Из душа выползала в прострации, едва не забыв вытереться полотенцем.
Впервые в жизни меня перепутали с мужиком и опрометчиво признались о влюбленности. Но что еще более странно — Питер не гей. Тогда откуда у него этот гель для волос? У меня даже неволей закрадывалась мысль поспрашивать о магазинах с хорошей косметикой. Конечно, корейскую в мире, где нет Кореи не найти, но может получится отыскать крутые аналоги? Тут же должно быть все органическое.
К однозначному решению прийти не получилось. Иметь в ухажерах ректора престижного заведения, в котором работаю — это прекрасно, тем более что Питер довольно симпатичный и влиятельный мужчина, но куда деть Грея? Нет, с ним прощаться намерений не было точно.
Выйдя из душа в коридор жилого этажа, обнаружила у двери в свою комнату переговаривающихся Бастиана и Лютина, а через секунду открылась соседняя дверь и к ним подошел Грей. Словом, у моей двери выстроилась очередь из красавчиков.
Девочки бы мною гордились.
— Рина Урсула, а мы тут вас заждались, — елейно проговорил Бастиан, заметив меня, украдкой выглядывающую из-за двери, — есть пара вопросов.
Я чуть не закатила глаза.
Выбритый, в клетчатом костюме с белоснежной рубашкой его даже можно было назвать симпатичным, если бы не чересчур надменный взгляд, которым он орошал всех и каждого.
Лютин добродушно улыбался, завернутый в бежевую кофту и камуфляжный штаны, а Грей подошел ближе, чмокнул в губы и в полтона сказал:
— Увидимся вечером.
В коридоре воцарилась тишина. Как говорила Катя: «Бойся девочек, которые не выставляют в соцсети фото с парнем, значит, у нее их три». Но Грей спалил всю контору и довольный ушел.
Как вообще можно что-то скрыть в одном узеньком коридоре, где по утрам толпятся все и сразу?
Лицо Бастиана перестало быть таким ехидным, на нем отчетливо проступило недовольство, а Лютин не улыбался, а с прищуром смотрел. Приехали. Видимся второй раз за жизнь, а уже какие-то претензии.
— Внимательно вас слушаю, — пролепетала, опершись о дверной косяк и поправляя полотенце, замотанное на голове.
— Может, пройдем в комнату?
— Я вечером ногти стригла, не прибралась.
На скулах Бастиана заиграли желваки, а в глазах вспыхнул недобрый огонек. До меня с королевским дознавателем говорили лишь учтиво.
— Канат на вашем совместном уроке порвался не просто так, его кто-то подпилил, кто-то из студентов ваших групп.
— Ладно, проходите, — сдалась, отворив дверь в комнатушку.
Лютин с Бастианом устроились на краю узкой кровати, а я пристроилась на стуле, чинно сложив коленки и принявшись промокать волосы полотенцем.
— Срез на канате был характерным, и я нашел в кладовой подходящий инструмент, — он достал из сумки маленькую пилу, завернутую в несколько зип-пакетиков и по-деловому положил улику на стол, — ночью проводился следственный эксперимент, ширина лезвия идеально совпала.
— И что вы хотите от нас с Лютином?
— Присмотрите за студентами. Помогите найти виновного в инциденте, пока еще кто-то не умер. У империи есть серьезный враг, боюсь, что садовник действовал не один.
— Эти студенты учатся здесь годами, а мы с Лютином находимся тут без году неделя. Решили, что лучшая идея открыть секреты двум незнакомцам? Какую игру вы ведете, рин Бастиан?
— Игру в справедливость, — хмыкнул мужчина, забрал лезвие и по очереди кивнув мне и Лютину, вышел из комнаты.
Когда уже казалось, что потрясений хватит на сегодня, рот открыл братец:
— Ты должна расстаться с простолюдином.
— Чего?
— Мама прислала меня приглядывать за тобой, Урсула. Она не хочет, чтобы ты наделала глупостей, вернувшись на родину. Ты хоть не спала с Греем?
— Может тебе еще сказать какого цвета на мне трусы сегодня?
— Да как ты смеешь?! — прорычал он, вскочил и сжал мое горло, вжимая в спинку стула.
Я настолько опешила в тот момент, что даже не среагировала должным образом. Застыла в страхе, пытаясь нормально вдохнуть. Никто и никогда не поднимал на меня руку, а новый мир решил побросать по всем ямам.
— Не забывай, что ты ничтожна и не заслуживаешь любви. То, что мама разрешила тебе учиться должно служить на благо семьи де Левьер, а не твоим похотливым прихотям, сестренка!
Братец отдернул руку, и я закашлялась, хватаясь за горло руками.
— Все такая же, какой была в детстве, — фыркнул Лютин и тоже вышел в коридор, хлопнув дверью.
На первый урок я опоздала. Грей ушел раньше и мне пришлось идти по коридорам академии в одиночестве, сдерживая слезы. Не то чтобы я была хрупкой статуэткой, но все навалившееся знатно подрывало самообладание. Одного вечера с алкоголем в этом дурдоме было слишком мало.
— Рина Урсула, что вы здесь делаете? Почему не на уроке? — послышалось сбоку и я опомнилась поняв, что вот уже пять минут стою, уставившись в окно посреди коридора, Питер стоял чуть дальше, наблюдая за мной, облаченный в тот самый темно-зеленый камзол, который лежал сегодня на полочке в душевой.
— А, да, уже иду, — буркнула, развернувшись, чтобы уйти.
— Подождите! Вы чем-то расстроены?
— У меня все хорошо, извините, опаздываю на занятие.
— Вчера вы говорили мне, что я могу быть с вами самим собой, а сегодня врете?
«Ты ему нравишься, но это не помешает сдать тебя властям» — промелькнуло в голове. Но так хотелось признаться хоть кому-то.
Взвесив все «за» и «против» такого признания, поняла, что перевес слишком явный.
— Так вы и не бываете со мной самим собой. До встречи, рин Питер, — улыбнулась и поспешила уйти, сжимая под грудью очередную книгу по военному искусству в переплете болотного цвета.
Без Сигурда кабинет выглядел несколько пусто, несмотря на то, что пара-тройка десятков студентов выпускного курса расселись по своим местам, притихнув, когда я появилась на пороге.
— Урок хочу начать с устного опроса. Парни, ответьте, что для вас значит воинская честь?
Мужчины молчали с минуту, размышляя и переглядываясь, Ивар поправил очки и стал остервенело листать что-то в своем блокноте, поднимая пыль, первым руку вскинул Ниам и заговорил:
— Это сила духа и наитие поступать правильно, руководствоваться не страхом, а мужеством, выполняя приказы и защищая народ родной земли.
— Хорошо сказано, — кивнула я, — вы — будущее нашей империи…
— Если нас всех здесь не перережут еще до выпуска, — буркнул Родрик и все к нему повернулись, — слыхал, что канат Сигурда был перерезан, здоровяка тоже пытались убить, но вышло не так удачно, как с Мартином.
Я прищурилась, сжимая края деревянной кафедры.
— Откуда ты это узнал?! — воскликнула я.
— Я обычно курю за углом здания в тени ив и сегодня стал невольным свидетелем разговора. Лиц не видел, по точно двое мужчин, переговаривались шепотом. Один другому это рассказал, второй отвечал что-то совсем тихо, не разобрать было слов, но точно упоминался Сигурд.
Голова пронзила ужасающая догадка, выбивающая воздух из-под ребер.
— Когда это было?!
— Да вот, полчаса назад, за десять минут до занятия.
— К Сигурду в кабинете лекаря приставлена какая-то охрана? — спросила нервно.
— Вроде нет… — прошептал Родрик и по изменившемуся выражению лица сразу стало понятно, что его осенило.
Наши мыслительные потуги прервал звук беготни, кто-то в тяжелой обуви спускался по ступеням в подвал и был не один.
Через секунду дверь резко распахнулась, внутрь кабинета просочилось несколько широкоплечих мужчин в черно-белых одеяниях и контрастирующих блестящих доспехах, на их головах были повязки с эмблемами, изображающими морозные розы и скрещенные мечи. Вспомнила! На бумажных купюрах рядом с лицом Криаса были такие же картинки.
— Королевская гвардия, — пискнул кто-то со стороны парт и мне самой стало нехорошо.
— Урсула де Левьер, вы подозреваетесь в убийстве Мартина Капронского и покушении на жизнь Сигурда Хавгрима. Пройдемте с нами.
На негнущихся ногах сделала шаг вперед, сглотнув слюну, которой наполнился рот. Вот и спета моя песенка. Нужно было сегодня утром признаться Питеру, что я не та, за кого себя выдаю.
Интересно, будет хотя бы несколько занятий, которые я смогу провести спокойно? Хотя, уже, скорее всего, нет.
Никогда не думала, что первый раз в своей жизни прокачусь на карете, оказавшись в самой настоящей клетке, в которую меня впихнули без суда и следствия. Я слышала, как копыта лошадей стучат по гравию, а следом звонко отбиваются от брусчатки. Через пятнадцать минут мы приехали и меня выдернули на улицу, ведя внутрь одноэтажного помещения.
Я особо не рассматривала длинный коридор, по которому меня вели, смотрела в пол, пытаясь переварить происходящее и параллельно продумывая пути отступления.
В помещении для допроса я была не единственным гостем, внутри комнатушки, обшитой черным, стоял стол и несколько стульев, на одном из которых устроился Лютин. Под левым глазом на его лице зиял синяк. Видимо, сопротивлялся при задержании.
— Это она! Это она! Не я! — кричал он, когда я вошла под конвоем.
— Сейчас мы это и выясним, — донеслось от двери, там стоял козел Бастиан, не постеснявшийся показаться собственной персоной. А до этого мне глазки строил, пижон!
— Присаживайтесь, рина, — он указал на стул рядом с недоразвитым братцем и я, скрипя сердцем, зубами, но, к сожалению, не заточкой в кармане, присела.
Решила, что бесполезно оправдываться и орать о своей невиновности. Правильнее хранить молчание.
— Начнем с вас, Урсула, напомните, где вы учились эти года? — нейтрально уточнил Бастиан, присаживаясь по противоположную сторону стола.
— Мне нужен адвокат! — рычала я, — почему вы не зачитали мне мои права?!
— Так принято в демократических государствах, но в нашей империи, переступив порог комнаты дознания, мужчина лишается любых своих прав, а женщина части из них. Но я не обязан их зачитывать, — все так же спокойно говорил дознаватель, выбрав тактику хорошего полицейского.
— Ну а я не хочу говорить то, что может мне навредить!
— Вы подозреваетесь в убийстве, у вас нет выбора.
— Вы тоже в этой комнате, так что, по законам империи, у вас нет права указывать мне!
Бастиан опешил, проморгался и нахмурился, сцепив руки на столе в замок. Отлично, я ввела его в зону дискомфорта!
— А вы неплохо подкованы, рина, но здесь тон задаю я.
— Что мне грозит? — спросила дрожащим голосом.
Бастиан задал всего один вопрос, а я уже посыпалась, не имея ни малейшего понятия, где училась настоящая Урсула. Такими темпами существенные доказательства моей вины и не понадобятся.
— Вы женщина. Законы императора мягки к женщинам. Если за вас могут поручиться ваши мужья, занимающие уважаемые должности в обществе, то суд послушает их и не станет делать что-то против вашей воли.
В том, что только что родил своим ртом Бастиан было странно все. Моих мыслительных ресурсов не хватало, чтобы переварить фразу. Мужья? Много? Поручиться? Поручение за убийцу?
— А ему что будет? — я указала на Лютина.
— Повесят.
Лютин дернулся. Я сглотнула. Может, броситься на амбразуру, чтобы этого придурошного не казнили?
— У нее нет мужей! — шикнул брат, поднимая затравленный взгляд на дознавателя.
Нет, обойдется!
— Если мужей нет, то дастся несколько дней, чтобы их найти или в конечном итоге суд назначит сам, без согласия рины, тогда, вместе с тем, ей грозит изгнание в глушь и изоляция на несколько лет в поместье одного из мужей, — рассуждал Бастиан.
Как-то все слишком простенько. А меня точно в убийстве подозревают?
— Она попорченная, рин Бастиан, ее замуж никто не захочет брать! — воскликнул братец.
Похоже, рожа у него еще не лопнула, но я готова была по ней треснуть.