Из любви к истине

Глава 1

— И не надо сверлить меня взглядом, вряд ли вам это поможет, — чуть иронично заметила я, улыбнувшись.

Смуглый черноволосый мужчина, сидевший напротив, продолжал смотреть в упор, словно пытаясь прожечь во мне дырку глазами. Я его понимаю: кандалы на запястьях навряд ли способствуют оптимизму и любви к окружающим. Хотя душевное состояние собеседника интересовало меня в последнюю очередь, я всеми силами пыталась вывести его из равновесия, но пока без особого успеха.

— Повторяю вопрос, — мягко продолжила я свой монолог — мужчина полностью игнорировал мои попытки его разговорить, ни разу не удостоив ответом, — что вы делали третьего мая этого года рядом с особняком его светлости герцога Айрэла?

Бесполезно. Молчит. Не хочет по-хорошему — будет ему по-плохому.

— Смею напомнить вам: в моей компетенции возможность применения к вам иных методов дознания, — нежно оскалилась я.

Мужчина чуть побледнел. Еле заметно, но для меня достаточно, чтобы продолжать его «колоть». Не такие рыдали и каялись во всех совершенных преступлениях, начиная с кражи варенья из запертого матерью буфета. Это только на первый взгляд кажется, будто допрашиваемый крепок, как крышка гроба твоей карьеры, на самом деле развязать язык можно любому упрямцу, если знать как. И пытки здесь не последний аргумент, честно говоря.

— Рассказать правду в ваших интересах, — все с той же ласково-хищной улыбкой продолжала я давить на допрашиваемого.

— Можно подумать, мне хоть что-то поможет, — саркастично отозвался он, с вызовом глядя мне в глаза.

Есть. Я это сделала. Если он откликнулся на один вопрос, значит, вытянуть из него остальное — дело времени, не более. Стоит пробить хотя бы одну ничтожную щель в монолите чужого упрямства — и можно смело сказать: скоро этот монолит превратится в мелкий щебень.

— Но вы сможете рассчитывать на то, что предстанете перед судом, и суд отнесется к вам со снисхождением, учитывая ваше сотрудничество со следствием, — бархатным голосом заметила я, придавая лицу самое любезное выражение. Обычно эта мягкая доброжелательность, которая сопровождает далеко не доброжелательную беседу, и доводит до покаянных рыданий, очень помогая в моей непростой работе.

— Можно подумать, я могу рассчитывать на какое-то снисхождение в вашем суде, — криво усмехнулся мужчина.

— Вы не принимаете во внимание тот факт, что можете и не дожить до суда, — еще более ласково улыбнулась в ответ я, с удовольствием заметив, как он вздрогнул. — Нет, как вы могли подумать, будто слуги закона способны на убийство подозреваемого? — притворно возмутилась я. — Нам достаточно поместить вас в общую камеру. Учитывая обстоятельства вашего дела и вашу расовую принадлежность… Думаю, вы сами способны понять, сколько вы проживете в обществе преступников… Не так ли? С кандалами-то на руках.

Мужчина прикусил губу и посмотрел на меня диким затравленным взглядом. Как волк, попавший в капкан. Как бы хорош он ни был в бою, со скованными руками не удастся так легко отбиться от нескольких матерых убийц, возжелавших крови. Я приготовилась бросить оглушающее заклинание при первом признаке опасности. Насчет кандалов я не обольщалась — если он бросится, вряд ли они так уж сильно помешают ему убить меня. Хвала богам, я сама вполне могла обеспечить собственную безопасность. Главное, чтобы допрашиваемый не почувствовал твой страх, иначе ты не выйдешь из допросной, даже если физически сильнее преступника.

Не кинулся. Опустил голову, с трудом выравнивая дыхание.

— Чудовище, — коротко бросил в мою сторону.

Забавное высказывание. А главное, предсказуемое. Вот только мое спокойствие не расшатать такими банальными способами.

— Так вы не желаете сотрудничать со следствием? — на всякий случай уточнила я. Допрашиваемый еще не «дозрел» до нужного мне состояния. Крепкий орешек, надо сказать, с ним придется долго помучиться. Зато какое удовольствие от поединка с достойным соперником!

— Вряд ли вы захотите услышать то, что я могу сказать, — равнодушно ответил он.

— Значит, на признательные показания рассчитывать не приходится?

— Нет.

Что ж, я девушка терпеливая, могу и подождать.

— Увести! — чуть повысив голос, велела я.

Охрана появилась незамедлительно, зная о том, что я не переношу малейших опозданий.

Мужчина с ледяным видом поднялся со своего колченогого табурета и молча позволил себя увести. И на этот раз тоже… Истерики от этого типа я не сумела добиться ни разу, но теперь ему уже не удастся сидеть передо мной каменным истуканом. Это определенно радует.

Как только дверь за моим «клиентом» закрылась, я устало вздохнула и с удовольствием потянулась. Довольно утомительное занятие — пять часов кряду изображать издевательски-доброжелательное внимание. Меньше нельзя, иначе не будет необходимого эффекта. Да и сама допросная — место не самое комфортное. С одной стороны — превосходная возможность в очередной раз потрепать нервы задержанным, но с другой — дознавателям также приходится на собственной шкуре испытывать прелести этого места. А уж небольшая темная комнатенка с затхлым воздухом — явно не предмет мечтаний.

Итак, что мы имеем? Довольно туманный расклад… Труп средней дочери герцога Айрэла в саду его особняка. Рядом обнаружены орудие преступления и предполагаемый убийца — неизвестно откуда взявшийся мужчина-кахэ. У девушки вырезано сердце — один из видов ритуальных убийств, принятых у южных нелюдей. И этот мерзавец, подозреваемый, упорно отказывается говорить. Даже свое имя. Это не только мешает работе следствия, но еще и до безумия меня раздражает. Можно, конечно, передать дело в суд и в таком виде — нелюдю живо обеспечат петлю — или хотя бы дать возможность убийцам, нанятым безутешным отцом, добраться до кахэ в тюрьме, но это испортит мою репутацию. Слишком уж шатки — если не сказать, сомнительны — доказательства его вины. Да, кинжал работы треклятых южан, сиречь кахэ. Да, мужчина находился рядом с трупом. Да, убийство совершено в соответствии с традициями все тех же кахэ. Но вот оттиска ауры мужчины на оружии обнаружить так и не удалось, хотя эксперты вокруг орудия убийства едва ли не танец орочьих шаманов исполняли. Возможно, он использовал магию, поэтому и не оставил следов на кинжале, возможно, контакт с оружием был слишком короток… Вот только любой более-менее умный присяжный поверенный вцепится в эти «возможно» мертвой хваткой. Конечно, оправдательного приговора добиться просто нереально, учитывая положение убитой и расовую принадлежность подозреваемого, но ткнуть всех носом в грубо проделанную мною работу будет легче легкого. А разве я хочу, чтобы моя создаваемая годами репутация обернулась прахом из-за одного несчастного дела? Значит, придется выяснить, кто этот злосчастный кахэ, откуда взялся, его связь с жертвой, мотив преступления, в конце концов. Да, кахэ — нелюди, но это еще означает, что подозреваемый настолько глуп, чтобы проникнуть в столицу человеческого государства, где на его сородичей косо смотрят, и убить дочь одного из влиятельнейших аристократов, да еще и позволить себя поймать.

Ладно, демоны со всем этим, у меня рабочий день закончен. Отчитаюсь перед шефом и домой, отсыпаться. Этот проклятый нелюдь меня окончательно вымотал.

Итэн Гросс, начальник отряда дознавателей королевской стражи славного города Иллэны, столицы Эрола, пребывал в гнетущем расположении духа. Причиной этого стал очередной проситель, которого правильнее было бы назвать требователем. С одной стороны, Гросс, пожилой уже мужчина, понимал горе отца, потерявшего дочь, но это чисто человеческое чувство не имело никакого отношения к занимаемой должности. Как начальник отряда дознавателей, он был взбешен попытками давить на следствие. Никто не имеет права вмешиваться в правосудие, будь то герцог или последний нищий. Закон существует до той поры, пока его нарушение карается, но герцог Айрэл придерживался иного мнения. Он требовал банальной кровной мести, официально запрещенной королевским эдиктом еще триста семь лет назад. Попытки доходчиво разъяснить герцогу сие положение успеха не возымели, впрочем, Гросс особо на это и не надеялся.

Поняв, что обычными средствами посетителя не урезонить, начальник отряда дознавателей решил задействовать свое самое страшное оружие.

— Ваша светлость, — спокойно прервал Гросс поток обвинений и угроз герцога, — вы напрасно тратите время: я не имею права вмешиваться в работу дознавателя, рассматривающего ваше дело. Вам следует обратиться с просьбой не ко мне.

— Хорошо, — перевел дыхание герцог, рослый мужчина с породистым лицом и совершенно седыми волосами. — Кто ведет это дело?

Осознав, что «нет» ему не говорят, герцог почувствовал себя гораздо увереннее. Судя по тому, как еще больше задрался вверх его подбородок, он был убежден: с рядовым дознавателем можно справиться без особых затруднений.

На круглом лице начальника отряда дознавателей едва не расплылась ехиднейшая улыбка. Он уже пятнадцать лет занимал свою должность и предвидел возможное давление со стороны влиятельных родственников жертвы, поэтому доверил расследование дела тому, кто сможет выдержать напор разбушевавшихся дворян.

— Думаю, ларэ Риннэлис Тьен не откажется выслушать вас, — не стал разочаровывать герцога Гросс.

Риннэлис Тьен была редкостной подколодной змеей, это признавали все, кому довелось общаться с ней хотя бы десять минут. Такая смесь непоколебимой уверенности в собственной правоте, ледяного равнодушия и изрядной доли садизма казалась просто невероятной для особы женского пола, которая совсем недавно разменяла третий десяток лет. И все эти душевные качества были дополнены идеальным знанием законов государства и впечатляющим магическим даром.

Гросс понимал: эта стерва, если выживет, пойдет далеко, очень далеко, поэтому старался не портить с ней отношения, что, впрочем, не означало его любви к этой милой особе. Иногда начальнику отряда дознавателей до смерти хотелось отправить свою подчиненную в такое место, откуда ее привезут в закрытом гробу, но выполнять свой замысел он считал весьма неразумным, поскольку Риннэлис Тьен имела свойство выпутываться из любых передряг, а после этого разбираться с теми, кто их ей обеспечил.

— А вот и ларэ Тьен, — еще шире улыбнулся Гросс, кивая в сторону двери, в которую вежливо постучали. И сомнений здесь не возникало: змеища была известна тем, что требования этикета соблюдала с пугающей неукоснительностью.

— Войдите!

Риннэлис герцога не впечатлила, и это вполне объяснимо. С первого взгляда никогда не скажешь, что подобное создание опаснее гадюки. Ларэ Тьен — молодая девушка среднего роста с большими честными и наивными глазами серо-зеленого цвета. Лицо ее было довольно милым: круглое, с мелкими чертами, маленьким ртом и чуть длинноватым носом.

— Это она расследует убийство моей дочери? — с неописуемым презрением спросил у начальника отряда герцог Айрэл. Пришедшую ларэ Тьен он проигнорировал, демонстративно глядя на Гросса.

«А вот это ты зря, твоя светлость», — ухмыльнулся про себя Гросс. Несмотря на всю свою неприязнь к змее Тьен, начальник с огромным удовольствием использовал ее в качестве цепного пса, которого можно натравить на особо вредных посетителей.

— Да, ваша светлость, — встряла в разговор девушка. — Я дознаватель, расследующий убийство ларэ Айрэл.

— Думаю, что вы не подходите для этой задачи, — ледяным тоном отрезал герцог.

— Думаю, что у вас нет права указывать дознавателям, — ответила Риннэлис, поправляя форменную фиолетовую мантию с такой тщательностью, будто от этого зависела ее дальнейшая карьера.

Начальнику происходящее нравилось все больше и больше.

— Как вы смеете, жалкая… — взбеленился дворянин, который и так был не в себе после смерти дочери.

— Я могу рассматривать ваши слова как оскорбление дознавателя при исполнении должностных обязанностей, — оборвала посетителя Тьен, резко к нему приблизившись.

Герцог рефлекторно шарахнулся в сторону.

— Я не желаю, чтобы она расследовала дело! — выкрикнул он, продолжая медленно пятиться.

— Даже король не имеет права отстранять меня от расследования. Думаю, вы в курсе: попытка давить на следственные органы наказуема, — продолжала добивать герцога Риннэлис. — Впрочем, вы можете подать жалобу на мою работу.

Жалобу. Ха. Три раза. Писать жалобу на Риннэлис Тьен — дело совершенно безнадежное, поскольку она всегда действовала должным образом. Змея никогда не отступала от буквы закона и никому не давала послаблений. Там, где выбор стоял между требованиями человеческого сочувствия и закона, ларэ Тьен, не задумываясь, выбирала закон. Ни одна проверка не найдет того, к чему можно было бы придраться. А отсутствие трепета перед власть имущими — это ведь скорее достоинство для слуги закона, не правда ли? Так что ничего у его светлости не выгорит.

— Я хочу увидеть, как этого нелюдя повесят! — попробовал пойти другим путем его светлость герцог Айрэл.

— Если вина кахэ будет доказана, то его, несомненно, повесят, — невозмутимо отозвалась Риннэлис.

— Что?! — воскликнул Айрэл, нелепо взмахнув руками, на которых красовались тяжелые перстни. — Вина? Доказана? Он был схвачен около тела моей дочери с оружием в руках!

Ларэ Тьен покачала головой:

— В его руках не видели оружия. Это совершенно точно.

— Он — убийца!

— Никто не может быть признан виновным, пока его вина не доказана полностью.

Да, беседовать с этим ожившим «Уложением законов королевства Эрол» весьма трудно.

— Вы его оправдываете?! — окончательно взбесился дворянин. На его виске проступила жилка, лицо побагровело от ярости.

— Оправдать подозреваемого, так же как и осудить, может только королевский суд. Дознаватель же лишь предоставляет суду полученные в ходе следствия сведения.

— Он убил мою дочь! Я его собственными руками удавлю!

— Тогда вы будете осуждены за убийство. Учитывая ваше аффективное состояние и происхождение, скорее всего, вы будете осуждены пожизненно, а не казнены.

Вот этот факт герцога явно охладил. Он тяжело выдохнул и опустил голову.

— Я могу вам заплатить, — предпринял последнюю попытку достучаться до стервозной девицы вельможа. Присутствие свидетеля при попытке дачи взятки безутешного отца не смущало.

— К вашему сведению, предлагая мне деньги, вы тем самым совершаете преступление, которое карается тюремным заключением на срок до пяти лет.

— Чего же вы хотите?! — не выдержал дворянин.

— Любой дознаватель хочет лишь торжества справедливости. Ради этого мы работаем не покладая рук.

«Ну уж и любой», — усмехнулся про себя Гросс. Но, собственно говоря, неподкупность Риннэлис сейчас, безусловно, играет на руку. Кахэ конечно же повесят, но сделают это на законных основаниях, никто из Южных Домов не сможет заявить, будто их сородича казнили только из-за ненависти к расе кахэ. Значит, никто из вышестоящих не станет обвинять их отряд в некомпетентности, и проблем с премиями точно не будет — все остальные дела, которые сейчас расследовали подчиненные Итэна Гросса, затруднений вызвать не должны. Если же Тьен не получит признания нелюдя, то все равно накопает неоспоримые доказательства его вины. В своем деле змеища была лучшей из лучших, это приходилось признать.

— Я могу обещать вам: виновник гибели вашей дочери будет найден и предан суду, — все-таки слегка смилостивилась Риннэлис Тьен.

Герцог сник — законное возмездие навряд ли удовлетворит его жажду мести.

— Это лучший дознаватель из всех, что находятся у меня в подчинении, ваша светлость, — решил хоть немного облегчить мучения несчастного отца Гросс. — На счету ларэ Тьен ни одного нераскрытого дела.

— Верю, — с тихой ненавистью бросил его светлость и стремительно покинул кабинет начальника, громко хлопнув дверью.

Дознаватель с вялым интересом посмотрела вслед герцогу, размышляя о чем-то своем.

Будь убийцей житель Эрола, Гросс запросто за символическую плату помог бы родственникам жертвы не дать преступнику дожить до суда, но, увы, подозреваемым был кахэ, а это грозило многими осложнениями.

— Так против этого мерзавца действительно нет доказательств? — спросил начальник отрада.

— Прямых доказательств против него нет, — со вздохом покачала головой Риннэлис, закусив губу.

— А орудие убийства? — опешил Гросс.

— Как я уже сказала его светлости, следов кахэ на орудии нет, — пожала плечами Тьен.

— Но этого подлеца схватили у тела!

— Этому могут быть тысячи объяснений, — парировала дознаватель, досадливо скривившись. Через секунду она опомнилась и вновь заставила лицо принять благостно-отстраненное выражение.

— Какое же объяснение выбрал кахэ?

— Никакого, — ответила гадюка, раздраженно сощурившись. — Он молчит. Не говорит даже своего имени.

Ничего себе… Чтобы кто-то да не заговорил у Тьен? Да у нее на допросах рыдают и бьются в припадках от страха! Она за сутки у любого может признательные показания выбить!

— Безнадежно? — внутренне содрогаясь, спросил подчиненную Гросс.

Тьен улыбнулась:

— Ну почему же? Я его уже пробила. Через неделю он расскажет абсолютно все. Даже то, чего знать не может, — все так же улыбаясь, ответила дознаватель.

Тот, кто не знал близко эту стерву, мог бы подумать, будто признания она вытягивает под пытками, причем у заведомо невиновных. Если бы так… К несчастью, Риннэлис Тьен пыток обычно не использовала, предпочитая давить на психику, а убедившись, что подозреваемый не совершал вменяемого ему преступления, без малейшего скрипа с извинениями отпускала его из своих цепких лап.

— Вас что-то не устраивает в этом деле? — решил уточнить ларо Гросс.

— Да, — кивнула Тьен с таким отрешенным видом, что стало понятно: откровенничать по поводу своих сомнений она не собирается. Как всегда. Приказать в данной ситуации ей было невозможно, а угрожать бесполезно и опасно.

Родственники убиенной, как я и предполагала, пытались объяснить мне, как я должна выполнять свои обязанности. Ну-ну. Мой начальник прекрасно понимал, кому следовало отдать это дело в целях исключить подобное давление. Гросс меня не переносит и, похоже, даже опасается, но это не мешает ему использовать мои таланты к вящей выгоде всех сторон. В итоге все довольны, включая меня, поэтому я не в обиде на начальника. Пока Гросс не подстраивает гадостей, мне глубоко плевать, что он думает по поводу моей скромной персоны. Гораздо занимательнее разобраться с этим убийством… Если подозреваемый не хочет каяться, то нужно искать свидетелей. Вряд ли найдутся свидетели убийства, но ведь хоть кто-то должен знать, с какой целью кахэ забрался в герцогский сад.

Подумать об этом можно и завтра. Ведь теперь мой рабочий день действительно закончен, и я с чистой совестью могу отправиться домой, чтобы наконец-то отоспаться.

Я снимала квартиру в центре города, но в достаточно тихом месте, недалеко от нашей управы. В принципе могла бы продолжать жить у родителей, но их дом располагался в пригороде, слишком далеко от места работы. Да и. честно говоря, я с самого детства пыталась добиться максимальной самостоятельности, поэтому, получив в свое распоряжение достаточный заработок, перебралась поближе к службе и наслаждалась абсолютным покоем и свободой. В квартире со мной обитал только кот — довольно тактичное животное, которое не слишком мне досаждало. У нас с ним установился нейтралитет, не нарушаемый ни одной из сторон. Я кормила его, он сообщал мне о нежеланных посетителях и в меру своих кошачьих сил помогал этих посетителей выпроваживать.

В этот раз Кэрри встречал меня у самого крыльца дома, где я снимала жилье, зло сверкая желтыми раскосыми глазами со зрачками-щелочками. Это говорило о том, что гости у меня не только нежданные, но и опасные.

— Спасибо, — одними губами поблагодарила я кошака и словно получила в ответ ехидное: «Вечно ты влипаешь!»

Возможно, это какой-то особый тип помешательства — разговаривать с собственным котом, но, так или иначе, именно предупреждения питомца не раз спасали мне жизнь. С моей работой невозможно жить совершенно спокойно.

Я активировала пару защитных амулетов и подготовила несколько боевых заклинаний, с помощью которых мне придется убедить заявившегося или заявившихся, что навряд ли я стану их жертвой. Я в достаточной мере владею магией и имею определенную уверенность в собственных силах.

К двери своей квартиры я подошла скользящим беззвучным шагом, которому меня с грехом пополам научили в Королевской академии. При желании я могу подкрасться даже к эльфу, если остроухий конечно же не ожидает нападения. К настороженному нелюдю без применения специальных заклинаний не подобраться…

Дверь толкнула силовой волной. Просто и эффективно, к тому же снижает шансы нарваться на арбалетный болт, буде кто возжелает поставить на меня арбалет в моей же квартире. Пристрелить, как ни странно, меня никто не захотел, и это заставляло нервничать. Если против тебя не используют самый простой способ убийства, значит, заготовили что-то более сложное.

Я застыла около открытой двери в собственное обиталище. Никаких посторонних звуков оттуда не доносилось, однако же просто так Кэрри на пороге бы не сидел. Поисковое заклинание сорвалось с рук почти без участия разума, я слишком часто им пользовалась. Ответ пришел сразу же. Гость один. Нелюдь. Маг, но я сумею справиться. Отлично.

А вот теперь мы потанцуем.

В дверь я вошла решительно и быстро. Коридор оказался пустым, и я двинулась дальше. На пришельца натолкнулась в гостиной.

Высокий, черноволосый, смуглый. Правильные черты лица, но скулы чересчур высокие и разрез глаз не тот, который может быть у людей.

Кахэ.

Возможно, расклад для меня чересчур невыгодный. Оружием я владела плохо, да женщина и не создана для того, чтобы использовать металл для боя. А вот мужчина-кахэ — сам по себе идеальное оружие, созданное богами. Для убийства ему достаточно использовать только свои руки. Я с одними заклинаниями против мага и воина. Могу и проиграть.

Но разве это повод сдаваться? Слишком многие поплатились за беспечность, посчитав меня беспомощной.

Кахэ был одет по человеческому обычаю, черные волосы до плеч стянуты в хвост, лиловые глаза с необычным разрезом — если раз такие увидишь, ни с какими другими уже не спутаешь.

Гость в упор смотрел на меня, но нападать не спешил. Я тоже не хотела делать резких движений: не думаю, что мне стоит вступать с ним в драку, по крайней мере, нападать первой точно не следует.

Молчание, повисшее в воздухе, казалось, стало осязаемым. Оно было тяжелым и давящим для кахэ и привычным для меня. Работа дознавателя кого угодно обучит выдержке и спокойствию.

— Дийес Риннэлис Тьен? — не выдержал гость. Голос его выдал: кахэ жутко нервничал и чувствовал себя неуверенно в моем обществе.

— Ларэ Риннэлис Тьен, — поправила его я. — Вряд ли по отношению ко мне будет уместно обращение, которое кахэ используют между сородичами.

— Э… Да, конечно… Прошу простить меня, ларэ. — Теперь в голосе явившегося явственно слышалось смущение. — Я могу с вами поговорить?

Просьба прозвучала крайне робко для воина, в чьих силах было справиться со мной.

— Попробуйте, — равнодушно отозвалась я, не собираясь облегчать гостю задачу. Теперь я могла позволить себе немного наглости.

— Ларэ Тьен, я хотел поговорить с вами по поводу своего родича… — еще более смущенно начал кахэ.

Я сделала вид, будто не понимаю, о ком идет речь, но в голове раздался щелчок: вдруг я смогу узнать происхождение подозреваемого, дело которого сейчас расследую. Это уже радует.

— Не знаю, о чем здесь можно говорить, — пожала плечами я, надевая привычную маску доброжелательности. Теперь передо мной был не неизвестно кто, а свидетель. — Я не имею чести знать ни вас, ни тем более вашего родича.

— Моего родича обвиняют в убийстве ларэ Айрэл, — опустив глаза, уточнил гость, мучительно покраснев. На смуглой коже румянец проступал не слишком, но все же заметно.

— Его подозревают в убийстве ларэ Айрэл, — ответила я.

— Для нелюдя в вашей стране эти термины имеют одно и то же значение, ларэ, — горько усмехнулся кахэ. — Смерть. Но… Все слышанное мною о вас, ларэ Тьен, говорит о том, что вам небезразлична справедливость…

— И чего вы хотите от меня? — спокойно спросила я. Справедливость? Интересно, где же он мог услышать обо мне подобную глупость?

— Найдите настоящего убийцу, ларэ, — выпалил парень, глядя на меня с сумасшедшей надеждой.

— А если убийцей окажется все-таки ваш родич?

Последовала секундная пауза, в течение которой надежда в глазах нелюдя сменилась отчаянием.

— Нет. Он не мог убить, — выпалил он с нарочитой уверенностью, скрывающей, готова поручиться, мучительные сомнения.

— Кахэ прирожденные воины, — возразила я.

— Да, ларэ, — кивнул он. — Но одно дело — убить в бою равного, а другое — убить слабейшего. Для нас люди — не добыча, ларэ.

— Если ваш родич невиновен, могу поклясться, он не пострадает. Я не позволю неповинному отвечать за преступление, которого он не совершал. Вы довольны? — сухо поинтересовалась я, уперев в кахэ ледяной взгляд.

Тот тяжело вздохнул, но все-таки согласно кивнул:

— Конечно, ларэ Тьен, я не смел надеяться даже на это… Я не знаю, как отблагодарить вас…

— А я знаю, — хищно улыбнулась я.

Парень смутился и посмотрел на меня с подозрением и удивлением. Значит, он явился ко мне не наобум, раз знает о моей абсолютной неподкупности.

— Дело в том, что ваш родич проявляет потрясающее упрямство. Он не желает отвечать на вопросы, и я не знаю даже его имени. Думаю, вы сможете удовлетворить мое любопытство, не так ли?

Нелюдь просиял. Или подобное мое требование убедило его в том, что я действительно намерена искать виновного, а не сваливать все на первого попавшегося, или у него просто не было денег для дачи приличной взятки…

— Конечно, ларэ, я отвечу на все ваши вопросы! — излишне поспешно, на мой взгляд, ответил гость.

«Жертва», — вынесла я свой вердикт по поводу пришельца. Может быть, в бою он действительно невероятно силен, но на допросе он беспомощнее слепого котенка, не то что его родственник — тот сумел выбрать верную тактику для общения со мной. Я не смогу вытянуть из человека или нелюдя необходимое, только если допрашиваемый молчит. Просто и эффективно. А из этого кахэ даже вытягивать ничего не надо, сам с радостью вытреплет все, включая тайны своего Дома.

— Тогда представьтесь, пожалуйста, — начала я.

— Таэллон Аэн из Дома Эррис, — послушно ответил он.

— Аэн из Дома Эррис? — переспросила я, позволив себе намек на удивление. Либо я брежу, либо история гораздо более запутанна, чем кажется.

— Да, ларэ, — кивнул Таэллон, глядя на меня с вопиющей честностью. Он действительно сказал правду. Если бы солгал, я бы почувствовала.

— Правящий род сильнейшего Дома кахэ? — решила уточнить я, думая, что, возможно, просто не расслышала.

— Да, ларэ.

О боги и демоны. Похоже, в этот раз мне действительно выпало расследовать нечто занимательное.

— Имя вашего родича?

— Риэнхарн Аэн из Дома Эррис. Он мой дядя, ларэ.

Два высокороднейших кахэ инкогнито на землях людей. Уму непостижимо.

— Он старше вас?

— Да, ларэ, на двести семьдесят лет. Риэнхарн мой наставник.

— А сколько вам лет? — поинтересовалась я. Информация лишней никогда не бывает.

— Сто тридцать четыре, — смущенно признался кахэ.

Малолетний, оставшийся без присмотра старших. Так вот почему он пошел именно ко мне. У кого-то более взрослого и опытного просто идиотизма не хватило бы на подобное, а вот у того, кто мыслит как подросток… Запросто.

Как бы ни старались вечноживущие скрыть факт, что они взрослеют в несколько раз дольше, чем люди, об этом все равно известно.

— Вы приехали вместе с ларо Риэнхарном? — решила я окончательно прояснить ситуацию.

— Да, мы приехали вместе. Он был не слишком рад моему обществу, но все же позволил мне поехать с ним.

А это совсем интересно. Либо Риэнхарн Аэн полный дурак, либо…

— Риэнхарн говорил вам о цели визита в Иллэну?

— Нет, сказал, что это только его дело и мне ничего знать не нужно, — с вялым раздражением произнес Таэллон. Видимо, старший родственник не слишком тактично объяснял племяннику, что ему не следует совать свой нос в это дело.

— В его поведении было что-то необычное?

— Дядя был немного взволнован, а так все как всегда. Он, по-моему, не ожидал неприятностей.

— А как вы узнали, кому передали дело вашего родича? — не сумела сдержать любопытства я.

— Э… Подслушал под окнами в вашей управе, — сознался нелюдь. — Про вас очень много говорили.

Какая прелесть. Иметь хороший слух, оказывается, бывает чрезвычайно выгодно.

Узнав у молодого кахэ все, что считала нужным, я почувствовала себя просто прекрасно. По крайней мере, я могу попробовать подобрать ключ к непробиваемому нелюдю. Думаю, услышав из моих уст свое имя, ларо Риэнхарн будет весьма и весьма удивлен. А ведь в моих цепких руках не только имя, не так ли?

Можно будет попробовать припугнуть кахэ племянником. Которого, кстати говоря, надо куда-нибудь пристроить во избежание никому не нужных неприятностей. Еще не хватало потом отписываться по поводу трупа безвинно убиенного нелюдя.

Люди ничего не умеют, но тюрьмы делают превосходные: сырые, затхлые, жуткие. И еще они отлично обучают своих дознавателей, буквально все живое из них выдавливают, не оставляя ни сострадания, ни понимания — ничего того, что делает разумное существо живым.

Когда Риэнхарн в первый раз увидел молодого дознавателя, расследующего его дело, он подумал: возможно, все еще и обойдется. Дийес Тьен была вежлива и доброжелательна, вот только удивительно напоминала кобру, с интересом разглядывающую мышь, которая имела глупость попасться ей на глаза. И его дознаватель считала то ли вещью, то ли своей жертвой. Для нее не существовало настоящего и будущего, она интересовалась лишь прошлым. Из цепких рук дийес Тьен вырваться было невозможно, как из рук самой смерти.

А глупыш Таэллон остался где-то в этом городе, один, растерянный. И вот-вот начнется травля всех кахэ. Риэнхарн прекрасно знал нравы людей и готов был поклясться: они будут убивать его сородичей десятками без суда и следствия. Вполне возможно, и племянник будет одной из жертв человеческой ярости…

Его притащили на очередной допрос все в ту же комнату без окон, где его ожидала все та же дийес Тьен в своей форменной фиолетовой мантии, точно такая же, какой была при первой их встрече. И улыбка у нее все та же — идеально вежливая, доброжелательная и совершенно мертвая.

«Самая большая стерва рода человеческого», — мысленно произнес кахэ и приготовился к многочасовой пытке, которую каждый раз устраивала ему дознаватель.

Она с изяществом фехтовальщика била во все уязвимые его точки, с деловым интересом наблюдая за реакцией. С каждым разом удары были точнее, и сдерживаться было все сложнее. Дийес Тьен превосходно знала свое дело. Что же она устроит сегодня?

— Добрый день, ларо Риэнхарн Аэн, — поприветствовала она его, дежурно улыбнувшись.

Кахэ показалось, что ему выбили воздух из легких. Откуда она могла узнать его имя?! Неужели его блок против телепатии все-таки сломали? Или… они нашли того, кто мог назвать его имя?

Милейшая дознаватель не упустила из виду его ужас. Ей явно доставила удовольствие подобная реакция.

— Думаю, ларо Аэн, нам следует продолжить беседу, не так ли? — ласково оскалилась Риннэлис, глядя на него тяжелым взглядом.

Что она знает? И, главное, от кого? О предки, только бы не этот малолетний остолоп! Только бы у Таэллона хватило ума убраться отсюда сразу же….

Перед носом кахэ закачался серебряный медальон в виде ворона, расправившего крылья. Фамильное украшение, которое есть у каждого члена рода. Не его, нет — медальон самого Риэнхарна был чуть больше, да и узор на крыльях символа их Дома был чуть другим. Этот ворон принадлежал племяннику.

Мужчина кинулся на дознавателя раньше, чем сам успел осознать, что делает. Такой ярости, страшной, убийственной, он не испытывал никогда в своей жизни. Убить гадину. Пускай заклинания сейчас ему недоступны — постарались маги стражи, — но сломать ей шею он в любом случае сможет. Кахэ двигаются быстрее людей, она даже понять ничего не успеет.

Человечка сумела увернуться от его молниеносного броска. Сумела! От удивления он даже замер на секунду. Именно этой паузой дийес Тьен и воспользовалась, мгновенно оказавшись у Риэнхарна за спиной и оглушив его. Нет, не магией. Табуреткой, на которой кахэ обычно сидел во время допросов. Табуретка оказалась менее прочной, чем голова мужчины. Но полученного удара хватило, чтобы перед глазами у южанина все поплыло, а в ушах противно зазвенело. Затем его скрутило парализующее заклятие.

— Что же вы так, ларо Аэн, — притворно расстроенно спросила человечка, глядя прямо в глаза Риэнхарну.

Тот только с дикой ненавистью смотрел на нее, всем видом показывая: при первой же возможности с огромным удовольствием отправит дийес Тьен к Белой Госпоже.

— Не стоит так неосмотрительно вести себя, ведь вы же не хотите ничего дурного своему племяннику?

Ни в голосе, ни в глазах девушки не было ни капли торжества. Она всего лишь доводила до сведения своей жертвы информацию. Именно это заставило кахэ вздрогнуть от ужаса.

Эта человечка не испытывала к нему никаких личных чувств — ни ненависти, ни неприязни. Она просто равнодушно выполняла свою работу. Она и убьет с таким же благожелательным выражением на лице. Это было… жутко.

Я стояла над кахэ и молчала. Произнести я сумела только заранее заготовленные и отрепетированные фразы, потом голос попросту отказал. Всегда считала: нервы у меня сделаны из лучшей стали, но, оказавшись лицом к лицу с разъяренным нелюдем, я почувствовала такой ужас, какого в жизни не испытывала. А ведь позволить ему увидеть свой страх нельзя, иначе вся работа окажется проделанной впустую, и расследование можно считать законченным.

На лице валяющегося на полу кахэ сквозь удивление и растерянность медленно проступал священный ужас, как будто он увидел перед собой богиню смерти. Я с облегчением поняла: этот раунд тоже остался за мной.

— Думаю, вам стоит поразмыслить над этим, ларо Аэн, — привычно улыбнулась я, неторопливо покидая допросную. Хвала богам, связки не подвели, и голос был твердым.

Только оказавшись по ту сторону толстой двери, я обессиленно сползла на пол, чувствуя, как все тело бьет мелкой дрожью. Я обняла себя за плечи и минут двадцать сидела, опершись спиной на дверь и жалко всхлипывая. В тот момент у меня даже не было злости на не оказавшегося на своем месте охранника. Не хватало еще, чтобы кто-то видел меня в таком состоянии.

Боги, я, конечно, ожидала подобной реакции со стороны кахэ и соответственно подготовилась, улучшив свою реакцию с помощью чар и зелий. С такими ухищрениями реальной опасности для меня не было… Но боги, как же страшно… Именно это и называется «заглянуть в глаза смерти». У моей смерти были лиловые глаза с неуловимо-нечеловеческим разрезом.

Риэнхарн Аэн сидел на полу в допросной, прижавшись спиной к двери. Он проиграл. Окончательно и бесповоротно проиграл. Все и всех. Теперь уже точно не может быть хуже. В их руках и племянник, а мальчишка не виноват ни в чем, кроме того, что слишком привязан к нему. Таэль слишком молод, он не должен умереть, поэтому придется рассказать людям все. А расспросы смертных не ограничатся только убийством дочери герцога, в этом кахэ был уверен. Они попытаются вытянуть из него тайны Дома Эррис, и ему, Риэнхарну, славившемуся своей силой воли и выдержкой, придется все рассказать: страшно подумать о судьбе Таэля, если Риэнхарн откажется выполнять требования. Да и из мальчишки они выбьют все, что только можно. Раньше Риэнхарна ожидала только смерть, теперь еще и позор.

По щекам кахэ покатились слезы, злые слезы унижения и отчаяния, которые он не смог сдержать…