космодесантнику?

- Позвольте мне поприветствовать вас еще раз, - сказал Уилсон, поднимая руку во второй раз, и Дворак рассмеялся еще громче. Затем он покачал головой.

- Не знаю, было бы это противопоказано или нет. Дай мне подумать об этом. Если я смогу урвать несколько минут времени у Джадсона на завтрашнем заседании кабинета министров, я спрошу его и об этом. Вероятно, это не имело бы значения, так или иначе, до тех пор, пока не просочилась твоя служебная записка Картрайту. С другой стороны, - задумчиво продолжил он, - я вижу некоторые возможные плюсы в том, чтобы убедиться, что утечка действительно произошла.

- Боже, как это по-макиавеллистски с твоей стороны, - пробормотал Уилсон. Затем ухмыльнулся, увидев выражение лица своего шурина. - Да, ты слышал это здесь! Два последовательных предложения - ну, прерванных моим приветствием, - в которых я использовал многосложные слова!

- И ты не упал замертво от растяжения мозга или чего-то в этом роде! - изумился Дворак.

- Нет, космодесантники - крепкие орешки. Но ты говорил?..

- Я говорил, что есть предел давлению, которое мы можем оказать на Гилзая, по многим причинам. Единственное, против чего и президент, и сенат, можно сказать, категорически выступают, - это государственное строительство путем военного вмешательства. Вероятно, в палате представителей есть большинство, которое было бы совершенно счастливо сделать это таким образом, если бы это просто позволило завершить процесс. Однако довольно многие страны, в которых работают наши сенаторы, сами испытали это на себе, и они на самом деле не горят желанием делать это с кем-либо еще. И даже если бы это было так, Джадсон достаточно умен, чтобы понимать, что это не сработает. Вы не можете построить другую нацию с помощью принуждения.

- Странно. - Уилсон склонил голову набок. - Кажется, я припоминаю довольно много случаев, когда Петр, Лонгбоу и их друзья применяли немалое принуждение.

- Для отдельных людей и групп, а не для целых обществ, Роб, - очень серьезно сказал Дворак. - Ты мог бы сказать, что вампиры могут убедить почти любого человека ... руководствоваться просвещенными личными интересами, чтобы выжить. Вы не можете сделать это со всем социальным шаблоном. И в данном конкретном случае парень наверху, безусловно, выглядит истинно верующим. Он действительно мог бы воспользоваться возможностью стать мучеником, и его осуждение вампиров как нечистых, проклятых слуг сатаны действительно находит отклик у его сторонников. Как я уже сказал, думаю, что его убеждения искренни, но очевидно, что он также признает тактическую ценность демонизации - прошу прощения за выражение - нашего самого мощного оружия "спецназа" в глазах всех пакистанцев.

- С другой стороны, это парень, который рассматривает военную силу и террор как стандартные инструменты, и который, вероятно, так же параноидально, как он говорит, относится к нам, "западникам", - даже если у нас очень много сенаторов-мусульман, помогающих формулировать политику Планетного союза. Если уж на то пошло, большинство наших мусульманских сенаторов хотели бы, чтобы с ним произошел трагический несчастный случай. Они ненавидят его с его версией ислама больше, чем почти кого-либо другого, кого я знаю, отчасти потому, что им претит его репрессивность на личном уровне, а отчасти потому, что они знают, как подобный ему режим играет на предрассудках западных фанатиков, которые вешают на каждого мусульманина на планете ярлык "исламского экстремиста". Так что я предполагаю, что он, вероятно, действительно проводит лишний час здесь или там, беспокоясь о нападении вооруженных сил Планетного союза на Найя-Исламабад. Маловероятно, что мы действительно сделали бы это, ты понимаешь, но он, черт возьми, наверняка сделал бы это на нашем месте, а это значит, что ему не помешало бы обдумать такую возможность. Итак, если генерал Картрайт спланирует чисто гипотетические учения по захвату и нейтрализации неназванного города в предгорьях неназванного горного хребта где-нибудь в неназванной стране на юго-западе Азии, и слух об этом дойдет до Найя-Исламабада...

- Никогда не позволяй сказать, что я упустил возможность быть полезным своему любимому шурину, - добродетельно сказал Уилсон.

- Просто убедись, что оно не просочится, пока президент не подпишет его!

- Этого не произойдет.

- Хорошо, - кивнул Дворак, затем проверил время и поднялся со стула.

- Что ж, ты удачно выбрал время, - сказал он. - Моргэйна и Мейгрид обе приезжают домой на день рождения своей мамы. Они тоже приезжают достаточно рано, чтобы переночевать, а я сажусь на шестичасовой рейс обратно в Гринсборо, чтобы успеть домой и приготовить ужин. - Он поморщился. - Я провожу слишком много ночей прямо здесь, на "Бастионе", и Шарон в последнее время доставляет мне из-за этого неприятности. Она любит напоминать, что для жителя Звездной страны при шестидесятикратной гравитации полет занимает всего около получаса.

- И она считает, что тебе следует закрыть магазин на полчаса раньше - ну, я не знаю, всего на час или два позже всех остальных? - просто чтобы ты мог вернуться домой, поспать в своей постели и немного расслабиться. - Уилсон покачал головой. - Черт. Я знал, что она была неразумна, но это...!

- Хорошо-хорошо! - Дворак взмахнул обеими руками в воздухе. - Я знаю. И действительно стараюсь. Я вроде как подозреваю, что она заставила девочек прийти домой пораньше только для того, чтобы они могли посмотреть на меня своими большими карими глазами и заставить меня вернуться домой. А Мэйлэчей дома в отпуске до конца недели. Уверен, что все трое тоже будут рады тебя видеть. Это убедит их в том, что космические эльфы все-таки не украли тебя.

- Дэйв, близняшкам сейчас по двадцать два, а Мэйлэчей через восемь месяцев станет офицером! Ну, ладно, третьим лейтенантом - скорее личинкой, чем настоящим офицером, но принцип тот же. Почему-то я почти уверен, что никто из них больше не верит в космических эльфов!

- Нет, но они так давно тебя не видели, что тоже не уверены, что дальше верят в дядю Роба, - парировал Дворак.

- Ой. - Уилсон покачал головой. - Замечание принято, - признал он, и Дворак фыркнул.

- Да ладно тебе. До терминала шаттлов десять минут ходьбы, и мы должны собрать мою охрану. - Он поморщился. - Им почему-то не нравится, что я разгуливаю в одиночестве.

II

АВРОРА,

МИННЕСОТА,

СОЕДИНЕННЫЕ ШТАТЫ АМЕРИКИ

- Нет, вы близоруки, - сказал Саймон Дуглас, глава отдела стратегического планирования, на собрании управления планирования и развития (УПР) Авроры. - Разве вы не видели смету? - спросил он.

- Да видела я цифры! - сказала Сьюзан Клиффорд, руководитель отдела инноваций в области зонирования и сохранения исторических памятников. - Но почему мы должны строить еще одну так близко? Мы уже стерли с лица земли большую часть первоначального центра города! Если вы построите и это, мы с таким же успехом можем просто притвориться, что старой Авроры никогда не существовало!

Мэр Льюис Фреймарк вздохнул и украдкой взглянул на свои часы. Клиффорд была одним из тех людей, которые всегда говорили восклицаниями, независимо от темы. Однако на этот раз он понимал ее разочарование и видел, что у нее действительно были причины для расстройства. - Это "здание", о котором они говорили, было третьей жилой башней в центре города - да, теперь там действительно был центр города - Аврора. До сих пор они строили только "маленькие" дома, причем самый высокий из них был "всего" около полутора тысяч футов высотой. Они могли бы построить дома и повыше... но у людей все еще было врожденное недоверие к технологиям, и многие люди не хотели жить так высоко. Был ли это страх перед пожаром, поломкой лифта или "О Боже, что, если он упадет!", он не смог добиться согласия от полиции ни на что более высокое.

Однако даже на высоте полутора тысяч футов они были великолепны - в каждом было около сотни пригодных для жилья этажей и где-то около двух миллионов квадратных футов жилой площади. Почти восемьсот семей проживали в каждой из двух предыдущих башен, в которых также было несколько этажей "местных" магазинов, бутиков и ресторанов. Трудно было поверить, что всего пятнадцать лет назад он убил бы - буквально убил, - чтобы иметь хоть малую толику этого пространства, чтобы приютить свою семью. И теперь они беспокоились о том, чтобы сохранить местный облик города. Как изменились времена!

Фреймарку особенно понравились рестораны, и он одобрил бы третью башню исключительно из-за того, что она привлекла бы больше посетителей в Аврору. На раннем этапе реконструкции инженеры космических станций "Инвиктус" и "Провокатио" установили в атмосфере очистители и принтеры, и Аврора, запертая в очередной жестокой зиме, стала одним из первых городов, получивших их. Это было в лучшем случае сомнительное различие, поскольку переработчики могли производить питательную - если не аппетитную - пищу из всевозможных биологических отходов. Хотя это было основным фактором снижения смертности от голода во всем мире и помогло Авроре пережить зиму, употребление в пищу того, что вы только что смыли несколько часов назад, привело к такому уровню голода, которого, как он надеялся, больше никогда не будет. Когда-либо.

Новое, улучшенное оборудование, появившееся после той первой, ужасной зимы, было значительно более производительным, и инженеры действительно учли человеческий вкусовой рецептор, который первоначальные переработчики ... упускали. Несколько человек, попробовавших их продукцию, клялись ему, что она действительно была вкусной, но он был готов принять это на веру, не подвергая испытанию.

Начальник отдела транспорта и мобильности прочистил горло. - Мы присмотрели для нее несколько мест, но просто имеет смысл поместить ее туда. До тех пор, пока мы не сможем наладить большую сеть общественного транспорта, многим людям все равно придется ходить пешком, чтобы добраться до работы, магазина или получить нейронное образование.

- Но там есть историческая отметка, где Джон Дэвидсон застрелил своего лося в 1897 году! - заскулила Клиффорд. - Это важная часть нашей истории! Вот что заставило его принять решение поселиться здесь!

- Давайте посмотрим правде в глаза, - сказал Фреймарк, начиная нервничать. - Мы поговорили с остальными мэрами, и становится все более вероятным, что Аврора станет новой столицей штата. Мы восстановили достаточно, чтобы это было необходимо штату, и Аврора продвинулась дальше всех в восстановлении. У нас лучшая площадка для посадки шаттлов - ради этого были сровнены с землей старая школа на юго-востоке города и около двух квадратных миль леса, несмотря на протесты Клиффорд - и лучшая транспортная сеть. Мы расположены не в центре, это правда, но у нас также нет той беспорядочной массы металлолома, которая есть в городах-близнецах. Мы можем перенести столицу обратно... когда-нибудь ... но пока мы - лучший кандидат. Нам нужно будет рассмотреть, где мы хотим разместить объекты для новой столицы штата, на нашей следующей встрече.

- Больше строительства! - взвыла Клиффорд.

- Да, больше строительства, - подтвердил Фреймарк. - И нам это тоже нужно как можно скорее. Нам также нужно будет снова расширить космодром и продолжить работу над транспортной сетью.

Дженис Уэстфилд, глава офиса Да!, с улыбкой оторвалась от своих записей. - Значит, мы собираемся назвать это космопортом?

Фреймарк кивнул. - Так и есть. Это не похоже на большой охват или что-то в этом роде. Половина "Старлендеров", которые приземляются на поле, по пути сюда выходят из атмосферы. Называть это космопортом - значит смотреть в будущее. Наше будущее - в звездах, и нам нужно установить с ними связь. Став первыми, у кого появился настоящий космодром, мы ставим перед собой задачу обслуживать космическую промышленность и поддерживать актуальность нашего города в будущем.

- Отлично! - Уэстфилд теперь прямо-таки сияла, и Фреймарк улыбнулся в ответ. Лично ему название ее офиса показалось немного ироничным. Он унаследовал офис Да! - импорт из Детройта - вместе со своей должностью мэра, когда была принята новая городская хартия. В то время он думал, что это глупое, жизнерадостное название, тем более что его официальной целью была "поддержка эффективной и рентабельной деятельности УПР, включая управление операционным бюджетом департамента, грантами и контрактами; его партнерскими отношениями с ключевыми поставщиками, фондами и университетскими партнерами, а также масштабные общественные коммуникации, встречи и семинары". Другими словами, это были городские прилавки с фасолью. К счастью, Уэстфилд была увлеченной и услужливой продавщицей фасоли. Ее предшественница такой не была.

- Что, если мы не хотим иметь отношения к движению вперед? - спросил Фред Новак, глава отдела общегородских инициатив.

- Тогда вы занимаетесь не тем бизнесом или не в том городе, - ответил Фреймарк, обводя взглядом стол, чтобы привлечь внимание всех присутствующих. - Мы стоим на перепутье - не только для Авроры, но и для человечества в целом - и нам нужно определить, куда мы собираемся двигаться как раса. Я хочу, чтобы мои дети забрали своих детей - и нашу расу - к звездам, и я собираюсь им помочь. Мы должны быть готовы к появлению инопланетян, когда они вернутся, потому что они будут готовы к нам. - Он поднял руку, когда увидел, что Клиффорд открыла рот, чтобы пожаловаться.

- Я не говорю, что нам нужно полностью порвать со всей нашей историей и традициями. Кто-то однажды сказал, что те, кто забывает ошибки истории, обречены повторять их, или что-то в этом роде, и я не хочу, чтобы это произошло здесь. - Он кивнул Клиффорд. - Ваш маркер - важная часть истории Авроры ... однако абсолютно ли необходимо, чтобы он оставался именно там, где находится сейчас?

- Что вы имеете в виду? - спросила Клиффорд. По тону ее голоса Фреймарк понял, что она что-то заподозрила и почувствовала ловушку - и, судя по предыдущим встречам, она, вероятно, была права, поступив так.

- Я спрашиваю, находится ли маркер именно там, где он застрелил лося, или это просто в непосредственной близости? Джон Дэвидсон отметил точное место, где это произошло?

- Ну что ж ... нет, - уклонилась она, видя, к чему клонится разговор, - но мы знаем, что это было близко к этому!

- Что ж, тогда это прекрасно, - сказал Фреймарк, блаженно улыбаясь. - Мы можем переместить маркер на два квартала восточнее, чтобы разместить новую башню, и можем изменить формулировку на "Только к западу от этого маркера"... Это будет работать идеально и по-прежнему позволит построить башню. Кто за? - Большинство присутствующих в зале подняли руки.

- Кто против? - спросил он. Поднялась рука Клиффорд, как и главы западного дизайнерского региона, которая хотела, чтобы башня находилась в ее регионе.

- Хорошо, - сказал Фреймарк, отвечая на продолжающиеся возражения Клиффорд. - Извините, я опаздываю на другую встречу, поэтому не могу продолжать дебаты. Предложение о размещении новой башни одобрено, и заседание объявляется закрытым. Мы снова встретимся здесь в понедельник, чтобы обсудить планы строительства нового космодрома "Аврора" и капитальных сооружений. Всем хорошего дня!

Прежде чем кто-либо успел перехватить его, он встал и направился к двери, игнорируя продолжающиеся мольбы Клиффорд быть услышанной.

Фреймарк вбежал в региональный медицинский центр "Аврора", спросил дорогу и помчался в указанную палату, всю дорогу поглядывая на часы. - Я не опоздал, не так ли? - спросил он, врываясь в палату.

Он немедленно остановился, став мишенью для трех весьма неодобрительных взглядов.

- Нет, - ответила его жена, Дженис Фреймарк, с тем особым презрением, которое жена испытывает к мужу, который допустил ошибку и оказался не там, где он должен был быть, когда он должен был быть там. - Ты еще не опоздал, хотя и очень близко подошел к этому.

- Я рада, что ты сделал это, - добавила ее дочь Камила Родригес, более склонная к прощению. Она согнулась пополам, когда у нее начались схватки, и ее муж, Мигель Родригес, взял ее за руку, слегка поморщившись от давления, которое она оказала.

Дверь открылась, и внутрь вкатился робот. - Мне жаль сообщать вам, но доктор немного опоздает, - сказал робот.

- Видишь? - сказал Фреймарк, улыбаясь. - Я не опоздал...

- Она сожалеет о неудобствах, вызванных дополнительными тридцатью секундами, - добавил робот.

Дженис нахмурилась, и Фреймарк нашел для своего взора приятный кусочек пола.

Почти ровно через тридцать секунд прибыла доктор с другим роботом на буксире. В то время как туловище первого было гуманоидной формы, поднимавшееся из цилиндрической колонны на шаровом основании, этот был большим и массивным - он едва пролезал в дверь - с гусеничными колесами и множеством придатков. Он подкатился к краю кровати и вытащил стремена, которые были неотъемлемой частью кровати, затем взял провода от мониторов Камилы и подключил их к портам на своей стороне.

- Привет, - сказала высокая светловолосая женщина, вошедшая вслед за ним в дверь. Она вымыла руки в раковине и натянула перчатки, двигаясь так, словно знала, что делает, и излучала уверенность. - Я доктор Фрейтаг. Сегодня я буду наблюдать за операцией.

- Наблюдать? - спросил Фреймарк. - Э-э-э ... разве мы не идем в операционную?

- Камила обсудила бы это с тобой, если бы ты пришел вовремя, - сказала Дженис все тем же тоном. - Робот проведет операцию; врач здесь на случай каких-либо непредвиденных проблем.

- Верно, - согласилась доктор. - Медицинские роботы были адаптированы для использования человеком, и они невероятно эффективны. Тем не менее, нам нравится быть здесь, на всякий случай. Может наступить время, когда мы будем не нужны... но это время еще не пришло. - Она улыбнулась. - Я здесь еще и потому, что они пока не очень хорошие собеседники, а большинству людей нравится человеческое общение. - Она подмигнула и раздала маски. - Пожалуйста, наденьте это.

- Хорошо, - сказала доктор, надевая свою собственную маску и вставая рядом с роботом. - Все хотят посмотреть, или вы хотели бы экран конфиденциальности?

- Ну... - начал Фреймарк.

- Я хочу посмотреть, - сказала Камила. Ее тон положил конец всем дискуссиям.

- Тогда давайте начнем, - сказала доктор.

Робот закатал халат Камилы, и Фреймарк подошел и встал вместе со своей женой у изголовья Камилы. Он довольно давно не видел эту часть своей дочери, и - несмотря на обстоятельства - ему было несколько неловко смотреть на это сейчас, особенно под таким углом.

Придаток робота прошел по беременному животу Камилы, который был больше, чем он помнил по Дженис, когда та бывала в положении, и из него брызнул тонкий туман. - Это наноспрей с антибиотиком, - сказала доктор. - Он создает антисептическую зону для работы. - Распылитель сделал второй заход. - А это местный анестетик, который более эффективен, чем все, что было в нашей фармакопее до прибытия шонгейри. Он также придает коже эластичность и поможет сохранить ее в течение следующих нескольких минут.

Фреймарк хотел задать несколько вопросов и открыл было рот, чтобы сделать это, но взгляд жены заставил его снова закрыть его. Весь процесс казался - по крайней мере, до этого момента - таким, как будто врач считал это тривиальной процедурой. Но это было не тривиально - люди умирали при родах! Не так ли?

Отросток с чем-то похожим на карандаш на конце завис над животом Камилы, и от него исходил луч света. Фреймарк ничего не мог с собой поделать. - Это что ... это что, лазер?

- Да, - сказала врач, не отрываясь от процедуры. - У нас уже давно есть медицинские лазеры. У нас просто не было такой точности, как у этого.

Робот отрезал большой лоскут, затем отложил его в сторону. Это было все, что Фреймарк должен был увидеть, и он отвернулся, опасаясь потерять свой обед во время всего процесса. Он взглянул на остальных в комнате. Его жена и дочь, казалось, были поглощены процессом и с широко раскрытыми от удивления глазами наблюдали, как робот продолжает операцию. Даже его зять, казалось, не был так встревожен, как Фреймарк, если бы робот подрезал Дженис.

- А вот и ваша новорожденная дочь, - сказал доктор, когда вопль нарушил почти наступившую тишину.

Фреймарк рискнул бросить взгляд, когда робот передал плачущего ребенка врачу, которая стояла в ожидании с одеялом. Доктор запеленала малышку, вытерла ей личико и передала Камиле. - Поздравляю, мама и папа! - объявила доктор.

Робот снова потянулся к животу его дочери, и Фреймарку опять пришлось отвести взгляд, когда его желудок свело спазмом. Он сосредоточился на стене, стараясь не расстаться с обедом. - А вот и ваш сын! - объявила доктор, когда второй вопль присоединился к первому.

- Подождите! - сказал Фреймарк. - Близнецы?

- Да, папочка, - сказала Камила. - Мы с самого начала знали, что у нас будут близнецы - новые медицинские технологии замечательны - мы просто хотели, чтобы это было сюрпризом. Мы знаем, что в этом смысле ты немного старомоден. Сюрприз!

- О боже, - сказал Фреймарк. Он присоединился к своей жене на краю кровати, где Камила держала одного из младенцев, а Мигель - другого. Он с благоговением смотрел на двух младенцев - прошло много времени с тех пор, как он принимал участие в родах, - и ему казалось, что его сердце вот-вот разорвется от радости. Они стали бабушкой и дедушкой! Не один раз, а дважды! Увидев эти два крошечных, сморщенных, красивых личика, он поклялся сделать все возможное, чтобы обеспечить им долгую, здоровую и свободную от инопланетян жизнь... независимо от того, чего хотел кто-либо в совете по планированию. Они строили и готовили, потом они строили и готовили еще что-то. Они были бы готовы.

Его внимание привлекло какое-то движение, и он посмотрел вниз, на живот своей дочери. Робот закрыл участок кожи - все было на удивление бескровно - и обработал края разреза спреем. Его глаза расширились, когда порез сросся и кожа восстановилась, как будто ее никогда и не было отдельно.

- Как это ... как это возможно? - спросил Фреймарк. Даже он сам услышал благоговейный трепет в своем голосе.

- Наноботы, - ответил доктор. - Микроскопические машины, работающие на клеточном уровне.

- Я знаю, что такое наноботы, - сказал Фреймарк. - Я просто ... я просто никогда не видел этого раньше. Это... - его голос затих, он подыскивал слово. - Это чудесно, - наконец сказал он, хотя и обнаружил, что это слово не соответствует его чувствам. Он посмотрел на свои часы. Прошло всего десять минут.

- Я, вероятно, сегодня сделаю двадцать пять таких, - ответила доктор. - Это не чудо. Это просто наука.

III

ФОРТ САНДЕРС,

СЕВЕРНАЯ КАРОЛИНА,

СОЕДИНЕННЫЕ ШТАТЫ АМЕРИКИ

- Что я должен там искать? - спросил Элиас Фавр, осматривая местность, проносящуюся за окном низко летящего вертолета. Высокий темноволосый представитель из пригорода того, что осталось от Женевы, уже проявил себя любознательным и чрезвычайно заинтересованным в учениях, проходящих в полях и лесах под скоростным вертолетом UH-60. Бывший член швейцарского ополчения, он также хорошо разбирался в военной технике и тактике.

- Вон там вы можете увидеть одну из наших новых танковых рот, готовящуюся к атаке на позиции противника в том песчаном районе дальше слева, - ответил полковник Рассел Клейтон, указывая в левое окно "Блэк Хоук". Хотя Клейтон предпочел бы находиться на земле, командуя войсками, президент - без шуток, президент Планетного союза - позвонил ему и попросил позаботиться о двух представителях, и вот он здесь, устраивает им шоу собак и пони.

- Вы имеете в виду те танки вон там? - Лука Гербер мог бы быть специально разработан для контраста с Фавром. В то время как Фавр выглядел как военный - высокий и аристократичный, Гербер, профессор Бернского университета, был его прямой противоположностью: невысокий и чрезвычайно коренастый, с волосами столь же светлыми, насколько темными они были у Фавра,. Он представлял регион, который был центром экономики, образования и здравоохранения центральной Швейцарии, и его поддержка имела решающее значение для продвижения страны в правильном направлении.

- Да, сэр, - ответил Клейтон. - Эти цели - то, что раньше было нашими первоклассными танками - вроде тех, которые батальон полковника Аластера Сандерса использовал для разгрома шонгейри в Афганистане во время вторжения "щенков".

- Вот чего я не понимаю, - сказал Гербер. - Если мы уничтожили броню "шонгейри" нашими старыми танками, почему мы хотим сейчас использовать более дешевые модели "шонгейри"?

Клейтон одарил его охотничьей улыбкой.

- Эти танки - собственно говоря, мы назвали их "Сандерс" в честь полковника - могут выглядеть так, как те, с которыми он столкнулся в Афганистане, но они определенно не те. Как оказалось, у шонгейри был доступ к гораздо лучшим технологиям, чем те, что они привезли сюда; они просто не использовали ничего из этого. А мы используем!

Брови Гербера нахмурились. - Но в этом нет никакого смысла. Если у них была лучшая технология, почему они ее не использовали?

- Похоже, что во всех их предыдущих завоеваниях им никогда не требовалось ничего более сложного и способного, чем то, что они принесли с собой, и они не ожидали, что мы продвинемся так далеко, как удалось нам. Последний раз они были здесь в 1415 году, и тогда длинный лук был королем сражений. Снаряжение, которое они привезли, было бы очень эффективным против войск, вооруженных длинными луками...

- Но мы продвинулись до танков, - закончил Фавр.

- Вот именно, - кивнул Клейтон. - Они были не готовы к тому, как далеко мы продвинулись. И согласно истории, которую мы у них узнали, они, вероятно, были не более развиты, чем мы, к концу Второй мировой войны, скажем, когда они вели свою последнюю войну против настоящего равного им противника. Таким образом, несмотря на то, что на их антигравитационных танках были установлены лазеры, они не были оптимизированы для использования против врагов, чьи технологии соответствовали их собственным - это было оружие самого низкого класса. Они бы полностью разгромили силы, выставленные во время Столетней войны, или наполеоновских войн, или даже Первой или Второй мировой войны пятьсот лет спустя. Но их энергетическое оружие, установленное на транспортере, не смогло пробить лобовую броню танка "Абрамс" с одного попадания.

- Однако что еще интереснее, - добавил он, переходя к теме, - так это тот факт, что как только они узнали, как далеко мы продвинулись, то, похоже, не смогли адаптироваться к нашим новым возможностям. Временной интервал был недостаточно широк, чтобы они могли внести какие-либо серьезные изменения в свое оборудование - их промышленные модули все еще работали, когда вампиры уничтожили их самих, так как физически было невозможно запустить новые проекты в производство, даже если бы они попытались - но они должны были быть в состоянии понять, как использовать то, что у них было, гораздо эффективнее, как только узнали, с чем на самом деле столкнулись. Только они этого не сделали. Как будто они настолько привыкли издеваться над технологически неполноценными расами, что, когда мы подошли и дали им пощечину, они не знали, что делать. Их единственным ответом было нанесение ударов с орбиты. Мы не ожидаем, что в следующий раз они будут такими неподготовленными; мы должны быть готовы.

- Неужели мы? - спросил представитель Фавр. - Готовы ли мы к ним?

- Давайте выясним. - Клейтон включил радио. - Управление - всем силам, продвигайтесь вперед и уничтожайте вражескую бронетехнику.

Вертолет перешел в режим зависания, и Клейтон указал в окно, как танки рванулись вперед на своих антигравитационных полях. Вертолет приблизился к танкам, и Клейтон мог видеть, как двигаются их прямоугольные стволы, выискивая цели. Парящие танки находились примерно в семи милях от целей, между ними был небольшой подъем. Когда танки преодолели холм, они открыли огонь.

- Пустяк! - сказал Гербер. В отличие от старых 120-миллиметровых гладкоствольных пушек на M1A2 Абрамс, при стрельбе новых танков не было огромного огненного шара. На самом деле, это было на редкость невпечатляюще для тех, кто привык к артиллерии до вторжения. Однако прямо перед танком было отчетливо видно облако чего-то, а затем четыре куска чего-то еще вылетели из облака по дуге и приземлились лишь на небольшой доле пути до цели.

- Просто смотрите! - сказал Клейтон, но прежде чем он успел закончить, взорвались два танка на полигоне.

- Что ... что, черт возьми, это было? - спросил Гербер. - Лазеры?

Клейтон покачал головой. - Мы могли бы использовать лазеры - они есть в технологической базе принтеров, - но вместо этого мы выбрали рельсотрон. Он меньше подвержен влиянию погоды и может работать с более широким спектром типов боеприпасов. Это также позволяет нам использовать танки для ряда различных миссий. Облако, которое вы видели, было не от ракетного топлива; это была просто пыль, поднятая атмосферной ударной волной. И черные детали, которые вы видите, - это не настоящие снаряды - это башмаки, которые ходят вокруг снарядов, как сабо; они выбрасываются после того, как снаряды выходят из ствола.

- На самом деле рельсотрон каждого Сандерса - это увеличенная версия личного оружия, которое вы увидите чуть позже, - объяснил Клейтон. - Он дает начальную скорость порядка трех тысяч четырехсот метров в секунду, что в два раза превышает среднюю начальную скорость основного орудия "Абрамса". При такой скорости его баллистические характеристики близко приближаются к баллистическим характеристикам энергетического оружия на дальностях, на которых оно, вероятно, будет использовано. С таким же успехом это мог бы быть лазер... за исключением того, что рельсотрон бьет с гораздо большей силой.

- Но снаряды не могут быть очень большими, если они упакованы в сабо, которое мы можем видеть отсюда, не так ли? - спросил Гербер. - Как что-то такое маленькое может нести достаточно взрывчатки, чтобы выполнить эту работу?

- В противотанковых снарядах не используется взрывчатка, - ответил Клейтон. - На самом деле это оружие с кинетической энергией, которое, подобно пуле, использует для поражения цели только свою кинетическую энергию. Как только снаряд пробивает броню, тепло и осколки, которые он генерирует при прохождении, уничтожают цель. Идея пенетратора не нова - в наших танках Абрамс использовалось нечто подобное, - но теперь, с рельсотроном, мы можем генерировать гораздо больше мощи.

- Я этого не понимаю, - сказал Гербер. - Почему снаряд просто не отскакивает? Разве не для этого предназначена танковая броня? Заставлять снаряды отскакивать от него?

- Ну, да, для этого и предназначена броня танка, - сказал Клейтон, напомнив себе, что Гербер был академиком, а не опытным военным офицером. - Но в этом типе снарядов столько энергии, что они пробивают броню, а не отскакивают от нее. - Клейтон повернулся к представителю, чтобы установить зрительный контакт. - По сути, энергия зависит от массы и скорости снаряда, верно?

Гербер кивнул.

- Чтобы максимально увеличить количество энергии, которую мы прикладываем к цели, мы максимально увеличиваем массу, используя материалы настолько плотные, насколько можем найти. Для "Абрамса" это был обедненный уран; то, что мы можем производить сейчас, намного плотнее даже этого, так что мы действительно можем увеличить массу. Затем мы минимизируем диаметр конечного снаряда, чтобы вся энергия была сосредоточена на как можно меньшей площади. В "Абрамсе" мы помещали снаряд в полнокалиберный сабо, по сути, в башмак для опускания в ствол, потому что основание сабо было достаточно широким, чтобы обеспечить максимальную скорость порохового заряда. Затем сабо отбрасывалось, когда снаряд покидал ствол, и сердечник продолжал движение к цели, испытывая гораздо меньшее сопротивление воздуха и неся гораздо большую кинетическую энергию, чем в случае снаряда полного калибра.

- Рельсотрон по-прежнему использует башмак для взаимодействия с магнитным полем и стабилизации пенетратора на пути дальше по стволу, но он не обязательно должен быть таким большим, как у сабо Абрамса. По сути, мы делаем действительно тяжелую стрелу, затем выпускаем ее с чрезвычайно высокой скоростью, и она попадает в такую маленькую область, что проходит насквозь, а не отскакивает. Проходя насквозь, она тянет за собой куски брони, к которой прикасается, а затем выбрасывает все это во внутренности танка почти с той же скоростью. Из-за попадания осколков и избыточного давления внутренняя часть танка становится непригодной для жизни.

- Ой, - сказал Фавр.

Клейтон кивнул. - Как бывший танкист, я согласен на сто процентов. Однако главное - сделать это с ними до того, как они смогут сделать это с вами.

- И эти новые танки позволят нам это сделать?

- Да, они это сделают.

- Почему бы просто не сбросить на них что-нибудь с орбиты, чтобы они не смогли нанести вам ответный удар? - спросил Гербер.

- Конечно, в некоторых случаях это вариант, особенно если враг находится на открытом месте, но что, если вы пытаетесь захватить город? Есть причина, по которой армия просто не просила военно-воздушные силы разрушать целые поселки в Ираке и Афганистане. Вы можете сравнять с землей полдюжины городских кварталов, чтобы уничтожить прячущийся там танк, но местным горожанам это ужасно не нравится. Вы не сможете завоевать сердца и умы вражеского населения, если будете убивать всех гражданских лиц, одновременно уничтожая их армию - от них ничего не останется.

- Думаю, в этом есть смысл, - сказал Гербер, пожимая плечами.

Клейтон кивнул в сторону окна. Даже с вертолета было очевидно, что все танки-мишени были уничтожены.

- Давайте спустимся вниз и посмотрим, как новая технология применяется к простому солдату.

- Это рота одного из других батальонов моей бригады, - с гордостью сказал полковник Клейтон, когда они приблизились к полигону недалеко от того места, где приземлился вертолет. Рота, о которой идет речь, как раз заканчивала погрузку в несколько антигравитационных грузовиков. - В состав бригады входят четыре батальона - бронетанковое подразделение, которое вы уже видели, батальон механизированной пехоты, батальон беспилотных летательных аппаратов и зенитный батальон - а также приданные инженерные роты и роты тяжелого вооружения. В общей сложности у нас около четырех тысяч пятисот сотрудников, включая наших собственных специалистов по логистике, инженеров, поваров, медиков и другой персонал.

- Это звучит как хорошо продуманный пакет, - сказал Фавр.

- Это так, особенно когда вы видите возможности задействованного персонала.

Клейтон повел их к концу линии огня, где главный сержант бригады стоял по стойке смирно вместе с капралом.

- Доброе утро, главный сержант.

- Доброе утро, сэр! - сержант повернулся к двум представителям. - Доброе утро, джентльмены! Я главный сержант Дженкинс, и мы с капралом Гонсалесом покажем вам возможности нового ударного ружья М-1. Капрал Гонсалес!

- Доброе утро, джентльмены, - сказал Гонсалес с улыбкой и легким андалузским акцентом. Клейтон кивнул - испанец был выбран потому, что он умел быть высокопрофессиональным, одновременно открытым и обаятельным. - Как сказал главный сержант, я покажу вам моего нового лучшего друга, мой М-1.

Он поднял свое ружье к левому плечу и открыл его для осмотра, чтобы два представителя могли его увидеть. Оружие имело высокотехнологичный, блестящий вид бутафории, которую можно увидеть в фильмах. Хотя Клейтон и не ожидал, что отделка ружья сохранится, как только оно попадет в руки его солдат - если вы хотите найти пять новых способов что-то сломать, отдайте это солдату, - но отделка превзошла его ожидания, и все ружья его батальона выглядели так же, как и в тот день, когда они поступили из "типографии". Из какого бы инопланетного композита они ни были сделаны, он был прочным!

- М-1 - это десятимиллиметровое рельсотронное ружье с воздушным охлаждением, конденсаторным питанием и магазинным заряжанием, - продолжил капрал. - Ствольная коробка М-1 изготовлена из алюминиевого сплава, ствол, затвор и затворная рама - из легкого инопланетного сплава, а цевье, пистолетная рукоятка и приклад - из инопланетного композита.

- М-1 немного тяжелее некоторых своих предшественников - одиннадцать целых две десятых фунта с заряженным магазином на сорок патронов; однако десятимиллиметровый патрон, которым он стреляет, намного больше, чем у его предшественников. Более ранний патрон калибра 5,56 имел примерно половину этого диаметра, а пуля весила менее четырех граммов. Даже старый патрон калибра 7,62 мм имеет всего три четверти диаметра патрона М-1 и весит менее десяти граммов. Пуля, выпущенная из М-1, весит почти двадцать граммов, но ее масса пропорционально меньше, чем была бы, если бы мы просто увеличили размер существующего патрона до десяти миллиметров. Фактически, подкалиберный пенетратор имеет всего шесть миллиметров в диаметре, что меньше, чем старый натовский калибр 7,62; большая масса возможна благодаря тому, что он изготовлен из чужеродных композитов, как и новые танковые снаряды. Несмотря на свой гораздо больший размер, весь подкалиберный пенетраторный патрон - патрон и пенетратор - весит всего около сорока пяти граммов, а разрывной патрон весит всего около сорока. Следует отметить, что это всего лишь примерно на девяносто и семьдесят процентов больше, соответственно, чем в стандартном натовском патроне, но удар получается чертовски сильным.

Главный сержант взглянул на капрала, который перехватил его взгляд.

- Упс, извините, джентльмены, - сказал Гонсалес с полуулыбкой, - я имею в виду, что это чертовски круто.

Гербер усмехнулся. - Я знаком с местным наречием. С чем я не знаком, так это с тем, что такое под... под... пенетратор. Ты так это назвал?

- Это подкалиберный пенетратор, сэр, - объяснил Гонсалес, возвращаясь к делу. - Точно так же, как и у танковых патронов, которые вы видели ранее, пуля, выпущенная из М-1, на самом деле на сорок процентов уже диаметра ствола, через который она выпущена. Пуля сбрасывает свои защитные лепестки после того, как выходит из ствола, и сверхплотный сердечник проходит оставшийся путь до цели. Это позволяет ему фокусировать кинетическую энергию на меньшей площади мишени.

- Прямо как в танковом снаряде, - сказал Фавр, кивнув. - Понял. Еще ... с такой тяжелой пулей начальная скорость должна быть довольно низкой, не так ли? Хотя я понимаю, что у нее была бы большая убойная сила, не сократит ли значительно меньшая начальная скорость эффективную дальность стрельбы ружья?

- Вы правы, - сказал Гонсалес, кивая. - Для приведения в действие новой пули требуется чертовски много энергии, и если бы мы попытались сделать это с традиционным пороховым зарядом, как в наших старых боеприпасах, это либо не сработало бы, либо вывихнуло бы плечо солдата при выстреле. Однако М-1 - это модифицированный рельсотрон - в нем вообще нет пороха. Он использует электрический заряд, чтобы протолкнуть пулю дальше по стволу.

Гонсалес показал мужчинам конец ружья, который представлял собой прямоугольник из композитных материалов со стволом в центре. - Вы заметите, что цевье ружья доходит до самого дула. Это потому, что в цевье находится электроника и магниты, которые приводят пулю в движение. Все это питается от конденсатора уровня Гегемонии, который входит в комплект каждого из пулевых патронов. В отличие от старых пуль, в патроне которых был "порох", в наших новых пулях есть "сила", - улыбнулся он.

Фавр выглядел задумчивым. - Однако вопрос в том, достаточно ли этого?

- Безусловно! - воскликнул Гонсалес. - Начальная скорость пуль наших старых винтовок составляла чуть более девятисот метров в секунду. У этих новых ружей начальная скорость выстрела составляет ровно двадцать одну сотню - это больше, чем было у наших старых танков. И когда вы прикладываете такую энергию к пуле в 300 гран, вы получаете начальную энергию более тридцати двух тысяч футо-фунтов - э-э, около сорока трех килоджоулей. Это более чем в два раза больше, чем у старой винтовки Барретт 50-го калибра, и М-1 намного легче носить с собой, чем Барретт! К тому же, оно уберет все, что вы захотите!

Клейтон усмехнулся. - Несмотря на энтузиазм капрала Гонсалеса, такая энергия вызвала некоторые огромные проблемы на этапе проектирования, потому что отдача несет ту же энергию, что и пуля, вылетающая из дула. Без компенсации отдача от пули, выпущенной со скоростью шесть Махов, могла бы сломать капралу плечо, если бы не выбила его полностью.

- Мне сказали, что проблема довела дизайнеров до безумия, и они несколько раз чуть не отказались от этого проекта, прежде чем придумали ряд функций по смягчению последствий. В дополнение к некоторым низкотехнологичным вариантам, таким как возвратные пружины, изготовленные из инопланетных композитов, они также включили некоторые передовые технологии Гегемонии, и, наконец, заставили это работать. Вся система штурмовых ружей действительно крутая.

Он указал на дуло ружья.

- Действительно тяжелые винтовки, такие как Барретт, иногда использовали дульные тормоза, которые улавливали часть расширяющихся газов, приводящих в движение пулю, и выбрасывали их назад. Это похоже на использование ракеты Вентури, чтобы тянуть винтовку вперед, в то же время отдача отбрасывала ее назад. Поскольку у нас больше нет этих газов, в этом ружье используется вариация того же принципа. Внутренний ствол М-1 обладает некоторым диапазоном перемещения, и когда пуля проходит через ствол, сила отдачи создает электрический потенциал во внешней гильзе. Когда внутренний ствол отклоняется назад, то же самое магнитное поле, которое приводит в движение пулю, "захватывает" гильзу ствола и гасит большую часть силы отдачи, а пружины поглощают оставшуюся ее часть. По сути, внутренний ствол функционирует подобно гидравлическому поршню, когда он движется назад, а затем возвращается в исходное положение по мере ослабления усилия. Движение устраняет почти всю силу отдачи - она все еще больше, чем у M16, но меньше, чем у чего-то вроде старого M1 Гаранд, - и система обеспечивает дополнительное преимущество в том, что внутренний ствол заряжает устройство конденсаторного типа, подобно тому, как система рекуперативного торможения накапливает энергию, поэтому система патрона не обязательно должны содержать такой большой запас энергии.

- Во всяком случае, так написано в руководстве. На корпусе имеется керамическая трубка, которую нужно снять, чтобы очистить разъем. Если вы этого не сделаете, то при стрельбе из ружья оно разлетится как сумасшедшее.

- Керамическая трубка? - спросил Фавр.

- Да, в ней есть что-то вроде сетки. Вы же не хотите с этим связываться. - Клейтон пожал плечами. - Мы могли бы говорить об этом весь день, - добавил он, - но демонстрация, вероятно, была бы намного более информативной. Капрал, почему бы вам не показать им, как это работает?

- Да, сэр! Не последуете ли вы за мной, джентльмены? - Гонсалес повел представителей на огневой рубеж.

- Черт возьми! - пробормотал Фавр, глядя на горный хребет. Чуть громче он добавил: - Не слишком ли далеко эти цели? Какое расстояние?

Гонсалес улыбнулся. - Ну, да, они, вероятно, находятся дальше, чем вы привыкли, но это потому, что нам пришлось немного отодвинуть их назад, чтобы сделать это более сложным. Раньше считалось, что для того, чтобы пройти квалификацию, нужно было поразить по крайней мере двадцать три из сорока всплывающих мишеней на дистанциях от пяти метров до трехсот метров. Оказывается, со встроенным баллистическим вычислителем, датчиками, лазерным дальномером и новой оптической системой, которая входит в стандартную комплектацию M-1, они подобны стрельбе из лазера на расстояние более полумили - куда бы вы ни целились, пуля попадет именно туда. Даже без прицела вы все равно сможете всадить не менее тридцати пуль в цель с расстояния в пятьсот метров.

- Это правда?

- Да, сэр, - сказал Гонсалес. - Проблема, с которой мы столкнулись, заключалась не в попадании в цель, а в том, чтобы удержать пули на дистанции. Даже немного увеличив высоту, вы могли бы легко отбросить пулю от основания. В первый день, когда у нас появились новые ружья, мы выпустили пять патронов в дома и машины людей, которые восстанавливают Фейетвилл за пределами Форт-Сандерса. К счастью, никто не пострадал, но нам пришлось установить новый стрелковый тир, который был длиннее и имел более высокие заграждения. И скупить всю землю за ним примерно на десять миль. - Он одарил их застенчивой улыбкой. - Это был своего рода беспорядок.

- Думаю, да, - согласился Фавр.

- Ладно, Гонсалес, прими удобную позу для стрельбы лежа, - сказал главный сержант Дженкинс.

- А как насчет защиты слуха? - спросил Гербер, несколько лихорадочно оглядываясь по сторонам. - Разве нам не нужны наушники?

- Эти ружья не такие уж громкие, - ответил Дженкинс. - Я могу достать вам несколько, если хотите, сэр, но, как правило, мы больше не используем их для операций на обычных дистанциях. Большинство военных относились к этому довольно фанатично, используя огнестрельное оружие старого образца, и мы все еще используем его, если кто-то собирается стрелять в течение длительного времени или у нас много оружия на линии огня. Но обычно они не нужны для чего-то подобного.

- Если вы думаете, что все будет хорошо...

- С вами все будет в порядке, - заверил Клейтон Гербера, вручая каждому представителю по биноклю. - Если вы хотите отойти на несколько шагов, пожалуйста, не стесняйтесь.

Гербер выглядел смущенным, но когда Фавр подошел к тому месту, где на линии огня лежал Гонсалес, Гербер сделал шаг ближе, хотя по-прежнему оставался в десяти футах позади солдата.

- Подсоедините магазин на сорок патронов и заряжайте, - приказал Дженкинс. Гонсалес вставил магазин в ружье и вручную передернул затвор, чтобы зарядить его.

- Готовы справа? - спросил Дженкинс. - Готовы слева? - спросил он.

- Готово, - сказал Гонсалес, когда оба представителя огляделись.

- Огневой рубеж готов, - отметил Дженкинс. - Переведите рычаг переключения режимов на полуавтоматический режим, просканируйте свой сектор и начинайте стрелять.

Через пару секунд Гонсалес выстрелил, и ружье издало треск! Звук был резким, но не таким громким, как у обычной военной винтовки. На самом деле, он был менее шумным, чем у большинства винтовок 22-го калибра.

- И это все? - спросил Фавр. - Не так уж плохо.

- Нет, сэр, это не так, - сказал Гонсалес с улыбкой. - Но лай бронто по-прежнему является предвестником гибели ... то есть для врага.

Одна бровь Фавра поползла вверх. - Тот самый бронто?

Клейтон вздохнул. - Да, это жаргонное название, которое некоторые солдаты дали ружью. Как вы, возможно, заметили, само ружье довольно бесшумно; шум, который оно издает при стрельбе, - это треск пули, преодолевающей звуковой барьер со скоростью шесть Махов при выходе из винтовки.

Фавр кивнул. - Но 'бронто'?

- Как оказалось, - сказал Клейтон, - среди палеонтологов ведутся споры о бронтозавре. Некоторые из них полагают, что бронто мог использовать свой хвост в качестве оружия, точно так же, как трицератопс использовал свои рога или стегозавр - шипы на хвосте. Если вы представите себе пятидесятитонного бронто, взмахивающего как хлыстом своим сорокафутовым хвостом, некоторые палеонтологи думают, что он смог бы преодолеть звуковой барьер, и он бы издал треск! похожий на то, что производит патрон, вылетающий из винтовки. Один из солдат...

- Джим Билл, сэр, - вмешался Гонсалес.

Клейтон продолжил, несмотря на то, что его прервали. - Один из солдат был энтузиастом динозавров, и он сказал, что ружье издавало звук, похожий на то, как бронто хлещет хвостом, и название вроде как прижилось.

Он пожал плечами. - Как мы уже обсуждали, масса пули влияет на отдачу ружья; на звук, который она издает, влияет ее поперечное сечение - чем оно шире, тем больше шума она производит, преодолевая звуковой барьер, потому что создает большую ударную волну. Сам патрон, которым стреляет ружье, меньше по размеру, как игла, поэтому звук выстрела наиболее громкий прямо у дула, пока он все еще в патроннике, но он намного тише в нижнем диапазоне после сброса лепестков.

- В этом есть смысл, - сказал Фавр.

Клейтон посмотрел на Гонсалеса. - Не могли бы вы закончить демонстрацию, капрал?

- Да, сэр! - он продолжил стрелять. После нескольких выстрелов в яблочко образовалась дыра, достаточно большая, чтобы ее можно было увидеть без бинокля. К тому времени, как он закончил магазин, он расстрелял все мишени.

- Прекратить огонь, - приказал Дженкинс. - Поставь на предохранитель и убери свое оружие.

- Вау, это впечатляет, - сказал Гербер. После пяти выстрелов он встал рядом с Фавром, чтобы было лучше видно. Он по-прежнему подпрыгивал при каждом выстреле из ружья, но с каждым последующим выстрелом все меньше и меньше.

- Нет, - сказал Клейтон, - это просто действительно круто. Это впечатляет. - Он повернулся к главному сержанту. - Покажите им три заряда полнокалиберной взрывчатки очередью из трех патронов.

- Гонсалес, запри один магазин на три полнокалиберных разрывных снаряда и заряди, - приказал Дженкинс.

- Да, главный сержант, с удовольствием, - ответил Гонсалес. Он вытащил из грузового кармана небольшой контейнер, зарядил из него три патрона в магазин и вернул его на место. Он зарядил ружье и вернулся на свою огневую позицию.

- Готовы справа? - спросил Дженкинс. - Готовы слева?

- Готов, - сказал Гонсалес.

- Огневой рубеж готов, - отметил Дженкинс. - Переведите рычаг переключения в положение "Очередь", просканируйте свой сектор и начинайте стрельбу.

Крэк! Крэк! Крэк! Три снаряда были выпущены менее чем за секунду, и земля вокруг цели взорвалась тремя большими огненными шарами. Бум! Бум! Бум!

Когда дым рассеялся, Клейтон не смог найти никаких признаков цели. Он улыбнулся.

- Это полнокалиберные разрывные патроны, - объяснил он. - По сути, они похожи на десятимиллиметровые гранаты. Они стреляют с меньшей начальной скоростью, чем пенетраторы, всего около пяти Махов, потому что им не нужна такая же пробойная мощность для эффективности. Однако они столь же точны, а бортовой баллистический компьютер M-1 автоматически настраивает прицел. Если уж на то пошло, его датчики могут обнаруживать и измерять изменения силы тяжести - например, разницу между нашей здесь, на Земле, и на Марсе или Луне - и учитывать эту информацию наряду с ветром, влажностью и атмосферным давлением ... если таковые имеются.

Полковник улыбнулся, увидев выражение лица Гербера.

- Сами гранаты изготовлены из взрывчатого вещества, достаточно прочного, чтобы не нуждаться в гильзе, в отличие от обычных гранат, - продолжил он. - В стандартной американской сорокамиллиметровой гранате взрывчатое вещество составляло менее двадцати процентов от общего веса снаряда, а максимальная эффективная дальность стрельбы составляла всего около трехсот пятидесяти метров - и на таком расстоянии она была не очень точной. Этот снаряд эффективен на дальности более чем в три раза большей, с очень высокой степенью точности, и он обеспечивает девяносто процентов взрывчатого вещества сорокамиллиметрового калибра по массе. Поскольку взрывчатое вещество примерно на сорок процентов более энергичное, чем все, что было у нас до вторжения, на самом деле он примерно на тридцать процентов мощнее сорокамиллиметрового при диаметре всего в четверть диаметра старой гранаты. Это означает, что нам больше не нужен подствольный гранатомет; все, что нам нужно сделать, это вставить новый магазин и играть рок-н-ролл.

Оба представителя уставились на него, открыв рты. Фавр начал задавать вопрос, но Клейтон поднял руку, заставляя его замолчать, когда к нему приблизились три молодые женщины-капрала. Одна из солдат, индианка, несла маленький столик, который она установила на стрельбище. Вторая, выглядевшая латиноамериканкой, принесла стул, который она поставила рядом со столом. Третья, высокая, гибкая европейка, носила защитные очки и встроенную клавиатуру и джойстик. Не говоря ни слова, она села на стул, надела защитные очки и начала стучать по клавиатуре. Когда она села, группа смогла разглядеть, что на ней также был рюкзак, из которого торчал тонкий кусочек металла.

- Я бы попросил вас снова обратить свое внимание на ассортимент, - попросил Клейтон. - В задней левой части полигона есть три танка. Вы их видите?

- Да, - сказал Гербер, и в его голосе послышалось замешательство.

- Я вижу их, - ответил Фавр более твердым тоном.

- Хорошо, - сказал Клейтон. - Теперь, если вы посмотрите выше, то увидите, что там летают четыре штуки. Если вы присмотритесь повнимательнее, то увидите, что два из них немного больше двух других.

- Вы имеете в виду эти маленькие пятнышки? - спросил Гербер. - Что это такое?

- Это беспилотники, - ответил Дженкинс. Он кивнул блондинке, сидевшей за столом. - Капрал Адамеску будет контролировать их во время заключительной демонстрации этого дня.

Клейтон откашлялся. - Капрал Адамеску, когда будете готовы, можете начинать.

- Да, сэр, - ответила женщина, хотя ее голос звучал глухо, как будто она была сосредоточена где-то в другом месте.

- Вам лучше обратить свое внимание на танк слева, - заметил Клейтон, когда оба представителя продолжали пялиться на капрала.

Двое мужчин переключили свое внимание как раз вовремя, чтобы увидеть, как пара дронов пикирует к танку. Беспилотники выстрелили - хотя точно сказать, когда именно, было невозможно, поскольку не было никаких дульных вспышек или других признаков, - и взрывы заплясали на крыше танка, а рядом прогремело еще несколько попаданий. Через две секунды и многочисленные попадания танк взорвался. Два дрона умчались прочь и быстро пропали из виду.

Два других дрона спикировали на центральный танк группы. Эти беспилотники были крупнее и несли ракеты какого-то типа, которые можно было увидеть при их запуске. Ракеты, по-видимому, ускорялись на всем пути к цели и сдетонировали при ударе. Очевидно, они проникли внутрь танка, поскольку в результате взрывов у него оторвало башню. Вторая пара дронов, хотя и более крупных, также быстро исчезла.

- Это все? - спросил Гербер.

- Нет, - ответил Клейтон. - Не спускайте глаз с последнего...

Взорвался третий танк.

- Что ... что это было? - спросил Гербер.

- Мини-беспилотник, - ответил Дженкинс. Он протянул руку, и маленький беспилотник прилетел и завис над ней. Беспилотник представлял собой яйцевидную форму около трех футов длиной и двух футов в диаметре в средней точке. Он поймал его обеими руками и поднес поближе, чтобы показать двум представителям.

- Когда мы наблюдали за танками, - сказал Клейтон, - вы, возможно, помните, как я сказал, что главное - сделать это с врагом до того, как он сможет сделать это с вами. Это один из способов, которыми мы можем это сделать. Это один из наших беспилотных летательных аппаратов-невидимок, который может работать над полем боя противника или любой другой ценной целью в течение удивительно длительного периода времени. Такой диспетчер, как капрал Адамеску, может управлять их небольшим флотом, поскольку они довольно автономны и обычно не требуют от диспетчера ничего, кроме разрешения на огонь.

Клейтон улыбнулся.

- Хотя "щенки" не вооружали свои беспилотники - они использовали их только для разведки и в качестве ретрансляторов связи, - мы несколько изменили их конструкцию. У того, что держит главный сержант Дженкинс, есть лазер, который можно использовать для уничтожения особо ценных целей, обычно незаметно для кого-либо, поскольку его реактивный камуфляж делает его чрезвычайно трудноразличимым. Единственная проблема, с которой мы сталкиваемся, заключается в том, что из-за размера антигравитационного блока здесь не так много места для вооружения. Мы смогли значительно уменьшить это по сравнению с оригинальным дизайном щенков, убрав избыточные компоненты, но это по-прежнему является основным ограничением внутреннего объема дронов. Из-за этого каждый мини-беспилотник может произвести только три или четыре выстрела, поэтому он не так хорош против войск или большого скопления транспортных средств; для этих целей у нас есть беспилотники, которые вы видели ранее ... которые сейчас расположены позади вас.

Представители обернулись и обнаружили, что остальные четыре дрона - каждый примерно в три раза больше своих вооруженных лазерами меньших собратьев, - прилетели и приземлились на линии огня позади них, и они совсем не слышали их приближения!

Двое мужчин повернулись к Клейтону с открытыми ртами. - Я думал... - сказал Фавр. - Я думал, что антигравитация испускает какую-то ... вибрацию или что-то в этом роде, чтобы вы могли определить, когда поблизости работает антигравитационная установка.

Клейтон кивнул. - Раньше это было правдой; однако мы придумали, как приглушить вибрацию. Как и большую часть технологий Гегемонии, шонгейри могли бы это исправить, но они никогда не видели в этом никакой причины, поскольку они были гораздо менее чувствительны к этому, и им, очевидно, никогда не приходило в голову, что в сражениях с нами, примитивами может понадобиться скрытность.

Они уставились на него, и он улыбнулся, но затем подозвал капрала Адамеску и капрала Гонсалеса.

- Джентльмены, на этом наша демонстрация на сегодня завершается, - сказал он, когда они встали по стойке смирно рядом с главным сержантом Дженкинсом. - Как вы можете видеть, бригада будущего Планетного союза обладает способностью отправляться куда угодно и проводить самые разнообразные боевые операции. К сожалению, мы не смогли показать вам сегодня нашу броню проекта Хайнлайн или наших специалистов по противовоздушной обороне - жители Нью-Фейетвилла действительно немного беспокоятся, когда с неба начинают падать самолеты, - но я могу подтвердить, что наша новая зенитная технология сравнима со всем остальным, что вы видели сегодня.

- А теперь, - сказал Клейтон, подходя и становясь рядом со своими солдатами, - на какие ваши вопросы мы можем ответить?

IV

НАЙЯ-ИСЛАМАБАД,

СТОЛИЧНАЯ ТЕРРИТОРИЯ,

ИСЛАМСКАЯ РЕСПУБЛИКА ПАКИСТАН

- Вот они идут, - сказал капитан Генри Фрай, когда третий штурмовой шаттл "Старфайр" отделился от строя и начал снижаться по спирали.

- Принято, - сказал полковник Роб Уилсон с того места, где он стоял в задней части летной рубки. - У нас задействована система скрытности?

- Да, сэр, - ответил оператор вооружения, лейтенант Крис Солис, стоявший рядом с ним. - Мы были невидимы для всего, что у них было, с тех пор, как сформировали строй. Наш ведомый тоже скрыт. Насколько кому-либо там, внизу, известно, прибывает только один шаттл с делегацией.

Уилсон в последний раз выглянул из кабины пилота, но третий шаттл уже скрылся из виду. Он медленно выдохнул. - Иди с богом, Абу Бакр, - подумал он. - Твой Аллах, мой Бог - я надеюсь, что кто-то присматривает за тобой прямо сейчас.

Он покачал головой - теперь это было не в его власти, по крайней мере, на какое-то время. Хотелось бы надеяться, что все пройдет хорошо, команда донесет свое послание, и они мирно уйдут. Однако у него было нехорошее предчувствие. Гилзай отвергал все попытки Планетного союза привлечь Пакистан в свои ряды с тех пор, как он пришел к власти, а затем внезапно - ни с того ни с сего - сказал, что разрешит делегации приземлиться в Найя-Исламабаде.

Неужели он передумал? Со стороны казалось, что не было никакой причины или оправдания для изменения решения, что оставило очень неприятное ощущение в животе Уилсона. Он рекомендовал отправить полную команду вампиров - включая вампирский экипаж штурмового шаттла - но его предложение было отклонено. Гилзай ненавидел вампиров и отказывался вести с ними какие-либо переговоры. Начальство Уилсона разрешило ему заранее расположить свои силы над головой, но шаттл с ведущим переговорщиком шел на посадку, практически не защищая его. Не то чтобы три вампира не могли причинить вред тому, кто хотел причинить зло Абу Бакру... но как бы великолепно они ни действовали в нападении, в этой ситуации нападение не требовалось.

И в любом случае они не смогли бы помешать Абу Бакру получить пулю.

Хотя Планетному союзу пришлось отправить миссию, чтобы поговорить с Гилзаем и выяснить, чего он хочет, что-то казалось очень неправильным, и Уилсон готов был поспорить на свою отставку, что его силы понадобятся до того, как все это закончится. Он кивнул, глядя на экраны офицера по вооружению. Лейтенант Солис имел кристально четкое представление о комплексе, со всеми расположенными в нем огневыми точками. Он не нацелил на них ни одно из своих орудий - пока, - но ему потребуется всего несколько секунд, чтобы нацелиться и выпустить ракеты. Летчик был готов; Уилсону и его солдатам тоже пора было готовиться.

- Я буду на заднем сиденье надевать скафандр, - сказал он пилотам. - Дайте мне знать, когда все начнет катиться в тартарары.

Капитан Фрай оглянулся через плечо. - Вы думаете, они это сделают, сэр?

Уилсон кивнул. - Рассчитывайте на это.

- Помните, - сказал Абу Бакр, когда опустился кормовой трап "Старфайра", - цель этой миссии не в том, чтобы убить Гилзая или кого-либо из его последователей, и особенно не в том, чтобы убить его двоюродного брата, каким бы мудаком он ни был по отношению ко мне или любому из вас. Мы здесь для того, чтобы предупредить Гилзая, а не для того, чтобы делать из кого-то мученика. Поняли? - Он посмотрел на свою команду "переговорщиков", в которой он был "ведущим переговорщиком". Она состояла из трех "сестер", которые, казалось, были неразлучны - Джилл, Сесилии и Сьюзен. Хотя все они были чрезвычайно искусны в привлечении внимания любого мелкого военачальника, который переступал свои границы, миссии сестер чаще всего заканчивались смертью всех военачальников. Их заместитель (или третий, или четвертый - кто бы ни был еще жив к тому моменту) обычно был очень сговорчивым (только что увидев, как его боссы ужасно умирали у него на глазах), но Хауэлл и Дворак исключительно ясно дали понять, что Абу Бакр не должен оставлять за собой след из тел в своих дискуссиях. с Гилзаем.

- Да, мы знаем, - сказала Джилл, высокая брюнетка, которая возглавляла группу.

- Очевидно, - добавила Сьюзен. Хотя рыжеволосая была третьей в группе, она, вероятно, была самой умной из всех и излучала интеллект. - Этот засранец ничего так не хотел бы, как заполучить несколько мучеников, которых он мог бы показывать.

Абу Бакр многозначительно посмотрел на Сесилию, которая ничего не сказала. Блондинка пристально смотрела на него в ответ, пока он не поднял бровь. Она кивнула, один раз, едва заметно дернув головой.

- Что это значит? - спросил Абу Бакр, уже уставший иметь с ней дело.

- Я знаю, - сказала она.

- Что ты знаешь? - спросил Абу Бакр. - Я хочу услышать, как ты это скажешь.

- Ты не заставлял их говорить это, - заметила она.

- Да, я этого не делал, но они также не насрали на меня, и они не ставят себе целью убивать людей только ради того, чтобы убить их.

- Я не убиваю людей без причины, - сказала Сесилия, задрав нос. - Все, кого я убила, заслужили это по той или иной причине.

- Я видел отчеты, - ответил Абу Бакр. Он чувствовал, что его температура продолжает повышаться. - Думаю, что многие из присутствующих могли бы не согласиться с некоторыми из твоих доводов. Я хочу услышать, как ты это скажешь.

Сесилия посмотрела вниз по трапу на столпившихся там силовиков. Абу Бакр заметил, как сузились ее глаза; она была похожа на волка, выбирающего, какую овцу он собирается отобрать из стада.

- Черт возьми, Сесилия, - сказала Джилл. - У нас не вся ночь впереди. Мы должны войти и выйти до восхода солнца, и люди увидят нас здесь. Просто скажи ему то, что он хочет услышать.

Сесилия театрально вздохнула и повернулась к Абу Бакру. - Я слышала тебя. Мы не должны убивать никого из этих засранцев, независимо от того, насколько сильно они этого заслуживают. Хорошо?

Абу Бакр кивнул один раз. - Не забывай об этом. - Он отвернулся от вампира и сделал глубокий вдох, чтобы успокоить нервы, прежде чем отправиться на встречу с Гилзаем. Он не хотел приводить сестер, и уж точно не хотел приводить Сесилию. Он предпочел бы взять с собой Жасмин вместо всей группы - он знал, что может доверять ей, - но ее присутствие требовалось на "Бастионе" в рамках какой-то встречи, и вместо этого ему предоставили "сестер".

Он понимал это. Но сказать, что ему это нравилось, он не мог.

Не понравился ему и вид на территорию комплекса. Расположенный в самом сердце Найя-Исламабада, "дворец премьер-министра" больше всего напоминал обновленный средневековый замок, дополненный окружавшей его десятифутовой стеной. Однако вместо башенок по углам у него были большие автоматические пулеметные установки с отличными полями обстрела не только за пределами территории дворца, но и внутри нее. Абу Бакр мог видеть одну из установок, и если она не была направлена прямо на шаттл, то находилась очень близко к этому. Рядом с каждым из пулеметов также располагалась зенитная установка; если бы им пришлось быстро уходить, это могло бы стать опасным.

Шаттл был окружен членами "Сиф аль-Наби" - "Меча пророка" - военизированной организации, возглавляемой Гилзаем. На брифинге перед миссией, который он видел, отмечалось, что организация "хороша в убийстве людей, которые Гилзаю не нравились", что никак не успокоило его нервы. Все мужчины - женщин видно не было - были вооружены, хотя у мужчины, который ждал у подножия трапа, пистолет все еще был в кобуре. Остальные мужчины были вооружены винтовками наготове, которые, как и пулемет, не были направлены прямо на него... но были отведены не очень далеко.

Он оглянулся назад. Вампиры выстроились позади него и выглядели готовыми к бою. Если они и нервничали, то никак этого не показывали. Он не мог сравниться со скучающим выражением лица Сесилии - да и не хотел этого, как ведущий переговорщик, - поэтому изобразил самую теплую улыбку, когда вел их вниз по трапу.

- Ас-саламу алейкум, - сказал человек с пистолетом. Как и на фотографиях Гилзая, которые Абу Бакр видел, этот человек был высоким и темноволосым. - Мир вам. Я полковник Зимри.

- Ваалайкуму с-салам, - ответил Абу Бакр. - И да пребудет с вами мир. Я Абу Бакр.

Глаза Зимри расширились. - Ты говоришь на языке правоверных.

- Конечно, - просто сказал Абу Бакр.

- Если ты принадлежишь к верующим, зачем ты привел их? - он кивнул в сторону вампиров, но не посмотрел на них.

- Я бы пришел без них, - сказал Абу Бакр, имея в виду именно это, особенно в случае с Сесилией, - но, к сожалению, мои лидеры потребовали, чтобы я привел их.

- Они должны остаться здесь. Им не разрешается находиться в присутствии премьер-министра.

- Это не сработает... - начала Джилл, но Абу Бакр поднял руку и заставил ее замолчать.

- Они идут туда же, куда и я, - сказал он. - Либо им разрешат войти во дворец, либо я вернусь в шаттл и улетаю.

- Как пожелаете, - ответил мужчина, махнув рукой, как будто это не имело значения. Очевидно, пакистанцы, должно быть, ожидали такого ответа, потому что мужчина не выглядел взволнованным, и ему не пришлось звонить и спрашивать инструкций. - Если вы последуете за мной...

Полковник Зимри провел их во дворец, который изнутри был так же похож на замок, как и снаружи, хотя Абу Бакр вскоре понял, что чего-то не хватает - не было видно никаких украшений. Он улыбнулся, когда до него дошло - они вошли через служебный вход и шли по коридорам, которыми пользовались слуги. Он был уверен, что это прозвучало как пренебрежение, хотя это гораздо больше позабавило его, чем разозлило. Игры, в которые играли некоторые люди.

В конце концов их вывели на лестничную клетку, и желудок Абу Бакра сжался, когда полковник Зимри начал спускаться.

- Центр управления, это Уайлдкэт, - передал он по рации, которую ему дали перед началом миссии.

- Давай, Уайлдкэт, это контроль.

- Мы спускаемся в подвал, и у меня плохое предчувствие по этому поводу.

- Понимаю, что вы... - последовал взрыв статических помех, а затем наступила тишина.

Он оглянулся через плечо на Джилл, которая покачала головой. Она услышала в ответ не больше, чем он. Центр управления ответил на начало их передачи, но их спуск, по-видимому, прервал связь. Что-то в стенах замка заблокировало их прием, а это означало, что команда не сможет вызвать помощь, если что-то пойдет не так. Он мог только надеяться, что они услышали достаточно, чтобы знать, где искать его тело, если - когда - дела пойдут плохо.

Полковник Зимри провел их вниз по трем лестничным пролетам, а затем по широкому коридору без опознавательных знаков, вдоль которого тянулись пустые двери. Если не считать отсутствия решеток на дверях, уровень напоминал тюремный блок с бетонными полами и стенами. Зимри открыл дверь в конце коридора и придержал ее для них.

- У вас интересная концепция того, как обращаться с гостем, - сказал Абу Бакр, входя в комнату.

Имам шейх Аббас Гилзай ждал его внутри вместе с десятью вооруженными членами "Сиф аль-Наби". Помещение было огромным - почти пятьдесят на восемьдесят футов - и, по-видимому, служило входом в комплекс подземных помещений, поскольку с другой стороны зала выходили несколько проходов. Абу Бакр не был уверен, какой цели служил лабиринт подземных помещений - возможно, подземный бункерный комплекс на тот случай, если ВВС в конечном счете разбомбят его? - но он легко мог сказать, для чего предназначалась эта конкретная комната. Прокладка на стенах для предотвращения рикошетов - в комплекте с оставшимися на полу ржавыми пятнами - и водосток в центре комнаты дали ему довольно хорошее представление о том, что он находится на передовой линии дороги к палачу.

Аббас Гилзай стоял сзади боевиков Сиф аль-Наби, выстроившихся, по-видимому, на линии огня, вместе со своим двоюродным братом Гайюром Гилзаем. Оба мужчины были отлиты по схожему образцу - высокие и худощавые, с темными волосами и пышными бородами. Однако если у Аббаса были горящие глаза фанатика, то у Гайюра были холодные, мертвые глаза акулы. Гайюр был убийцей, а Аббас был человеком, не побоявшимся выпустить убийцу на свободу. Ни один из них, казалось, не был рад видеть Абу Бакра.

- Я не ожидал полноценного государственного ужина, - добавил Абу Бакр, когда Зимри закрыл за собой дверь, - но немного простых закусок после моего путешествия было бы неплохо. И гостеприимства. - Взгляд за спину показал, что Зимри не последовал за ними внутрь; щелчок, когда снаружи задвинули засов на двери, усилил атмосферу дурного предчувствия.

- Я слышал рассказы о ваших демонах, - сказал Аббас, пожимая плечами, - и не хотел ставить себя в положение, когда они могли бы подобраться близко и убить меня.

- Это, конечно, не входит в наши намерения, - сказал Абу Бакр, - и я дал инструкции своей команде, чтобы вы ни в коем случае не пострадали. Наша цель здесь - выяснить, чего вы хотели, когда связывались с правительством Планетного союза, и передать некоторые сообщения от нашего правительства.

- У тебя есть сообщения для меня? - спросил Аббас с ухмылкой, которую можно было назвать только "злой". - И что это за послания?

- Точно так же, как вы следите за нами, планетное разведывательное управление, очевидно, делает то же самое для вас, и президент Хауэлл обеспокоен рядом вещей, которые, по его мнению, идут в неправильном направлении.

- И что это за штуки?

- Хотя в его намерения не входит указывать вам, как управлять вашей страной...

- Как будто я стал бы слушать его жалкие стенания, - вставил Аббас.

- ...однако он очень заинтересован в том, чтобы эти события не распространились на другие страны, которые либо уже состоят в Планетном союзе, либо решают, вступать им или нет. Безопасность мира в целом не повышается, когда вы посылаете террористов убивать и сеять инакомыслие.

- И это то, ради чего он послал тебя сюда, чтобы высказать мне?

- Это, конечно, часть дела. Хотя мы огорчены тем, что вы продолжаете отдалять Пакистан от двадцать первого века, не говоря уже о будущем, это дело Пакистана. Но мы не можем - и не будем - мириться с тем, что вы пытаетесь разжечь восстание в других частях мира. Например, нам известно о ваших покушениях на более умеренных имамов и политических лидеров Афганистана и Ирана, а также о ваших актах мести в Индии. Мы также знаем, что вы активно участвуете в беспорядках в Малайзии.

- Ваш президент считает, что я несу ответственность за беспорядки в таких местах, как Малайзия, которые находятся далеко от наших границ? Как именно, по его мнению, это возможно?

- На самом деле, мистер премьер-министр, он знает, что вы стоите за беспорядками в странах, которые я упомянул, и моя миссия состоит в том, чтобы попросить вас прекратить эту деятельность.

- А если я откажусь?

- Тогда мне поручено предупредить вас, что будут последствия, если вы будете продолжать в том же духе. Хотя нам не нравится то, что вы делаете со своим собственным народом, мы готовы позволить этому разрешиться само собой, в разумных пределах; однако мы не потерпим продолжения нападений на другие страны.

- О, правда? И какими могут быть эти последствия? Ответный визит твоих домашних демонов?

Абу Бакр услышал рычание у себя за спиной и обернулся, чтобы предостерегающе взглянуть на Сесилию. Он снова посмотрел на премьер-министра.

- На самом деле, нашим ответом может быть что угодно - от экономических санкций до военного ответа вооруженных сил планеты и повторного визита остальной части моей команды. Поверьте мне, вы этого не захотите. Эти три дамы могут оказаться более разрушительными, чем нападение вооруженных сил.

- Я уверен, что они очень страшны для огромных масс неверующих, - ответил Аббас, махнув рукой, как будто угроза была несущественной. - Однако у меня есть вера. Я верю во многие вещи. Во-первых, я верю, что это мой долг перед Аллахом - сохранять чистоту исламской республики. Таким образом, моя страна никогда не присоединится к вашему Планетному союзу, и я сделаю все возможное, чтобы другие исламские страны тоже не присоединились к нему. Если это означает удаление имамов или других людей, которые не имеют такого же уровня веры, пусть будет так. Я сделаю то, что должен.

- Я также верю, что ни одна из ваших угроз - ваших так называемых последствий - не окажет никакого влияния ни на меня, ни на мою страну. Мы выдержим ваши санкции, как игнорировали их в прошлом. Если вы хотите направить силы, не стесняйтесь! Мы будем сражаться с вами, и мы сделаем так, что каждый ваш шаг будет стоить вам так дорого, что вы утонете в океане собственной крови. А что касается этих ... у этих вещей, которые у тебя с собой, нет души. Это вероломные демоны, и я их не боюсь. Мы подготовились к ним, и мы уничтожим всех, кого вы пошлете!

- Хотела бы я посмотреть, как ты попробуешь! - спросила Сесилия, делая шаг вперед. - Я живу, чтобы убивать таких самонадеянных бездельников, как ты!

Абу Бакр повернулся и положил руку ей на грудь, останавливая ее от дальнейшего продвижения.

- Шаг. Назад, - сказал он. - Прямо сейчас. - Белки ее глаз покраснели, и он понял, насколько близка она была к тому, чтобы перейти грань. Только его собственный гнев позволил ему резко заговорить с ней.

- Убери от меня свою руку, - сказала она, переводя взгляд с Гилзая на Абу Бакра.

Дрожь пробежала по его спине, когда ее глаза встретились с его; ее взгляд совершенно ясно давал понять, почему люди боятся ночи. Через мгновение часть красного отхлынула от ее глаз, и он убрал руку, довольный тем, что больше не нужно ничего делать, чтобы удержать ее.

Когда напряжение от контроля над ней спало, он понял, что Аббас смеется, как и его двоюродный брат. Даже члены его охраны ухмылялись.

- Остановись! - приказал Абу Бакр. - Ты понятия не имеешь, что делаешь!

Хотя он хотел - в какой-то момент - показать пакистанцам, насколько опасны вампиры, он представлял это как контролируемую демонстрацию. Однако, если они продолжат дразнить Сесилию, то наверняка произойдет кровопролитие.

- Видишь? - спросил Аббас своего двоюродного брата. - Вот что они получают на декадентском Западе - мужчин, которые не могут контролировать своих женщин. Он не только не может контролировать ее, но и осмеливается указывать нам, как мы должны управлять нашей страной и как мы должны следовать указаниям, данным нам Аллахом.

Он повернулся к Абу Бакру.

- Я смеюсь над вами и вашим высокомерным крестоносцем, требующим, чтобы я держал своих миссионеров дома, а не позволял им распространять слово Аллаха за границей. И мысль о том, что вы могли бы прийти сюда и рассказать мне, как управлять моей собственной страной или народом? Смехотворна.

- Я позвал вас сюда, чтобы показать миру, как именно действует Планетный союз - как он навязывает себя странам, которые не хотят быть его членами, и как он угрожает им санкциями, войной и даже выпускает на них своих домашних демонов, если они откажутся подчиняться его желаниям.

Он указал на углы комнаты. - Я все это время транслировал эту встречу в прямом эфире! Завеса с вашего жесткого политического маневрирования была снята, и теперь мир может увидеть, что на самом деле представляет собой Планетный союз - полное искоренение ислама в мире! Мусульмане всего мира, объединяйтесь! Не терпите это! Не позволяйте им морочить вам голову! Отстаивайте свои права! Отстаивайте свою религию! Встаньте на защиту Аллаха! Убейте их! Убейте их всех!

Охранники направили свои винтовки на команду Абу Бакра.

- Я буду указывать путь! - крикнул Аббас Гилзай. - Они пришли сюда, чтобы убить меня, но я опережаю их в этом! У моих охранников в винтовках серебряные пули - посмотрите, что теперь происходит с их домашними вампирами! Огонь!

- Полковник Уилсон, - раздался голос капитана Фрая по внутренней связи, - можете вы прибыть в летную рубку? Вам захочется это увидеть.

Уилсон поднял глаза, защелкивая последнюю защелку на своей броне проекта Хайнлайн. - Э-э, я сейчас немного занят, - сказал он. - Я только что закончил надевать свои доспехи, и мне пришлось бы снова снять их, чтобы подняться туда. Мы уже что-нибудь слышали от команды?

- Нет, мы этого не делали, но речь идет об этом, - сказал Фрай. - Подождите секунду. - Через пару мгновений на экране рядом с интеркомом появилось изображение Абу Бакра. Вампиры стояли позади него, и он мог видеть, что глаза Сесилии были ярко-красными.

- О, черт, - пробормотал он. - Это нехорошо.

Хотя он сказал это тихо, микрофон, очевидно, уловил это и передал в кабину пилотов, потому что Фрай добавил: - Если вы думаете, что это плохо, подождите, пока вы это не увидите!

Изображение изменилось, и вид камеры переместился на человека, стоящего позади группы Абу Бакра. Аббас и Гайюр Гилзай стояли по другую сторону от них, за рядом вооруженных людей. Аббас, казалось, увещевал наблюдателей и полностью наслаждался моментом. Слюна потекла из уголков его рта, когда он указал на команду Планетного союза.

По грузовому отсеку шаттла пронеслось бормотание, пока остальные члены его команды смотрели видео.

- Откуда это, черт возьми, взялось? - спросил Уилсон.

- Это транслируется в прямом эфире, - сказал Фрай. - Офицер по вооружению только что подхватил это. Очевидно, есть несколько камер, транслирующих разные виды из комнаты.

- У нас есть звук?

- Одну секунду.

Со щелчком источник звука переключился, и из динамиков донесся голос Аббаса Гилзая. -...пришли сюда, чтобы убить меня, но я их опережаю! У моих охранников в винтовках серебряные пули - посмотрите, что теперь происходит с их домашними вампирами! Огонь!

- Блядь! - воскликнул Уилсон, когда мужчины открыли огонь по группе. - Доставьте нас туда - сейчас же!

Кто-то отшвырнул Абу Бакра в сторону, когда мужчины открыли огонь, и вампиры атаковали их. К тому времени, как он отскочил от стены и пола и посмотрел в сторону линии огня, большинство стрелков уже были повержены. У двоих были оторваны руки, у одного в животе торчала винтовка, а у остальных было множество кровоточащих ран от когтей и укусов. Вампиры, казалось, добирались до артерий, и брызги крови по комнате были ... умопомрачительно ужасными.

Ни один из вампиров, казалось, не пострадал ни в малейшей степени.

Это не должно было хорошо выглядеть на трехмернике, и именно так встреча и не должна была пройти. - Уберите... - он закашлялся, пытаясь отдышаться, затем набрал в грудь воздуха и крикнул громче: - Выключите камеры!

Сьюзен услышала и пробежалась по углам комнаты, уничтожая камеры, в то время как Джилл добивала мужчин с винтовками. Сесилия, с другой стороны, перепрыгнула через одного из них, чтобы схватить Гайюра.

- Привет, большой мальчик, - сказала она, глядя ему в глаза, когда ее клыки удлинились.

Гайюр закричал, когда она наклонилась к его шее, но крик прервался, когда она отстранилась, вырвав большую часть его горла. Она уронила тело, кровь густо стекала по ее подбородку, и повернулась к Аббасу, когда премьер-министр направил на нее пистолет.

- Не убивай его! - закричал Абу Бакр, когда Сесилия направилась к нему.

Аббас выстрелил, но пуля не произвела никакого эффекта. Он выстрелил снова, и снова - быстрее и быстрее - по мере того, как она приближалась, но каждая пуля проходила сквозь нее, а она даже не замечала этого. Его глаза расширялись с каждым выстрелом, пока его пистолет не разрядился.

Сесилия потянулась вперед, выхватила пистолет у него из рук и отбросила его в сторону. - Итак, что ты говорил обо мне? - спросила она.

- Нет! - закричал Абу Бакр. - Не убивай его!

- Не делай этого, Сесилия! - сказала Джилл, отбрасывая в сторону останки последнего стрелка. - Руководитель группы сказал не убивать его.

Сесилия взглянула на Джилл. - Кого это волнует? - спросила она. - Он просто еще один дышащий. - Ее рука метнулась к Аббасу и вернулась с его сердцем. Она посмотрела ему в глаза, держа его перед собой.

- Как ты думаешь, чье это сердце? - спросила она легким и нежным тоном. Она пожала плечами. - Должно быть, это твое, раз оно мне больше не нужно. - Она уронила его и отступила в сторону, когда Аббас упал на колени, а затем лицом вперед. Она плюнула ему в спину. - Мудак.

Абу Бакр обернулся как раз вовремя, чтобы увидеть, как Сьюзен уничтожила последнюю камеру. До тех пор все транслировалось.

- Черт возьми! - воскликнул Абу Бакр. - Я говорил тебе не убивать его, идиотка!

В мгновение ока Сесилия оказалась перед ним, схватила его одной рукой за горло и подняла на ноги.

- Ты неблагодарный ублюдок! - закричала она, ее глаза сверкали. Абу Бакр издал сдавленный звук, схватив ее за руки и пытаясь вырваться. - Я спасла тебе жизнь!

Рядом с ней появилась Джилл. - Отпусти его, Сесилия, - сказала она.

- Я устала от его дерьма! - прорычала Сесилия. - Я только что спасла ему жизнь - Гилзай собирался убить его - и я просто хочу от него немного благодарности!

- У нас нет на это времени, - сказала Джилл. - Нам нужно убираться отсюда.

- Мы сделаем это, как только он это скажет.

- Что? - спросил Абу Бакр, задыхаясь.

- Я хочу услышать, как ты извинишься. Скажи это.

Абу Бакр попытался что-то сказать, но из-за душившей его руки ничего не вышло.

- Он не может говорить, когда ты держишь его за горло, - сказала Сьюзен, подходя и становясь по другую сторону Сесилии.

- Да, он не может, не так ли? - спросила Сесилия с улыбкой.

- Сесилия! - спросила Джилл. - Брось его, сейчас же!

- Прекрасно! - воскликнула Сесилия и швырнула Абу Бакра на пол.

- Черт возьми, - проворчал он, с трудом поднимаясь на ноги. - Мы все еще могли бы спасти эту миссию, если бы ты не убила его, тупая сука!

Сесилия ударила его в грудь, достаточно сильно, чтобы сбить с ног. Он пролетел по воздуху и врезался в стену в пяти футах дальше. Соскользнув по ней, он понял, что что-то внутри него сломалось. Не только ребра - он слышал, как они треснули, - но осколки ребер, должно быть, пронзили что-то еще внутри него. Он поднял глаза от пола, не в силах отдышаться.

Прежде чем он успел что-либо сказать или даже попытаться, Сесилия оказалась у него перед носом.

- Тупая сучка? Как бы тебе понравилось, если бы тупая сучка надрала тебе задницу? Сейчас ты узнаешь, каково это - быть убитым глупой сукой. - Ее ногти удлинились, превратившись в когти, и она занесла руку назад, чтобы нанести удар.

- Нет, - сказала Джилл, хватая ее за руку. - Ты не можешь этого сделать.

- Не вмешивайся в это, Джилл, это не твое дело. - Она попыталась вырваться из объятий Джилл. - Отпусти мою руку!

- Это мое дело, и тебе нужно отступить.

- Она права, - сказала Сьюзен, когда Абу Бакр слабо кашлянул. - Тебе действительно нужно отступить. И нам нужно убираться отсюда. Похоже, ты довольно сильно повредила его.

- После того, как я убью его, мы сможем уйти. Все камеры отключены, никто ничего не узнает. - Она отвернулась от Джилл и сумела вырвать свою руку из хватки другого вампира.

Джилл и Сьюзен встали рядом, загораживая ее от Абу Бакра.

- Отойди! - приказала Сесилия. - Я не спрашиваю, я говорю тебе. Отойди!

- Или что ты сделаешь? - спросила Джилл. - Ты и нас убьешь?

- Если мне придется!

- Ты не можешь, - сказала Сьюзен. - Мы сестры. Давай убираться отсюда, и мы разберемся с этим, как только вернемся.

- После того, как я убью его.

- Нет, - одновременно ответили Сьюзен и Джилл.

Сесилия нанесла удар без предупреждения, ее коготь был нацелен в лицо Джилл.

Джилл отпрянула, не сумев вовремя отразить удар, и когти Сесилии пробежали по ее щеке, оставляя на ней борозды, которые закрылись почти так же быстро, как и открылись. Она нанесла ответный удар, но Сесилия отразила его.

- Эй! - закричала Сесилия, когда Сьюзен ударила ее сбоку по голове, и она отшатнулась от двух других вампиров. - Значит, вот как это будет, да?

- Если ты намерена убивать всех, кого встретишь, - сказала Джилл, - тогда да, так оно и будет

- Отлично! - Сесилия бросилась на двух других вампиров, нанося удары руками и ногами и царапаясь изо всех сил.

Джилл и Сьюзен, одинаково быстрые, блокировали все удары Сесилии. Чем больше ударов наносила Сесилия, тем больше она расстраивалась. Наконец, она отступила назад и уставилась на них, обнажив клыки, красный цвет в ее глазах стал ярко-алым.

- Я с тобой покончу, - прорычала Сесилия. - Я покончу с вами обеими!

Джилл покачала головой. - Это не обязательно должно быть так...

Дверь в конце комнаты с грохотом распахнулась.

- Вот они! - крикнул кто-то, когда полдюжины мужчин хлынули через него. - Убейте их!

Джилл и Сьюзен прыгнули вперед и убили всех шестерых. Только двоим удалось выстрелить, но когда два вампира обернулись, Сесилия исчезла в одном из других проходов. Джилл вернулась к Абу Бакру, глаза которого были закрыты, и проверила его пульс.

- Нам нужно вытащить его отсюда, - сказала она.

- Я знаю, - ответила Сьюзен. - Единственная проблема в том, чтобы нести его. Я не уверена, что это лучший выбор, особенно учитывая, что мы, вероятно, столкнемся с еще большим количеством этих идиотов на выходе.

- Ну, мы не можем оставить его здесь. Он выглядит так, словно вот-вот умрет.

- Я знаю, - повторила Сьюзен, - и этого мы тоже допустить не можем. Ты охраняй его, а я схожу за кавалерией.

- Полагаю, не нужно предупреждать тебя, чтобы ты был осторожна?

Сьюзен улыбнулась. - Не думаю, что это будет проблемой.

- Доставьте нас туда - сейчас же! - крикнул Уилсон из задней части шаттла.

- У нас есть разрешение на стрельбу? - спросил лейтенант Солис.

- Да, - ответил Уилсон. - Освободите нам зону посадки!

- Принято, - сказал Солис и включил систему. Его взгляд переместился, когда шаттлы устремились к комплексу. Он уже нацелился на четыре зенитные позиции по углам комплекса, быстро подтвердил наведение и нажал на спусковой крючок на своем джойстике. - Стреляю! - предупредил он пилотов.

Четыре ракеты сорвались с направляющих "Старфайра" и устремились вперед шаттла. Пока они были в пути, он переместил прицельную сетку основного орудия на первое из пулеметных гнезд. Очевидно, на территории комплекса была поднята тревога, поскольку люди сновали повсюду по всему двору. Команда получила приказ не убивать никого, если не было необходимости ... но им также было сказано интерпретировать это вольно. Если защитники "могли" представлять угрозу, они должны были быть устранены.

Пулеметы были установлены и направлены на шаттл во внутреннем дворе. Хотя они, вероятно, не представляли угрозы для него, пока его защита была застегнута на все пуговицы, они определенно будут представлять угрозу, когда команда выйдет обратно. Он нажал на спусковой крючок, когда одна из ракет уничтожила зенитную позицию рядом с пулеметом, и очередь из пяти 20-мм осколочно-фугасных снарядов превратила его - и его расчет - в мелкодисперсный красный туман. Как и новая пехотная винтовка, пушка, установленная внизу на носу штурмового шаттла, была рейлганом, но снаряд был в два раза больше и в четыре раза тяжелее. Когда Солис спустил курок, от цели ничего не осталось.

Он переключился на следующий пулемет, но был вынужден уменьшить масштаб - пилоты приближались с разгону, и у него было меньше времени, чем он думал. Еще одна короткая очередь из 20-миллиметровых снарядов, и от этой позиции тоже ничего не осталось. На зенитной позиции рядом с ним было движение, поэтому он выпустил несколько пуль по находившимся там людям. Движение прекратилось.

Солис разнес две другие позиции в клочья, когда силы ополчения начали обстреливать шаттл во внутреннем дворе, и он мог видеть трассирующие пули, рикошетирующие от бронированной обшивки "Старфайра".

- Ракетная установка, точно, в три часа! - крикнул капитан Фрай. Помолчав, он добавил: - Не отслеживаю.

Офицер по вооружению испустил дух, который он задерживал, пока искал место запуска ракеты. Конечно, им сказали, что обычные средства не могут быть нацелены на них ... но вы никогда не знали, что произойдет, как только ракеты начнут летать. Он нашел пусковую установку и выпустил по ней одну из своих оставшихся ракет; пусковая установка эффектно сдетонировала, с хорошим вторичным взрывом, когда взорвалась одна из ее собственных ракетных боеголовок.

- Пять секунд до приземления! - сказал Фрай по внутренней связи. - Пандус опускается!

Солис перевел курсор наведения обратно во внутренний двор. О любых дополнительных запусках должен был позаботиться другой шаттл, который оставался на наблюдении над ними на высоте двадцати тысяч футов. У него были более насущные проблемы, такие как две группы охранников, несущихся через двор к приземлившемуся шаттлу, и он нажал на спусковой крючок, проводя курсором по обеим группам.

Последствия были неописуемы.

- Во дворе чисто! - крикнул он.

Шаттл приземлился с едва заметным толчком, и Солис запустил два своих дрона, чтобы обеспечить воздушное прикрытие над головой. Он переключил камеру наведения на первый беспилотник как раз вовремя, чтобы увидеть, как рота солдат Уилсона спускается по трапу, периодически стреляя на ходу. Солис улыбнулся; мужчины и женщины выглядели как крутые киборги в своих доспехах проекта Хайнлайн, и он был счастлив, что не сам стал объектом их атаки.

Силовая броня исходила от лучшего личного защитного снаряжения, которое было в базах данных принтеров Гегемонии, но волшебники на платформах адаптировали его дальше. Намного дальше. Это был экзоскелет, к которому также прикреплялся комплект сочлененной пластинчатой брони, надеваемой поверх тактильного костюма, который воспринимал движения оператора и соответствующим образом перемещал пластины брони. После периода калибровки броня сдвигалась с места и функционировала как вторая суперзащитная оболочка, которая делала солдат практически неуязвимыми для большинства снарядов легкого и среднего калибра и химических взрывчатых веществ; чтобы справиться с ней, требовалось серьезное противотанковое оружие.

В дополнение к броне, которая защищала солдата, благодаря экзоскелету костюм также давал солдату во много раз больше силы и включал в себя целый арсенал оружия. Все солдаты, которых видел Солис, носили ручное оружие, но у большинства из них на плече были также установлены рейлганы. Оружие было синхронизировано с системой наведения на цель в шлемах солдат, что позволяло им сохранять руки свободными для других действий, одновременно уничтожая все вокруг. Подача боеприпасов шла к оружию из барабанов на спинах солдат.

Пожалуй, единственное, чего еще не было установлено на броне, - это прыжковые двигатели, которые все еще находились "в стадии разработки". В конечном счете они должны были дать солдатам возможность перепрыгивать через препятствия и даже низкие здания, но Солис слышал, что характеристики первых моделей были менее чем удовлетворительными. Скафандры были чрезвычайно неустойчивы в воздухе, что привело к "неудачным эволюциям при посадке". По сути, задействованные в этом солдаты "шлепались" несколькими довольно болезненными способами ... включая одного бедолагу, у которого не отключились прыжковые двигатели, и он, по сути, был ракетой, которая летела по земле, врезаясь во все подряд, пока не кончилось топливо. В то время как броня защитила его от худших столкновений, внезапные остановки были, мягко говоря, травмирующими. Как будто он попал в семнадцать автомобильных аварий, одну за другой. Солис видел трехмерное видео, которое кто-то слил, и это подтвердило, что он принял правильное решение, выбрав авиацию.

Однако против людей скафандры были суперэффективными, и когда солдаты рассредоточились, у Солиса возникли проблемы с поиском целей с помощью дронов, - вражеские войска уничтожались солдатами в скафандрах Хайнлайна сразу, как только они показывались. Поскольку основное тяжелое вооружение было уже уничтожено, солдаты планетных вооруженных сил быстро продвигались вперед. В то время как три взвода роты по десять солдат каждый рассредоточились, чтобы обеспечить безопасность со стен и удерживать входы в комплекс, четвертый помчался через внутренний двор к дворцу. Первый солдат вышиб дверь ногой, и они ворвались в здание.

Поскольку во дворе не осталось ни одной цели, Солис припарковал один из своих дронов в режиме наблюдения над шаттлом, а с другого наблюдал за главным входом во двор. Если прибудет подкрепление, он будет готов.

Что-то взорвалось в паре кварталов отсюда, на периферии поля зрения его дрона, и Солис вздохнул. Поскольку другой шаттл кружил над головой, он подозревал, что у него не будет возможности сделать ничего большего, кроме как дождаться возвращения полковника.

- Вперед! - скомандовал Уилсон по сети своих солдат.

Сержант Джеймс Рамирес вышиб дверь ногой, его мускулы были усилены костюмом Хайнлайна. Двое членов "Меча пророка" прятались за дверью и полетели по коридору вместе с ней. Прежде чем они остановились, выстрелила наплечная установка Рамиреса, и оба ополченца буквально рассыпались на части, поскольку в них попала очередь из трех выстрелов в упор из рейлгана, которая могла бы вывести из строя устаревший бронетранспортер.

Рядовой Сэкигути Кокан, напарник-"крыло" Рамиреса, обошел его, чтобы идти впереди, когда взвод ворвался в парадный зал дворца. Размах был ошеломляющим - массивное открытое пространство с огромной лестницей, ведущей на следующий уровень, и коридорами, которые расходились в разных направлениях.

Из одного из боковых коридоров донесся крик, затем на них набросилась группа ополченцев. Взвод почти как один развернулся, чтобы встретить атаку, когда ополченцы побежали к ним, вопя во всю глотку.

- Огонь! - отдал приказ Уилсон, и общий огонь десяти солдат уничтожил ополченцев. На самом деле, поток огня из рейлганов в значительной степени испарил их, - подумал он с гримасой.

- Это было странно, - сказал Рамирес. - Никто из них в нас не стрелял.

- Может быть, они видели видео с момента нашей посадки, - сказал капрал Пател. - Возможно, они пытались подобраться достаточно близко, чтобы проникнуть сквозь скафандры, прежде чем выстрелить.

Уилсон покачал головой. Теперь, когда Рамирес упомянул об этом, нападение было странным. Он осмотрел массивный вестибюль в поисках дополнительных сил противника, прокручивая в голове нападение. Проходя через это, он понял, что некоторые пакистанцы смотрели назад, а не на солдат, которых они атаковали. Это было почти так, как если бы они бежали от чего-то, а не к кому-то...

Один из его солдат выпустил очередь, когда в коридоре, откуда пришли ополченцы, материализовалась фигура, и он развернулся лицом к новой угрозе.

Женщина - рыжеволосая вампир из команды Абу Бакра - стояла в коридоре. Позади нее поднялось огромное облако пыли, поднявшееся от того места, где снаряды превратили полосу стены в гравий, но она казалась невредимой, когда хмуро смотрела на мужчину, который в нее стрелял.

- Разве я похожа на кого-нибудь из них? - спросила она со вздохом.

- Э-э, извините, мэм, - сказал капрал Андерссон. Он повернулся к Уилсону и добавил: - Извините, сэр. Она просто как бы материализовалась там, и это напугало меня.

- В следующий раз убедись, что идентифицируешь свою цель, прежде чем нажимать на курок, - прорычал Уилсон. Солдат кивнул, и он повернулся к рыжеволосой. - Извини за это, Сьюзен, - сказал он. - Он хотел как лучше.

- Если ты так говоришь, Роб, - ответила она немного кисло, что, по мнению Уилсона, было вполне оправдано. - Хорошо, что я больше не любительница дышать.

- Черт, - сказал один из солдат, услышав это откровение. Пара других были более колоритными.

- Может, со мной все в порядке, - продолжила она, - но с Абу Бакром - нет. Там был один ... несчастный случай, и он довольно сильно побит. Ему нужна медицинская помощь и немедленная эвакуация.

- Это не проблема. Наш медик прямо здесь, с нами. Просто отведи нас к нему.

- Следуйте за мной. - Вампирша направилась обратно тем же путем, которым пришла, но затем снова повернулась к Андерссону. - И не стреляй в меня больше, иначе ты меня разозлишь. И я тебе не понравлюсь, когда разозлюсь.

От ее тона по спине Уилсона пробежали мурашки; он был рад, что это было адресовано не ему.

- Э-э... - сказал Андерссон, очевидно, еще больше ошеломленный. - Да, мэм. Я буду осторожен, мэм.

Она повернулась и помчалась по коридору, явно не беспокоясь о возможности столкнуться с еще какими-нибудь ополченцами, и Уилсон покачал головой, устремляясь за ней. Он знал, что винтовки ополченцев ее не потревожат - в конце концов, она только что пережила очередь из рейлгана с близкого расстояния, - но он чертовски надеялся, что она не заведет их в засаду, которая может стоить ему жизни.

Она вывела их на лестничную клетку и спустилась на несколько лестничных пролетов, затем рывком открыла дверь. Грохот выстрелов заполнил лестничный пролет, когда она широко распахнула дверь - очевидно, в коридоре за ним шел ожесточенный бой - и она бросилась вперед, чтобы присоединиться к драке. Уилсону потребовалась секунда, чтобы понять, что "битва" происходила между ротой ополченцев и Джилл, которая, по-видимому, пыталась помешать им войти в дверной проем. Несколько человек стреляли в вампира, но чаще всего попадали в своих товарищей.

- Что нам делать? - спросил Рамирес. - Мы не можем стрелять в это, но мы должны им помочь!

Уилсон серьезно сомневался, что им нужна помощь, но он был слишком джентльменом, чтобы оставить женщин сражаться с такими трудностями.

- Обнажайте мечи и атакуйте! - закричал он.

Лезвие меча из продвинутого сплава выскочило и опустилось в его правую руку, когда он побежал вперед, чтобы присоединиться к рукопашной схватке. Как бы быстра ни была Сьюзен, для его солдат оставалось лишь небольшое пространство, в котором они могли сражаться, поскольку она петляла взад и вперед, атакуя почти всю заднюю шеренгу одновременно. Кровь брызнула из нескольких бойцов ополчения, когда она пронеслась между ними, двигаясь почти слишком быстро, чтобы ее можно было разглядеть. Это была настоящая бойня.

- К черту все это, - пробормотал Уилсон. Он повидал достаточно смертей для одного дня.

Он убрал лезвие, пробегая по краю коридора. Добравшись до места схватки, он наклонился, схватил одного из пакистанцев и перекинул его через голову.

- Разоружите его и отправьте восвояси, - приказал он по связи, когда орущий ополченец приземлился.

Рамирес присоединился к нему, и они ввязались в рукопашную схватку, выбрасывая из нее людей. Уилсон включил камеру заднего вида, когда схватил следующего мужчину. Ополченцы, казалось, были рады выйти из боя и бросились прочь от солдат планетных сил, как только их отпустили.

Схватка закончилась через несколько секунд, почти половина ополченцев истекала кровью на полу. Вампирша, которую они только что "спасли", нахмурилась, увидев, как последний из ополченцев убегает по коридору мимо солдат Уилсона.

- Наверное, следовало убить их всех, - заметила она.

- Не думаю, что они прекратят бежать, пока не доберутся до Афганистана, - сказал Уилсон, - и нам нужно забрать Абу Бакра и убираться отсюда. За это уже придется чертовски дорого заплатить.

- Ты видел трансляцию? - спросила Джилл.

- Да, вплоть до того момента, когда Сесилия вырвала сердце Гилзая. Не думаю, что это сработает хорошо. Кстати, где она?

Джилл пожала плечами. - Не знаю. Мы поссорились, и она убежала. Однако вы правы, нам нужно отвезти Абу Бакра в больницу. Она указала на дверной проем. - Он там.

- Сантос! - позвал Уилсон.

- Приступаю! - сказала ротный медик, сержант София Сантос, протискиваясь мимо и входя в комнату.

Уилсон последовал за ней внутрь и обнаружил комнату, которую он видел по телевизору, с Гилзаем, лежащим лицом вниз на полу в дальнем конце.

Водосток в полу приносил кассовые сборы, - мелькнуло в уголке его мозга, и он был рад, что шлем защитил его от вони.

- Что с ним не так? - спросила Сантос, опускаясь на колени рядом с Абу Бакром. - Я не вижу никаких видимых повреждений.

- Травма грудной клетки, - сказала Сьюзен, опускаясь на колени рядом с врачом. - Его ударили, очень сильно, в грудь. Я знаю, что у него сломаны ребра и, вероятно, есть внутренние повреждения.

Сантос посмотрела на Уилсона, пока готовила инъектор. - Его жизненные показатели действительно низкие, - сказала она. - Возможно, мне с трудом удастся сохранить ему жизнь, но нам нужно будет лететь прямо в ближайшую больницу. - Она воткнула инъектор в грудь Абу Бакра и нажала на кнопку. Медицинские нанниты заполнили его грудную полость. Она переместила инъектор и снова включила его, затем сняла свой рюкзак и вытащила складные носилки. Она все настроила, и Абу Бакр был готов к транспортировке меньше чем за минуту.

- Андерссон, помоги Сантос с носилками, - распорядился Уилсон. - Все остальные, пошли!

- Почему бы тебе не позволить нам вести? - спросила Сьюзен. - Мы знаем путь и можем справиться с любым сопротивлением. Особенно с Сесилией. Если она все еще разгуливает здесь, вам, возможно, не понравится встречаться с ней без нас.

Уилсон кивнул.

- Годится, - сказал он. Его немного задело, что его новеньким боевым костюмам приходится играть вторую скрипку после женщин, которые, по сути, безоружны, но он был чертовски уверен, что не захотел бы сражаться с ними, даже с отрядом солдат в костюмах Хайнлайна. На самом деле, он был почти уверен, что всех их вместе было бы недостаточно, чтобы убить Сесилию, если бы она снова появилась. На данный момент он решил просто сосредоточиться на том, как он счастлив, что двое других на его стороне. Он знал, что Сесилию в какой-то момент придется привести... но это было в другой раз и, надеюсь, станет проблемой кого-то другого.

Хотя лестница не была приспособлена для прохода носилок, его отделение справилось. Умные скафандры, безусловно, облегчали задачу. Через пару минут они вышли во внутренний двор и погрузились в штурмовой шаттл. Он оглядел внутренний двор и подозвал остальные взводы. Если там и остался кто-то из ополченцев, то они решили больше не бросать вызов войскам планетных сил.

Уилсон их не винил. Благодаря сочетанию пассивной и активной защиты шаттлов они смогли приземлиться невредимыми, а затем контролировать боевое пространство - против всех желающих - в центре вражеской столицы. Он мог видеть несколько пожаров, горевших за пределами комплекса - было очевидно, что пакистанцы пытались подкрепить сопротивление, - но силы в воздухе и на стенах полностью лишили их возможности сделать это. Он усмехнулся, осознав, что шонгейри могли иметь доступ к тому же оборудованию, которым пользовались его войска. Если бы они потрудились спроектировать и внедрить это, они могли бы уничтожить человечество; возможно, в их технической базе даже было что-то для борьбы с вампирами. Пару мгновений он размышлял над такой возможностью и решил, что ему нужно будет передать эту мысль Двораку, когда они вернутся, поскольку, похоже, им может понадобиться что-то в этом роде.

- Сэр! - позвала Сантос по сети команды, когда последний из его солдат мчался к шаттлу. - Абу Бакр хочет поговорить с вами.

Уилсон протиснулся через переполненный отсек к тому месту, где были закреплены носилки Абу Бакра.

- Я говорю, что ему нужно отдохнуть, - сказала Сантос, - но он хочет сначала поговорить с вами.

Абу Бакр повернул голову и посмотрел на Уилсона. - Ты... - Он закашлялся, и красная слюна омочила его губы. - Ты нашел ее? - спросил он.

- Кого? - спросил Уилсон. - Сесилию?

Абу Бакр слегка кивнул головой.

- Нет, извини, она сбежала, и я не собираюсь оставаться здесь и искать ее, - сказал Уилсон. - Она сама найдет дорогу домой. Эта миссия и так достаточно хреновая. Мы убили единственного человека, которого не должны были убивать, и стерли с лица земли большую часть центра столицы. Я не собираюсь терять никого из своих людей в поисках этой сумасшедшей сучки. Я уже получу за это по заслугам, когда мы вернемся домой, хотя ни в чем из этого не было моей вины.

Абу Бакр еще раз слегка кивнул, затем отвернулся от Уилсона. Микрофоны проекта Хайнлайн были достаточно хороши, чтобы полковник услышал, как он пробормотал: - Нам не следовало брать ее с собой.

V

ПРЕЗИДЕНТСКИЙ ЗАЛ ДЛЯ БРИФИНГОВ,

КОСМИЧЕСКАЯ ПЛАТФОРМА "БАСТИОН",

ТОЧКА ЛАГРАНЖА L5

Черт, неужели Шарон была права, - подумал Дэйв Дворак, входя в комнату для брифингов с телефоном в левой руке и кружкой кофе в правой. - Клянусь, я не ожидал, что концерт продлится так долго!

Это было правдой. Он знал, что это правда, и это совершенно не трогало его любящую жену. Ее ответ состоял в том, что если он не понимал, что должно было произойти, то, вероятно, был единственным выжившим человеком, достаточно глупым, чтобы этого не понимать. Конечно, в наши дни многие ее протесты были проформой. Вряд ли она могла позволить ему выйти сухим из воды, но с учетом того, что все трое детей выросли и начали самостоятельную карьеру, а также ее собственного напряженного графика в качестве представителя Соединенных Штатов Америки в обновленном совете управляющих ОСП - ныне планетной объединенной службы поддержки - она вряд ли была в состоянии причинить ему слишком много горя.

Не то чтобы это остановило ее на мгновение. И не то чтобы он действительно этого хотел, если уж на то пошло. Но все же...

Он искренне не предполагал, что станет государственным секретарем всей переворачивающейся планеты. Если уж на то пошло, он наивно полагал, что, как только планета станет единой, ей не понадобится государственный секретарь. Правда, она еще не была полностью унифицирована, даже по истечению двух десятилетий усилий, что, скорее, было целью нынешней встречи. Но, несомненно, как только дело будет сделано, как только больше не будет дипломатических сделок для переговоров, Планетный союз больше не будет нуждаться в высшем дипломате. Чтобы он мог снова вернуться домой, верно?

Только не в твоей жизни. Он забыл привычку Джадсона Хауэлла мыслить в терминах общей картины, и именно поэтому - в те моменты, когда он не мочился на лесные пожары, подобные тому, что произошел в Найя-Исламабаде, - он погружался в изучение представлений Гегемонии о "внешней политике". Не столько из-за того дня, когда человечеству снова придется противостоять Гегемонии, хотя это тоже было важно, сколько потому, что Хауэлл намеревался заставить человечество начать свою полноценную межзвездную экспансию. И в отличие от Гегемонии, он намеревался предложить союзы и помощь другим до-межзвездным расам, которые могли бы оказаться в поле зрения Гегемонии и решить выступить против нее на стороне человеческой расы. Это означало, что некто Дэйв Дворак должен был написать руководство по контактам для будущих команд первого контакта человечества.

О радость, о радость.

Хотя, если бы на него надавили - на самом деле, даже вообще без всякого нажима - он бы признал, что предпочел бы работать над этим руководством по контактам, чем отправляться на нынешнюю встречу. Ему следовало бы проявить твердость и отменить решение планировщиков миссии, и он знал это, черт возьми. Но так ли это было? Конечно, нет! И поскольку он этого не сделал, вся...

Он отбросил эту мысль - снова - и кивнул Биллу Тейлору, одному из агентов президентской службы безопасности Хауэлла.

- Доброе утро, Билл, - сказал он.

Президента Соединенных Штатов по-прежнему защищала секретная служба, но президентская служба безопасности несла ответственность за главу исполнительной власти Планетного союза, и Тейлор, очевидно, прибыл, чтобы проверить зал для брифингов до прибытия кого-либо из официальных участников. Было, мягко говоря, маловероятно, что космические орки могли проникнуть туда, но, как любила говорить Джойс Экерд, глава собственной службы безопасности Дворака, когда он жаловался: - Вы никогда не знаете... сэр.

Было удивительно, насколько похожей на его учительницу третьего класса делала ее эта небольшая пауза, несмотря на ярко выраженный бостонский акцент. У нее даже была такая же манера смотреть на него, приподняв брови. Несправедливо, вот как это было.

- Доброе утро, сэр, - ответил Тейлор. - Я вижу, опять рано.

- Это из-за того, что мой кабинет находится прямо по коридору. - Дворак пожал плечами. - Полагаю, остальные прибывают?

- Да, сэр. На самом деле...

Тейлор замолчал, когда дверь комнаты для брифингов снова открылась и в нее вошла Джессика Толлман. Как и сам Дворак, бывшая секретарь администрации, а затем секретарь федерального управления последовала за своим боссом в кабинет руководителя Планетного союза. Если уж на то пошло, то же самое сделали Фабьен Льюис, Патрик О'Салливан и Кейси Зуковски. Остальные члены его кабинета Планетного союза представляли другие государства-члены и были выбраны как за способности - которые были одинаково высокими - так и для того, чтобы убедиться, что никто не подумает, будто Планетный союз - это просто США под новым названием. США - если уж на то пошло, штат Северная Каролина - по-прежнему были представлены более широко, чем любое другое государство - член Планетного союза, но, учитывая, кто его организовал и кто был избран его первым президентом, большая часть планеты была готова с этим смириться.

Не вся она, конечно. Человеческие существа все еще оставались человеческими существами. Бывали моменты, которые чертовски раздражали, но, собрав все вместе, Дворак находил это чрезвычайно обнадеживающим.

- Доброе утро, Джессика, - сказал он.

- Что в этом хорошего? - почти прорычала обычно приветливая секретарь по управлению. - У тебя есть какие-нибудь идеи?..

Она оборвала себя с видимым усилием, затем глубоко вдохнула.

- Извини, Дэйв. Если у кого-то на платформе и есть "хоть какое-то представление" об этом дерьме, так это у тебя. И у Кейси с Пэтом, конечно. Итак, давай попробуем еще раз. Доброе утро, Дэйв.

Она немного вяло улыбнулась и протянула руку. Чтобы пожать ее, Дворак поставил свою кофейную кружку на стол для совещаний с осторожностью, которой заслуживало ее содержимое, затем усмехнулся. Она склонила голову набок, глядя на него, и он пожал плечами.

- Я всего лишь парень с гор, мэм, но, похоже, вы будете не единственной, у кого этим утром болит зуб.

- Боже, ненавижу это твое деревенское подражание, - сказала она с невольной улыбкой. - Единственное, что хуже, - это когда ты начинаешь каламбурить.

- Не провоцируй меня на каламбуры, - предупредил он, и она подняла обе руки, быстро сдаваясь.

- Хватит! Я буду вести себя хорошо!

Он улыбнулся, и они вдвоем заняли свои привычные места за столом для совещаний, болтая друг с другом, в то время как постепенно подходили другие участники собрания.

Следующим прибыл секретарь здравоохранения доктор Чарлз Массетт, коренастый новозеландец, который был одним из лучших торакальных хирургов своей страны. Он присоединился к их разговору, а затем Дворак поднял глаза, когда секретарь жилищного строительства Цао Мин, тонкокостная китаянка, которая была на несколько лет моложе других секретарей кабинета президента Хауэлла, вошла в комнату для брифингов, ведя серьезный разговор с секретарем транспорта Лядовым Денисом Ермолаевичем. Цао была единственной выжившей из своей семьи, все другие погибли вместе с остальным четырнадцатимиллионным населением Чэнду, когда местное партийное руководство подчинилось приказу об одновременном массовом восстании против захватчиков. Ее отец, высокопоставленный партийный чиновник в провинции Сычуань, сыграл важную роль в том, чтобы это произошло ... вот почему Цао Мин была настолько ярой антикоммунисткой, насколько это вообще возможно для человека. Она также была одной из основательниц республики Сычуань, одного из четырех государств-преемников, которые восстановили себя на руинах самой густонаселенной страны Земли. Они не представляли весь Китай - все еще существовало полдюжины отколовшихся "республик", включая одну, партийное руководство которой сохранилось и которая считала себя единственной законной преемницей Китайской Народной Республики, - но на их долю приходилось более восьмидесяти процентов всей территории Китая. На все четыре вместе приходилось, возможно, двадцать процентов населения Китайской Народной Республики до вторжения, и все их руководители были примерно такими же антипартийными, как и она. Было довольно трудно винить их, когда в результате инспирированного партией восстания менее чем за полчаса погибло около 520 миллионов китайцев.

Она и Лядов - бывший генеральный директор "Межтрансавто", одной из крупнейших транспортных компаний Российской Федерации, - достаточно приветливо поздоровались с Тейлором и Двораком, но затем вернулись к своей тихой беседе. Агрид Фюрстенфельд, бывшая глава корпоративного и инвестиционного подразделения Дойче Банк, ставшая секретарем финансов, проводила конференцию глав казначейств государств-членов и не смогла присутствовать, но Фред Таннер, один из ее помощников, вошел следом за Цао и Лядовым.

Военный секретарь Зуковски и секретарь планетной безопасности О'Салливан прибыли вместе в сопровождении генерала Ландерса. Судя по выражениям их лиц, они с таким же энтузиазмом ждали предстоящего собрания, как и Дворак, но, по крайней мере, были вежливы, когда занимали свои места.

Последними прибыли Хауэлл и вице-президент Джоласун Олатунджи. При росте пять футов десять дюймов Хауэлл был не то чтобы низкорослым, но Олатунджи был почти на четыре дюйма выше президента. Он также был широкоплечим и чернокожим, христианином-йоруба с юго-запада Нигерии, с широкими, мощными скулами и носом, похожим на лезвие. В юности он был фанатичным игроком в соккер - только, конечно, называл это "футболом", - но в шестьдесят пять бросил это занятие. По крайней мере, до тех пор, пока не подействовало антигероновое лечение. Теперь он вернулся на футбольное поле, и приставленные к нему агенты планетной службы безопасности, как известно, сетовали на то, что он не занялся чем-то вроде гольфа.

Или, возможно, шахматами.

- Доброе утро, люди, - сказал Хауэлл, усаживаясь на свое место во главе стола, в то время как Олатунджи занял кресло напротив на противоположном конце. - Мне жаль, что мы с Джоласуном заставили вас ждать, но всегда есть что-то, что может помешать. И, - он поморщился, - честно говоря, не думаю, что стремился сюда больше, чем все вы.

По столу пробежал ропот согласия, и Хауэлл откинулся на спинку стула и кивнул Зуковски, О'Салливану и Ландерсу.

- Кейси, это больше в твоей компетенции, чем в чьей-либо еще, за исключением, может быть, Дэйва, - сказал он. - Так почему бы вам с генералом не ввести нас в курс дела? И после этого, Пэт, думаю, нам нужно услышать все, чем разведывательное агентство может поделиться с нами о последствиях. - Он снова поморщился, на этот раз менее жизнерадостно. - Вряд ли мы будем рады слышать что-либо из этого.

- Конечно, мистер президент, - сказала Зуковски. - Мы захватили с собой видео, если кому-то действительно нужно его посмотреть. - Хауэлл резко фыркнул. Практически каждый человек на планете Земля и по всему миру уже видел это видео в прямом эфире. - Поскольку я предполагаю, что никто этого не сделает, - продолжила она, - я думаю, было бы проще всего просто позволить генералу Ландерсу начать. Трумэн?

- Спасибо, мэм. - Можно было сказать, что Ландерс был солдатом, - подумал Дворак; - в его вежливом тоне не было и следа сарказма, когда он благодарил ее за то, что, как он знал, было бы неблагодарной задачей. - Вчера, примерно в тысяча девятьсот девяносто по местному времени, наша дипломатическая миссия приземлилась в Найя-Исламабаде, о чем, я уверен, все вы уже знаете. Первоначально казалось, что...

Дворак откинулся на спинку стула и слушал, полузакрыв глаза.

- И ты не имеешь ни малейшего представления, где эта ... Сесилия там сейчас, мистер О'Салливан? - спросила Цао Мин двадцать минут спустя, когда Ландерс и секретарь планетной безопасности закончили свои презентации и предложили задавать вопросы.

- Нет, мэм. - О'Салливану явно не нравилось признавать это, но выражение его лица было непоколебимым, и он уверенно продолжал. - Честно говоря, практически наверняка мы не найдем ее, пока она сама не решит найти нас. - Он едва заметно пожал плечами. - Мы работаем с вампирами уже пятнадцать лет, и нам никогда не удавалось отследить их, даже с помощью датчиков уровня Гегемонии.

- Замечательно, - с отвращением пробормотал Лядов. Нейропедагог учил Дворака русскому языку, когда Лариса Карпова и ее дети переехали жить к его собственной большой семье, и он фыркнул. Чудесно - вот один из способов описать это, - предположил он.

- Это определенно то, о чем нам нужно беспокоиться, но это также и то, с чем мы мало что можем поделать, - заметил вице-президент Олатунджи на английском с музыкальным акцентом. - Я хотел бы спросить госсекретаря Дворака, считает ли он... последствия этого такими же плохими, как и я?

- Это зависит, мистер вице-президент, от того, насколько, по вашему мнению, все плохо, - с горечью ответил Дворак. - Потому что правда в том, что я не нашел ни единого плюса. Ну, это не совсем так. Если кто-то обратил внимание, Абу Бакр сделал все, что мог, чтобы удержать ее от убийства Гилзая, так что, полагаю, мы должны хотя бы частично приписать это себе. Конечно, это компенсируется тем фактом, что это только доказывает, будто даже мы не можем контролировать "монстров", которых мы выпустили на волю в мире.

- Полегче, Дэйв, - сказал другой голос. Дворак повернулся к началу стола, а Хауэлл наклонился вперед и для убедительности постучал указательным пальцем по полированной поверхности. - Да, это плохо. Но это не полная катастрофа, и если бы твой шурин и вампиры не были замешаны в этом, ты, возможно, смог бы это понять. Черт возьми, ты действительно признал это в том тщательном анализе, который твои люди написали для нас с Джоласуном!

- Может быть, это и так, мистер президент, - начал Дворак, - но...

- У меня нет никаких "но", - строго сказал Хауэлл. - Перестань чувствовать, что это каким-то образом твоя вина, и добейся для нас наивысших результатов. Как хороших, так и плохих.

- Да, мистер президент, - сказал Дворак через мгновение. Он посидел несколько секунд, собираясь с мыслями, затем расправил плечи.

- Плохие моменты. Наша "дипломатическая миссия" убила премьер-министра и главнокомандующего вооруженными силами суверенного государства перед камерами, вещающими в прямом эфире на весь мир. Трудно увидеть в этом плюс. Может быть, что еще хуже, если кто-нибудь действительно прислушается к этим звукам, они поймут, что Абу делал все возможное, чтобы на каждом шагу остановить Сесилию, и что она полностью игнорировала его. И любой, кто понаблюдает за ней и двумя другими в действии, поймет, что ничто из того, что было у пакистанцев, не могло каким-либо образом навредить кому-либо из них троих, так что, кроме как с точки зрения защиты Абу, трудно утверждать, что они должны были убить кого-либо в целях самообороны. Любой, кто предрасположен рассматривать вампиров как неконтролируемых, демонических, бездушных, проклятых, неживых монстров, только что получил подтверждение всех своих фобий в прямом эфире 3D, и религиозные фанатики - особенно исламские фундаменталисты, но и немало их христианских коллег, - которые смотрят на это, наблюдают за этим, слушают, как Сесилия разговаривала с Гилзаем, когда вырвала его сердце и держала его перед ним, обязательно поверят в это повествование. И давайте посмотрим правде в глаза - там, где речь идет о Сесилии и ее действиях, у них будет чертовски много оправданий.

- Таковы дипломатические и политические минусы. О, я уверен, что есть и другие, но мы с моими людьми согласны, что это самые крупные из них.

- Теперь, как напомнил мне президент, есть несколько плюсов. Во-первых, большинство людей, которые будут взбешены и напуганы этим и попытаются использовать это, чтобы нанести нам удар, - это такие же люди, как сами пакистанцы, которые выступают против вступления в Планетный союз. Для них это оправдает их сопротивление. Люди в странах, которые уже присоединились к Союзу, вероятно, будут расстроены, встревожены - даже напуганы, - но они уже вложились в членство в Союзе, и это не изменит их мнения. Я также сомневаюсь, что это изменит мнение каких-либо здравомыслящих, достаточно образованных людей - таких, как швейцарцы, - которые все еще находятся в процессе принятия решения о том, хотят они присоединиться или нет.

- Для этого есть пара причин, но самая большая из них, честно говоря, заключается в том факте, что Гилзай, очевидно, с самого начала намеревался убить Абу и вампиров. Он сам совершенно ясно дал это понять, прежде чем Сесилия убила его. И Абу не вампир, а это значит, что серебряные пули, которые не убили троих других, наверняка убили бы его, если бы они не предотвратили это. Это означает, что их первоначальная атака на расстрельную команду была полностью оправдана, хотя я думаю, вполне вероятно, что им не нужно было на самом деле убивать всех, кто попадался на глаза. Однако в подобной ситуации главная цель состоит в том, чтобы полностью вывести нападающего из строя. Мертвый - это примерно такой же "выведенный из строя" человек, каким он может быть, и вся ответственность несправедливо легла на Абу, а не на кровожадных ублюдков, которые планировали убить их всех четверых.

Он сделал паузу, оглядывая сидящих за столом. Казалось, никто не был готов оспаривать это, и Ландерс твердо кивнул в знак согласия.

- Некоторые утверждения, появившиеся в новостных службах и - особенно в социальных сетях - о спасательной миссии полковника Уилсона, на мой взгляд, выходят за рамки дозволенного, - невозмутимо продолжил Дворак, - хотя я ожидаю, что это в значительной степени неизбежно. Как только что более или менее отметил президент, я лично заинтересован в том, чтобы увидеть действия полковника Уилсона в наилучшем возможном свете, поэтому я намеренно не был в курсе, когда мои аналитики оценивали его действия. Люди генерала Ландерса тоже приняли это во внимание. На самом деле, Трумэн?..

Он посмотрел через стол на Ландерса, который пожал плечами.

- Помимо того, что можно счесть мелочью ... чрезмерное увлечение тем, как его штурмовые шаттлы расчищали для него зону высадки, мои люди не нашли в поведении полковника Уилсона ничего, что можно было бы критиковать, - категорично заявил генерал. - Даже эта мелочь вполне укладывалась в рамки его краткой миссии и инструкций, учитывая количество средств противовоздушной обороны, которые Гилзай установил для прикрытия президентского дворца, и я не думаю, что какой-либо разумный человек мог бы законно сомневаться в его людях после того, как они ворвались во дворец, чтобы спасти Абу Бакра. Мы просмотрели записи с беспилотников, со спутников и с индивидуальных камер солдат, и все это подтверждает, что, за единственным исключением группы противников, которые, по-видимому, убегали от одного из вампиров, члены его команды не вступили в бой ни с одним человеком, который не был уже не вовлечен. И при данных обстоятельствах, когда группа мужчин бросается на вас из коридора с оружием в руках, я полагаю, у вас могут быть разумные основания предполагать, что у них враждебные намерения. Правда в том, однако, что к концу люди полковника Уилсона фактически спасали жизни пакистанцев, вытаскивая ополченцев из ближнего боя до того, как вампиры успели порвать им глотки.

- Примерно к такому же выводу пришли и мои люди, - согласился Дворак. - Однако было бы более чем немного нереалистично ожидать, что люди, которым уже не нравится Планетный союз, признают это. И мы уже слышали от пары наших собственных защитников "прав человека", что очевидно, насколько броня Хайнлайна сделала наших морских пехотинцев такими же неуязвимыми, как и самих вампиров. Так что, очевидно, не было никакого оправдания применению смертоносной силы против людей, которые всего лишь пытались их убить.

Он не смог сдержать отвращения, закатив глаза, и Хауэлл фыркнул с горьким весельем. Дворака никогда не переставало удивлять, что все еще есть люди, способные с невозмутимым видом выдвигать этот конкретный аргумент, несмотря на все, что шонгейри сделали с человечеством. Большая часть человечества довольно существенно пересмотрела свои мнения, как и когда следует подставлять другую щеку тем, кто склонен к убийству; они этого не сделали. Их самым частым ответом, когда кто-то оспаривал их точку зрения, было: "Но предполагается, что мы лучше шонгейри". Дэйв Дворак не мог поспорить с этим и предположил, что предпочитает людей, которые не хотят проливать больше крови, чем необходимо, но он обнаружил, что его собственная утонченная чувствительность несколько перестроилась с тех пор, как кто-то пришел и убил большую часть человеческой расы.

- Это хорошо, - сказала Толлман, - но здесь есть еще одна проблема. Что, черт возьми, произошло? Я имею в виду, мы знаем, что произошло, но почему это произошло? Я уже несколько раз просматривала эти кадры, и в этом нет никаких сомнений. Она была в полном безумии убийства на уровне голливудского монстра. Если уж на то пошло, она была полна решимости убить Абу Бакра! И, насколько я могу судить, это первый раз в истории, когда мы действительно видим, как глаза вампира становятся красными. Так что, черт возьми, происходит?

Она очень многозначительно посмотрела на Дэйва Дворака, и даже когда он твердо ответил на ее взгляд, он почувствовал, как у него упало сердце. Он был постоянным экспертом кабинета по вампирам - за свои грехи - и он знал, что кто-нибудь задаст этот вопрос. Проблема была в том, что он действительно очень не хотел отвечать на этот вопрос.

С другой стороны, лучше бы это был он, чем кто-то другой. Собственно, именно поэтому он позаботился о том, чтобы Жасмин Шерман не присутствовала здесь сегодня, чтобы отвечать на вопросы Толлман. И это была не только его собственная идея.

Он отвел взгляд от секретаря по управлению, чтобы взглянуть на другого человека, который подписал его решение, и Джадсон Хауэлл выглядел ничуть не счастливее, чем чувствовал себя Дэйв Дворак. Ноздри президента раздулись, но затем он пожал плечами.

- Продолжай, Дэйв, - сказал он, но затем поднял руку, останавливая Дворака. - То, что Дэйв собирается вам рассказать, по очевидным причинам настолько засекречено, насколько это вообще возможно. И прежде чем кто-либо из вас спросит, Дэйв и его шурин, а также Петр Ушаков и майор Торино позаботились о том, чтобы я получил эту информацию в течение дня или около того после того, как об этом стало известно самому Дэйву. Другими словами, это не то, что он или вампиры пытались скрыть от меня.

Это было просто чересчур великодушно со стороны президента, - подумал Дворак, - вспомнив, с какой неохотой Ушаков и Торино изначально делились с ним этой информацией. Однако это было достаточно точно, чтобы продолжать, поэтому он только кивнул и оглянулся на остальных.

- Согласно Петру и Лонгбоу, - начал он, - определенный небольшой процент вампиров... сходят с ума. Это случается не со многими из них, иногда требуется довольно много времени, чтобы развиться, и нет никакого способа узнать заранее, в отношении кого это будет правдой. Поведение Сесилии, продемонстрированное в Найя-Исламабад, я думаю, является хрестоматийным примером того, о чем они говорили, и это, вероятно, основа для многих более ужасных легенд о вампирах в целом. Ты права, Джессика - она была в бешенстве, и, судя по тому, что сказали Петр и Лонгбоу, как только кто-то падает с бордюра, возврата практически не будет.

- Ну, разве это не великолепно, - сказал Толлман. - Так что, черт возьми, нам с этим делать?

- Это больше, чем я могу сказать, - признался Дворак. - Из того, что сказал Абу, и из всего, что сказал полковник Уилсон - если уж на то пошло, из того, что сказали Джилл и Сьюзен, - они не могли причинить ей больше вреда, чем могли бы мы. Они могли встать между ней и Абу, они могли держать ее связанной, когда она попыталась прорваться мимо них, они могли физически перехватить ее, чтобы она не прикончила его, но они не могли причинить ей вреда, и они чертовски уверены, что не могли убить ее.

- Если они не могут, то кто может? - спросила Толлман, и на этот раз в ее голосе прозвучал неподдельный страх.

- Все, что я могу вам сказать, это то, что Петр и Лонгбоу заверили меня, что они "разберутся с ней". Они не сказали мне как, но, насколько я знаю, эти двое мужчин никогда никому из нас ни в чем не лгали. Если они говорят, что могут "разобраться" с ней, это потому, что они искренне верят, что могут.

- Я согласен со всем, что вы только что сказали, - сказал секретарь Массетт, - но это скорее поднимает вопрос, который, как мне кажется, все мы уже некоторое время обсуждаем. Правда в том, что мы многое узнали о медицинских технологиях Гегемонии. Если уж на то пошло, мы уже несколько раз повышали их эффективность и научились применять многое из этого к человеческой физиологии. Но мы все еще ни черта не знаем о физиологии вампиров. Что ж, мы знаем, что, по-видимому, они питаются непосредственно поглощаемой ими энергией, а не кровяной пищей, как в легенде. На самом деле, это единственный способ узнать, что один из них где-то поблизости, если он сам не представится. Их не видно ни на одном из наших других инструментов, но они создают своего рода ... дыры в электромагнитном спектре вокруг них. Если бы щенки знали, что искать, это могло бы позволить им обнаружить, возможно, даже выследить ударные группы Влада, когда они атаковали их наземные базы. Возможно, этого тоже не произошло; это просто единственная возможность, которую мы смогли придумать. Но это все, общая сумма наших 'знаний' о них.

- Мы с Леонардом Гиллеспи и Нэнси Кауфман говорили об этом еще до того, что произошло в Пакистане. Мы делимся намеками уже более пятнадцати лет, и почему-то ни один из вампиров никогда не проходил никакого медицинского обследования. Ну, очевидно, что они не болеют и им не причиняют вреда, так что они не нуждаются в уходе врача. И у них всегда была дюжина мест, где они должны были находиться в любой данный момент, так что понятно, что у них нет времени сидеть в лабораториях прямо в тот момент, когда мы спрашиваем. Но по прошествии пятнадцати лет, я думаю, они могли бы найти время, если бы действительно захотели.

- Понимаю, о чем ты говоришь, Чарли, - резко сказал Дворак. - Но я также понимаю, что без них вся человеческая раса была бы мертва. Единственная причина, по которой мы должны беспокоиться о том, что они не позволяют нам обращаться с ними как с лабораторными крысами, заключается в том, что они, черт возьми, спасли нам жизни. И они ни о чем не попросили нас взамен - ни о чем, черт возьми! Они сотрудничали с нами, они помогли собрать мир воедино - черт возьми, они фактически включили себя в официальную военную цепочку командования, чтобы президент мог приказывать им что-то делать! Вы действительно задумывались о том, что это значит? Что эти существа - эти люди, - которые могут вливаться в замочные скважины, исчезать в облаке дыма, проходить сквозь сплошную стену пуль и которым от нас не нужно ни черта - даже еды, - готовы выполнять наши приказы и сражаться в наших битвах.

Он понял, что повысил голос, и внезапно откинулся на спинку стула, качая головой.

- Прости, - он поднял обе руки. - Прости, Чарли! Не хотелось, чтобы это прозвучало так, будто я отрываю кому-то голову. И не то чтобы у меня не было таких же мыслей. Но все же...

- Но, тем не менее, мы говорим о массовом вторжении в их частную жизнь и, по крайней мере потенциально, о том, что они позволяют нам - на самом деле помогают нам - определить, есть ли у них какие-либо уязвимости, из которых мы могли бы извлечь выгоду, - спокойно закончил Хауэлл его фразу. Дворак посмотрел на него, затем отрывисто, недовольно кивнул.

- Поверь мне, Дэйв, я понимаю, о чем ты говоришь, - продолжил президент. - На самом деле, именно поэтому я держался в стороне от всего этого. Я знал о намеках, которые были брошены, и я знал, что Лонгбоу и Петр отклоняли каждый из них. И из-за того, как многим мы им обязаны, и из-за того, как сильно я их уважаю - и из-за того, как сильно я им доверяю, - я был готов оставить все как есть. Но теперь, когда Сесилия стала неуправляемой, я не думаю, что мы можем так поступать дальше. Мне это не нравится, и я не ожидаю, что им это понравится, но пришло время, когда нам придется настаивать.

- А если они откажутся, сэр? - тихо спросил Дворак.

- Тогда у нас проблема, - так же тихо ответил Хауэлл. - Честно говоря, я не ожидаю, что это произойдет, но если это произойдет, значит, это произойдет, и нам придется иметь с этим дело, когда мы туда доберемся.

Их взгляды встретились, затем Дворак снова тяжело кивнул.

- Хорошо, мистер президент. Я свяжусь с Петром и передам сообщение.

VI

ВИЛЛА ДАКИАНА,

ГОРЫ АРДЖЕС,

РУМЫНИЯ

Ночной воздух был не по сезону холодным для конца лета, даже для гор Румынии. Было, конечно, слишком сухо и холодно для какого-либо тумана над долиной реки Арджес. Даже если бы это было неправдой, небольшое пятно тумана, неуклонно - и быстро - дрейфующее на северо-восток, имело странно четко очерченные границы... и двигалось оно против ветра.

Не было человеческих глаз, которые могли бы увидеть это, и все же оно путешествовало в своем собственном маленьком кармане тишины. Ночные шорохи девственного леса - щебетание маленьких птиц, ворчание диких кабанов, недовольное сопение медведя - все стихло, когда туман проплыл мимо, тихий, как крик совы. Он плыл под деревьями, петляя вверх по журчащему ручью, призрачно-бледный, когда луч холодного лунного света пробивался сквозь древесный покров, невидимый в темноте.

Туман выплыл на дорогу. Не очень заметную, но такую, которой там не должно было быть, судя по картам. В этот момент туман притормозил, и казалось, что он как-то колышется, если можно так сказать о неподвижном клочке пара. Затем он двинулся обратно тем же путем, каким пришел, но всего на несколько футов, прежде чем снова остановился. Он парил там в лунном свете, излучая - если бы у кого-нибудь были глаза, чтобы видеть, - возможно, своего рода упрямство.

Но затем, наконец, он снова двинулся, дрейфуя вдоль дорожного полотна к едва видимым стенам горной виллы. Он замедлился еще больше, когда перед ним замаячили стены виллы. Вилла - на самом деле скорее укрепленный замок - была спрятана в горной долине с крутыми склонами, окруженная вековыми деревьями, растущими вплотную к ее стенам. Она выглядела неизменной, как будто стояла здесь веками, но не была особенно большой. На ней также не было видно никаких видимых огней, и подозрительный человек мог бы задаться вопросом, почему она была построена так глубоко внутри долины, откуда не открывался вид на окружающие горы, и почему была практически невидима даже с точки прямо над ней.

Туман снова рассеялся, и на этот раз он определенно клубился от внутреннего волнения. Когда он опять двинулся в путь, то заметался взад-вперед по проезжей части, словно натягивая невидимый поводок, но каждое движение заканчивалось тем, что он оказывался ближе к вилле, чем там, где началось.

Внутри вилла была больше, чем казалась снаружи. Она была не просто построена у стены долины; она была глубоко врезана в скалистые останцы гор. Библиотека у подножия великолепной широкой лестницы выглядела так, словно ее следовало освещать свечами, а не современными светильниками, которые наполняли ее ярким освещением. Мраморный пол был покрыт замысловатыми геометрическими узорами ярких контрастных цветов, а полки были плотно заставлены тщательно составленными по каталогам книгами, из которых многие явно были древними.

Высокий светловолосый мужчина сидел за одним из богато украшенных резьбой столов для чтения. Если бы этот стол был настоящим антиквариатом - а так оно и было, - то до вторжения шонгейри он стоил бы не такое уж скромное состояние. Книга, открытая перед ним, стоила бы еще больше - переписанная от руки, прекрасно иллюстрированная Библия четырнадцатого века, обложки которой инкрустированы драгоценными камнями и металлами, - и он поднял глаза на тихий звук, доносившийся с верхней площадки изогнутой лестницы.

- Добрый вечер, Сесилия, - сказал он.

Тихий звук прекратился, и тиканье старинных часов казалось оглушительным в наступившей тишине.

- Спускайся, Сесилия, - сказал он, и это была команда, а не приглашение.

Тишина продлилась еще мгновение, а затем из темноты на верхней площадке лестницы выступила женщина. Она неторопливо спускалась по ней с высокомерной, дерзкой грацией - высоко подняв голову, расправив плечи, поджав губы. Но в языке ее тела было что-то еще. Возможно, что-то скорее ощутимое, чем увиденное. Это высокомерие было маской для чего-то другого, и ее глаза блуждали по библиотеке, словно ища какой-то путь к отступлению.

- Рад, что ты наконец добралась сюда, - сказал Петр Ушаков, закрывая Библию с заботой и благоговением, которых она заслуживала, когда женщина спустилась по лестнице.

- Действительно? - голос Сесилии был жестким, вызывающим, а в ее глазах разлился красный отсвет.

- Я ждал тебя, - сказал он, откидываясь на спинку кресла. - Тебе за многое придется ответить, и нам многое нужно обсудить.

- И что заставляет тебя думать, что мне есть дело до того, что ты хочешь 'обсудить'? - усмехнулась Сесилия.

- На самом деле мне все равно, есть тебе дело или нет. Мы все еще собираемся провести это обсуждение. Или ты думаешь, что это не так?

Его голос был спокойным, хладнокровным. Вежливо, но с железной властной ноткой, и румянец в ее глазах вспыхнул еще сильнее. Ее тело переместилось, как будто она откидывалась назад от сильного ветра, но затем - явно против своей воли - она сделала шаг. Не прочь от него, а навстречу ему.

- Пошел ты! - рявкнула она, останавливаясь и заставляя свое непокорное тело снова повиноваться ей.

- Почему-то я не удивлен, что ты так считаешь, - сказал Ушаков. - Но ты, конечно, уже поняла, что будешь повиноваться мне?

- Черта с два я это сделаю! - вызывающе прорычала она, но, говоря это, сделала еще один шаг к нему, и за этим вызовом скрывалось отчаяние.

С момента резни в Найя-Исламабаде прошло три недели. Три недели, в течение которых она сначала направилась в горы Афганистана, где могла спрятаться от дышащих и их вампирских лизоблюдов и найти множество этих невежественных, донельзя святых, религиозных фанатиков, которые думали, что они такие крутые, такие сильные, и на которых можно охотиться.

Но из этого ничего не вышло. Что-то - какая-то ... сила - или могущество, которого она не понимала, - замораживала ее каждый раз, когда она находила новую игрушку, чтобы развлечься. Она дрожала на месте, борясь с ее принуждением, жаждая раздирать и ломать, но не могла. И тогда она поняла, что на самом деле сама не искала укрытия, не совсем. Она направлялась куда-то - в какое-то конкретное место - и понятия не имела, куда направляется.

Когда она поняла это, то остановилась. Она нашла горную пещеру, спрятанную глубоко в скале. Она говорила себе, что это было ее воображение, что на самом деле на нее не действовало ничто, кроме ее собственных желаний. И все же она поняла другое, расхаживая по пещере, как загнанный зверь, рыча на окружающую ее успокаивающую темноту, в то время как что-то ковырялось, подталкивало, шептало и бормотало так глубоко в ее мозгу, что она не могла мысленно ухватиться за это. Это было там - она знала, что это было, - но не могла выделить это, не могла найти в этом смысла.

Целых два дня она пряталась в той пещере, пытаясь понять, пытаясь сопротивляться тому, что бы это ни было. Но, в конце концов, она не смогла сделать ни того, ни другого ... в тот момент. Шаг за шагом, против своей воли, борясь с этим на каждом дюйме пути, она покинула пещеру, снова превратилась в облако тумана и снова поплыла на запад, навстречу заходящей луне. И постепенно, в последующие дни, когда она вела свою безнадежную борьбу с принуждением, она поняла, что узнала голос, который не могла до конца расслышать в своем мозгу.

И какая-то часть ее также поняла, куда она направлялась, хотя никогда раньше там не была.

- Убирайся к черту из моей головы! - прорычала она теперь, свирепо глядя на Ушакова.

- Как сказал бы Лонгбоу, этого не произойдет, - ответил Ушаков с тонкой полуулыбкой, наполовину гримасой. - Поверь мне, мне не нравится там находиться, но у меня есть обязанности.

- О, я все знаю о тебе и твоих обязанностях, - ее насмешка превратила это существительное в ругательство. - И знаешь что, капитан Ушаков? Мне абсолютно наплевать на тебя и твои обязанности. Я устала выполнять приказы дышащих. Они - скот. Нет, они хуже крупного рогатого скота. Они думают, что они такие особенные, что должны иметь возможность указывать нам, что делать? Что ж, у меня есть новости для них - и для тебя тоже. Они больше ни хрена не могут мне приказать! Без нас они все были бы мертвы, и Вселенной было бы лучше без них!

- Я должен был предвидеть это раньше, - сказал Ушаков. - Нет, на самом деле не так. Я действительно предвидел, что это произойдет; я просто закрыл на это глаза, потому что не хотел этого признавать. Но здесь и сейчас, Сесилия, с этим нужно разобраться, так или иначе. Мы не превосходим 'дышащих'. Не совсем. О, мы можем делать то, что не под силу им, и если Влад - хоть какой-то пример, то, возможно, теперь мы действительно бессмертны. Но они могут делать то, чего не можем мы, в том числе создавать что-то, что сможет разрушить Гегемонию, когда придет время. И я помню, чего мне стоила Гегемония. Я помню свою жену, моих сыновей и мою дочь, всю мою семью - всех тех дышащих, которых убили шонгейри. Я восхищаюсь и безмерно уважаю тех "простых смертных", о ком ты говоришь с таким презрением. Я восхищаюсь их отказом лечь и умереть и их чистой, необузданной решимостью. И, когда придет время, именно они отомстят моим мертвецам так, как они того заслуживают. Я пройду каждый шаг этого путешествия вместе с ними - как Влад, и Стивен, и Лонгбоу, и все мы остальные - в этот момент, и я буду защищать их. Я защищу их от чего угодно ... включая наших соплеменников.

- Слова? Ты собираешься использовать красноречие против меня? Это твое секретное оружие против вампиров? - смех Сесилии был похож на хрупкую серебряную сосульку. - Я не знаю, как ты заставил меня прийти сюда, но держу пари, что все это время ты просидел на заднице в этой библиотеке - и где, черт возьми, мы вообще находимся? Трудновато ходить и жевать жвачку одновременно, не так ли, мистер, я-такой-чертовски-святой? Так что вырубай себя сам. У меня полно времени, и если ты хочешь провести следующие пару столетий, сидя здесь, под этой грудой камней, пока мы просто смотрим друг на друга, я не против. Потому что ты не собираешься заниматься ничем из этой "защиты" от чего-либо еще, если тебе придется тратить все свое время, просто сидя на мне!

- Именно поэтому я не намерен делать ничего подобного, - сказал Ушаков.

- Ну, я никуда не собираюсь, я, черт возьми, не хочу идти, так что тебе чертовски не повезло на этом фронте, Петр!

- Во всяком случае, одной из нас, - сказал ей Ушаков.

- О, да? И почему это, придурок?

- По той же причине, по которой у тебя не было другого выбора, кроме как прийти ко мне сюда. Влад оставил меня командовать, а Лонгбоу - моим заместителем. Я еще не так стар и силен, как Влад, но я обладаю его властью, и у тебя нет другого выбора, кроме как уступить ей. Куда бы ты ни пошла, мой разум может достучаться до тебя. Ты не можешь прятаться от меня, и ты не можешь бросать мне вызов - по крайней мере, ненадолго. Но я знал, что ты попытаешься, и это истинная причина, по которой я решил вызвать тебя сюда, на виллу Дакиана.

- И что такого особенного в "вилле Дакиана"? - спросила Сесилия.

- Это дом, который Влад построил для себя пятьсот лет назад, Сесилия, когда он впервые овладел своим собственным превращением. Он назвал его в честь своей первой жены, которая погибла от собственной руки при осаде замка Поэнари, расположенного всего в десяти километрах отсюда, вместо того, чтобы попасть в турецкий плен. Поэнари был одной из главных крепостей Влада, хотя сейчас, конечно, он лежит в руинах. Но вилла служила ему почти так же на протяжении веков, и он назвал ее нашей ... штаб-квартирой, когда он уходил. Поэтому мне показалось самым мудрым привести тебя сюда, где мы могли бы обсудить это наедине.

- И о какой "дискуссии" идет речь? - ее тон сочился презрением.

- Той, в которой ты соглашаешься отвернуться от своего безумия.

- Черта с два я это сделаю!

- Да, ты это сделаешь. Если только ты не хочешь вынудить меня прибегнуть к более суровым мерам.

- О-о-о, мне так страшно!

- Полагаю, что во многих отношениях на самом деле это не твоя вина. - В тоне Ушакова слышалось что-то вроде сурового сострадания. - Это то безумие, о котором Влад предупреждал Лонгбоу и меня. На самом деле нам повезло, что ты единственная из нас, в ком это проявляется... во всяком случае, пока. Но я не позволю тебе играть с дышащими вокруг тебя, как будто они существуют только для того, чтобы быть твоими игрушками.

Она безмолвно зарычала на него, и он пожал плечами.

- Ты единственная, кто может победить свое безумие, Сесилия. Я не могу сделать это со стороны. Даже Влад не смог бы ... изгнать твоего демона. Это, как сказали бы Стивен или Дэйв, "зависит от тебя". Это может сделать кто-то, обладающий достаточной силой воли, достаточной решимостью. Влад сам столкнулся с этим и победил. Я верю, что ты тоже можешь, и если это то, что ты решишь сделать, я помогу тебе всем, чем смогу.

- Иди к черту! Мне нравится все так, как оно есть. Я так устала от необходимости беспокоиться о том, что думают другие люди, о чем они заботятся или в чем нуждаются. И знаешь что? Ничто из этого больше не имеет для меня ни малейшего значения, и я рада этому. Для тебя это тоже не должно иметь значения, но если ты такой чертовски глупый, такой святой, тогда действуй прямо сейчас. Но я? Я убираюсь отсюда к чертовой матери!

- Нет, это не так. Потому что под этой виллой находятся не просто подвалы, а подземелья ... и склепы. И в одном из этих склепов, в свинцовом гробу, ты будешь ждать возвращения Влада, если решишь продолжать бросать мне вызов.

Ее глаза вспыхнули алым, руки стали когтистыми, а ногти превратились в острые, как ножи, черные когти, но он только спокойно смотрел на нее.

- Тебе не причинят вреда. Ты просто будешь спать - возможно, впадешь в спячку, - пока Влад не разбудит тебя, чтобы разобраться с ситуацией. Он намного сильнее меня, так что, возможно, он сможет достучаться до тебя. Если нет, я боюсь, что он перейдет к окончательному варианту.

- О, молодец! - она закатила глаза. - Я так рада, что мы наконец-то подошли к окончательному варианту. Может быть, когда ты закончишь болтать без умолку, я смогу выбраться отсюда. Так что продолжай. Каков 'окончательный вариант', о бесстрашный лидер?

- Последний вариант - убить тебя, - спокойно сказал Петр.

- Убить меня?! - недоверчиво рассмеялась она. - Ты думаешь, что сможешь убить меня? Ты хоть представляешь, сколько пуль прошло сквозь меня насквозь за последние пятнадцать лет? Черт возьми, я даже позволила некоторым дышащим вонзить в себя ножи, просто чтобы посмотреть на их лица, когда они поймут, что это ни черта им не даст! Что заставляет тебя думать, что ты сможешь убить меня, когда никто из них не смог этого сделать?

- Я не "думаю", что смогу, Сесилия. Я знаю, что могу.

Он сунул руку в ящик письменного стола. Оттуда его рука вынула хукури, традиционное оружие гуркхов. Изогнутое лезвие было острым, как бритва, и шестнадцати дюймов в длину, с холодным стальным блеском в свете библиотечных ламп, когда он наконец встал.

- Нож. - Сесилия покачала головой, выражение ее лица было почти жалостливым. - Ты что, не слушал? В меня уже воткнули множество ножей.

- Но не я, этого с тобой не было.

Он обошел стол и повернулся к ней лицом. Она попыталась отодвинуться, подальше от него. Вместо этого она сделала шаг к нему, прежде чем смогла заставить себя остановиться, и ее глаза были цвета крови.

- Мне все равно, кем ты себя возомнил. - Ее слова были невнятными из-за растущих клыков. - Это не имеет значения. Джилл, Сьюзен и я занимались этим в том дурацком подвале в Пакистане, и никто из нас не мог причинить другому вреда больше, чем дышащие. Ты ничем не отличаешься.

- Сесилия, пожалуйста, - сказал он. - Я другой, и я могу убить тебя. Я не хочу, но я могу, и я сделаю это, если ты вынудишь меня к этому. То, что ты сделала - кем ты стала, - должно закончиться, и это произойдет. Так или иначе, это закончится прямо здесь, сегодня вечером.

- Ты действительно имеешь в виду это, не так ли? - напряжение в ее теле немного ослабло. - Ты действительно думаешь, что можешь убить меня, и ты действительно не хочешь этого.

- Да, я могу, и да, я не хочу.

- Ну, в таком случае, может быть...

Это произошло так быстро, что "дышащий" даже не заметил бы ее движения. Ее голос был спокойнее, чем раньше, рассудительный, почти успокаивающий, а затем она набросилась со скоростью гадюки из расслабленной, явно не представляющей угрозы позы своими смертоносными когтями на его горло.

Но какой бы быстрой она ни была, она все равно была слишком медлительной. Хукури в руке Ушакова блеснул на свету, когда изогнутое лезвие, рассчитанное на максимальную силу удара, врезалось сбоку в ее шею.

Сесилия была права насчет количества ножей, с которыми ей пришлось столкнуться и над которыми она смеялась. О пулях, лезвиях, даже ножках от стула, которые совершенно не причинили вреда ни ей, ни кому-либо из других вампиров. Но эта холодная сталь в руке заместителя Влада Дракулы была непохожа ни на один другой клинок, с которым она когда-либо сталкивалась, и ее голодный рык закончился потрясенным хрюканьем, когда заточенная сталь полностью перерезала ее шею.

Ее голова дернулась, алые глаза расширились от недоверия. Она упала на пол библиотеки и покатилась, и всего на мгновение эти глаза моргнули, глядя на него с мраморной поверхности, в то время как ее обезглавленное тело застыло в вертикальном положении. А затем, бесшумно, как дым или падающий снег, она просто ... рассыпалась в пыль и исчезла.

Петр долго стоял неподвижно, глядя на место, которое она занимала. Затем он сделал один из тех глубоких вдохов, в которых на самом деле больше не нуждался, покачал головой и убрал хукури в ящик стола. Он на мгновение положил руку на закрытую Библию, затем расправил плечи и достал из кармана телефон.

- Дворак, - сказал он ему.

- Связываюсь с Дэвидом Двораком, - ответил телефон. Он стоял и ждал.

- Петр? - раздался в трубке голос Дворака.

- Все кончено, - сказал Ушаков. - Она была ... неразумна до конца. Она больше не будет проблемой.

- Мне жаль, - тихо сказал Дворак. - Я уверен, что это было ... трудно для тебя.

- Во многих отношениях. Но, - Ушаков пожал плечами, - с другой стороны, ее нежелание сделало все гораздо проще, чем могло бы быть.

- Как думаешь, мы еще увидим кого-нибудь похожего на нее?

Это было похоже на Дворака - сразу перейти к делу, - подумал Ушаков.

- Не знаю, - ответил он. - Из того, что Влад сказал нам перед отъездом, маловероятно, что многие другие из нашего вида отреагируют так, как Сесилия. Не в такой поздний срок. Если бы мы собирались это сделать, признаки должны были появиться раньше, как это было в ее случае. Но я бы солгал, если бы сказал тебе, что могу это гарантировать.

- Примерно так я и думал, - сказал Дворак. - И я знаю, что ты не лжешь, Петр. Но я также должен сказать тебе, что на заседании кабинета министров сразу после фиаско с Гилзаем была некоторая дискуссия по этому вопросу. Я уверен, ты поймешь, почему из-за того, что произошло в Найя-Исламабаде, многие мои коллеги-секретари оказались в затруднительном положении. Есть много поводов для беспокойства, и Чарли Массетт упомянул, что...

- Что Лонгбоу и я ... менее чем горели желанием проходить проверки?

- Это именно то, о чем он упоминал. - Ушаков почти услышал, как на другом конце провода пожали плечами. - Хауэлл вступился за вас, ребята. Он прикрывал вас - именно так, как вы, черт возьми, заслуживаете, чтобы все мы вас прикрывали. Но прошло пятнадцать лет, Петр, и большинство "дышащих" не знают вас, ребята, так, как знаем мы с Робом - как знает Хауэлл. Сесилия заставила их ... нервничать.

- Конечно, заставила. - Ушаков позволил своему другу услышать громкий вздох и покачал головой. - И это правильно. И доктор Массетт прав. Мы избегали его в этом вопросе.

- Знаю, - тихо сказал Дворак.

- Не буду притворяться, что мне приятна мысль о ... выполнении просьбы доктора Массетта. Похоже, это общая характеристика вампиров.

- Действительно? - тон Дворака был сухим, как пустыня. - Интересно, почему это возможно?

Ушаков весело фыркнул и снова покачал головой.

- Как я уверен, ты понимаешь, почему Влад всегда избегал чего-либо, отдаленно похожего на научное исследование его природы и способностей. Конечно, вплоть до самого недавнего времени - по его меркам "недавнего", во всяком случае - эта "экспертиза", вероятно, проводилась бы, о, церковными властями, и последствия, если бы они определили способ уничтожения вампиров, были бы такими ... скажем так, менее чем желательными с его точки зрения?

Легкий, но безошибочный акцент, который он сделал на слове "они", не ускользнул от внимания Дэйва Дворака.

- Петр...

- Нет необходимости в объяснениях или извинениях, Дэйв, - мягко сказал Ушаков. - Я бы предпочел, даже сейчас, избежать того, что Влад назвал "изысканно вежливой вивисекцией дышащих", но причина, по которой он описал это таким образом, заключалась в том, что он знал, что этот момент, весьма вероятно, наступит. Как он говорит, теперь мы все 'вышли на свет'. Существование вампиров научно доказано и записано для потомков, и мы никогда больше не сможем просто исчезнуть. Более того, Влад понимает, что технологический, научный век потребует ответов, и то, чего мы боимся больше всего, - это то, о чем мы знаем меньше всего. И как бы мы все ни надеялись, что Сесилий больше не будет, мы не можем этого знать, как и не можем знать, что под рукой всегда будет другой вампир, ограничивающий ущерб, который могла бы нанести другая Сесилия. Так что, полагаю, не просто понятно, что вы, "дышащие", хотите понять нашу природу, но и морально неоправданно, что мы отказываемся делиться с вами этой информацией, когда всего один из нас в состоянии Сесилии может учинить столько резни.

- Мне это неприятно, но ты прав, - сказал Дворак через мгновение. - И как бы сильно я это ни ненавидел, я не могу выразить тебе, как я благодарен тебе за то, что ты так отреагировал.

- Мне было бы очень мало пользы, если бы я отреагировал как-то иначе, - отметил Ушаков с легкой улыбкой. - Кроме того, - улыбка исчезла, - Влад оставил меня и остальных здесь, чтобы защитить человечество. Я едва ли могу выполнить это указание, отказываясь помочь человечеству понять нас... и научиться, при необходимости, защищаться от одного из нас. Святая вода, распятия, деревянные колья, чеснок и облатки для причастия, похоже, не справляются с этой задачей. Кто знает, возможно, наука откроет оружие, которого нет у религии.

VII

АВРОРА,

МИННЕСОТА,

СОЕДИНЕННЫЕ ШТАТЫ АМЕРИКИ

- Итак, ты решила, какой из них тебе нужен? - спросил за ужином Льюис Фреймарк, глядя через стол на свою дочь Жаклин.

- Действительно? - Дженис Фреймарк улыбнулась их предпоследнему ребенку. - Наконец-то!

- Не придирайтесь ко мне, - ответила Жаклин со своей собственной улыбкой. - Это было нелегкое решение, когда на выбор было так много марок и вариантов. Кроме того, это моя самая первая машина, и я покупаю ее на свои собственные деньги, так что у меня есть полное право думать о ней столько, сколько захочу.

- Да, но обязательно ли это делать месяцами? - спросил ее младший брат. Льюису Эйликсандеру Фреймарку было всего тринадцать, на девять лет моложе Жаклин. Он не испытал на себе вторжение шонгейри, за что его родители были глубоко благодарны. И в нем была каждая капля типичного отношения младшего брата.

- Я не принимала решение "месяцами", крошка. - Тон Жаклин был суровым, но ее глаза заблестели. - У меня ушло всего около месяца. Ну, ладно - полтора, если ты любишь точность. Что для меня неважно.

- Боже, папа всегда говорил, что ты не сильна в математике, но я был уверен, что ты умеешь считать!

- Ты очень пожалеешь об этом, - пообещала Жаклин.

- Давай же! Признай, что я тебя поймал!

- Я не буду делать ничего подобного. - Она задрала вверх свой дерзкий носик, унаследованный от матери, и громко шмыгнула им, и Фреймарк указал на сына пальцем.

- Не жди, что я буду сочувствовать, когда она начнет искать, куда бы спрятать тело, молодой человек, - сказал он. - Хотя, - он опустил указующий перст и ухмыльнулся, протягивая кулак через стол для поздравительного удара, - ты все-таки достал ее.

- Отлично! - сказал Льюис Эйликсандер со своей широкой, заразительной улыбкой, которая вызвала мимолетный укол боли у его отца, когда Фреймарк вспомнил брата, которого Льюис Эйликсандер никогда не узнает.

- Итак, что ты выбрала? - спросил он, снова поворачиваясь к Жаклин с улыбкой, которая скрыла вспышку его собственного горя.

- Я выбираю "Рапиру Фрэнклин" с возможностью обновления второго уровня, - сказала она.

- Будет немного дороговато, - задумчиво произнес он, и она кивнула.

- Мне бы очень хотелось выйти на первый уровень, но не думаю, что смогу справиться с этим сейчас, когда я одна. - Она пожала плечами. - И второй уровень все равно будет отличным!

- Да, это так, - согласился он.

Ужасные дни восстановления сразу после вторжения остались в прошлом, не только здесь, в Авроре, но и практически во всем мире. Все еще оставались места, где это было неправдой - например, Пакистан, положение в котором действительно ухудшилось после падения режима Гилзая, - но везде, где действовал Планетный союз, различие между "первым миром" и остальной планетой, существовавшее до вторжения, стало быстро исчезать в глазах общественности, зеркала заднего вида людей. Уровень жизни, который до появления щенков могло позволить себе лишь меньшинство стран, теперь стал базовым, отправной точкой для выживших во время вторжения и их детей. На самом деле, они действительно достигли чего-то очень похожего на настоящую бездефицитную экономику.

Конечно, на этом пути произошли некоторые изменения в том, как работала экономика. Например, до вторжения Фреймарк был одним из людей, у которых были серьезные сомнения по поводу тотальной государственной собственности на основные средства производства. Однако в условиях новой экономики это стало основой для создания планетной валюты. В одном из своих немногих намеков на американский шовинизм Хауэлл постановил, что новая валюта будет называться планетным долларом. Однако он также постановил, что это будет подкреплено чем-то гораздо более конкретным, чем условная стоимость фиатной валюты. И что подкрепляло это, так это тот факт, что планетное правительство владело инфраструктурой дальнего космоса, включая все принтеры точки Лагранжа и всю инфраструктуру добычи ресурсов. Это был конкретный, поддающийся количественной оценке актив, и количество долларов в обращении было привязано к его размаху и расширению.

Каждый взрослый гражданин Планетного союза имел право на бесплатное образование и бесплатное медицинское обслуживание - гораздо более практичное с учетом медицинских технологий после вторжения, чем это было бы раньше, - и ежемесячное пособие для оплаты других потребностей, таких как еда, жилье или на что-либо еще, на что они решат потратить его. Размер пособия был привязан к корзине товаров, предоставляемых частной экономикой, и был более чем достаточным для поддержания кого-либо в относительном комфорте с доступом к общественным развлечениям. Однако этого было недостаточно для финансирования чего-то вроде "Рапиры" компании Фрэнклин Моторс. Любой мог накопить на крупную покупку, экономя в других сферах своей жизни, но у большинства людей была работа, приносящая дополнительный доход. Очень многие из них - на самом деле, как Жаклин - были заняты в быстро развивающейся сфере виртуальной реальности. Учитывая рост свободного времени и доходов, развлечения пользовались большим спросом, чем когда-либо прежде, хотя большинство государств - членов ПС приняли законодательство, ограничивающее общее количество часов в неделю, которые любой из их граждан мог проводить в виртуальной реальности. Большинство из них позволяли людям "копить" часы - по крайней мере, до определенного момента, - но когда стала доступна виртуальная реальность уровня после вторжения, были и неприятные случаи,.

Другая огромная часть была занята на рабочих местах в государственном секторе, работая непосредственно на Планетный союз, одно из его государств-членов или местный муниципалитет. Другие были самозанятыми консультантами, консультантами по моде, тренерами по физической подготовке или предоставляли любое количество личных услуг человеческой расе, которая была гораздо более богатой, чем когда-либо прежде. Но, к некоторому удивлению Фреймарка, существовал также устойчивый производственный сектор.

Однако это было не совсем похоже ни на один производственный сектор, который он когда-либо представлял себе до вторжения. Вместо этого компании - или частные лица - создавали защищенные авторским правом дизайны потребительских товаров и либо арендовали печатное время у правительства, либо владели собственными частными принтерами - многие из них находились на околоземной орбите, но большинство из них удобно располагались на поверхности планеты. Единственным физическим фактором, ограничивающим производство, на самом деле была скорость принтера, и что-то вроде "Рапиры" Жаклин, вероятно, можно было распечатать не более чем за час или около того, поэтому большинство вовлеченных предпринимателей следовали той же схеме, что и Франклин, и печатали товар только после размещения и оплаты заказа. Управлять производственным потоком так, чтобы кому-то не надоело ждать целых два-три дня, иногда бывает немного сложно, но настоящая битва развернулась в сфере маркетинга. В поиске настройки, которая понравилась бы самой широкой клиентской базе, а затем в убеждении этих клиентов в том, что им действительно нужен ваш продукт, а не какой-то другой низкопробный хлам.

До вторжения Фреймарк привык к тому, что автопроизводители приступали к разработке модели следующего года еще до того, как модель этого года поступила в демонстрационные залы. Теперь такие вещи, как "Рапира", были индивидуально настроены в соответствии с требованиями покупателя - за соответствующую дополнительную плату, конечно, - и "модели следующего года" появлялись буквально ежедневно. И довольно много "прошлогодних моделей" продавалось за их восстановительную стоимость, когда становилась доступна последняя, новейшая, лучшая, ярчайшая, блестящая версия, и кому-то просто необходимо было ее приобрести.

Он не знал, как в конечном счете будет развиваться система, но был более чем немного удивлен тем, насколько хорошо человеческая раса в целом, по-видимому, адаптировалась к ней. По любым стандартам, существовавшим до вторжения, было очень много демонстративного потребления, но, очевидно, потребность быть продуктивным действительно была заложена в человеческую психику. Возможно, пятнадцати лет просто недостаточно, чтобы искоренить "нужду", порожденную суровой необходимостью, но он так не думал. Он думал, что все было гораздо глубже.

А затем возникла никогда не забываемая угроза Гегемонии, дамоклов меч, нависший над коллективной головой человечества. На поверхность всплыла определенная пена - обычно он предпочитал термин "отбросы", утверждавшая, что просто потому, что шонгейри были отвратительными монстрами, склонными к геноциду, нет никаких оснований предполагать, что Гегемония в целом будет чувствовать то же самое. У него не хватало терпения придерживаться такой точки зрения. По его мнению, многие из них были со стороны ментальных треков, которым просто нужно было доказать свое превосходство, заняв противоположную позицию. Это, в конце концов, демонстрировало их интеллектуальное бесстрашие и готовность мыслить нестандартно. С другой стороны, в свои более милосердные моменты он признавал, что пока у Земли нет непосредственного опыта общения с Гегемонией в целом. Возможно, шонгейри не так типичны, как предполагало большинство людей, и было возможно - вполне возможно, - что критики точки зрения анти-Гегемонии были правы. Однако это была ошибка такого рода, которую можно совершить только один раз, и, как сказал его отец, единственное достоинство пессимизма состояло в том, что любые сюрпризы были приятными.

Для подавляющего большинства людей угроза Гегемонии воспринималась как данность, и это заставляло прилагать огромные творческие усилия для того, чтобы помочь смягчить эту угрозу. Появилось довольно много инженерных и исследовательских фирм, предлагавших планетным вооруженным силам совместные и конкурентоспособные проекты и создававших прототипы с использованием собственных принтеров или арендованного правительством времени на печать, а вербовщики самих планетных вооруженных сил набирали столько добровольцев, сколько могли использовать.

- Итак, какой из модов второго уровня ты планируешь добавить? - затем спросил он свою дочь.

- Я использую пакет Аполло и добавлю полноценный нашлемный дисплей виртуальной реальности плюс антигравитацию шестого уровня и возможность полного ручного управления.

- Ты действительно думаешь, что тебе нужны трансатмосферные возможности, милая? - спросила Дженис Фреймарк, приподняв брови.

- Мне, наверное, это не понадобится, мам, но было бы удобно иметь это при себе. Например, тот съезд на платформе "Отелло". В следующий раз я смогу сесть в свою собственную машину, добраться до орбиты и пользоваться ею там, вместо того, чтобы мотаться общественным транспортом или автобазой. И это всего лишь еще тысяча баксов или около того.

- Я немного более подозрительно отношусь к варианту ручного управления, особенно с учетом антигравитации, о которой ты говоришь, юная леди, - сказал Фреймарк. - Такое ускорение и скорость могут быстро подвести тебя, если ты летишь вручную и полагаешься только на собственное глазное яблоко оригинальной исходной марки.

- О, папа! - закатив глаза, Жаклин напомнила ему себя, когда была гораздо моложе. - Во-первых, я действительно хороший водитель - ты знаешь это так же хорошо, как и я. Во-вторых, вот почему мне нужен полноценный ВР-дисплей. У меня нет никакого намерения летать на глазок! Кроме того, Фрэнклин не будет продавать ручное управление без запрета на принудительное отключение искусственного интеллекта.

- Это правда, - признал он. - С другой стороны, разве на прошлой неделе какому-то идиоту-мальчишке не удалось обойти его защиту и покончить с собой?

- Это был мальчик, - отметила Жаклин, проигнорировав грубый звук Льюиса Эйликсандера. - И я полагаю, что именно ты много лет назад указал мне на то, что одно из немногих непреложных правил заключается в том, что глупость в конечном счете сама по себе является наказанием.

- Да. Да, я это сделал. - Он улыбнулся ей, затем пожал плечами.

- Твои деньги; твоя машина; твое решение, - сказал он. - Полагаю, ты, по крайней мере, взяла свой дизайн на тест-драйв?

- Пока только в виртуальной реальности, но у Фрэнклина есть выбор. За дополнительные две сотни они распечатают машину и позволят вам ездить на ней в течение месяца, пока вы не решите, то это, что вы хотите, или нет. Если вы решите, что это не так, они без вопросов заберут ее обратно для утилизации, и вы можете обменять ее на другую модель равной ценности, если захотите. Или даже обновите ту, которую вы уже купили, оплатив разницу. Неплохая сделка.

- Да, это так, - задумчиво произнес он и посмотрел на Дженис. - Разве ты не смотрела на одну из работ Франклина на прошлой неделе, милая?

- Машина, которая у меня есть, в полном порядке, Льюис.

- Я не говорил, что это не так, но скоро твой день рождения. Так, разве ты не смотрела на одну из них?

- Ну, да. Я смотрела на "Перистые облака". Это не так броско, как "Рапира", но приятно. И в ней есть несколько хороших пакетов модов.

- В таком случае, почему бы нам с тобой завтра не запрыгнуть в Сеть и не совершить тест-драйв? Если ты решишь, что тебе это действительно нравится, тогда, возможно, я позабочусь о твоем дне рождения пораньше!

- Способ удивить кого-нибудь подарком, папа, - заметил Льюис Эйликсандер.

- Молчи, непослушное дитя! - строго сказала его мать. - Не перебивай своего отца, когда он дарит мне именно то, что я хочу на свой день рождения! - Мгновение она сердито смотрела на него, затем смягчилась и обвела взглядом сидящих за столом. - Так, кто готов к десерту?

VIII

ТРЕТЬЯ БИОЛАБОРАТОРИЯ,

КОСМИЧЕСКАЯ ПЛАТФОРМА "БАСТИОН",

ТОЧКА ЛАГРАНЖА L5

- Привет, дядя Петр!

Петр Ушаков оторвал взгляд от книги, когда Мейгрид Дворак - теперь уже доктор Мейгрид Дворак - вошла в удобную, хотя и стерильную комнату ожидания. Она сильно изменилась по сравнению с большеглазой девятилетней девочкой, которую он встретил в горах Северной Каролины, - подумал он. - Ей никогда не сравниться с ростом своего отца или брата, но она была на пять дюймов выше своей матери и двигалась с пружинистой, спортивной грацией. Сейчас ей двадцать четыре, - понял он, - хотя она начала лечение антигероном достаточно рано, чтобы выглядеть как девушка, только что окончившая среднюю школу, и, по слухам, она и ее сестра - обе заядлые футболистки - были более чем способны постоять за себя на футбольном поле против вице-президента Олатунджи. Теперь она быстрыми шагами подошла к нему и обвила руками его шею.

- Я так рада тебя видеть! - сказала она, крепко обнимая его.

- Привет, Мэйгрид, - ответил он чуть менее экспансивно и в ответ обнял ее одной рукой.

- Ты не слишком без ума от этого, не так ли? - сочувственно спросила она, отступая назад, все еще держа руки на его плечах.

- Наверное, разумно было бы сформулировать это именно так, - он криво улыбнулся ей. - И все же, если мне придется смириться с тем, что в меня тыкают, по крайней мере, это будет дружеское лицо. Как у тебя дела?

- Я в порядке, дядя Петр. - Она коротко сжала его плечи, затем отступила назад и засунула руки в карманы своего традиционного белого лабораторного халата. - Надеюсь, ты пометил в своем календаре дату свадьбы?

- Я, несомненно, буду там, - сказал он, улыбаясь еще шире. - То есть, я буду там, если только ты не думаешь, что репутация грозного вампира отпугнет твоего молодого человека?

- Рэя не так-то просто напугать! - Мейгрид усмехнулась и покачала головой. - Он и Мэйлэчей оба южане, и если бы не появилась антигравитация, они, вероятно, оба были бы арестованы за дрэг-рейсинг. Конечно, это было бы не так весело, как нелегальный высший пилотаж, не так ли? И включение их двоих в одну и ту же цепочку командования... - Она покачала головой. - Честно говоря, я не знаю, о чем думали космодесантники, когда корпус отправил их обоих в одну роту!

- Возможно, тебе следует обсудить это со своим дядей?

- О, это была бы замечательная идея! - фыркнула она. - Ты же понимаешь, что они оба такие же, как дядя Роб, не так ли? Или, скорее, он такой же, как они. Поверь мне, он не видит ничего плохого в том, чтобы дать паре малолетних преступников-переростков спички, а затем пустить их на завод по производству динамита!

- Спички? - насмешливо повторил Ушаков, и она снова фыркнула, сильнее.

- Как бы вы назвали назначение их младшими офицерами проекта "Хайнлайн" и выдачу им для игр первых двух скафандров, оснащенных новой, улучшенной системой разгона? Поверь мне, это хорошо, что в наши дни мы, благородные целители, можем собрать целиком почти любого, независимо от того, насколько тщательно ему удалось разбиться на кусочки!

- О боже! - покачал головой Ушаков. - Мэйлэчей играет с новыми ускорителями?

- Нет, с новыми ускорителями играют и Мэйлэчей, и Рэймонд. Я ожидаю со дня на день увидеть, как моих любимых брата и жениха привезут сюда на одинаковых каталках.

- Уверен, что ты излишне пессимистична, - успокоил он ее. - Знаешь, костюмы Хайнлайна действительно очень хороши для защиты людей.

- Ничто не может быть достаточно хорошим, чтобы "защитить" моего младшего брата, когда полностью задействован его энтузиазм.

- Возможно, ты права. Но, как ты сама сказала, современная медицина может творить чудеса. - Он склонил голову набок, глядя на нее. - И я уверен, что у современной медицины есть ко мне много вопросов. Со стороны Осии и доктора Кауфман было очень любезно позволить тебе войти первой и успокоить меня, но им, наверное, надоело стоять в коридоре.

- На самом деле, - признала она, - они сидят в кабинете Осии дальше по коридору, пока я не подам им знак свыше. Итак, удалось ли мне успокоить тебя? - она ухмыльнулась. - Честно говоря, именно я предложила доверить вступление мне, но это было не потому, что я беспокоилась о твоем душевном состоянии. Это было потому, что я давно тебя не видела, и, вероятно, было бы непрофессионально подбежать и обнять тебя в более ... структурированной обстановке.

- Возможно, - ответил он. Судя по языку ее тела и пульсу, который легко улавливал его слух, когда он сосредотачивался на нем, она была правдива с ним, а не просто дипломатична. По крайней мере, в основном.

- Хотя, наверное, нам пора начинать, - сказала она, - так что, если ты готов встретиться лицом к лицу с инквизицией, думаю, нам следует идти. - Она взяла его под руку, когда он встал, и на мгновение прислонила голову к его плечу. - Знаю, ты не хочешь этого делать, - сказала она более спокойно, - и виню тебя не больше, чем папа. И действительно хочу, чтобы ты был уверен, что находишься среди друзей, пока это происходит.

- Поверь мне, любимая, - сказал он, - я это знаю. Я знал это еще до того, как ты вошла, чтобы обнять меня. Итак, давайте покончим с этим.

- Что ж, - сказал Осия Макмердо, - это слегка раздражает.

Он и доктор Нэнси Кауфман стояли в одном конце большой смотровой комнаты, где стояло удобное кресло, в котором сидел Петр Ушаков.

- Ничего? - спросила Кауфман, прищурив зеленые глаза.

- Ни черта! - Макмердо с отвращением хлопнул по микроскопу, который очень мало походил на традиционный человеческий микроскоп. Трехмерный дисплей над корпусом микроскопа показывал сильно увеличенный вид полого стержня. На самом деле "стержень" представлял собой чрезвычайно тонкую иглу, хотя случайного наблюдателя можно было бы извинить за то, что он не понял этого, взглянув на дисплей.

- В этом нет никакого смысла, - запротестовала Кауфман.

- Думаешь, что рассказываешь мне что-то, чего я еще не знаю? - ответил слегка язвительно Макмердо.

- Есть какие-то проблемы? - мягко спросил Ушаков, оглядываясь через плечо на Мейгрид Дворак, которая стояла за его креслом, положив одну руку ему на плечо, и с насмешливым выражением смотрела на старших врачей.

- Ну, да. - Он заметил, что ее голос звучал немного удивленно. - Ты знаешь о том образце ткани, который они брали? - Он кивнул. - Ну, по-видимому, его там нет.

- В самом деле? - он нахмурился. - Это кажется... странным.

- Наверное, можно сказать и так, - согласилась она. - С другой стороны, они пытаются провести медицинский осмотр вампира, дядя Петр. Не слишком удивительно, если мы наткнемся на несколько ухабов на дороге.

- Знаешь, ты очень похожа на своего отца, - заметил он. Затем он на мгновение задумался. - И на свою мать тоже. Боже, я и не подозревал, какой пугающей может быть эта мысль!

- Ты так говоришь только потому, что завидуешь моей внешности, остроумию и обаянию.

- Очень похоже на твоих родителей, - пробормотал он, его собственные глаза обратились к Макмердо и Кауфман. - Однако я не понимаю, почему они не получили свой образец.

- Очевидно, что и они тоже. - Мейгрид покачала головой, затем повысила голос: - Врачи?

- Умф! - Макмердо оторвался от своего разговора с Кауфман. - Прости, Мэйгрид, и ты тоже, Петр. Просто мы немного сбиты с толку.

- Почему?

- Потому что в этой игле должен быть образец твоей ткани, а его нет.

- Понимаю. Как это должно работать?

- Ну, игла для биопсии, которую мы ввели, на самом деле состоит из двух основных частей. - Говоря это, он взял рассматриваемое устройство с подноса, стоявшего у его локтя. Длинная тонкая игла торчала из эргономичной рукоятки с кнопкой на конце. - Это немного причудливее, чем все, что было у нас до вторжения, но работает в основном так же. Этот наружный стержень является направляющей иглой. Он полый, и обычно мы вставляем его через небольшой разрез. Однако разрезы не очень хорошо действуют на вампиров, поэтому нам пришлось отказаться от этого, точно так же, как нам пришлось отказаться от анестезии. К счастью, ты не чувствуешь боли, так что...

- Это не совсем верно, - вежливо перебил Ушаков, и Макмердо сделал паузу.

- Это не так? - спросил доктор, приподняв одну бровь.

- Наша нервная система, похоже, работает точно так же, как и раньше, с точки зрения нашей способности видеть, чувствовать или обонять, - сказал Ушаков. - Если, конечно, мы сами не решим этого не делать.

- 'Решите' этого не делать? - повторил Макмердо.

- Да. Это сознательное решение с нашей стороны.

- Так вот почему тебе не больно, когда в тебя стреляют? - спросила Кауфман, сосредоточенно нахмурившись.

- Полагаю, да, хотя, по-видимому, здесь задействована определенная степень автоматической реакции. Несколько раз кто-то стрелял в меня, когда я этого не ожидал, это ... уязвляет, как я полагаю, это лучший способ выразиться. Это очень краткое ощущение, которое приводит меня к выводу, что какой-то подсознательный инстинкт отключает болевые датчики. Вы понимаете, я не... - он сухо улыбнулся, - не пытался подавить этот инстинкт, если он существует, чтобы испытать полное удовольствие от того, что в меня стреляют, поэтому не уверен, что правильно описал то, что происходит.

- Это интересно, - задумчиво произнес Макмердо. - Я никогда не думал, что ты все еще можешь все воспринимать нормально. Или, по желанию, выбрать не чувствовать.

- На самом деле, мы также можем увеличить объем сенсорных данных, - сказал ему Ушаков. Вторая бровь доктора присоединилась к приподнятой, и Ушаков пожал плечами. - Предполагается, что целью этого экзамена является изучение моих способностей и природы. Есть много вопросов, которые нам не задавали, и ряд самонаблюдений, которыми мы ранее с вами не делились. На самом деле, я совершенно отчетливо слышу биение твоего пульса, Осия.

- Ты слышишь? - Макмердо нахмурился. В данный момент он находился более чем в шести метрах от Ушакова. - Ты можешь слышать что-то настолько слабое с такого расстояния? И даже отделить его от окружающего шума?

- Я могу выделить все, на чем захочу сосредоточиться, - категорично заявил Ушаков. - И, прежде чем вы спросите, это не обязательно должен быть органичный звук, как, я полагаю, было бы уместно для "хищника". Ветер, мокрый снег - даже снежинки. - Он пожал плечами. - Симфония о нас довольно прекрасна, если ты действительно можешь услышать ее всю.

- Очаровательно, - пробормотал Макмердо. Он постоял в раздумье несколько секунд, затем встряхнулся. - Это действительно увлекательно, Петр, но вернемся к биопсии. Направляющая игла на самом деле является стержнем, по которому перемещается еще более тонкая стержневая игла. Когда я нажимаю вот на эту кнопку, - он указал на кнопку на торце прочного корпуса, - игла сердечника выходит из конца направляющего стержня. В нем вырезана секция для создания канала сбоку, и когда он снова втягивается в направляющий вал, предполагается, что в этом канале находится образец. Ты мог бы представить себе это как тонкую полоску ткани, что-то вроде очень тонкой нити пасты "волосы ангела".

- Вот это аппетитное сравнение, - пробормотала Мейгрид, и Макмердо быстро улыбнулся ей.

- Просто пытаюсь выразить это терминами непрофессионала, Мейгрид.

- И этот конкретный непрофессионал ценит это, - сказал Ушаков. - Но, очевидно, в моем случае это не сработало таким образом?

- Судя по микроскопу, да, - сказала Кауфман.

- Интересно. - Они оба посмотрели на Ушакова, и он быстро покачал головой. - Я имею не больше представления о том, почему это не удалось, чем вы, доктора.

- Что ж, если вы не возражаете, я думаю, следующий шаг - попробовать еще раз, - сказал Макмердо, и Ушаков кивнул.

- Хорошо, - сказал Макмердо тридцать пять минут спустя. - Думаю, что перешел от "слегка раздраженного" к "остро разозленному".

- Уверяю тебя... - начал Ушаков, но Макмердо взмахом руки прервал его.

- Только не на тебя, Петр! На это. - Он ткнул пальцем в микроскоп. - Это не твоя вина, но если мы не сможем даже взять образец ткани, наше исследование не продвинется далеко.

Мейгрид Дворак стояла, засунув одну руку в карман лабораторного халата, а другой придерживая свою длинную косу. Распущенные волосы ниспадали почти до бедер, а это означало, что коса была достаточно длинной, чтобы она могла покусывать ее кончик, чтобы помочь себе думать. Это была привычка, которая была у нее с детства, несмотря на все усилия родителей отучить ее от нее, и в данный момент она думала довольно лихорадочно.

Все попытки сделать пункционную биопсию заканчивались неудачей. После шестой попытки Макмердо предложил - и Ушаков согласился, - что они могли бы взять небольшой образец скальпелем. Это тоже провалилось. Скальпель легко прошел сквозь ткань, но порез мгновенно закрылся за ним. На то, чтобы взять образец, времени не было, и исследование лезвия скальпеля под микроскопом показало, что ни одна из клеток Ушакова - если предположить, что у вампиров все еще есть клетки - не прилипла к лезвию на его пути. После этого они попытались провести вакуумную биопсию, при которой мощный вакуум всасывал образец ткани через полую иглу. Это тоже провалилось. На самом деле...

- У меня закончились блестящие идеи, - вздохнула доктор Кауфман. - Полагаю, мы можем просто поместить руку Петра под микроскоп, но это даст нам только местное исследование, и мы это уже сделали.

Она постучала по увеличительным линзам, которые отложила в сторону. Они были не такими мощными, как микроскоп, хотя и значительно более мощными, чем мог бы подумать человек до вторжения, глядя на них. Однако все, что они продемонстрировали, - это то, что кожа, волосы и ногти Ушакова выглядели совершенно нормальными.

- Мы, конечно, не рассматривали клеточный уровень, - продолжила она, - но я буду очень удивлена, если...

- Эм, извините меня, доктор Кауфман, - Мейгрид услышала свой собственный вежливый голос. Кауфман остановилась, склонив голову набок, и посмотрела на нее. - Мне только что пришло в голову то, что мой отец назвал бы своего рода сумасшедшей, нестандартной мыслью.

- Что именно? - спросил Макмердо с настороженным выражением лица человека, который испытал на себе изрядную долю "безумных, нестандартных" мыслей Дэйва Дворака.

- Ну, Петр говорит, что он контролирует свою нервную систему. Свои способности испытывать ощущения и слышать звуки. Что, если он будет контролировать большую часть своего тела? А что, если действует еще больше его "подсознательных" подсказок?

- Куда ты идешь, Мейгрид?" - спросил Ушаков, пристально глядя на нее.

- Мы пытаемся взять образцы тканей, чтобы мы могли их проанализировать, - сказала она. - Итак, что, если там есть ... назовем это механизмом выживания, за неимением лучшего слова, встроенным в вампира. Тот же механизм выживания, который позволяет пулям лишь ненадолго ужалить, например, на пути к вашей печени или легким. Если бы я была скрытным существом ночи, и если бы это означало, что окружающие меня люди могли бы захотеть узнать обо мне больше и, возможно, даже выяснить, как убить кого-то вроде меня, я не думаю, что мне бы понравилось, если бы они могли взять образцы моих тканей. Что, если здесь работает что-то подобное? Что-то работает на достаточно глубоком уровне, о чем ты сам не подозреваешь, Петр?

- Полагаю, это возможно, - медленно произнес Ушаков. - На самом деле я никогда не задумывался об этом, но Влад действительно сказал - и это соответствует моему собственному опыту, - что самой мысли о том, что его будут осматривать, было достаточно, чтобы вызвать у него острое беспокойство. Он не мог точно определить почему, хотя у него, безусловно, было множество сознательных причин избегать такого обследования, и я тоже не могу. Моя Даша, - его глаза на мгновение потемнели, когда он произнес уменьшительную форму имени своей убитой дочери, -- всегда боялась уколов, того, что в нее будут тыкать. Но я никогда не боялся. До сих пор, когда это уже не сможет причинить мне вреда. Это действительно кажется... странным, не так ли?

- Это один из способов выразить это, - согласилась Мейгрид. - Но что, если это потому, что что-то глубоко внутри тебя ... сопротивляется разоблачению? Разве это не объясняет все?

- Возможно, - признал Ушаков.

- Но ты сказал, что можешь отключить сенсорное управление, когда это происходит автоматически, - продолжала Мейгрид, пристально глядя в карие глаза. - Что, если ты попробуешь это сделать, пока доктор Макмердо будет пытаться взять образец?

- Ты имеешь в виду сосредоточиться на том факте, что я сознательно желаю ему успеха?

- Вот именно!

- Не вижу, где это может повредить, - сказал Макмердо, пожимая плечами. - Мы, конечно, перепробовали все остальное!

- Очень хорошо, - сказал Ушаков. Он откинулся на спинку стула, закрыв глаза и слегка нахмурившись от сосредоточенности.

- Попробуй сейчас, - сказал он слегка отстраненным голосом, и Макмердо снова ввел стержневую иглу. Он вытащил его, вернулся к микроскопу и вставил иглу в смотровое отверстие. Он поднял глаза на дисплей и внезапно улыбнулся.

- Сработало! - радостно воскликнул он. - По крайней мере, на этот раз у нас что-то есть. - Он нажал на кнопку управления, увеличив изображение еще больше. - На самом деле, это выглядит как - Господи Иисусе!

- Ты шутишь, - сказал Джадсон Хауэлл.

- Нет, я определенно не шучу, мистер президент, - сказал Осия Макмердо из трехмерника на умной стене. - В этом нет никаких сомнений. И я попросил людей Уоррена проверить меня на этот счет. - Он кивнул в сторону Уоррена Джексона, который стоял рядом с ним в его собственном кабинете. - В этом нет сомнения, - повторил он.

- Господи, - сказал Хауэлл, глядя через свой стол на Дэйва Дворака и Джоласуна Олатунджи. - Нанотехнологии? Вампиры созданы из нанотехнологий?

- Не 'просто' нанотехнологии, мистер президент, - сказал Джексон. - Это действительно продвинутый материал. На самом деле это скорее нанороботы, чем нанниты. Мы только начинаем поверхностное изучение, но я уже могу сказать вам, что это намного более продвинутое решение, чем все, что мы нашли в технической базе Гегемонии на данный момент. Насколько мы можем судить - конечно, как я уже сказал, мы находимся на очень ранней стадии - эти нанороботы полностью ... лабильны, за неимением лучшего слова. По сути, это клетки капитана Ушакова, и именно такими крошечными они являются, но они не запрограммированы на то, чтобы быть клетками определенного типа. Когда нам удается отделить их от остальной его части, они исчезают ... пустыми. Они кажутся невидимыми, прозрачными, как вода, и совершенно неподвижными. По крайней мере, до тех пор, пока не положить их обратно. Мы действительно поместили руку капитана Ушакова под микроскоп и вернули образец, приложив его к коже, и в тот момент, когда образец соприкасается с ним, он меняет свое прозрачное состояние. На самом деле, в течение короткого промежутка времени, в течение которого мы можем продолжать наблюдать это, кажется, что он превращается в дополнительные клетки кожи.

- Тени Терминатора 3! - пробормотал Хауэлл, и Джонсон усмехнулся.

- На самом деле не такое уж плохое сравнение, мистер президент. Пока слишком рано говорить об этом наверняка, но, основываясь на том, что мы смогли наблюдать до сих пор, я бы предположил, что эти нанороботы могут конфигурироваться в любой тип клеток, которые ему нужны - клетки кожи, волосяные клетки, кости, хрящи.

Он пожал плечами.

- Становится еще лучше, мистер президент, - вставил Макмердо. Хауэлл посмотрел на него, и хирург пожал плечами. - После того, как мы начали понимать, что все было еще более странно, чем мы ожидали, мы уговорили Петра согласиться превратиться для нас в дым, пока мы смотрели. При достаточном увеличении теперь видно, что он делает, хотя выяснение того, как он это делает, вероятно, займет немного больше времени. Эти "нанороботы" Уоррена... отделяются друг от друга. Это похоже на то, что они превращаются в какой-то рассеянный массив, но даже рассеянный, Петр полностью в сознании и полностью контролирует движение этого массива, и он движется, используя что-то вроде антигравитации, но не регистрируемое нашими датчиками.

- Это звучит нелепо, - медленно произнес Хауэлл.

- Может быть, и нет, - сказал Дворак, и в его голосе было что-то очень странное. И в выражении его лица, понял Хауэлл, когда он посмотрел на госсекретаря. На самом деле, он никогда не видел такого выражения на лице Дворака.

- Что ты имеешь в виду? - спросил он.

- Я еще глубже погрузился в историю, и особенно в дипломатическую историю, Гегемонии с тех пор, как вы поделились своим мозговым штурмом о контактах с другими видами, - сказал Дворак. - И чем глубже я копал, тем больше я осознавал пробелы в исторических записях, а не только в научных. Это не то, что я могу точно определить, ты же понимаешь. Это скорее зуд, который я не смог унять. Ощущение, что кто-то мне чего-то не договаривает, если вы понимаете, что я имею в виду. Я говорил себе, что это было всего лишь мое мерзкое, подозрительное воображение, потому что, если я прав насчет этого, это не могло произойти случайно. Не в таком масштабе. Все, что они нам не рассказали, было тщательно вычеркнуто из протокола. Или, по крайней мере, из записей, которые были у шонгейри. Я не знаю, что может быть в "секретных архивах Ватикана" Гегемонии, вы понимаете.

Он сделал паузу, приподняв брови, и Хауэлл кивнул.

- Ладно, пока я с тобой согласен. Я думаю. Но к чему ты клонишь с этим?

- Доктор Джексон, вы сказали, что это более продвинуто, чем все, что мы нашли в базе данных Гегемонии, да? - Джексон кивнул на умную стену. - И Осия сказал, что эти "нанороботы" используют форму антигравитации, которую мы не можем обнаружить?

- На самом деле я не готов сказать, что это антигравитация, - сказал Джексон. - Вы понимаете, я не вижу, чем еще это могло бы быть, но если я даже не могу это обнаружить, то пока не готов классифицировать это.

- Согласен. Но либо это форма антигравитации, которую мы не можем обнаружить, и, насколько нам известно, Гегемония не могла создать что-то подобное, либо это что-то совершенно другое, использующее какой-то принцип, о котором Гегемония ничего не знает. В любом случае, похоже, что это явно выходит за рамки технологических возможностей Гегемонии, по крайней мере, в той мере, в какой эти возможности изложены в данных, которые мы получили от шонгейри. Было бы это справедливо?

- Это, безусловно, один из способов описать это, - медленно произнес Джексон.

- Вы предполагаете, что то, что мы на самом деле приобрели, - это ... экспортная версия технологии Гегемонии? - Выражение лица Хауэлла было, мягко говоря, встревоженным, и он сильно нахмурился. - Они дали щенкам пониженную версию, а не свои передовые технологии? Мы вообще не имеем представления об их реальных технических возможностях? Нет критерия?

- Я этого не говорил, мистер президент, - быстро сказал Дворак. - Я имею в виду, что, возможно, так оно и есть, но я так не думаю. И вы тоже могли бы подумать о том, когда Влад впервые превратился в то, чем на самом деле является эта штука. На тот момент Гегемония ничего не знала о нас, у нее вообще не было никаких сведений о человечестве или нашей планете. Так как же он мог получить доступ к технологиям Гегемонии?

Недовольство на лице Хауэлла сменилось замешательством.

- Это должно быть от Гегемонии, не так ли? - спросил он почти жалобно.

- За исключением того факта, что этого не может быть, - ответил Дворак. - Если только мы не собираемся предположить, что каждое слово из всех данных, которые мы получили от шонгейри, было намеренно "обработано" до того, как они были переданы им, и, судя по имеющимся у нас записям, техническая база, которую мы захватили у них, предшествует любому упоминанию где-либо в записях Гегемонии о нас или планете Земля. Это наводит меня на мысль, что если техническая база вообще была подправлена, то это было сделано до того, как Гегемония что-либо узнала о нас или нашей планете. Так что я не думаю, что это их дело.

- Ты предлагаешь еще одну группу инопланетян? - скептически спросил Хауэлл. - У Влада Дракулы была близкая встреча третьего рода с какой-то другой группой межзвездных путешественников шестьсот лет назад, и они телепортировали его на корабль-носитель для экспериментов?

- Не совсем, - сухо ответил Дворак. - Но мне нужно провести другой поиск - более целенаправленный - по историческим данным. Потому что есть пара мест - только пара, вы понимаете, - с которыми я сталкивался, в которых есть что-то вроде ... усеченной ссылки. Все они относятся к самой ранней истории Гегемонии, и могут быть и другие объяснения. Но на основании того, что рассказывают нам Осия и доктор Джексон, я должен задаться вопросом, не являются ли они редакцией.

- Какого рода 'редактирование'? - напряженно спросил Хауэлл.

- Честно говоря, не знаю, - признался Дворак. - И не хочу убеждать себя в каких-либо теориях, которые не подтверждаются доказательствами. Или, что еще хуже, решить, что доказательства действительно подтверждают теорию, когда на самом деле это не так. Но если мы имеем дело с нанотехнологией, более продвинутой, чем все, что есть сейчас у Гегемонии, и Влад столкнулся с ней менее чем через шестьдесят лет после того, как первый разведывательный корабль Гегемонии обнаружил нас, то это, черт возьми, наводит на мысль, что она была создана кем-то другим. Я понятия не имею, кто этот ... возможно, пока назовем их "другими ребятами", но если в исторических записях есть правки, и если они происходят так рано, как кажется, то в игру только что была введена чертовски важная дикая карта.

IX

КОСМИЧЕСКАЯ СТАНЦИЯ "ИНВИКТУС",

ТОЧКА ЛАГРАНЖА L5

- Действительно что-то, не так ли? - пробормотала Ронда Джеффрис.

- Можно и так сказать, - согласился Эйлик Уилсон. Технически, он находился головой вниз в условиях микрогравитации, когда они вдвоем смотрели через иллюминатор рабочего катера на невероятную геометрию первой настоящей верфи флота Планетного союза.

- Строительные блоки - огромные, широко разбросанные ажурные каркасы из кристара, синтетического сплава, намного более прочного, чем все, о чем когда-либо мечтала Земля, - были огромными, но их не хватало для постройки целых кораблей. Не такого размера, как межзвездные корабли. Вместо этого они использовали модульную технику, при которой каждый слип создавал один компонент будущего звездолета. Тот, который они осматривали в данный момент, был секцией Гольф, седьмой из пятнадцати секций, которые будут собраны в основной корпус звездолета Планетного союза "Джеймс Робинсон", первого дредноута союза. Казалось, что весь слип вращается вокруг своей оси, но это впечатление было ложным. На самом деле, их рабочий катер двигался относительно него, поскольку они оставались на вращающейся ступице слипа, но это дало им возможность по-новому оценить масштаб проекта. Секция Гольф представляла собой, по сути, круглый срез мощно бронированного корпуса, отсеков жизнеобеспечения, экологических и энергетических систем и всего остального, что использовалось для создания искусственного, пригодного для жизни мира... просто так получилось, что она была такой же широкой, как пять с половиной атомных авианосцев, поставленных вплотную друг к другу.

И она была "всего" в три четверти километра толщиной и чуть меньше двух километров в поперечнике. Когда строительство будет завершено, основной корпус будет представлять собой цилиндр длиной 11,25 километра и диаметром 1,9 километра. Конечно, окончательные размеры готового корабля были бы значительно больше этих.

- Однако это будет еще более впечатляюще, когда мы закончим, - отметил Уилсон сейчас.

- Да, - согласилась Джеффрис. Она была из Миннесоты, с соломенно-светлыми волосами, голубыми глазами и волевым носом. Кроме того, она была на три дюйма выше Уилсона.

- Что ж, полагаю, нам следует приступить к этому, - сказал он теперь, протягивая руку и застегивая свой шлем. Перчатки его скафандра вышли из рукавов, когда Джеффрис надела свой собственный шлем, и он нажал клавишу на своей нарукавной накладке. - Проверка связи, - сказал он.

- Пять на пять, - ответила Джеффрис. - Все системы в рабочем состоянии.

- Здесь тоже, - подтвердил Уилсон и подтянулся за поручень на переборке, чтобы проплыть в шлюзовую камеру рабочего катера.

Шагнув в бездонную пустоту, Эйлик Уилсон поймал себя на том, что размышляет о том, как далеко он находится от дома. Земля и Луна находились на равном расстоянии от его нынешней точки обзора, и его самые смелые мечты - во всяком случае, до вторжения - никогда не включали в себя то, что он станет астронавтом. Однако на данный момент программа "астронавт" была значительно расширена. Только на платформах "Инвиктус" работало по меньшей мере десять тысяч мужчин и женщин, а население "Бастиона" составляло более двенадцати тысяч человек.

И эти цифры собирались только расти. Это было неизбежно.

- Есть еще что-нибудь по вчерашней проблеме? - спросил он, когда они с Джеффрис активировали свои скафандры и проплыли полукилометровый промежуток между рабочим катером и жилым модулем слипа.

- Похоже, на этот раз это была человеческая ошибка, - ответила Джеффрис. Он почти видел, как она пожала плечами, хотя в этот момент стояла у него за спиной. - Один из бригадиров перепутал свои рабочие инструкции. Он направил ботам неправильные координаты, поэтому они отправились туда, куда им было сказано, а потом просто стояли там, когда им нечего было делать. Это обошлось нам примерно в пять часов.

- Я думал, мы поймали ее примерно через два с половиной часа, - сказал Уилсон.

- Конечно, но пока они стояли там и ничего не делали, они блокировали ботов, которые должны были работать в этой части сайта. Таким образом, мы потеряли два с половиной часа в обоих местах. По моим подсчетам, это пять.

- Полагаю, да, - вздохнул Уилсон и подавил еще один вздох - на этот раз облегчения, - когда его ботинки коснулись посадочной площадки модуля и прилипли к ней. Вращение модуля вернуло ощущение подъема и спуска, хотя кажущаяся гравитация была лишь половиной той, в которой он вырос. Он ничего не мог поделать с тем, насколько утешительным это казалось ему, но что бы ни понимал его передний мозг, задний, похоже, не мог до конца осознать, что на самом деле он не нырял навстречу своей гибели в бесконечную, бездонную пропасть всякий раз, когда спускался вниз. Некоторые люди, такие как Джеффрис, сказали, что им понравился этот опыт. Ему было трудно это понять, но он им верил. В конце концов, предположительно здравомыслящим людям долгое время нравилось выпрыгивать из совершенно исправных самолетов, пусть и с парашютами. Тем не менее, у него были некоторые сомнения относительно того, насколько сильно им это понравилось. Какой бы удобной ни казалась микрогравитация людям и ботам, работающим в секции Гольф, даже Джеффрис, казалось, предпочитала четкое ощущение "верха" и "низа" во время работы.

Люк за ним закрылся, и они с Джеффрис вошли в воздушный шлюз, в котором с комфортом могла бы разместиться по меньшей мере дюжина человек. Технологии Гегемонии по эвакуации и герметизации воздушных шлюзов были такими же передовыми, как и любой другой технологический рог изобилия, которым обладало человечество. Учитывая то, что они делали, "обезьяньи мальчики" с Земли, как любил называть их дядя Уилсона Дэйв, гораздо меньше возились с программным обеспечением, которое также управляло этими техниками. Испортить воздушный шлюз - это то, что кому-то доводилось делать только один раз.

Давление стабилизировалось, внутренний люк открылся, и они вошли через него в главный отсек управления строительного слипа "Аргонавт номер семь".

- Ну, смотрите, кто здесь! И на целых... - Марсель Макэмбрейс демонстративно взглянула на часы на переборке, - семь минут раньше! Боже мой. Наступило тысячелетие!

- Да, да. Мы тоже тебя любим, Марси, - фыркнул Уилсон. - И, поверь мне, если бы я понял, что мы бежим так рано, мы бы закончили нашу игру в пинокль еще до того, как встретились с вами.

- Знаю. Я знаю! - она покачала головой, затем выбралась из своего плавающего кресла, чтобы пожать ему руку, когда его перчатки снова исчезли в рукавах скафандра. - Ленивый, праздный бездельник, вот кто ты такой.

- Это я, - согласился он, крепко сжимая ее руку. - Произошло еще что-нибудь интересное после небольшой неразберихи прошлой ночью?

- Не вешай на меня эту черную метку, - сказала ему Макэмбрейс с усмешкой. - И, нет. Как только мы разобрались с мистером Фридманом, все пошло гладко. И я хочу, чтобы вы знали, что мы все еще опережаем Эхо, Джуно и Лиму.

- О, я понимаю. Но, извините, что обращаю на это внимание, разве это не другой способ сказать, что мы идем двенадцатыми?

- Думаю, да, если ты хочешь быть разборчивым в этом вопросе.

- Я почти уверен, что военный флот следит за вами, независимо от того, следите вы за этим или нет, - отметил он. - С другой стороны, все мы опережаем прогнозы, так что не думаю, что в ближайшее время они собираются снимать головы. Но если они это сделают, я назначу тебя нашим донором.

- Ты всегда так добр ко мне, - сказала она со смешком. - А вы с Джесс придете на ужин во вторник или нет?

- Конечно, если ты пообещаешь не готовить. Я имею в виду, что мне нравится Хаггис так же сильно, как и любому другому здравомыслящему человеку.

- О? - Макэмбрейс склонила голову набок, ее шотландский акцент резко усилился. - Ах, давай-ка, принеси это, маленький самородок, принеси ту кашу, которой ты кормил нас на завтрак - "овсянку", не так ли? - сказал мудрый гид.

- Должно быть, это что-то вроде жизни на острове, окруженном овцами, - размышлял Уилсон с улыбкой. - Это так ... так ... так замкнуто. У тебя просто никогда не будет возможности развить вкус к самым прекрасным вещам в жизни.

- Ты идиот, - сказала она ему, а затем рассмеялась. - Я обещаю, что это будет не Хаггис. На самом деле Фрэнк был в Аргентине на прошлой неделе. Он привез действительно вкусную говядину.

- В таком случае, мы будем там, - заверил ее Уилсон.

- Так и думала. - Она кивнула с оттенком самодовольства, затем кивком головы подозвала своего партнера Оливера Вудса. - Колесница ждет, Олли.

- Да, и у меня горячее свидание с выступлением хора в третьем классе, - сказал Вудс.

- Это все твое, - продолжила Макэмбрейс, снова поворачиваясь к Уилсону. - Доски все зеленые, и, если не считать маленькой неудачи Фридмана, смена прошла идеально. Постарайся, чтобы так и оставалось.

- Хвастайся-хвастайся, - пробормотал Уилсон, и она усмехнулась. Затем она похлопала его по плечу, взяла свой шлем и повела Вудса в воздушный шлюз.

- Увидимся завтра, ребята, - сказала она, затем надела шлем на голову и проверила герметичность. Уилсон видел, как шевелятся ее губы, когда она проходила тест на коммуникацию с Вудсом. Затем она взмахнула рукой, и внутренний люк закрылся.

- Что ж, думаю, нам пора приниматься за работу, - сказал он затем, и Джефферс кивнула. Она уселась на кресло, которое занимал Вудс, и начала быстро просматривать стандартный контрольный список. Уилсон подождал, пока готовилось его кофе, затем сел в кресло Макэмбрейс и начал свои собственные проверки.

Это не заняло много времени, особенно при компьютерной поддержке, которой они пользовались, и затем он откинулся на спинку кресла, скрестил ноги и, держа чашку кофе обеими руками, уставился на панорамные экраны, показывающие каждый этап строительства секции Гольф.

Он тоже никогда бы не подумал, что окажется здесь до вторжения. Он работал в Дженерал Электрик, специалистом по турбинам, что, по крайней мере, означало, что он привык мыслить в терминах того, что тогда представляло собой как высокие технологии, так и производственный сектор. На самом деле это не было подходящей тренировкой для его нынешних обязанностей, но он не мог придумать ничего, что могло бы быть подходящим. Эксперты по проектированию космических кораблей, существовавшие до вторжения, сильно пострадали, когда кинетическое оружие шонгейри занялось технологическими секторами Земли. Даже если бы они этого не сделали, какими бы продвинутыми и эзотерическими ни были их знания, они были бы туземцами, плавающими в каноэ и челноках по сравнению с нынешними проектами человечества. Во всяком случае, большинство из них занимали действительно высокие посты, как Клод Массенгейл. Таким образом, ответственность за создание межзвездного флота Земли легла на плечи таких людей, как Эйлик Уилсон и Ронда Джеффрис, и их сетевой подготовки.

И они это делали. Они действительно это делали. Знакомое удивление от этой мысли охватило его, когда он посмотрел на эти обзорные экраны, подумал о том, что на самом деле создавали эти сотни роботов-пчел-плотников и их человеческие надсмотрщики. "Робинсон" стал бы первым земным дредноутом; он не был бы последним.

И Гегемонии они ни капельки не понравятся, - подумал он с мрачным удовлетворением.

Дредноуты командующего флотом Тикейра были примерно вдвое меньше "Робинсона", имели треть его вооружения и на пятьдесят процентов медленнее в фазовом пространстве. И класс "Робинсон" был лишь первой попыткой человечества построить эффективный капитальный корабль. Уилсон видел, как некоторые дизайнерские команды обсуждали способы, с помощью которых можно было бы улучшить даже его характеристики, и мысль о том, где они могут оказаться через пятнадцать лет - или пятьдесят, или сто - была ... умопомрачительной.

Когда проект будет завершен, "Робинсон" будет состоять из внешнего боевого корпуса, геодезической корзины-каркаса из кристара, обернутого вокруг сильно бронированного основного корпуса. Выработка энергии, жизнеобеспечение, все системы управления и предназначенные для использования экипажами меньшие корабли-паразиты будут перенесены внутрь или выведены на внешнюю поверхность основного корпуса, который сформирует вращающуюся секцию для создания комфортной единичной гравитации. В обычном режиме полета он вращался бы на магнитных "подшипниках" без трения. При стыковке или переходе на боевое дежурство он был бы механически зафиксирован на месте, и экипаж со своим кораблем сражался бы в условиях микрогравитации.

На внешнем корпусе были установлены узлы фазового привода, но на нем также находились ракетные пусковые установки, погреба, энергетическое оружие и защитные системы, обслуживаемыми автоматизированными, самовосстанавливающимися системами управления, настолько эффективными, что в аварийных условиях весь корабль мог управляться экипажем всего из тридцати пяти человек.

Было бы действительно здорово, если бы они смогли подарить "Робинсону" полевую защиту в дополнение ко всем прочим вкусностям, но даже у Гегемонии не было технологий, которые могли бы это сделать. Уилсон был уверен, что некоторые из теоретических команд будут нырять во все кроличьи норы, какие только попадутся на глаза, чтобы выяснить, смогут ли "мальчики и девочки-обезьяны" найти способ сделать это, но он не собирался затаивать дыхание, ожидая, когда они добьются успеха.

В то же время внешний корпус был спроектирован таким образом, чтобы переносить серьезные повреждения без потери конструктивной целостности, хотя лучшей защитой из всех было то, чтобы в него вообще не попадали. В стремлении к этому корабль был щедро оснащен системами радиоэлектронной борьбы и противоракетной обороны. Они мало что могли сделать, чтобы остановить попадание энергетического оружия, но эффективная дальность энергетического огня даже Гегемонии составляла не более нескольких сотен километров, благодаря физическим ограничениям механизма фокусировки. Они были скорострельны и не требовали наличия погребов, что делало их идеальными для противоракетной обороны, но истинными убийцами были ракеты.

Пусковые установки представляли собой, по сути, огромные рельсотроны, запускающие самонаводящиеся ракеты с начальной скоростью около 25 км/с. Эффект отдачи при запуске таких тяжелых снарядов со столь высокой скоростью означал, что даже такой огромный корабль, как "Робинсон", не мог выпустить много снарядов за один залп, что ограничивало плотность траекторий, которые он мог выбрасывать. С другой стороны, эти пусковые установки могли выпускать по одной ракете каждые пять секунд, что превратило бы его огонь в непрерывный поток приближающихся разрушений.

Масса каждой ракеты составляла около тридцати метрических тонн, что означало, что каждая из них попадет с энергией, чуть превышающей энергию взрыва в восемьсот килотонн. Чтобы сбить что-то подобное, когда оно нацелилось на свою цель, требовалось очень много энергии, доставляемой очень, очень быстро, для чего и были хороши лазеры, но существовали также "автопушки" последнего поколения. Уилсон думал о них как о вулканах с рельсотронами. Хотя их скорострельность на ствол составляла всего два выстрела в секунду, они были установлены в каре, что обеспечивало каждой установке скорострельность почти в пятьсот выстрелов в минуту, и каждая из их восьмидесятикилограммовых "пуль" встречала приближающийся снаряд со скоростью чуть менее 50 км/с... и четырьмя мегатоннами кинетической энергии. Они пронзили бы любую ракету, когда-либо созданную, как сверхскоростное шило, выделяя при этом энергию. Конечно, не всю их энергию - не за ту микросекунду или около того, которая потребовалась бы для их прохождения, - но достаточно. Однако материал, который они испаряли и вытесняли на своем пути, вылетал дальше и полностью разрушал их цель изнутри. Но попасть в пулю другой пулей всегда было рискованным делом, особенно когда летящая пуля могла увернуться и делала все возможное, чтобы избежать попадания. Отсюда и лазеры со скоростью света в качестве внешней зоны обороны, предназначенные для того, чтобы лишить приближающуюся ракету возможности наведения. Если это и не приведет к полному промаху ракеты, то, по крайней мере, устранит или ослабит ее способность уклоняться от защитного кинетического огня цели.

Если "Робинсон" и получал повреждения, которые проникали в основной корпус, то он был массивно бронирован в пять метров тем, что Гегемония называла броней чохам. Человечество переименовало чохам в "боевую сталь", потому что название Гегемонии показалось кому-то слишком близким к "Чобхэм", чисто земной системе вооружения, которая использовалась более полувека еще до вторжения. Уилсон на самом деле был немного удивлен, что они просто не пошли дальше и не оставили именно это название, поскольку концептуально он был очень похож на оригинальный Чобхэм. Он состоял из множества тонких барьеров из тисиана, зажатых между гораздо более толстыми и невероятно прочными слоями пряденых нитей кристара и керамики. Кристар сам по себе был гораздо более устойчив как к кинетическому, так и к направленному энергетическому оружию, чем любой другой чисто земной материал, но его основной функцией было поглощать и распределять урон, а не фактически останавливать его. Это была задача тисиана, еще более прочного сплава, молекулы которого были частично разрушены. Его плотность во много раз превышала плотность осмия, стабильного элемента с самой высокой плотностью, известного человечеству до вторжения. На самом деле он весил так много, что использовать его могло только нечто размером со звездолет. С другой стороны, односантиметровая пластина из тисиана посмеялась бы над шестнадцатидюймовым панцирем.

При данных обстоятельствах, - предположил он, - шестнадцати футов такой брони было бы вполне достаточно. Однако, кроме того, ангары для кораблей-паразитов и служебные помещения образовывали следующий слой, за которым следовали личные помещения экипажа, расположенные вокруг основных энергетических и экологических систем. Короче говоря, потребовался бы большой урон, чтобы вывести его из строя, и он бы тем временем выбивал все дерьмо из того, что в него стреляло.

Плюс, конечно, тот факт, что он мог обогнать - и убежать от - всего, что было у Гегемонии.

Эйлик Уилсон потягивал кофе, наблюдая, как огромный корабль растет у него на глазах, и думал об этом. И чем больше он думал об этом, тем глубже становилось его удовлетворение.

X

КОСМИЧЕСКАЯ ПЛАТФОРМА "БАСТИОН",

ТОЧКА ЛАГРАНЖА L5,

И

КОУЛД-МАУНТИН,

ОКРУГ ТРАНСИЛЬВАНИЯ,

СЕВЕРНАЯ КАРОЛИНА,

СОЕДИНЕННЫЕ ШТАТЫ АМЕРИКИ

- Я хотел бы открыть сегодняшнюю сессию, - сказал Уоррен Джексон, - указав на то, что это становится еще более ... расстраивающим по мере того, как мы продвигаемся вперед.

- И что привело к такому выводу на этот раз? - Триш Несбитт отодвинула свое антигравитационное кресло от консоли и повернулась, чтобы вопросительно взглянуть на него. - Я имею в виду, если не считать сварливости надзирателя.

- Я даже не уверен, что такое "сварливость надзирателя". - Джексон бросил на нее подозрительный взгляд.

- Так бывает, когда тебя что-то беспокоит, и ты решаешь поделиться этим с остальными из нас. Обычно очень подробно, - сказала она ему с улыбкой.

- Должен ли я вернуться к этому в следующий раз - примерно через семнадцать минут или около того, - когда ты набросишься на этих идиотов? Поверь мне, это, - Уоррен мотнул головой в сторону голографического дисплея над своей собственной консолью, который показывал плотный набор текста и уравнений, - это чушь даже для них.

- Что они натворили на этот раз? - спросила голограмма Честера Гэннона покорным тоном, когда он откинулся на спинку своего кресла. В отличие от Триш и Уоррена, физик бывшей лаборатории Лоуренса Ливермора уединился в своем "домашнем офисе" в Северной Каролине, удаленно посещая их конференции два раза в неделю, что приводило к задержке разговора со скоростью света чуть более одной секунды. Однако все трое к этому времени уже привыкли, и Уоррен с Триш не отказывали ему в домашнем комфорте. Он был ведущим экспертом группы по оценке энергетических систем Гегемонии, но на самом деле он начал консультироваться с Джадсоном Хауэллом и Фабьен Льюис задолго до того, как была официально создана команда под руководством Джексона. На самом деле ему предлагали руководящую должность, но он отказался. У него было много сильных сторон; распорядительность и терпение не входили в их число, и он это знал.

- Ну, на самом деле я следил за тем, на что Триш указала давным-давно, - сказал Джексон.

- Что-то, на что я указала? Значит, в том, что у тебя пчела на шляпке или волосок на какой-то другой части тела, виновата я?

- Вот именно. - Она сделала грубый жест, и он рассмеялся. - По правде говоря, ты действительно направила мой разум - такой, какой он есть - по его текущей траектории еще тогда, когда указывала на то, как Гегемония отключала свою антигравитацию, чтобы та не могла поменять полярность и внезапно начать генерировать гравитационное поле.

- Так это из того далекого прошлого?

- Пожалуйста. - Он бросил на нее уничтожающий взгляд. - Не то чтобы у всех нас не было других мыслей в промежутке между тем и сейчас. Но на прошлой неделе я рассматривал кое-что еще - изменения, которые флот Планетного союза хочет внести в антигравитацию "Старфайров", - когда наткнулся на одну из своих старых заметок из нашего первоначального разговора об этом. Итак, на этой неделе я копался в этом в свое обильное свободное время и начал с того, что просмотрел твою памятку о первоначальном... скажем так, переизбытке антигравитационных предохранителей?

- Ой. - Она склонила голову набок. - В таком случае, не думаю, что мне следует относиться к этому слишком настороженно, не так ли?

- Только если это взорвется у меня перед носом. Снова.

- Замечательно! В таком случае, почему бы тебе не пойти дальше и не поделиться с нами своим текущим "Почему я ненавижу Гегемонию"?

- Ну, я понял, почему они беспокоились о том, что кто-то это сделает. Я имею в виду изменение полярностей. Потому, что, в конце концов, это возможно.

- Действительно? - Гэннон нахмурился, затем секунду спустя покачал головой, когда приподнятая бровь Джексона достигла Земли. - О, я согласен, что это, вероятно, было заложено в математике, но я бы подумал, что даже Гегемония последовала бы этому примеру, если бы это действительно было возможно. Или, по крайней мере, практично. Из любопытства, если не больше.

- Единственное, что мы узнали твердо, это то, что "любопытство" и "Гегемония" не подходят друг другу в одном предложении, Честер, - отметил Джексон, и Гэннон фыркнул.

- Справедливо, - признал он. - Но в таком случае, ты, вероятно, только что ответил на мой вопрос о том, почему они этого не сделали.

- На самом деле, я думаю, что может быть пара причин, - сказал Джексон более задумчиво. - Одна из них - это их легендарное отсутствие интереса ко всему, что выходит за рамки существующего статус-кво. Другая заключается в том, что если бы они слишком увлеклись этим, то, похоже, действительно смогли бы сгенерировать искусственную черную дыру, что могло бы стать своего рода несчастьем для всего, что их окружает. Конечно, сделать это было бы по-своему нетривиально - задача, которая, вероятно, больше по твоей части, чем по моей, Честер.

- В каком смысле? - Гэннон нахмурился, затем поднял руку, прежде чем Джексон успел ответить. - Не бери в голову. У меня был смутный момент. Требования к энергии, верно?

- Абсолютно. - Джексон энергично кивнул. - Если я правильно понимаю, они были бы в значительной степени - прошу прощения за термин - астрономическими на другом конце шкалы.

- Тем не менее, это все равно интересно как чисто теоретическое упражнение, - задумчиво сказал Гэннон, проводя рукой по своим песочно-каштановым волосам. - По крайней мере, при условии, что мы сможем получить энергию.

- О, если бы мы могли, я думаю, это было бы намного больше, чем теоретическое упражнение, - сказал Джексон.

- У тебя есть планета, которую ты хочешь засосать куда-нибудь в черную дыру? - спросила Несбитт.

- Уверен, что где-то в галактике есть пара планет, по которым никто не будет скучать, но нет, - сказал ей Джексон. - Просто одна из причин, по которой я так разочарован нашими сверхосторожными коллегами из Гегемонии, заключается в том, что модель, которую я рассматриваю прямо сейчас, предполагает, что черная дыра может просто взломать границу между обычным пространством и фазовым пространством без всякого фазового привода.

- Извините? - Гэннон выпрямился.

- Не знаю, принесет ли это какую-нибудь пользу, - сказал Джексон, пожимая плечами. - Но это было бы в некотором роде интересно выяснить, тебе не кажется?

- Я могу понять, как такой концентрированный гравитационный колодец ослабил бы стену между n-пространством и фазовым пространством, но вам пришлось бы пробить ее чем-то большим, чем просто черная дыра. - Гэннон на мгновение задумался об этом, затем поморщился. - Я только что сказал "просто черная дыра"?

- По-моему, так оно и было, - сказал Джексон с улыбкой.

- Хмммм. - Несбитт задумчиво нахмурилась. - Ты знаешь, фазовый привод требует много объема - и массы, если уж на то пошло.

- Это может быть правдой, но даже если предположить, что было возможно взломать стену без фазогенератора - и фактически пересечь ее в процессе, я имею в виду, вместо того, чтобы просто произвести действительно впечатляющий взрыв - мы здесь не говорим просто о небольшой разнице в требованиях к мощности. Фазовый привод - это энергозатратный двигатель, но это было бы в буквальном смысле, а не только в переносном, на порядки хуже, чем это. Так что, если только у тебя где-нибудь в заднем кармане не припрятана маленькая звездочка...

Джексон пожал плечами, и Несбитт одобрительно хмыкнула. Однако Гэннон этого не сделал, и Джексон нахмурился, увидев внезапно задумчивое выражение лица физика.

- Честер?

Другой мужчина просто сидел там, уставившись на что-то, что мог видеть только он.

- Честер? - повторил несколько громче Джексон, и Гэннон дернулся.

- Извини, - сказал он, - но мне только что пришла в голову мысль.

- Мы заметили, - сухо сказала Несбитт.

- Ну, это было своего рода дико. Но, возможно, в этом просто что-то есть.

- К чему? - спросил Джексон.

- Почему фазовый привод такой большой? - спросил в ответ Гэннон.

- Это вопрос с подвохом, верно? - сказал Джексон, нахмурившись из-за непоследовательности.

- Нет, я серьезно, - махнул рукой Гэннон. - Настоящая причина, по которой фазовый привод такой большой, заключается в том, что ему требуется так много узлов. Это должно разрушить стену p-пространства одновременно по всей поверхности сферы в триста шестьдесят градусов, достаточно большой, чтобы вместить звездолет, верно? И каждый узел фактически создает только коническую зону разрыва. Таким образом, на самом деле не только требования к мощности делают его таким массивным. Дело в том, что вам нужно так много узлов - буквально сотни узлов для одного из их дредноутов - расположенных по всему корпусу. Верно?

- Я полагаю, что да. Но разве это не своего рода неотъемлемая часть инженерного дела?

- Конечно, для фазового привода. Но если то, что вы говорите о черных дырах и стене, верно, то нам не понадобились бы все эти узлы.

- Нет, тебе нужно только где-нибудь поблизости энергия... о, в десять или двадцать тысяч раз больше мощности дредноута. Я бы предположил, что многие установки по производству антивещества будут стремиться компенсировать любую экономию в узлах, - отметил Джексон.

- Конечно, но р-пространство - это, по сути, энергетическое состояние, если смотреть на него правильно. Состояние с очень высокой энергией; одной из функций фазового привода является защита корабля, проходящего через него. И каждый последующий "слой" - это более высокое и еще более интенсивное энергетическое состояние.

- Конечно. - Джексон растянул слово и вопросительно посмотрел на Несбитт, которая просто пожала плечами, пристально наблюдая за Гэнноном.

- Что ж, - сказал он, - предположим, что каким-то образом в фазовой стене открылась дыра. Как бы это выглядело?

- Вероятно, квазар из жилетного кармана, - ответила Несбитт через мгновение.

- Вот именно! - просиял Гэннон, глядя на нее.

- И что именно, кроме действительно сильного взрыва, это нам дало бы? - скептически спросил Джексон.

- Я рад, что ты спросил! - Гэннон просиял еще шире. - Так уж получилось, что у меня есть теория на этот счет.

- Ты шутишь, да? - спросил Дэйв Дворак через стол.

Фабьен Льюис и ее муж Грег присоединились к Дворакам за ужином в их номере на борту "Бастиона". Это было семейное собрание - обсуждались, среди прочего, планы предстоящей свадьбы Мейгрид и Рэймонда Льюиса, а не "бизнес", - но, поскольку Дворак был Двораком, а Льюис - Льюисом, неизбежно должно было поднять свою уродливую голову то, что их супруги неуважительно называли "разговорами о делах".

- Нет, это не так, - сказала она, качая головой.

- Гэннон серьезно хочет построить эту штуку?

- Ага. Я указала на то, что все стало бы немного оживленнее, если бы его номера были отключены.

- Полагаю, это один из способов описать взрыв в несколько мегатонн.

- О, на самом деле все даже гораздо хуже. Он говорит о каскадной системе.

- Каскад? - Дворак взял свою кружку с пивом. - Что за каскад?

- Дэйв, - предостерегающе сказала Шарон. Он быстро взглянул на нее, и она обвиняюще подняла указательный палец.

- Только потому, что ты повар, это не значит, что ты можешь утащить нас всех в заросли сорняков. - Она строго посмотрела на него. - Теперь, когда Мэйлэчей ушел с космодесантниками, у меня наконец-то появился перерыв в обсуждениях истории за ужином. Вы же не собираетесь заменять их "разговорами о работе". Я думала, у нас уже был этот разговор?

- И ты думала, что из-за того, что у вас состоялся тот разговор, этого на самом деле не произойдет? - покачал головой Грег Льюис.

- Чьи-либо стремления всегда должны превышать достижимое, - ответила она. - И если я буду использовать достаточно большую дубинку, я действительно смогу добиться некоторого прогресса.

- Не в этот раз. - Грег ухмыльнулся. - Кроме того, если мне приходится мириться с тем, что Фабьен приносит это домой и втюхивает мне в уши из-за этого, я не понимаю, почему бы и тебе не сделать то же самое. Страдание любит компанию и все такое.

- Да, конечно! "Колотит тебя по уху". Как будто ты не был таким же плохим, как она. - Шарон закатила глаза. До вторжения Грег был старшим аэрокосмическим инженером в Локхид и с самого начала был по уши в разработке космического корабля Планетного союза.

- В этом есть доля правды, - признал он. - Но я действительно думаю, что тебе следует сделать исключение из правила "никаких разговоров о делах за столом".

- Или мы могли бы просто перейти в гостиную и встать из-за стола, - предложил Дворак.

- Не смей! - выпалила в ответ Шарон. - Я не уйду без своего крем-брюле!

- Я думаю, мама, это то, на что рассчитывает папа, - сказала Мейгрид со смешком. Ее отец был отличным поваром, но не очень хорошим пекарем, и его десерты, как правило, были очень... простыми. Вот почему она приготовила самый любимый десерт своей матери во всем мире.

- Хитрый, коварный, беспринципный, злобный дипломат, вот кто он такой, - мрачно сказала Шарон. Затем она вздохнула. - Хорошо. Я признаю поражение, когда вижу его, и у меня нет намерения торопить мое наслаждение делом рук Мейгрид. Так что продолжайте. Давай!

- Спасибо, милая. - Дворак улыбнулся ей, но в его тоне звучала неподдельная благодарность, и он послал ей воздушный поцелуй через стол, прежде чем снова посмотреть на Фабьен. - Вы, кажется, говорили что-то о "каскадной системе"?

- Ага. По-видимому, он думает, что мог бы спроектировать... ну, назовем это энергетический сифон, за неимением лучшего термина. Основой могло бы стать что-то вроде нынешнего фазовращателя, но с однонаправленным "узлом", выполненным в виде своего рода фазированной решетки. Это ни в коем случае не моя область, но то, как я думаю об этом, сводит воедино концентрический ряд узлов. Внешнее кольцо разрушило бы фазовую стену; следующее кольцо внутри разрушило бы стену между альфа- и бета-фазовыми пространствами; следующее ворвалось бы в гамма-пространство и так далее. Теоретически, нет предела тому, как высоко он мог бы подняться - при условии, что его модель выдержит испытание и он захочет построить эту чертову штуковину достаточно большой.

- Боже мой. - Дворак сделал еще один глоток пива и покачал головой. - Я предполагаю, что он понимает, что произошло бы, если бы он смог справиться с чем-то подобным?

- Ты имеешь в виду, если бы он потерял над этим контроль? - фыркнула Фабьен. - О, я думаю, ты можешь это предположить. Полагаю, мы могли бы построить его, скажем, на орбите Ганимеда. Я имею в виду, что у Юпитера много лун, так что он, вероятно, не стал бы слишком сильно скучать по одной из них. С другой стороны, - выражение ее лица стало гораздо серьезнее, - он прав насчет того, какой источник энергии это могло бы представлять.

- И это, черт возьми, наверняка нечто такое, что никогда не пришло бы в голову Гегемонии, - задумчиво сказал он.

- Я склонна сказать, что это то, что никогда не пришло бы в голову никому в здравом уме, - криво усмехнулась Фабьен, беря свою кофейную чашку.

- Конечно, но Честер из Северной Каролины.

- Извините? - Фабьен выглядела озадаченной.

- Под всей его отполированной, утонченной внешностью скрывается парень с Юга, Фабьен. Черт возьми, Триш Несбитт - девушка с Юга!

- И к чему ты клонишь?

- Я хочу сказать, что Гегемония настолько осторожна и труслива, что во многих отношениях ведет себя глупо. В этих краях мы совершаем глупости совершенно по-другому. Я не могу до конца решить, должен ли девиз нашего народа слышаться как "Эй, вы все! Смотрите!" или "Кто-нибудь, подержите мое пиво!"

Фабьен смеялась так сильно, что пролила немного кофе, а Шарон покачала головой, ее голубые глаза заблестели, несмотря на мученическое выражение лица.

- На самом деле, - сказала Фабьен через мгновение, вытирая кофе салфеткой с извиняющимся выражением лица, - вероятно, в этом что-то есть.

- И я думаю, что, возможно, мы на самом деле не первый вид, который так считает, - сказал Дворак, и его тон и выражение лица были гораздо более серьезными.

- Что? - Фабьен склонила голову набок.

- Я провел поиск по тем данным, о которых говорил Джадсону, - сказал он, - и, похоже, пришел к выводу, что в моих первоначальных подозрениях что-то было. Исторические записи Гегемонии были отредактированы.

- Отредактированы, пап? - спросила Мейгрид, наблюдая за выражением лица отца.

- Отредактированы, - повторил он, кивнув. - Кто бы это ни сделал, он проделал действительно хорошую работу, но мы нашли шесть, как вы могли бы выразиться, "крайне подозрительных" ссылок. Не так уж много на сто пятьдесят тысяч лет зарегистрированной истории, но я не понимаю, как это могло быть случайностью.

- Какого рода ссылок? - спросила Шарон, забыв о своей предназначенной роли мученицы и глядя на него так же пристально, как и их дочь.

- Официально Гегемония была основана четырьмя расами: крепту, лиату, гексали и бокал. Все записи сходятся на этом. За исключением того, что мы нашли два упоминания о пяти основателях. Остальные четыре ... аномалии, которые мы обнаружили, гораздо менее очевидны, но общий вывод, по-видимому, заключается в том, что когда-то, давным-давно, действительно существовал пятый член-основатель Гегемонии. Кто-то, о ком остальные члены семьи больше не говорят.

- Ты серьезно, - сказал Грег Льюис через секунду.

- Как смерть и налоги, - кивнул Дворак. - Я, вероятно, не стал бы много думать об этом, если бы не то, что Осия, Нэнси и Мэйгрид здесь, - он мотнул головой в сторону своей дочери, - узнали о 'вампирах'. Я имею в виду, вполне возможно, что то, что мы нашли в историях, представляет собой эквивалент типографских ошибок. На самом деле, на первый взгляд это гораздо более вероятно, чем какой-то - простите за выражение - общегалактический заговор с целью сокрытия правды. Но потом вы смотрите на этих нанороботов. Они не соответствуют ничему, что мы видели в технической базе Гегемонии, и, честно говоря, это не то, что Гегемония могла бы создать, учитывая наше понимание их технической базы.

Он закончил на слегка вопросительной ноте, и Фабьен покачала головой, выражение ее лица было столь же обеспокоенным, сколь и сосредоточенным.

- Нет, - согласилась она.

- Ну, в таком случае, предполагая, что я не совсем согласен с тем, что я думал о "других парнях", что, если они те, кто создал то, что превратило Влада в того, кто он есть? Я тоже думал об этом. И посмотрите на это с его точки зрения хорошего трансильванца пятнадцатого века: какая еще концептуальная модель у него может быть для того, во что он сам себя превратил? Конечно, он предположит, что был проклят вампиризмом, и, честно говоря, учитывая некоторые вещи, которые он совершил до того, как это произошло, он, вероятно, счел это подходящим наказанием!

- Значит, он провел почти семьсот лет, думая, что он член проклятой нежити, когда на самом деле он результат какой-то производственной аварии? - сказал Грег.

- Более или менее. Я имею в виду, это явно то, что с ним случилось, даже если мои "другие парни" не являются хорошим объяснением того, как это произошло. Но подумайте обо всем, что мы видели в базе записей Гегемонии. Это группа цивилизаций, которые очень осторожны и любят статус-кво. Если бы давным-давно существовал кто-то, кто был способен производить технологии, которые Гегемония до сих пор не может - или не хочет - производить, разве их не следовало бы рассматривать как действительно серьезную угрозу? И мы знаем, что Гегемония была прекрасно подготовлена к тому, чтобы использовать шонгейри для устранения нас до того, как мы станем угрозой, хотя и по несколько иным причинам.

- Возможно, ты и прав насчет всего этого, - задумчиво произнесла Фабьен. - Но независимо от того, ответственны ваши "другие парни" за Влада и остальных или нет, ты определенно прав насчет разницы между "южными мальчиками и девочками" и кем-то вроде крепту или лиату, когда дело доходит до беготни и выяснения отношений. Команда Уоррена - не единственная, кто открывает некоторые интересные возможности, заложенные в их существующей технической базе. Я использую слово "интересный" в смысле старого китайского ругательства, вы понимаете.

- Например? - Дворак откинулся назад, гадая, какая свежая кроличья нора только что открылась.

- Проект Маркоса Рамоса, - сказала она. - Или, скорее, часть Брента Редера в нем, во всяком случае.

- И что это за проект?

- Ты иногда разговариваешь со своей дочерью - я имею в виду твою другую дочь, - не так ли? - насмешливо спросила Фабьен.

- На самом деле, мы с Шарон обедали с ней вчера, - ответил Дворак немного сдержанно. Сестра-близнец Мейгрид тоже занялась медициной, но в ее случае - психиатрией, а не хирургией. Однако она была такой же умной, как и ее сестра, и стала одной из личных помощниц Маркоса Рамоса.

- И она не упоминала при тебе Редера? Неоднократно? С мученическим выражением лица? Я поражена.

- И с какой стати ей было упоминать при мне мистера Редера? - спросил Дворак, стараясь не улыбнуться тону Фабьен.

- Вообще-то, это доктор Редер. И он сводит Маркоса с ума. Он и Дэмианос Карахалиос, оба.

- Я за то, чтобы свести Карахалиоса с ума, - кисло сказал Дворак. - Но мне вроде как нравится Маркос. Так что же этот Редер с ними делает?

- Будучи одержимым идеей нейронно-компьютерного интерфейса.

- Я понимаю, почему это могло бы быть хорошо.

- Конечно, это могло бы быть, и, вероятно, это должно быть возможно. В конце концов, у нас есть Сеть, а это значит, что у нас уже есть интерфейс, который позволяет нам напрямую записывать и внедрять знания - на самом деле, опыт и воспоминания, - и он запускает процесс проверки во время учебной сессии, для чего требуется двусторонний цикл. Итак, мы уже знаем, как отправлять то, что вы могли бы назвать файлами ментальных данных, туда и обратно. Однако есть небольшая разница между этим и выяснением того, как на самом деле нейрологически - когнитивно - связать человеческий разум с компьютером. Мы уже разработали технологию, которая позволит нам управлять внешними системами с помощью нейронной связи - мы внедряем ее в костюмы Хайнлайна следующего поколения, - но это вопрос того, что вы могли бы назвать физиологической реакцией. Мы можем тренировать наш мозг и связующее звено для выполнения функций точно так же, как мы тренируем наши руки или пальцы. Но на самом деле вы не ведете интенсивных мысленных монологов со своим мизинцем. А это то, что хочет сделать Редер.

- Он действительно хочет "поговорить с рукой"? - невинно спросил Дворак, затем дернулся в своем кресле.

- Ой! - сказал он, дотрагиваясь до коленной чашечки, которую его любимая жена только что пнула под столом.

- Еще раз такое, и тебе понадобится, чтобы Осия поставил тебе новые колени, а не только плечо, - сказала она, снова грозя ему своим смертоносным предупреждающим пальцем.

- Я буду вести себя хорошо!

- Пока, может быть. - Она бросила на него еще один сердитый взгляд, затем снова посмотрела на Фабьен. - Значит, этот Редер, о котором Моргэйна нам не рассказала, хочет пойти еще дальше?

- Он уверен, что это возможно. На самом деле никто не осознает информацию, которую он получает во время сеанса работы в Сети. Мы просто как бы отключаемся, пока информация записывается в удобном уголке нашего мозга. Только когда нам нужно "найти" новое знание, мы действительно начинаем думать о нем или взаимодействовать с ним. Редер сосредоточен на том, что происходит в течение этого периода затмения. Он сравнивал это с состоянием сна, которое мы просто не можем вспомнить, когда просыпаемся, и он хочет поэкспериментировать с тем, что происходит во время его гипотетического сна.

- По-моему, это не такая уж ужасная идея, - задумчиво сказал Дворак.

- Это сопряжено с определенным риском, - сухо заметила Фабьен.

- Какого рода риск?

- Я не такой эксперт в этом, как Моргэйна, папа, - сказала Мейгрид, - но могу вспомнить несколько. Например, я знаю, что в нейронную сеть встроено около миллиона защитных блокировок, предотвращающих значительные неврологические повреждения. - Она поморщилась. - Одна из причин, по которой шонгейри впервые подвергли "подопытных" людей командира базы Шейрез нейронному обучению, заключалась в том, чтобы посмотреть, помешают ли существующие меры безопасности поджарить наши мозги. Очевидно, у Гегемонии был с этим какой-то неудачный опыт.

- Вот именно, - кивнула Фабьен. - Редер тоже полностью осознает это. Но он все равно хочет продвигать эксперименты на людях, и он... в некотором роде энергичен.

- Бодрый? Вы только что всерьез назвали одного из ваших ведущих исследователей "бодрым"?

- Конечно, я это сделала, Дэйв. Да ведь во многих отношениях он очень напоминает мне вас.

- Ну, если он такой гениальный, тогда, очевидно, вам стоит его послушать, - сказал Дворак и поднял свою кружку пива в знак приветствия, в то время как его жена прикрыла глаза обеими руками.

XI

ФОРТ САНДЕРС,

СЕВЕРНАЯ КАРОЛИНА,

СОЕДИНЕННЫЕ ШТАТЫ АМЕРИКИ

Штурмовой шаттл "Старфайр" упал на Землю подобно метеору, оставляя за собой шлейф дыма, поскольку часть абляционного покрытия на его крыльях сгорела. Как раз в тот момент, когда Абу Бакр был уверен, что путешествие шаттла закончится огненным столкновением, он затормозил, демонстрируя перегрузку, которая двадцатью годами ранее была бы самоубийственной. Шаттл завис в трех футах над землей, затем опустился на землю, его аппарель уже пришла в движение.

Солдаты в скафандрах Хайнлайна высыпали из корабля еще до того, как он коснулся земли, и рота солдат установила периметр, который расширился, когда приземлился второй шаттл и высадил своих солдат, за ним последовал третий, затем четвертый. Пустые шаттлы разлетелись в разные стороны - куда угодно, только не прямо вверх, - и менее чем через минуту сто двадцать солдат были на месте. Они использовали свои реактивные двигатели, чтобы перепрыгивать через препятствия по мере продвижения вперед, а разведчики подпрыгивали еще выше, чтобы их сенсорные системы могли находить и классифицировать цели.

Когда солдаты отодвинулись на двести метров от места высадки, приземлился первый из гигантских звездолетов, почти целиком заполнив пространство внутри их кольца. Как и у его меньших собратьев, пандусы "Старлендера" уже были опущены, и солдаты высыпали с его передних пандусов - по одному с каждой стороны. Они спустились на своих прыжковых двигателях на землю, когда массивные боевые машины потоком в две колонны устремились вниз по огромному заднему пандусу "Старлендера".

Первую волну возглавляли танки, их массивные рельсотроны были установлены ввысь, чтобы не зарываться в грунт, когда они приближались к земле; но как только они съезжали с пандуса, стволы опускались, поскольку их системы наведения искали врагов. Танки присоединились к бойцам, когда те расширили периметр, хотя и оставались на "безопасных" полосах, отмеченных их синими идентификаторами сил. Подобно "синим трекерам" американских вооруженных сил до шонгейри, синие идентификаторы не только не позволяли танкам вести огонь по заведомо дружественным подразделениям, но и не давали им проехать по ним.

За танками со "Старлендера" последовало множество других транспортных средств - зенитные системы, носители беспилотных летательных аппаратов и боевые машины пехоты для сил сопровождения - пока массивный корабль не опустел. Через девять минут после того, как первый десантник сошел с первого штурмового шаттла, "Старлендер" поднялся в воздух и был заменен еще двумя, круг был укреплен и расширен до диаметра более шестисот метров. Еще больше личного состава и боевого оружия высыпало из двух транспортов, которые были направлены в противоположные стороны, чтобы облегчить рассредоточение.

- Впечатляет, - сказал полковник Роб Уилсон, стоявший рядом с Абу Бакром на смотровой площадке. - Разве это не так? - Он указал на район столкновения, расположенный в пятнадцати километрах отсюда, где приземлились два имитируемых "кинетика". Несмотря на то, что они построены так, чтобы имитировать профиль полета полноразмерного кинетического снаряда, они падают с ничтожной долей их энергии. Хотя это различие было спорным вопросом для любого, кто случайно попал под действие "блуждающего снаряда" - им было бы все равно, - оно помогло свести к минимуму очистку после попадания снарядов на полигон, а также количество возникших в результате лесных пожаров, которые пришлось тушить.

Два новых трансатмосферных истребителя пронеслись мимо наблюдательной платформы, направляясь сбросить свои снаряды с дальности поражения цели. Абу Бакр заметил, что они избегали грибовидного облака, созданного кинетиком.

- Впечатляет? - спросил Абу Бакр. Он пожал плечами, больше обеспокоенный последствиями, чем демонстрацией военной силы и доблести. - Конечно, это здорово, что мы можем это сделать ... что у нас есть такая сила. За последние пару десятилетий мы прошли долгий путь; возможно, в какой-то момент в будущем мы даже сможем вступить в борьбу с Гегемонией.

- Я слышу приближающееся "но", - сказал Уилсон, вопросительно глядя на него. Они знали друг друга со времен вторжения, но за пять лет, прошедших после Найя-Исламабад, стали близкими друзьями.

- Ты прав. Но только потому, что мы можем это сделать - высадить войска на какой-нибудь отдаленной планете, - не обязательно означает, что мы должны это делать. - Он снова пожал плечами. - Я так понимаю, что ты поддерживаешь это? Отправляешься в другие миры и ищешь новых союзников?

- Абсолютно, - сказал Уилсон. - Очень даже.

Абу Бакр повернулся и посмотрел на космодесантника.

- Уверен, что ты знаешь, - сказал он с улыбкой, - но у меня есть пара ... проблем с планом. Во-первых, президент Хауэлл хочет отправиться на поиски союзников среди систем, которые Гегемония еще не исследовала. Это здорово ... но что, если мы отправимся куда-нибудь и обнаружим, что есть вещи похуже Гегемонии? Инопланетяне, стремящиеся к завоеванию и разрушению? Те, из-за которых шонгейри выглядят как травоядные? А что, если они более могущественны, чем шонгейри, и даже не пытаются вести переговоры? Что, если они просто попытаются стереть нас с лица земли с самого начала?

- Что ж, - Уилсон улыбнулся и напряг бицепс, - сначала мы отправим туда космических десантников.

- Ты же понимаешь, что даже здесь, на Земле, не все положительно реагируют на слова -"отправьте космодесантников", не так ли? - спросил Абу Бакр с кривой улыбкой.

- Конечно, понимаю, - признал Уилсон, вспомнив отношение Абу Бакра к вторжению и его политическую активность. - Даже допускаю, что у некоторых из этих людей есть веская причина так себя чувствовать. Но, не думаю, что после появления щенков кто-то будет возражать против небольшой активности с нашей стороны.

- Может быть, и нет, - сказал Абу Бакр. - Но что, если мы пошлем космических десантников, и даже их модные костюмы Хайнлайна и их танки с огромными пушками будут недостаточно хороши?

- Тогда, я полагаю, мы пошлем вампиров. - Брови Уилсона на мгновение нахмурились. - Эй, разве тебе не предлагали 'превращение в вампира'? Ты мог бы это сделать, и тогда тебе не понадобились бы маленькие старички из ПВСКД, чтобы защищать тебя.

Он улыбнулся, произнося аббревиатуру. Получилось "пэвээскадэ" ("пафф-сим" на английском, и носители этого языка из космических десантников сочли каламбур чертовски забавным, поскольку невозможно было представить что-либо менее пацифистское, чем космодесантник в доспехах Хайнлайна.) Абу Бакр коротко улыбнулся в ответ, но выражение его лица сменилось хмурым, когда он вспомнил неприятный вечер в Найя-Исламабад.

- Не то, чтобы это имело для тебя значение, - сказал он через мгновение, - но да, они действительно предлагали превратить меня в вампира.

- И ты им отказал. Это был не вопрос.

Абу Бакр кивнул.

- Отказал. Я не чувствовал, что это было то, чего хотел от меня Аллах. Я показываю свою ценность, совершая добрые поступки - совершая тяжелые поступки - и то, что я вампир, устраняет все это. В чем ценность борьбы, если ее нет? Никакой опасности? Нет никакой добродетели в нападении на неверного, если неверный никак не может причинить тебе вред. И я не особенно хочу жить вечно. Я бы хотел когда-нибудь попасть на небеса ... хотя надеюсь, что это произойдет не скоро.

- Кроме того, - продолжил он, - если то, что они говорят, правда, то обращение в вампира означало бы отказ от моей души. Есть ли у нанороботов души? Не знаю... но подозреваю, что это не так. Спасибо, но я еще немного побуду при своем.

- Хорошо, я понимаю это, но есть люди, которые хотели бы быть вампирами, и, что более важно, люди, которые уже являются вампирами. Если космические десантники не могут выполнить эту работу, то вампиры, безусловно, смогут. Я не знаю ничего, что могло бы уничтожить одного из них.

- Если они нанороботы, тогда они машины, и есть что-то, что может победить их; мы просто пока не знаем, что это такое. Меня не волнует, насколько хорошо они защищены; держу пари, достаточно сильное электромагнитное поле заставит их разъединиться или что-то в этом роде.

Уилсон улыбнулся. - Думаю, ты пытаешься запутать космодесантника громкими словами, но, как военный, я немного знаком с оружием и почти уверен, что сбрасывать ядерную бомбу на вампира, чтобы остановить его, противопоказано, если люди, которых вы пытаетесь спасти, находятся где-то рядом с вампиром.

- Наверное, так оно и есть. - Абу Бакр пожал плечами. - Как бы то ни было, давай просто скажем, что у меня есть "оговорки" по поводу того, чтобы отправиться в большой, неизведанный черный мир в поисках потенциальных союзников, которые помогли бы нам противостоять Гегемонии. На древних картах они отмечали "Здесь водятся драконы" на территориях, которые они не исследовали... и если уж на то пошло, я беспокоюсь о том, что мы можем найти.

- Ну, этот вопрос довольно скоро станет спорным. Мы уже начали строить звездолеты, и президент Хауэлл намерен отправить их в космос.

- Я знаю. Он попросил меня войти в одну из первых дипломатических команд.

- Понимаю, - ответил Уилсон. - Итак, вопрос о том, как мы должны защищать дипломатические команды на чужой планете, для вас близок к решению.

- Это так, особенно после Найя-Исламабад, большое тебе спасибо. - Двое мужчин улыбнулись друг другу, но затем Абу Бакр пожал плечами. - Но, честно говоря, это моя вторая забота. Хотя все это - танки и орбитальная огневая поддержка кинетическим оружием - потрясающе, целью миссии должна быть дипломатия, и трудно создавать альянсы, когда ваша первая поздравительная открытка - это распространение кинетических ударов, которые сравнивают их города и авторитетно объявляют о вашем присутствии. - Он пожал плечами и махнул в сторону места дислокации. "Старлендеры" поднялись в воздух, и целая армия роботов возводила первые здания. - Так дружбу не заводят.

- Ну что ж ... не совсем так, - вынужден был признать Уилсон.

- Однако, - сказал Абу Бакр, - дипломатическим командам должна быть оказана какая-то военная поддержка, несмотря на то, за что выступают некоторые советники Хауэлла.

Уилсон закатил глаза. - Да, теперь я понимаю, к чему ты клонишь, и я согласен. Ты бы послушал Дэйва, когда он заговорит о возрождении профессиональных дипломатов и политологов в креслах. Я думаю, это относилось и к нему, когда он начинал, но прошло уже двадцать лет, и он обеспокоен тем, что приток людей, которые получили все свои знания из книг или от своих нейронных педагогов, которые никогда никуда не ходили и ничего не делали, поставит нас в затруднительное положение.

- Все не так уж плохо, - заметил Абу Бакр. - Как ты сказал, прошло двадцать лет, но, если посмотреть на это с другой стороны, это всего лишь двадцать лет. Человеческой расе потребуется некоторое время, чтобы забыть о том, что произошло, когда шонгейри пришли к нам, поэтому я не говорю, что кто-то будет возражать против того, чтобы мы развивали возможности, которые вы демонстрируете прямо здесь. - Он кивнул в сторону продолжающегося упражнения. - Но это правда, что бюрократия растет и что вновь начинает проявляться определенный тип личности.

- Ты имеешь в виду толпу "О, военным не место в командах!"? Те, кто поет "Они все невежественные дикари, которые не имеют никакого представления о тончайших нюансах межвидового общения! В командах должны быть только просвещенные люди!" Эта компания?

- Да, я вижу, ты точно знаешь, о чем я говорю, и, вероятно, даже догадываешься, о ком, - сказал Абу Бакр со смешком. - Если уж на то пошло, то неплохо, чтобы эта точка зрения была представлена. Надеюсь, ты помнишь мой предыдущий комментарий о "отправке космопехоты"? Небольшая сдержанность в военном рвении может избавить от массы неприятностей в будущем, Роб. Я полностью осознаю, что, если мы отправимся к звездам, мы захотим иметь эту возможность, - он махнул в сторону одного из танков, который остановился неподалеку в качестве статичной экспозиции для посетителей, - но это не совсем лучший способ представиться потенциальным союзникам. Именно об этом сейчас идет большая часть дискуссий. Я принадлежу к группе, которая считает, что нам понадобятся военные профессионалы для сопровождения дипломатических команд и обеспечения их безопасности. Будут ли в командах вампиры? Да, вероятно, но им также нужен какой-то персонал из плоти и крови, независимо от того, что может сказать любой из прогрессистов в администрации. И сопровождающая их охрана должна быть достаточной для их защиты, но не для высадки полноценных сил вторжения.

- Значит, ты предпочел бы оставить тяжелое подкрепление на орбите, но ты бы не возражал против того, чтобы несколько космических десантников зловеще маячили на заднем плане?

- До тех пор, пока они не вырисовывались слишком зловеще. - Абу Бакр пожал плечами. - Мой отец всегда говорил, что на переговорах нужно торговаться с позиции силы. Я бы не хотел отправиться куда-нибудь и допустить, чтобы инопланетное общество считало нас настолько слабыми, чтобы попытаться захватить нашу команду.

- Я бы тоже этого не хотел, - сказал Уилсон. Когда бровь Абу Бакра поползла вверх, он добавил: - Особенно с учетом того, что я выступаю за то, чтобы командовать "экипажем гостей", и у меня есть, что называется, друзья на высоких постах, так что я, вероятно, получу это.

- Понимаю. И, честно говоря, я рад это слышать. - Абу Бакр улыбнулся. - Полагаю, ты неплохо справился в Найя-Исламабаде. - Уилсон фыркнул, и улыбка Абу Бакра стала шире. Ситуация в Пакистане вот-вот должна была измениться, и они оба были проинформированы об этом только вчера. Затем выражение лица Абу Бакра посерьезнело, когда он задумался о том, что это должно было означать с человеческой точки зрения. Уилсон увидел мрачность в этом выражении, распознал осведомленность, но через мгновение мусульманин пожал плечами и посмотрел ему в глаза.

- Серьезно, я бы чувствовал себя немного лучше, если бы ты был рядом, - сказал он. - Сомневаюсь, что ты позволил бы своему актерскому составу второго плана быть ... недостаточно укомплектованным.

- Нет, я не позволю, - сказал Уилсон, улыбаясь в ответ. Он сделал паузу, а затем добавил: - Есть еще одна вещь, которую следует сказать о посещении других систем в поисках друзей.

- О, что это?

Уилсон указал на грибовидное облако над зоной удара от другого мини-кинетического оружия.

- Я не хочу, чтобы мы повторяли ошибки шонгейри, но если мы обратимся к чьей-то другой системе и узнаем, что они действительно хуже, чем были щенки, мы всегда можем сделать это с ними там. Это чертовски лучше, чем то, что они приходят и делают это с нами здесь.

XII

НАЙЯ-ИСЛАМАБАД,

СТОЛИЧНАЯ ТЕРРИТОРИЯ,

ИСЛАМСКАЯ РЕСПУБЛИКА ПАКИСТАН

- Ты все это заранее предугадываешь? - спросил оператор вооружения, капитан Крис Солис, со своего места в задней части рубки штурмового шаттла "Старфайр".

- Да, мы видим это на трехмернике, - ответил ведущий пилот, майор Генри Фрай, указывая на дисплей на своей приборной панели своему второму пилоту. - Похоже, что там должно быть что? Три или четыре тысячи человек там, внизу?

Солис фыркнул. - Скорее, двадцать тысяч. Смотри.

Дисплей расширился, когда Солис снова увеличил масштаб камеры, показывая больше толпы, собравшейся вокруг дворца премьер-министра внизу. Многое изменилось с момента "смерти, которую видел весь мир", как окрестила гибель имама шейха Аббаса пресса 3D.

Комплекс по-прежнему напоминал средневековый замок с окружающими его стенами, но теперь вместо башенок по углам в нем стояли тяжелые пушки с магнитным ускорением, которые преемник Гилзая приобрел на черном рынке и установил. Фрай слышал, что поставщик был найден одним из вампиров и эвфемистически "выведен из бизнеса"; однако оружие уже находилось на территории Пакистана, и власть имущие решили не нарушать границы страны, чтобы вернуть его. Хотя оно представляло собой зенитные установки, предназначенные для наведения вверх - для стрельбы по приближающимся шаттлам, подобным тому, на котором он летел, - расчеты могли также использовать их для уничтожения толпы, собравшейся за стенами. Никто не мог сказать, скольких людей прошьет один снаряд, разработанный для того, чтобы пробивать броню штурмового корабля. Без сомнения, довольно много. Фрай был счастлив находиться незамеченным на высоте шестидесяти тысяч футов над комплексом, а не снаружи его стен с направленными на него пушками.

На стенах дежурили члены "нового и усовершенствованного" Сиф аль-Наби. После смерти Гилзая была проведена чистка, которая включала в себя смерть любого из их членов, кто был во дворце "той ночью". Оставшиеся члены были очень мотивированы защищать нового премьер-министра, и у Фрая не было сомнений в том, будут ли они стрелять по толпе - они это сделают; вопрос был только в том, как долго они будут стрелять в убегающих протестующих, как только те начнут убегать. Он пожал плечами. Вероятно, до тех пор, пока артиллеристы их видят.

Очевидно, президент Хауэлл думал так же, и Фрай неофициально слышал, что премьер-министру Басиру Бадраши была проведена новая "черта на песке". Если бы он применил высокотехнологичное оружие против своего собственного народа, были бы последствия. Экипаж Фрая, круживший по орбите над дворцовой площадью, обеспечил бы такие последствия, если бы премьер-министр решил так поступить. Однако, как и его предшественник, Бадраши оказался удивительно невосприимчив к здравому смыслу, и сотрудники разведки Планетного союза вполне ожидали, что он воспользуется ими в качестве демонстрации силы. В конце концов, какой смысл иметь современное оружие, если у вас не было возможности периодически его демонстрировать?

Сцена под орбитальным аппаратом напоминала восстания "арабской весны", охватившие Ближний Восток до прибытия шонгейри. Подобно тому, как каирская площадь Тахрир стала центром протестующих в Египте, требующих прекращения тридцатилетнего автократического правления президента Хосни Мубарака, толпы людей собирались вокруг дворца всю неделю, требуя реформ и вступления в Планетный союз. Количество зрителей выросло до такой степени, что правительство Союза разрешило облет сегодняшнего мероприятия, хотя шаттл должен был оставаться высоко и вне поля зрения.

Восстания "арабской весны" были первыми народными революциями, в ходе которых социальные сети позволили людям обмениваться информацией в обход жестко контролируемых государственных новостных агентств, и их наследие было очевидно по толпам, собравшимся у дворца премьер-министра. Хотя новые телефоны, которые носили все в Планетном союзе, были объявлены правительством вне закона - а ношение их с собой каралось смертной казнью, - с точки зрения Фрая, возвышавшегося над толпой, он мог видеть, что ими пользуется не один человек. В отличие от "Голоса Америки" и "Радио Свободная Азия", которые транслируют информацию для широких масс внутри страны - и которые можно было заглушить или отказать гражданам в доступе в интернет, - телефоны обходили все меры центрального правительства и позволяли людям бесконтрольно разговаривать с кем угодно, как внутри страны, так и за ее пределами.

Фрай слышал - анекдотически - что в распоряжение торговцев в этом районе было предоставлено большое количество устройств, вплоть до того, что они полностью заполонили рынок. Они были настолько доступны внутри страны, что их можно было приобрести даже на черном рынке за очень небольшую плату ... вне опасности быть застигнутым с одним из них. Хотя он знал, на что надеялось правительство Союза - именно на то, что происходило внизу под ним, - он знал, что за это будет заплачена большая цена кровью. И очень скоро. Сиф аль-Наби были хорошо вооружены. Достаточно, чтобы остановить двадцать тысяч человек? Не в том случае, если члены толпы были чрезвычайно хорошо скоординированы или готовы понести ужасающие потери, но, безусловно, достаточно хорошо, чтобы нанести эти потери.

Теперь, когда население Пакистана получило доступ к новостям из-за пределов страны, фитиль был подожжен. Дело было не в том, взорвется ли страна; вопрос был только в том, когда. Когда Солис отвел камеру дальше назад, он смог увидеть, как к площади устремляются все больше людей, а также подразделения обороны - танки и БТРы - реагирующие на собирающихся.

Это должно было случиться скоро.

- О, черт, - сказал Солис два часа спустя. - Взгляни на это.

- Что там у тебя? - спросил Фрай. Бронетехника добралась до площади и заняла позиции, оставляя по пути след из мертвых тел, когда люди либо не могли, либо не хотели убираться с дороги. Дорога также была усеяна телами людей, которые думали, что смогут остановить танки, выстроившись перед ними в шеренгу. Танки проехали прямо по ним, не останавливаясь, оставив лишь полосу красных пятен в память об их протестах.

За танками на площадь последовали несколько пожарных машин с водометами. Прибыв на место, они стали поливать толпу, действуя координированно, чтобы разделить людей и прогнать их. Фрай только что решил, что, в конце концов, революция произойдет не сегодня, но, взглянув на трезубец, он понял, что ошибался. На мониторе было видно, как люди передают длинные лестницы из окон второго этажа большой группе людей в переулке внизу.

- Где это? - спросил Фрай.

- Примерно в квартале от дворца, - ответил Солис. Он отвел камеру назад, чтобы придать ракурс. - Это также здесь ... и здесь ... и здесь, в других местах. - Он увеличил масштаб камеры, чтобы показать другие места. - Это только те, которые я увидел при быстром просмотре. Там может быть что-то еще.

- Свяжись по рации с базой и сообщи им, что это происходит, - приказал Фрай.

- Я транслирую все видео туда, - ответил Солис.

- Хорошо. Я хочу, чтобы ты проверил, что они действительно видят это - это дерьмо происходит сегодня! Убедись, что у нас есть разрешение на стрельбу.

- Думаешь, они разрешат нам перейти в полное наступление и помочь революционерам? - спросил лейтенант Джеймс Тюрбо.

Фрай покачал головой. - Нет, я не думаю, что они это сделают; местным жителям, как правило, придется делать это самим. - Он повернулся и хищно ухмыльнулся своему второму пилоту, когда по радио пришло разрешение. - Но войскам премьер-министра придется делать это без своих магнитных пушек.

- Кстати, об этом, - продолжил Фрай, поворачиваясь на своем сиденье, чтобы посмотреть на оператора оружейных систем. - Мы готовы, Крис?

- Да, сэр. Беспилотные летательные аппараты выведены на орбиту, расположены и нацелены. Как вы заметили, мы имеем право стрелять, если они используют магнитные пушки против толпы, но только по ним.

Солис снова перевел камеру на площадь. Хотя водометы отгоняли людей перед пожарными машинами, люди толпились за ними, а также за танками и БТР, которые окружали площадь. Большое количество людей, казалось, также укрывалось вдоль стен дворца.

- Эй, Крис? - спросил Фрай, когда камера увеличила изображение некоторых людей вдоль стены.

- Да, сэр?

- Какая там температура внизу? - спросил я.

- Сегодня ожидается около тридцати двух градусов по Цельсию, то есть около девяноста градусов. А что?

- Разве это не слишком жарко для биштов?

- Что, черт возьми, такое бишты? - спросил Тюрбо.

- Это те длинные верхние плащи, которые надевают поверх мусульманских одежд. Похоже, они надеты почти на всех, кто стоит вдоль стены, а также на довольно многих людях в толпе.

- Теперь, когда ты упомянул об этом, да, - ответил Солис. - Интересно, почему...

Он остановился, когда почти половина людей вдоль стены, как один, вытащили зажигалки из-под своих мантий и поднесли их к тряпкам, которые торчали из бутылок, которые другая половина людей вытащила из-под своих мантий.

- Коктейли Молотова! - закричал Фрай, когда люди начали швырять их вверх и через стены в сторону магнитных пушек, установленных по углам, и других пулеметов, разбросанных по верху стены. - Началось! Следите за пушками!

Солис увеличил масштаб, чтобы показать больше действия, и съемочная группа смогла увидеть, как другие люди зажигают и бросают зажигательные бомбы в танки, БТРы и даже пожарные машины. Другие участники толпы вытащили оружие и начали стрелять; третьи бежали прочь от хаоса, как будто от этого зависела их жизнь ... что они, очевидно, и понимали. Пламя и дым заволокли площадь.

Одна из магнитных пушек на передней стене вспыхнула, когда в нее почти одновременно попали несколько зажигательных бомб. Однако один из членов другой команды яростно махнул по бутылке с зажигательной смесью, летевшей в его сторону, и сумел отбросить ее обратно через крепостную стену в нескольких людей у ее основания. Их одежды тут же загорелись, и они побежали, как пылающие угли из потрескивающего костра.

Лестницы прибыли одновременно с тем, как была брошена вторая очередь зажигательных бомб, и действующая магнитная пушка открыла огонь по толпе перед дворцовым комплексом. Огромная струя красного тумана поднялась над площадью, когда гиперзвуковые снаряды сбили людей с ног. Разработанные для того, чтобы пробивать броню, они без проблем проходили через нескольких небронированных людей, когда те стояли в ряд, и линии смерти прорезались в толпе, когда стрелок пушки безжалостно стрелял в нее. Начали стрелять другие пушки на задней стене, когда поняли, что на них тоже напали.

- Сожги их! - приказал Фрай. - Убей пушки!

- Установка на поражение и ... стреляю! - ответил Солис, его голос был слегка отстраненным, поскольку он управлял дронами.

Почти одновременно четыре магнитные пушки, включая ту, которая уже горела, исчезли под градом взрывов. Солис нацелил на них все свои беспилотники и артиллерийскую систему, и выстрелы рейлганов уничтожили как оружие, так и их расчеты.

Бой все еще бушевал перед дворцом, когда оставшиеся на крепостных стенах ополченцы открыли огонь по толпе из своих пулеметов.

- База говорит, что у нас нет разрешения вступать в бой с остальными, - отметил Солис, его голос стал громче. - Мы должны позволить революционерам сделать это самим, если только дела не пойдут плохо.

Однако вскоре стало очевидно, что атакующим силам не понадобится никакая дополнительная поддержка, поскольку на крышах близлежащих зданий появились снайперы и начали расстреливать ополченцев. Несколько человек поняли, что они подверглись нападению сверху, и попытались открыть огонь по снайперам, но они были быстро выведены из строя. Другие члены Сиф аль-Наби побежали в безопасное место во дворце, и некоторым это удалось, но затем атакующие перелезли через стены и высадились во внутреннем дворе, отрезав им путь к отступлению.

Несколько нападавших вытащили мотки веревки, обмотали их петлей вокруг зубцов и привязали к конечностям ополченцев, затем сбросили тела вниз, чтобы они болтались на солнце.

Другие члены атакующего отряда открыли передние ворота, и дополнительные силы хлынули во внутренний двор, в то время как остальные продолжали взбираться на стены. Группа из почти ста человек, все с винтовками и пистолетами, собралась у дворца, а затем вышибла двери. Несколько человек были немедленно застрелены ополченцами из внутренних помещений, но нападавшие бросили гранаты, а затем последовали за ними в здание.

- Святая... - Голос Тюрбо затих, как будто он не мог подобрать слов, чтобы описать это.

- Да, - ответил Фрай. - Революция - это некрасиво, не так ли? - Хотя его тошнило от некоторых вещей, которые, как он видел, нападавшие делали с трупами - а иногда и с еще живыми членами - Сиф аль-Наби, он обнаружил, что не может отвести взгляд. Это было необходимо для прогресса... но наблюдать за этим было ужасно.

- Срань господня, - наконец пробормотал Тюрбо после особенно ужасной смерти. Он издавал рвотные звуки, когда, спотыкаясь, поднимался со своего места в направлении маленькой туалетной комнаты корабля.

Фрай надеялся, что его второй пилот не растерялся; он был уверен, что тот присоединился бы к нему, если бы это произошло. Через несколько минут люди, вошедшие в здание, вышли - их было гораздо меньше - вместе с тем, что выглядело как труп премьер-министра.

- Похоже, они его поймали, - сказала Солис тихим голосом.

Фрай не знал, что чувствовал Солис, но он чувствовал себя грязным. Одного наблюдения было достаточно, чтобы его затошнило. Фрай не был уверен, что он хочет сделать в первую очередь, когда вернется домой - блевать или принять душ. Может быть, он избавил бы себя от лишних хлопот и просто блеванул бы в душе.

- Так что, думаю, революция закончилась, - добавил Солис.

Фрай протянул руку и выключил монитор трехмерника.

- Нет, - ответил он. - Это только начинается.

XIII

КОСМИЧЕСКАЯ ПЛАТФОРМА "БАСТИОН",

ТОЧКА ЛАГРАНЖА L5

- Нет, - категорически заявил Дэмианос Карахалиос. - Мы не собираемся снова это обсуждать.

- Но возможности... - начал Брент Редер.

- Являются увлекательными, волнующими и потенциально чрезвычайно важными, - закончил за него Карахалиос тоном, прерывающим разговор, и махнул рукой. - Я это понимаю. Поверьте мне, все это понимают, доктор Редер. Большинство из нас даже согласны с вами. Однако то, что вы предлагаете, вряд ли можно назвать контролируемым экспериментом.

- Я бы не стал заходить так далеко, - сказал Редер немного натянуто.

- Потому что это ваш эксперимент, - тон Карахалиоса был еще более едким, чем был раньше, и Редер довольно твердо прикусил язык, напомнив себе избегать любых фраз о кастрюлях, обсуждающих цвет лица чайников. Он также решил не упоминать о каких-либо незначительных нарушениях в распределении времени ... и в пользу чьих проектов.

- Это правда, - сказал он вместо этого. - Это не опровергает мои рассуждения и не уменьшает потенциальную отдачу. И мои расчеты показывают, что фактор риска существенно ниже, чем анализ оценочной комиссии.

- Возможно, потому, что это ваши расчеты? - предположил Карахалиос, хотя, к его чести, на этот раз его тон был почти сочувственным.

Почти.

- Все мои модели указывают...

- Я сказал, что мы не собираемся это обсуждать, - твердо сказал Карахалиос. - Итак, я хочу, чтобы вы сохранили все свои данные, все свои заметки и убрали все свои мелочи. Я обещаю, что мы когда-нибудь вернемся к этому. Однако прямо сейчас есть более неотложные - и менее рискованные - проекты, которые требуют вашего внимания. Это ясно?

- Да, - вздохнул Редер.

- Хорошо. - Карахалиос задержал на нем взгляд на секунду или две, затем слегка улыбнулся. - Знаю, у вас много материала, так что давайте, потратьте остаток сегодняшнего и завтрашнего дня на приведение себя в порядок. Но начиная с понедельника, у меня есть для вас другое задание.

- Понятно. - Редеру удалось выдавить ответную улыбку, и Карахалиос кивнул один раз, затем повернулся и покинул рабочее место молодого человека.

Редер мрачно посмотрел ему вслед, затем снова повернулся к дисплею своего компьютера и модифицированной сетевой гарнитуре на своем столе. Это выглядело почти так же, как любое сетевое снаряжение, по крайней мере внешне. Если уж на то пошло, аппаратные изменения были минимальными, в основном ограничиваясь нейронными рецепторами, которые проверяли сетевые загрузки на наличие ошибок. Ему пришлось модифицировать их, чтобы придать им как большую чувствительность, так и большую полосу пропускания, поскольку базовая система была разработана для минимизации периферийных потоков данных и удаления нежелательных элементов "боковой полосы", когда изначально записывался и загружался в систему экспериментальный файл, в отличие от простой прямой передачи данных. Никто не хотел, чтобы в его собственной голове бродили следы чьих-то воспоминаний или эмоций.

Однако большинство изменений касалось программного обеспечения. Как и любая другая программа Гегемонии, те, что контролировали процесс Сети, были загружены тоннами функций безопасности, большинство которых, в данном случае, были специально разработаны для предотвращения того, чего хотел достичь Редер. Он понимал потенциальный риск, что бы ни думали доктор Рамос и доктор Карахалиос. Но возможности были настолько безграничны!

Он активировал свою виртуальную клавиатуру и "постучал" по ее нематериальным клавишам, вызвав свою последнюю настройку программного обеспечения и задумчиво уставившись на нее. Он еще не ввел это сообщение в систему. На самом деле, их было с полдюжины, которые он тщательно спрятал на своем личном рабочем месте. Отчасти потому, что он делал их в свободное время, а отчасти потому, что большинство из них были дикими, необдуманными, с голубым небом и высоким риском. Он никогда не рассматривал ни одно из них как серьезное предложение - на самом деле, он рассматривал самые экстремальные варианты, которые только мог придумать, в немалой степени для того, чтобы избежать их, - но он скорее сомневался, что Рамос и Карахалиос поймут это, если когда-нибудь их увидят.

Правда заключалась в том, - признал он, - что из-за этого он действительно стал занозой в заднице. К этому времени оба его начальника были небезосновательно убеждены, что он был, по крайней мере, на грани иррациональности в этом вопросе. Поэтому он решил, что было бы хорошей идеей держать действительно безумные вещи при себе.

Не то чтобы это в конце концов спасло его проект, - мрачно подумал он.

Он открыл самый последний файл и угрюмо пробежался по нему еще раз. Он был не так далек от архивирования, как большинство других. На самом деле, согласно моделям, которые он использовал, его фактор риска был значительно ниже. Но это также означало, что у него, вероятно, было меньше шансов на успех. Если не....

Его глаза сузились, когда ему в голову пришла внезапная мысль. Раньше ему это никогда не приходило в голову, и это, несомненно, было неуместно. На самом деле, это было далеко от истины. Но в то же время, если в этом что-то было...

Он вышел из файла и перешел к подробной схеме сетевого оборудования. Если бы он немного увеличил индуктивность, затем загрузил мод, на который он только что смотрел, немного снизил скорость передачи данных, чуть шире открыл вентиль в том, что касалось этих нежелательных "периферийных устройств", и тогда...

Он сидел там, глядя на схему, поджав губы в беззвучном присвисте, когда думал об этом. Он точно знал, что скажут Карахалиос или Рамос, особенно если он предложит что-то настолько диковинное. На самом деле Карахалиос только что закончил это говорить. Так что не похоже было, чтобы эта идея никуда не годилась. После выходных он займется чем-нибудь другим - несомненно, ценным, но далеко не таким интересным, как это, - и на этом все закончится. Но все же...

Прошло несколько минут. Затем он выпрямился в своем кресле и начал нажимать на другие клавиши.

- Итак, я понимаю потенциальные преимущества, мистер президент, - сказал Эдсон Соарес, - но должен признаться, что у меня все еще есть некоторые оговорки. - Он пожал плечами с легкой улыбкой. - Возможно, проблема в том, что я слишком хорошо осознаю, как трудно понять некоторых людей. Это не вселяет в меня оптимизма в том, что касается понимания инопланетян.

Дэйв Дворак усмехнулся и покачал головой, улыбаясь бразильцу через стол переговоров. Соарес продолжал занимать пост министра иностранных дел Бразилии примерно до пяти лет назад, когда он, наконец, перешел в государственный департамент Планетного союза. Если бы он знал, во что ввязывается, то, вероятно, не стал бы этого делать. В итоге он стал заместителем госсекретаря по правам человека, неблагодарная должность, на которой ему пришлось разбираться с оставшимися проблемными зонами - такими местами, как Пакистан, Афганистан, части старого Китая, которые сопротивлялись включению в состав любого из новых государств-преемников, и затянувшийся кризис в Малайзии - которая осталась за пределами ПС и не придавала особого значения "правам человека". Если кто-то в Солнечной системе и имел достаточный опыт общения с человеческой иррациональностью, то это был именно он.

- Это один из способов взглянуть на это, - признал Кент Маккури, его аппалачский говор резко контрастировал с бразильским акцентом Соареса. - Но рано или поздно нам придется разговаривать с другими видами, Эд, и, по крайней мере, у нас с тобой было много практики прямо здесь, дома.

Как заместитель госсекретаря по политическим вопросам, он тесно сотрудничал с Соаресом, поскольку на данный момент эти проблемные точки были единственными оставшимися иностранными державами, с которыми Планетный союз должен был взаимодействовать.

- Честно говоря, именно поэтому в наши дни у нас даже есть государственный департамент, - продолжил Маккури. - Что касается наших оставшихся идиотов здесь, на Земле, то мы все знаем, что, по сути, просто топчемся на месте. В конце концов, им придется либо поставить подпись под пунктирной линией - что будет означать удовлетворение ваших людей в плане соблюдения прав человека - и присоединиться, либо настолько вопиюще выйти за рамки, что избиратели ПС потребуют, чтобы мы ввели войска и просто покончили с этим.

- Я не слишком спешу вмешиваться военным путем, - мягко сказал президент Хауэлл со своего места во главе стола. - За исключением этого, я совершенно готов оказать столько внешнего давления, сколько мы сможем, но я считаю, что история демонстрирует, что расстреливать людей намного легче, чем идеи. Дэйв?

- Я не уверен, что мы так сильно выступаем против идей, как против фанатизма, нетерпимости, ненависти, личных амбиций и мании величия, - сдержанно ответил Дворак. - Конечно, история также демонстрирует, что стрелять в людей намного проще, чем в любую из этих вещей. - Он пожал плечами. - В любом случае, если мы не хотим "создать пустыню и назвать это миром" - что, признаю, имеет определенную привлекательность, когда я больше всего разочарован идиотами, - не думаю, что военное вмешательство - это правильный путь. По крайней мере, до тех пор, пока не возникнет подлинное, узнаваемое, массовое движение сопротивления коренного населения, подобное тому, которое наконец зарождается в Пакистане. Вот почему твои люди, Кент, и люди Эда делают все, что только можно придумать, чтобы добиться именно этого.

- Знаю, - кивнул Маккури. - Я просто говорю, что, по-моему, мы достигнем точки, когда общественное мнение потребует, чтобы мы наступили на тараканов и просто продолжили в том же духе. Мы уже видим, как этот прилив усиливается. На самом деле, реакция людей на Пакистан - хороший пример этого.

- Возможно, - признал Хауэлл.

Тон президента был несколько жестким, и Дворак с трудом подавил желание покачать головой. Общественное мнение не так далеко продвинулось в пользу вмешательства в дела Пакистана, как предполагала последняя фраза Маккури. Оно, безусловно, двигалось в этом направлении, но ситуация по-прежнему оставалась ... мягко говоря, неустойчивой, и первоначальный шаг по свержению правительства Басира Бадраши вылился в неприятную, многостороннюю внутреннюю перепалку. Все фракции сопротивления были едины в ненависти к нему; теперь их конкурирующие планы сводились воедино, и было очевидно, что многие элементы, объединившиеся против Бадраши, относились друг к другу не намного лучше, чем к нему. Некоторые из их сторонников вышли на улицы против своих недавних союзников, и вокруг все еще было много оружия.

В сложившихся обстоятельствах Дэйв Дворак искренне поддержал решение президента не пытаться выбирать победителей и проигравших в такого рода междоусобной кровавой бойне. Но хотя Хауэлл никогда не говорил об этом так многословно, Дворак подозревал, что у него было больше мотивов избегать военного вмешательства в целом, чем он когда-либо озвучивал на самом деле. Не то чтобы тех, что он привел, было недостаточно, чтобы оправдать его позицию. Например, он был прав относительно сизифовой природы любой попытки навязать решения извне. И с самого начала он настаивал на том, что решение любого национального государства присоединиться к Планетному союзу должно быть внутренним. Он не стал бы подкреплять мандат ПС силой оружия, чтобы не подорвать его окончательную легитимность, и военное вмешательство с целью навязывания местного правительства, спонсируемого ПС, с большой вероятностью привело бы именно к этому. Но такие места, как Пакистан, также предоставили удобные ужасные примеры, чтобы напомнить людям, присоединившимся к Планетному союзу, о некоторых альтернативах, и терпение ПС по отношению к таким явно незаконным режимам могло только укрепить веру в обещание федерального правительства уважать местный суверенитет государств - членов Союза. В конце концов, у Дворака не было никаких сомнений - или, он был уверен, у любого из трех других присутствующих мужчин, - что здравомыслие проявится даже в оставшихся сумасшедших домах. Когда это произойдет, Хауэлл поддержит оппозицию до конца, и в конце концов они будут знать, что восстановили свои собственные нации, когда решат добиваться членства в ПС.

- Возвращаясь к обсуждаемой теме, - сказал теперь Дворак, - Кент прав насчет того, что в конце концов с ними придется поговорить. И если нам нужно это сделать, то, очевидно, сартийцы - самое подходящее место для начала.

- Мы действительно хотим начать с цивилизации третьего уровня? - серьезно спросил Соарес. - Я знаю, что есть много аргументов в ее пользу, но не лучше ли было бы начать с калгартов или ранторов?

Однако, по прогнозам, сартийцы должны были находиться на третьем уровне, что примерно соответствовало возможностям Земли, скажем, в 1940 или 1950 годах. Из-за этого они были защищены конституцией Гегемонии, которая предписывала, чтобы видам на этом уровне было предоставлено развиваться до межзвездных возможностей - или нет - самостоятельно. Кроме того, они были всеядны, что делало их еще более непригодными для Гегемонии. В отличие от плотоядных, от которых с уверенностью ожидали, что они истребят себя прежде, чем вырвутся на свободу среди звезд (шонгейри были единственным досадным исключением из этого правила), всеядные считались гораздо более сильными кандидатами на место. Однако, некоторые из них могли бы быть немного ... раздражающими, по меркам травоядного большинства Гегемонии, и сартийцы, похоже, попадали в эту категорию. Это означало, что они, скорее всего, плохо отреагируют на отношение Гегемонии к другим видам, а также на то, что они, вероятно, достигли уровня технологий, который можно было бы гораздо быстрее улучшить без таких серьезных потрясений, какие могло бы вызвать внедрение технологий уровня Гегемонии в мире 16-го века.

Это также придало больше смысла опасениям Соареса по поводу того, как они могут отреагировать на посетителей с другой звезды. Они были бы значительно более способны что-то с этим сделать, если бы отреагировали ... плохо. Однако...

- Согласен, что с сартийцами существует более высокий потенциальный фактор риска, - продолжил Дворак. - Думаю, что это перевешивается потенциальными плюсами того, где мы примерно ожидаем найти их сейчас. Но что более важно, они находятся в пределах досягаемости.

Соарес нахмурился, но тоже кивнул.

В не слишком отдаленном прошлом, некоторые земные астрономы иногда утверждали, что двойная звездная система 61 Лебедя обладает массивными планетами, но более поздние наблюдения опровергли эти утверждения. Но чего разоблачители не смогли обнаружить до вторжения, так это Сарта, вращающегося вокруг 61 Лебедя А на расстоянии примерно 56 000 000 километров - около 38% от радиуса орбиты Земли.

Что было еще более важно для целей этого разговора, 61 Лебедь находился менее чем в одиннадцати световых годах от Земли, в то время как Калгарт, также известный как 26 Дракона, находился на расстоянии сорока шести световых лет, а Рантор, внесенный в земные каталоги как Эта Северной короны A, находился чуть более чем в шестидесяти от Земли. Человечеству удалось усовершенствовать фазовый привод, поскольку у него было так много технологий Гегемонии, но не настолько, как в других случаях. Принимая во внимание большую вероятность отказа (вплоть до одного раза за каждые тысячу сто лет эксплуатации), первые человеческие звездолеты, которые были достаточно продвинуты в конструкции, были бы способны просто проникать в бета-диапазоны р-пространства. Это дало бы им преимущество более чем на семьдесят пять процентов по сравнению с наилучшей видимой межзвездной скоростью Гегемонии, но это все равно было всего в одиннадцать раз больше скорости света. Это означало, что даже полет к 61 Лебедя потребовал бы путешествия почти на целый год в каждую сторону. Однако время в пути до Калгарта и обратно составило бы почти восемь с половиной лет, а для Рантора - почти одиннадцать.

- Предполагая, что у нас действительно есть несколько столетий, прежде чем Гегемония вернется к нам, это, вероятно, на самом деле не имеет большого значения, - заметил Хауэлл. - Однако, с точки зрения людей, которые еще не привыкли мыслить в таких терминах, я думаю, что выяснить в течение пары лет, удалась ли наша первая миссия или нет, - это то, что можно рекомендовать.

- Согласен, - кивнул Соарес. - Я полагаю...

У Хауэлла зазвонил телефон. Его брови поползли вверх, поскольку его день всегда был строго расписан, и люди знали, что лучше не прерывать его из-за чего-либо, кроме событий кризисного уровня. Но затем звонок раздался снова, и брови, которые поднялись, опустились, когда он осознал приоритет тона и поднял руку, останавливая Соареса.

- Пятница, идентифицируй входящего абонента, - сказал он.

- Секретарь Льюис, - ответил его телефон.

- Понимаю. - Он взглянул на трех других мужчин, затем пожал плечами. - Соедините ее. С общим доступом присутствующих.

- Публичный просмотр, - подтвердил телефон, и Фабьен Льюис и Дэмианос Карахалиос появились над столом для совещаний, когда телефон подключился к установленному на потолке устройству высокой четкости.

- Фабьен. Доктор Карахалиос. - По вежливому тону Хауэлла можно было предположить, что он был одинаково рад видеть обоих визитеров.

Можно было бы предположить неверно.

- Понимаю, что вы не стали бы прерывать меня, если бы это не было связано с чем-то важным, Фабьен, - продолжил президент, - но у меня назначена еще одна встреча всего через двадцать минут.

- Да, сэр. Знаю. Я проверила вашу повестку дня перед тем, как мы позвонили. Но думаю, вы захотите услышать об этом.

- По поводу чего?

- Сначала позвольте мне показать вам короткий видеоклип, - сказала она, и он немного нетерпеливо кивнул.

- Продолжайте.

- Да, сэр.

Льюис и Карахалиос исчезли, сменившись изображением моложавого шатена в помещении, которое, очевидно, было одной из лабораторий "Бастиона". Хауэлл и его секретари наблюдали, как он надевает на голову сетевую гарнитуру. Затем его правый указательный палец пошевелился, явно нажимая клавишу на виртуальной клавиатуре, спроецированной на его контакты.

Какое-то мгновение казалось, что ничего не происходит. Затем все его тело вздрогнуло, голова откинулась назад, и он содрогнулся, как человек, испытывающий эпилептический припадок. Это продолжалось несколько секунд - почти целую минуту, - а затем, так же внезапно, он перестал дрожать так же резко, как и начал.

HD-камера увеличила его открытые, вытаращенные глаза и обожженную кожу под контактами гарнитуры. Она задержалась там на мгновение, затем его изображение исчезло, сменившись лицами Льюис и Карахалиоса.

- Он жив, - сказала Льюис. - Ну, во всяком случае, тело таково. Однако мозговой активности нет.

- Что, черт возьми, он с собой сделал? - потребовал ответа Хауэлл.

- Дай-ка угадаю, - мрачно сказал Дворак. Льюис взглянула в его сторону. - Брент Редер, верно?

- Попал с первого раза, - кивнула Льюис, затем снова повернулась к Хауэллу. - Доктор Редер был одним из кибернетиков, работавших с командой доктора Рамоса и доктора Карахалиоса. Он был особенно заинтересован в создании прямого нейронного взаимодействия с нашими компьютерами. Он полагал, что это будет не только огромным шагом вперед в повышении эффективности интерфейса, но и вполне может оказаться первым шагом к созданию подлинного, самосознающего искусственного интеллекта. Что если бы человеческий мозг мог напрямую взаимодействовать с существующим искусственным интеллектом, тот мог бы учиться у нас, а не на улице с односторонним движением, которую мы сейчас имеем с Сетью.

- И это то, над чем он работал, когда это случилось? - Хауэлл махнул рукой в сторону места, которое занимали снимки аварии.

- Ничего такого, над чем он был уполномочен работать, мистер президент, - вставил Карахалиос. - На самом деле, мы собирались назначить его на совершенно другой проект. - Он покачал головой, и выражение его лица было печальнее, чем Хауэлл когда-либо видел. - Боюсь, именно это и подтолкнуло его к этой... опрометчивости.

- Мне, конечно, жаль слышать, что доктор Редер мертв, - сказал Хауэлл, - но что делает этот трагический несчастный случай настолько важным, что вы сообщили об этом непосредственно мне?

- Потому что это не совсем то, что произошло, сэр, - сказала Льюис. - Сеть его не убила.

- Это действительно выглядело так. И вы действительно сказали, что мозговой активности нет, - отметил Хауэлл. - Разве это не определение 'безмозглый'?

- Ну, да, - кивнула Льюис. - Но позвольте мне показать вам кое-что еще, сэр. - Она поднесла планшет к глазам Хауэлла. - Мы установили интерфейс с лабораторным компьютером доктора Редера.

- Почему? - в голосе Хауэлла звучало чуть больше нетерпения.

- Чтобы показать вам это, сэр. - Она постучала по планшету. - Продолжай, - сказала она.

- Что? - спросил Хауэлл.

- Только не вы, мистер президент, - сказала она. - Я имела в виду...

- Она имеет в виду меня, сэр. - Голос был мужским, немного более глубоким, чем у Карахалиоса, хотя говорившего нигде не было видно, и Хауэлл нахмурился.

- А вы кто такой?

- Мистер президент, я Брент Редер. Это не то, как я представлял себе встречу с вами, но это то, что у меня есть прямо сейчас.

На мгновение Хауэлл выглядел сбитым с толку. Затем его губы сжались.

- Запись? - спросил он. - Что это за шутка такая?

- Нет... - начала Льюис, но другой голос оборвал его.

- Нет, сэр. Я действительно здесь. Это я. Ну, полагаю, что на самом деле меня там нет, поскольку я все еще в лаборатории...

- О чем, черт возьми, вы говорите? - раздраженно спросил Хауэлл. - У меня осталось десять минут до следующей встречи, и я еще не закончил здесь. Так что не могли бы вы, пожалуйста, перейти к делу или поговорить со мной об этом позже?

- Мне жаль, мистер президент, - сказал Редер. - Но это действительно важно. Кажется, что теперь я нахожусь в компьютере, а не просто подключен к нему.

Глаза Хауэлла расширились, и он оглянулся на Льюис и Карахалиоса.

- Вы имеете в виду?..

- Да, мистер президент, - сказал Карахалиос, и на этот раз в голосе высокомерного, помешанного на деталях ученого прозвучал почти благоговейный трепет. - Возможно, у нас и нет искусственного интеллекта, но, похоже, у нас есть компьютерный интеллект.

Хауэлл откинулся на спинку стула, прищурив глаза, и несколько мгновений пристально смотрел на них.

- Пятница, - сказал он.

- Да, мистер президент? - ответил его телефон.

- Отмени мои встречи на остаток дня. Нет, подожди. Не встречу с генералом Ландерсом. Когда он прибудет сюда, отправь его прямо в конференц-зал. Скажи Анджело, чтобы перенес встречи с остальными.

- Отменить все встречи до конца сегодняшнего дня, за исключением генерала Ландерса, которого следует отправить прямо в конференц-зал, когда он прибудет из Цитадели, - сказали по телефону. - Сообщить мистеру Кристоферсону, что вы хотите, чтобы он перенес все встречи.

- Правильно.

- Очень хорошо, мистер президент.

Хауэлл положил телефон обратно на стол для совещаний, откинулся на спинку стула и пристально уставился на голограмму.

- Фабьен, я думаю, вы можете считать, что вы, доктор Карахалиос и - особенно - доктор Редер привлекли мое безраздельное внимание.

XIV

ПЛАТФОРМА "ПРОМЕТЕЙ",

ОРБИТА ГАНИМЕДА,

И

ПЛАТФОРМА "БАСТИОН",

ТОЧКА ЛАГРАНЖА L5

- Все системные мониторы сообщают о готовности, доктор, - объявила Вивиан Остербек.

- Хорошо! - ответил энергичным кивком Честер Гэннон.

Он сидел в удобном кресле в центре довольно просторной диспетчерской в самом сердце платформы "Прометей" на орбите Ганимеда. До вторжения шонгейри эта диспетчерская была бы огромной, заполненной десятками - или даже дюжинами десятков - хорошо обученных, высококвалифицированных ученых и техников. Они бы отслеживали огромное количество своих дисплеев, направляя отчеты руководителям команд, а через менеджеров команд - руководителям проектов, и, вероятно, таких менеджеров проектов было бы несколько, каждый из которых принимал бы свои собственные решения в назначенных сферах, но отчитывался перед одним человеком, который нес окончательную ответственность за весь проект.

Сегодня присутствовало ровно двенадцать человек, без единого физического проявления в поле зрения.

Конечно, каждый из этих двенадцати человек управлял информационным потоком, который был несравненно шире и глубже, чем любой из них мог бы обработать в режиме реального времени в тех давних, примитивных условиях. Целая группа ИИ - и, да, Гэннон был ученым, он знал, что на самом деле они не обладали самосознанием, но, черт возьми, они были ИИ - сообщала об этом визуальным дисплеям и клавиатурам, спроецированным на роговичные импланты, которые получил каждый из них. И каждый из этих ИИ управлял множеством подсистем, которые, в свою очередь, управляли и контролировали каждый кубический сантиметр многомиллионной платформы.

Затем был тринадцатый человек.

- Ты согласен, Брент? - спросил его Гэннон.

- Да, - ответил голос в его наушнике.

Брент Редер был, во многих отношениях, идеальным помощником для всей программы. Ему потребовалась пара лет, чтобы по-настоящему освоиться со своим радикально изменившимся окружением, и психиатрам и психологам, работавшим с ним, было очевидно, что это новое окружение изменило и его самого. Все они - и Редер в том числе - стремились понять, как это меняет его, но процесс, очевидно, был медленным. Как он сам выразился, "я просто не так интересуюсь вещами, как раньше", и это постепенно углублялось. Очевидно, это беспокоило его, но он никогда не позволял этому влиять на его работу и, насколько знал Гэннон, никогда не жаловался. Ближе всего он подошел к этому в присутствии Гэннона в тот день, когда заметил: - Я бы хотел хотя бы записать, что делаю. По крайней мере, таким образом, кто-то другой мог бы извлечь уроки из моих ошибок. Но что бы ни случилось дальше, пока что это была адская поездка!

Тем временем он записал полную копию самого себя в компьютерное ядро, идентичное тому, в котором он обитал. В качестве теста он "пробудил" свое альтер-эго и подтвердил, что оно так же осознает себя - в такой же степени, как и он сам. И после обсуждения этого Редер II был тем, кто предложил отключить его питание, чтобы он служил резервным для Редера I на случай, если то, что его меняло, в конце концов окажется фатальным. По мнению Гэннона, это многое говорило о его душевной стойкости. Это была еще одна причина, по которой он проникся симпатией к порывистому молодому человеку, который стал кем-то совершенно другим, и восхищался им.

И изменившиеся обстоятельства Редера сделали его чрезвычайно полезным в проектах, подобных этому. На самом деле это была не его область, но все рабочие файлы и исследовательские данные были буквально продолжением его собственной личности и разума. Интересно, что он, казалось, не был способен "думать" быстрее, чем когда был физическим человеком, но если его скорость извлечения данных на самом деле не была мгновенной, то она была чертовски близка к этому. Ему требовалось ровно столько времени, сколько обычно требовалось раньше, чтобы объединить информацию и концепции после того, как они были извлечены, но "просто" разница во времени поиска означала, что он очень, очень, очень быстро находил ответы даже на сложные вопросы и что у него была возможность контролировать огромное количество подсистем. Хотя он числился в книгах проекта "Прометей" как "запасной", правда заключалась в том, что люди в диспетчерской Гэннона скорее дублировали его, чем наоборот. Все они понимали теорию и науку лучше, чем он, но его время реакции, если что-то пойдет не так, было бы астрономически быстрее, чем у них, и все они это знали.

- Тогда ладно! - Гэннон хлопнул в ладоши и улыбнулся, когда остальные его люди повернулись и посмотрели на него. - Если вы все скажете, что мы готовы, и если Брент согласится, тогда мы чертовски хорошо готовы! Так что я бы сказал, что мы приступаем к альфа-тестированию.

- Да, сэр, - согласилась Остербек. - Жаль, что нам приходится делать это дистанционно.

Было бы несправедливо называть тон Вивиан "льстивым", - подумал Гэннон ... но не очень, и он понял. Однако это было не то же самое, что сказать, что он сочувствует, хотя какая-то крошечная часть его сочувствовала.

- Может быть, это и жаль, но так оно и есть, - твердо сказал он. - Секретарь Льюис очень ясно выразилась по этому поводу.

- Знаю, но...

- И я знаю, что ты собираешься сказать, - прервал ее Гэннон с улыбкой, которая смягчила большую часть язвительности его слов. - И, повторяю, так оно и есть. Верно?

- Конечно, сэр.

Остербек ответила на его улыбку своей собственной, которая, возможно, была немного более терпкой, чем у него, и он кивнул ей.

Как глава "Прометея" - и, несмотря на его собственное мнение о своих недостатках как руководителя команды, он был неизбежным выбором - он был в восторге от прогресса, которого они достигли до сих пор, и он полностью понимал, что остальные члены его команды... с возможным участием эго, причастны к этим достижениям. Всего лишь в качестве одного примера они продемонстрировали, что действительно возможно создать искусственное гравитационное поле, которое в конечном счете сделает устаревшими вращающиеся секции, встроенные в долговечные космические корабли и платформы. Требования к питанию все еще оставались проблемой, но он и его команда были уверены, что их можно решить с помощью современных технологий. По ходу дела от основной темы также отпочковались иные приложения и способы их использования, и другие человеческие команды по исследованиям и разработкам набросились на них.

Но "Прометей" все еще охотился за Левиафаном. Он казался неуловимым, но теперь они приближались к нему, и они были близнецами. Возможность создания сверхсветового двигателя более быстрого, чем это было возможно при использовании любого обычного фазового привода, была одним из преимуществ этого Левиафана, но другой была возможность получения фактически безграничной энергии. Энергия таких величин, о которых ни один физик-человек даже не мечтал всего четыре года назад, а тем более до того, как они приобрели техническую базу Гегемонии. И поскольку все современные технологии, особенно на макроуровне, основаны на использовании энергии, на самом деле, если разобраться, если "Прометей" работает...

- Ладно, - отрывисто сказал он. - Все вылезайте из бассейна!

Несколько человек, включая Остербек, усмехнулись, но тоже поднялись со своих стульев и послушно направились к люку рубки управления. Гэннон подождал, пока выйдут последние, затем последовал за ними.

На самом деле, - размышлял он, - у них вообще не было никаких причин иметь "диспетчерскую". Они могли бы с таким же успехом оставаться в своих собственных жилых помещениях и использовать инфосеть платформы для управления всем и общения друг с другом в виртуальной диспетчерской. В конце концов, он был уверен, это станет новой нормой. Молодое поколение, выросшее на технологиях уровня Гегемонии, уже делало это, и он предположил, что это логическое продолжение удаленности от дома. Но старые пердуны вроде него все еще хотели ощутить это общее присутствие во плоти.

Идиот, - с иронией подумал он. - Вы уже находитесь в "виртуальной" диспетчерской, сидите там со своими имплантами и наушниками. Просто будь благодарен, что они готовы мириться с таким динозавром, как ты!

Он усмехнулся, но это была правда, и он знал это. Точно так же, как он знал, что сломается и получит один из кохлеарных имплантов, которые уже были у большинства членов его молодой команды, так что ему не понадобятся даже наушники.

С этой мыслью он проследовал по коридору к шахте лифта. Кабина лифта была рассчитана всего на двенадцать человек и быстро доставила их в стыковочный отсек. Воздушный шлюз был открыт, когда они добрались туда, и коммандер Куен ждала их, чтобы лично поприветствовать по прибытии.

- Хорошо выглядите, доктор Гэннон! - сказала она, поднимая правую руку.

- Это действительно так, Тоа, - согласился он, поднимая свою руку, чтобы обменяться рукопожатием.

Коммандер Куен Бо Тоа была примерно на пятнадцать лет моложе его, и за ее карими глазами скрывались темные уголки, точно такие же, как и у большинства людей, переживших вторжение. Она также была миниатюрной, привлекательной, склонной к розыгрышам и одной из участниц проекта "Прометей". Хотя она сама была коммандером военного флота Планетного союза - и, несмотря на все первоначальные благие намерения, "мировым кальмарам" удалось восстановить традиционные флотские звания во всей их сбивающей с толку красе - технически ее командование не было подразделением военного флота. Корабль ПС "Андромеда" принадлежал технологическому департаменту и был передвижным домом компьютерного ядра Брента Редера. Для Редера на самом деле не имело значения, где находилось его компьютерное "тело", и размещение его на борту "Андромеды" делало практичным отправку его в такие места, как Ганимед, где он мог взаимодействовать с локальной компьютерной сетью без разрушительных задержек со скоростью света. Это было не единственное, что "Андромеда" делала для департамента, но во многих отношениях, возможно, самое важное.

В данном случае одной из таких "других вещей" было использование безопасного удаленного места, с которого можно было отслеживать результаты альфа-теста. И как бы сильно это ни раздражало Вивиан Остербек, Честер Гэннон был совершенно не против этого. Даже если предположить, что тест прошел идеально, они все равно имели дело с плотностью энергии, примерно сравнимой с центром термоядерного взрыва. Он был просто прав, установив небольшую профилактическую дистанцию между собой и своим детищем, пока они выясняли, насколько хорошо это работает.

- Что ж, поднимайтесь на борт, - сказала ему Куен. - Я должна увидеть, насколько хорошо это работает после стольких затрат времени и усилий.

- Я тоже, - сказал Гэннон, когда они вместе вошли в шлюз. - С другой стороны, - бросил он свое традиционное предостережение, - настоящий ученый узнает больше из неудачных экспериментов, чем из тех, которые увенчались успехом.

Куен фыркнула, и шлюз закрылся за ними, когда они поплыли по посадочной трубе к "Андромеде".

- Хорошо, - сказал Гэннон сорок пять минут спустя, устраиваясь в кресле на мостике "Андромеды" и закрепляя ремни безопасности, чтобы не мешаться в условиях микрогравитации на мостике. Корабль находился в двух световых секундах от платформы "Прометей", и Юпитер казался огромным красным шариком в одном из углов визуального дисплея. Но только на мгновение. Затем "Большой красный" исчез, когда на дисплее появилось изображение Ганимеда и орбитальной платформы, которую они оставили позади.

- Брент, думаю, что это большая честь для вас, - продолжил он. - Пожалуйста, инициируйте альфа-тест.

- Конечно, доктор Гэннон! - Если Брент Редер и считал, что он "теряет интерес" к окружающему миру, то сегодня это определенно не отразилось на его тоне, - подумал Гэннон. - Запускаю альфа-тест через тридцать секунд.

В углу сложного дисплея на роговичном импланте Гэннона появился цифровой таймер, и он откинулся на спинку стула, скрестив руки на груди, наблюдая за ним.

- Пять ... четыре ... три... два ... один ... инициирую!

Голос Редера отсчитал последние пять секунд, а затем таймер исчез, когда водопад на дисплее начал набирать высоту. Другие показания тоже мерцали и менялись, но по-настоящему его заинтересовал водопад, и он наблюдал, как тот продолжал подниматься в течение нескольких секунд, затем замедлился и остановился.

- Первый этап пройден успешно, - объявил Редер. - Первоначальная активация черной дыры подтверждена.

Кто-то торжествующе хлопнул ладонью по пульту. Это был не Гэннон. Они уже дважды достигали этой стадии, на этом же мостике.

Истинная причина, по которой платформа была такой большой, заключалась в том, чтобы обеспечить достаточное пространство для энергетических установок с антивеществом, необходимых для создания искусственно созданного гравитационно полностью разрушенного объекта. Лично Гэннон соглашался с Уилером в том, что было намного проще говорить "черная дыра", а не "ГПРО", каждый раз, когда они говорили о ней. Конечно, Уилер придумал немало других изящных терминов - Гэннону всегда особенно нравилась "квантовая пена", - и человек его положения мог называть вещи как угодно, черт возьми, ему заблагорассудится. Но как бы кто-то ни хотел это назвать, для создания сегодняшней версии потребовалось столько же энергии, сколько потреблял фазовый привод дредноута. Согласно расчетам его команды, они должны быть в состоянии значительно сократить это количество, продолжая совершенствовать свое понимание и контроль. На данный момент, однако, это был невероятный источник энергии.

Но это, конечно, относилось к первоначальной черной дыре, не так ли?

- Второй этап, пожалуйста, - сказал он.

- Начинаю вторую стадию.

На мгновение ничего не изменилось. В конце концов, командам Редера потребовалось две секунды, чтобы добраться до платформы. Затем первоначальный водопад снова начал подниматься, и рядом с ним появился второй.

- Фазовая стена успешно преодолена, - доложил Редер, и на этот раз раздались аплодисменты. Насколько кто-либо из них знал, это был первый случай, когда кто-либо проник в фазовое пространство без фазового привода. Конечно, у этого была обратная сторона, и второй водопад начал подниматься вверх, когда более высокое энергетическое состояние фазового пространства начало "стекать" в то, что люди и Гегемония любовно называли нормальным пространством.

- Мы на десять процентов превысили прогнозы, - объявила Вивиан Остербек без всякой необходимости. Гэннон уже видел это и слегка нахмурился. Их базовым расчетом всегда был диапазон, а не твердое число, и они все еще находились в пределах этого диапазона, но Остербек была права. Плотность мощности на этом этапе была значительно выше, чем прогнозировали их лучшие модели. С другой стороны, все остальное было почти точно там, где и должно было быть.

- Система справляется с этим, - отметил Тони Фурман, еще один из множества докторов наук в команде. - На данный момент запас прочности все еще достаточен.

- Согласен, - сказал Гэннон. - Брент, начинайте третью стадию.

- Начинаю третью стадию, - подтвердил Редер. И снова произошла кратковременная задержка. А затем второй водопад снова взметнулся ввысь, и рядом с ним появился третий.

- Прорыв стены бета подтвержден, - сказал Редер, и третий водопад устремился ввысь со взрывной скоростью.

- На двадцать процентов выше расчетов! - воскликнула Остербек. - Тридцать! Тридцать шесть!

- Потеря удержания! - крикнул Фурман. - Оценка отказа через десять секунд!

- Отключаюсь, - сказал Редер, его "голос" был намного спокойнее, чем у любого другого, еще до того, как Гэннон успел отдать ему приказ. - Завершение работы в...

Он остановился, и Гэннон почувствовал, как сжались мышцы его челюсти, когда визуальный дисплей мостика вспыхнул внезапным, вызывающим слезы блеском.

Это был не взрыв. Это было слишком интенсивно, чтобы так это называть. Вся платформа просто исчезла в ослепительной вспышке, которая была намного больше, чем когда-либо была сама платформа. На самом деле...

- Упс, - прошептал кто-то у него за спиной.

- Ты помнишь, как я говорила тебе, что собираюсь отправить Честера Гэннона и его веселую команду на орбиту Юпитера, не так ли? - спросила Фабьен Льюис, когда они с мужем усаживались в кресла в столовой Дворака на борту "Бастиона".

- Извините? - Дэйв Дворак мгновение смотрел на нее, моргая, затем поставил на стол миску с картофельным пюре с красным и золотистым болгарским перцем. Едва ли это было то, чего он ожидал в качестве вступительной речи за обеденным столом Шарон Дворак, и ему потребовалось почти пятнадцать секунд, чтобы порыться в памяти в поисках разговора двухлетней давности. Затем он кивнул.

- Да, - сказал он, опасливо оглядываясь через плечо на дверь, через которую вот-вот должна была появиться его любимая супруга с ростбифом.

- Что ж, оказывается, это был хороший поступок, который я совершила.

Ее тон был почти насмешливым, но глаза - нет, и он пристально посмотрел на нее.

- Почему?

- Потому что Ганимеда там больше нет.

- Я... прошу прощения?

- Я сказала, Ганимеда больше нет. - Льюис пожала плечами. - Ну, на самом деле это несправедливо. Там все еще есть какие-то обломки, которые когда-то были Ганимедом. По нашим первоначальным оценкам, от него осталось двадцать или даже тридцать процентов. И я могла бы отметить, что Ганимед - восьмое по величине орбитальное тело во всей Солнечной системе. Он - или, точнее, был - примерно вдвое меньше Марса, больше Меркурия. Вы знаете, довольно солидный объект недвижимости?

- Господи. - Дворак опустился на один из других стульев в столовой, когда изумление вытянуло из него единственное слово. Затем его глаза сузились. - Кто-нибудь пострадал?!

- Нет, слава богу. - Льюис покачала головой. - В то время "Андромеда" была в паре световых секунд от нас. Я вроде как настояла.

- И к тому же чертовски правильно! - Дворак покачал головой. - Они взорвали всю эту чертову луну?

- Ну, они нанесли достаточно повреждений, чтобы разбить его вдребезги, так что, думаю, это считается. - Льюис снова пожала плечами. - Я просмотрела снимки. Действительно впечатляет, особенно если сбавить обороты.

- Уверен, что это так, - криво усмехнулся Дворак. - Я начал говорить "Могу себе представить", но, к счастью, вовремя остановил себя. Потому что почти уверен, что моего воображения было бы недостаточно.

- Возможно. На самом деле...

Льюис замолчала, когда появилась Шарон с ростбифом в руках. Внезапность, с которой она прервала себя, приподняла бровь цвета меди над одним голубым глазом.

- Должна ли я предположить, что кто-то говорил о политике или, может быть, об истории, еще до того, как мы добрались до салатов? - сладко осведомилась она.

- Не виновен, милая! - Дворак торжественно поднял правую руку. - Но, тем не менее, должен признать, что то, о чем говорила Фабьен, это ... довольно впечатляюще.

- Достаточно впечатляюще, чтобы мне пришлось мириться с этим, пока мы едим? - спросила она немного зловеще.

- Ну, это зависит от обстоятельств, - сказал ее муж. - Я имею в виду, только если ты хочешь знать, почему у нас больше нет Ганимеда.

- Извини?

- Я сказал, что у нас больше нет Ганимеда. Ты знаешь - Ганимед? Юпитер? - Ее муж покачал головой. - Его там больше нет. Но ничего страшного, просто отложи жаркое, а я порежу. Мы можем поговорить об этом позже.

- Ты законченный ублюдок, - сказала она, невольно скривив губы.

- Что? - он невинно посмотрел на нее, приподняв брови. - Я сказал, положи это, я порежу. Не нужно вести эти мерзкие старомодные служебные разговоры, пока ты ешь.

- Позже вечером не спрашивай меня, почему это произошло, - сказала она.

- Почему то, что произошло?

- Это будет сюрприз, - сладко сказала она. - Впрочем, ты узнаешь это, когда оно появится.

- Уверен, что так и сделаю, - усмехнулся он. - Должен ли я понимать это как разрешение нам продолжать говорить об этом, пока я буду резать?

- На этот раз, - вздохнула она.

- Спасибо тебе, детка, - сказал он с искренней благодарностью, затем оглянулся на тещу своей дочери и взял разделочный нож и вилку. - Ты что-то говорила, Фабьен?

- Ну, поначалу все шло хорошо. Но потом...

- Хорошо, что мы не беспокоимся об уровне финансирования так сильно, как раньше, - сказал Дворак гораздо позже тем же вечером, когда Шарон закончила тасовать карты и начала сдавать.

- Ты подумываешь об инвестициях в платформу "Прометей", не так ли? - спросила Льюис, беря свои карты и сортируя их.

- Да. Это была хорошая железяка.

- Так оно и было, - согласился Грег Льюис, сортируя свои карты. Как обычно, он и Дворак играли против Шарон и Фабьен. - Однако в наши дни это вряд ли скажется на федеральном бюджете.

- Верно, - сказала его жена. - Но в более низком масштабе это превратится во что-то чертовски большее, чем просто "вспышка", Грег. Ты должен знать это лучше, чем кто-либо другой за столом.

- Почему? - спросила Шарон. При игре в пики у нее не было никаких проблем с "разговорами о делах". На самом деле, по ее мнению, все, что отвлекало ее мужа от подсчета козырей, было плюсом.

- Потому что очень вероятно, что в конечном итоге мы откажемся от всех наших существующих чертежей и начнем проектировать звездолеты заново, с нуля, - сказал Грег.

- Почему? - повторила Шарон с неподдельным удивлением.

- Мы уже рассматривали возможность серьезной перестройки, как только Гэннон и его мальчики и девочки выяснили, как создавать искусственную гравитацию, - сказал ей Грег. - Мы еще не достигли этой точки, потому что мы все еще имеем дело с требованиями к энергопотреблению, но это уже на горизонте и, вероятно, не более чем через пару лет. Когда это произойдет, нам больше не понадобятся вращающиеся секции, что значительно упростит конструктивные ограничения. Вы понимаете, что это привнесет что-то свое, но в целом мы сможем проектировать намного эффективнее и в процессе, вероятно, значительно снизить уязвимость.

- Но если предположить, что Гэннон разберется с этим делом - и у него уже "есть теория" о том, что пошло не так, - все они посмеялись над фирменной фразой Гэннона, - он только что сделал две вещи. Один из них заключается в том, чтобы предоставить нам источник энергии, если мы сможем выяснить, как его использовать, не взрывая ни одной планеты поблизости, что затмевает все, что есть у Гегемонии. Поверьте мне, как инженеру - и, особенно, как инженеру, который провел последние несколько лет, работая с конструкциями военных кораблей, - энергия, мощь, несомненно, является наиболее важным элементом в уравновешивании факторов успешного проектирования.

- Это, вероятно, не самая главная причина, по которой мы будем переделывать дизайн, потому что он успешно преодолел как фазовую стену, так и бета-стену, прежде чем все полетело к чертям. Если он сможет сделать это в мобильном приложении, а нет никаких причин, по которым он не должен быть в состоянии, и если его подход с фазированной антенной решеткой сработает, он одновременно создаст сверхсветовой двигатель, который значительно быстрее всего, что есть у Гегемонии, и фактически даст нам возможность сделать эту чертову штуку работающей!

Он сделал паузу, чтобы закончить сортировать свои карты, затем снова посмотрел на Шарон.

- Ключевым элементом будет то, насколько успешно он сможет разработать системы управления на этом монстре. Я имею в виду, что во многих отношениях это все равно что пытаться разлить "нову" по бутылкам и засунуть в задний карман. Пока оно остается в бутылках, с вами все в порядке. Если пробка выскочит...

Он пожал плечами, и Шарон серьезно кивнула.

- Но если она останется закупоренной... - начал он.

- Если она останется закрытой, то Гэннон только что дал нам чертовски хороший козырь в том, что касается Гегемонии, - вмешался Дворак.

- Вот именно, - кивнул Льюис. - Все это по-прежнему спекулятивно, и даже если предположить, что мы придерживаемся самого оптимистичного графика разработки, который только можно вообразить, - и больше не взрываем луны, - нас отделяют годы от реального оборудования. Я не думаю, что имело бы какой-либо смысл откладывать миссию Сарта в ожидании этого.

- Полагаю, я тоже, - немного мрачно сказал Дворак, глядя на свою жену.

- Это займет всего пару лет, - сказала она, и голубые глаза смягчились. - И если бы ты взял меня с собой, это было бы довольно несправедливо по отношению ко всем остальным, кто не может взять с собой своих супругов.

- Но дело не только во мне, - мягко сказал он.

- Что ж, по крайней мере, Мейгрид все еще будет здесь. Мы с ней можем подбодрить друг друга.

- Мы с Грегом тоже поучаствуем в этом, - пообещала Фабьен. - Куча всяких 'девичников', пока они скучают по тебе и как-там-его-зовут.

- Его зовут Рэймонд, - строго сказал ее муж. - И я не могу поверить, что ты только что употребила такой сексистский термин. 'Девичник'? Люди с Х-хромосомой за этим столом совершили бы физическое насилие, если бы Дэйв или я осмелились - осмелились! - использовать такие выражения!

- Чертовски верно, - сказала ему жена, подмигнув, затем посмотрела на Шарон. - Я ставлю три, - сказала она.