Исполин последних дней

Глава 8 СТАРАЯ ПИОМАЗИАНСКАЯ ТРАДИЦИЯ

Ганелон Среброкудрый брел через пустыню по алым пескам, как по раскаленным сковородке под небом цвета бледной меди. Каждый шаг причинял мучительную боль. Тяжело, медленно дыша, он с усилием втягивал ноздрями струи обжигающего воздуха. Голова раскалывалась. Солнце своими лучами секло его обнаженные руки и ноги словно кнутом…

И вдруг исполин провалился глубоко в океан соленой воды. Его тело погрузилось в ледяную соль. Мускулы онемели, конечности потеряли чувствительность. Неспособный дышать, он приоткрыл запекшиеся губы и тут же захлебнулся тошнотворным потоком соленой воды. Она обожгла легкие и почти задушила его…

Ганелон пошатнулся и упал ничком на покрытую коркой соли скалу под иссушающими лучами ослепительного полуденного солнца давясь и содрогаясь, он извергал из себя галлоны соленой воды и черную желчь. Потом на него напали голод и жажда. Они терзали больное тело и измученное горло. Гигант заживо поджаривался на раскаленных камнях.

Потом он уснул. И падал, падал сквозь легкие облачка чего-то нежного… вниз, в самые глубины крепчайшего сна, туда, где человеческое тело открывает внутренний скрытый источник жизненной силы и припадает к нему, чтобы исцелиться.

И вот голос во сне зашептал:

— Сработало! В нем нет яда, разве что несколько капель но они уже не могут повредить ему.

Другой голос, более хриплый, женский, вторил ему:

— Он будет жить? Будет? Этот большой человек?

— Да. Он очень сильный. Сильнее любого человека Гондваны. И когда он поправится, у него выработается иммунитет к этой гадости. И если какой-нибудь недруг снова даст ему однажды такой яд, он просто заснет крепким сном… но тише, перестань плакать, девушка! Говорю тебе, с ним все в порядке! Пойдем отсюда, пусть поспит…

Позднее… Спустя целую вечность его сны стали легкими, и он смог различить сквозь клубящийся туман склонившееся над ним лицо. Лицо девушки со сжатыми челюстями и запавшими щеками, с парой горящих зеленых глаз, которые с состраданием смотрели на него, роняя слезы. Лицо девушки с пышными каштановыми волосами и великолепным алым ртом. Он не мог понять, почему она появилась в его сне, он даже не помнил ее имени. «Где-то они встречались прежде»— подумал он. И увидел ее завернутой в уродливые толстые неудобные одежды с капюшоном. Сейчас она была одета совершенно иначе. Ее высокую полную грудь прикрывал нагрудник из обработанной меди; ремни из золоченой кожи крест-накрест обвинили торс, удерживая сверкающие металлические чаши на груди; короткая юбочка из кожаных полосок, схваченных тяжелыми металлическими заклепками, спускалась до колен; а длинные стройные ноги обвивали ремни сандалий из мягкой оленьей кожи. На богато украшенном поясе висел короткий острый меч. Руки от запястий и выше были украшены серебряными кольцами. Она выглядела теперь не как адепт Священного дерева а как одна из женщин-воительниц Конда. Где же он видел ее раньше? Смутные воспоминания встревожили незамутненную поверхность спящего сознания… Но все воспоминания растаяли, когда он снова погрузился в глубочайший сон.

Когда Ганелон Среброкудрый проснулся, день давно уже наступил. Исполин долго лежал, не шевелясь, разглядывая свою мягкую ночную одежду, промокшую от пота, балки под потолком, поверхность оштукатуренных стен с круглым открытым окном. Через него он мог разглядеть и яркие купола из зеленой меди, и верхушки странных деревьев с листьями, и розовый кусочек стены.

Ганелон лежал неподвижно, сонно моргая и чувствуя себя хорошо отдохнувшим и спокойным. Маленькая ярко-зеленая птичка влетела в окно и устремила на воина хитрый бархатный взгляд, раз или два щелкнула блестящим черным клювиком и упорхнула обратно на улицу.

Гигант проснулся. Но где он находится? Что это за место и где Зелобион? Он сел на край кровати и почувствовал внезапное головокружение и тошноту в желудке. Некоторое время он так и сидел, тяжело дыша и сжимая ночную одежду в руках которые выглядели странно бледными и изнуренными. На исхудавшей плоти резко обозначились сухожилия. Многочисленные шрамы, покрывавшие руку, казались поразительно темными по сравнению с непривычной бледностью тела. Как долго он пролежал здесь? Должно быть, он был болен…

Внезапно в комнату вошла высокая девушка, облаченная в воинский костюм из его сна — кожаную юбку из полосок, скрепленных железными заклепками, развевающуюся вокруг стройных бедер. В руках она держала сосуд с водой и сухую губку. Увидев его сидящим, она невольно выплеснула воду на пол, устланный чистым сухим тростником.

— Ой! Вы в порядке? Ложитесь — вы должны отдыхать, закричала она.

Воин лишь сдержанно засмеялся.

— Ты — Арзила, девушка с которой я разговаривал на корабле… Но почему ты здесь? Я думал, настоятель держит тебя под стражей. Где мы находимся? Тут есть что-нибудь съедобное? Я умираю от голода.

Она поставила сосуд с водой на низенький табурет и толкнула воина обратно на постель.

— Я принесу еду, а вы лежите. Зелобион сказал, что вы должны отдыхать. Время отвечать на вопросы придет позже.

Ганелон со вздохом лег в постель, когда девушка выбежала чтобы позвать кого-нибудь и принести еду. Несмотря на сонливость, он снова ощущал себя единым целым. Его данное Богами тело обладало изумительной способностью к восстановлению и обладало таким резервом силы и выносливости, которые простому смертному и не снились. Да, нахмурился он, осталось еще много вопросов…

Позднее, после того как Ганелон уничтожил два толстых бифштекса и опустошил кувшин крепкого красного вина, девушка-воин поведала ему, как они добирались до Пиомы, после того как старый маг использовал Вокабулу Сокровенного Смысла против Святейшего Хоприга.

Маг и Арзила сплели из трав толстые веревки и сделали из них подобие грубых канатов, чтобы волочь его бесчувственное тело. Завернув исполина в толстые одеяла, они полутащили, полунесли его весь путь до Торгового Города, где обнаружили, что снять комнаты в гостинице не представляет труда. Девушка ухаживала за Ганелоном, пока он метался лихорадочном бреду, а Зелобион тем временем обошел половину городских магазинов, торгующих травами, в поисках лекарства, побеждающего убийственный эффект пентаконтема или, как его еще называют, «спящей смерти».

Какое счастье, что Зелобион прихватил в дорогу хорошую сумму денег из сундуков Карчоя, — проворчал Ганелон, когда девушка закончила свой рассказ. Гигант откинулся на подушки, допивая последние капли вина и чувствуя, как вновь крепнут мускулы и, как возвращается к рукам и ногам утраченная сила. Его метаболизм был организован Богами Времен таким образом, чтобы с огромной скоростью вытягивать из съеденного протеина невероятную энергию.

Реакция девушки на случайную реплику была непонятной. Она опустила голову, прикрыв глаза длинными ресницами.

— А где Зелобион сейчас? — спросил Среброкудрый.

Девушка не ответила, только молча покачала головой. Ганелон почувствовал, как в нем зарождается тревога.

— Отвечай!

Арзила подняла залитое слезами лицо и наткнулась на его свирепый вопрошающий взгляд. Слезы рекой лились из ее огромных зеленых глаз, она в отчаянии кусала губы.

— Я, яс… собиралась держать это от тебя втайне, пока ты совсем не поправишься, н… но я не могу! Я так несчастна.

В следующее мгновение девушка гневно потрясла головой и вытерла глаза маленьким платочком.

— Торговцы Пиомы не принимают чужеземные монеты, пробормотала она тихим голосом. — Это старая пиомазианская традиция.

— Ну и что? Чем же они пользуются вместо монет?

Она достала из мешочка, висящего на поясе, и показала ему несколько толстых квадратиков из материала, похоже на блестящий фарфор. Квадратики с обеих сторон были испещрены какими-то древними символами.

— Так что? Зелобион обменял свои деньги на это? Тогда я не понимаю, в чем проблема!

— Да нет же! Они в принципе не принимают ничьи деньги. Никакие деньги не имеют ценности в этих землях, — с горечью продолжала девушка. — Эти люди — приятный, гостеприимный народ. Толстенькие и приземистые, со смуглой кожей крючковатыми носами и пышными надушенными черными бородами, завитыми тугими локонами. Они готовы продать тебе все на свете, включая собственных жен и детей, но ты обязан заплатить. За все. Мы не могли купить даже чашку воды из городского фонтана!

— Тогда как же ты достала эти жетончики? Что ты продала? — требовательно спросил он, в глубине души уже зная ужасную правду, но боясь услышать ответ.

— Зелобион продал себя в рабство! — тихо ответила она.

Он так ударил кулаком по столу, что подпрыгнула вся глиняная посуда.

— Великие Боги Времен! — закричал он. — Пока я тут лежу беспомощный…

— Т… ты еще не слышал самого худшего…

Его глаза бешено засверкали.

— Ну? — пророкотал исполин.

— Го… горожане не используют магию. По правде говоря, они испытывают перед ней дикий страх. Они торговцы до мозга костей и не понимают ни религии, ни милосердия. По этому тощему старому чужеземцу подходит только один вид службы — смерть на арене во время ежегодных игр. И единственный вид спорта, который радует этих толстых свиней, наблюдать, как дикие твари убивают беспомощных людей.

Ганелону показалось, что гигантская рука сжала и раздавила его сердце. Его лицо потемнело от неистовой ярости. Рот приоткрылся, и звериный рык наполнил комнату. Исполин так резко вскочил на ноги, что стул отлетел и упал. Высокая девушка уже была рядом, удерживая его сильной рукой и умоляя сохранять спокойствие, иначе слабость может вернуться

— Пусть дьяволы ада заберут мою слабость! Когда состоятся эти Игры?

— Как раз сейчас они начинаются! — закричала она.

Ганелон Среброкудрый бросился через комнату к невысокому сундуку за своими вещами, разрывая на ходу замотанную вокруг бедер грубую простынь.

— Где находится арена? — прорычал он, прикрепляя ятаган и надевая малиновый килт. Она показала в направлении открытого круглого окна, на которое он обратил внимание.

— Тот круглый амфитеатр? А там городские ворота?

Да, Караванные ворота, как их называют, они ведут на просторы Северных равнин.

Исполин был готов к подвигам, хотя и чувствовал еще огромную слабость; кровь отхлынула от лица, колени подгибались. Огромным усилием воли он заставил слабость отступить. И разжигал внутри себя бурную ярость, почувствовал что гнев придает ему недюжинные силы.

— Слушай меня, девушка! Возьми жетоны и купи трех лошадей. Жди меня у ближайшего к городским воротам входа на арену, того, над которым развеваются квадратные красные флаги. Торопись! Если Боги будут милостивы, я поспею вовремя, чтобы спасти старого мага. А теперь беги!

Ганелон с грохотом вылетел из комнаты и бросился бежать по совершенно пустынным улицам города. Был ранний вечер. Отдаленный гул, напоминающий шум прибоя о каменистый берег, доносился с трибун арены. Исполин бежал, его серебряная грива сверкала на жарком пыльном воздухе. Он ненавидел эту раскаленную жару, которая вновь заставляла его чувствовать себя слабым и усталым. Ему сейчас как ни когда были необходимы те волшебные резервы скрытой силы, которыми Боги Времен наградили его. Любой человек на его месте уже потерял бы сознание и упал без сил.

Ганелон бежал, втягивая свежий воздух измученными легкими, ноги в тяжелых ботинках глухо стучали по булыжной мостовой. Как хороша эта старая пиомазианская традиция: заставлять чужеземных путешественников продавать себя в рабство, чтобы избежать голода, а затем скармливать их на арене диким зверям для развлечения толстых торговцев.

Его ярость дошла до белого каления. Теперь он был уже возле арены. Перед ним, закрывая солнце, возвышались холодные белые оштукатуренные стены. «А вдруг Зелобион уже мертв? Вдруг он опоздал, и старый маг пошел на унизительную ужасную смерть ради того, чтобы купить лекарства для этой дурацкой оболочки, именуемой телом»?

И Ганелон поклялся научить жителей этого города новой традиции. Традиции мести!