Из огня да в полымя

Глава 5 Клейтарэль-3. (7 — 10)

ЧАСТЬ 7. Обратка.

И мы продолжаем всё ту же игру в адские шахматы. Всё то же, всё те же, всё так же. Разве что орки стали упираться более жёстко, соответственно и «игра» в целом стала более вязкой. В скором времени мы узнали причину. Оказалось, что орки выстроили-таки мощную линию обороны для её окончательного оборудования и надлежащего заполнения которой покупали время их полевые части.

И вот он эффект. Правдами, неправдами и фиг знает, чем ещё (не обошлось, я так думаю, и без лома с той самой матерью) оборонительные рубежи орки раскидали знатные. Сеть укрепрайонов, опорных пунктов, скрытых позиций, бункеров, минных полей и прочего подобного на глубину тридцати, примерно, километров. Всё это с опорой на давным-давно руинированные города, переоборудованные под крепости и напичканные перепрограммированными и спешно абы во что экипированными синтетами, автономными турелями и, естественно, гарнизонами. Притом построить свой фортификационный шедевр орочьи инженеры ухитрились так, что выдержало это всё и орбитальные бомбардировки, и авианалёты с нашей стороны.

Получилась у них… Даже не знаю… Этакая помесь Кёнигсберга образца 1945 года с Линией Маннергейма и Линией Мажино в одном флаконе, ощетинившаяся во все стороны света жерлами разного калибра и назначения. И именно в это мы и вляпались всеми четырьмя копытами и с разбега, мгновенно выхватив жёстко в морду и откатившись назад, за пределы досягаемости орочьей артели. Орочья же пехота тут же попыталась контратаковать и отшвырнуть нас ещё дальше, но теперь огребли люлей уже они от разозлённых нежданной взбучкой нас.

В результате этого всего орки отошли на свою линию обороны, где и принялись зализывать раны. А мы ожидаемо получили команду «стоп колёса» и встали в оборону, занявшись разведкой местности. Оттуда родилась оперативная пауза, продолжительностью аж в три месяца, которую наши использовали для восполнения потерь и перегруппировки сил и средств. Орки тоже не груши чем-то там околачивали и за время полученной передышки дополнительно укрепили позиции и усилили пехотное заполнение оборонительных рубежей. Только это всё ещё будет… Когда-нибудь потом…

А пока… Пока я со своими парнями конкретно попал под орочью раздачу. Влипли мы, как и говорилось, всеми четырьмя копытами, идя на острие очередного наката. И ведь нормально и привычно было всё: шли мы себе вперёд вслед за откатывавшимися в очередной раз орками, подвохов не ожидая — и на тебе…

И главное — кого винить кроме самих себя? Так ведь и некого. Расслабились мы, откровенно говоря. Привыкли к привычно неспешному течению кампании. Да и настроение тогда у всех было отличное — недавно передвинули меня на командование полуротой. Мои херманос и херманитас, соответственно, тоже в должностях приподнялись — Хорхе с Кошкой командуют взводами, а Роса выдвинулась на позицию моего заместителя. В чинах за прошедшие с памятной зарубы с орочьим спецназом два года все мы тоже подросли: Хорхе с Кошкой стали уже обер-лейтенантами, я с Росой — штурм-лейтенантами. Настроение было приподнятое. Настрой победный. Вот и пёрли мы вполне беспечно вперёд и закономерно нарвались.

Тут ведь как вышло? Просто кто-то из орочьих командиров подгадал удобный момент и решил организовать масштабный контрудар силами целой десантно-штурмовой дивизии, одной из трёх сохранённых в резерве. При том, в этот раз, выпад был направлен не на приостановку нашего продвижения, а на конкретное отсечение и уничтожение передовых частей. В данном случае — нашего 3312-го ДШП. А при удаче планировалось ещё основательно помять всю 33-ю дивизию. И орки нам вполне конкретно и умело вмазали, напомнив, что тут не манёвры, а всё-таки война…

Моя полурота попала тогда под лобовой удар орочьих передовых частей. Раздавить нас орки не смогли — не зря же мы ударники. Упёрлись мы, впившись в землю когтями, клыками и зубами, но… Сила солому ломит, как известно. И орки нас отшвырнули с дороги легко и непринуждённо, примерно в том же стиле, как мы их при первой высадке на планету. Получилось это у них не вдруг и не сразу. Упирались мы так и столько, сколько было в наших силах, и смогли всё-таки купить нашим парням минут пятнадцать, наверное, на осознание факта изменения партитуры на поле боя. Но на том и всё. Устоять против наката целого штурмового полка — задача не для полуроты, будь она хоть десять раз ударной. Орки нас просто оттеснили в сторону, заодно отрезав пути отступления. Немедленно добивать нас они не стали, наверное, ввиду нехватки времени. Попутно выбили мне орки почти взвод и половину штатной техники.

Нас хватило на организованное отступление к более-менее приличной оборонительной позиции — трём заросшим негустой зелёнкой высоткам, подпадавшим под определение «господствующие». К ним моя потрёпанная полурота и откатилась рывком, распределилась по ключевым точкам и начала, насколько возможно, окапываться, одновременно отстреливаясь из всего, что осталось от особо рьяных и настырных орочьих штурмов. И отстрелялись-таки. Отбить первый накат на свои новые позиции мы смогли. И даже умудрились сохранить «аж» два танка и четыре ШБМ. Остальные нам пожгли. Хорошо хоть несколько экипажей брони выжили и теперь готовятся со всеми принимать «наш последний и решительный бой».

Почему именно «последний»? Так нас готовится стирать ни много, ни мало полубатальон. Парни мы, конечно, крутые донельзя, но отбиться от настолько превосходящих сил противника фактически взводом — дело нереальное. А помощи ждать особо неоткуда. Поэтому вышел я на связь с Варгом, сообщил ему наши координаты, кратко обрисовал положение, попрощался и ушёл со связи. Зачем так? Чтобы потом похоронили нас по-человечески. Оказать другую помощь просто-напросто невозможно в ближайшие пару часов, как минимум. А орки нам столько времени, ясен пень, не дадут. Попрут они в атаку через полчасика и это в лучшем для нас случае. А как попрут — раздавят окончательно минут за двадцать. Не больше, особенно ежели подтянут артель. Такие дела. А сдаваться в плен… Не-а. Нафиг. Не моё. Был уже разок — тогда в Белоруссии 1941-го года. Не понравилось.

Вот и готовимся мы к драке, пока есть такая возможность. Прикидываем откуда попрут и как их тормозить, считаем оставшийся боекомплект, распределяем сектора огня, присматриваем куда и как смещаться, меняя позиции. И тут… Ну… Снова-здорово — включилась аварийная частота:

— Эй! «Волки»! Поговорим? — кричит весёлый голос на эльфийском с диким акцентом.

О как… Это кто там такой разговорчивый?

— О чём?

— О капитуляции, «Волк», — отвечает голос.

Вот это вряд ли. Однако время потянуть не помешает. А вдруг прикатит-таки «кавалерия из-за холмов».

— О твоей что ли?

Смеётся…

— Нет, «Волк». О твоей. Сдавайся — останетесь живы.

Ну, в принципе понятно. Кто бы там ни был — пленение целой (ну, почти целой) ударной полуроты означает конкретный карьерный плюс. Вот и решил орочий командир попробовать. Как-то так, наверное.

— Нет, орк. Это неинтересно. Скучно у вас.

Так… А это ещё что? К нашим холмам неспешно двигается, вынырнувшая из жидкого перелеска явно штабная колонна из шести понтовых бронированных транспортёров под охраной четырёх ШБМ. Это чего за представление такое? И на кой ляд они сюда прутся? Капитуляцию у меня принимать что ли? Вот точно нет. Решили залезть на господствующую высоту, дабы глянуть окрест орлиным взором? Х. его З. А вообще — какая нафиг разница кто и зачем? Такая вкусная цель вползает в прицел! Помирать — так с музыкой.

— Курт! ПТР мне! — шиплю я бойцу и получив затребованное откидываю сошки и приникаю к панораме.

— Всем ПТР — колонну на прицел. Две головных КШМ мои. По моему выстрелу — огонь. Броня! Как начну работать — атакуйте по орочьему правому флангу и косите всё, до чего дотянетесь. Беспилотники, сколько их осталось — в воздух с началом вашей атаки. Общая команда: к бою!

Коротко выдыхаю. Колонна оттормаживается в паре сотнях метров и начинает разворачиваться. Наверное, кто-нибудь вышел на связь и сообщил, что мы тут сидим и не капитулировали ни разу. Только поздно уже. Они в зоне уверенного поражения.

Прицельная марка плотно сидит на одной из штабных машин. Продавливаю спуск ПТР и, одновременно с попаданием сгустка плазмы в борт моей цели, начинают работать ещё четверо тяжёлых стрелков. Я перевожу прицел на следующий транспортёр и вгоняю заряд в борт и ему. Мои последние коробочки срываются с места, открывая беглый огонь по оркам практически в упор. Две шабээмки, в довесок к нашим «подаркам», в бодром темпе накрывают дождём стали и плазмы и так горящую штабную колонну и переключаются на бросающийся вперёд орочий полубатальон. А ещё на вражин пикируют все шесть ещё живых беспилотников, вываливая им на головы всё, что есть на пилонах. Красота, блин!

И понеслась…

Остатки моей полуроты лупят по наступающим оркам из всего, что может стрелять. Курт, получивший от меня назад свою игрушку, успел сменить позицию, спалить орочью ШБМ, влепить заряд в боевой модуль танка, не уничтожив его, но заткнув точно и… Он не успел уйти — его накрыли с двух направлений разом, оставив только стоящий на краю оплавленной воронки ствол его ПТР на сошках. Потому что бьют по нам, и бьют густо.

Замолкают один за другим остальные пэтээрщики. Вспыхивают танк и разом три ШБМ. По позициям полуроты гуляет огненный смерч, заставляя замолкать моих бойцов одного за другим. Орочий штурмовой полубатальон, слегка прореженный напоследок нашими броняшками, пылая праведным гневом и жаждой мести, кидается в атаку на наши высотки, а мы, все кто жив ещё, продолжаем бить им навстречу не жалея остатки боезапаса.

Да — бесполезно это всё, и мы это знаем. Нам тут безвариантно кранты. Броняшки наши, успев по максимуму начудить, горят уже все. Беспилотники тоже приземлены наглухо, успев, правда, рубануть по оркам полным залпом всего бортового вооружения. Значит прикрытия у нас уже нет от слова «совсем», и уже скоро орки будут на наших позициях. И тогда — всё…

И пофиг, блин! Зато штабную колонну, мать её, мы спалили! И не выжила там ни одна, мать её, скотина! И сколько там внизу уже легло орочьих штурмов! И сколько ляжет ещё, мать их! Меня охватывает какая-то разухабистая ярость, и я рычу на общем канале:

— КРУШИ!!! — лупя по наступающим оркам из своего автомата.

И, заглушая грохот боя, мне отвечает рёв тех, кто ещё остался в живых:

— КРУШИ!!!

Всё уже скатилось до почти рукопашной — вот они орки: рукой подать. И несётся, грохочет собачья свалка — глаза в глаза, в упор. Я уже ничем и никак не управляю, разве что успеваю время от времени дать кому-то целеуказание, или приказ на смену позиции, да и всё на том. Всё вокруг смешивается в череду картинок…

Я сношу вылезающего прямо на меня орочьего пулемётчика и падаю, меняя магазин. Справа с максимально возможной скорострельностью, прикрывая меня, поливает огнём всё, что перед нами Руэль. Её автомат замолкает, и она валится на колено, тут же кубарем откатываясь под прикрытие истерзанных огнём и сталью деревьев. А уже я прикрываю её, сметая разом двоих орочьих штурмов, со злорадным удовлетворением успевая заметить, как один из них хватается за распоротую очередью грудь, а гермак второго разлетается брызгами, и я всаживаю в ту же сторону подряд два заряда из своего подствольника. Со стороны временного укрытия моей сестрёнки разлетаются веером три гранаты, слышны упругие хлопки разрывов, но до нас не доносятся крики попавших под гранаты орков. Благодаря боевым гермакам, крики гибнущих слышит только их командир, так же, как и я слышу крики своих погибающих, но не сдающихся парней…

Под хриплый рык Руэль: «Откат на три!» — мы, прикрывая друг друга, отходим к третьей, пока ещё не взятой орками высотке. Нам обоим уже наплевать чего и куда именно мы с ней наловили. Главное, что мы живы ещё. У экзоэлементов нашей брони уже давно врублен «оверрайд», мешающий работе наших кибермедиков, но дающий нам возможность полноценно перемещаться и продолжать вести бой. И мы откатываемся к последнему рубежу, прикрывая друг друга и тех, кто откатывается с нами.

И снова череда картинок, мелькающая перед моими глазами… Вот Роса всаживает в орочью ШБМ всю кассету из подствольника с полусотни метров и катится под прикрытие расхлёстанного в щепки дерева. А ШБМ горит! Горит сволочь! Вот Хорхе без гермака, с бешеным оскалом во всё лицо всаживает магазин из пистолета в вынырнувшего на него из дыма чужого штурма и складывается пополам, схватив очередь в упор от второго, выскочившего с той же стороны. Вот Кошка, рычащая что-то неразборчиво-матерное и бьющая от бедра из пулемёта туда, откуда только что подстрелили её мужа, идёт вперёд, в рост, сметая всё и всяческое противодействие, ровно до тех пор, пока не прилетает и ей самой… Подбегаем к ним вдвоём с Росой, оттаскиваем к кое-как смастряченному из непонятно чего псевдо-укрытию для раненых, передаём из рук в руки издырявленной и еле живой капралу-санинструктору и возвращаемся в бой.

Я подхватываю с земли чей-то автомат (в моём кончился магазин, в подсумках пусто, а пистолет я как-то, где-то пролюбил) и продолжаю садить короткими очередями по мелькающим среди деревьев силуэтам. Кто-то из моих бойцов ещё жив пока. «Врагу не сдаётся наш гордый 'Варяг», мать вашу! Бой продолжается!

Только вот у нас, на самом деле, всё. Мы ещё как-то удерживаем последнюю из трёх высоток. Но это ненадолго. Орочьи штурмы, сколько бы их ни было, уже прут к нам на вершину, а тут… Тут вся моя полурота. Всё, что от неё осталось. А это совсем негусто. Здесь на третьей, невзятой пока орками, высотке шестеро раненых, включая как-то ещё шевелящуюся санинструктора, продолжающую не пойми как ползать между «пациентами» и чем-то, как-то им помогать.

Хорхе в сознании. Одной рукой он гладит по голове лежащую рядом с ним Юльку, а во второй стискивает гранату. Слышу его шёпот:

— Не-е, тонто мариконес[1]… Не возьмёте вы Хорхе Эль Матадора… Не возьмёте…

— Держись, братишка, — шепчу я в его сторону, не надеясь, что он меня услышит, — Держись… Ты только с гранатой не спеши особо…

Здесь, на высотке, ещё мы — пятеро относительно активных штыков, включая меня с Росой. Мы мечемся по вершинке бешеными овчарками, как-то ухитряясь отмахиваться от продолжающих атаку взбешённых орков. Более-менее успешно, благо боеприпасов у нас теперь от пуза, а терять нам особо нечего, бо в плен нас теперь уже точно не возьмут. А когда надоест оркам с нами бодаться, да подтянут они сюда какую-никакую артель, или просто догадаются, наконец, выкатить на прямую наводку танк — вот тогда и придёт к нам в гости пушистый полярный лис с Земли. В общем, недолго нам осталось брыкаться.

И тут… Таки права была Гита: «В этой жизни случаются иногда настоящие чудеса». Вот одно из них и свершилось. Видать, кто-то правильно молился за нас правильным Богам. К нам прискакала всё-таки на выручку «кавалерия из-за холмов» в виде четвёрки Рейдеров и второй нашей полуроты во главе с Варгом. Орков смели. По ним прокатилась, для начала, волна огня с небес, а затем уже по их остаткам прошлась стальным катком ударная полурота. Аве, триарии[2]!

Нет. Дело не в том, что наши кинулись всей дивизией спасать отдельно взятого штурм-лейтенанта Балу с его полуротой. Дело в том, что наша 33-я ДШД успела в темпе перегруппироваться и нанести оркам контрудар. А вот Варг с остатками вверенного подразделения, с разрешения комбата, и впрямь ринулся по указанным мной при последнем сеансе связи координатам нас спасать. Вот и так. А я тут собрался уже героически помирать… Значит не в этот раз.

Говорят — всё хорошо, что хорошо кончается. С этим трудно не согласиться, особенно учитывая мой личный опыт. Эта наша эпопея, например, закончилась хорошо. Я бы даже сказал: хорошо весьма.

Орочий выпад был чётко отражён. Причём так, что их десантно-штурмовая дивизия оказалась раскрошенной в хлам и, в составе чего-то около сводного полка откатилась в глубокий тыл. Прямо как наша 33-я ДШД во времена оны. С той только разницей, что наших тогда отвели на переформирование, а орков сейчас для несения гарнизонной службы в качестве резерва. То есть с основной функцией в виде восполнения потерь остальных штурмовых частей и работы затычки в каждой бочке. Почему так? Да просто пополнений у орочьего гарнизона нет и переформировывать дивизию не из чего и некем. И всё. Результат — минус оперативно-тактическая единица в орочьем гарнизоне.

А у нас… Ну, нашей дивизии тоже прилетело знатно. То есть до степени отвода в оперативный тыл на три месяца для переформирования и доукомплектации. Потери в технике составили около семидесяти процентов, а в личном составе за пятьдесят. Если точнее — пятьдесят семь процентов бойцов и офицеров в минус. Но это ещё совсем неплохо. Могло быть гораздо хуже, не будь активной поддержки с воздуха у нас и имей атакующие орки хоть что-то похожее на боевую авиацию. А так — сдюжили.

Сдюжили, к слову, не в последнюю очередь благодаря тем самым пяти (а не пятнадцати, как мне мечталось) минутной заминке, которую организовала моя упёршаяся полурота. А ещё сыграло то, что благодаря счастливой случайности к нам под прицел выскочила штабная колонна, которую мы благополучно сожгли. И с той колонной всё получилось совсем уж чудесно, поскольку ехал в ней ни кто иной как лично орочий комдив с его заместителями. Такая вот приключилась чудасия, во многом сродни гибели генерала Доватора под Москвой в декабре 1941-го года. Нелепа эта послужила причиной краткого замешательства, что подарила нашему комдиву ещё несколько дополнительных минут, которые он и использовал по полной.

Результатом стал, извините за тавтологию, контрудар по контрудару и свирепая атака в разрез орочьему продвижению, сопряжённая с манёвром огневыми средствами, срочно согласованными авианалётами и даже орбитальным ударом по оперативным тылам противника. Мощно получилось и красиво, хотя и затратно до ужаса. По итогам образовалось глубокое вклинивание в орочью оборону, в которое немедленно вбросили тяжёлую артиллерию. И те уж показали оркам, где раки зимуют, немедленно взявшись за продольный расстрел их боевых порядков и оказавшихся поблизости оперативных тылов на глубину предельной дальности стрельбы орудий и РСЗО. А в дополнение к тому мгновенная активизация работы штурмовых и пехотных частей по всей линии фронта.

Вот так и вышло, что неудачный орочий рывок стал причиной обвала их обороны на всём её протяжении и сокращения глубины с тридцати до чего-то в районе десяти километров за какую-то неделю. Потом, правда застряли, но это, сдаётся мне, ненадолго.

А у нас получился почти что отпуск. Дивизию отвели в тыл, решив, что передышку мы заслужили вполне, тем более что в кой-каких подразделениях и «ограниченной» боеспособностью даже и не пахнет. Моя полурота, например…

Осталось от нас восемь человек. К окончанию боя было одиннадцать, но один боец отхватил пулю в голову уже на последних секундах, и не выжили двое раненых. Потом полурота перестала существовать вовсе, поскольку попали мы, выжившие в полном составе, в лапы нашего ротного глав-эскулапа Патана и выключились из оборота на сроки от двух недель до месяца. И это нам ещё повезло, ибо намеревался Патан организовать нашу немедленную эвакуацию в тыл, против чего встал на дыбы уже Варг, который добился лечения на месте, хотя обсуждение и дошло до матерного рёва в две лужёные глотки почти дуэтом и размахивания оружием.

Ну, да ладно. Что было — прошло. Это не главное. Тем более, что, строго говоря, прибытие в МСЧ я не помню, поскольку выключился ещё при эвакуации с позиций. Главное в том, что очнулся я не в каком-то там госпитале где-нибудь на Кортриаль-2, а в палате нашей родной медсанчасти и традиционно встретил пришедшего меня выписывать Патана.

Врач вошёл с обычными для себя планшетом и мрачным выражением лица. Только в глазах у него на этот раз было нечто иное. Не то, что обычно.

— Живой? — спросил он меня негромко.

— Вроде да, — отвечаю я, — Но тебе, док, виднее. Как я на самом деле?

— Нормально. Как новый. Но это после двух недель регенератора в режиме интенсивной терапии.

— Спасибо, доктор. Как там мои?

— Росу и ещё двоих сегодня выпишу. Ещё четверым придётся провести в регенераторе три недели. До конца месяца в общем. А больше никого и нет… — врач характерно передёрнулся, — От целой полуроты…

— Они были солдатами, доктор, — говорю я.

— Да… — отвечает врач, — Только, вот, не легче от этого почему-то…

Молчим с минуту, и врач, вздохнув, продолжает:

— Можешь идти к себе в расположение, Балу. Ко мне зайди перед убытием.

И уходит. Я, как обычно переодеваюсь и захожу к Патану в кабинет. Тот молча кивает, вытягивает откуда-то из-под стола фляжку и разливает по сто грамм ядрёного аркильского самогона:

— Помянем…

Помянули. Врач, помолчав некоторое время, говорит:

— Ладно. Сопьюсь я тут с вами со всеми. Давай к своим. Роса ждёт уже. Да и Варг тоже. Удачи.

— И тебе, док, — и я выхожу из кабинета.

Перед МСЧ встречаю задумчиво курящую Росу. Встаю рядом, тоже закуриваю.

— Привет, сестрёнка.

— Привет, Толь. Пойдём к Варгу. Ждёт.

— Пойдём, конечно.

И мы идём к модулю командира. Молчим — на болтовню как-то не тянет нас обоих. Варг в унтер-майорских погонах встречает нас традиционно за рабочим столом.

— Заходите. Садитесь.

И снова фляжка. И снова плещется в стаканах. И снова звучит:

— Помянем.

Теперь мы молчим уже втроём. Наконец заговорил командир:

— В общем, что я вам скажу ребята? Вы молодцы. Я не прикалываюсь — реально так. Не знаю, что ещё сказать. Разве что: правильно там всё было.

Помолчали ещё пару минут и Варг продолжает:

— Давайте теперь о деле, гертальтер унтер-капитаны. Что смотрите? Не оговорился я. Утверждено неделю назад. Вам теперь поднимать роту. И это я тоже не оговорился. Ты, Балу, уже неделю как ротный. А ты, Роса, его зам. Ваши Хорхе с Кошкой отныне штурм-лейтенанты и командиры полурот. Ну, и я у вас за атамана, то бишь нынче уже командир полубатальона. Решение принято, обжалованию не подлежит. В течении трёх недель придут пополнения и техника. Организуйтесь, проводите слаживание и готовьтесь к выходу на фронт. На то вам будет три месяца в общей сложности. Всё ясно? Вопросы есть? Вопросов нет. Вот и ладно. Как там говорилось? Задачи нарезаны, цели поставлены — вперёд на посевную!

ЧАСТЬ 8. Прорыв.

Значит так тому и быть. Всё завертелось, не в первый раз, по новой. Пополнились, получили технику, прогнали какое-никакое боевое слаживание и к окончанию третьего месяца пришли всё же к нормальному состоянию. Пополнения, правда, меня удивили. Землян едва четверть. По большей части аркильцы, то есть земляки Росы.

Ну, что тут скажешь? Претензий к ним никаких. Нормальные, адекватные бойцы. Почти все, как и моя сестрёнка, хиртарим — эквивалент касты кшатриев Бхарата. Обучены отлично — не хуже нас поначалу. Боевого опыта нет почти ни у кого, но это, как известно, дело наживное. Неплохо мотивированы. Да вообще-то, если уж совсем по чесноку, с мотивацией у аркильцев лучше, чем у нас, землян. По той простой причине, что система Аркилен со статусом королевства входит в состав Империи Эльвифриэль на правах личного вассала Императора, а значит, как ни крути, воюют они за свою страну, а не как мы по контракту. Что, вообще-то немаловажный фактор, поскольку, за Родину всегда и везде воюют лучше, чем за деньги. Факт.

Откровенно говоря, даже странно, что изначально Колониальные войска формировались не из них. Ведь гораздо логичнее и целесообразнее было бы. Может быть, имел место своеобразный «синдром позднего Рима», когда римские правители предпочитали формировать легионы из наёмных германцев и прочих федератов, считая их более надёжными солдатами, чем граждане Рима? Может и так — без понятия. Да и неинтересно мне это, на самом деле. Мне бы контракт отбыть и домой вернуться, оставив имперские проблемы за спиной. Так что работаем с тем, что есть.

Правда, уточнил я аккуратно через Росу что и как дальше с Земными пополнениями. Ответ, в принципе, не удивил. Земные вербовочные миссии признаны нецелесообразными и малоэффективными ввиду удалённости планеты и сложностей логистики, не в последнюю очередь обусловленных той самой непонятной пространственной аномалией. Посему, принято решение по окончанию боевых действий в рамках текущего конфликта их закрыть. А активная вербовка на Земле прекращена уже сейчас. На фронт сейчас попадают только те, кто уже обучены и состоят в «маршевых» частях. Это не значит, что мы, Земные контрактники, после истечения срока службы будем предоставлены сами себе. Империя свои контрактные обязательства выполнит полностью, не забыв доставить домой всех тех дембелей, которые выживут и решат вернуться.

Ну, что же… Откровенно говоря, странно, что Земную миссию терпели аж сто лет на сегодняшний день. Целесообразностью там не может даже и пахнуть — не случайно же начали массовый набор с Аркилена. Пополнения с Земли просто не могут поступать в срок для восполнения потерь. А ещё… Очень уж эта миссия попахивает каким-то мутным схематозом, связанным, скорее всего со снабженческими вопросами. Вот ни разу не удивлюсь, если в скором времени дойдут новости об отправленных на виселицу высокопоставленных интендантов, работавших на снабжении и переоснащении Земных баз. Однако и фиг с этим всем — не моё дело. Нормально всё, короче.

Меня всё устраивает. Хиртарим, так хиртарим. Есть у них, конечно, кой-какая специфика с отливом средневековья, но, благодаря длительному общению с Руэль, я к ней привык. Хотя удивить меня аркильцы таки ж смогли. Приятно удивить, если честно.

Просто приключилось так, что однажды вечером собирался я уже отбиваться и обнаружил всех своих хиртарим выстроенными у моего модуля, с мечами на поясах. На мой недоуменный вопрос что тут за митинг, их старший ответил:

— Мы готовы принести клятву личной верности. Тебе, хатир, и сестре твоей.

Вот и так. «Хатир», значит. То есть «ведущий» военный вождь боевого отряда по Аркиленским понятиям. И моя сестра, Роса, являясь моим заместителем, для них хатирэль — второй, «водимый», военный вождь. И что тут делать?..

Спасла положение вынырнувшая откуда-то Руэль, опоясанная шашкой и кинжалом, сунувшая мне в руку мою перевязь с мечами и шепнувшая на ухо:

— Всё нормально, брат. Командуй присягу. Слова они знают.

Кивнул, опоясался и скомандовал, обнажая меч:

— Приступайте.

Аркильцы синхронно выдернули из ножен клинки, встали на левое колено, хором прорычали на аркильском Клятву верности, и выжидающе уставились на меня. А я, под диктовку моего заместителя, вскинул меч подвысь и провозгласил:

— Принимаю клятву вашу, воины, перед Богами и людьми, и да будет свидетелем мне Небо!

— Да будет так! — рявкнул в ответ строй.

И мы, убрав оружие, разошлись по своим делам. А через три дня наша 33-я ДШД отправилась на фронт.

И снова мы влились в уже привычную круговерть. Разве что бригадные ротационные циклы изменились в сторону большей интенсивности. Теперь, свежие бригады, прибыв на фронт, неделю воевали бок о бок со сменяемой частью, осваиваясь в зоне ответственности. Затем неделю воевали самостоятельно. После того ещё неделю «передавали пост», вернувшейся из тыла части и убывали на отдых и пополнение в тыл. А через неделю отдыха — снова в бой.

Соответственно кардинально изменилась и работа на местах. Теперь уже на всех направлениях шёл непрерывный штурм, а не ставшая привычной смесь бальных танцев с шахматами. Маршей меньше, маневрирование короче и резче, артиллерия не замолкает, авиаторы висят в воздухе непрерывно, Флот добавляет «веселья» с орбиты. Ну, а для нас драка на земле не заканчивается практически ни на секунду. Расход боеприпасов дикий, потери — и техники, и людей — тоже. Но мы продолжаем грызть орочью оборону, перекатываясь от опорника к опорнику, от УРа к УРу. Ныряем из бункера в бункер. Сносим рубеж за рубежом.

Изменилась и наша тактика. Мы больше не ломимся в лобовые атаки, в стиле «эскадрона гусар летучих». Зачем? Если можно притормозить, внимательно осмотреться, согласовать все доступные методы поддержки и только потом влепить имитацию атаки за огневым валом с одной стороны, имитацию же атаки «под зонтиком» с другой, а решающий штурм при активной поддержке авиации вовсе уж с третьей. Затратно? Да. Долго? Конечно. Зато эффективно, во-первых. Солдаты мои живы, во-вторых. Во всяком случае, потери у меня меньше, чем было поначалу. Так и живём. Так и воюем.

С бункерами всё сложнее. Маневрирование и разнообразные хитрости здесь не катят. Одно дело, если команда попавшуюся на пути «нору» просто выжечь. Тогда всё просто и решается без захода внутрь: найти выходы вентиляции, «зажигалки» и огнесмесь туда от пуза и всё. Сиди и жди, когда оставшиеся в живых «выкинут белый флаг». Чаще минут через десять-пятнадцать капитулируют. Совсем другой вопрос, если сказано эту самую «нору» взять штурмом и захватить. Вот тут уже начинается веселье. Проникнуть, внутрь, зачистить сопротивляющихся и принудить к сдаче остальных. И это не фунт изюму ни разу. Приходится лезть внутрь и рубиться с гарнизоном лоб в лоб, практически в упор, что с некоторых пор не радует. Маневрирование? Где и как? Поддержка? Чем и откуда? Так и остаётся только фронтальная, по сути, зачистка. Справлялись, конечно. Что уж тут.

Орки, с другой стороны, продолжают отчаянно упираться, но лично мне уже по барабану «почему и зачем». И мне совершенно до сиреневой звезды по какой такой причине они не капитулируют. Всё просто. Не сдались? До встречи в Краях доброй охоты. Сдались? В лагерь с глаз долой. И всё. На том точка. Остальные вопросы чисто технические, из серии: кого, чем и как убрать с доски.

К слову, орочьи командиры от нашего непрерывного наката уже ощутимо устали. Как минимум, сдаются они чаще, охотнее и в больших количествах. В принципе — неудивительно, в их-то положении. Тем не менее, драться они продолжают и бежать не собираются. Может и по той причине, что просто некуда.

Последние десять километров орочьего «оборонительного вала» мы грызли целых полгода. Нет, конечно, ничего приятного в такой вот долбёжке об стену, но получилось, в результате, вполне успешно. Мы проломились. И… Вышли к четырём их основным узлам обороны, сиречь к бывшим городам, превращённым в крепости.

Ну… Крепости, так крепости. Сгрызём и их. Благо на оперативный простор мы всё же вышли, а эти самые крепости торчат в тотальном окружении, как слива в афедроне. И ни туды им, и ни сюды: ни входов, ни выходов, ни надежды на помощь извне. Есть только наши десантно-штурмовые дивизии, ожидающие приказа зачистить всё это укреплённое безобразие в ноль. И есть старательно работающие по объектам авиация, артиллерия и Флот.

И уж эти-то взялись за ликвидацию узлов обороны с трудовым энтузиазмом, пролетарской ненавистью, а также крайней жестокостью и цинизмом. На орочьи крепости посыпалось со всех ракурсов столько всякого, что даже нам, сидящим в ожидании приказа на штурм в полусотне километров, от одного вида той свистопляски становилось не по себе.

Летело туда всё подряд без перерывов сутками, а потом уже и неделями напролёт. По истечению двух недель от всего, что видно было на поверхности в начале, не осталось и следа — размолото всё в пыль. Что там осталось от заглубленных сооружений одним Богам ведомо. А кто в том рукотворном аду выжил… Ну… Я даже не знаю… И будет ли потом кого и что там штурмовать — тот ещё вопрос.

В начале третьей недели непрерывной бомбардировки коменданты ошмётков крепостей, один за другим, начали выходить на связь по резервному каналу, заявляя о капитуляции. На том, строго говоря и всё. Мы уступили своё место жандармам и рванули вперёд добивать остатки материкового гарнизона.

К раздаче мы успели. Орки попытались по инерции организовать то же, примерно, что они выкручивали на той, прорванной, линии обороны и на подходах к ней, всячески тормозя продвижение пехоты. Но тут подоспели мы с напоминанием и без того деморализованным оркам о том, что «здесь им не тут», вклинившись с ходу в их боевые порядки и перемолов всё, попавшееся на пути, в хлам. После этого мы снова выскочили на оперативный простор и рванули навстречу заре, снося всё и всех не так, на наш вкус, стоявших у нас на пути.

Жаль только, что добраться до побережья, к которому были прижаты на тот момент ещё недобитые орочьи части мы не успели. Комендант их континентального гарнизона наконец-то включил голову и решил, что дальнейшее сопротивление смысла не имеет. Засим он отдал приказ о капитуляции всем подчинённым частям и подразделениям и застрелился.

И наступила тогда благодать. Временная, конечно. И началась оная благодать с серии торжественных построений, в ходе которых сначала рядовому составу, а потом и господам офицерам вручили заработанные нагрудные знаки. До медалей и орденов нам ещё дожить надо. То бишь освободить всю планету. Но и без того кителя наши потяжелели.

Лично у меня на левой стороне груди, помимо «Волчьей головы» появились бронзовый «За боевое десантирование» и серебряные «За штурм» с тремя бронзовыми и двумя серебряными звёздами, «За контрпартизанские действия» с двумя бронзовыми и одной серебряной звёздами, «За ранение в бою» с четырьмя бронзовыми и тремя серебряными звёздами. У остальных моих тот же комплект. В общем, ничего так повоевали. А что по итогам будет — увидим. ЕБЖ, само собой.

Однако самое интересное началось потом. Пока суть да дело, объявили нам о перевооружении и переоснащении Колониальных войск. Причём не только нас, ударников, а всех — от пехоты до Флота. И понеслась…

Для начала получили мы новые бронекомплекты от лёгкого до ударного (ну, как же — положено иметь). Наши новые броники идут с модернизированным гермошлемом и оказались очень некисло укреплёнными по броне и по экзоусилению. В итоге защищённость, скорость, манёвренность и сила бойцов оказались повышенными аж в полтора раза, по сравнению даже с «кастомными» версиями. А при всём том стали они легче и компактнее. И это классно.

Следующим «пунктом плана» стало новое стрелковое вооружение. И автомат, и пулемёт, и ПТР стали несколько изящнее, немного легче, а главное — точнее и дальнобойнее. Теперь можно вполне уверенно бить по орочьей тяжёлой пехоте из автомата до тысячи метров включительно, а из ПТР до той же тысячи жечь орочью лёгкую бронетехнику. Мало того, появился у нашей новой стрелковки аккумулятор нового типа, которого хватает на два боекомплекта, то есть на пятьсот выстрелов, если говорить об автомате.

Но и это ещё не всё. Самым мощным дополнением в личное вооружение бойцов стала замена пистолета на… Блин… Ну не знаю я как этот девайс иначе обозвать… На бластер, короче. Или боевой лазер, или лучевой пистолет — кому как нравится. Но как по мне — бластер и есть, очень уж он похож на оружие Хана Соло из «Звёздных войн». И штука эта оказалось свирепой до ужасти. При не особо огромной дальнобойности (убойный луч всего-то до сотни метров) убойность у неё обалденная. До той самой сотни прожигает напрочь любую пехотную броню вместе с содержимым. Причём насквозь. И это уже не просто классно — офигенно. Пули к нему не нужны, требуется только аккум, которого с полной зарядкой хватает на сотню выстрелов. И в комплексе это получается даже уже не офигенно. Это… Блин… Короче дальше — восхищённым матом и иначе никак.

В качестве изюминки на торте мы заполучили обновлённую бронетехнику. А там мало того, что броню усилили. Мало того, что конкретно модернизировали устройство управляемого спуска. Мало того, что и пушка, и плазма здорово прибавили и в дальности, и в мощности, и в точности. Так теперь там стоит триплекс, поскольку к бортовому вооружению добавился опять бластер, более глобального чем наш пистолет назначения, способный напрочь спалить орочий танк первым выстрелом с пятисот метров. И это ШБМ. Что там на наших танках я даже и представлять не берусь. И вообще: кристально ясно, что ждёт орков очень поганый для них сюрприз при следующем активном контакте с нами. И это сто пудов.

Естественно, не прошла модернизация мимо артиллерии, не минула авиацию и, само собой, обновился Флот. И много ещё всякого и разного барахла от хозяйственно-бытовых прибамбасов до медицинских комплектов посыпалось тыловикам, медиками и другим. Патан, вон, наш порхает вокруг новых регенераторов, надышаться на них не может. Он, кстати, теперь начальник батальонной медсанчасти и целый штурм-майор, не хухры-мухры.

Однако как тут не упомянуть и наши доблестные бронеходно-хомячьи войска, сиречь снабженцев, оружейников и прочих интендантов. Этим тоже прилетело нежданное счастье, то есть груды новейших кибермедиков и разнообразного ЗИПа к ним, к броникам, и всему прочему, которые сразу же плесканулись на продажу интересующимся (мне и всей моей роте, например) усилением брони, вооружения и обеспечения. Ну, да ладно. Никто не в обиде — лишь бы было сработано качественно.

Суть сей басни в том, что пролилось нежданно счастье на всех и разом и никто не ушёл обиженным. На чём это всё основано? Тут я могу только гадать, но, пожалуй, не ошибусь указав в качестве источника этого всего тот самый, некогда нами нарытый на астероиде дивизионный транспорт неведомой цивилизации. Пригодилось вот.

ЧАСТЬ 9. Добивание.

На освоение обновок нам дали целых три месяца с расчётом, что мы за это время успеем и передохнуть. Ну, что — успели. И передохнуть, и освоить, и восполнить потери. Мы даже и заскучать успели, хотя осваивать пришлось много и разного, включая новые модули управляемого спуска, для чего нас в ШБМ пару-тройку раз подняли на десантных ботах и выкинули с борта в верхних слоях атмосферы. Ничего так получилось. Оказалось, что новые модули смягчают впиливание в поверхность примерно в два раза по сравнению с привычным «хренак».

Очень даже прилично. Точно не так зубодробительно, как обычно. В остальном же шло всё вполне себе спокойно, и я бы даже сказал вальяжно А по истечению тех трёх месяцев нам поступила долгожданная новая вводная.

Началось всё с получения усиленных по максимуму боекомплектов. Загрузили мы по одному б/к в подсумки, аж по три в рюкзаки и по четыре на лицо в ШБМ. Собственно, уже тогда было ясно, что готовимся к штурму однозначно. Тем более, что командование гиперсекретность разводить и не думало, доведя до нас сразу после погрузки боеприпасов партитуру в части касающейся.

Оказалось, что запланирована комбинированная десантно-штурмовая высадка на последний контролируемый орками материк Клейтарэль-3. Согласно плану, высадка задумана к осуществлению и с моря, и с воздуха. С моря — штурмовики, а с воздуха — ударники. Притом штурмы будут атаковать орков в лоб, а нам предстоит высыпаться в орочьем оперативном тылу и развить наступление навстречу штурмам, попутно снося всё попавшееся на нашем пути. Всё это при активной и постоянной поддержке с воздуха, а по возможности и с орбиты. После окончательного прорыва береговой линии обороны и установки плацдарма, на который сразу же начнут высаживаться армейские части, нам, совместно со штурмами, предстоит перегруппироваться и развивать наступление вглубь материка, попутно расширяя плацдарм. Одновременно IV-й ДШК и IV-я Армия начинают аналогичную операцию на противоположном побережье. После высадки и прорыва береговой обороны группировки двигаются друг другу навстречу. Так-то.

Авантюра, блин. Чем-то здорово напоминает «День Д», образца 1944 года. С другой стороны, у амеро-бритов в 1944 году не было поддержки с орбиты, таких как у нас экипировки и выучки, равно как и настолько тотального, близкого к абсолютному, превосходства в воздухе. Однако риск. Орки-то не дураки и не бездари голимые ни разу. А наша броня во время десантирования очень даже уязвима для встречного огня с земли. Так что для организации горячего приёма вовсе необязательно иметь развёрнутую и боеготовую ПВО. Хватит и общевойсковой брони, ведущей огонь на максимальных углах возвышения стволов. Да и ПТРы их далеко не детские воздушки — тоже дел натворить вполне способны. В общем не прогулка это будет однозначно.

Однако люди мы военные, во-первых. «Волки» мы, во-вторых. Гром не грянет — свинья не съест, в-третьих. Посему: нам приказали — мы исполняем. Отставить обсуждение приказа. Айда грузиться по броне.

И опять понеслась. Погрузка, взлёт, выход в район десантирования. На этот раз даже без выхода за атмосферу. Ждём команды. По орочьим хилым резервам и боевым порядкам сейчас плотно работают авиаторы и Флот, а скоро к ним присоединится ещё и артиллерия с мореходных платформ. От души надеюсь, что прочистят они и нам, и штурмам дорожку как должно, тем более что разведка над побережьями крутилась все три месяца, что мы отдыхали, при почти полном отсутствии противодействия. Соответственно, карты местности у нас подробные, дислокация орочьих частей известна, места высадки намечены с учётом всего на свете. Да и вещун молчит пока, о гадостях не напоминая. И вообще, чего я парюсь? Я ж дурак! А нам везёт!

— ВНИМАНИЕ! Сброс через: 5! 4! 3! 2! 1! СБРОС! — рычит матюгальник.

И мы летим с небес на землю. Невольно вспоминается высказывание амеровских парашютных инструкторов: «Три вещи падают с небес: осадки, птичий помёт и ДЕСАНТ!» Да-с… Ну, мы не первое и тем более не второе. Да и не третье тоже. Поэтому:

— ВОЛКИ! КРУШИ! — традиционно рычу я на всю роту.

И моя рота отвечает:

— КРУШИ!!!

И мы летим… Нет — мы падаем вниз, на поверхность, закупоренные в наши броняшки. И накаркал я, блин! Орки нас встречают огнём. С определённого момента нам навстречу начинает густо лететь всё, что может достать до целей на определённой высоте.

Прикрывающие наш батальон фрегат и два корвета посылают подарочки в ответку, да и авиаторы не спят, окучивая всё, что стреляет. Но… Но у меня уже минус три ШБМ и танк. И это только начало. Твою мать! Как же гнило сидеть на филее ровно, изображая собой мишень!

А наше прикрытие тем временем отрабатывает вполне себе старательно, долбя по всем стреляющим. Поверхность продолжает плеваться огнём, но всё же реже. И достают-таки ещё две ШБМ… Блин! Сволочи… Мы ещё в драку не вступили, а уже минус почти взвод! А нам ещё работать.

Наконец-то:

— До касания: 5! 4! 3! 2! 1!

Не такой зубодробительный, но всё равно «ХРЕНАК» о поверхность и снова мехвод:

— Касание есть!

Отлично! Ну теперь, орки, сочтёмся!

— Десант! К машине! БПЛА в воздух! Коробочки — по личному плану!

Здесь, на поверхности уже проще. Здесь мы можем стрелять в ответ. Ну так алга, джигиты! И мы сносим всё, что шевелится вокруг. Оживает Варг:

— Балу! Направление 17.20! «Нора» в одном «К»! Взять! С тобой отделение РЭБ!

— Принял!

Ладно — бункер, так бункер. Хреново, что именно «взять». Это значит, что нам его надо штурмовать, а не просто залить горючкой. А там ещё и охранение по периметру торчит наверняка. Ну — пободаемся. Не впервой.

До цели мы добрались за какие-то пару минут. Охранение… Оно было. Стояли насмерть, её и дождались. Вычистили мы их нахрапом, без потерь, да даже и не вспотев. А ведь были они, хотя и пехотинцы, но какие-то там элитные, судя по опознавателям.

Ну, да ладно. Периметр здесь очень даже некислого габарита. Бункер, судя по данным сканирования, тоже. Аж четыре уровня, общая площадь каждого около двух тысяч квадратных метров. Радует, что каких-то особо извилистых коридоров там нет — всё параллельно и перпендикулярно, как в голове у солдата и у него же в тумбочке. Входов ровным счётом четыре штуки. В общем нормально. Видали мы всякое и покруче. Поехали:

— Хорхе! Со своими и всеми коробочками держишь периметр, прикрываешь РЭБ! РЭБ! На поверхности! Заглушить связь во всех диапазонах, кроме наших! Кошка! Входим!

Входные шлюзы на всех четырёх входах вскрываются на раз. Это не мы такие крутые «медвежатники». Это вышибные заряды хорошо продуманы. Подрыв — и внутрь, вслед за превращёнными в металлолом гермодверьми, летят гранаты, а за ними уже вламываются мои два взвода, отстреливая всех, кто не захотел (или не успел) сдаться. Верхний уровень мы зачистили за двадцать минут. Здесь же взяли и дежурку, или как она у орков называется, где нашлась и схема всего комплекса. Уже проще.

— Хорхе! Капральство на контроль первого уровня! РЭБ укрыть там же!

— Си[3], хефе! — отвечает тот, и через пару минут, которых хватило на беглое ознакомление с планировкой, вызванные бойцы прибывают. Отлично. Продолжаем работу, благо партитура привычная.

Отделения прикрытия разбить по звеньям и расставить на контроль лестниц и лифтов, благо их немного. Всего-то четыре шахты с параллельно выведенными дублирующими лестничными маршами. По звену на контроль более чем достаточно. Отделение РЭБ в зачищенную дежурку. Оттуда работать им будет попроще. Их отделение прикрытия на дополнительную проверку и зачистку уровня. По окончанию — продолжение работы по прямому назначению.

А нам — работа повзводно. Я с третьим взводом чищу второй уровень, Юлька с четвёртым — третий по моей команде. Вход на соответствующие уровни с четырёх направлений одновременно (благо лестничные марши сквозные — с первого по четвёртый уровни) из расчёта по капральству на марш. Дальше разбивка на штурмовые группы в составе звена и жёсткая, но без лишнего фанатизма зачистка. Вперёд.

Наш уровень встретил нас наскоро сооружёнными баррикадами, наспех выставленными автономными турелями и абы как вооружённым гарнизоном. Что странно. Вообще, орки здесь больше похожи на каких-то невысокого полёта штабных чинов. Вооружение у них соответствующее, боевые навыки откровенно никакие, бронекомплекты… Ну… Я бы в таком ни бойцов своих в бой не повёл, ни сам бы не пошёл. Аналогичные нашим лёгкие комплекты, пригодные разве что для показухи и обучения рукопашному бою, неспособные удержать даже и пулю из старого пистолета. Плюс к тому пара отделений нормально экипированных пехотинцев и… Всё.

В общем, получается так, что нас здесь не ждали. Весь этот недогарнизон мы смели, даже и не заметив. Самым большим весельем было разобраться с турелями. Но тоже справились, благо опыт соответствующий у нас есть, а установлены они… Ну… С прицелом «куда-то в ту сторону». Никак, короче. И вот перед нами оно: фиг пойми что. Здоровенная задраенная гермодверь, преграждающая нам путь в помещение примерно в центре уровня. Что за ней — Х. З. Вот сейчас и глянем.

Вышибные заряды выставляются на дверь «конвертом»: четыре по углам, плюс один в центре. Я покосился подозрительно на своего взрывотехника и вопросил его на тему: не перебор ли. Тот мне ответил безумной лыбой пироманьяка, дорвавшегося до спичек, и сказал: «Не, командир! В самый раз! Она ж здоровущая!» Откатываемся за угол и…

М-да… Я был-таки прав… Перебор-с… Шарахнуло, одним словом, неописуемо. Это, вообще-то, надо было исхитриться подорвать примерно пять кило в тротиловом эквиваленте в закрытом помещении…

— Гром… — сиплю я, — Напомни мне настучать тебе в грызло сразу после операции…

— Так точно, гертальт капитан! — лихо отвечает наш ротный «мастер-бластер».

Но это всё потом. А пока:

— Вперёд!!! — ору я что есть сил, ибо после «взлома» гермодвери здорово недослышу.

Во вскрытое помещение веером летят гранаты, им вслед россыпь разрядов из подствольников. А дальше несёмся на штурм уже мы, под мой бодрый, усиленный матюгальником гермака рык:

— Бросай оружие!!! Всем лежать!!! Мордой в пол!!! Руки на затылок!!! Работает ОМОН!!!

С какого перепугу ОМОН — сам не понял. В жизни с парнями не работал, но заклинило вот. Контузия что-ль посетила ненавязчиво?

Не важно. Влетаем в помещение, похожее своей начинкой (какая уцелела) на командный центр. Сопротивления практически никакого. Пытались как-то дёргаться четверо пехотинцев в полной боевой — скосили их мои волчата мимоходом. Попытались схватиться за пистолеты трое офицеров в повседневной форме. Ну… Это у них даже и не смешно получилось: на моих-то волчар с пестиком… М-да… «Безумству храбрых поём мы песню». Погребальную. И всё на том. И что мы имеем со свежезабитого гуся?

А имеем мы тут аж двух живых комкоров (одного второго и одного третьего ранга), комдива третьего ранга и девять офицеров в званиях от корнета до полковника пленными. Плюс ещё примерно столько же народу в аналогичных чинах израсходовано. В общем, похоже, что припёрлись мы сюда аккурат к совещанию орочьего высшего комсостава. Типа случайно заглянули на огонёк. Ох и непрост же наш свежеиспечённый обер-майор Варг. Совсем непрост. Ну, да ладно.

Так… А не сыграть ли мне тут комедь, пока время есть и пока пленные в шоке от резких перемен? Почему бы и нет? Поехали.

Поднимаю забрало своего гермака и, сделав жутко-свирепую морду лица, поворачиваюсь к пленным офицерам. Шагаю вперёд, одной рукой хватаю за грудки комкора второго ранга, а второй одновременно выхватываю вибротесак, которым располовиниваю спинку кресла, почему-то уцелевшего в ходе штурма, и как ни в чём не бывало стоящего у стола. Подтягиваю к себе генерала и рычу ему в лицо на орочьем с максимальной злобностью:

— Ты!!! Сейчас!!! Объявляешь капитуляцию!!! Или я!!! Тебя!!! Распотрошу без наркоза!!! — смотрю при том ему в лицо и понимаю, что ломаю комедию я совершенно мимо кассы.

Комкор не впечатлён. Разве что сардоническая усмешка пробежала по губам. В остальном же — спокоен, сосредоточен, думает…

«Капитулировать»… Харг ольвиз[4]… Этот эльфийский капитан-наёмник вообще соображает, чего требует? И ведь да — соображает… Актёр из него отвратительный: лучше бы и не пытался он мне тут играть злого и страшного демона из глубин преисподней, разум потерявшего от кровожадности. Глаза выдают — нет там ни неразмышляющего бешенства, ни маниакальной жажды крови. Внимание есть. Выжидание тоже. А вот боевого безумия ни грана. Так что зря он старается — не страшно. Не будет он меня строгать на куски. Не из таких он явно. Тем более, что массовку свою о разыгрываемой сценке капитан явно не предупреждал. Вон капитан-аркилийка усмехнулась даже при виде всего этого. Смешно ей. Однозначно же не поверила в реальность громогласно обещанного потрошения, как и я. Словом — не боюсь я капитанского тесака. И сам он мне не страшен. Страшно другое…

То страшно, что блокада как повисла вокруг системы восемь лет назад стальной сетью — так и остаётся непроницаемой. И нет подвоза необходимого оборудования. Нет подкреплений. Нет ротации измотанных частей. Нет… Харг! Да ни демона нет уже семь харговых лет! А ПКО и ПВО выбиты в ноль. То, что от них осталось на обстановку не влияет никак. И эльфийские атмосферники с космофлотом творят что им угодно и когда угодно в полнейшей безнаказанности. И противопоставить им нечего, потому что Эскадры нашего Космофлота в полном составе были сметены ещё до первого эльфийского десанта. А за нашими атмосферными штурмовиками и истребителями эльфы охотились, в том числе и с орбиты, до полного истребления, в то же время, когда распыляли наши крейсера…

А ещё потеряна связь с материками №2 и №3. И это означает только одно: гарнизонам материков пришёл конец. А неделю назад прекратилась связь и с метрополией, и не возобновляется она ни в одном известном диапазоне. Да и смысл в той связи?.. В последних сеансах командующий сектором даже и словом не упомянул привычную мантру о том, что следует непременно держаться и обязательно до конца. А на наш вопрос о подкреплениях и деблокировании настолько характерно скривился, что и полному кретину стало бы ясно, что не будет ни одного, ни другого… И Клейтарэль-2 тоже молчит уже месяц… И выхода из этого всего нет…

И я ведь точно знаю, что уже пытались наши выйти на связь с эльфийским командованием на ими же обозначенном «аварийном» канале, с целью начала переговоров о сдаче системы и выводе наших парней. Безрезультатно…

Харг ольвиз… Теперь ещё эта эльфийская операция с двойным десантом с двух сторон материка разом… Сказать нечего: и продумано, и исполнено всё просто отлично. Прямо-таки полигонные точность, чёткость и своевременность исполнения. Придраться не к чему при всём желании. Эльфы нас просто размазывают, как мишени и макеты… Харг… Да, так ведь и есть! Здесь и сейчас мы для эльфийских солдат именно мишени и макеты! У них ведь явно прошло перевооружение — по этим вот «Волкам», например, видно невооружённым взглядом — и они точно обкатывают своё новое оборудование в боевой обстановке. То есть на нас…

Может и впрямь последовать «совету» капитана-наёмника и объявить капитуляцию? Измены и позора в том не усмотрит никакая, даже самая взыскательная комиссия. А парни мои выживут, всё же, пусть и в плену… Хотя бы большая часть из них… О чём там этот капитан на своём отвратительном ороквитрале?..

…Генерал моим дурацким спектаклем из серии: «Я злой и страшный серый волк! Р-р-ы-ы!», — не впечатлён. Совсем. Никак. Ни страха, ни неуверенности не наблюдается. Он спокоен и сосредоточен. Да-с… Сглупили-с, гертальт капитан. Благо что не глобально.

Я убираю с лица выражение «злобный отмороженный людоед», отпускаю генеральскую куртку и впихиваю тесак на место. Может стоит попробовать изобразить псевдо-дипломата и пообщаться по-человечески?

— Поговорим, генерал? — спокойно говорю я на орочьем.

Орк кивает:

— Только давай дальше на эльвифтроне, капитан. Твой ороквитраль отвратителен.

— Знаю, — усмехаюсь я, — Но не о нём речь, не так ли?

Генерал кивает, а я продолжаю:

— Капитуляция сейчас — действительно разумный выход, генерал. Дальнейшее сопротивление — не только здесь, но и, по большому счёту, в системе в целом — совершенно бессмысленно и абсолютно бесперспективно. Путей эвакуации нет, а прорыв блокады невозможен: изнутри прорываться нечем, а деблокаду извне не допускают с начала этого всего, значит не допустят и впредь. Подкреплений нет и не будет — и вы это знаете даже лучше, чем я. Продолжать драку дальше смысла уже нет. Никакого. Капитулируйте, генерал. Хватит крови.

— Я командую только своим соединением, капитан. Не всем оборонительным рубежом.

— Я понимаю, генерал. Но истребление вашего соединения вы можете прекратить.

Комкор размышляет с минуту. Кивает своим мыслям и поворачивается к пленным офицерам:

— Асгил! Мой кортик, — говорит он одному из корнетов.

— Ротьель! Сопроводи, — говорю я одному из своих бойцов.

Корнет выходит под конвоем и возвращается, неся футляр, аналогичный переданному мне когда-то давным-давно орочьим ротмистром. Комкор передаёт футляр мне и произносит ритуальную фразу:

— Капитулирую перед превосходящим противником. Командир корпуса 2-го ранга Траледгир.

— Принимаю капитуляцию достойного противника. Унтер-капитан Балу, — ритуально отвечаю я и принимаю из рук генерала футляр с кортиком.

Комкор молча подходит к пульту, включает связь и отдаёт соответствующие приказы по подчинённым соединениям, то есть по орочьим 25-му и 26-му армейским корпусам. второй комкор, хотя и без особого энтузиазма, но подтверждает. С этим, вроде, почти всё. Разве что:

— Генерал! Дайте приказ сдаваться персоналу бункера. Ни к чему им уже бодаться.

Комкор кивает и снова поворачивается к пленным:

— Тарнир!

— Понял, мой генерал!

От группы отделяется полноватый ротмистр и подходит к пульту связи под бдительным присмотром одного из моих бойцов. Активирует внутреннюю связь, отдаёт соответствующие команды и возвращается к остальным. Отлично. Только Кошку надо предупредить… Не успел:

— Балу — Кошке.

— В канале.

— Орки на третьем и четвёртом уровнях сдаются.

— Пленных разоружить. Всех разместить на третьем.

— Принято.

Вот и добре. Однако надо бы и руководство наше в известность поставить о великих свершениях. Выхожу на связь с командиром:

— Варг — Балу!

— Варг в канале.

— Задача по «норе» выполнена. Взяты в плен командир 2-й полевой группы и командир 26-го армейского корпуса противника. Комкором 2Р Траледгиром отдан приказ о капитуляции войск 2-й полевой группы противника. Как принял?

— От так ни струя ж себе… Балу… Твою ж дивизию… Понял тебя. Оставайся на связи.

— Принял.

Интересно… Командир сейчас решает у какой стены меня расстрелять или как? Скоро узнаю.

— Балу — Варгу!

— В канале Балу.

— Стая на месте. Задача — охранение «норы» с обитателями. Ожидайте связи по спецканалу.

— Принял.

Сидим и ждём… Благо ждать пришлось недолго. Через пару минут с чётко слышимым металлическим щелчком включается спецканал:

— Балу — Шкарсу.

Ба! Знакомые всё лица!

— В канале Балу.

— Три борта. ОВП[5] на твои координаты две «М».

— Принял.

Ну, что — кратко и по сути. В гости летят, значит. Летят — примем.

— Хорхе — Балу.

— В канале, хефе.

— К нам три борта. ОВП две «М». Принять. Сопроводить ко мне.

— Си, хефе.

Пока сидим, как сидели. А старый знакомый спецназёр, однако, точен. Минуты через полторы снова оживает переговорник:

— Балу — Хорхе.

— В канале Балу.

— Три борта. Заходят на посадку.

— Принял. Прибывших сопроводить в «нору».

— Энтенди[6], хефе.

Ну и хорошо, что «энтенди». Ещё через пару минут появляется спецназ во главе со Шкарсом и всё мгновенно завертелось. Моих бойцов тут же сменили с «охранно-конвойной службы» спецназёры. Пленных мгновенно куда-то увели, отделив от них генералов. А Шкарс — уже, кстати, обер-полковник — соблаговолил спустя пару часов обратить внимание на нас с Росой, мимоходом бросив обычное «Без чинов».

— Ну, здорово, народ. Уже капитаны? Поздравляю. Слышал я, к слову, о ваших художествах перед крайним рывком. Мощно у вас там получилось. Красавцы. Да! Дюк вам привет передавал. Помните такого?

— А то ж! Как он там? Тоже полковник, поди?

— Бери выше: обер-генерал уже. Корпусной разведкой рулит.

— Приятно слышать. С нами-то дальше что?

— Как это «что»? Отчёт с вас причитается. А потом — свободны, как птицы.

— Блин… Шкарс! Нам же к своему батальону ещё култыхать… Может в рабочем порядке как-нибудь?.. — включается в беседу моя сестрёнка.

— Не бухти, Роса. Благодаря вашим чудасиям, в этой полосе наступления сейчас тишина, а орки сплошняком почти складывают оружие и в плен идут строем, практически. Да и по флангам тоже нормально всё. Дезорганизация в орочьих рядах такая, что смотреть одно удовольствие. Кто-то капитулирует, по примеру ваших комкоров, кто-то отступать намылился. Посыпалась их оборона, в общем. Кто-то, правда, ещё отбиваться пытается или откатываться с боем, но это мало у кого получается. Так что торопиться вам особо некуда. Тем более, что ваш полубат направляется сюда, ибо временно к нам прикомандирован для обороны знатного трофея, пока жандармы не подтянутся. Давайте, короче, гертальтер офицеры: бухтёж отставить, стилусы в зубы и вперёд покорять канцелярские высоты. Полуротные ваши пишут уже.

— Ну, бли-ин… Шкарс…

— Роса, хорош канючить, — вклиниваюсь я, — Терминал твой сдох что-ль? Или подпись забыла? Пойдём писать, раз оно положено. Да, Шкарс! Нам здесь макулатуру плодить или отойти можно куда-нибудь?

Полковник, не без облегчения, отмашкой отправил нас «куда-нибудь отседа». И мы с Росой, оккупировав чей-то почти не разгромленный кабинет (был он при штурме пустым, так что гранаты сюда не кидали, только дверь снесли для осмотра помещения), приступили к коллективному творчеству. Справились за какие-то пятнадцать минут — сестрень моя канючила дольше. И на кой предмет, спрашивается? Ну… Её дела. Может она просто писать не любит. Кто её разберёт, Росомаху мою ручную.

Так вот. Отписались мы, не забыв при том неоднократно упомянуть мудрую руководящую роль нашего гениального командира, своевременно направившего мою роту на захват вот такого особо ценного приза, с напутствием обязательно, всенепременно брать в плен ценных офицеров противника, старших и высших в особенности. А чего? Жалко нам что-ль? Дык, ни разу. И не тяжело совсем. А Варгу плюсик нелишним будет. Может и обломится ему чего-нибудь вкусное. Ну… А там, глядишь, уже и нам чего-сь перепадёт. Но, это не суть столь важно, на самом деле.

Только успели мы победить рапорта о событии и сдать их Шкарсу, прибыла первая рота во главе с Варгом. Этот обошёлся без писанины, просто загнав нас на периметр, нести неведомо куда службу по охране и обороне объекта. Тем мы и занялись, просидев в пошлейшем безделии ещё с пару часов. А потом прибыли наконец-то жандармы и мы, с облегчением перевалив на их плечи караульное сидение, рванули на волю, в пампасы, то есть наносить удар во фланг какой-то не то особо упорной, не то особо невезучей орочьей дивизии.

А настучать в грызло Грому, нашему безумному взрывнику-маньяку, я так и забыл. А он, от же ж сволота хитрая, мне не напомнил. Ладно… Нехай радуется пока. От возмездия не уйдёт.

И война продолжается. Только уже гораздо спокойнее. После обвала первой линии обороны орки уже совсем не те. Нет уже отчаянного до последней возможности сопротивления с упорным вгрызанием в каждый подходящий для того рубеж. Они, похоже, уже попросту «отбывают номер»: притормозили, постреляли, получили в морду и то ли откатились дальше, то ли и вовсе капитулировали. И катится всё дальше ни шатко ни, валко. И продолжает катиться уже девятый год…

В основном, ситуация сейчас вернулась к тем самым «бальным танцам» в стиле «две шаги налево, две шаги направо». Активное маневрирование, стремительные проходы по тем или иным направлениям, а время от времени преодоление очередных хлипких оборонительных потуг. Уже не случается даже серьёзных попыток контрударов, в том стиле, когда полегла моя первая полурота. Орки уже не ходят в атаки. По большому счёту — с этим всё. Осталось только добить, чем мы и заняты.

Да… Орки уже совсем не те. Даже их спецназ и тот не пытается рубиться до последней возможности, а их РДГ уже не вызывают ощущение сдержанного ужаса и приступов здоровой паранойи в ночных караулах. Так — побегали, постреляли, да и вышли на связь с заявкой о капитуляции. И всё: война окончена, поехали в лагерь.

Как так? Да, наверное, пришло к ним просто осознание безысходности и бессмысленности всей этой свистопляски. А того, необходимого для бешеной рубки до последней капли крови яростного накала и праведного гнева нет. Да и не было его изначально. Они ведь не за своё родное рубились. Они чужой кусок захапали и даже не пытались его сделать своим. Так — добыча и не более того. Вот и всех делов. Обычная колониальная войнушка, по типу англо-французских в Северной Америке XVIII-го века, или мексикано-американских разборок XIX-го на нашей планете. Таков же и настрой орочьих солдат. Не за Родину они здесь бьются, а по контракту. И всех делов. Вот и воюют они чисто для проформы, то отступая, то сдаваясь. А мы их не слишком-то торопясь добиваем. Причём не столько убиваем солдат, сколько разгоняем тактические единицы.

При том своим бойцам мы продолжаем монотонно, изо дня в день клевать мозг на тему: не расслабляйтесь. Всё идет всерьёз и по-боевому. Никаких шуток, никакой расслабухи. Война не закончилась. Продолжаем работать. По полной программе.

А вот орки воевать «по полной программе» не настроены совсем. Они всё продолжают вести этакую «игру в поддавки» в том же, примерно, стиле, что и фрицы нашего мира против «союзничков» во Франции 1944–1945 годов. Тот же стиль. Вроде бы и бои идут, и потери есть с обеих сторон, но стоит их всерьёз прижать — тут же не то капитулируют, не то драпают невесть куда, стремительным броском.

Дошло до того, что свою вторую оборонительную линию, которую они готовили аж восемь лет, орки слили за какие-то пару недель. Сопротивление они, в принципе, оказали и даже отразили аж два штурма, но на том всё. Обвал и опять пятьдесят на пятьдесят — часть сдалась, а часть свалила в неведомые дали. Так и вышло, что добирались мы до этого рубежа пару лет, а взяли его… Не напрягаясь вообще. Играючи, можно сказать.

Впрочем случались, само собой и всплески «отрицательной динамики». Например, когда отчаявшийся комендант орочьего планетарного гарнизона, пытаясь хоть как-то переломить тенденцию тотального провала всего и вся ввёл в бой две оставшиеся у него десантно-штурмовые дивизии. Вот тогда нам пришлось кисло. Разом вспомнились будни последнего этапа битвы за материк Шкатрэль.

Орки тогда уверенно, чётко и красиво врезали по 32-й ДШД, вырвавшейся слишком далеко вперёд, закатив там, по сути, эквивалент «малых Арден». Одна орочья дивизия ударила в лоб, вторая жёстко накатила с фланга, отрезав пути подхода подкреплений, а заодно перерезав нашим пути отхода.

И ведь будь расклад сил, средств и настроений в войсках у орков несколько иной, поддержи их рывок хотя бы пехотные корпуса, замедлив, как минимум бросок наших 31-й и 33-й ДШД на выручку, или перейди орочья пехтура в наступление просто ударив нам в тыл или надавив как следует на пехоту у нас за спиной — пришёл бы 32-й полный кирдык, а возможно и пришлось бы нам тормозить наступление всей линии. В общем хорошо для орков могло бы всё получиться. Минимум — разгром целой десантно-штурмовой дивизии. Максимум — разгром одной и нанесение тяжёлых потерь двум другим, а плюс приостановка наступления всей армейской группы. Но…

Но повторилась другая калька нашей истории. Случилось то же, что затормозило и обесценило, по сути, Брусиловский прорыв[7]. Успешный удар их штурмов просто не поддержал никто. И в результате одной их дивизии врубилась во фланг моя 33-я ДШД, в жёсткой лобовой сшибке «с колёс» смяв и раскатав их по степи. А второй дивизии орков от души вмазала в тыл 31-я ДШД с тем же эффектом.

А потом ещё дополнительно подкатила пехота, и налетели авиаторы… В общем, вынесли орков в ходе трёхдневной рубки почти начисто. С трудом вырваться и откатиться смогло не более пары полков. Нам тогда, конечно, тоже досталось. 32-я оказалась ополовинена. 31-я потеряла бригаду в общей сложности. «Родная» 33-я положила треть личного состава. В общем жесть, как она есть. Давненько у нас таких потерь не было. Но зато и личный состав наш встряхнулся и ощущать ложное превосходство наконец перестал.

А орки… Штурмов своих тогда они потеряли практически полностью. Остальные же их части продолжили всё те же «поддавки» до последнего своего оборонительного рубежа. И там, едва установилось чёткое и ясное окружение и пошли первые артиллерийские обстрелы, авианалёты и орбитальные удары — комендант гарнизона «скоропостижно скончался», застрелившись из автомата в затылок. А его заместитель, вступив в должность, тут же отдал приказ «штыки в землю» по остаткам войск. На том и закончилась компания по освобождению Клейтарэль-3, длившаяся ни много, ни мало девять лет по Имперскому стандарту.

ЧАСТЬ 10. Итог.

Вот и парад победителей. Не первый в череде прокатившихся с момента капитуляции орочьего планетарного гарнизона. Мы уже успели вручить награды рядовому составу, попутно зачитав и приказы о присвоении очередных званий и о назначениях на новые должности. Никто из наших бойцов не ушёл обиженным. И теперь пришла наша, офицерская, очередь для получения заслуженных «слонов».

Мы, офицеры 331-й десантно-штурмовой бригады, в парадных мундирах со всеми регалиями, надраенных сапогах и с кортиками вытянулись шпалерами на плацу. И мы понимаем, что будет здесь нечто весьма грандиозное. Это видно хотя бы по тому, что перед нами стоят наши комбриг, комдив и комкор лично тоже при полном параде, но в отличие от нас не с офицерскими кортиками, а с дворянскими шпагами.

Пауза не затягивается. Над плацем разносится громогласное:

— Гертальтер офицеры! Смирно! Равнение на право!

Сотни голов чётким движением поворачиваются вправо, сотни рук взлетают к правой брови. Шпалеры замирают, приветствуя… Императора?.. Только его надлежит встречать таким образом… Быть того не может…

А над плацем взрёвывают фанфары, провозглашая прибытие… Да не может же быть… Именно Императора. А оркестр ревёт встречный марш Лейб-гвардии, которым положено встречать исключительно и именно Его… Но в честь чего?.. Как такое может быть вообще?..

А под рёв оркестра на плац выходит процессия… Фу-у… Нет. Не Император… Его Герольд в сопровождении знаменосца с развёрнутым Малым Императорским Штандартом и четверых лейб-гвардейских капитанов с обнажёнными шпагами. Точнее, двое со шпагами, один несёт золочёный тубус и ещё один несёт накрытый чёрным ларец. Ну, да. Верно: «Герольд Императора — суть голос Его Императорского Величества. Посему, при прибытии для оглашения воли Его Императорского Величества надлежит оказывать Императорскому Герольду те же почести, что и Самому Императору». Древняя Имперская традиция, которую я и не думал когда-нибудь увидеть воочию. Уверен, что сейчас не я один выдохнул с облегчением…

А процессия твёрдым парадным шагом выходит и замирает чётко в центре, развернувшись фронтом к офицерскому строю. И над плацем гремит голос Герольда:

— Рувиллиэль Тэс Ранлиаль! Император призывает тебя!

Что?.. Рувиллиэль… ТЭС РАНЛИАЛЬ?.. Роса? Моя Роса — принцесса Королевства Аркилен? Я в… восхищении…

А обер-капитан Роса… Или принцесса Тэс Ранлиаль?.. Чуть слышно всхлипнув, идеальным строевым шагом выходит из строя и проходит через плац. Её затянутая в парадку тонкая фигурка замирает перед Герольдом. Слышу звонкий голос Росы ритуально рапортующий:

— Явилась я по призыву Твоему, мой Император!

И Герольд, вынув из поданного лейб-гвардейцем тубуса свиток, разворачивает его и громогласно читает:

— Внемли же, Рувиллиэль, воле Моей!

Роса преклоняет колено и опускает голову прижав правую руку к сердцу. И Герольд продолжает:

— Ведомо Мне, Рувиллиэль, преступление твоё. Ведома Мне и вина твоя. Ведомо Мне, что запятнала ты Честь твою и Честь Рода твоего проступком своим.

Герольд берёт краткую паузу, и голова Росы опускается ещё ниже. А Герольд снова вещает:

— Ведомо Мне и то, Рувиллиэль, что просила ты об искуплении вины твоей в строю воинском, сталью честной, дабы омыть Честь твою и Честь Рода твоего, и смыть вину твою кровью своей и кровью вражеской.

Ещё одна пауза. Тишина, кажется, ощущается на вкус…

— Ведомо Мне тако же, Рувиллиэль Тэс Ранлиаль, и то, что в битвах многих сражалась доблестно ты. Ведомо Мне, что жизни своей не жалея стояла ты за Честь Империи, за Честь Мою. Ведомо Мне, что собою закрывала ты верных воинов Моих. Ведомо Мне, что за Империю и за Меня благородной кровью твоею, не жалея орошала ты многие поля ратные. Ведомо Мне, что многих врагов Империи своею рукою сразила ты в битвах Честь и Славу Империи, Честь и Славу Мои умножая.

И опять пауза. Над плацем стоит абсолютная, уже просто звенящая тишина. И

Герольд продолжает:

— Ныне же внемли Воле Моей, Рувиллиэль княжна Тэс Ранлиаль. До бела омыла ты благородной кровью своей Честь свою и Честь Рода твоего! Ничем отныне не запятнано имя твоё! И да будешь славна ты, Рувиллиэль княжна Тэс Ранлиаль Воительницей Империи бестрепетной, доблестной!

Снова пауза. Кажется, Роса сейчас просто упадёт на плац… Хочется рвануть вперёд и подхватить мою сестрёнку… Нельзя… И я стою на месте, кажется даже и не дыша…

— Да будет по праву возвращено тебе, Рувиллиэль княжна Тэс Ранлиаль, достояние твоё — Знаки Чести твоей, Знаки Доблести твоей!

Гвардеец срывает чёрный покров с оказавшегося позолоченным ларца и, открыв его, вручает Росе. Не вижу, что там, но уверен, что это все четыре бронзовые медали «За храбрость», обер-лейтенантские погоны, офицерский кортик и дворянские регалии, соответственно титулу.

— Отныне и впредь, Рувиллиэль княжна Тэс Ранлиаль, да будет вина твоя забвению предана на веки вечные! И да не смеет никто из живущих виною оной попрекнуть тебя! Ибо Честь твоя и жизнь твоя отныне под покровом Моим!

Гвардейцы шагают вперёд и накладывают клинки шпаг на плечи Росы.

— Воспрянь же предо Мною, Воительница Честная, Воительница Доблестная Рувиллиэль княжна Тэс Ранлиаль! Такова Воля Моя! И да будет так отныне и впредь во веки веков!

Гвардейцы отступают, вернув клинки на плечо, а Роса, не без труда поднимается на ноги и над плацем снова звенит её голос:

— Аве Императору!

И офицерский строй подхватывает:

— АВЕ!!! АВЕ!!! АВЕ!!!

И снова Герольд:

— Аве тебе, Воительница Империи Рувиллиэль княжна Тэс Ранлиаль!

И строй вторит:

— АВЕ!!! АВЕ!!! АВЕ!!!

Роса возвращается в строй, неся позолоченные ларец и тубус со свитком. Побледневшее лицо, полные слёз глаза… Наши взгляды встречаются, и я улыбаюсь ей — искренне и от души. Я рад за свою сестрёнку. Я горжусь ей. И Роса улыбается в ответ.

А церемония тем временем продолжается. Нам зачитывают приказы о назначении на должности. Тут помимо прочего выясняется, что отныне наш Варг командир нашего батальона. Я стал командиром первого полубатальона. Роса мой заместитель. Хорхе и Кошка мои командиры рот. Снова всеобщий рык:

— Аве Императору!

И снова начальство продолжает раздавать слонов. Теперь пришёл черёд приказов о присвоении воинских званий. И мы опять упомянуты. Варг — штурм-майор. Я и Роса — штурм-капитаны. Хорхе и Кошка — обер-капитаны. И опять: Императору Аве.

А слоны на том ещё не закончились. Неудивительно — всех нас награждают по итогам девяти лет войны. Теперь очередь дошла до медалей и орденов (нагрудные знаки нам выдали вчера). Во-первых, всем нам вручили серебряную медаль «За освобождение» с надписью на реверсе «Клейтарэль-3». Во-вторых, все мы (в смысле я, Роса, Хорхе и Кошка) стали обладателями полного бронзового банта, то есть бронзовых медалей «За храбрость» IV, III, II, и I степеней (у Росы, кстати, все они отныне двукратного награждения), а также бронзового знака ордена «Честь и Доблесть». Вдобавок к тому серебряные медали «За храбрость» IV, и III степеней, а заодно и серебряный знак ордена «Честь и Доблесть». Нехилый задел для заполнения серебряного банта.

На том, однако, всё ещё не закончилось. Нам четверым и Варгу (не только, конечно, но я конкретно о нас), за получение полного бронзового банта Императором пожаловано личное дворянство с титулом шевалье и присвоением следующего воинского звания.

Рёв фанфар и Императорский Герольд лично вручает нам дворянские регалии, соответствующие титулу шевалье, то есть комплект из серебряных нагрудного знака и перстня, а также дворянской шпаги с гербом шевалье (щит увенчанный шлемом) на эфесе, клинке и ножнах. А это, про, между прочим, не абы что, а то же, что и вручение этого всего Императором лично. Есть чем гордиться, однако.

И опять ещё не всё. Нам же за пленение трёх генералов и склонение к капитуляции целой орочьей полевой группы Императором пожалован титул барон с ещё одним присвоением следующего воинского звания.

И опять ревут фанфары. И опять Императорский Герольд лично вручает нам дворянские регалии, на этот раз соответствующие титулу барон, то есть всё то же, из того же серебра, но с баронским гербом (щит со скрещенными мечами, увенчанный шлемом) в положенных местах.

К слову, дворянами стали не только мы. Помимо нас ещё три десятка офицеров удостоены и статуса, и титулов. Трое старших офицеров и вовсе стали Имперскими графами. Так что нам ещё расти и расти. Благо задел есть. Варг теперь обер-полковник. Я и Роса — обер-майоры. Хорхе и Кошка — унтер-майоры. Очень и очень неплохо за девять лет непрерывной почти рубки. Как пойдёт дальше — будем посмотреть.

На том, собственно, и всё. Отгремели фанфары, отрычался оркестр. Все получили своё и разошлись заслуженно отдыхать. Традиционно целых три дня, после которых у нас продолжается, по сути, тот же отдых в виде спокойной гарнизонной службы, совмещаемой с восполнением потерь и с продолжением освоения нового снаряжения. Причём, судя по всему тому, что сейчас поступает, предстоит нам воевать в Пустоте. Ну… Повоюем, значит, там.

А пока отдыхаем. Начался отдых с того, что наша несгибаемая Роса, гроза всех орков, отчаянно смелый офицер и лихой боец, едва войдя после построения в мой модуль посыпалась. Битый час моя сестрёнка рыдала у меня на плече пропитывая мою парадку слезами, судорожно всхлипывая и слабо разборчиво бормоча всякие глупости на тему: «Я добилась… добилась… Папа!.. Папочка!.. Ты видишь?..»

Хотя… Зря это я так. Не глупости это были. Да и не истерика. Просто свалилось наконец с этих хрупких плеч висевшее на них больше девяти лет напряжение. Просто пришла наконец разрядка. И это хорошо.

Потом мы собрались своей тесной компашкой у костра, просто тихо поздравили друг друга с достигнутым результатом, а после просто сидели, глядя в огонь и ведя неспешную беседу. Почему-то не тянуло праздновать… Наверное потому, что был всё же поднят третий тост и нам было за кого пить, не чокаясь…

Ещё мы ухитрились организовать подобие видео-конференц связи с нашими — десантурой и Мейрид с Гитой. Пообщались, пожалели, что Златко с Танькой «вне зоны доступа», пожелали друг другу успеха и… И сидим вот… Задумчиво смотрим на пляску языков пламени в костре…

Просидев сколько-то, погасили костёр и разошлись по модулям. Отбой никто не отменял, а тем более спокойный. Отдыхать так отдыхать. И я иду к своей капсуле, нашаривая во внутреннем кармане ту самую флэшку. У меня сегодня свидание с Кирой. Пусть виртуальное… Но хотя бы так… Боги Светлые! Как же я скучаю по тебе, Родная! И откуда-то из глубин души снова рвутся слова:

Лети, лети, душа моя,

Не ведая преград,

Сквозь километры и века

К моей любимой в сад.

И там, вечернею порой,

В оконце постучи

И, обернувшись соловьём,

Спой о моей любви.

Ей спой о том, что без неё

Мне белый свет не мил.

О том, что я люблю её,

Как прежде не любил.

И спой ещё, душа моя,

Возлюбленной моей

О том, что мёртв я без неё,

Что нет её родней.

Когда споёшь, не улетай.

Всю ночь будь рядом с ней.

Покой её оберегай,

И добрых снов навей.

Когда уйти придёт пора,

Ты поцелуй её. Лети ко мне,

Но лишь оставь

С ней сердце ты моё…

浪

人

Ничего… У меня уже почти экватор контракта. Скоро увидимся. Обязательно. Без вариантов.

[1]Тонто мариконес/tonto maricones — грубое испанское ругательство. Приблизительное значение: не блещущие умом представители нетрадиционной сексуальной ориентации (исп.)

[2]Триарии — элитные, лучшие солдаты легионов Древнего Рима.

[3]Си/si — да (исп.)

[4]Харг ольвиз — Чёрт возьми (орк.)

[5]ОВП — ориентировочное время прибытия.

[6]Энтенди/entendi — понял (исп.)

[7] Брусиловский прорыв — наступательная операция против основных боеспособных сил Австро-Венгрии, под командованием генерала А. А. Брусилова, организованная русскими войсками Юго-Западного фронта в период с 4 июня по 10 августа 1916 года.