Истинная для чудовища

Глава 9

В комнате было темно. Лишь одинокий луч рассеивался сквозь занавески и падал на пол таинственным мерцанием. Я внимательно осмотрела Паолину с головы до ног и не смогла не отметить ее встревоженного вида. Признаться, я удивилась такому поведению женщины. Что такого ей нужно было скрывать? Кого опасаться? Всегда веселая хохотушка теперь была явно напряжена, а под глазами залегли тени. Паолина усадила меня на табурет и шепотом начала рассказ:

— Амедеа, мне больше не к кому обратиться. Ты моя последняя надежда. Выслушай меня. Недавно в моем доме прохудилась крыша, и я попросила трактирщика Петерса помочь. Ты же знаешь, он сильный и рукастый, лучшего мастера мне не найти, к тому же Клозелла, соседка, говорила, что он им хорошо все сделал. Я договорилась с ним и пообещала заплатить. Но произошло кое-что очень неприятное. В тот день, когда он начал работу… — Паолина закрыла глаза, как будто сдерживала слезы, и, опустив голову, продолжила: — Я подошла к нему, спросить, не желает ли он воды или холодного чаю, передохнуть от жары. И он согласился, но, спустившись с лестницы, вместо чая он зажал меня в угол. Я поняла, чего он хочет, и начала кричать, но он не отпускал… Все шептал какие-то похабные вещи и закрывал мне рот. Лестница стояла за домом, и никто не мог услышать меня и прийти на помощь. Он тоже это понимал, поэтому не сдавался. Пришлось укусить его — только это и спасло меня. Но он вышел из себя. Таких злых глаз я не видела даже у быков! Я жутко испугалась, что он там же меня и придушит. Но Петерс не стал в тот момент мстить. Он отошел и зло прошипел угрозу, что если я не соглашусь, если не приду к нему добровольно, то он сделает все, чтобы мне стало негде жить. Сказал, что о спокойной жизни я могу позабыть. Я буду вынуждена сама к нему прибежать. — Ее голос задрожал, а на глазах выступили слезы.

Я не знала, чем могу помочь в этой ситуации, но не успела спросить, как женщина меня опередила:

— Я знаю, ты что-то сделала с Джорджем. Все видели, как он тебя защитил, а его работница с фермы сказала, что он отправил тебе корзину яиц и молока. Амедеа, помоги! Я знаю, ты можешь! — Жалобный взгляд женщины впился в меня, моля о спасении. — Ты же видишь, я одинокая женщина, а Петерс свои слова на ветер не бросает. Ох, зря я его попросила, — причитала она.

Я взяла ее за руки и ласково произнесла:

— Паолина, но я правда не знаю, чем помочь. Я ничего не делала с Джорджем, клянусь…

И тут я вспомнила, как Фавн помог мне усмирить обидчика. По моим глазам женщина увидела, что я догадалась о чем-то. Заплакав, она еще раз попросила:

— Амедеа, детка, все что угодно, только сделай то же, что сделала с Джорджем! Я этого никогда не забуду. Прошу тебя, помоги!

Под этим молящим взглядом я сдалась. Не знаю, что скажу фавну, но я должна хоть попытаться помочь подруге. Не дело, чтобы такая цветущая и добрая женщина превращалась в серую запуганную тень.

Я кивнула и обняла ее.

— Я ничего не обещаю! Господи, у меня даже нет уверенности, что из этого что-нибудь получится, но я очень постараюсь тебе помочь, Паолина!

Женщина облегченно выдохнула и затравленно улыбнулась.

— Спасибо тебе, дорогая! Ты же знаешь, что ты мне как родная! — И с жаром пообещала: — А в благодарность я выполню любую твою просьбу!

— Не надо ничего, только напомни его имя. Я что-то позабыла… Все называют его по фамилии.

— Руфин! — выпалила Паолина и крепко меня обняла.

Выходила я из ее дома в задумчивости. Как сказать об этом Киро? Не будет ли наглостью с моей стороны просить его о такой услуге? Не посчитает ли он, что я его использую в каких-то своих целях?

Но стоило вспомнить потухший взгляд и угнетенный вид некогда цветущей Паолины, как мое сердце сжалось. Я помогу! В конце концов, Киро мой друг, он должен понять.

Я медленно брела домой и задумчиво смотрела под ноги. По пути мне никто не встретился, и я могла спокойно погрузиться в свои мысли.

Я вспоминала последнюю нашу встречу с фавном, и щеки заливал румянец. Как-то нехорошо оборвалось наше с ним общение. Признаться, мне даже стыдно было бы смотреть ему в глаза, не говоря уже о просьбе. Но дав Паолине обещание, я уже не могла отказаться. Надо было действовать. И лучше, если Киро будет выглядеть как фавн, а не как обычный парень. Его вид не будет так сильно меня сбивать с мысли и заставит думать о чем-то еще, кроме его губ. Я рассердилась сама на себя. Он же мне просто друг, я не влюбилась. В конце концов, он же фавн. Мне, видимо, просто интересно, как это — целовать кого-то, вот и все.

Успокаивая себя этими мыслями, по возвращении, я устало скинула шляпку и принялась за домашние хлопоты. Работы накопилось много, и нужно успеть до вечера, чтобы сходить к фавну. Когда на дворе темно, меньше шансов, что кто-то увидит, как я бегу в лес. А то стоило Джорджу поменять гнев на милость, и пожалуйста — вся деревня уже судачит. Как будто больше не о чем людям думать.

Я без устали убиралась, готовила и стирала, не забывая поглядывать в окно. Когда солнце спустилось за горизонт, я быстро скинула передник, умыла лицо прохладной водой и переплела косу. Взглянув в зеркало, я поймала себя на мысли, что собираюсь будто бы на свидание. Да уж, совсем умом тронулась.

На пороге я столкнулась с дедушкой, возвращающимся с мельницы.

— Амедеа, дочка, куда ты так бежишь? — устало спросил он.

Я замялась, притормозив, а потом быстро ответила:

— Так… подышать схожу, проветрюсь, а то весь день у плиты.

Было видно, что дед что-то заподозрил, но не стал расспрашивать. За это я его и любила.

— Еда на столе, — крикнула я и прошмыгнула на улицу.

Нежный ветерок приносил долгожданную прохладу, но не в той мере, чтобы охладить мои пылающие щеки. Вечерело, и на синем бархатном небе зажигались первые звезды. Поднявшись на высокий холм, ведущий к лесу, я остановилась, чтобы отдышаться. Но поняла, что воздуха мне не хватает не из-за непрестанного бега. Все из-за того, что я жутко переживала. Как Киро поведет себя после вчерашнего? Скажет что-то? А я? Что делать мне? Вопросы один за другим мелькали в моей голове, не давая покоя. Но ответа я не нашла ни на один из них.

Я зашла в тень деревьев. Еловый запах понемногу принес успокоение. Ночь наступила слишком быстро, и мне пришлось передвигаться практически на ощупь. Безлунное небо не могло осветить мой путь, отчего мне стало немного не по себе. А вдруг я его не найду? На что я вообще надеюсь? Но не успела я как следует поразмыслить об этом, когда из темноты показались два янтарных глаза. Осознав, что это волк, мое сердце пропустило удар. Но зверь вышел из темноты, и я узнала его.

— Амико, — выдохнула я с облегчением, — иди сюда, мой хороший.

Волк гордо приблизился и вскоре уже терся о мои колени жесткой шерстью. Я гладила его по голове, а он пытался облизать мои ладони. Что за чудесное животное? Мои ласки приносили ему удовольствие, но я вспомнила, зачем пришла. Пришлось оторваться от друга. Я присела на уровень его глаз и сказала так, будто обращаюсь к человеку:

— Амико, мне нужно найти Киро, поможешь?

Волк одобрительно заурчал и повел меня вглубь леса. Я доверяла ему так же, как доверяла Киро. С ним было не страшно. Спустя несколько минут зверь вывел меня на незнакомую поляну. Я огляделась, но никого не увидела, даже не заметив уход волка.

— Куда же ты? — разочарованно прошептала я в пустоту, понимая, что ответа за этим не последует.

Обняв себя, я попыталась унять внутреннюю дрожь. Так, соберись, Амедеа! Смешно, право. Распереживалась, как влюбленная девка! Я закрыла глаза и три раза глубоко вдохнула, с шумом выталкивая из легких воздух. Открыла глаза и чуть не подпрыгнула от неожиданности: прямо передо мной стоял Киро и, приподняв одну бровь, смотрел на меня, как на душевнобольную.

— Амедеа, дорогая, с тобой все в порядке? Ты как-то странно дышишь. — Он обошел вокруг, внимательно рассматривая меня. — Я уж подумал, что какая-то несчастная белка подавилась орехом!

Прищурившись, я ехидно ответила:

— Какая еще белка? Я так успокаиваюсь! — раздосадовано хмыкнула я и развернулась уходить. Нашла, из-за кого переживать. Я тут маюсь с мыслями о поцелуях, а он мне «белка орехом подавилась». Тьфу на тебя!

— Амедеа, постой, — со смехом догнал меня фавн, — я же пошутил. Иди ко мне.

Киро уселся на траву и протянул мне руку. Я постояла немного, якобы обдумывая его предложение, но знала, что долго обижаться на него не смогу. Аккуратно присела рядом, и тогда он спросил:

— Ну, рассказывай, почему ты решила прийти в ночи в лес, не дожидаясь сна? Случилось что-нибудь? — Его взгляд буравил меня, а я совсем растеряла храбрость.

Кое-как собравшись, я поведала ему чужую просьбу:

— Моя подруга, Паолина, попала в беду. Один трактирщик домогается ее внимания. Очень настырно, надо сказать. И угрожает ей. — Я помотала головой, стряхивая воспоминания о запуганной женщине.

Киро непонимающе посмотрел на меня и уточнил:

— Ты хочешь, чтобы я помог?

— А ты мог бы? — ответила я вопросом на вопрос.

— Я мог бы! — Фавн обезоруживающе улыбнулся, у меня даже от души отлегло. Затем, ухмыльнувшись, поинтересовался: — Как его зовут?

Я помедлила, как перед прыжком в холодную воду, и, закрыв глаза, выпалила:

— Руфин!

Я искоса посмотрела на фавна и увидела озорные огоньки в его глазах: понятно, уже задумал, как именно проучить негодяя.

— Киро…

Парень оторвался от размышлений и взглянул на меня.

— Спасибо тебе! — сказала я и бросилась ему на шею, преисполненная благодарности за его согласие.

Он застыл в моих объятиях, но вскоре опомнился и обнял меня в ответ.

— Амедеа, я же обещал помогать тебе во всем. Тем более мы, фавны, такие: нам только дай повод повеселиться.

Его теплое дыхание щекотало меня где-то возле уха, а по коже пробежали мурашки. Я опомнилась первой: нужно же бежать домой. Фавн нехотя выпустил меня из объятий и провел до знакомой тропы.

— Дальше пойти не могу, но, надеюсь, ты будешь не против встречи во сне? — Киро неуверенно улыбнулся.

А я ответила ему почему-то шепотом:

— Конечно, буду ждать.

Я побежала вниз с холма, едва различая дорогу в темноте. Но мне и не нужен был свет — я могла найти дорогу домой даже на ощупь. За семнадцать лет жизни я выучила все тропы вокруг деревни наизусть.

Почти добежав до дома, я вдруг услышала жалобный плач где-то недалеко от реки. Остановилась и прислушалась. Вокруг стало тихо, но как только я решила продолжить путь, то услышала снова чей-то всхлип:

— Амедеа, помоги…

Я опешила от страха, услышав свое имя. Чувствуя всей кожей какую-то неправильность ситуации, я размышляла, стоит ли идти, но плач повторился, и я уже не смогла противиться зову. Вдруг действительно кому-то требуется моя помощь, а я тут стою и раздумываю о собственной безопасности?

Подхватив юбки, я побежала на голос, который все настойчивее звал и как будто отдалялся. Добежав к реке, я увидела тень у самого потока.

— Где ты? Я уже иду!

Аккуратно спустившись по склону, я пыталась хвататься за ветки кустов. Но в темноте было трудно не упасть. И я все-таки зацепилась за корягу, громко вскрикнула и кубарем полетела вниз. Коса расплелась, в волосы набились сухие листья. Я попыталась встать, опершись на руки, но тут меня схватили и, закрыв рот, куда-то поволокли. Я даже не сумела сообразить, как это произошло. Попыталась вырваться, но нападающих было несколько. И, судя по рукам, которые держали меня поперек тела, это были мужчины. Я ничего не смогла разглядеть, только вдалеке услышала девичий шепот:

— Тащи ее сюда, тут никто в жизни ее не найдет.

Холодея от страха, я билась в тисках, как рыба, лишенная возможности плыть, но ничего не выходило. Тогда я укусила руку, зажимающую мой рот, и похититель тихо выругался. Он оглушил меня чем-то тяжелым по голове. Свет в глазах померк.

Пришла в себя, когда меня приволокли в какой-то подвал и бросили на пол. Не успев подняться, я увидела, как вход заперли с обратной стороны, оставив меня одну. Было все так же темно. Чувствовался запах земли и сырости. Я ощупала пол под собой и определила, что нахожусь в заброшенном погребе. Меня била крупная дрожь, но слез не было. Я знала: нужно срочно выбираться, пока есть возможность, иначе кто знает, зачем меня сюда притащили и что за этим последует.

Я поднялась на три ступени и попыталась нащупать дверь. Она находилась прямо над моей головой. Дернула за ручку — заперто. Ни ногой, ни всем весом на нее не надавить. Расположение ее было явно не рассчитано на то, чтобы выламывать изнутри. Тогда я начала кричать. Но даже сорвав голос, я все так же ничего не добилась. Подвал был, скорее всего, где-то далеко от деревни, и шансов на спасение у меня не оставалось. Я села на ступени и, не выдержав, дала волю слезам. Что же теперь будет? Кто мог такое сделать?

Проплакала я очень долго, обнимая себя за плечи, и только когда начала успокаиваться, заметила полоску света, просочившуюся через щель в двери. Значит, уже рассвет. Бедный дедушка, он, наверное, жутко переживает!

Начнет ли он меня искать? Или подумает, что я задержалась на свидании? А если я вовсе не вернусь, что с ним будет? Слезы нахлынули с новой силой, и я устало повалилась на пол.