Истории о Призрачном замке. Кровь, пепел и огонь. Книга пятая

Слезы Матери

Нужно всегда оставаться собой. Так сказала ему Дака Кад-Хедарайя, щуря свои кошачьи глаза.

Гектор тряхнул головой, скидывая капюшон и оцепенение, вызванное тревожным ожиданием, и заскользил по склону бархана.

Перед разговором, который ждал его впереди, Хронвек хотел пройтись, и пройтись, как следует, чтобы загудели ноги, чтобы разогрелась мышцы, и проветрились мозги.

Это была самая прохладная часть года в Зунтре. Солнце продолжало выжигать землю своими лучами, но планета повернулась к нему боком. В другой части пустыни, за тысячами песчаных холмов, стояла смертельная жара, но здесь, в безымянном регионе, где расположился Призрачный замок, сейчас была зима.

Хранитель спустился со склона и стал подниматься на следующий бархан. Слабый ветер холодил затылок, песок струился под ногами, будто золотая вода. Хронвек хмурился, погруженный в свои мысли.

Гратагарат сказал, что ледяное ядро его мира нагревается. А ещё он сказал, что Хронвек может спросить об этом Майрониду. Само огненное небо Нижнего Плана. Богиню Рогатых демонов. Ведь он Скурр, почему бы не спросить?

Но Майронида не говорит с ним. Она могла бы спросить, хочет ли он быть ее пророком. Даже Хашат сначала заключило сделку с Монархом. Грязную, но сделку. Ужасные заклинания небесного огня поселились в голове Хранителя, они вызывали мигрени, требуя, чтобы их применили. Ирминг рассказывал, как он носил в себе проклятие Худу. Как оно распирало Предвестника изнутри. Это было очень похоже на то, что чувствовал Хранитель. Что же, Гектор выпустит на свободу один из божественных подарков. Но в этот раз на своих условиях.

Хронвек забрался на высокий бархан, острым гребнем уходящий далеко за горизонт, и встряхнул кисти рук. Пальцы покалывало. Рагат сам-айятта. Руки сами сложились в знак, пальцы вытянулись вдоль невидимых линий, тонкие потоки энергии заструилась, изменяя ткань мертвого Зунтра. Эфир задрожал, завыл от напряжения, вызванного противоестественным действием, его волны рванулись ввысь и погасли далеко наверху — там, где гудел солнечный ветер, свободный и бесконечный. Огонь Майрониды требует выхода. Хронвек посмотрел в белое небо.

— Рагат! Сам-Ай! Сам-ай-ятта! — древние слова Нижнего Плана едва слышно сорвались с губ, и давление пропало.

Огонь в груди утих, сила иссякла. Гектор опустил руки, прислушиваясь. Тишину пустыни нарушал только слабый ветерок, он шуршал песчинками, бросая их на замшевые сапоги мага.

Едва слышное гудение донеслось сверху. Оно нарастало, усиливаясь по мере приближения. Затем появилась вибрация, и вместе с ней Хранитель почувствовал, как возвращается к нему сила. А потом пошел дождь.

Он обрушился на пустыню с яростью, с ревом, внушая трепет. Огненный дождь, Рагат. Гнев Майрониды, страшный гнев матери — сам-ай-ятта, так называли его жители Нижнего Плана. Нет ничего страшнее слез Майрониды, падающих с небес — ведь она плачет чистым гневом.

Стоя под струями адского пламени, Гектор сжал покрытые черными шипами кулаки и закричал громче огненного шторма, и объятые пламенем рога над его головой вспыхнули ещё ярче и злее.

— Майронида! Приди ко мне! Я буду с тобой говорить! Я, Скурр! Инграданар!

Пламя ревело, пожирая песок. Потоки плазмы стекали с бархана, образуя ручьи и реки бурлящего огня, эфир стонал, а огненный демон смеялся, подставив лицо ливню Армагеддона. Но богиня молчала.

Он крикнул снова:

— Отзовись, Мать! Я затоплю огнем этот мертвый мир, но услышу твой голос!

Языки пламени вдруг перестали метаться — в их движении больше не было хаоса, теперь это был танец, изящный и завораживающий. Гектор оглянулся, удивленный, а когда снова посмотрел перед собой, то увидел Майрониду.

Она была совершенна. Женщина-демон с длинными хрустальными рогами, пылающими голубым огнем. Ее черты пленяли, ее грация ослепляла. Она была настолько совершенна, что смертный просто не мог вынести этого. Хронвек упал на колени и замер, не смея вздохнуть.

— Как ты посмел?! — голос ее был столь же прекрасен, он внушал любовь, трепет и ужас одновременно.

Гектор начал забывать, кто он такой. Хранитель растворялся в совершенстве богини, ее мощи, силе и бесконечной мудрости. Теперь он ее раб и будет служить Майрониде до конца своих дней. Вот оно, его истинное предназначение.

— Любишь, когда тебе поклоняются? — неожиданно услышал он знакомый женский голос. — Я так и знала, что дети сильно преувеличивают твои достоинства, Мать всех Рогатых.

Наваждение ослабло. Хранитель поднял голову и с удивлением уставился на женскую тень, стоящую рядом с прекрасной Майронидой. Тень вся была соткана из тысяч черных всполохов, которые сплетались в танце с языками огня. От нее тянуло древней силой жизни, волей, страстью и гневом, и он сразу же вспомнил, как зовут бесстрашную женщину, которая не побоялась нагрубить великой богине.

— Всё ещё разгорается, — сказал Стурастан, ни к кому не обращаясь.

Он стоял на стене, наблюдая, как за горизонтом пылают цветы огня. По правую руку от наставника замер, облокотившись на парапет, долговязый Муно.

— Удивительно, — сказал Линчеватель, — протуберанцы плазмы будто касаются самого солнца. Я никогда не видел, как разговаривают с богами, но, должно быть, так это и выглядит.

Авель, который сидел на широком зубце стены, сложив ноги по-турецки, заметил:

— Что-то долго они беседуют. Может, Майронида предложила Гектору перекинуться в кости?

— Черепаха Вилано вернулась шесть часов назад, — ответил Стурастан.

Дака Кад-Хедарайя, которая мрачно разглядывала горизонт, не участвуя в дискуссии, процедила сквозь зубы:

— Огонь горит уже четвертый час. Но ветер больше не несёт раскалённый воздух.

— И что это значит? — спросил обеспокоенно Стурастан.

— Это значит, что она здесь.

— Майронида?

— Да.

Все погрузились в раздумья, наблюдая за огненными цветами, что распускались над далеким горизонтом.

— Гектор способен испепелить ее пламенем любые армии, — тихо сказал наставник. — Эту мощь просто невозможно описать.

— Будто само солнце протянуло свои руки к земле, — добавил Авель.

На стену поднялся Тираэль. Он распахнул крылья, ловя потоки горячего воздуха, затем сложил их и сказал, дотронувшись до плеча Черной Пантеры:

— Слишком долго.

Она повернулась.

— Слишком долго — что, повелитель намеков?

— Ты говоришь, как Рогатый.

— А ты говоришь, как беременная баба. Что слишком долго?

Тираэль немного помолчал, успокаивая гнев.

— Она бросила легионы Планов на погибель во время Битвы Заклания, оставив демонов без своей силы. И после этого никто не слышал ее голоса.

— И что?

— Это она. Я чувствую. Это уже не просто пламя Нижнего Плана, как было в начале. Посмотри на эти вихри. Почувствуй их. Это не огонь, Дака Кад-Хедарайя. Это сама Майронида спустилась с небес.

Черная Пантера отвернулась, разглядывая зарево.

— Ты прав, Малах. Значит, они разговаривают.

— Это ничего не значит. Боги не похожи на нас, Черная Пантера. Они недоступны нашему пониманию. О чем может так долго разговаривать Майронида со своим Скурром? Я ей не доверяю.

— Думаешь, случилась беда? — взволнованно воскликнул Стурастан.

Малах пожал плечами:

— Возможно.

Авель вдруг вскочил и метнулся к Черной Пантере, которая медленно оседала на пол. Стурастан бросился следом, и они вместе подхватили женщину, аккуратно положив Даку Кад-Хедарайю на камни парапета. Едва чёрное тело коснулось земли, как его выгнуло дугой. Вор охнул и отвернулся, покраснев.

— Это магия чресел! — закричал Стурастан. — Помоги мне, Тираэль! Воришка слишком слаб для такого!

— Что с ней? — спросил малах, склонившись над ними.

— Черная Пантера пытается помочь Хранителю. Это очень прочная ментальная связь, некогда объяснять! Просто дотронься до нее!

Ангел упал на колени, накрыв крыльями наставника и Черную Пантеру. Его холодные ладони, направляемые руками Стурастана, прижались к животу женщины.

— О, первородный гнев! — воскликнул малах — Это Адун, колдовство черных жриц Саноо, я слышал о нем! Да хватит же мне сил вернуться назад, будь проклят безумный Ирганд!

И ангел исчез, а Даку Кад-Хедарайю окружило прозрачное, потрескивающее марево. Стурастан с воплем отпрянул, глядя на свои, покрытые мельчайшими порезами, запястья.

— Как они смогут ему помочь? — спросил вор, разглядывая боевую трансформацию Тираэля.

Муно снова повернулся в сторону пылающего горизонта и пробормотал, постукивая твердым ногтем по кладке стены:

— Хотел бы я послушать, о чем они говорят.

Гектор смотрел на Мать, не смея отвести взгляда. Она была безупречна. Как столь величественное существо могло появиться в этом мире? Оно пришло сюда из-за края времени и пространства, оттуда, где нет ничего вечного, непознанного и невозможного. Оттуда, где все началось, и где все закончится. Он не имеет права ей перечить.

— Ну что, довольна? — снова этот голос. Дака Кад-Хедарайя, почти неузнаваемая в этом странном облике из черных теней, танцующих подобно огню, говорила с великой богиней, как с равной. Хронвека пронзил ужас, когда он понял, что Майронида все слышит и понимает.

— Хочешь, я подарю тебе куклу? — не унималась Черная Пантера. — С ней тоже можно играть. Она такая же бестолковая, как твой Скурр. И проку от нее столько же. Или тебе непременно нужно, чтобы куклы пялились на тебя в восхищении, пуская слюни? В таком случае, заведи собаку.

Пылающая женщина-демон даже не шелохнулась, будто бы не замечая черной тени, однако Хронвек вдруг вспомнил свое имя — наваждение отступило.

— Гектор. Ты жаждешь ответов. Спрашивай! — приказала хозяйка планеты-звезды.

Воля быстро возвращалась к Хранителю. Он собрал в кулак все свое мужество и сказал:

— Почему ты не уничтожила Хашат? Это все, что я хочу знать.

Хрустальные рога качнулись, когда Майронида повернулась к Черной Пантере.

— Уходите. Я принимаю твой гнев, малах, и твою мудрость, жрица.

— Да будет так, — ответил оживший сумрак и растворился в пламени Нижнего Плана.

Дака Кад-Хедарайя исчезла, но ее поддержка осталась, давая магу силы.

Майронида повернулась к Хранителю.

— Ты просишь знания, но сможешь ли ты понять?

— Смогу! Почему ты бросила легионы Нижнего Плана на смерть? Почему лишила своей силы Маналу Темного? Твой огонь всесилен! Ты не ответила моему отцу, так ответь мне! Я не могу разобраться в том, что происходит! Почему тают льды Внутренней сферы? Почему небо Нижнего Плана гаснет? Почему Хашат все еще терзает Ожерелье Пальмеи, если есть великая Майронида? Ответь мне, Мать! Я твой Скурр, Инграданар!

На прекрасном лице промелькнула грусть, и Майронида ответила. И в голосе ее не было величия.

— Никто из детей не сможет понять. Вас миллионы. Вы любите и ненавидите, деретесь, миритесь, гибнете и снова рождаетесь из грязи и пепла. Вам никогда не удастся познать одиночество. Даже в самой темной норе, в самой глубокой пещере есть жизнь. Или смерть — для тех, кто устал. Я могу рассказать тебе о выброшенных на одинокие острова матросах, которые научились дружить с птицами. Или узниках, которые удавились на ремне, устав от тоски. У вас всегда есть выход. Поэтому ты не сможешь понять меня, Гектор.

— Дай мне шанс, Майронида.

— Молчи, Скурр. Ты спросил, почему я не стала убивать Хашат. Ты же знаешь, что оно не всегда было таким? Я вижу, что знаешь. Ты понял больше, чем Манала. Великая Пальмея была равной мне. Она была светом и тьмой моей реальности. Она была чайкой, что прилетала к одинокому матросу, живущему на утесе посреди океана. Она была крысой, которая ела с рук узника в глубокой темнице. Она была моей надеждой. Твоя жизнь лишь мгновение, Скурр. Я была всегда и всегда буду. И я не уничтожу Пальмею, даже если она в своем безумии разрушит все.

Гектор понял, что стоит, прожигая богиню взглядом.

— Ты умираешь, Мать! Твои силы на исходе, Хашат побеждает! Ты погибнешь, как только оно доберется до Нижнего Плана! Как мне остановить его?

Майронида засмеялась, словно миллионы хрустальных колокольчиков качнул звездный ветер.

— Сила и знание не одно и то же, Скурр. Мне нечего тебе сказать.

— Тогда зачем ты дала мне могущество Скурра? Зачем сделала своим пророком? Для чего?!

Она снова засмеялась, и Гектор понял, что слышит в ее смехе глубочайшую грусть.

— Надежда, — сказала Майронида. — Надежда гибнет только вместе с нами.

Хронвек склонил голову:

— Я не смогу ее уничтожить, ведь так?

— Не сможешь. Никто из вас не сможет.

— Что с ней произошло? Почему она стала… Стала Хашат? — прошептал Хранитель.

— У меня нет ответа, Гектор. У меня больше нет для тебя ничего, кроме силы.

Он заглянул в бездонные глаза и увидел в них свет далеких галактик.

— Даже боги верят в чудеса. Иначе ты бы не послала Маналу на Землю, чтобы он зачал меня. Я получил все ответы.

— Прощай, Гектор.

Бушующее море огня опало, и Хронвек оказался на крохотном островке песка, плывущем в море расплавленного стекла. Такую цену заплатил Зунтр за разговор Хранителя с богиней Нижнего Плана.

Обитатели Призрачного замка дружно стучали ложками, сидя за столом кухни Женского крыла. По уже сложившейся традиции все разговоры начинались после первой перемены блюд, поэтому в помещении стояла напряженная тишина. Гектор сидел прямой и мрачный, уперев взгляд в пространство, и ел, не глядя в тарелку.

Он вернулся из пустыни, шагнув из Плана Пути в свои покои на вершине башни Хранителя, где его и обнаружила Дака Кад-Хедарайя. Она отвела Хронвека в Женское крыло — там уже ждали все остальные. Обычно Гектор пребывал в весёлом расположении духа, но после того, как в его жизнь ворвалась Майронида, он часто впадал в ступор, и вывести его оттуда было довольно сложно.

— Ну, перестань уже хандрить! — сказал Стурастан, отодвигая пустую миску. — Что бы она ни сказала, это всего лишь слова.

Черная Пантера усмехнулась.

— Пустой трёп, я уверена. У богов свои проблемы, у нас свои.

— Все же любопытно узнать, что за проблемы такие у небожителей, — заметил Авель, откладывая ложку.

Тираэль, который давно прикончил наваристый бульон с мясом и сидел такой же мрачный, как Гектор, только вздохнул.

— Что ты пыхтишь, пернатый? — поинтересовалась Черная Пантера.

— Первородный гнев не дает мне осмыслить то, что мы с тобой слышали, Дака Кад-Хедарайя, но я до сих пор чувствую всю мощь Матери. И я не понимаю, почему она не пустит ее в ход.

— Ты не видел и сотой доли ее мощи, Тираэль, — сказал Гратагарат. — Её сила неизмерима.

Хронвек посмотрел на Стурастана и тихо сказал:

— Мы одни в этой битве. Майронида настолько всесильна, насколько и беспомощна.

Все взгляды устремились в его сторону, повисла напряженная тишина.

— Она сказала, что я не пойму. Да, возможно, я не понимаю всего, но кое-что мне понятно.

Леди Жуада уселась на скамью рядом с Гектором, закинув мокрую тряпку на плечо, и сказала:

— Ну, хватит. Я помню, каким ты попал сюда, мой мальчик. Испуганным, неуверенным, будто ребенок. А сегодня ты разговаривал с самой Майронидой, и этот разговор затеяла не она.

Хранитель слабо улыбнулся, когда Жуада обняла его своими мягкими руками.

— Мать сказала, что не сможет причинить вред единственному во Вселенной существу, подобному ей, — сказал Хронвек.

— Это ее окончательное решение? — спросил Стурастан.

— Это решение она приняла ещё во время Битвы Заклания.

Гратагарат тихо зарычал.

— Майронида не будет вмешиваться в мои дела. Мы достигли соглашения, — добавил Хранитель.

— Ты больше не Скурр? — спросила Дака Кад-Хедарайя, щурясь.

— Мать не лишила меня ее силы. Но она не будет мной манипулировать, как раньше. Я смогу использовать огонь Нижнего Плана, вот только уничтожить Хашат она не позволит.

Авель фыркнул.

— И что мы будем делать теперь? Все боги этого мира сумасшедшие, один хуже другого.

Гектор сплел пальцы рук и положил на них подбородок.

— Хашат — это Пальмея. Майронида подтвердила нашу догадку. Уничтожить ее настолько же нереально, насколько нереально победить Мать Рогатых Демонов. Остаётся только одно.

Муно, который сидел, откинувшись назад в своей обычной манере, вдруг подался вперед, будто хищник. Черная Пантера глянула на него с любопытством. Остальные ничего не заметили.

— Если существует такая возможность… — Гектор сделал паузу, подбирая слова. — Если есть способ вернуть Пальмее разум, мы должны найти его. Только так мы сможем спасти наш мир.

Демон рыкнул, ангел покачал головой, вор усмехнулся. А Стурастан ответил:

— Много раз я с тобой спорил, и всякий раз ты делал так, как считал нужным. Мы попадали в засады, застревали под землёй, нас чуть не убили множество раз. Но все мы сидим тут, живые. Делай так, как считаешь нужным, Хранитель. Тебе больше не нужен наставник.

Хронвек снова улыбнулся — на этот раз так, как он улыбался всегда, широко и искренне.

— Ну, нет, Стура. Ты всегда будешь моим учителем. Леди Жуада, а что у нас там на второе?

Время в Зунтре тянулось долго.

Порой редкие песчаные бури появлялись у самого горизонта, обходя стороной Призрачный замок. Тираэль следовал за ними, ныряя в мощные потоки ветра. Иногда он исчезал на несколько дней и возвращался уставший и голодный. Хронвек видел, что к ангелу медленно возвращается вкус к жизни.

Пустынный мир постепенно оживал, эфир становился мягче, а оазис возле пирамиды смотрителя Тарангона увеличился почти вдвое. Гектор старался поддерживать в озере оптимальный уровень воды, наполняя его из Плана Материи. В следующем цикле молодая роща совсем окрепнет, и можно будет выпустить из ковчега первых животных.

В один из таких одинаково жарких дней к Хранителю подошёл Муно.

— Гектор. У меня есть для вас кое-что.

Хронвек молча последовал за Линчевателем. Гектор возлагал на убийцу большие надежды, однако никому не говорил об этом. Тайна Хашат была раскрыта, но что с того? После беседы Хронвека с Майронидой весь замок погрузился в сонливое и апатичное состояние. Гектор чувствовал то же самое. У них больше не было четкой цели, не было вектора. Что дальше? Неизвестно.

И только мрачный Муно неустанно работал, сидя в своей клетушке. Нуглы протянули тонкие шнуры кабеля по галереям, подключили их к ржавым клеммам, торчащим из стен по всему замку. Часть микросхем своего оборудования Линчеватель заменил на древние платы из хранилища артефактов. Гектору он казался волшебником из детских сказок, загадочным мудрецом, творящим свою алхимию в затерянной лесной пещере. Непостижимая магия микроэлектроники и программирования была для Муно Садриани открытой книгой, в которой нет ничего таинственного.

Он много трудился, никогда не жалуясь и лишь изредка беспокоя других жителей цитадели, но результатов его работы Хронвек пока не видел. На вопросы об успехах Муно отвечал замысловатыми непонятными терминами.

Поэтому, услышав, что Садриани хочет ему что-то показать, Хронвек без лишних слов поспешил следом за Линчевателем.

Муно привел его в свое логово и уселся в кресло, стоящее возле большого стола, на котором мерцали четыре монитора. Гектор подошёл ближе, осторожно обходя жгуты проводов, пересекающие пол во всех направлениях.

— Вам бы тут проветрить, Муно. Да и пыль протереть. Хотите, я попрошу леди Жуаду…

— Не стоит, не стоит, — перебил его Линчеватель. — Тут все на своих местах. Лучше посмотрите, что мне удалось обнаружить.

И Муно принялся стучать по клавишам.

— Сейчас я работаю в двух направлениях — совершенствую алгоритм расшифровки кода Наследия и параллельно декодирую кластеры данных резервной библиотеки. Процесс идёт довольно медленно, наше оборудование пока ещё не догнало технологии Муока. И ещё нескоро догонит. Если бы не эти старые платы, я бы ничего не добился. Подождите, я ещё разберусь, на чем основан принцип их работы. Ну да ладно.

Муно повернулся и посмотрел на Гектора.

— Это своего рода бортовой журнал. Он хранился в памяти библиотеки, в аудио и текстовом формате, благодаря чему мне удалось на восемьдесят процентов расшифровать устную речь древних Пентарали. Мне бы хотелось, чтобы вы ознакомились с ним первым, Гектор.

— Почему? — удивился Хранитель.

— Просто прочтите.

Нажав на кнопку, Муно вывел на один из экранов текстовое изображение. Гектор пододвинул стул поближе, сел и погрузился в чтение.

Год 8156-й, второй цикл, сорок третий день.

Все системы работают в штатном режиме. Балансир шестого противовеса по-прежнему необходимо заменить в соответствии с требованиями износа. Запрос в четвертый раз отклонен в связи с нарушениями поставок из-за беспорядков на астероидах.

Прибыла смена — три специалиста по навигации, два нугла — бортинженер и старший механик. С ними прилетел новый Хранитель третьего разряда. Я принял решение отдать его Клатану, он хорошо ладит с новичками.

Год 8156-й, второй цикл, сорок четвертый день.

Центральный модуль параллельно-пространственного смещения регистрирует аномальную активность в фазе 0—00. Принято решение прервать патрулирование. Начата подготовка станции к переходу в скользящий режим. Все службы приведены в состояние повышенной готовности.

Год 8156-й, второй цикл, сорок пятый день.

Начальник службы навигации доложил о готовности к скольжению. Я отдал приказ о смещении в фазу 0—00 при ближайших благоприятных условиях.

Связисты получили сообщение с базы — нам предписывается вернуться в Муок как можно скорее. Из фазы 1—24 это невозможно сделать быстро, я принял решение продолжать переход в прежнем режиме.

Год 8156-й, второй цикл, сорок шестой день.

Аномальная активность в Муоке усиливается. Навигаторы прогнозируют снижение коэффициента смещения до 0,3 в течение двух дней. Команда угнетена, уровень тревожности предельно высокий.

Год 8156-й, второй цикл, сорок седьмой день.

Инициировал проверку всех систем, чтобы занять экипаж. В результате было выявлено несколько ошибок в работе резервного ядра Пальмеи, проводятся работы по их устранению.

Наставник Клатан хорошо отзывается о новом хранителе, я рекомендовал перевести стажера Янао на отрицательный противовес, это будет для него полезно.

Год 8156-й, второй цикл, сорок восьмой день.

Все готово к переходу. Время 22:40. Через пять минут Цитадель войдёт в режим скольжения. Да поможет нам Пальмея.

Главный Хранитель Цитадели Саххо Матиаш Каннорат шел широким шагом по осевому коридору, который соединял четвертый противовес с центральной осью. Он торопился — до выхода из режима скольжения оставалось всего несколько часов, когда в рубке управления загорелся сигнал неисправности системы стабилизации параллельно-пространственной системы. Саххо требовалось быстро принять решение, но для этого необходимо было изучить показатели приборов в отсеке отрицательного противовеса станции.

Матиш добрался до конца осевого тоннеля и прошел сквозь металлическую стену, открыв План Пути — другого способа попасть на отрицательный противовес не существовало. Проникать в запретную зону могли только Хранители, владеющие силой Планов, да ещё нуглы, которые использовали технические ходы станции.

Главный Хранитель добрался до двери в головной отсек отрицательного противовеса и активировал модуль распознавания объектов. Ядро Пальмеи открыло замки, Матиш вошёл в помещение и окликнул одного из членов экипажа. Молодой Хранитель вытянулся, увидев его голубую тунику.

— Докладываю! Анализ получаемых данных не выявил неисправностей на борту Цитадели!

Седой Абра, специалист по параллельно-пространственному континууму, мягко отстранил стажера и наклонился к самому уху Матиаша:

— Боюсь, якорь Оплота поврежден. Нужно готовиться к худшему.

— Это точно? — также шепотом спросил Каннорат.

— Да. Как только мы выйдем из скольжения, нас начнет притягивать к поверхности планеты.

Саххо нахмурился.

— Что посоветуешь?

Абра только пожал плечами. Молодой Хранитель, который стоял рядом, смущённо переминаясь с ноги на ногу, робко поднял руку.

— Простите, я невольно услышал, о чем вы переговаривались.

Саххо улыбнулся, стараясь выглядеть спокойно:

— Не переживай. Это временные неполадки. Как тебя зовут, напомни, стажёр?

Молодой Хранитель замотал головой:

— Янао. Я не переживаю. Я хотел сказать, что здесь имеется новый модуль динамической регулировки смещения, это новое оборудование, мы изучали его в центре подготовки…

— Не сейчас, мой друг, — перебил его Матиаш, хмуря брови. Старший Хранитель развернулся, чтобы уйти, но парень положил руку ему на плечо.

— Подождите! Модуль динамической регулировки позволит уйти в параллельно-пространственное смещение на тридцать единиц, в результате чего станция не разобьется от удара о поверхность планеты, а войдёт в нее на относительно небольшую глубину, образовав общую параллельно-пространственную структуру с почвой.

Саххо бросил взгляд на старого Абру.

— Я что-то такое слышал, — сказал тот неуверенно.

— Это совершенно точно, во время учёбы я писал работу на эту тему! — воскликнул юноша.

Старший Хранитель коротко кивнул:

— Действуйте. Назначаю тебя мастером отрицательного противовеса, Янао.

Парень бросился к агрегатам, а Матиаш Каннорат уже шагал по лестнице, поднимаясь в основание Цитадели. Станция начала едва слышно гудеть, что было признаком скорого выхода из скольжения. Сейчас они преодолевали один за другим миры содружества Ожерелья, игнорируя фазы смещения, стремясь как можно скорее попасть в Муок — фазу 0—00. Матиаш старался не думать о том, что их ждёт дома. Связь с якорем потеряна, и объяснить это можно было только одной причиной.

Оплот — комплекс контроля орбитальных станций, который держал на весу Цитадель, не позволяя ей рухнуть на поверхность планеты, находился на ближней луне Муока. Якорь, их энергетическая связь с Оплотом, убирал массу огромной станции, передавая ее луне. Это была гениальная технология времён экспансии, когда тысячи заполненных низкорослыми пентарали межзвездных крейсеров устремлялись в глубины космоса. Лишенные массы, они разгонялись до сверхскоростей, миллионы парсеков сохраняя незримую связь с родной планетой благодаря Якорю. Для луны это было ничтожно малое изменение массы, которое позволяло невесомой станции парить над мирами Ожерелья, проникая даже через параллельно-пространственное смещение.

И вот теперь якорь уничтожен. Это не так просто, сломать Якорь. Для этого нужно разрушить Оплот, огромный комплекс, который на несколько километров вгрызается в поверхность Хо — самой низкой и маленькой из трёх лун Муока.

Матиаш открыл План Пути и шагнул в центральную ось. Он спешил, торопясь попасть в рубку управления. Если молодой Хранитель справится, у них есть небольшой шанс сохранить Цитадель.

Навстречу ему бежали нуглы, переговариваясь на ходу. Саххо добрался до командного пункта, расположенного над пересечением всех лучей станции, уселся в свое кресло и поднял руку. В рубке наступила полная тишина — техники, мастера-навигаторы, Хранители и операторы параллельно-пространственного континуума прервали работу, оторвавшись от круглой ультра интерактивной панели управления.

— Первое. Якорь уничтожен.

Легкий выдох из двух десятков ртов прошелестел над столом — вот и вся реакция. Саххо не зря гордился своей командой.

— Второе. Мы сможем посадить Цитадель, но для этого необходимо расположить центральную ось строго перпендикулярно поверхности.

Он обвел взглядом своих людей, отметив на их лицах работу ума, и понял, что с этим они справятся.

— И третье. Скорее всего, Муок подвергся нападению. Прошу техников раздать всему персоналу интактное оружие. Надеюсь, оно нам не понадобится.

Они падали. С высоты родная планета выглядела так же, как раньше, но по мере снижения стали просматриваться пугающие изменения.

Огромные города на темной стороне планеты больше не светились миллионами огоньков, которые делали их заметными даже с поверхности лун. Тихо стонал фюзеляж, несмотря на всю осторожность навигаторов, которые плавно разворачивали станцию отрицательным противовесом к земле. Экипаж работал слаженно, почти не переговариваясь. Матиш Каннорат связался с молодым Хранителем Янао.

— Все в порядке, мастер! — услышал он голос юноши. — Станция может входить в атмосферу. Коэффициент смещения уже тринадцать единиц.

— Мы не контролируем скорость снижения. Но можем немного скорректировать траекторию падения Цитадели, — ответил Саххо.

— Замечательно! В таком случае, постарайтесь выбрать скалистую местность. Лучше всего подойдёт базальт. Это не позволит нам провалиться ниже уровня земли.

Старший Хранитель отдал указания навигаторам и включил обзорные камеры.

Внизу виднелись грозовые облака. Саххо пригляделся.

— Смотри. Какой странный цвет у этого грозового фронта, — сказал он сидящему рядом технику. Тот кивнул.

Фиолетовый циклон закручивался над самым крупным городом Муока, великой Ассантой. Что-то будто кольнуло в затылок Каннорату — тонкая игла тревоги, порожденная опытом и интуицией.

— Сместиться влево. Я не хочу падать в эту фиолетовую тучу.

— Есть сместиться! — отчеканил старший навигатор.

Заработали маневровые двигатели, оставляя в стороне странный циклон. Скорость падения увеличивалась, но, благодаря коэффициенту смещения станция не нагревалась, проходя сквозь атмосферу. Матиш подумал, что если они смогут сохранить Цитадель, придется повысить мальчишку Янао второй раз за сутки.

Они продолжали снижаться, держа курс на старые горы Квакомо, лежащие вдали от супергородов Муока. Каннорат заметил какое-то движение на краю фиолетового циклона.

— Что это? — спросил он у старшего навигатора.

— Как будто смерчи, но они тянутся горизонтально. Никогда такого не видел, — ответил тот.

Саххо нахмурился, вглядываясь в изображение.

— Они тянутся не просто горизонтально. Они тянутся к нам.

Щупальца темного тумана, будто живые, устремились к Цитадели, утолщаясь и становясь плотнее. Они вырастали из тела фиолетового циклона, который ширился и пульсировал.

— Что это такое, великая богиня?! — вскричал один из техников.

— Я не знаю, — мрачно ответил Старший Хранитель. — Возможно, это оно уничтожило Оплот.

Станция продолжала падать, держась ровно, как на параде. Щупальца тумана сначала быстро приближались, но потом неожиданно отстали, и Каннорат осознал, почувствовал каким-то образом, что ужасное существо просто нашло более интересную цель. Один из инженеров тихо сказал:

— Оно пробило защитный купол убежища под городом. Оно живое. Оно думает.

По рубке управления прошел тихий шепот, от которого Матиашу стало не по себе.

— Сажаем Цитадель вон на ту вершину. Мы войдем в нее без удара, согласно расчетам специалистов отрицательного якоря. Погрузить в гибернацию резервное ядро Пальмеи. Активировать режим молчания. Никаких исходящих сигналов. Только прием.

В полной тишине станция на огромной скорости влетела в гору. Старший Хранитель открыл один глаз, затем второй. Сработало аварийное освещение, часть экранов погасла, но в остальном всё было не так уж и плохо.

— Стены, мастер… — прошептал техник.

В слабом свете аварийного освещения было видно, как меняется структура металла. Прямо у них на глазах облегченный сплав превращался в зеленоватый камень. Над круглым столом рубки командования станцией внезапно погасли все голографические панели, а сам он перестал блестеть. Теперь вместо органопластического интерактивного модуля управления в центре зала стоял тяжёлый, как могильная плита, похожий на мраморный, стол. Сохранился только датчик параллельно-пространственного смещения, со стрелочным циферблатом для определения времени, расположенный в центре панели как дань старым традициям.

— Цитадель образует среднее состояние с окружающим веществом. Это нормально, — сухо сказал Матиаш. — Мы приземлились.

И снова вздох, но на этот раз — облегченный.

— Есть входящий сигнал! — поднял руку связист.

— Выводи, — кивнул Старший Хранитель.

Используя портативную систему связи, техник вывел изображение на голографический экран. Бледный коротышка вещал с него дрожащим голосом.

— …не подтверждаем уничтожение Ассанты. Наш космический флот уже близко. Укройтесь под землёй. Не покидайте своих домов. Не паникуйте. Повторяю. Не слушайте ложных сообщений, это происки врагов. Мы не подтверждаем уничтожение Ассанты…

Каннорат махнул рукой, и связист остановил трансляцию.

— Я связывался с командованием космофлота. Они не отвечают, — заметил старший навигатор.

Матиаш кивнул. Он открыл План Пути и шагнул на вершину центральной оси, оказавшись снаружи обшивки. Остальные последовали за ним. С верхней площадки хорошо было видно накрытый штормовым фронтом город.

— Этот циклон, — он указал рукой на пульсирующую аномалию, пожирающую Ассанту, — мне кажется, что он говорит со мной.

— И мне, — сказал техник.

— И мне, — сказал специалист параллельно-пространственного смещения.

По рядам прошел шепот.

— Оно зовёт меня, — пожаловался связист. — Разрешите мне пойти к нему, мастер.

— Отставить! — рявкнул Каннорат, но несчастный, ничего не ответив, открыл План Пути и исчез.

— Все внутрь! Быстро! Готовьте Цитадель к смещению!

Год 8156-й, второй цикл, пятьдесят второй день.

Они исчезали, один за другим. Нам понадобилось чуть больше часа, чтобы вернуть к жизни оборудование, которое перестало работать после приземления. Мы сместились по Ожерелью в соседний Гдун, и выяснили, что теперь забираем с собой приличный кусок почвы. Пока мы настраивали систему смещения, я потерял почти половину команды. Я сам чуть не ушел к нему. Оно говорило с нами, со всеми нами. Оно звало. Оно показывало нам картины ужаса, который накрыл фиолетовым маревом города Муока. Города, в которых жили миллиарды пентарали. Оно называет себя Хашат. Оно безумно. Оно хочет только одного — убивать. Это существо из самых страшных кошмаров. Нам нельзя возвращаться. Никому из нас. Никогда.

Гектор разогнул затекшую спину.

— Саххо Матиш Каннорат. Капитан космической научно-исследовательской станции Цитадель, мастер Планов, магистр теории параллельно-пространственного континуума, рождённый от малаха Лорейлы Тонкого Пера и Гварды из мира Юман. Жрец-программист, жрец-инженер первого разряда. Понимаешь, Муно, что ты нашел?

Долговязый убийца кивнул, едва заметно усмехнувшись.

— Меня в этой истории более всего волнует штука, которую они называют резервным ядром Пальмеи.

— Почему именно это? — спросил Гектор.

— Все остальное не имеет практического применения. Да, Призрачный замок когда-то летал в небесах. Это неважно.

Хронвек удивлённо покачал головой:

— А что же важно, Муно?

— Резервная копия Пальмеи. Гектор, помните, вы сказали, что есть только один способ спасти миры Ожерелья? Что нужно искать средство, которое избавит Хашат от безумия? Но Хашат — это Пальмея, а Пальмея — это программа. Невероятно сложная, обладающая собственной волей, способная развиваться, но программа. А вдруг нам удастся использовать резервное ядро, чтобы эээ… починить сумасшедшую богиню народа Пентарали?

— Это все равно, что чинить заведенный двигатель внутреннего сгорания. Результат сомнительный, а вот оторванные пальцы гарантированы.

— Значит, нужно придумать, как угомонить Хашат на нужное для синхронизации время.

Гектор почесал подбородок.

— Есть одна идея, однако у нее имеются недостатки.

Муно посмотрел на Хранителя с интересом, но Гектор промолчал. Сейчас Монарх достраивает свою ловушку на вершине Анк-Дагана в Мирее, но об этом известно только Гектору. Пока ещё рано раскрывать тайну Маркуса Ирминга.

Ветер нес песок на каменные стены. Дака Кад-Хедарайя бросала в пустыню камешки, свесив ноги вниз. Хронвек лежал головой на ее бедре и задумчиво разглядывал башни периметра.

— А это, получается, третий противовес. Вот Стурастан удивится. Он-то всю жизнь считал, что это гостевая башня.

— Это все похоже на сказку, — ответила она.

Гектор усмехнулся:

— Думаю, многие известные нам сказки на самом деле никакие не сказки. Просто те, кто их пересказывал, в какой-то момент потеряли суть, заменив ее чудесами.

— Может, и так, — сказала Черная Пантера и бросила вниз камешек.

Хронвек показал пальцем на Центральную башню.

— А это — осевой вектор всей космической станции. А зал в основании башни был рубкой управления. Поэтому с Наследием проще всего общаться именно там.

— А Наследие — это резервное ядро Пальмеи, правильно?

— Да, именно так.

— Ответы все время были у нас под носом.

Хранитель повернул голову и посмотрел на самую высокую и тонкую башню.

— Первый противовес. Мы живём в первом противовесе. Он же зонд параллельно-пространственного континуума. Многие механизмы до сих пор работают, Дака Кад-Хедарайя. Это удивительно.

Она погладила его по голове тонкими пальцами.

— А Башня Узников? Что было там?

— Ничего. Ее построили много позже, чтобы закрыть пробоину стабилизации континуума, которая образовалась в результате падения станции. Башня Узников сложена из камня.

— И башня Демонов?

— Да. Я спросил Гратагарата, откуда она взялась, и он сказал, что ее построили после заключения посольского договора по его собственному проекту.

Черная Пантера бросила вниз ещё один камешек.

— Но почему так? Гранитные стены, барбаканы, бойницы. Почему они не попытались восстановить Цитадель до нормального состояния?

Хронвек потянулся, зевнув.

— Пальмея больше не оберегала миры Ожерелья. Все пришло в упадок. Технологии старых миров были утеряны, молодые миры только развивались. Хранители залатывали дыры тем, что было в наличии, к тому же каменные стены меньше пугали одичавших местных жителей.

Дака Кад-Хедарайя постучала по каменной кладке кулаком.

— И как только это все могло летать там, в небесах?

— Технологии, Черная Пантера. Но Якорь уничтожен, а станция вросла в базальт на молекулярном уровне. Полеты для нее остались в прошлом. Теперь мы можем только скользить по оставшимся трем мирам согласно закону смещения.

Он посмотрел вниз, на песок под стенами замка.

— Глянь, это Гратагарат. Что он там делает?

Демон топал по пустыне, пуская дымы.

— Наверное, решил прогуляться, — пожала плечами Черная Пантера.

— На него не похоже, — ответил Гектор.

Они все говорили и говорили, а песок летел и летел. Скользили песчинки в старых морантанских часах, отмеряя секунды, часы, годы. Время, бесконечное в обе стороны, нехотя открывало жителям Призрачного замка свои тайны, но если тайны прошлого у времени можно было выторговать, то сокрытые от взора смертных события будущего, к сожалению, не продавались. Возможно, когда-нибудь найдется гениальный человек, которого люди потом назовут безумным колдуном. Возможно, он сможет предложить времени достойную плату в обмен на тайны будущего. Но это случится не сегодня.