Инженером быть не просто

Глава 3 Буду жить…

— Ох, Слава, знаешь, какие сейчас страшные слухи по городу гуляют! В том числе и про тебя. Говорят, что «голоса» в день по несколько передач выпускают. И все с твоей музыкой и рассказами о тебе и покушении на тебя. Конечно, упоминают и нас, больше меня. Нет, я сама ничего не слушала и не буду. Ну, и, много слухов о том, что творится в городе. В общем, ничего хорошего.

Ингу ко мне пустили лишь через две недели после нападения на меня. Я и на самом деле был ещё довольно слаб. Нет, уже и ходил, и аппетит был хорош, и раны не сильно беспокоили, лишь лёгкое. Но, главное, майору Жеглову, ведущему моё дело, сильно хотелось меня допросить в полном объёме, поэтому он и оттягивал до последнего посещение меня родными и близкими. Но ничего нового в паре последующих встреч майор от меня не узнал. Так я и на самом деле ничего не знал. И однозначно не собирался осложнять себе жизнь разными признаниями. Я пострадавший, и злые бандиты меня убить хотели, и точка! Что надо следствию, пусть сами и доказывают, в том числе и то, что это я сразил пару подлых стрелков, решивших меня убить. Они получили по заслугам! Но и это не повод для меня, чтобы признаться хоть в чём-то. Не видел ничего, и всё! Я не я, и лошадь не моя! Что пристали к одному бедному инженеру⁈

И сильно выручило меня прибытие на эти странные «беседы», хотя, фактически допросы, Соломона Юрьевича. В его присутствии майор просто остерегался задавать мне провокационные вопросы. Но, сволочь, он так и не раскрыл мне ни подробности нападения, ни личности тех подлецов, кто напал. Но «больничный телеграф» всё равно выдал мне, кто в меня стрелял. Оказалось, что уже с самого начала «голоса» раздули из-за этого нападения шум до небес. Это вдруг оказались, надо же, сотрудники «кровавой гебни» капитан Лившиц и лейтенант Слонов! Вот сволочи! Мне эти «оборотни в погонах» с самого начала сильно не нравились! Это они же, вместе со старшим лейтенантом Збарским, хотели подставить меня с валютой. Хотя, явно кто-то и повыше! Они не могли действовать сами по себе! В КГБ так просто не бывает. Вот фамилии четвёрки бандитов в «голосах» то ли не приводились, то ли слушатели не обратили на них внимания, и пока они мне остались неизвестны. Придётся как-то выяснить уже позже.

Вообще-то, судя по «голосам», этим сволочам я уже отомстил. Капитан Лившиц, оказывается, был сразу же убит — обе пули попали ему прямо в сердце, но лейтенант Слонов — хотя, кого-то ведь и допросить надо, оказался лишь тяжело ранен, но выжил. И из бандитов как бы выжил один странный толстяк. Вообще-то, я думал, что все погибли, но, оказалось, ему всё-таки повезло. Не дострелял его Лившиц. Ну, пусть, для допросов сгодится. Срок он получит в любом случае, скорее, и немалый. Как ни крути, покушение на убийство, да ещё в составе организованной группы и с применением огнестрельного оружия. Жалеть его не будут. Нападение резонансное, уже многие важные лица за границей как бы интересовались моим состоянием. Понятно, что тут больше примешана политика, и откровенная антисоветская, но у меня там и простых поклонников должно быть много. Многие мировые деятели культуры, политики и прочие знаменитости как бы дружно выразили протест творящимся в СССР явным беспределом страшного КГБ и прочих уголовников. Это, конечно, сильный плевок в адрес Союза, но моей вины тут нет. И советской власти придётся теперь хоть как-то и срочно реагировать. Понятно, что и мне, чтобы вдруг не вляпаться в разные неприятности, да ещё с политическим оттенком, надо быть сильно осторожным. Ну, ничего, выкручусь, так я антисоветской деятельностью никогда не занимался. И не активист, но за советскую власть.

А так, я уже вполне пришёл в себя и чувствовал себя терпимо. И, надо же, меня, как важного лица, и содержали в отдельной палате, и кормили лучше, чем других больных. Правда, я это просто принял к сведению. Раз замешан КГБ, мне всё ещё могла грозить опасность. Бунтовать против установленных порядков я и не думал. Мне, главное, поправиться и скорее выйти из больницы. Но всё равно придётся полежать ещё пару недель. А позже, скорее всего, дадут немного посидеть и на «больничном». Всё же ранения не совсем простые. Но организм у меня молодой и крепкий, и, похоже, ещё имелся и какой-то бонус с усилением регенерации, возможно, по причине попаданства. Судя по всему, мои раны явно заживали немного быстрее, чем положено, так как врачи просматривали на меня немного удивлённо. И это меня радовало. Конечно, не могли все эти неведомые дела остаться без последствий и постороннего, чуть ли не божественного, вмешательства. Что же, тому, кто за мной присматривал, я был благодарен. Уж точно постараюсь учесть их пожелания. Может, и никого не имелось, но всё равно спасибо!

А Инге, своей милой и слегка неверной жене, я был сильно рад. Уже соскучился не просто по её нежности, а по ней самой. Хотелось просто посидеть рядом, потрогать ладошки, послушать её голос. Хоть как, люблю я её — конечно, не больше жизни, но сильно. И, учитывая все обстоятельства пропаданства, считал, что это божественные силы свели меня с ней. Может, ради неё самой, но скорее, наших детей? Поэтому я и сейчас, несмотря на все испытания, выпавшие на мою долю, намерен был как можно больше прожить с ней, если честно, и образно, и до гроба. Как ни крути, первая жена всегда от бога, и чтобы она и далее единственной и неповторимой и осталась. И чтобы подарила мне как можно больше детей!

Да, Инга у меня стройная и ослепительно красивая блондинка с длинными светлыми волосами, и чуть ли не до тугих ягодиц, ещё и большими синими глазами, и может запросто свести с ума любого мужчину. Одним из них как раз я и являлся. Несмотря на разные нехорошие испытания, ниспосланные именно ей на меня, мы до сих пор являлись мужем и женой. Хотя, больше неё самой, теперь меня с ней крепче любых уз связывали наши дети. Сыну Никите и дочке Наташе пока исполнилось лишь по году, и жена их с собой не взяла. Хотя, с ними её ко мне, скорее всего, и не пустили бы. Пока они остались в нашей квартире с её младшими сёстрами Ирмой и Инессой. А что, хорошие девочки. Такие же красавицы, как их сестра и мама Анна Васильевна, и умницы. Хотя, они уже большие — Ирме все пятнадцать лет, а Инессе — одиннадцать. Справятся.

— А, Инга, хоть пусть что творится! Я очень рад, что тебя пустили ко мне. Как видишь, ничего страшного. Оклемаюсь. Я и на границе был ранен, хоть и не так тяжело, но и тогда быстро выздоровел.

— Ох, Слава, знаешь, как мы все сильно перепугались! Я себе места не находила! Ох, что там творилось, когда тебя нашли. Ты же лишь немного до дома не дошёл. — Тут Инга немного пустила и слезу. Хотя, пока она нисколько не играла, всё было по-настоящему. Хоть какой, но муж, и потерять его для неё, думаю, сейчас было как-то нежелательно. — Ладно, вижу, что теперь ничего страшного и скоро поправишься. Ирма с Инессой тоже хотели тебя навестить, но к тебе вообще никого не пускают. И внизу два милиционера стоят, и здесь у палаты один. Я каждый день приходила. И передачи не хотели принимать. Хотя, ты же всё равно ничего бы не съел. Сказала, что пусть другим передают, а то прямо у входа в мусорный бак выброшу. Стали принимать. Но к тебе всё равно не пускали.

Ну, так и есть, не пустили бы. Сначала был сильно слаб, потом допросить требовалось. Ладно, что только милицией. И, похоже, это она и избавила меня от внимания КГБ. Хотя, ещё ничего не кончено, позже наверняка пристанут. Но им нечего мне предъявить.

— Ладно, Инга, поправлюсь. Но ещё пару недель явно придётся полежать. Ладно, привет всем передай от меня. И малышей за меня поцелуй. Я очень рад, что они у нас есть. Знаешь, ты у меня очень хорошая! Я тебя всегда любил и буду любить ещё сильнее.

Тут жена улыбнулась мне очень мило:

— Слава, теперь и я тебя полюбила и, вообще, не представляю жизни без тебя. Честное слово! — И эти её слова были для меня получше любого лекарства. И моя жена говорила вполне серьёзно. — Скорее выздоравливай. Жду не дождусь, когда ты домой вернёшься. Я и сама по тебе сильно соскучилась, и детям надо, чтобы их папка нежно приласкал. Они тоже по тебе скучают.

Ну, дети пока вряд ли заметили временного отсутствия отца? Мама рядом, и это для них главное. Хотя, они уже уверенно меня опознавали. А вот я сам по ним сильно скучал. Само собой, и по Инге, но мне хотелось быть рядом и с сыном и дочкой. После нападения на себя мне так хотелось прикрыть их собой, чтобы ни одна сволочь не решилась косо посмотреть в сторону моих детей. Я же их главный защитник, и, кровь из носу, мне их надо вырастить. Так что, никуда мне не деться от Инги. Раз неведомые боги свели меня с ней, то надо прожить жизнь именно с ней, и достойно. Я решил, что постараюсь, чтобы она никогда во мне не разочаровалась. Инга моя любимая жена, и всегда ей останется. Никому её не отдам!

Ну а далее на меня посыпались домашние новости. В первую очередь, конечно, о детях и близких. К счастью, с ними всё было хорошо, даже с родителями Инги. Мы в последний раз виделись с Игорем Оттовичем и Анной Васильевной у нас дома, после концерта «космической музыки» в киноконцертном зале «Октябрьский». Не знаю, как на самом деле, но любимая сообщила, что её отец и мать сильно переживают за меня. Вряд ли это так, но, наверное, сейчас и у них никакого интереса не имелось, чтобы потерять зятя. Вроде, ко мне в больницу прибыла и моя тётя Светлана Никитична с мужем, Ипполитом Валерьяновичем, но их пока не пустили. Ну, раз и Ингу пустили с трудом, то других и подавно заворачивали обратно.

В связи с нападением на меня, в Ленинграде почти сразу же возобновилась перетряска криминальных элементов, которая, как всегда, сопровождалась и арестами попавшихся правонарушителей. Ну, тут Инга так уж ничего особенного мне не рассказала, лишь вспомнила мимоходом. Но эти дела её и не касались, и не волновали. Хотя, в эти дни и мои близкие больше сидели дома. Во избежание разных случаев, милиция просто попросила Ингу поменьше выходить на улицу. Хотя, и обоснованно. Всё-таки я стрелял в сотрудников КГБ! Кто его знает, что там могли подумать некоторые из них? Кто-то там наверняка затаит на меня обиду. Возможно, меня в дальнейшем ещё ждут нехилые разбирательства с «кровавой гебнёй»? Поэтому Инга не отпустила Ирму с Инессой на предпраздничный концерт нашего заводского ВИА «Май». И Иван Тимофеевич согласился с ней. Пока не стоило поднимать ажиотаж вокруг меня. А в случае появления на концерте девочек, они могли привлечь к себе повышенное внимание. И так им и в школе покоя не было. Многие школьники и даже учителя там интересовались состоянием моего здоровья. А что они могли сообщить, если и их старшая сестра ничего не знала? Вроде, жив, и ладно. Мне, конечно, было сильно приятно, что имею определённую популярность, и в широких кругах, так сказать, не только советской, но и мировой общественности. Хотя, получается, больше в мире.

Ясно, что номера девочек были заменены. И концерт состоялся с большим успехом. Потому что большинство номеров составили «мои» произведения. Ну и пусть, что я их все присвоил? Так, раз они все из будущего, никто и не сможет ничего доказать. И, конечно, не абы что, а практически все поголовно мировые шедевры!

Ещё, как рассказала Инга, разузнавшая всё по своим связям, в том числе и напрямую от Ивана Тимофеевича, в концерте приняли участие и музыканты из Эстрадного оркестра Ленинградского радио. Они, уже как бы и шефы ВИА, исполнили пару песен — сначала на русском «Грустный вальс», ещё и с прелестным сопровождением из восьми пар юных балерин из Музыкального училища, а потом и «Angel of Love», уже на английском, и тоже вместе с балеринами. Эти номера, безусловно, произвели фурор. Тем более, оркестр лишь в конце февраля и начале марта дал в Доме культуры имени Газа два концерта «космической музыки», полное повторение того, что было показано в «Октябрьском». И, само собой, они прошли с бешеным успехом. Работники Производственного объединения «Кировский завод» были очень довольны, что им одними из первых удалось послушать интересную музыку. Хотя, её часть им была уже знакома, потому что ранее исполнялась на концертах «Мая».

Ещё Инга сообщила, что несколько раз звонили Костя Резунов и Фёдор Белецкий, руководители как бы моего ВИА «Синяя птица». Оказывается, после Горького они успешно дали по паре концертов во Владимире, Иванове, Костроме, Ярославле, а потом их позвали в Москву, где они в конце февраля выступили на сборном концерте во Дворце спорта в Лужниках. Само собой, концерт прошёл с большим успехом, раз вместе с ними выступали сам Иосиф Кобзон, Геннадий Хазанов, Жанна Бичевская и ВИА «Голубые гитары». Вообще-то, это было настоящим прорывом как для ансамбля, так и для меня. Это означало, что, скорее всего, далее меня вряд ли будут прессовать так сильно, как ранее. Ну, посмотрим. А перед «Синей птицей» вообще открывались блестящие перспективы. Теперь вряд ли кто помешает ансамблю пройтись «чёсом» по всему Советскому Союзу. Мало того, оказалось, что в начале марта ВИА записал на фирме «Мелодия» небольшую пластинку с песнями, что были исполнены в Лужниках. И нежданно восьмого марта «Синюю птицу» показали по телевизору на «Праздничном вечере в Останкино». Тут уже Инга сама всё видела. Моя красавица-жена рассказала всё с небольшой грустинкой, но, что делать, она лишь моя жена, мать моих детей, и никак не артистка. И не будем же мы с ней постоянно шастать по гастролям, а, скорее, лишь выступим иногда где-нибудь, как бы для души, или запишемся с несколькими песнями. Мы, конечно, и так знаменитости, но вряд ли нас часто будут показывать по телевизору? Разве что изредка и случайно, и всё. Так и не хочу я отпускать жену в артистки! Ну и к чёрту этих «деятелей культуры»! У них там, если честно, не культура, а настоящие гадюшник и вертеп! И сами они не деятели, а люди без моральных принципов. Если над ними не будет строгого присмотра, и сами тут же безбожно загуляют, и всех развратят.

А так, мои близкие эти две долгие для них недели практически просидели дома. Они постоянно ждали и новостей обо мне, так и моё отсутствие всё равно сказалось, так как выросла, хоть и немного, нагрузка на Ингу. Всё-таки ранее и часть домашних дел, и уход за детьми лежали и на мне. Так что, ей скучать не приходилось. Кроме того, у нас в квартире нежданно побывало и много самых разных гостей, так ей пришлось и отвечать на многочисленные звонки, в том числе и из-за границы. И просто от важных людей, и дипломатов из разных стран. И ведь умудрились найти откуда-то наш номер. Ладно, что к нам в дом милиция мало кого пускала, лишь близких друзей и, конечно, представителей городских и партийных властей. И все дружно выражали Инге сочувствие и желали моего выздоровления. Мы мигом стали востребованными. Хотя, если «голоса» постоянно передавали мою музыку и неистово клеймили «кровавую гебню» и злых русских бандитов, осмелившихся поднять свои подлые руки на мировое музыкальное достояние. Да, за границей нападение на меня наделало много шума. Хотя, если предоставили такой удобный повод попинать советскую власть и СССР, кто там откажется?

Вот в самом Союзе обо мне и нападении на меня почти нигде и практически ничего не говорилось. Только разные слухи и гуляли. Да, большое упущение советских государственных органов. Можно же было выпустить хоть небольшие сообщения. И сразу же сбили бы многие нежелательные слухи и разную антисоветскую клевету. Да, сильно хромает советская пропаганда. А так, Ленинград, и намного ранее наступления новых времён, и откровенно бандитских, прослыл как бы бандитским городом. Конечно, криминальные элементы в городе имелись, но нынешние времена даже близко не стояли с поздними. Сейчас вообще был настоящий рай для законопослушных горожан и гостей города. Почти ничего криминального. Но если история не изменится, то этого, похоже, не избежать…