Искатель, 2001 №6

Возьмите монету и попробуйте бросать ее на стол случайным образом. Если вы сделаете, скажем, тысячу бросаний, то, не обращаясь к гадалке, можно предсказать результат: «орлов» и «решек» выпадет примерно поровну, по пятьсот или около того. Но значит ли это, что «орлы» и «решки» будут чередоваться равномерно: «орел» — «решка», «орел» — «решка» и т. д.? Да нет, не значит. Побросайте — и увидите, что чаще всего будет такая ситуация, когда несколько орлов сменяются несколькими решками. Сколько это «несколько», сказать трудно, по-разному бывает. Но выпадение длинных серий так же маловероятно, как и равномерное чередование. Значит, такое это свойство природы — одинаковые вроде бы вещи распределять неодинаково. Точно так же и события в жизни, какого бы характера они ни были — хорошие или плохие, — происходят неравномерно. Поэтому и говорят, что жизнь у нас имеет полосатый характер: то черная полоса, то белая. И все мы на себе подобное свойство природы постоянно испытываем.

Вот и преступления, раскрытием которых по зову сердца и в силу служебного долга занимался сыщик Владимир Иванович Интерполов, тоже происходят по принципу: «то густо, то пусто». Правда, последнее время преимущество густого над пустым стало подавляющим, и этого «пусто» практически не бывает. И все же иногда и у сыщиков случаются минуты, которые можно назвать свободным временем. Да возьмите хотя бы дорогу на работу и обратно в метро, трамвае или электричке.

Владимир Иванович не любил грызть семечки, решать кроссворды и вчитываться в гороскопы. И хотя этим занятиям любит предаваться неограниченное количество ограниченных, с его точки зрения, людей, и то, и другое, и третье он считал бесплодным, бесполезным убиванием времени. Ни уму, ни сердцу. Правда, кроссворды он иногда помогал разгадывать сослуживцам, когда те обращались к нему с вопросом. Например, он единственный отгадал слово, которое, по свидетельству Юрия Никулина, в свое время не мог найти даже весь их цирковой коллектив от клоунов до слонов включительно: близкий родственник из шести букв, третья «а». Оказалось, что это «братан»! Такой ответ, во всяком случае, предлагала одна провинциальная газета, откуда этот кроссворд был заимствован.

Но лучшим занятием для головы, если выдавалась свободная минутка между засадами, преследованиями и написанием отчетов, он считал решение различных логических головоломок и ребусов, какой бы области человеческого знания они ни касались, будь то математические, лингвистические или исторические хитрые задачи. Он с удовольствием хватался за все, что требовало глубоких и фундаментальных знаний, железной логики и ясной головы. И такие заморочки попадались ему не только в печатных изданиях. Сама жизнь, его профессия сыщика подкидывали ему порой такие шарады, что их и нарочно не придумаешь. И расправлялся он с ними с честью и достоинством, о чем и свидетельствует описываемый ниже случай.

Вот и сейчас, в свободное от раскрытия преступлений время, Владимир Иванович сидел за рабочим столом, разбираясь с одним необычным поручением, которое задал ему начальник. Эта была личная просьба начальника, связанная с его заочным обучением в «Высшей Гуманитарной Школе».

— Слушай, Интерполов! — Виноватый тон потеснил начальственные нотки руководителя. — В связи с последними веяниями о возможных монархических реставрациях мне пришлось столкнуться вот с такой незадачей. Среди династии Романовых, русских царей, правивших в России, как ты знаешь, с 1613 по 1917 гг., было четыре царя и четырнадцать императоров. Это исторический факт.

Но историческим фактом, да и юридическим тоже, является перечень, так сказать, личный состав дома Романовых. Вот их имена и годы правления:

1613–1645 Михаил Федорович

1645–1676 Алексей Михайлович

1676–1682 Федор Алексеевич

1682–1725 Петр I Алексеевич

1725–1727 Екатерина I

1727–1730 Петр II Алексеевич

1730–1740 Анна Иоанновна

1740–1741 Иоанн VI Антонович

1741–1761 Елизавета Петровна

1761–1796 Екатерина II

1796–1801 Павел I Петрович

1801–1825 Александр I Павлович

1825–1855 Николай I Павлович

1855–1881 Александр II Николаевич

1881–1894 Александр III Александрович

1894–1917 Николай II Александрович

— Так вот, — продолжал начальник, — я, кажется, обнаружил глобальную историческую ошибку. Всего царей и императоров в Романовском доме должно быть восемнадцать: четыре царя и четырнадцать императоров, а в этом списке их только семнадцать. Куда делся один монарх? Будь добр, покумекай, а потом мне доложишь. А то мне, понимаешь, завтра реферат надо сдавать.

Интерполов внимательно посмотрел на список, вспоминая историю Российского государства, и только приступил к «кумеканью», как зазвонил телефон. Это самое, так называемое свободное время кончилось: поступило сообщение об ограблении ювелирного магазина. Поскольку единственным в данный момент свободным, если не считать личной начальнической просьбы, сотрудником был Владимир Иванович, его и попросили съездить на место и разобраться, что там к чему. Он сел в предоставленную ему по этому случаю служебную машину и отправился по указанному адресу.

Старший оперативной группы, прибывшей к магазину в связи с поступившим на центральный пункт сигналом охранной сигнализации, коротко ввел Интерполова в курс дела. В кратком, очищенном от профессионального косноязычия изложении этот курс дела состоял в следующем. С полчаса назад, то есть в середине дня некий молодой человек вошел в магазин, когда там никого, кроме основного продавца, не было. Избив ювелира, грабитель похитил несколько дорогих бриллиантов и украшений и исчез. Опомнившийся продавец тут же включил сигнальную связь, и милиция сработала оперативно. К моменту прибытия Интерполова на место преступления успевший скрыться подозреваемый молодой человек уже был задержан. Его задержали по приметам ребята из патрульно-постовой службы. Вот такие дела.

А далее, уже с участием самого Владимира Ивановича было также установлено, что задержанный принадлежал к той группе молодежи, которая доставляет милиции наибольшие хлопоты и с которой чаще всего приходится иметь дело. Попросту их еще называют ларьковой шпаной. Мелкий рэкет под прикрытием мелкого же бизнеса — вот сфера их деятельности и круг интересов. Это о них говорили в свое время известные одесские сатирики, что они думают в основном только «об выпить рюмку водки и об дать кому-нибудь по морде». Звали задержанного Мишкой, Михаилом Поплановым.

Дело было такого свойства и такого масштаба, что никто из этой пары — ни Попланов, ни Камарильский — не потребовали адвокатов, поэтому для снятия с них официальных показаний решено было провести допрос на месте, не отвозя их пока в кабинет следователя. А пока пострадавший писал заявление, Интерполов внимательно осмотрел место происшествия, ведь ему в соответствии со ст. 109 Уголовно-процессуального кодекса предстояло по этому заявлению либо возбудить уголовное дело, либо отказать в его возбуждении, либо передать заявление по подследственности или подсудности. Правда, сейчас, когда мы живем уже в третьем тысячелетии, руководствоваться в своих действиях Уголовно-процессуальным кодексом еще 1960 года, в котором в качестве основной задачи провозглашается тезис о том, что «Уголовное судопроизводство должно способствовать укреплению социалистической законности и правопорядка», выглядит нелепым анахронизмом. Но тем не менее… Поэтому в рамках предварительного дознания потерпевший и подозреваемый были тут же, на месте, допрошены и дали следующие показания о происшедшем.

Борис Эдуардович Камарильский, продавец-консультант ювелирного магазина, в прошлом кудрявый блондин, а ныне сохранивший от былой шевелюры только жиденький венчик по шестидесятой параллели гладкой глобусообразной головы, выглядел напуганным и напряженным. И это представлялось естественным. Еще бы, ему выпало только что пережить и нападение, и насилие, и потерю имущества — драгоценностей. А человек уже не первой молодости. Но, несмотря на перенесенное нервное потрясение, говорил он довольно связно и уверенно, только часто смачивал мелкими глотками воды пересыхающий от волнения рот. Вот его рассказ, изложенный по протоколу.

— Я взвешивал бриллианты на своих точных весах. На одной чаше весов были установлены гирьки, а на другой в это время находились стакан с водой и бриллианты. Стакан с водой я использовал для того, чтобы, доливая в него воду, уравновешивать весы. Иногда при точных измерениях используют мелкий песок, который подсыпают на облегченную чашечку весов, но я люблю чистоту, поэтому придумал себе такой способ, с водой, и пользуюсь им постоянно.

И вот в тот момент, когда весы с гирьками на одной, а бриллиантами и стаканом воды на другой чашках, как раз были уравновешены, ворвался этот грабитель. Видя серьезность намерений грабителя и его свирепый вид, я испугался за судьбу бриллиантов и быстро опустил их в стакан с водой, стоящий на той же чашке весов. Бриллианты были высочайшего качества, что называется, камни «чистой воды». Как известно, такие камни имеют коэффициент преломления такой же, как и чистая вода, и в воде они по этой причине совершенно невидимы. Потому они так и называются — «бриллианты чистой воды». Так вот, я бросил бриллианты в воду, и они действительно стали невидимы.

Но я не учел одного обстоятельства. За счет выталкивающей силы Архимеда камни потеряли в весе. Чаша весов, на которой находились сосуд с водой и камни, стала легче и начала подниматься вверх. Гирьки ее перевесили. Подскочивший ко мне бандит схватил меня за ворот рубашки и закричал: «Где камни! Куда ты дел камни? Отвечай!» Я молчал. Тут он заметил, что чашка со стаканом воды поднялась, и, видимо, сообразил, в чем дело. Ударив меня кулаком в лицо так, что я потерял способность сопротивляться, он запустил руку в стакан, забрал оттуда бриллианты, спрятал их в свой карман и, прихватив еще несколько украшений с витрины, скрылся.

Далее на вопрос, а где же в это время был охранник, который всегда обязан присутствовать в торговом зале, ювелир виновато, но уверенно говорил, что, мол, конечно, тот должен бы быть. Но ведь пожары всегда случаются не тогда и не там, где их ждут пожарники с брандспойтами наготове, а люди спотыкаются и падают тоже не в тех местах, где постелена солома. Охранник как раз покинул зал на несколько минут по своим личным физиологическим надобностям, но он об этом поставил в известность ювелира и попросил у него разрешения.

Конечно, это обстоятельство не могло ускользнуть от внимания Интерполова. Подозрительно, что именно в этот промежуток времени и состоялось ограбление, как его квалифицировал сам пострадавший. Словно грабитель знал об отлучке охранника и специально выбрал этот момент. Да, это могло бы насторожить, но ведь дело житейское, и совпадения возможны. Машины на перекрестках тоже не должны бы никак сталкиваться, каждый едет только на свой свет, но ведь сталкиваются же.

Задержанный, уличный хулиган и он же директор мелкооптовой торгово-закупочной фирмы Мишка Попланов, с милицией привык иметь дело, и это задержание его не должно было уж очень-то смутить. Но он тоже казался взволнованным, что можно было объяснить тем, что для таких, как он, все действия милиции по отношению к ним представляются несправедливыми. И вот, с видом не по справедливости обиженного человека он показал следующее:

— Я зашел в магазин, намереваясь купить недорогое кольцо для своей девушки. Я уже давно ей обещал. А я, если что обещаю, то выполняю, точняк. Подхожу к прилавку, вижу, хозяин что-то взвешивает на своих блестящих весах и не обращает на меня внимания. Я кашлянул и совершенно вежливо, чисто конкретно спросил, не мог бы он подобрать мне колечко получше и подешевле. Тут он взглянул на меня, презрительно оглядел мои джинсы и кроссовки и грубо ответил, мол, за дешевками нужно идти на базар. Там мне и место. А здесь товары для приличных людей. «Уходи, пока цел», — пригрозил он мне, пытаясь толкнуть меня в грудь.

Назвать человека «дешевкой», не зная его! Вот что, видимо, больше всего взволновало Попланова. Горя справедливым, с его точки зрения, негодованием, он продолжал:

— Да за одно это его надо было по стенке размазать и не соскребать до следующего тысячелетия…. В общем, говоря интеллигентно, подобный его тон показался мне оскорбительным, я не сдержался и ударил его. Вмазал, короче. Но не так-то уж и сильно. Все-таки возраст-то я учитываю. Ну, а он взмахнул руками, повалился на стеклянную витрину и разбил ее. Я схватил с витрины в горсть несколько колец и брошек и, выходя, в порыве злости швырнул их на улицу. Мне они лично ни к чему, эти цацки. А что он там лепит, то есть, значит, свистит о каких-то драгоценных камнях, то это он пустую волну гонит. Ни о каких бриллиантах я и представления не имею, а куда и какие чашки весов перемещались — тем более. Не до этого мне было.

Переваривая полученную информацию, сыщик Интерполов задумался. При обыске у задержанного при себе никаких украденных из магазина предметов обнаружено не было. При проверке этих показаний, действительно, одно колечко и брошку удалось найти неподалеку от входа в ювелирный магазин. Остальные же в указанном ювелиром количестве отыскать не удалось. Но они могли стать и добычей прохожих. Это если верить тому, что сказал об этом деле Мишка Попланов. С другой стороны, мог ли он, как утверждает ювелир, знать этот самый закон Архимеда, чтобы сообразить, что при перекладывании бриллиантов с чашки весов в стакан появляется выдавшая ювелира выталкивающая сила? Судя по занесенным в протокол анкетным данным, он закончил и среднюю школу, и три курса политехнического. Так что необходимыми знаниями вполне мог обладать.

Найденные украшения некоторым образом подтверждали слова задержанного, но они не противоречили и показаниям потерпевшего ювелира. Сложность этого вроде бы нехитрого дела состояла в том, что не было ни одного свидетеля ограбления, а те прохожие, которые могли подобрать некоторые колечки и брошки, вряд ли будут обнаружены. Потому что никто из них в этом своем обнаружении не заинтересован. В то же время вещественные доказательства — эти самые побрякушки с витрины, которые удалось найти, — да и место происшествия, та же разбитая витрина и ссадина на лице ювелира в одинаковой мере укладывались как в версию задержанного, так и в версию пострадавшего.

Владимир Иванович еще раз, слово за словом, тщательно перечитал все, что рассказал потерпевший. Тупик. Чьи показания верны? Кому верить? Ведь то, что утверждал один, полностью противоречило показаниям другого. Больше оснований для доверия было, конечно, у уважаемого ювелира — человека в возрасте, не имевшего рассогласований с законом, специалиста своего ювелирного дела. Но как тогда уличить грабителя, этого профессионального нарушителя закона Мишку Попланова? Нужны или четкие свидетельские показания, или неопровержимые вещественные доказательства, улики. А где они, эти улики? Разбитая витрина? Ссадина на лице у Камарильского? Но это могло быть и «самострелом». Старый, испытанный способ — нанесение самому себе телесных повреждений и ранений для того, чтобы создать видимость якобы совершенного на себя нападения. Попланов, правда, не отрицает, что ударил продавца, но не настолько сильно. Учел, видите ли, возраст. «Вот все бы бандиты нынче такими были, — с иронией подумал Интерполов, — избивали бы свои жертвы с учетом возраста и пола». Да-а, ситуация была тупиковая. Но Владимир Иванович продолжал думать, искать зацепки на абсолютно гладкой поверхности.

И размышлять еще было над чем. Ведь в любом случае, кто бы из допрашиваемых ни говорил правду, а кто бы ни лгал, оставался открытым главный вопрос: «А куда делись бриллианты? Где их искать?» Попланов за то время, которое прошло между ограблением и его задержанием, мог спокойно сотню раз передать их кому угодно или, наконец, спрятать. Потому он и держится так нагло и все отрицает. Потерпевший же постепенно пришел в себя и держится спокойно, но несколько настороженно. И проявляется это только расширением зрачков, которое засек Владимир Иванович. «А если все это имитация, автоограбление? — допускал он и такую маловероятную возможность. — Как бы тогда мог себя вести злоумышленник?» Эти и другие версии прокручивались в подсознании сыщика, которое, пока он занимался формальными вещами, постоянно работало на малых оборотах, подобно работающему на холостом ходу двигателю остановившегося автомобиля. А сыщик по своему опыту знал, что, если над чем-то долго и постоянно думать, что-нибудь обязательно придумается.

И вдруг его осенило. Бриллианты не выносились за пределы магазина! Надо искать здесь, здесь! Но постановления на обыск у него не было, да и быть пока что не могло. А обращаться за этим, как и положено, к прокурору и вообще проходить всю формалистику времени не было. Поэтому Интерполов попросил одного из своих помощников сделать в магазине по существу обыск, замаскировав его под более тщательный осмотр места происшествия.

Около часа сотрудники осматривали каждую щелочку, складочку и вообще все, куда можно было бы засунуть второпях драгоценные камни. Ведь на то, чтобы как следует спрятать их, у злоумышленника времени тоже не было. А пока длился этот вроде как бы осмотр, задержанный Попланов дожидался под присмотром милиционера в милицейской машине, ювелира же Владимир Иванович отвлекал в его конторке разговорами о физической природе драгоценных камней.

Но время шло, результата не было. «Неужели я ошибся в своих умозаключениях? — спрашивал себя сыщик и сам же себе отвечал: — Нет, не мог. Все мои заключения верны, и камни должны найтись здесь!» Он вышел в торговый зал. Растерянные сотрудники с виноватым видом безнадежно слонялись по магазину, уже не веря в успех и скорее отбывая номер, чем упорствуя в своих поисках.

— Что, братцы, по нулям? — ни к кому конкретно не обращаясь и, тем более, не ожидая услышать в ответ ничего утешительного, спросил Интерполов. И, как говорил классик: «А лошадь ему ничего не сказала».

И тут взгляд сыщика скользнул по входной двери, справа от которой в небольшой нише стояла пальма, а возле нее изящный журнальный столик с лежащими на нем журналами и небольшим графином с водой и пустым стаканом.

«Эврика!» — кричал Архимед, когда наполнившая ванну вода вытолкнула его на поверхность. Что кричал Ньютон, когда сорвавшееся с ветки яблоко долбануло его по темечку и он открыл свой знаменитый закон, на котором основана вся нынешняя механика, неизвестно. Интерполов же ничего не кричал. Он только улыбнулся, когда до него дошло, где бриллианты. Владимир Иванович удивлялся лишь тому, что не сразу догадался, где их следует искать. А ведь о подобных случаях столько писалось в детективных рассказах и романах еще прошлого и позапрошлого века, да и сам ювелир только что об этом упоминал в своих показаниях. Примитивная дешевая штучка, а он так долго не мог догадаться. «Прямо смех!» — оценил сыщик свои способности.

— Братцы, — обратился он спокойным голосом к сотрудникам, — вылейте из графина воду.

Вылили. И на дне пустого графина забрякало. Сотрудники оживились, сгрудились вокруг диковинной находки, оживленно комментируя происходящее и совершенно забыв о том, кто подал эту плодотворную идею. Вышедший в это время в зал ювелир удивленно поднял брови:

— Боже! А этот бандит не так-то прост. До чего же просвещенные нынче жулики пошли, у всех если не высшее, то, как минимум, среднее образование, и физику все знают. Ведь сообразил, негодяй, куда их деть, когда выбегал из магазина.

Камарильский был обескуражен, но держался молодцом, изображая радость по поводу найденных таки бриллиантов. Да, камни действительно были найдены. Найдены в графине с водой. Остроумно, но старо.

Однако вопрос, кто их туда спрятал, оставался открытым. А это и был основной вопрос о виновнике. Но открытым он был для всех милицейских сотрудников, кроме Интерполова. Поэтому, когда сыщик попросил взять под стражу Бориса Эдуардовича Камарильского, это вызвало беспредельное удивление его сослуживцев и гневный протест самого Бориса Эдуардовича:

— Ка-ак? В чем дело? Да что вы себе позволяете?! Да я не только не взял за свою жизнь ни грана, я мухи не обидел! Клянусь собственной честью и честью моей мамы, чей прах вот уже двадцать лет… — захлебнулся словами негодования ювелир.

— Давайте отойдем к вашему рабочему столу, — ответил на это сыщик и что-то стал объяснять Камарильскому, когда они подошли к столу, на котором стояли весы для точного взвешивания. Некоторое время говорил только Владимир Иванович, а ювелир только молча слушал. Первая фраза, которую он произнес, была следующая:

— Так вы бы уж сразу так и сказали, что лучше меня знаете эту физику. Кто мог подумать, что нынешние сыщики…. Ах, и зачем я эти уроки прогуливал в школе! Бедная мама! Она всегда говорила мне: «Боря! Не прогуливай же ты свою физику! Когда-нибудь ты горько пожалеешь об этом! И я таки сейчас действительно жалею! Вы мне наденете наручники? — спросил он, вытягивая перед собой сложенные вместе руки.

— Да нет, — сказал с неуместной улыбкой Интерполов, — я думаю, обойдемся без них.

Все присутствующие еще долго стояли с открытыми ртами, пока на то не последовала специальная команда Владимира Ивановича.

Из отчета сыщика Интерполова, который он представил в письменном виде начальству:

«…Теперь по поводу того, как я пришел к выводу, что похитителем бриллиантов оказался сам консультант-продавец Камарильский Борис Эдуардович. Я исходил из общеизвестных законов физики. Лживым было утверждение ювелира о том, будто бы после того как он переложил бриллианты с чаши весов в стакан с водой, стоявший на той же чаше, равновесие весов нарушилось, и вес стакана воды с бриллиантами стал меньше. По закону Архимеда бриллианты в воде действительно становятся легче на величину веса вытесненной ими жидкости. Но эта вытесненная жидкость повышает уровень воды в стакане настолько, что в равной степени увеличивается сила давления на дно стакана. В результате вес воды вместе с бриллиантами не меняется, и равновесие весов не может нарушиться. В этом все дело. Ювелир же утверждал обратное, якобы перемещение бриллиантов с чашки весов в стакан с водой, стоящий на той же чашке, привело к уменьшению груза на чашке. Здесь он просчитался, и так тонко задуманная идея свалить кражу на человека с соответствующей репутацией провалилась».

— Ну, ты корифей, Владимир Иванович, — похвалил сыщика начальник. — Я бы сказал: ювелирно проведенное ювелирное дело. Каламбур, да? Ха-ха! Молодец! Возьми пирожок с полки. — Это было его любимое изречение, которым он заменял отсутствующую возможность премировать отличившихся сотрудников. А отличившиеся сотрудники все понимали и гордились этой высокой похвалой.

— Да, Интерполов, а как насчет исторической ошибки, что я тебя просил подумать? — выдержав приличествующую случаю паузу, нетерпеливо спросил начальник. — А то я думал, думал, ничего в голову не приходит. Мистика какая-то. Из ничего вдруг в истории появилась лишняя личность. Во, каламбур, да? Лишняя личность!

— Да-а, я вот тут тоже подумал, пока сейчас по лестнице поднимался, — откликнулся Владимир Иванович. — Мистики, конечно, никакой нет. Все гораздо проще. Как тут подходить? Если число людей не сходится с числом имен в списке, значит, возможны только такие варианты. Либо неправильно составлены списки, либо мы не умеем считать в пределах двадцати. А либо… либо что? — Интерполов хитро посмотрел на начальника.

— Что, что, — передразнил начальник, принимая дурашливый тон сыщика. — Вот и говори что. Я для этого тебя и попросил, чтобы ты разобрался, а не устраивал мне экзамен. Профессор хренов. Ясно, что твои первые два «либо» отпадают, поскольку списки абсолютно достоверны как исторический факт, а считать до двадцати меня научили еще в начале моего пути, в школе милиции, когда выдавали месячное денежное довольствие в размере двадцати рублей. Так я их по несколько раз пересчитывал. Вот и научился на всю жизнь считать до двадцати. Ну, так говори уж, вижу, что сообразил.

— Так вот, последнее «либо»: либо одна и та же личность сосчитана дважды, — улыбнулся Владимир Иванович. — И никакой ошибки здесь действительно нет. Дело в том, что всем нам хорошо знакомый Петр I Алексеевич с 1682 по 1721 год был царем, а в 1721 году был провозглашен императором. Поэтому он учтен дважды: и как царь, и как император.

— Во, дает! Корифей, сыщик Интерполов, — удовлетворенно отметил начальник.