Искатель, 2003 №5

Вы часто наводите порядок на своем столе?

Если вы аккуратны от природы, если валяющиеся там и сям вещи от одного вашего взгляда торопливо прячутся по местам, стыдясь своей разбросанности, а пыль и мусор тут же отправляются искать себе другое пристанище, если всегда свежие, любующиеся собой цветы радостно приветствуют входящих из брызжущей радужными искрами вазы и лишь веселые стайки солнечных зайчиков беспечно носятся по вылизанной квартире, если вам никогда не случалось находить в коробке с обувью давно забытую шоколадку, а в летней сумочке — детали какого-то неизвестного человечеству механизма, вам меня не понять.

Я уже второй час сортировала скопившийся в столе хлам: это выброшу сейчас, а это пока оставлю, до следующей уборки. Гора конфетных фантиков и сломанных карандашей все росла, угрожая переполнить мусорное ведро, а кучка предметов полезных, как то: красивая баночка из-под крема, пачка писем от подруги и рассыпавшиеся бусы — казалась совсем крошечной, как песочный куличик рядом с Эверестом.

Наконец в дальнем углу я раскопала старую конфетную коробку с особо ценными и памятными вещами. В нее можно было бы и не заглядывать, все равно рука не поднимется что-нибудь выбросить. Но как знать? Вдруг в ней окажется нечто совершенно ненужное или, наоборот, очень даже необходимое?

Я открыла надорванную крышку. Наверное, пора подыскать для своих сокровищ более приличное хранилище. Так, что туг у нас?

Старая лупа — память о детской коллекции марок. Невыигравший лотерейный билет. Я покрутила его в руках и, вздохнув о несбывшихся надеждах, отнесла к категории хлама. Интересно, что здесь делает бумажная салфетка? Моя детская фотография, самая любимая. Симпатичная ракушка, записная книжка столетней давности, давно и окончательно остановившиеся часы… Заслуженная награда — сто рублей. Когда и на что я их отложила? Сейчас и не вспомнить. Старый поцарапанный брелок из эпоксидки с замурованным колорадским жуком внутри. Дешевая подделка под янтарь.

Их делали предприимчивые южане, еще когда первые, самые непоседливые колорадики только начинали обживать нашу страну. Мыс любопытством рассматривали их, навеки застывших на веточках укропа: неужели эти маленькие полосатики — ТЕ САМЫЕ колорадские жуки, покорившие всю Европу?

Этот брелок я когда-то нашла на улице. Он мне очень нравился, но почему-то я так и не стала его носить. Теперь старомодная выцветшая игрушка мне не нужна. Я задумалась. Столько лет хранила… Ладно, потом решу, а пока закончу уборку, немного осталось.

Вскоре все блокнотики и коробочки лежали в ящиках ровными стопочками, на протертой поверхности стола не осталось ничего лишнего. Я заслуженно восхищалась собой и надеялась, что чистота и порядок сохранятся, пока я не начну разыскивать по крайней мере вторую заколку или тетрадку.

Любуясь результатом своих трудов, я рассеянно крутила в руках кусочек пластмассы. Сейчас, когда стремление к аккуратности было удовлетворено, выбрасывать его казалось бессмысленным, но и до заветной коробочки добираться тоже нелегко. Не перекладывать же все заново? Я на это уже не способна.

— Ну что мне с тобой делать? — спросила я у желтоватой капли, сосредоточенно раскачивая подвеску. — Выбросить или еще полежишь?

Вместо ответа брелок выскользнул из рук. От удара старая смола рассыпалась, и на полу осталось несколько мутных осколков и пересохший жучок. Теперь опять мусор убирать придется. Знала бы — выкинула без раздумий. Вздохнув, я пошла за веником.

В сверхживучести колорадских жуков ежегодно убираются миллионы огородников, но чтобы насекомое могло ожить после многолетнего заточения — я не ожидала.

За минуту моего отсутствия жучок очухался и, деловито перебирая лапками, полз прямо ко мне. Раздавить бедолагу — жалко, жизнь он заслужил.

— Ладно, уговорил, — согласилась я. Картошка в комнате все равно не растет, вредить не сможешь.

Жучок, как будто поняв меня, заполз на подставленную ладонь и начал топорщить крылышки, делать какие-то полутанцевальные па и даже протягивать мне крошечные лапки, как собачка. Дрессированный колорадик — у кого еще есть такой?

Я бросила в банку несколько листочков помидорной рассады, пару картофельных очистков, капнула немного воды — дом для моего питомца готов. Захочет — пусть живет, не понравится — плакать не буду, может лететь в другое место. И с чего мне померещилось в нем что-то особенное? Устроился на картошке — вот и все его соображение. Хотя, с другой стороны, за столько лет и проголодаться недолго.

Несколько дней мы с ним мирно сосуществовали. Жучок держался скромно, куда не надо не лез, летал тихо, мне не мешал. Я ему, надеюсь, тоже.

Пытаясь уснуть, я лениво листала довольно скучный детектив, как нельзя лучше подходящий в качестве снотворного, и уже хотела перевернуть очередную страницу, когда мой незаметный приятель спикировал на раскрытую книжку и деловито пополз по листу, исполняя уже виденный мной ритуальный танец. Жучок остановился на одной строке и теперь буквально из крыльев вон лез, стараясь привлечь мое Внимание.

Что он нашел интересного?

«Может ли Бог создать такой камень, который сам не в силах будет поднять?»

Забавно, конечно, но апориями Зенона и другими софизмами я переболела еще в детстве. К тому же именно этот парадокс мне уже встречался раньше. Доказывает он отсутствие Бога или нет, но не в два же часа ночи заниматься богословием?

Но колорадик упрямо подпрыгивал, топорщил крылышки, крутился и кланялся именно на этой строке. Можно подумать, что он умеет читать!

— Ну, и что ты хочешь сказать? — зевнула я. — Что тебе надо? Свежей картошки?

Усики быстро задвигались влево-вправо, следом закачался и он сам. Я кожей почувствовала исходящую от жука досаду на мою бестолковость.

— Нет? Ну, извини, дружок, ничего другого придумать не могу. Книжка не нравится? Так о содержании домашних колорадиков еще не написали. Вот о борьбе с вами — сколько угодно. Тебе еще повезло. Я одна дура такая, хоть и не понимаю тебя, бестолковая. Ты уж мне популярно, по буковкам…

Мой полосатик даже привстал на задних лапках, бешено перебирая передними в воздухе.

— Что ты еще придумал?

Короткий взлет — приземление — качание брюшного пресса:

«Я»

— Понятно. Давай дальше, — наверное, наполовину я уже спала.

Снова перелет — и тяжелая посадка на уже знакомой фразе. Танец на одном слове:

«Бог»

— Чего?!

Усиленное кивание усиками, головкой и всем телом.

Наверное, я схожу с ума. Разговариваю — с кем? С насекомым, утверждающим, что оно — Бог! Я отложила книгу.

— Спокойной ночи. Я хочу спать.

По-моему, колорадик готов был разрыдаться.

Проворочавшись пару часов, я включила свет. Полосатик так и сидел на облюбованном месте. Жук с манией величия!

Хотя, скорее, все объясняется проще. Как там у Окама? Не умножайте сущностей сверх необходимого? Книжка библиотечная. Может, на ней картошку чистили или приманку какую-нибудь пролили, она и привлекает моего дурачка.

Посмеиваясь над собой, я разрезала первую попавшуюся бумажку на кусочки, написала на них буквы…

«Я», «Б», «О», «Г», — перелеты жука оставались неизменными.

Какие замысловатые петли выводил он вокруг меня, как зависал в воздухе, заглядывал в глаза! Да, ситуация!..

И я решилась:

— Вот что. Ты мне сейчас все объяснишь. Подробно. А еще лучше — телепатией. Сможешь?

Грустное качание усиками.

— Нет? Тогда давай по буквам.

Не шевелится. Не понял? Придется самой.

— Ты — Бог?

Усики двинулись вверх-вниз.

Любопытно. Что бы еще спросить?

— Ты создал наш мир?

Усики зашевелились влево-вправо.

— Нет? Но ты — единственный Бог?

«Нет».

— Интересно. И как же у вас там, — я многозначительно покрутила пальцем где-то над головой, — все устроено?

Никакой реакции.

— Ты можешь мне ответить?

Отрицательное качание усиками.

— Почему?

«С», «Л», «О», «Ж», «Н», «О»

Понятно, получение Нобелевской премии временно откладывается. Но все же обидно.

— Ты считаешь меня такой бестолковой, что…

На этот раз мой полосатик завращался по сторонам всем своим жучиным телом.

— Ладно, успокойся. Не можешь объяснить — и не надо. Собственно, мне ваше божественное сообщество до лампочки. А разговаривать ты умеешь?

Кручения начинали раздражать, а все время следить за шевелением крошечных усиков — никакого зрения не хватит. Пришлось усовершенствовать процесс беседы.

— Знаешь, хватит тебе крутиться, как волчок. Вот бумажка. Стрелка вправо — «да», стрелка влево — «нет», я неправильно сформулировала вопрос — идешь вперед. По буквам летать будешь, когда этих ответов не хватит. Договорились?

Жук пополз вправо.

— Значит, разговаривать ты не умеешь?

«Нет»

Я сжала губы, чтобы не прокомментировать беспомощность моего божка. Удержалась. Только уточнила на всякий случай:

— Но ты всемогущий?

«Б», «Ы», «Л»

— А сейчас?

«Нет»

— Почему?

Насекомое поползло ко мне. И тут до меня наконец дошло. Бред, конечно, но…

— Постой, выходит, боги — жуки?

Казалось, колорадик задрожал — то ли от смеха, то ли от рыданий.

«Нет»

Придется вспоминать сказки и мифы.

— Ты родился жуком?

«Нет»

— Тебя кто-то превратил в жука?

«Нет»

— Это какая-то стадия вашего жизненного цикла?

Несмотря на абсурдность ситуации и бессонную ночь, ко мне возвращалось логическое мышление и уверенность в своих возможностях. Неразрешимыми бывают только свои проблемы. Чужие же всегда решаемы.

«Нет»

— Ты сам захотел стать жуком?

«Да»

— Зачем?!!

Насекомое поползло вперед.

— Поняла, поняла. Вопрос некорректен. Другого придумать не могу.

«Н», «О», «В», «Ы», «Е», «О», «Щ», «У», «Щ»

— Новые ощущения?

«Да»

— И тебе понравилось?

«Нет»

— Тогда почему же ты остался колорадиком?

В его взгляде мне почудилась укоризна.

«Н», «Е», «М», «О», «Г», «У», «В», «Е», «Р», «Н», «У»

— Не можешь вернуться в прежнее состояние?

«Да»

— Но почему? — В моем голосе послышались нотки превосходства. Вот оно, то самое простое решение, до которого мой божок не додумался. — Если ты сам, по собственному желанию стал насекомым, то захоти перепревратиться обратно.

Жучок притворился мертвым, подобрал лапки. Через некоторое время — у меня уже терпение заканчивалось — он медленно, через силу, пополз по буквам.

«Я», «Н», «Е», «Б», «О», «Г»

— То ты Бог, то не Бог. Свихнуться с тобой можно. Кто же ты? Реши, пожалуйста.

«Б», «О», «Г»

— А только что говорил, что не Бог. Кто ты сейчас?

«Ж», «У», «К»

И снова мертвым прикидывается. Чтобы я еще когда-нибудь с жуком заговорила…

— Сама вижу, что не стрекоза. И с бабочкой тебя не спутаешь.

Мне стало стыдно. Человеку плохо, а я…

— А жук, значит, Богом быть не может?

Полосатое пятнышко двинулось вперед.

Через несколько дней я кое-что поняла.

В своем божественном мире мой колорадик сбрендил от многовековой скуки и собственного всемогущества и решил испытать что-нибудь новенькое. Если бы он захотел изменить свою внешность на какое-то время, ничего бы не случилось: полетал бы немного над картошкой и вернулся в себя. Но глупыш — как-то трудно относиться к домашнему насекомому с почтением — ПРЕВРАТИЛСЯ в самого настоящего жука. И потерял почти все свои возможности.

Бог может стать кем угодно, даже жуком, если пожелает. Но как жуку стать Богом?

— Не мог заранее определить срок своего жуковства? — упрекнула я его. Мне было ужасно жалко малыша. Иметь абсолютно все: всевластие, поклонение верующих, общество себе подобных — и навсегда потерять из-за какой-то глупой прихоти, даже не доставившей удовольствия!

Но надо же помочь Богу.

— Ты произносил какие-то заклинания? — допытывалась я, прекрасно понимая, что всемогущему они не нужны, а бессильному не помогут.

— А если как-нибудь связаться с другими богами? Как к ним обращаются? Где их искать? — надеялась я. И мы отправлялись в церковь и в мечеть, а заодно в молельный дом какой-то импортной секты. Даже на собрание бахаистов зашли на всякий случай.

— Может, оно как-нибудь само пройдет? Или случится что-нибудь сверхъестественное? — пыталась я обнадежить своего приунывшего друга.

Мы обращались к дипломированным медиумам и колдунам. Ни один из них не понял, что помощь нужна не мне, а крошечному существу, тихо ждущему в спрятанной в кармане пробирке.

— Не бывает безвыходных положений, — в один особенно неудачный день сказала ему я. — Ты же бессмертен пока еще? Вот и будешь искать выход. Каждый день. По часу. Говорят, помогает.

Дом заполнили книги по мифологии и религии. Греки, египтяне, тотемизм, анимизм… «Бхагават-Гита», «Библия», «Коран», «Золотая ветвь»… Я их листала, колорадик читал. Очень быстро, кстати.

На смену религиям традиционным пришла эзотерика. Блаватскую с Успенским он одолел за неделю. Мог бы и быстрее, да у меня не всегда хватало времени перелистывать страницы.

А потом.

В один ужасный день мой друг опустил крылышки. Своим могучим интеллектом он раньше меня понял безнадежность любых наших усилий и с тех пор всеми шестью лапками отбивается от моих очередных идей: «А давай попробуем…», «А если…»

У меня на окне круглый год растет помидорная рассада. Банку заменил большой аквариум, в нем всегда лежит свеженарезанная картошка нескольких сортов, стоит блюдечко с водой. Мой друг отдыхает от заточения в брелке. Летом я приношу домой других колорадиков — пообщаться. Сам он на улицу не вылетает — боится. Один раз его чуть не раздавил какой-то подученный мамашей ребенок, а другой — я перепутала жуков, принесла домой чужого. Хорошо еще, тот редким дураком оказался, я сразу поняла ошибку.

На столе пылятся карточки с буквами и готовыми фразами. Я их не убираю на случай, если моему маленькому богу захочется поговорить со мной. Только это случается все реже и реже.

Я его понимаю. Наверное, это ужасно — целую вечность пробыть жуком…

Но я надеюсь. А вдруг…