Истории о Призрачном замке. Кровь, пепел и огонь. Книга пятая

Облака Майрониды

Над красно-коричневой каменистой пустошью клубились пепельно-серые облака. Сквозь их толстый слой почти не пробивалось зарево огненного неба Нижнего Плана, поэтому долина Возрождения всегда была погружена в окрашенный красноватыми тонами сумрак. Здесь никогда не дул ветер, а твердь всегда была спокойна. Иногда редкие всполохи молний в пылевых облаках беззвучно разрывали на части небо, чтобы на мгновение разогнать тьму, после чего мир снова погружался в сон. Воздух здесь был горячий и немного вязкий, он был пропитан влагой, хотя вокруг на многие тысячи шагов не было ни одного водоема. Здесь сладко пахло мускусом и тысячами других, едва уловимых запахов.

По пустоши медленно двигались две фигуры. Двое мужчин, бредущих босиком по каменистой почве. Они были совершенно нагими, и было видно, что каждое движение дается путникам с большим трудом. Воздух долины Возрождения отталкивал назад, сопротивляясь каждому их шагу, каждому вздоху, каждому взмаху руки. Едва они переставали двигаться, как тут же наступало облегчение, и каждый раз, когда они поднимались, чтобы продолжить путь, борьба продолжалась.

Пейзажи долины не отличались разнообразием. Вокруг были только камни и полумрак, и бредущим в нем казалось, что усилия их напрасны. Когда молния в очередной раз ослепила их привыкшие к темноте глаза, тот, что шел позади, сел на землю и окликнул спутника. Голос его, приглушенный странной атмосферой этого места, едва долетел до ушей бредущего впереди обнаженного мужчины. Он обернулся и замер, а затем медленно опустился на землю.

— Зачем ты сел? — спросил он. — Ты же знаешь, как тяжело будет подниматься.

— Сколько еще нам идти? — спросил второй.

— Не знаю, — ответил первый. — Какое это имеет значение?

Второй промолчал. Они сидели так довольно долго, а потом первый поднялся на ноги.

— Как же тяжело! Какая тут гравитация, интересно? — спросил он, обращаясь скорее к себе, чем к своему спутнику.

Тот стал подниматься следом, но гораздо медленнее. Разогнув, наконец, колени и спину, он ответил:

— Тут все хочет нас убить, Гектор. Даже этот проклятый воздух. Зачем было нас воскрешать?! Чтобы мы еще раз сдохли, только теперь мучительно медленно?

Первый побрел дальше, ничего не ответив. Второй зашагал следом. Прошел бесконечно долгий отрезок времени, когда из полумрака навстречу им выплыл большой кусок базальта. Он лежал на поверхности долины так, будто его сюда кто-то зашвырнул. Тот, что шел первым, добрел до темной скалы, облокотился на нее ладонью и устало вздохнул. Второй поравнялся с ним, начал поднимать руку, чтобы тоже прикоснуться к камню, но передумал.

— Скажи, Хронвек. Это здешний воздух все время давит на нас, или просто мы так ослабли?

— Не знаю, Маркус, — ответил первый, — я не чувствую усталости или недомогания. Мне просто очень тяжело двигаться. И дышать. Говорить тоже непросто.

Он замолчал. Второй продолжил путь, обогнав первого. Они оставили позади каменную глыбу и побрели дальше, сквозь сумрак.

Когда Гектор понял, что больше не может раздвигать грудью упругую темноту, которая, похоже, не имела конца, он уселся на землю и закрыл глаза. Маркус пристроился рядом. Они сидели, прижавшись спина к спине, и молчали. Наконец, Хронвек сказал:

— Думаю, это чистилище.

— Но Майронида… — начал Ирминг и умолк, не закончив фразы.

— Все это наши фантазии, полагаю. А мы на том свете. И это чистилище. Тут нет ничего, кроме тяжести наших грехов, — добавил Гектор.

Ирминг приоткрыл один глаз. Его пальцы нашарили под ладонью небольшой камешек, Монарх сжал его в руке и швырнул в темноту. Кусочек породы беззвучно канул во мрак.

— Не ожидал от тебя такое услышать, — проронил он.

В долине под пылевыми облаками все было неподвижно, даже время. По крайней мере, так казалось. Поэтому нельзя было сказать, как долго они молчали. В конце концов, Монарх поднес ладонь к лицу, покрутил ею и сказал:

— Мои руки снова прежние. Как его звали, ты не помнишь? Этого паскудника?

— Иванко, — отозвался Хронвек.

— Иванко, как же.

— Теперь уж и не узнаем, — заметил Гектор, и Монарх засмеялся.

Этот смех вернул силы им обоим. Мужчины поднялись и зашагали дальше. Они все брели и брели, и каждый шаг давался им с огромным трудом. А потом впереди замаячил слабый свет. Он был желтый и немного мерцающий, и напоминал огонь в камине Гратагарата.

Свет породил в сердцах путников надежду, а надежда дала новые силы. Шаги их стали шире, и через некоторое время скитальцы поняли, что воздух больше не давит, а земля не тянет к себе так сильно, как раньше.

Пылевые облака остались позади. Они клубились низко над равниной, уходя высоко в огненное небо. Путники оглядывались, рассматривая перспективу, которую открывала, медленно расступаясь, темнота долины Возрождения. Гектор остановился, Маркус встал рядом и спросил:

— Что это?

Далеко впереди долина заканчивалась цепью высоких гор. Даже с такого расстояния было видно, что на скалах горят, начертанные неизвестной силой, пылающие скрижали. Хронвек ответил:

— Это горы Арханога, Маркус.

— Что это за горящие символы? Заклинания Нижнего Плана? — поинтересовался Монарх.

— Нет, — ответил Гектор, — это имена тех, кто погиб конечной смертью, сражаясь с Хашат.

Они некоторое время шагали в сторону гор, думая каждый о своем. Монарх снова прервал молчание:

— Или у них очень длинные имена, или их очень много, — заметил он.

— Много, — согласился Хронвек. — Нижний План принес великую жертву.

— Великую и бессмысленную, — добавил Маркус.

Гектор усмехнулся:

— Похоже, путешествие с того света тебя совсем не изменило.

— Я рад, что тебе понравилось, — сказал Монарх и поклонился.

Горы приближались, после изнурительного путешествия под пологом Пылевых облаков путникам казалось, что они летят вперед, как на крыльях.

— Я не сказал тебе спасибо, Маркус, — произнес Гектор, посмотрев на Ирминга.

— За что? — спросил тот. Хронвек ответил:

— Благодаря тебе Пальмея отступилась. Это тебя она услышала, не меня. Ты смог понять ее, смог открыть ей глаза. Этот мир будет жить — благодаря тебе.

Монарх медленно покачал головой.

— Ты ничего не понимаешь, похоже, — ответил он. — Ничего этого не произошло бы, Гектор, если бы не ты. Я всегда хотел только уничтожить Хашат. Я всегда хотел уничтожить все, что мне мешало, тебя тоже, кстати. А ты…

Он остановился и схватил спутника за руку.

— Ты научил меня видеть хорошее, Гектор. Ты поверил в меня, хотя я столько раз пытался тебя убить! Ты поверил во всех людей, которые помогли выиграть эту бесконечную войну. Десятки тысяч лет, Гектор! Технологии, магия, древние знания — у твоих предшественников было все, и они не смогли ничего сделать. Посмотри, оглянись назад! Призрачный замок — куча ржавых микросхем, замурованных в камень! Вот что досталось тебе, и с этим оружием ты сумел все исправить!

— Прекрати, — отмахнулся Гектор, но Ирминг с жаром тряхнул его и продолжил:

— Погляди на них! Воры, убийцы, проститутки, чертовы Рогатые демоны, даже вампир, проклятие целого народа! Они преданы тебе, Гектор, и я тоже, и знаешь, почему?

Хронвек ничего не ответил. Маркус сказал, серьезно глядя в глаза Хранителю:

— Потому, что ты смог увидеть в них хорошее. В них самих, в их поступках, в их душах! И Хашат. Я помню, что почувствовал, когда оно впервые коснулось меня своим безумным разумом. Ужас и отвращение, Гектор! Небывалое отвращение! А ты нашел в себе силы его понять и пожалеть! Я понял это, когда Майронида спускала наши тела вниз, сквозь пылевые облака. Когда меня били молнии, когда я дышал этим пеплом, я понял, что только так и можно было победить! Мы все были слепы, все, но не ты!

Гектор пожал плечами и улыбнулся.

— Не знаю. Наверное.

Маркус Ирминг кивнул. Они продолжили путь, медленно двигаясь в сторону горной гряды.

Когда путники прошли примерно половину расстояния до подножия Арханога, Гектор заметил темную точку, которая двигалась по равнине в их сторону. Он указал на нее Ирмингу. Монарх пригляделся, прикрывая глаза ладонью.

— Что будем делать? — спросил он.

— Давай подождем, — предложил Хранитель.

— Думаешь, Майронида будет теперь воскрешать нас каждый раз, как мы сдохнем? Что-то мне не хочется этого проверять, — заявил Монарх и принялся накладывать на себя эфирные заклятья.

Гектор Хронвек подумал и не стал ничего делать. Точка росла, постепенно превращаясь в гигантских размеров консурата, огромными прыжками скачущего по пустоши. На его спине сидел наездник, в котором Хранитель очень скоро узнал ужасного герцога Сандаала, повелителя долины Огненных Озер Внешней Сферы планеты-звезды.

Зверюга герцога поравнялась с путниками и остановилась, пробороздив каменистую почву мощными, когтистыми лапами. Сандаал полыхнул огнем.

— Гарадхат, Гектор Хронвек! — сказал он металлическим голосом.

— Гарадхат, Сандаал, — ответил Хранитель.

Рогатый демон спешился.

— Флакрот, лежать! — бросил он и подошел к мужчинам.

— Отныне и всегда жители обеих Сфер будут чествовать тебя, Гектор Хронвек! Имя твое знает каждый Рогатый демон. Ты подарил Матери покой. Мы никогда этого не забудем, Скурр!

Хронвек поклонился, но не слишком сильно.

— Я сделал это ради всех нас, — ответил он. — Ради будущего.

— Ваши имена должны гореть на склонах Арханога рядом с другими, — сказал Сандаал. — Вы отдали жизнь за Мать. Вы не знали, что она вернет ее вам.

Маркус Ирминг плохо понимал язык демонов, он с большим трудом разбирал то, о чем толковал огненный герцог, но эту часть понял.

— Это было… неожиданно, — ответил он.

— Твой подвиг никогда не будет забыт, Маркус Ирминг! — проскрежетал демон.

Гектор, который в это время разглядывал Флакрота, спросил:

— Как дела в Цитадели, Сандаал? Крепость выстояла?

Герцог расхохотался и ответил:

— Спроси у Тираэля, когда вернешься в Ожерелье! Гратагарата разорвали на части щупальца огромных летающих зверей, а меня отправили в Облака Майрониды быстрые, как молния, железные птицы, плюющиеся огнем и металлом. Их было много, и они выступали против легионов Хашат.

— Похоже, Президент сдержал слово, — пробормотал Гектор, чувствуя, что тревога уходит.

Сандаал запрыгнул на своего консурата, отсалютовал, свистнул и ускакал прочь. Монарх выругался.

— Просто прекрасно! И как нам отсюда выбираться? Никакого от него толку, сплошной пафос!

Хранитель усмехнулся и зашагал дальше. Ирминг поспешил следом.

Сложно было сказать, сколько они брели по пустоши, но, в конце концов, уставшие и голодные, они достигли отрогов Арханога. Найдя укрытие в скалах, путники повалились на землю. Гектор открыл План Энергий и выудил из него свежий хлеб, кровяную колбасу и пару бутылок пива.

— С тобой не пропадешь! — сказал Маркус, набивая рот снедью. — Может, ты нам еще и пару штанов достанешь?

— С одеждой у меня никогда ничего не получалось. Не знаю, в чем проблема, — покачал головой Хронвек, откупоривая бутылку.

Поев, скитальцы почти тут же заснули.

Разбудило Гектора заклинание Беспокойного Вопля. Хранитель сел, протянул вперед руку и схватил за горло плешивого демона, отчего тот захрипел, выкатив глаза. Хронвек, вид которого мгновенно изменился, как только он увидел Клаймата, разжал когтистую руку, давая возможность отползти подальше хитрому созданию. Клаймат прижался к скале, потирая шею.

— Зачем ты меня схватил, Скурр? — спросил Клаймат, и Гектору показалось, что он слышит в его голосе нотки обиды.

— Чтобы ты, подлец, не прикончил нас, пока мы спим! — сказал Хранитель, и взгляд его был ужасен. Небо над ними стало гореть вдвое ярче обычного.

— О, Скурр, пощади! — прошептал Клаймат. Хронвек опустил руку, небо успокоилось.

— Клаймат просто хотел проверить! — проговорил демон.

— Проверил? — спросил Гектор.

— Гектор Хронвек все еще великий пророк Матери, да! Клаймат теперь знает!

Хранитель кивнул. Он ждал, когда падший уберется, но тот не уходил.

— Чего тебе нужно? — спросил Хронвек. — Этот смертный тебе не достанется! — добавил он, показывая на мирно спящего Монарха.

Клаймат помотал однорогой башкой:

— Не прогоняй меня, Скурр! — взмолился он. — Иначе герцог найдет меня и отправит в Облака Майрониды!

Хронвек прищурился:

— Герцог? Что ты несешь?!

Клаймат закивал, поглядывая на Монарха.

— Герцог Огненных озер, да! Его Консурат всегда голоден! Не прогоняй меня!

Гектор вздохнул:

— Что тебе нужно? — повторил он.

— Я должен помочь вам вернуться в Ожерелье! — ответил Клаймат. Хронвек нахмурился.

— Ты что, издеваешься, скотина однорогая?! Ты уже однажды мне «помог»!

Клаймат припал к земле, видя, как над головой Хронвека снова появляются черные и острые рога.

— Мать гневается! — заскулил демон. — Клаймат проклят навеки!

Хронвек вдруг почувствовал спокойствие. Гнев его прошел, он подтянул колени к подбородку, и спросил:

— Что же ты сделал, Клаймат? Ты жалок, тебя едят консураты. Ты боишься смерти, а ведь Рогатые даже не знают, что это такое! За что тебя так сурово наказали?

— Я не боюсь смерти! — воскликнул демон. — Я боюсь пылевых облаков Майрониды! Она мучает меня каждый раз, когда я туда попадаю! Делает больно, очень больно!

Монарх проснулся и сел, с опаской поглядывая на козлоногого. Гектор покосился на Ирминга и снова спросил:

— За что, Клаймат? Такой уж это великий секрет? Расскажи мне, я хочу знать.

Однорогий опустил голову и долго молчал. Гектор не торопил его. Наконец, Клаймат ответил:

— Битва Заклания. Вон там, наверху, видишь? Тридцать по тридцать тысяч, столько Рогатых демонов было призвано на битву. Горят огнем их имена на склонах Арханога. Но одного не хватает.

— Не хватает? — повторил Хронвек.

— Одного имени там нет. Имени Клаймата Жестокого. Я бежал с поля боя. Я почувствовал, что это конец. Я испугался смерти, ты прав, Скурр. Они все погибли в тот день, а я сбежал через Зону Смещения вместе с Хранителями Ожерелья.

Гектор ничего не ответил. Он глядел на дряхлого демона и думал. Желание жить естественно для каждого существа. Требовать от живых стремления к гибели никто не имеет права, и наказывать их за попытки избежать смерти — тоже.

— Хорошо, — сказал Хронвек. — Разрешаю тебе помочь нам, Клаймат.

Демон вскочил и затопал к выходу. Гектор поманил за собой Маркуса.

Они выбрались из расщелины в скалах на склон и стали подниматься. Горы Арханога нависали над их головами, мрачные и величественные. Казалось, что им ни за что не подняться на эти вершины, но Клаймат вел путников тайными тропами, забираясь все выше и выше. Он ловко петлял, обходя зияющие провалы и находя на отвесных скалах незаметные уступы, по которым они могли пройти дальше. Они шли, разглядывая огромные утесы черного камня с толстыми жилами золота, под ногами путешественников внезапно открывались пропасти и ущелья. У одних не было видно дна, в других свистел режущий кожу ветер. После бесконечно долгого и опасного перехода, когда ноги обнаженных скитальцев уже отказывались идти дальше, Клаймат в очередной раз резко повернул, и перед ними открылся потрясающий вид на Арханог.

Посреди большого и ровного плато на вершине горы, где они очутились, находился провал Сквозного тоннеля. Отвесные стены его падали во тьму. На далеких вершинах горели огнем имена павших в битве с Хашат демонов, а небо Нижнего Плана было теперь совсем близко. Клаймат посмотрел на Гектора и сказал:

— Здесь проходит невидимая нить, которой связаны миры Ожерелья и Планы — Верхний и Нижний. Пройди по стенам Сквозного тоннеля в его глубины, и попадешь на Внутреннюю Сферу. Там холодно, Скурр. Но тебе туда не нужно. Тебе не придется путешествовать.

— Меня очень сильно злят твои туманные речи, демон, — сказал Хронвек, хмурясь.

Клаймат сел на землю, выставив наверх острые, покрытые редкой шерстью колени.

— Нам нужно ждать, так велел Сандаал.

— Чего ждать? — спросил Гектор.

— Он не сказал, — ответил Клаймат.

Путники уселись, давая отдых усталым ногам. Клаймат смотрел на пылающие вдали письмена.

— Почему она меня не убьет? Скажи мне, Скурр.

— Не знаю, — ответил Гектор.

— Клаймат устал. Она никогда не простит меня, Скурр. Лучше бы я тогда погиб вместе с ними, — сказал он, глядя на горящие символы.

Хронвек посмотрел на бушующее наверху пламя Майрониды. Над его головой появились горящие рога, а глаза загорелись огнем. На один долгий миг Маркусу показалось, что Гектор с кем-то разговаривает, а потом наваждение пропало, и Хранитель снова стал прежним.

Они сидели и молчали, думая каждый о своем. Удивительные пейзажи планеты-звезды наводили на самые необычные размышления. Монарх думал о Лайтане и о том, как гехат может менять людей. Однорогий демон мыслями пребывал в туманном прошлом, вспоминая события, которые уже наполовину стерлись из его памяти. Хранитель думал о будущем. Оно представлялось ему таким же туманным, каким было прошлое сидящего рядом с ним демона, но в отличие от Клаймата, Гектор не испытывал сожаления. В сердце его цвела надежда.

Сзади раздалось громкое фырканье. Маркус Ирминг подскочил, словно увидел змею, Гектор тоже поднялся на ноги.

На краю Сквозного тоннеля стоял белый консурат, грудь его часто вздымалась после долгой скачки. На спине зверя восседал ужасный герцог Гратагарат, повелитель Ледяных торосов Внутренней сферы Нижнего Плана, посол Майрониды в Ожерелье и создатель Высочайших Ледяных Башен.

— Гарадхат тебе, Гектор Хронвек! — проревел он, затем посмотрел на Монарха и добавил:

— Зачем она вернула твою никчемную жизнь? Но не бойся, червь. Это воля Матери, и я не могу в ней сомневаться.

Герцог спрыгнул на землю, подошел к путникам и, даже не глянув на Клаймата, заявил:

— Мы уходим!

Маркус и Гектор переглянулись, Хронвек уже было хотел задать какой-то вопрос, но тут с неба упал огненный вихрь, с хирургической точностью коснулся и затем поглотил сначала посла Нижнего Плана, а потом двух обнаженных мужчин, после чего втянулся назад в бушующее огнем небо и исчез.

Клаймат остался один. Он еще немного посидел, глядя на горы, потом вздохнул и уже собрался встать, как вдруг небо над его головой вспыхнуло ярче, и демон услышал голос, похожий на перезвон сотен тысяч хрустальных колокольчиков.

— Ты прощен, Клаймат.

Демон рухнул на землю, уткнувшись лбом в пыль.

— Благодарю тебя, Мать!

— Благодари не меня, Клаймат. Со времен Заклания не нашлось никого, кто бы попросил за тебя, а ведь именно этого я ждала. Благодари Гектора Хронвека.

Однорогий демон вскочил, чтобы что-то ответить Майрониде, но тут его тело вспыхнуло яростным пламенем, и через миг от Клаймата осталась только горка пепла.

Пылевые облака клубились, огненное небо пылало. Жизнь продолжалась.

Глоссарий Призрачного замка

На стене тихо тикали часы. Было раннее утро, еще даже не рассвело. Янна Штейнгауэр оторвалась от экрана компьютера и с трудом разогнула уставшую спину. Она встала, подошла к кофейному аппарату и привела его в действие. Машина загудела.

После Судного дня в департаменте службы безопасности все забыли, что такое личное время. Это были ужасные недели, наполненные взаимными обвинениями, страхом, попытками спекуляций на кризисе, который разразился после Фиолетового Ужаса. Янна выдержала все это с огромным достоинством, ее отдел смог восстановить добрососедские отношения со многими государствами, и все это, как считала сама Янна, исключительно благодаря дневнику, который попал к ней в руки незадолго до катастрофы.

Это были записки, составленные со слов одного старого полицейского. В департаменте подозревали, что он замешан в нескольких очень странных, и поэтому вызывающих опасения службы безопасности происшествиях. Профессор Герлинг, который проводил беседы с задержанным Гансом Бремером, передал свои личные заметки Янне исключительно для ознакомления, поскольку все, о чем рассказывал герр Бремер, очень сильно напоминало параноидальный бред.

И вот буквально вчера, благодаря этому бреду, Янна Штейнгауэр смогла договориться о взаимной поддержке между Германией и Россией.

Это было просто удивительно. Генерал Овчинников говорил вещи настолько странные, что если бы Янна не подготовила чтением глоссария профессора Герлинга свое сознание, она, скорее всего, посчитала бы русского разведчика сумасшедшим. Но его рассказ об исчезающем замке на вершине горы в глубинах Сибирской тайги не был для нее откровением, и все — благодаря тому самому красному дневнику.

Янна села за стол и сделала глоток. Спикерфон пискнул, она нажала кнопку ответа.

— К вам посетитель, полковник. Герр Бремер, Ганс. Говорит, вы его ждете.

Янна сделала еще глоток.

— Герр Бремер, вы не ошиблись?

— Никак нет. Передо мной его документы.

— Впустите.

Она посмотрела на себя в зеркало, висящее на противоположной стене. Да, вид не самый презентабельный, но что поделать. Полковник откинулась в кресле и прикрыла на секунду глаза, давая глазам кратковременный отдых.

Кажется, она заснула. Когда Янна открыла глаза, то обнаружила, что на диване сидит пожилой мужчина и разглядывает висящие на стенах картины. Она приняла подобающее полковнику BND вертикальное положение, выпрямила спину и строго посмотрела на посетителя.

— Доброе утро, фрау. Прошу прощения, я не хотел вас будить, — сказал мужчина.

Янна принялась перебирать лежащие на столе бумаги, взгляд этого человека почему-то смутил ее.

— Вы Бремер? — зачем-то спросила она, хотя и так прекрасно его узнала.

— Да, это я, — ответил Ганс и улыбнулся.

Полковник Штейнгауэр снова опустила глаза и к своему удивлению поняла, что краснеет. Этот бывший коп был такой обаятельный! Она не могла понять, что происходит. Герр Бремер взял инициативу в свои руки.

— Я прошу прощения за столь ранний визит. Внизу мне сказали, что вы уже работаете, вот я и подумал, что…

— Скорее — еще работаю, — перебила его Янна и улыбнулась, хотя планировала нахмуриться.

— Вам бы выспаться, — сказал Бремер как-то совсем по-простому, и Янна почувствовала, как в ее душе разливается удивительное тепло.

— Спасибо, герр Бремер, — сказала она, хотя не собиралась ничего такого говорить.

Ганс поднялся, подошел к кофейному аппарату и принялся возиться с чашками. Пока он готовил кофе, полковник пыталась разобраться со своими ощущениями. Перед ней стоял Ганс Бремер, самый разыскиваемый человек. Теперь, после Судного дня, о нем, конечно, позабыли, и все же, его визит выходил за рамки логичного. Вот он, у нее в кабинете, готовит кофе. Может, она все еще спит?

Бремер поставил перед ней чашку, вторую взял себе.

— Ваш мокко совсем остыл, я сделал новый, — сказал сыщик и уселся на диван. Янна сделала глоток. Кофе благотворно повлиял на ее состояние, полковник собралась с мыслями и спросила:

— Зачем вы пришли, герр Бремер?

Ганс ответил, неторопливо прихлебывая бодрящий напиток:

— Я хочу помириться. Знаю, все меня ищут. Но ответьте мне, Янна. Зачем?

Полковник Штейнгауэр задумалась. Сыщик задал ей хороший вопрос.

— Наверное, чтобы получить ответы, герр Бремер, — сказала она.

— Можно просто — Ганс, — ответил полицейский, и добавил:

— Я знаю, что у вас находится замечательная книжица под авторством моего хорошего приятеля, профессора Герлинга. Думаю, все ответы вы найдете там.

Янна открыла рот, чтобы возразить, но передумала, потому, что в этот момент Ганс вытащил из-за пазухи точно такой же красный дневник и положил на стол перед ней.

— Я позволил себе несколько дополнить глоссарий профессора в связи с последними событиями. Это, так сказать, продолжение.

Янна взяла в руки дневник, зачем-то осмотрела его со всех сторон, и, открыв где-то посередине, прочитала:

— Рагат Сам-ай-ятта. Заклинание Нижнего Плана. Его также называют Гневом Матери или Слезами Майрониды. Рагат Сам-ай-ятта — это огненный дождь, сила которого подобна Армагеддону. Со слов инспектора Бремера: «Что такое Рагат? Представьте себе хороший, проливной летний дождь. А теперь представьте вместо воды огонь».

Бремер пожад плечами:

— Мне очень понравилась эта штука с цитатами. Я и не знал, что Маркус Герлинг так внимательно меня слушал.

Он допил кофе и принялся рассматривать Янну, отчего она стала ерзать в своем кресле.

— Мир пережил множество страданий, переживет и это, — сказал Бремер, и добавил:

— Знаете, а в паре кварталов отсюда снова заработало чудесное кафе. Открываются они после шести вечера. Давайте вместе поужинаем там, скажем, сегодня?

Янна хотела сурово посмотреть на сыщика и сказать, что он наглец, и что у нее совершенно нет времени, но почему-то вместо этого снова улыбнулась и согласилась прийти. Бремер встал, поклонился и вышел, аккуратно прикрыв за собой дверь.

Полковник Штейнгауэр посмотрела на себя в зеркало. Оттуда на нее глядела красивая, румяная женщина, которая была явно моложе полковника минимум на десять лет. Женщина улыбалась.

Янна взяла в руки красный блокнот, который оставил Ганс, открыла его на первой странице, и стала читать.

Глоссарий Призрачного Замка

Дополнение трудов уважаемого профессора Маркуса Герлинга, написанное господином Гансом Бремером.

Гарадхат.

Приветствие на кабаллистическом языке Нижнего Плана. У слова гарадхат множество значений, все зависит от интонации. Но если оно используется в начале разговора, то это значит примерно следующее: «Будь большим, чем ты есть сейчас». Со слов инспектора Бремера: «А что вы хотели услышать от Рогатого демона? Привет, как сам?»

Джиус

Дыхание духов огня. Одно из ужасных заклинаний Майрониды, которое заставляет вскипать телесные жидкости. Жертвы Джиуса взрываются под действием избыточного внутреннего давления, подобно гранатам. Со слов инспектора Бремера: «Я видел Джиус лишь однажды. Надеюсь, это был первый и последний раз».

Жрец-инженер.

Эпоха рассвета цивилизации Пентарали была характерна резким увеличением количества благ и уменьшением рабочей нагрузки на население, что привело к появлению класса Муллов — людей, которые ничем не интересовались, и вели крайне примитивный образ жизни. Поэтому не удивительно, что вскоре тот небольшой процент, интеллектуально активных и продолжающих развиваться людей, оторвался от стремительно деградирующего общества. Тех, кто нес знания и занимался интеллектуальной деятельностью, стали называть жрецами и приписывать им мистические свойства. Поскольку понять, как работают многочисленные механизмы, окружающие Муллов со всех сторон, не было никакой возможности, им ничего не оставалось, кроме как придумать новую религию. Так и появились жрецы-инженеры и жрецы-программисты. Со слов инспектора Бремера: «Перед вами классический пример наивысшего проявления человеческой лени, когда вместо того, чтобы развивать свое самое сильное эволюционное преимущество — интеллект, люди начинают верить в чудеса и ждать, когда они свалятся им на голову».

Заклятие Последнего вдоха

Эфирная магия, которая особым образом блокирует дыхательный центр цели, лишая ее возможности выдыхать воздух. Сложная в исполнении, эта эфирная магия была давно забыта и осталась лишь на страницах фолиантов, хранящихся в Призрачном замке. Со слов инспектора Бремера: «Бывает последний выдох, а бывает последний вдох. Даже и не знаю, что хуже».

Инграданар.

Если Рогатый демон хочет прервать обсуждение чего-либо, он говорит — «Мои слова это мои мысли». Со слов инспектора Бремера: «Думаю, это можно перевести примерно как Мое последнее слово».

Олло.

Небесные ламантины Саноо. Подобно дирижаблям, они плыли в небесах, ловя длинными щупальцами добычу. Олло питались в основном рыбой, выуживая ее с поверхности океана, но не брезговали и ветками, которые срывали с верхушек высоких деревьев. Небесные коровы обладали довольно высоким интеллектом и всегда хорошо относились к народу Дака, который считал их священными. Олло были сильны и крайне живучи, благодаря нескольким сердцам и центрам мозговой деятельности, что делало их практически бессмертными. Со слов инспектора Бремера: «Жаль, что нам никогда не удастся увидеть, как они летят, высоко в небесах. Так много утеряно навсегда. Так много удивительных творений жизни безвозвратно погибло».

Оплот.

Древнее сооружение Муока. Оплот был расположен на одной из лун, которые вращались вокруг мира Пентарали. Эта огромная конструкция, зарытая глубоко в кору спутника, который назывался Хо, скрывало в своих недрах сложное устройство под названием Якорь, обладавшее способностью передавать луне массу космических крейсеров, связанных с Якорем незримыми нитями энергий. Для Хо это было ничтожно малое изменение, которое никак не влияло на взаимодействие небесных тел. Лишенные массы, невесомые корабли Пентарали разгонялись до сверхсветовых скоростей, благодаря чему стала возможна массовая экспансия в другие звездные системы. Со слов инспектора Бремера: «Как любит говорить господин Садриани, мысль не имеет преград»!

Писарь.

Грим по кличке Писарь. Никто не знает, какая у него фамилия. Говорят, он долго работал в канцелярии, прежде чем пойти в разведку. Хотя, кличка могла появиться из-за переносного секретера, который Грим везде таскал с собой. В секретере он хранил все необходимое для стенографии, причем записи всегда вел сам, не доверяя другим. Этот секретер и тяжелый сундук с разными бумагами действительно делали Грима похожим на чиновника-бюрократа. Однако, стоило посмотреть Писарю в глаза, как все сходство с бухгалтером мгновенно исчезало. Жестокий, твердый характер главы тайной службы Гарнады прижимал к полу любого, даже самого короля Мон-Домайна Золотого. Грим всегда был предан своей родине, ставя ее интересы выше своих. Ради ее величия Писарь был готов замараться в любой грязи, он хладнокровно отправлял людей на пытки, отдавал самые жестокие приказы, если это было нужно. Со слов инспектора Бремера: «Такие люди всегда найдут себе врага. Когда Грима предал его король, Писарь начал войну с теми, кого защищал. Идеальный кандидат в Предвестники, что тут скажешь».

Саххо Матиаш Каннорат

Главный Хранитель Цитадели — космической станции, бороздящей Ожерелье Пальмеи с помощью уникальной технологии Смещения. Саххо был последним Главным Хранителем — после катастрофы, которая случилась в сорок восьмой день второго цикла 8156-го года, эта должность была упразднена, поскольку Цитадель больше не могла выполнять функцию центра связи с другими станциями. Прежний мир был уничтожен, и каждый стал сам по себе. Со слов инспектора Бремера: «Он смог сохранить Призрачный замок. Мир его праху».

Харго Вин.

Харго родился в маленькой деревушке в предместьях Лорака. Служить в секретной службе начал в шестнадцать лет. Всегда был предан родине и делу. Со слов инспектора Бремера: «Харго Вин — человек крайне решительный. Его решимость спасла всех нас».

Элонна.

Этот мир был похож на Землю. В нем жили такие же люди, росли такие же леса и текли такие же реки. Но Элонны больше нет. Ее погубил Табрадан, который назвал себя Палачом. Он забрал у жителей Элонны радость, забрал всю, без остатка. И люди, которые жили в мире, так похожем на нашу Землю, стали умирать. Они шли на смерть добровольно, ведь жизнь, лишенная радости, приносит только горе. Со слов инспектора Бремера: «Нужно уметь радоваться жизни. Радость и надежда — они дают нам силы жить дальше».