Ищейка

— Блэйк! Вот ты где! — меня со всей дури (а дури у него хватит на десятерых) хлопнули по плечу. Рука от этого дёрнулась, и горячий цаг[1] тёмно-синей кляксой выплеснулся на серебристую скатерть, а по ней потёк на брюки. Я с руганью шарахнулся вместе со стулом назад, но спастись целиком не удалось — жидкость попала на колено. Поднявшись на ноги, я тщетно попытался промокнуть бежевую ткань салфеткой.

— Твою ж Силу! — прошипел я. — Рико, ты вообще хоть иногда думаешь, что делаешь?

— Ну… Иногда действительно думаю, — беспечно пожал плечами он, плюхнувшись напротив. Взмах рукой, и перед нами появилась официантка. Тематический бар «Тихая гавань» накладывал отпечаток в том числе и на одежду персонала: конкретно эта девушка щеголяла в узких обтягивающих бриджах, ботфортах и завязанной на груди рубахе; длинные тёмные волосы свободно рассыпались по спине. Вообще, наверное, отчасти поэтому я «Гавань» навещаю довольно часто — тема моря меня всегда привлекала. И, опять же, девушки тут весьма милые. — Здравствуй, красавица, — улыбнулся Энрике, радостно скаля клыки и приобнимая ту за талию.

— Ой, нет, я на работе! — залившись краской смущения, девушка легонько стукнула моего друга по голове папкой с меню. Однако было видно, что ей приятно.

Обаяние нашего Аморалеса давно уже стало притчей во языцех во всём Управлении. Это чудище подгорное способно обаять буквально любую представительницу противоположного пола (а по некоторым слухам, и своего тоже; к счастью, проверять мне не доводилось). Поневоле начнёшь радоваться, что даймоны очень редко живут среди людей; я видел, помимо Рико, всего двоих.

Даймоны — это крайне специфический народ. Начать с того, что обитают они под землёй; причём очень, очень глубоко под землёй, в магме. Как они там живут, я, честно говоря, никогда не интересовался. Настоящий облик у них весьма впечатляющий — сотканное из той же магмы человекоподобное тело, длинный «пушистый» хвост из языков пламени и внушительные такие рога, служащие отличным оружием ближнего боя. Ну и огненная грива от головы до середины спины. Одна проблема, рядом с ними в таком виде крайне тяжело находиться. На расстоянии примерно фута дерево начинает гореть, а около дюйма — плавиться камень. А вот в такой «очеловеченной» ипостаси вполне терпимо. Хотя, нет, вру: более невыносимое существо найти тяжело.

Собственно, наверное, именно из-за его расы мы Энрике и держим: на него совершенно не действует магия огня, а сам он маг такой силы, что дух захватывает. Хотя распоряжается ей иногда по принципу «сила есть, ума не надо»; но это просто от недостатка опыта. Ну и — да, допрашивает женщин он поистине идеально. Больше так вообще никто не умеет. Даже «сыворотка правды» порой куда менее эффективна.

Пока я предавался раздумьям, Энрике уже нафлиртовался с официанткой, и та отправилась выполнять заказ. В вольной позе откинувшись на спинку сиденья и закинув ногу на ногу, друг окинул меня скептическим взглядом.

— Блэйк, посмотри на себя, на кого ты стал похож? — тяжело вздохнул он.

— После того, как ты опрокинул на меня кружку и изгваздал мне брюки, я действительно похож Туман знает на кого! — я мрачно хмыкнул, отхлебнув из кружки уже начавший остывать напиток.

— Знаешь, по сравнению со всем остальным, это — такая мелочь! — радостно расхохотался он.

— С чем — остальным? — я отхлебнул ещё. Скоро меня начнёт тошнить от этого вкуса… Хотя ещё неделю назад он мне вполне нравился. Вот оно, последствие злоупотребления!

Вместо ответа Рико сделал широкий жест рукой, и рядом со столом зависло иллюзорное зеркало. Покосившись на своё отражение, я только и смог, что тяжело вздохнуть.

В зеркале отражался всё тот же черноволосый молодой мужчина, которого я видел там последние лет двадцать. Только сейчас он, честно говоря, выглядел весьма плачевно. Ссутулившись, сжав ладонями кружку, тип в зеркале косился на меня когда-то карими глазами, цвет которых теперь терялся на фоне полопавшихся сосудов. Под глазами залегли тени, да и вообще, зазеркальному двойнику хотелось дать милостыню…

— Убери ты эту гадость, — я брезгливо поморщился. — Ну, да, вид тот ещё, согласен…

— Ты когда последний раз спал, чудо природы? — вздохнул даймон.

— Не помню, — честно ответил я. — Кажется, когда нашли третий труп… да, меня тогда как раз из постели вынули…

— Ты идиот? — искренне опешил Энрике. — Это было двенадцать суток назад!

— Да? — я удивлённо хмыкнул. — Надо же, мне казалось, не так давно…

— Ищейка контуженная! — проворчал даймон. В этот момент появилась официантка с его заказом, и Аморалес прервал нотацию. — Вот сейчас я поужинаю, и отведу тебя домой! И пока не подоткну тебе одеяло, никуда не уйду!

— Спасибо, но я как-нибудь сам в кровать лягу! — вяло огрызнулся я.

— Ладно, ладно, не ворчи, — усмехнулся он. — Я, конечно, слышал, что Ищейки — все поголовно на голову больные, но как-то не подозревал, что настолько, — вздохнув, он принялся за еду.

Я — Ищейка. Довольно сложно объяснить вот так в двух словах, что это и откуда берётся. До двадцати пяти лет я был вполне себе типичным магом стихии воды. Впрочем, не совсем типичным; мне и диплом архимага прочили через пару десятков лет, и должность Магистра, а то и Архимандрита. В общем, магом я был очень талантливым. А потом, после одного, мягко говоря, неприятного случая, я стал Ищейкой. Тем, кто идёт по следу. Так что с тех пор я вынужденно работаю в Управлении Порядка, в отделе убийств. Старшим следователем. Собственно, я с таким талантом в Управлении один — остальные все нормальные люди… и нелюди, как вот эта наглая рожа напротив.

То есть, магия-то при мне, вот только… Когда просыпается мой… дар, если его можно так назвать, я не могу думать ни о чём другом, пока не поймаю свою жертву. Причём периодически эта самая жертва выбирается без моего желания. Впрочем, сейчас наши желания вполне совпадали. Только раньше я не настолько увлекался преследованием, чтобы забыть поспать… А я ещё думал, отчего же мне настолько хреново-то?

— Что, пошли тебя спать укладывать? — хмыкнул Рико.

— Пойдём, пойдём, раз ты такой заботливый, — я снова вздохнул. — Только пойдём пешком, я проветрюсь. К тому же, до моего дома тут недалеко…

— Не напроветривался ещё за полчетверти? И вообще, там дождь, — недовольно поморщился даймон. — Может, лучше телепортом?

— Там всегда дождь, — я хмыкнул. — А ты живёшь в этом городе уже столько лет, и до сих пор даже главных достопримечательностей не видел!

— Видел. Изнутри, — мрачно буркнул огненный наш. — Но всё равно, ты точно уверен, что не хочешь кратчайшим путём оказаться дома?

— Пойдём, пойдём, лентяй. Хватит с меня телепортов, вымотался я уже с ними, — фыркнул я, положив на стол пару монет, которых должно было с лихвой хватить и на оплату обоих заказов, и на неплохие чаевые. Забрав на выходе свой плащ, я накинул его на плечи и толкнул приятно прошелестевшую звуком прибоя дверь. Ворчащий коллега двинулся за мной.

На улице, естественно, шёл дождь. В Аико, одном из известнейших городов Острии, дождь идёт триста пятьдесят два дня в году. Притом, что год у нас длится триста пятьдесят один день. А когда на какие-то часы дождь перестаёт, город утопает в тумане. Впрочем, зачастую эти два природных явления как-то умудряются проявляться одновременно.

Аико располагается на узком полуострове, стрелой выдающемся в Большой океан, поэтому его климат поистине уникален, как и географическое расположение — через него проходят почти все морские пути.

Постоянные дожди сказались, в том числе, и на архитектуре города — возле каждого здания тянется широкий тротуар, над которым имеется навес, переходящий в крышу или являющийся балконом соседнего здания. И, конечно же, ливневые ямы, укрытые коваными решётками, через каждый десяток футов[2] — без них город бы давно смыло. В Аико не найдёшь ни одной не мощёной улочки. Или дороги, ровной на срезе — все они делаются выпуклыми в середине, чтобы вода стекала в те самые ливневые ямы.

А ещё в Аико не любят окна — строят либо широкие балконы вдоль всего фасада, на которых растут водохлёбы[3], либо глухие стены, а то и вовсе очень высокие многоскатные крыши, прячущие под собой несколько этажей.

Я очень люблю этот город; здесь невозможно жить, не любя его. Просто потому, что постоянно жить под дождём сможет далеко не каждый. Я маг воды, мне гораздо легче; здесь, на пятачке суши, с трёх сторон окружённом морем, под постоянно льющимися с неба потоками, моя сила всегда находится на пике. Но, с другой стороны, вечно пребывать на грани тоже не слишком приятно — надо хотя бы иногда отдыхать; я поэтому и езжу в отпуск на север, в степи, где почти нет воды и очень много солнца. Правда, в отпуске я уже не был несколько лет…

В общем и целом, Аико невероятно красивый и необычный город, у нас здесь всегда толпы туристов со всего материка.

— А зачем ты, собственно, меня искал? — поинтересовался я у Рико, пока мы неторопливо шагали по тротуару в сторону моего дома.

— По просьбе Шона, — отозвался даймон, неодобрительно косящийся на ровную пелену дождя в паре футов слева. — Он сказал, что ты, похоже, совсем крышей поехал — в Управлении не был три дня, а дома соседи уже и не помнят, когда тебя видели.

— Твою ж Силу, кажется, я действительно поехал, — я поморщился. — Но мне всё время кажется, что если я остановлюсь, я упущу этого маньяка.

— Кстати, странно, почему у тебя до сих пор не получилось его поймать? — оживился Энрике. — Я не припомню, чтобы на охоту у тебя уходило больше трёх дней, а тут уже полчетверти[4] никаких следов, только новые трупы.

— Он не псих, — я вздохнул. — Я позавчера наконец-то подобрался к нему довольно близко, чтобы почувствовать… Это очень и очень умное существо. Только оно совершенно определённо не человек, и поэтому применять к нему общепринятые рамки адекватности бессмысленно.

— Ага, не псих… а кто он тогда? — возмутился даймон. — Я вот тоже не человек, к тому же, вообще родственник демонов, которых мы все так любим поминать кстати и некстати. Только мне, например, десяток до крайности зверски изуродованных и убитых людей не кажется творчеством психически нормального существа!

— А я ещё не знаю, кто он, — я пожал плечами. — Вот поймаю, и тогда мы всё выясним. Но он весьма силён и крайне талантливо маскируется. Начинаю думать, что он анти-ищейка, — я изобразил что-то вроде усмешки. — Может, это меня так пытаются от чего-то ещё отвлечь? Как там с поисками его логова?

— Пока глухо, — отозвался товарищ. — То ли он каждый раз находит новое место, то ли просто мы так ищем… Поскольку связи между жертвами пока не установлено, и даже мыслей никаких по этому поводу нет, приходится сделать вывод, что ему без разницы, кого убивать.

— А что по способу убийства? Выяснили, что за ритуал?

— Да ритуал-то выяснили, ничего сложного. Просто воспользоваться им может практически каждый; это один из самых известных способов отъёма жизненной силы. Впрочем, с изменениями — он явно выкачивает эту силу постепенно, мучая свои жертвы. То ли не может поглотить всё сразу, то ли просто садист…

— Нет, он не садист, — я качнул головой. — Он вообще, по-моему, слабо понимает, что такое боль и жестокость. Для него всё вот это — просто… работа. То есть он не получает кайфа от чьих-то мучений, он просто забирает их энергию, а других способов отъёма энергии то ли не знает, то ли они по каким-то причинам ему не подходят.

— И зачем ему такое количество дурной энергии?

— Ещё б я знал… Я не понимаю, как он думает. А уж тем более, о чём… Просто потому, что я — человек, а он — совершенно другое.

— И что, никаких идей, кто это может быть?

— Знаешь, мне кажется, он не совсем материален… То есть, не так. У него два тела, две плоскости существования — наш мир и мир духов, одновременно. И уничтожение одного из них ничего не даст, тут надо бить наверняка по обеим составляющим. Только сначала, правда, его нужно ещё найти… — я вздохнул. — Так что сейчас высплюсь, а завтра с новыми силами отправлюсь на охоту.

Мы свернули в пешеходный проулок — узкий тоннель между двумя домами.

— Нет, и всё-таки, как можно в этом городе жить? — даймон раздражённо тряхнул лохматой головой. — Сплошная сырость, бр-р!

— Ты просто от стихии огня, вот тебя и коробит. А всем остальным вроде ничего так… У нас здесь вообще с огненной магией туго при таком климате, мало кто способен на что-то значительное. Так что гордись!

— Да ну, — фыркнул Энрике. — Когда по твоим венам течёт жидкий огонь, а температура тела составляет несколько тысяч градусов, несложно быть сильным огненным магом.

— Ага, равно как и водным — для человека, тело которого состоит по большей части из воды, да ещё и вокруг постоянно одна вода, — подхватил я.

— В общем, бездарности мы с тобой, — радостно заржал даймон, вновь хлопая меня по плечу. — И полные неудачники, судя по всему. Эй, ты чего на ровном месте спотыкаешься?

— А не надо меня пинать, — огрызнулся я. Но запнулся и замер я отнюдь не от тычка Рико — за те годы, что мы с ним общаемся, уже привык.

Я прислушался. Точнее, насторожился всеми семью чувствами, включая магическое и чутьё Ищейки. Осознание пришло внезапно.

— Рико, зови Гончих, — резко выдохнул я. — Сегодня мы его возьмём.

— Ты что, почуял его, и предлагаешь мне тебя бросить и отправиться за подмогой? — возмущённо всплеснул руками эмоциональный наш. — А если тебя тут, полуживого, прихлопнут, мне как перед начальством оправдываться за твою бесценную тушку?!

— Энрике Аморалес, шагом марш за Гончими! — рявкнул я. — И это не просьба, а приказ!

Богатая мимика даймона сообщила мне всё, что он подумал. Отвесив глубокий церемониальный поклон, Рико окутался красноватым дымом и исчез. Обиделся он, видишь ли… Вроде старше меня не знаю во сколько раз, а ребёнок ребёнком. Волей-неволей вспоминаешь, что совершеннолетие у этой расы наступает в полторы тысячи лет.

Бросить он меня не может… Посчитать это оскорблением, что ли?

Размышляя на эту тему, я бежал. Точнее, шёл по следу. Такие случайные встречи и события никогда не бывают напрасны. Если я наконец-то решил отдохнуть, а тут внезапно почувствовал близость цели, значит, сегодня я её достигну. Пусть сдохну, но сдохну, вцепившись в горло этой твари.

Я не мог спать спокойно последние дни, по большей части, не потому, что увлёкся погоней. Первые дни это было совсем не так. Просто мне, со всем моим опытом работы в отделе убийств, после третьего найденного трупа, когда окончательно стало ясно, что это не просто одиночная разборка, а серия, начали сниться кошмары. Раз за разом я оказывался в тёмной комнате без выхода, а вокруг меня стояли эти трупы. Изуродованные, измученные, убитые с какой-то совершенно запредельной жестокостью, они молча стояли вокруг. Они не могли смотреть — эта тварь вырывала им глаза. Но от пустых окровавленных глазниц было ещё хуже…

Первую ночь ещё пытался как-то задремать, но потом плюнул и до утра просидел за книгами. На вторую ночь выпил пару зелий… и в результате попросту не мог проснуться, едва не сдвинувшись за ту ночь среди трупов. Естественно, ни о каком полноценном отдыхе и речи не шло. Тогда я понял, что выбора мне не оставили: от меня требуют найти убийцу. И пока я его не найду, уснуть спокойно мне никто не даст.

Он убивал всех подряд. У нас на руках сейчас было одиннадцать трупов совершенно разных людей, а двое из них и вовсе нелюди, убитых по одной схеме. Мужчины, женщины, один ребёнок десяти лет… Создавалось впечатление, что ему всё равно, кого убивать.

Сейчас я чуял его очень близко и понимал, что — да, действительно, всё равно. Его не волнует ни пол, ни возраст жертв. Убивает их тела, выпивает силу и кровь до капли, выпивает душу. Одиннадцать трупов. С интервалом в полтора дня. Точнее, скорее в день… По заключениям экспертов, каждая жертва умирала несколько часов.

Он стоял посреди улицы под дождём и смотрел на меня. Плащ с капюшоном, стандартная одежда большинства жителей Аико, не позволял разглядеть под тяжёлыми складками ни тела, ни лица, но я прекрасно знал, что он меня видит, слышит и ждёт.

С разгона я перемахнул ограждение. Этот маньяк стоял напротив меня совершенно неподвижно, не делая попыток к бегству. Что у него на уме, я перестал чувствовать в тот момент, как увидел — такая вот закономерность дара Ищейки. Настороженно прощупывая магический фон, я замер на расстоянии в несколько футов.

— Всё кончено, кто бы ты ни был, — я медленно стянул плащ, отбросив в сторону. Естественно, мгновенно промок до нитки. Волосы неприятно облепили шею, но так в случае чего гораздо удобнее драться. — Управление Порядка, отдел убийств, старший следователь Блэйк Даз’Тир. Ты арестован за убийства одиннадцати разумных существ. Сними капюшон и держи руки так, чтобы я их видел.

Капюшон медленно качнулся. Так же медленно глубокие рукава поднялись вверх, убирая плотную ткань с головы и открывая лицо. И, честно говоря, мне понадобилась вся выдержка, чтобы не шарахнуться от этого существа.

Я не знал, что или кто это. Видя его перед собой, я не мог понять, к какому роду его отнести, я не мог понять его силы, я не мог понять ничего.

Вытянутый, странной формы череп. Три непропорционально больших глаза — белые, без зрачков и радужек. И всё. Никаких намёков на рот, нос, уши. Как он, в таком случае, меня услышал?

— Двенадцатый. Ещё один, — раздался бесстрастный голос у меня в голове. А в следующий момент плащ упал на брусчатку, открывая суставчатые белёсые трёхпалые верхние конечности и две пары конечностей нижних. Больше всего существо напоминало относительно человекоподобное насекомое.

Неуловимо быстрый жест руками, и в то место, где я стоял, врезался сгусток неизвестной силы. Потом ещё, ещё, ещё… Фантастическими акробатическими трюками мне удавалось уходить из-под удара за какие-то доли мгновения: я чувствовал, как выбиваемая из мостовой каменная крошка хлещет по лицу, спине, плечам — по всем доступным местам.

«Да что за игры в чехарду?!» — раздражённо подумал я через несколько секунд безумных скачек.

В очередной раз увернувшись от пары снарядов, я выкроил мгновение, чтобы запустить в противника заготовленным заклинанием. Вот только он этого, кажется, даже не заметил — ледяной кристалл пяти футов длиной пролетел сквозь него и взрыл брусчатку в отдалении. Я не успел даже удивиться: всё тело взорвалось болью, растекающейся откуда-то из затылка, а потом в глазах потемнело.

Какое потрясающее ощущение… Будто в район второго позвонка вогнали здоровенный такой гвоздь, и он вышел между глаз. Просто незабываемое! А если сосредоточиться, можно обнаружить ещё один гвоздь поменьше, в спине. И ещё россыпь маленьких кнопочек по всему лицу и плечам.

Перед глазами встала жуткая белоглазая маска, и я открыл глаза, пытаясь подняться на локтях и оглядеться.

— Да лежи ты уже, набегался, — буркнул кто-то рядом, и меня за плечо придавили к земле. Из горла вырвался хриплый стон:

— Твою ж… Силу…

— И не ругайся, — проворчал второй голос. — И вообще лучше не шевелись пока.

— Какого демона? Почему я ничего не вижу? — с трудом выдавил я.

— А потому что говорили тебе умные люди, не ходи один! — это возмущённое ворчание я узнаю всегда.

— Да пошёл ты…

— А ну, цыц! Ты, Блэйк, кретин! А ты, Энрике, не обольщайся, потому что ты идиот ещё больший!

— А что я-то?

— А ты думал, вдвоём бы вы разобрались, да? С тем, о чём даже примерно представления не имели? Под трибунал обоих отдал бы! Жаль, особо не за что… — так, голос начальства я тоже узнаю с любой головной болью. — Ну, как он?

— Жить будет, куда денется? Сейчас вот, подлатаю, и бегать будет.

— Выньте из меня этот гвоздь, — выдохнул я, чувствуя, что боль усиливается.

— Какой гвоздь? — это уже хором в несколько голосов.

— Который у меня в затылке… — не знаю уж, слышал это кто-нибудь, или нет, потому что я вновь потерял сознание.

Было ощущение, что меня тащит стремительная горная река. Лёгкие разрывались от желания сделать вдох, течение било о камни. Вперёд и вниз, как будто к водопаду, по крутому постоянно петляющему желобу.

Проклятье! Да что происходит?

Как можно выжить, попав в горную реку? Для начала вспомнить, что вода — это моя стихия… А потом выяснить, что в этом странном месте нет магии.

Пальцы соскальзывали по камням, меня тащило и тащило вперёд. Погибнуть в какой-то странной полуреальной реке? Нет уж!

Я отчаянно пытался зацепиться всеми конечностями хоть за что-то, уже начиная задумываться, что, похоже, это конец. Но у судьбы оказались другие планы на сей счёт: я почувствовал, как нога застряла между камнями. Вцепившись пальцами в камни дна и уткнувшись в них лбом, я пару мгновений собирался с мыслями, борясь с потоком. А потом оттолкнулся, пытаясь выпрямиться. Зажатая стопа вывернулась под неестественным углом, там что-то ощутимо хрустнуло, от боли потемнело в глазах, но я неожиданно почувствовал воздух.

— Эй, Блэйк! — какая-то сволочь от души хлестнула меня по лицу.

— Твою Силу, Рико, что ты делаешь? — раздался возмущённый вскрик. Но за мгновение до этого сработал рефлекс, и мой кулак врезался во что-то относительно твёрдое, откуда послышалась ругань.

— Но сработало же? Ну, у тебя и удар…

— Твою Силу, Блэйк!

— Да хватит орать! Он вроде жив…

— Ещё как! У меня же фингал будет!

— Какой фингал?! У тебя крови нет, откуда фингал?!

— Лея, посмотри, что с моей щекой? Эти засранцы вообще на сочувствие не способны…

— Вы лучше ему сесть помогите!

— Раз дерётся, сам сядет!

— Я вообще удивляюсь, что он очнулся! А вы тут собачитесь!

— Может, это вообще уже не он?

— Да заткнитесь вы, — не выдержал я и, открыв глаза, приподнялся на локтях. Присутствующие тут же пристыжено послушались. Аморалес даже перестал обнимать Лею, что с его стороны вообще подвиг.

Судя по всему, с места драки мы так до сих пор и не ушли. Защитный купол укрывал площадь в пару десятков футов в диаметре. И… что тут взорвалось, демоны поберите? Брусчатка вокруг взрыта, глубокая воронка в нескольких футах сбоку, уже частично наполнившаяся дождевой водой. Так, а вот та борозда в фут шириной уже моих рук дело… ледяная стрела, правда, уже растаяла. Обгорелый угол крыши — это, похоже, Энрике промазал. А остальное… тройка Гончих, надо полагать, постаралась.

Салем, Гор и Аро. Надо же, лучшая тройка, собственными персонами. И Энрике, естественно, куда без него? И исследовательская группа из пяти человек, включая лекаря Лею. Салем, вот же добрая душа, догадался поддержать меня за плечи и помог сесть. Странно, а почему мне голос начальства примерещился? Оно уже изволило сбежать?

— Спасибо, Салем, — кивнул я. — Я так понимаю, эту тварь вы всё-таки завалили?

— А то, — хмыкнул Гор, опускаясь на корточки. — Сам-то ты как?

— Как тебе сказать… гвоздь из моей головы вы вынули, так что большое спасибо, — хмыкнул я. — Если мне кто-нибудь поможет, я даже на ноги встану.

— Гвоздь! — Салем с Гором переглянулись и радостно расхохотались. — Нет, ты слышала, Лея? Гвоздь!

— Напугал ты нас, мальчик, — Аро укоризненно щёлкнул клювом. — Зачем ты полез туда? Да ещё Энрике отослал. Конечно, от него было бы не намного больше пользы, но…

— Это от меня пользы было бы мало? — возмутился даймон. — Лея, ты это слышала?

— Аро, ты Гончая, уж ты-то должен меня понять, — я слабо улыбнулся. — Ты можешь легко и просто остановиться, когда твоя рука в половине фута от горла дичи? Вот и я не могу, когда чую, что след свежий, и добыча где-то неподалёку. К тому же, если бы я пошёл с Энрике, была возможность его упустить. А если бы взял его с собой… Не факт, что у нас бы получилось его остановить: как я понял, от классической магии толку было мало.

— Да уж, это точно, — вновь расхохотался Салем. — Видел вон ту обгоревшую крышу? Это наш даймон чересчур меткий.

— Нет, Лея, ты это слышишь? Издеваются, как могут!

— Я вас всех прекрасно слышу! Даже слишком хорошо, — прошипела наша мохнатая лекарша. Лея принадлежит к расе миу — очаровательные пушистые существа, похожие на кошек, но только прямоходящие и ростом с нормальных людей. Хвосты у них роскошные. — Блэйк, лежи, не вставай. Сейчас я твою ногу обработаю.

— А что с его ногой, всё же нормально… — удивлённо начал Гор. Мы все дружно уставились на мою ногу. Хм… Интересно, и как я ЭТО умудрился не заметить? Лодыжка сломана посередине, причём сломана в полном смысле слова, кость вспорола ткани и вышла наружу. Да ещё и стопа вывернута… — было, — растеряно закончил фразу Гончая. — Ты где её сломать умудрился?

— Во сне, — честно ответил я, наблюдая за аккуратными точными движениями лекарши. Сейчас-то понятно, вокруг лодыжки я чувствовал кокон обезболивающего заклинания. Но вот несколько минут назад?

— А, то есть ты уверен, что это был сон? — Салем хмыкнул. — И гвоздь в голову забитый, да. Открою тебе страшную тайну: это был не сон. У той твари, которую мы отловили, огромная ментальная мощь, так что это была в какой-то степени реальность. В том смысле, что если бы ты умер там, ты бы умер окончательно и бесповоротно. Так что, можно сказать, ты отлично справился с чарами, если мы сейчас с тобой разговариваем.

— Ага, ещё и ментальная мощь! Да что это вообще за тварь была?

— Да мы толком ещё не рассмотрели; там вон исследователи копаются, а мы тебя откачивали, — отозвался старший тройки.

— О! Очень удачно, что Лея закончила. Давай, хватит лентяйничать, поднимайся, — Гор протянул мне руку, помогая подняться. Впрочем, если бы Энрике не поддержал меня вовремя за плечи, был шанс встретиться лицом с брусчаткой.

— Спасибо.

— Что-то сильно тебя шатает, — с сомнением оглядел меня даймон, осторожно отпуская мои плечи. Я пошатнулся, но устоял. Правда, сомнительно, что ходить у меня получится. Во всём теле страшная слабость, да ещё и все суставы и кости ломит. Чувствую себя очень-очень старым…

— М-да, жалкое зрелище, — оглядев пошатывающегося меня, сделал вывод Гор и подставил плечо. Я благодарно кивнул.

— Нет, мальчик, ты себя так точно загоняешь, — сокрушённо покачал головой Аро.

— Как тут второй труп? — к нам подошёл один из исследовательской группы. Как же его… Гирон? Геран? Помню, что на «г»…

— Какой второй труп? — я заинтересованно огляделся.

— Ты! — расхохотался Рико. — Ты себя просто со стороны не видел. Мы, когда прибежали, сначала подумали, что он тебя уже уработал. Сцена, достойная пера лучших баталистов: ты весь в крови по уши на дне воронки, в футе от тебя эдак кровожадно склонилась та дрянь… И этот ваш мерзкий дождь ещё!

— Скорее уж, романистов, — я брезгливо поморщился. Где он кровь только увидел? — Что-нибудь прояснилось по поводу этой твари?

— Точная информация только после вскрытия. А так, предварительно… Процентов девяносто восемь, что это существо — вообще не из нашего плана. И убивало оно исключительно для того, чтобы выжить.

— Вообще, я не специалист, но, насколько помню, путешествие из плана в план — не то же самое, что на соседнюю улицу за свежей выпечкой, — я потёр лоб.

— Какой ещё план? — недовольно проворчал даймон. Я уже, было, хотел высказать этому балбесу всё, что думаю об умственных способностях одного небезызвестного представителя древней расы, но его неожиданно спас Гор.

— Я, честно говоря, тоже о таком что-то не слышал, — младший из Гончих озадаченно покосился на меня.

— Подожди, сейчас где-нибудь присядем, я расскажу, — отмахнулся я: исследователь точно хотел что-то сказать, но не мог и слова вставить. А обратиться к нему я не мог, потому что никак не мог вспомнить имя. А называть коллегу «извини, пожалуйста» не хотелось. К счастью, не один я это заметил.

— Что-нибудь ещё важное, Ретан? — уточнил Салем. Ага, точно… на «г» имя, как я и предполагал.

— Ну… полагаю, да. Пойдёмте, покажу, — он махнул нам рукой.

— Нет уж! Раз тут моя помощь больше не нужна, то пойду я на своё рабочее место, — недовольно фыркнула Лея. — До встречи, мальчики. Надеюсь, нескорой, — Миу окуталась облачком серебристого тумана и исчезла.

— Эх, — печально вздохнул огненный наш. — Так и не удалось пообщаться!

— Тьфу! Энрике, ты можешь думать о чём-нибудь другом? — возмутился Салем. — Ретан, так что там такое?

— Да вот, посмотри, — мы подошли к парящему на носилках телу, накрытому полотном. Отдёрнув краешек, исследователь продемонстрировал сложную татуировку на плече. Татуировка состояла из множества штрихов и чёрточек, напоминая собой несколько наложенных рун, которые вот так, сполтыка, не разберёшь. — Есть какие-нибудь соображения на сей счёт? — полюбопытствовал Ретан, окинув нас пятерых вопросительным взглядом.

Аро неопределённо пожал плечом и пощёлкал клювом; потом сделал красивый плавный жест лапой, поиграв когтями: всё это выражало крайнюю степень задумчивости.

— Что-то такое есть, но… Надо подумать в спокойной обстановке. Блэйк, что такое?

А я стоял и молча смотрел на это клеймо.

Я мог бы нарисовать его с закрытыми глазами. Я помнил каждую чёрточку, каждый изгиб, каждую точку.

Этот рисунок отпечатался у меня в сознании чётче, чем затверженные до автоматизма магические формулы, схемы, плетения и руны.

Я почти год тщетно бился над этим узором. Я ночевал в библиотеках, забросил учёбу, все дела — благосостояние семьи позволяло, — этот узор стал моей навязчивой идеей. И ничего кроме общих фраз, что некоторые сочетания линий помогают построить определённые элементы узора. Но ни одна книга не могла объяснить эти сочетания. Можно предположить, что это всего лишь хаотичный рисунок, и ощущение угрозы, хищности и враждебности, исходящих от него, просто домыслы молодого мага, однажды вернувшегося домой. И обнаружившего, что дома больше нет.

Семья…

Наверное, в двадцать пять лет мужчина вполне может уже озаботиться и собственным домом, а то и женой, и детьми. Во всяком случае, считается, что если он живёт с родителями, значит, он ещё не повзрослел, цепляется за материнскую юбку и так далее.

Мне всегда было плевать на подобные измышления. Я просто любил родителей и двух младших сестёр, с которыми мне было интересно возиться. Очень часто, ещё с детства, когда они были маленькие, я развлекал их простенькими магическими фокусами. Я чувствовал себя с ними… как дома.

Старый особняк, построенный ещё во времена основания Аико, хранил память о тех, кто жил под его крышей. Наверное, он всё это время защищал нашу семью от невзгод и мелких житейских дрязг; странно сказать, но, сколько я себя помню, под этой крышей никогда не было ссор. Вот только против пришедшего извне зла память оказалась бессильна, а я… просто опоздал.

Что-то гнало меня домой весь день, но обстоятельства то и дело ставили подножки: то преподаватель задержал, то понадобилось забежать в какую-то лавку, то друг попросил срочно помочь.

Уже на подходе к двери я почувствовал запах смерти. Было открыто, а внутри… Сначала я подумал, что что-то с освещением в гостиной: всё отдавало красным. Но в следующий момент понял, что это кровь. На стенах, на полу, даже на потолке… И вот этот символ, нарисованный на стене.

Помню, как я сидел на коленях, держа за руку Хеллу; ей тогда было двенадцать. Ладонь была совсем уже холодная, покрытая запёкшейся кровью. А я сидел и звал её по имени. Просто для того, чтобы слышать хоть что-то, пусть даже свой собственный голос. Чтобы не сойти с ума за то время, пока на мой зов пришли стражники из группы быстрого реагирования — ГБР, или «гробы» как их иногда называли в народе.

Я сидел и монотонно твердил это короткое имя — звонкое, задорное, похожее на боевой клич, очень подходящее этой непоседливой девчонке, — понимая, что сестра не откликнется уже никогда. И перед глазами стоял этот самый символ, нарисованный на стене кровью. Моей кровью.

За считанные секунды дом наполнился посторонними людьми, деловитой, будничной суетой, но я всего этого не видел. Мой мир, сжавшийся до холодной ладошки в руках и красного рисунка на стене, просто не мог вместить что-то ещё: он бы попросту взорвался, прихватив за собой сознание и разум. Потом этот мир расширился на чей-то возглас.

«— Вашу ж Силу! Мальчишку-то выведите отсюда, он же маг, он же сгорит сейчас к демонам!

Меня подняли, куда-то повели; механически переставляя ноги, я не мог видеть ничего, кроме красного пятна на бледно-голубой с серебром стене, а ладонь всё ещё чувствовала холод мёртвого тела.

— Да что с ним такое? Зрачки не реагируют, пульс слабый… Лечебные чары тоже не принимает!

— Он у нас сейчас тут и скопытится… Парень, ты меня слышишь?

Я слышал, запоминал, но не мог понять ни слова; я вообще не понимал, что это речь, и что обращаются ко мне. К кому — ко мне?

— Проклятье, мы его теряем!

— Да что ж вы за лекари такие? Угробите человека! Он же на грани, какие, к демонам, заклинания?! — злой рык откуда-то со стороны. Моё запястье и подбородок обожгло огнём. — Ну, давай, давай, ты же сильный, ещё чего мне тут вздумал! На-ка, хлебни, — огонь потёк по губам, сконцентрировался в глотке — и будто взорвал изнутри черепную коробку.

Взрыв стёр красное пятно, на мгновение погрузив весь мир во тьму. Очнулся я от того, что закашлялся; не знаю уж, чем меня поили, но пробовать это снова я бы не хотел. Первое, что я увидел — карие глаза с красноватым отливом и ехидная перекошенная ухмылка.

— Вот! А говорили — «теряем». Добро пожаловать обратно, — насмешливо произнёс он и похлопал меня по плечу. — Как ты себя чувствуешь?

Я моргнул. Сознание было кристально ясным, предметы — слишком чётко очерченными, контрастными, будто подсвеченными изнутри, с искажённой перспективой; как не слишком хорошая иллюзия.

— А это ещё что? — мой спаситель удивлённо отшатнулся, разглядывая меня. — Эй, лекарь! Что с ним происходит?

— А я знаю? — огрызнулись сбоку. Рывком поднявшись, я втянул носом воздух, принюхиваясь. Чуть пригнувшись, выщерил клыки и тихо зарычал. Придерживавший меня за плечо маг отдёрнул руку.

— Парень, ты взбесился? Эй, ты меня слышишь?

Я слышал. Но только раздосадованно отмахнулся, чуя след. Это было похоже на полосу красного тумана, стелющегося и расплывающегося по мостовой…»

Так во мне проснулась Ищейка. Это, кстати, Рико меня тогда привёл в чувство; не знаю уж, как меня до сих пор не тошнит от этой его вечной ухмылки… привык, наверное. Меня тогда попытались остановить, но кто-то умный предложил посмотреть, что будет дальше.

А дальше… Это был оборотень. Простой свихнувшийся полукровка. Он вошёл в первый попавшийся дом и убил моих родных просто потому, что они не могли ничего ему противопоставить. Да, отец был хорошим фехтовальщиком, но… Что он мог — вот так, внезапно, да ещё против оборотня?

Меня тогда не смогли остановить вовремя: никто как-то не подумал, что я наброшусь на совершенно ничем не примечательного для окружающих мужчину, сидящего за стойкой кабака. А я и не бросался, строго говоря. Я просто подошёл и взял его за запястье; и на мгновение почувствовал в руке тот мёртвый холод.

Я даже не колдовал ничего, а он просто превратился в лёд. Постепенно, минут за двадцать, успев распугать всех посетителей, покаявшись во всех прегрешениях и попытавшись посмертно проклясть меня. И ни один из трёх Гончих, отправившихся со мной, ни даймон Энрике не смогли ничего сделать: они тоже не поняли, что случилось.

— Блэйк! — меня тряхнули за плечо, возвращая в реальный мир. — Добро пожаловать… обратно, — как-то не слишком весело хмыкнул Аморалес. Да уж, когда даймоны жаловались на память? — Хвала Ядру, ты очнулся. Я уж подумал, ты опять собрался… того.

— А что случилось-то? — опешил Гор, на плече которого я по-прежнему висел; опорой это назвать было довольно сложно.

— Да, понимаешь… Видели мы этот символ уже. Только его автор утверждал, что он вообще ничего такого не рисовал, и это не он.

— И ты полагаешь, он говорил правду? — уточнил Салем.

— Несколько затруднительно врать, постепенно превращаясь в кусок льда, — беспечно пожал плечами непосредственный и не умеющий переживать дольше пяти секунд (или, во всяком случае, быстро справляющийся со своими переживании) огненный маг. — Подозреваю, ему было очень больно, и совсем не до вранья.

Гончие обменялись быстрыми взглядами. Наверное, они должны были быть незаметными, но только профессиональная привычка фиксировать любую мелочь, особенно в мимике собеседника, уже успела сформироваться за годы работы.

Насколько я знаю, этот случай был известен всему Управлению, и не только. Как оказалось, в современной магии подобного ещё не случалось; феномен попытались исследовать, но сначала отказался я, а через год, когда понял, что бороться с новым «даром» бессмысленно, и устроился на работу в отдел убийств, моё свежеприобретённое начальство кого-то там пнуло в верхах, и меня окончательно оставили в покое. Сам-то я подозревал, что ничего интересного тут нет: просто впечатление оказалось настолько ярким, что материализовалось — при помощи моей магии, надо полагать.

Первое время от меня попытались шарахаться, но как-то неуверенно, без огонька и особого желания. А где-то через четверть даже застенчивая Алисия, секретарь главы нашего отдела, вполне дружелюбно со мной болтала за чашкой цага, когда выдавалось свободное время.

— Бесполезно, — я вздохнул. — Выяснить, что это такое, поможет только случайность. Или чудо. Я около года своей жизни потратил исключительно на это.

— Но ведь мне эта картинка что-то напоминает, — клекотнул грифон, отрицательно качнув головой. — А я при тех событиях не присутствовал, материалы не смотрел, и там же, где видели этот символ вы, наблюдать его не мог. Нет, бесполезно, нужно сосредоточиться.

— Ретан, я забегу завтра за результатами вскрытия? — обратился я к исследователю, уже успевшему махнуть нам на прощанье рукой и забраться на высокий борт самоходки, куда уже было погружено всё оборудование и тело потусторонней твари. Тот пожал плечами, а потом усмехнулся.

— Ну, забеги, Ищейка. Если ты до завтра проснёшься.

Я усмехнулся в ответ. Да уж, здравое замечание.

— Господа, — вспомнил я. — А что мне тут в бреду показалось, что на нас с Энрике начальство ругалось? Это, случайно, не последствия гвоздя?

— Нет, друг мой, это суровая реальность, — вздохнул Салем. — Шон действительно забегал, мельком похвалил нас в своей обычной манере — махнул рукой и буркнул «сойдёт», посокрушавшись, что не взяли живым, — поругался на вас, потребовал с нас отчёт после того, как выгоним тебя домой на пару выходных. Так что, пожалуй…

— Подожди! — возмутился Аморалес. — Он обещал объяснить, что такое разные планы!

— Нет уж, — протестующе поднял руки старший тройки. — Ты на него посмотри, он на ногах не стоит! Пожалуй, лучше мы завтра все вместе встретимся, почитаем отчёт о вскрытии, обсудим всё на свежую голову. Ты как, Блэйк?

— Меня же выгнали на выходные, — растерянно ответил я.

— Ну, а мы тебя навестить зайдём, — подмигнул Салем.

— Да, и, может быть, я что-то вспомню про этот символ, — величественно кивнул Аро. У него, впрочем, абсолютно всё получается величественно, изящно и грациозно.

Аро — грифон.

Грифоны — это одна из самых загадочных рас нашего мира. Существует версия, что они пришли откуда-то из других миров: не похожи они на творения местных богов, в которых, к слову, совершенно не верят.

Начать с того, что они не прямоходящие, а перемещаются на четырёх лапах. И вот так, на четырёх лапах, средний грифон ростом со среднего человека. А если ему подняться на задние, получится нечто весьма внушительное; правда, они редко так поступают — им довольно неудобно ходить на двух ногах. Если грифону нужны обе руки, он просто садится.

Руки у них, к слову, по строению похожи на человеческие, но что-то всё же осталось и от кошачьих; например, острые когти, которые прячутся в специальных пазухах. Всё тело тоже кошачье, покрытое золотисто-рыжей шерстью, за исключением широкой полосы чешуи вдоль хребта и чешуйчатого же хвоста, украшенного венчиком роговых наростов, из которых выдвигается жало. Яд грифонов один из страшнейших известных ядов; правда, его силу владелец способен регулировать от парализации и кратковременного сна до мгновенной смерти, а помимо яда так же легко способен впрыскивать противоядие. Ну и, конечно, птичья голова и широкие птичьи крылья завершают образ.

В мудрости с ними могут соперничать только сфинксы, но тех попробуй, пойми! В общем и целом, грифоны — совершенно замечательные существа. Правда, магией они, насколько я помню, практически не владеют, но у этого есть и оборотная сторона: на них самих тоже практически не действует никакая магия. Во всяком случае, ментальная — совершенно точно. А, нет, вру; грифоны все поголовно в совершенстве владеют магией Разума. Я почти уверен, что вот эту тварь без Аро бы точно не завалили. Пожалуй, из всех присутствующих только он способен был убить «вторую половину» этого существа; у грифонов, кроме всего прочего, есть какой-то свой способ для общения с духами. Вроде бы, это связано с их религией, по которой богов нет, а есть только духи, с которыми вполне можно договориться полюбовно, и даже иногда надавить.

— Я, пожалуй, как раз этим сейчас и займусь, — грифон шумно расправил крылья. Мы отодвинулись, давая ему место для взлёта. — До завтра, господа.

— Так, на, забирай своего полуживого напарника, — Гор аккуратно утвердил меня в вертикальном положении, а Салем вручил насквозь мокрый плащ. — А мы пойдём отчитываться. Доведёшь? — подозрительно осведомился он.

— Попробую, — хмыкнул даймон.

— Да ты только этим и занимаешься целыми днями, — проворчал я. — Хотя пока ещё довести меня окончательно у тебя не получилось…

— Я буду стараться, — ехидно отозвался тот.

— Кто бы сомневался!

— Ладно, раз острит, жить будет, — диагностировал широко улыбающийся Салем. — Гор, ты долго думать будешь? Переноси уже!

— Не ворчи, — буркнул маг. — Счастливо! — он махнул рукой, и оба исчезли в облаке тьмы; Гор специализируется на магии Смерти. Вместе с Гончими исчез и защитный купол, и нас сразу накрыло ливнем. На лице даймона отразилась вселенская мука, и он, что-то там поколдовав, сделал так, что капли дождя испарялись в пяти сантиметрах от него. Смотрелось забавно, как будто его окутало облачко тумана.

— Надеюсь, сейчас ты не будешь возражать против телепортации? — хмуро зыркнул на меня Аморалес.

— Переноси, — покорно кивнул я. Спорить с этим чудищем подгорным не было ни сил, ни желания. Да и, честно говоря, идти пешком тоже сил не было.

Через мгновение, схлопотав привычное секундное потемнение в глазах и стремительно сошедшее на нет головокружение, мы оказались в моём кабинете. Это, пожалуй, самое обжитое помещение у меня в доме, довольно небольшом особняке. Бальная зала (не использующая уже незнамо сколько лет), две гостиных, одна из которых (та самая) постоянно закрыта на ключ, мебель там накрыта чехлами, и открывается комната в лучшем случае раз в пару лет, а вторая вроде бы и не закрыта, но используется довольно редко. Кабинет, когда-то отцовский, несколько спален, также запертая детская. Пустующие комнаты прислуги — вся прислуга у меня приходящая, — да кухня. Кухня, кстати, второе по обжитости помещение: два раза в неделю кухарка готовит мне сразу несколько блюд, да и просто так посидеть я иногда забредаю, если вдруг хочется выпить цага или элементарно соорудить пару бутербродов и употребить их с какой-нибудь интересной книжкой.

Кабинет выполнен в сине-серых тонах, что меня вполне устраивает. Небольшое количество основательной старой мебели, времён не то Эриха VI, не то V, я точно не помню; знаю только, что около трёхсот лет, и гарнитур был выполнен на заказ — стол, четыре стула, секретер, книжный шкаф. От себя я привнёс только несколько картин в тяжёлых рамах с изображениями разного моря: полный штиль и золотая полоска берега на закате; рябь и наполненные ветром золотистые паруса лёгкой льеры[5] под косыми лучами восходящего солнца; бушующий шторм, как игрушку швыряющий тяжёлый грон[6]. И моя любимая, которой я страшно горжусь и которую пытался купить почти три года: единственная из моей небольшой коллекции действительно купленная намеренно, а не по случаю. Картина изображает тот тревожный миг перед самым началом шторма, когда море замирает, на небо стремительно наползают тяжёлые чёрные тучи, закрывая собой солнце, а на грани неба и воды скользит, раскинув крылья, лазурный морской дракон, вестник бури. Она буквально дышит тревогой и угрозой, очень сильно воздействуя на незакрытое сознание, это я как маг говорю. Её автор, ворчливый и склочный дедок, мелкий дворянин, как художник совершенно неизвестен — у него тех работ штук пять, и все остальные — довольно посредственные. Закрадывается подозрение, что рисовал это вообще не он, но подписи автора нет, и никто из экспертов, восторженно цокавших языком, так и не смог мне сказать ничего внятного. В общем, упёрся этот дед рогом и мотал мне нервы аж три года, пока я его, видимо, не взял измором. Причём из чистого упорства мотал, утверждая, что эта мазня никому не нужна и вообще глупости всё это, мальчишка я ещё. Что, однако, не помешало слупить с меня круглую сумму. Впрочем, о потраченных деньгах я не пожалел ни на секунду: по моему мнению, картина вовсе была бесценна.

Энрике окинул взглядом комнату, отдельно присмотревшись к картинам, укоризненно покачал головой и традиционно проворчал:

— Нет, всё-таки, нужно быть магом воды, чтобы при постоянном дожде за дверью ещё и картины с морскими пейзажами везде вешать.

Воды ему много! Бывал я у него дома… Огромное полупустое помещение без деления на комнаты, всё отделано золотистым деревом, пол выложен шершавой плиткой из пород вулканического происхождения, и штук пять каминов, из которых как минимум два работают постоянно. С нормального человека пот градом начинает катиться уже минут через пять, а этому нравится.

И здесь первое, что сделал этот тип — щелчком пальцев зажёг магический огонь в камине. Магический потому, что дров он не требует, а в остальном совершенно нормальный. И с блаженным видом опустился возле него на корточки.

Камин был данью материковому стилю и по назначению использовался крайне редко: в Аико очень мягкий и тёплый климат, а сырости позволяет избежать специфическая обработка строительных и отделочных материалов.

— Я так понимаю, ты решил немного отдохнуть? — хмыкнул я.

— Ну, ты же не откажешь старому другу в просьбе немного погреться? — не открывая глаз, отозвался блаженно улыбающийся даймон, сунувший руки едва ли не в самый огонь.

— Смотри, рубашку спалишь, — предупредил я его. Энрике опомнился и закатал рукава. — Конечно, не откажу, грейся. Я, признаться, и не собирался пока идти спать; нужно остыть немного и успокоиться, а то такое приснится после этой чертовщины. Подогретое вино с пряностями будешь? У меня, помнится, было несколько бутылок неплохого Орейского, самое то.

— Когда это я отказывался от чего-то подобного? — возмутился он. — Неси. А ты дойдёшь до кухни-то?

— Дойду, — не слишком уверенно ответил я и вышел из кабинета. Судя по всему, мне действительно несколько полегчало: хоть и пошатывало, но идти самостоятельно я вполне мог. Мстительно подумав, что надо было всё-таки заставить Аморалеса идти пешком, я в итоге благодушно решил — пусть его, грешно смеяться над больными людьми.

По дороге завернул в ванную комнату, где скинул насквозь мокрые тряпки (одеждой это назвать уже язык не поворачивался) прямо на пол, впитал воду, которая осталась на мне, накинул тяжёлый уютный халат и побрёл греть вино. Во-первых, сам предложил. А, во-вторых, действительно хотелось чего-нибудь такого, успокаивающе-расслабляющего.

Вольготно устроившийся в подтянутом к камину кресле Рико глянул на меня, насмешливо фыркнул на халат, но, как ни странно, ничего не сказал, молча приняв кружку парящего напитка. По небольшой комнате растёкся сладковато-острый запах пряностей. Я занял любимое кресло за столом и блаженно откинулся на его спинку.

— Кажется, я начинаю вспоминать, что жизнь — приятная штука.

Даймон хмыкнул что-то неопределённое. Мы замолчали. Я, признаться, начал уже забывать, что у меня в комнате сидит гость. То ли от вина, то ли от удобной позы, то ли просто до организма наконец-то дошло, что бежать никуда не надо и всех, кого могли, уже поймали, но по телу начала разливаться приятная сонливость, мысли ползали вяло и неторопливо.

— Блэйк, а ты уверен, что сможешь заниматься этим делом? — вдруг спросил Энрике.

— Каким делом? — не понял сходу я.

— Этим… с символами.

— А, ты про это. Отчего нет? Вполне себе смогу. Конечно, личная заинтересованность у меня есть, так что можно иридраться. Да, я по-прежнему по ним скучаю, и был бы рад, если бы они были сейчас рядом. Только… Уже столько лет прошло, а человек ко всему привыкает и не умеет так долго остро переживать потери. Так что не волнуйся, я вполне в норме. Точнее, буду, когда высплюсь, — я усмехнулся. — А что это ты вдруг так озаботился моим душевным состоянием?

— Да, понимаешь, лицо у тебя такое было, когда ты эту картинку увидел, — даймон тоскливо вздохнул. — Я даже успел начать волноваться, как бы тебя опять не… того. Страшно представить, в кого бы ты после второго раза превратился! В какого-нибудь мифического Несущего Возмездие минимум!

Я хрюкнул от смеха, едва не захлебнувшись в кружке.

— Спасибо тебе, добрый наш. Но я понял, что ты имел в виду. Нет, я просто в ступор впал, в воспоминания. Скорее от неожиданности, чем действительно от впечатлений. Знаешь, я всегда внутренне был уверен, что всё это не просто так, и картинку эту я ещё когда-нибудь увижу. Просто как-то не ожидал, что именно вот так…

— А-а… В таком случае я за тебя уже почти спокоен. Слушай, ответь мне на один вопрос, и я оставлю тебя в покое…

— Навсегда? — без особой надежды уточнил я.

— Вот ещё! Сам же пожалеешь, если я перестану отравлять тебе жизнь, — расхохотался он. — Да и мне скучно будет. Хотя можно будет попробовать как-нибудь, в воспитательных целях. Чтоб понял и начал меня ценить!

— Я ценю, ценю, — отмахнулся я. — Ты вопрос свой давай.

— Что такое «другой план»? И чем это отличается от «параллельного мира»?

— А, ты об этом. Смотри сюда, — я взял лист бумаги, разорвал пополам; творить иллюзии не хотелось, а объяснять на пальцах не хватало умения. На одном начеркал множество хаотически пересекающихся прямых, пару спиралей, даже один квадратик. — Вот это — то, что называется «параллельными мирами». Каждая линия — отдельный мир, со своей структурой времени и пространства. Все они пересекаются, только, в отличие от моего рисунка, гораздо чаще, чем, скажем, две прямые. И все они довольно однотипны. Пусть у них разная история, населены они разными существами, у них совершенно разная природа. Но при этом имеются и сходства — химический состав веществ, фундаментальные физические и магические явления. Скажем, условно во всех этих мирах планеты круглые и вращаются по эллиптическим орбитам каждая вокруг своей звезды. А другой план — это другой лист, располагающийся параллельно с нашим, — я изобразил на втором листе какие-то каракули и для наглядности расположил его в двух пальцах над первым. — Примерно вот так. В нём тоже есть миры, они тоже пересекаются между собой, но два плана между собой в нормальных условиях никак не связаны, и у них может не быть совершенно ничего общего. Скажем, не сферические планеты, а плоские диски. Другая магия, физика, химия, совершенно другие существа. Могут быть и общие законы, но это скорее совпадения, чем закономерности. И чем дальше планы отстоят друг от друга, тем сильнее разница. Та тварь, если она и в самом деле пришла из другого плана, пришла из плана близкого, условно говоря, соседнего: мы вполне друг друга видели, она могла с нами ментально общаться, ей подходила для жизни наша энергия. А если бы она пришла издалека, наш мир почти наверняка сразу убил бы её. И даже если бы не убил, могло случиться что угодно. Скажем, она бы не могла воспринимать наше существование, а мы — её. Доступно объяснил?

— Вполне, — кивнул даймон. — Ладно, будем ждать вскрытия. А ты давай не засиживайся долго, мы к тебе завтра зайдём, помнишь?

— Помню, помню… А как же обещание подоткнуть мне одеяло? — ехидно осведомился я.

— Перебьёшься! — заржал даймон и исчез.

Впрочем, я решил всё же последовать его совету и, залпом допив уже почти остывшее вино, отправился на боковую. Благо, спальня моя рядом с кабинетом, да ещё и соединена с ним дверью. Раньше это была спальня деда: он рано овдовел и с головой ушёл в работу, вот и переехал поближе к кабинету. Отец с матерью жили в хозяйской спальне, поскольку эта комната хорошо подходила холостому мужчине, который нечасто балует кровать своим присутствием, но никак не супружеской паре. А теперь вот пришла моя очередь заниматься делами, работать и жить в гордом одиночестве в этой спаленке.

Я не уверен, что хочу, чтобы так продолжалось до самой моей смерти — желал бы, давно съехал бы в небольшую квартирку, мне одному этого дома многовато. Да и ему с одним мной скучно, он детей любит. Я, наверное, когда-нибудь всё-таки женюсь, но вряд ли в ближайшем будущем; не с такой работой. Какая женщина выдержит, что её мужчина может сорваться среди ночи без малейшего объяснения, куда именно, или пропадёт на полчетверти, да ещё так, что ни друзья, ни коллеги не в курсе, что с ним и где он? Можно подумать, мне для полного счастья только семейных скандалов и не хватает! Нет уж, не сейчас и не в ближайшем будущем. Если суждено — то когда-нибудь случится, и нечего загадывать и попусту думать на эту тему.

Проснулся я от грохота, шума, дребезга и приглушённых голосов, как-то вдруг возникших за дверью. Долго не мог сообразить, что происходит, и где я, собственно говоря, нахожусь.

— Дорогая, я дома! — раздался бодрый голос. Вслед за этим бодрое ржание явно не в одну глотку, звонкий звук подзатыльника и приглушённая ругань под ещё более бодрое ржание.

— Блэйк, ты где? — прозвучал уже другой голос, без претензий на чрезмерное остроумие.

Я уже понял, что это ко мне пришло обещанное «завтра» с последними вестями с полей, поэтому поспешно натянул брюки, накинул рубашку и вышел к гостям. Хоть и званым, но… совесть надо иметь, скажу я вам!

— Тут я, тут, — проворчал я, разглядывая компанию. Странно, их всего трое… А откуда тогда столько шума и грохота? — Вообще, хозяйская спальня находится в другом конце дома. Вы чего хотели добиться, разоряясь тут?

— Но ты же нас услышал? — возразил даймон. Логика железная, не поспоришь.

— А если б не услышал, ты бы мне весь кабинет разнёс, так что ли? — проворчал я ещё недовольнее.

— Не ворчи, — дружелюбно хмыкнул Салем. — Это не он, это я случайно стул опрокинул. Мы, честно говоря, полагали, что ты уже встал — время к вечеру.

— Салем, я не спал полчетверти ночей. Ещё глупые предположения будут? — вздохнул я, разглядев в руках у Гора плетёную частую сетку, в которых принято носить продукты, и сообразив, что от этой компании, явившейся ко мне не утром по работе, а вечером после работы, да ещё и в пятый день седмицы, то есть под выходные, отделаться быстро не получится совершенно точно.

— Не ворчи, — укорил меня уже Гор. — Провожай, где тут у тебя кухня? С меня стребовали фирменное горское блюдо, так что я буду её разносить на горе твоей кухарке.

— Раз фирменное, да ещё и горское, — «смилостивился» я. Правильно готовить горские блюда могли только горцы, причём абсолютно все. Но надо было такому случиться, что профессию повара эти люди профессией не считали, и напрочь отказывались работать на этой должности за любые деньги. А научиться ни у кого больше возможности не было; рецепты были известны всем, но в приготовлении использовалась хитрая народная магия, к которой другие народы не были предрасположены совершенно. Вот так и получалось, что слышали восхищённые отзывы все, а пробовать доводилось очень мало кому. Я — пробовал. Поэтому пробуждение сразу перестало казаться унылым и несвоевременным. — Пойдём. Только сначала я себе цага заварю, твоему шаманству это не помешает?

— Нет. А если заваришь ещё и мне, даже поможет, — расплылся в улыбке Гончая.

Восхищённо поцокав языком при виде кухни, Гор тут же направился к раковине, выкладывая туда продукты из своей сетки. Кроме того, маг мигом нашёл и нож, и разделочную доску, и всё необходимое. Вот это талант… Я за столько лет так и не запомнил, где прячется эта клятая доска. В результате госпожа Ема, работавшая у меня кухаркой, периодически ворчала, что хлеб я режу на столе, а потом по всему столу крошки и царапины на скатерти. Где она там только эти царапины нашла…

— Присаживайтесь, господа, — кивнул я Энрике и Салему на стулья возле большого прямоугольного стола с дыркой посередине, в которой находилась жаровня с основательной трубой. Половина стола служила для готовки, а за второй половиной, по идее, должны были есть слуги. Но последние годы тут обычно питаюсь я: не хочется в гордом одиночестве торчать в просторной столовой и ждать, пока поставят перемены блюд, проще достать эти самые перемены из стазисного шкафа. Тем более, что сие полезное создание магической мысли позволяет сохранять блюда в горячем виде.

Стазис — крайне удобное и полезное заклинание; «локальная заморозка времени» открыта не больше пятидесяти лет назад, а сейчас уже трудно представить себе существование без неё. Во-первых, этот самый стазисный шкаф; вещь крайне простая и надёжная, да и подзарядка заклинанию требуется куда реже, чем холодильному, которые применялись ранее. Конечно, остановкой времени в полном смысле эту магию назвать нельзя. Я, честно говоря, затрудняюсь объяснить его принцип без углубления в дикие магические дебри… Бытовой сферой заклинание ограничилось по одной простой причине: его можно наложить только на замкнутое пространство довольно ограниченных размеров, и под действие заклинания попадаёт всё, находящееся в данный момент в этом самом помещении. Равно как и всё, что попадает туда после. Так что в боевых целях не применишь: защиты от него так и не придумали, хотя и пытались. К тому же, оно не так быстро накладывается, и имеет слишком сложное для боевой магии плетение. Причём контур накладывается изнутри пространства, а снять его потом можно только снаружи. Так что применяется заклинание, изначально разрабатывавшееся как боевое, исключительно в быту. Стазисные шкафы, охранные системы в домах и так далее.

Я достал из полки цагри[7]. И только потом догадался поинтересоваться:

— А кто ещё будет?

— Да готовь на всех, — махнул рукой Салем. Я прикинул размеры сосуда и сделал неутешительный вывод, что на четверых взрослых мужиков его никак не хватит. Поэтому привычный цагри был водружён на положенное ему место, а из полки извлечён куда реже используемый сосуд побольше. Немного потеснив Гора и залив в кувшин холодной воды, я вернулся обратно, поставив цагри на тумбочку настаиваться, и взялся за миниатюрную ручную мельницу, на эту самую тумбочку и облокотившись бедром.

Плоды цаговых водорослей представляют собой небольшие, с четверть ногтя на мизинце округлые зёрнышки приятного бирюзового цвета с очень прочной скорлупкой и вязкой чёрной мякотью.

Мелются они довольно тяжело, поэтому обычно покупают уже готовый, размолотый цаг, который сплошь и рядом продаётся в разнокалиберных плошках. И только такие извращенцы, как я, каждое утро начинают с двухминутной разминки пальцев вот такой меленкой. Но никто не может сказать, что цаг, сваренный из готовой пасты, такой же, как приготовленный из свежемолотых семян. Поэтому я принялся за работу, задумчиво разглядывая своих гостей.

Эта тройка Гончих с Салемом во главе — весьма колоритная компания. Помимо того, что они — лучшие, они ещё и самые оригинальные. Не знаю уж, какие соображения привели на службу Аро, но я не слышал, чтобы хотя бы в одной стране мира — не то что городе нашего государства! — могли похвастаться штатным сотрудником-грифоном. А уж тем более в составе тройки Гончих. Вдвойне странно это ещё потому, что климат Аико не слишком приятен этому гордому народу, их у нас всего несколько живёт, в прибрежных скалах, в пещерах.

Почему столь высокоразвитые существа живут в пещерах? Логично предположить, им так удобнее… Не знаю уж, вьют ли они гнёзда — Разумные Виды никогда не были часто посещаемым мной предметом, — но не удивлюсь, если всё обстоит именно так. Может быть, у них просто такая особенная мудрость, — или степень мудрости, — что им не нужны уже материальные блага, за которые цепляются почти все остальные разумные. Хотя, с другой стороны, я уже говорил, что с грифонами по мудрости и древности сравнимы разве что сфинксы, а эти как раз наоборот, очень любят роскошь и блеск золота.

Не менее странным в этой компании является Гор. Я почти уверен, что это не имя, а прозвище. Вроде бы что-то было у его народа религиозное на тему Истинных имён… Ладно, главное не это. Главное то, что Гор — горец. И — да, в Аико их тоже мало. Надо полагать, потому, что здесь нет гор, а как раз наоборот, очень много моря. Второй странностью мага из тройки является его специализация. Магия Смерти — это, мягко говоря, не горская дисциплина, они всё больше по духам, жизни и земле. А маг он классный, доводилось видеть в работе. Помимо основного направления, он и общемагические дисциплины отлично знает; во всяком случае, телепортация вполне себе работает. Горцы серьёзно отличаются от равнинных жителей внешне, и здесь наш Гор не исключение. Невысокий, гибкий, ловкий как кошка, с острыми, вопиюще хитрыми чертами лица. Такое ощущение, что он один знает что-то важное, и от всех скрывает. Или пакость какую-нибудь замышляет. Плюс, стандартная горская масть — смуглая загорелая кожа и почти белоснежные волосы. Правда, не иначе, для разнообразия, Гор стрижётся коротко, в отличие от своих собратьев. Ах да, ещё у всех горцев неестественно синие глаза.

Ну, и старший в группе — Салем. Салем Сол. Варвар с островов. Нет, вот как раз представителей этого народа в нашем городе хватает, иногда даже чересчур. Но Салем — это Салем. Я не знаю, сколько ему лет, но порой кажется, что он старше нас всех, вместе взятых, включая Энрике и Аро. Проскальзывает иногда в глазах что-то такое… Но, быть может, я преувеличиваю, а он просто неплохо знает жизнь, которая его, в свою очередь, очень часто и больно била. Салем внешним видом выделяется даже среди своих, мягко говоря, грубоватых на черты лица соотечественников. Если попытаться охарактеризовать этого варвара одним словом, даже думать не придётся: «страшный». Это вообще первое определение, которое приходит на ум при виде этого человека. Высокий, широкий, каждый кулак — с два, а то и три моих. При этом он слегка сутулится и имеет привычку поворачиваться резко, всем корпусом. А уж лицо заслуживает отдельного описания… Это такой внушительных размеров кирпич, на котором условно наметили черты лица и чуть сгладили углы. Квадратная тяжёлая челюсть, узкие губы, выступающие надбровные дуги, кустистые брови, глубоко посаженные колючие серые глаза, жёсткая кучерявая грива до лопаток, собранная в хвост. И два неизменных прямых меча на поясе; не удивлюсь, если он даже ванну с ними принимает. Вот, пожалуйста, наглядный пример: пришёл в гости, находится в полной безопасности, нам, я уверен, доверяет. А мечи всё равно на поясе, и нет-нет, да и скользнёт ладонь по рукояти. Рефлекс, что поделать. А в бою слабонервным на Салема лучше вообще не смотреть: чистокровный человек, а опытного оборотня уработает за минуту. Всегда хотел поинтересоваться, где он учился так драться, но всегда как-то неловко. Да и сомнительно, что он вот так прямо и честно ответит, да ещё адрес назовёт. Что-то подсказывает: подобные знания даются не просто так.

— Блэйк, ты решил их в пыль стереть? — насмешливо фыркнул Энрике, выводя меня из задумчивости.

— А? — не понял я. Потом обнаружил в руках мельницу, рукоятку которой продолжал крутить, и только махнул рукой. — Задумался.

Я неторопливо продолжил процесс приготовления, который помнил уже на рефлекторном уровне. Наверное, это зависимость — каждый день глушить цаг, да ещё в таких количествах. Даже вчерашнее ощущение, что меня скоро стошнит от этого вкуса, прошло, стоило только выспаться. Правда, к моей радости, противопоказаний и последствий у любимого напитка не выявлено, но кто знает, чем демоны только не шутят… Сейчас нет, а завтра уже выяснят, что он какую-нибудь страшную болезнь вызывает. У нас это умеют.

Кстати, продолжая лирическое отступление про оригинальность, надо для полноты картины ещё и Аморалеса в человеческом облике описать. Если бы Гончие ходили по четыре штуки, он бы наверняка был в их компании. Во всяком случае, по оригинальность точно подходит. И для контраста с Салемом. Высокий рост, королевская осанка, густые прямые волосы где-то до поясницы, нестандартные, но весьма эффектные черты лица и красновато-карие чуть раскосые глаза. В общем, это лучше один раз увидеть, а объяснять бесполезно. Но мне в нём больше всего нравится татуировка на спине — с эстетической точки зрения. Роскошный огненный дракон; кажется, он даже шевелится, периодически чуть изменяя позу. Я тысячу раз пытался выяснить у друга, где он приобрёл такую красоту и, главное, как автор умудрился нанести татуировку даймону, но почему-то только в ответ на этот вопрос он молчит. В другие моменты — не заткнёшь, а тут отвечать отказывается категорически. Наверное, тоже какая-то страшная тайна…

В общем, из всей этой компании сильнее всего выбиваюсь я. Начать с того, что никаких страшных тайн я за свои годы накопить пока ещё не успел. Да оно, пожалуй, к лучшему: мне вполне хватает чужих. Вписываюсь я в группу если только по оригинальности: Ищейка с моим магическим потенциалом — библиографическая редкость, учитывая, что потенциал как-то влияет на розыскные способности. Правда, как именно, исследований я нигде никаких не нашёл, а сам пока ещё не догадался. Но как-то точно связаны, я… чувствую. Но это, в сущности, не так интересно. Во внешности тем более нет ничего экстраординарного: средний рост, среднее телосложение. Тонкие черты лица, которые принято называть аристократическими — собственно, я аристократ и есть. Бледная кожа — как, впрочем, и у всех коренных жителей Аико. И прямые чёрные волосы до середины шеи, с которыми я никак не могу определиться — то ли остричь их к демонам, то ли отрастить, чтобы нормально можно было собирать в хвост. Но короткие стрижки мне не слишком нравятся применительно к моей физиономии, а длинные волосы я в принципе не слишком люблю. Длинные волосы у женщин — это красиво, а мужские… скажем так, на любителя. В общем, в результате имеется куцый хвост сзади и постоянно падающие на лицо ужасно мешающие пряди. Пожалуй, стоит отметить только фамильный цвет глаз — сине-зелёный. Одна знакомая поэтесса как-то мне сказала, что я именно поэтому люблю море — оно живёт в моих глазах. Она даже стихотворение написала… Но это было давно, я его уже не помню. Хотя оно точно где-то записано.

Можно было бы описать заодно и кухню, но это будет перебором.

— Цаг готов, — возвестил я. Строго глянул на сервант, и оттуда выпорхнули четыре чашки, сахарница, ложки и пара баночек с пряностями. Вереница потянулась за мной к столу и аккуратно на него приземлилась.

— Виртуозно у тебя получается, — с тоской вздохнул Энрике. — Научи меня, а?

— Друг мой, учить тебя мелкому телекинезу это примерно то же самое, что убивать мух тяжёлой баллистой. Я доступно объясняю? — хмыкнул я, разливая цаг по кружкам.

— Более чем. И не оставляешь никакой надежды, — физиономия его стала ещё более печальной. Впрочем, получив в руки кружку ароматного напитка, даймон повеселел и приободрился. — Ну да ладно, перебьюсь и без телекинеза.

Я не стал добавлять «А я про что говорю?». Потому что он наверняка начнёт в этом случае опять жаловаться, какой он несчастный, и что я не прав, и тому подобное. Оно мне надо, кривляния этого балбеса выслушивать? Причём, именно кривляния. Потому что он это совершенно точно не всерьёз.

Я поставил одну из кружек рядом с занятым разделкой мяса Гором и сел за стол. Некоторое время мы вдумчиво и молчаливо потягивали горячий напиток. Через несколько минут, оставив что-то шкворчать на сковородке, к нам подошёл и шеф-повар, где-то умудрившийся откопать фартук в весёленький такой цветочек с улыбающимся солнышком на груди.

— Блэйк, а можно я буду приходить к тебе в гости каждое утро, и ты будешь угощать меня цагом собственного приготовления? — весело спросил он. Я аж поперхнулся.

— А не надоест каждое утро на другой конец города мотаться?

— Так ведь телепортом… Нет, серьёзно! Я такого цага вообще нигде не пробовал. Я такое пойло готовлю, что его пить практически невозможно, а в ближайших кафе, конечно, получше, чем моё, но до этого не дотягивает…

— Да ладно, скажешь тоже, — я недоумённо пожал плечами. — Тут самое главное свежие зёрна брать, и всё.

— Не скажи. Думаешь, я не пробовал? — фыркнул горец и, опомнившись, отправился помешать своё творчество.

— Даже не знаю, — окончательно сбитый с толку, я снова пожал плечами. — Хочешь — приходи, мне не жалко. Я всё равно его каждый день готовлю.

— Во-от, а я когда просился, ты меня послал! — возмутился даймон.

— Ты ко мне жить просился, когда тебя хозяева съёмной квартиры за пожароопасность выгнали! — парировал я. — Извини, но твоей компании мне как-то в рабочее время хватает, чтобы ещё и дома подобное лицезреть.

— Да я временно! — машинально возразил Энрике. Мы с ним настолько привыкли к подобному стилю общения, что поменять его было бы крайне сложно даже при большом желании.

— Нет ничего более незыблемого, чем то, является временной мерой, — с улыбкой ответил ему Салем.

— Да вы что, сговорились? — удивился огненный наш. — Он мне то же самое сказал! — он обличающе ткнул в меня пальцем.

— На самом деле, это довольно известный афоризм, поэтому не удивительно, — старший Гончая побарабанил пальцами по столу. — Гор, как поживает твоё блюдо?

— Имейте терпение, десять минут прошло, — хмыкнул тот, вновь присоединяясь к нашей «застольной» группе, но не спеша присаживаться.

— Господа, а, может, мы всё-таки вспомним о цели нашей сегодняшней встречи? Ведь не просто же так мы поужинать собрались. Не спорю, горская кухня заслуживает не только отдельного вечера, но всё же, — предложил я.

— Пожалуй, ты прав, — кивнул Салем. — Наши исследователи в восторге от результатов вскрытия, но нам радоваться нечему. Подтвердилось, что это существо действительно из другого плана. Кстати, Ретан объяснил нам, что это такое.

— Да уж, объяснил, — недовольно поморщился Энрике. — Если бы я вчера у тебя не спросил, так бы ничего и не понял. Как будто мне эти термины мудрёные и определения что-то говорят!

— Ты же маг! — искренне опешил Салем.

— Я не маг, я даймон, — вздохнул тот. — Для меня магия это… Вот ты можешь объяснить, как ты дышишь? Подробно, в научных терминах? Нет. Но дышать тебе это не мешает. Вот для меня магия — что-то вроде этого, настолько же естественно и привычно, как и дыхание. Так что если уж закапываться в дебри, меня скорее можно назвать «повелителем огня», нежели магом собственной стихии. Более-менее я понимаю только то, что связано с небольшим количеством стандартных, внестихийных заклинаний, которые я знаю: телепортация там, ещё по мелочи.

— Вот как? — старший Гончая задумчиво поскрёб затылок. — Интересно, я раньше и не подозревал подобного.

— Во-во, — покивал Гор. — У меня та же история с клановой магией. Применяю, не задумываясь о принципах работы. А некоторые пытаются просить научить… Пользуясь аналогией Энрике, как можно научить дышать?

— Самородки вы наши, — вздохнул я. — Так что с тварью?

— Ага, вот. Из какого плана она появилась неясно, с какой целью — тоже. Даже непонятно, каким образом — сама, или ей помогли. Картинка на плече… Аро пока не может вспомнить, где её видел, что странно: обычно он на память не жаловался. Но, честно говоря, она наталкивает на мысль, что он оказался здесь не самостоятельно.

— Да, и что-то мне подсказывает, не обязательно по своей воле, — кивнул я.

— Почему? — полюбопытствовал непосредственный наш. Салем насмешливо хмыкнул, но промолчал.

— Рико, за что тебя только держат в нашем отделе? — посетовал я.

— Для красного словца я бы сказал «за задницу», но не хочется клеветать на родное начальство, — заржал даймон.

— Тьфу на тебя, — привычно отмахнулся я. — Почему… Потому что ему тут крайне некомфортно. То есть вариантов всего два — либо запихнули его сюда насильно, не спросив о его желании, либо ему что-то было здесь очень нужно. Или там, откуда он родом, ему стало жить вовсе невыносимо. Если изъясняться понятными тебе аналогиями, это как запихнуть тебя на дно океана. В принципе, выжить-то ты там сможешь, но удовольствие это будет сомнительное.

— Ладно, ладно, я без аналогий всё понял! — капитулировал он. — Всё ж таки не совсем дурак.

— Это радует… Но меня настораживает другое. Он дал себя поймать. Во всяком случае, у меня такое ощущение. Вы не спрашивали у исследователей, без вашего вмешательства он в ближайшем будущем отбросить конечности не собирался?

— Как-то не подумали поинтересоваться, — покачал головой Гор. — Но у нас же была копия заключения. Салем, где она?

Варвар на мгновение задумался и начал медленно охлопывать себя по карманам. Потом лицо его прояснилось, и тонкая плотная папка была извлечена из широкого голенища сапога.

— На, держи. Ретан подумал, что ты захочешь взглянуть.

— Правильно подумал, — задумчиво кивнул я, принимая бумаги. — Гор, ты смотрел? Как оно тебе?

— Да, честно говоря, никак, — он дёрнул щекой. — Я не слишком вчитывался — на первый взгляд никаких зацепок, а что именно искать, я не придумал. Была мысль проверить то, что ты сейчас сказал, но я так и не понял, как это сделать. Сложно понять, что является нормой для столь отличного от привычных параметров существа.

Я покивал и погрузился в записи, с трудом разбирая невнятный почерк.

Так. И что мы имеем?

Анатомический анализ… Ох, ничего себе! Да уж, «странно»… Мягко сказано! Внутренних органов нет, скелета тоже нет. Незначительное количество того, что с натяжкой можно назвать мышечной тканью в конечностях. И очень тонкая плёнка эпидермиса. А всё остальное — очень сложная, совершенная нервная ткань. Проще говоря, один сплошной мозг. С ума сойти… А как же оно перемещалось? По всему выходит, что всё это было свойствами разума. То есть ходило оно исключительно благодаря ментальной магии. Да уж, теперь я понимаю, почему он настолько силён… И всё больше прихожу к выводу, что он действительно дал мне себя поймать. Не удивлюсь, если оно видело меня насквозь и было способно проследить все мои поступки ещё до того, как я их совершу. Или ему просто надоела моя компания?

Демоны… Я даже не уверен, что Аро действительно мог бы противостоять этой твари! Природная защита — природной защитой, но на всякую защиту найдётся своя открывашка.

Вот, здесь нарушены некоторые цепочки… Предположительно — причина смерти. Ну-ну. Мне нравится это слово в заключении о вскрытии. «Предположительно». Эдак мы докатимся до «причиной смерти послужило вскрытие…» Предположительно. И, на закуску, внешние повреждения, нанесённые большими режущими предметами (я покосился на «режущие предметы», отдыхающие в поясных ножнах Салема). Три отрубленных конечности, большая колотая рана… Повреждения! Тьфу… три царапины, ага. Нет уж, отчёты их эти… Убил бы, честное слово.

Хотя тут всё понятно; старший Гончая дрался по типичной схеме. Отрубал конечности, давая возможность взять его живым. Всё верно, он же не знал, что тут один сплошной мозг, и отсутствие манипуляторов его не слишком огорчит.

Что у нас дальше? Химический анализ. Какая необычная структура этой самой нервной ткани… Не клетки, а вообще непонятно что! Так, ну его к демонам, этим пусть исследователи занимаются, мне другое важно. Исходное вещество… Хм… Тогда можно и поверить, что Аро действительно с ним справился, беру свои слова обратно. Температура кристаллизации того вещества, из которого он состоит, составляет порядка шестидесяти градусов. То есть его ментальная сила тратилась ещё и на то, чтобы предохранить собственное тело от замерзания: выполняющей эту функцию крови-то у него нет. И, кроме того, его эпидермис отлично растворяется в воде, с чем наверняка было ещё труднее бороться. В принципе, теперь понятно, зачем ему столько энергии… Попробуй тут продержись, ага!

Магический анализ. Остаточный фон собственной ментальной магии, медленно оседающий. Во всяком случае, тело ещё не кристаллизовалось. Что тут ещё? Так, это наши Гончие постарались — отголоски магии Гора и Энрике. Хм… Это ещё что такое? Экзостихийные показатели сильно зашкаливают… Надо полагать, следы разрушения той части, которая в мире духов обитала. Никогда не доводилось наблюдать следы работы грифона. И ещё бы столько их не наблюдать! Как хорошо, что среди них преступников не бывает, и народ они в целом весьма мирный.

А вот добрались и до сладкого — энергетический анализ. Так, это всё внешние воздействия, внимания не стоит — маги наши постарались. А без внешнего получается… н-да, не густо у него сил осталось. Видимо, ребята измотали. Или просто кончилось, и пора было подзарядиться?

А на этом вроде как и всё. Никаких зацепок, ничего подходящего. Но почему такое ощущение, что я что-то упускаю? Да и не только я… Так, вещество, из которого оно состоит… Хм. Что-то здесь такое… Со структурами что-то неладно! А на память я их не помню. Нет, нужно книжку брать.

Не отрывая взгляда от цифр, я поднялся с места и спешно двинулся по направлению к библиотеке.

— Блэйк, ты куда? — опешили мои гости. Я только отмахнулся, молнией выскакивая в коридор.

Откопав нужный справочник, я, всё так же на ходу его листая, уже без особой спешки вернулся на кухню.

— Хвала духу Моря, мы уж подумали, ты решил сбежать, — хмыкнул Салем.

— В штанах на босу ногу? Не смеши, — не поддался на провокацию я, устраивая книгу на коленях и быстро листая страницы. Не могли оглавление сделать! Самое лучшее издание справочника энергетических структур, всё есть, всё идеально. А оглавления нет. Причём у меня давнишняя редакция, но в новых оно так и не появилось. Религиозные предубеждения у авторов справочника на эту тему, что ли?

Гор наклонился, приподнимая книгу за корешок и заглядывая в обложку.

— Ого… Ты, никак, что-то придумал? — удивился маг.

— Подожди, я просто проверяю, — недовольно буркнул я. Не люблю, когда меня отвлекают. Гончая раздражённый тон воспринял правильно, и меня на некоторое время оставили в покое, что-то обсуждая. Не знаю, не вслушивался.

Вот она, родимая. Жизненная энергия, энергия существования, энергия Эо, как её называют эльфы. Так… показатели по типам, уровни, показатели по существам… Вот она, структурная схема. Ага. Так. Ого! Ну-ка, что у нас там за собственная энергия в остатках? Мутная и размазанная. Ладно, пойдём другим путём. Вещество его нервной ткани выглядит, насколько я понимаю, примерно вот так… Тьфу, демоны! Никогда, когда нужно, никаких письменных принадлежностей под рукой нет!

Окинув ищущим взглядом стол, я обнаружил плошку с исовым джемом. Издав победный возглас, вцепился в склянку с тёмно-красной густой массой, и начал рисовать прямо на скатерти. Ничего страшного, ототру — я сейчас вполне оклемался, и на подобные тонкие чары уже вполне способен.

Кстати, среди обычных людей бытует представление, что бытовая магия куда проще боевой. Так вот, это заблуждение, притом заблуждение очень серьёзное. Боевая магия — на то и боевая, что применяется в бою. Поэтому на сложные, тонкие и хрупкие плетения времени обычно не хватает. Конечно, другое дело — это проклятия, особенно на крови. Там колдуй сколько влезет, спешить особо некуда. А собственно боевая магия — простые и быстрые, затверженные до автоматизма формулы. Разрушать всегда проще, чем созидать. Чтобы стать боевым магом, нужна только хорошая реакция и умение мгновенно собраться в стрессовой ситуации. А вот бытовая магия — это очень тонкие, изящные и красивые плетения, как работа вышивальщицы, или, скорее, кружевницы. Тут нужен точный глаз, сосредоточенность и мастерство. Впрочем, по мере роста последнего второе теряет свою необходимость, как и во всех остальных ремёслах.

А самая сложная отрасль магии — это целительство. Я, например, лечить не умею совершенно.

Я быстро набросал на скатерти схемку, макая палец в джем. Присутствующие ошарашенно молчали, с недоумением наблюдая за этим действом.

— Салем, как думаешь, он здоров? — осторожно поинтересовался даймон.

— Затрудняюсь ответить, — честно покачал головой тот.

Я проигнорировал обоих, вчитываясь в цифры из отчёта и справочника и периодически пристально вглядываясь в обе схемы.

Так… Этот коэффициент для нашего случая, значит, здесь ещё чёрточка, здесь вот так… А тут произойдёт наложение и, следовательно, обрыв. Эта линия выйдет вот сюда, вот отсюда перейдёт сюда… И что мы имеем?

Хе-хе!

— Нет, и всё-таки, я гений, — торжественно резюмировал я, откидываясь на спинку стула.

— Э-э… Точно не псих? — подозрительно уточнил Энрике.

— А ты не завидуй! Вы только посмотрите! — я указал на разводы на скатерти.

— Ты испачкал хорошую скатерть? — предположил Аморалес.

— Тьфу, с кем приходится работать! Гор, оторвись на мгновение, смотри!

Горец подошёл и с недоумением оглядел моё творчество.

— Зачем вы хорошую скатерть испортили?

— Вашу ж Силу! — я раздражённо всплеснул руками. — Причём здесь скатерть! Ты этот рисунок видишь?

— А… А! Послушай, а зачем ты нарисовал джемом на скатерти этот бред? Это же нестабильная структура, она без подпитки…

— Вот! — я назидательно поднял указательный палец, измазанный в джеме. Теряя всякую солидность, машинально его облизал и продолжил. — Именно об этом и речь! Именно это мне и не понравилось, не подвело меня чутьё!

— Так всё-таки, что это?

— Это результат воздействия энергии Эо нашего мира на нашего преступника. Если брать, конечно, энергию в полной концентрации, если бы он отнимал её разом, большой кучей. Подозреваю, что та энергия, которой он питался в своём мире, выглядит примерно так, — я ткнул пальцем в книгу, — но отличия должны быть вот в этом месте, здесь и здесь. И ещё вот тут… Это только предположение, но оно подходит идеально.

— С ума сойти! — восхитился Гор, придвинул стул и сел со мной рядом. — То есть, если учесть коэффициент Баро и Общую постоянную, а также степень рассеянья энергий, то… — он задумался, отнял у меня книжку, поводил пальцем по паре строк таблицы, потом отнял ещё и отчёт, сравнивая. — Твою ж Силу, Блэйк! Да ты действительно молодец!

— Так, а если перевести на человеческий язык? — устало вздохнул старший Гончая.

— А если перевести на человеческий язык, Салем, то этот тип банально нам сдался.

— Ничего себе, сдался, — неуверенно хмыкнул Энрике.

— Да не в драке, — отмахнулся от него Гор. — Понимаешь, он постепенно умирал, и знал это. Жизненная энергия жертв была для него ядом, который смертелен в больших дозах. А поскольку питаться ему было больше совсем нечем, он предпочёл тянуть время. Может быть, надеялся найти способ вернуться обратно. А когда понял, что время у него кончилось, решил не тихо-мирно сдохнуть в какой-нибудь канаве, а послужить местной науке, да ещё умереть достойно, в бою. Поэтому он позволил Ищейке подобраться близко — а ведь он наверняка знал, что его преследуют, — и даже дождался нас. Причём у меня такое ощущение, что возможность убить Блэйка у него была, но по какой-то причине он этого не сделал. Более того, он и его жизненную энергию не тронул — видимо, понимал, что ещё капля, и он банально отравится.

— Может, он просто меня изучал? — глядя в пространство, предположил я. — Все жертвы были совершенно разные. Маги разных стихий, просто горожане, полукровки, представители других рас, ребёнок… Он изучал!

— Ты что, серьёзно? — неприязненно поёжился Энрике. Я медленно кивнул.

— А ведь и правда, — так же медленно кивнул впавший в задумчивость Гор. — Это был совершенный, концентрированный разум. А стремление к познанию и самопознанию — это один из базовых тезисов разумности! Даже если он пришёл из соседнего плана, всё-таки, он не настолько сильно далёк от нашего мира, чтобы быть настолько другим разумом. Да, он совершеннее. Но не принципиально иной.

— То есть, возможно, появление его в нашем мире это… результат исследований? — ошарашенно выдохнул я. Мы с Гором потрясённо переглянулись.

— Так, секунду! Вы хотите сказать, что вот этот маньяк — просто учёный, открывший способ путешествия в соседний план?! — вмешался даймон. — Нет, подождите, а откуда тогда всеми нами любимая картинка?!

— И почему же, пройдя в одну сторону, он не смог вернуться обратно? — сощурился Салем.

— Из-за неё? — одновременно предположили мы с Гором и вновь переглянулись. — Нет, конечно, можно предположить, что для путешествия ему нужна была какая-то специфическая энергия, которой в нашем мире нет, или, может быть, какой-то сложный прибор, который он не мог собрать самостоятельно. Но, опять же, причём тут тогда печать? — продолжил рассуждать я.

— Ай, духи гор! — всплеснул руками маг Смерти. — У меня же сейчас всё сгорит к демонам! — он подорвался с места и кинулся к своим сковородкам. — Но ведь это возможно, разве нет? — продолжил он, уже торопливо что-то помешивая. — Мы ведь так до сих пор и не знаем, что это за узор. Так почему он не мог бы препятствовать его перемещению обратно?

— Но тогда возникает просто уйма вопросов! — задумчиво покачал головой варвар.

— Ага. Кто поставил эту… печать? С какой целью замуровал этого… бедолагу в нашем мире? Как вышел на него? И почему этот тип, во имя всех богов, не обратился за помощью?! Допустим, тот, кого он встретил первым, и поставил ему эту печать, и обошёлся с ним не слишком дружелюбно, но… Я уверен, он всех нас видел, словно раскрытые книги! Он прекрасно понимал, что ему бы помогли — или, во всяком случае, попытались бы помочь!

— Демон побери, всё опять упирается в эту треклятую печать! — Салем раздражённо саданул кулаком по столу. — А у нас никаких предположений.

— А если печать нанесли ещё в его родном мире? — медленно произнёс горец.

— То есть, к нам его… сослали? — опешил я. — Какое-то совсем уж фантастическое предположение, — я потряс головой. — Жутко делается.

— И возникает ещё один вопрос. Как, в таком случае, эта же картинка двадцать лет назад попала на стену твоей гостиной? — озвучил он то, что не решался сказать я.

— И зачем, — мрачно кивнул Салем, подозрительно глядя на меня.

— Ты что, подозреваешь, что это я её нарисовал? — возмутился я.

— Не говори ерунды! — буркнул он. — Я хочу сказать, не просто же так обе печати оказались так близко к тебе.

— Слушай, Блэйк, — продолжая помешивать содержимое, Гор снял источающую восхитительные запахи сковородку с огня и подошёл к нам. — А ты не хочешь временно переехать? До выяснения значения этой картинки.

— Да ну, это уже на какую-то паранойю смахивает, — не слишком уверенно хмыкнул я. — Хотя, согласен, как-то стало неуютно…

— Страху нагнали, а потом удивляются, что неуютно, — проворчал Энрике. — Тьфу. У меня уже мурашки по спине побежали от этих интонаций и предположений. Может, это нас с голоду на всякие страхи тянет?

— Кошмары обычно снятся на полный желудок, — между прочим заметил варвар.

— Соответственно, если идти от противного, то во время бодрствования кошмары — следствие голода, — подхватил я мысль даймона, с намёком глядя на нашего горца. Тот непонимающе проследил наши хищные взгляды до своей сковородки и рассмеялся.

— Конечно, всё уже готово. Блэйк, оттирай скатерть и доставай тарелки, пока не остыло!

Вкусные запахи и мелкая бытовая суета временно разрядили сгустившуюся наэлектризованную атмосферу. Хотя, желание провести эту ночь вне дома не просто не пропало, но только усиливалось с каждой мыслью в этом направлении.

Правда, на некоторое время я всё-таки забыл обо всём. Нет, горская кухня это… А, да что тут говорить, это надо хоть раз в жизни попробовать! Причём не найдёшь двух горцев, чьи блюда повторяются по вкусу. Это всё индивидуальные свойства, зависящие от характера и силы автора, как произведения искусства — картины, стихи, статуи. А ещё у их блюд совершенно нет никаких названий, в отличие от той же эльфийской кухни. Эльфы вообще сторонники лишний раз всё усложнять, включая названия. Это даже символично, что упомянутая мной энергия Эо носит такое короткое название: основа, на базе которой строится всё живое. Соответственно, этот слог можно встретить едва ли не в половине эльфийских слов. Эо — жизнь, Лу — смерть, всё остальное — вторично. В чём-то даже я принимаю их подход. А горцы… Они предпочитают просто называть вещи своими именами. Наверное, поэтому так тщательно скрывают истинные имена, дающиеся при рождении. Вот и блюда их кухни не носят названия сложнее чем, скажем, «мясо с овощами». Название отражает суть, не отвлекаясь на несущественные мелочи. Какая разница, как готовить мясо, если оно всё равно в итоге останется мясом? Так что они тоже в чём-то правы.

Вообще, глядя на веры и обычаи разных народов начинаешь ощущать, что все мы когда-то были частью одной огромной Истины, которая потом отчего-то раскололась на множество частей, и каждому народу досталось по маленькой её крупице.

И, кстати, это — тоже вера. Вера мудрых сфинксов.

Мои мысли и всеобщее медитативное наслаждение кулинарным шедевром Гора прервала мелодичная хрустальная трель. Странно, и кому я понадобился среди ночи?

Я машинально бросил взгляд на часы и с удивлением обнаружил, что совсем даже не ночь, а всего-навсего восемь часов вечера. То есть, по идее, ещё вовсю день.

Перекинувшись с гостями недоумёнными взглядами, я отправился открывать.

Фигура в плаще молча скользнула в дверной проём, на ходу сбрасывая капюшон движением головы. И я с огромным удивлением узнал в гостье… Реи.

Реи… Это… вообще, все мои друзья и приятели в один голос не верят, что у нас с ней ничего нет. Реи — это женщина-совершенство, женщина-сказка, женщина-мечта. Причём её совершенство настолько же полно, насколько естественно. Она невероятно красива. Мягкие локоны изумительно тёплого каштанового цвета, какого не бывает даже у эльфов; идеальные черты лица. Всегда живущая на дне огромных зелёных глаз улыбка. Точёная фигурка, гладкая красивая кожа. Изящные плавные движения, грация порыва ветра. Она красивей, чем все женщины, которых я когда-то видел. По моему скромному разумению, именно так должна выглядеть Дева-Природа.

А ещё в дополнение к этому она умна, интересный собеседник, обладает чудесным чувством юмора, очень чуткий, добрый и понимающий человек. И при всех этих достоинствах ещё и потомственная аристократка, дочь нынешнего градоправителя.

И вот это волшебное создание является, пожалуй, моим самым лучшим другом, своим существованием опровергая все домыслы о том, что нормальный одинокий мужчина и нормальная одинокая женщина не могут быть друзьями. Причём настоящими. Мы могли не видеться четвертями, а потом вдруг один из нас вот так запросто и неожиданно появлялся на пороге дома другого, и мы порой не расставались целыми днями. Я уж не говорю о том, что именно её присутствие помогло мне тогда унять боль потери. Причём дружба наша началась едва ли не с рождения — наши отцы были также друзьями, а мы с Реи родились в один год, разве что она младше меня на две четверти. А ещё она довольно талантливый маг воздуха. Правда, её всегда манили полёты, а к боевой магии она, в отличие от меня, относилась очень свысока. Как не любила вообще никакого насилия и ненависти.

— Реи! — радостно воскликнул я, крепко обнимая подругу. — Какими судьбами?

— Да вот, прослышала тут, что ты сутками дома не ночуешь, дай, думаю, проведаю — вдруг, случилось что, — рассмеялась она. — И, судя по твоему виду, действительно случилось.

— Это всё работа, — я недовольно махнул рукой. — Забегался.

— А, это те убийства, про которые в газетах последние дни только и пишут? — она сморщила хорошенький носик, протягивая мне плащ. Я разместил его на вешалке.

— Ага. Хотя убийцу мы уже поймали, — вяло похвастался я. Она поощрительно чмокнула меня в челюсть.

— Молодцы. Слушай, а чем у тебя тут так вкусно пахнет? Хм… Дай угадаю. Судя по этому восхитительному запаху и твоему тёплому сонному виду, ты наконец-то завёл себе девушку, которая продержалась дольше седмицы? — предположила она, одной рукой опираясь на мою руку, а второй расстёгивая короткие сапожки на умопомрачительных каблуках. Диванчик, предназначенный для этих целей, был с царственным небрежением проигнорирован.

— А вот и не угадала, — сообщил я. — У меня на кухне сейчас сидят трое мужиков и уплетают блюдо горской кухни.

— А это-то чудо у тебя откуда? — восхитилась Реи, ставшая ниже без своих каблуков на полголовы. Она тоже предпочитает, как и я, ходить по дому босиком. И в её случае это также привычка детства.

— Просто один из них — горец, — рассмеялся я. — Пойдём, я тебя познакомлю.

— А давай скажем, что я твоя девушка? — хитро улыбаясь, предложила она. — Пусть завидуют!

— Боюсь, они мне не поверят, — улыбнулся я, наблюдая, как она вертится перед зеркалом, оправляя изящное воздушное платье серебристого цвета с длинными рукавами с прорезями и многослойным подолом, местами чуть выше колена, а местами до пят. — А ты, как всегда, похожа на порыв морского бриза, — не удержался я от комплимента.

— Зато ты как всегда похож на замученную загнанную лошадь, — честно призналась она.

— Да я как-то и не предполагал, что выгляжу хорошо, — я вздохнул. — Я за этой тварью полчетверти без сна гонялся, чего ты хочешь.

— Бедненький, — искренне посочувствовала Реи. — Сейчас-то ты отоспался?

— Вроде бы, — я неуверенно пожал плечами.

— Пойдём знакомиться с твоими коллегами? Как думаешь, я им понравлюсь? — без тени кокетства взволнованно уточнила она.

— Реи, когда такое было, чтобы ты — да вдруг не нравилась представителям мужского пола? — не удержался я от смеха, за руку оттаскивая её от зеркала и увлекая в сторону кухни.

— Мало ли, — неуверенно откликнулась она, вслед за мной входя в кухню. От злорадной ухмылки при виде реакции друзей я, каюсь, не удержался. Салем удивлённо вскинул брови, более непосредственный Гор уронил челюсть, а Энрике вообще подскочил на месте, закашлявшись.

— Разрешите представить, Реи. Реи, это Энрике, Гор и Салем. Энрике — мой практически напарник, я тебе рассказывал. А Салем и Гор — двое из лучшей в городе тройки Гончих.

— Очень приятно, — вежливо кивнула моя подруга.

— Взаимно, — хором кивнули Гончие, а Рико что-то невнятно промычал, пытаясь откашляться.

— Присаживайся, радость моя, — с улыбкой предложил я, отодвигая ей свой стул. — Как ты насчёт поужинать с нами?

— Какой нормальный человек по доброй воле откажется на халяву попробовать горской кухни? — звонко рассмеялась она. Я отправился накладывать Реи созданный Гором ужин. — Блэйк, а я к тебе, между прочим, не просто так забежала. Помимо того, что проведать, я решила тебя ещё и немного расшевелить. Вот скажи, когда ты последний раз выходил в свет? — с укором поинтересовалась она.

— Кхм, — я смутился. — Кажется, пару четвертей назад. Когда твой папа приём устраивал по случаю дня рождения твоей мамы…

— Вот! Кажется! Только это было не две, а три четверти назад! — назидательно погрозила она мне пальцем и благодарно кивнула, принимая тарелку. — Так ты совсем одичаешь со своей работой. Так что радуйся, что у тебя есть я!

— Когда это я был недоволен этим фактом? — искренне опешил я, прислоняясь к тумбочке. Реи, держа тарелку на одной ладони, села на стул, подобрав под себя ногу, вполоборота, чтобы одновременно и видеть меня, и не сидеть спиной к ошарашенно молчащим сотрудникам Управления Порядка. А я тихо злорадствовал, наблюдая за потрясением и шоком коллег. Наверное, такого впечатления на них не произвело бы даже явление всех богов эльфийского пантеона в полном составе.

— Мало ли, — она неопределённо повела плечиком. — Так вот, о чём я. Сегодня ты идёшь со мной на выставку, и даже не думай пытаться отказаться.

— На какую выставку? — обречённо поинтересовался я. Если Реи вздумала меня куда-то вытащить, она это сделает. Да и права она, я так скоро совсем свихнусь с этой работой…

— Вот, ты даже этого не знаешь! — возмутилась она. — А ещё любитель живописи!

— Я не любитель живописи, я любитель моря, — поправил я.

— Тем более! Молодая, никому неизвестная художница. Но, говорят, она должна стать открытием этого года. По слухам, её картины сопоставимы только с кистью великих мастеров вроде Дэоликриэна.

— Радость моя, не надо верить слухам, — я поморщился.

— Она, между прочим, пишет в основном морские пейзажи, — хитро покосилась на меня Реи.

— Ладно, ладно, считай, уболтала! — я примирительно поднял руки. — А во сколько мы туда идём?

— Открытие было минут пять назад, так что если ты как следует поторопишься, мы как раз успеем к окончанию торжественной части. У меня есть два пригласительных, так что не переживай.

— Реи… — потрясённо выдохнул я.

— Ничего-ничего, — с ехидным выражением лица закивал Гор, переглянувшись с Салемом. — Не переживай, мы тебя дождёмся.

— Не сомневаюсь, — я тяжко вздохнул. — Реи, но на этот приём, наверное, надо надевать что-то торжественное? — я посмотрел на неё крайне растерянно.

— Пойдём уж, горе, я помогу тебе выбрать, — рассмеялась она. — А пока буду выбирать, ты как раз успеешь быстренько принять душ. Надеюсь, твои гости тебя отпустят?

— Отпустят, — хмыкнул Салем. И Реи, как будто только этого и дожидалась, ухватила меня за ладонь и потащила в сторону комнаты.

Сборы при активном понукании подруги заняли от силы минут двадцать. Так что теперь я стоял, умытый, причёсанный, одетый в парадный мундир, на пороге городской Галереи, и под руку меня держала самая красивая женщина этого города. Я, естественно, спросил, почему моя спутница остановила свой благосклонный взгляд на этой вещи, которую я надевал от силы раза три в своей жизни (произвели в нынешний чин меня всего два года назад), первый из которых был контрольной его примеркой. На что получил безапелляционный ответ, что только в этом из всего моего гардероба ей будет со мной не стыдно, потому что последний раз я покупал что-то новое, надо полагать (и это будет истинной правдой), к тому самому приёму несколько четвертей назад. Впрочем, спросил я исключительно от неожиданности — мундир мне вполне нравился. Он был хорошо сшит, удобен, и, помимо того, вполне отвечал моим представлениям о красоте: синие брюки, белый китель с синим и серебряным шитьём, белые перчатки и до блеска начищенные сапоги. И форменная белая фуражка с синим околышем и серебряной кокардой, которую я сейчас держал в руках. И парадный алый плащ — как же без этого в Аико? Правда, раз уж мы телепортом и туда, и обратно, брать плащ я не стал.

К тому же, в мундире я сразу переставал сутулиться; стыдно было носить такую красоту без должной выправки. А уж тем более совестно было не соответствовать леям в кольцах[8] на левой стороне груди. Реи подбивала меня надеть сами медали, чтоб выглядело эффектнее, но я был непреклонен. Это не украшение, чтобы добиваться ими эффектности. За последние годы я умудрился получить аж пять штук отнюдь не «памятных» наград. Надо полагать, и за это дело нас всех наградят… Мудрый и рациональный подход руководства: вроде и герои поощрены, и больших затрат казна не несёт. Правда, особой гордости от этого не испытывал, хотя, скорее всего, должен бы был. Может, я слишком мнительный, но я не считаю нашу работу благородной. Нужной, полезной, жизненно необходимой — да. Но ведь она никогда не поможет вернуть тех, чьи смерти мы расследуем.

— Надеюсь, мне все будут завидовать, — мечтательно произнесла подруга, когда я галантно распахнул перед ней дверь.

— Завидовать скорее всего будут мне, — насмешливо фыркнул я. — Надеюсь, не придётся ни с кем за тебя драться. А то мало ли, вдруг уроню честь мундира?

— Держи крепче, — рассмеялась она, вновь уцепив меня под локоть. — И, между прочим, ты себя недооцениваешь. Тебе очень идёт форма, ты сразу смотришься серьёзнее и… опаснее, что ли?

— Разве это хорошо? — я вздохнул.

— А я разве об этом говорила? — она вскинула брови. Передала, сопроводив действие благодарным кивком, подошедшему слуге свой плащ. — Я сказала, что тебе это идёт. А мне безумно приятно, — она вновь рассмеялась. — Такое ощущение, что рядом со мной идёт большой и опасный хищник, который меня защищает и является моим другом, а не врагом.

— Скажешь тоже, — я смущённо хмыкнул. — Нашла хищника… Я же даже не боевой маг, так, Ищейка.

— Знаешь ли ты, мой дорогой неуч, — наставительным тоном заговорила она, пока мы неторопливо шли по великолепному ярко освещённому коридору. Каблуки Реи звонко цокали, в воздухе витали приятные запахи, то и дело нам попадались другие посетители — видно было, выставка пользуется популярностью. И, кстати, на нас действительно чуть ли не оборачивались. Бросив взгляд в ближайшее зеркало, я не мог не признать, что смотримся мы и вправду весьма эффектно. — Что на севере, в Ирионе, в качестве служебно-розыскных животных используются огромные хищные кошки вместо привычных охотничьих собак?

— Честно говоря, первый раз слышу, — удивился я.

— О, а вот мы и пришли! — радостно сообщила моя прекрасная спутница, когда за очередным поворотом обнаружились высокие распахнутые двери, ведущие в огромный выставочный зал. — Ой, кого я вижу! — ещё радостней воскликнула она. — Талли, Урико! Дорогой мой, я тебя на минуту оставлю, хорошо? Тебе вряд ли будут интересны наши женские сплетни… Обещаешь не скучать?

— Как я могу не скучать без тебя? — я совершенно искренне расстроился. — Но постараюсь не портить своим кислым видом окружающим атмосферу праздника.

Она подарила мне улыбку, чмокнула в щёку и упорхнула к подружкам. Ну… что с неё взять? Ветер, она и есть ветер. Просто ветер, запертый в телесную оболочку. Так что ж теперь обвинять его в излишней ветрености?

Заложив руки с фуражкой за спину, я неторопливо побрёл вдоль стены, подолгу вглядываясь в картины. Их автор не талантлив… Их автор действительно без преувеличения гениален! Здесь были исключительно пейзажи, до того реальные и живые, что казались не картинами, а окнами в другие миры. И, боги, какое там было море… Я замер перед картиной с ёмким названием «Шторм» и, казалось, утонул в ней. Я слышал вой ветра и раскаты грома, я слышал солёный запах, чувствовал безумство стихии и почти ощущал на лице холодные брызги.

Из близкого к трансу состояния меня вырвали нарочито громкие и насмешливые голоса почти над ухом.

— … ищейка. Тьфу!

— Да уж, достойное занятие для дворянина, — фыркнул женский голос. — Это же надо было так опуститься?

— Подумать только, и ещё посмел в своём собачьем мундире заявиться в приличное общество!

А вот этот голос я узнал. И не удержался от мрачно-торжествующей, кровожадной улыбки. Хм…

Поиграем… щенок?

Я неторопливо, не убирая рук из-за спины, плавно повернулся к говорившим, машинально напяливая на лицо нейтрально-спокойное выражение. В паре футов от меня стоял Аспий Ла’Триз, наследник графского рода Ла’Тризов, в сопровождении двух незнакомых мне, но, определённо, очаровательных девушек. Точнее, они были бы очаровательными, если бы на их мордашках не застыло столь угодливо-брезгливое выражение. «Графёныш», — окинув парня насмешливым взглядом, мысленно охарактеризовал его я. Пусть я никогда не был рад тому, что скоропалительно унаследовал свой титул, и с радостью отдал бы всё, лишь бы его по-прежнему носил мой отец, но сейчас… О, да! Сейчас я мог, даже обязан был смотреть на этого человека свысока. Потому что я — граф. А он — лишь наследник. А ещё потому, что наш род старше и идёт ещё с Первых Династий, что всегда этого засранца ужасно бесило.

Сколько себя помню, мы с ним друг друга недолюбливаем, ещё со школьной скамьи. Точнее, это он мне завидовал. Как же иначе — более талантлив, более родовит… Надо полагать, он очень злорадствовал, когда на такого «баловня судьбы» как я свалилось… то, что свалилось. Впрочем, наверное, ровно до того момента, как понял, что теперь я — граф.

Честно говоря, я до сих пор и сам не очень понимал, как у меня получалось все эти годы совмещать абсолютно всё. Семейные дела шли ровно и спокойно, поместья процветали и приносили хороший доход (впрочем, это надо отдать должное скорее отцу, который крайне грамотно всё организовал — от меня требовалось только поддерживать заведённый порядок). Служба в Управлении Порядка тоже шла своим чередом, и почему-то моё знатное происхождение совершенно не мешало в общении. Может, о нём просто никто не знал? А ещё ведь тренировки… Фехтование и магия, всё свободное время. Правда, в последние полчетверти с этим убийцей всё кувырком, но, надеюсь, данное безобразие (по крайней мере, пока) закончилось.

Единственное, что никак не влезало в этот распорядок, была светская жизнь. Да и особого желания к ней никогда не возникало…

Аспий Ла’Триз — почти мой ровесник, младше на пару лет. Он даже внешне чем-то на меня похож — темноволосый, светлокожий, с аристократическими чертами лица. Хотя это и довольно распространённый тип внешности в нашем городе, но, несмотря на это, в юности нас можно было принять за братьев. Не видел я этого типа уже незнамо сколько лет. И сходство наше за это время неуловимо истощилось, сохранившись только в масти.

Аспий был до отвращения ухоженный, щеголеватый, блестящий и одетый по последней моде. А ещё совершенно не раздался в плечах — как был тонкий и в чём-то женственный подросток, так им и остался. В общем, разительный контраст… Я-то хоть и отмылся, и отоспался, но всё-таки очень сильно вымотался за эти полчетверти; думаю, несколько килограммов веса точно потерял. Во всяком случае, черты лица несколько заострились, особенно скулы, под глазами пролегли тени. А ещё я неожиданно почувствовал себя рядом с ним очень крепким и физически развитым человеком. Правда, на аристократа не тянул, это да… Мундир старшего следователя подходил мне куда больше, чем «последний писк моды», тут нельзя отказать Реи в проницательности.

— А, Аспий, — я сдержанно улыбнулся уголками губ, не меняя позы. — Давненько тебя не видел. Ты не изменился.

— Зато ты изменился, — насмешливо фыркнул он. Правда, имел в виду он мой мундир, вот только… Неужели он думает, что я всё так же остался вспыльчивым балбесом?

— Да, знаешь ли, — притворно тяжело вздохнул я. — Титул обязывает. Никакого времени следить за модой и посещать светские мероприятия.

Я мысленно себе поаплодировал, наблюдая, как перекосило Аспия. 1:0 в мою пользу.

— А на работу ищейкой времени хватает? — осклабился он, взяв себя в руки. Я неопределённо пожал плечами.

— Да разве это работа? Тут, скорее, увлечение, а то и вовсе призвание. Да и в управлении делами семьи помогает — подчинённые лучше относятся, — неторопливо вещал я, продолжая ехидно, сверху вниз, оглядывать Аспия. Он понимал, что проиграл эту битву в самом начале, когда только попытался меня задеть. И ужасно бесился. А я откровенно наслаждался этим и потешался над ним. И это он тоже видел… Может быть, я садист?

— Недостойное увлечение, — брезгливо поджала губки одна из барышень.

— В таком случае, у нас разные представления о достоинствах, сударыня, — я коротко, чисто символически поклонился. Как положено по этикету при вступлении в разговор с дамой, которая много ниже по происхождению. И безликое обращение — точно так же можно было назвать и служанку. А называть её «миледи» у меня, честно говоря, язык не повернулся. Миледи не позволит себя прилюдно так пошло обнимать постороннему человеку. — На мой взгляд, служба короне Острии — весьма достойное занятие для аристократа. Более того, охранять и защищать своих вассалов и подданных священный долг любого сюзерена.

Продолжить спор они не успели.

— Блэйк, милый мой, что ты тут застрял? — прощебетал возникшая рядом со мной Реи, привычно подцепляя меня под локоть. — Ты всё пропустил, я только что познакомилась с художницей. Она очаровательна!

— Прости, моя радость, я увлёкся беседой со своим бывшим одноклассником, — я улыбнулся, сгибая руку в локте, чтобы девушке было удобнее, и будто невзначай накрывая её ладонь своей. — Разреши тебе представить, эрграф[9] Аспий Ла’Триз. Аспий, ты, наверное, не знаешь Реи — она училась чуть позже нас. Княжна Реи Даз’Реми.

— Очень приятно. Мы, кажется, представлены, — кивнула Реи, делая короткий книксен и даже не думая при этом отпускать моей руки. Князья — высший титул аристократии в нашей стране. Княжеских родов всего пять, и они имеют право на некоторые вольности.

— Да, миледи, — глубоко поклонился Аспий, пребывающий, кажется, на грани обморока.

— Пойдём смотреть дальше? А то я видела отнюдь не всё, — весело поинтересовалась Реи, удостоив моего одноклассника ещё одним кивком.

— Конечно, драгоценная, — я улыбнулся, потом коротко поклонился Ла’Тризу. — Был рад тебя увидеть.

Кажется, он онемел и проглотил кол: ни сказать мне ничего, ни ответить на поклон уже не мог. Мы с Реи отошли на несколько шагов.

— Спасибо, что спасла меня от его общества. Я уже подумывал дать ему в морду, — сообщил я подруге.