Истребитель поганцев

– Глотай гнилушки! – закричал Смердоглаз, когда Скрагклык погрузился в вязкую черноту. Его костлявые руки и ноги ещё мгновение виднелись на поверхности, но затем, с булькающим звуком и они исчезли из виду.

Пока Скрагклык со стороны наблюдал за тем, как он погрузился в ручей, он внезапно понял, что всё ещё может управлять своим телом. Мысленным усилием Скрагклык открыл рот и начал пить жидкость, почувствовав на языке шероховатые споры, которые Смердоглаз называл воздушными гнилушками. Он прожевал и проглотил их и стал ждать, что будет дальше.

Некоторое время ничего не происходило. Его наблюдательная позиция продолжала подниматься всё выше. Он смотрел вниз на Смердоглаза, Кривоспина и остальных и вскоре мог видеть огни всей долины, распростёртые под ним, словно узор лунных самоцветов на ковре. «Красиво, аднака», – подумал он, рассматривая поля, заполненные испускавшими облака спор поганками, осторожно подбиравшимися обратно к ручью.

Он как раз собирался попытаться заговорить с остальными, когда порыв газа сотряс его тело. Он был таким мощным, что вся долина закрутилась вокруг него. А когда Скрагклык открыл глаза, он увидел лишь чернильную тьму. Тёплая, пахучая жижа давила на него со всех сторон, и он догадался, что вернулся в своё тело. Он попробовал заговорить, но похожая на смолу жижа заполнила ему рот, заткнув его словно кляп.

Скрагклыка охватила паника, когда он понял, что не может дышать. Он захотел было попробовать грести руками, ну тут ещё один дикий порыв газов вырвался из его живота. Он зажмурился, чувствуя, как газ проносится через его внутренности.

Снова открыв глаза, он к своему ужасу обнаружил, что находится в вышине, паря над лесом из железных деревьев. Луна освещала ржавые ветви, выглядевшие настолько живописно, что были просто обязаны быть живыми. Мимо него проносились переливавшиеся всеми цветами радуги облака, и он слышал грохот сходивших в ущельях лавин. Это был Хлама-Разлив — регион над Местечком.

Лунакороль накрыл большую его часть защитным покрывалом из мрака и мороси, так что, наверное, Скрагклык глядел сейчас на какую-то из его окраин, где Разлив переходил в земли, управляемые челобреками и коротышками.

Скрагклык всю свою жизнь поглощал раздваивающие разум сморчки, вызывающие видения бледные поганки и прорицательские дождевики, но никогда ещё ему не доводилось съедать что-нибудь такое, что подействовало бы на него также быстро и мощно. Результат оказался просто ужасающим — оказаться в непокрытом небе было хуже, чем всё, что он мог только представить.

– Смердоглаз, – прошептал он. – Чо дальше-то моя делать? Как моя попасть к зогганым…?

Но прежде чем Скрагклык успел закончить свой вопрос, его снова сотрясли вырывающиеся из пуза газы. Отрыжка была такой сильной, что он на мгновение даже ослеп. Когда же к нему вернулось зрение, металлический лес пропал, а он сам оказался на залитой лунным светом крыше здания. Он был всё ещё высоко над землёй, и вокруг были челобреки и коротышки. Они все спешили куда-то по узкой улочке, сжимая в руках оружие и на ходу надевая доспехи. Скрагклык отпрянул от края крыши, а затем рассмеялся, вспомнив, что его тело находится в Грибном Местечке под поверхностью Плачущего Ручья.

Ему никогда раньше не выпадало возможности увидеть логово коротышек в такой близи, и после того, как он убедился, что у него не было никаких видимых частей, Скрагклык придвинулся обратно к краю крыши и взглянул на толпу. Несколько голов повернулось в его сторону, и его охватила паника. Но потом он догадался, что они смотрели мимо него, на небо. И там явно было что-то жуткое. Коротышки носили на головах железные маски, но он видел лица челобреков, и их глаза были широко раскрыты от ужаса. Скрагклык медленно обернулся и облегчённо рассмеялся. Ему в ответ с неба улыбалась луна.

Он сделал шаг с крыши и мягко опустился среди толпы, смеясь над тем, как жалко они все выглядели. Челобреки были полуголодные, с запавшими щеками, выпученными глазами и в рваных одеждах. Да, и коротышки, обычно выглядевшие такими блестящими и раздражающими, были все побиты, сильно хромали, кровь сочилась из-под их масок, а некоторые зажимали раны и были явно измождены, постоянно спотыкаясь, как будто нагруженные непосильным весом.

Во главе толпы был челобрек, одетый в выделявшиеся внушительностью доспехи. Он держал изорванное в лохмотья знамя, с вышитой на нём двухвостой кометой, и выкрикивал остальным приказания не останавливаться, указывая древком в сторону перекрёстка в конце узкой улочки. Но каждые несколько секунд он бросал взгляд на луну и бормотал молитву. Скрагклык витал перед его иссечённым шрамами лицом, выкрикивая всевозможные обзывательства, хохоча и смеясь над челобреком, пока тот продолжал командовать, не обращая на шамана внимания.

Толпа челобреков и коротышек добралась до перекрёстка, и дюжина из них тут же повалилась на спины с торчащими из голов и тел стрелами с чёрным оперением. Шум сражения накрыл Скрагклыка, солдаты бросились за перевёрнутые на бок повозки и на скорую руку сооружённые баррикады. Всё вокруг было настолько хаотичным, что Скрагклык, дико хохоча над творившимся вокруг побоищем, на короткое время даже забыл, зачем он здесь.

Многие здания рушились, их высокие, раскачивавшиеся фасады ломались на неравные части и окутывались языками пламени. В отсветах огня чёрные силуэты солдат очень походили на кукол, метавшихся туда-сюда. Коротышки стреляли из своих рявкающих и сверкающих железных ружей, а челобреки пускали стрелы, но бой явно складывался не в их пользу.

Скрагклык покружил над полем битвы и, увидев нападавших, почувствовал, как его распирает от гордости. Это были гроты, такие же, как и он, из Лунокланов Хлама-Разлива, а может даже и из самого Местечка. Они ехали в паланкине, закреплённом на спине такого большого паука, что он, стремительно надвигаясь на защищавшихся, проламывался сквозь стены зданий, превращая их в груды разлетавшихся камней.

Коротышки дали оглушительный залп. Паук пошатнулся, и две его передние ноги подломились, гроты в накренившемся паланкине завизжали и ещё пуще захихикали, вцепившись в хлипкие борта. От удара головы паука о землю поднялось большое облако пыли, а несколько гротов-лучников под истерические улюлюканья своих соплеменников подлетело в воздух.

Из строя челобреков и коротышек раздались нестройные победные выкрики, но радость их была недолгой. Паук начал подниматься обратно на ноги, а из-за его спины выскочили ещё три паука и устремились вниз по улице. Несколько солдат успели снова выстрелить, но большинство как раз отчаянно перезаряжали свои аркебузы, а некоторые так и вообще совсем бросили сражаться, опустив руки и стеклянными глазами уставившись вверх на луну.

Гроты в паланкинах били в бубны и вопили боевые кричалки, стреляя по защищавшимся из луков.

Десятки челобреков и коротышек начали отступать, утыканные чёрными стрелами. Те, кто мог, хромая, бежали сквозь дым, пытаясь спастись от целой колонны пауков, появившихся теперь на улице. Скрагклык захихикал. Несколько десятков громадных тварей несли на себе отряды гротов. Пока они наступали, он полетал по улицам города, с радостью отметив, что гроты захватывали его целиком.

Сам город был большой, окружённый пятидесятифутовой стеной с башнями, бойницами и статуями их молотодержавного грозового бога. Лунакороль уже разорил большую часть челобрекских логовищ, но это, наверное, было слишком большим и поэтому продержалось дольше остальных. Хотя уже нет. Из каждого подвала, из каждой дыры появлялись гроты, заполняя улицы пронзительными криками и смехом.

И в то время как гроты лезли снизу, на стены заползало ещё больше пауков, протаскивая свои раздутые брюшки прямо по трупам и тут же выпуская паутину на ещё остававшихся в живых солдат. На большой площади Скрагклык наткнулся на небесный корабль коротышек, завалившийся на бок и охваченный огнём пожара. Коротышки вместе с челобреками пытались потушить пламя, но целая череда взрывов отогнала их от корабля как раз в тот момент, когда отряд гротов бросился на них в атаку. Скрагклык горячо закивал, поражённый хитростью Лунакороля. Если бы не Барак-Урбаз, гроты уже давно захватили бы весь континент. Воспоминание о Барак-Урбазе напомнило Скрагклыку, зачем он находился здесь, летая сквозь пламя и дым.

«Руна», – подумал он, вспомнив кусок железа, воткнутый в грудь огненного истребителя.

Он огляделся в поисках Смердоглаза, прикидывая, что ему следовало делать теперь, но на глаза не попадалось никого из Гобботеки. Он не видел ни Плачущего Ручья, ни кого-нибудь из своих друганов. В этом сражении он был один. Скрагклык пораскинул мозгами, пытаясь решить, что будет делать дальше. Предполагалось, что он отправит свой разум в Барак-Урбаз, а не в это челобрекское логово. Он задался вопросом о том, как же ему переместиться?

Скрагклык ухмыльнулся, когда ему на ум пришла одна идея. Он сильно сглотнул и громогласно рыгнул. Воздушные гнилушки немедленно исполнили своё дело. Сражение закружилось вокруг него, словно вода, уходящая в сливное отверстие. Каменные здания, пауки и гроты — всё слилось воедино. Фигуры и цвета превратились в одну, гудящую темноту, из которой он с головокружительной скоростью вылетел в новое пространство.

Скрагклык теперь скользил над обдуваемым ветрами морем, приближаясь к металлическому шару, выделявшемуся в свете Зловещей Луны. Шар был покрыт всевозможными трубопроводами, воздуховодами и рунами, а из многочисленных труб валил дым.

«Коротышки», – подумал Скрагклык, узнав архитектурный стиль сооружения. Однако это явно был не Барак-Урбаз — сооружение было слишком маленьким. Это была всего лишь отдельная постройка, висевшая в нескольких сотнях футов над волнами.

В море была не вода, а расплавленный металл, от поверхности которого поднимался пар, и воздух дрожал от источаемого жара. Рядом с шаром в воздухе висела махина, которая возможно когда-то была небесным кораблём коротышек или, скорее даже, несколькими кораблями, сляпанными вместе так, чтобы выглядеть посмешнее.

Нос корабля имел форму полумесяца, и на нём была намалёвана жестокая ухмылка, а там, где должны были располагаться сферические двигатели, стояли пульсировавшие внутренним светом и окруженные облаками спор три гигантских дождевика. Чья-то рука нарисовала на них перекошенные от злости уродливые рожи с корявыми, неопрятными бородами. Скрагклык рассмеялся, узнав в них изображение коротышек.

Подлетев поближе, он увидел, что, как и только что оставленный им город, парившее в воздухе здание подвергалось нападению. Клубы радужного дыма валили из его круглых иллюминаторов, и вокруг слышались громкие крики и звуки пальбы.

Скрагклык залетел внутрь и оказался в зале, рассечённом лучами лунного света. Изнутри помещение выглядело примерно также, как и снаружи. Повсюду были гнутые металлические пластины, утыканные разнообразными механическими приспособлениями. Светящиеся шары висели в альковах, и дюжины фигур метались в мерцающем свете — коротышки в масках, похожие на тех, что он только что видел.

Множество тел лежало на полу: раненные и мёртвые. Остальные стреляли из пушек и гарпунов, обрушивая оглушительные залпы на нападавших. Скрагклык снова почувствовал гордость, когда увидел, что и здесь атакующими были гроты Зловещей Луны. Осмелевшие под лунным светом они лезли через дыру, проделанную в стене, наседая на коротышек. Защитники сражались с мрачной решимостью, но их было слишком мало. Пока Скрагклык наблюдал за боем, сотни его соплеменников ворвались в зал, пуская стрелы и размахивая ножами. Гроты были коротышкам всего по грудь, но в диком исступлении побежали на них. Коротышки схватились за мечи и начали яростно отбиваться, но на место каждого зарубленного грота лезла целая дюжина.

Один из коротышек выбрался из толчеи и залез на статую в центре зала. Она изображала чрезмерно увеличенную маску коротышек — свирепое, бородатое лицо, выполненное из полированного металла. Коротышка стоял с горделиво задранным подбородком, глядя вниз на толпу гротов. Скрагклык видел кровь, блестевшую на его форме, насколько он понимал, это был босс защитников. Поставив ногу на край статуи, тот с презрением смотрел на сражение. Дюжины гротов карабкались вверх и пытались допрыгнуть до него, но коротышка практически не двигался, хладнокровно расстреливая их меткими выстрелами из пистолета и зарубая выверенными ударами тесака.

Многие гроты остановились, обескураженные той лёгкостью, с которой коротышка расправлялся с их сородичами. Босс коротышек ещё некоторое время оценивал кипевший бой, а затем выкрикнул команду. Скрагклык не понимал грубых, резких слов, но общий смысл был ему ясен. Все остававшиеся в живых коротышки бросили сражаться и побежали через зал к своему боссу, круша на ходу черепа гротов кулаками и отсекая им руки и ноги тесаками. Они забрались на подножие статуи, образовав круг, и подняли мечи и ружья, готовясь встретить собиравшихся вокруг них гротов. В зале установилось некоторое спокойствие, пока коротышки, пытаясь перевести дыхание, взирали на толпу гротов перед ними.

В этот момент в дальнем конце зала возникло какое-то движение, раздались звуки потасовки, и гроты начали расступаться, давая дорогу тому, кто приближался к статуе.

Заинтригованный Скрагклык подлетел над их головами, чтобы посмотреть, перед кем это они так расшаркивались и раскланивались. Оказалось, что это был ещё один грот, по своему виду — великий шаман. Он опирался на кривой посох с навершием из смотанных в пучок поганок, а на его голове красовалась высокая металлическая шляпа, выкованная в виде полумесяца. Он ухмылялся, не торопясь, шаркая к статуе.

Коротышки сохраняли молчание, перезаряжая свои ружья и помогая раненным взобраться повыше. Шаман остановился в нескольких шагах от статуи и, беззубо скалясь коротышкам, задумчиво почесал свой зад. А затем, с внезапной быстротой он бросил перед собой на пол стеклянный бутылёк и воздел посох. Из разбившейся стекляшки вырвалось пылающее облако, закрутившееся вокруг навершия его посоха. Коротышки открыли огонь, а гроты бросились вперёд.

Скрагклык снова рыгнул, и сцена сражения, завертевшись вокруг него, слилась в одно яркое пятно и швырнула его в новом направлении. Когда же его зрение прояснилось, он обнаружил себя посреди ещё одной кипевшей в лунном свете битвы, и опять гроты нападали на своих врагов. А затем была ещё одна битва, а затем — ещё и ещё.

С каждой новой отрыжкой он перемещался в другой уголок Хамона, и после дюжины таких скачков уже начал паниковать. Всё шло не так, как обещал Смердоглаз. Скрагклык не должен был путешествовать по всему Владению от одной битвы к другой, он должен был оказаться в Барак-Урбазе и шпионить за огненным истребителем, выведывая, куда тот собирается направиться.

Его сердце забилось быстрее при мысли о том, что он мог всё испортить. Если он не сможет заполучить руну, ему каюк. У него не было никаких сомнений насчёт остальной Гобботеки. Кривоспину он, конечно, мог доверять, но другие будут с ним только в случае его успеха и бросят при первом же признаке неудачи. И без малейших колебаний доложат Лунакоролю о том, что он затевал.

Скрагклык пытался не обращать внимания на разворачивавшиеся перед его взором сражения, чтобы смочь отправить свой разум обратно к Плачущему Ручью. Но ничего не получалось. Его мысли подчинялись ему примерно также, как сквиг Лорда Зогдракка. Однако страх придал ему решительности, и он попробовал ещё раз, представляя себе обожжённую рожу Смердоглаза и пытаясь вернуться к нему.

Наконец, после нескольких минут панических метаний, у него кое-что получилось. Далёкий голос пробился до его разума. В голове Скрагклыка постоянно звучал целый хор голосов, в основном советовавших ему что-нибудь сломать, но он уже давно научился узнавать их. А это был новый звук, ничего общего не имевший с его раздробленным сознанием. Это был голос Смердоглаза.

– Руна! Твоя думать о ней! Нарисуй её в своя голова!

Скрагклык попробовал сделать так, как ему было сказано, но он никак не мог вспомнить, а как же она выглядела. Вокруг него всё ещё кипела битва, и всякий раз, как у него получалось представить руну, рядом рушилась стена или лопалось оконное стекло, сбивая его концентрацию.

Он отлетел подальше от дерущихся и уставился в лужу крови, пытаясь на её поверхности представить картину из своей памяти. Когда от с рёвом пролетавшего над ним небесного корабля по кровавой глади пошли волны, он вспомнил одну деталь — у огненного истребителя был только один глаз. Он не был циклопом, как Смердоглаз, — у него был шрам, пересекавший половину лица, и чёрная глазная повязка, закрывавшая уродливую рану, на месте которой когда-то был глаз.

Этой единственной, крохотной детали оказалось достаточно. Как бывает, когда взглянешь на дерево под другим углом и внезапно увидишь, что с этой стороны на его коре виднеется лицо. Ещё больше деталей воспоминания вернулись к нему точно такими, какими он их видел в видении в лощине: огненный истребитель с гребнем волос, руной и в сопровождении гадкой альвы. Ну, а, вспомнив этих двоих, он быстро вспомнил и весь виденный город — чудовищный металлический лес из зданий, кишевший механизмами и небесными кораблями.

Разум Скрагклыка проплыл по городу к залу, где огненный истребитель разговаривал с развалившимся на огромном передвижном троне коротышкой, выглядевшим как какой-то король. Вокруг них была целая толпа других коротышек, пыхавших курительными трубками: одни охраняли короля, другие изучали всякие карты и свитки, а третьи просто глазели на огненного истребителя.

Сердце Скрагклыка радостно забилось.

«Похоже, всё действительна получицца, – подумал он. – Это он. Именно такой, каким луна показывать ево мне».

Скрагклык заскользил через клубы дыма прочь от огненного истребителя и короля, рассматривая других коротышек. Он выбрал одного низколобого, выглядевшего наиболее глуповато из всех, присутствовавших в зале, и быстро запрыгнул к нему в голову.

ГЛАВА ДЕСЯТАЯ

Лорд-адмирал провёл Маленет и остальных по спускавшейся колоннаде на нижние этажи, располагавшиеся глубоко под Адмиралтейским Дворцом. Маленет пыталась сохранять свой ехидный настрой, но в итоге не могла не признать величие окружавшего её места. Они проходили мимо боковых проходов, заглядывая в которые, она видела залы, не уступавшие своими размерами выпотрошенным изнутри горам и под завязку забитые металлическими статуями и мостками, по которым сновали сонмы дуардинов.

Она ни за что бы не поверила, что где-то за пределами Азира может существовать жизнь настолько не подверженная тлетворному влиянию Хаоса. Этот народ не боролся за выживание, он процветал, конструируя всевозможные чудеса в недрах своего небесного города. Готрек шагал рядом с троном, дружески беседуя с лордом-адмиралом. Повадки обоих старых дуардинов: вся эта грубоватая прямолинейность и тупые шуточки, были настолько схожи, что аж зубы сводило. Маленет нарочно отстала от них на несколько шагов, лишь бы только не слышать их утомительной болтовни.

– А он ваш король? – спросила она Солмундссона.

– У нас нет королей, Маленет. Подобное осталось только в нашем прошлом. Мой отец — самый старший городской представитель в Гельдрааде, нашем руководящем органе. Но его власть имеет несколько ограничений. Городские цеховые мастера наделены такой же властью, что и он. И принимать какие-либо решения против их воли он не может, – Солмундссон хмыкнул. – Не позавидую я тому цеховому мастеру, который проигнорирует волю Гельдраада. Сверх того, у нас имеется совет и Кодекс. Большая часть возможных обстоятельств охватываются положениями, записанными нашими предками.

– Тоскливая печаль, – сказала Маленет, вспомнив великолепные кровавые состязания в Храмах Убийств, в стенах которых она росла. Ей было практически жаль дуардинов со всеми их муторными кодексами и цехами.

Солмундссон показал рукой на блестящие корпуса небесных кораблей, пришвартованных в зале, через который они как раз проходили.

– Власть — это не печаль, Маленет. Печаль — это поражение.

Маленет собиралась ответить ему, когда двойные двери впереди с шумом распахнулись, заполнив коридор колоннады ярким светом, и вслед за лордом-адмиралом они вошли в ещё один грандиозный зал. Он имел круглую форму, и был исполнен в виде амфитеатра, располагавшегося вокруг самой большой и замысловатой машины из всех, что им приходилось видеть.

Машина имела форму цилиндра, сделанного из золота и покрытого тысячами дуардинских рун, из его боков торчали десятки горизонтальных стержней, сверкая и поблёскивая, пока сам цилиндр, приводимый в движение каким-то скрытым двигателем, медленно поворачивался. Колонна цилиндра была такой высокой, что даже для острых глаз Маленет её верхушка терялась где-то в вышине.

Когда они подошли к основанию сооружения, им стали видны сотни кабелей, змеясь, расходившихся от машины и скрывавшихся в отверстиях в полу. В промежутках между кабелями располагались портики, украшенные статуями крепких дуардинов, как будто поддерживавших головами и бугрившимися мускулами руками весь вес огромной конструкции. Шум работавших двигателей напоминал гул водопада, и пол дрожал мелкой дрожью от вибрации под ногами у альвий ки.

– Ведущий вал Бруннаха, – произнёс лорд-адмирал, остановив свой трон, чтобы полюбоваться на работающую машину.

Струи дыма вырывались из её боков и клубились у основания, а из-за приклёпанных пластин просачивался красный свет, придавая всему сооружению демонический вид.

– Сердце Барак-Урбаза, – сказал Солмундссон, обращаясь к Маленет.

– Железная банка? – её слова, казалось, потрясли капитана, и он был готов продолжить беседу, но лорд-адмирал сделал знак всем идти дальше.

В зале было полно потных, вымазанных в масле дуардинов, работавших на станках и переносивших куда-то разнообразное оборудование. Все отдавали лорду-адмиралу честь, стуча себя по груди кулаками и склоняя головы, когда тот проезжал мимо, но лорд-адмирал не останавливался, продвигаясь к следующим величественным вратам.

Гул ведущего вала остался позади, когда они прошли через анфиладу круглых залов, меньших размеров. Поначалу залы были машинными отделениями, мастерскими и цейхгаузами, но чем дальше они шли, тем больше удобств появлялось в них — в их убранстве возникла полированная позолоченная мебель и заполненные доверху книгами стеллажи.

В конце концов они пришли в комнату с картами. Стены здесь были увешаны красиво нарисованными навигационными картами, отображавшими движение воздушных потоков и небесных тел. Лорд-адмирал предложил всем сесть, и направил Солмундссона к одному из поднимавшихся вплоть до самого потолка стеллажей.

Капитан побежал исполнять отцовское приказание, вскарабкался по лестнице и начал сбрасывать книги с полки, шлёпавшиеся вниз и поднимавшие целые тучи пыли. Затем он вернул книги на место за исключением одной, которую отнёс своему отцу и, раскрыв и пролистав до нужной страницы, указал на конкретный отрывок:

– Великий Создатель ступал по этим землям задолго до каждого из нас. Даже самые лучшие из наших работ являются лишь тенью его умения. Если кто и построил подходящий для этой цели горн, то это он, ­– прочитал Солмундссон.

Лорд-адмирал кивнул и улыбнулся.

– Грунгни? – рассмеялся Готрек. – Был здесь? Взлетел в эти ваши небесные города?

Лорд-адмирал покачал головой.

– Это было в древние века, в Эпоху Мифов, ещё до прихода как Хаоса, – Солмунд глянул на Трахоса, – так и Грозовых воинств Зигмара.

Солмундссон с горящими глазами рассматривал книгу, которую всё ещё держал в руках.

– Отец Кузниц построил великие чудеса в этих землях, Истребитель. Он был здесь, в Хамоне, в Эпоху Мифов и вёл свой народ к победе.

На Готрека сказанные слова, было похоже, не произвели впечатления.

– Он был здесь, пока не началась драка.

Солмундссон с таким вниманием листал книгу, что не заметил насмешки. Маленет сидела достаточно близко, чтобы заглядывая через его плечо, тоже изучать страницы. Она не могла прочесть угловатые руны, но видела, что книга содержала множество карт. Но в отличие от тех, что висели на стенах, эти показывали места на земле, в основном это были горные укрепления — вырубленные в скалах крепости, похожие на те, что строили огненные истребители.

– Некоторые из старых крепостей всё ещё сохранились, – сказал Солмундссон. – В основном, конечно, разрушенные, после стольких-то столетий, но в их глубинах ещё можно найти сокровища — настоящие чудеса инженерной мысли, в которых мы можем ещё многое почерпнуть. Вполне возможно, что в одной из этих крепостей я могу найти необходимую для завершения процесса сублимации энергию, – он ткнул пальцем в изображение горной твердыни. – Например, где-нибудь в Железном Караке.

Лорд-адмирал, улыбаясь, согласно кивнул.

– Затерянный Кузнечный Город, – продолжал говорить Солмундссон. – Дом самого Владыки Кузнеца. Величайший и красивейший из образчиков его мастерства во всех Владениях.

Готрек поглаживал челюсть, уставившись в никуда.

– Сам Грунгни построил? – спросил он как будто небрежно, но Маленет видела, что Истребитель очень заинтересовался услышанным.

Лорд-адмирал снова глубоко затянулся своей трубкой, закашлявшись в процессе и махнув трубкой, произнёс:

– Но он же был захвачен. Столетия назад. Ты же прекрасно это знаешь, мальчишка. Те руины кишмя кишат крысаками.

– Но туда ведёт очень много туннелей. Крысаки наверняка часть из них так и не нашли, — тайные пути, известные только нам, – Солмундссон постучал пальцем по карте. – Пути, показанные на вот этих вот страницах.

– Всё это звучит ужасно знакомо, – прервала его Маленет. – Готрек ещё с самой первой встречи часами меня мариновал историями про затерянные в горах крепости, но до сих пор ни одной мне не попадалось. Этот кузнечный город, он вообще настоящий? Он, правда, где-то есть, куда можно прийти и его увидеть?

Лорд-адмирал хмыкнул.

– Найти Железный Карак будет тяжело. Особенно теперь, когда гротская луна вернулась. Лунокланы погрузили весь треклятый континент в свои гнусные туманы и болота. И ситуация с каждым днём лишь ухудшается. И, прежде чем ты доберёшься до крысаков, – он кивнул в сторону Готрека, – тебе придётся преодолеть земли, кишащие «сволочными гроби», как ты их называешь.

Маленет перевела взгляд с отца на сына, и тут до неё, наконец, дошло, к чему всё сводилось. Она обругала себя, что не догадалась раньше.

– Готрек, они морочат тебе голову. Разве ты не видишь? Они просто хотят, чтобы ты зачистил для них эти руины. Им нужно прогнать крысаков, чтобы вернуть свой кузнечный город. Я сомневаюсь, что там вообще найдётся что-нибудь, что может помочь избавить тебя от руны.

Лицо лорда-адмирала расплылось в добродушной улыбке, точно такой же, какая ещё совсем недавно так раздражала её на лице его сына.

– От тебя, альвийка, ничего не ускользнёт, а? – рассмеялся он. – Не буду юлить. Да, признаю, я много лет назад поклялся именем своих предков вернуть этот город, – он постучал своей трубкой по определённым рунам, покрывавшим панель под его сиденьем. – И я никогда не забываю клятвы. У меня сердце кровью обливается от одной только мысли о грызунах, оскверняющих дом наших предков. А с мощью кузниц Грунгни мы могли бы построить кораблей и оружия столько, что в сравнении с этим, все сегодняшние усилия моего сына будут выглядеть как детская забава. Мы смогли бы очистить эти земли от зеленокожей напасти и от крысаков, да и от всех прочих тварей, пятнающих крепости Грунгни своим присутствием, – он ударил своим металлическим кулаком по ручке трона, сделав это настолько внезапно, что многие из его спутников вздрогнули. – Мы смогли бы отвоевать то, что по праву наше.

Маленет думала, что Готрек рассвирепеет от этой попытки манипулировать собой, но он лишь пожал плечами.

– Я считал, что вы только о золоте в своих сундуках печётесь. Ну что ж, по крайней мере, у вас хватает разума думать о большем. Выгнать зеленокожих из залов предков это достойная цель. Так значит, вы не ради моей руны всё это затеяли? А ради потерянного города?

– Если получится, я бы выбрал и то и другое, – хмыкнул лорд-адмирал.

Солмундссон ошарашено смотрел на своего отца.

– Так ты знал, что я предложу отправиться в Железный Карак?

Лорд-адмирал повернул голову в направлении Готрека.

– Стоит им на подбородке отрастить немного пушка, так они уже думают, что могут заткнуть за пояс старших.

Готрек хохотнул.

«Пусть идёт, – усмехнулась госпожа Маленет. – Если не зеленокожие, то крысаки точно прикончат его. А ты будешь рядом, чтобы забрать руну. Если он всё-таки выживет, и этот болван Солмундссон вытащит её, то ты опять же сможешь разобраться с ним и заберёшь руну себе. Но ничего не произойдёт, если Готрек останется здесь и продолжит травить старые басни».

У Маленет не было никакого желания искать горную крепость, полную скавенов, но придумать что-нибудь другое у неё не получалось. Она уже давно поняла, что иногда лучше просто ждать, когда подвернётся удобный случай. Поэтому решила промолчать.

Солмундссон просто светился от возбуждения.

– Горны Грунгни. Да, с ними нет ничего невозможного. Я уверен, что смогу выполнить трансформацию в Залах Великого Создателя.

– Залы, полные скавенов? – подал голос Трахос, удивив Маленет своей осведомлённостью о ходе разговора. – Они наверняка разрушили все наковальни.

– Ты не понимаешь, – ответил лорд-адмирал.

Солмундссон кивнул.

– Мощь Железного Карака заключается не в том, что есть внутри него. Она в его костях. Если легенды не врут, всё строение является эфирной осью. В Саге Ульфрика Железные Сапоги говорится, что фундамент города построен из изменяющего камня — огромных хамонитовых столпов, поставленных на рунах создания. Если это правда, и у меня получится верно сориентировать выжигательницу, то я смогу трансформировать что угодно.

– Легенды, саги, – проворчала Маленет. – На этом вы основываете свои решения? Вы в своём уме?

Готрек задумчиво потягивал пиво, не обращая внимания на Маленет и не отводя взгляда с лорда-адмирала.

– Значит, ты получишь мою руну и вернёшь свой город, и вы сможете ещё некоторое время выживать.

Лорд-адмирал нахмурился.

– Что плохого в желании выживать? Мы Владыки Харадрона. Мы находим возможности, где только можем. И я буду использовать всё, будь оно неладно, что посчитаю нужным, чтобы очистить эти земли от моих врагов, будь то сегодняшняя эфирная наука или рунные знания моих предков. Важно не то, какое оружие использовать, а — чтобы использовать его с честью.

– С честью? – Готрек перевёл взгляд в пустоту. – Тут есть загвоздка.

Лорд-адмирал, казалось, некоторое время изучал его.

– Для разных народов честь означает разные вещи, Истребитель. Что она означает для тебя?

Череда сменяющих друг друга эмоций промелькнула на лице Готрека: злость, боль, решимость. Казалось, он вот-вот закричит, но потом с удручённым видом он откинулся на спинку кресла.

– Будь я проклят, ничего не помню, – он отхлебнул ещё пива. – Знаю только, что она значит больше, чем просто выживание.

Лорд-адмирал некоторое время размышлял, поглаживая свою длинную бороду пальцами железной руки, а потом сказал:

– Вижу, ты не высокого мнения о нас, Истребитель. Но ведь это именно ты пришёл к нам в город и начал устраивать беспорядки.

Готрек скривил губы, но ничего не сказал.

Лорд-адмирал вздохнул и, покачав головой, продолжил:

– Я не говорю, что идеален, Истребитель. Я знаю, что честь — это больше, чем простое выживание, но как мы сможем обсуждать, что она есть такое, если будем мертвы? К тому же, если ты хочешь поговорить о чести, посмотри на дела свои. Все судимы будем, если Думгрон действительно придёт. И достойные отделены будут от недостойных.

Готрек нахмурил брови, глотнув ещё пива.

– И кто этот Думрон?

Лорд-адмирал покачал головой.

– Это не кто, а когда. Думгрон. Огненные истребители только о нём и говорят, хотя, по правде говоря, это может оказаться такой же брехнёй, как и все остальные их суеверные чудеса. Они так долго живут в своих магмовых норах, что у них давно спеклись мозги. Однако… – он нахмурился, затянувшись трубкой, и в его белых глазах отразился свет раскалившихся углей. – Однако Думгрон упоминается настолько широко, что я задаюсь вопросом, а может на этот раз они и не брешут, – он указал трубкой в сторону свитков, которыми были заставлены стены. – Даже в наших журналах и манифестах встречаются упоминания о нём. Я разговаривал с некоторыми из наших обездоленных родичей, которые, выпив, тоже начинают бормотать про Думгрон. Все истории перекликаются между собой. Все говорят, что настанет день — судный день — когда сам Грунгни поведёт на бой всех величайших героев. И в последней битве золото будет отделено от шлака. Грунгни будет судить, кто из его детей сражается с честью, а кто — нет.

– Грунгни? Покажет битве своё лицо? – презрительно усмехнулся Готрек. – Он скорее покажет ей свою жопу и пятки.

И снова Маленет поняла, что поведение Готрека было напускным. А его издёвка прозвучала неубедительно. Он явно что-то узнал в словах лорда-адмирала и с большим интересом выслушал сказанное.

– Я не раболепствую ни перед каким из богов, Истребитель, в том числе и перед Грунгни. Огненные истребители воспевают Гримнира, который якобы восстанет и спасёт их. Многие из наших родичей говорят нечто подобное про Грунгни. Я в основном отношусь ко всему этому как к пустому звону, но ты тут не единственный, кто думает, как быть достойным своих предков. И все эти разговоры о Думгроне… Иногда я начинаю думать, что может в них что-то и есть, – лорд-адмирал подался вперёд на своём троне. – Харадронцы по своей сути выживальщики, Готрек. Нас выплавили, выковали и закалили. Но выживание не есть наша единственная цель. По крайней мере, не моя. Я не собираюсь позорить своих предков. Наоборот, хочу почтить их, – он повёл плечами. – Ну, а что, если Думгрон это всё-таки просто выдумка огненных истребителей? Факты останутся неизменными. Мы всё равно будем судимы. Призраками ли прошлого, учёными ли будущего — все наши дела будут взвешены и измерены, – он наклонился ближе к Готреку. – Ничего из того, что мы делаем, не проходит незамеченным. Я знаю, – он постучал трубкой по работающим шестерёнкам своего кресла. – У каждого действия есть противодействие. И чем сильнее одно, тем сильнее другое.

На лице Готрека возникло выражение, какого Маленет ещё никогда у него не видела. Он выглядел растерянным, как если бы слепой взгляд лорда-адмирала проник в какой-то скрытый закоулок его души. Готрек накрыл руну своей огрубевшей ладонью и отвёл взгляд.

В комнате повисло неловкое молчание, но внезапно один из стражей Солмундссона задал вопрос, заставивший всех с удивлением на него уставиться:

– Так куда наша пойти-то?

ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ

Скрагклык выругался, когда все удивлённо воззрились на него. Он совсем не собирался задавать свой вопрос вслух. Находиться в голове коротышки было ещё то удовольствие. Он думал, что это будет всё равно, что смотреть в окошко, но мысли хозяина тела постоянно просачивались к нему в голову и соединялись с его мыслями.

Он постоянно видел обрывки воспоминаний коротышки, и все они были полны ослепительного солнца, чистого, открытого неба и головокружительных видов земли с высоты облаков. Ещё он чувствовал, как хозяин тела реагирует на его присутствие, прилагая усилия, чтобы изгнать его.

Это была своеобразная битва. Влияние гнилушек постоянно нарастало, и у Скрагклыка не было проблем с применением своей силы воли, но разум коротышки продолжал находить лазейки, стараясь вырваться через них. Стоило Скрагклыку хоть на мгновение ослабить хватку, коротышка мог бы получить контроль над своими голосовыми связками и позвать на помощь. Эта постоянная необходимость в бдительности, дополненная тошнотворными видами солнечного неба, и привела к тому, что Скрагклык выпалил свой вопрос вслух.

К счастью огненный истребитель не поглядел в его сторону, продолжая хмуро пялиться на старого слепого короля, а вот несколько других коротышек повернулись к нему. Некоторые улыбались, но большинство смотрели сурово, как будто он нарушил какое-то из правил их этикета.

Возникла неприятная пауза, и Скрагклыка охватила паника. Могли ли они его увидеть? А может они уже знали, что он шпионит за ними?

– Так куда пойдём?

Скрагклык выдохнул, когда грубый голос увёл от него всеобщее внимание. Голос огненного истребителя. Получается, он слышал вопрос Скрагклыка. Но смотрел он не на него, а на слепого коротышку.

– Если мы возьмёмся за это дело, то как нам добраться до города Грунгни?

Слепой король выглядел довольным.

– Значит, Готрек, ты считаешь это предприятие стоящим?

Огненный истребитель пожал плечами.

– Я дал клятву. Поклялся, что верну свою честь, умерев достойной смертью. Столетия прошли. Миры погибли. А я, будь оно неладно, всё ещё тут. Так что, покамест я здесь застрял, лучше найду для себя что-нибудь стоящее, – огненный истребитель выглядел рассерженным, но Скрагклык прикинул, что, судя по глубоким морщинам на его лбу, истребитель выглядел так всегда.

– Я всё равно не верю во всё вот это вот, – продолжал огненный истребитель, взмахом руки обведя окружавшие их позолоченные колонны, поблёскивавшие в искусственном свете. – Этого мало. Прятаться здесь наверху — почти также скверно, как прячется Зигмар в своём Азире, – он передёрнул плечами. – Но в твоих словах, лорд-адмирал, есть здравый смысл. Однажды все мы будем предками. И нас будут судить. И что ещё важнее, – огненный истребитель высоко поднял свою пивную кружку, – с тех пор, как я оказался в этом мире, ты первый, кто угостил меня чем-то приемлемым, – он постучал по кружке, – а большую часть своих лучших решений я принимаю, только выпивши.

От услышанного слепой король оказался в замешательстве, но всё равно поднял свою кружку и кивнул огненному истребителю:

– Я выпью за это.

Огненный истребитель ещё некоторое время сохранял личину мрачной суровости, но потом его лицо расплылось в широкой улыбке, и он громко заржал. Не прошло и минуты, как уже все дуардины хохотали в голос, и сбитый с толку Скрагклык оглядывался по сторонам, догадываясь, что он чего-то не понял.

Он всегда считал себя и остальную Гобботеку достаточно долбанутыми, но, оказалось, что коротышки были даже более безумны. Вдоволь отсмеявшись и выпив ещё пива, огненный истребитель поднялся из-за стола и запел песню, а после недолгой неразберихи все остальные коротышки присоединились к нему и во всё горло орали слова припева: «Хо-хо-хо», и комната наполнилась звуками дружного громкого хора.

Два бочонка пива — и я не чую ног,

Хо-хо-хо, плесни-ка мне ещё!

Три бочонка пива — запнусь я за порог,

Хо-хо-хо, плесни-ка мне ещё!

Ещё три пинты пива — и хочется мне спать,

Хо-хо-хо, плесни-ка мне ещё!

А если все четыре, то я пошëл гулять,

Хо-хо-хо, плесни-ка мне ещё!

Скрагклык мычал что-то одновременно со всеми, притворяясь, что знает слова, которые, сказать по-честному, были не такими уж и сложными. Бросая взгляды по сторонам, он к своему удивлению обнаружил, что был не единственным, кто находил всё происходящее дикостью. Стоявшая в нескольких шагах от огненного истребителя убивная альва наблюдала за коротышками с исключительно насмешливым выражением лица.

Она сжимала рукояти ножей у себя на поясе, и, — Скрагклык, глядя на неё, был уверен, — хотела запустить ими в огненного истребителя. Наверное, она ревновала его к слепому королю? Должно быть, он был ей очень дорог, чтобы делить его с другим дуардином. Скрагклык заулыбался, подумав о своём плане. Её похищение сработает как надо.

Пока он наблюдал за убивной альвой, радуясь своей хитрости, Скрагклык заметил нечто странное — то, чего никто, кроме него, похоже, не видел. Альва разговаривала с украшением, висевшим у неё на шее — с амулетом. Она говорила не вслух, а в своей голове. Скрагклык догадался, что гнилушки показали ему то, что она хотела удержать в секрете — он слышал её тайный разговор. Кто-то был в амулете. Или, по крайней мере, там был чей-то дух. И он говорил альве, что ей нужно делать.

К облегчению Скрагклыка Готрек закончил свою песню, и шум стих. Но затем, прежде чем шаман успел прийти в себя, слепой король, сделав большой глоток пива, с трудом поднялся на ноги и, подняв свою кружку, затянул новую песню.

У барменши моей один только глаз! О-го! Но глотке не даёт моей засохнуть

Не надо мне ни злата, ни жемчугов, ведь я её люблю, ну чтоб мне сдохнуть!

У барменши моей один только зуб! О-го! Но глотке не даёт моей засохнуть

Не надо мне ни злата, ни жемчугов, ведь я её люблю, ну чтоб мне сдохнуть!

У барменши моей одна лишь нога! О-го! Но глотке не даёт моей засохнуть

Не надо мне ни злата, ни жемчугов, ведь я её люблю, ну чтоб мне сдохнуть!

Звуки дуардинского пения обрушились на голову Скрагклыка. Их песни были такие же угловатые и шумные, как и их город. Скрагклыку хотелось заткнуть уши руками, но он знал, что это лишь привлечёт к нему ещё больше внимания.

К своему ужасу он обнаружил, что коротышки и не думали успокаиваться. По сигналу слепого короля все собравшиеся покинули комнату с картами и направились в большой пиршественный зал, заставленный столами с длинными скамьями. Король позвал слуг, и те, засуетившись, мигом прикатили тележки, уставленные бочонками с пивом, нарезанными ломтями хлеба, пластами сыра и кусками вяленого мяса.

Вместо того, чтобы заняться обсуждением дальнейших действий, что позволило бы Скрагклыку узнать их маршрут, коротышки устроили шумное застолье. Продолжая пить, они пели всё новые и новые песни, мотивы и темы которых были исключительно похожи друг на друга. И в каждой из них пелось о радостях выпивания, о страданиях, когда выпить было нечего, или о том, как было бы прекрасно, если б было море пива. На песни в зал сходились всё новые коротышки, приносившие с собой ещё больше еды и выпивки, а также всякие разные барабаны и трубы. И очень скоро в зале уже шло грандиозное празднование, и никто даже и не вспоминал ни о каком путешествии на север.

Скрагклык повернулся к дуардину рядом с ним и, пытаясь топать ногой в такт с музыкой, попытался перекричать шум и гам вокруг.

– Как твая думать, какойским путём наша пойти?

Коротышка нахмурился, сложил ладонь рупором и приставил её к уху. Скрагклык закричал ещё громче, попытавшись говорить как дуардины.

– Како-ойским путё-ом тво-о-оя ду-у-умать мы по-ойдё-ом?

Дуардин рассмеялся. Схватил кружку с проезжавшей мимо тележки и сунул её Скрагклыку, расплескав пену через край.

– Вот этим! – закричал он.

Скрагклык натянуто улыбнулся и взял кружку в руки. Но дуардин продолжал смотреть на него. «Он увидел меня, – снова запаниковав, спохватился Скрагклык, – он догадался, кто я такой». Но потом сообразил, что дуардин просто не понимал, почему Скрагклык до сих пор не выпил своё пиво.

Он тяжко сглотнул, поднёс кружку к губам и начал пить. Пиво оказалось не таким уж плохим на вкус, как он думал. У напитка был какой-то дрожжевой и землистый привкус, напомнивший ему брагу, которую готовил Кривоспин из нарубленных кусочками млечников. К своему облегчению Скрагклык смог выпить всё до конца. И гордо показал коротышке пустую кружку, как доказательство того, что он не оставил ни капли.

Коротышка, однако, неправильно понял его жест и передал Скрагклыку новую полную кружку. И снова смотрел на него, улыбаясь своим полным разбитых зубов ртом в пропитанной пивом бороде. Второй раз Скрагклык чувствовал себя более уверенно и опустошил кружку в несколько быстрых глотков. На этот раз напиток показался ему гораздо приятнее, и, проглотив осадок со дна кружки, он ощутил приятную лёгкость, разливавшуюся по телу.

– Напоминает брагу из шляпочных хлопьев, – пробормотал он.

Коротышка покачал головой, не способный расслышать его слова из-за громогласного пения. И передал Скрагклыку третью кружку. На этот раз он принял её с охотой. Чем больше он пил, тем меньше страха испытывал и становился всё более уверенным, что его не обнаружат. Пиво позволяло ему чувствовать себя как настоящий коротышка. Он на самом деле испытывал странное чувство товарищества с этим дуардином, радостно улыбавшимся каждому его глотку.

Десять минут спустя Скрагклык выпил уже шесть кружек и, пошатываясь, пробирался сквозь толпу, опираясь на плечо коротышки. Он испытывал приятное головокружение и, к своему изумлению, обнаружил, что слова в дуардинских песнях начали обретать смысл. И он даже стал напевать их.

Коротышку звали Кнут, и он притащил его к длинному столу со скамьями, на которых сидели горланившие песни пьяные дуардины. Они плюхнулись на свободные места и начали пить с таким усердием, что Скрагклык напрочь забыл, с какой целью он пробрался в город. Он думал только о том, какая уморительная получилась ситуация. Он, шаман Зловещей Луны, радостно выпивал с коротышками, которых собирался уничтожить.

– Я тебя уважаю, Орнольф! – орал Кнут, стукая своей кружкой о кружку Скрагклыка.

– Я Скрагклык.

Улыбка замерла на губах Кнута.

– Скрагклык? Звучит как имя какого-то грота.

– А я и есть грот, – истерически захихикал Скрагклык.

Кнут уставился на него. А потом взорвался утробным смехом, хлопнув Скрагклыка по плечу.

– Грот! – он начал биться лбом об стол.

Он поднял взгляд на Скрагклыка и, всё ещё трясясь от хохота, выдавил:

– Я тоже. Я — король гротов!

– Лунакороль! – рассмеялся Скрагклык.

– Ага! – Кнут прыснул, и у него пиво полилось через нос. – Лунатиков король! Король лунатиков! Я — Король лунатиков! Объявляю войну своим мозгам! – он захватил в охапку пивные кружки и потянул их к себе, задев в процессе локтем сидящего рядом коротышку и разлив его пиво. Коротышка был в богато украшенных золотых доспехах и был из числа охраны слепого короля. Он поднялся со своего места и сердито глянул на Кнута.

– Это было моё пиво, – сурово произнёс он.

– А я король лунатиков! – крикнул в ответ Кнут, продолжая хохотать.

Коротышка вмазал кулаком Кнуту по лицу. Кнут отлетел в Скрагклыка, и они оба повалились на пол, опрокинув тележку с кружками и вызвав целый хор возмущённых возгласов. Кто-то ударил коротышку в золотых доспехах, и пролилось ещё больше пива.

Как и все гроты Скрагклык с рождения обладал молниеносным инстинктом самосохранения. Даже пьяному ему хватило ума тут же откатиться в сторону и, шатаясь, ринуться прочь от стола, вокруг которого уже кипела жаркая драка. Коротышки налетали друг на друга, и по залу пронеслась настоящая буря из разлетавшихся пивных кружек и тумаков. Звуки пения сменились выкрикиваемыми ругательствами и хрустом ломаемых носов. Скрагклык уклонялся, как только мог, проскакивая сквозь свалку и пытаясь добраться до пустого угла. Но прямо на бегу его заплетающиеся ноги умудрились зацепиться одна за другую, и он полетел носом вперёд, врезавшись в затылок ещё одного коротышки, от чего тот уронил своё пиво.

Коротышка, яростно взревев, крутанулся на месте, и сердце Скрагклыка сжалось, потому что это был сам огненный истребитель. Он хотел было извиниться, но камнедробительный кулак впечатался ему в лицо, отправив в полёт через весь зал. Перелетев через нескольких коротышек, он рухнул в гущу дерущихся вокруг той самой скамьи, на которой он прежде сидел.

Скрагклык больно ударился головой и растянулся на полу, но, не мешкая, откатился в сторону и оказался нос к носу с Кнутом. Лицо дуардина было всё в крови, а кожа вокруг левого глаза уже начала темнеть, приобретая вид внушительного синяка, но он рассмеялся, увидев Скрагклыка, выплюнул выбитый зуб и протянул ему одну из кружек, которые очевидно затащил под стол. Скрагклык посмотрел на него, не веря своим глазам, но потом понял, что ничего лучше им сейчас всё равно не придумать, и, взяв предлагаемое пиво, залпом выпил его.

Пока драка вокруг стола всё накалялась, Скрагклык и Кнут продолжали пить, по-товарищески опираясь друг на друга, пока, после очередной выпитой кружки, Скрагклык, наконец, не отрубился.

ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ

Скрагклык наслаждался ощущением темноты, навалившейся на него и заполнившей мысли тёплой, успокаивающей тишиной. Но внезапно он осознал, что не может сделать ни вдоха и задыхается. Он засучил руками и ногами и вырвался на поверхность Плачущего Ручья.

– Вон он! – вскричал Кривоспин, поспешив к берегу, и словно спасательную верёвку выбросил к нему одно из своих щупалец.

Из сумрака выскочили Смердоглаз вместе с остальными и сгрудились вокруг Кривоспина.

– Узнали ли вы какойский нас ожидает путь? – первым спросил Лорд Зогдракк.

– Нет, – выдохнул Скрагклык. Несмотря на то, что сейчас он был в своём теле, чувствовал он себя всё ещё опьянённым. Ему с трудом удавалось концентрироваться на фигурах на берегу ручья.

– Ещё нет, – он потянулся через вязкую жидкость, пытаясь ухватиться за протянутое щупальце Кривоспина, но безуспешно. Казалось, ручей нарочно удерживал его на одном месте. И как бы сильно он не старался дёргать ногами, они едва шевилились.

– Ныряй снова, – прохрипел Смердоглаз. – Нам нужно знать их путь, если наша хотеть украсть альву.

– Да, я тут зоггано тону! – закричал Скрагклык, разозлённый небрежным тоном Смердоглаза. – Я не хотеть обратно! Как долго я быть там? Час?

Все закрутили головами.

– Твоя быть в ручей несколько мгновений, – ответил Кривоспин.

– Это просто гнилушки мутят твоя башка, – сказал Смердоглаз. – Твоя погрузиться всего на минутку, а ручей давать твоя много часов наблюдать. И не боись утонуть.

Кривоспин согласно закивал.

– Обещаю, если твоя будет долго не всплывать, я прийти и выловить твоя.

Все выжидательно смотрели на Скрагклыка, а он, продолжая бултыхать ногами, глядел на них в ответ.

– Да, облунись оно всё, – в итоге пробормотал он. – Лучше бы всё зоггано получицца, – с этими словами он перевернулся и нырнул в чернильно-чёрную жидкость.

Трапезный зал был наполнен храпом и стонами. Скрагклык приподнялся на локте и выглянул из-под стола. Большая часть коротышек валялись без чувств на скамьях, залитых пивом и кровью.

В зале мерцал свет, и, продрав глаза, Скрагклык увидел, что тут не все были без сознания. Недалеко от того места, где он лежал, у края длинного стола стоял огненный истребитель, разговаривавший со слепым королём. Несмотря на всё выпитое ими пиво, они оба совсем не выглядели пьяными. Вместе с несколькими другими коротышками они склонились над картой. Убивная альва тоже была с ними, и ещё — кто-то высокий, кого Скрагклык никак не мог разглядеть в мерцающей полутьме.

Он попытался подняться, но какая-то давящая сверху тяжесть мешала двигаться. Ему понадобилось некоторое время, чтобы сообразить, что придавившая его к полу масса из доспехов и подсохшей рвоты на самом деле была Кнутом. Скрагклык отпихнул храпевшего дуардина в сторону и выполз из-под стола. В зале не было естественного освещения, поэтому невозможно было сказать, сколько прошло времени, но исходя из того, в каком глубоком отрубе находились все коротышки, он прикинул, что попойка и драка кончились уже довольно давно. Скрагклык выругался сквозь зубы и, пошатываясь, поковылял к группе вокруг слепого короля. А что, если он уже пропустил обсуждение их плана?

Подойдя к столу, Скрагклык облегчённо выдохнул, увидев, что коротышки всё ещё изучали карту, на которой один из них начертил красными чернилами линии. Никто из собравшихся даже не глянул в сторону Скрагклыка, когда он к ним присоединился. Все слушали, что говорил коротышка, облачённый в такие же богатые доспехи, что были у слепого короля, и который, судя по всему, хорошо разбирался в картах.

– На вот этом перевале, – говорил он, указывая точку на карте, – там, где Хольмкель Свинцовый Кулак убил Кобальтового Змея, можем столкнуться с неприятностями. Все близлежащие вершины захвачены зеленокожими.

– Ерунда, Тиальф, – покачал головой слепой король. – У нас же есть зонбек у Вальдрахского перевала. Капитан Рагни удерживает те высоты.

– Прости, отец, – произнёс коротышка в богатых доспехах. – Рагни мёртв. Вальдрахский зонбек пал месяц назад. Ты же помнишь донесения от Сириха? Зеленокожие воспользовались теми же летающими животинами, что нападают на наши промысловые флотилии. Они числом задавили силы капитана Рагни. Разве ты не помнишь об этом?

Слепой король выпрямился на троне и сурово посмотрел в сторону своего сына.

– Конечно, едрить-колотить, помню. Просто пиво немного затуманило мои мысли, – он повернул голову к огненному истребителю. – Треклятый короткобородыш. Пытается выставить меня маразматиком, чтобы побыстрее взобраться на этот трон.

Тиальф выглядел обескураженным.

– Это не то, что я имел в виду.

– Не важно. Если Вальдрахский перевал небезопасен, то, как ты намереваешься добраться до потерянного города?

Огненный истребитель покачал головой.

– Вы же можете просто перелететь над горами. Ваши небесные корабли могут ведь и выше подниматься. Вы же добываете всякое прямо из облаков?

– Высота не проблема, – ответил Тиальф. – В этих горах живёт больше гаргантов, чем во всех остальных землях Владения вместе взятых. И пролёт над ними вызовет настоящую воздушную лавину. Они все будут в таком количестве швырять камни, что пролететь, не получив урона, будет просто невозможно. Так что надо будет лететь через Вальдрахский перевал. Просто я хотел подчеркнуть, что это самая опасная часть путешествия. Узкая расщелина с крутыми склонами. Если зеленокожие нападут на нас там, это будет тяжёлый бой.

– А что, гроби уже умеют летать? – рассмеялся огненный истребитель.

– До известной степени, – ответил слепой король. – Они летают на тварях, которые выглядят как рты с крыльями. Зеленокожие называют их сквигами. Здоровенные клубки мышц, способные моментально прогрызть броню или перекусить кости.

Огненный истребитель скривил губу и постучал по полу топором.

– Если зеленокожие — ваша единственная проблема, значит проблем нет. Предоставьте их мне, вместе с их летающими сквигами.

Слепой король рассмеялся.

– Похоже, наш друг желает разобраться с Лунокланами. Так что тебе остаётся только долететь до Вальдрахского перевала, – он прервался, чтобы сделать затяжку и выпустить кольцо дыма над столом, после чего ткнул трубкой в направлении своего сына. – Но у тебя развилась тревожная способность терять корабли. Я могу быть уверен, что ты справишься с обязанностями полномочного руководителя предприятия?

– Полномочного? – на лице Тиальфа отразилось удивление. – Я думал, это будет наше семейное дело.

Слепой король снова затянулся трубкой, и свет разгоравшихся углей сверкнул в его молочно-белых глазах.

– Будь я проклят, если возьму весь риск на себя, – он указал трубкой на распростёртые тела вокруг них, всё ещё продолжавшие храпеть и сопеть. – Если мы сообщим цеховым мастерам, что у них есть возможность поучаствовать в освоении утраченного кузнечного города, они на бороды друг другу наступать будут от желания побыстрее оплатить экспедицию.

– Совсем ты мне не доверяешь, отец? – Тиальф обвёл рукой зал, показывая на стоявшие вдоль стен позолоченные колонны, утыканные самоцветами и покрытыми рунами щитами. – Половина всего этого богатства была добыта мной. Я справлюсь, отец. Я доберусь до кузниц, достану руну Готрека из его груди и верну Железный Карак.

– Да, ты никак не протрезвеешь, Тиальф. Неужели ты думаешь, что один корабль сможет вернуть Железный Карак? Или даже целая флотилия. Гроты захватили каждую пядь земли в тех местах, а сами руины кишат крысаками, – слепой дуардин покачал головой и пыхнул трубкой. – Нет, если делать дело, то — по-большому. Сперва ты возьмёшь с собой Истребителя и попробуешь хотя бы найти нужное место. Ни одна из наших карт не указывает точное местоположение, и я не доверяю капитанам, утверждающим, что видели его. Если получится найти, отметь место и возвращайся с доказательством, что он всё ещё существует. После чего мы покажем твоё доказательство цеховым мастерам и организуем полномасштабное вторжение.

– Они никогда не согласятся на это, – ответил Тиальф. – Нас и так осаждают по всем фронтам. Гроты захватывают всю Айаду, отец. Никто из адмиралов не захочет отзывать свои флотилии. Потому что это поставит под угрозу все их облачные выработки.

– Ради Железного Карака они поставят под угрозу всё, что угодно, – сказал слепой коротышка с мрачной улыбкой. – Ты только достань доказательства его существования. Только подумай, парень. Мощь Перстов Грунгни. Хамонитовых столпов. Колонны изменяющего камня выше, чем потолок в этом зале. Только представь, что мы могли бы сотворить, обладая такой мощью. Барак-Урбаз стал бы самым могущественным из всех небесных портов. Мы бы загнали эти Лунокланы назад под землю и сделали бы весь континент безопасным для честных купцов.

Огненный истребитель, до этого момента перебиравший одну за другой все пивные кружки, с надеждой заглядывая в каждую, поднял голову:

– А как эта затея с одним кораблём поможет мне вытащить руну из груди?

Слепой коротышка кивнул.

– В сложившейся ситуации малочисленность даст тебе наилучшую возможность добраться до города и пробраться внутрь. Я не могу гарантировать, что полномасштабное вторжение когда-либо случится, но, не взирая на всё его небрежное обращение с моими кораблями, я в общем-то уверен, что мой сын сможет доставить тебя до Железного Карака. Ты говоришь, что не боишься нескольких крысаков, так чт…

– Боюсь? – огненный истребитель стукнул кулаком по столу так, что все пустые кружки дружно звякнули.

Старый коротышка снова кивнул и продолжил говорить:

– Так что у тебя не должно возникнуть проблем с доставкой моего сына и его команды к одному из столпов Грунгни. А там у Тиальфа под рукой энергии будет больше, чем он когда-либо мечтал. Он сможет подключить тебя к его… Как ты эту штуку называешь?

– Это выпаривающая линза, отец. Я называю её выжигательницей, – Тиальф глянул на огненного истребителя. – Правда, она, возможно, потребует некоторого ремонта перед использованием.

– Да, без разницы, – прорычал слепой коротышка, оглядываясь в направлении огненного истребителя. – Мой сын починит свой кристалл, привезёт его в Железный Карак и, когда ты проведёшь его к одному из столпов из изменяющего камня, он воспользуется им, чтобы выжечь эту штуковину из твоих рёбер. Я прошу только о том, чтобы ты помог моим ребятам выбраться оттуда и привезти мне доказательство его существования, – он пыхнул трубкой. – Что ты будешь делать дальше, меня не касается, – он махнул рукой, указав на убивную альву и высокую фигуру, замеченную Скрагклыком ранее. – Уверен, что вот эти зигмаритские фанатики смогут подыскать для тебя какое-нибудь «достойное» дело.

Скрагклык вгляделся через клубы трубочного дыма и, наконец, разглядел, кто стоял рядом с альвой. И невольно ахнул. Потому что это был грозорождённый вечный, в массивных, хоть и помятых доспехах, сжимавший в руках пару грозно выглядевших боевых молотов.

– Орнольф? – позвал слепой король, повернувшись в направлении Скагклыка. – Да, что на тебя нашло?

– Звиняйте, – пробормотал Скрагклык, изо всех сил пытаясь придать своему голосу грубоватости.

Король ещё некоторое время пристально смотрел на него, а потом повернулся обратно в сторону огненного истребителя.

– Но я бы желал, Готрек, сын Гурни, что, увидев мощь Железного Карака и сокрытые в его недрах чудеса, ты может согласился бы помочь тем, кто имеет общих с тобой предков. Мы с тобой одной крови, Готрек. И я потратил много лет, задаваясь теми же вопросами, что и ты. Может, мы смогли бы найти на них ответы вместе?

Огненный истребитель промолчал.

Слепой король повернул голову в сторону своего сына.

– Я доверюсь тебе, парень, когда ты докажешь, что можешь привести корабль к тем руинам и вернуться назад. Понятно? Сделай это и над твоим званием больше не будет висеть вопросительного знака.

Тиальф побледнел, затем кивнул и ударил себя в грудь кулаком. Выглядевший довольным король кивнул в ответ, он откинулся на своём троне, продолжив попыхивать трубкой.

Разговор перешёл к обсуждению места, которое они хотели найти, но Скрагклыку это было уже неинтересно. Он узнал, что хотел. Вальдрахский перевал. Название было новым для него, но он внимательно разглядывал карту и хорошенько запомнил его местоположение. Вот там он и сделает свой ход. Когда отряды Лорда Зогдракка нападут, экипаж корабля будет слишком занят, чтобы заметить, что происходит кое-что ещё. В суматохе боя будет проще простого направить альву в лапы к Кривоспину и остальным. Улыбаясь, Скрагклык покинул стол и, начав рыгать, отправился назад в своё тело.

ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ

Лунный свет сверкал на палубе «Ангаз-Кара», когда Маленет направилась на бак. Это был один из самых крупных кораблей во флотилии Солмунда, и даже ей пришлось признать, что он производил впечатление. Однако, несмотря на то что по своим размерам он был вдвое больше всех остальных кораблей, по сути же, оставался таким же броненосцем, какие Маленет уже видела прежде. Но в отличие от построенных в прагматичном стиле «ничего лишнего», «Ангаз-Кар» был позолочен и отполирован до такой степени, что ослепляюще блестел всякий раз, стоило ему только выйти из облаков.

Он был во истину огромных размеров, Маленет ещё никогда не видела, чтобы на одном корабле было установлено столько двигательных установок. А ещё к его борту был пришвартован боевой корабль поменьше — настоящая канонерская лодка. Пока Маленет стояла на палубе, мимо неё сновали ставившие рангоут матросы и запускавшие двиргатели двиргателисты, но никто из них не пел.

Маленет доводилось наблюдать за работой харадронцев на других кораблях, и обычно они пели за работой. Ведь рассекать воздушные потоки в вышине над долинами и горными вершинами — было их стихией, но сейчас всё было по-другому. Лунный свет лишил их голосов. Они работали молча, отворачивая взгляды от зловещего лика, висевшего у них над головами. Маленет поступала также. Один раз она допустила ошибку, посмотрев на луну, когда та первый раз выглянула из-за облаков, и еле сдержалась, чтобы не закричать от ужаса. И с тех пор она чувствовала её присутствие, чувствовала её взгляд на себе и смотрела под ноги, желая, чтобы облака поскорее скрыли луну снова.

Двиргатели равномерно гудели, и весь корабль ощетинился эфирными пушками всех возможных конструкций. Это была настоящая летающая оружейная палата. Сложно было найти хоть кусочек корпуса, на котором не было бы установлено какое-нибудь орудие войны. Команда была облачена в безукоризненно чистые скафандры с золотой оторочкой, поблёскивавшей так же ярко, как и корпус корабля. Капитан Солмундссон, сняв шлем и взобравшись на фальшборт, одной рукой уцепился за вант, вторую выставил прочь и, закрыв глаза, отклонился в открытое небо, подставив бороду несущемуся ветру. Похоже, он был единственным, кого не коснулось мрачное влияние морока, опустившегося на весь экипаж.

– Ты чувствуешь, Готрек? – сказал он. – Свобода.

Они всего несколько часов назад начали своё путешествие, но Барак-Урбаз уже давно скрылся из виду в облаках. Готрек стоял рядом с Маленет и находившимся у неё за спиной Трахосом и выглядел совершенно невпечатлённым.

– Я с большим удовольствием оказался бы в недрах горы. В кузнечных залах Караз-а-Карака, с моими ногами у огня и пинтой «Бугманского» в руке, – он посмотрел на Маленет, как если бы она понимала, о чём он говорит.

Время от времени Истребитель уходил мыслями в прошлое и забывал, что она не его старый спутник, умерший в Мире-Что-Был. Он был таким выжившим из ума старым хрычём, что она бы посмеялась над ним, если бы он также не был опаснее всех, кого она только знала.

– Я же говорила тебе, – сказала она. – Я понятия не имею ни о каком «Бугманском». И про ноги твои думать тоже не желаю.

Он повернул к ней своё морщинистое лицо, моргая, словно пытаясь сфокусироваться на реальном мире вокруг себя, и сказал:

– Угу, справедливо. Ты понятия не имеешь. Ни о чём.

Она придвинулась к нему так, что их лица почти касались друг друга, и ласково прошептала:

– Я тебя ненавижу.

Зубы Готрека обнажились в кривой ухмылке.

Солмундссон ещё немного понаслаждался ветром, затем спрыгнул на палубу и подошёл к ним.

– Слишком засиделся дома. Как же приятно оказаться на просторе среди стихий. Вот так и надо жить. Стоя на палубе достойного корабля, когда ветер треплет… – его улыбка погасла, когда он увидел мрачное лицо Готрека. – Твою душу, Истребитель, это совсем не трогает?

– Это трогает мои кишки. Твой рулевой знает, что такое прямая линия?

Солмундссон рассмеялся.

– Ты привыкнешь. Всем поначалу бывает непривычно. Но, поверь мне. После нескольких дней полёта тебе будет казаться, что ты был рождён для этого. Даже я…

Маленет вскинула руку, чтобы прервать его.

– Ты сказал дней? – её саму тоже немного подташнивало. – Вообще, как далеко этот ваш Железный Карак?

– Сказать сложно, – Солмундссон развёл руками. – У меня ведь никогда прежде не получалось его найти.

Он сказал это таким беззаботным и радостным тоном, что Маленет потребовалась вся сила воли, чтобы не схватиться за нож. Она посмотрела на Готрека.

– Почему ты позволяешь этим болванам тратить столько своего времени? Я всегда считала нетерпимость одним из твоих немногих достоинств. А сейчас ты даёшь этому лыбящемуся олуху болтать нас по небу в жестяной лохани в поисках города, которого вообще могло никогда и не существовать.

– Капитан! – раздался голос сверху. – Змеи! Двенадцать градусов по правому борту.

– К орудиям! – крикнул капитан в ответ, сохраняя радость в голосе. – Идёмте! Сами увидите, – сказал он, направляясь на шкафут, – за счёт чего мы получили господство в небе.

Они проследовали за ним к поручням мимо спешивших к орудиям матросов.

– Видите? – Солмундссон указал на вихрящиеся под ними облака.

– Видим что? – спросил Истребитель, просунув голову между поручней.

Маленет покачала головой, тоже не обнаружив ничего необычного, кроме того, что они совершенно очевидно плыли по небу. Солмундссон передал Готреку медную подзорную трубу, кожух которой был испещрён угловатыми рунами.

– На востоке, – указал он.

Готрек хмыкнул.

– И это у вас называется драконом… – Истребитель нахмурился. – Ладно, я вижу, что их много, но ведь они все примерно с меня, – он вернул трубу Солмундссону. – Я должен этим впечатлиться?

Солмундссон передал подзорную трубу Маленет.

– Это не драконы, – сказал он, когда Маленет навела трубу на рой вздымающих крылья силуэтов, несущихся к ним навстречу. – А фосгеновые змеи. И они голодны. Учуяли наше эфирное золото.

– Выглядят как привидения, – сказала Маленет. – Они, что, духи? Я могу видеть прямо сквозь них.

– Нет, – ответил Солмундссон. – Не духи. Их плоть есть соединение мышц и токсичного газа, – он отцепил свой шлем от пояса и, надев на голову, с шипением пристегнул его к скафандру, скрыв своё светлое улыбающееся лицо за суровым ликом маски. – Принюхайся, их, наверное, можно учуять даже отсюда.

– Пахнет ничего так, – сказала Маленет. – Похоже на свежую кровь.

Солмундссон глянул на неё искоса.

– Если вдохнуть слишком много, задохнёшься.

– У меня нет этих ваших штуковин, – проворчал Готрек, постучав пальцем по шлему Солмундссона.

Солмундссон хмыкнул.

– Да, и не надо. Не собираюсь подпускать их близко к «Ангаз-Кару».

– Наметьте цели! – закричал он, поднимаясь на поручни и оборачиваясь лицом к команде. – Приготовьте торпеды! Не стрелять, пока я не дам команду!

Маленет пыталась сохранять столь же бесстрастный вид, что и Готрек, но дрогнула, увидев, как много было несущихся на них змеев. Они выглядели как огромная плотная стая птиц и стремительно приближались.

– Как думаешь, сколько их? – обратилась она с вопросом к Трахосу.

Грозорождённый глядел на луну, что-то бормоча себе под нос.

– Трахос! – рявкнула она.

Он повернулся к ней, и лунный свет блеснул на его расколотой лицевой пластине.

– Нам не удержать врат, – его голос прозвенел, как надтреснутый колокол. – Призраки взяли внешние стены.

– Сколько? – повторила она вопрос, теряя терпение. Она потянулась и ухватилась за заднюю часть его шлема, намереваясь повернуть его голову в сторону приближавшихся змеев. – Кхаин! – прошипела она, отдёрнув руку и прижав её к себе от боли. – Что с тобой происходит?

Прикоснуться к его броне было всё равно, что сунуть руку в огонь. Касание повлияло и на него. Свет запульсировал за лицевой пластиной его шлема, и он отшатнулся, вскинув один из своих молотов в защитном жесте. Разные непонятные устройства у него на поясе засветились и заискрились, начав издавать тревожные тиканья.

– Да, я едва тебя коснулась, – пробормотала она.

За время их странствий она начала думать о Трахосе, как о полезном союзнике. Но последнее время он вёл себя настолько странно, что она едва могла его узнать. Это было странно, но она чувствовала себя так, будто потеряла друга.

– Это же я! – крикнула она. – Маленет. Мы вместе с Готреком Гурниссоном. Помнишь?

Он глядел на неё, пока мимо носились матросы, выполнявшие команды Солмундссона.

– Я помню тебя, Ведьмин Клинок, – Трахос огляделся по сторонам. – Это не Наковаленград.

– Наковаленград? Кхаин. Ну, вот ещё. Конечно, нет, истукан ты эдакий. Мы ушли из Акши несколько месяцев назад. Мы в Хамоне. Пришли в Барак-Урбаз, – она махнула на суетившихся вокруг матросов. – Сейчас мы с Владыками Харадрона.

Трахос молча смотрел на неё.

– Будь со мной, чтоб тебя, – произнесла Маленет. – Достаточно того, что Готрек наполовину спятил. А ты ведь говоришь, что у тебя есть связь с Орденом Азира, и поклялся помочь мне с… – она запнулась и глянула на Готрека. – С этим вот.

Трахос начал перебирать снаряжение, висевшее у себя на доспехе, выключая тиканье.

– Я думал, что я снова в подземных мирах. Заново выкованный. И вновь сражаюсь с призраками, – произнёс он мрачным тоном. – Я думал, мои братья всё ещё со мной.

– Соберись! Твои люди навсегда остались в Шаише, и ты неоднократно рассказывал, что это была твоя вина. И говорил, что во искупление поможешь мне притащить этого олуха или его руну в Азирхейм. Помнишь?

Он опустил свой молот и посмотрел на Готрека.

– Помню… частично.

Капитан Солмундссон со всё возраставшим нетерпением поджидал приближавшуюся к кораблю стаю, Готрек тоже взобрался на поручни рядом с ним, чтобы следить за тварями. Маленет в отчаянии покачала головой.

– Будь со мной, Трахос. Я чувствую, этот боров готов сорваться в один из своих безумных приступов. Нельзя допустить, чтобы он выпал из корабля. Даже такой, как он может не пережить падения с небес.

Трахос покачал головой.

– Что я такое, Ведьмин Клинок?

– Ты болван. Что б тебя. Надо было бы выдать тебе пару вразумляющих затрещин, но твой доспех обожжёт мне руку. Ты — грозорождённый вечный. Ты потерял половину своего разума, когда воевал в Шаише, что всё равно делает тебя умнее этих кастрюлеголовых глупцов, – пока она говорила, у неё появилось жуткое ощущение, что она начинает звучать ну прямо как Готрек, но всё равно продолжила. – Про Орден Азира-то помнишь? Я на него работаю, а ты сказал, что поможешь мне. Мы поклялись искоренять врагов Зигмара и делать всё, что в наших силах, для пользы дела Бога-Царя.

Трахос оглядел поблескивавший, залитый серебром корабль и приглушённым голосом сказал:

– Я не могу найти себя.

Флакон с кровью, висевший на шее у Маленет, подал голос.

«Не трать своё время. Он ходячий труп».

Маленет знала, что её госпожа была права, но испытывала необъяснимое раздражение от того, что Трахос ускользал от неё. Он ведь сражался за Зигмара дольше, чем кто-либо другой из всех, кого она только знала, и её никак не устраивало, что вот такая судьба поджидала тех, кто служил Богу-Царю.

– А что за песню ты всё время напевал? «Он оседлает бурю, чтобы победить», такие там слова были? Что-то про могучие шестерни?

Трахос начал бормотать слова и кивать в знак узнавания.

– Да. Песни. Песни я помню.

Маленет облегчённо выдохнула и собиралась сказать что-то ещё, но тут матросы вокруг вскрикнули.

– Огонь! – закричал капитан Солмундссон, и палуба осветилась вспышками выстрелов и всполохами разрывов.

Маленет пришлось схватиться за поручни, чтобы удержать равновесие, когда корабль у неё под ногами накренился и закружился. Облака эфирного дыма расцвели вокруг неё, почти полностью скрыв происходящее. Она попятилась, сделав несколько шагов назад, и увидела, что вторая стая крылатых тварей подобралась к кораблю с противоположной стороны и сейчас кружилась над ними. Змеи нападали, производя скрежещущий звук, как если бы кто-то затачивал лезвия на точильном камне.

Пушки непрерывно ухали, и Маленет продолжала пятиться от творившейся кутерьмы, пока её спина не упёрлась в стенку надстройки. Она услышала знакомый клич Готрека, а затем увидела и его самого, несущегося сквозь клубы дыма и размахивающего топором в попытках попасть по проносящимся мимо тёмным фигурам. Лезвие топора зацепило одного из змеев, но вместо того, чтобы рассечь чешую и мышцы, оно вызвало взрыв, отбросивший Истребителя так, что он грохнулся к ногам Маленет. Змей тем временем собрался обратно из дыма, подобно тому, как чернила сливаются в воде в единую каплю, вытянул вперёд шею и бросился на Готрека.

– Меч Газула! – прорычал Истребитель, поднимаясь на ноги и готовясь нанести ещё один удар. – Дымовые драконы? Есть в этих землях хоть что-нибудь нормальное?

Несясь над палубой, змей разинул свою кривую пасть, чтобы заглотить Истребителя. Но тут чудовище внезапно снова взорвалось. Но на этот раз оно не собралось обратно, а обрушилось на палубу, забарабанив по ней градом из чёрных кристаллов.

Из дыма выбежал капитан Солмундссон, сжимавший в руке пистолет с красным от нагрева дулом.

– Дыхание задержите! Не вдыхайте испарения.

«Слишком поздно», – подумала Маленет, почувствовав, как у неё предательски закружилась голова. Она пошатнулась и могла даже упасть, если бы Готрек грубо не схватил её за руку и рывком не поставил ровно.

– Что, слишком ядрёно для такой хлипенькой? – проворчал он, но она услышала, что его язык тоже заплетался.

– Идите на бак, – сказал им Солмундссон, подгоняя жестами.

Маленет думала, что Готрек сейчас запротестует, но он кивнул и стал помогать ей идти, пока она боролась с неутихавшей тошнотой. Солмудссон же направился в гущу боя, громким голосом отдавая приказы своим матросам.

Маленет с Готреком уже почти выбрались из суматохи боя, когда ещё одна извивающаяся фигура бросилась на них из клубов дыма. Выругавшись, Готрек отпустил Маленет и, подняв топор, развернулся к нападавшей твари. Змей был крупнее, чем предыдущий, и сквозь его полупрозрачную шкуру было видно, как мерцал эфир, струившийся у него по жилам. Подлетев к Готреку, чудовище разинуло пасть и заверещало. Но в этот момент взорвалось облаком жёлтого дыма, забренчав по металлу кристаллическими осколками.

Маленет ожидала, что из клубов дыма снова появится капитан Солмундссон, но была удивлена, когда перед ними возник хромавший Трахос. Он сжимал в руках металлическую клетку, размером с кулак, — одно из эфирных устройств, которыми был увешан его доспех. Подходя к ним, грозорождённый сложил и убрал клетку на пояс. Он приветственно кивнул им, остановившись с таким видом, будто не знал, что делать дальше. А Готрек от того, что его спас Трахос, похоже, разозлился ещё сильнее, чем, когда его спас Солмундссон.

– Я сам бы с ним разобрался, – прорычал он, сжимая рукоять топора.

– Только если б использовал руну, – произнесла Маленет, с выражением посмотрев на него.

Лицо Готрека потемнело.

– Чтобы меня прикончить нужно что-нибудь посерьёзнее дымящейся ящерицы.

– Именно поэтому за прошедшие пару минут тебя пришлось выручать ажно дважды, – усмехнулась она.

– Тю! – Готрек огляделся в поисках новой цели. – Я сейчас покажу, как сильно мне нужна эта треклятая руна!

Он заметался по палубе, но довольно быстро стало понятно, что бой уже закончился. Корабль нёсся сквозь облака. Всё вокруг было усыпано чёрными кристаллами, и клубы дыма уплывали прочь, подгоняемые налетавшим бризом.

К ним подошёл капитан Солмундссон. Он уже снял шлем и улыбался во весь рот.

– Видали? Не всех во Владении можно заставить подчиняться. Но у нас имеются пушки, способные расщеплять материю на самые простые частицы, – он вытащил из-за пазухи выжигательницу и потряс ею. – Мы господствуем благодаря эфирной науке.

Готрек вперил тяжёлый взгляд в кристалл, а затем перевёл его на Солмундссона.

– Ты мог выбрать другой курс. Ты мог уклониться от них. Но ты хотел покрасоваться, да? А вторую стаю не заметил.

Солмундссон открыл рот, чтобы ответить, но Готрек ткнул его пальцем в грудь, продолжив говорить:

– Никаких больше игр. Вези меня в свой проклятый город и вытаскивай эту хреновину из моей груди. Или я проверю, умеешь ли ты летать без корабля.

ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ

– Это был один из первых зонбеков Солмундской Компании, – произнёс капитан Солмундссон, опираясь на поручни. – Вальдрахский перевал всегда был ключевым узлом на маршрутах наших торговых флотилий.

После нападения дымовых драконов прошло уже несколько часов. Маленет вместе с Готреком, Трахосом и Солмундссоном стояла на баке. Они смотрели вперёд, где вдали уже показалась горная гряда. В окружающей темноте горы выглядели неприступными и зловещими, но Маленет видела узкий проход, о котором говорил Солмундссон, — тонкую полоску лунного света, рассекавшую монолитную тьму.

– А сейчас вы его потеряли? – спросила она.

Лицо Солмундссона исказилось от боли.

– Мы владели им веками, как и ещё многими другими, но гроты расплодились в невиданных доселе масштабах. Всё, что мы успеваем построить, они тут же разрушают. И везде, где им стоит только появиться, земля меняется. Где было светло и красиво, всё накрывают мрак и туман. А в темноте начинает плодиться всякая нечисть. Но мы ещё изгоним их всех. Кланам гротов не остановить прогресс. Мы найдём способ, – он кивнул, как бы соглашаясь с самим собой. – Способ есть всегда.

Корабль нёсся сквозь ночь на такой скорости, что Маленет казалось, будто это горы летят к ним навстречу. Очень скоро она смогла различить и показавшийся меж облаков разорённый зонбек, чьи купола и мостки уныло кренились на бок.

– Ты был прав, Готрек, – сказала она. – Деньгами не решить всех проблем. Перед нами наглядное доказательство.

Один из лейтенантов позвал Солмундссона, и тот ушёл, оставив Маленет, Готрека и Трахоса одних смотреть на приближавшийся воздушный форт. И чем ближе он становился, тем более дико выглядел. От аванпоста остался один изуродованный остов. Несколько двиргателей всё ещё работали, и он висел над перевалом, медленно вращаясь в восходящих потоках воздуха, волоча за собой пучки ржавых труб, похожих на вывалившиеся у трупа кишки. Большая часть металлических конструкций покрылась коростой из ржавчины. А когда их корабль оказался в сотне футов от развалины, Маленет увидела, что на самом деле это была плесень. Всё было покрыто плотным кроваво-красным ковром из плесневых грибков, всевозможных поганок и лишайников, делавших аванпост похожим на раскачивающийся на ветру пережёванный труп.

Готрек фыркнул.

– Они думают, что могут купить безопасность. Но ничто не вечно. Ни деньги, ни власть, ни даже вера.

– А что насчёт чести? – спросил стоявший рядом с Готреком и опиравшийся на поручни всем своим весом Трахос. – Я слышал, как ты говорил о ней с лордом-адмиралом. Она также недолговечна как деньги и сила?

– Может и нет, – ответил Истребитель и добавил, посмотрев на него. – Но тебя-то это не должно волновать. У тебя же слепая, дуболомная вера. И всё, что тебе надо, это делать, что говорит тот недоумок, сидящий в Азире.

– Я так и думал. И вот теперь я здесь, с ещё едва работающим телом и уже потерянным разумом, оставивший позади целую вереницу из убиенных невинных душ. Ты говоришь, нет ничего вечного, но кое-что всё-таки есть. Неважно, сколько раз я умру, Зигмар перекуёт меня и снова направит в эти Владения. Пошлёт убивать и умирать. И с каждым разом я теряю последние частицы того, кем я был. И теперь я настолько чужой самому себе, что не могу понять, чем я отличаюсь от чудовищ, чем я лучше тех змеев, с которыми мы только что дрались. Они, по крайней мере, нападали, чтобы прокормиться. А я не могу вспомнить, почему я сражаюсь, – он поднял один из своих молотов, начав разглядывая выщербленный металл. – Дуболомная вера меня, кажется, больше не устраивает.

Готрек долго смотрел на него, а затем, покачав головой, произнёс:

– Угу. Всё это говёная чушь, Трахос.

Маленет с удивлением посмотрела на него. Она не могла припомнить, когда Истребитель обращался к Трахосу по имени, если, конечно, не считать тех случаев, когда делал саркастические замечания.

Готрек погладил одну из своих татуировок, вившихся по его мускулам.

– Помню, когда я, ещё ходивший пешком под стол бородёныш, ступал по залам моих пращуров, тогда я точно знал, что отличает меня от чудовищ. Я знал цену клятв, обид и хорошо сработанных вещей. Я был дави. Мы были другими. Лучше. Мы несли честь наших предков в наших щитах и клятвенных камнях. В наших сердцах и кулаках. Мы помнили старые обычаи. Заветы старших. Храбрость и гордость. Очаг и твердыню. Клятву и честь.

– А теперь все ваши очаги сгинули, – сказал Трахос. – Как и твердыни. А какой толк от всего остального без них?

Глаз Готрека сверкнул.

– Я мыслил также. Но теперь, думаю, я понял. До меня дошло, когда я разговаривал с лордом-адмиралом. Наша честь была не для защиты твердынь, как раз наоборот. Мы построили твердыни для защиты нашей чести, – Готрек постучал пальцем по своему лбу. – Честь находится тут, – он посмотрел на грозорождённого. – Можешь забыть обо всём остальном, Трахос, но не о ней. И, если оступился, найди способ поступить правильно. Мы должны помнить, зачем мы дерёмся, – он кивнул в сторону разорённого зонбека. – Или закончим вот так.

Два старых воина молча смотрели друг на друга.

Маленет начала было что-то говорить, но замолчала.

Готрек сурово глянул на неё.

– Тебе не понять, о чём мы тут говорим, альвийка. Для тебя честь это ругательное слово.

Она облизала губы, смущённая тем, куда направлялись её мысли.

– Вообще-то… – она покачала головой, всё ещё не решаясь произнести, крутившиеся на языке слова.

– Что вообще-то? – спросил Трахос.

Она скорчила гримасу, усмехнулась и пробормотала:

– Ничего… ну… может быть… может быть я о некоторых вещах думаю также как и вы.

Готрек нахмурился, но затем рассмеялся.

– Если бы ты не была альвом, я бы сказал, что ты научилась думать о чём-то кроме себя самой.

Братское чувство, возникшее было у Маленет, улетучилось, как будто и не бывало.

– Это ты никогда не думаешь о других. Постоянно твердишь о том, что надо жить с честью и помнить, почему мы дерёмся, но всё это лишь пустые слова. Ведь когда я предлагаю пойти в Азир, чтобы использовать руну в войне с Хаосом, всё, о чём ты можешь думать, так это о своём эго, – она начала расхаживать по палубе взад и вперёд. – Ты ни разу не объяснял, почему не хочешь туда идти. Ты готов идти куда угодно, но только не в то единственное место, где ты действительно можешь принести пользу. Почему это?

Лицо Готрека посуровело.

– Ноги моей не будет в Азире. И не важно, сколько уловок ты придумаешь или сколько вранья насочиняешь, я и на тысячу миль не подойду к Зигмару и его сопливым собачонкам.

Маленет указала рукой на Трахоса.

– Его ты тоже сопливой собачонкой называешь? Этот «благородный» воин, к которому ты испытываешь такие братские чувства, был, между прочим, выкован в Азире. Грозовые воинства Зигмара кое-чего стоят, и ты это знаешь. Они изгнали легионы Хаоса из регионов, что веками были порабощены. Грозорождённые вечные освобождают Владения, Готрек. Понимаешь? Освобождают. Медленно, с трудом, но они оттесняют Губительные Силы назад. Буквально выцарапывают разумность из безумия.

– Вот это ты называешь разумностью? – Готрек постучал полотном своей секиры по мятому доспеху Трахоса. – Зигмар берёт честных, храбрых людей и, ломая, переделывает их под свою волю. Точно так, как делал каждый бог до него. Просто потому, что ему плевать. Боги тщеславные, высокомерные психопаты. И они не успокоятся, пока ваши миры не превратятся в такие же развалины, как мой, – он отступил от них в сторону, продолжая разговаривать скорее с самим собой, чем с Маленет. – Если бы я пошёл туда. Вот, представь. Если бы я пошёл в Азир… Я бы увидел его. Тот ужас, что он сотворил.

– О чём он говорит? – спросила Маленет, посмотрев на Трахоса.

Грозорождённый, не отрываясь, смотрел на Истребителя, но не подал голоса.

– Ты просто спятил! – крикнула она, зашагав вслед за Готреком. – Нет. Хуже. Ты трус. Не знаю, чего ты там боишься в Азире, но…

Готрек развернулся на месте, схватил её за руку и начал трясти. – Я ничего не боюсь! А если думаешь, что я чего-то там б…

Его речь оборвалась на полуслове. Потому что, когда он её тряс, из её кожаного одеяния что-то выпало — небольшой кусочек металла зацокал по палубе. Готрек нагнулся, чтобы поднять вещицу, и у него от удивления расширился его единственный глаз.

– Разрази меня Грунгни, – он поднёс кусочек металла к лицу и сощурился. – Перепускной клапан. Такой же, как в Барак-Урбазе.

– Что? – Маленет начала отступать назад.

Готрек наступал на неё, размахивая металлической вещицей перед её носом.

– Это твоё? – говорил он угрожающе низким голосом. – Твой клапан? Это ты ставила их во все те устройства? Ты выводила их из строя?

Трахос посмотрел на клапан, затем на Маленет.

– О чём он говорит? И что это?

Маленет могла, конечно, наврать с три короба и выкрутиться, но из-за кипевшей в ней злости весь страх улетучился.

– Вот только не строй из себя святого, Трахос. Ты хотел остановить его не меньше меня. Просто ты был слишком не в себе, чтобы придумать как. Мы не могли позволить ему воспользоваться этими харадронскими игрушками. Не могли дать ему вытащить руну. Ты же знаешь это. Они бы её забрали.

– Они бы сработали, – голос Готрека превратился в напряжённый шёпот, пока он смотрел на руну у себя в груди. – Все те машинки сработали бы. Но ты вывела их из строя.

– Конечно, вывела! – подавшись вперёд, прошипела она прямо ему в лицо. – А если они бы сработали? Думаешь, я позволила бы тебе отдать руну?! – она указала рукой на суетившихся вокруг них матросов. – Позволила бы отдать её этим идиотам, чтобы они расплавили её и сделали ещё одну свою статую или использовали как топливо для ещё более заумной и бесполезной машины, чем все их другие машины? Клянусь Кхаином, эта руна отправится в Азир! Сколько раз ещё мне надо это повторить, чтоб сквозь твой толстый дуардинский череп до тебя дошло? Да, я сдохну прежде, чем позволю…

Готрек схватил её за горло и с размаху впечатал в медный дымоотвод, поднимая топор.

– Ты сейчас и правда сдохнешь.

Он скривил губы, увидев, что Маленет приставила нож к его горлу.

– Она делала то, что считала правильным, – произнёс Трахос, положив руку на запястье Готреку. – Подумай о том, что ты только что говорил. Подумай, кто ты есть. Подумай о чести.

Готрек взвыл и ударил топором.

Взрыв света отбросил Маленет в сторону. Она покатилась по палубе, ожидая в любое мгновение ещё одного удара. Но его не последовало, и, когда к ней вернулось зрение, она увидела, что с Готреком боролся Трахос. Он вскинул оба своих молота, чтобы заблокировать топор Истребителя, и теперь медленно уступал усилию дуардина.

– Отойди! – ревел Готрек не своим от ярости голосом.

– Она тебе не враг! – кричал в ответ Трахос, опускаясь на одно колено под натиском топора, чьё лезвие продолжало приближаться к его лицевой пластине.

– Я не потерплю обмана! – взревел Готрек, ударив Трахоса ногой, от чего грозорождённый с лязгом покатился по палубе и врезался в поручни.

Истребитель нашёл взглядом Маленет и бросился на неё, занося над головой секиру с пышущей и плюющейся огнём жаровней. Но тут на него обрушился настоящий дождь из чего-то мелкого, забарабанившего по его плечам и спине.

– Это ещё что такое? – прорычал Готрек.

Мимолётное отвлечение дуардина позволило Маленет прыгнуть вперёд и ударить его ногой в горло. Готрек отшатнулся назад, издавая булькающие звуки, а альвийка устремилась на него с ножами наготове. Все мысли о руне вылетели у неё из головы. Она разом позабыла обо всём кроме своего желания убивать. Маленет высоко подпрыгнула, нацелив острия ножей в лицо Готреку. Но он с поразительной быстротой парировал и тут же ударил её рукоятью секиры в живот. Воздух вылетел у неё из лёгких, а тело захлестнула волна боли, она неуклюже приземлилась на палубу, пытаясь поймать дыхание.

«Как он так быстро двигается? – воскликнула её госпожа. – Он же выглядит как запечённый боров.»

Маленет с трудом увернулась от грохнувшего по палубе топора Готрека, оставившего глубокую засечку в металле.

– Ты обманываешь сам себя, – выплюнула она, вскакивая на ноги и бросаясь на него.

На этот раз она оказалась быстрее него. Её ножи оставили две кровавых полосы на груди Истребителя, заставив его раздражённо вскрикнуть. Яд на лезвиях мгновенно убил бы большую часть из её врагов, но Истребитель лишь поморщился, бормоча ругательства и хлопнув ладонью по ранам.

– Ты говоришь, что хочешь жить с честью, – продолжила она, отскакивая в сторону. – Но на самом деле беспокоишься только о своём чувстве вины, – она оглянулась на него, выставив в его сторону нож. – Ты слишком зациклен на своём прошлом, чтобы думать о чьём-либо будущем.

Готрек с угрожающим видом затопал к ней, но, прежде чем они успели вновь сцепиться, на них посыпались новые фигуры, и всё вокруг внезапно заполнили звуки боя. Трахос хладнокровно и без промаха молотил по мечущимся фигурам, а Готрек начинал впадать в уже привычную для него боевую ярость, завывая и шатаясь словно пьяный и круша всё направо и налево.

«Отличная работа, Маленет, – с усмешкой произнесла её госпожа, – теперь он всё здесь разнесёт».

Альвийка остановилась и огляделась по сторонам, чтобы сообразить, что вообще происходило на корабле. Возможно, это была одна из тех лавин, о которых им рассказывал капитан Солмундссон?

– Сквиги, – спокойно произнёс Трахос, размозжив одного из них ударом молота и забрызгав доспех клейкой жижей.

Маленет поморщилась от отвращения, увидев, что Трахос был прав. Десятки алых шарообразных созданий с гулким буханьем падали на «Ангаз-Кар». Каждая тварь была не больше человеческой головы с коротенькими лапками, крохотными глазками и ртом, занимавшим большую часть тела. Одни сквиги скакали по палубе словно мячики, другие расправляли неряшливые крылышки и начинали летать вокруг, нападая словно хищные насекомые.

Готрек продолжал пытаться добраться до неё, но сквиги постоянно преграждали ему путь. Маленет подалась прочь от ревущего Истребителя, она глянула за борт, и от увиденного ей стало дурно. Небо было заполнено всевозможными сквигами. Маленькие выстреливались из катапульт, установленных на спинах громадных сквигов, летевших в небе на хлипких механических крыльях. Вокруг катапульт толпились зеленокожие — тощие гроты, одетые в чёрные балахоны, с копьями и луками в руках.

Вокруг продолжали гулко шлёпаться сквиги, отскакивавшие от работавших машин, Маленет почувствовала укус — несколько тварей прицепились к её ногам и пытались их яростно грызть. Она отпрыгнула в сторону, ударив по сквигам ножами и разбрызгав вокруг чёрную вязкую кровь. То, что происходило дальше, сложно было назвать боем, настолько всё было диким и суматошным. На «Ангаз-Каре» было полно вооружения, но большая его часть была слишком большой и мощной, чтобы использовать её против тварей, носящихся по палубе. Члены команды похватались за тесаки и открыли огонь из пистолетов и ружей, но продолжавшие сыпаться им на головы сквиги мешали вести прицельный огонь.

Маленет охнула и дёрнулась, когда один из сквигов впился ей в предплечье. Она проткнула гадину и в сердцах растоптала её труп. Окружённая вспышками выстрелов и продолжавшими валиться сверху сквигами она на какое-то время потеряла Истребителя из виду, но потом увидела его на баке. Готрек перестал драться с непрекращающимся дождём из сквигов и обратил свою ярость на корабль.

Он молотил по попавшейся под руку поворотной мачте, пока не выломал её из паза, откуда тут же забила высоченная струя пара. Руна ярко горела в его груди, от чего казалось, что его борода была охвачена пламенем, а его татуировки выглядели как ручейки лавы, спускавшиеся по закопчёным буграм его мышц. Трахос был рядом с ним и пытался урезонить Истребителя, одновременно отбиваясь от наседавших сквигов. Однако Готрек, похоже, был глух к его словам.

– Опять всё как на «Звезде Зигмарона», – прошипела Маленет. – Вот, тупой кретин.

Несколько матросов остановились, опустив свои ружья и гарпуны, ошеломлённые видом разъярённого Истребителя. И Маленет вынуждена была согласиться, что зрелище он являл исключительно ужасающее. Окружённый всполохами рассыпавшихся искр Готрек крушил палубные машины и механизмы, его глаз светился внутренним огнём. И, разнося корабль в клочья, плюясь и дёргаясь, он выглядел даже безумнее сквигов.

Сражение было настолько жарким, и ситуация в целом сложилась такой раздражающей, что Маленет никак не могла собраться с мыслями. Она решила покамест держаться подальше от Истребителя, прорвалась сквозь гущу сквигов и вскарабкалась на вентиляционную трубу, как лучшую точку обзора. Весь корабль кишел зубастыми тварями самых разных размеров, и все они яростно кусали и грызли дуардинов.

Тут были и совсем крохотные сквиги, как те, что посыпались на них в самом начале, но были и покрупнее — словно живые валуны, скачущие по палубе с торчащими из разинутых пастей дуардинскими руками, ногами и кишками. А в небе вокруг «Ангаз-Кара» висели и ещё более крупные сквиги, с закреплёнными на спинах паланкинами, полными истерически вопящих и завывающих, бьющих в гонги и ходящих колесом гротов. Однако было кое-что странное в этом бою. Никто из гротов не пытался перебраться к ним на борт, и половина больших сквигов даже не участвовала в сражении, махая своими железными крыльями в некотором отдалении от дуардинскго корабля.

Маленет нигде не видела Солмундссона, она спрыгнула обратно на палубу и побежала меж дерущихся. Сражение стало ещё более неистовым. Воздух был заполнен разлетавшимися во все стороны брызгами крови и эфироматическими зарядами, миниатюрные сквиги целыми зубастыми роями грызли и жевали всё подряд. Они были в таком неистовстве, что некоторые начали грызть даже сам корабль, проделывая своими мощными челюстями дыры в рангоуте и машинном оборудовании.

Маленет кружилась и подпрыгивала, двигаясь в бою. Она чувствовала, как жажда крови закипает у неё в груди. Каждое своё движение, каждый выпад она превратила в часть изящного танца, такого плавного, что со стороны могло показаться, будто она совсем почти и не сражалась. Когда она делала очередной пируэт сквозь кровавые брызги, тепло запульсировало у её шеи, и её мёртвая госпожа заговорила с ней из амулета.

«Ты должна уйти подальше от остальных».

– Что ты такое говоришь? – выдохнула Маленет, остановившись на середине выпада, чтобы посмотреть на флакон с кровью.

«Ты должна пойти на корму лодки».

Маленет повернула голову и посмотрела в указанном направлении, увидев, что бой в районе юта был не таким яростным.

– Зачем? – спросила Маленет, полоснув по маленькому сквигу и уклонившись от клыков крупного.

«Доверься мне, – получила она ответ. – У меня есть идея, но мы должны быть одни».

– Довериться тебе? – Маленет рассмеялась.

«До такого я ещё не докатилась, – подумала она. – И твой совет — глупость. Мне нужно найти капитана и узнать, каков его план. Он говорил, что проход через перевал будет опасным. Значит, у него должны быть какие-то соображения насчёт того, что надо делать. А что я буду делать на корме?»

«Ты должна сделать так, как я говорю», – настаивала на своём её госпожа.

Маленет засомневалась. Было что-то необычное в голосе её госпожи. Он был на удивление искренним. На презрение, с которым она обычно к ней обращалась, не было даже намёка.

«Звучит так, как будто ты и впрямь думаешь то, что говоришь», – подумала она, а затем вспомнила, что за время странствий по Владениям, её госпожа неоднократно говорила ей, что смерть Маленет будет означать и её смерть тоже. Они были связаны кровавой магией, и как бы сильно госпожа Маленет не презирала свою убийцу, она приходила в ужас даже от мысли о её смерти.

«Скорее, на корму. Это твой единственный шанс выжить сегодня».

Маленет ещё некоторое время мешкала, а затем, вздохнув, развернулась и направилась в обратную сторону.

– Лучше бы оно того стоило, – сказала она, перепрыгивая одного сквига и отталкиваясь ногой от другого.

«Скорее на корму. Моя счас вести её туда».

– «Вести её»? – Маленет остановилась. – Кого это?

Она почувствовала незнакомое ощущение, исходившее из амулета, как будто её госпожа была зла на саму себя или даже испугана.

– Что происходит? – потребовала она ответа, вонзая оба ножа в очередного сквига и перебрасывая его затем через поручни. За годы, прошедшие с того момента, когда она заполучила душу своей госпожи, она ни разу не помнила, чтобы та вела себя так нервно и странно. Этот разговор её заинтриговал, и она побежала вперёд, желая узнать, что за жалкую уловку подготовила для неё её госпожа.

«Ты всё увидишь, когда мы окажемся на месте. У меня есть план, как нам отсюда выбраться».

В этот момент бой придвинулся к Маленет, заставляя её отступать. Она полоснула ножами по прыгнувшему на неё сквигу и рассекла его на части, но всё равно была вынуждена пятиться к поручням, так и не добравшись до юта.

– Выкладывай, что ты там задумала! – выпалила она, врезавшись всем телом в стенку рубки под напором сражающихся тел.

«Я нашла способ вытащить нас отсюда».

– Откуда? – Маленет легко вскочила на поручни и, зацепившись за вант, повисла над облаками. – Из этого Владения? Говори конкретнее.

К своему удивлению она заметила Трахоса, топавшего по палубе в её сторону. Сквиги гроздями висели на его броне, грызя зачарованный металл, но грозорождённый не обращал на них внимания. Похоже, он был настроен добраться до неё во чтобы то ни стало.

«Я говорю, что могу вытащить нас с этого небесного корабля прежде, чем он разобьётся».

– Ведьмин Клинок! – закричал Трахос, прорываясь сквозь кипевший вокруг бой и показывая на что-то у неё за спиной.

Маленет с трудом удержалась, когда на палубу бухнулось что-то очень тяжёлое. Это оказался гигантский сквиг. Такого большого ей видеть ещё не доводилось. Его несуразная морда щерилась прямо перед ней, загораживая собой не только бурлившую схватку, но и весь остальной корабль. Частокол острых зубов и целый ряд гноившихся жёлтых глаз — вот всё, что она видела. Жуткая пасть разинулась, открыв Маленет вид на свои мясистые внутренности и обдав её зловонным дыханием. Но тут яркая вспышка и взрыв в боку твари заставили её вместе со своей пастью завалиться на бок.

Из клубов дыма появился Трахос, продолжая молотом в одной руке бить по наседавшим на него маленьким сквигам, другой рукой он снял с пояса одно из своих устройств и бросил его в гигантского сквига, вызвав второй оглушительный взрыв.

Грозорождённый, хромая, продвигался к Маленет. Но перед ним всё ещё бесновались десятки меньших тварей. Сейчас он выглядел гораздо хуже, чем в начале боя. Его доспех искрил при каждом движении, и всякий раз, когда он ударял молотом, его тело сотрясалось мелкой дрожью. Однако ничто не могло его остановить, и он продолжал двигаться прямо к ней.

– Со мной всё в порядке, болван ты эдакий, – процедила она, подумав, что Трахос, похоже, вообразил себе, что она нуждается в каком-то спасении.

«Здесь!» – выкрикнула её госпожа. – «У поручней!»

– Кто? – Маленет оглянулась по сторонам, но вокруг были только сквиги и члены команды Сомлундссона. – Во имя Кхаина, о ком ты говоришь?

Прежде чем её госпожа успела ответить, Маленет увидела покрытого кровавыми порезами Истребителя. Было похоже, что его бешенство немного отступило, и он пытался добраться до Трахоса, прорубая себе путь топором.

В этот момент с паланкина на спине гигантского сквига на палубу «Ангаз-Кара» спрыгнула какая-то фигура. Это был грот, нарядившийся в смехотворно несуразное одеяние. Он выглядел как ребёнок на маскараде, одетый королём. На нём была богато выглядевшая пурпурная мантия и корона, по высоте такая же большая, почти как он сам. Грот поспешил к Готреку, остановился перед ним и, с важным видом по-царски медленно подняв посох, украшенный сверху крупным самоцветом, прокричал команду. Маленькие сквиги настоящим потоком устремились вперёд и обрушились на Готрека, оттесняя того назад. Истребитель взвыл, не способный сбросить с себя плотное покрывало из зубастых тварей. Он топал ногами и раздавил нескольких, забрызгав себя слизью и спорами с ног до головы, но сквигов было так много, что в конце концов он потерял равновесие и завалился под их весом.

Несколько зубастых шаров поскакали на Маленет. Она едва не сорвалась, повиснув на одной руке и отбиваясь другой от вцепившихся в её кожанку тварей.

Гигантский сквиг всё ещё пытался подняться на ноги после опрокинувших его взрывов, когда грозорождённый протопал мимо него и, подойдя к разодетому гроту, одним ударом молота размозжил ему череп, превратив его всего в маленькую сморщенную кучку на палубе.

С паланкина спрыгнул ещё один грот — сгорбленный, тщедушного вида уродец с обожжённой кожей и одним единственным глазом, занимавшим большую часть его лица. Он едва мог ходить, опираясь на резной костяной посох, но, когда Трахос занёс один из своих молотов для удара, грот схватил стеклянный шарик со своего пояса и швырнул его в грозорождённого.

Стекло разбилось о доспех Трахоса, окутав его облаком жёлтых спор. Воин грохнулся на палубу, да и все вокруг прекратили драться, начав безудержно кашлять, плеваться и тереть заслезившиеся глаза. Когда облако спор рассеялось, Трахос оказался лежащим на спине, покрытым густой грибной порослью. Жёлтые волнистые трутовики в обилии проросли на его доспехе, от чего он теперь казался замшелым бревном. Они шевелились и становились всё крупнее и крупнее, сочась кислотой, заставлявшей дымиться его зачарованный металл. Не издавая ни звука, грозорождённый, пошатываясь, поднялся на ноги, попутно сорвав с себя несколько курившихся трутовиков.

– Беги от них, Маленет! – хриплым голосом заревел Трахос, ковыляя к ней по палубе. – Они хотят заполучить тебя!

Маленет остановилась, ошеломлённо уставившись на пробивавшегося к ней грозорождённого. Но тут сбоку сверкнула вспышка эфирного огня, и Трахос пошатнулся, а в его нагрудной пластине образовалась дыра с яркими краями. К своему ужасу Маленет увидела, что выстрел сделал один из харадронцев Солмундссона. Дульный срез эфироматического пистолета, который он держал в руке, был всё ещё раскалён до красна. Дуардин начал целиться, чтобы выстрелить снова, но в этот момент на него нахлынула волна сквигов.

– Во имя Кхаина! Что тут происходит? – пробормотала Маленет, глядя, как харадронец скрылся в общей кутерьме.

Пытаясь оценить происходившее вокруг, она заметила ни на что не похожее существо. Оно выглядело как поднявшийся на ножки рак отшельник, но на самом деле являлось колонией трутовиков с гибкими щупальцами вместо ног. Оно поспешило к скрюченному обожжённому гроту и указало ему на неё.

К этому времени Трахос оказался уже практически полностью скрыт под грибными наростами, но просто отказывался сдаваться. Он упорно продолжал топать в направлении обожжённого грота, с трудом поднимая один из своих молотов для удара. Грот вздрогнул и, защищаяясь, вскинул свой посох, но в это мгновенье откуда-то выпрыгнул ещё один зеленокожий и врезался в грудь Трахоса.

Этот новый грот был покрупнее, чем остальные, на нём были грибные доспехи, напоминавшие своим видом поросль на броне Трахоса. От столкновения грозорождённый повалился назад в толпу харадронцев, опрокинув заодно и их всех. Но Трахос не сдавался, перекатившись, он, не смотря на покрывавшие его грибы, смог подняться на ноги.

– Готрек! – загремел голос грозорождённого, оборачивавшегося в поисках Истребителя. – Им нужна Маленет!

Истребитель, зарычав от неимоверного усилия, возник из-под массы навалившихся на него тварей. Десятки сквигов продолжали, вцепившись когтями и зубами, висеть на нём.

– Я? – рассмеялась Маленет. – Да, что ты такое несёшь?

Похожее на рака-отшельника существо, издав писклявый вопль, бросилось наутёк, а обожжённый грот запрыгнул на большого сквига и направил свою зверюгу вслед за ним.

Трахос, хромая по палубе, продолжал приближаться. Он уже почти добрался до Маленет, когда сзади поднялся большой грот, одетый в грибной доспех, и вонзил ему в спину лезвие своей косы. Посыпались искры, и Трахос упал на колени, а затем они оба пропали из виду из-за того, что в палубу с громом ударила молния. Она некоторое время оставалась стоять — высоченная, до самого неба колонна света медленно вращалась, потрескивая и выплёвывая электрические разряды в толпу, а затем исчезла. Все застыли на месте, ошеломлённо уставившись туда, где только что была молния. Маленет ослепило яркостью вспышки, а в ушах всё ещё звенело от прогремевшего разряда.

«Он умер», – подумала она.

Всё сражение встало. Даже сквиги замерли, остановленные каким-то звериным инстинктом, когда последние всполохи молнии рассеивались. От Трахоса не осталось и следа, на его месте в палубе зияла курившаяся дымком, светившаяся от жара, оплавленная дыра.

Маленет спрыгнула на палубу, тряся головой и приготовив к бою ножи, неуверенной походкой направилась туда, где только что был грозорождённый. Она была на полпути, когда гигантский сквиг забил своими деревянными крыльями и поднялся в воздух. Выжившие гроты забирались обратно в паланкин по верёвкам и сброшенными верёвочным лестницам.

Маленет настолько была захвачена своим порывом, что не обращала внимания на парившего прямо у неё над головой сквига. В последний момент, почувствовав неладное, она остановилась и посмотрела наверх, увидев летевшую в неё бутылочку. Она вскрикнула, когда облако спор окутало её, заполняя лёгкие и лишая её дыхания. Она зашаталась, закашлялась, пытаясь сделать вдох. И, в конце концов, смогла выкрикнуть одно единственное слово: «Готрек!»

Споры продолжали душить её, и Маленет упала на колени. Дюжины влажных плетей оплелись вокруг её тела, они жалили её кожу, затягиваясь всё туже и туже. Она ловила ртом воздух и ругалась, пока споры окончательно не заблокировали её ноздри и горло. Она больше не могла дышать. Перед глазами всё поплыло, и она повалилась на палубу.

Грот в доспехах бежал к ней, когда из продолжившейся свалки вырвался Готрек и ударил своим топором прямо по его шлему. Удар был такой силы, что Истребитель разрубил грота на две половинки. После чего Готрек, казалось, вновь потерял всё желание драться, уставившись на то место, где погиб Трахос.

Маленет пыталась снова позвать Истребителя, но не могла подать ни звука. Её лёгкие горели, а в глазах темнело. Она увидела дуардина, стрелявшего в Трахоса. С выражением сильного испуга он подбежал к Готреку.

– Твоя видеть? – закричал дуардин. – Они захватили альву.

Готрек посмотрел на него, покрытое кровью лицо Истребителя было маской гнева. Харадронец запнулся, задрожав от ужаса, но продолжил вопить.

– Они тащить её в Местечко Лунакороля! На Жирноболото!

Маленет чувствовала, как сознание покидает её. Ей казалось, что она видит Готрека со дна глубокого тёмного колодца.

Истребитель хмыкнул.

– Туда ей и дорога, – сплюнул он, ударом топора зарубив очередного сквига.

– Но ведь она твоя друг, – ахнул дуардин.

Готрек хохотнул с горечью, развернулся и затопал прочь, раздавая направо и налево удары топором.

Маленет почувствовала, как её тело начало подниматься с палубы, когда темнота, наконец, полностью её поглотила.

ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ

– Вижу изъян, – князь Элаз стоял перед одним из шести зеркал, которыми была уставлена его опочивальня и с болезненным выражением на лице тыкал пальцем в гладкую поверхность.

Толдос называл своего господина «он», хотя, по правде говоря, Элаз принадлежал к обоих полам. А может быть и ни к одному из них. Он был уникальным созданием. Элегантный и мускулистый, утончённый и брутальный. Исключительно совершенный. Толдос обожал своего господина и без каких-либо колебаний отдал бы за него свою жизнь. Видеть его в тревоге было настоящей пыткой для Толдоса, и он бросился к зеркалу. Князь был прав. В верхнем углу стеклянной поверхности виднелась крохотная имеющая форму полумесяца отметина. Толдос натянул свой шёлковый рукав на ладонь и попробовал аккуратно её оттереть. Затем он начал тереть сильнее, его сердце учащённо забилось, когда он понял, что отметина была под стеклянным полотном.

– Я немедленно прикажу его заменить, ваше высочество, – сказал он и, видя, что князь всё ещё глубоко обеспокоен, бережно отвёл его к кровати и помог с периной и покрывалом. – Отдыхайте, ваше высочество. К тому времени, как вы проснётесь, всё будет как раньше. Обещаю.

Элаз кивнул, хотя беспокойство не покинуло его взгляда. Толдос дождался, пока его господин, улёгшись поудобнее, наконец, заснул. Затем с нежностью коснулся рукой идеального плеча князя, жгучая грусть переполняла его. Всё это было неправильным. Сейчас должно было быть время для празднования. На протяжении многих лет небесные флотилии Барак-Урбаза являли серьёзнейшую проблему. Было попросту невозможно выстроить достойное Слаанеша княжество, пока харадронцы гнобили их на каждом шагу, истребляя с неба их нарядные воинства, сбрасывая бомбы на их белоснежные дворцы. Но за последние несколько месяцев ситуация изменилась. Небесные флотилии ушли на другие фронты, бросив этот край. Элаз наконец-то реализовал свой богом-данный потенциал, он на голову разбил армии людей и альвов, сопротивлявшихся его отвоёвыванию этой части Айады. Он захватил так много крепостей и поселений, что его власть уже была неоспоримой. Если корабли Барак-Урбаза когда-нибудь вернутся, они подвергнутся полномасштабному нападению со всех сторон. И увидят, что Элаз окружён такой аурой божественной мощи, что он скорее полубог, чем обыкновенный человек. Это должно было стать настоящим триумфом князя, но его постигла трагедия. Трагедия такая странная и непонятная, что даже самый верный из его слуг не мог ему помочь.