Искушение альфы

Глава 7

Джексон

Я просыпаюсь с заостренными клыками и запахом Кайли в носу. Неудивительно, что мне снилось, что я обладал ее горячим маленьким телом все те два часа, что спал. Наверняка во сне помечал ее во всех позах. Я не должен чувствовать себя отдохнувшим, но сексуальное разочарование наполняет меня энергией.

Потребность. Пара. Метка.

Моему волку чертовски нравится, что она в моем доме. Я заставляю себя залезть в душ с ледяной водой, чтобы не начать на нее охоту.

Не помогает. Я все еще готов доминировать над ней, когда выйду. Преследовать ее на скалистой горе, сбить с ног и вонзить клыки так глубоко в ее плоть, что она закричит…

Да, и это убило бы ее. Она бы кричала, что все в порядке, и это не было бы правдой.

Сегодня отказываюсь от костюма и галстука, предпочитая рубашку на пуговицах и брюки цвета хаки. Мои сотрудники всю ночь работали, мне не нужно никого впечатлять.

Запах Кайли сильно ударяет в меня, как только выхожу из своей комнаты. Мой член набухает под молнией штанов. Я нахожу Кайли в комнате, все еще работающей.

Ручка воткнута в неряшливый пучок на ее макушке, она не спала всю ночь, но выглядит не менее красивой. Во всяком случае, вид того, как она усердно работает на меня — на благо моей компании — вызывает во мне новый прилив вожделения. Вероятнее, она делает это не для меня, для своей бабушки, но волка это не волнует.

Всем волкам необходимо доминировать над своими самками, но даже не подозревал, насколько буду возбужден, если одна из них окажется, так сказать, у меня под лапой. В то же время желание заботиться о ней сильно возрастает.

— Доброе утро. Ты голодна, котенок? Следовало тебя предупредить, чтобы ты взяла себе что-нибудь на кухне.

Она вспыхивает легкой улыбкой, за которой не скрываются никакие намерения, но способной свергнуть целые нации.

— О, я бы так и сделала. Я как раз собиралась отправиться на поиски кофе.

— Обнаружила что-нибудь?

— Это сложная последовательность. В этом стиле есть что-то знакомое, но не могу понять, что именно. Я перепроверяла старые сообщения на доске «Дефкон», но пока так и не разобралась в этом. Твои сотрудники теперь защищают все ваши данные, но предполагаю, что шантажисты имели доступ по меньшей мере к двухсот пятидесяти тысячам записей, прежде чем их поместили в карантин.

Я уже слышал то же самое от Луиса и Стью, но приятно знать, что мой маленький гений согласен с этой информацией.

— Пойдем, давай приготовим тебе что-нибудь на завтрак. Твоему организму нужно подкрепиться после бессонной ночи.

Черт. Почему я говорю о ее теле? Для меня большая пытка не упоминать об этом.

— Я спущусь через минуту. — Читая, она постукивает пальцем по краю экрана.

Спустившись вниз, я нахожу Сэма, сидящего за столом для завтрака. Очевидно, никто из нас прошлой ночью почти не спал.

— Что происходит? — спрашивает он, как только я вхожу. Я позвонил ему, когда задержался допоздна прошлой ночью, и рассказал, что сделала Кайли, так что мое появление с ней в предрассветные часы, должно быть, показалось неуместным.

— Шантажисты похитили ее бабушку. Она сдалась мне. Мы работаем над тем, чтобы отследить код, чтобы найти какие-либо зацепки.

Сэм качает головой, его рот скривился в осуждающую гримасу.

— Мне это не нравится. Ты ведешь себя неправильно, Джексон. Она гребаный человек. Какого черта ты притащил ее сюда?

Рычание вырывается из горла, волк во мне готов защищать свою избранницу до смерти.

Челюсть Сэма отвисает, когда он смотрит.

— Ты, черт побери, издеваешься надо мной?

— Что? — жестко спрашиваю я.

— Ты понимаешь, что она запустила твой брачный инстинкт?

Я игнорирую вопрос и достаю упаковку яиц, затем разбиваю их в миску.

— Мне нужно, чтобы ты остался здесь и присмотрел за ней. Не позволяй ей покидать особняк ни при каких обстоятельствах.

Сэм не отвечает, что заставляет меня оглянуться. Он наблюдает за мной, прищурив глаза.

— И не причиняй ей вреда.

— Я должен держать ее здесь в плену, но мне не позволено причинять ей вред. — В его голосе сквозит сомнение.

Очередное рычание вырывается из моего горла, но мне удается оборвать его, когда мои волчьи чувства улавливают Кайли, спускающуюся по лестнице. Она не должна слышать наш разговор, но, когда входит, выражение ее лица становится резким.

— Значит, Сэм — мой сторож? — весело спрашивает она.

Я поджимаю губы. Черт. У нее сверхчеловеческий слух. Мне нужно это помнить.

— Верно. Я запрещаю тебе выходить из дома, пока меня не будет.

— Ты запрещаешь. — Ее тон идеально соответствует тону Сэма с оттенком сомнения.

— С этим проблемы? — Я выгибаю бровь.

— Ты босс. — Пожимает она плечами.

Чертовски верно подмечено.

— Домашний арест с Сэмом. Я не могу придумать ничего более веселого.

— Следи за юмором, котенок, — говорю я, но мой волк недоволен. Я терпеть не могу, когда она называет имя другого мужчины, даже если это по моему приказу.

Она заглядывает в миску с яйцами.

— Что ты готовишь?

Мое врожденное чувство уверенности ослабевает, потребность угождать моей женщине, кормить ее становится все более важной.

— Я подумал о французском тосте. Как тебе? — Боже, даже не узнаю себя. Когда я вообще кого-нибудь спрашивал подобное?

Она сверкнула идеальной улыбкой, и волк расслабился.

— Звучит здорово. Спасибо. А есть кофе? — Она оглядывается по сторонам.

— Угощайся. — Сэм указывает на полный термос.

Я благодарен Сэму и одновременно зол, что он что-то предлагает ей.

Она достает две кружки и выуживает что-то из холодильника. Затем протягивает мне кофе.

— Со сливками, без сахара, верно, босс? — Ее хрипловатый тон, наряду с ее актом служения, вызывает во мне желание.

Спариваться с ней.

Я хочу, чтобы она была здесь каждое утро, делала мне кофе, пока готовлю ей яйца. Хочу смотреть на эти глаза с золотыми крапинками, выглядывающие из-за кружки, пока она рассказывает мне что-то блестящее. Хочу заслужить эту легкую улыбку, сказав что-нибудь юмористическое.

Но жаль. Я не смешной парень. Я никогда не говорю ничего смешного. За исключением того, что было в лифте. Тогда заставил ее рассмеяться. Рядом с ней превращаюсь в кого-то другого. В кого-то лучшего.

«Ты не плохой парень».

Я обмакиваю четыре кусочка хлеба с корицей и изюмом в яичное масло и выкладываю их на разогретую сковороду, политую растопленным сливочным маслом.

— После того как мы поедим, я поеду в офис. Присылай ежечасные обновления. Если только не спишь. — Я поворачиваюсь, чтобы пригвоздить ее своим самым суровым взглядом. — Ты планируешь немного поспать?

Она поднимает свою кружку с кофе в воздух.

— Не в ближайшее время. Не волнуйся. Я лучше всего справляюсь со своей работой, когда нахожусь в полудреме.

— Не в мое дежурство. Тебе нужен отдых.

Закатив глаза, она проходит мимо, а я шлепаю ее по заднице. Мой член твердеет от ее вскрика.

Сэм смотрит в окно так, словно никогда не видел такого завораживающего вида.

— Да ладно, босс, мне нужно работать. Пожалуйста. — Ее мольба заставляет меня смягчиться. — В любом случае, я предпочитаю крепкий сон восьмичасовому рабочему дню.

Я переворачиваю французский тост, безумно желая знать, правда ли это. Я хочу знать каждую деталь об этой женщине. Мне это необходимо.

Я достаю мобильный телефон и протягиваю его ей.

— Запиши мне свой номер. — Она просматривает мои контакты и добавляет себя с поразительной скоростью, в то время как я накладываю на тарелку французский тост и достаю кленовый сироп из холодильника.

Я вижу, что она записала себя как «Кэтгерл», и это заставляет меня улыбнуться.

— Как тебя на самом деле зовут, котенок?

Она напрягается, и ее нерешительность ранит меня больше, чем я показываю.

— Почему это секрет? — тихо спрашиваю я. — Из-за убийства, которое ты видела?

Кайли бледнеет, и сразу же жалею, что задел ее, но, если она в опасности, я должен знать. Потребность защитить ее от всех без исключения ее врагов — это раздирающий, всепоглощающий зверь во мне.

— Да. — Она берет тарелку с французскими тостами и намазывает их маслом.

Сэм, должно быть, наконец осознал, что он третий лишний, потому что встает со своего места за барной стойкой.

— Крикни, если я тебе понадоблюсь. Я буду рядом с домом, Кэтгерл.

— Думаю, что ему я тоже не нравлюсь, — говорит Кайли после того, как он уходит. Она не знает, что Сэм все еще может слышать каждое слово.

— Он просто защищает. А что ты имеешь в виду говоря «тоже»?

— Твоему Волку. Твоей собаке чудовищных размеров. — Она накалывает вилкой кусочек французского тоста, и низкий рокот, почти как мурлыканье, поднимается в моей груди. Мне нравится кормить ее. Чертовски сильно. — Кстати, где он?

— Он, наверное, вышел. Ему нужно много места, чтобы разгуливать. — И это правда.

— Хорошо, значит, я твоя пленница, а Сэм — мой сторож. — Она откусывает еще кусочек, высовывая язык, чтобы облизнуть капельку сахарной пудры, а я почти издаю стон. — Я должна информировать тебя каждый час. Есть еще какие-нибудь распоряжения?

Господи, у меня так встает, когда она играет со мной в покорность. И, поверьте мне, я знаю, что это игра — выбор, а не ее личность. Эта девушка — настоящая альфа. Альфа-самка, которая подчиняется только своему самцу.

Приступ тоски сжимает мою грудь. Наконец-то, я встречаю женщину, которая меня интересует, обе мои стороны, человеческую и волчью, и она человек. Хрупкий. Неспособный выдержать метку.

Как смогу удержать ее? Я должен найти способ.

~.~

Кайли

Еда и кофе помогают. Я провожу утро, взламывая систему ФБР, чтобы получить все их файлы на известных хакеров. Вредоносное ПО, используемое для заражения «Секьюер», было не самой сложной программой. Что хорошо — это позволило Джексону сдержать угрозу. Недостатком является то, что мне приходится искать подозреваемых в гораздо большем списке.

Джексон пишет мне, сообщая, что он не нанял частного детектива, потому что никому не доверяет и чтобы не подставлять меня, но обдумывает другой план.

К полудню меня подташнивает от недосыпа, но сейчас так взвинчена кофе и адреналином, что сомневаюсь, что смогу отдохнуть. Я встаю, чтобы размять ноги, и брожу по комнатам наверху. Я не слышала Сэма — предполагаю, что его комната где-то внизу.

Меня тянет обыскать комнату Джексона. Хакеры по натуре сталкеры, и я умираю от желания узнать больше о своей пассии.

Я легонько толкаю дверь, открывая. Бинго.

Большая главная спальня, видимо, принадлежит Джексону. Я улавливаю его запах, и это немедленно успокаивает мою перенапряженную систему. У меня всегда было сверхразвитое обоняние. Мой отец часто дразнил меня по этому поводу.

Как и остальная часть дома, комната элегантна, но проста. Смотреть особо не на что, но я брожу вокруг, разглядываю мелочи на комоде, проверяю корзину для бумаг на предмет чего-нибудь интересного, но там ничего нет.

— Что ты делаешь?

Я задыхаюсь и подпрыгиваю, моя натянутая, как струна, нервная система чуть не доводит меня до остановки сердца.

— Господи, Сэм. Ты напугал меня.

Его глаза сужаются. Он не похож на того парня, с которым стоит связываться. Он может быть худощавым и жилистым, но татуировки украшают твердые мышцы, а пирсинг придает ему статус «не трахайся со мной». Я помню, что Джексон должен был дать ему указание: не причиняй ей вреда. Сэм напоминает его собаку-волка, в нем чувствуется жестокость и сила.

Я говорю правду:

— Я осматриваюсь. Пытаюсь лучше понять Джексона.

Сэм быстро качает головой.

— Его секреты не для того, чтобы ты их раскрывала, Кэтгерл.

Мне нравится, что он называет меня Кэтгерг. В этом имени все еще есть сила, оно напоминает о непобедимом подростке, которым я когда-то была. Раньше.

Я прислоняюсь бедром к комоду, не сдаваясь.

— Значит, секреты есть?

Сэм складывает руки на груди и прислоняется к дверному косяку.

— У каждого есть секреты.

Я пробую другой подход.

— Я никогда не хотела вредить ему. Я здесь для того, чтобы все исправить, а не делать еще хуже.

— Твое присутствие здесь определенно ухудшает ситуацию.

Теперь моя очередь прищуривать глаза.

— В чем твоя проблема по отношению ко мне?

— Послушай, я могу сказать, что в тебе есть что-то особенное. Иначе Джексону ты была бы неинтересна. Но он не может быть с тобой… не получится. И твое пребывание в этом доме станет для него проблемой.

Я прокручиваю в голове его слова, но они не имеют смысла. Единственное, что могу придумать, — это то, что он и Джексон — пара, и он предостерегает меня.

— Он гей?

Брови Сэма озадаченно изгибаются.

— Нет. Почему ты так подумала?

— Я просто пыталась выяснить, если ты и он…

Сэм смеется.

— Нет. Я же сказал тебе, он мой брат.

Облегчение переполняет меня. Спокойнее, девочка. Он все еще не твой.

— Как вы познакомились?

Лицо Сэма осунулось, и на мгновение он выглядит на тридцать лет старше, уставший от всего, что произошло в его юности.

— Я заблудился в горах Санта-Крус, и он нашел меня.

— Что ты делал в горах? — Пытаюсь представить себе потерянного бойскаута, но что-то не сходится.

— Я сбежал. Решил, что смогу выжить там сам. Но умирал с голоду. Почти сошел с ума, так долго я был один.

— Насколько долго?

Он пожимает плечами.

— Я не знаю. Может быть, несколько месяцев. Джексон увидел меня, а я начал убегать. Он преследовал. Я боролся с ним. Не хотел назад к цивилизации, но он заставил меня вернуться. Обещал никому не говорить, что нашел меня.

Прилив сочувствия переполняет мою грудь. Сэм скрывался, как и я. Кто-то там чего-то от него хочет. Вероятно, в жестокой семье. Он прав. У всех нас есть секреты.

— Как давно это случилось?

— Семь лет назад. Мне было четырнадцать.

— Рада, что он нашел тебя. И я никому не расскажу.

— Я больше не переживаю по этому поводу, — говорит он. — Но, всё равно спасибо. — Неохотная улыбка растягивает его губы, и он делает шаг ко мне, протягивая кулак. Я стукаю по нему своим и следую за ним из комнаты, радуясь, что раскопала еще один маленький кусочек головоломки Джексона.

~.~

Джексон

Когда прихожу домой, я нахожу Кайли развалившейся на диване, ее открытый ноутбук прижат к груди.

Сэм на кухне, ест стопку из десяти гамбургеров. Я беру один и откусываю.

— Как долго она тут?

— Пару часов, — говорит Сэм с набитым ртом. — Я нашел ее, когда она рылась в твоей спальне, сказала, что хочет знать твои секреты.

Неприятное чувство беспокойства щекочет меня. Что, если эта девушка все еще играет со мной? Но это не имело смысла — чего еще она могла хотеть или в чем нуждалась? Она уже причинила достаточно вреда, чтобы сломить меня.

Нет, у хакеров есть проблемы с границами. У них возникает завышенное чувство власти. Они могут шпионить за кем угодно и за чем угодно. Читать электронные письма, аннулировать кредитные карты. Проверять оценки в средней школе. То, что Кайли рыскала по моей комнате, было продолжением этого списка. Она не смогла взломать меня лично, потому что там нечего искать. Она не единственная, кто знает, как создать или стереть личность.

— Что ты думаешь на ее счет? Ты не можешь держать ее здесь вечно.

Я запускаю пальцы в волосы.

— Не знаю, — честно отвечаю я.

— Ты не можешь держать ее здесь, — повторяет Сэм.

— Почему, черт возьми, нет? — огрызаюсь я, хотя и знаю, что он прав.

Он поднимает брови.

— Ты планируешь спариться с ней?

Я хмурюсь. Мы оба знаем, что это невозможно. Укус оборотня может убить ее. Это, по меньшей мере, привело бы к серьезным рубцам и повреждениям. И то при условии, что Кайли согласна. Что означало бы раскрыть ей правду — явное нарушение правил стаи. И если скажу ей, и мы не будем спариваться, ее придется устранить. Правила стаи. Или же вампир должен стереть ее разум. Я не могу так рисковать, подвергая ее этому.

Так что, да. Сэм прав. Я не могу держать ее здесь.

Но чертовски уверен, что и отпустить ее тоже не могу.

— Только до тех пор, пока всё не уляжется, — обещаю я.

Поджатые губы Сэма говорят мне, он понимает, что это ложь.

— Ты знаешь, что происходит с волком, который игнорирует свой брачный инстинкт?

Тошнота подкатывает. Лунная болезнь.

— Это другое. Она не может быть моей суженой — она человек.

Сэм пожимает плечами.

— Я понимаю, но ты ведешь себя как самец, готовый пометить. И завтра полнолуние.

— У меня все под контролем. — А еще свиньи летают.

Сэм доедает свой пятый гамбургер и двигает ко мне тарелку с оставшимися бургерами.

— Посмотрим. Сегодня вечером я работаю в клубе. — Иногда он работает вышибалой в «Эклипс», ночном клубе Гаррета.

Не спеши домой.

Мой волк хочет, чтобы Кайли была одна. Что, вероятно, самая худшая идея на свете.

~.~

Кайли

Я просыпаюсь от звука отъезжающего мотоцикла Сэма и сердитого голоса Джексона из кухни.

— Кто слил это в прессу? Я порву их на кусочки. Что ж, выясни и уничтожь их до того, как они попадут в мои руки. Понял? Хорошо.

Черт. Дерьмовая буря Джексона только усилится, если один из его сотрудников слил информацию о ситуации в прессу. Интересно, означает ли это, что меня назвали преступницей? Как скоро к делу подключится ФБР? Я поднимаюсь с дивана. За окнами темно, а это значит, что я, должно быть, проспала весь день. Я проверяю время на ноутбуке. Семь часов вечера.

Джексон снова заводится — наверняка делает телефонные звонки.

— Соедините меня с Сарой из отдела по связям с общественностью.

Я бегу трусцой наверх, полная решимости принять душ и привести себя в порядок, прежде чем он меня увидит. Мой план с треском проваливается, потому что Джексон выходит в гостиную и смотрит, как я поднимаюсь по лестнице, одновременно крича на своего директора по связям с общественностью.

Я вздрагиваю и машу ему рукой в знак капитуляции, одними губами произнося слово «душ».

Он кивает и продолжает свою тираду.

Когда вмешается ФБР, выдаст ли он меня? Я проскальзываю в его гостевую ванную, и воспоминания о том, что мы делали там две ночи назад, нахлынули на меня.

Я раздеваюсь и залезаю в душ, позволяя пальцам скользить между ног, как в прошлый раз.

Меня ждет еще одно наказание.

Я вдруг отчаянно нуждаюсь в этом. Мое пребывание здесь может быть недолгим. Если меня ищет ФБР, возможно, мне придется быстро уехать. И мои дела с Джексоном окажутся незаконченными.

Я хочу его прикосновений, его ласк еще и еще.

Правильно, и он внизу в режиме кризисного контроля.

Но, возможно, немного отвлечься — это именно то, что ему тоже необходимо. Я могла бы сделать ему тот минет, который не успела в прошлый раз. Это может стать моей епитимьей за мой проступок.

Я потираю клитор, возбужденная этой перспективой. Но не хочу кончать сама с собой. Я бы предпочла, чтобы там были умелые пальцы Джексона.

Я выключаю воду и выхожу, вытираясь полотенцем.

Да, есть только один способ реализовать это. Я оборачиваю полотенце вокруг талии и неторопливо спускаюсь вниз, моя обнаженная грудь вздымается в прохладном вечернем воздухе.

Джексон все еще разговаривает по телефону, но, когда видит меня, замолкает. Он поднимает один палец и указывает на меня. Не знаю, что это значит, но я продолжаю идти.

— Ты знаешь, что делать. Не звони мне, пока не будет все готово. Поняла? — Он вешает трубку. — Котенок. — Его голос звучит сдавленно. — Что, черт возьми, ты творишь?

Я изображаю кокетку и зажимаю палец между зубами, прикусывая его.

— Пришло ли время для моего наказания?

— Черт, — выпаливает он. Его глаза кажутся голубее, совсем бледно-голубые. Вообще никаких признаков зелени.

Он указывает на диван в гостиной.

— Я сейчас приду.

Мои ладони становятся липкими. Несмотря на мою браваду, я понятия не имею, что делаю. Соблазнение — это новая игра для меня, а наказание — совершенно чуждо. Нет, это неправда. Я насмотрелась фетиш-порно. Но никогда не испытывала настоящей боли. Не уверена, что мне это понравится.

Джексон возвращается с деревянной лопаткой в руках, и внутри меня всё переворачивается.

Я прикусываю нижнюю губу и стараюсь успокоить дыхание.

Он садится на мягкое коричневое замшевое сиденье и похлопывает себя по коленям.

— Сними полотенце, котенок.

Между ног все сжимается. Не уверена, взволнована я больше или нервничаю, но в любом случае иду вперед. Бросая полотенце на пол, забираюсь к Джексону на колени, подставляя свою задницу для наказания. Я молюсь, чтобы деревянная лопатка не была худшим орудием пытки в мире. И скорее всего, это так, поскольку его регулярно использовали на детских задницах в те дни, когда порка считалась полезной и приемлемой формой наказания. Не то чтобы я была согласна с такими мерами.

— Ох, котенок. — Это звучит как жалоба, почти как стон. Джексон проводит рукой по моему бедру и по изгибу ягодицы. Я чувствую под собой его твердый член.

И раздвигаю бедра.

— Детка, я скоро позабочусь о желании у тебя между ног. Но ты права. Пришло время для твоего наказания. — Он шлепает меня по заднице, но это просто его рука.

— Ммм, — подбадриваю я его.

Он хлопает по другой стороне и приглушает жжение. Еще несколько шлепков справа и слева, и я начинаю извиваться, желая большего.

Джексон кусает меня за задницу, а я визжу и хихикаю. Он тоже посмеивается.

— Хорошо, допустим… двадцать раз деревянной лопаткой.

Я понятия не имею, много это или мало, поэтому держу рот на замке.

Он наклоняется ко мне.

— Если это слишком, детка, я хочу, чтобы ты сказала об этом.

— Да, сэр.

Он стонет.

— Мне нравится, когда ты меня так называешь.

— Так вот почему ты стал генеральным директором?

Он шлепает меня деревянной лопаткой. Это определенно хуже, чем его рука, но не ужасно.

— Нет, детка. Я не хочу, чтобы кто-то называл меня сэром. Только ты. — Он начинает быстро шлепать, сначала с одной стороны, потом с другой.

Я вращаю бедрами, вздрагивая от ударов.

— Я люблю слышать это только от тебя. Остальные могут идти к черту.

Я сжимаю ягодицы. Это больно. Сильно. Но потом все заканчивается. Двадцать шлепков за двадцать секунд. Я почти жалею, что их было всего двадцать. Почти.

Джексон гладит ладонью мою подергивающуюся попку, и я издаю тихий стон.

— Не уверен, что этого было достаточно, — размышляет он. — Я не знал, как ты это воспримешь. — Его пальцы проникают между моих ног, и мои мысли путаются.

— Может, нам сделать еще один круг, котенок? Еще двадцать?

— Нет.

Жар разливается повсюду; моя киска жаждет его.

— Нет? — Его прикосновения так соблазнительны, пальцы скользят вверх и вниз по моим скользким складочкам. Мой мозг не может сообразить, что он угрожает мне очередной порцией шлепков деревянной лопаткой.

— Да? — говорю я.

Он рычит, низко и сексуально. Больше похоже на одобрительный гул.

— Мне нравится шлепать тебя, котенок. Люблю, когда ты лежишь у меня на коленях для наказания.

— А кого еще? — с придыханием спрашиваю я, потому что, по какой-то причине, я ревнивая стерва, когда дело касается Джексона.

Он замер.

— Прости, что?

— Кого еще ты отшлепал?

Его низкий смешок проникает прямо в мои эрогенные зоны, напрягая соски, заставляя мою киску сжиматься.

— Только тебя, детка. Только тебя. — Он снова берет лопатку и шлепает ею меня.

На этот раз мне определенно это не нравится, так как у меня уже и так болит от первой порки, но пока терпимо. Джексон еще раз шлепает, и я извиваюсь и визжу у него на коленях.

— Ой, пожалуйста! — кричу я в конце, но он уже останавливается.

Его пальцы тут же скользят у меня между ног, и я в три раза влажнее, чем раньше. Думаю, мне действительно нужна была вторая порка.

— Господи, эта милая маленькая попка, покачивающаяся у меня на коленях, заставляет меня хотеть заниматься этим всю ночь.

— Не-е-ет, — стону я. Определенно не готова к третьему раунду.

Он посмеивается и переворачивает меня. Джексон крупный парень и сильный, но, клянусь, из-за него кажется, что я вешу меньше трех фунтов. Обхватив огромной ладонью мою ногу, отодвигает ее и приподнимает мои бедра. Его рот касается моей сердцевины, срывая крик с моих губ.

Святой куннилингус, Бэтмен. Его язык кружит по моим внутренним губкам. Он сосет и покусывает, прикасаясь губами к клитору.

Я цепляюсь за Джексона и прикрываю рот, чтобы сдержать беспрерывные крики.

Он рычит, проникая в меня большим пальцем и продолжая свою потрясающую пытку моих женских прелестей.

Я кончаю, кульминация пронзает меня с такой силой, что ею можно заправить ракетный корабль.

— Черт возьми, котенок. — Джексон отстраняется и скользит пальцем туда и обратно, наблюдая за моим лицом, когда я кончаю.

Одна часть меня думает, что я должна быть смущена тем, что он видит мое лицо в момент оргазма, но остальной части меня все равно. Или, скорее, считает, что заслуживает этой привилегии, поскольку именно он их дает.

— Черт, черт, черт. — В тоне Джексона слышится отчаяние. Его глаза светятся светло-голубым. Он снова переворачивает меня, на этот раз на колени на диване, так что мой торс свисает с подлокотника дивана. Он шлепает меня по заднице, и я слышу шорох одежды.

Я понимаю, что вот-вот потеряю свою девственность. События развиваются так быстро. Дыхание Джексона прерывистое, движения резковаты. Он трется головкой члена о мой мокрый вход. Не думаю, что он надел презерватив. Часть меня взволнована тем, что пробудила в нем столько страсти. Другая часть… ой.

Я задыхаюсь, слезы наворачиваются на глаза, когда он входит в меня, преломляя мое сопротивление.

Он замирает.

— Кайли, нет.

Я все еще задерживаю дыхание.

— Детка, нет. — Джексон склоняется надо мной и убирает волосы с моего лица, пытаясь заглянуть в глаза. Его член заполняет меня, растягивая мое влагалище. Теперь, когда первоначальный болевой шок прошел, я чувствую себя хорошо. И хочу, чтобы он продолжил.

— Мне так жаль. Я только что…

— Да. Я в порядке. Продолжай.

Он чертыхается и вынимает член.

— Не смей, — огрызаюсь я. — Ты не заберешь его у меня. Заканчивай то, что ты начал, здоровяк.

Он гладит мое бедро.

— Кайли. — Я слышу сожаление в его голосе, и это выводит меня из себя. Я не гребаная фарфоровая кукла. Или, может быть, он не хочет заниматься сексом с девственницей. Может, это полный отказ, и у него пропала эрекция.

— Не смей, — снова шепчу я, и мой голос срывается.

— Кайли. — На этот раз его руки нежны. Он поднимает меня и пытается посадить к себе на колени, но я слишком унижена. Я срываюсь с места и бегу вверх по лестнице. Моя нагота больше не сексуальна. Она просто… показывает уязвимость.

Джексон следует за мной по пятам, но, к его чести, меня не трогает.

— Кайли. Кайли, подожди. Мне жаль. Мне так чертовски жаль.

Я бегу в свою спальню, но когда пытаюсь захлопнуть дверь у него перед носом, он останавливает ее рукой.

Слезы разочарования текут по моим щекам.

— Кайли, пожалуйста. — Он наваливается всем телом на дверной косяк, не давая мне закрыть дверь. Я сдаюсь и подхожу к кровати, натягивая свою повседневную одежду.

— Мне жаль. Я полностью потерял контроль. На мне даже не было гребаного презерватива, и я понятия не имел, что ты…

Я оборачиваюсь и пристально смотрю на него, от чего он замолкает.

Затем качает головой.

— Я никогда не планировал заниматься с тобой сексом. Просто собирался доставить тебе небольшое удовольствие. Но ты была такой чертовски горячей, и я потерял контроль. — Он запускает пальцы в волосы, и они торчат во все стороны. — Так будет лучше, котенок.

Почему у него такой вид, будто он расстается со мной? Мне хочется швырнуть чем-нибудь в его сочувствующее лицо.

— Я рад, что нас что-то остановило. Я… не могу заниматься с тобой сексом.

Что, черт возьми, это такое? Сначала Сэм говорит мне, что у нас не получится, теперь Джексон.

Почему он не может быть со мной? Почему? Он уже женат? Подвержен припадкам? Я просто, не могу понять, что не дает нам быть вместе.

Но я слишком уязвима, чтобы вытянуть это из него сейчас.

— Сейчас мне нужно побыть одной, — говорю я ему.

Его лицо вытягивается.

— Правильно. Хорошо. Тебе больно? Скажи честно, что тебе не больно.

Я поднимаю подбородок.

— Однозначно не больно. — Не физически.

Джексон, с другой стороны, выглядит так, как будто больно ему. Я замечаю, что его член все еще выпирает под брюками.

Что ж, хорошо. Поделом ему за то, что он остановился. Надеюсь, что эти синие шарики будут причинять ему боль всю ночь напролет.

~.~

Жаклин

Жаклин перекатывается по грязи и стонет. Она слишком стара для этого дерьма. Если бы ее внучке не грозила ужасная опасность, она бы позволила себе умереть здесь, в пустыне.

Это так просто. Она получила так много пулевых ранений. Четыре, по меньшей мере. Даже оборотень не в состоянии пережить пулю в голову.

Но она все еще дышит — это значит, что она выжила.

Как давно она здесь?

Наверно, целую ночь и день. Может и дольше; она то приходила в сознание, то теряла его.

Но кошка в ней собралась с силами, выталкивая пули из собственной плоти, залечивая раны. Хотя одна все еще засела в голове. И она потеряла много крови. Ей просто хочется спать.

Но Минетт. Ее маленькая девочка в опасности. У людей, которые похитили ее, есть планы на Минетт. Ей нужна помощь. Если бы только она могла перевоплотиться.

Обычно, если оборотень тяжело ранен, находясь в человеческой форме, его тело естественным образом превращается в зверя для защиты и исцеления. Почему она все еще в своем слабом человеческом обличье, не понятно. Видимо, это как-то связано с пулей в голове.

Ей нужно добраться до других оборотней.

Они пробыли в Тусоне всего неделю, но несколько дней назад успела нанести визит альфе волков Гаррету, чтобы представиться. Ей нужно добраться до него. Он сможет помочь.

Жаклин заставляет себя подняться на четвереньки, а затем на ноги. Ее одежда жесткая, покрыта кровью и грязью. Она не может почуять путь к цивилизации, потому что ничто, кроме запаха крови, не наполняет ее ноздри.

Возможно, было бы лучше подождать до утра, когда она сможет определить направление солнца. Но не хочет проводить еще одну ночь на холоде. Не в человеческом обличье.

Перевоплощайся, черт возьми, перевоплощайся.

Почему она не может измениться?

~.~

Джексон

Я самый большой мудак. Я расхаживаю по своей спальне, прислушиваясь к каждому скрипу или движению из комнаты Кайли.

Чувствую себя ужасно из-за того, что лишил Кайли девственности без разрешения. Даже не используя контрацепцию. Хуже того, если бы это продлилось дальше, я бы пометил ее. Я уже был наполовину зверем. В моем мозгу не было никаких мыслей, кроме как взять ее. Заявить на нее права.

Отметить как свою пару.

Да, если бы я не столкнулся с ее девственным сопротивлением, мог бы вонзить свои покрытые сывороткой зубы прямо в ее плечо, разрывая нежную человеческую плоть, возможно, даже убив ее.

Но тот факт, что я ранил ее гордость — оскорбил ее, остановившись, — делает ситуацию невыносимой. Как раньше не понимал, что она такая неопытная? Оглядываясь назад, должно было быть очевидно по ее румянцу, но она ведет себя с такой уверенностью, сексуальностью, что я бы никогда не догадался.

Волк во мне гордится тем, что я у нее первый, и это вызывает у меня еще большее отвращение. Я даже не сделал ей ничего хорошего. Это была пятерка со знаком минус по шкале от одного до десяти.

И все же не могу понять, как поступить. Я не могу закончить то, что начал. Если пришел к какому-то выводу сегодня вечером, то это к тому, что не могу доверять себе. Особенно при полной луне.

Эмоции Кайли — также не единственная проблема сегодня вечером. Кто-то слил всю историю в прессу, назвав Кайли виновницей. Завтра у меня в офисе будут федералы, желающие провести расследование в отношении нее, и я чертовски уверен, что не могу позволить им найти ее.

Я открываю компьютер, чтобы проверить, как продвигается история в прессе.

«Дочь похитителя произведений искусства взламывает корпорацию «Секьюер».

Похититель произведений искусства? Я открываю статью, чтобы прочитать о Кайли.

«Дочь похитителя произведений искусства в стиле Робин Гуда Джейкоба Андерса, Кайя Андерс, также известная как Кайли Макдэниел, может быть ответственна за взлом корпорации «Секьюер» и кражу сотен тысяч номеров кредитных карт. Макдэниел была нанята компанией всего за несколько дней до того, как взломала систему и установила вредоносное ПО.

Сара Смит, директор по связям с общественностью корпорации «Секьюер», говорит, что владельцы взломанных учетных записей будут уведомлены в кратчайшие сроки, и рекомендует аннулировать все кредитные карты, затронутые вирусом.

Смит сообщает, что неизвестно, инсценировала ли Макдэниел этот взлом как очередное ограбление в стиле линчевателя, следуя по стопам своего отца. Джейкоб Андерс был широко известен тем, что возвращал произведения искусства и другие предметы старины, украденные нацистами во время Второй мировой войны, их законным владельцам и музеям. Его тело обнаружили в Лувре в 2009 году с многочисленными ножевыми ранениями, которые, по мнению сотрудников правоохранительных органов, нанесены партнером во время ограбления. В то время в художественном музее обнаружили пропажу картины Дега «Элегантная танцовщица», которая, как сообщается, была конфискована у осужденной нацистской военной преступницы Хедвиг Модель и передана в дар Лувру.

Макдэниел, другие псевдонимы которой включают хакерское прозвище Кэтгерл, разыскивалась для допроса с момента убийства в 2009 году, но до сих пор больше не появлялась.

Сотрудники ФБР от комментариев воздержались, но представитель корпорации «Секьюер» говорит, что они будут работать в одном направлении с правоохранительными органами, чтобы помочь в аресте Макдэниел, и выдвинут обвинения по всей строгости закона».

Кайли — похитительница произведений искусства, в дополнение к самому талантливому хакеру в мире. Мой прекрасный, талантливый маленький взломщик. Но, Господи, она видела, как на ее глазах убили ее отца. Неудивительно, что у нее посттравматическое стрессовое расстройство. Я должен ее защитить.

Рычание вырывается из моей груди, мой волк готов отправиться на охоту. Никто не тронет моего котенка. Я не знаю, как это исправить, но чертовски уверен, что не позволю Кайли — или как там ее на самом деле зовут — взять вину на себя.

Я нанял хакера и вора в свою компанию. Тот еще адский пиар.

Из ее комнаты доносится всхлип, и я вскакиваю на ноги, вылетаю за дверь, чтобы стоять рядом с ней.

Еще один всхлип.

Я осторожно толкаю дверь. Моя маленькая хакерша спит на боку, закинув руку за голову, которой она судорожно дергает взад-вперед.

Дурной сон.

Я опускаюсь на кровать позади нее и обнимаю своим большим телом.

— Шшш, детка. Это всего лишь сон.

Она хнычет громче.

— Не могу выбраться, не могу выбраться, не могу выбраться. — Ее дыхание прерывистое, слишком частое, также происходило в лифте.

Я кладу руку ей на ребра и легонько встряхиваю.

— Кайли. Котёнок. Проснись, детка.

Она вздрагивает и просыпается с криком.

Я начинаю закрывать ей рот, но понимаю, что это только усугубит клаустрофобию, поэтому снова беру ее за грудину.

— Дыши, детка. Вдох. Выдох. Ты в безопасности. Это был сон. Просто сон, котенок.

Она издает дрожащий стон, и я переворачиваю ее на спину, чтобы увидеть лицо в темноте.

Ее руки обвиваются вокруг моей шеи, и она прижимается ко мне, дрожа.

Я поглаживаю ее по спине.

— Шшш, детка. Ты в порядке. Я никому не позволю причинить тебе боль.

Так же быстро, как повернулась ко мне, она отстраняется, сползая с кровати и поднимаясь на ноги.

Я следую за ней.

— Кайли.

Она игнорирует меня и расхаживает взад-вперед, ее плечи ссутулились, голова наклонилась, как будто напряженно думает.

Она отвергает мою помощь. Борется со своими проблемами самостоятельно — как и начиная с подросткового возраста. А возможно, всю ее жизнь. Я хочу, чтобы она вернулась. Отчаянно. Но не знаю, как сделать это.

— Ты видела убийство своего отца.

Она перестает расхаживать, и дыхание со свистом прекращается.

— В Лувре? Где ты была? В вентиляции?

Ее колени подгибаются, и я ловлю ее, когда она отшатывается назад. Я притягиваю ее в свои объятия, но она сопротивляется. До меня доносится запах ее слез, соленый и наполненный болью. Я не отпускаю ее.

Я нужен ей, даже если она не хочет принимать помощь.

— Перестань бороться со мной, — бормочу, когда она толкает меня в грудь. — Я на твоей стороне, детка. Прекрати бороться.

Она прижимается ко мне, утыкаясь лицом в шею, орошая мою кожу своими слезами.

— Будь ты проклят, Джексон. Будь ты проклят, — рыдает она.

— Почему, детка? — Я глажу ее по голове. — Знаю, что я мудак, но почему ты злишься?

— Я не хочу, чтобы ты так старательно заботился обо мне.

Я нахожу ее губы и завладеваю ими, переплетая свой язык с ее.

Она ерзает в моих руках, обнимает меня за шею и садится на меня сверху. Мой член тяжелеет, вдавливаясь между ее ног, жар ее сердцевины посылает стрелы вожделения по моему телу. Однако на этот раз я не собираюсь терять контроль.

Моя женщина нуждается во мне. В утешении. Мягкости. И, чудо из чудес, мой волк подчиняется. Потребность защитить ее превосходит его желание заклеймить ее как свою пару. Мои зубы остаются человеческого размера, даже когда член увеличивается.

— Не говори мне, что ты не можешь заняться со мной сексом. — Она тянет мою рубашку, расстегивая пуговицы.

О Господи и все пресвятое.

Я несу ее в свою спальню и осторожно укладываю на спину. Задираю ее юбку и оттягиваю трусики в сторону, прижимаясь ртом там, где он всегда хочет быть. Прямо в ее сердцевину. Пробую ее сладкую эссенцию, доставляя ей удовольствие. Удовлетворяя ее.

Кайли выгибается, подтягивая колени, чтобы шире их раздвинуть.

— Правильно, детка. Позволь мне сделать так, чтобы тебе было хорошо.

Она потирает клитор, пока я проникаю в нее своим языком.

— Я хочу твой член, здоровяк. Он нужен мне здесь. — Она похлопывает себя по влагалищу.

Я стону.

Могу ли я это сделать?

Мне придется.

Она моя женщина, и я нужен ей. Даже волк понимает.

Я беру презерватив с комода.

— Раздевайся, — командует она. — Я хочу видеть всего тебя, Джексон Кинг.

Я улыбаюсь и целенаправленно снимаю с себя одежду, стоя в свете почти полной луны, льющемся через окно.

— Я позволю тебе отдавать приказы, только на этот раз, котенок. — Я раскатываю презерватив по всей длине, ухмыляясь ее широко раскрытым глазам. — Потому что чуть раньше я облажался. Но не забывай, у кого деревянная лопатка.

Ее лицо вспыхивает, и аромат ее возбуждения наполняет комнату еще сильнее, чем раньше.

Я сжимаю основание члена и направляю его в ее сторону.

— Нравится то, что видишь?

— Неудивительно, что это больно, — говорит она, но на ее лице улыбка.

— Снимай одежду, котенок. Это будет правилом. На тебе не должно быть больше одежды, чем на мне.

Воспринимаю музыкальный звон ее смеха как еще одну победу.

Я собираюсь позаботиться о тебе, детка.

Она сбрасывает с себя одежду и ложится на спину. Я понимаю, почему меня одурачили. Нет ничего невинного в ее груди с персиковыми кончиками, изгибе бедер, аккуратно подстриженном лобке и длинных, стройных ногах. Даже с румянцем на щеках она одаривает меня взглядом «Иди ко мне». Не знаю, как она так долго обходилась без секса, но мой волк делает двойное сальто назад, празднуя то, что он первый.

Я хочу застонать. Хочу петь. Поклоняться алтарю ее тела всю оставшуюся жизнь.

На этот раз буду держать себя в руках. Я у нее в долгу.

~.~

Кайли

Джексон опускается на колени между моих ног. Его тело еще более невероятное, чем я себе представляла, — скроенное из сплошных мышц. Его грудь покрыта темными завитками, а его член… огромный.

Он толкает в меня головку члена, и я выгибаюсь, удовольствие распространяется спиралью, внутренняя поверхность бедер дрожит от предвкушения. Он дышит тяжелее, чем обычно, но двигается медленно, входя в меня.

На этот раз нет боли, только удовлетворение. Он наполняет меня, удерживает неподвижно, чтобы я приспособилась. Нетерпеливо приподнимаю бедра. Я не хрупкая, приятель. Мне это нужно. Я это заслужила.

Джексон стонет, опираясь всем весом на кулак рядом с моей головой.

Он огромен, нависает надо мной.

Я напрягаюсь и отшатываюсь от него, желая увидеть выход.

Все еще погруженный в меня, он перекатывает наши тела, так что я оказываюсь сверху. Я делаю глубокий вдох, мои мышцы расслабляются.

Он показывает свои открытые ладони, как бы доказывая, что у него нет оружия, затем засовывает их под задницу.

— Ты все контролируешь, котенок.

Я прикусываю губу, потому что он ясно дал понять, что ему нравится быть главным. И мне нравится его доминирование. Мне просто тяжело, когда его член весь во мне. Тем не менее сидеть на нем верхом приятно, и мои бедра начинают двигаться сами по себе. Покачиваясь на его огромном, твердом мужском достоинстве, наклоняюсь вперед, чтобы потереться об него клитором, сильнее и быстрее.

Его губы раздвигаются, обнажая зубы, и он крепко зажмуривает глаза, громко втягивая и выдыхая воздух.

Всплеск силы пронзает меня, когда понимаю, что я так сильно влияю на него. Это подстегивает меня. Я скольжу вверх и вниз, моя грудь подпрыгивает в такт. Я впиваюсь ногтями в его плечи, принимая его глубже.

— Черт, котенок. Черт, — рычит он. Его лицо искажается, и он хватает меня за бедра. Я благодарна ему за то, что он взял инициативу на себя, потому что мои мышцы дрожат, напрягаясь в ожидании разрядки.

Джексон двигает меня на своем член, вверх и вниз, а затем кричит, его бедра отрываются от кровати, увлекая меня за собой. Я принимаю его глубже, чем считала возможным.

Я тоже вскрикиваю, мышцы сокращаются вокруг его огромного члена, сцеживая его изо всех сил.

Тяжело дыша и дрожа, я падаю на Джексона, прижимаюсь к нему всем телом и утыкаюсь носом в его шею.

Он обхватывает меня сильными руками и крепко обнимает. На этот раз страха нет. Только блаженное удовлетворение.

— Поцелуй меня, детка.

Я поворачиваю голову, и он захватывает мой рот, агрессивно целуя, позволяя почувствовать зубы и язык, овладевая мной.

Да. Это то, что мне нравится. Джексон контролирует ситуацию.

Это возвращает ощущение дома. Принадлежности.

Его член набухает внутри меня. Господи. Он действительно уже готов ко второму раунду?

Он стонет.

— Тебе лучше слезть с меня, котенок, или я повалю тебя на спину и буду трахать до беспамятства. У тебя, наверное, и так уже все болит.

Да. Я отстраняюсь от него, проверяя его член, чтобы убедиться, что он все такой же большой.

— Джексон?

Он наклоняется, но тут же резко поднимается, встречаясь со мной взглядом.

— Презерватив порвался!

Я краснею, как будто сделала что-то не так. Я не дура. Читала «Космо». Знаю, что это случается. И также знаю, что сейчас мне грозит беременность.

Джексон берет на себя ответственность, прижимая мои бедра к кровати и погружая пальцы внутрь. Святой неловкий момент, бэтмен. Он достает презерватив.

— Черт. Мне жаль, детка.

— Наверное, это была моя вина, — бормочу я, пытаясь откатиться в сторону.

Он хватает меня за бедро и разворачивает лицом к себе.

— Эй. Я здесь вместе с тобой. Что бы ни случилось. Я бы не пожалел, если бы у тебя был мой щенок.

Мое сердце колотится, но я фыркаю.

— Щенок?

— Котенок, — быстро исправляется он. — Я бы хотел, чтобы ты подарила мне маленькую девочку-кошечку. — Он одаривает меня сногсшибательной улыбкой.

Я закатываю глаза. По крайней мере, он не сказал: «Я заплачу за твой аборт» и не взбесился. Но да, всего этого слишком много, чтобы переварить. У меня только что был секс в первый раз. Дважды, потому что в первый раз миссия была прервана. Потом резинка теряется в моем теле. И теперь я могла бы залететь не от кого иного, как от парня, которого вожделела с подросткового возраста. О, и, возможно, я скрываюсь от ФБР.

Если бы могла просто взять передышку и поспать больше пары часов, я бы, вероятно, смогла справиться с ситуацией.