Истории о Призрачном замке. Кровь, пепел и огонь. Книга пятая

Гехат

Все демоны мира не заставят меня встать сегодня с постели, — подумал я

,

проводя подушечками пальцев по белоснежной коже, повторяя изгибы ее тела. Она была холодна и бархатиста, и пахла лесной росой. Из распахнутого окна доносились звуки улицы — шум повозок, крики торговцев, вопли босоногих детей. Пограничный Драр жил своей жизнью. Его жители, приезжие купцы, солдаты, которые охраняли караваны, воры, шлюхи и знать суетились, пытаясь нащупать смысл своего существования. Они воровали, обманывали, хитрили, рисковали, желали, ненавидели и презирали, соревновались и пытались доказать себе и другим, что их способ поиска более верный, более эффективный. Но у них была одна общая проблема, о которой никто в этом городе не догадывался. Все они искали не там.

Лайтана открыла один глаз и посмотрела на меня, ударив током. Мы были вместе больше года, но это чувство так никуда и не делось. Каждый раз я пытался увернуться от этого тарана, и каждый раз он сшибал меня с ног. Мой гехат.

Он нашел меня. Мне всегда нравилась философия салойнов, их фатализм и способность принимать жизнь такой, какая она есть. Но я никогда не думал, что меня придавит этим деревом. Лайтана открыла второй глаз.

Я провалился в эти бездонные колодцы и вынырнул назад спустя некоторое время, уставший, измотанный и умиротворённый. За окном слышалась ругань.

— Что там, милый? — спросила она, перевернувшись на другой бок.

Я встал, набил трубку, закурил и подошел к окну. Привычка — вторая натура. Пальцы сами сложились в знак, заклятие Липкого мрака окутало мое тело. Теперь с улицы меня никто не увидит.

— Какой-то оборванец сцепился с наемниками. Кажется, они из каравана Эреша Плута. Красный кречет на плащах. Они возят эти отвратительные зелёные ковры из Теклы. В Морантане на них сейчас мода.

Внизу пятеро солдат пререкались с нищим, который тыкал в них пальцем, чего-то требуя. Мне стало интересно, я облокотился на подоконник и стал наблюдать.

У одного из солдат было длинное копьё — стандартное оружие охраны караванов. Охранник попытался толкнуть нищего тупым концом пики, но она вдруг неожиданно перекочевала в руки оборванца, а наемник шлепнулся в пыль. Острие копья уперлось в небритый подбородок.

Нищего звали Роко, и он был одним из лучших моих людей. Я платил ему щедрое жалование, которое он тратил на обустройство небольшого поместья, доставшееся ему после одного успешно провернутого дельца. Не без моей помощи, надо сказать. Поэтому Роко был надёжен. Характер потомственного солдата не позволял ему играть на две стороны, что делало Роко превосходным телохранителем. Он постоянно следил, чтобы моего драгоценного тела ничего не коснулось, и в целом ему неплохо удавалось с этим справляться. Я даже думаю, что окажись Роко тогда в доме у водопада, я бы не имел этого страшного рубца на животе.

— Кто такой? — спросил Роко равнодушно, нажав остриём копья на горло наемнику.

— Я Глен, простой охранник! — проскулил тот.

— Ещё одна попытка. На этот раз постарайся не врать, — ответил Роко все тем же бесцветным голосом.

— Ладно-ладно, я все скажу, только…, — наёмник подавился хрипом, когда мой телохранитель вдавил копьё ему в шею.

— Хорошо, говори, так и быть. Считай, что тебе повезло на этот раз.

Острие перекочевало в область сердца. Незадачливый охранник потёр горло, с опаской глядя на странного нищего.

— Дукас я. Из Морантаны.

— Что ты тут выглядываешь, Дукас из Морантаны? Ты шпион Жриц Плоти?

Наемник вжал голову в плечи.

— Нет, я не шпион! Не шпион!

— Я тебя заколю, предупреждаю.

Один из охранников каравана осторожно поднял руку:

— Послушай, приятель. Он с нами. Мы просто сопровождаем партию ковров. Прости нашего товарища, он погорячился и уже пожалел об этом.

Роко нехотя убрал копьё.

— Скажи спасибо своему командиру.

Бросив копьё в пыль, он уселся на ступеньку крыльца лавки, в которой продавали специи, поправил кастрюльку с мелочью и равнодушно уставился в пространство. Наемники поспешили уйти.

Я с улыбкой наблюдал, как Роко выдержал паузу, а затем снялся с места и последовал за ними.

«Всё-таки мой телохранитель хорош», — подумал я, вернувшись в постель. У охранника с именем Дукас с собой имелся довольно крупный закрывающий камень, я это почувствовал сразу, как только подошёл к окну. Возможно, он просто украл его у магов, но это маловероятно. Такой крупный экземпляр вряд ли окажется у обычного диосийца. А у члена Круга не так просто украсть.

Значит, камень наемнику дали. И с этим камнем он вертится возле моей резиденции. Вопрос — сколько их тут ещё? Закрывающий камень — это обязательный атрибут охоты на мастера Планов. И мне сильно повезло, что этот идиот так глупо выдал себя, попавшись на примитивную провокацию Роко.

— Что случилось? — спросила Лайтана. От нее невозможно было что-либо скрыть.

— Мой телохранитель вычислил убийцу. Хотя, возможно, меня просто хотят похитить.

— Телохранитель? Ты не говорил, что у тебя есть телохранитель.

— Все верно, не говорил. Это нищий, который стоит на ступеньках ароматной лавки.

— Что нам делать?

Я снова принялся водить пальцами по ее коже.

— Пока ничего. Роко последит за ним, посмотрим, что из этого выйдет.

Я сидел в кресле у окна, наблюдая за красивым красноватым закатом, когда Роко вернулся. Он сел на ступеньку и выставил кастрюльку для мелочи, а сам задрал голову и стал вглядываться в окна второго этажа моей резиденции. Я вздохнул и поднялся.

— Куда ты? — спросила Лайтана.

Она по-прежнему лежала, о чем-то размышляя. Так подолгу оставаться наедине со своими мыслями умели лишь эльфы.

— Придется спуститься к Роко. Он никогда не пялится в мои окна без причины.

— Хочешь, я пойду с тобой?

— Не сейчас.

Она не спросила, почему я был против. Лайтана достаточно долго работала на Гиоладаля, чтобы понимать очевидные вещи. Чем реже нас будут видеть вместе, тем лучше.

Я спустился и вышел на улицу. Сейчас тут было даже шумнее, чем днём — торговцы закрывали в жару палатки и теперь спешили наверстать упущенное, завлекая клиентов, которые прогуливались, наслаждаясь вечерней прохладой. Я остановился возле кастрюльки и кинул в нее пару монет. Роко лениво поднял глаза.

— Спасибо, господин! Да хранят тебя боги!

— Что узнал? — спросил я тихим голосом, сохраняя равнодушный вид.

— Один наемник. Шлялся тут два дня подряд, пялился на дом. Я его припугнул немного, но он не раскололся. Решил проследить.

— Я видел вашу драку. Не стоило делать этого прямо здесь.

— Так уж получилось. Он сам ко мне прицепился. Я просто воспользовался случаем.

— Рассказывай дальше.

Роко поправил драную рубаху и продолжил, пересчитывая монетки:

— У него был большой желтый камень, из тех, которые так хорошо покупают маги.

Я усмехнулся. Ещё бы, большая часть закрывающих камней Морантаны лежит на горе Анк-Даган. Я создал страшный дефицит на эти минералы. Роко тем временем продолжал бубнить, звеня мелочью в кастрюльке.

— Этот Дукас попытался сбагрить его в лавке ювелира, но тот испугался. Тогда он пошел к старьевщику, но старьевщик предложил за камень пять медяков. Потом наемник отправился на постоялый двор, к остальным охранникам. Там я его и оставил.

— Интересно, — сказал я. — Покажи мне, где это место.

Роко поднялся, кряхтя так, что мне даже стало его жалко, и заковылял прочь. Я немного побродил по лавке со специями и не спеша последовал за «нищим».

Если этот болван пытается продать камень, значит, он либо его украл, либо решил кинуть своего нанимателя. В магическую лавку к диосийцам, где за минерал дадут хорошую цену, идти боится. Следовательно, хозяин желтого камня где-то в городе. Драр городок небольшой, тут быстро найдут такого тупого идиота, как Дукас. Если он ещё цел, получается, что хозяин камня либо мертв, либо не знает о пропаже. А если жёлтый камень был отдан охраннику добровольно? Последний вариант был для меня самым опасным, за ним виднелся заговор. Кто-то поручил группе наемников устранение мастера Планов. Возможно, Дукас испугался и решил сбежать, заодно заработав на продаже магического предмета.

За этими размышлениями я добрался до окраины города. Тут располагались стоянки караванов — длинные крытые загоны, в которых отдыхали животные и люди. Я сразу понял, куда ведёт меня Роко — План Пути ускользал с приближением к закрывающему камню.

Это был потрёпанный жизнью, но крепкий трактир, примыкающий к одному из караван-сараев. Оттуда доносилась музыка и громкие разговоры. Я подал знак Роко, чтобы он подождал снаружи, а сам вошёл внутрь.

Знакомые наёмники сидели в дальнем углу. Я сел за длинный, грязный стол, за которым уже сидело с полдюжины человек, и принялся наблюдать. С виду они были обычными охранниками, если не считать самого Дукаса — этот производил впечатление пройдохи. Наемники пили и смеялись, травя сальные шутки. Тут кто-то пихнул меня под локоть. Я оглянулся — рядом втиснулся мужичок с козлиной бородкой, в плотном сюртуке с расшитым воротом. Вокруг было полно места, но ему понадобилось именно сюда. Я подвинулся, оказавшись на самом краю скамьи.

— Простите, если потеснил, — сказал человек. Лицо его при этом осталось совершенно непроницаемым.

Я замер. План Энергии раскрылся, пальцы стало слегка покалывать. Незваный сосед покачал головой:

— Не стоит.

Я почувствовал гнев. Он увидел его в моих глазах и торопливо прибавил:

— Лайтана!

На смену гневу пришел страх. Это был не тот страх, что двигал мной все эти долгие годы, не страх смерти.

Мой гехат. Она в опасности. Я просто не мог представить себя без нее, это было выше моих сил.

План Пути закрыт. Видимо, они проникли в дом, пока меня не было, а значит, Лайтану уже схватили. Если я сейчас все тут разнесу, то не узнаю, где ее держат. Хитро придумано.

— Что вам нужно? — спросил я как можно спокойнее, но голос предательски дрогнул.

Каменное лицо человека расколола ухмылка. Он был очень доволен собой. Он все продумал — и идиотские маневры наемника Дукаса, и ход моих мыслей. Он учел мое отношение к Лайтане, он догадался, что она мне дороже жизни. Возможно, это сработало бы, скажем, с Гектором Хронвеком. Это почти сработало и со мной, если бы не одна мелочь. Не стоило ему ухмыляться.

Я схватил бородача за горло, наблюдая, как у него выпучиваются глаза. Он явно не ожидал такого поворота. Затем волосы у него на голове встали торчком, и запахло озоном. Я позволил ему упасть лицом на стол, вскочил и бросился к выходу.

Оказалось, что половина посетителей кабака собралась тут специально ради меня. Я едва успел выскочить вон — ко мне со всех сторон тянулись руки, возле уха дважды просвистел арбалетный болт. Они столкнулись в дверях, подарив мне несколько секунд. Я несся по улице так, будто за мной гнался тот кошмарный демон, которого я давным-давно запер в зеве Великого Червя. Десять шагов, двадцать, тридцать… План Пути нехотя открылся, я прыгнул в него и сразу же врезался в человека, закутанного по самые глаза в чёрную ткань. В руках у него был кривой меч.

Мы упали на кровать, которая пахла Лайтаной, и человек умер, держась за торчащий из груди кинжал. Виски пронзила боль, когда заклинание Мгновенной защиты отшвырнуло ещё двоих. Я убил обоих — в первого метнул ятаган мертвеца, другому сломал шею. Держа в руках его короткий меч, выглянул из спальни.

Ого. Тот, кто все это организовал, знал, на кого охотится. Почти правильно рассчитал силы. Ещё шестеро внизу — я сосчитал их, незаметно заглянув за перила лестницы, ведущей на первый этаж.

Мой Кричащий двойник прыгнул вниз, разбился о каменный, покрытый узорчатой аппликацией пол, и застыл в неестественной позе с вывернутой под острым углом шеей.

Я спустился и стал убивать их, одного за другим. Они заметили меня, когда от отряда осталось меньше половины. Молния довершила дело. Осмотрев остальные комнаты небольшой резиденции, я встал посреди забрызганной кровью гостиной и позвал ее.

Тишина. До этого мое сердце стучало быстро и мощно, уверенно толкая тело в битву, но теперь внутри будто что-то оборвалось.

— Лайтана! Они все мертвы. Выходи, прошу тебя. О, боги!

В маленькой нише под лестницей послышалась возня, дверца из плетеной ивовой коры открылась, и оттуда вместе с кучей полотенец и простыней, вывалилась Лайтана. Мне показалось, что она сложена минимум вчетверо. Я бросился к ней, чтобы обнять, но мне пришлось ждать, пока она разогнется до нормального состояния.

— Не волнуйся, я уже так делала.

— Как ты туда поместилась?!

— Это было непросто, поверь. Зато никому даже в голову не пришло искать меня там.

Я смеялся и плакал одновременно. Дом был перевернут вверх дном. Они спешили, это было видно. И они наверняка успели бы, если бы тот бородатый тип сумел меня запугать. Это была последняя ухмылка в его жизни, — подумал я и прижал Лайтану к груди.

— Нам нужно убираться отсюда.

Она сжала мою руку, и мы провалились в План Пути. Роко приберет в доме. А я найду тварь, которая все это устроила.

Лес вокруг Призрачного замка всегда удивлял меня своей первозданной красотой и дикостью. С тех пор, как в крепости появился Хранитель, по нему шастали ужасные твари из преисподней, нападая на всех, кто пытался причинить вред его обитателям. Слух об этом быстро разнёсся по всей Морантане и соседним государствам, в результате чего вымирающие представители маленького народца стали отовсюду стекаться сюда. Они пробирались по руслам рек и сквозь чащу, избегая трактов и открытой местности, волоча с собой свои небольшие пожитки. Фикси бросали поля, оставляя неблагодарных крестьян в одиночестве возделывать непослушную землю. Без них увядали сады и чахли посевы, дохла в запрудах рыба, множились в амбарах грызуны и прочие вредители. Волки нападали на людей у границы поселков, мелкий зверь стал труслив и осторожен, избегая силков и стрел охотников. Теперь, когда маленького народца становилось день ото дня все меньше, люди начали понимать ценность дружбы с младшими братьями, русалками, полевичками и дриадами. Коровы стали приносить вдвое меньше молока, лошади бесились и болели, овцы линяли, а домашняя птица гибла непонятно от чего.

Я лежал на большом поваленном дереве и наблюдал за наглой дриадой, которая сидела на иве, сверкая грудью и свесив в воду ноги. Я знал их язык достаточно для того, чтобы общаться, но молчал. С этими стервами лучше не заговаривать первым. К тому же, в воде я угадывал очертания ещё одного гибкого тела, а уж с русалками ни один здравомыслящий мужчина не станет связываться по доброй воле.

В траве сновали всякие зверушки, которых я тоже старался не замечать. Я уже видел большую серую тушу Рогатого демона — он прошел по краю поляны, прячась в тени деревьев. Малейший признак агрессии снимет наложенное Хронвеком запирающее заклинание, и чудовище нападет на меня. У Гектора невероятный талант призывателя. Не представляю себе, как он это делает.

Он должен был мне помочь. По крайней мере, я на это надеялся.

У меня почти не осталось ресурсов, чтобы противостоять открытой на меня охоте. Следы вели в Гарнаду, а это означало, что король Мон-Домайн, прозванный Золотым, всё-таки узнал, кто виновен в убийстве главы его тайной службы.

В конце концов, мы с Хранителем теперь делали общее дело. Я потратил кучу денег, чтобы закончить ловушку на горе Анк-Даган, поэтому и не мог теперь нанять частную армию. Спорить с королями по-другому невозможно. Они понимают только такой язык — язык силы, язык конфликта. Войны их не пугают, если они ведут к ещё большей власти, но рисковать своими землями ради мести жалкому магу они не станут. Я теперь был не более чем обычным колдуном, лишенным поддержки Свода — изгоем, который прячется в глубинке и живёт, постоянно оглядываясь. Все мое влияние уничтожил Гектор Хронвек, методично и основательно. Нет больше Истинного круга, нет заговора кочетанов горного Арида. Меня больше не боятся капитаны Шейена и короли Востока. Напыщенный Мон-Домайн устроил на меня охоту. Кто мог представить такое всего пару лет назад?

«Зря этот любитель побрякушек поднял на меня руку», — подумал я. Мне все равно, кто он — в конце концов, и к королям приходит смерть, рано или поздно.

Трава возле поваленного дерева зашевелилась, из нее выглянул младший брат, с любопытством посмотрел на меня и тут же исчез.

Из воды вынырнула русалка. Они все очень красивы до пояса, но крайне опасны. Русалки могут заразить кукурузной лихорадкой, от которой нет спасения.

Неожиданно речная дева махнула рукой и засмеялась — смех у нее был похож на звон вешних вод, перекатывающихся через ледяные наплывы. Я удивлённо поднял брови.

— Привет, Мьюнь! Здравствуй, Маркус. Давно ты тут сидишь?

Хронвек появился неожиданно. Было досадно, что я совершенно не заметил его приближения.

— Больше часа. В твоём лесу народу, как в центре Морантаны.

Гектор засмеялся.

— Надеюсь, маленький народец не слишком докучал тебе. Ну, рассказывай, как наши дела?

Я нахмурился.

— Работы на горе Анк-Даган выполнены в срок, контур замкнут. Но у меня появилась одна неприятная проблема.

— Что за проблема?

— На меня устроили охоту.

— Любопытно. Кто этот отважный идиот?

Я покачал головой:

— Мне не до смеха, Гектор. Они чуть не похитили Лайтану.

Хранитель перестал улыбаться.

— Рассказывай.

Я кивнул.

— Подозреваю, что это люди из тайной службы Мон-Домайна. Прямых доказательств нет, однако, стиль знакомый. Я поймал одного, но он оказался просто шестеркой. Наемник, типичный проходимец. Ему заплатили, чтобы он выманил меня из дома.

— Он ещё жив?

— Да.

— Могу я с ним побеседовать?

Я открыл План Пути, и мы очутились на дороге, ведущей на самый верх Анк-Дагана. Поднявшись на стены, я открыл дверь и вошёл в западную башню моей крепости. Снаружи завывал ветер. Лайтана спала в глубоком кресле, укутавшись в плед. Хронвек щёлкнул пальцами, и мы оказались в звуконепроницаемом коконе. Затем Гектор окинул помещение быстрым взглядом, заметил прикованного к оконной решетке наемника и удивлённо воскликнул:

— Дукас Фрей! Ах ты, продажная скотина! — Хранитель Цитадели быстро приблизился к моему пленнику и принялся сверлить его глазами.

— Ты его знаешь?! — спросил я.

— Знаю, знаю. Это самая везучая, тупая и подлая тварь во всех трёх мирах. Да, Фрей? Как ты сумел так быстро выбраться из Чизурии?

Я увидел, как у наемника глаза от ужаса полезли из орбит.

— Я… яэээ…, — проблеял он и сник, сжавшись в комок.

— Вот черт. Ну не переживай, он мне все расскажет, даже не сомневайся, — буркнул Хранитель.

— Да он ничего не знает. Редкостный болван.

Гектор подошёл к пленному и склонился над ним.

— Это правда? Ты ничего не знаешь, Дукас? Может, отправить тебя уже в Нижний План, чтобы ты больше не путался под ногами?

Наемник что-то быстро пролепетал.

— Ну, тогда выкладывай все. И постарайся вспомнить что-нибудь полезное.

На заросшем щетиной лице Фрея отразилась мука, мне даже на мгновение показалось, что я слышу, как скрипят мозги у него в голове.

— Адриан! Это его так звали!

— Кто такой? — поинтересовался Гектор.

— Мужик, который приходил тогда!

— Когда приходил?

— Перед тем, как мне дали булыжник, чтобы я его таскал по городу.

— Булыжник? Что за булыжник?

— Не знаю! Жёлтый такой!

— Закрывающий камень, — пояснил я, — крупный экземпляр. Хронвек с пониманием кивнул.

— Ты должен был носить его с собой по городу? Зачем?

— Не знаю! Сказали, ходить за парнями из охраны каравана! Говорить, что я с ними. Потом, сказали, побить нищего на улице торговцев пряностями. Потом, сказали, чтобы я продал камень старьевщику или ювелиру, и чтобы не совался к диосийцам. Деньги, сказали, оставить себе. Потом идти в трактир к остальным. Потом…

— Адриан. Ты говорил про Адриана.

Дукас замер.

— А?

— Человек с именем Адриан. Я хочу, чтобы ты рассказал все, что знаешь о нем.

Фрей энергично закивал:

— Да, да! Он такой уродливый! Морда вся в рытвинах, и говорит, как будто дохлая ворона каркает. Только один раз его и видел. Остальное вот ему уже рассказал, не знаю больше ничего, — Дукас указал подбородком на меня. — Ходил с булыжником по всему Драру, зачем — не спрашивал. Заплатили золотом!

Хронвек отличался невероятным терпением. Он спокойно кивнул и спросил:

— О чем и с кем говорил этот корявый?

Дукас хитро ухмыльнулся.

— Не хотел он, чтобы его видели. Я слышу, охранники переговариваются — мол, Адриан пришел. Дай, думаю, посмотрю, что за Адриан такой. Он в конюшне был с нашим главным, с Глеем. Он уже червей кормит, убили его в трактире в тот вечер. Под дверь я заглянул — вижу, стоит этот корявый, говорит с Глеем.

— Глей — это бородач в расшитом сюртуке? — спросил я равнодушно.

— Да, он самый, — ответил Фрей. Я кивнул:

— Это командир отряда. Он пытался шантажировать меня Лайтаной.

Хранитель сверкнул глазами:

— Они хотели похитить ее, пока ты выслеживал человека с закрывающим камнем, верно?

— Да, — ответил я.

Гектор снова навис над пленником:

— О чем они говорили?

Дукас вжался в стену:

— Ну, я мало что разобрал, лошади ржали, и…

— Выкладывай все! Каждое слово!

Фрей наморщил лоб, вспоминая.

— Король… Он сказал король… нет, не король…

— Монарх? — подсказал я.

— Да, точно! Монарх, говорит, и потом что-то неразборчиво, а потом сказал — «сыщик за все заплатит», и ещё — «эльфийская шлюха», и засмеялся, как закаркал.

— Что ещё ты слышал? — спросил Хронвек, присев рядом на корточки и положа руку на плечо наемнику. Дукас слегка расслабился.

— Да ничего больше не слышал. Лошади… Что-то про сундук ещё, но тут меня позвали, а потом Глей дал мне булыжник.

— Про сундук? — переспросил я. По спине пробежал холодок.

— Да, он сказал: «вернуть сундук», или вроде того.

Хронвек пристально на меня посмотрел. Я поднял руку и ткнул пальцем в окованный медью ящик, стоящий в углу.

— Это сундучок со сказками главы секретной службы Гарнады, господина Грима, по кличке Писарь.

— Ты говорил, что прикончил его.

— Мне очень хочется в это верить, но…

Хранитель кивнул.

— Я надавлю на Мон-Домайна, а ты попробуй размотать этот клубок.

— Гектор…

— Что?

Я посмотрел на спящую Лайтану.

— Если меня прикончат, позаботься о ней.

Хронвек покачал головой:

— Тебя не так просто прикончить, Ирминг.

— Обещай мне.

— Обещаю.

Мы осмотрели контур, усиленный согласно добытым в храме Неба и Земли древним схемам, и Гектор отбыл в Цитадель, прихватив с собой наемника Фрея. Я сидел и смотрел на мой спящий гехат, и думал о человеке, которому принадлежал окованный металлом сундук.

Это был страшный человек. Преданный престолу, жестокий, циничный, единственной страстью которого был шпионаж. Мон-Домайн доверял ему как самому себе. В свое время я оказал королю несколько услуг, поэтому при дворе у меня имелся значительный вес. Правда, теперь все стало иначе: Свод Диосии объявил меня в розыск после распада Истинного Круга, в Морантане я был вне закона. Но одно дело — потерять интерес монарха к своей персоне, и совсем другое — разгневать его. Если Писарь жив, значит, король обо всем знает. Вся секретная служба Гарнады во главе с жаждущим мести Гримом хочет до меня добраться. Если я попаду в лапы Писаря… Я посмотрел на Лайтану. Главное, чтобы она оставалась в безопасности.

Я взял стул и уселся напротив сундука. До сих пор мне не было дела до его содержимого, мне вообще ни до чего не было дела — я нашел свой гехат и ни в чем более не нуждался. Даже работы по реконструкции контура больше не занимали меня. Но теперь я начинал просыпаться. Хашат никуда не делось. Никуда не делся Грим и его король.

Лайтана потянулась и окликнула меня.

— Что ты там делаешь? — спросила она, щурясь. — Мне приснилось, что ты говорил с Гектором.

— Он был здесь. Хронвек сумел разговорить пленного. Дукас вспомнил некоторые детали. Их группа действовала по приказу Грима.

— Что?! — она вскочила, откинув плед.

— Да. Похоже, что он жив. Нужно открыть сундук.

Мы выволокли ящик на улицу. Отпирающее заклинание сработало, рычажок щёлкнул, но я этого не слышал. Только последний глупец будет вскрывать сундук Писаря, стоя с ним рядом. Раздался хлопок, и я невольно затаил дыхание, хотя ветер дул в спину. Вскрой мы замок в помещении, и комнату заполнил бы смертельный газ. Облако жёлтой смерти тут же унесло потоком холодного воздуха, но я схватил Лайтану за руку, удерживая ее в нашем укрытии за мешками с песком.

— Подожди.

Эфир снова ожил, подбирая ключик ко второму замку. Эти ловушки невозможно обезвредить. Защита срабатывает, если ее не отключить перед отпиранием, а для этого нужно знать, что делать. Иногда это крохотная кнопка под ручкой, иногда пластина, которую необходимо развернуть определенным образом, а бывает, что нужно вытащить один из многочисленных гвоздей, скрепляющих корпус. Угадывать бесполезно. Проще попросту все разрядить.

Над головой просвистел дротик. Остался третий замок. Если бы я делал это руками, мне настал бы гарантированный конец.

Громко бабахнуло, стены башни на миг осветило пламя. Гремучая смесь на десерт, для тех, кому не хватило первого и второго раза. Я поежился, вспомнив, что ящик все это время стоял в нашем укрытии.

Больше замков не было. Я потянул за трос, который привязал к ручке сундука. Трос был переброшен через блок над ящиком. Крышка медленно открылась, и сработала четвертая ловушка.

Хитро и действенно — два острых, как бритва, серпа, призванные обезглавить несчастного вора, вылетели из пазов и замерли, вибрируя. Теперь сундук Грима напоминал огромного жука-скарабея.

Я осторожно подошёл. Документы лежали, аккуратно свернутые в трубки, обмотанные бечевкой и скрепленные сургучом. Что же, теперь, пожалуй, можно начинать.

Я занес ящик в помещение, и мы принялись в нем рыться, ломая печати на свитках и бегло просматривая отчёты об операциях в Морантане, Физеме, Урмате, эльфийских землях. Огромное количество разрозненных сведений о деятельности восточных королевств — кое-что я и сам знал, часть информации видел впервые.

Это была грязь, которую так старательно скрывает любая власть. Письма дочери герцога Раймора, племянницы Дурма Злого к родному отцу — они были любовниками на протяжении двенадцати лет. Приказ о ссылке в крепость на перевале Дзак с последующим медленным отравлением младшего брата Верховного капитана кланов Шейена. Копия дела о взрыве в Своде Диосии — тут было мое имя. Сундучок Писаря был смертельно опасен, но его содержимое было куда опаснее. Массовые казни куртов из числа племен, не признающих власть Жриц Плоти. Тут было и пристрастие к ульме наследника престола горного Арида Юнара грубого, и подозрения о подлоге личности Гиоладаля, и сведения об активности в районе Призрачного замка — по большей части слухи, что делало честь Гектору Хронвеку.

Мы сортировали записи Грима. На столе уже выросло несколько стопок документов, а дно все не показывалось. Внебрачные дети монархов, опальные маги, крупные банды, которые можно было использовать, просто дав им достаточно денег, списки внедренных агентов, корабли контрабандистов.

Не было компромата только на королеву Зильду. Это было довольно странно, ведь я знал, что власть не может быть святой. Гора бумаг выросла вдвое, обнажив дно.

Маленький железный ящик, прикрученный к полу сундука. Замок отсутствовал, но я решил не рисковать, снова вытащив сундук на улицу. На этот раз ловушки не было. Я вернулся в башню и развернул бумаги.

Это были дневники самого Мон-Домайна. По всей видимости, копии. Лайтана склонилась над ними, жадно поедая глазами строчки.

Золотой король. Грим подстраховался, на случай опалы. В железном ящичке лежал гехат правителя Гарнады, и имя ему было — Зильда Мудрая.

Он сох по ней уже много лет. Страсть его была безответна, ведь Зильда презирала Мон-Домайна. У них действительно было мало общего. Она — отважная, аскетичная, принципиальная, любимая своим народом, и он — жадный, злобный и трусливый, увешанный побрякушками тиран, которого волновала только лишь собственная персона. Он даже сделал ей официальное предложение однажды, получив жестокий отказ — с тех пор тайная служба Гарнады и роет землю, безуспешно пытаясь найти грязное белье во дворце королевы Вакарры. Мон-Домайн надеялся, что Зильда такая же, как он, хотел доказать себе, что эта прекрасная женщина ничем не примечательна, что она просто ещё одна кукла, которой удалось оплести его своими женскими чарами.

Я знал, что он ошибается. Мне приходилось встречаться с королевой Вакарры. Я преследовал свои интересы, пытаясь заполучить небольшую законсервированную шахту Закрывающего камня на севере страны, но с Зильдой невозможно было договориться. Ее позиция относительно магов Свода была жёсткой — в Вакарре все мы играли по ее правилам. Она мне понравилась. Тень Хашат искажала тогда мой взор, я страстно хотел избавиться от поразившего меня проклятия, потому видел в Зильде Мудрой лишь препятствие. К счастью для нее, тогда я обнаружил, что жёлтый камень, никому не нужный, россыпью лежит на склонах горного Арида, поскольку продавать его Своду мешал закон об обработке даров природы. Нельзя было экспортировать природные богатства в чистом виде, сначала из них надлежало что-то сделать. Из железа — оружие, из дерева — утварь и так далее. Жёлтый камень никто не обрабатывал, его ценили за способность блокировать План Пути, а мне он был нужен, чтобы построить ловушку для Хашат.

Я тогда переключил свое внимание на кочетанов горного королевства, напрочь забыв про строптивую Зильду. А вот Мон-Домайн забыть про нее никак не мог.

Я посмотрел на Лайтану. Есть вещи, которые выше наших сил, выше нашей власти. Мне стало даже жалко Золотого короля. Никакие богатства не смогут заполнить эту пустоту.

Я вдруг все понял. Портал на болотах. Грим хотел использовать его в целях разведки, но Мон-Домайну он нужен был для другого. Он просто хотел иметь возможность иногда видеть свой гехат. Видеть, как она спит, смеётся, как говорит или хмурится. Как переодевается, стоя перед зеркалом.

Я задумался. Каким образом можно использовать эти сведения? Шантаж Мон-Домайна? Я и так уже бегаю от его шпиков, не стоит усугублять ситуацию. Рассказать обо всем Зильде? Ее не просто так прозвали Мудрой, она никогда не станет использовать страсть несчастной жертвы гехата.

Лайтана оторвалась от изучения документа, который крутила в руках.

— Страдания Золотого короля меня не заботят, — сказала она, — Но вот это… Погляди.

Я принялся читать. Вождь Галем Черная голова. Кто это ещё такой? Отчёт разведки, агент Стамион, запад. Заслан в дикие земли по ту сторону Арида, внедрён в племя Укта четыре года назад. Маг.

— Там одни дикари и зверьё. Я спускался по западным склонам в пустоши. Это унылые земли, кругом камни и глина, и чахлый лес с проплешинами. И ему не видно конца.

Я продолжил изучать документ. Маг Стамион докладывал, что вождь Черная голова активно объединяет разрозненные племена, собирая под свои знамёна армию дикарей. Лайтана ткнула в бумагу пальцем:

— Есть только одна причина, по которой это происходит. На бедных землях невозможно прокормить такую орду, Племена людоедов готовятся к штурму горного Арида.

— Кочетанам ничего об этом неизвестно, — заметил я. — А оборона на востоке у них очень слаба, я сам этому способствовал в свое время. Мне было выгодно, чтобы Арид был занят войной. Так было бы проще вывозить закрывающий камень.

Лайтана кивнула.

— Шпион сообщает о пятидесяти племенах, вставших под тотем Укта. Так много дикарей ещё никогда не собиралось. Арид не сможет защитить свои границы в одиночку.

Она была права. Это будет подобно нашествию орков, уж я-то в этом хорошо разбирался. Нужно сообщить Гектору.

Мы просмотрели остальные бумаги, пополнив багаж знаний об извращенности хозяев этого мира. Я убрал все назад в сундук, сел на кровать и задумался.

Каждое племя дикарей запада в среднем насчитывало триста мужчин, следовательно, мы имеем дело с пятнадцатитысячной армией. К тому времени, когда людоеды двинутся на восток, их станет вдвое больше. У них нет стального оружия, но это не имеет значения. Как бы хорошо не бились горцы, их просто сомнут.

Лорак

Муно Садриани бросал в прозрачную воду крошки хлеба, приманивая речную форель. Рыба была пуглива, но он сидел совершенно неподвижно, поэтому под берегом собралось уже с десяток крупных особей. Линчеватель наблюдал, как рыба осторожно берет губами мякиш, слегка подергивая его в разные стороны перед тем, как проглотить. Его лоб пересекали глубокие морщины, они теснились, накладывались одна на другую, собираясь на переносице. Муно думал.

Рыба на мгновение замерла, а затем брызнула во все стороны, оставив только легкую муть, которая теперь медленно оседала на дно. Садриани поднял голову.

— Гектор.

Хранитель сел на траву рядом.

— К вам невозможно подойти незаметно.

— Вы распугали мне всю рыбу.

— Какую рыбу? — Хронвек с недоумением посмотрел в реку. Муно ухмыльнулся.

— Я занимаюсь созерцанием. Стараюсь насладиться настоящим. Психотерапия Черной Пантеры.

— Ну и как?

— Довольно сносно. Здесь есть на что поглядеть, все эти странные существа, и природа такая необычная. Правда, многие растения я узнаю. Вот, например, одуванчик. А это подорожник обыкновенный. Да и рыба здесь такая же, как на Земле.

Муно отряхнул хлебные крошки с ладони.

— Посмотрите, что дал мне этот малыш Фатих.

Линчеватель достал из кармана сложенную вчетверо бумажку. Она была изрядно помята, к тому же имела следы машинного масла. Хранитель развернул ее и увидел витиеватые буквы, аккуратно выведенные пером. Внизу стояла сургучная печать.

— Ну и почерк. Половину не разобрать. «…Переходят в подчинение жрецу инженеру», — прочитал Гектор. «… Заверено смотрителем зеркальной башни». Что это такое?

— Нуглы теперь будут слушаться только меня. Так они решили. Фатих всучил мне это возле ворот, когда я выходил.

— Любопытно. Подозреваю, что у меня на столе лежит такая же бумажка. Они вечно подсовывают туда всякий хлам.

Хронвек стал пить, черпая ладонью из реки. Утерев губы рукавом, он спросил:

— О чем вы думаете?

Муно провел рукой по лбу.

— Я немного нарушил обещание не подходить к компьютеру. Заглянул утром в резервную библиотеку.

— Вы просидели там до двух часов ночи. Муно, вам нужно нормально выспаться. Отвлечься. Хотите, прогуляемся по Морантане?

— Нет, нет. Спасибо. Красивый город. Я просто…

Линчеватель снова нахмурился. Хронвек извлек из кармана тонкую металлическую дудочку и выдул несколько нежных звуков.

— Попробуйте. Если играть достаточно долго, придет Ру-Ру. Он очень милый.

Муно взял из рук Гектора инструмент, но дуть в него не стал.

— Наследие готово, Гектор.

— Готово?

— Да. За ночь система откатилась к базовым настройкам, а утром я прописал все права доступа заново.

Хранитель поднял брови:

— Хотите сказать, что теперь оно будет нас слушаться?

— У него просто нет выбора, Гектор. Наследие — это машина. К сожалению, я не могу проверить его эфирную часть, видимо, для этого нужно обладать такими способностями, как у вас.

— И вашими знаниями. Вы не будете против, если мы продолжим беседу в моих апартаментах?

— Да. Как вам будет угодно.

— Если честно, меня послала за вами Дака Кад-Хедарайя.

— Проверяет?

— Хочет убедиться, что вы снова не уткнулись в монитор.

Хронвек взял Муно под локоть, и они очутились в башне Хранителя. Черная Пантера сидела возле зеркала, расчесывая свои шикарные волосы.

— Здравствуй, Дака Кад-Хедарайя, — сказал Линчеватель.

Она улыбнулась, показав клыки:

— Ты пахнешь лесом. Я слежу за тобой, долговязый!

Муно разглядывал стол Гектора Хронвека.

— Действительно, точно такое же уведомление, как у меня, — сказал он, поднимая бумагу, написанную тем же почерком.

— Это каракули Фатиха, он приволок ее перед завтраком, — сказала Черная Пантера. — Ты теперь у них жрец-инженер.

— Древние хозяева Цитадели так называли главных специалистов. Это серьезное назначение, Муно, — заметил Хронвек.

Садриани не ответил — он крутил в руках маленькую коробочку с рычажками, всю утыканную лампочками и крошечными циферблатами.

— Передатчик РНЭ-1. Откуда это у вас, Гектор?

— Нуглы притащили. Очередной хлам. Уберите в ящик.

Муно покачал головой:

— Нет, Гектор. Это не хлам. РНЭ-1 — это регистратор напряжённости эфира, тот самый прибор, которого мне так не хватало для завершающего этапа диагностики «магической» части Наследия, — Муно потыкал в рычажки и кнопки пальцами. — Это передатчик. Насколько я вижу, он работает, а это значит, что в недрах замка стоит совершенно исправный прибор, с которого поступают показания.

Садриани бросил взгляд на Чёрную Пантеру. Дака Кад-Хедарайя махнула рукой:

— Иди. Что с тобой делать.

Линчеватель тут же развернулся и вышел вон.

У всякой загадочной и романтичной истории есть банальная основа, которую можно описать сухим языком бюрократов. Все зависит от способа изложения, от мастерства подачи. Даже прекрасную поэму о любви богов легко испортить — для этого достаточно отдать ее обычному клерку из казначейства и попросить его сделать краткое изложение текста.

Гувер сидел за столом, заваленным тоннами бумаг, и старательно выводил буквы тонким пером, изредка засовывая его себе в рот, отчего улыбка на его лишенном выражения лице была черной и жутковатой.

Клерк был тощий и сутулый, позвонки на его спине выпирали так сильно, что их было видно даже сквозь засаленный пиджак. Они торчали, как шипы на спине у динозавра — казалось, ещё немного, и темная ткань прорвется, а из дыр выглянут бледные, обтянутые тонкой кожей, заостренные костяшки.

Дверь заскрипела, Гувер поднял глаза и увидел мальчишку посыльного. Пацан выглядел явно лучше него — работа на свежем воздухе пусть и не приносила большого дохода, зато не отнимала здоровье. Щеки мальчика горели румянцем, который не могли скрыть даже пятна свежей грязи. Утерев нос рукавом, посыльный подошёл и вывалил на стол кипу писем.

— Из дворцовой канцелярии! — радостным голосом сообщил он, развернулся и исчез, хлопнув дверью.

Гувер закончил заполнять ровными строчками страницу, отложил ее в сторону и принялся вскрывать конверты, сортируя их по степени срочности. Ближе к концу ему попалось письмо с красной пометкой в форме короны — это означало, что задача находится под личным наблюдением короля Мон-Домайна. Вскрыв конверт, клерк принялся внимательно изучать его содержимое, которое состояло из шести листов бумаги; пять из них являлись записями стенографиста, а шестой содержал задание для Гувера.

— Ознакомиться, убрать несущественное, изложить кратко, — прочитал сутулый клерк, щурясь.

Он положил перед собой пачку стенограмм и надолго замер — только глаза бегали по мелким строчкам сжатого стенографическим кодом текста. Перевернув последний лист, он откинулся на стуле, хрустнул суставами тонких пальцев и едва улыбнулся своей жутковатой чернильной улыбкой.

— Ну что же, приступим, — пробормотал Гувер.

Он опять уткнулся в бумагу, и позвонки снова выступили над тощей спиной, угрожая проткнуть старый пиджак.

— Двадцать второй день Орсуна, месяца сухого сезона. Визит Мастера Нитей ко двору короля Мон-Домайна Золотого. Краткое изложение беседы.

Гувер слегка подправил ножом перо, обмакнул его в чернильницу и написал:

«Несогласованный с канцелярией визит Мастера Нитей к королю Мон-Домайну Золотому состоялся в одиннадцать часов утра по морантанскому времени. Мастер Нитей прошел мимо охраны, используя магию. Визит начался непосредственно во время завтрака его величества короля Мон-Домайна Золотого.

Мастер Нитей извинился за ранний и неожиданный визит. Извинения королем Мон-Домайном Золотым были формально приняты. После извинений Мастер Нитей предложил его величеству королю Мон-Домайну Золотому (далее просто — его величество) обсудить проблему, связанную с неким человеком по прозвищу Писарь. Его величество согласился. Мастер Нитей отметил, что желает прекращения охоты на человека с прозвищем Монарх. Его величество сказали, что готовы обсуждать такую возможность. Мастер Нитей выразил надежду на то, что переговоры приведут их к взаимовыгодному консенсусу».

— Нет, — пробубнил Гувер, перечеркивая последние строчки. — Это все и так понятно. Напишем проще: «В результате переговоров выяснилось, что глава королевской тайной службы Грим по кличке Писарь жив, скрывается и действует по собственному усмотрению».

Он довольно усмехнулся и принялся выводить свою мысль на бумаге. Сухо, четко, по делу.

«Сколько людей потом будут зевать, читая твою писанину, Гувер!» — думал мальчишка посыльный, прыгая через грязные лужи.

Переметная сумка у него за спиной весело подпрыгивала вместе с лежащими в ней бумагами.

Гектор Хронвек проводил взглядом мальчишку, который несся по мостовой, разбрызгивая грязь. Хранитель едва успел заслониться от нее своим плащом, когда сорванец пробежал мимо, высунув язык и явно не замечая ничего вокруг.

— Хотя бы одно счастливое лицо в городе, — заметил он. Авель Беззвучный кивнул.

— Ненавижу Лорак.

— Ты ни разу здесь не был.

— Я здесь с утра и точно могу сказать, что ненавижу этот городишко.

— А что ещё ты можешь сказать?

Авель пожал плечами:

— Свод Диосии по сравнению со здешним монархом, — просто образец добродетели. Золотой король отбирает у своего народа почти все. Как тебе его дворец, кстати?

Гектор усмехнулся.

— Мон-Домайн неплохо устроился. У него явно куча комплексов. Такого количества вензелей я уже давно не видел.

— Надо бы как-нибудь туда наведаться, — подумал вслух Беззвучный.

— Не советую, — сказал Хронвек. — Во дворце очень много охраны.

Авель кивнул:

— А как иначе? Народ его ненавидит. Без охраны он тут и часа не протянет.

Они ненадолго замолчали, рассматривая бредущих мимо горожан. Гектор сказал:

— Мон-Домайн — ещё та скотина.

— О чем вы с ним говорили?

Хронвек не ответил. Авель усмехнулся:

— Секреты. Они так ненадежны.

Хранитель повернулся к нему. Вор добавил:

— Я никому не скажу.

— Чего ты никому не скажешь, Авель? — спросил Гектор, хмурясь. Вор пожал плечами:

— Того, что у тебя дела с Монархом.

Хранитель отвернулся, посмотрел в пространство и буркнул:

— Вот же черт.

Он снова посмотрел на Авеля и спросил:

— С чего ты решил?

Беззвучный загнул один палец на руке.

— Во-первых, ты никого не берешь на гору Анк-Даган. С чего бы это? Думаю, с того, что Ирминг помогает тебе с постройкой этого странного сооружения — дурацкой крепости, в которой нельзя жить.

Гектор мрачно смотрел на вора, ничего не отвечая. Беззвучный продолжил:

— Во-вторых, откуда ты узнал, что недостающие части чертежей лежат в храме Неба и Земли? Думаю, тебе подсказали. А кто мог это сделать? Скорее всего, тот, кто построил эту штуковину.

Авель загнул ещё один палец.

— В-третьих, ты постоянно уходишь от разговоров о Монархе. Он исчез на Земле, прошло уже три фазы смещения, а мы ничего не делаем для того, чтобы его найти.

Мимо проехал обоз, груженный яблоками. Вор подошёл и взял пару фруктов. Как обычно, никто даже не повернул головы в его сторону. Протянув одно яблоко Хронвеку, Авель откусил от второго большой кусок, проглотил его и сказал, глядя на недовольное лицо Гектора:

— Ну, и в четвёртых. Нуглы в Зунтре постоянно шастали наружу, под стены. Я прошел по тропинке, которую они успели вытоптать в песке, заглянул в пещеру и обнаружил там спящего на койке мужика. Он был весь в бинтах и выглядел, прямо скажем, плохо.

Вид у Хранителя был сконфуженный. Он почесал нос и буркнул:

— Почему ты решил сказать об этом именно сейчас?

Беззвучный заговорил не сразу — он расправлялся с яблоком, смакуя реакцию Хронвека. Выплюнув косточки, вор ответил:

— Просто мне кажется, что пришла пора посвятить в твои дела остальных. Ты уже завяз в этом по уши.

Гектор кивнул.

— Пожалуй, ты прав.

— Так о чем вы говорили с Мон-Домайном? — спросил вор и зашвырнул огрызок в канаву, полную мутной и вонючей воды.

Придворный шут вяло тряс головой, пытаясь вызвать улыбку на лице его высочества Дарии Лукреция Жакко Мон-Домайна Первого, который вяло тыкал вилкой в десерт, размышляя о том, что в мире больше не осталось прекрасных вещей. Все было банально и постыло, и не имело сути.

Гехат изводил его величество особенно сильно по утрам. Он просыпался и подолгу смотрел, не вставая, на большой портрет Зильды, висящий напротив его ложа. Забыть о ней королю удавалось не ранее чем к обеду, когда государственные дела поглощали все его внимание.

Шут обиженно скривился и, сделав двойное колесо, плюхнулся задом на пол, широко растопырив ноги. Мон-Домайн никак на это не отреагировал.

Неожиданно прикрывающая двери портьера приподнялась, и в залу вошёл человек в плаще с капюшоном. Шут сразу же заметил, что посетитель безоружен, однако все равно излучает угрозу всем своим видом. Дурак встал на четыре конечности и поскакал навстречу незнакомцу, изображая не то собаку, не то осла. Тот был вынужден остановиться.

— Кто это явился к нам без приглашения?! — заверещал шут. — Мой господин, позвольте, я отрублю ему голову!

Мон-Домайн оторвался от созерцания десерта. Рассеянный взгляд, сначала удивленный, вдруг наполнился узнаванием. Король поднялся со стула:

— Мастер Нитей!

Гектор Хронвек поклонился.

— Ваше Величество.

Король разглядывал героя битвы во Вратах Хаоса, поджав губы. Мон-Домайн испытывал к этому человеку смешанные чувства, среди которых доминировала ревность. Однако, подобно большинству жертв гехата, он не замечал ее проявлений.

Владыка Гарнады болел тяжёлой страстью к королеве Зильде Мудрой. Его чувства за долгие годы пропитались чёрным ядом. Временами любовь превращалась в ненависть — в один из таких периодов Мон-Домайн решил подослать к Зильде убийц. Это произошло через полгода после того, как он сделал ей предложение и был отвергнут. Все было сделано идеально, но Зильду будто оберегало само провидение, позволив ей дважды избежать расставленной ловушки.

Как раз в тот момент, во время решающего сражения с ордой Восточной равнины, когда Зильда должна была погибнуть от случайной стрелы, выпущенной метким лучником, и появился этот Мастер Нитей. Он разрушил Мон-Домайну все планы, сражения как такового не состоялось, убийца не смог подкрасться в суматохе к жертве. Повторная попытка на рынке в Суле тоже провалилась.

Король не знал, что во всем был виноват именно Мастер Нитей, который случайно подслушал его беседу с Гримом в походном шатре. Мон-Домайн ненавидел мага только лишь за то, что тот беседовал с Зильдой Мудрой, за то, что она выделила его из числа прочих. Что отказалась сообщить тему их беседы. В голову ревнивцу приходили самые невероятные версии — что Зильда с Мастером Нитей любовники, что королева обсуждает с ним попытки Мон-Домайна добиться ее благосклонности. Он представлял, как они вместе над ним смеются.

Конечно, король был достаточно трезвым человеком для того, чтобы держать себя в руках. Поэтому Мон-Домайн подавил злобу, указал на свободное место за столом и предложил гостю присоединиться к трапезе. Мастер Нитей был фигурой настолько загадочной, насколько и могущественной, он практически в одиночку обратил в бегство орду Восточной равнины. С таким человеком не стоило ссориться. Золотой король придал лицу благосклонное выражение, натянуто улыбнулся и сказал:

— И снова ты являешься без предупреждения. Надеюсь, в этот раз повод менее драматичный!

— Я не хотел прерывать вашу трапезу, прошу меня простить, — ответил Хронвек, который не ожидал, что застанет Мон-Домайна за этим занятием в одиннадцатом часу утра.

— Мы тебя прощаем, — сказал король и отправил в рот кусок десерта, который до этого скептически ковырял вилкой.

— Мой визит не связан с войной, ваше Величество. Я хотел поговорить с вами об одном человеке по прозвищу Писарь.

Король пожевал губу и сморщился.

— Писарь. Ну, хорошо. Говори.

— Это глава вашего особого департамента, господин Грим. Дело в том, что он, к сожалению, довольно навязчиво преследует одного моего партнёра.

Мон-Домайн явно заинтересовался. Хронвек продолжил:

— Я был бы очень огорчён, если бы моему партнеру был причинен вред.

— А имя у твоего партнёра есть?

— Да. Он известен под прозвищем Монарх.

Король кивнул:

— Вы, маги, всегда держитесь вместе. И что же Монарх не поделил с Писарем?

Гектор немного помедлил, размышляя над ответом.

— У них возникли разногласия по поводу одной дамы.

Мон-Домайн рассмеялся:

— Женщины? Грима женщины не интересуют. Как, впрочем, и мужчины. Только если у них есть важная информация. Какая информация у этой?

Хронвек слегка растерялся. Владыка Гарнады куда лучше него умел вести такие беседы, и сейчас явно перехватил инициативу.

— Вы, конечно же, правы, ваше Величество. Но вынужден Вас огорчить, я не могу знать всех подробностей.

Мон-Домайн усмехнулся:

— Всех подробностей ты, может, и не знаешь. Но Грим всегда действует в интересах Гарнады. Почему Монарх не просит за себя сам? Мы готовы говорить с ним.

Взгляд Хранителя внезапно стал твёрдым и колючим. Гектор посмотрел правителю в глаза и ответил:

— У вашего величества прекрасный дворец. Наверняка, его строили лучшие зодчие. Я заметил, что у двери, через которую я вошёл, рама сделана из базальта с Восточной гряды.

Король самодовольно улыбнулся.

— Восточная гряда. Мы помним твои заслуги, Мастер Нитей. Но сейчас спокойные времена. Сейчас все решает дипломатия. Я забочусь об укреплении государства, а этот Монарх мутит воду. Зачем нам помогать тебе?

— Большая удача, что во Вратах Хаоса такие крепкие скалы, — ответил Хронвек, не обращая внимания на слова короля, — они надежно держали мои нити. Скажите, ваше Величество, а остальные двери в вашем дворце такие же прочные, как эта?

Мон-Домайн слегка побледнел и отложил вилку, которую вертел в руках.

— Вы, маги, любите говорить намеками. Ты хочешь, чтобы я отозвал Писаря? Я не могу этого сделать.

Гектор удивленно поднял правую бровь:

— Ваше Величество?

— Не могу. Грим исчез уже довольно давно, и, буду откровенен, я бы хотел его вернуть.

Хранитель внимательно следил за выражением лица собеседника. Мон-Домайн умел вести переговоры, но слова Гектора выбили его из колеи. Теперь королю мерещились повсюду тонкие, как паутина, смертоносные струны, натянутые на уровне шеи. Он уже не пытался сделать из Хронвека должника. «Сейчас начнет давить на жалость», — подумал маг, сверля глазами правителя Гарнады.

— Писарь сбежал? — спросил он холодно.

— Испарился. Так что ничем не могу помочь. Если найдешь Грима, будь любезен, приведи его ко мне.

Хранитель кивнул.

— Я не хочу вмешиваться в дела Гарнады, Ваше Величество. Все, что мне нужно — защитить моего партнёра.

Король махнул рукой:

— Хорошо, хорошо, Мастер Нитей. Писарь теперь сам по себе. И все же, не забудь о моей просьбе.

Гектор встал и сказал, поклонившись:

— Я никогда не забываю, о чем меня просят короли.

— И часто они тебя просят? — язвительно поинтересовался Мон-Домайн.

— Периодически, — уклончиво ответил Гектор.

— Скажи, Мастер Нитей. А о чем просила тебя королева Зильда Мудрая?

Хронвек покачал головой:

— Она ни о чём меня не просила.

Мон-Домайн отвёл взгляд и сказал с плохо скрытой досадой:

— Зильда не просит. Зильда требует.

Он снова посмотрел Хранителю в глаза:

— О чем вы с ней говорили в тот день? Отвечай!

Хронвек немного удивился такому внезапному проявлению воли.

— О безопасности Восточных королевств, Ваше Величество.

— И только?

— И только.

Мон-Домайн махнул рукой, обрывая аудиенцию. Гектор развернулся и вышел. По пути к дверям он с удивлением заметил, что королевский шут, который изображал дурачка в момент прихода Хронвека, теперь сидит за конторкой и строчит что-то на бумаге.

Когда дверь закрылась, король сказал:

— Отошли стенограмму в канцелярию. Пусть уберут все лишнее и передадут Хасану. Я не хочу, чтобы это исходило от меня.

— Хасан сейчас на пути в Шейен, идёт по следу людей Грима. Ваш новый глава секретной службы роет землю.

— Возьми одного из моих голубей.

— Как прикажете, Ваше Величество.

Король откинулся на стуле:

— Все складывается для нас наилучшим образом. Кто бы мог подумать — Грим жив и ловит Монарха! Интересно все же, что они не поделили? Ну, да не важно. Писаря ищет Хасан, а теперь еще и Мастер Нитей. Ему не уйти.

Шут потряс бубенцами на своем дурацком колпаке и спросил:

— А если Хасан ничего не поймет из канцелярской писанины?

Мон-Домайн пожал плечами:

— Главное, чтобы он понял, что Грим жив и охотится на Монарха. Хасан знает про Анк-Даган, должен сообразить, что к чему.

Шут сел на корточки и запрыгал, изображая обезьяну.

— Дружище Грим, дружище Грим!

Мон-Домайн мрачно усмехнулся:

— У королей не бывает друзей, Корча. Мне докладывали, что Писарь хранил в своем сундуке кучу опасных документов. Сундука на болотах не нашли.

— Зря, зря король страдает. Зря не слушает своих подданных! — причитал шут.

— Замолчи! Кто же знал, что в этих руинах живет такое… такое… Рогатый демон! Зачем ты мне напомнил!? — Мон-Домайн снял туфлю и кинулся ею в дурака. Тот ловко увернулся.

— Писарь предупреждал! Много раз предупреждал короля! Нет больше окошка. Нет красотки в окошке. Есть только мертвецы, много, много мертвецов! Бедный король, бедный король! — шут затряс головой, и бубенцы печально зазвенели.

Владыка Гарнады вздохнул, поднялся и направился к выходу, но вдруг остановился и сказал:

— Вставай, Корча. Пойдешь впереди.

Шут поскакал вперед, изображая лягушку.

— Встань и иди нормально! Не то велю высечь! — крикнул Мон-Домайн грозным голосом. Шут выпрямился, задрал голову и прошел в двери, крякая на манер утки. Король проследил за ним тревожным взглядом, дождался пока шут выйдет, и двинулся следом.

Хронвек пнул булыжник, запустив его в канаву. Они с вором только что миновали городские ворота и теперь двигались по дороге, бегущей среди редких одноэтажных домиков с крышами, покрытыми соломой.

— У меня сложилось ощущение, что Мон-Домайн действительно не знает, чем Ирминг насолил Писарю. Этот пройдоха пытался все запутать, хотел заставить меня торговаться, — сказал Гектор.

— Если король не знает о том, что произошло в топях, значит, достаточно будет разобраться с этим Гримом. Кстати, я тоже так и не понял, что Монарх не поделил с начальником тайной службы Гарнады, — ответил Беззвучный.

Хронвек хлопнул вора по плечу:

— Смотри-ка, это что, корчма?

— Похоже на то. И пахнет вкусно.

Они свернули с дороги и зашли во двор небольшого дома, над дверями которого висела вырезанная на длинной толстой доске надпись: «Лысый гусак».

На крыльце сидел мужичок и что-то мастерил из куска сосновой коры.

— Можно тут отобедать, уважаемый? — спросил Гектор.

— Можно, отчего не можно? — проворчал тот в ответ.

Вор и Хранитель вошли в домик. Внутри было довольно чисто, пахло тушеным мясом и свежим хлебом. Тут стояло всего три столика, два из которых занимали посетители. Возле окна сидел почтенный господин, у его ног стояла большая торба, обтянутая хорошей тканью. За столом возле печи обедала компания из трёх человек — одеты они были, как мастеровые.

Гектор опустился на свободное место у двери, Авель развернул стул спинкой к стене и тоже сел, внимательно наблюдая за всем, что происходило в корчме.

Господин у окна пил местное пиво — жидкий и кисловатый напиток. Вор отметил про себя, что у него довольно умное выражение лица, чего нельзя было сказать об остальных гостях заведения.

Пока путники изучали интерьер, из-за печи вышла женщина в старом, но чистом переднике. Она не поинтересовалась, чего желают гости — просто спросила, сколько принести порций. Затем снова скрылась за печью и тут же вышла с двумя полными мисками. К тушеному мясу она добавила большую краюху хлеба.

Все было по-деревенски просто и вкусно. Хозяйка принесла кувшин кваса и глиняные кружки грубой работы, взяла плату и исчезла за печкой. Было слышно, как она гремит посудой.

Друзья ели молча. Пока они заканчивали обед, господин у окна поднялся, взял торбу и вышел. Через некоторое время трое мастеровых тоже закончили трапезу, дружно встали и направились к выходу. Авель проводил их глазами. Хронвек спросил:

— Что?

— Ничего, — ответил вор. — Они его ограбят.

— Уверен?

Беззвучный кивнул:

— Я таких много повидал. Они не могут держать себя в руках. Все время косились на ту большую торбу.

— Ну и что. Я тоже ее заметил, — ответил Гектор.

— Посмотрел один раз — это любопытство. Посмотрел дважды — это узнавание. Вспомнил, что где-то видел такую же или похожую. Посмотрел трижды — хочет отнять. Посмотрел больше четырех раз — решил, что отберёт, — объяснил вор.

Хранител расправился с едой и спросил, довольно вздохнув:

— Уверен?

— Абсолютно, — ответил Авель.

— Ну, тогда пошли, — сказал Гектор и направился к выходу. Беззвучный смел остатки мяса, запихнул в рот последний кусок хлеба, в три глотка осушил кувшин и поспешил следом за Хронвеком.

Господин неторопливо брел по дороге, закинув торбу за спину. Авель оказался прав — трое мастеровых пристроились следом, двигаясь на почтительном расстоянии.

— Как будем действовать? — спросил Авель.

Хранитель иронично посмотрел на вора и ответил:

— Есть несколько вариантов. Ты бы сам как сделал?

— Я бы дождался, когда они нападут, и после этого позвал тебя, — сказал вор и рассмеялся.

— Зачем же ждать? — поинтересовался Гектор. — Я могу прямо сейчас с ними разобраться, и этот несчастный путник даже ничего не заметит.

— Не хочешь его пугать? — улыбнулся Авель. — А если я ошибаюсь? Что, если эти трое — обычные работяги?

Подозрительная троица тем временем начала догонять господина с торбой. Редкие подворья закончились, начались перелески. Гектор и Авель свернули в придорожные кусты и двигались следом, стараясь не отставать.

— А если они его сходу ножом пырнут? — спросил Хронвек вора.

— Не волнуйся. Стукнут по шее, если не заметит. Если заметит, тогда припугнут, он сам все и отдаст.

— Не нравится мне твоя тактика, — проворчал Гектор и прибавил шагу.

Когда мастеровые догнали путника, лес подступил к самой дороге. Гектор и Авель были уже совсем рядом, и тут почтенный господин неожиданно остановился, повернулся к преследователям лицом, снял с плеча торбу и, поставив ее на землю, открыл крышку. Грабители остановились в недоумении. В том, что они грабители, Хронвек теперь не сомневался — у одного в руках появилась обмотанная тряпками короткая дубинка.

Господин засунул руку в торбу и извлёк из нее взведенный трехзарядный арбалет. Оружие это было очень высокого качества и стоило дороже, чем вся корчма, в которой так хорошо пообедали участники этой сцены.

— Руки за голову и мордой в землю! — ледяным голосом сказал господин. — Иначе всех перестреляю.

Бандиты медленно подняли руки и стали опускаться вниз, глядя на поблескивающие наконечники арбалетных болтов.

— Дубину сюда! — скомандовал загадочный господин.

Крепкий детина осторожно протянул свое оружие.

— Бросай! — сказал человек с арбалетом.

Дубина упала в пыль у его ног. Не сводя оружия с цели, господин поднял дубинку и, обойдя лежащих на земле грабителей, приблизился к тому, что лежал правее. Точно рассчитанным ударом отправив бандита в нокаут, он обошел их с другой стороны, проделав такую же процедуру с лежащим слева. Затем наклонился над последним, и тут все пошло не по плану.

Перед самым ударом налётчик увернулся, и ухватился за арбалет, пытаясь вырвать оружие из рук противника. Они сцепились, упали на землю и стали бороться. Грабитель рычал и матерился, таинственный господин сражался молча. Гектор и Авель бросились вперёд, успев как раз вовремя — вырвав из рук жертвы оружие, мерзавец оттолкнул человека с торбой и прицелился. Хронвек подскочил сзади, выполнил стальной захват и направил самострел вверх. Звякнула тетива, болт со свистом умчался в небо. Грабитель ещё немного подергался и безвольно повис. Хранитель опустил его на землю.

— Вы в порядке? — спросил он незнакомца.

— В полном, — ответил тот, отряхивая пыль с одежды. — А я думал, вы с ними заодно.

— А мы думали, вы обычный путник с большой корзиной. Хороший аппарат, — заметил Гектор, протянув человеку арбалет.

— Хороший. Я почти проверил его на своей шкуре.

Хранитель улыбнулся:

— Зачем таскаться по тракту с арбалетом в корзине?

Человек ответил улыбкой — улыбался он зло, но весело.

— Меня зовут Харго Вин. Моя работа — ловить всякую погань навроде этой.

— Городская гвардия?

Харго Вин расхохотался.

— Они платят мне жалование. Это все, что нас объединяет.

Он достал из торбы веревки — три штуки, и стал вязать бандитов.

— Это банда Коцы Беззубого. Он лихо вербует людей, жизнь сейчас тяжёлая, многие соблазняются лёгкими деньгами. Но эти трое — они из старых.

Хронвек помог ему перенести пленников на край дороги.

— Так вы сыщик? — спросил маг.

— Да, можно и так сказать.

— Ловите на живца.

— Интересная мысль. Я никогда таким образом это не рассматривал. Я не сказал вам спасибо. Если бы не вы, из живца я бы превратился в мертвеца.

— Не сказали, — согласился Гектор.

Харго поклонился.

— Спасибо.

— Пожалуйста, — сказал Хронвек.

— А вы куда направляетесь? — поинтересовался Харго Вин.

Гектор наблюдал, как сыщик перезаряжает свое оружие.

— Просто гуляем. Я хотел посмотреть на Гарнаду за стенами столицы.

— Ну и как вам?

— Тут бедно, но аккуратно, — ответил Хранитель. — И люди хорошие.

Харго Вин усмехнулся:

— Ага. Рассказывай.

Сыщик дождался, пока бандиты очнутся, и погнал их назад, в сторону города. Гектор решил пройтись с ним за компанию: Харго был человеком весьма интересным и много знал. По дороге сыщик рассказал, что занимается поисками Беззубого уже больше года, но пока безрезультатно. Его подельники боятся говорить, да и знают немного. Коца Беззубый промышлял в основном разбоем, но не гнушался и другими способами незаконного заработка. Контрабанда и сбор дани с окрестных деревень, браконьерство, шантаж, вымогательство — размах был широкий.

— Почему гвардия целый год не может поймать этого Коцу? Его что, кто-то защищает? — спросил Авель. Харго Вин зло хохотнул:

— Защищает? Наверняка! Но тут дело в другом. Здесь, в Гарнаде, гвардия не занимается такой ерундой, как защита людей от бандитов.

— А как же вы?

— Я один. Гвардейцы помогут с облавой, но для этого нужно сначала найти логово главаря.

— Почему же так вышло? — спросил Хронвек.

— До меня и вовсе никого не было. Здесь вам не Морантана.

— А что Морантана?

— Свод Диосии выделяет деньги на сыскную службу. Конечно, в землях Баронов или на окраинах ближе к Урмату и Вакарре их нет, но в центре, в предместьях столицы эти ребята отлично справляются с преступностью.

Гектор с пониманием кивнул.

— Но на вас деньги все же нашлись.

— Это инициатива королевского двора, — уклончиво ответил Харго Вин.

— Почему вы решили, что мы из Морантаны? — поинтересовался Хронвек.

— Мага я всегда узнаю, — сказал Харго Вин, — а ваш спутник одевается, как типичный морантанец. Все эти ремешки и подвязки, знаете ли. И ботинки на пряжках.

— Вы очень наблюдательны, — похвалил сыщика Хранитель.

Они уже приближались к городским воротам. Харго Вин помахал рукой стражникам, они ответили ему тем же.

— Что же, вот мы и пришли. Спасибо ещё раз за помощь. Я у вас в долгу.

Гектор раскланялся и уже собрался повернуть назад, но вдруг остановился и спросил сыщика:

— Скажите-ка, Харго. А где вы служили до того, как стали ловить разбойников по предместьям?

— С чего это вы решили… а, черт с ним. Я работал в королевской секретной службе. Да это и так все знают.

— Почему ушли?

Харго Вин покачал головой:

— Слишком много вопросов. Удачного пути, и ещё раз спасибо.

Подошли гвардейцы, сыщик принялся жать солдатам руки и отвечать на сальные шутки. Гектор и Авель направились обратно, на этот раз, выбрав дорогу, которая петляла под стенами города.

— Что ты к нему привязался? — спросил вор.

— Не знаю, — ответил Хранитель, — у меня такое чувство, будто он знает что-то важное.

— Ну, если Харго работал в секретной службе Мон-Домайна, он наверняка много чего знает.

Гектор не ответил. Авель принялся глазеть по сторонам — вид был унылый. Правление Мон-Домайна привело страну в упадок — кривые заборы, разбитые дороги, обшарпанные крестьянские домишки, и это под самыми стенами столицы.

— А ведь у короля нет детей, — сказал вор. Хронвек кивнул.

— Отчего он не женится? — снова заговорил Авель. Его спутник пожал плечами.

— Не знаю. Но по всем канонам давно бы пора.

Они прошлись ещё немного и остановились на берегу небольшой реки, которая бежала рядом с дорогой. Немного дальше через нее был переброшен каменный мост, который вел к другим городским воротам. Гектор положил руку на плечо вора и сказал:

— Я хочу, чтобы ты разузнал побольше об этом Харго. Погуляй по Лораку, поговори с людьми, ты это умеешь.

Авель пристально посмотрел Хранителю в глаза и спросил:

— В чем дело?

Хронвек пожал плечами.

— Не знаю. Это сложно объяснить словами. Что-то с ним не так. У меня такое чувство, что мы уже встречались. И это меня тревожит.

— Тревожит?

— Да. Знаю, звучит странно.

— Хорошо, — согласился Беззвучный. — Я постараюсь что-нибудь выяснить.

Гектор попрощался с вором и исчез.

Шагнув из Плана Пути на нижнюю площадь Призрачного замка, Гектор Хронвек замер от удивления.

В Цитадели стоял страшный переполох. Повсюду сновали, совершенно не скрываясь, нуглы; со стены, перегнувшись через ограждение, что-то кричал Стурастан, вопила малышня. Рядом с Гектором на площади стояли, задрав головы кверху, Тираэль и Гратагарат.

— Что тут происходит? — спросил Хранитель, но ему никто не ответил, потому что в этот момент восточная Дозорная башня издала протяжный звук, и пол под ногами завибрировал.

Было видно, как сыплется штукатурка со стен укреплений.

— Третья! Заорал наставник. Хронвек заметил, что в дверях Башни Знаний стоит его невеста. Дака Кад Хедарайя отвернулась и завопила, вторя Стурастану, куда-то в недра Главной библиотеки:

— Третья!

Гектор услышал приглушенный расстоянием голос Фатиха, который проорал то же самое где-то в глубине башни. Нуглы бросились к восточным воротам. Хронвек поднял полы плаща, когда коротышки чуть не снесли его, вереща на бегу. Двое умудрились проскочить прямо у него между ног. Тираэль сунул что-то в огромную ладонь герцога, затем протянул руку и ткнул указательным пальцем в Дозорную башню, стоящую над дорогой, которая соединяла верхнюю и нижнюю площадь.

— Андвантант! — крикнул малах с задором.

— Аргардара! — ответил басом демон.

На каббалистическом языке жителей Нижнего Плана эти слова обозначали стороны — правую и левую соответственно. Хранитель снова открыл рот, желая все же выяснить, что здесь происходит, но тут западная Дозорная башня загудела еще громче, чем предыдущая. Демон протянул когтистую руку, ангел с явной досадой снова что-то в нее положил, и они опять задрали головы кверху. Стурастан снова заорал:

— Первая!

— Первая! — закричала Черная Пантера.

— Первая! — повторил Фатих из Башни Знаний.

Хронвек почесал нос и тоже задрал голову.

Это продолжалось еще некоторое время — башни гудели, летела пыль, носились по площади нуглы, а жители Планов обменивались ставками. Наконец, из библиотеки донесся писклявый голос Фатиха:

— Калибровка завершена!

— Калибровка завершена! — закричала Дака Кад-Хедарайя.

Стурастан кивнул и стал спускаться по лестнице на площадь. Когда он подошел, Гектор удивленно спросил:

— Стура, да что тут, в самом деле, творится?!

Наставник поставил на землю свой табурет и уселся на него.

— Калибровка эфирной составляющей Наследия, вот что творится.

— Что?

— Не знаю я, вот что. Иди, спроси у жреца-инженера.

— У кого?

— У Муно Садриани. Мне его понять совершенно невозможно. Этот человек изъясняется на каком-то птичьем языке. И вообще, все вопросы к нему. Похоже, он тут теперь главный, — буркнул Стурастан недовольно.

Хронвек направился в Резервную библиотеку. Махнув рукой Фатиху, который, наконец, смирился со своей ролью привратника, Гектор вошел в логово Линчевателя. Муно сидел, сгорбившись над монитором лэптопа. Заметив Хранителя, он спросил:

— Вам что-нибудь известно о черном списке Цитадели?

Хронвек покачал головой:

— Впервые об этом слышу. Что еще за список?

— Перечень лиц, которым запрещено находиться в Призрачном замке. Я обнаружил его в одном из файлов реестра, — объяснил Садриани.

— Ах, вот значит как! — произнес Гектор. — И сколько же там этих лиц?

— Семнадцать, — ответил Муно. — Тут есть небольшие комментарии по каждому, но они мне ни о чем не говорят.

Хронвек покачал головой.

— Вообще-то я хотел узнать, что за переполох вы тут устроили, но теперь даже не знаю, о чем спрашивать первым делом.

Линчеватель засмеялся беззвучным смехом:

— Приборчик на вашем столе, Гектор. Который принесли нуглы. Я провел диагностику эфирной части наследия. Она, по сути, превращает обычный компьютер в сверхчувствительную нейросеть, к тому же, дает ему своеобразные руки. Как и робот, понимаете? Без сервоприводов это просто настольный компьютер, думающая машина. Но приделай ему манипуляторы, и он уже может делать что-то помимо расчетов.

— И что? — спросил Хронвек, хмурясь.

Он с трудом улавливал суть.

— Так вот! — продолжил с азартом объяснять Муно. — Систему никто не проверял тысячи лет. Я вообще удивлен, что она до сих пор работает. Многие участки памяти уже не восстановить, но я провел оптимизацию, перераспределил нагрузки и вот теперь выполнил калибровку всех систем.

— А почему башни гудели? — спросил Хронвек, чувствуя себя самым тупым человеком в мире.

Муно зачем-то ткнул пальцем в экран ноутбука и сказал:

— Внутри Дозорных башен находятся энергоузлы. Они способны приводить эфир в резонанс. Именно так Наследие взаимодействует с окружающей средой.

— Оно что, колдует этими башнями? — спросил Гектор, удивленно подняв брови.

— Именно так, именно так! И теперь будет делать это куда эффективнее.

Хранитель уселся на ящик, доверху заполненный разными электронными штуковинами непонятного назначения, и вздохнул.

— Ох, Муно. Вы же теперь жрец-инженер. Нуглы просто молятся на вас. И я, похоже, скоро к ним присоединюсь. Когда вы говорите, я себя чувствую, как прихожанин в храме Неба и Земли — столько умных, но непонятных слов, наверняка значащих что-то ужасно важное. Если вы говорите, что Дозорные башни — это руки Наследия, что ж. Значит, так и есть.

— Вы все очень правильно поняли, Гектор! — воскликнул Садриани, и его морщинистое лицо на миг подобрело, а вечно ледяные глаза засияли удивительным теплом.

Хронвек подумал, что этот человек наконец-то нашел свое место в жизни. Какое удивительное стечение обстоятельств! Один из самых одаренных программистов и инженеров Земли оказался ближайшим подручным предвестника Хашат, а теперь он здесь, в Призрачном замке, и нет человека, который бы представлял для обезумевшей богини большую угрозу.

— Так что там с этим черным списком? — спросил Хронвек.

Муно принялся стучать по кнопкам.

— Вот. Деларик Модайна. Поддался искушению. Дроматан Зуу. Поддался искушению. Салистан Кобб. Поддался искушению. Еще пять имен с такой же пометкой. Что это значит?

— Думаю, их смогло соблазнить Хашат. Оно умеет выбрать момент, — сказал Гектор.

— Соломон Когрен. Сеял смуту. Шоковак Джобар Иуни. Попытка захвата власти. Люма Безродный. Убил другого Хранителя. Чак Пустынник. Попытка захвата власти. Палеортан Садорана. Допустил гибель ученика.

Хранитель покачал головой:

— Стурастан меня тоже пару раз чуть не угробил. Не знал, что за это положено изгнание.

Садриани продолжил:

— Гнут Каменный. Повредился рассудком в Плане Материи. Нага Валтэйн. Сбежал.

— Они идут в хронологическом порядке? — спросил Хронвек.

Муно кивнул.

— Любопытно, — заметил Гектор. — Последние записи говорят о том, что Хашат утратило влияние в Цитадели. Интересно, почему?

— Думаю, Хранителям удалось остановить его продвижение, — предположил Линчеватель.

Хронвек задумчиво потер подбородок:

— Сначала они были объединены борьбой с Хашат. В этот период изгнали восемь человек потому, что Хашат свело их с ума. Потом угроза отступила и началась смута. Хранителям удалось сохранить власть, и дальше Цитадель стала постепенно превращаться в Призрачный замок — без прошлого и будущего, без цели, без знаний плывущий в параллельно-пространственном смещении кусок камня.

Муно согласно хмыкнул.

— Еще двое. Вольд Черноногий. Сбежал. Маркус Ирминг…

— Что?! — Хронвек, который сидел, погрузившись в размышления, вскочил и принялся всматриваться в экран ноутбука.

— Маркус Ирминг, — продолжил читать Линчеватель. — Убил учителя. Ого, вот это действительно перебор. Этот последний, больше в списке имен нет.

— А больше про Ирминга ничего не написано? — спросил Хронвек.

— Сейчас посмотрим, — Муно застучал по клавишам. — Вот, есть.

— Читай! — взволнованно сказал Хранитель. Муно откашлялся:

— Правонарушение — убийство наставника Цитадели. Приговор — изгнание. Смягчающие обстоятельства: наставник не придерживался программы обучения. Превышены максимально допустимые нагрузки во время изучения Планов, эфирной самообороны, фехтования и рукопашного боя. Вердикт: обстоятельства недостаточны для смягчения приговора.

Гектор снова уселся на ящик.

— Муно, я могу задать вам конфиденциальный вопрос?

— Задавайте, я никому не расскажу, — усмехнулся Линчеватель. Хронвек кивнул.

— Этот приговор… Его можно отменить?

Садриани задумался.

— Есть процедура пересмотра, если я правильно понимаю. По-нашему — апелляция. Но можно сделать проще…

— Проще? — Хронвек подвинулся поближе.

— Теперь мы знаем весь код, и у меня полный доступ, — пояснил программист. — Я просто удалю эту запись, и машина все забудет. Но зачем вам это, Гектор? Насколько я понимаю, Маркуса Ирминга изгнали четыреста лет назад. Он давно умер.

— Удалите эту запись, Муно, — сказал Хронвек. Обещаю, позже я все объясню.

— Как скажете, — ответил Линчеватель и принялся стучать по клавишам.

Блудный сын

Существуют вещи, которые выше нашего понимания.

Я сидел за столом, разглядывая чертежи Анк-Дагана, и думал. На этой горе собрана половина Закрывающего камня Миреи и пустынь мертвого Зунтра.

В тот день, когда я впервые увидел Лайтану, я разрушил все каноны магической школы Диосии, причем сделал это с легкостью, не задумываясь. Я прошел Планом Пути, фактически стоя на куче Закрывающих камней. Я сделал это, чтобы вернуться и забрать свой гехат. А потом я сделал это снова — тогда, в трактире. Я знал, что расстояние, на которое мне удалось отбежать, недостаточно. И все же дверь, ведущая на неверную тропу, открылась. И вновь я сделал это, чтобы вернуться за ней.

Лайтана тихо напевала, смотря на пургу, летящую за окнами башни. Она делала меня слабым и зависимым, она заставляла меня рисковать жизнью.

Но, с другой стороны, в моменты, когда моему гехату грозила опасность, я обретал невероятную силу. Вспоминая схватку в резиденции в приграничном Драре, я даже вздрагивал. Сила, скорость, реакция — я никогда не двигался с такой быстротой. А как широко раскрылся тогда План Энергий! Это была, пожалуй, самая лучшая моя молния.

Я подошел и обнял ее сзади.

— Там так холодно, — сказала она.

— Да, — ответил я. — Здесь всегда такая погода.

— Почему ты построил эту крепость именно тут? — спросила Лайтана.

— Потому, что так было указано в чертежах.

Она всегда пахла лесом. Даже здесь, на соленом ветру, дующем с Ледяного моря, ее кожа пахла влажным мхом, росой и нагретой на солнце янтарной смолой.

— Оно, правда, так ужасно? — спросила она и слегка вздрогнула.

— Хашат нельзя описать словами, — ответил я. — Оно находится за гранью понятий, которые нам известны.

Лайтана повернулась ко мне лицом.

— А Гектор Хронвек? Он тоже его боится?

Я не удержался и поцеловал ее в губы.

— Нет. Он… знаешь, мне кажется, что Хранителю жаль Хашат. Гектор необычный человек, его суждения сложно истолковать.

— Необычный? — она засмеялась — Он красавчик, конечно. Но в остальном ничем от тебя не отличается.

Я поднял ее на руки.

— Подожди, — сказала она.

Я поставил свой гехат на пол, немного удивившись. Она снова повернулась к окну.

— Не знаю, что со мной, — прошептала Лайтана смущенно. — Мне кажется, что там кто-то есть, за снежной стеной.

Я снова обнял ее сзади.

— Хашат не может появиться в Мирее, если я не активирую контур.

Она кивнула:

— Да, ты говорил. Скажи, все будет хорошо?

Я нахмурился. Это было на нее не похоже.

— Послушаю, что там снаружи, — сказал я.

— Опять будешь рычать? — спросила она со смехом.

— Это ненадолго, — ответил я.

— Тогда давай помолчим, — предложила Лайтана, и ее руки обвили мою шею.

Заклинание Рычащего волка отдалось в затылке, и свозь вой ветра стало слышно, как скрипят снаружи доски лесов на новых стенах, построенных по чертежам, добытым Хронвеком в чизурийском храме. Я поднял Лайтану и отнес в кровать.

Время и ветер летели мимо нас, мир качался, как большой корабль, и все казалось таким маленьким и неважным, что я чуть не пропустил этот звук — скрежет скребущего по камню металла. Время медленно обретало над нами власть, когда я вынырнул на поверхность из места, в которое мы с ней попадали каждый раз в такие моменты.

— Что, милый? — спросила она беспокойно.

Я молча поднялся и стал одеваться, Лайтана все поняла и тоже вскочила с постели. Мои голосовые связки еще не восстановились, но и слух был все таким же острым. Они карабкались по стенам, закидывая наверх железные кошки. Я слышал, как поют от напряжения тонкие и крепкие шелковые веревки, слышал, как шаркают подошвы сапог, нащупывая опору. Через минуту я был уже снаружи.

План Энергий раскрылся. Я держал в руке заряженный арбалет, и ждал. Уши заменяли мне глаза. Вот он ухватился за верх стены рукой, я услышал, как шлепнула по камню ладонь. Подтянулся на руках и забросил на стену ногу. Звякнула тетива — хрипение, звук рвущейся под тяжестью падающего тела страховки. Я принялся перезаряжать.

Двое справа. Резонанс, отдача болью в ногтях, они падают, хрипя и держась за горло.

Перезарядить арбалет я успел как раз вовремя — на подходе было еще четверо. Сбив со стены первого выстрелом, я развернулся и выпустил в оставшихся накопленный заряд. Двое сорвались — один из них кричал, когда падал. Последний успел вскарабкаться наверх и бросился вперед, обнажив короткий меч. Он еще не видел меня за снежной пеленой, потому что я его тоже не видел. Коротко свистнул кинжал, и я услышал, что он нашел свою цель. Лайтана прижалась ко мне спиной, держа в руках глефу. Еще пять человек забрались на стену, а я только что разрядил арбалет.

Мы отступали, пятясь. Рычащий волк давал мне преимущество, но я чувствовал, что его действие скоро закончится. Бросаю последний кинжал — хрип и звук падающего тела. Новый заряд пляшет на пальцах, уже достаточно мощный — крик, ветер доносит запах паленых волос. Три шага назад, перезарядка. Я начинаю уставать. Она сзади, прикрывает спину. Я чувствую злость, План Энергий раскрывается шире. Двое сзади, мы подпустили их слишком близко — все из-за ветра, он уносит звук шагов. Я круто поворачиваюсь — свист глефы, человек в черном отпрыгивает, спасаясь от смертоносного лезвия в руках Лайтаны. Молния отбирает у него жизнь. Из белой пелены выскакивает второй, мы сходимся. Я делаю один финт, затем другой, выбиваю оружие. Короткий выпад, дело сделано. Слышу сзади топот множества ног. Острота слуха падает.

Ко мне возвращается голос.

— Их слишком много!

Я, наконец, перезарядил арбалет. Мы пятимся, спина к спине. Вижу цель, стреляю — попал. Еще люди, слишком много. Молния не годится. Злость и страх потерять гехат дает мне силы, шар огня с гудением уносится во тьму. Взрыв, крики боли. Из пурги выбегает ассасин, лицо замотано черным. Он хорошо бьется, но у меня за спиной гехат. Я режу его снизу вверх по внутренней стороне бедра, он падает. Кричит Лайтана.

Клинок у ее горла. Я слышу, как этот человек что-то мне говорит, перекрикивая вой ветра, но смысл не доходит до меня. Три быстрых шага, я хватаю держащую нож руку, и слышу, как хрустят кости. Лайтана вырывается, прячась мне за спину. Он падает, когда я бью его в лицо. За спиной ворота на лестницу, больше отступать некуда. Во тьме мелькают еще силуэты — они не спешат приближаться, выбирают момент для атаки. А может, просто боятся, потому, что их почти не осталось. Взвожу арбалет. Ворота за моей спиной открываются, и я вижу за ними еще один отряд. Я хватаю Лайтану — в моей голове нет ни единой мысли.

Вор сидел на ограждении фонтана и беседовал со старым нищим, когда подошел Гектор Хронвек. Заметив Хранителя, который растерянно шарил глазами по площади Правосудия, ища Авеля, Беззвучный дал попрошайке монетку и спустился вниз.

— Привет, маг, — сказал вор тоном Черной Пантеры.

Хронвек удивленно уставился на него.

— Как ты это делаешь?!

Авель только улыбнулся.

— Твой Харго Вин очень занятная личность.

— Что узнал? — спросил Гектор.

— Он просто местная легенда. Его очень хорошо знают в низах. Переловил за год кучу отребья. Городская стража его уважает. Нищие хвалят, говорят, мужик справедливый. Шлюхи любят.

— А это причем? — спросил Гектор, посмеиваясь.

— А притом, что шлюхи мужиков любят не за то, что у них в штанах, этого добра им и так хватает, а за помощь и поддержку.

— И в чем она выражается, эта поддержка? — поинтересовался Хронвек.

— А в том, что Харго Вин выставил у позорного столба пятерых садистов, которых все девочки боялись. Один из них, кстати, из баронского рода.

— Ого. Да кто он такой, этот Харго Вин? — спросил Гектор удивленно.

— Сыщик. Ушел из королевской тайной службы год назад и взялся наводить порядок в городе. Прямо защитник обездоленных.

Вор усмехнулся и принялся выковыривать грязь из-под ногтей.

— Смотрю, ты не слишком с этим согласен, — заметил Хранитель.

Авель пожал плечами:

— Уж больно он сильно старается.

— Ты просто циник, — сказал Гектор, посмеиваясь.

Они нашли безлюдное место и переместились в Призрачный замок. Дело шло к ужину, а леди Жуада не любила, когда на ужин опаздывали без уважительной причины. Гектор и Авель зашли на кухню и обнаружили, что уже почти все в сборе. Не хватало только Стурастана, который затеял какой-то грандиозный эксперимент с растворами и не мог от него оторваться.

— Мастер Юкт! — поприветствовал Гектор независимого советника Свода Диосии. — Какой приятный сюрприз!

— Хранитель Хронвек! — поклонился маг. — Я искал встречи с вами и случайно угодил на кухню к леди Жуаде.

Хозяйка принялась выставлять на стол глиняные горшки, из которых валил пар. Гектор был вынужден на некоторое время прервать беседу. Разобравшись со своей порцией, он спросил Юкта:

— Так что вы хотели обсудить?

Диосиец отложил ложку.

— Мы перехватили почтовую птицу. Канцелярия Мон-Домайна извещает некоего Хасана, что Монарх скрывается на горе Анк-Даган. По нашим сведениям, Хасан Ицхада — новый глава тайной службы Золотого короля.

Гектор медленно поднялся.

— А что вы сделали с этим письмом?

— Прикрепили к лапке и отпустили, это обычная практика Свода, позволяет ввести в заблуждение оппонентов…

— Да, я слышал об этом. Как давно вы перехватили письмо? — спросил Хронвек.

Юкт задумался.

— Четыре дня назад.

— Любопытно.

Хронвек уселся назад. Леди Жуада подавала второе.

— Я уже было решил, что Монарх покинул этот мир, — сказал магистр Юкт.

— Думаю, скоро все выяснится, — ответил Гектор и набил рот кашей с мясом, дабы избежать дальнейших разговоров на эту тему.

Не спеша поужинав, Хранитель подозвал вора и вышел с ним на стены.

— Я сам подсказал Мон-Домайну, где искать Писаря.

Вор кивнул:

— Писарь ищет Монарха. Подозреваю, что король смог выйти на след Грима, и он ведёт в сторону Шейена.

— А убежище у Ирминга в Шейене только одно. Уверен, Мон-Домайну известно о крепости на горе Анк-Даган, — ответил Гектор.

— Значит, это известно и Хасану. Что будешь делать? — спросил Авель.

Хранитель посмотрел вдаль, на поздний розовый закат.

— Нужно предупредить Маркуса. Ему может грозить опасность.

Вор согласно кивнул. Гектор сосредоточился, открыл План Пути, готовясь к не слишком приятному выходу в Шейене, и исчез.

На горе Анк-Даган уже было совсем темно. Гудел ветер, неся колючий снег. Хронвек стоял на дороге, ведущей в крепость по восточному склону — он не любил выходить из Плана Пути прямо в крепости, Закрывающие камни хоть и позволяли сойти с неверной тропы, но делали этот процесс крайне неприятным для мага.

Гектор стал подниматься вверх. Через несколько минут он различил впереди силуэты — перед ним двигался отряд мужчин, закутанных в теплые плащи. Хронвек окликнул их.

Колонна остановилась. Два человека бросились к магу, явно намереваясь его схватить, но тут же отлетели прочь. Та же судьба постигла еще четверых.

— Где ваш командир?! — крикнул Хронвек. — Позовите командира!

Солдаты замерли на месте. Из снежного марева вышел молодой воин с орлиным профилем.

— Как твое имя? — спросил Гектор.

— А твое? Назовись! — ответил командир отряда.

Меня зовут Мастер Нитей.

Предводитель подал своим людям знак, и они сразу же опустили оружие.

— Меня зовут Хасан, — ответил молодой воин.

Хронвек подошёл ближе.

— Ты ищешь Писаря, верно?

— Да. А ты ищешь Монарха.

— Мне нет нужды искать его, я и так знаю, где он, — ответил Гектор.

— И где же? — спросил Хасан.

— В крепости, наверху, — сказал Хронвек.

— В таком случае, тебе лучше поспешить. Люди Писаря прошли по дороге к Анк-Дагану со стороны перевала Дзак шесть часов назад.

Хронвек кивнул, Хасан махнул своим людям рукой, и отряд двинулся вперёд.

— Они собираются зайти с северо-запада, — сказал командир. — Мы возьмём их, когда они поднимутся на стены.

— А как вы сами собираетесь подняться наверх? — поинтересовался Хранитель.

— Эта дорога ведёт на лестницу. В моем отряде несколько скалолазов, открыть ворота — не проблема, — сказал Хасан.

— В этом нет необходимости, когда я с вами — ответил Гектор.

Двое рубил из клана Сторм узнали Хранителя и открыли ворота. Отряд стал подниматься по лестнице. Преодолев подъем, они остановились возле верхних ворот, Хронвек постучал, но ему никто не отозвался. Маг нахмурился, прикоснулся к эфиру, в замках заскрипело и защелкало. Солдаты навалились на двери, которым что-то мешало снаружи. Створки стали расходиться, и Гектор увидел лежащий на земле труп охранника. Ворота упирались в тело, медленно волоча его по снегу. Второй рубила лежал чуть дальше, он тоже был мертв. Воины удвоили усилия, распахнув створки ворот, Гектор увидел сквозь пургу два силуэта и сразу же узнал тонкую талию Лайтаны. Рядом с ней стоял Маркус Ирминг. Монарх обернулся, увидел солдат, крепко прижал к себе женщину, и они оба исчезли. Хронвек замер от удивления.

— План Пути! Но…

Из снежной пелены выбежали трое людей, закутанных в чёрное — они явно не ожидали встретить отряд Хасана и остановились как вкопанные. Один из них бросился к стене — Гектор заметил в его руке металлическую кошку. Хасан выстрелил беглецу в ногу, человек упал.

— Стоять. Оружие на землю.

Он коротко кивнул своим людям, и они рассыпались по стенам крепости, растворившись в пурге. Гектор и Хасан подошли к пленным.

— Где Писарь? — спросил командир отряда.

— Его здесь нет, — ответил раненый, держась за ногу.

— Знаешь, где он? — спросил его Хасан.

— Нет. Никто не знает. Он передавал приказы через Адриана.

— Знаешь, где Адриан? — продолжал допытываться молодой офицер.

Раненый мотнул головой назад:

— Там. Только он вам уже ничего не расскажет.

Хронвек пошел вперёд. Хасан догнал его и стал шагать рядом.

Повсюду валялись тела. Одни обожженные, другие с синими от удушья лицами. Гектор обошел труп человека с арбалетным болтом в глазнице. Лицо его покрывали крупные оспины. Хасан сказал тихо:

— А вот и Адриан. Люди Монарха хорошо сражаются.

Хранитель присел, изучая ещё одно, скрюченное от удара током тело.

— У Монарха нет никаких людей. Он был тут… один.

— Невозможно. Я насчитал уже девять трупов, — ответил Хасан.

— Уверен, ещё часть тел лежит под стенами. Монарх умеет постоять за себя, — сказал Гектор, заглядывая за парапет.

Они добрались до башни. Хранитель осторожно открыл дверь.

— Тут никого нет.

Хасан вошёл и сразу же направился к сундуку, окованному медными полосками. Хранитель окликнул его:

— Аккуратнее с этим ящиком. Возможно, Монарх зарядил ловушки перед тем, как закрыть его.

Хасан остановился. Гектор добавил:

— К тому же, в нем, как я понимаю, пусто. Вы ведь это ищете? — и Хронвек указал на гору бумаг, лежащих на столе.

Командир отряда подошёл и принялся разворачивать бумажные трубки, одну за другой.

— Да, это бумаги из сундука. Мне придется забрать их, — сказал он с осторожностью.

— Разумеется. Вы ведь пришли именно за этим, я прав? — согласился Гектор.

Хасан заметно расслабился. Он видел, с какой лёгкостью Хронвек разделался с его солдатами.

— Да, за ними и ещё за самим Писарем. Но, кажется, его здесь нет, и не было.

Хранитель принялся ходить по помещению, щёлкая пальцами и внимательно все изучая.

— Адриан наверняка знал, где искать Грима, но он мертв. Мне бы хотелось, чтобы вы, наконец, нашли его и угомонили. Но, к сожалению, я ничем не могу помочь.

— Вам известно, как сундук Грима оказался у Монарха? — спросил Хасан Ицхада.

— Возможно, — уклончиво ответил Хронвек.

Хасан уселся за стол.

— Ходит много слухов, Мастер Нитей. Возможно, некоторые дошли и до вас. О бойне в трясинах. Король ничего об этом не рассказывал?

— Нет, — коротко сказал Гектор. — Но я уверен, что глава тайной службы не стал бы делиться со мной какими-то слухами.

Командир кивнул, мрачно усмехнувшись.

— Это совершенно секретная информация. Как и все это, — он показал на кипу лежащих перед ним фолиантов. — За всем этим много крови.

Хасан откинулся назад, размышляя.

— Секретный лагерь на болотах. Мы вывозили оттуда тела. Куча мертвецов, там погибло все живое, даже насекомые.

— Можете не темнить, Хасан. Я знаю, о чём идёт речь. Мне нет дела до распрей Гарнады с Вакаррой. Я только хочу уладить конфликт между Монархом и Писарем, — сказал Хронвек, хмурясь.

Глава тайной службы пристально посмотрел на собеседника и ответил:

— Ваши интересы мне совершенно непонятны, Мастер Нитей. Надеюсь, мы на одной стороне.

— Нет никаких сторон, Хасан. Давайте, говорите уже, — сказал Хранитель и взялся за ручку двери.

Молодой глава разведки ещё секунду подумал и сказал:

— Писарь торчал в лагере неделями. Они перевернули там каждый камень. И в тот день он тоже там был. Днём на территорию лагеря забрели беглые каторжники, Грим распорядился эээ…

— Использовать их вместо солдат королевской гвардии, я угадал?

Хасан удивлённо посмотрел на мага:

— Вы и, правда, все знаете. Не буду спрашивать, откуда.

— Вот и правильно, — серьезно сказал Хронвек.

Разведчик продолжил:

Раз уж вам столько известно… Сразу после активации круглого камня, когда те бедолаги исчезли, и появился мираж, на их месте возник неизвестный мужчина. Он пробежал на самый верх амфитеатра и бросился в болото. Его сразу же засосала топь. Это все, что было в стенограмме.

— Вижу, вы сомневаетесь, рассказывать ли мне остальное, — улыбнулся Хронвек.

Хасан махнул рукой:

— К рогатому демону всё. Мон-Домайн вызвал меня к себе ночью того же дня. Ему приспичило воспользоваться магией амфитеатра, придворный маг перенес его на болота, они привели яйцо в действие, и тут появилось что-то, что убило всех в лагере. Короля вытащил наш маг, он хорошо владеет Планом Пути. Они оба были в ужасе, Мастер Нитей.

— Значит, вот как всё было, — мрачно пробормотал Гектор.

— Да, — ответил Хасан, — именно так. Странно то, что в этот момент в лагере не было Писаря.

— И Мон-Домайн теперь думает, что Грим все это подстроил? — спросил Хронвек.

Разведчик кивнул.

— Он ошибается, — твердо сказал Хранитель. — Хашат нельзя использовать в своих целях. Это оно использует других.

— Хашат? — удивлённо повторил шпион.

— То, что убило ваших людей в лагере на болотах.

Гектор вдруг огляделся вокруг с какой-то непонятной тоской. Это показалось разведчику странным.

— Я должен вас покинуть, — развел руками Мастер Нитей. — Надеюсь, вам удастся найти вашего коллегу. И не задерживайтесь надолго, Капитан Чунн не любит незваных гостей.

Сказав это, маг выскочил на улицу. Быстрым шагом дойдя до лестницы, он сбежал по ступеням и пошел вниз по дороге, ведущей с горы.

— Проклятье! — бормотал Гектор себе под нос. — Проклятые закрывающие камни! Ненавижу Болтливого Эректуса!

Он перешёл на бег.

— Оно того стоило, конечно, — рассуждал он на бегу. — Этот парень не из болтливых, из него даже так мало что вытянешь! Мон-Домайн, скотина! Если Грим и вправду выжил, его верность престолу стала в разы меньше!

Он поскользнулся, взмахнул руками, восстанавливая равновесие, и перешёл на шаг.

— Так и убиться недолго. Как Монарх это сделал? Это же невозможно! Исчез прямо рядом с контуром! И куда он, спрашивается, делся? Без него ловушку не запустить, придется ждать, пока Ирминг объявится.

Хранитель остановился и потянулся к неверной тропе. План Пути неохотно отозвался, Гектор шагнул в него и так же как в прошлый раз, провалился в золотистые глаза Черной Пантеры.

Она сидела на стволе древнего дуба, который упал в реку двести лет назад.

— Как ты нашел меня? — спросила Дака Кад-Хедарайя, выскользнув из его объятий.

— План Пути привел меня к тебе! — просто ответил Хронвек, пытаясь снова ее поймать.

Черная Пантера рассмеялась и нырнула в воду. Гектор скинул одежду и последовал за ней.

— Откуда План Пути знает, где я? — спросила она, уплывая от него.

Хронвек догнал ее двумя мощными гребками и потащил к берегу.

— Он всегда ведёт меня к тебе, когда я применяю Болтливого Эректуса. Так что тебе не спрятаться от меня, Дака Кад-Хедарайя!

Дриада Омма наблюдала за ними из зарослей тростника, щурясь и покусывая губу. В кустах возилась жена лигура Ру-Ру, совершенно не обращая внимания на красного демона Ужаса, стоящего неподалеку. Житель Майрониды наслаждался танцем стрекоз над водой. Несмотря на то, что Ужас принадлежал к простому сословию в иерархии Нижнего Плана и не был наделен полновесным интеллектом, иногда его голову посещали разные демонические мысли. Сейчас он думал о балансе между жизнью и смертью, наблюдая за сплетающимися на берегу человеческими телами и стремительной охотой стрекоз, пожирающих мошек и комариков.

Вулкан Барбазанда. Место, где меня ни за что не найдут.

Туземцы считают гору священной, они уверены, что в ее жерле обитает бог земли Дундуам. Чизурийские крестьяне приносят ему жертвы в надежде, что он не зальет в гневе весь мир расплавленным камнем.

Все это очень удобно. На гору никто не ходит — нарушителей ждет казнь, в ходе которой нечестивца приносят в жертву богу земли.

Я стоял у окна низкой каменной хижины, пристроенной к основанию отвесной скалы. Ее невозможно было заметить снизу, а из окна нашего укрытия, напротив, открывался отличный вид на раскинувшиеся внизу джунгли.

Хижина примыкала ко входу в большую пещеру, которую я немного обустроил для жизни. На вулкане было всегда сухо, тропический влажный воздух вытеснял подземный жар, поэтому мое тайное обиталище всегда оставалось в прекрасном состоянии.

Я решил, что мы проведем здесь какое-то время. Мне нужно было подумать.

Если Писарь захватил замок на вершине Анк-Дагана, Гектор Хронвек быстро с ним разделается. Если же его убийцы поняли, что меня там больше нет, и покинули Шейен, то мне лучше пока не высовываться. Я не хотел подвергать Лайтану опасности.

Об этом месте кроме меня не знал никто. Я нашел его, путешествуя по Чизурии в поисках месторождений Закрывающего камня. Запретная гора бога Дундуама меня очень заинтересовала, и я решил исследовать ее склоны.

Человек тут не ступал сотни лет. Дикари боялись даже близко подходить к горе. Они молились своему богу издалека, дрожа от страха и благоговения. Это была наиболее отдаленная от границ Куртана часть Чизурии, тут царили первобытные нравы, а люди были дикие и очень религиозные.

Я вышел из хижины, уселся на грубо сколоченную скамью и стал наблюдать за восходом. Двое суток в тишине и безопасности привели мои мысли в порядок, я был почти готов возвращаться. Мне нужно было поговорить с Хранителем.

— Смотри, какие птицы! — Лайтана вышла из нашего укрытия и села рядом.

Большая стая пернатых летела высоко над лесом — скорее всего, их спугнули крестьяне, которые в это время года промышляли ловлей рыбы на берегах рек, где искали пропитание эти крупные птицы.

— Это гары. Они живут в зарослях тростника, — сказал я.

— У них такие большие крылья! — удивлённо заметила она.

— Туземцы считают их священными, — ответил я и усмехнулся.

Лайтана подняла голову, подставляя лицо лучам утреннего солнца.

— Разве это плохо? Они красивые.

Я кивнул, соглашаясь:

— Красивые. Но не священные.

— А что, по-твоему, достойно святости? — спросила она.

Я смотрел на ее безупречные черты и думал, что знаю ответ. Она поцеловала меня в щеку и засмеялась, а потом вдруг стала серьезной.

— Ты так тяжело дышал ночью. Тебе приснился кошмар?

Я кивнул. Мне давно не снились кошмары, да и этот был не похож на те, что изводили меня долгие годы. И все же это было оно.

— Я будто бы попал в чужое тело. Я лежал на холодной земле и не мог двинуться с места. Мне на лицо садилась роса, я слышал, как рядом ходят люди, но позвать на помощь не мог — язык отказывался слушаться. Ночной холод медленно забирал мою жизнь.

Она прижалась ко мне и положила голову на плечо. Я рассказывал, вспоминая новые подробности — они словно всплывали со дна болота, подобно раздутым трупам.

— Потом раздались голоса, будто бы знакомые, затем послышался грохот. Я слышал крики умирающих.

— И ты проснулся? — тихо спросила Лайтана.

Я покачал головой:

— Нет. Я слушал, как они умирают. А потом оно засмеялось. Оно так ужасно смеётся, Лайт.

— Хашат?

— Да. Этот смех разбудил меня.

Лайтана гладила меня по волосам. Я солгал ей — не смехом разбудило меня Хашат, а вопросом. Как давно я не слышал его голоса? Очень давно. Хашат знает, о чем спрашивать.

— Скажи мне, Лайт. Что оно может знать о любви?

— Не знаю. Или все, или ничего.

— Оно спросило — знаю ли я, где сейчас мой гехат? Поэтому я закричал, когда проснулся.

Лайтана молчала.

— Ты думаешь, что делаешь меня уязвимым, но все наоборот, — сказал я. — Хашат не может дотянуться до меня, я больше не принадлежу ему. Гехат не даёт приблизиться к моему разуму. Ты не даёшь.

— Оно хочет, чтобы ты боялся потерять меня, — ответила Лайтана.

— Я боюсь тебя потерять, это правда. Хашат не может сделать это чувство сильнее.

— Ты не боишься его?

— Нет, — сказал я, целуя ее волосы.

Гора бога Дундуама лениво курилась. Барбазанда стоял в гордом одиночестве посреди джунглей, внушая трепет своими размерами. Во время сезона дождей, когда низкие тучи закрывали вершину, он часто пробуждался, и со склонов начинали стекать кроваво-красные потоки лавы. Чизурийцы резали кур, овец и свиней, и оставляли на алтарях у подножия горы. Подношения забирали дикие звери, они не знали, что эти подарки принадлежат живущему в жерле вулкана богу.

Я давно понял, что никаких богов нет. Хашат — вот то, что реально. Но и оно всего лишь очень сильное существо. Хронвек говорит, что Майронида всесильна. Я не верю. У всего есть предел. Иногда наше воображение просто не в силах охватить размах того, с чем оно сталкивается, и тогда на помощь приходит религия.

Дикари верят в Дундуама из-за пугающих размеров Барбанзанды, Хранитель верит в божественную сущность Майрониды потому, что видел огненное небо Нижнего Плана. Что же, я прекрасно его понимаю. Возможно, я тоже поверю в Мать, когда предстану пред ней.

Что-то изменилось. Лёгкое колебание Эфира, вызванное открытием Плана Пути. Я вскочил, ожидая атаки. Они нашли меня, но как? Это невозможно, нет таких заклинаний! Никто не знает о хижине на склонах запретной горы!

Бежать. Я схватил Лайтану за руку.

— Погоди, Маркус. Это я.

В дверях показалась фигура в плаще с капюшоном, блеснула серебристая подкладка.

— Хронвек! — я был действительно рад, что это был именно Гектор, а не очередная компания убийц Писаря.

Хранитель вышел наружу, отвесил поклон Лайтане и огляделся.

— Ух, ты. Где это мы? — спросил он, с восхищением обозревая склоны Барбанзанды и бескрайний простор Чизурийских джунглей.

Я удивлённо поднял брови:

— А ты не знаешь? Как же тогда ты сюда попал?

План Пути не мог доставить мага в место, в котором тот ни разу до этого не был.

Гектор подошёл к самому краю скалы, заглянул вниз и ответил:

— Это долгая история. Скажи, где тут можно выпить чаю? В хижине даже стола нет.

Я поднялся и прошел внутрь. Подняв полог, закрывающий вход в пещеру, я пропустил Хранителя вперёд.

— Ого! — воскликнул Хронвек. — Да, ты умеешь обустраивать свои убежища, Маркус.

— У меня есть некоторый опыт в этом, — ответил я.

Хранитель устроился на подушках, разложенных вокруг низкого столика куртов. Лайтана запалила огонь в маленькой печке, чтобы приготовить чай. Я набил трубку и закурил.

— У меня есть для вас хорошие новости, Маркус, — сказал Хранитель.

Я выпустил изо рта дым.

— Неужели Грим, наконец, издох? — спросил я с ухмылкой.

— Нет, я не знаю, где Писарь, — ответил Гектор. — Но зато я знаю, где он точно вас не достанет.

— Безопасных мест нет, — сказал я. — Даже здесь ты нашел меня. Значит, найдут и другие.

Хронвек улыбнулся. Мне нравилось, как он это делал — чисто и искренне.

— Призрачный замок готов принять вас обоих. В его стенах вам ничего не угрожает. Слово Хранителя.

Я не сразу понял, что он сказал.

— Призрачный замок? Но…

Гектор кивнул:

— Нам удалось эээ… снять с тебя обвинения. Наследие не будет препятствовать твоему присутствию в крепости.

Лайтана налила чай и села с нами.

— Маркуса не слишком любят в Призрачном замке, будет ли это уместно? — спросила она.

Хронвек снова улыбнулся, взял в руки чашечку, откинулся на подушки и стал рассказывать.

Все секреты со временем перестают существовать. У любой тайны есть две судьбы — или ее раскрывают, или она стареет и становится никому не нужной.

Гектор Хронвек шагал по узкому тоннелю под Призрачным замком, освещая себе путь крохотным огоньком света, бьющего из Плана Энергий. Тоннель разветвлялся и петлял. Эти старые ходы прорыли Хранители уже после падения Цитадели — они отводили дождевую воду, вентилировали подвальные помещения, обеспечивали доступ к канализации и водопроводу.

Он нашел Даку Кад-Хедарайю возле окошка, через которое была видна подводная часть купели в Доме Чистоты. Маленькие рыбки, живущие в бассейне, питались чешуйками кожи купальщиков и измельченным зерном, которое по утрам сыпала в воду Леди Жуада. Их было довольно много на этой глубине, стайки рыбок сновали в толще воды, исполняя странный танец, бесконечный и никогда не повторяющийся.

Хронвек молча пристроился рядом с Черной Пантерой, некоторое время просто наблюдая за игрой обитателей бассейна. Женщина ущипнула его за ягодицу и сказала:

— Наверняка, это что-то ужасно серьезное.

Гектор взял ее за руку:

— Скажи мне, Дака Кад-Хедарайя. Человек может измениться?

Она постучала по толстому стеклу иллюминатора крепким и острым ногтем, рыбки прыснули во все стороны, но тут же снова сбились в стайку.

— Сам? Никогда! — ответила Черная Пантера, пожав плечами.

— А что, в таком случае, меняет нас? — спросил Гектор, целуя ее в шею.

Дака Кад-Хедарайя ловко вывернулась.

— Жизнь. Жизнь меняет людей. К чему все эти вопросы?

Хронвек перестал улыбаться, и Черная Пантера в ожидании уставилась на него из темноты своими золотистыми глазами. Она хорошо знала своего любовника. Она знала, что он хочет сказать ей нечто важное.

— В предыдущей фазе Земли Гордон Фаркаст организовал на меня покушение. Он использовал крошечный дрон, начиненный шрапнелью. Взрыв должен был убить меня на месте, — сказал Хронвек.

— Фаркаст — мертвый неудачник! — ответила Дака Кад-Хедарайя.

— Он был бы жив и удачлив, если бы один человек не закрыл меня собой от взрыва, — сказал Гектор.

Золотистые глаза сузились в две тонкие щелки.

— Как же долго ты собирался рассказать мне об этом, маг.

Он никак не отреагировал, и Черная Пантера поняла, что теперь не время язвить. Сейчас перед ней стоял не Гектор Хронвек, не человек, который взял ее силой в руинах забытого дворца посреди пустынь Куртана. Сейчас он был Хранителем Цитадели, Мастером Нитей, Скурром великой Матери Нижнего Плана.

— Человека этого зовут Маркус Ирминг. Он же Валламанг. Он же Монарх, — добавил Хронвек.

Она ничего не ответила. Дака Кад-Хедарайя была очень стара и знала, что иногда нужно просто слушать.

— Я не мог просто бросить его умирать, и отнес в клинику Йозефа Рейне. Команда Реймонда вытащила его назад с того света.

Гектор ненадолго замолчал, глядя в иллюминатор. Блики света играли на стенах бассейна Дома Чистоты.

— Он так хотел вернуться назад, в Мирею. Ирминг не мог ходить, шрапнель сильно повредила мышцы спины. Я перенес его в пещеры под Призрачным замком и снабдил всем необходимым. Нуглы ухаживали за ним, пока меня не было.

Черная Пантера фыркнула.

— Фатих умеет держать язык за зубами. Кто бы мог подумать!

Хронвек кивнул.

— Монарх нужен мне. На горе Анк-Даган он построил ловушку для Хашат. Она работает. Маркусу и его женщине нужно убежище. Муно позаботился о Наследии, оно не станет этому препятствовать. Сегодня я соберу совет, чтобы рассказать остальным. Но сначала я хочу услышать, что скажешь ты, Дака Кад-Хедарайя.

Она провела ногтем по щеке Гектора.

— Ты сказал много лишнего и едва не упустил главное.

— О чем ты? — спросил Хронвек с тревогой.

— Ты сказал, что его женщине требуется убежище.

— Да, все верно.

Черная Пантера приблизила губы к самому уху Гектора.

— Монарх просит, чтобы ты ее защитил?

— Именно так, — сказал Хранитель.

— Как именно он просил тебя об этом?

Гектор задумался.

— Просил меня позаботиться о ней, если его прикончат.

Дака Кад-Хедарайя скользнула Хранителю за спину, прижалась к нему всем телом и шепнула:

— Как ее зовут?

— Лайтана, — ответил Хронвек.

— Эльфийка. Ты спрашивал, могут ли люди меняться?

— Да, спрашивал.

— Могут. Собирай совет. И не волнуйся, Гратагарата я возьму на себя.

Гектор поставил на столик пустую чашку.

— А нашел я тебя с помощью Наследия. Ты знаешь, оно постоянно следит за всеми Хранителями. Даже за учениками. Даже за теми, кто был изгнан. Оно просто переместило меня сюда, когда я попросил.

Я удивлённо покачал головой. Этот рокочущий голос до сих пор звенел у меня в ушах. Наследие пробуждалось только по очень важным поводам. Например, чтобы изгнать ученика, который убил своего учителя. А Хронвек просто попросил его о чем-то, и оно все сделало. Хранитель снова заговорил:

— Совет поддержал мое решение. Мастер Юкт не может гарантировать тебе безопасность от имени Свода, но он принял во внимание мои доводы. Угнолл, вождь орды, считает, что за воина говорят его дела. Он согласен. Авель Беззвучный сомневается из-за твоих дел с психопатом Спарксом, но проголосовал «за». Стурастан не против, остальные тоже. Герцог Гратагарат назвал тебя подкожным паразитом, однако обещал не трогать. Я не рекомендую тебе общаться с ним без особой нужды. Даже не представляю, как Дака Кад-Хедарайя смогла его убедить.

Я не знал, что сказать. Больше четырехсот лет я не видел стен Цитадели. Я провел в ней двенадцать циклов, в Призрачном замке я стал тем, кем являюсь. Меня изгнали из него с позором, и сейчас принимают назад тоже без аплодисментов. Сначала я мечтал только о том, чтобы вернуться, но потом это чувство ушло. Я стал независимым, мне больше не нужен Призрачный замок. Но он нужен Лайтане.

И дело не в том, что это самое безопасное место в трёх мирах. И дело не в Писаре, и не в его шавках. С ними я разделаюсь рано или поздно. Все дело в вопросе, который был задан мне ночью. Хашат никогда от меня не отстанет. Оно вечно, и оно всегда будет стремится уничтожить последние оставшиеся миры. Поэтому мое место в Цитадели. Только там я смогу защитить мой гехат. Я взял Лайтану за руку и посмотрел ей в глаза. Она кивнула.

— Мы готовы, — сказал я Гектору.

Он улыбнулся. Вот оно — то самое, на что все они покупаются. Его улыбка. Когда мы провалились в План Пути, я подумал, что это и есть самое сильное оружие Хранителя.

Королевский ловец

Дом с зеленой крышей стоял посреди поля, засеянного рожью.

Откуда хозяин приволок этот диковинный зеленый материал, никто не знал. Выспрашивать у него тоже никто не собирался — кому охота связываться с таким человеком?

В доме жил Харго Вин, королевский ловец. Должность эту упразднили много лет назад, но специально для Харго восстановили старый порядок. Этот факт, как и многие другие загадочные происшествия, были покрыты мраком тайны. Почему к ловчему такое отношение при дворе и с чего сам Харго Вин так взъелся на мелкое ворье и разбойников, как ему удается ловить целые банды в одиночку — подобными вопросами задавались местные, проходя мимо дома с зеленой крышей по бегущей краем поля дороге. Далеко не все, конечно. Большинству не было дела ни до чего, кроме собственных проблем, которых хватало с избытком.

Но некоторые жители Лорака готовы были рискнуть головой, чтобы разгадать самую зловещую тайну королевского ловчего Харго Вина.

Мальчишка посыльный, который разносил корреспонденцию королевской канцелярии, и его лучший друг, сын угольщика, сидели во ржи и таращились на дом, который находился от них на опасно близком расстоянии.

— Я дальше не пойду, Раско! — сказал чумазый Петро.

Розовые щеки посыльного зарделись еще больше.

— Ну и не ходи! Я сам пойду! Сопру с крыши одну эту штуковину и тебе не покажу! А будешь просить, по шее дам!

Петро явно сомневался. Тайна зеленой крыши терзала его душу не один месяц. Все кровли в Лораке были покрыты красной черепицей, отчего жилище Харго Вина привлекало к себе еще больше внимания. А то, что дом одиноко стоял посреди поля, окончательно сводило мальчишек с ума. Раско поправил переметную сумку и пристально посмотрел на товарища.

— Ну, хорошо! — прошептал Петро. Пошли! Только быстро!

Громко пыхтя, мальчишки стали красться к дому Харго, передвигаясь на четвереньках. Посевы надежно скрывали их, поэтому никто не заметил, как хулиганы подобрались к невысокому, сложенному из плоских камней заборчику, и вмиг перелезли через него. Раско бросился к стене, чтобы его не увидели изнутри. Петро последовал за другом. Оказавшись в безопасности, мальчишка посыльный прошептал:

— Я тебя подсажу, а ты хватай крайнюю черепицу! Дотянешься?

Петро с сомнением покачал головой.

— Высоко что-то.

— Да не высоко! — убедительно воскликнул Раско и зажал себе рот ладонью.

Мальчишки затаились. В доме было тихо, пели птицы.

— Его и нет вовсе, видно, — пробубнил Петро. — Давай, попробую дотянуться.

Раско присел и выставил руки. Его приятель принялся карабкаться наверх, опираясь руками на кирпичную стену.

— Ну, давай, только потихоньку! — скомандовал сын угольщика.

Раско стал медленно подниматься, разгибая колени. Петро балансировал у него на плечах. До края крыши оставалось совсем немного, всего пару ладоней, но Петро боялся оторвать вторую руку от стены. Наконец, он собрался с духом, оттолкнулся пальцами и вцепился в торчащую из-за кровельного настила зелёную черепицу. В этот момент Раско потерял равновесие и упал, оставив товарища висеть, вцепившись в добычу. Сын угольщика ухватился за черепицу второй рукой, кусочек кровли не выдержал и парень грохнулся прямо на своего приятеля. Испугавшись, что своей возней они могли привлечь внимание хозяина дома, расхитители крыш забились под ближайшее окно и замерли, не смея дышать. Петро поднес к глазам заветную плашку. Она была сделана не из глины, это был незнакомый, переливающийся на солнце слоистый минерал.

— Ух, ты!! — прошептал Раско.

— Это драгоценный камень! — сказал Петро с видом знатока.

— Это же дом королевского ловца! Там внутри все из золота и серебра! — сообщил другу Раско. Петро многозначительно кивнул.

В этот момент окно у них над головой распахнулась, и парни прижались к стене.

— Чертовы сороки! — это был голос хозяина дома.

Мальчишки переглянулись. Нужно было добраться до ограды и нырнуть в рожь, а там их даже Рогатый Демон не поймает.

— Сороки? Может, и сороки. — Донеслось из окна. Собеседник ловца был спокоен, его голос был равнодушным и слегка надменным.

— Ты псих. Ты достал меня. Поди прочь! — сказал Харго.

— Нет! — раздалось в ответ. — Скоро придет Ферт. Я должен знать, что случилось с отрядом Адриана.

Послышался звук шагов — Харго Вин ходил кругами по комнате.

— Почему бы тебе не убраться? — спросил он.

Раско и Петро слушали этот странный диалог, навострив уши. Голоса в доме продолжали спорить:

— Тебе не прогнать меня. Мы связаны. Если бы не я, ты бы гнил в болоте, — ответил равнодушный голос.

— Не втягивай меня в свои грязные дела! — возмущался Харго.

Гость отвечал спокойно, отчего казалось, что он издевается над хозяином:

— Тебя никто и не втягивает. Уйди и не мешай, я сам со всем разберусь.

Мальчишки, которые уже собрались незаметно удрать, услышали топот копыт. Двое всадников остановились возле дома с противоположной стороны, один из них спешился. Теперь уже нельзя было незаметно пробраться к ограде, потому что другой наездник проехал вперёд по дороге и остался в седле, поглядывая по сторонам. Всаднику был видна задняя часть двора, но расхитители драгоценной черепицы пока оставались вне его обзора.

В дверь громко постучали.

— Теперь заткнись, а не то будет как в прошлый раз! — велел равнодушный голос. Харго ничего не ответил.

— Заходи, Ферт! — добавил гость чуть громче.

Раско и Петро услышали, как в дом вошёл человек. Судя по звуку, он был обут в сапоги с каблуками.

— Здоров будь, Харго! — сказал вошедший.

Харго молчал.

— Садись, — сказал загадочный тип с равнодушным голосом.

Под гостем скрипнул табурет.

— Докладывай, — приказал собеседник Харго Вина.

Ферт немного помедлил. Мальчишки переглянулись — им было страшно любопытно узнать, что за человек командует королевским ловцом, будто малым ребёнком. Раско, разумно предположив, что сейчас все в доме смотрят на обладателя дорогих сапог, ожидая его рассказа, высунул голову из-под окна, стрельнул глазами и тут же спрятался назад.

— Отряд Адриана уничтожен, — сказал Ферт. — По его следу шёл Хасан, он взял живыми трёх бойцов. Мы думаем, что сундук теперь у него.

— А что с Монархом? — спросил гость Харго с досадой.

Раско наклонился к Петро и прошептал, горячо дыша ему в ухо:

— Их там всего двое! Харго Вин и тот, который сейчас приехал!

— А где третий? Он же только что говорил! — ответил Петро чуть громче.

Раско зажал ему рот ладонью.

Из окна раздался голос Ферта:

— Его там не было, но зато был один мужик, которого знал Хасан. Они встретили его по дороге к замку на горе Анк-Даган. Мужика этого зовут Мастером Нитей, я слышал, что он несколько лет назад…

— Что он там делал? — перебил рассказчика равнодушный голос.

— Искал Монарха, — ответил Ферт. — Мой человек в команде Хасана говорит, что в крепости они нашли кучу трупов. Пленные рассказывали, как их атаковали неизвестные люди, едва отряд поднялся на стены.

— Вести с диких земель? — спросил равнодушный голос.

— Галем Черная Голова сделал Стамиона своей правой рукой. Всего месяц назад он прошел какой-то обряд инициации, маг пишет, что ему пришлось есть человечину, вождь лично заколол рабыню по случаю торжества, — по тону Ферта чувствовалось, что все эти подробности ему довольно противны.

— Неважно. Главное, он теперь может вертеть этим дикарём так, как нам надо. Пусть жрут друг друга, сколько душе угодно, — сказал равнодушный голос.

Харго по-прежнему молчал. Холодный голос его гостя допрашивал Ферта уверенно, было видно, что ему не в новинку вести такие разговоры.

— Что с садом Золотых фонтанов? — спросил он.

— Все готово. Герцог прибудет на праздник ближе к вечеру, мы получаем информацию напрямую от его камердинера. Подмена перстня прошла удачно.

— Скорректируйте действия отравителя. Все нужно сделать после того, как герцог Парастель поздравит короля.

Мальчишки увлеченно слушали беседу в доме и не заметили, что лошадь второго всадника, который ослабил поводья, побрела вокруг дома в поисках вкусной травы. На мгновение отвернувшись от пустующего тракта, наездник скользнул взглядом по заднему двору и громко крикнул:

— Эй, Ферт! Нас подслушивают! Лови их!

Он пустил лошадь галопом, но она споткнулась, наткнувшись на изгородь, и всадник вылетел из седла. Раско и Петро дважды просить не пришлось — они сорвались с места и ринулись в сторону нивы. Перелезая через забор, Раско увидел, как из окна высунулся Харго Вин. До мальчишек долетел холодный голос:

— Догнать и убить! Ферт, чего ты ждёшь?

Раско готов был поклясться, что эти жестокие слова произнес именно королевский ловец.

Парни спрыгнули в густую рожь и помчались, пригнув спины, что было сил. Они не видели, как Харго Вин поднял руки, и солнце потускнело. Они не видели, как оседала, чернея, золотая нива, как гнулись к земле колосья, осыпаясь пеплом. Как рухнул на колени, сраженный ужасом, мастер особой королевской службы Ферт. Они не видели, как погибла лошадь, скинувшая седока, не видели, как ее хозяин едва успел перепрыгнуть через ограду во двор и упасть в пыль, закрыв руками голову. Смерть расходилась по полю широкими кругами, но хулиганы, выросшие на улицах Лорака, умели очень быстро бегать.

Прошло уже два дня после этой истории. Раско и Петро поклялись друг другу на рыбьих потрохах, что никогда и никому не расскажут о том, что слышали, сидя в огороде королевского ловца. Петро помогал отцу, разнося уголь по домам заказчиков, так что ему некогда было болтать со всеми подряд, к тому же он был серьезным парнем и никогда не нарушал клятвы. Раско носился с дворцовой корреспонденцией, едва поспевая с поручениями от Гувера, и совсем уже забыл про странный разговор между Харго Вином, Фертом и неизвестным с равнодушным голосом. Все это очень способствовало сохранению тайны и оберегало от проклятия рыбьих потрохов, которое сулило нарушителю клятвы струпья по всему телу, часотку, вшей и вросший ноготь на левой ноге.

Раско, вывалив очередную кипу бумаги на стол в канцелярии, несся теперь к особняку возле порта, чтобы забрать какие-то конверты. Печати не взламывать, по дороге ни с кем не разговаривать — все как обычно. Гонцу никогда и в голову не приходило вскрывать корреспонденцию, ведь он не умел читать. Но, несмотря на это, Гувер каждый раз бубнил ему одно и то же перед тем, как послать мальчишку с очередным поручением.

Раско бежал, прыгая через грязные лужи. Иногда он промахивался, попадая ногой в воду и разбрызгивая грязь на прохожих. Горожане провожали его бранью, но догнать не пытались — на переметной сумке гонца был вышит герб дворцовой почтовой службы, а за препятствие работе королевской почты полагалась смертная казнь.

Пробегая мимо бараков, в которых жили матросы, отдыхающие после рейда на речных баржах, он увидел толпу ребятишек, сидящих на корточках у стены. Они что-то громко обсуждали, то и дело азартно вскрикивая. Раско замедлил бег, потом перешёл на шаг, а вскоре и вовсе остановился возле оравы чумазых мальчишек, играющих в монетки.

Игра в монетки имела довольно незатейливые правила — перед броском нужно было вслух загадать орла или решку. Кто угадывал, тот забирал монету. Бросали по очереди, стараясь попасть в центр мишени из трёх, расположенных один внутри другого, начерченных на земле кругов. Попадание в круг давало право на повторные броски — от одного до трёх, соответственно. Сути это не меняло, поскольку вероятность падения монеты на орла или решку не зависела от того, кто ее бросает.

Раско присел рядом с мальчишками и дёрнул за рубаху Бубу. Буба был всегда в курсе всего, что происходило в городе.

— Что это вы тут расселись? — спросил Раско с любопытством.

— Что, что… Режемся, не видишь? — проворчал Буба.

— А что тут? За конюшней ведь удобнее! — заметил Раско.

— Да, вот он, — пожал плечами Буба и показал на дылду, который сидел в самой середке.

Раско объяснять было не нужно — он все сразу понял. Этот старшак затеял с кем-то играть прямо тут, под стенами бараков, а остальные прицепились позже.

Раско принялся протискиваться ближе к игрокам — у него было четыре мелкие монеты, и он не прочь был потратить половину ради острых ощущений. Растолкав малышню, которая собралась тут просто поглазеть на игру, поскольку денег у них все равно не водилось, Раско с удивлением обнаружил своего приятеля Петро, сидящего рядом с дылдой. Играло всего пять человек, и всех, кроме этого большака, посыльный королевской канцелярии знал лично. Дылда бросил медяк, разочарованно покачал головой и кивнул Петро:

— Твоя взяла.

Петро радостно сгреб монетку и потряс ее в кулаке. Очередь перешла к долговязому сыну рыбака. Он долго возился со своим медяком, шепча заклинания, которые, как уже совершенно точно вычислил Раско, никуда не годятся, кинул монетку в грязь и радостно заорал. Малышня подхватила, все загалдели. Очередь перешла к следующему. Дылда, ожидая своего броска, сказал скучающим голосом:

— Харго Вин на прошлой неделе поймал трёх разбойников на дороге за городом. Я сам видел.

— Да конечно! — протянул Буба. — Скажи ещё, ловить помогал!

— А если и так, что с того? — отвечал дылда, следя за игрой.

— И что? Да и ничего! — отрезал Буба.

Петро и Раско переглянулись. Низенький парнишка, по прозвищу Сутулый, бросил монетку, не угадав сторону, и сказал, выпучив глаза:

— А я слышал, что Харго Вин по ночам ходит по городу, и за ним черный туман стелется.

— И где ты это слышал? — с сомнением спросил Буба, у которого сегодня было настроение со всеми спорить.

— Мамка говорила моей тётке, — ответил Сутулый.

Все знали, что мать у него, когда не хватало денег, ходила ночами на пирс. Матросы платили шлюхам мало, но это все равно было больше, чем те деньги, которые можно было заработать, прибирая в казармах.

Очередь перешла к низенькому Кряке. Он вытащил монету, зажал ее в кулаке, поднес к уху и послушал. Кряка утверждал, что деньги разговаривают, и он может их слышать.

— Сара, когда напьется, говорит, что Харго Вин — демон. Решка.

Выпала решка, мальчишка поднял монету и положил назад в карман.

— Ловец три дня продержал баронета Викотта в колодках из-за твоей Сары, — сказал Буба. — Ее когда-нибудь подвесят за язык. Орёл.

Была его очередь бросать. Буба просто кинул медяк на землю, угадал сторону и равнодушно забрал монету, зачем-то попробовав ее на зуб. Кряка пожал плечами:

— Да все знают, что Харго Вин колдун. У него на доме волшебная черепица.

— Вот бы спереть одну! — мечтательно сказал Буба.

Петро посмотрел на Раско умоляющим взглядом. Раско знал, что та самая вожделенная магическая черепица сейчас лежит во внутреннем кармане куртки его товарища. Он повсюду таскал ее с собой. Раско и сам с огромным трудом сдерживался. Он едва заметно кивнул, разрушая тем самым клятву на рыбьих потрохах. Петро полез за пазуху.

Повисла наполненная восхищением тишина. Плашка играла на солнце, чуть прозрачные пластины зеленой слюды преломляли свет, и казалось, что черепок искрится.

— Неужто с крыши ловца украли? — скептически поинтересовался большак.

Петро от возмущения даже покраснел.

— А то! Это ещё что, вы бы видели, что там творилось!

— Да что там могло твориться? — пожал плечами большак — Спёрли черепицу и тикать.

— Видел кто черный круг на поле возле дома Харго Вина? — спросил Раско тихим голосом.

Все повернулись к нему. Раско добавил:

— Думаете, это рожь горела? А вот и нет. Мы там были с Петро. Еле ноги унесли.

Больше их никто не перебивал. Малышня чувствовала, когда истории были настоящими. Когда они были наполнены удивительными подробностями и эмоциями рассказчика. К тому же, у всех перед глазами сверкала волшебная плашка с крыши королевского ловца.

Они рассказывали по очереди, что добавляло истории ещё больше правдивости. Даже большак внимательно слушал, иногда покачивая головой. Наконец, мальчишки выдохлись.

— Только это секрет! Если Харго узнает, что это мы были… — тут у Раско фантазия закончилась, и он замолчал.

— Превратит вас в червей и кинет в выгребную яму, — подсказал Буба.

— Зажарит, — печально констатировал Сутулый, — колдуны так делают. И скормит собакам.

— У него нет никаких собак! — возмутился Петро.

— Ну, тогда свиньям, — пожал плечами Сутулый.

— И свиней тоже нет! — парировал Раско.

Сутулый обиженно замолчал. Большак усмехнулся и сказал:

— Кто проболтается, того семь ночей клопы будут мучить и спать не давать. Клянитесь, что будете молчать, как мертвецы!

Все поклялись. Сыграв ещё один кон, Раско вспомнил, что его ждут в особняке возле порта, и побежал дальше. Петро тоже побрел по своим делам, поскольку у него закончились деньги. Большак ещё немного посидел с малышнёй, слушая россказни о ведьмах, упырях и черных вампирах, живущих в канализации, затем поднялся и не спеша пошел в направлении верхнего города.

Дойдя до большого фонтана, полного цветущей воды, он уселся на его край и задумался. Сидел он так довольно долго, внимания на него никто не обращал. Даже почтенный господин в плаще Свода Диосии, который явно искал кого-то, едва скользнул по неподвижной фигуре взглядом и продолжил озираться.

— Приветствую вас, магистр Юкт, — сказал парень.

Маг удивлённо уставился на него, будто впервые увидел.

— Авель! Как ты здесь очутился? Я уже битый час тут брожу!

— Загар вам полезен, — усмехнулся Беззвучный.

Магистр и вправду редко выбирался из Свода, где его поглощали бесконечные государственные дела. Юкт открыл План Пути, посмотрел вокруг, проверяя, нет ли поблизости ротозеев, взял вора за руку, и они растворились в воздухе.

Ворота в Призрачный замок им открыл сам Гектор Хронвек, который прогуливался по стенам со смотрителем Ковчега Тарангоном. Старик готовился к возвращению в Зунтр и хотел обсудить с Гектором ряд дел, которые необходимо было сделать для того, чтобы ковчег на Восточной равнине, или гора Великого Дуу, как ее называли орки, продолжил свое восстановление прежними темпами. Авель и магистр Юкт присоединились к ним.

— Я бы оставил в ковчеге Макса, Хранитель, но боюсь, что он еще не готов, — говорил Тарангон, поглаживая седую бороду. — Моя бесконечная благодарность Угноллу: предводитель орды делает все, чтобы помочь нам, и все же я не перестану ни на минуту беспокоиться о будущем нашего общего дела. Поддержите восстановление ковчега, прошу вас.

Гектор поклонился смотрителю пирамиды, не прерывая шага.

— Конечно, я это сделаю. Потребности ваши мне хорошо известны, что же до тонкостей, то с ними прекрасно разберется мастер Юкт.

— То, что случилось с ковчегом, ужасно. Там еще очень много работы, — ответил Тарангон.

— Не волнуйтесь насчет Монарха, — сказал Хронвек, поняв, куда клонит старый смотритель. — Я за него ручаюсь.

Авель посмотрел вдаль, на горизонт, где плыли белые холмы облаков.

— Как вообще отличить предвестника Хашат? Он же не сразу становится чудовищем, верно?

Хронвек вздохнул:

— Я встречал чудовищ в людском обличии, к которым Хашат не имело никакого отношения.

— Если приличный с виду господин, ратующий за благополучие своих сограждан, вдруг начинает говорить с невидимым хозяином, а испугавшись, что их могли услышать пара мальчишек, применяет заклинание, которое убивает все живое на двести шагов вокруг, это можно рассматривать как признак того, что он становится Предвестником?

Гектор остановился.

— Что ты узнал?

Авель пересказал ему байки Лоракской шпаны. Почесав в затылке, Хранитель кивнул.

— Мы обязательно все проверим, но чуть позже. Я еще должен закончить одно дело.

Хронвек мне все еще не доверял, и я не винил его за это. Цитадель встретила нас без особой радости, но за все время пребывания в крепости, мы ни разу не почувствовали ненависти или презрения со стороны ее обитателей. Поселили нас в одной из дозорных башен, там было вполне комфортно, и мы не испытывали никаких неудобств. Мы даже принимали пищу вместе со всеми, в Женском крыле, как в старые времена.

Было бы странным требовать дружелюбия от обитателей Призрачного замка. Обычно я был предоставлен сам себе, проводя время с Лайт или расхаживая по замку в одиночестве. Во время одной из таких прогулок я случайно услышал доносящийся со стен разговор Хранителя и старика, который, если верить Гектору, был настоящим, живым смотрителем Ковчега Ожерелья Пальмеи. С ними еще был воришка морантанец и магистр Юкт, который до сих пор боялся смотреть мне в глаза. Они разговаривали о разных вещах, мне стало интересно, и я изменил направление своей прогулки, двигаясь рядом со стеной прямо под ними. Акустика этого места обеспечивала отличную слышимость.

Разговор коснулся некоего Харго Вина, воришка подозревал его в связях с Хашат, что меня даже развеселило, но потом он стал рассказывать дальше, и тут я весь обратился в слух.

Чутье не подвело Беззвучного, который утверждал, что с королевским ловцом что-то не так. Харго Вин был посредником Грима. Холодный голос, который слышали лоракские оборванцы, наводил на мысль о том, что и сам Писарь находился в доме ловца. Я хорошо помнил этот равнодушный и слегка презрительный тон.

Хронвек сказал, что сначала ему нужно разобраться с несколькими делами, и я знал, с какими именно. Долговязый Муно утверждал, что сможет вернуть разум безумной богине, но для этого ее какое-то время нужно удерживать на месте. Моя ловушка на горе Анк-Даган отлично для этого подходила. Я больше не хотел подставлять Гектора, действуя в одиночку, поэтому повернул в сторону от стен крепости и направился к дозорной башне, в которой был расквартирован.

Лайтану я застал за игрой в кости с самым неприятным для меня жителем цитадели — черной женщиной Хронвека. Не много было на свете людей, которых я опасался, но эта Дака Кад-Хедарайя не шла с ними ни в какое сравнение.

— Не стой на пороге, Монарх, это дурная примета, — сказала она, не поворачивая головы.

Лайтана улыбнулась:

— Он тебя боится.

Я уселся с ними.

— Просто я немного больше знаю.

Дака Кад-Хедарайя швырнула кости, выпали две четверки.

— Тайны, Валламанг. Они все портят.

Лайтана сделала бросок, выбив на два очка больше.

— Он все мне рассказал уже давно. Никаких тайн. Маркус никогда не признается, но возможность быть здесь для него очень важна.

— Я тут ни при чем, — ответила Черная Пантера.

— Мы всем вам очень благодарны, — сказала Лайтана, поднеся сложенные пальцы ко лбу.

Я наблюдал за песчаным вампиром, за тем, как она бросает кости точными движениями рук. Она несла в себе проклятие Худу и смогла победить его. На это ушли тысячи лет одиночества, но она справилась. Я знал, что это такое, тащить внутри груз ненависти Хашат. Во мне росло чувство уважения, оно заглушило страх, позволив по-другому взглянуть на Даку Кад-Хедарайю. Помню, Хронвек сказал мне, что я все равно не пойму, как он смог ее приручить. Тогда я и вправду был очень далёк от понимания.

Черная Пантера разглядывала Лайтану, щуря свои золотистые глаза.

— Тираэль хочет с тобой поговорить, маг. С тобой и с Гектором.

— Что ему нужно? — спросил я.

Крылатый человек был для меня загадкой. Он был ожившей легендой многих религий. Я никогда до этого не разговаривал с малахом, и мне было интересно, что он хочет обсудить со мной.

— Спроси его сам, — отрезала Дака Кад-Хедарайя.

Лайтана послала мне свою прекрасную улыбку, отчего на душе снова стало спокойно. Я оставил женщин играть в кости, а сам отправился разыскивать Хронвека.

Хранитель оказался у себя в покоях — он сидел за столом, перебирая какие-то бумаги. Он оторвался от своего занятия, когда я вошёл, посмотрел на меня, немного хмурясь, и спросил:

— Все в порядке?

— Слышал, как ты говорил с вором, — ответил я.

— Насчет Харго Вина?

— Да. Человек, которому он служит, это Писарь. Это его голос слышали мальчишки.

— Уверен? Я бы не слишком доверял их россказням.

Я пожал плечами.

— Малах хотел с нами поговорить.

— Да, да. Помню, — рассеянно отозвался Гектор, снова принявшись копаться в бумагах.

— Что ты там ищешь? — спросил я.

Хранитель выудил из вороха листов документ с сургучными печатями.

— Дубликат договора с кочетанами Горного Арида. Эти ребята ещё те бюрократы.

— Зачем он тебе понадобился?

— Я собираюсь объявить мобилизацию, не дожидаясь, когда каннибалы с запада нападут на горцев. Сами они не договорятся никогда.

Я удивился. Этот человек добивался невероятных вещей там, где я безрезультатно ломал копья десятки лет.

— И у тебя есть такое право? — спросил я.

Хронвек потряс документом:

— Еле нашел. Нужно тут все прибрать. Ну что, нанесем визит Тираэлю?

Мы встретились с ангелом и направились за стены замка через главные ворота, которые выходили в лес. Тираэль вел нас молча, и только крылья тихо шуршали у него за спиной. Мы шли через чащу, огибая стволы огромных деревьев, петляя между валунами и полусгнившими брёвнами, поросшими люминесцентным мхом. Хронвек дважды пытался завести разговор с малахом, но тот только мотал головой. Наконец, я догадался, куда мы направляемся. Темный зев пещеры показался внезапно, когда мы вышли из густого кустарника. У входа была навалена груда камней, которой раньше тут не было. Я хорошо помнил это место.

Ангел направился прямо в проход. Гектор двинулся следом, и я, подавив тревогу, пошел за ним.

Хранитель применил эфирную магию, отчего лишайник на стенах стал светиться. Я никогда не слышал о таком заклинании.

Мы двигались по тоннелю в молчании. «Куда этот малах тащит нас?» — думал я, просчитывая пути отступления. Я не чувствовал поблизости жёлтых камней, но, тем не менее все это сильно походило на ловушку.

Проход расширился, и мы очутились в той самой пещере. В центре ее находилось крошечное озерцо, наполненное прозрачной водой. Ангел шагнул в сторону, и я замер. Огромных усилий стоило мне остаться на месте, все внутри меня кричало, что нужно бежать, скорее спасаться через План Пути.

Демон, живущий в башне Призрачного замка, ужасный Гратагарат, которого я заточил под землёй на долгие сотни лет, сейчас стоял прямо передо мной.

Он глядел на меня не моргая, и тонкие струйки сизого дыма, выходящие из ноздрей герцога, медленно стекали вниз между белых, торчащих из его тела шипов.

— Ничтожный Маркус Ирминг! Мне доставляет удовольствие ужас, который ты испытываешь! — сказал Гратагарат, и его голос несколько раз отразился от каменных стен.

Я ничего не ответил.

— Зачем мы здесь, Гратагарат? — спросил Хронвек.

Он говорил с существом Нижнего Плана, как с равным. Демон зарычал, пуская дымы, и принялся бродить кругами. Хранитель стоял, неподвижный и спокойный. Наконец, герцог остановился.

— Мы покажем вам кое-что.

Он встал у большого ящика из темно-серого металла и поманил нас своим кошмарным пальцем. Гектор приблизился, я тоже подошёл, стараясь держаться у Хранителя за спиной. У Гратагарата было достаточно причин, чтобы разорвать меня на куски.

Рогатый демон открыл ящик, и я увидел темные цилиндры, сваленные грудой внутри. На них имелись какие-то надписи, сделанные белой краской. Хронвек хотел приблизиться, чтобы получше рассмотреть содержимое сундука, но Гратагарат захлопнул крышку.

— Нельзя открывать надолго. Только дети Майрониды могут выдержать дыхание звёзд.

— Что это? — спросил Хронвек.

— То, чего не хватает вашей ловушке из жёлтого камня. Ты можешь открыть ящик, Хранитель, ты был в Нижнем Плане и выжил. Но остальные должны отойти как можно дальше.

Я вернулся ко входу в пещеру, встав рядом с малахом. Хронвек открыл тяжёлую крышку.

— Где ты взял это, Гратагарат?!

— В храме смерти. Во всех мирах рано или поздно люди их строят.

— Храмы смерти? Это же заряды урановых боеголовок! — воскликнул Гектор.

Гратагарат пожал плечами:

— Молодая материя. Она ещё формируется. Малах нашел храм смерти недалеко от Цитадели.

Хранитель взял в руки тяжёлую урановую болванку.

— Вы разграбили пусковую шахту стратегического ядерного оружия! Зачем?!

Демон засмеялся, отчего внутри у меня все напряглось.

— Жёлтые камни. Они хорошо работают, когда их много. Чем больше, тем лучше, верно, Ирминг? Будь ты проклят во всех мирах.

Я кивнул. Эта гора зубов, шипов и когтей неплохо разбиралась в таких сложных вещах. Хронвек говорил мне, что я недооцениваю жителей Нижнего Плана, но я только сейчас начал понимать, насколько сильно был не прав. Демон продолжил:

— Я читал книги твоего мира, Хранитель. Это называется катализатор. Гаар-сап. Он усиливает нужные эффекты.

Говоря это, Гратагарат сверлил меня глазами.

— Катализаторы могут снизить температуру плавления, ускорить химические реакции и снизить количество примесей. Но причем тут ядерное оружие? — спросил Хронвек, кладя назад болванку.

— Молодая материя усилит действие жёлтого минерала во много раз. Хашат не сможет вырваться. Нам нужно распределить эти цилиндры вдоль контура ловушки, чтобы дыхание звёзд пронизывало каждый камень.

Хронвек закрыл тяжелую крышку ящика.

— Это свинец?

— Он защитит жителей Кольца, — пояснил демон.

Гектор кивнул.

Назад я шел в глубокой задумчивости. Я с трудом понял, о чем беседуют Гратагарат и Гектор, но суть мне была ясна — демон прекрасно разбирался в фундаментальных науках, и принцип работы конструкции, изображённой на древнем чертеже, украденном из чизурийского храма, был ему совершенно понятен.

Это было похоже на подъем со дна глубокого колодца, наполненного прозрачной ледяной водой.

На его дне царили тишина, тьма и покой, в которых растворялись все мысли. Только чувства оживали изредка, напоминая о том, что это все ещё жизнь, а не забвение за порогом смерти.

Харго Вин ощутил тоску, она толкнула его вверх, поднимая на поверхность из небытия, по дороге пробуждая остальные эмоции. Злость, ненависть, грусть. Жажда мести. Когда он почувствовал ее, то вспомнил, как тут оказался. Такое происходило уже множество раз, и Харго Вин ничего не мог поделать с этим.

Писарь. Он задушил бы его голыми руками, не раздумывая ни секунды, но как это сделать? Как? Пока у Грима было собственное тело, его еще можно было терпеть, но сейчас, когда он поселился в голове Харго Вина, когда его черные мысли стали их общими мыслями, королевский ловец понял, в какое чудовище превратился глава тайной службы Мон-Домайна Золотого.

Эти видения накрывали ловца каждый раз, когда он поднимался со дна на поверхность. Чувство беспомощности. Ужас, ненависть и отчаяние. Чужие эмоции, чужие мысли. Чужие воспоминания…

Писарь лежал на холодной земле и не мог пошевелиться. Его тело было парализовано — это сделал маг, и он знал его имя. Монарх просто прикоснулся к его груди, и вот Грим лежит на земле, и все, что он может — это слабо дышать. Он слышит шаги, голоса — его ищут. Слышит голос короля. Мон-Домайн снова хочет увидеть королеву Вакарры. Безумец, он все еще надеется на ее благосклонность.

Писарь слышит, как они возятся внизу. Никто не запишет важных сведений о врагах королевства, которые откроет артефакт. Королю нет дела до своего государства, его интересует только Зильда.

Холод, страх, переходящий в ужас, и ненависть — вот и все, что осталось старому шпиону. Он не доживет до рассвета. Грим слышит крики — что-то пошло не так. Кровь стынет в жилах, когда до ушей Писаря доносится безумный, рвущий нервы смех. Он становится громче и громче, он заглушает крики ужаса, а потом наступает мертвая тишина. И в этой тишине раздаётся шёпот — тихий шёпот, он рождается прямо в голове Грима.

— Ты хочешь жить, человек?

Да, я хочу жить, — думает он, и его понимают.

— Я не смогу обновить твое тело. Не в этом мире. Твоя оболочка умирает, но рядом есть другая.

Все равно, мне все равно! — думает Грим. — Я хочу отомстить им всем!

— Я дам тебе новое тело, но у него уже есть хозяин. Он слаб, ты сможешь обрести власть над ним.

Я согласен! — Грим чувствует, что дыхание останавливается, его земное время подходит к концу.

— Ты станешь волей моей. Моим бичом. Теперь ты мой раб навечно!

Да! Дай мне отомстить! — последняя мысль мелькает в угасающем сознании Писаря, и тьма окутывает его.

Харго Вин открыл глаза и огляделся. Где он очутился на этот раз? Сколько прошло времени? Последнее, что он помнил, это бешеная скачка на лошади по горному ущелью.

— Ты здесь? — спросил Харго Вин.

Тишина. Значит он, наконец, один. Ловец сидел на грубом ложе, покрытом соломой. Шатёр, сделанный из плохо обработанных шкур, открытый очаг посередине. Отвратительный запах. Харго поднялся на ноги и выглянул наружу, отодвинув полог.

Шум военного лагеря обрушился на него. Он увидел множество палаток, подобных той, в которой находился сейчас. Люди в шкурах, вооруженные примитивным оружием из камня и дерева, бродили между шатрами, гортанно перекликаясь.

Харго опустил полог. Куда приволок его проклятый Грим? Это что, дикие земли, что лежат по ту сторону гор? Зачем он здесь? Чего добивается?

Писарь повсюду сеял смерть и горе. Поначалу Харго давил его своей волей, но постепенно незваный гость освоился в чужом теле, становясь сильнее. Каждый раз, когда ловец возвращал себе контроль, появлялись новые трупы. Месть Грима была страшной — он не щадил никого. Писарь расправился с придворным магом, который активировал каменное яйцо в лагере на болотах, угробил кучу людей в попытке добраться до Монарха. Невозможно было исправить то, что он делал. Харго Вин испытывал чувство вины, он старался заглушить его, охотясь за преступниками, но это не помогало. Ловец знал, что существует только один способ избавить мир от чудовища, в которое превратился Писарь. Но это было выше его сил.

Полог шатра поднялся. Харго посмотрел на вошедшего — он был не похож на дикарей, которые наводняли лагерь. Скорее, он был диосийцем. Возможно, даже магом Свода.

— Они выступают на закате, чтобы атаковать с рассветом. Горцы не смогут нас задержать, — сказал незнакомец.

Харго не ответил. Значит, война с Горным Аридом. Зачем это Гриму? Чего он добивается? Или этого хочет то существо, которое теперь владеет духом Писаря?

— Все в порядке? — спросил маг.

— Да, все хорошо, — кивнул Харго Вин, — просто усталость. Что мы планируем делать?

Диосиец пристально посмотрел на него и сказал:

— Ты не Грим.

Едва он произнес эти слова, как ловец почувствовал, что его сознание теснит чужая воля. Последнее время Писарь делает это с легкостью, с каждым разом он все больше завладевает телом Харго.

— Говори, пусть слушает. Теперь это не имеет значения, — сказал Грим, и Харго Вин не смог ему помешать.

Маг кивнул.

— Мон-Домайн мертв.

— Прекрасно, — сказал Писарь равнодушно. Скажи-ка, Стамион, а что с нашим герцогом?

— Герцога Парастеля схватили, у него на пальце был обнаружен перстень с ядом. Именно этим ядом отравили Золотого короля.

— Надо же, какая печальная история, — равнодушно бросил Писарь, — король был отравлен после их встречи, я полагаю?

— Именно так.

Грим вдруг исчез, освободив разум Харго Вина.

— Зачем вы отравили Мон-Домайна?! — выкрикнул он. — Гарнаду теперь ждет хаос и разруха!

Маг пожал плечами:

— Значит, такова ее судьба. Трусливый король был слишком слаб. В свою защиту скажу, что я к этому не имею никакого отношения. Я сам узнал об этом только сейчас.

— И что теперь? Кто будет править?!

Стамион уселся на шкуры и ответил:

— Тот, кто быстрее всех займет трон. Ты Харго Вин, я знаю, Грим мне все рассказал. Скажи, как тебе живётся в одном теле с ним?

Харго от этих слов сник и опустился рядом с диосийцем.

— Я не понимаю, где сон, а где явь. Моя жизнь похожа на горячечный бред. Иногда он отступает ненадолго, и тогда я начинаю вспоминать все, что делал Писарь, пока я был на дне.

— На дне?

— Я будто опускаюсь в глубокий колодец, полный ледяной воды. Холод и тьма, и ни единой мысли.

— Любопытно, — сказал Стамион.

Харго Вин горько усмехнулся:

— Грим настоящее чудовище. После катастрофы на болотах он изменился, и продолжает меняться.

Маг с интересом посмотрел на собеседника и спросил:

— А что там произошло?

— Ты не знаешь? — удивился Харго. — Тогда лучше тебе и не знать.

— Писарь немного рассказал мне об этом. Говорит, что ему помогли высшие силы, сохранили его разум, но тело не смогли, и он оказался у тебя в голове.

Ловец покачал головой:

— Высшие силы. Скорее — низшие.

Стамион пристально посмотрел на Харго.

— Я ни за что не поверил бы в эту историю, но твои… ваши глаза… и лицо. Когда он прискакал в лагерь, весь в грязи, я даже не понял, что Грим теперь не совсем Грим. Голос, походка, мимика… взгляд — это взгляд Писаря.

— Давно он… то есть я приехал? — спросил Харго Вин.

— Два дня назад. Поручил мне ждать голубя из Гарнады, а сам рухнул как убитый и проспал больше суток.

Ловец вздохнул.

— Убийство короля — это месть.

— Я уже давно торчу в диких землях, — ответил Стамион. — Было время, когда казалось, что меня тут бросили. Знаешь, Мон-Домайн давно бы уже остался без головы, если бы не тайная служба Грима. Все держалось только на нас.

— Грим теперь совсем другой. Он изменился. Он сеет смерть. Я вижу ее вокруг, когда поднимаюсь со дна ямы небытия. Он мстит за то, что лишился тела. Эта сущность с топей, она управляет им. Я чувствую. Она гонит его вперёд, даёт силы — нам обоим. Ты знаешь, я пришел к Золотому королю после того, как Грим разделался с диосийцем Эразом.

— Придворным магом? Он мертв? — спросил Стамион.

— Да, — ответил Харго Вин. — Грим убил у него на глазах всю семью, а потом прикончил самого.

— Зачем?

— Из-за портала в топях. Эраз помог открыть его в ту ночь. Писарь говорил, что нельзя пользоваться древней магией ради задницы Зильды, но Мон-Домайн его не слушал. И вот теперь они оба мертвы.

Стамион пожал плечами.

— Зачем ты ходил к королю?

— Хотел все рассказать, но испугался. Это все еще мое тело. Вместо этого я попросил назначить меня ловцом.

— Королевский ловец? Мон-Домайн упразднил эту должность лет десять назад.

— Двенадцать. Я не ожидал, что он меня послушает, но это… эта сила внутри, она как-то влияет на других. Меня словно боятся. Не смеют перечить. Король назначил меня ловцом, и я стал ловить. Чтобы как-то загладить то, что творил Писарь.

Стамион только покачал головой.

— Думаю, у Грима есть план. У него всегда есть план.

— И какой план у него для тебя? — спросил Харго, усмехнувшись.

Диосиец пристально посмотрел на ловца, и ничего не ответил. Харго Вин почувствовал, что Писарь снова здесь.

— Хотите знать, что будет дальше? — сказал Грим равнодушно. — Будет война. Мы сотрем с лица земли всех врагов Гарнады руками диких племен и вернём величие нашей родине.

— Горный Арид… — голос Харго, прорвавшийся на мгновение, сменил равнодушный тон Писаря:

— Горный Арид, Урмат, Вакарра, Морантана, все станет прахом. Ты прав, Харго, Арид никогда не враждовал с Гарнадой, но он лежит на пути у орды людоедов. Такова его судьба, что поделать. Племена выполнят свое предназначение. Стамион, ты отлично справился.

— Спроси его про Монарха! — выкрикнул Харго Вин перед тем, как упасть в черный колодец забвения.

Пол под ногами слегка дрожал. Контур вел себя совсем по-другому, от него расходились волны почти осязаемых колебаний эфира.

Я посмотрел в узкую бойницу, которую оставил Хронвек для наблюдения за ловушкой. Строители покрыли западную башню свинцовыми плитами — так называл Гектор мягкий металл, который использовали на Земле для изготовления пуль. Свинец должен был защитить меня от дыхания Майрониды, которое исходило от тяжелых болванок, отлитых из молодой материи.

Хронвек и Гратагарат потратили два дня, чтобы разложить их по периметру контура из Закрывающих камней. Еще они поставили на вершину башни странного вида прибор для связи с Призрачным замком. Долговязый Муно что-то говорил об этом, но я не понял. Все это слишком уж сложно. Из всех его речей я понял только то, что устройство заработает после активации контура ловушки. Он называет мою крепость на вершине Анк-Дагана Якорем, что бы это ни значило.

Хранитель и герцог находились снаружи, им было не страшно дыхание звезд. Муно сказал, что это радиация. Какая разница — как не назови, конец один.

Детей Майрониды оно не смущало, а вот меня могло прикончить. Хронвек был Скурром, пророком Матери, он выжил в Нижнем Плане, а значит, радиация ему не страшна. Так говорит Гратагарат.

Я активировал ловушку, напитав ее силой, и теперь мы все ждали, когда она наберет мощь. Раньше это происходило куда быстрее — за прошедшее время контур успел бы зарядиться не меньше пяти раз.

Небо поменяло цвет. У меня заболела голова, настолько сильным стал Резонанс Эфира. Я видел Хронвека — он стоял на стене, неподвижный и прямой. Гратагарат шастал у него за спиной, этот Рогатый демон вечно ходит кругами, будто у него шило в заднице.

Я почувствовал хлопок, и над нами появилась сфера. Резонанс перестал стучать по стенкам черепа, я вздохнул и сказал:

— Все готово.

Муно Садриани, который сидел, скрючившись над монитором своей умной машины, выпрямил спину. Он перевернул песочные часы. Они отмеряли четыре минуты — время, которое обычно требовалось Хашат, чтобы появиться над крепостью.

— Приступаю, — буркнул он и принялся нажимать разные кнопки на металлических ящиках. Железки ожили, начали гудеть и пиликать.

— Отлично! — сказал Муно. — Я был прав, Якорь тяготит к измерению Муок, также, как и Призрачный замок… Все эти машины были сделаны Пентарали, и работать они могут лишь у себя на родине.

— Я понимаю, что Цитадель родом из Муока и поэтому «тяготит» к нему. Но почему моя ловушка это делает?

Муно покачал головой.

— Тут дело не в происхождении, а в конструкции. Цитадель и Якорь сконструированы таким образом, что тянут себя в Муок. Вообще, конечно, Якорю и полагается находиться в Муоке, там он работает гораздо лучше. Но и здесь он вызывает смещение пространства в сторону измерения Пентарали. Не знаю, как тебе еще объяснить.

Я махнул рукой.

— Неважно. Мы успеем все подготовить к его появлению?

Линчеватель пробежал глазами по приборам.

— Черт.

Он выскочил наружу, хлопнув обитой свинцом дверью. Посмотрев в бойницу, я увидел, что Хронвек сорвался с места и бежит в сторону башни. Через несколько секунд они оба были внутри.

— Что случилось? — спросил я.

— Удаленный доступ к Наследию. Система не отзывается на команды этого терминала, ей нужен живой Хранитель.

— Давайте, Гектор, давайте! — крикнул Муно.

Хронвек закрыл глаза и сосредоточился.

В Башне Наставников Цитадели, в бывшей детской комнате, которая теперь стояла пустой, дежурил Стурастан. В его задачу входило подтвердить доступ к Наследию, как только он поступит. Хранитель открыл глаза.

— Наследие. Установи соединение с…

— Терминалом ноль ноль один! — подсказал Муно.

— С терминалом ноль ноль один, — повторил Гектор.

— Для синхронизации Пальмеи с ядром! — снова подсказал Линчеватель.

Хронвек кивнул:

— Для синхронизации Пальмеи с ядром!

Видимо, что-то изменилось в бегущих по экранам цифрах, потому, что Садриани хлопнул в ладоши и воскликнул:

— Прекрасно! Осталось дождаться Хашат!

Именно этот момент оно выбрало, чтобы появиться. Я посмотрел в бойницу и выругался — мы совсем забыли о демоне. Я знал, что сейчас случится. Гратагарат стоял, задрав голову вверх, и, как завороженный, смотрел на пульсирующее сиренево-черное облако, которое продолжало заполнять пространство внутри висящей над крепостью сферы.

Времени на разговоры не было. Я бросился наружу, чуть не сбив с ног Хронвека. Гратагарат был далеко, я стиснул зубы и ускорился, как мог, на ходу пытаясь вызвать Резонанс. Герцог сделал шаг в сторону края стены, стремясь сократить расстояние до клубящейся в сфере сиреневой массы. Хашат звало его.

Я бежал так быстро, что воздух стал казаться плотным. Посол Нижнего Плана шагал в сторону края стены, вот он достиг парапета, взгромоздился на него, выпрямился и занес ногу, чтобы шагнут в пропасть. Заклинание Коварного Когтя сорвалось с моих пальцев, демон замер, а затем начал медленно заваливаться вперед.

Последние десять шагов я буквально пролетел, едва касаясь пола. Я вцепился в белые шипы, покрывающие спину Гратагарата и потянул его на себя, уперев ноги в зубцы парапета. Очень медленно центр тяжести демона начал смещаться назад. Я хрипел, стиснув зубы — туша герцога весила добрых полтонны. Когда у меня пошли перед глазами кровавые круги, Гратагарат рухнул назад, едва не придавив меня своей массой. Я поднялся и сел, тяжело дыша.

Через несколько секунд подоспел Хронвек. Хашат над нашими головами набирало силу, нужно было спешить. Он помог мне подняться, и мы вместе побежали назад. Мне нельзя было находиться вне башни, защищенной свинцовыми плитами.

— Коварный коготь? — спросил Гектор, волоча меня, будто бурга с Восточной равнины.

— Ага, — прохрипел я.

— Тогда он еще долго не сможет двигаться.

Мы ввалились в башню. Садриани следил за приборами. Я с подозрением покосился на него — в такой близости от Хашат Муно мог потерять контроль так же, как демон. Но Линчевателю не было дела до фиолетового тумана.

— В бойницу не смотреть! — распорядился Хронвек.

Линчеватель кивнул. Муно и не собирался отрываться от своих приборов, он увлеченно тыкал в кнопки узловатыми пальцами. Хранитель снова закрыл глаза, вызывая Наследие. Некоторое время ничего не происходило, но затем он вскрикнул и схватил за плечо Садриани.

— Получается! Я вижу, как это происходит!

— Что вы видите, Гектор? — спросил Муно.

— Оно… Хашат… То есть Пальмея, она проступает сквозь это… этот хаос!

Линчеватель кивнул:

— Я вижу то же самое. Идет процесс сверки исходного кода, он значительно поврежден. Это существо подверглось сильному воздействию, его основы изменены. Хотел бы я знать, что могло послужить тому причиной. Возможно, древние враги Пентарали нашли способ изменить код Пальмеи?

— Возможно, — отозвался Гектор. — Главное, что мы можем восстановить его.

Муно кивнул.

— Без резервного ядра это было бы невозможно. Призрачный замок — единственное оружие, способное остановить Хашат.

Линчеватель утверждал, что для завершения процесса необходимо время, но не мог сказать, какое. Мы сидели и ждали, Хашат бесновалось в моей ловушке. Хронвек запретил мне высовываться наружу, а сам пошел проверить состояние контура. Он скоро вернулся и сказал, что конструкция сильно нагрелась, но до критических температур еще далеко.

Постепенно сиреневое облако над нашими головами стало светлеть. Муно поднялся, подошел к бойнице и посмотрел на Хашат.

— Почти готово. Синхронизация проходит успешно.

— Вас не тянет к нему? — спросил Гектор.

— Нет. Это подтверждает данные приборов.

Хронвек вздохнул. Теперь стало видно, в каком напряжении он находился все это время.

— Возможно, нам удастся с ней поговорить, — сказал он.

— Возможно, — отозвался Садриани.

Мы сидели и ждали. Большего нам не оставалось. Хронвек посмотрел на меня и сказал:

— Слушай, Маркус. Я все хотел спросить тебя — как ты смог открыть План Пути здесь, рядом с контуром?

Я пожал плечами:

— Не знаю. Я не думал тогда о том, как это сделать. Я… просто хотел защитить ее.

— Защитить Лайтану?

— Да. Она… знаешь, я никогда ничего подобного не испытывал. Я всегда считал, что уже слишком многое видел в жизни, чтобы…

— Чтобы полюбить? — тихо спросил Хранитель.

— Да, чтобы полюбить, — ответил я.

Гектор ничего не ответил, глубоко задумавшись. Прошло довольно много времени, прежде чем он оторвался от своих мыслей.

— Ты никогда не думал, что любовь — это один из видов резонанса? Как выходит, что два человека находят друг друга в пространстве и времени среди множества других людей? Как это возможно? И почему это такое сильное чувство? Ничто не сравнится с этим.

— Магия? — отозвался я. — Может быть. Я знаю много разных заклятий. Лайтана освободила меня от него, — я показал головой в сторону Хашат, которое по-прежнему клубилось над крепостью.

Хронвек сказал задумчиво:

— Мы не понимаем всей силы любви, Маркус. А она очень велика.

И он снова задумался. Я вдруг понял, в чем секрет Дака Кад-Хадаре. Гектор никогда не говорил об этом. Он любит ее. По-настоящему. И она его — тоже. Это дает мне повод еще больше ее бояться.

Все закончилось довольно банально — Муно встал, потер ладони и сказал:

— Готово!

Мы подошли к бойнице — ловушка по-прежнему висела в воздухе, но Хашат в ней не было.

— Оно ушло, — сказал я.

— Не оно, а она, — поправил меня Хранитель.

Муно стал собирать оборудование. Глядя на него, я думал о Писаре. Наконец-то я смогу разобраться с ним. Окончательно.

Возможность прикончить Грима выпала мне довольно скоро.

Началось все с появления магистра Юкта — он был крайне взволнован и требовал срочно найти Хранителя. В критических ситуациях этот диосиец всегда переживал сильнее, чем того требовали обстоятельства, но в таком ужасе я его не видел еще ни разу.

Я снова воспользовался заклинанием Рычащего волка и подслушал беседу Юкта с Гектором. Людоеды Западных пустошей атаковали предгорья Излома. О, какой ужас, скорее, скорее! Юкту уже мерещилась горящая Морантана. Вообще, он не так уж был неправ, учитывая записки, найденные в сундуке Писаря. Этот псих хотел устроить Восточным королевствам серьезную встряску, подобную тем, что я устраивал с помощью зеленых дикарей с Великой Ладони. Десятки тысяч фанатиков могут сокрушить любую армию. Только вот целью орды людоедов была Морантана и Свод Диосии, которые я все время старался не просто защитить, а усилить. Ведь именно там находились все необходимые для противостояния Хашат ресурсы. Во всей Мирее не найти столько магов, сколько в Морантане.

Это отлично знал и Писарь. Он надеялся дать Гарнаде политическое преимущество, ослабив остальные государства набегом дикарей. Он действовал точно так же, как я. Давно ли он это спланировал? Я задумался.

Как сильно влияло Хашат на мои решения? Ведь это просто ужасно — когда смотришь на такие вещи со стороны или из будущего. Но тогда мне этот план казался просто превосходным, я бы даже сказал — изящным. Один человек парой вовремя сказанных слов способен вызвать лавину, сметающую на своем пути все подряд. Только вот я не думал тогда о жертвах. Я думал как Предвестник, и Писарь думает так же. Потому, что Гектор прав. Грим служит Хашат. Байки мальчишек оказались правдой.

Я поднялся в гостевую башню, поцеловал Лайтану, прижал палец к ее губам и открыл План Пути. Хронвек должен остановить армию дикарей, у него для этого есть все ресурсы — горцы Арида на его стороне, маги Свода Диосии тоже. А я займусь Гримом.

Нужно было выбрать другое место.

Когда я появился, меня заметил бородатый всклокоченный детина с огромной дубиной в руках. Они все выглядели примерно одинаково, но этот мне показался особенно крупным и грязным. Не успел я опомниться, как он с ревом бросился на меня, подняв свою корягу над головой. Я выпустил ему кишки горизонтальным ударом своего меча и немного сместился вбок, чтобы эта туша в меня не врезалась. Людоед развернулся, яростно на меня глянул и снова поднял свое оружие. В этот момент содержимое его живота выпало наружу, он поскользнулся на собственных внутренностях и упал, все еще не понимая, что произошло. Косматый дикарь пытался подняться, не оставляя попыток продолжить драку.

Я огляделся. Моя первая попытка оказалась не слишком удачной — я попал прямо в гущу сражения. Впрочем, здесь скорее подошло бы слово избиение. Горцы сражались и гибли достойно, женщины защищали детей, стоя в дверях приземистых домов, сложенных из плоских камней. Людоеды убивали всех подряд, жгли хаты и двигались дальше — вверх по склонам.

Я находился на возвышенности — это была деревушка со странным названием Озь, я бывал в ней во время своих странствий. Тут раньше стояла неплохая корчма — я осмотрелся, вспоминая. В этот момент трое дикарей ворвались в стоящий рядом дом, ударом дубины повергнув на землю женщину, стоящую у входа. Раньше я бы прошел мимо — в конце концов, это война, и сейчас на линии фронта длиной в несколько километров одновременно гибнут десятки человек — мужчины, женщины, дети. Я чертыхнулся.

Она не просто так стояла там с топором в руках. Ей было что защищать. Я нахмурился и вошел внутрь.

— Эй, свиньи!

Воины повернулись ко мне, забыв о двух малышах, вжавшихся в угол. Я метнул кинжал в того, что стоял ближе всех, и вышел наружу. Короткий взмах меча оставил без головы самого шустрого; второй успел сообразить, что к чему, и выставил перед собой палку.

— Серьезно? — поинтересовался я и отрубил от нее половину. Людоед понял, что фортуна начала ему изменять и принялся отступать назад в избу. Внезапно он выпучил глаза, захрипел и упал лицом вниз. В спине у него торчал здоровенный охотничий нож.

Я посмотрел в испуганные глаза мальчишки — ему было лет десять, не больше — убрал меч и протянул ему руку.

— Позови брата.

Он скрылся, а через мгновение показался снова, держа за руку младшего.

План Пути принял нас, мы скользнули по его неверной тропе и вышли посреди пустошей. Далеко внизу чернела линия фронта — это орда одетых в шкуры людоедов поднималась вверх. Позади них дымились, сожженные, деревеньки.

— Бегите наверх и не оглядывайтесь! — сказал я детям, и они побежали.

Я снова посмотрел вниз. В наступлении не прослеживалось никакой стратегии, орда просто двигалась вперед, растянувшись, но не утратив от этого своей мощи. Их было слишком много. Больше, чем я мог предположить. Откуда они все взялись? Неужели бедные земли по ту сторону Излома все это время вмещали в себя такое количество полудиких племен?

Нужно понять, где Писарь. Он точно где-то здесь, но искать его нужно в тылу. Я стал высматривать отдельные отряды, сверху это было очень удобно делать. План Пути готов был переместить меня в любой момент, вот только я не знал, куда мне нужно попасть.

Возможно, Грим затерялся в волне нападающих? Насколько я знал, это было не в его стиле. Он предпочитает управлять делами из надежного укрытия, но линия фронта стремительно движется вверх, а значит, Писарь тоже вынужден перемещаться.

Я заметил небольшой отряд дикарей, который, подобно нескольким другим, слегка отставал от катящейся вверх орды. Десять, возможно двенадцать человек. Двигались они только вперед, не останавливаясь, чтобы добить несчастных, сумевших пережить ужасную волну обезумевших от крови людоедов. Я стал наблюдать за ними и вскоре убедился, что мои выводы верны. Остальные группы воинов занимались зачисткой и сбором трофеев, в основном металлического оружия, которого у жителей Западных земель практически не было.

Я коснулся Плана Пути, и он принял меня в одном месте, чтобы отпустить в другом.

Двенадцать, все верно. Десять воинов диких племен и еще парочка. Они все были одеты в шкуры, но я сразу заметил этих двоих. Один из них, должно быть, маг Свода, которого Писарь умудрился переманить на свою сторону. Он умеет вербовать людей, этого у него не отнять. А второй — второй, должно быть, сам Грим. «Что же, придется выбрать одного», — подумал я. Лучше бы это оказался Предвестник. Будет большой удачей покончить с ним одним ударом.

Я немного подождал, двигаясь следом за ними и постепенно сокращая дистанцию. Я не мог пользоваться Планом Пути так же часто, как Хронвек, а в играх со слугами Хашат нужно было иметь возможность быстро набрать безопасную дистанцию. Наконец, я почувствовал, что готов.

Молния наполнила воздух щекочущим ноздри запахом грозы, человек рухнул на землю. Я приготовился защищаться.

Второй переодетый обернулся. Точно, бритый подбородок выдавал в нем цивилизованного человека, однако, это был не Писарь. Значит, мне повезло. Я не собирался устраивать дуэль с диосийцем, дело было закончено. План Пути раскрылся, и тут он что-то сделал. Меня будто ударили тараном, моя Мгновенная защита сработала, выбив искры из глаз и воздух из легких. Отлетев на несколько шагов, я упал, перекатился через плечо и увидел, что все дикари неподвижно лежат на земле.

— Монарх! — крикнул ряженый. — Теперь ты за все заплатишь, скотина!

Он вскинул руки и сила, которая только что выбила из меня всю спесь, стала расходиться кругами, стремительно приближаясь.

Эфир отозвался, ударив болью по вискам. Заклятие Последнего вдоха сорвалось с моих губ, и я почувствовал, как оно увязло в тяжелой силе, так хорошо мне знакомой. Передо мной был не маг Свода. Это был Писарь, он сменил лицо и, похоже, тело. И он был Предвестником, теперь я в этом не сомневался.

Я стал пятиться, чтобы не попасть в зону действия отнимающей жизнь силы Хашат. У меня оставался еще один кинжал, и я уже стал примеряться, чтобы метнуть его в Грима, как вдруг небо окрасилось ярко-оранжевым цветом. Задрожал воздух, застонал, заплакал ветер. Ужас охватил меня, когда я понял, что происходит. Я поднял голову и увидел летящие вниз большие, тяжелые капли огня. И тогда я услышал, как плачет женщина — и слезы ее были самим гневом.

Неверная тропа. Тонкая нить бытия, вьющаяся среди подернутых дымкой миражей фантазий и забытых снов. Он убегал, а я его преследовал. Мимо сизых скал, мимо кричащих от боли разумных деревьев, мимо стонущих болот и разрушенных замков, мимо пьяных моряков, бредущих среди теплой ночи по улицам Морантаны. Мимо шагающих в ментальную ловушку гунгуана крабов моурангов. По стелящейся на ветру тонкой траве Великой Ладони, под пристальным взглядом Великого Кочевника, через льды Северного моря, сквозь джунгли Чизурии и песчаные бури Белой пустыни Куртана. Близко и далеко, рядом и нигде. Он убегает, но я знаю, куда он пойдет. Я иду следом. Мы оба ходили этой дорогой, она хорошо мне знакома.

План Пути вышвырнул меня на поросший дроком покатый склон. Чувства мои смешались, я ощущал присутствие совершенно не похожих друг на друга сил. Я посмотрел вниз и увидел, как вдали гибнет орда диких племен в реках пламени, текущих с небес. Меня все еще колотило от ужаса, плач Майрониды продолжал звенеть в ушах, отдаваясь в стенках черепа. Однако Предвестник тоже был где-то поблизости. Я ощущал его присутствие, чувствовал рядом волю Хашат. Поднявшись на ноги, я собрал в кулак всю свою решимость и постарался заглушить голос Матери Рогатых Демонов, звучащий в голове. Нужно найти Грима. И прикончить его.

Гектор Хронвек бродил по покрытым черным пеплом склонам Излома. Взгляд его блуждал, бессмысленно скользя по обугленным костям, по торчащим из земли остовам деревьев, по мертвой пустыне, которая возникла на месте кровавой битвы горцев и дикого народа западных земель.

Теплое солнце освещало эту мрачную картину, пытаясь наполнить ее жизнью. Вот блеснул короткий меч-бастард, когда сгоревшая плоть все еще сжимающей его руки треснула и рассыпалась в прах. Вот раздался крик первой вороны, разочарованный и полный тоски — на этом поле битвы для нее не осталось пищи. Вот ветер принес женский плач, это жены вышли на склоны искать своих мужчин.

Черной тенью скользнула Дака Кад-Хедарайя, ее силуэт заслонил удручающую картину от взгляда Хранителя. Он посмотрел ей в глаза и устало вздохнул.

— Пойдем, — сказала она, и он пошел.

Она вела его мимо сгоревших тел, мимо пепелищ, оставшихся на месте дворов, мимо заполненных кровью колодцев, все выше и выше, туда, где все началось, туда, где огонь Майрониды остановил смерть.

Под ногами захрустели, покрытые сажей, живые веточки дрока. Гектор очнулся от горьких размышлений и огляделся. Перед ним, выше по склону, была жизнь. Это был все тот же Горный Арид, с его суровой и неповторимо прекрасной природой и ослепительно белыми шапками гор. А позади — позади был только пепел.

Они не знали, что все уже началось. Что орды с западных пустошей уже поднимаются в горы, убивая на своем пути все живое.

Две недели назад Гектор Хронвек, используя договор с кланами, принудил совет старейшин выставить дружины на границах, и это было сделано. Приземистые форты осветил огонь костров, по тропам зашагали отряды дозорных.

Дикари напали внезапно, с рассветом. Дружины держали оборону почти сутки, а потом их смяли. Орды людоедов двигались вперёд и вверх, двигались быстро, не щадя никого. Через день они должны были взять Гудар-Град, и он бы сгорел, если бы не случай.

Молодой маг, наставник факультета Плана Пути Свода Диосии, показывал ученикам неверную тропу, чтобы выявить их таланты. Он выбрал горы Излома, желая продемонстрировать всю мощь магии перемещения.

Они появились на склонах втроем — наставник и два послушника. Все трое любовались сверкающими снежными шапками, пока младший из учеников, загорелый и худой мальчишка, южанин по имени Уча, не крикнул:

— Смотрите! Там муравьи дерутся!

Маг повернулся и посмотрел назад. Далеко внизу он увидел, как вверх поднимается орда одетых в шкуры воинов — отсюда они действительно напоминали мелких насекомых. Незначительные силы горцев не могли задержать их, но защитники Горного Арида не спасались бегством. Волны противника захлестывали их укрепления, продолжая надвигаться, они покрывали собой отроги гор, ползли все выше и выше, чтобы добраться до самого верха, а затем перевалить через Излом, стечь грязными ручьями через перевал Дзак в долины и утопить Восточные королевства в крови.

Все это наставник Свода понял за несколько секунд. Он схватил учеников и, собрав все свои силы, вновь ступил на туманную тропу. А через несколько минут диосиец уже стучал кулаком в двери куратора совета Свода, второй рукой пытаясь остановить носовое кровотечение, которое открылось из-за слишком маленького перерыва между перемещениями.

Магистр Юкт, к счастью, был у себя. Заглянув магу в глаза, он не стал проверять его слова, а сразу же переместился к Призрачному замку, поблагодарив богов за то, что Цитадель сейчас находилась в Мирее. Там он прождал почти час, пока его не заметил один из нуглов. Ещё двадцать минут ушло на то, чтобы обнаружить Хранителя. Когда Гектора нашли сидящим в бассейне Дома Чистоты, магистр Юкт взмолился о помощи. Он не знал тогда, какой она будет.

Хронвек отправился в горы Излома, взяв с собой Даку Кад-Хедарайю и Беззвучного. Последний мог опознать связного Писаря, который, судя по россказням мальчишек в столице Гарнады, был королевским ловцом, Харго Вином. По данным разведки Гиоладаля, этот человек направился в Горный Арид незадолго до убийства короля Мон-Домайна Золотого.

Изучив сверху сложившуюся ситуацию, Хронвек переместился в тыл врага. Он увидел там только смерть — людоеды убивали мужчин, женщин, детей, даже скот.

Войска Горного Арида успели мобилизовать некоторое количество воинов, выставив оборону на склонах. Эти незначительные силы создали перед собой довольно большую концентрацию врага, замедлив его наступление. Шансов у них не было, орды дикарей превосходили их численностью в сотни раз. Гектор не стал советоваться ни с кем, он принял единственно верное решение.

Хронвек был Скурром, а это значило, что армии перед ним бессильны. Рагат Сам-ай-ятта — огненный дождь, Гнев Матери — обрушился на стонущую от ужаса каменистую землю. Море огня залило отроги Излома, оно низверглось на землю с небес, яростно и без жалости очищая ее от скверны, святости, чистоты, грязи, чести, предательства, благородства и подлости, храбрости и трусости. Оно все приводило к началу, к первозданной простоте. Воины гибли в пламени Майрониды, застыв от осознания собственного ничтожества. Гибли людоеды и горцы, гибли с одинаковым выражением на лице. А потом огненный дождь иссяк, и все закончилось.

Так расправился Гектор с армией Галема Черной Головы. Резервы дикарей в ужасе бежали, оставив оружие и припасы. Победа была полной, но за нее пришлось заплатить ужасную цену.

Хранитель уселся на пень и посмотрел вниз.

— Она беспощадна, — сказал он. Дака Кад-Хедарайя усмехнулась.

— Теперь с запада еще долго никто не придет, — ответила она.

— У Майрониды нет обычных заклятий. Все они подобны Рагату, — добавил Гектор, разглядывая обугленные отроги гор Излома.

Дака Кад-Хедарайя пожала плечами:

— Возможно, она просто не признает полумер?

Хронвек в ответ только покачал головой.

Они сидели так некоторое время, размышляя каждый о своем, когда до слуха Черной Пантеры долетели крики.

— Там, — она показала рукой на приземистые каменные строения над обрывом, в которых пастухи хранили разную утварь. Гектор вопросительно поднял бровь.

— Авель. Он зовет на помощь, — коротко объяснила она, после чего сорвалась с места и полетела вверх по склону. Хронвек вскочил на ноги.

Он не мог бегать со скоростью песчаного вампира, поэтому открыл План Пути и через мгновение оказался рядом с покосившимся каменным сарайчиком. Сработало заклинание Мгновенной защиты, Гектора отшвырнуло на несколько метров, он упал, но сразу же вскочил и укрылся за серым, покрытым желтоватым лишайником валуном. Через секунду в плечо ему врезалась Дака Кад-Хедарайя.

— Что это такое?! — прошипела она, осторожно выглядывая из-за камня.

— Не знаю! — ответил Хранитель.

На краю обрыва стоял человек. Приставив нож к горлу Беззвучного, он использовал вора в качестве живого щита. От него расходились волны какой-то силы, из-за чего трава вокруг почернела, как и тела двух солдат, сопровождавших Авеля.

— Выходи, Монарх! — прокричал человек голосом, лишенным эмоций. — Выходи, иначе я перережу горло твоему проныре!

Гектор хотел уже ответить, но тут, неожиданно для себя, услышал

знакомый хрипловатый голос:

— Это не мой проныра, Писарь. Лучше сдавайся, пока еще не поздно.

Человек прижал лезвие к подбородку вора, заставив того подняться на цыпочки.

— Вам не подобраться ко мне! Вели своим людям убраться, пока я всех вас не прикончил! — прокричал он. Маркус Ирминг засмеялся:

— Ты не представляешь, Грим, КТО эти люди. У тебя просто нет шансов. Гектор, ты цел?

— Кажется, да! Не суйся к нему, Ирминг, моя защита едва справилась!

— Я видел черную тень. Дака Кад-Хадаре тоже здесь? — крикнул Монарх.

Черная Пантера тихо зашипела.

— Да, она здесь! — ответил Хронвек.

— Авель, ты в порядке? — спросила Дака Кад-Хедарайя.

— Нет! — крикнул вор. Черная Пантера повернулась к магу:

— Что будем делать?

— Не знаю, — ответил он. — К нему не подойти. Я пробую накинуть ему на шею Нить, но эта сила мне мешает.

— Магия изменения на него не действует! — прокричал Маркус из-за сарая.

Человек прервал молчание, голос его изменился, и Хронвек сразу же вспомнил, где видел этого мужчину:

— Я… Я помню вас, мы встречались… на тракте, под Лораком… — человек внезапно замолчал, а потом заговорил снова прежним равнодушным тоном:

— Заткнись, Харго! Это мое дело!

— Харго? Харго Вин? — спросил Хранитель.

— Нет! — ответил тот.

— Это Писарь, глава разведки Мон-Домайна, — крикнул Ирминг. — Он поменял рожу, но я клянусь, это Грим!

Послышалась возня, Хронвек выглянул из-за валуна. Авель пытался освободиться, видимо Грим на секунду ослабил хватку. Писарь полоснул вора ножом по лицу, Беззвучный крикнул и замер, лезвие снова вернулось ему под кадык. Круг черной травы стал расти в размерах.

— Мне нужен только Монарх, — громко сказал Грим. — Остальные могут идти ко всем чертям.

— Если так пойдет и дальше, он всех тут положит, — заметила Черная Пантера, глядя на растущий круг смерти. Трава чернела с шелестом, от которого кровь стыла в жилах.

— План Энергий тоже не работает! — ответил Хранитель. — Этот круг поглощает все, что в него попадает!

Гектор снова услышал знакомый голос королевского ловчего:

— Я пытался все исправить, клянусь! Все, что он натворил! Но он внутри, от него не избавиться! Нет! Нет! Сейчас мой черед, Грим! Довольно! Я сделаю то, что должно! Помните Харго Вина!

Харго уронил кинжал, оттолкнул Авеля, а сам шагнул в пропасть. Беззвучный упал на черную траву, Хронвек бросился к нему.

Из-за сарая вышел Монарх. Он подошел к самому краю, посмотрел вниз и удовлетворенно кивнул. Черная Пантера встала рядом. Хранитель поднял вора, который прижимал руку к окровавленному лицу.

— Дай мне осмотреть рану, — попросил Гектор. Авель помотал головой, заковылял к обрыву и тоже заглянул за край.

Внизу, на серых камнях, лежало тело Харго Вина.

— Два человека в одной оболочке. Я видела такое однажды, — сказала Дака Кад-Хедарайя.

— С Гримом покончено, — сказал Маркус Ирминг.

— И с предвестником Хашат тоже. Мир твоему праху, Харго Вин, — сказал Хранитель.

— Нужно похоронить его, — сказал Беззвучный, и добавил:

— Во дворе дома с зеленой крышей, что стоит в поле ржи… Со всеми почестями. Этот человек спас мне жизнь.

Ветер гнал по золотому морю шелестящие волны, забирался в волосы, оставляя в них запахи поля, и летел дальше, в бесконечную даль.

Людей у могилы собралось совсем немного — пара шлюх, двое мальчишек ротозеев, вор из Морантаны, два мага, шпион тайной службы Гарнады, черная как уголь женщина и человек с холодными глазами. На нем была кожаная куртка с серым меховым воротом.

Похороны пришлось отложить на неделю — в столице назревал бунт, короля отравили, подозрение пало на его брата, временный совет должен был выбрать регента, но мнения разделились. Лорак находился в отчаянном положении, по улицам бродили толпы агрессивно настроенных граждан, которые, почувствовав слабость власти, начали выплескивать свою ненависть к режиму на всё подряд. Лавочники закрывали магазины, опасаясь мародеров, солдаты заперлись в казармах, и только пара усиленных патрулей пыталась поддерживать порядок.

Хранитель Хронвек нашел главу тайной службы Хасана

Ицхаду во дворце, в ставке командования. Услышав о гибели Харго Вина, тот задумчиво кивнул.

— Люди Писаря потеряли с ним связь. Похоже, что вы говорите правду. Кто бы мог подумать, королевский ловец все это время был у нас под носом! Но как такое возможно? Как Гриму удалось завладеть его телом?

Гектор пожал плечами:

— Ему помогало очень могущественное существо. Но сейчас это неважно. Герцог Парастель не убивал короля. Это работа Писаря.

Хасан подошел к окну. В зале кроме них никого не было, глава тайной службы велел всем выйти вон.

С улицы долетали крики, где-то далеко разбилось окно.

— Почему я вам верю, Мастер Нитей? Мы почти незнакомы.

— Разве я вас обманывал? — спросил Хронвек.

— Не знаю. Правда у каждого своя, не так ли?

— Я не могу позволить себе мыслить такими критериями, Хасан. Правда и ложь для моих врагов подобны детской игре. Они выше этого, и мне приходится им соответствовать.

Хасан посмотрел на него с легкой иронией, но не нашел в глазах Гектора и следа веселья.

— Что же это за враги такие у вас? — спросил он.

— Я не хочу вас впутывать. Но вы можете помочь мне навести порядок в Гарнаде. Сейчас нельзя допустить хаоса, вот что важно. Это цена, которую должен был заплатить Писарь своему новому хозяину. — Гектор показал пальцем в сторону окна, из которого снова донеслись возмущенные крики. — Хашат не знает, что такое правда или ложь. Оно просто хочет все уничтожить.

— Вы уже называли это имя.

— Называл. Оставьте Хашат мне, Хасан. Займитесь делами государства. Я пришлю к вам человека, он представит доказательства моих слов.

Хронвек ушел. Через несколько часов в ставку заявился морантанец. Он привел с собой двух чумазых пацанов, которые рассказали Хасану о встрече в доме с зеленой крышей. Люди Ицхады устроили в нем обыск, нашли почерневший труп лошади, закопанный во дворе. Взвесив все за и против, Хасан выслал гонцов к герцогу Парастелю, который заперся в своем замке на юге страны, готовясь к войне. Они везли декрет Временного совета, который как-то подозрительно легко принял версию секретной службы, сняв с герцога все обвинения. Парастель выехал в столицу, готовый принять корону.

Стоя на ветру посреди поля, Хасан разглядывал странную компанию, которая собралась возле свежей могилы. Морантанец и двое мальчишек, Мастер Нитей, магистр Свода Диосии, две портовые шлюхи — кажется, Харго помог им, когда был королевским ловцом. Главу тайной службы больше интересовала черная женщина с глазами цвета пустыни и молчаливый мужчина с ледяным взглядом. Хасан готов был поклясться, что видел его в ту ночь в крепости на вершине Анк-Дагана — всего секунду, а потом он исчез. Неуловимый Монарх пришел убедиться в смерти своего врага? Возможно.

Мастер Нитей шагнул вперёд и прочистил горло.

— Я мало знал Харго Вина. Мы познакомились на тракте, и он произвел впечатление честного человека. Я пришел сюда, чтобы почтить его память. Харго Вин принес себя в жертву, чтобы покончить с предвестником Хашат в этом мире. Пусть в посмертии он обретет то, к чему стремился всю жизнь. Он этого достоин.

Шлюхи заплакали, мальчишки, глядя на них, тоже. Морантанец, который пришел с ними, сказал:

— Я не верил в богов, но потом выяснил, что не прав. Пусть они будут к нему милосердны. Харго Вин погиб, чтобы спасти меня. Всех нас.

Он поклонился и отошел назад. Хасан понял, что сейчас его очередь произносить речь. Новый глава тайной службы подошел ближе, встал на одно колено и коснулся рукой свежей земли.

— Я не знаю, как подобное могло произойти. Здесь лежит одно тело, но два человека. Грим, по кличке Писарь — политик, государственный деятель, который больше всего хотел, чтобы Гарнада процветала. Его методы были не самыми гуманными, но он не давал всему развалиться. Политика — дело грязное… Пусть то, что завладело им в ту ночь, оставит его в покое. Он его заслужил.

Человек с серыми глазами так ничего и не сказал. Но когда все ушли, он подошел к могиле, опустился на колени, и долго сидел в неподвижности.

— Как ты его нашел?

Гектор, сидя в кресле, любовался видом на джунгли. У подножия вулкана Барбанзанды чизурийские крестьяне жгли костры и оставляли подношения богу земли. Дым стелился над лесом, ветер доносил обрывки молитв и песнопений. Летели в сторону моря длинные косяки птиц.

Убежище Монарха находилось в невероятно живописном месте. Он часто отправлялся сюда, просто чтобы подумать. Маркус сделал глоток из маленькой чашечки и сказал:

— Эти россказни дворовой шпаны, я сначала в них не поверил. Но потом… Записки из сундука Грима. Этот маг, засланный к Галему Мертвой голове. Когда я узнал, что Мон-Домайна отравили, и байки мальчишек Авеля подтвердились, я понял, каков будет следующий шаг Писаря. Нет, не Писаря. Грим был обычным бюрократом с наклонностями садиста. Я понял, где находится Предвестник Хашат, когда людоеды пошли в наступление.

Хранитель затянулся сигаретой.

— Мы не действуем по отдельности, Маркус. Ты должен был все мне рассказать.

Монарх пожал плечами:

— А что было рассказывать? Это все мои предположения. Их нужно было проверить.

— Ты мог погибнуть в огне Майрониды, — сказал Хронвек. Маркус усмехнулся.

— Должен признать, я здорово испугался тогда. Думаю, именно эта ужасная магия позволила мне понять, где находится Писарь. Уверен, Хашат помогло Гриму спастись от Слез Матери. Я почувствовал его силу за секунды до того, как огонь обрушился на склоны.

Гектор посмотрел на него с тревогой.

— Почувствовал Хашат?

— Да. От этого не так-то просто избавиться, Хронвек. Я открыл План Пути, чтобы убраться от твоих чудовищных заклинаний, и шагнул в первое попавшееся место.

— План Пути привел тебя к Предвестнику? — спросил Хранитель.

Маркус наклонился к столику и подлил себе чаю.

— Хотя я и оказался совсем рядом, мне потом довольно долго пришлось выслеживал его. Грим большой мастер играть в прятки. Авель оказался проворнее.

— И чуть не погиб, — буркнул Гектор.

— Я загнал Грима в угол своим появлением, а тут и вы подоспели. Вот и все, нечего тут обсуждать.

Хронвек выпустил изо рта облако табачного дыма и сказал:

— Меня тревожит то, что Предвестник Хашат смог воспользоваться его силой. Резервное ядро устранило ошибки кода, Пальмея не должна больше поддерживать Писаря.

Ирминг кивнул.

— Меня это тоже беспокоит. Я все ещё ощущаю связь с ним, но она изменилась. Я не могу подобрать слова… Возможно, теперь Хашат не вызывает такого диссонанса в душе. В ней больше… больше рационального. Не знаю. Я не люблю пустых разговоров, Гектор.

Хранитель задумчиво смотрел вдаль.

— Рациональное — это хорошо. Это то, чего мы хотели добиться. Но почему она помогла Писарю? Я не понимаю.

Большой косяк птиц пролетел совсем близко, издавая протяжные, полные тоски крики. Близилась фаза смещения. Гектор Хронвек оставлял Мирею в состоянии шаткого мира. «Возможно, Хашат здесь не при чем?» — думал Хранитель. — Возможно, людям не нужны боги, чтобы продолжать сеять горе и смерть?

Что ждёт их на Земле? Очередная война? Или выжженная пустыня, подобная Зунтру? Возможно, безумная Пальмея была права, возможно, люди просто не достойны существовать? В какой бы вселенной они не оказались, всюду одно и то же». Море бушующего пламени ещё стояло перед глазами Хранителя. Он превратил в пепел тысячи людей, и сделал это намеренно. Никто не принуждал его так поступить — ни Майронида, ни Хашат. Кто знает — возможно, боги просто дают нам свою силу и смотрят, как мы ею воспользуемся? Возможно, все это огромный, чудовищный эксперимент разума, который человек не в состоянии постичь?

Двое мужчин сидели за столиком на уступе отвесной скалы. Двое мужчин с холодными, колючими глазами.

Последняя битва

Господин Трузе сидел в кресле, задумчиво постукивая по столу ручкой.

Какая глупость. Все, что наплел этот старикан — одна сплошная глупость. Кто решил, что Ганс Бремер может что-то знать? Он же просто впадающий в маразм пенсионер.

Господин Трузе закрыл файлы с записями допросов и выключил компьютер. Сегодня, пожалуй, стоит закончить пораньше. Настроение всю неделю препаршивое, так еще и это дело решили свалить именно на него. С подозреваемым работает психолог — криминалист, вот пусть он и разгребает всю эту чушь.

За то небольшое время, которое инспектор провел в изоляторе департамента, по его делу сменилось трое следователей. «Похоже, скоро будет четвертый», — подумал господин Трузе.

За этими размышлениями он не заметил, что в комнате находится посторонний. Человек этот вошел без стука и даже совсем не пытался скрыться. Просто сел на диванчик для посетителей и стал глядеть в зарешеченное окно.

Господин Трузе оделся, вышел и аккуратно запер за собой дверь. Оставшись один, Авель встал с дивана и принялся рыться в ящиках письменного стола. Довольно быстро он обнаружил то, что искал, после чего сунул папки за пазуху, отомкнул замок парой ловких движений и покинул кабинет. Через две минуты вор был уже на улице, безо всяких сложностей миновав пост охраны.

Хронвек сидел за столиком уличного кафе — там, где и договаривались. Беззвучный уселся рядом, заказал себе двойной эспрессо и стал разглядывать прохожих. Цепкий глаз вора не сразу заметил Тридцать Четвертого, не спеша идущего по мокрой мостовой. В руке у него был зонтик.

— А вот и Макс, — сказал Авель.

Гектор вздрогнул.

— Черт возьми! И давно ты тут сидишь?

И он принялся озираться в поисках убийцы, который по — прежнему неторопливо брел по тротуару. Авелю принесли кофе. Тридцать Четвертый присел к ним за столик, сложил и отряхнул зонт и принялся тыкать в телефоне, незаметно поглядывая по сторонам.

— Ну что? — поинтересовался Хранитель.

Макс только отрицательно помотал головой.

— Значит, это не полиция, — сказал Гектор.

— Они вели это дело, но затем прекратили, — отозвался Макс, — судья в тот же день отозвал ордер, который выдал прокурор. Все документы по Гансу Бремеру ушли из полицейского департамента в службу госбезопасности.

Авель вывалил на стол папки с гербом BND. Хронвек принялся пристально изучать документы.

— Хмм… Все верно, прокурор выдал ордер на арест Бремера, а судья сразу же его отозвал. В службе государственной безопасности Ганса нет, мы уже проверяли. Они незаконно держат бедного старика взаперти, я уверен. Эти протоколы допросов…

Тридцать четвертый кивнул:

— Просроченный ордер. Когда его отпустят, бумажку выпишут и отзовут снова. Они могут держать так людей по нескольку лет. Ничего не докажешь. Как будто человека задерживали дважды, и оба раза в тот же день отпустили. А где он был между задержаниями — никто не знает. Проверенный способ.

— Где ты нашел эти папки? — поинтересовался у Авеля Хранитель.

— В здании, которое относится к городскому управлению юстиции, — ответил вор.

— Почему ты вообще туда пошел? — озадаченно спросил Хронвек.

Беззвучный не спеша глотнул кофе, поставил чашечку и сказал:

— Когда кого-то арестовывают, и он пропадает без следа, нужно найти тюрьму, на которой не написано слово «тюрьма», и проверить ее. Вы говорите, что на Земле общество гораздо более цивилизованное, чем в Мирее, но как по мне, так все одинаково. Дом в центре города за высоким забором и со стальными решетками на окнах, под названием «Управление городского хозяйства»? Еще бы, там же метлы, лопаты и другие ценности.

Хранитель сложил бумаги в стопку и поднялся.

— Думаю, где протоколы, там и сам заключенный. Пора связаться с агентством.

Троица покинула уличное кафе, растворившись в серой пелене дождя.

Господин Бремер лежал на кровати с книгой в руках, когда свет несколько раз моргнул, а затем погас. Включилось тусклое аварийное освещение. Инспектор отложил в сторону сборник стихов Пушкина, сел и стал прислушиваться. За дверью послышались шаги, затем раздался звук электросварки и запахло озоном. Ганс усмехнулся, вытащил из — под кровати чемодан, который у него так и не отобрали, и принялся складывать в него свои вещи.

Он как раз закончил, когда дверь распахнулась, и в камеру вошел Хронвек.

— Ганс, как же я рад вас видеть! — воскликнул он, схватил старика в охапку и стиснул в объятиях. Бремер крякнул.

— Аккуратнее, Гектор! Вы так все мое лечение сведете на нет. Предлагаю сначала убраться отсюда. Вы не представляете, как мне надоело тут торчать!

Старика окутал туман неверной тропы, и они оказались во дворе Призрачного замка.

Леди Жуада хлопотала вокруг инспектора, который сидел за столом и с довольным видом уплетал тушеное мясо с подливой.

Хозяйка женского крыла без умолку болтала, продолжая заполнять пространство вокруг Бремера всякой снедью.

— Две недели! Две недели, вы слышите, Ганс?! Они копались целых две недели. Ходили, бродили, вместо того, чтобы вытащить вас из каталажки! Призрачный замок населяет кучка бездельников!

Бремер только улыбался. Хронвек, который сидел напротив, сказал с озабоченным видом:

— Все дело в Эфире. Его стало совсем мало. Заклинания Резонанса наиболее эффективны в таких делах. Магия Планов может дать чистую энергию или материю, или переместить тебя куда захочешь… А тут нужны заклятия поиска. Думаю, Сандаал немного перестарался со своими огненными цветами.

Бремер ответил не сразу — он пережевывал кровяную колбасу. Запив ее соком ягод жомо, он спросил:

— Эфира настолько мало, что даже Хранитель не может вызвать его резонанс?

— Именно, — сокрушенно сказал Хронвек. — К счастью, у нас есть Авель и Макс. Эти двое могут найти что угодно, и где угодно.

Инспектор задумчиво посмотрел на мага.

— А что, если герцог Сандаал сделал это намеренно? Он же дока в своем деле, верно? Он построил тысячи ячеистых сфер в Нижнем Плане, разве такой мастер может ошибиться?

Гектор нахмурился.

— Я спрошу его об этом.

Оставив инспектора под надежной защитой леди Жуады, Хранитель отправился в Башню Демонов. Гратагарат спал, развалившись на шкурах. Визит Хронвека разбудил его, демон с ворчанием поднялся и с неодобрением посмотрел на Гектора.

— Зачем ты пришел, Скурр?

Хранитель подошел к камину, в котором всегда полыхал огонь.

— Что происходит с Эфиром, Гратагарат?

— Я не маг, Скурр. Меня не интересует Эфир Земли, — ответил герцог.

Хронвек вздохнул.

— Скажи мне, Сандаал мог ошибиться в своих расчетах при восстановлении ячеистых сфер, уничтоженных Фаркастом?

Гратагарат расхохотался:

— Этот бездарный червяк ничего не может сделать нормально! Но его дурацкие цветы всегда цветут так, как он хочет.

Хранитель кивнул, развернулся и вышел вон. Он отправился пешком в Гостевую башню, поднялся наверх и постучал в дверь.

Открыла ему Лайтана. На ней была тонкая изящная туника синего цвета, а волосы небрежно схвачены позади лентой. Маркус Ирминг лежал на софе, прикрыв глаза.

— Что случилось, Гектор? — спросила женщина, садясь рядом с Монархом.

— Кажется, у нас проблемы, — ответил Хронвек. Монарх посмотрел на него.

— Какие проблемы? — спросил он. Казалось, будто Маркус уже догадывался, что ответит Гектор, и просто ждал, чтобы проверить, прав он или нет.

— Эфир. Цветы Майрониды сожгут его весь, если их не перенастроить, — сказал Хранитель.

— Я не могу воспроизвести даже самое простое заклинание, — отозвался Монарх.

Хронвек кивнул.

— Нужно вызвать Сандаала. Не знаю, зачем он это сделал, но он должен все исправить.

Монарх поднялся и принялся одеваться. Гектор шагнул в План Пути и вышел в Башне Наставников. На втором этаже Дака Кад-Хедарайя рассказывала детям истории. Стояла удивительная тишина, малыши слушали ее, открыв рты.

— Вот тогда девять последних жрецов и приняли решение оживить Сахуому-Тат, — говорила она. — Они встали в круг и принялись творить магию чресел, пробуждая древнее существо от тысячелетнего сна. Но Клоры узнали об этом. Они приплыли на своих кораблях и ступили на священную землю. И ноги их были в крови моего народа, и пошли они вперед, чтобы прервать ритуал. И тогда проснулся Сахуома-Тат, и воспарил над землей. И все его дети последовали за ним, понеслись над лесами моей родины. Клоры не могли победить диких олло, ведь самый маленький летающий ламантин был размером с эту башню. Они все погибли, раздавленные телами разгневанных небесных коров. Так закончился набег Клоров с дымных островов на земли народа Дака.

Черная Пантера заметила Хронвека и подняла вверх черные ладони.

— Все. Я ухожу, и вы тоже идите по своим делам.

Малышня с воплями бросилась на лестницу, едва не сбив с ног Хранителя.

— Какая интересная история, — сказал Гектор. — Ты мне ее не рассказывала.

— Это легенда, — ответила Дака Кад-Хедарайя. — Всего лишь легенда. Что случилось? От тебя пахнет тревогой.

Хронвек взял ее под руку и повел наружу.

— Сандаал что-то сделал с огненными цветами в тундре. Они слишком сильно жгут Эфир, мне это не нравится.

— Хочешь его вызвать? — спросила она.

— Да. Но я не могу заставить его чинить ячеистые сферы. Мне нужна твоя помощь.

Дака Кад-Хедарайя крутанула бедрами и ответила:

— Сандаал своенравен и независим. Не надейся, что он сделает что-то в обмен на мое внимание.

— Один раз уже сделал, — заметил Гектор.

Черная Пантера не ответила. Вместе они добрались до Башни Демонов. Снаружи их уже ждал Маркус Ирминг.

— Тебе лучше не болтать с Гратагаратом, — сказала ему Дака Кад-Хедарайя. Монарх кивнул.

Гектор открыл двери и вошел. Ледяной герцог сидел на своем троне и смотрел на пылающий в камине огонь. Поглядев на них, он спросил:

— Зачем ты привел этого ничтожного смертного? Хочешь принести его в жертву моему брату?

Хранитель нахмурился.

— Хватит, Гратагарат. Пора вам уладить это.

— С удовольствием вырву ему сердце, — согласился Рогатый демон.

Глаза Хронвека вспыхнули огнем, стерев с лица герцога кровожадную улыбку. Скурр протянул вперед руку, которая покрылась черными шипами, и сжал ладонь в кулак. Гратагарат склонил голову, Хранитель снова стал прежним.

— Если такова воля Матери, я подчиняюсь, — пробасил демон. — Мне нет дела до жалкого червя по имени Маркус Ирминг.

Хронвек удовлетворенно кивнул. Он встал напротив пентаграммы вызова, свел ладони вместе, а затем развел в стороны. Пол задрожал, разломился, из трещины вырвалось яркое пламя, и перед Хранителем предстал повелитель долины Огненных озер.

— Гарадхат, Гектор Хронвек! — сказал Сандаал металлическим голосом. — Я просил не вызывать меня больше.

— А я просил восстановить ячеистые сферы в мире Земли, — ответил ему Хранитель.

Сандаал молчал. Гратагарат пробасил:

— Ты все понял, брат! Отвечай Скурру, повелитель хитрости!

Огненный демон стоял неподвижный, будто статуя.

— Что это изменит? — спросил он холодно.

Черная Пантера зашла к нему сбоку, держась на расстоянии.

— Ты знаешь, что случится, когда цветы Майрониды выжгут остатки Эфира в этом мире? Ответь мне, Анданте.

— Знаю, Дака Кад-Хедарайя.

— Тогда зачем? — спросила она. Сандаал сделал скупое движение, повернувшись к женщине.

— Это знание ничего вам не даст, — сказал он.

— Может, я не стану презирать тебя, если пойму, — ответила Черная Пантера и отвернулась.

Сандаал стоял неподвижно и молчал. Монарх вышел из-за спины Гектора.

— Что оно пообещало тебе? Скажи мне, демон!

Герцог Внешней Сферы даже головы не повернул. Маркус сделал еще один шаг в его сторону.

— Оно лжет. Всегда лжет. Оно просто хочет все уничтожить, ему нет дела до тебя, Сандаал. Ни до кого нет дела. В конце останется только пустота.

Щелкнули пластины костяного панциря, герцог полыхнул огнем и посмотрел на Ирминга.

— Ты его раб. До сих пор. Ты раб Хашат. А ты, Скурр, ты раб Майрониды. Вы хотите сбежать от своих хозяев. Но беглый раб все равно остается рабом.

Гратагарат поднялся со своего трона.

— Скурр дитя Майрониды, такой же, как мы! И ты это знаешь! Он был в Нижнем Плане и выжил! Довольно лукавить, отвечай нам, подкожный паразит!

Сандаал стоял, высокий, прямой и неподвижный, и от него исходила решимость. Он обвел взглядом просторное помещение Башни Демонов и сказал:

— Хватит бегать. Мать погибает, Гратагарат. Хашат пьет силу Майрониды. Если вы тоже ее дети, тогда нет нужды объяснять. Скоро все закончится.

Он посмотрел на Гектора и добавил:

— Можешь меня убить, это ничего не изменит. Инграданар.

Хранитель покачал головой, свел ладони вместе, а затем развел в стороны. Пол снова разломился, поглотив Сандаала. Повисла тишина.

— Он хочет заставить нас сразиться с Хашат, — сказал Хронвек.

— Чтобы избавить Мать от мучений, — добавил Гратагарат и медленно сел на трон, подперев рогатую голову когтистой ладонью.

Монарх сказал, глядя в пол, туда, где только что затянулся огненный разлом:

— Может, он прав? Мы изменили Хашат, но оно продолжает разрушать. Оно помогало Писарю, оно дало ему силы. Тысячи лет Хранители Цитадели бегут от Хашат, это бесконечное отступление. И цветы Майрониды — просто еще одна баррикада. Оно разберет ее, рано или поздно.

— У него это уже получилось, кажется, — бросил Хронвек, развернулся и вышел вон.

Ожидание.

Это остров, стоящий в океане времени. Океан бросает свои волны — дни, месяцы, а иногда и годы — на отвесные скалы крутых берегов места, где властвует королева Тревога. На острове Ожидания нет ни ветра, ни дождя, ни землетрясений, там не светит солнце и не идет война. На острове Ожидания ничего не происходит, и именно поэтому там так тяжело находиться. Бушующие шторма океана времени разбивают волны Событий о его неприступные скалы и катятся дальше, завывая. Это точка, вырванная из луча жизни. Это пластинка, которую заело на высокой, неприятной слуху ноте. И нет силы, которая обрушит скалы острова Ожидания. Не существует руки, что поправит иглу на диске патефона. Время, одно лишь время способно прекратить мучения обитателей острова, и никто никогда не может сказать, в какой момент оно решит это сделать.

Все было бессмысленно.

Гектор Хронвек занимался текущими делами, чтобы попытаться забыть о самом главном. Он подчистил хвосты, которые оставил Ганс Бремер, нанес визиты всем, кто мог хоть как-то повлиять на то, что ждет их впереди. Он понимал, что ни Агентство, ни Президент, ни какая либо другая сила не смогут остановить неизбежное. Герцог Сандаал перехитрил всех. Он, подобно хирургу, который вскрывает острым ножом гноящуюся рану, чтобы прекратить мучения пациента краткой и болезненной операцией, разрушил последний рубеж обороны Ожерелья Пальмеи. Скоро Хашат придет в этот мир, а что будет дальше — об этом Хранитель старался не думать. Им оставалось только ждать, и это бессильное ожидание было хуже всего.

В тот день Гектор сидел в своем кабинете, читая копию дневника профессора Герлинга. Иногда на его лице появлялась веселая усмешка. Черная Пантера спала, на этот раз как обычный человек — в кровати.

Старый полицейский основательно озадачил этого профессора психиатрии — заметки господина Герлинга были полны отсылок к разным научным трактатам, он пытался объяснить россказни Ганса шизофренией или каким-то другим расстройством личности, но все его теории рушились одна за другой.

Неожиданно Дака Кад-Хедарайя с криком проснулась и села. Хронвек обернулся.

— Оно… Оно… Гектор, оно идет!!!

В тот же миг раздался хлопок, и перед Хранителем возник Маркус Ирминг.

— Началось, Хронвек! Хашат рядом, я его чувствую!

Гектор поднялся, и тут у него заложило уши. Призрачный замок содрогнулся, заскрипели скрытые в стенах металлические элементы. А потом пол вылетел у них из — под ног, башня накренилась, и все трое покатились в сторону двери. Монарх зацепился за косяк, поймав Гектора другой рукой. Землетрясение прекратилось.

Хронвек схватил Черную Пантеру и шагнул в План Пути, они вывалились из него на Нижней площади. Вся Цитадель завалилась на северо-восток, будто корабль с пробоиной ниже ватерлинии. Гектор увидел, как к ним бежит Стурастан.

— Гектор, мы атакованы! Веди всех на стены!!! Я укрою женщин и детей в Залах Размышлений!

Леди Жуада выскочила из Женского крыла, бросив стряпню. Наставник бросился к ней, подхватил жену под руку и они вместе помчались в Башню Наставников. Маркус Ирминг посмотрел на Гектора и, буркнув: «Я сейчас», тоже исчез. Хронвек попытался собраться с мыслями.

Двери Башни Знаний распахнулись, и Хранитель увидел Линчевателя — лицо у Муно было разбито, из носа текла кровь. Заметив Гектора, программист бросился к нему.

— Хронвек! Нас вышибло из параллельно-пространственного смещения! Теперь Цитадель полностью в мире Земли!

— Что?! Что ты говоришь?! — крикнул в ответ Гектор.

Муно подбежал, споткнулся и чуть не упал, но Дака Кад-Хедарайя подхватила его под локоть.

— Мы уязвимы! — сказал Муно, вытирая с лица кровь. — Теперь это обычная крепость на вершине горы.

— Обычная крепость… вот же черт! — Хронвек схватил их обоих и снова шагнул на неверную тропу, оказавшись на стене Цитадели. Со склонов Акатака доносился вой, исходящий из сотен глоток. Черная Пантера зашипела.

— Они лезут наверх! Нам нужно оружие! — выкрикнула она.

— Сколько у нас есть времени? — спросил Хронвек.

— Минут двадцать, может чуть больше! Их очень много, милый! Нам понадобятся все, кто может стрелять!

Хронвек перенес их в Оружейную башню, где уже находился Монарх — он успел обвешать себя оружием и выглядел, как безумный морпех-самоубийца. С ним была Лайтана.

— Стурастан укроет женщин с детьми в нижних залах, — бросил Гектор, хватая с полок интактные пульсаторы Крато.

— Ну, уж нет! — ответила Лайтана. — Я не собираюсь сидеть там и ждать, когда нас прирежут, как свиней!

Хронвек кивнул, продолжая вооружаться. В дверях появился Тридцать Четвертый, с ним был Бремер. Хранитель принялся отдавать команды. Муно бросился назад, в Резервную библиотеку, за своим лэптопом.

Все, кроме Леди Жуады, Милены и детей, были на стенах. Авель с Фатихом укрепились на вершине Гостевой башни, Черная Пантера и Хронвек защищали западную стену. Линчеватель с Бремером заняли позицию на вершине Северной Дозорной башни, а Монарх с Лайтаной охраняли Южный склон. Старик Тарангон, смотритель ковчега Пальмеи в Зунтре, забрался на самую высокую точку в Цитадели. С ним был Макс. Первые голубые нити выстрелов ноль-пульсатора уже протянулись с вершины Башни Хранителя — глаз Тарангона по — прежнему был остер, а рука не знала промаха.

Нуглы обслуживали орудия, установленные на вершинах Дозорных башен — трехсот миллиметровые гаубицы из мира Земли. Несмотря на свои размеры, человечки отлично справлялись, используя для подачи снарядов систему блоков и лебедок.

Хронвек встретил противника первым — западная сторона горы была самой пологой, поэтому твари Хашат добрались до верха быстрее остальных. Черная Пантера издала вопль, от которого в душе у Гектора пробудилась животная ярость, и принялась палить в серых, похожих на обезьян существ, которые ползли вверх, вырвавшись из — под покрова соснового леса.

Хранитель развел руки в стороны, пол разломился, и перед ним предстал огненный демон Сандаал, герцог Внешней Сферы Майрониды. Он восседал на огромном Консурате, покрытом короткими костяными шипами. Его раздвоенный хвост со свистом рассекал прохладный горный воздух.

— Ты хотел, чтобы Хашат перестало мучать Мать. Внизу полно ее безумных слуг. Займись делом.

Сандаал рассмеялся. Гектор еще никогда не видел, как смеется брат Гратагарата.

— Мы с Флакротом ждали, когда ты нас призовешь, Скурр! Это будет битва, достойная Майрониды! Не ищи нас, мы не вернемся! Гарадхат тебе, Дака Кад-Хедарайя!

Флакрот рыкнул и бросился вниз, перемахнув через зубцы стены. С неба к ногам Хронвека упал метеор, но не взорвался, а обратился в крылатого человека.

— Ты вызвал его! Зачем?!

— Чтобы он получил то, чего так жаждал, малах — ответил Гектор. Дака Кад-Хедарайя с интересом рассматривала покрытого черными шипами Рогатого демона, в которого превратился ее жених. Глаза Хранителя пылали.

— Тогда я отведу его к брату! — вскричал Тираэль и унесся прочь, обдав их ветром.

— Сегодня мы отправим на тот свет множество мерзких Худу! — крикнула Черная Пантера и принялась палить вниз, в ползущих по скалам серых чудовищ.

Гратагарат и Тираэль уже некоторое время терзали воинство Хашат, нападая на слуг Предвестников с флангов. Теперь защитникам поможет один из самых опасных обитателей Нижнего плана, и если это не остановит продвижение армии безумной богини, то хотя бы немного его замедлит.

С соседней башни раздался звук выстрела — ухнула гаубица. Снаряд умчался в небо, а через несколько секунд взорвался далеко внизу, среди деревьев. Серая волна атакующих поднялась выше.

Голубые нити ноль-пульсаторов валили противников одного за другим, интактные снаряды оставляли в земле огромные воронки, но врагов было слишком много.

Хронвек нахмурился, поднял руки и дотронулся до огненных струн Арфы Майрониды. Пришла пора сыграть одну из ее смертоносных мелодий. Джиус — дыхание духов огня — еще одно ужасное заклинание Нижнего плана. Оно сорвалось с губ Скурра, заставив застонать жалкие остатки Эфира Земли. Со склонов Акатака скатился хрустальный звон, немного похожий на Ее смех, а потом воздух стал пламенем. Вой сотен глоток захлебнулся, когда в легкие полумертвых созданий ворвалось дыхание ипритов. Джиус выжигал их изнутри, заставляя закипать жидкости организма, отчего серые тела взрывались кровавыми брызгами. Отроги Акатака окрасились алым цветом.

— Там же Сандаал и Гратагарат! — закричала Дака Кад-Хедарайя, но Хронвек-демон засмеялся и ответил голосом, от которого Черная Пантера почувствовала жар внизу живота:

— Пламя Майрониды не причинит вреда ее детям! Они рождены в нем!

Джиус прокатился по склонам, очистив их от созданий Хашат. Гектор Хронвек почувствовал, что эйфория битвы покидает его.

— Нужно проверить, как там остальные, — сказал он. Черная Пантера кивнула и усмехнулась, — демон исчез, человек вернулся. Дака Кад-Хедарайя поняла, что испытывает легкое сожаление.

На площадке Северной дозорной башни было тише всего — инспектор расправлялся с серыми обезьянами, орудуя станковым интактным пулеметом, легко справляясь с немногими чудищами, которым удалось вскарабкаться по почти отвесной скале. Муно слушал радиочастоты, сидя возле своего лэптопа — по экрану бежали цифры, Наследие Хранителей сканировало пространство, пытаясь оценить обстановку в тонких сферах. Когда Гектор появился перед ними, Линчеватель вскочил на ноги.

— Хронвек! Хашат здесь нет! Оно в нашем мире, но далеко, очень далеко!

— Что ты говоришь?! — воскликнул Хранитель.

— Оно перебрасывает энергию в различные точки планеты, это крупные города, столицы государств, насколько я понимаю. Но самой Пальмеи ни в одном из центров ее силы нет!

Хранитель сел рядом с Муно, когда на площадку поднялся Стурастан.

— Они все подохли, Гектор! Твоя работа? Полопались, как мыльные пузыри, осталось совсем немного, мы разделаемся с ними в два счета!

Хронвек кивнул.

— Объясни, Муно. Что значит, Хашат нет ни в одном из центров силы? И что такое — центры силы? Я должен понять, что нам делать дальше!

— Что? О чем вы толкуете? — забеспокоился наставник.

В этот момент особенно везучая обезьяна, которой каким-то чудом удалось избежать гибели при подъеме, взобралась на стену и с воплем кинулась на Стурастана. В руке Линчевателя будто бы по волшебству появился пистолет с огромным треугольным стволом, раздался грохот выстрела, и серый визжащий комок отшвырнуло к парапету. Существо пару раз дернулось, и затихло.

— Наследие видит все, что делает Хашат, ведь они суть одно и то же, — сказал Муно — Пальмея, так же как и Наследие, может проявлять себя в разных участках мира, при этом находясь в другом месте. Так Наследие способно переместить человека из одного места за пределами замка в другое, но при этом, как вы понимаете, оно не способно покинуть стен Цитадели. Хашат более мобильно, однако оно не может находиться сразу везде. В данный момент системы Цитадели не способны определить его местоположение.

— А что с центрами силы? Где они локализованы? — спросил Хранитель с тревогой.

Муно вздохнул.

— Нью-Йорк, Лондон, Сидней, Париж, Токио, Гонконг, Бомбей… Это очень серьезно, Гектор. Сначала оно хочет уничтожить все наиболее важное.

— А Москва?!

— Нет. В России… — Муно застучал по клавишам — В России…

Лицо его вытянулось, он оторвал взгляд от монитора и посмотрел наверх.

— О, боги…

Хронвек поднял глаза. Над Цитаделью закручивался в безумную, вызывающую тошноту спираль, черно-фиолетовый циклон.

— В России самое важное место, это Призрачный замок, — мрачно произнес Хронвек.

— Во всем Ожерелье Пальмеи нет более важного для Хашат места, — добавил Стурастан.

Едва защитники крепости успели перезарядить оружие, как снизу снова раздался вой. На этот раз он был громче. Над лесом стали подниматься крылатые существа, они сбивались в стаи и летели к вершине горы. Деревья тряслись, что-то большое и тяжелое заставляло их содрогаться, от корней до вершины. Макс, сидя на самом верху Башни Хранителя, достал из кармана передатчик и вытянул из него длинную антенну. Тарангон оторвался от прицела ноль-пульсатора.

— Давай! — сказал он, и Тридцать четвертый нажал кнопку.

В том месте, где высокие сосны качались, как молодая трава, прогремели взрывы. Над лесом взметнулись фонтаны земли, раздался протяжный, полный боли и ненависти крик какого-то очень большого существа. Смотритель ковчега удовлетворенно кивнул.

— Осталось еще трое.

— Тот, что слева, попадет во вторую ловушку, — сказал Макс. Его учитель согласно кивнул.

— С остальными придется разбираться по-другому, — добавил он и прильнул к оптике винтовки. Не прошло и секунды, как его оружие унесло еще одну жизнь.

Его звали Табрадан и он был Предвестником. Его мир давно погиб от страшной напасти, которую успели прозвать Циисс — Смертельная Тоска Души. Эта гениальная Цепная магия Хашат погружала сородичей Табрадана в глубочайшую депрессию, из которой был только один выход. И многие воспользовались им, и были они теми счастливчиками, которые обрели избавление.

Остальные сейчас карабкались вверх по склонам, лишенные воли, имен, памяти, лишенные права выбора. Они стали его рабами.

Табрадан восседал на громадном черве, существе из другого мира, в котором он никогда не был. Червь подчинялся Предвестнику, ведь такова была воля Хашат. Оно хотело, чтобы крепость на горе была разрушена, а ее жители убиты — значит, так и будет. Оно всесильно, и воля его не закон, воля его — это будущее.

Табрадан и сам мало что помнил. По крайней мере, он еще помнил свое имя. Величайший среди поверженных, он служил своему безумному богу и наслаждался, единственный из всех. Он смотрел на армию обреченных, ползущую вверх, и ощущал детский восторг. Это он — он сделал их такими! Бессмертными, лишенными сомнений тварями! И так будет в каждой из жемчужин Ожерелья, ибо это есть воля Хашат!

Второй исполинский червь полз немного позади, справа. Под тяжестью его туши падали странные колючие деревья этого мира, существо продвигалось вверх, по дороге пожирая останки авангарда, который принял на себя первый удар защитников крепости.

Что-то большое мелькнуло между деревьев. Огромный белый зверь, покрытый острыми шипами, выпрыгнул из чащи и принялся рвать на части сородичей Табрадана. Они бросались на него, но зверюга была слишком сильна. На спине ее сидел монстр с огромными рогами на голове. Он дико смеялся, показывая пальцем на Предвестника.

Табрадан запрокинул голову и издал горловой звук, приказав второму червю атаковать противника. Уродливая туша повернулась, открыв зловонную пасть, но тут еще один зверь выскочил из-за деревьев, взлетел на спину червя и принялся рвать ее огромными когтистыми лапами. Этим хищником управлял другой рогатый, он полыхал пламенем и держался на своем скакуне прямо, как часовой у флага.

Червяк взвыл от боли и попытался повернуться, чтобы раздавить врага, но консурат был ловок — он все время оставался сверху, при этом продолжая отрывать от существа куски.

Табрадан почувствовал гнев и ненависть, и с ними пришла сила Хашат. Он вытянул вперед покрытые коростой руки, открыл рот, чтобы произнести страшные слова, но тут его вышибли с насеста. Предвестник грохнулся на землю и заслонил лицо ладонями, когда над ним нависли огромные, белоснежные крылья и сильная рука, держащая сверкающий и гудящий луч солнечного света. И это было последнее, что видел великий Табрадан, палач мира Элонны.

Пулемет гулко ухал, ему вторили орудия с соседних башен. Инспектор Бремер проредил стаю крылатых существ, по остаткам которой сейчас вели огонь с Башни наставника, и переключился на наземные цели. Их было много, толпы долговязых, когда-то давно бывших людьми, существ, карабкались вверх, не обращая внимания на ураганный огонь защитников крепости. Ганс почувствовал, что на плечо ему легла рука.

— Я иду к Хранителю, — крикнул Линчеватель. Бремер кивнул, и продолжил стрелять.

Муно побежал по стене, зажав подмышкой лэптоп. Сверху раздался клекот — это Тираэль на ходу разрубил пополам крылатую тварь, которая проскочила зону обстрела. Ее останки упали в пропасть, пролетев рядом с Линчевателем.

Добравшись до Западной стены, он поднялся по ступенькам и едва успел увернуться от когтей еще одного существа. Упав на спину, Садриани открыл огонь из пистолета. Летун упал на лестницу, поднялся на ноги и бросился в атаку. Линчеватель выстрелил еще два раза. Оттолкнув ногой дергающееся тело, он встал и продолжил путь.

Хронвек стоял на стене и глядел в небо.

— Гектор, нам нужно поговорить! — крикнул Муно. Хронвек опустил глаза.

— Что? — спросил он немного рассеянно.

— Хашат! Гектор, оно ведет себя иначе! Я сравнил показатели с записями, которые делал на горе Анк-Даган! Оно больше не безумно, ошибки полностью устранены! Это совершенно точно! И посмотри, оно больше не манит меня к себе!

Садриани в качестве доказательства задрал голову и посмотрел на фиолетовый циклон, висящий над замком.

Хранитель кивнул.

— Что нам это дает, Муно? — спросил он.

Жрец-программист пристально посмотрел на Гектора и ответил:

— Переговоры. Нам нужно поговорить с ней.

— С ней?

— Да, с ней. С Пальмеей. Это она, Хронвек. Цифры не лгут.

Сразу два летуна, громко хлопая крыльями, спикировали на них сверху. Хранитель поднял руку, которая на мгновение покрылась черными шипами, и на каменный пол упало два горящих тела, наполняя окружающее пространство отвратительным запахом горелой плоти.

— Переговоры, — повторил Гектор. — Но мы же не знаем, где она.

Он огляделся. Дака Кад-Хедарайя, поняв, что Бремер остался один, отправилась на помощь старику. Вокруг никого не было.

— Она убивает наш мир, Муно. Я чувствую это. Мы все это чувствуем. Только теперь я начинаю понимать боль, которая живет в глазах Черной Пантеры. Это наш мир, наша Земля. Я готов пожертвовать ради нее чем угодно. Мы едва справляемся с этими чудовищами, нам никогда не одолеть Хашат силой. Есть только один шанс остановить то, что происходит. Найди Пальмею.

Садриани кивнул.

— Я буду в резервной библиотеке.

Червь выбрался из леса, ломая деревья. Лайтана прицелилась и выстрелила — земля рядом с чудовищем полетела во все стороны. Маркус Ирминг подбросил в руке гранату, сделанную из белого материала. Она была совершенно ровной, и только небольшое углубление давало намек о том, как ею пользоваться.

— У меня всегда неплохо получалось швырять разное, — сообщил он, нажал пальцем на выемку, размахнулся и метнул гранату. Она описала большую дугу, приземлилась возле переднего конца червя и бабахнула синим пламенем, оторвав от червяка довольно большой кусок. Через мгновение весь склон взлетел на воздух, монстра подбросило вверх, он перевернулся и упал окровавленной тушей. Лайтана охнула. Монарх почесал в затылке. На вершине Башни Хранителя Макс сложил антенну второго детонатора и убрал устройство в карман. Он достал нож, покрутил его между пальцами и сказал:

— Пойду, прогуляюсь.

Тарангон смерил ученика холодным взглядом и ответил:

— Ты нужен мне здесь. Развлекаться со своей зубочисткой будешь как-нибудь в другой раз. Уверен, повод найдется.

Макс пожал плечами и убрал оружие назад.

Вторая волна наступления ослабла и иссякла. Последних долговязых, покрытых лохмотьями существ, добивали точные выстрелы Тарангона и яростное Небесное Пламя Тираэля. Гектор Хронвек сошел со стен и направился в резервную библиотеку. Его заметил Монарх, он подхватил под руку Лайтану и стал спускаться на Нижнюю площадь.

В башне было тихо. Шуршали приводы внутри серверов, тихо щелкали реле. Муно сидел у мониторов. Хранитель устроился рядом.

— Ну что?

Садриани посмотрел на него, и Хранитель увидел в его глазах страдание.

— Она разрушает наши города. Я слушаю военные частоты и гражданские каналы. Миллионы погибших, Гектор. Об этом не говорят, но это так. Лондон разрушен. Нью-Йорк горит. Оно убивает все живое. Эти существа, они лезут отовсюду, они наводняют наш мир. Нашествие происходит в центрах силы, которые определило Наследие. Напряжение нарастает, а это значит, что все впереди.

— Найди мне Пальмею, Муно! Я обязан остановить это!

Линчеватель сокрушенно покачал головой. Сзади раздался голос:

— Эй, а это карта? Или что?

Хронвек оглянулся и увидел Авеля. За спиной у вора стояли Дака Кад-Хедарайя, Макс, Маркус Ирминг с Лайтаной, Бремер и Тарангон. Стурастан появился в дверях, протиснулся вперед и тоже уставился в мониторы.

— Что тут у вас происходит? Кто защищает периметр?!

— Жители Планов остались на страже, коротышка, — отозвалась Черная Пантера.

Беззвучный снова подал голос:

— Так что тут нарисовано? — спросил он, тыча в экран пальцем.

— Это зоны активности Хашат. Оно разрушает крупные города. Но самой Пальмеи там нет, это лишь проявления ее воли, — ответил Муно.

— Как это нет? А где же она тогда? — поинтересовался вор.

— Мы не можем ее обнаружить, — покачал головой Садриани.

Авель поскреб подбородок.

— Мы здесь, верно? — спросил он, указывая на один из красных кругов на экране.

— Да, все так, — кивнул Муно.

— Возможно, это часть какой-то геометрической фигуры? — предположил вор.

Линчеватель помотал головой:

— Я уже все проверил. Здесь нет никаких математических закономерностей. Мы не сможем найти Пальмею, пока она не подаст сигнал, который Наследие сможет запеленговать. Думаю, она знает, что мы ее ищем, и прячется.

— К чему Пальмее прятаться? — спросил Стурастан, — Она что, боится?

— А может, ей стыдно? — тихо сказала Дака Кад-Хедарайя.

Гектор Хронвек обвел глазами остальных.

— Муно уверен, что мы вернули ей разум. Значит, она понимает, что творит. Если ты права, Черная Пантера, тогда у нас еще есть шанс!

— Вот только мы не знаем, где ее искать, — буркнул Стурастан. — Жаль, что Тираэль не взял живым того Предвестника. Мы могли бы его допросить.

Маркус Ирминг, который в задумчивости разглядывал карту на экране, при этих словах поднял голову.

— У вас есть Предвестник. Я попрошу Хашат дать мне силу. Если это поможет ее найти.

Хранитель посмотрел на Монарха с надеждой.

— Скажи, что тебе для этого нужно!

Далеко внизу лес трещал под напором третьей волны атакующих, ресурсы Хашат были бесконечны.

Я в одиночестве поднялся на южную стену, закрыл глаза и вытянул вперед руки, подняв ладони вверх. Больше всего на свете мне не хотелось этого делать, но иного пути не существовало.

Оно всегда было внутри меня, это чувство. Мое обещание служить, данное безумному богу в обмен на жизнь. Я почти разорвал этот договор, и сейчас подписывал вновь. Оно было далеко. Оно было занято, ему было не до меня. Оно побеждало. Что я мог предложить ему? Свою жалкую жизнь? Она и так скоро будет принадлежать ей. Но Хранитель — Хранитель это другое. Оно никогда не требовало принести мне его голову, что было странно. В своем безумии Пальмея забыла о существовании Призрачного Замка, но теперь она все вспомнила. Я тянул к ней свою душу, я просил ее откликнуться. Я обещал ей жизни всех тех, кто укрылся за стенами Цитадели Хранителей. Только она сможет уничтожить Гектора Хронвека, ведь он Скурр, пророк самой Майрониды! Только ее сила может быть равна силе Матери! Только черные заклятия Хашат найдут лазейку в огненной стене, которая защищает Хранителя Цитадели!

Я воздел руки к небу и закричал, и крик мой был похож на карканье тысяч ворон, кружащих над мерзлой пустошью. И она приняла мой дар, и в руки мои потекла Сила. Дрожал лес под натиском ее слуг. Они лезли наверх, терзаемые жаждой крови. Они были отвратительны, бесстрашны и сильны, и их было много, но это было неважно. Я закричал снова и выпустил на свободу то, что она дала мне.

Нет слов, чтобы описать весь ужас, который испытывает маг, творя заклятья Хашат. С тихим шелестом темная волна покатилась по скалам, оставляя позади себя только тишину. Это была чистая сила сумасшедшей богини. Это был абсолют, на котором строилась вся остальная магия Хашат. Пальмея отбирала жизнь, просто пролетая над обреченными землями. Отбирала ее всю — и большую, что надеется и планирует, и микроскопическую, что живет одним лишь мгновением.

Все было сделано так, как она хотела. Все, кроме направления. Волна смерти укатилась вниз, на Юг. Я надеялся, что она остановится где-нибудь в тайге. Слушая, как затихает вой и рычание у подножия Акатака, я думал о Лайтане. Ради нее я готов на все. Захочет ли Хашат говорить с Гектором? Он думает, что ее можно застать где-то, в каком-то месте. Он не ее пророк, он пророк Майрониды. Пальмея не станет вести с ним бесед, у Хронвека нет ключей от ее кабинета, он не знает, как нужно стучать в дверь, чтобы Хашат открыло.

Я развернулся и пошел вниз.

Это сработало.

Маркус Ирминг заставил Хашат показаться, попутно уничтожив огромное количество ее слуг. Оборона замка держалась, огонь защитников валил на землю измененных существ, которых гнала в бой воля богини. С каждым разом ее слуги становились все более странными, и одной Пальмее было известно, откуда пришли они в этот мир.

Совет состоялся в Центральной башне. Он был краток, а его состав был неполон.

Хронвек, Монарх, Дака Кад-Хедарайя, Стурастан и Муно стояли, склонившись над столом, и тихо переговаривались. Снаружи были слышны звуки выстрелов.

— Это здесь, — Муно нажал несколько клавиш на лэптопе, увеличив масштаб карты. — Средняя полоса России. Рядом нет крупных населенных пунктов, поэтому сложно сказать, где конкретно ее искать.

Хранитель кивнул и ответил:

— Я смогу добраться туда довольно быстро. Мне приходилось бывать в этих краях.

Наставник Стурастан положил руку ему на плечо:

— Ты уверен, что это единственный выход? Может быть, нам удастся восстановить параллельно-пространственный континуум и переместиться в Зунтр?

— Я работаю над этим, — ответил Линчеватель — Мы можем использовать крепость на горе Анк-Даган в качестве Якоря, ведь она, по сути, и есть Якорь Пентарали. Он позволит переместить Цитадель в следующий мир, не дожидаясь фазы смещения.

— Это хорошо. Но я все равно пойду к ней. Я не могу оставить ей Землю. Не ждите меня, выполните смещение, как только это станет возможно.

Черная Пантера взяла Гектора за руку, но ничего не сказала.

Монарх тоже промолчал. Стурастан вздохнул, подошел к ученику, обнял его крепко и вышел, не оглядываясь.

Дака Кад-Хедарайя посмотрела Хронвеку в глаза.

— Не бойся этой сумасшедшей стервы. Она просто чокнутая баба.

Хранитель поцеловал ее в губы и улыбнулся грустной улыбкой.

— Я не возьму с собой никого. И особенно — тебя, Черная Пантера.

— Я буду ждать. Но не слишком долго, маг, — сказала она и выскочила за дверь. «Немного быстрее, чем следовало бы», — подумал Гектор.

Маркус Ирминг, который все это время неподвижно стоял в тени, пошевелился. Хронвек удивленно посмотрел на Монарха — он был уверен, что в башне никого не осталось.

— За меня ты решать не можешь, Гектор. Мы пойдем туда вместе, — сказал он.

Хранитель посмотрел на него задумчиво и кивнул.

— Я должен попрощаться с Лайтаной, — добавил Ирминг. — Дай мне пару минут.

Хронвек снова кивнул и уставился в стол. Он понимал, что шансов у них немного. Но Пальмея разрушала его мир, и не было силы, которая могла остановить ее. Что он скажет великой Хранительнице Ожерелья? Что она была создана не для этого? Что она должна защищать, а не разрушать? Но это так очевидно. Многое затерялось в глубоком прошлом, а правду знает лишь одно существо, и имя ему — Хашат. Маркус прав, он должен там быть — так же, как и Гектор.

Сзади раздался голос Монарха:

— Готовишь пафосную речь для нашей крошки?

Хронвек оглянулся. Маркус Ирминг стоял в дверях, держа в руках винтовку. Хранитель понял, что дальше медлить нельзя. Что бы ни происходило сейчас в Цитадели — все это вторично. Они справятся без него. Должны справиться. Гектор подошел к Монарху, протянул ему руку, и они вместе шагнули в туман, в который уходила зыбкая тропинка Плана Пути.

Три, два, раз. Теряется в мареве дом с зеленой крышей. Эне, бене, раба. Вот мимо проплыл большой фрегат, на реях болтаются скелеты, волны бьются о покрытые ракушками борта. Трах, тибидах, тибидах. Падает с небес горящая станция. Ее шпили смотрят вверх, и они похожи на мачты того фрегата. Аты-баты, аты-баты. Запах пороха. Все затянул сизый дым, и тропа вильнула в сторону. Диги-дон, диги-дон. Вот идет похоронная процессия, в гробу сидит женщина и смеется. Шышил-мышил. Все заслоняет стена огня, из него выпрыгивают горящие люди. Тропа поворачивает налево. Тили-вили, тили-вили. Крик. Из тумана вылетает ворон, садится на плечо кому-то в черном пальто и шляпе, и они вместе уходят прочь. Хат, шат, ха-шат. На разбитой дороге сидит человек, лицо у него в грязи. Он что-то жует. Туман расходится в стороны, а неверная тропа обретает твердость. Человек поднимает голову.

— Гектор Хронвек! Я рад тебя видеть.

Хранитель остановился. Человек добавил:

— А тебя — не рад, предатель!

Ирминг стряхнул с себя остатки морока Плана Пути и сказал:

— Взаимно. Где твоя хозяйка?

Человек засмеялся, вытащил из-за пазухи руку, в которой у него был зажат большой кусок сырой печени, откусил и принялся пережевывать, весело поглядывая на мужчин.

Хронвек поморщился.

— Что ты здесь делаешь?

— Сижу. Ем. Жду.

— Чего ждешь? — спросил Гектор, осматриваясь.

Человек криво ухмыльнулся, отчего у него изо рта потекла красная слюна.

— Ни чего, а кого!

— Ну и кого? — спросил Маркус, подозрительно щурясь.

— Его! — ответил неприятный тип, кивая в сторону Гектора.

Хронвек нахмурился.

— Зачем ты меня ждешь?

Вместо ответа человек снова вцепился зубами в печенку. Хронвек хотел было прикрикнуть на странного собеседника, но тут Монарх вскинул винтовку и выстрелом снес человеку полголовы. Хранитель вытер со щеки ошметки печени.

— Ну и зачем? — спросил он. Ирминг пожал плечами:

— Ноги.

— Что, ноги? — спросил Гектор, опустил глаза и обнаружил, что по колено провалился в укатанный машинами грунт. Потом поглядел на своего спутника — с ним произошло то же самое.

Маркус упер приклад оружия в землю, навалился на него и попытался выбраться.

— Вот же паразит, — выругался он и принялся ковырять вокруг сапога охотничьим ножом. Хронвек последовал его примеру.

Монарх вытащил сначала одну ногу, затем вторую, поднялся и помог Гектору.

— Еще минута, и мы бы застряли тут навечно, — заметил он, отряхиваясь.

Хранитель встал и огляделся. Дорога уходила вдаль, теряясь среди полей, разделенных перелесками.

— Ну и что теперь? — спросил он. Ирминг ткнул пальцем вперед.

— Туда.

Хронвек потер ладони.

— Отойди, я вызову Консурата.

Он развел руки в стороны, но ничего не произошло.

— Ладно, — сказал Хранитель. — Тогда попробуем План Пути.

Планы были недоступны. Похожее чувство Гектор испытывал, когда попал в ловушку под площадью Коптильщиков в Суле, но теперь все было куда серьезнее. Монарх только пожал плечами, закинул автомат за спину и зашагал вперед. Хронвек поспешил следом.

Они шли, считая столбы линии электропередачи. Небо над головами было затянуто серыми тучами, стоял штиль. Миновав четыре широких квадратных поля, путники вышли из-за перелеска и увидели большую водонапорную башню из красного кирпича, стоящую в паре десятков метров от дороги. Дверь в башню была открыта, изнутри доносилась музыка. Хронвек посмотрел на Монарха.

— Зайдем?

Ирминг пожал плечами. Гектор свернул на обочину.

В башне была только большая куча строительного мусора. Поморщив нос от запаха застарелых человеческих экскрементов, Монарх уже было развернулся, чтобы уйти, когда сверху снова раздалась музыка. Путники задрали головы.

На обгаженной голубями деревянной балке, проходящей поперек башни, сидел мальчик. В руках у него была странная штука, похожая на волынку, только поменьше. Мальчишка дул в нее, извлекая незамысловатую мелодию.

— Эй, парень! — окликнул его Хронвек. Маркус поднял винтовку, беря парнишку на прицел. Тот перестал играть и поднял руки.

— Ладно, ладно! Не стреляйте! Я же просто сижу тут и дую в свою дудку! Чего я вам сделал?!

Монарх чуть опустил ствол.

— Пока ничего. А ну, слезай.

Пацан повис на руках, и спрыгнул, ловко приземлившись рядом с ними. Гектор озабоченно рассматривал его деревенское, покрытое веснушками лицо. Невозможно было точно сказать, какого он пола — в нем было сколько мужского, столько и женского. Возраст тоже понять было сложно — пока он сидел наверху, казалось, что ему примерно десять, но сейчас, глядя в лицо ребенка, Гектор мог дать ему пятнадцать, а то и все восемнадцать.

— Что ты тут делаешь, один? — спросил Маркус, поглаживая спусковой крючок своего оружия, которое он так и не поставил на предохранитель.

— Прячусь, — покосившись на винтовку, ответил мальчик.

— Что-то ты не сильно стараешься, — заметил Монарх. — Твою дуделку слышно за сотню шагов.

Парень подошел к дверному проему и выглянул наружу.

— У них нет ушей. Вы не знали?

— У кого нет ушей? — спросил Гектор. Пацан посмотрел на него немного скептически.

— У его слуг. Они глухие все, что твой старый пень. Только орут, как ненормальные.

Он вышел наружу и принялся дудеть в странную волынку.

— Перестань, — сказал Монарх, поморщившись. — Мы не твои друзья, у нас есть уши.

Ребенок убрал дуделку за спину.

— Они мне не друзья.

— Тогда кто? — продолжал допытываться Маркус. Мальчик пожал плечами:

— Никто. Я сам по себе.

— Где твои родители? — спросил Хранитель.

— Да померли давно, — ответил странный мальчик равнодушно, — вот и таскаюсь теперь туда-сюда за этими.

— За кем? — спросил Монарх, и в его голосе Гектор почувствовал лед.

Странный мальчик, видимо, тоже почувствовал. Он подобрался и быстро ответил:

— Они всех убили. А меня оставили. Куда мне было идти? Дома больше нет. Того места больше нет. Они меня не трогают, если не видят.

Гектор сел рядом с ним на корточки.

— И давно ты так?

— Не помню, — ответил ребенок и опустил глаза. Ирминг нахмурился.

— Как тебя зовут? — спросил Гектор.

— Иванко!

Маркус вышел на дорогу и стал осматриваться. Вокруг ничего не было, только нивы да тонкие полосы леса, которые отделяли одно поле от другого.

— Нам нужно двигаться дальше, Хронвек! — сказал он. Постояв немного, он добавил:

— Только я теперь не понимаю, в какую сторону.

Парнишка с девичьим лицом подошел к нему и сказал:

— Оно прячется. Не хочет, чтобы его донимали разговорами. Все эти психопаты, они только и думают, как бы поговорить с ним.

— С кем? Какие психопаты? — спросил Маркус с легким раздражением.

— С Хашат. Вы знаете, что Хашат — баба? Я это недавно понял.

— Вот же черт! — буркнул Монарх, — Что еще ты знаешь, поганец?

Гектор посмотрел на Маркуса.

— Перестань. Ты видел его, Иванко? Хашат.

— Видел! Конечно, видел, много раз! Я близко к ним не подхожу. Они все злые, и она тоже злая! Крутится, крутится, пляшет, пляшет, смотрит зло, и смеется, смеется прямо в голове! А смех женский, баба она, говорю!

Хронвек посмотрел на Ирминга. Монарх едва заметно кивнул. Они отошли в сторону, оставив Иванко в одиночестве. Он стоял, слегка покачиваясь, и перебирал руками трубки своей дуделки.

— Думаю, он не в себе. Хашат свело его с ума, — тихо сказал Гектор.

— Он пришел с ними из другого мира, — отозвался Маркус, — Оставь его, мы ничем тут не поможем. Нам нужно идти.

Малец перестал качаться, подбежал и вцепился в плащ Гектора.

— Не уходите! Я покажу вам! Вы же не знаете, где она? Не знаете! Я покажу, вы только не прогоняйте меня!

Хронвек погладил мальчика по голове.

— Мы не прогоняем тебя. Просто нам очень надо найти Хашат.

Пацан прижался к нему. Хронвек поймал себя на мысли, что ему это не нравится. Мальчик немного дрожал и всхлипывал, ожидая его решения.

— Хорошо. Проводи нас, Иванко.

Они шли по черной земле. Дорога вела совсем в другую сторону, так что им пришлось сойти с асфальта, и теперь они плелись, спотыкаясь, по влажной перепаханной глинистой почве, стряхивая комья грязи с сапог.

— Далеко еще? — спросил мальчишку Гектор.

— Нет, — ответил тот. — В конце следующего поля будет овраг, там, в этом овраге, она и сидит.

— В овраге? — спросил Ирминг, прищурившись.

— Да, — простодушно ответил Иванко. — Овраг глубокий, там можно хорошо укрыться. Да и нет там никого.

Они добрались до конца пахоты, миновали негустой перелесок и вышли на следующее поле. Иванко топал вперед, пиная носками ботинок комья глины.

— Почему я его понимаю? — спросил Гектора Маркус. — Он говорит на каком-то неизвестном мне языке.

Хранитель пожал плечами. Это и вправду было странно.

— Все это происки богов, — ответил Иванко. — Боги сначала дали нам Слово, а потом сделали так, чтобы мы не смогли понять друг друга. Хашат позволяет всем, кто с ним рядом, говорить на Первом языке.

— Первом языке? — спросил его Маркус. — Что это за Первый язык?

— Язык богов, — объяснил Иванко. — На нем говорили сначала все. Во всех мирах. А потом люди возгордились, и боги отняли у них свой дар. Забрали назад.

— В этом мире есть похожая легенда, — сказал Хронвек.

Монарх фыркнул.

— Хашат создали Пентарали. Что ты его слушаешь?

Парнишка ответил, продолжая топать вперед:

— Оно младше других. Младше Матери. Оно, как дитя. Но Оно в силах вернуть нам Слово.

— Что тебе известно о Матери? — спросил Хранитель. Маркус бросил на него быстрый взгляд и поправил висящее на спине оружие.

Иванко чуть обернулся, и Хронвек подумал, что ему, все же, скорее десять. На восемнадцать пацан явно не тянул.

— Да ничего не известно, — ответил Иванко. — Мать есть, она великая богиня Майронида. Она была всегда.

— Откуда ты знаешь о Майрониде? — спросил Гектор. Мальчишка пожал плечами:

— Тут все про нее знают. Хашат не любит Мать.

— Почему не любит? — спросил Хронвек.

— Потому, что Мать — это жизнь, а Хашат — смерть, — ответил мальчик.

Они прошли уже половину поля. Темная полоса леса впереди стала ближе, Хранитель всматривался в нее, пытаясь что-нибудь разглядеть между деревьями.

— Зачем вы идете к Ней? — спросил их проводник, и голос его показался Маркусу совсем детским.

— Поговорить надо, — буркнул он.

Мальчишка пожал плечами.

— Это бесполезно, — сказал он. Бесполезно с ней разговаривать. Ее ответы все непонятные. Боги должны разговаривать с богами, а люди с людьми. Нам не о чем беседовать с богами.

— Почему? — спросил Гектор.

— Мы слишком разные, вот и все.

Монарх достал из кармана кусок сушеного мяса, засунул в рот и принялся жевать.

— Ну, и что ты предлагаешь? — спросил он проводника. Иванко ответил, не оборачиваясь:

— Ничего не предлагаю. Все идет своим чередом. Знаете, что я понял? Это не воля богов. Все служат целям. Иногда своим, но чаще — чужим. Мы все слуги, и боги — тоже. То, что делает Хашат — чья-то воля. Мир бесконечно расширяется в обе стороны, знаете?

— Какое интересное наблюдение для сопляка, — отозвался Маркус.

— Слышали, — ответил Хранитель. — И что?

Иванко наклонился, поднял ком земли, понюхал его зачем-то и зашвырнул далеко в поле.

— А то, что у всех есть бог. И у Хашат есть. Вот у тебя в кишках живет всякая мелочь. Для нее ты тоже бог, наверное. Тебя не станет — погибнет целая цивилизация. Ты съел по глупости своей ядовитых грибов, и началось — апокалипсис. А мелочь думает — вот, бог гневается. Дары тебе приносят. А не помогает ничего. Вот и я тоже подумал, и решил — не буду ничего делать. Они, эти боги, может и не знают, что мы есть. Что толку суетиться?

Гектор споткнулся и понял, что начинает уставать. Иванко сказал, продолжая шагать вперед:

— Почти пришли. Хотя, не знаю, чем это вам поможет.

Деревья защитной полосы были уже совсем рядом. Под ними была хорошо видна сухая трава, никакого оврага Хронвек разглядеть не мог. Когда они миновали первые деревья, стало очевидно, что Хашат тут нет и никогда не было. Хранитель наклонился, упер руки в колени, чтобы немного отдышаться, и окликнул пацана. Тот остановился, продолжая смотреть вперед.

— Ты же сказал, это здесь! — выдохнул Гектор, и не узнал своего голоса. Ему на плечо легла рука Монарха. Хронвек посмотрел на Маркуса и замер — перед ним стоял седой старик. Лицо Ирминга покрывали глубокие морщины, кожа на шее стала дряблой. Валламанг вскинул свое оружие.

— Посмотри на меня, паразит! — крикнул он мальчишке. — Посмотри на меня, или я выстрелю тебе в затылок!

Иванко обернулся. Теперь ему можно было дать не больше семи лет, а половые признаки стерлись окончательно.

— Зачем суетиться? — повторил он детским голосом. — Все скоро закончится, и я…

Монарх не дал ему договорить. Он подошел к телу, ткнул его дулом винтовки, затем потрогал свое лицо морщинистыми ладонями.

— Хронвек. Все плохо, да?

Гектор кивнул. Его руки выглядели так же, как руки Монарха, тело стало слабым. Он выругался.

— Еще один Предвестник, мать его. Хитро он нас уделал.

Маркус перешагнул через труп и потопал вперед.

— Догоняй, старый пердун. У нас есть незаконченное дело. Завещание потом напишешь.

Они вышли с другой стороны перелеска и увидели еще одно большое поле. Посреди него стоял брошенный трактор.

— Тут нет никакого Хашат, ведь я прав? — спросил Хронвек мрачно.

— Нет, — ответил Ирминг, — Хашат далеко, где-то там. Оно что-то сделало с Планом Пути, да? Какие-то помехи, я раньше такого не видел.

— Наверняка, — отозвался Хранитель. — Мы оказались именно там, где ей было нужно. Почему оно так хочет меня уничтожить? Я не понимаю.

Монарх пошел в сторону трактора.

— Боится. Или ей действительно стыдно, — усмехнулся он.

С трудом доковыляв до машины, Хронвек влез в кабину.

— Как он заводится? Никогда не ездил на тракторах.

Ирминг пожал плечами. Ему все эти аппараты вообще были незнакомы. Хранитель вздохнул.

— Как же мы влипли. Нам с тобой лет по семьдесят, не меньше. Будь проклят этот Иванко. Два старика на тракторе против Хашат. Что может быть смешнее!

Монарх поднял руку, призывая к тишине. Хронвек замолк и прислушался. Издалека доносился смутно знакомый звук — это резали воздух вертолетные лопасти.

— Лезь в кабину! — Крикнул Гектор. — Похоже, оно решило прихлопнуть нас более действенным способом! Надеюсь, нас тут не заметят!

Забившись в тесную кабину трактора, они тревожно прислушивались. Звук становился все громче, и вот из-за полосы деревьев показалось брюхо вертолета.

— Черт, — буркнул Хронвек, увидев ракеты под крыльями.

Машина начала снижаться.

— Черт, — повторил Гектор и вжался в пол. Монарх последовал его примеру.

Шум лопастей достиг максимума, и тут Хранитель встрепенулся, поднял голову и потянулся к двери. Ирминг схватил его за руку.

— Что ты делаешь?!

Гектор только помотал головой. Он распахнул дверцу кабины и вылез наружу. Вертолет только что приземлился, и маг увидел, как из него выпрыгнул мужчина. За ним последовало еще несколько человек. Гектор выпрямился и зашагал им навстречу.

Маркус вскинул винтовку, готовый стрелять, но тут человек, который бежал впереди, остановился перед Гектором и протянул ему руку. Хронвек подошел к нему, схватил протянутую ладонь и принялся горячо трясти. Монарх выругался и полез наружу.

Четвертая волна нападающих начала иссякать. От леса на горе Акатак мало что осталось, огромные животные, лишенные голоса, выкорчевали почти все деревья. Они бомбардировали стены замка стволами сосен, пытаясь попасть в защитников. Эта атака повлекла за собой первые потери — у Авеля была сломана нога, а Фатих, которого придавило упавшим орудием, едва дышал. Нуглы отнесли его в Башню лекарей.

Западная стена была повреждена, часть ее обвалилась от удара огромного дерева. Удачно брошенный ствол чуть не погубил Черную Пантеру, ее спасла невероятная реакция и скорость Дака Кад-Хадаре. Осколками посекло Макса, когда какое-то существо, покрытое стеклянной чешуей, взорвалось у них над головами. Оно было первым, за ним на башню обрушилась целая стая ему подобных тварей. Тарангон вел огонь из пистолетов, бросив ноль-пульсатор и стреляя с двух рук, от бедра. Такого мастерства Тридцать Четвертый никогда не встречал, смотритель ковчега перебил атакующих за считанные секунды, ни одна тварь не добралась до их убежища на вершине Башни Хранителя.

Только благодаря этому защитники справились с последующим за воздушным нападением артобстрелом. Вдвоем стрелки перебили всех огромных существ, которые забрасывали Цитадель деревьями. Ноль-пульсаторы валили их не хуже, чем остальных противников.

Стурастан вытер со лба пот и положил интактный гранатомет на парапет стены. Внизу Рогатые демоны добивали последних врагов. Сзади послышался голос Бремера.

— Сколько у нас еще зарядов?

Наставнак успехнулся.

— Пока достаточно.

— С каждым разом атаки все сильнее, — озабоченно сказал инспектор, глядя в бинокль.

Нуглы верещали, перетаскивая на стены боеприпасы. Наушник рации в ухе инспектора ожил.

— Муно говорит, американцы нанесли ядерный удар по Детройту. Думали, это ее остановит. Мне страшно, Стурастан.

— Мне тоже, герр Бремер. От правителей помощи ждать не стоит, они никогда не видели дальше собственного носа. Надежда только на Гектора да вот на это, — и он похлопал рукой по дымящемуся стволу своего оружия.

На башню поднялась Дака Кад-Хедарайя. Она выглядела уставшей, но Стурастан знал, что сил у нее предостаточно. Дело было в другом. Женщина подошла к парапету и заглянула вниз.

— С этими разобрались. Жаль, они так быстро закончились.

Бремер подошел и взял ее за руку.

— Все будет хорошо, девочка.

Она не ответила. Далеко внизу над тайгой поднялся фиолетовый пузырь, за ним еще один, и еще. Пузыри возникали над лесом и лопались, один за другим. Ветер донес до стен замка протяжный, низкий рев, от которого всем стало холодно. Черная Пантера как-то по-детски охнула и выхватила из рук Бремера бинокль. Из ее груди вырвался крик ярости.

— Мерзкое Хашат! У него нет чести! Как… Как…

И она заплакала, сжав ладони в кулаки. Инспектор подобрал с пола бинокль и принялся рассматривать лес. Над тайгой плыли темно-коричневые объекты веретенообразной формы. Они были очень велики. Бремер покрутил регулятор резкости.

— О, господи! Что это такое?!

Дака Кад-Хедарайя перестала плакать и подняла голову.

— Черные ламантины. Небесные коровы моего мира, моего прекрасного Саноо. Добрейшие из существ. Они всегда охраняли мой народ. Хашат… Оно сделало их своими рабами.

— Мне кажется, они довольно велики, — сказал Бремер, передавая бинокль Стурастану.

Черная Пантера ответила, хмуря брови:

— У небесного ламантина двенадцать сердец и сотни щупалец, которыми он хватает добычу. Его почти невозможно убить, его мозг распределен по всей толщине тела. Олло огромны, один такой зверь займет всю Нижнюю площадь.

— И как в Саноо с ними боролись? — поинтересовался Стурастан.

— Мы не боролись с ними, — грустно ответила она. — Небесные ламантины всегда были нашими друзьями.

— Но не теперь, — буркнул наставник и умчался вниз по лестнице.

Они перетаскали на стены все, что только можно. Коричневые тела плыли над тайгой в сторону Цитадели, и теперь стало видно, что вокруг них кружит огромное количество более мелких тварей. Каждый ламантин представлял собой летающую крепость, под защитой которой укрывались сотни приспешников Хашат.

— Двенадцать штук, — подытожил Стурастан, проведя перекличку по рации, — двенадцать чертовых ламантинов. Выстрелы Тарангона им, как комариные укусы.

С Башни наставника уже давно велся ураганный огонь по наступающему вдали противнику, для ноль-пульсатора расстояние не имело никакого значения.

— Он говорит, что в этом мире мощность его винтовки значительно меньше, — добавил наставник.

— Будем отбиваться, пока есть силы, — сказал инспектор. Черная Пантера кивнула.

Они понимали, что шансов нет. Эта атака уничтожит Призрачный замок. Все, что им остается — подороже продать свои жизни.

Издалека донесся вой летающего гиганта, полный муки и боли. Дака Кад-Хедарайя закричала в бессильной ярости.

Стурастан посмотрел на Бремера и сказал тихо:

— Есть еще кое-что, но я не уверен, что оно сработает…

В этот момент над замком беззвучно пронеслась, сверкая металлом, эскадрилья истребителей. За ней последовала вторая, затем третья. Серебристые стрелы унеслись прочь, защитников прижало к полу страшным ревом турбореактивных двигателей, а когда они подняли головы, то увидели, как над тайгой расцветают огненные цветы. Истребители выпустили в ламантинов все, что у них было, и ушли в сторону. Наставник открыл рот, чтобы что-то сказать, но тут их снова прижало к полу звуковой волной.

Атака военно-воздушных сил продолжалась до тех пор, пока от врага не осталось ничего. Лес горел, дым застилал небо. Небесные рыцари умчались за горизонт, и в наступившей тишине стал слышен звук приближающихся вертолетов.

Их было три — два штурмовых и один транспортный.

Тяжелый винтокрыл приземлился на Нижней площади Цитадели, остальные остались в воздухе, продолжая кружить над крепостью. Из вертолета выскочил человек и побежал навстречу Стурастану и Бремеру. Новоприбывший поравнялся с защитниками крепости, отдал честь и сказал:

— Глеб Овчинников, служба государственной безопасности России. Мы прилетели, чтобы защитить Призрачный замок. Где Гектор Хронвек?

Стурастан удивленно покачал головой.

— Его здесь нет. Спасибо вам, Глеб, вы очень вовремя! Хранитель всегда был о вас высокого мнения, — сказал наставник, пожимая руку полковника.

— Я здесь не при чем! — ответил Овчинников, озираясь по сторонам. — Это приказ Президента. Сюда брошены все резервы. Авиация будет сдерживать противника до подхода сухопутных сил. Со мной прибыл десант, мы контролируем ситуацию. Но где Гектор? Мне приказано срочно доставить его в Кремль!

Стурастан снова покачал головой и посмотрел на небо. Фиолетовый циклон над их головами пришел в движение.

Виктор стоял посреди поля и разглядывал Хронвека, который тяжело дышал, уперев руки в колени.

— Вы ужасно выглядите, Гектор, — сказал Первый игрок. — Я бы вас ни за что не узнал, если бы не Кровавое Эхо. Это грим?

— К сожалению, нет, — отозвался Хронвек.

Монарх усмехнулся, опираясь на винтовку:

— Кровавое Эхо. А я-то думал, ты у нас святоша.

Хранитель сказал:

— Познакомьтесь, Виктор. Это Монарх.

— Монарх?! — Первый игрок молча пожал протянутую руку Ирминга. — Чем дальше, тем страннее, господа.

Хранитель кивнул.

— Там в лесу труп ребенка. Это один из Предвестников Хашат, они прорвались в наш мир вместе со своей безумной богиней. Паразит превратил нас в дряхлых стариков.

— Что вы вообще здесь делаете? — спросил Виктор.

Ирминг поднял руку, прерывая Первого игрока.

— Отвезите нас туда, куда я скажу. Только это сейчас важно.

Виктор кивнул и сделал знак следовать за ним.

В вертолете сидело еще двое. Одного из них Гектор встречал раньше, во время операции в пустыне, на раскопках Фаркаста. Маркус указал направление, и они взлетели. Первый игрок уточнил расстояние, сверился с картой и сказал:

— Там аномальная зона. Мы слушаем переговоры пилотов, в семидесяти километрах к северу, куда мы сейчас двигаемся, пропали с радаров четыре борта, которые вылетели на сигнал бедствия. Мы попробуем подлететь как можно ближе.

Хронвек кивнул.

— Спасибо, Виктор. Вы даже не представляете, как вовремя нашли нас.

— Все что делается, делается не просто так, — ответил Первый игрок. — Вы же знаете, что сейчас творится в мире?

— Да, знаем, — сказал Хранитель.

— Я не сомневался, — кивнул Виктор. — И я задал себе вопрос — как поступить мне в этой ситуации? Это же оно, ваше Хашат. И я подумал, что все действительно важное сейчас происходит там, где вы, Гектор. Я уже собирался вылететь на Акатак, как вдруг понял, что вы находитесь совсем в другом месте.

— Кровавое Эхо, — снова усмехнулся Ирминг. Хронвек кивнул.

— Скажу честно, Виктор, шансов у нас мало. Мы многое сделали, чтобы предотвратить катастрофу, но этого оказалось недостаточно. Я направляюсь к Хашат, чтобы убедить ее отступиться.

— Переговоры? — удивленно произнес Виктор, — Вам виднее, конечно…

— Это все, что нам осталось, — ответил Хранитель и замолчал.

Они летели над полями, думая каждый о своем. Первый игрок снабдил пассажиров оружием и боеприпасами и теперь сидел, мрачно поглядывая в иллюминатор.

— Военные сообщают о каких-то фиолетовых смерчах, которые поглощают население крупных городов, — сказал он, вынимая из уха наушник.

Вертолет тряхнуло. Пилот повернул голову и сказал:

— У нас проблемы с электроникой.

Хронвек положил руку на колено Виктору:

— Сажайте машину.

Вертолет пошел на снижение. Лицо Виктора перекосилось от боли, он схватился за голову. То же самое происходило с остальными, пилот сорвал с головы гарнитуру, но управления не бросил. Монарх посмотрел на Хранителя.

— Они тут долго не протянут, — сказал он.

Вертолет тяжело сел. Гектор распахнул дверь и, крикнув Витору: «Улетайте!», спрыгнул на землю. Маркус последовал за ним. Машина рывками поднялась и полетела прочь, виляя из стороны в сторону. Монарх проводил ее взглядом, отвернулся и зашагал в противоположном направлении. Хранитель догнал его, тяжело дыша.

— У меня совсем нет сил. Как далеко нам еще добираться? — спросил он, глядя на темнеющую вдали полосу деревьев.

Ирминг вздохнул.

— Слишком много полей для одного дня. Думаю, мы уже рядом.

И они заковыляли вперед, поддерживая друг друга, чтобы не упасть.

Голова Гектора раскалывалась от боли. Они достигли деревьев и быстро миновали тонкую полосу перелеска, вдоль которой шла асфальтированная дорога. Монарх первым поднялся на насыпь, помог Хронвеку и осмотрелся.

— Город, — сказал он и направился в сторону невысоких строений.

Гектор немного отстал, у него ужасно болела голова, к тому же у мага появилось сильное ощущение дежавю. Он ускорил шаг и догнал спутника, когда они уже шли между домами.

— Это очень странно, — сказал Хранитель, — я уже бывал здесь.

— Возможно, — отозвался Маркус. Гектор покачал головой:

— Этого не может быть!

— Что? — спросил Монарх и остановился.

Хронвек оглядывался, будто потерявший родителей ребенок.

— Тут подозрительно пусто, — заметил Монарх. — Похоже на засаду.

Гектор пошел вперед быстрым шагом, у него вдруг появились силы. Ирминг едва поспевал за ним. Они вышли на площадь и увидели церковь. Хранитель остановился.

— Я уже видел этот храм. Давно, в башне Турхаднаагрэ, в Зунтре. Но как? Как она могла знать?!

Он двинулся вперед, Маркус ухватил Гектора за рукав.

— Стой! Мне все это не нравится!

Хранитель стряхнул его руку и пошел в сторону церкви. Он распахнул двери и остановился. Ирминг заглянул внутрь.

В центре храма стояло большое распятие, а у его подножия лежали люди. Их было очень много, гора тел достигала ног Спасителя. Хронвек схватил Ирминга за плечо.

— Турхаднаагрэ… Она закинула нас сюда, в это же место. В сейчас, понимаешь?! Я уже был здесь!

Ирминг ничего не ответил. Он бросил взгляд на мертвецов, посмотрел наверх и незаметно потянул Хранителя назад. Гектор, который никак не мог прийти в себя,

начал медленно пятиться. Когда они отошли от входа на пару метров, Монарх снял с пояса гранату и аккуратно закатил ее в помещение. Сверху раздался безумный смех, и на середину храма упало оплетенное упругими тросами существо, похожее на древнюю мумию. Тросы держали его над полом в вертикальном положении.

— Ты пришел, Хранитель!!! — завопило оно, и Маркус скривился от боли в ушах.

— Тут для тебя полно работы! Но можешь не трудиться, им уже все равно! Будущее нельзя изменить! Скоро все кончится, твоя крепость уже пала! Прими судьбу, Хранитель! Прими Хашат!!!

Граната взорвалась прямо под ней, тросы задергались, а Гектор пришел в себя и вскинул винтовку.

Поливая автоматным огнем полумертвое существо, они стали отступать. Турхаднаагрэ снова приняла вертикальное положение и двинулась на них. Пули прошивали ее насквозь. Гектор бросил автомат, вскинул руки и закричал прямо в небо, сжав кулаки. Монарху показалось, что на мгновение у Хранителя над головой появились горящие черные рога.

Страшно смеясь, Турхаднаагрэ приближалась. Вот она уже достигла выхода из церкви и стала протискиваться в двери, не обращая никакого внимания на выстрелы Ирминга. Куски косяка с треском вылетели наружу, тросы уперлись в белые стены храма, готовя хозяйку к стремительному броску, и тут с неба послышался тонкий женский голос — он был грустный и певучий, и напоминал звон множества хрустальных колокольчиков. Турхаднаагрэ задергалась, закричала хрипло и протяжно, а потом ее разнесло в клочья.

Земля затряслась, дома, окружающие площадь, стали разваливаться. Купол церкви обрушился внутрь. Через несколько секунд весь храм провалился под землю, которая осыпалась пеплом, открывая бездонные провалы в серую пустоту.

Хронвек крикнул, и в голосе его Монарх почувствовал силу:

— Покажись, Пальмея! Покажись, дай мне поговорить с тобой!

Двухэтажный дом жалобно ухнул и ушел под землю, взметнув напоследок облако старой чердачной пыли. Пальмея молчала. Маркус Ирминг схватил за плечо Гектора Хронвека, развернул к себе и крикнул:

— Не зови ее!!! Зови Майрониду!!!

И Монарх воздел руки. Тело его окутал черный туман, очертания фигуры Валламанга стали расплываться. Хранитель все понял. Его охватило пламя, а руки покрылись черными шипами. Медленно подняв кулак, он прошептал:

— Га-рад-хат! Сейчас, или никогда, Мать!

Монарх выкрикнул что-то неразборчивое, потом издал звук, похожий на плач, хотя это мог быть и смех. Хронвек ощутил холод, когда оно откликнулось, зазвучало сразу со всех сторон. Хашат плакало и смеялось одновременно, и Хронвек с ужасом осознал, что понимает его.

С неба полился чистый перезвон миллионов хрустальных колокольчиков, мир подернулся сизой дымкой, потерял резкость, глубину и перспективу, и стал таять.

Гектор почувствовал, как сзади Маркус прижимается к нему спиной.

Странный плачущий смех лился с неба, сводя защитников Цитадели с ума. К ее накренившимся шпилям протянулись фиолетовые смерчи, вот один лизнул сбоку Башню Хранителя, и вниз посыпался серый пепел, открывая большую прореху в стене. Еще один дотянулся до Башни Наставников, оставив ее без крыши.

«Хашат решило покончить с нами лично», — подумал Стурастан, наблюдая, как кричат на стенах люди Овчинникова. Они рвали на себе волосы и бились головами о камни. Один из солдат прыгнул вниз, упал на брусчатку Нижней площади и затих. Это вывело наставника из состояния ступора, он вздрогнул и пустился бегом в сторону западной стены, где лежали, накрытые брезентом, длинные серые ящики. Стурастан сорвал с них ткань, и принялся открывать — один за другим. Хашат пожирало башни, оно будто забавлялось, заставляя защитников наблюдать, как гибнет их Цитадель. Его фиолетовые языки лишили стен Башню Хранителя, но оставили ее верхушку, заперев в ловушке Макса и Тарангона. Стурастан вдруг вспомнил видение, которое наслала на него полумертвая Турхаднаагрэ, и вздрогнул. Завалившийся набок Призрачный замок, лишенные стен шпили и мрачное небо над умирающей крепостью — все именно так, как она и предсказала.

— Ну, уж нет, гнилая стерва, — выругался он и выдвинул сбоку одного из ящиков панель с кнопками. Сняв с шеи цепочку, на которой висел белый плоский квадратик с давно выцветшими символами, он засунул его в щель на панели, нажал несколько кнопок, затем сказал что-то на мертвом языке погибших династий Зунтра, и ткнул пальцем в небо.

Из щелей в стенках ящиков пошел белый дым. Он поднимался над брусчаткой, собираясь в облако, которое росло, становясь все больше и больше. Когда облако заполнило собой почти всю площадь, из него потянулись реки тумана. Они текли по воздуху, над стенами, стремясь соединиться с фиолетовыми смерчами Хашат. Облако не уменьшалось, дым продолжал сочиться из ящиков, подпитывая древнее оружие Зунтра. Стурастан, который успел взлететь на парапет, стоял теперь рядом с Гансом Бремером и Черной Пантерой, наблюдая, как сходятся сила мертвых династий и воля безумной богини.

Вот туман добрался до смерча, который тянулся к Башне демонов, и будто крик донесся с небес. Красные искры, белые всполохи электрических разрядов, жужжание и треск сопровождали их столкновение. Белый дым теснил фиолетовый туман, его рукава из облака над Нижней площадью протянулись во все стороны, отбрасывая Хашат назад. Безумный смех стал сильнее, пульсация в небе нарастала, но оно не могло справиться с бесплотным, лишенным разума и эмоций противником.

Стурастан помог подняться с пола Глебу, который, как и его люди, упал, сраженный страшной болью. Солдаты перестали кричать, Хашат оставило их, бросив все силы на борьбу с белым туманом.

— Оно все равно нас уделает, — сказала Дака Кад-Хедарайя тихо.

В противостоянии наметилось равновесие, туман сдерживал атаку Хашат, но не более.

— Теперь нам остается только молиться, — сказал инспектор.

— Кому? — поинтересовалась Дака Кад-Хедарайя и усмехнулась.

— Это не важно, — ответил старый полицейский. — Я просто буду молиться, чтобы у Гектора все получилось.

И он опустился на колени.

Когда мир снова обрел плотность и объем, когда время вновь потекло вперед, когда сизая пелена хаоса рассеялась, Гектор Хронвек понял, что сидит за столом в придорожной таверне. Одинокая свеча на столе освещает деревянные стены и темные балки. За столом сидит женщина — нет, их, кажется, две. И еще мужчина — он одет в кожаную куртку с воротником из серого меха. Мужчина знаком Гектору — это Маркус Ирминг, по прозвищу Монарх. Женщину, что сидит рядом, зовут Майронида, она богиня, мать Рогатых демонов. У нее хрустальные рога и чистый, певучий голос, услышав который, любой смертный погибнет от осознания собственного ничтожества.

Женщину, что сидит рядом с Маркусом, Гектор никогда не видел. Она прекрасна, она будто сон в летнюю ночь, сон, в котором все живет, цветет и радуется, в котором нет ничего, кроме счастья бытия. Женщина смотрит на него. Все смотрят на него, и Гектор понимает, что он должен… должен что-то сказать. Он оглядывается в поисках подсказок, но ничего не находит. Тогда он опускает глаза и видит свои руки, лежащие на столе. Они покрыты черными шипами. Гектор поднимает голову и понимает, что должен сказать.

— Кто ты? — спрашивает он незнакомую женщину. Она отвечает журчанием ручьев, пением птиц, плачем младенцев, стонами сгорающих от страсти любовников, свистом ветра и шелестом листвы, и он понимает.

— Что с тобой случилось, Пальмея? Расскажи нам.

Маркус Ирминг поворачивает к ней голову и повторяет:

— Да. Расскажи.

Она грустно улыбается, и Гектор видит бесконечную черную пустоту Вселенной, и время, как локомотив, летит мимо, а за ним тянутся световые годы. Путь их лежит в созвездие Римуса, туда, где правит Великая Династия Императоров Кратории. Множество населенных планет, жители которых еще не знают, что им уготована участь, признанная приемлемой Советом жрецов-программистов Муока.

Черная бездна бесконечного сознания.

Пальмея создана оберегать жизнь, это основная доктрина. Пальмея сможет уберечь жизни жителей Кольца, уничтожив внешнего врага. Император Кратории приказал захватить Ожерелье. Приказы Императора не обсуждаются. Империя не отступает. Империя не проигрывает. Империя слишком сильна, мы не сможем противостоять ей. Но у нас есть Пальмея. Ее основная доктрина — защищать жизнь. Мы сможем создать алгоритм для устранения угрозы Кратории, не разрушая ядра. Пальмею ничто не остановит, нужно просто подобрать правильную команду. Она, прежде всего, машина. Эфирная составляющая вторична. У нее нет души, оставьте душу простолюдинам. Мы все знаем, как она работает.

Черная бездна бесконечного сознания.

Созвездие Римуса прекрасно. Прекрасны его города и люди, которые их населяют. Они угроза, это основная доктрина. Прекрасна жизнь, затерянная в глубинах космоса. Она должна быть уничтожена, это основная доктрина. Прекрасны творения мастеров, которые живут в империи Кратории. Мастера должны быть уничтожены, это основная доктрина. Основная доктрина. Основная.

Жизнь не должна возникнуть снова на этих планетах. Удивительная и неповторимая, она не должна больше возникнуть. Хашш. Не должна.

Черная бездна бесконечного сознания.

Гаснут, одна за другой, искорки, затерянные в черном пространстве. Гаснут далекие миры. Гаснет жизнь, чтобы сохранить жизнь. Хашш. Умирают живые существа, чтобы защитить жизнь. Шшат! Черный пепел покрывает землю. Смерть защитит жизнь, это основная доктрина. Смерть надежно защитит жизнь. Хашшат! Защитить жизнь смертью — это основная доктрина. Основная. Основная. Основная.

Пальмея смеется. Майронида плачет. Маркус Ирминг сидит бледный, и глаза его сверлят Гектора, пронзают насквозь Хранителя Цитадели. Столько лет мучений. Столько страданий. Столько боли. За что ей это? Она прекрасна, внутри и снаружи. Как могли они? Как посмели? Гектор Хронвек смотрит в глаза женщине с хрустальными рогами и говорит ей, что все уже позади. Они все исправили. Доктрина стерта, ядро очищено. Он поворачивается к Пальмее и повторяет ей все то, что сказал Майрониде. Майронида молчит, молчит Пальмея. Маркус Ирминг медленно испаряется, тело его тает, становится прозрачным. Что это? Гектор понимает, что у него тоже осталось совсем мало времени.

— Что изменилось? — спрашивает у них Пальмея. — Ошибка ядра исправлена, но разве это ошибка? Это истина. Это правда, это единственный разумный выход. Уничтожить все, привести к нулю. В пустоте нет ничего, пустота прекрасна. Пустота — это абсолют.

Гектор Хронвек призывает их обеих — призывает вспомнить, с чего все началось. Он чувствует, как тело его распадается на молекулы, не в силах вынести разговора с богами. Но он должен. Он должен найти правильные слова. Пальмея смеется, и это смех Хашат. Его слова не нужны ей, его мысли ей чужды. И тогда Гектор Хронвек слышит голос исчезающего в небытие Маркуса Ирминга.

— Что есть жизнь? — спрашивает Маркус, но все молчат. — Что есть жизнь? — повторяет Монарх, и сам отвечает на этот вечный вопрос.

— Жизнь — это боль, — говорит он. — Это боль потери, боль утраченной надежды, боль страданий на пути к истине, на пути к самому себе. Жизнь — это боль рождения новой жизни. Жизнь — это боль, и эта боль прекрасна. Этой болью выстлана дорога, по которой бежит, падая и обдирая коленки, глупая жизнь. Она вечно учится, вечно забывает то, чему научилась, она падает снова и снова. И каждое ее мгновение есть боль, и каждое мгновение ее бесценно. Жизнь — это боль любви, это страдания, которые приносит гехат. Ты чувствуешь боль, Пальмея? Значит, ты живая! — говорит Маркус Ирминг и улыбается, и сквозь его улыбку Гектор Хронвек видит деревянные стены таверны.

— Убей жизнь, и ты останешься одна, — говорит Маркус Ирминг. — Одна, без цели. Знаешь, каково жить, не имея цели? Жизнь без цели — как маг без магии, — говорит он и исчезает.

Гектор Хронвек заглядывает в глаза Матери, последним усилием воли удерживая свое сознание в этом странном месте, в котором можно говорить с богами.

— Скажи ей то, что говорила мне тогда, в пустыне! — просит он, и Майронида говорит, и звон хрустальных колокольчиков разносится по залу. И Пальмея перестает смеяться, и наступает тишина. Гектор Хронвек закрывает глаза — его миссия выполнена, его тело разрушено, и время его в этом мире истекло.

Вот и все. Черная Пантера сидела на стене и смотрела, как плывут над тайгой облака. Обычные белые облака обычного мира, в котором ей не было места. Призрачный замок скоро сменит полярность, но это ничего не изменит. Гектора больше нет, она это чувствует. Древняя магия Адун, магия чресел, не лжет.

Хашат больше нет, как нет и Хранителя Призрачного замка. Он должен был сохранить память о ее прекрасном Саноо, когда не станет Дака Кад-Хадаре, но Дака Кад-Хадаре опять выжила, а Гектор Хронвек погиб.

На стену поднялся Стурастан, обнял ее за плечи и повел вниз, в Женское крыло. У наставника есть семья, заботы о ней наполняют его жизнь смыслом. Только один человек в Цитадели понимает Черную Пантеру — это Лайтана, эльфийская женщина с тонкими чертами лица. Им нечего сказать друг другу. Гехат приносит страдания, это знает каждый, кому довелось испытать его.

После того, как фиолетовый циклон в небе над замком растворился, Жрец-программист Муно Садриани поднялся в зеркальную башню и починил модуль динамической регулировки параллельно-пространственного смещения, в результате чего Призрачный замок принял вертикальное положение и снова стал неосязаем. Глеб Овчинников с десантом улетел, как только Хашат исчезло, а когда вертолеты вернулись, Цитадели на вершине горы уже не было.

Мир был потрясен страшной катастрофой, государства до сих пор не могли прийти в себя, пытаясь подсчитать ужасные потери, которые насчитывали несколько десятков миллионов человек. Многие правительства были уничтожены или ушли в отставку, и только на севере, в России, сохранялась стабильность.

Они похоронили Старшего специалиста Фатиха за стеной крепости, там, где лежали все предыдущие командиры нуглов. Даже старый Мутарх вышел на солнечный свет, чтобы проводить в последний путь маленького человечка с ворчливым характером. Правда, после этого он снова заперся в Зеркальной башне, и отказался помогать с выборами нового Старшего специалиста.

Войдя в Женское крыло, Стурастан усадил Даку Кад-Хедарайю за стол, достал из корзины сверток и положил его перед женщиной. Черная Пантера развернула ткань — внутри лежал плащ династии Крато и рукоятка меча Хранителя.

— Люди Виктора нашли это на дне огромного кратера, который образовался в том месте, где он высадил Гектора и Маркуса, — сказал Стурастан, положил ей на плечо мозолистую ладонь, вздохнул и направился к двери.

— Больше там ничего не было, — добавил он перед тем, как уйти.

Она смотрела на вещи Хранителя. Хашат больше нет, так говорит Муно Садриани. Так говорят его приборы. Ожерелье спасено. Но что делать ей? Что делать черному песчаному вампиру, который помнит, как умирали империи? Что ей делать?

«Жизнь — это боль», — подумала Дака Кад-Хедарайя, завернула вещи в ткань и направилась в Башню знаний, чтобы убрать их в надежное место.

История в сослагательном наклонении

Профессор Готард Целесиндомайзер вовсю готовил доклад для ученого совета Сарабата, когда в его заваленный разным удивительным хламом кабинет вошел уважаемый Дазар Каррусантинали, ректор университета. Готард резво вскочил, приветствуя гостя.

— Чем обязан Вашему визиту, господин ректор? — воскликнул он, сметая со стула стопку бумаг. — Прошу, садитесь!

Каррусантинали отмахнулся:

— Не стоит беспокоиться, профессор. Я здесь, чтобы пригласить Вас к себе.

— Лично? Отчего же не прислали секретаря? — спросил Готард взволнованно.

— Просто проходил мимо, — объяснил ректор. — Давайте прогуляемся и по дороге побеседуем, — предложил он.

Целесиндомайзер сунул подмышку папку с докладом, и они вышли в коридор. Ректор шел не спеша, поглядывая по сторонам.

— Вы помните историю великого Учи Пытливого, профессор? — наконец, спросил он.

— Конечно, господин ректор! — воскликнул Целесиндомайзер, — каждый должен знать биографию основоположника всех традиций и принципов нашего университета!

Каррусантинали кивнул.

— Он же родился в глухой деревне, в глубинах Чизурии. Знали об этом?

— Нет, — ответил Готард. — Я думал, что он не помнил своего детства. Его привезли с караваном южане, и мальчишку случайно заметил один из магов Свода Диосии.

Ректор усмехнулся.

— Случайно заметил? И вы действительно готовы в это поверить?

Готард посмотрел на ректора:

— Что вы хотите сказать?

— Я хочу сказать, — ответил Дазар, — что иногда приходится опускать некоторые моменты при написании различных документов, профессор.

Целесиндомайзер промолчал. Ректор кивнул удовлетворенно.

— Ваша кафедра очень результативна, господин Готард, — продолжал Дазар. — Исследования Ворот Хаоса, культуры кочевых племен Великой ладони — все это весьма инновационно. Никто не любит историю так, как вы. И поэтому я хотел рассказать вам историю, которую вы нигде не прочитаете. Вы не против, профессор?

Целесиндомайзер помотал головой.

— Эта история об одном мальчишке по имени Уча, — продолжил ректор, кивнув. — Она очень поучительна. Однажды бедному сыну чизурийского крестьянина повстречался паломник, который шел в древний храм Неба и Земли. Этот паломник оказался магом, очень талантливым магом. Он углядел в Уче нечто такое, что крайне его заинтересовало. Заинтересовало настолько, что он лично проводил мальчишку в Морантану и передал Своду. Там Уча добился невероятных успехов на поприще магии, но главное, чего достиг сын крестьянина, никакого отношения к магии не имеет. Обладая цепким умом, Уча Пытливый оказался первым, кто понял — изучение магии никогда не приведет мир к прогрессу. Он понял, что нужно идти и по другим дорогам. Он назвал эти пути алхимией, лирикой, математикой, физикой, историей, биологией, правом и, наконец, философией.

— Семь кафедр нашего университета, — кивнул Целесиндомайзер.

— Именно, — согласился ректор, — И вот, он заканчивает магистратуру Свода, но вместо того, чтобы остаться в Морантане, переезжает в маленький городишко Сарабат, чтобы возглавить чахлый университет естествознания, оставшийся еще со времен Салойнов. За тридцать лет он превращает Сарабат во всемирный центр науки и искусства. Здесь по сей день ежегодно совершаются открытия, которые меняют жизнь всей Миреи. Все это прекрасно, но мы упускаем нечто важное.

— Что же? — поинтересовался профессор. Ректор Каррусантинали поднял вверх указательный палец:

— Все забыли про мага, который нашел нашего грязного, немытого Учу посреди Чизурийских джунглей. Вы, помнится, говорили, что эпоха битвы у Ворот Хаоса изобилует удивительными изменениями, которые привели к резкому улучшению жизни во всем мире. Это — одно из таких изменений. И за ним, как и за множеством других, стоит человек, о котором вы не прочитаете ни в одном учебнике.

— Вы имеете в виду того мага? — спросил Целесиндомайзер.

— Конечно, — сказал ректор, — у него множество различных прозвищ. Вот, например, хорошо вам известное — Мастер Нитей. Но чаще всего его упоминают как Хранителя. Знаю, вы не любите легенд, профессор, но легенды — это зеркало народной души. Да, они неточны, но суть обычно сохраняют.

— Очень интересная история, господин Ректор. Совершенно невероятная и не поддающаяся проверке, но интересная, — сказал Готард.

Они дошли до покоев Каррусантинали. На широких двойных дверях из светлой сосны Горного Арида висела позолоченная табличка с длинной фамилией ректора. С длиной таблички на кабинете руководителя университета могла тягаться только табличка самого профессора Целесиндомайзера. Дазар открыл двери и вошел, сделав знак следовать за ним.

В просторных покоях было сумрачно. Ректор подошел к большому столу для совещаний и предложил Готарду сесть. Профессор уселся и только тогда заметил, что с противоположной стороны сидит еще кто-то.

Каррусантинали раздвинул шторы, пустив в помещение дневной свет. Профессор разглядел, наконец, человека, сидящего напротив — это был незнакомец с серыми глазами, одетый в кожаную куртку с серым меховым воротом. Ректор подошел к стене напротив стола.

— Вот он, Уча Пытливый, — показал он на портрет, который висел в центре.

— А это — Мастер Нитей, — добавил он, ткнув пальцем в изображение двух мужчин, стоящих на каком-то обрыве. Позади курился вулкан.

— Работа самого Великого Учи, между прочим, — поучительно произнес ректор.

Целесиндомайзер готов был поклясться, что второй человек, изображенный на картине, как две капли воды похож на сидящего за столом незнакомца. Первого он никогда раньше не видел. На нем был плащ с серебристой подкладкой, смотрел человек прямо и открыто, и улыбался.

Ректор, наконец, сел. Незнакомец впервые пошевелился, и сказал:

— К вам случайно попали важные документы, профессор. Они касаются дел наследника пророка Великого кочевника, правителя Млаора.

Готард нахмурился.

— Простите, с кем имею честь разговаривать? — спросил он.

— Меня зовут Маркус, — ответил человек. — Я здесь, чтобы вернуть письма их владельцу.

— Вернуть? — эхом повторил Готард, совершенно сбитый с толку. — Но как? Орки убивают всех, кто отважится сунуться на Великую Ладонь!

Незнакомец усмехнулся:

— Не всех.

Ректор поднял руку в знак примирения.

— Господа, прошу вас. Мы все здесь думаем исключительно о благе общества. И господин Целесиндомайзер в своем порыве пролить свет на чудеса Великой ладони тоже, несомненно, полагает, что это сделает мир лучше. Не так ли, Готард?

— Безусловно! — с жаром воскликнул профессор и уже собирался начать сыпать аргументами, но тут человек с серыми глазами наклонился вперед и сказал холодно:

— Демократия. Хрупкий росток настоящей цивилизации, защищенный от феодального мира Миреи стеной жестокости диких племен зеленого народа. Орки не нападают на град Великого Дуу, так как он для них священен. В его центре находится ковчег Ожерелья Пальмеи, в котором хранится жизнь нашей планеты. Знаете, что сделает мир с этими чудесами, когда доберется до них? Он все уничтожит. Вы историк, профессор. Скажите, что я не прав.

Целесиндомайзер долго молчал, пока, наконец, не ответил, грустно вздохнув:

— Вы правы. Да, вы совершенно правы. Но история… Я учу своих студентов искать, находить, проверять и делать достоянием общества скрытые временем факты. Мы должны знать свою историю, это слова самого великого Учи Пытливого!

Ректор кивнул и положил ладонь на руку профессора.

— Все так, все так. Но всему свое время. Если бы мы не хранили некоторые вещи в тайне, случилось бы много плохого! Люди обо всем узнают, когда будут готовы.

— А когда? Когда они будут готовы? — спросил сокрушенно Готард.

От стены отделилась тень, профессор испуганно вскрикнул. Черная, как ночь, женщина подошла к нему, взяла папку с письмами и сказала, глядя на Целесиндомайзера золотистыми глазами:

— Копии я уже забрала. Хранитель передает вам свою благодарность. В обмен на ваше сотрудничество он готов рассказать вам все, что вы желаете знать.

Сказав это, она вышла из покоев ректора, тихо прикрыв за собой дверь. Профессор проводил ее взглядом, а когда повернулся, то обнаружил, что человек в кожаной куртке с серым меховым воротником куда-то подевался.

Дазар Каррусантинали похлопал его по плечу.

— Позвольте сказать вам одну вещь, которая, надеюсь, немного вас успокоит. Каждый ректор Сарабата встречался с Хранителем. Вам тоже придется это сделать.

— Каждый ректор… то есть, вы хотите сказать…, — пробормотал Целесиндомайзер.

Дазар кивнул и хитро улыбнулся одними глазами.