История лабораторииЉ27 (5)

— Что вы стоите в дверях, мой дорогой господин Сивикус, проходите, присаживайтесь, — с этими словами женщина указала рукой на кресло напротив ее кушетки.

— Откуда вы знаете, как меня зовут?

— Не могу ведь я не знать имен друзей своей дочери? — вопросом на вопрос ответила женщина.

— Своей дочери? Так вы…

— Присаживайтесь господин Сивикус Раальх, оставьте вопросы на потом.

Причин спорить у Ивика не было.

— Рада наконец познакомиться с вами лично, господин Раальх.

— Кри, то есть Кристилла рассказывала обо мне? — искренне удивился Ивик.

— Боюсь, что нет, господин Раальх. Кристи в последнее время совсем не говорит со мной, как раньше. Об этом я и хотела поговорить с вами.

— О том, что она не разговаривает с вами? — непонимание Ивика становилось все больше.

— И об этом тоже, господин Раальх, — согласилась эта госпожа. Ивику приходилось делать некоторые усилия, чтобы не думать о ней, как о девушке, которой она быть никак не могла, но ее лицо говорило об обратном. — Скажите, вы работаете в университете?

— Работал, до недавнего времени, но нам пришлось уйти из университета. Но мои друзья из гильдии «Гуся» смогли помочь нам, — этой фразой Ивик откровенно гордился, ведь еще проходя по всем этим многочисленным богато обставленным комнатам он думал, о том, что стоит упомянуть о своих связях с гильдией. И как ему показалось, здесь она пришлась весьма кстати.

— Да, до меня дошли слухи, и вы, господин Ивик, вовлекли Кристи в одну неприятную историю. Мне даже пришло одно письмо от заместителя ректора.

— Я… я не ожидал этого, — растерялся Ивик. — То есть я хочу сказать, что был удивлен и потом гильдия ведь возместила все…

— Разумеется, вы не просили мою девочку ни о чем подобном, быть может, просто невольно подтолкнули. Понимаете, девочки в ее возрасте могут совершать множество необдуманных поступков.

— Но ей уже больше 20… — попытался возразить Ивик, однако госпожа Макисейская, своего имени она так и не назвала, уже начла новую стремительную атаку, своим приятным и столь юным голосом:

— Вы ведь не очень богаты, господин Раальх, а помощь торговой гильдии никак не может быть бесплатной.

Тут Ивика пробрал смех. Он смеялся не так уж часто. Жизнь его учила сдерживать свои чувства, да и то, чему его учили в гильдии все же оставило на нем некоторый след, пусть его успехи там были не велики, когда речь уходила от колонок цифр. Но сейчас, поняв, к чему клонит эта, несомненно крайне влиятельная в городе госпожа, он не мог удержаться. Рассмеялся в голос прямо перед ее удивленным, искаженным какой-то неприятной гримасой, милым лицом.

— Вы пытаетесь меня подкупить, — отсмеявшись констатировал Ивик, — подкупить, чтобы я больше не общался с Кри. Простите, но боюсь, что у вас ничего не выйдет. Условия договора с гильдией меня вполне устраивают, а серебряных магистратов у меня больше, чем было за всю мою предыдущую жизнь.

Ивик встал, решив, что беседа закончена, но тут сообразил, что вряд ли найдет дорогу к комнате, или, скорее, комнатам Кри, без помощи.

— Простите, но вы не могли бы кого-нибудь позвать. А то я, пожалуй, потеряюсь в вашем дворце.

— Я с вами еще не закончила, — холодно, уже без всякой учтивости, произнесла хозяйка этого дома. Ивик почувствовал неодолимое желание сесть. Вернее даже было сказать, что его ноги сами подгибались, пока не усадили его обратно.

— И что же вы мне сделаете? — ничуть не испугавшись, спросил Ивик. Конечно, он не был настолько глуп, чтобы забыть, что перед ним волшебница, но перед ним была не просто волшебница, а человек имеющий, вес в обществе, и старательно его поддерживающий. Так что никакого вреда причинить ему она не сможет. К счастью, те времена, когда богатый человек мог без всякого вреда для своей репутации избавиться от человека маленького давно прошли. И потом, он ведь не был маленьким человеком, за ним стояла гильдия, кровно заинтересованная в его здоровье.

Все это время волшебница прожигала его взглядом. Ивика же это крайне развеселило, вместо того, чтобы испугать. Наверное, главной причиной этого было то, что теперь стала понята причина ухода Кри. И раз причина в матери, решить это можно. Ну а потом, его веселило, что эта важная госпожа может сколько угодно злиться от одной мысли, что она разговаривает с кем-то вроде него, но при этом поделать ничего не может. Так что на ее пронзительный взгляд он ответил своим.

Это стало последний каплей.

Волшебница сорвалась с места, удивительно проворно двигаясь в своих домашних тапочках. Одновременно с этим Ивик почувствовал многократно возросшее давление, причем по большей части оно возросло на его шее.

— Ты что возомнил о себе, ублюдок?! — голосом, в котором не осталось ни грамма той вежливости, с которой началась их беседа, воскликнула хозяйка дома, нависнув на Сивикусом, — думаешь, если помылся и нацепил на себя драный камзольчик из драного магазина уже смеешь говорить с приличными людьми? Не забывай о своем месте.

— Лендал — республика, — чуть хрипя, сдавленным голосом ответил Ивик.

— Шлюшьих выродков нигде не любят, крыса циркульная. Не смей приближаться к моей дочери.

— А что, если посмею? — страх уже начал ползти по его хребту, но этот вопрос, мог отрезвить волшебницу.

— В порошок сотру тебя и твою мельницу. Пожары в Керлендере так часто случаются. Никто не удивится, если сгорит эта развалина.

— Хватит, Меркенса, — раздался знакомый голос из-за спины Ивика.

Ивик попытался обернуться, совсем позабыв, о навалившийся на него силе, но добился лишь того, что горло сжалось еще сильнее.

— Как ты смеешь так разговаривать с матерью? — вспыхнула этот пыточных дел мастер — любитель.

— Отпусти его.

— Если ты пообещаешь, что…

— Отпусти его, иначе я обрушу стены, — повторила Кристилла. Голос ее был на удивление спокойным. Настолько спокойным, что не оставалось сомнений в том, что она не только на это способна, но и способна на это.

Поняв это, Ивик попытался сказать, что он того не стоит, и вообще, все не так уж страшно. И что если она разрушит стены, то они, эти две волшебницы, может и выберутся, а вот у него шансов никаких, а умирать, когда все так хорошо идет ему совсем не хочется. Но сказать этого он не смог. Похоже, от нервного напряжения Меркенса, вроде бы именно так назвала свою мать Кри, усилила давление на него, перекрыв всякую возможность говорить, как, впрочем, и дышать.

Похоже, Макисейская-старшая, также как и сам Ивик, прекрасно поняла, что ее дочь готова похоронить их троих, а также неопределенное число слуг, о которых ни одна из этих двух чародеек даже не задумывалась, под грудой кирпичей, лишь бы отстоять свою правоту. Давление с Ивика резко спало, как будто бы его и не было. Глава лаборатории пригнулся вдвое, выхаркивая из себя кашель, пыль и сухой воздух.

— Мы уходим.

— Я не совсем понимаю, о чем ты говоришь. Незачем было закатывать весь этот спектакль, ты должна понимать, что я никогда бы…

— Мы уходим. Я и Ивик. Совсем.

Чья-то рука, грубо и с удивительной силой для своих размеров выдернула Ивика из кресла и потащила куда-то из комнаты. Ногами он передвигал разве что для приличия.

Мать Кристиллы что-то кричала сзади голосом, столь похожим на голос девушки, поддерживающей его за плечо. Но у Ивика не было даже сил на то, чтобы вникнуть в то, что именно она говорит. Его шляпа где-то потерялась. Должно быть, он оставил ее в той комнате, ведь вроде бы он ее снимал.

Когда он пришел в себя, то уже сидел в коляске, несшейся куда-то сквозь морозный, зимний воздух последних осенних дней.

Ивик имел довольно смутное представление о произошедшем и решил спросить:

— Что произошло?

— Я ушла из дома, — просто ответила Кри, откуда-то сверху.

Почему, собственно, сверху? Сложив в своем затуманенным недостатком кислорода, усугубленным многократно возросшим относительно нормального маннодным полем, два и два, глава лаборатории N27 пришел к выводу, что его голова покоится на коленях волшебницы. Конечно, он понимал, что это не совсем правильно, но даже попытка пошевелить головой привела к приступу боли. О том же, чтобы поднять ее не было и речи.

— То есть как это, ушла?

— Ушла, совсем. Меркенса сказала, что лишит меня всех прав на наследство.

— Но, может, не стоило, попытался возразить Ивик, — опыт которого в решении семейных проблем стремился к нулю. Впрочем иногда, слушая жалобы по этому поводу, приходил к выводу, что оно и к лучшему, что он этого никогда не знал.

Поднапрягшись Ивик все-таки сел. Мир качнулся в другую сторону, едва не завалившись на другой бок, куда-то на дно коляски, но все же удержался. Точнее, его удержали.

— Эм, и где думаешь жить? То есть, конечно, у тебя есть ведь комната в общежитии, и если ты расскажешь своем положении, думаю ваш директор назначит тебе содержание. Но если, вдруг что-то случится… Я хочу сказать, что думаю, на мельнице найдется место. Если госпожа Алли разрешит, то можешь устроиться ее комнате…

— Посмотрим, — кратко ответила Кри, — не хочу думать об этом сейчас, лучше скажи, как твоя голова.

— Голова нормально, вроде… — соврал Ивик, к горлу которого как раз подкатил завтрак, — у тебя проблемы ведь из-за меня. Прости, я приходить не…

— Дурак, — надув губы, прервала Сивикуса волшебница, — я ведь сказала, что не хочу говорить об этом.

Ивик огляделся вокруг, пытаясь придумать, о чем же поговорить, если не о недавнем происшествии. С одной стороны возвышалась стена старого города, с другой — уже покосившиеся домики еще королевской застройки. Их возница зачем-то свернул на Жабью улицу, что делало их путь несколько длиннее.

— Прохладно сегодня, — не придумал ничего лучше Ивик.

— Разве? — откликнулась девушка. Похоже, о погоде говорить она тоже не хотела.

— Слушай, я все спросить хотел. Почему твоя мать, во всяком случае, назвалась она именно так, выглядит чуть ли как твоя ровесница? Ну может, старше лет на пять, но не больше.

— Это все магия, — ответила Кристилла, и хоть в ее голосе не чувствовалось энтузиазма, она все же продолжила, — она пьет массу зелий, делает маски, амулеты и прочее. Не думаю, что кто-то кроме нее знает, как она выглядит на самом деле. Ты ведь заметил перчатки на ее руках?

— Как раз хотел спросить про них, — ухватился за тему для разговора Ивик, тем более, что ему и в правду было интересно.

— С руками у нее ничего не получается. Даже хуже. Чем больше она делает усилий по спасению своего лица и тела, тем больше морщин появляется на ее руках. Поэтому она перчатки и носит.

— Это все из за магии?

— Это не правило, но не стоит пытаться обмануть природу. Люди не созданы для вечности.

— Но как же директор вашего корпуса, — возразил Ивик. — Ведь, насколько я знаю, он директор магического корпуса уже больше ста лет.

— А с чего это ты решил, что он человек? — вопросом на вопрос ответила волшебница.

Спустя еще каких-нибудь пять минут коляска подкатила ко входу на мельничный двор. К своему удивлению Ивик обнаружил, что на мельнице уже совсем никого нет, хотя еще и пяти не было. Похоже, в отсутствие начальства все сотрудники лаборатории разбежались. Даже Алиетты не нашлось в кабинете. Впрочем, она не работала и в присутствии Ивика. Было бы странно, если бы она соизволила спустится после ухода начальства.

— Есть будешь?

— Я… нет, — отозвалась Кри, — я… по правде… Там ведь осталось что-то из выпивки? Вроде я не мало брала, но мы столько раз праздновали.

— Вроде бы что-то было, — с этими словами Ивик полез в буфет в нижних ящиках которого и были отставлены бутылки. Нераскрытой осталась лишь одна бутылка. Брать же наполовину пустую Ивик не хотел. Для такого случая бутылка должна была быть полной.

Если бы его в тот момент спросили, для какого именно случая, он вряд ли бы ответил, разве что: «Это тот самый случай, для которого нужна непочатая бутылка».

Вино оказалось белым, почти прозрачным, сладковатым, но довольно крепким, сразу бьющим в голову.

Первая кружка была выпита просто так. Вторая тоже. Обоим нужно было успокоиться после произошедшего. Теперь можно успокоиться, ведь ничего плохого теперь с ними двоими случиться не могло. Такого просто не могло быть, потому что так быть не должно. И Кри была так близко, надо было только протянуть руку…

— Ты… надо выпить…, — выгнал Ивик из своей головы глупые мысли и ненужные чувства.

— А что мы с тобой делаем?

— Нет, я хочу сказать, выпить за то, что ты здесь и…

— Дурак. Просто заткнись и поцелуй.

— Что ты хочешь….

Ивик не до конца понял, как так получилось, что Кри оказалась в его руках, а потом разбираться уже не было времени, ведь она была так близко. Такая теплая. Родная.

Потом кому-то из них в голову пришла мысль, что здесь, на столе слишком твердо, а если они продолжат в том же духе, как начали, то есть будут стаскивать друг с друга тряпку за тряпкой, станет еще и холодно, этажом же выше есть такая тепла и большая кровать.

Ивик попытался возразить, что кровать не его, но сам скоро понял, что это неважно.

В чуть приоткрытую дверь направо они ввалились даже не подумав отрываться друг от друга Ни один из них не обратил внимания на приколотую к двери комнаты Ивика записку:

«Если вам больше нравятся узкие лежанки, можете идти дальше, но все же я советую вам воспользоваться моей, раз уж я сегодня столь добра, что очистила лабораторию от посторонних до Мины. Развлекайтесь».

Когда Ивик проснулся, было еще темно. Комнату освещал лишь призрачный, кроваво-красный свет Просимы, перемешанный с еще более нечетким светом холодных зимних звезд. Проснулся Ивик по причине вполне материальной. Ведь вина вчера было выпито немало. Впрочем, несмотря на это, вчерашний день он помнил вполне четко. До самого конца. Он даже не удивился ощущению девичьей руки на груди и головы на плече.

Осторожно выбравшись из постели и поеживаясь, Ивик отправился разыскивать хоть что-то, что можно было бы накинуть на себя на пути на улицу. Так и не обнаружив ничего лучше, ему пришлось закутаться в какую-то тряпку, брошенную под кроватью. Что представляет из себя эта тряпка, разбираться у Ивика желания не было. Соорудив что-то вроде хламиды, какие принято носить в халифате, Ивик наконец отправился к выходу.

За дверью он обнаружил ТЬМУ.

ТЬМУ темнее беззвездной ночи, столь черную, что она излучала некую противоположность света, нечто по ту сторону отсутствия света. Нечто столь редкое, что слов, описывающих ЭТО сколько-нибудь адекватно просто не существовало в человеческом языке за их ненадобностью. ТЬМУ, в лицо которой он смотрел не в первый раз.

И Ивик знал, что это именно лицо.

— Профессор.

Ивик протянул руку, желая коснуться его, но тьма отшатнулась, словно бы боялась прикосновения Ивика, приобретя при этом человеческие очертания. Лишь силуэт, но силуэт несомненно знакомый. Он сделал шаг, ТЬМА отошла еще дальше, стремясь к лестнице. Он звал его. Он для того и оставил дневник перед своим уходом. Ивик его не прочел, но это было неважно. Ведь он сам пришел за ним.

Еще шаг, еще и еще, Ивик почти побежал по лестнице, в погоне за ТЬМОЙ, все быстрее…

— ик…. ви-и-ик….

— Ивик!

Чьи то руки крепко оплели его, а к оголившейся спине прижалась чужая плоть. В ухо кричали.

Кричала…

— Профессор….

— Сивикус!

— Кри, в чем дело?

— В чем дело?! — воскликнула волшебница, еще крепче вцепившись в Ивика. — Это я у тебя спрашивать должна! Ты, ты…

— Я просто… — попытался глава лаборатории ухватить исчезающие воспоминания, — а где профессор?

— Профессор? О чем ты говоришь, какой профессор?

— Я… я просто в туалет шел… Наверное, мне сон приснился.

— Сон?! — воскликнула Кристилла. — Люди не ходят во сне.

— Да говорю же, что не спал, просто… — вконец запутался Ивик, он был уверен, что не спал и просто шел в туалет, однако при этом последние несколько минут были какими-то расплывчатыми и сумрачными. Впрочем, ничего настораживающего он так и не вспомнил.

— Просто в туалет, да? — в голосе Кри все еще чувствовалось беспокойство, но ее руки ослабили хватку.

— Конечно, — Ивик подумал, что будет лучше обернуться лицом к своей волшебнице. — Я ведь столько выпил вчера. То есть обычно я не бегаю ночью, но и не пью столько.

— Ты бы прикрылся, — чуть скосив взгляд в сторону, попросила наследница благородного фамилии магов Макисейских.

— Ты про… я… это все вино! Я скоро. Ты возвращайся.

Не обращая внимания на хихикнувшую в кулачок Кристиллу, Ивик поднял со ступенек одеяло и понесся в уборную, прыгая по камням, жгущи холодом пятки, о башмаках или хотя бы тапках, которых у него и не было, глава лаборатории N27 забыл, еще не привыкнув к тому, что до туалета следует брести заплетающимися ногами через комнату и бежать на улицу.

Во двор Ивик так и не решился выходить, ведь в это время суток здесь все равно никого не было. Во время решения своих проблем у чуть приоткрытых ворот, глава лаборатории размышлял о том, что скоро ведь станет совсем холодно и что с этим надо что-то делать. И придя к выводу, что надо поговорить с Сели на эту тему, отправился обратно.

Кри сидела в изголовье, обхватив ноги и накинув одеяло на плечи. Лампа, прикрученная хозяйкой комнаты над кроватью, горела ровным желтым теплым светом.

— Боюсь, что это все проделки Меркенсы, — обратив свой взгляд куда-то в темноту за печной трубой, хмуро произнесла студентка.

— Ты про то, что мне на улицу пришлось сходить? Уверен, что этому найдутся более разумные объяснения, — стараясь говорить беззаботно, возразил Ивик.

— Не говори так, как будто бы ничего не было, — лишь сильнее насупилась волшебница. — Ты не видел себя, а я видела. И то, что ты уже начал забывать, что с тобой что-то случилось, говорит лишь о том, что ты попал под чье-то магическое воздействие.

— Ну даже если ты и права, то она разве что простудить меня хотела, а от простуды, хвала богам, сейчас редко кто умирает.

— А ведь и правда, тебя ведь надо согреть, — Кри наконец оторвала взгляд от противоположной стенки, взглянув на Ивика. Улыбнулась, приподняла одеяло.

— Ты теплая.

— Чего нельзя сказать о тебе. Интересно, ты везде замерз?

Утро встретило главу лаборатории бодрящим, но столь неуютным холодом. Обычно в подобных ситуациях стараются натянуть одеяло на голову, при этом спрятав и пятки от обжигающе холодного воздуха в тепле одеяла, и в результате всех этих манипуляций сжимаются в комочек, но в том то была и беда, что натягивать на голову Ивику было нечего, ровно как и ноги прятать не под что. Некоторые счастливцы, одаренные длинным и пушистым хвостом, могли хоть частично решить это проблему, зарывшись носом в его кончик, но у главы лаборатории N27 на хвост и намека не было. Так что у него не оставалось иного выбора, кроме как открыть глаза. Кристиллы, ровно как и одеяла, нигде не было, за окном же было светло, даже слишком светло на вкус Ивика.

При ближайшем рассмотрении оказалось, что за окном идет снег. Нельзя сказать, что густой, но пожухлая трава уже скрылась под слоем снега, оставив лишь торчащие вверх травины потолще. Крыши деревни в полукилометре от города, названия которой Ивик так и не вспомнил даже после двадцатисекундного сверления их взглядом, едва виднелись сквозь хлопья снега. Стекло у рамы покрылось тоненькой корочкой льда. Уж с чем, с чем, а с этим точно надо было что-то срочно делать. Вернее, что делать, понятно: вставить вторую раму, если она есть. Не быть ее, однако, никак не может, ведь как-то жили ведь здесь раньше.

Но для этого надо было одеться. Холодный воздух, сползающий от окон на пол и растекающийся все дальше, не оставлял Ивику иного выбора, если он не хотел разделить судьбу трехголовых драконов древности.

Собрав те части своего гардероба, что оказались в комнате, а надо отметить, что почти все они были здесь и почти все собраны на стуле, Ивик, решил сходить за своим старым свитером.

Спустившись на этаж ниже, своей волшебницы, стоящей у плиты и готовящей завтрак, Ивик не нашел. Вместо нее на столе шалашиком стояла записка следующего содержания:

«Вчера мы не только все выпили, но и все съели, хоть я этого и не помню. Или это все козни Меркенсы… Ушла за продуктами, скоро буду».

— Вот значит, как, — сам не зная кому, сказал Ивик.

По идее, это время могло как раз подойти для поиска рам, но ничего искать Ивику не хотелось. Разве что что-нибудь съедобное, но ему ведь уже было сказано, что ничего нет.

И потом его голову не оставляла одна мысль. У него ведь осталось одно дело, до которого он так и не смог добраться со всеми этими переездами, праздниками, договорами, разговорами, походами в театр. Словом, всем тем, что происходило с ним в последние дни. Он так и не решил проблему с лесом. Той самой группой деревьев на полях с 4-28-1584-С по 4-28-1588-Б. Тех самых полях, что должны были быть дорожкой. Но теперь он знал, что все совсем просто. Все, что нужно, это пройти сквозь них. Это так быстро, что ему совсем никто не понадобится в помощники. Да и помощник ведь есть. Стоит прямо здесь.

— Профессор.

«Лишь пройти сквозь дверь во тьме».

Спуститься по лестнице, сесть на один из стульев, пока профессор включает машину, надеть шлем, прочие ремни не требуются, ведь надо всего лишь закрыть глаза.

ТЬМА, но на этот раз ОНА была другой, не такой как всегда. Такой, как в прошлый раз, но то было лишь подготовкой, теперь же все было по-настоящему. ЗДЕСЬ были сотни, тысячи, в сотни раз больше звезд, видимых и невидимых. Больше даже чем бесконечность миров, существующих и когда-либо бывших. Ведь это были двери, за каждой из которых скрывалась бесконечность.

Ему следовало бы испугаться, но причин для этого не было, ведь здесь был еще один, тот, что укажет путь.

«Кри…»

Миры тускнеют, что-то идет не так.

«Что будет с тобой?»

Второй беспокоится. И первый тоже беспокоится. У его беспокойства есть имя.

«Кри»

Второй бояться, он уходит. Покидает первого.

Теперь он один и беспокоится о Кри. Но как вернуться к Кри?

Надо открыть одну из дверей, но их много и ни одна не зовет. Или зовут все, но ни одна не громче другой.

Это место исчезает.

Или его никогда не было, а ведь так все говорили, что этого места нет и никогда нигде не может быть, но тогда что будет, если задержаться там, чего нет? Что будет с Кри. Двери зовут. Ждать нельзя.

Лишь открыть дверь во тьме.

— Ты еще спишь? Подумать только, я бегаю по всему городу в поисках… Ивик, тебя нет?

Шорох шагов. Скрип половиц.

— Ивик!

Еще несколько шагов. Скрип старой лестницы. Шаги по коридору. Открывается дверь в самом конце коридора, потом все двери, что есть в коридоре, одна за другой.

Топот ног по лестнице все быстрее.

Распахивается еще одна дверь, чуть приоткрытая, но тут же захлопывается. Скрип половых досок, потом шуршание пыли на камнях. Скрип снега.

— Ивик! Сивикус, Сивикус Раальх!

1185год.н. э. Осень 15 декада 648 д.с.н.г. Толто

3:27.31.10.2012

7 по счету день декады, первый из трех общепринятый выходной, хотя во многих организациях выходные распределяются по-другому.

Всемогущая Гаврония — богиня, покровительница знахарей (магов).

Маннод — элементарная частица магии, Маннододизированный, т. е. облученный магическим полем.

Перье — серебреная монета равна 25 медякам или же 1/5 Лендальской кроны.

Мина — первый день декады.

Нерта — 9 день декады

Катина — последней день декады и последний же выходной.

Эридана — солнеце мира, желтый карлик, есть так же Проксима но она значитально мельче и красного цвета

Видизм — то же самое что и расизм только между разными видами. (сперто у прачета)

Энкуа — 6 день недели

Рубленый перье — серебряная монета номиналом вдове меньше перье, равная 12.5 медяков или 1/10 Лендальской кроны.

Больших — Большая лендальская крона, Равна 5 Лендальским кронам.

Задача N28 из 7 главы Учебика Начального счета Альфарда Корнильса

ИП — Игровой Персонаж. т. е. один из героев за которых можно играть.

НИП — Не Игровой Персонаж. т. е. все существа с которыми могут контактировать игроки.

Охтавейны — воины-девы (ohtar wen.(квенья.) Свита Бурунгуна, бога войны, девы покровительницы различных родов войск.

Марк-гравсво Сакросия — государство расположившееся на Юго-западном берегу Латоринового моря. Одно из многочисленных королевств «Третьей империи» и глава политического союза «Земли приморского договора» одной из трех основных сил борющихся за главенство в «Империи».

Циркульная крыса — так студенты магического корпуса Лендальского университета прозвали студентов технического из-за серого цвета их формы.