Глава 7

12:00. 28 сентября 2012 года. Подмосковье. Усадьба М. Б. Беленина.


За годы, прошедшие со времен трагических событий в Арктике и бурного начала предвыборной президентской компании, кабинет хозяина дома почти не изменился. Только голову белого медведя, олицетворявшего арктические приключения хозяина, сменила оскалившаяся клыками, огромная голова уссурийского тигра. Плазменную панель сменил не меньший по размерам монитор компьютера. На мониторе в разных окнах одновременно отражались в on-line режиме состояния биржевых котировок, мировые новости, несколько окон были отключены. Прошло почти два года с тех пор, как в этом доме оппозиционная тусовка строила планы победы на президентских выборах, делила посты в верхних эшелонах власти и с удовольствием уминала за обе щеки дармовое угощение. Два года, которые изменили все. Воспоминания о рухнувших надеждах уже почти растаяли, оставив ощущение досады и опасности «быть наказанным». Первое время после победы Владимира Путина на выборах Михаилу Борисовичу Беленину часто снился Михаил Ходорковский и даже был момент, когда, примеряя на себя судьбу своего тезки, он начал судорожно переводить деньги за рубеж. Но дни шли за днями, он продолжал заседать на совещаниях и у нового вице-премьера по энергетике и, в качестве ведущего эксперта, на отраслевых совещаниях и круглых столах. Несмотря на постоянные рассуждения о развитии альтернативных источников энергии, спрос на энергоносители на Западе и Востоке последнее время возрастал и сделал экономическое и политическое положение Михаила Борисовича незыблемым в политической элите страны.

Кресло за массивным рабочим столом, на котором красовался все тот же антикварный письменный прибор, пустовало. Хозяин и его собеседники устроились в гостевых креслах.

— Мистер Браун, к сожалению, все усилия, которые я и мои друзья прилагали последние годы, оказались пшиком, — Михаил Беленин сделал большой глоток коньяка и со смаком отправил в рот половинку нежно-розового абрикоса. — Реальную помощь от вас моя партия не получила. Вы все активнее сотрудничаете с окружением президента. Это и строительный бум автомобильных заводов в России, и совместные планы с Боингом, а уж о сфере компьютеров и телекоммуникаций, я вообще не говорю. Про мои же планы на «Уорвик Петролеум» кое-кто забыл, все ушло государству! А ваши обещания об организации внешнего давления на Медведева и Путина я могу расценить только как банальную провокацию. Все прахом пошло! Хорошо голову сберег.

— Дорогой Михаил Борисович, понимаю ваши эмоции, сохранили Вы не только голову, но и это все, — советник американского посольства обвел рукой кабинет олигарха. — Я вот смотрю, Вы — все тот же фрондер, ведь знаете, что Путин лично следит за судьбой уссурийского тигра, а Вы его отрезанную голову — и на стену, — Браун многозначительно и с нескрываемым ехидством посмотрел на ощеренную морду хищника на стене.

— Не знаете — не говорите, — сморщился Беленин, — Владимир Владимирович патронирует не уссурийского, а амурского тигра.

— Ну да, ну да! Разница огромна. Но давайте ближе к делу. Михаил Борисович, мы приехали обсудить с Вами перспективы дальнейшей работы.

— А у нас есть перспективы? — Беленин с явным недоверием взглянул на собеседников, допил коньяк и налил себе еще.

Браун отметил про себя, хозяин уже третий раз доливает себе коньяк в бокал и руки у него едва заметно подрагивают.

— К чему мне сейчас с вами «дружить», — криво усмехнулся хозяин, — что такое вы можете мне предложить? Тогда — было ясно, была цель, а сейчас все поменялось. Сегодня, с вашими проблемами и в Штатах, и в Европе, я могу просто купить — Европу — сейчас, а США — через час, — грубо скаламбурил он. Несмотря на то, что каламбур вышел грубым, собеседники Беленина встретили его с улыбкой.

Олигарх быстро пьянел, и дальнейший разговор мог стать беспредметным.

— Михаил Борисович, — спутник Брауна внимательно посмотрел на олигарха, — боюсь, Вы снова наступаете на те же «грабли». Как Вы допустили утечку информации о контактах Дардамадзе с Молодцовым и попадание ее на телевидение? Думаете, ФСБ не «докопается» до того, что этот толстый грузин был только посредником и кто был реальным заказчиком этих горлопанов? С Вашими возможностями можно было задушить эту информацию в зародыше.

Лицо олигарха посерело, взгляд стал осмысленным и злым.

— Ну, да ладно, кто старое помянет — тому глаз вон! Так, по-моему, у Вас говорят, — примирительно поднял руки Браун.

Хозяин пригубил коньяка, злые складки у рта разгладились.

— Предлагаю перевернуть эту страницу, — продолжал Браун. — Наш визит к Вам носит деловой характер и никоим образом не связан с политикой. Михаил Борисович, мы хотим предложить Вам взаимовыгодное сотрудничество в деле осуществления контроля над бизнесом Андрея Гумилева…

— Почему именно Гумилева? — расслабленное от алкоголя лицо Беленина опять заметно напряглось.

— Видите ли, Михаил Борисович, рост Ваших интересов в сфере IT-индустрии и скорое их пересечение с интересами Гумилева весьма очевидны. Мы не скрываем, что возлагали на его корпорацию определенные надежды в ходе прошедшей в вашей стране предвыборной компании. Однако, эти надежды не оправдались. Мы и наши компаньоны понесли определенный ущерб. Аналитические службы прогнозируют программным продуктам, которые разрабатываются в его Корпорации, безусловное лидерство на современном рынке. Ряд разработок его программистов уже сейчас в центре внимания основных «игроков».

Мы в курсе того, что Вы начинает «перепрофилирование» своего бизнеса. Конечно, уход из сырьевой сферы — «тренд сезона», как говорят модельеры. И мы с Вами согласны. Более того, мы готовы будем Вам в этом помочь.

— Да идите Вы! — с пьяным вздохом проговорил олигарх, — сам справлюсь. Он стал подниматься, намекая на то, что гостям пора восвояси.

— И с этим справитесь, — Браун бросил ему на стол папку «Участие М. Б. Беленина в подготовке террористического акта в Москве. 2010 г.»…

— Что вы хотите взамен? — моментально протрезвел олигарх. — Понятно, что чего-то хотите. Недаром же в таких случаях говорят: «Бесплатный сыр бывает только в мышеловке». Уверен, что вы сейчас попросите от меня нечто такое…

Спутник Брауна, молодцеватый, похожий на сержанта морской пехоты, типичный американец, который представился Генри Баркером, прокашлялся и, глядя прямо в глаза Беленину, произнес: «Нам нужна Медуза».

Михаил Борисович сжал кулаки, лицо налилось кровью. О том, что ему достали Медузу, знал только один человек, и Беленин был полностью уверен в его молчании. Это был Охотник.

— Успокойтесь, Михаил Борисович, мы просим только об одолжении. Фигурка нужна нам на два, максимум — три дня. И мы ее возвратим. Мы готовы оставить Вам в залог на это время другие предметы.

Беленин лихорадочно думал, что могло американцев заставить просить фигурку, подавляющую волю человека. Фигурку, которую обычно использовали для уничтожения отдельных людей. «Видимо, решили убрать какого-нибудь „Ассада“, — подумал он, — а вдруг, Путина или меня!?»

— Что я получу взамен? — с деланным спокойствием повторил он.


11:05. 29 сентября 2012 года. Москва. Смоленская набережная 10. Посольство Великобритании.


Панорама завораживала. Москва-река, обрамленная гранитом набережных, высотное здание со сверкающим серебром шпилем, плотно-серая череда «сталинских домов», первые этажи которых были прикрыты пушистым золотом еще не опавшей с деревьев осенней листвы. Артур Уинсли самодовольно отметил, что дома он определил чисто по-русски — «СТАЛИНСКИЕ». Русский он знал хорошо и очень любил в разговоре с «аборигенами» применять их фразеологию.

Здесь, на крыше посольства, в хорошую погоду он мог сидеть часами. Прекрасный вид, органично объединивший «державность» открывающегося над рекой пространства и зданий, олицетворяющих великое и страшное время — с одной стороны, и странную уютную теплую атмосферу Москвы — города шумного и по-русски немного безалаберного, эклектичного и непредсказуемого — с другой. Он не понимал тех русских, которые наводнили Лондон. Часто, сидя здесь, покуривая трубку, он думал, что этих вырвавшихся на европейские просторы россиян надо привозить сюда, на крышу посольства Ее Величества, чтобы они прониклись к своим «пенатам».

Уют открытой веранды, которую архитекторы предусмотрительно разместили на крыше посольства, очень хорошо сочетался с небольшим баром, в котором всегда можно было заказать горячий чай или кофе, легкую закуску, а для курильщиков открывалась прекрасная возможность покурить на свежем воздухе. Тем более, что курение было строго запрещено на территории посольства.

Уинсли ждал расшифровки записи вчерашнего наблюдения за женой и сыном русского химика. Он особенно не надеялся узнать что-либо новое, но возможность насладиться последними теплыми деньками, замечательной панорамой, вкусным табаком и хорошим чаем не позволяли ему сдвинуться с места.

— Сэр Артур, — посыльный принес ему запечатанный пакет, — Вас спрашивает некто Генри Баркер. Проводить его к Вам?

— Да, да, конечно, будьте так любезны! — Все, прощай тихое наслаждение покоем. Генри все-таки негодяй — мог бы предварительно позвонить. Наверняка, в наших «скачках» он опять на корпус впереди. Не успел Уинсли это подумать, как перед ним возникла широкая улыбка Баркера.

— Добрый день, сэр Артур! Не устали наслаждаться великолепной панорамой?

Уинсли изобразил на лице сдержанную улыбку и, пожимая американцу руку, подумал: «Мысли он, что ли, читает?». По привычке взглянул в глаза Баркера и сам же себя осадил — с контактными линзами можно скрыть любую гетерохромию.[70]

— Чай, кофе, может быть, виски или коньяк? — Артур подозвал жестом официанта и замер, ожидая решения Баркера.

— Кружку кофе со сливками, сэндвич с ветчиной и сыром, сахар я сам положу, — Баркер по-хозяйски развалился в кресле и скрестил вытянутые ноги.

Стюард вернулся почти мгновенно. Или он очень быстро приготовил заказ, или, что более вероятно, — отметил про себя Уинсли, — американец здесь завсегдатай и его вкусы давно известны буфетчику и стюарду.

— Думаю, у нас есть возможность залезть в голову этого русского химика. Он достал цепочку, на которой сверкнула фигурка медузы.

Уинсли поежился. Ему стало не по себе, когда он увидел артефакт, оставивший такой кровавый след на его родине.[71]

— У нас была информация, что данная вещица попала в руки некоего русского олигарха. Насколько я знаю, человека мало приятного, мне известно о его связях с Эйзентрегером и всей этой нацистской швалью. Сам отдал или, может быть, выменяли? — с нескрываемым любопытством Уинсли посмотрел на жующего компаньона.

— Что Вы, Артур, после результатов президентских выборов, а теперь еще и упорных слухов о его связях с Дардамадзе, Молодцовым, Немцовым и остальными, Беленин только и думает, не обрушится ли на него гнев Президента, как когда-то на Ходорковского. Но хорохорится бедняга. Сначала упирался, но после непродолжительной, но весьма убедительной речи Вашего покорного слуги даже Беленину было трудно отказаться. Кроме того, я заверил его, что пользоваться сей безделушкой я буду всего несколько дней. Затем в целости и сохранности все будет ему возвращено. А еще, — лицо американца расплылось в лукавой улыбке, — я пообещал Михаилу Борисовичу от Вашего лица гостеприимность на территории Ее Величества, в случае, если над его головой «грянут громы небесные». Вот, он и согласился. Сегодня Ильина выписывают во второй половине дня и нам надо успеть, пока его не начнут плотно опекать.

— По-моему, Генри, Вы очень поторопились давать авансы Борису Михайловичу от лица Ее Величества. С какой стати, Королева должна оказывать гостеприимство еще одному любителю «русских горок»[72]. Когда развалился Союз — они захватили общественной собственности столько, что взлетели в мировом рейтинге богачей на самую верхотуру. Потом, когда русские начинали наводить порядок в своем доме — в этих нуворишах забурлил бунтарский дух, они вспомнили о демократии и либерализме. А теперь, когда до них стало доходить, что «все нажитое непосильным трудом»[73] — отличное выражение из одной русской комедии, у них могут забрать — NAVOSTRYAYUT LIGI на Туманный Альбион. Почему бы Дяде Сэму не открыть объятья бедняге Беленину, а?

— Не сердитесь, Артур, это была шутка, а вот русского ученого действительно выписывают сегодня.

— Что касается Ильина, то его уже опекают и, причем, сразу с нескольких сторон, — помрачнев, сообщил Уинсли. Он сразу вспомнил, как изумился, когда узнал, что не только ФСБ интересуется пропажей химика. После разговора с Баркером в Болгарии он связался с одним из членов ложи Хранителей, который занимал высокий пост в Ми-6[74] и узнал, что их резидент в Москве, по инициативе американцев, уже несколько дней пытается собрать хоть какую-нибудь информацию о русском ученом, но, практически, безрезультатно. Кто-то тщательно «зачищал» информацию, связанную с этим русским и его открытием. Единственной зацепкой стала информация, что судьбой Ильина интересуется служба безопасности русского олигарха «от высоких технологий» — Андрея Гумилева. Это несколько успокоило Артура Уинсли — если, Гумилев интересуется работами Ильина, то через перехват переговоров и переписки через iPad-ы и iPhon-ы они быстро соберут информацию об Ильине и его работе.

Прилетев в Москву, англичанин был поражен обилием iPad-ов и iPhon-ов в столице России. Складывалось впечатление, что каждый русский считал своим долгом пользоваться продукцией заокеанских коммуникаторов. Везде, на улице, в кафе он встречал молодых людей, оживленно говорящих или смотрящих в «надкусанное яблоко»[75].

— Артур, ну как, Вы готовы? — Баркер быстро убрал артефакт в кожаный мешочек, поднялся и посмотрел на часы, — мы можем не успеть, в этом городе пробки хуже, чем в Нью-Йорке, а в их подземку я соваться не хочу. Эти русские кричат на каждом углу, что московский метрополитен — это дворец под землей, и я, по глупости, сегодня решил приехать к нам в посольство на метро. Посмотрел карту, увидел, что мне надо сделать пересадку на станции «БИБЛИОТЕКА-ИМЕНИ-ЛЕНИНА». Никогда не думал, что страдаю клаустрофобией[76] до тех пор, пока не сделал «переход», — у них так называется пересадка с линии на линию. Теперь я знаю, что чувствуют пингвины, когда толпой мигрируют по Антарктиде. Тебя сжимают люди спереди, сзади, с боков. У всех в ушах наушники. Их, наверное, зомбирует Путин и ФСБ, — и идут они, как пингвины — шаг вперед и влево, шаг вперед и вправо. Я думал, что прошла вечность, а оказывается, когда я смог взглянуть на часы — всего двадцать минут! Больше ноги моей не будет в этом МЕТРОПОЛИТЕНЕ!

— Генри, не зарекайтесь, Вам просто не повезло. Лет двадцать тому назад я совершил экскурсию с экскурсоводом по московскому метрополитену — я был потрясен. Поверьте, я многое посмотрел в этом мире, но ничего подобного не видел, особенно я был потрясен станцией «КОМСОМОЛЬСКАЯ-КОЛЬЦЕВАЯ» — эпическое впечатление! Кроме того, скоро полдень, а в это время любая подземка безлюдна. Уверен, что менее, чем через час, мы будем на месте. Вперед!

— Нет уж, увольте! — только на машине. Тому есть серьезные причины.

— Ну, причины, так причины.

Конечно, их опередили. Когда они парковались у территории больницы, Ильин входил в кабинет Гумилева…

Загрузка...