Имперский вор. Том 3

Глава 3

Полчаса спустя я подхожу к невзрачному трехэтажному зданию, в которое меня привезли после ареста. Но захожу не сбоку, куда меня вталкивали, а через главный вход, мимоходом оценив скромную вывеску на двери: «Экспертный следственный отдел».

Ничего не знаю об этой организации, но ясно, что не просто полицейский участок. Что-то посерьёзнее.

У турникета меня цепко оглядывает молодой сержант.

– Что вы хотели?

Развожу руками:

– Возвращаюсь в изолятор временного содержания, откуда был похищен неизвестным мне методом. Сообщите, пожалуйста, о моём визите капитану Баканову. Он обрадуется.

Сержант лупает глазами и явно хочет послать меня подальше с такими дурацкими шуточками. Но сразу же осознаёт, что так не шутят. Особенно назвав фамилию… видимо, следователя.

– Ждите, – говорит он.

И спустя минут пять Баканов вылетает к турникету и пучит глаза:

– Каменский! – Он осекается, будто проглатывает ругательство. – Пропустить, – кивает сержанту. И мрачно говорит мне: – Прошу!

Странно. А где быки, которые просто обязаны скрутить сбежавшего из ИВС арестанта?

Камеры здесь расположены на цокольном этаже. Но Баканов молча поднимается на второй – а на повороте лестницы останавливается и протягивает мне…

…мой смартфон.

Не понял. За время моего отсутствия с меня успели снять обвинения?

– Возьмите, князь, – говорит Баканов. В глаза не смотрит.

Он заводит меня в кабинет, аналогичный тем, которые Никита Каменский видел в многочисленных сериалах. Кивает на кожаный диван:

– Присядьте. Придётся немного подождать.

И кому-то звонит. Сухо докладывает:

– Следователь Баканов. Да, новости. Князь Каменский вернулся в отдел. Нет. Сам вернулся. Да, жду.

И мы ждём. Пользуясь неожиданным свободным временем, я включаю смартфон и быстро гуглю название этого заведения.

Отлично… Подразделение Тайной канцелярии для расследования особо важных преступлений. И что же мне собирались вменить?

– Вы мне так и не сообщили, господин капитан, в чём именно меня обвиняют. Думаю, сейчас самое время.

Баканов смотрит на меня едва ли не как на монстра из разлома. Но хмуро отвечает:

– Ограбление. Похищение бесценного артефакта, принадлежащего британской королевской семье.

Круто. Видимо, про него и говорил явившийся вчера сюда, ко мне «на свиданку», Горчаков-старший. Впрочем, его-то понять как раз можно: он сказал, что этот артефакт поможет его сыну Максу восстановиться. Другой вопрос – при чём тут, мать вашу, британская королевская семья? А главное, при чём тут я?

– И откуда же я его украл?

– Из сейфа графа Горчакова, а то вы не знаете, – хмыкает Баканов. – И оставили там сумку со своими отпечатками. Которую и предъявил его сиятельство, когда писал на вас заявление, князь. Поскольку обыск вашей комнаты в башне Императорского училища ничего не дал, естественно предположить, что артефакт уже далеко…

– А что же вы в лагере обыск не провели?

– Отчего же, – хмыкает Баканов. – Провели сразу после вашего задержания. Но предсказуемо ничего не нашли и там. Было бы наивно предполагать, что вы таскаете с собой такую вещь.

Он вдруг наклоняется над своим столом и, глядя на меня в упор, сообщает:

– Вы, князь, государственный преступник. И я не я буду, если не докажу, что это так! Просто честное предупреждение.

– У вас ко мне личные счёты, капитан? – осведомляюсь с интересом.

– Пока нет, – вздыхает он. – Но вот-вот появятся.

– Любопытно, – киваю я. – В таком случае не изволите сказать, кого это мы ждём? В таких, – обвожу взмахом кабинет, – приличных для «государственного преступника» условиях?

Баканов всё же не выдерживает и матерится.

А потом раздаётся негромкий стук в дверь.

Вошедший мужчина вежливо здоровается со мной, проходит к столу и усаживается, не дожидаясь приглашения. Ему около пятидесяти, он абсолютно лыс, очкаст и грузен. И однозначно чувствует себя как дома.

– Н-ну-с, господин капитан? Я вижу, что мой подзащитный поступил как законопослушный гражданин империи, вернувшись сюда. А значит, ваше положение становится даже хуже, чем ожидалось, не так ли? Князь Каменский не совершал побега из изолятора, в чём вы так яростно меня пытались меня убедить.

Баканов багровеет.

– Перепрятывал похищенное, возможно, – хмуро говорит он.

– Возможно, возможно, – весело говорит лысый…

…адвокат?

Тут же получаю подтверждение:

– Простите, князь, я не представился! – Лысый поворачивается ко мне и склоняет голову в коротком поклоне. – Юрий Владимирович Урусов. Ваш адвокат.

Имя мне смутно знакомо.

– Прошу вас, князь, потерпеть этот беспредел ещё совсем недолгое время, – говорит Урусов и снова обращается к Баканову: – Итак, господин капитан. Должен ли я ещё раз перечислить вам процессуальные нарушения, которые вы допустили во время ареста князя Каменского?

– Нет! – с ненавистью отвечает Баканов. – А вот я вынужден вам повторить, что это грабитель, ордер на арест которого подписан главой Тайной канцелярии.

– Ну что вы, это лишнее. Однако арест – ещё не суд, вина князя не доказана, а вот процессуальные нарушения налицо. Ведь даже протокол задержания составлен с нарушениями. Это не протокол, простите, а безграмотная отписка, которая не сделала бы чести даже первокурснику юридического факультета. И, пожалуй, я всё же повторюсь…

Адвокат вытаскивает из пухлого портфеля какие-то бумаги, а Баканов становится окончательно похожим на разъярённого быка, который упёрся рогами в стенку.

– Не стоит, – цедит он.

– Нет-нет, господин капитан! Ведь мы с вами должны прийти хоть к какому-то взаимопониманию, – протестует Урусов. – Вот, например… Не зафиксировано, при каких обстоятельствах происходил арест, это раз… Так…

Он лупит Баканова кучей юридических формулировок, и я слушаю это с удовольствием. Но…

…кажется, меня не забирают отсюда, а всего лишь указывают на нарушения, допущенные следаком. Ордер на арест подписан самим Львовым, главой Тайной канцелярии. Я остаюсь обвиняемым – и не абы в чём.

– …Уже не упоминаю об условиях, в которых пребывал тут князь!

– Роскошные апартаменты обвиняемым не положены, – парирует Баканов.

– Подозреваемым, – поправляет адвокат.

– Побег из камеры…

Урусов поворачивается ко мне:

– Князь, будьте добры пояснить, что случилось с вами в камере? Насколько я понимаю, о факте побега и речи не может идти.

– Совершенно верно, – подтверждаю я. – Трое подсаженных ко мне уголовников вели себя очень невежливо.

– Во-от! – с удовлетворением вставляет Урусов. – Это уже ни в какие рамки не вписывается.

– Да он их всех троих поломал! – не выдерживает Баканов.

Развожу руками:

– Был вынужден защищаться.

– И вы ещё ответите за нападение на задержанного, – обещает Баканову адвокат. – Вы за мно-о-огое ответите, господин капитан…

– А в итоге в меня швырнули порталом.

На секунду брови Урусова взлетают почти на лоб.

– Ну это уже совсем никуда не годится, – комментирует он. – Экий вы затейник, господин капитан!

– И я очутился в подмосковном лесу, – заканчиваю я.

– Чушь собачья! – взрывается Баканов.

– Тем не менее из камеры князь Каменский исчез, не так ли? – замечает Урусов. – А судя по протоколу обыска, никакого портала у князя с собой не было. А если и был, то в протоколе он не отмечен. Полагаю, нам с князем пора. Петицию о вашем служебном несоответствии, господин капитан, я уже составил, но ещё не отправил, и это славно. Внесу новые пункты. Оформляйте князю Каменскому подписку о невыезде, и закончим на сегодня.

– Если он подастся в бега, отвечать за это будете вы!

– Несомненно, – кивает Урусов. – Ну? Шевелитесь уже! Вы за это получаете зарплату. Пока что.

Полчаса спустя мы с Урусовым выходим из здания Экспертного следственного отдела.

Дойдя до своей машины – шикарного «Русича», кстати, – он останавливается и негромко говорит:

– Надеюсь, князь, вы поняли, что покидать столицу и её окрестности вам нельзя.

Киваю.

– На самом деле то, что произошло с вами в камере, недоказуемо… Однако портал в протоколе действительно не обозначен… Вас обыскивали?

– Да. Портала у меня действительно не было. Я сказал правду.

– Верю. Однако положение очень серьёзное. Видите ли, если бы документы были оформлены в соответствии с законом, даже я ничего не смог бы сделать. И сразу предупреждаю: снять капитана Баканова с должности не выйдет. Увы-увы… Да и передать ваше дело другому следователю не удастся. Хотя, возможно, это и к лучшему… Ну посмотрим. Вы можете сейчас побеседовать со мной, князь? Мне нужны подробности.

Почему нет? Тем более что подробности нужны и мне.

Соглашаюсь:

– Пожалуй, могу.

Вот только мне надо потянуть время. Буквально пару минут.

Всё время, которое я проторчал в следственном отделе, я чуял Шанка. Он никуда отсюда не делся. А на выходе оказался совсем рядом.

Урусов открывает передо мной дверку. Сажусь и, дождавшись, пока адвокат устроится за рулём, говорю:

– Минутку, Юрий Владимирович. Для начала мне хотелось бы знать, кто вас нанял.

Урусов улыбается:

– Граф Хатуров, ваш опекун.

Разумеется.

– И сразу: я не совсем в курсе происходящего.

– Расскажу, – кивает Урусов. – Только у меня тоже есть основной вопрос, князь. Вы ДЕЙСТВИТЕЛЬНО не в курсе?

– Только час назад узнал, что именно мне предъявляют. И даже понимаю причины обвинения: в сейфе графа Горчакова обнаружили мою сумку. Это мне Баканов вот сейчас рассказал. Вчера мне вообще обвинений не предъявили.

– Что тоже является нарушением, – хмыкает Урусов. – Едем?

Киваю.

Уверен, что Шанк уже прицепился к днищу адвокатской машины.

В своём офисе Урусов продолжает держаться исключительно вежливо. Понятно, что адвокат должен знать о подзащитном абсолютно всё. И я предоставляю ему те факты, которые могу изложить. В том числе повторяю то, что сказал вчера Горчакову по поводу моей сумки.

История с дважды пропадавшей сумкой кажется совершенно идиотской и мне самому. Но тут без вариантов.

Однако я вижу, что Урусов мне не верит. Но он профессионал и понимает: работать ему придётся с тем, что есть.

Зато графа Горчакова я сдаю ему без единого сомнения и почти во всех подробностях. И историю с Максом, которую, впрочем, он знает, и вчерашний визит Горчакова в Экспертный следственный отдел, и позволенное ему свидание со мной, и то, как и по какому поводу он угрожал мне.

– Итак, резюмируем… – задумчиво говорит Урусов, откидываясь в кресле. – Граф Горчаков одолжил у британского посла некий ценный артефакт, чтобы попытаться излечить своего сына. Артефакт у него из сейфа пропал, а вместо него там появилась сумка, которая принадлежит вам, князь. Боюсь, что вас… подставили.

Пожимаю плечами. Не зная о существовании Шанка, появление в сейфе моей сумки действительно можно объяснить только подставой. А значит, Урусов будет копать то, чего нет: искать не просто вора, а человека, пожелавшего меня подставить.

– Сумку у вас крали уже дважды, – продолжает Урусов. – И если причина второй кражи понятна, то причина первой…

– Ничем не могу помочь, – уверяю я. И спрашиваю на всякий случай: – А вернуть её мне никак не получится?

– Пока что нет, князь. Основная улика, вы же понимаете. Но продолжим. Сумку вашу открыть не удалось, но артефакта в ней нет – это установлено экспертами. И да, князь, я понимаю, что вы не стали бы оставлять свою вещь на месте преступления. И понимаю это не только я. Но при всём понимании факт-то остаётся фактом. Именно из-за сумки вы связаны теперь подпиской о невыезде и находитесь под следствием. Стало быть, необходимо найти того человека, который вашу сумку в сейф положил. Ну или же – сам артефакт.

Урусов смотрит на меня в упор и добавляет:

– Жаль, что вы не можете рассказать мне все обстоятельства, связанные с этой сумкой. Мы понимаем друг друга?

– Вполне, – отвечаю я, отвечая таким же взглядом.

Адвокат разводит руками:

– Н-ну-с… Значит, будем работать с тем, что есть. При иных обстоятельствах было бы возможным попытаться обвинить самого Горчакова… Зная его характер, лично я способен поверить, что он считает вас виновным в происшествии с его наследником и решил отомстить вам вот таким образом. Но только в том случае, если бы пропавший артефакт принадлежал самому Горчакову. Но увы, это не так. Словом, князь, пока у меня больше нет к вам вопросов.

Он улыбается и добавляет:

– По крайней мере таких, на которые вы могли бы ответить.

Хмыкаю. Зато у меня есть.

– Юрий Владимирович. Скажите, а из каких соображений Горчаков вообще написал заявление о пропаже артефакта?

Урусов вздыхает.

– О, это неприятная история. У графа Горчакова не было выхода, князь. Британский посол потребовал предъявить артефакт, потому что слухи о проблеме сына Горчакова дошли и до него. Испугался, видимо, как бы такую ценность не попортили, решил проверить. И, поверьте, британскому послу совершенно наплевать, кто виновен. Давал-то он его именно Горчакову.

Да уж. Пожалуй, графу можно и посочувствовать. Сначала сын лишился дара, потом чужой ценнейший артефакт спёрли. Не сахарное положение. А тут я…

– Что ж, Никита Станиславович. Мы обсудили всё, что возможно. Возвращайтесь в лагерь и по возможности не допускайте пока никаких… происшествий. Разумеется, следствие затянется, и вас не раз ещё будут допрашивать. Но не в ближайшие две недели, это я вам гарантирую.

Усмехаюсь в ответ.

По ходу, адвокат Урусов тоже советует мне вернуть или найти пропавший артефакт. В ближайшие две недели. Пока сам Урусов будет кропотливо тыкать Экспертному следственному отделу, главе Тайной канцелярии, а возможно, и британскому послу о том, как неправомерно меня задержали, о недостаточности улик и так далее и тому подобное.

Всё верно.

Я бы и сам себе это посоветовал.

– Кстати, князь, не забудьте поблагодарить вашего куратора, майора Зверевича. После вашего ареста он мгновенно позвонил графу Хатурову, а через два часа предоставил мне видеозапись вашего ареста – к сожалению, только после того, как вас вывели из казармы. Но беспредел, которые сотрудники Баканова устроили в самой казарме, он тоже изложил в подробностях, и мы зафиксировали это письменно.

А вот о камерах я не подумал… Не привык я к камерам, которые в этом мире натыканы даже на перекрёстках.

Клизма Шанкры! Остаётся радоваться, что камеры нет в казарме. Киношка о том, что мы с рукой бога вытворяли там позавчера, когда Шанк превращался в магический посох, стала бы бестселлером.

– Вас ожидает машина, князь, – с некоторым смущением говорит напоследок Урусов. – Если не возражаете. Простите, что взял на себя смелость… но вам действительно не стоит гулять по столице.

Надеюсь, Хатурова в той машине нет. Беседовать ещё и с ним нет никакого желания.

А Урусов спускается к машине вместе со мной.

И я понимаю зачем. Не проследить, чтобы я уехал именно в лагерь, а удостовериться, что я сяду в нужную машину с нужным водителем.

Любопытно, кого именно он опасается? Старшего Горчакова? Каких-то ещё моих врагов?

Напрасно.

Некоторые враги с сегодняшней ночи сами меня опасаются. Например, Колдун – владелец лаборатории, где изменяют людей; он же – глава организации «Братство свободных», члены которой желают свергнуть власть аристократии.

Конечно, это серьёзный противник. Но при первой нашей встрече я похитил Колдуна из его собственного бункера, да ещё и спёр у него кусок пространственного дара. А при второй встрече я его убил бы – да вот богиня любви помешала…

Выхожу из здания и едва не сплёвываю со злости на асфальт.

– Доброго дня, Никита, – мрачно здоровается человек, стоящий около своего чёрного «Сокола ЛХ–200».

– Доброго, Александр Васильевич, – отвечаю не менее мрачно.

В общем-то, адвокат не мог не вызвать Хатурова, так что, прощаясь с ним, я не показываю раздражения.

Но предпочёл бы встретить сейчас кого угодно, кроме моего опекуна. Даже и Тею.

С Хатуровым я катаюсь по Москве до позднего вечера – помимо меня, у графа оказывается в столице куча дел. В том числе в башне Императорского училища.

Судя по тому, что он спокойно отпускает меня в мои апартаменты переодеться, старшего Горчакова в башне нет и не предвидится.

Наверняка вылизывает задницу британскому послу, бедолага.