Империя крови

— Знаю. И все это потому, что вы подобно упрямым ослицам не хотите их изменить.

— Ну, я была бы не против, — вздохнула женщина, затуманенным взглядом посмотрев на Тайрада, — но остальные…

— Что — остальные? — хитро прищурившись, спросил гирканец. — У тебя есть подруги, которые не выдадут нас вашей предводительнице?

— Паине? — вздрогнула женщина. — Если она узнает, меня ждет суровое наказание! Могут на всю жизнь сделать рабыней… Подруги у меня, конечно, есть. — Она лукаво поглядела на гирканца. — Ты что же, можешь…

— Угу! — кивнул головой юноша. — Если хочешь, зови их.

— Ладно, — кивнула Килара. — Но ты не будешь возражать, если потом мы с тобой…

— Ну, конечно, — чуть не рассмеялся Тайрад, никогда не чувствовавший себя так превосходно. — И, если захочешь, много-много раз…

Когда урожай поспел, следует немедленно собирать его! Гирканец поцеловал женщину, и она вышла. Через некоторое время Килара вернулась, ведя за руку подругу, смуглую, черноволосую девушку, застенчиво и несколько испуганно глядевшую на Тайрада…

Когда уже под утро гирканец, слегка пошатываясь от усталости, вышел из палатки, он увидел шестерых женщин, с которыми успел познакомиться ночью. Они оживленно делились впечатлениями: локоны разметались по щекам, груди трепетно вздымалась под легким полотном рубах.

— Спасибо за лечение, — обратился он к ним. — Спина совсем прошла. И, — гирканец, усмехнувшись, торжественно поднял палец, — обратите внимание и расскажите подругам, какие крепкие ребята разбили лагерь недалеко от вас.

Рабыни колдуна, на лицах которых было написано легкое разочарование, повели киммерийца обратно, подталкивая друг друга локтями и хихикая. Конан плелся со смешанным чувством униженности и облегчения. Как только его оставили в одиночестве, варвар упал на подиум, обхватив голову руками.

«Медлить больше нельзя, — думал он. — Надо действовать, иначе старикашка превратит меня в животное без воли, а может быть, и без разума. Но что я могу сделать?»

Неуемный киммериец не мог успокоиться, тем более, что положение его было не из приятных. Но сколько он, ни раздумывал над своей участью, как ни искал выхода, в голову не приходило ни одной хоть мало-мальски стоящей мысли. Конан уставился в ровно освещенный потолок — его гладкий желтоватый свод не помог найти ответа, повел глазами по стенам — везде плоская поверхность, как будто специально устроенная для того, чтобы взгляд человека не мог за что-нибудь зацепиться.

Киммериец заскрипел зубами от бессильной ярости. Вдруг послышались шаги, и в проеме расступившейся стены показался один из черноволосых гигантов с подносом в руках. Когда он наклонился поставить его на пол, киммериец, даже не успев подумать, что делает, сцепленными руками резко ударил слугу чародея по затылку. Бедняга свалился на пол и, дернувшись несколько раз, затих. Варвар, двигаясь, словно во сне, быстро перевернул его на спину и, выдернув кинжал из-за пояса неподвижного великана, начал лихорадочно ковырять острием замок своего браслета. Обучение воровскому ремеслу в Шадизаре не пропало даром: вскоре металл звякнул, и браслет упал на пол.

«Вдруг этот ублюдок, пользуясь магией, может меня видеть?» — мелькнула в голове мысль, но другого выхода все равно не было, и Конан принялся за вторую руку.

Покончив с «подарками» Чойбалсара, киммериец снял с руки черноволосого молодца браслет из синеватого металла и надел себе на запястье. Подняв правую руку перед стеной, он с удовлетворением убедился, что «ключик» работает: преграда расступилась, и он мог выйти в галерею. Варвар так и поступил. Он очутился в длинном коридоре, который уходил вперед, закругляясь влево. Осторожно, чутко прислушиваясь к каждому шороху, Конан пошел вперед, пытаясь найти входы в другие помещения, но ничего не обнаружил. Варвар шел достаточно долго и размышлял о том, как же колдун и вся его челядь попадают в нужные им комнаты. Стены с обеих сторон коридора были совершенно гладкими, и сколько киммериец ни всматривался в них, он не мог увидеть ничего похожего на двери.

«Нергал мне в кишки! — выругался он. — Как же эти ублюдки определяют, куда идти?»

Единственное, что он знал точно: по левую руку от него были залы, где находился Чойбалсар. Варвар запомнил это, когда его несколько раз водили из комнаты в комнату.

«Тысяча демонов! — наконец догадался он. — Я хожу по кругу! Надо побыстрее решаться на что-то, пока не начался переполох. Как же отметить место, чтобы не кружить здесь без конца?»

Это оказалось непросто. Конан оглядывался вокруг, тщетно пытаясь найти что-нибудь подходящее. На стенах не было ничего, на чем мог бы задержаться взгляд. Хорошо бы оторвать кусок ткани от одежды и бросить его на пол, но киммериец был наг, словно только что родившийся ребенок. Оставить на полу кинжал? Но это его единственное оружие… Варвар остановился на миг, лихорадочно соображая, как поступить.

«Волосы!» — внезапно осенило его.

Киммериец отхватил кинжалом, добытым у охранника чародея, прядь волос и положил ее у стены, а затем помчался по коридору, считая шаги:

— Один, два… Десять… Пятьдесят… Семьдесят… Сто… Когда же он, к демонам, кончится?

Наконец он заметил за изгибом стены темное пятно и, подбежав к нему, убедился, что это прядь его черных волос. Он облегченно вздохнул:

— Все сто шестьдесят шагов… Длинный коридорчик! — Конан представил себе кольцо, отмеренное его отнюдь не мелкими шагами, и чуть не присвистнул. — Ничего себе выстроил хоромы мерзкий старикашка!

Вдруг он услышал неподалеку переливчатый женский смех. Варвар мгновенно присел на корточки и прислушался. Смех раздавался где-то впереди, и, казалось, удалялся. Конан бесшумными шагами, прижимаясь к левой стене, двинулся за источником звука, и за изгибом коридора увидел спины девушек, которых колдун предоставил ему в услужение. Они шли, не оборачиваясь, и оживленно болтали. Остановившись, одна из них подняла правую руку, и стена в этом месте сделалась чуть светлее. Потом женщина повела рукой, преграда исчезла, и прислужницы, весело щебеча, скрылись в каком-то помещении.

«Вот в чем дело! — сообразил киммериец. — Значит, из коридора можно определить, есть тут проход или нет».

Недолго думая, поскольку времени на особые размышления не было, Конан, не доходя десятка шагов до того места, где скрылись рабыни колдуна, подошел к стене и проделал те же манипуляции, что и женщина. Войдя в помещение, он узнал комнату, где очнулся после того, как попал в плен к Чойбалсару. Варвар обследовал стены, но других проходов не обнаружил и вернулся в коридор.

Неожиданно он нос к носу столкнулся со вторым охранником колдуна. Тот с изумлением уставился на киммерийца, но пока соображал, что все это значит, и успел лишь открыть рот, варвар резким движением всадил ему кинжал в бок. Стражник охнул и стал оседать на пол. Киммериец подхватил его и, раздвинув стену, оттащил тело гиганта в каморку, из которой только что вышел. Там он бросил воина на ложе, где пару дней назад лежал сам, прикованный цепями.

— Отдохни здесь, не знаю уж, призрак ты или нет, — усмехнулся Конан, бросив последний взгляд на бездыханное тело. — Однако надо торопиться. Если Чойбалсар и не обнаружил еще моего исчезновения, то вряд ли это случится нескоро.

Конан вновь выбежал в коридор и стал открывать подряд все проходы в стенах. Роскошно убранный зал с ложем, покрытым мягкими коврами… Не то! Дальше! Еще пара помещений… В обоих пусто, но дальше никаких выходов обнаружить не удалось. Пока киммерийцу везло: на пути не попадался никто из челяди колдуна.

Он раздвигал стены коридора и попадал все в новые и новые комнаты, но из них был только один выход — обратно. Наконец Конан влетел в очередное помещение и настороженно замер: потолок не светился! Варвар лихорадочно оглядывался по сторонам, ища какой-нибудь подвох и в любой миг ожидая нападения. Все было тихо.

Он поднял руку с браслетом к потолку и чуть не закричал от восторга: свод раздвинулся! Высокий узкий колодец вел куда-то вверх, и металлическая лестница, прикрепленная к стене, терялась в полумраке.

«Вот он, выход! — возликовал киммериец. — Скорее, пока этот проклятый Чойбалсар ничего не обнаружил!»

Он уже ухватился за первую перекладину, но тут вспомнил: «Пленницы! Ведь чародей держит здесь несколько десятков амазонок. Я же их и пошел искать, собственно говоря… Получается, что все это время провел впустую. Ну, нет, дело надо довести до конца!»

Киммериец не привык бросать начатое на середине, такой уж у него был характер. Он вновь вернулся в коридор и принялся открывать одну за другой невидимые двери, каждое мгновение, ожидая встретить кого-нибудь из слуг или рабов колдуна или, что еще хуже, напороться на чародейскую ловушку, на которые Чойбалсар, по всей видимости, был большой мастер. Пока ему везло. Пройдя несколько пустых помещений, варвар, наконец, наткнулся на большой зал, перегороженный высокой, доходившей до потолка решеткой. За решеткой сидели, лежали и стояли несколько десятков пленниц, которых колдун показал Конану в первый день. Теперь у них отобрали даже те жалкие тряпки, что прикрывали их наготу, и у варвара на миг потемнело в глазах: столько прекрасных юных девушек одновременно он, пожалуй, не встречал в своей жизни, хотя повидать ему пришлось много. Увидев киммерийца, амазонки столпились у решетки, настороженно и враждебно глядя на него.

— Меня прислала за вами ваша правительница Акила, — крикнул Конан первое, что пришло ему в голову. — Времени на разговоры у нас нет. Кто хочет остаться здесь, чтобы послужить этому мерзавцу Чойбалсару в качестве племенных самок, может оставаться. Остальные — за мной, только, — он приложил палец к губам, — без суеты и шума. Понятно?

Девушки молчали, недоверчиво поглядывая на могучего голого мужчину.

— Этот ублюдок чуть было не воспользовался мной! — вдруг воскликнула одна из амазонок.

Конан хотел было возразить и объяснить девушкам, что не виноват, но на это ушло бы слишком много времени. Ни мгновения не сомневаясь в своих действиях, он поднял руку с браслетом и провел ею вдоль решетки. Стальные прутья на его глазах как бы размягчились, превратившись в подобие тонких канатов.

— Быстро! — скомандовал Конан и открыл проход в коридор. — За мной!

Они успели пробежать несколько шагов, как вдруг наткнулись на выходивших откуда-то из помещений внутреннего круга трех евнухов, тех самых толстяков, что приволокли «на свидание» к варвару несчастную девушку. Увидев киммерийца, они завизжали тонкими бабьими голосами так громко, что у Конана заложило уши.

— Нергал вам в задницу, жалкие кастраты! — гаркнул варвар и, не раздумывая, вломился в первый попавшийся вход в комнату внутреннего круга.

Ему повезло еще раз, сказочно повезло! В дальнем конце обширного и роскошно убранного зала он увидел распростертого на ложе Чойбалсара и двух девушек-рабынь, которые умащали его тело благовониями. Появление киммерийца вызвало у них такой же ужас, что и у евнухов, оставшихся в коридоре: они дружно завизжали, пожалуй, даже еще более громко, чем толстяки. Колдун, не сразу сообразив, в чем дело, и, видимо, разнеженный массажем ласковых женских ручек, недовольно повернул голову в сторону варвара, но времени на то, чтобы спасти свою жизнь, ему было отпущено богами совсем немного. Чародей не успел им воспользоваться. Пущенный меткой рукой кинжал уже летел в его сторону и воткнулся прямо в открытый рот, который хотел произнести какие-то слова заклинания. Что собирался сказать Чойбалсар, уже никто никогда не узнал: клинок пронзил череп насквозь. Кровь фонтаном брызнула на покрытое пушистыми тканями ложе, окропляя пол и белые одежды рабынь. Тело старца качнулось и рухнуло вниз. Дернувшись пару раз, колдун затих.

Конан, подскочив к нему одним гигантским прыжком, выдернул кинжал изо рта чародея и двумя взмахами клинка отсек его голову — на всякий случай. Отбросив ее ногой в сторону, варвар, не обращая внимания на оцепеневших служанок, бросился обратно в коридор. Жилище Чойбалсара было устроено так, что звуки из одного помещения не достигали другого.

Когда стена распахнулась, киммериец сначала было подумал, что попал не туда: в коридоре было тихо, как в могиле. Но нет, через миг Конан увидел толпу нагих амазонок, которые расступились при его появлении, и перед ним открылось зрелище, не уступавшее по красочности тому, что он оставил в покоях чародея: три растерзанных в клочья тела евнухов валялись друг подле друга с оторванными головами.

— Ну и ну! — присвистнул варвар. — Прямо дикие кошки… — усмехнулся он, взглянув на пылающие ярким румянцем лица девушек. — Ладно, воспитывать вас мне сейчас некогда. За мной!

Не оглядываясь на амазонок, он побежал по коридору к комнате с раскрывающимся потолком. Может быть, особой спешки теперь и не требовалось, поскольку колдун был мертв, но киммериец считал, что лучше побыстрее убраться из проклятого подземелья.

Конан быстрым движением руки раздвинул потолок и крикнул:

— Все — наверх, там должен быть выход наружу!

Девушки повиновались, и одна за другой стали ловко карабкаться по лестнице, исчезая в полумраке колодца. Киммериец полюбовался мгновение их ловкостью и сноровкой, а затем вернулся в коридор, решив, что не годится ему, воину, оставаться голым, словно последнему рабу. После нескольких неудачных попыток он, наконец, попал в ту каморку, где оставил черноволосого гиганта. То, что увидел варвар, особенно его не удивило: труп исчез, а на ложе валялась только кучка одежды. Конан натянул на себя короткие кожаные штаны, поблагодарив мысленно колдуна, что его воины были такими же мощными, как и он, потом, немного поразмыслив, набросил на плечи и грудь тускло блестевшие доспехи. Они тоже пришлись впору, как и кожаные добротные сандалии с пряжками, и киммериец мог посетовать только на то, что у прислужников Чойбалсара не было никакого оружия — оно бы ему сейчас пригодилось.

Девушек в помещении уже не было. Варвар поглядел наверх, но тоже никого не увидел.

«Экие шустрые, — похвалил он мысленно амазонок, — уж такие не растеряются!»

Ухватившись за нижнюю перекладину, Конан подтянулся и стал быстро карабкаться наверх. Лестница несколько раз оканчивалась на небольших каменных площадках, но каждый раз вверх уходил новый пролет.

Наконец повеяло свежим лесным воздухом, и киммериец различил проблески дневного света. Еще несколько ступенек, и он уже просовывал голову в узкое отверстие в скале, лихорадочно размышляя, сможет ли протиснуть наружу плечи. Об этом варвар так и не узнал: внезапно в глазах у него потемнело, он ощутил мощный удар по темени и, цепляясь руками и ногами за перекладины лестницы, полетел вниз.

— Давайте! — Зеленоглазая амазонка, которую покойный Чойбэлсар выбрал в качестве первой жертвы, взмахнула рукой, и остальные, напрягая все силы, подкатили к лазу огромный кусок скалы, наглухо закрывая отверстие.

— Зачем нам эта двуногая скотина? — весело переговаривались друг с другом девушки. — Пусть остается со своим старикашкой в подземелье!

Они в последний раз кинули взгляд на дело своих рук и, спустившись по узкой каменистой тропе к берегу моря, стайкой двинулись к тому месту, куда, по их расчетам, скоро уже должен прийти за ними отряд амазонок.

Утром, как и вчера, Тайрад пошел к условленному месту на встречу с Паиной. Предводительницы амазонок еще не было, и молодой гирканец, присев на камень и расслабленно уронив между коленями руки, наблюдал за утренней суетой в их лагере.

«Прав был киммериец, — вспоминая подробности прошедшей ночи, думал юноша. — Теперь среди амазонок у нас есть не меньше шести единомышленниц, и не исключено, что вскоре их станет намного больше. Как это варвар говорил? — попытался вспомнить он. — Ах, да! Лавина! Похоже, Конан был недалек от истины. Не зря боги свели его с нами», — самодовольно заключил гирканец.

Он бросил еще один взгляд на стоянку амазонок и увидел, что в его сторону, выйдя из ближайшей палатки, направляется Паина. Когда она подошла поближе и хмуро приветствовала его, Тайрад заметил, что женщина чем-то сильно взволнована.

«Не о моих ли подвигах ей стало известно? — мелькнуло в голове гирканца, и он на миг ощутил легкое беспокойство. — Да нет, этого быть не может. Вроде бы никто ничего не заподозрил, а мои укрощенные тигрицы должны молчать. Все-таки я старался изо всех сил!»

— Что-нибудь случилось? — полюбопытствовал он на всякий случай.

— Да, — кивнула Паина. — К месту встречи не пришла ни одна девушка.

— Надо подождать, может быть, они неправильно определили день, — пожал плечами Тайрад. — У вас как заведено?

— Обыкновенно, — буркнула амазонка. — С первого новолуния после того, как зацвел желтый цветок, отсчитать пять дней. Девушки обучены этому с детства. Прошло уже три дня, как они должны были собраться, но нет ни одной девчонки.

— Ни одной? — переспросил юноша.

— Ни одной. Я послала дюжину лучших охотниц прочесать лес в округе. Надеюсь, к вечеру они кого-нибудь обнаружат.

— Да… — протянул гирканец. — Ты же очень рассчитывала на них. Все-таки почти сотня воинов.

В ответ Паина только вздохнула, и Тайраду стало даже жалко эту суровую и неприступную женщину.

— Может быть, в таком случае тебе пригодятся мои парни? — осторожно начал он. — Посмотри на них, — махнул он рукой в сторону своего лагеря. — Ребята крепкие, отличные воины. Это большая сила, и, клянусь ордой Черепахи, в бою они не подведут…

— Да видела я их… — Амазонка фыркнула, потом задумалась, отвернувшись и не глядя на Тайрада. — А кстати, где же твой друг Конан? Ведь его тоже до сих пор нет?

— Верно. Пропал куда-то, как и твои девушки, — ответил гирканец.

— Да… — поднялась Паина. — Но я не сомневаюсь, что мы разберемся со своими трудностями. Присылай десяток воинов, как договаривались вчера. На то же место.

— Будут, — коротко кивнул Тайрад, радуясь в душе, что отношения с амазонками, хоть и не такие тесные, какие были сегодня ночью, продолжаются.

— Ну ладно, — сказала предводительница. — Кстати, — обернулась она вдруг, — помогла тебе моя врачевательница?

— Еще как! — Гирканец склонил голову, скорее, чтобы скрыть улыбку, чем в знак уважения. — Я никогда в жизни не чувствовал себя лучше!

— Вот видишь, — самодовольно усмехнулась Паина, — вы так не умеете, хоть и лучшие в мире стрелки. Если кто заболеет, обращайся. Я не потому беспокоюсь, что мне жаль ваше племя, — как бы спохватилась она. — Вдруг все же нам придется нанять твоих воинов, тогда каждый человек, даже мужчина, будет на счету.

— Спасибо тебе, непременно обращусь. — Тайрад едва справлялся с душившим его хохотом.

— Ладно, — как-то подозрительно поглядев на него, медленно проговорила Паина. — Я пошла…

Гирканец повернулся и, едва не рыдая от смеха, пошел к своему лагерю. Собрав воинов, он под завистливые вздохи товарищей поведал о своих ночных похождениях и о том, что, по всей видимости, их может нанять правительница Акила для участия в междоусобной войне амазонок.

— Подготовкой займемся немедленно, — сказал Тайрад, обращаясь к своим полусотникам Шахабу и Ярихану. — Не забудьте выделить по пять человек на обучение амазонок.

Это замечание вызвало восторженные восклицания десятка счастливчиков и долгие горестные вздохи остальных.

— Не грустите, — усмехнулся Тайрад. — Если все пойдет как надо, обиженным не останется никто. Только потерпите чуток.

— Тебе хорошо, — бросил кто-то из гирканцев, — а нам каково?

— Зато сил накопишь, — под смех собравшихся отпарировал предводитель. — В общем, за дело.

День проходил удачно. Поглядывая на опушку, где гирканские лучники давали уроки стрельбы амазонкам, Тайрад заметил, что иногда некоторые пары, состоящие из учителя и ученицы, стараясь не привлекать к себе особого внимания, отходили от остальной группы и потихоньку исчезали в лесу.

«Видно, Килара и ее подружки поработали, — с удовлетворением подумал юноша. — Ну, теперь дело пойдет!»

Когда лучники вернулись в лагерь, им было что порассказать оставшимся. Вокруг каждого из них собрался кружок слушателей, и разговоры перемежались завистливыми вздохами тех, кому не посчастливилось обзавестись хотя бы одной ученицей. В расположении амазонок тем временем происходило что-то странное: гирканцы видели, как женщины заметались между палатками, послышались громкие встревоженные крики. Тайрад, чтобы получше разглядеть, в чем дело, подошел к границе своего лагеря. В тот же миг он увидел, что к нему мчится одна из амазонок, выкрикивая:

— Тайрад! Позовите Тайрада!

— Я здесь! — Он побежал навстречу девушке. — Что случилось?

— Паина срочно зовет тебя!

Гирканец прибавил шагу, и скоро они оказались среди возбужденно переговаривавшихся женщин. Увидев Тайрада, они расступились, и он вошел в образованный ими круг, посреди которого стояла почти голая юная девушка, худая и изможденная, а рядом с ней — Паина и еще две вооруженные амазонки.

— Тайрад! — повернулась к нему предводительница. — Вот единственная девушка, которую удалось отыскать в лесу. Она говорит, что еле убежала от киммерийца, который гнался за ней по лесу, но не смог поймать.

— Фью! — присвистнул гирканец, бросив взгляд на девушку. — Этакая пичужка убежала от Конана? — Он еще раз недоверчиво посмотрел на нее. — Не может быть! Пусть расскажет, как было дело, — обратился он к Паине.

Из сбивчивого рассказа девушки можно было понять, что киммерийцев или похожих на него людей было двое или даже трое. Они выловили всех девушек и куда-то увели их. Как-то раз один схватил и ее, но потом отпустил, сказав при этом, что знает правительницу Акилу.

— Чушь какая-то! — усмехнулся Тайрад. — Когда я расстался с Конаном, он был один-одинешенек. Ты говоришь, их трое? — наклонился он к девушке.

— Да, — твердо ответила амазонка.

— Я недавно познакомился с ним и, наверное, не так хорошо знаю… — повернулся он к Паине. — У него есть братья-близнецы?

— Он говорил, что у него не осталось родственников, — задумчиво произнесла женщина.

— Значит, у вашей красавицы не все в порядке с головой. — Тайрад выразительно покрутил пальцем у виска. — Немудрено. Так долго скитаться в одиночестве по лесу…

Если бы не молниеносная реакция двух женщин, успевших схватить девушку за руки, лицо гирканца наверняка бы украсила парочка свежих шрамов.

— Ты сам сумасшедший! — извиваясь в руках державших ее воительниц, крикнула амазонка.

— Подожди, — недовольно поморщилась Паина.

Девушка замолчала, с ненавистью глядя на гирканца.

— Опиши еще раз того, кто отпустил тебя, и постарайся вспомнить, что именно он сказал.

— Огромный, с черными волосами. — Девушка приложила ладонь к плечу. — Вот такими. Глаза синие, как… Как… — Она не могла подобрать сравнения.

— Достаточно, — перебила ее Паина. — Это он, Конан. Что этот человек тебе сказал?

— Говорил, что не трогал никого из наших, и намеревался взять меня к себе в лагерь, но я не захотела. Тогда он сказал, что я свободна…

— А дальше что? — спросил Тайрад.

— Он ушел в лес… Потом опять появился — уже не один, но я все равно сумела убежать…

— Когда это было? — спросил юноша.

— Дня три… Нет, четыре дня назад.

— Правильно, — кивнул гирканец. — А остальные те, кто нападал на ваших, их-то ты когда видела?

— Почти все лето! — выкрикнула девушка. — Это они, — обернулась она к Паине, — всех наших…

— Хватит! — с неожиданной яростью гаркнул Тайрад, окончательно потеряв терпение. — Шесть дней назад я с киммерийцем встретился в степи, и он шел со стороны Согарии. Не морочь нам голову! Он не мог появиться здесь раньше, чем три-четыре дня назад. Это были другие люди, просто, наверное, похожие на него. Тем более что их двое… — Он опять с подозрением посмотрел на девушку.

— Да, ты прав, — согласилась Паина. — Но куда же он делся?

Конан приоткрыл глаза и ощупал голову. Что ж, могло быть и хуже. Крови нет, небольшая шишка на затылке и вторая, но уже огромная, на лбу… Это не так страшно. Он присел на корточки, вспоминая, что же с ним произошло. Пошевелил руками и ногами — похоже, при падении он ухитрился ничего не сломать.

— Экие гадючки! — ругнулся он, привыкая к полумраку колодца. — Вот и спасай после этого сумасшедших баб!

Киммериец вздохнул и принялся карабкаться вверх по лестнице. Поднявшись на самый верх, он обнаружил, что отверстия, через которое он хотел выбраться наружу, больше нет: кто-то привалил снаружи огромный камень. Варвар уперся спиной в стену колодца и попробовал ногами сдвинуть глыбу, но даже с его чудовищной силой этого сделать не удалось.

— У, суки! — еще раз выругался он, погрозив кулаком камню. — Я до вас еще доберусь, курицы безмозглые, клянусь Кромом!

Иначе выбраться из каменного мешка он не мог. Не ковырять же кинжалом гранитные стены! Киммериец вздохнул еще раз и стал спускаться вниз, в покинутое им, как он полагал, навсегда обиталище колдуна Чойбалсара. Внутри было по-прежнему тихо, но варвару показалось, что свет, струившийся с потолка, как будто стал слабее. Конан попытался пройти в коридор, и это ему удалось не без труда, стена раскрылась, но как-то не до конца, и он протиснулся сквозь нее, словно через вату.

«Ого! — мелькнуло в мозгу киммерийца. — Логово начинает рушиться. Надо поторопиться!»

Он побежал по коридору, раскрывая невидимые входы и заглядывая в комнаты, но ничего такого, что указало бы ему на другой выход из подземелья, не обнаружил.

«Рога Нергала! Неужели придется сдохнуть в этом подземелье?!» — Эта мысль подстегнула варвара, и он с удвоенным рвением принялся обшаривать все комнаты в надежде найти-таки выход.

В покоях колдуна все так же лежал обезглавленный труп старикашки, а в дальнем углу в луже запекшейся крови — его голова. Конан обшарил все стены, пытаясь открыть браслетом тайный выход, но тщетно.

«А где же рабыни? — вспомнил вдруг варвар. — Надо найти их. Может быть, эти девки знают, как выйти отсюда?»

Он вновь вернулся в коридор и принялся открывать одно за другим расположенные по кольцу помещения. Ни выхода наружу, ни женщин киммериец не обнаружил. По спине его пробежал холодок.

«Думай, варвар, думай! — подгонял он себя. — Шевели мозгами, не то подохнешь здесь, как мышь».

Открыв следующую комнату, Конан понял, что уже был здесь. Круг замкнулся.

«Может быть, в той же каморке, где лестница, есть еще один выход?» — Мысль не показалось варвару удачной, но не мог же он просто опустить руки и ждать смерти.

Он побежал по коридору, в очередной раз попал в комнату с лестницей наверх и попробовал раздвинуть стены колдовским браслетом. Тщетно! Потолок вновь послушно открылся, а стены даже не вздрогнули. Пол!

Конан лихорадочным движением провел правой рукой над плитами пола и — о чудо! — поверхность слегка вздыбилась и нехотя поползла в стороны, открывая ступени лестницы, ведущей вниз.

«Это я здорово придумал. Спасибо, Солнцеликий, надоумил!»— воздал должное своей сообразительности киммериец, не забыв вознести хвалу Митре. Не мешкая, он стал спускаться по гладким, как будто только что вытесанным в камне ступеням.

Лестница заворачивала куда-то вбок, и варвар, сжав в правой руке кинжал, послушно повернул. Блеснул неяркий свет — Конан очутился в огромной пещере, свод которой терялся высоко вверху. В противоположном ее конце, шагах в двустах от входа, блестела вода небольшого заливчика, а еще дальше тянулась полоса дневного света. Море?

Все пространство вокруг было усеяно огромными камнями выше человеческого роста. Киммериец, ликуя, заторопился к воде. Пройдя несколько шагов, он заметил большие белые пятна, в беспорядке разбросанные по каменному полу пещеры совсем недалеко от входа. Сначала он подумал, что это просто светлые камни, но вглядевшись, еще крепче сжал в руке кинжал. Сомнений не оставалось: это были тела трех рабынь Чойбалсара. Конан огляделся вокруг. Кто же расправился с несчастными женщинами? Все они лежали в неестественных позах, с вывернутыми руками и ногами, словно кто-то сильный и огромный растрепал их тела, как пучки соломы.

— Осторожно! — сам себе сказал киммериец, медленно двигаясь к воде и внимательно осматриваясь по сторонам.

Вдруг земля в нескольких шагах от него вздыбилась, и оттуда показалась отвратительная змеиная голова величиной с пивную бочку. Стряхивая комья земли и мелкие камни, голова вращала глазами и разевала пасть, усеянную крупными, острыми, как кинжалы, зубами. За головой потянулась толстая чешуйчатая шея, и через все более расширявшуюся яму выбралось уродливое короткое туловище огромного монстра, видом напоминавшего то ли лягушку, то ли ящерицу. Длинный хвост с зазубренными шипами на конце завершал облик жуткой рептилии. Так вот чьей жертвой пали несчастные рабыни, пытавшиеся убежать из логова колдуна! Старикашка сгинул, но не все охранники подземелья покинули этот мир вместе с ним.

Конан, сжавшись в комок, медленно, чтобы не выдать себя резким движением, отполз к большому камню и спрятался за ним, надеясь, что чудовище не заметит его. Напрасно! Монстру не нужны были глаза, чтобы обнаружить человека. Хищные ноздри с шумом втянули воздух, и тварь направилась точно к тому месту, где укрылся варвар. Огромная лапа с тремя когтистыми пальцами поднялась и накрыла камень, пытаясь схватить киммерийца. Однако Конана там уже не было. С быстротой хорька он метнулся вперед и помчался вдоль каменной стены, стараясь добежать до спасительной воды.

Монстр хлестнул хвостом, но варвар каким-то непостижимым прыжком уклонился от удара, который вряд ли оставил бы его в живых. Чудовищу пришлось разворачиваться, но большие камни мешали ему двигаться, и киммериец выиграл еще два десятка шагов. До берега их оставалось всего пять, может быть, семь десятков, и хотя Конан еще не знал, принесет ли ему спасение полоска блестевшей серебром водной глади, он изо всех сил стремился к ней, ибо другого выхода не видел. Тварь уже развернулась и, скрежеща когтями о камни, медленно направилась за убегавшим варваром. Толстые лапы монстра едва шевелились, но зато шаги были гигантскими.

Двадцать локтей, еще двадцать — и киммериец, обернувшись назад, с ужасом увидел, что голова гада скоро нависнет над ним. Он кожей ощущал шумное зловонное дыхание. Не успеть! Конан остановился на мгновение и, уже ни на что, не надеясь, метнул кинжал прямо в глаз монстра. На какой-то миг тварь замерла, потому что клинок попал точно в цель и, видимо, причинил чудовищу ощутимую боль. Его пасть раскрылась, но из нее не вырвалось ни звука, и вскоре толстые лапы вновь пришли в движение. Однако этой заминки киммерийцу было достаточно, чтобы уйти от погони. Он влетел в воду, поднимая тучи брызг, и, поскольку глубина начиналась почти от берега, нырнул и поплыл под водой, стараясь уйти как можно дальше, к манящей впереди полоске дневного света.

Он плыл долго, перед глазами уже начали плясать красные круги, а грудь, казалось, вот-вот лопнет от нехватки воздуха. Наконец он вынырнул, отчаянно глотая воздух, и сразу же взглянул на берег.

Монстр поводил змеиной головой в поисках убежавшей добычи, но пока не видел киммерийца. Конан вновь нырнул и поплыл дальше, так как успел заметить, что по полоске света, как по невысокому тоннелю, может выйти в море. Варвар не знал, умеет ли рептилия плавать, но уже чувствовал, что избежал участи трех рабынь. Вынырнув второй раз, он увидел вдали на берегу все еще вертевшего головой гада.

«Выкуси!» — хмыкнул Конан и, нырнув в последний раз, появился на поверхности уже на воле, а заходившее солнце так обрадовало его, что киммериец едва не завопил от восторга.

Он быстро поплыл вдоль скалы, стремясь на всякий случай уйти подальше от пещеры. Добравшись до берега, варвар припустил бегом и остановился только тогда, когда скала превратилась в небольшой выступ среди бескрайнего моря слева и нагромождения камней и растительности справа. Теперь киммериец позволил себе рухнуть на прибрежную гальку и застыть, раскинув руки, безмерно радуясь тому, что счастливо избежал участи племенной скотины, не разбился при падении с лестницы и не попал в лапы или пасть жуткого монстра-рептилии.

«А с этими сучками я еще разберусь! — мрачно пообещал он себе, хотя уже точно знал, что не будет особенно мстить юным и по-своему несчастным девчонкам. — Глупые курицы! Их еще учить и учить уму-разуму. Этим мы с гирканцем и займемся, — беззвучно рассмеялся Конан, потом встал и направился к своей стоянке. — Наверное, Тайрад уже пришел со своими и ждет меня, а я тут прохлаждаюсь».

— Поскольку ты согласен пойти к нам на службу, твоим воинам придется приступить к делу прямо сейчас. — Паина говорила медленно, словно все еще сомневаясь в том, что правильно делает, принимая предложение Тайрада. — Лангда сказала, что охотники на людей появлялись откуда-то с запада. Это, конечно, туранские работорговцы. Может быть, они еще не успели увести пленниц…

— Понятно, — перебил ее гирканец. — Я возьму человек тридцать воинов и поищу их лагерь. Он должен находиться где-то на побережье.

— Мы подождем еще несколько дней, — хмуро продолжала амазонка. — Если не отыщем девушек, придется выступить с теми силами, что есть. — Она тяжело вздохнула. — Ничего не поделаешь.

Сборы заняли немного времени, и скоро отряд из тридцати гирканцев направился вдоль кромки моря к тому месту, где, по предположениям Паины, мог находиться лагерь работорговцев. Берег был извилистым и изобиловал заливчиками и бухтами. Иногда скалы подходили к самой воде, и приходилось пробираться поверху, поднимаясь высоко над морем.

— Смотри! — Шахаб протянул руку с плетью вперед, указывая предводителю на дальнюю полоску берега, еле выступавшую среди покрытых зеленью возвышенностей.

— Что там? — всмотрелся Тайрад. — Постой, похоже, это люди. Пешие… Давай-ка остановимся.

Направь вперед несколько человек на разведку. Отряд спешился и укрылся в зарослях кустарника. Посланные разведчики скоро вернулись. Их лица раскраснелись от возбуждения. Перебивая друг друга, они рассказали, что навстречу движется толпа женщин.

— Их, наверное, человек сто! И они совсем голые! — Всадники с трудом сдерживали нетерпение, так им хотелось выйти навстречу женщинам.

— Спокойно! — остановил их гирканец. — Действуем, как условились. Никакой силы. Понятно? Бакас!

Словно из-под земли перед Тайрадом возник рослый воин.

— Возьми человек десять и осторожно, чтобы вас не заметили, пройдите лесом за тот мыс. — Тайрад указал рукой направление. — Потом, когда девушки минуют вас, зайдите им в тыл, но не показывайтесь, пока я не свистну. Главное — не спугнуть их. Понятно? Никто не знает, кто они и куда собрались. Если это те, которых ждет Паина, то, не приведи боги, если они разбегутся по всему побережью.

Гирканец кивнул и поспешил исполнять приказ.

— Остальные расположитесь вдоль тропы в кустах! — скомандовал Тайрад. — Цепью!

Он и еще пять человек, укрывшись за поворотом тропы, остались поджидать амазонок. Ждать долго не пришлось. Гомон, смех, звонкие выкрики девичьих голосов отдавались гулким эхом среди скал, отделявших тропу от берега моря. Когда Тайрад, пришпорив коня, выскочил на тропу, девушки остановились, с недоумением взирая на неожиданно возникшее препятствие.

— Кто вы? — спросил гирканец.

— А твое какое дело? — надменно ответила одна из амазонок, красавица с зеленоватыми, словно нефриты, глазами, ничуть не смущаясь тем, что совершенно нагой стоит перед мужчиной. — Ты думаешь, что сможешь остановить нас?

При этих словах девушки угрожающе подняли руки, их лица стали свирепыми. Казалось, еще мгновение — и они бросятся на одинокого всадника, чтобы растерзать его в клочья.

— Охолоните, курочки, я не один, — усмехнулся гирканец.

Он пронзительно свистнул, и из лесной чащи выступила цепь вооруженных воинов. Девушки присмирели, тем более что путь назад тоже был отрезан: за их спинами появился десяток всадников.

— А, кроме того, — продолжал юноша, — я послан как раз для того, чтобы найти вас.

— Кто тебя послал? — В голосе девушки уже не было прежнего вызова: амазонка прекрасно понимала, что они бессильны перед хорошо вооруженными воинам.

— Паина. Знаете такую?

По рядам девушек прошелестел изумленный ропот. Когда шум голосов умолк, амазонка, стоявшая впереди, ответила:

— Разумеется, знаем, но мы и без твоей помощи доберемся до места встречи.

— Встреча должна была состояться несколько дней назад, — продолжал Тайрад, — вас не было, вот Паина и попросила моих воинов разыскать хоть кого-нибудь.

— У нас были на это серьезные причины. — Девушка, по всей видимости, не особенно хотела иметь дело с гирканцем. — Мы все расскажем самой госпоже Паине.

— Дело ваше, — усмехнулся гирканец, покосившись на своих воинов, которые просто пожирали глазами стоявших перед ними обнаженных девушек: столько красавиц они, пожалуй, в своей жизни не видели ни разу, даже на невольничьих рынках.

— Ладно, — махнул плетью Тайрад. — Значит, сами доберетесь до места встречи?

— Не беспокойся, — вызывающе усмехнулась амазонка, — здесь мы знаем каждый камень.

— То-то оно и видно, — не удержался от язвительного замечания гирканец. — Ну что ж, можете идти. — Он съехал с тропы под слитный грустный вздох своих товарищей. — Но у меня есть к вам один вопрос, — обратился он к девушке, которая, судя по всему, была старшей.

— Что еще? — довольно злобно спросила она.

— Вам не попадался на пути мой товарищ? Или, может быть, вы что-нибудь знаете о нем?

— Какой еще товарищ?

— Высокий, черноволосый такой, сильный…

— Нет, — отрезала девушка, но гирканец по неуловимому движению ее глаз догадался, что амазонка лжет.

Он сурово взглянул на ее подруг. Многие смущенно опустили глаза.

— Постой! — Тайрад направил коня прямо на первую девушку. — Лгать ни к чему. Вы расскажете мне все, что знаете, или я вытряхну это из вас силой.

Его товарищи при этих словах угрожающе подняли луки.

— Ну! — Юноша перегнулся через круп коня и схватил ближайшую к нему девушку за волосы. — Будешь говорить?

Амазонкам ничего не оставалось, как поведать гирканцам обо всем, что произошло в подземелье колдуна.

— Так вы сбросили его вниз? — переспросил Тайрад, вне себя от бешенства.

Девушки, шумно выдохнув, нехотя закивали.

— Ты, ты и ты… — Гирканец плетью отделил нескольких амазонок от подруг. — Поедете с нами на то место. Если с киммерийцем что-нибудь случилось, то, клянусь ордой Черепахи, я вас тут же и вздерну на ближайшем суку. Остальные убирайтесь с моих глаз! Он бросил одну из девушек в седло впереди себя.

Она не сопротивлялась, осознавая свою вину. Несколько воинов последовали примеру своего командира, и весь отряд поскакал по тропе.

— Показывай, куда ехать, змея! — Тайрад стиснул плечо пленницы. — И моли богов, чтобы мой друг был жив!

Варвар услышал вдалеке приближавшийся конский топот и, соблюдая осторожность, покинул тропу, поднялся чуть вверх по склону холма и укрылся в зарослях. Увидев несколько десятков всадников, галопом мчавшихся мимо него, киммериец еще глубже вжался в траву, чтобы не выдать своего присутствия, но, разглядев среди них знакомое лицо, вскочил:

— Тайрад! Стой!

Всадники осадили коней, и передний, соскочив с седла, бросился к нему:

— Конан! Ты жив?!

— А что мне сделается? — усмехнулся варвар, обнимая товарища. — Я вижу, ты уже начинаешь завязывать знакомства. — Он указал на девушку, застывшую на крупе лошади и с ужасом глядевшую на него, словно перед ней стоял призрак.

— Ты оказался совершенно прав, — шепнул ему гирканец и заговорщицки подмигнул. — Дела уже идут как надо!

— Молодец! — захохотал Конан, хлопнув его по плечу. — А за ними, — он показал на девушек, — кто-то пришел?

— Конечно. Уже несколько дней здесь встали лагерем амазонки, — ответил гирканец, — а этих мы встретили только что!

— Понятно, — протянул варвар и вдруг скроил свирепую мину. — Пожалуй, прежде чем приниматься за серьезное дело, придется кое с кем посчитаться. И я даже знаю, с кого начать! Она мне хорошо знакома, вот эта, зеленоглазая. — Он указал на амазонку, сидевшую в седле Тайрада.

Девушка побледнела так, что это было заметно даже под покрывавшим ее кожу слоем загара и грязи.

Наказание вряд ли было для нее чем-то необычным, поскольку воспитание амазонок не отличалось особой мягкостью, но чтобы ее осмелился отхлестать плетью мужчина! Низшее существо, годное исключительно для продолжения рода их славного племени…

Вынести такое она не могла! Конечно, только что они были пленницами двуногого самца, но тут совсем другое дело: тот все-таки был колдуном, а к волшбе амазонки относились со смешанным чувством уважения и страха. Пленница Тайрада сжала кулачки, готовая на все.

— Ты пожалеешь об этом! — выкрикнула она. — Никто не имеет права трогать нас здесь!

— А бросать человека в пропасть, значит, вы право имели? — приближаясь к ней, рявкнул киммериец. — Дай-ка мне плетку, Тайрад!

— Ингер, беги! — крикнул кто-то из девушек.

— Пусти! — взвизгнула амазонка и, спрыгнув с коня, метнулась в сторону, однако двое всадников, быстро спешившись, схватили ее и, не обращая внимания на ее попытки освободиться, подвели к варвару.

Остальные девушки, не в силах помочь подруге, молча наблюдали, удерживаемые крепкими руками гирканцев.

Амазонка тяжело дышала, с ненавистью глядя на киммерийца, который, ухмыляясь, внимательно разглядывал ее с головы до кончиков пальцев на ногах.

— Ну что, начнем, пожалуй? — поигрывая плеткой, усмехнулся варвар и посмотрел на Тайрада.

— Нет! — Девушка с новой силой принялась вырываться.

Соплеменники Тайрада были не слабыми мужчинами, но даже они с трудом удерживали разъяренную амазонку.

— Помолчи! — гаркнул Конан, с усмешкой продолжая разглядывать обнаженную молоденькую девушку.

Он понимающе подмигнул гирканцам, державшим ее: варвар прекрасно видел, какая буря бушует в душе каждого из них. Подруги несчастной амазонки продолжали рваться из крепких мужских объятий, пытаясь прийти ей на помощь, но степняки не ослабляли хватки.

— Поверните ее спиной ко мне! — скомандовал киммериец. — Она должна понести наказание!

Гирканцы выполнили его приказ, но Конан почему-то медлил, пристально глядя на Тайрада.

— Может быть, простишь ее? — понял, наконец, его намек гирканец. — Демон затуманил мозги этим женщинам.

— Ты думаешь? — недоверчиво спросил варвар. — Раз вмешался демон, я вполне могу исправить положение. — Он медленно направился к обреченной пленнице, занося руку с плетью и примеряясь для удара.

Девушка не могла видеть его, но почти одновременный вскрик подруг заставил ее вздрогнуть.

— Подожди! — Поняв теперь все, уже уверенным голосом остановил его Тайрад. — Все мы совершаем ошибки, но их можно исправить и не так болезненно. Я прошу тебя простить этих неразумных девчонок.

— Ладно, — остановившись, как бы нехотя буркнул Конан. — Только ради нашей дружбы… Да и жалко, конечно, такую кожу портить… Пусть благодарят Крома и тебя, гирканец. Так и быть, прощаю.

Во взглядах девушек, направленных на Тайрада, можно было прочесть благодарность и даже, как это ни странно, что-то похожее на уважение.

— Раб тянется к доброму надсмотрщику, — тихо шепнул юноше киммериец. — Не упусти возможности, парень!

Когда отряд вернулся к месту стоянки, молодые амазонки, прибывшие ранее, уже оделись в обычное платье женщин этого племени и почти ничем не отличались от соплеменниц. В лагере воительниц, впрочем, как и у гирканцев, царил порядок: каждый занимался своим делом, и встречать возвратившихся вышла только Паина, предупрежденная дозорными. Она ничуть не удивилась, увидев варвара, и на ее суровом лице не дрогнул ни один мускул, когда она сухо кивнула ему, будто последний раз они виделись сегодня утром или, в крайнем случае, вчера вечером.

— Здравствуй, Паина! — спрыгивая с коня, приветствовал ее киммериец. — Рад тебя видеть в добром здравии. Слышал краем уха, что в ваших краях опять какие-то беспорядки? — Он внимательно смотрел на амазонку, ожидая ответа.

— Как обычно, — мрачно бросила Паина. — Нашей Акиле вечно неймется, и она пожинает плоды своих поступков.

— Ты слишком требовательна к своей повелительнице, — усмехнулся Конан. — Клянусь хвостом Нергала, все ваши беды оттого, что вы живете совершенно невозможной, на мой взгляд, жизнью… — принялся развивать он свою теорию, но, увидев, как исказилось лицо собеседницы, решил не раздражать ее: — Впрочем, это не мое дело. Мне сказали, — переменил он тему, — что ты собираешься выступить на днях, чтобы прийти на помощь вашей правительнице?

— Да! — коротко ответила амазонка. — Я думаю, через пару дней мы будем готовы.

— А оружия у вас хватает? — осведомился Конан.

— Неподалеку есть один торговец оружием, Давас, — сказала Паина. — Завтра я направлю к нему отряд.

— Давас? — встрепенулся варвар. — Я его хорошо знаю. Пару лет назад мы с ним встречались. Если хочешь, к нему могу съездить я…

Тут киммериец не удержался, чтобы легонько не шлепнуть по округлому заду пробегавшую мимо него одну из пленниц гирканцев, которых те, наконец, с видимой неохотой выпустили из своих рук.

Девушка бросила на него сердитый взгляд, но промолчала, видя, что одна из знатнейших женщин ее племени снизошла до разговора с киммерийцем.

— Хорошие девчонки, — протянул варвар, проводив взглядом обнаженных молодых женщин, которые легкими шагами устремились к лагерю амазонок. — Но стервы первостатейные, — ухмыльнулся он. — Чуть не отправили меня на Серые Равнины. Вот ваше воспитание. Никакого уважения к прославленному воину.

— Ты, наверное, приставал к ним, как всегда, — фыркнула Паина, и впервые за время их разговора на ее лице появилось какое-то подобие улыбки, — а наши девочки, сам знаешь, постоять за себя умеют.

— Клянусь Кромом, и в мыслях не было! — воскликнул варвар. — Просто-напросто они так воспитаны, что любого мужчину готовы съесть живьем…

— Что ты говорил о Давасе? — перебила его амазонка, которую больше интересовала иная тема. — Он твой приятель?

— Во всяком случае, — ответил киммериец, — мы с ним расстались по-доброму. Если хочешь, могу предложить свои услуги.

На том и решили, и на следующее утро киммериец в сопровождении двух гирканцев выехал из лагеря и направился вдоль берега моря на запад. Они вели с собой в поводу несколько лошадей, на которых собирались привезти оружие для сотни новых девушек из войска амазонок. Конан рассчитывал управиться за три-четыре дня. Главное — застать Даваса на месте. С тех пор как они виделись, прошло несколько лет, и Конан не мог поручиться, что туранец не оставил промысел.

Покачиваясь в седле под мерный цокот конских копыт, варвар предался воспоминаниям о недавних годах, когда шторм, разразившийся на Море Бурь, или отце Океанов, как называли море Вилайет, чуть не лишил его жизни. Его, привязанного к жалкому обломку корабельной мачты, несколько дней носило по вздыбившимся волнам, и варвару оставалось только молить богов, чтобы он не потерял сознания, когда волны вынесут его к берегу, и успел разрубить путы, пока его не расплющит в лепешку о прибрежные скалы. Наверное, тогда его мольбы были услышаны, потому что киммериец, хотя и не помнил как, но очнулся живым в темной низкой хижине из грубо отесанного камня среди бочек, ящиков и тюков. Это и была самая северная лавка из обширной торговой сети братьев Кир из Аграпура, которой управлял туранец Давас. Достойный негоциант прогуливался по берегу затихшего после бури моря Вилайет в надежде найти что-нибудь ценное среди выброшенных на берег обломков кораблекрушения и наткнулся на Конана, который не подавал признаков жизни.

Туранец уже хотел было сбросить его в воду, резонно полагая, что духи утонувших моряков должны обитать в море, но «утопленник» вдруг застонал, и это спасло его. Давас предложил тогда киммерийцу перезимовать вместе с ним, но беспокойный характер не позволил Конану просидеть несколько лун на одном месте.

Варвар отправился наниматься на службу к одному из местных князьков, именующему себя королем Одоаком.

Перед мысленным взором киммерийца проплыли его друзья и враги того далекого времени: гордая правительница камбров Альквина и ее верный рыцарь Леогивильд, предводитель торманнов гигант Тотила, за спиной которого болталась связка скальпов побежденных врагов, коротышка Одоак, спесивый король тунгов, — много было и веселого, и грустного, но, слава богам, выбрался из всех передряг живым и здоровым.

Тяжелее всего пришлось киммерийцу, когда его занесло в замок, принадлежавший другому миру из страны Демонов, где время текло с иной скоростью, нежели здесь, в мире людей. Варвар приглянулся повелительнице этого страшного и необычного королевства и лишь ценой невероятных усилий, оставив за собой множество трупов, сумел пробиться обратно, к солнечному свету. А чудовище из мира призраков! Киммериец даже поежился, вспоминая громадного, как слон, монстра, покрытого черепашьим панцирем, с огромными клешнями и множеством тонких, словно у паука, ног… Не всякий племенной туранский скакун смог бы посостязаться в беге с мерзкой тварью! Кроме того, чудовище обладало тремя хвостами, источавшими яд, который растворял даже бронзу. Только невероятная ловкость и отвага варвара помогли ему одержать победу в схватке с этой дрянью. Конечно, ему помог старый волшебник Рерин. Если бы не его посох, вряд ли бы сейчас Конан ехал на вороном гирканском скакуне, вдыхая свежий воздух, приправленный запахами моря, что ласково плескалось об изрезанный бухточками песчаный берег. Пожалуй, монстр, который совсем недавно встретился варвару в пещере старикашки Чойбалсара, был только жалкой тенью того чудовища…

Когда из-за поворота показалась бухта, где, по всем расчетам, должна была находится лавка Даваса, киммериец подумал, что ошибся, и в изумлении протер глаза. Там, где стояла хижина торговца, выросло целое поселение, состоявшее из не менее чем трех десятков каменных и деревянных строений. Возле уходившего в море причала покачивались на волнах две шхуны под туранскими флагами, множество людей сновало по берегу, и даже отсюда, за тысячу шагов, были слышны стук топоров, уханье копра, который забивал сваи, крики десятников, звон металла.

— Вот что, ребята, — начал Конан, когда по его знаку отряд свернул в лес, чтобы не маячить на виду, — похоже, здесь идет большая стройка, и наше появление не всем может понравиться. Спрячьтесь в лесу, а я пойду один. Если не вернусь к завтрашнему утру, не ждите меня и возвращайтесь в лагерь. Нет! — твердо сказал он, увидев протестующие жесты своих спутников. — Не возражайте. Там много людей, и нам не справиться со всеми, если что-то пойдет не так. Против сотни воинов нам не выстоять.

Варвар вновь вскочил на коня и направил его вниз по тропе. Он не взял с собой оружия, кроме кинжала, который заткнул за пояс, справедливо рассудив, что лучше не вызывать лишних подозрений.

Когда он подъехал поближе к селению и звуки строительства и гомон людских глоток заглушили шум прибоя, его остановили два вооруженных всадника.

— Стой! Ты кто такой?

— Я мирный странник, — скромно ответил киммериец. — Хотел навестить своего старого знакомого, торговца Даваса. Здесь ли он?

— Поезжай вон туда, — указал один из стражников на высокое каменное строение. — Господин Давас, управляющий торговым домом братьев Кир, живет в этом доме.

Второму стражнику что-то не понравилось в варваре, и он долго смотрел ему вслед, размышляя, не ошиблись ли они, пропустив этого человека. Однако Конан не был вооружен и не проявлял враждебности, и стражник успокоился.

Конан проехал по проулку, застроенному длинными деревянными домами, и остановил коня возле каменного строения. Варвар спешился, привязал повод к воткнутому в землю шесту и, толкнув тяжелую, окованную полосами железа дверь, вошел внутрь. В обширном помещении, напоминавшем обычную туранскую таверну, было пусто. Человек, стоявший за стойкой, поднял голову:

— Чего желает господин? Вина, пива?

— Плесни-ка красного туранского, да кружечку-то возьми вон ту, побольше, — облокачиваясь на прилавок, кивнул ему киммериец. — Ты не знаешь, где мне найти Даваса?

— Господина Даваса, — поправил его человек, наливая в глиняную кружку вина из пузатого кувшина. — Он у себя, наверху. Как доложить?

— Скажи, что с ним хотел бы перекинуться парой слов его старый приятель Конан из Киммерии, — пригубливая напиток, ответил варвар. Он бросил на прилавок серебряную монету: — Постарайся, чтобы твои слова не коснулись лишних ушей.

Слуга ухмыльнулся, попробовал монету на зуб и, спрятав ее за пазуху, исчез за маленькой дверцей.

Конан взял кружку и сел за столик, выбрав место так, чтобы видеть оба выхода из зала таверны. Осторожность никогда не помешает. Ждать пришлось недолго. За дверцей послышались шум шагов, голоса, и в зал вышел Давас. Он окинул взглядом помещение и, убедившись, что, кроме варвара, в нем никого нет, воскликнул:

— Не верю своим глазам! Сколько лет прошло, киммериец?

— Да уж не один день, — обнимая негоцианта, усмехнулся варвар. — Тут так все изменилось!

— Как видишь, — присаживаясь рядом с ним, согласился Давас. — Строится крепость и город: властитель Турана решил расширять свои владения. Так каким ветром тебя вновь сюда занесло?

— На сей раз с востока, — ухмыльнулся Конан, и в нескольких словах рассказал ему о событиях последних месяцев.

— Оружие на сотню воинов? — почесал затылок туранец. — Столько у меня нет, к сожалению. Правда… — Он задумался, но через мгновение отрицательно покачал головой: — Нет, Яфдала на это не пойдет.

— Яфдала? — переспросил варвар. — Знакомое имечко, клянусь Белом! Уж не работорговец ли, обмочи его бешеный шакал?

— Он, — кивнул Давас. — Его назначили здесь главным, и вся торговля теперь идет через него. Без его разрешения я вряд ли смогу что-то сделать. Ты видел шхуны у причала?

— Угу, — ответил киммериец. — Правда, одна из них, как мне показалось, повреждена.

— Точно, — покрутил головой торговец. — Как ты углядел? У нее же пробоина с борта, который не виден с берега.

— Что я, первый раз вижу корабль? — фыркнул Конан. — И дурак заметит, что посудина кренится на один борт.

— Их сильно потрепала буря, — объяснил туранец. — Не так, конечно, как тебя тогда, — дружески толкнул он в бок киммерийца. — Помнишь?

— Как не помнить… Но неужели ничего нельзя сделать с оружием? — возвратился варвар к волнующей его теме.

— Вторая посудина набита вооружением, — понизив голос, заговорил Давас. — Скоро придет еще пара судов с рабами и воинами. Я же говорю, здесь строится большой город.

— Думаешь, этот ублюдок не согласится продать мне оружие?

— Сомневаюсь… — покачал головой торговец. — Хотя он больше всего на свете любит деньги, но боюсь, сейчас сможет устоять. Сам понимаешь, ему это может выйти боком.

— Надо что-то придумать, — не сдавался Конан. — Готов побиться об заклад — ты наверняка что-нибудь припрятал.

— Кое-что есть, — не стал спорить Давас, — но для тебя слишком мало…

В это мгновение дверь распахнулась, и в таверну ввалились несколько вооруженных человек в доспехах туранской армии во главе с офицером. Гогоча, стражники заняли длинный стол недалеко от стойки, и слуга расторопно поставил перед ними большие кружки и кувшины с вином.

— Будет слишком шумно, — покосившись на стражников, заметил Давас, — давай лучше поднимемся ко мне. Там и обмозгуем, что и как.

Они встали и направились к маленькой дверце за стойкой таверны. Конан мельком взглянул на новых посетителей и тут же пожалел, что пришел сюда: офицер явно был ему знаком. Но самое скверное, что тот, похоже, также узнал киммерийца.

— Стой! — Офицер начал приподниматься из-за стола, выхватывая из ножен изогнутый туранский меч…

И тут Конан вспомнил, где они встречались. Отнюдь не на дружеской пирушке. Офицер возглавлял дозор, который пытался схватить киммерийца в туранской степи несколько лет назад. Тогда варвар спас от рабства на галерах капитана корабля «Утренняя звезда» и пару его матросов. Правда, старому морскому волку Саудану не повезло, и он погиб здесь же, на берегу моря Вилайет, но это было позже, а в тот день киммериец успешно сдерживал натиск пятнадцати всадников, пока его товарищи спасались бегством.

Командовал туранскими стражниками как раз этот офицер, который теперь с круглыми от изумления глазами таращился на варвара. Помнится, Конан обозвал его в тот раз то ли ослиной задницей, то ли крысиным дерьмом, а такое не забывается, тем более что от погони киммерийцу удалось ускользнуть.

— Хватай его! — истошно завопил сотник, и его подчиненные, быстро смекнув, в чем дело, вскочили на ноги.

Варвар понял, что ему не уйти: в грудь уперлись две алебарды, а по бокам уже стояли еще несколько вояк с мечами наготове.

— Что, попался? — торжествующе завопил сотник. — На этот раз не смоешься, киммерийская вошь!

Давас попытался было отстоять приятеля, но стражник и слушать ничего не хотел.

— Помолчи, купчишка! — толкнул он туранца в грудь. — Это не просто разбойник. Здесь дело государственной важности. Ну-ка! — кивнул он одному из стражников. — Одна нога здесь, другая там, быстро к господину Яфдале! Доложишь, что пойман крупный преступник… — Он наморщил лоб, пытаясь вспомнить, как зовут этого черноволосого киммерийца, но поскольку думать не привык, то сплюнул и обратился к варвару: — Как тебя зовут-то?

— Пошел ты… — Конан сопроводил свои слова жестом, не оставлявшим сомнений в том, куда послал сотника. — Задница ты ослиная, — добавил он, усмехнувшись. — Как мозгов у тебя не было, так и нет!

— Я тебе сейчас! — взмахнул кулаком офицер, но ударить варвара не осмелился, несмотря на то, что тот находился в окружении его солдат: вояка прекрасно помнил, как быстро и ловко может действовать киммериец.

Стражники отняли у Конана кинжал, мешочек с монетами, что дала ему Паина на покупку оружия, и, когда за киммерийцем захлопнулась тяжелая дверь подвала, он в очередной раз понял, сколь неожиданными бывают повороты судьбы. Конечно, того, что он натворил в свое время в Туране, хватило бы с лихвой на три-четыре смертных казни, а описания его внешности хранились у всех командиров дозорных отрядов и начальников стражи, но за давностью лет и неграмотностью доблестных воинов можно было не особенно опасаться, что кто-то узнает его. Но все в жизни бывает! Надо же, чтобы этот ублюдок оказался таким памятливым и попался ему в неподходящее время, а точнее, он сам сунулся в неподходящее место. Конан уселся на жесткую подстилку и задумался. Немедленного возмездия не будет, скорее всего, его попытаются отправить отсюда на ближайшем судне в Аграпур или Султанапур. А пока посудина плывет, мало ли что может случиться… В основном он сожалел, что не выполнил обещание, данное амазонкам, да и Тайрад остался без его поддержки…

От мрачных мыслей киммерийца оторвал скрип дверных петель. В камеру протиснулся не кто иной, как Давас в сопровождении толстого стражника, крохотные глазки которого, сверкавшие масляным блеском, выражали одновременно страх и неимоверную жадность.

— Можешь сказать ему пару слов на прощание, — хохотнул толстяк, пересчитывая монеты. — Господин Яфдала сообщил, что арестанта отправят на каменоломни к остальным рабам, а потом, если он там не сдохнет, увезут в Аграпур, где, — он выразительным жестом чиркнул по шее, — сам понимаешь… — И стражник оглушительно захохотал так, что все его тело затряслось, словно студень.

— Почтенный Раджаб оказался настолько добр, что позволил повидать тебя, — сказал Давас. — Я ничего не мог сделать, — развел он руками, приближаясь к варвару. — Дай хоть обниму тебя на прощание…

Торговец вскинул руки, его кафтан распахнулся, и Конан заметил, как на груди Даваса тускло блеснула сталь, а присмотревшись внимательнее, увидел висевший на тонкой нитке кинжал, до той поры прикрытый воротником.

«Молодчина Давас, — мысленно похвалил его киммериец и, делая вид, что обнимает приятеля, ловким движением сдернул клинок и мгновенно спрятал его под рубахой. — А стражник этот — не только жадюга, но и редкостный дурак», — ухмыльнулся он.

— Но, но, хватит нежностей, повидал своего висельника, и ладно, — потянул Даваса за рукав стражник. — Свидание окончено.

Когда дверь вновь закрылась, варвар с удовлетворением рассмотрел подарок Даваса. Купец знал толк в оружии: он принес киммерийцу длинный и изогнутый кофийский кинжал, особенно удобный в ближней схватке. К его рукоятке тонкой нитью были прикручены две золотые монеты.

«Хорошо, что здесь не настоящая тюрьма, — размышлял Конан. — Так, подвал какой-то…»

Он еще раз мысленно прошел тем путем, которым его привели сюда, вспоминая каждую мелочь из того, что увидел.

«Так, так… Прихожая, точнее темный чулан, потом справа дверь в комнату, где может находиться караул… Потом еще какой-то проход. — Варвар прикидывал, что будет делать, если сумеет выбраться из камеры. — Главное — постараться не шуметь. Если сюда сбежится много стражников, клянусь кишками Нергала, вся затея может рухнуть».

Подождав, пока за окном стемнеет, киммериец заколотил в дверь, надеясь, что стражник его услышит. Варвару повезло.

— Чего тебе надо? — Из-за толстых досок двери голос говорившего звучал глухо.

— Почтенный, — жалобным голосом протянул Конан, — у меня осталась еще золотая монета, и мне очень хочется пить.

— Покажи! — Дверь слегка приотворилась, но ее узкий проем был ограничен цепью, замкнутой снаружи и не позволявшей двери раскрыться дальше.

«Башка-то его пролезет? — прикидывал варвар, старательно изображая на лице подобострастие и кротость, на какую только был способен. — Ладно, рискну!» — решил он.

— Вот, любезнейший. — Он повертел перед глазами толстяка золотой монетой, наблюдая, как зажигается алчный огонь в маленьких глазках.

— Не положено тебе ничего, — с вожделением взирая на монету, прогундосил достойный страж, — но я посмотрю, что можно сделать. Подожди!

Дверь захлопнулась.

«Клюнул! — возликовал киммериец. — Наверное, хочет подождать, когда рядом не окажется лишних глаз».

Он не ошибся: вскоре вновь послышались шаркающие шаги и звон цепи. В образовавшуюся щель заглянул стражник.

— Давай деньги! — шепнул он.

— Покажи! — потребовал варвар.

— Вот! — Раджаб просунул в проем глиняный сосуд, в котором что-то плескалось.

— Благодарю тебя, почтеннейший. — Конан протянул ему монету.

Стражник так и не смог понять, что же случилось в следующий миг. Стальные пальцы арестанта, как клещами, ухватили его подбородок и втянули голову несчастного, обдирая уши, внутрь камеры. В горло толстяка уперлось холодное лезвие ножа.

— Теперь тихо и очень спокойно шевели руками. — Ледяной голос варвара не оставлял стражу никакого выбора. — Отомкни цепь, да не дергайся, иначе…

Трясущимися руками почтенный Раджаб снял цепь, и киммериец очутился в коридорчике.

— Сегодня у меня хорошее настроение, и тебе, отрыжка осла, несказанно повезло, — приложив палец к губам, шепотом сообщил Конан. — Я оставлю тебя в живых. Понял, мешок с дерьмом?

Стражник закивал, не в силах вымолвить ни слова.

— Давай сюда кошель, — потребовал варвар. — Мздоимство-не богоугодное дело.

— Возьми все, только пощади… — стуча зубами, завыл толстяк.

— Я же сказал: тихо! — зловещим шепотом дыхнул ему в ухо киммериец и ударом, способным свалить с ног быка, двинул бедняге под ложечку.

Тот охнул и осел на пол. Варвар сорвал с незадачливого стража перевязь с кривым туранским ятаганом, вытащил из-за пазухи кошель с монетами и швырнул обмякшее тело в камеру.

«Повезет-выживет, — мрачно ухмыльнулся киммериец, мягкими неслышными шагами направляясь вверх по грубо сколоченным ступеням, туда, где тускло мерцал свет масляной лампы. — Лучше, если там сейчас никого не будет. И мне спокойней, и им хорошо».

Конан отнюдь не был кровожадным и считал, что крови надо проливать столько, сколько необходимо для дела, и ни каплей больше, поэтому всегда, хотя и не задумываясь, пускал в дело меч, предпочитал не делать этого. Выбравшись наверх, он увидел, что там никого нет и, удовлетворенно хмыкнув, осторожно выглянул наружу. В сгущающихся сумерках киммериец разглядел костры дозорных на окраинах селения, но на улицах было тихо и пустынно. Самым шумным местом оказалась таверна, из окон которой доносился шум голосов, грохот стучавших по столам кружек — в общем, обычные вечерние звуки питейного заведения. Стараясь держаться в тени, варвар направился к причалу. Фонари, закрепленные на носах шхун, покачивались в такт прибоя, вдали маячили фигуры нескольких стражников, охранявших подход к кораблям.

Шорох, раздавшийся в нескольких шагах от киммерийца, заставил его сжать рукоятку ятагана. Из бокового переулка начала медленно вытягиваться тень человека. Варвар одним прыжком скрылся за углом дома и осторожно выглянул наружу.

— Давас! Иди сюда! — тихо позвал приятеля Конан.

— Ты? — изумился негоциант, приближаясь к нему. — А я как раз направлялся вызволять тебя из неволи. Почти вся стража, кроме дозорных снаружи, бражничает в таверне. Здесь осталось только двое.

— Двое? — переспросил киммериец. — Там только толстяк. Где же второй?

— Вот он! — шепотом воскликнул Давас, указывая рукой на причал.

Варвар взглянул туда и увидел покачивающуюся фигуру, которая приближалась к ним медленными неверными шагами.

«Сейчас обнаружит толстяка и завопит на всю округу, — сообразил киммериец. — Придется попросить его не шуметь».

— Я сейчас! — бросил он туранцу и, подождав, пока стражник зайдет в дом, скользнул за ним. Через несколько мгновений варвар вернулся. — Все в порядке! — шепнул он приятелю. — Теперь надо подумать о деле.

— Ума не приложу, как выбраться отсюда. — Давас выглядел озабоченным, это было заметно даже в полутьме. — Чтобы дозорные не заметили, нам придется ползти, как змеям. Я решил, что мне тоже нет смысла оставаться здесь.

— У меня есть план получше, — шепотом сообщил Конан. — Ты говорил, что оружие на той шхуне?

— Угу. — На причале стоит пара-тройка стражников.

— Они тебя знают?

— Здесь все знают друг друга.

— Вот и хорошо, клянусь Белом, — развивал дальше свою мысль киммериец. — Возьми кувшинчик вина и постарайся отвлечь их. Я попытаюсь проникнуть на корабль и оттуда дам тебе знак. Вдвоем мы сможем управиться с этой посудиной, а догнать нас в море будет не на чем. Вторая шхуна не на ходу, так ведь?

— Так, — подхватил Давас. — Ты хочешь…

— Ну да! — кивнул варвар. — Меня ведь послали сюда за оружием, а не прохлаждаться по тюремным камерам. Кстати, спасибо тебе. Второй раз спасаешь мою шкуру.

— Сочтемся, — усмехнулся туранец. — Ну ладно, я пошел. Надо все сделать побыстрее, пока не сменилась стража.

— Удачи тебе! — Конан, выбирая места потемнее, направился к берегу чуть в стороне от причала, где в неверном свете качавшихся фонарей вырисовывались фигуры стражников.

Оставалось подождать, когда Давас сделает свою часть работы.

Ожидание не затянулось. Вскоре киммериец увидел, как к стражникам присоединился еще один человек, а потом они уселись на край причала спиной к нему, и вскоре громкие голоса донеслись до ушей Конана. Наступило время действовать. Варвар, оглянувшись вокруг, тихо вошел в море.

Холодная вода взбодрила его, но наслаждаться купанием было некогда. Конан осторожно, стараясь не выдать всплеском своего присутствия, поплыл к шхуне, которая темным пятном выделялась на фоне чуть более светлого, хотя и безлунного неба, усыпанного яркими звездами. Он подплыл к кораблю и, прикасаясь рукой к борту, обогнул его с внешней стороны, чутко прислушиваясь к звукам наверху.

На палубе стояла мертвая тишина, и казалось, на посудине не было людей, но свет в одном из окошек на корме напомнил киммерийцу, что нельзя забывать об осторожности. Он приблизился к якорной цепи и, взяв в зубы кинжал, стал карабкаться наверх, продолжая внимательно прислушиваться, но, к его счастью, кроме голосов стражников на причале и плеска воды о борт шхуны, ничто не нарушало ночного спокойствия. Добравшись до носа корабля, варвар заглянул на палубу и, убедившись, что там никого нет, перевалился через борт.

Дальше все было просто. Он прополз вдоль борта до задней надстройки, скользнул в проход, ведущий на нижнюю палубу, и тихо подошел к двери, из-за которой слышались негромкие звуки разговора. Судя по голосам, внутри было не более трех-четырех человек. Всего-то! Справиться с ними не составит особого труда.

Он вытащил из ножен ятаган, взял в левую руку кинжал и затаился у двери, решив немного подождать: отловить противников по одному было бы гораздо проще. Вскоре послышались шаги, и в коридорчик, потягиваясь, вышел невысокий широкоплечий человек. Не заметив затаившегося за дверью варвара, он не спеша поднялся на палубу. Конан прислушался, как удаляются звуки его шагов, и рывком отворил дверь. В каюте находились двое, судя по форменной одежде — офицеры туранского флота. Увидев киммерийца, они оцепенели от неожиданности и потянулись за оружием, но Конан не дал им опомниться.

— Лечь на пол! — гаркнул он. — Иначе посшибаю ваши глупые головы, клянусь Кромом! И не дай вам боги закричать. — Для большей убедительности он ткнул мечом в грудь одного из офицеров.

Мощная мускулатура и кривой клинок в явно умелых руках подсказали морякам, что лучше не искушать судьбу и выполнить приказ киммерийца.

Конан, разорвав на полосы скатерть, лежавшую на столе, связал им руки за спиной и на всякий случай заткнул одному из пленников рот кляпом. Рывком поставив на ноги второго, как ему показалось, старшего, он спросил:

— Еще кто на корабле есть?

Человек отчаянно замотал головой.

— Врешь! Где же команда? Говори!

— На… На берегу, — выдавил из себя моряк.

— Все? А почему нет охраны у трапа?

— Должна быть, — замотал головой офицер. — Он, наверное, болтает с береговой стражей. Его сменщик вышел только что…

— Понятно! — рявкнул варвар, затыкая и ему рот кляпом. — Ну и порядочки у вас! Никакой дисциплины. Куда только смотрит ваш капитан? Клянусь кишками Нергала, у меня он давно бы болтался на рее.

Он проверил, крепко ли связаны пленники, и, выбравшись на палубу, огляделся по сторонам. Голоса стражников на причале звучали еще громче, веселье, судя по всему, било ключом, стало быть, лучшего времени, чтобы отчалить, ждать не приходилось. Однако надо было как-то позвать Даваса. Конан почесал в затылке, пытаясь найти приемлемое решение, и внезапно его осенило.

«Вот тут, пожалуй, пригодятся мои морские волки», — решил он.

Варвар вернулся в каюту и вытащил одного из моряков на палубу.

— Ты знаком с торговцем Давасом? — спросил киммериец, приставив лезвие кофского кинжала к горлу пленника.

Тот в знак согласия усиленно заморгал.

— Сейчас позовешь его сюда, — приказал варвар, — но смотри у меня, чтоб без фокусов! — Он вытащил кляп изо рта моряка: — Зови!

— Господин Давас! — хриплым голосом крикнул пленник. — Зайди к нам, дело есть!

Голоса на причале стихли, потом три фигуры отделились от остальных и направились к шхуне.

— Своих матросов оставь там, — прошипел ему в ухо Конан. — Боги тебя отблагодарят, если ты спасешь им жизнь. Мне тоже ни к чему лишняя кровь.

— А вы оставайтесь! — крикнул офицер матросам. — Но присматривайте за морем!

— Хватит! — Варвар вновь засунул ему кляп в рот. — Молодец! Я тобой доволен.

Давас легко вспрыгнул на палубу, и приблизился к стоявшим в полутьме Конану и плененному моряку.

— Капитан! — шепотом воскликнул он. — А я думал, ты в таверне…

В глазах офицера промелькнул ужас. Конан посмотрел на него, и из его глотки вырвался сдавленный смешок.

— Да я пошутил насчет реи. Не мое дело, как твои матросы несут службу. Клянусь хвостом Нергала, мне просто повезло, что у тебя на корабле такой бардак! Так что не волнуйся слишком. Посиди пока внизу.

Подойдя к борту, киммериец двумя взмахами меча перерубил причальные канаты, в то время как Давас, напрягаясь изо всех сил, крутил рукоятку ворота, поднимающего якорную цепь. Цепь громко лязгала, но стражники и матросы, занятые вином и оживленной беседой, не удостоили, ни малейшим вниманием звуки, раздававшиеся со шхуны.

— Я им принес полбочонка моего лучшего вина, — сбрасывая трап в воду, шепнул туранец.

— Отлично! Пусть лакают, нам меньше хлопот. — Варвар натягивал трос, поднимая косой парус на передней мачте, и посудина медленно разворачивалась под легким ночным ветерком, отходя от причала. — Прикрути фонарь, — шепнул он Давасу. — Яркий свет нам ни к чему. Когда отойдем от берега, надо будет проверить, не забыл ли еще капитан морское дело, — ухмыльнулся киммериец. — Не нам же мозоли натирать, когда на судне есть моряки!

— Эй, Гафур, фонарь погас на шхуне, — заплетающимся языком проговорил стражник. — Капитан надерет тебе задницу за такую службу…

— Он сегодня что-то добрый, — ответил тот, поднимаясь. — Пойду, взгляну на всякий случай.

Легкий туман, наползавший с моря, скрыл фигуру матроса, который нетвердой походкой направлялся к трапу.

— Начальство тоже, небось, занято тем же, что и мы, — ухмыльнулся один из стражников.

— Офицеры тоже люди, — поддержал его второй матрос. — Вино никому еще не вредило…

Вдруг по причалу, спугнув прикорнувших на камнях чаек, пронесся дикий вопль. Птицы снялись с места и, крича, закружились над берегом.

— Шхуна! Нет ее! — Из клочьев тумана показался Гафур с перекошенным от испуга лицом. — Исчезла!

— У тебя видения! — захохотал второй матрос, и все собутыльники залились веселым смехом. — Допился, дурак!

— Сам дурак, ослиное дерьмо! Иди, посмотри! — завопил Гафур.

Когда веселая компания столпилась у причальных столбиков, на которых болтались обрывки перерубленных киммерийцем канатов, хмель мгновенно выветрился из затуманенных выпивкой голов, потому что каждый почувствовал на своей шее холодок лезвия топора: в Туранской Империи подобные промашки карались беспощадно.

После полудня двое гирканцев, сопровождавших варвара, вернулись в лагерь. Они мчались, не жалея скакунов, чтобы быстрее донести плохую весть. Тайрад и Паина, нахмурившись и не произнеся ни слова, выслушали их рассказ о том, что произошло: Конан не вернулся, как было условлено.

— Много там народу? — спросил Тайрад.

— Если судить по тому, что видно издалека, не менее трех-четырех сотен. И два корабля у причала.

— Клянусь Предвечерней, нам их не одолеть! — с отчаянием воскликнул гирканец.

— Твой Конан всегда любил рисковать, — процедила амазонка. — Надо же и голову иметь на плечах! Соваться одному в туранский укрепленный лагерь… Но у вас, мужчин, с мозгами всегда было неважно, — не удержалась она, чтобы по привычке не обругать ненавистный ей сильный пол.

Тайрад, уже привыкший к тяжелому характеру амазонки, ковырял носком сапога землю, размышляя о том, как помочь киммерийцу.

Паина покачала головой и отчеканила:

— Времени у нас больше нет. Выступаем завтра с тем, что имеем.

— Может быть, подождем еще день? — предложил гирканец.

— Чего еще ждать? — пожала плечами амазонка. — Впрочем, ты можешь остаться. Отправляйся к туранцам вызволять друга, если он еще жив, конечно! А у нас, как ты понимаешь, есть дела поважнее. Правительница Акила надеется на нашу помощь.

— Чем, интересно, ты собираешься воевать? — усмехнулся юноша. — Обломками ножей и пращами?

— Не твое дело, — отрезала Паина. — Мы завтра выступаем. Если ты решил остаться, обойдемся без вас. До утра у тебя есть время подумать.

Она круто развернулась и, не оглядываясь, направилась в лагерь амазонок. Гирканец, мрачно сплюнув, пошел к своим.

Шхуна, подгоняемая легким ветерком, весело скользила по ровной глади моря. Конан вытащил на мостик кресло из капитанской каюты и, удобно устроившись на нем, покрикивал на метавшихся по палубе пленных туранских офицеров:

— Косой парус! На задней чуть приспусти! Так, хорошо! Можете немного передохнуть.

Давас, ухмыляясь, стоял за штурвалом. Они шли недалеко от берега. После восхода солнца киммериец не выходил в открытое море и старался вести шхуну под прикрытием бухточек и небольших островков. Кто его знает, вдруг их заметят туранские корабли, которые вот-вот должны были подойти к этим местам?

— Эй, капитан!

Моряк быстро вскочил на ноги и, подобострастно вытянувшись, ожидал приказаний.

— Возьми штурвал! А ты, — киммериец кивнул второму офицеру, — полезай наверх и внимательно смотри за морем. Помни, твоя жизнь в твоих собственных руках. Если пропустишь ваши корабли, будешь первым, кто отправится кормить рыб. Давас, — повернулся он к приятелю, — присмотри за ними, а я спущусь в трюм, взгляну, что за товар они везли. — Варвар посмотрел на берег и добавил: — Скоро уже прибудем, так что неплохо бы знать, с чем.

Конан довольно долго осматривал тюки с оружием и амуницией, после чего, поднявшись наверх, сообщил Давасу:

— Ты был прав, там всего навалом. Хватит не то что на сотню амазонок, а и нам еще останется. Будет чем порадовать мою подругу Паину.

Однако в расчеты варвара вкралась ошибка. Через некоторое время ветер ослабел, потом совсем затих, и шхуна в полном штиле застыла посреди глубоко врезавшейся в берег бухты, ни на локоть не продвигаясь вперед.

— Нергал мне в печень! — выругался киммериец, когда все надежды на то, что к вечеру они доберутся до лагеря, испарились как дым. — Что делать?

Можно, конечно, было добраться до берега вплавь, а там попробовать пешком дойти до стоянки, но что бы это дало? Весел на посудине все равно не было, а чтобы перевезти такое огромное количество оружия и доспехов на единственной лодчонке, подвешенной на корме корабля, нужно было несколько дней: берег, хотя и был отлично виден, все же находился не в трех локтях.

— Не расстраивайся, — успокоил Конана торговец. — Сам знаешь, полное спокойствие у самого берега долго не продержится, к вечеру обязательно поднимется ветерок, тогда и поплывем. Ну не к вечеру, так к утру доберемся.

— Ты прав, — махнул рукой варвар. — Эй, соколы! — крикнул он туранцам. — Тащите вино, вы неплохо потрудились и имеете право на отдых. Считайте, что я вами доволен.

Тайрад долго совещался с товарищами, как поступить: подождать ли возвращения варвара или идти вместе с амазонками. Собственно говоря, исход совета можно было предсказать заранее, так как за те несколько дней, что гирканцы натаскивали девушек в стрельбе из лука, у них появилось, по крайней мере, по одной, а то и по несколько подружек среди учениц, и теперь они не хотели разлучаться друг с другом.

Как Тайрад ни отстаивал свое мнение, что надо еще хотя бы день повременить, решение было почти единодушным — идти с отрядом Паины.

Утром, едва первые лучи солнца высветили полоску неба над горной грядой, отделявшей с востока степи от северных лесов, оба лагеря были на ногах, и через некоторое время шатры и палатки были свернуты и погружены на вьючных лошадей, а длинная цепь всадников извилистой змейкой потянулась к заросшему лесом перевалу. Тайрад, который ехал в хвосте колонны, несколько раз оборачивался назад в надежде, что вот-вот на поляну вылетит варвар на покрытом пеной от бешеной скачки коне, но все было тщетно. Видимо, ему уже никогда не придется встретиться со своим спасителем. Отряд въехал в лес, и море скрылось из виду. Однако перелесок быстро закончился, уступив место обширному зеленому лугу на седловине хребта. Тайрад, услышав громкие крики впереди, поднял голову и увидел, что несколько всадников столпились на самом гребне и, глядя назад, размахивают руками и что-то кричат ему. Пришпорив коня, он подскакал к ним поближе.

— Корабль! — указывая на море, которое вновь показалось за вершинами деревьев, крикнул ему Шахраб.

И, правда, из-за скалы, ограничивавшей линию залива, медленно, словно нехотя, выплывала двухмачтовая шхуна. Но корабль находился так далеко, что рассмотреть, чей он и кто на борту, было невозможно.

— Может быть, киммериец? — предположил Тайрад.

— Вполне вероятно, — согласился один из гирканцев, который сопровождал варвара. — Около причала стояли два корабля.

— Так, — обрадовался юноша. — Ты скачи в голову колонны, скажи Панне, чтобы она остановила отряд, а вы, — он кивнул двоим гирканцам, — вернитесь назад и осторожно осмотритесь, кто это приплыл сюда. В случае опасности дайте нам знать.

Один из посланных вскоре вернулся, доложив, что корабль встал на якорь, и трое человек на лодке плывут к берегу.

— Что за люди?

— Не знаю. Галаз остался там, чтобы разобраться.

В это время подскакала Паина, которой сообщили о том, что происходит на берегу. На ее суровом лице было написано недовольство:

— Зря остановились. Это, скорее всего, пираты…

Амазонка не успела еще договорить, как послышался стук копыт скачущего во весь опор коня, и вылетевший на поляну Галаз радостно завопил:

— Это Конан! Он сказал, чтобы все возвращались! На корабле полно оружия!

— Он сказал, — проворчала Паина, но повернулась к сопровождавшей ее амазонке: — Дай команду всем вернуться на берег.

Весь день с корабля на берег перевозили оружие и доспехи, распределяли их между людьми, подгоняли амуницию. Лишь к вечеру донельзя утомленные, но довольные, Конан и его товарищи, наконец, смогли позволить себе присесть у костра с кружкой доброго туранского вина, коего тоже оказалось немало в трюмах шхуны.

— Не знаю уж, что с вами делать, — прихлебывая из кружки, обратился варвар к своим пленникам, туранским офицерам. — Отпускать никакого смысла нет, да и за то, что приключилось, вас по головке не погладят…

— Скорее погладят топором по шее, — вставил словечко Давас.

— Точно, — засмеялся киммериец и продолжал — Зарезать вас было бы надежнее всего, но… — Он посмотрел на помертвевших от ужаса туранцев. — Но вроде бы ребята вы неплохие, распустились вот только на своей посудине… Что присоветуешь? — повернулся он к Тайраду.

— Подари их Паине, — предложил тот. — Я не очень-то доверяю туранским офицерам, поэтому взять в свой отряд не могу, а амазонки используют их на племя, — засмеялся он.

— К-как… Как это на племя? — заикаясь, переспросил туранец.

— Не бойся, не съедят же они тебя, — захохотал варвар, которому донельзя понравилось предложение Тайрада. — Может быть, вам даже понравится…

На следующее утро, затопив шхуну в водах залива, отряд выступил в путь. Амазонки и гирканцы в новеньких доспехах и туранских шлемах с плюмажами выглядели и живописно, и устрашающе.

— Что я тебе говорил? — кивнул киммериец Паине. — Вот это армия, не то, что толпа твоих голых девок, хотя, надо признать, они прекрасно выглядят без одежды! Теперь можно и твоей правительнице помочь. Вперед!

Перевалив через горный хребет, цепочка всадников растянулась по степи, раскинувшейся на обширном плато. Впереди виднелись вершины гор, намного более высоких, чем у моря, некоторые пики были покрыты снежными шапками.

— За теми горами ваша страна. — Варвар подскакал к предводительнице амазонок, которая ехала в середине колонны.

— Да, — коротко бросила Паина, видимо не желая вступать в беседу.

— Мне нужно поговорить с тобой, — не сдавался киммериец.

— Вижу, — кивнула женщина.

Она взглянула на свое окружение, и те без слов поняли приказ и поскакали вперед, оставив предводительницу наедине с варваром.

— Что ты хочешь узнать?

— Мы не успели с тобой поговорить о том, что происходит в вашей стране… — начал киммериец, но Паина не дала ему даже закончить фразу:

— Я же тебе сказала: правительница Акила вновь ослушалась заветов предков и стала жить с Этельвульфом…

— Этельвульфом? — в свою очередь перебил ее варвар. — Акила рассказывала мне, что так звали отца ее сына.

— У тебя неплохая память, — усмехнулась Паина.

— Интересно… Выходит, я для нее оказался недостаточно хорош, а этот асир…

— У вас, кобелей, только одно на уме. — В голосе собеседницы послышались нескрываемые нотки презрения. — Из-за ее блудливости все наше государство может погибнуть, и потом такие, как эти, — она кивнула, не оборачиваясь, куда-то назад, и Конан понял, что она имеет в виду скачущих сзади гирканцев, — завоюют наши земли и города и будут брать наших женщин в жены или наложницы… Насмотрелась я на такие порядки и в Лонхе, и в Заморе.

— Что же тут плохого? — вновь не удержался киммериец. — Это и есть нормальная жизнь для женщины и мужчины, клянусь стройными бедрами луноликой Иштар!

— Нам до твоей Иштар… — начала Паина, но, сплюнув, благоразумно предпочла не продолжать.

Варвару вскользь брошенное название городка Лонх напомнило, как он впервые встретил правительницу Акилу и ее верных подруг, среди которых была и Паина. Некогда великий и процветающий, находившийся на перекрестке многих караванных путей, Лонх к тому времени, когда его посетил Конан, лежал в руинах. Окрестные пастухи пасли коров и овец там, где когда-то цвели пышные сады богатых торговцев.

Стены города от времени и оттого, что за ними никто давным-давно не присматривал, осыпались, местами в них зияли огромные проломы. Тяжелые ворота сгнили, и каждый, кто хотел войти внутрь, мог это сделать совершенно беспрепятственно. Сброд, который составлял тогда большую часть жителей этого бритунского селения, наверное, собрался со всей Великой Хайбории. Там были купцы и дезертиры из армий соседних земель, жители гор и пустынь, немедийцы и аквилонцы, заморанские шлюхи и профессиональные убийцы… Казалось, их специально принесла сюда неведомая сила, чтобы создать здесь ярмарку человеческих пороков и разнообразных мерзостей.

Вот в этом некогда богатом городе, вновь обретающем жизнь, киммериец и увидел Акилу, правительницу амазонок, племени, которое он тогда, как совсем недавно Тайрад, считал порождением глупых баек бродячих факиров. Но эта женщина-легенда во плоти — и какой! — поразила тогда Конана до глубины души. Варвар впервые в жизни встретил женщину, которая, пожалуй, не уступала ему в искусстве владения мечом, а уж потягаться с киммерийцем в фехтовании могли лишь несколько человек во всем подлунном мире. Как она расправилась с поддонком Арпадом, заносчивым ублюдком, который осмелился оскорбить ее! Конан прикрыл глаза и словно наяву увидел: открыв рот в беззвучном крике, на землю падает бандит, который судорожно хватается за живот, а серые внутренности скользят между его пальцами; рядом, гордо расправив плечи, стоит сильная и прекрасная в своей мощи женщина, с презрением наблюдая за агонией недавнего обидчика. Тогда киммериец почувствовал, что хочет эту женщину больше всего в жизни, и воспоминание об этом даже сейчас пронзило его.

Акилу сопровождали три женщины: Экуна, Ломби и Паина, и еще карлик Джеба. Он погиб вместе с первыми двумя во время трудного путешествия в далекий и загадочный город Опаловых Ворот Джанагар, затерянный где-то между Хорайей, Замбулой и Кутхемесом среди самой дикой и безводной пустыни, какую варвару только приходилось видеть. А Паине удалось выжить, впрочем, как и самому Конану, и правительнице Акиле, несмотря на то, что их подстерегало множество смертельных опасностей.

«А жива ли Акила? — поймал себя на мысли варвар и оглянулся на Паину, которая с отрешенным видом молча ехала рядом.

— Значит, с Этельвульфом… — задумчиво повторил варвар, отогнав усилием воли нахлынувшие воспоминания. — Ладно, боги им судьи… — Он повернулся к Паине: — Так кто же выступил против Акилы на сей раз? И почему народ не поддержал правительницу?

— Народ! — фыркнула амазонка. — Когда кто-нибудь нарушает обычаи и уклад жизни, простые люди обычно следуют за жрицами, а не за отступницами, даже если это и сама правительница. Надо голову на плечах иметь, не первый же раз!

— Как решился асир вновь появиться в ваших краях? — вернулся варвар к сильно занимавшей его теме: узнав, что Акила предпочла ему Этельвульфа, он испытывал нечто весьма похожее на ревность.

— Откуда мне знать? — пожала плечами Паина. — Она встречалась с ним тайно, даже от меня. — В голосе амазонки явно послышалась обида. — Но Энида пронюхала каким-то образом, и вот видишь, теперь неясно, удастся ли Акиле вообще уцелеть, не говоря уж об ее троне.

— Энида? Кажется, я помню эту девицу. Она была неплохим воином… Но ведь тогда она выступала на стороне Акилы против Бризейс. Теперь, видно, ей самой захотелось попробовать вкус власти. Но главное не это. Смотри, Паина, — усмехнулся киммериец. — Помнишь те времена, когда ты и ваша правительница боролись против ее сестрицы Бризейс? Чего вам тогда не хватало в первую очередь?

— Не понимаю… — вопросительно посмотрела на него амазонка. — Каждый раз вам не хватает оружия, — торжественно поднял вверх палец Конан, — и его приходится везти из дальних мест. Теряется много времени, и я не поручусь, что на этот раз мы успеем…

— Все в руках богов, — мрачно отозвалась Паина.

— Это верно, — не стал спорить варвар. — Хотя ты только что и обругала прекрасную Иштар. Но на богов надейся, а сам не зевай. Ваши обычаи не позволяют иметь собственное оружие. Что вы можете сделать сами? Копье и лук? А кузнецов у вас нет и быть не может. Женщина-кузнец! — захохотал Конан. — Я даже представить себе этого не могу. Женщина-оружейник! Вы даже стременами не пользуетесь, и уздечки у вас веревочные!

— Ну и что? — с вызовом спросила амазонка.

— А то, — продолжал гнуть свою линию киммериец, — что хотя вы храбрые и сильные девушки, все равно вас когда-нибудь завоюет хорошо вооруженный князек или, что еще хуже, Туранская Империя. Видишь, как они расползаются по побережью? Уже под самым вашим носом начинают строить большой город. Сейчас самое время напасть на них и сбросить в море, чтобы неповадно было в этих местах обосновываться. А чем вы можете биться против них? Пращами?

— Туранцам никогда не победить нас! — вспыхнула Паина. — Слабаки! Что они, что эти… — Она вновь мотнула головой назад, указывая на гирканцев. — Без лошадей они как дети, а мы…

— Э, нет, — протянул Конан, — не скажи. Я много где побывал и немало видел. Когда из крепости, которая скоро вырастет там, на берегу, выползет вот такая колонна, — он протянул руку вперед, указывая на отряд в новенькой туранской амуниции, — все в кирасах, со щитами и саблями, да, может, и не такая, — поправился он, — а раз в десять побольше… Что вы будете делать?

— Мы будем сражаться, пока всех не перебьем! — гордо ответила воительница.

— Ха! — засмеялся киммериец. — Клянусь Кромом, тебе понадобится отряд раз в пять больше, чем у них. Вы сумеете набрать двадцать тысяч хороших воинов? Вот сейчас мы с отрядом в две сотни вполне можем разнести в клочья тысячу ваших амазонок и только потому, что все наши воины носят металлические щиты, защищены латами и шлемами… — Он вздохнул и с укором посмотрел на Паину, удивляясь, как она не понимает очевидного.

Некоторое время они ехали молча. Амазонка, чувствуя, что варвар прав, не хотела из гордости признавать поражение в этом споре. Наконец после долгого раздумья она спросила:

— Наверное, ты в чем-то прав, но я не понимаю, к чему ты клонишь?

— Ты только не хватайся сразу за кинжал, — предупредил ее Конан. — Нам сейчас ссоры ни к чему. — Он на мгновение задумался, но потом твердо продолжил: — Правительница Акила, может быть, сама того не подозревая, поступает единственно правильно.

— Ничего себе! — Впервые за долгое время киммериец услышал некое подобие смеха. — Правильно поступает! Второй раз остается без трона!

— Но все же, — осторожно заметил Конан, — если бы вы жили нормальной жизнью…

— Что ты имеешь в виду? — нахмурилась амазонка. — Жить как другие народы, вместе с мужчинами?

— Что-то вроде этого, — осторожно ответил варвар.

— Нечего и думать! — отрезала Паина. — Вот ты к чему затеял весь этот разговор! Пока я жива, в нашей стране такого безобразия не будет! — Она хлестнула плетью коня и ускакала вперед, оставив киммерийца в одиночестве.

На третий день отряд пересек степное плато, и оставалось лишь преодолеть горный перевал, чтобы достичь равнины, на которой начинались земли амазонок. Конан, имевший богатый опыт военных походов, послал вперед несколько групп всадников, чтобы они разведали обстановку у прохода через хребет, а остальным дал команду спешиться и остановиться на привал. Как обычно, амазонки встали своим лагерем, а гирканцы — несколько в стороне, ближе к перевалу.

— Теперь первыми пойдут мои воины. — Киммериец говорил тоном, не терпящим возражений, и Паина молча слушала его, признавая превосходство варвара в военном деле. — Если на перевале все тихо, мы спустимся на равнину и тогда дадим знак, чтобы твой отряд присоединился к нам. Зажжем костры, вы увидите. Дальше, — продолжал Конан, — если не встретим в этих местах противника, ты наладишь связь со своими сторонницами, а там посмотрим.

— Странно… — Амазонка озабоченно потерла переносицу. — Мы договаривались, что здесь нас будут ждать посланные от Акилы, но никого нет…

Крики, раздавшиеся на краю лагеря гирканцев, заставили собеседников повернуть головы. К ним скакали во весь опор несколько всадников. Варвар разглядел, что в некоторых седлах было по двое седоков.

— Вот и твои посланницы, — усмехнулся он, — с доставкой к стоянке.

Действительно, гирканцы привезли с собой нескольких амазонок — как выяснилось из дальнейшей беседы, — все, что осталось от разбитой армии правительницы Акилы.

— Не успели! — Паина яростно воткнула копье в землю чуть ли не до середины. — Говорила я, не надо было тебя ждать!

— Положение не из приятных… — Конан одним движением выдернул копье и вручил его амазонке, — но зачем же портить оружие? Чем ты собиралась воевать? Голыми руками голых девиц? — Варвар не удержался от смеха, но тут же посерьезнел. — Расскажи все подробно, — обратился он к одной из девушек.

Из слов амазонки следовало, что Акила со своими сторонницами отошла на север страны и там успешно отбивала атаки превосходивших по численности отрядов мятежниц. Однако, когда подошли основные силы Эниды, войска Акилы были наголову разбиты. Плененную правительницу вместе с ее приближенными увезли в древний храм, расположенный на берегу озера Ульмен, а ее уцелевшие сторонницы скрылись в лесах.

— Ульменский храм! — с горечью воскликнула Паина. — Нам его никогда не взять с тем войском, что у нас есть. Там такие стены!

— Много войска было у Акилы? — спросил киммериец.

— Несколько тысяч, — ответила девушка. — Но сколько осталось, я не знаю. Может быть, несколько сотен…

— Да, дела… — поскреб затылок Конан. — Как я понимаю, первым делом надо вызволить Акилу из плена, собрать рассеянные по лесам остатки ее отрядов и только тогда, клянусь Кромом, можно попытаться выступить против Эниды.

— Но как ты собираешься вызволить правительницу? — упавшим голосом спросила Паина.

— Надо подумать, — спокойно ответил варвар. — Во всяком случае, нужно пересечь горы, скрытно подойти к храму, а уже потом разработать подходящий план. Что происходит в стране? — вновь обратился он к амазонке.

— Мы не были в городах после поражения, но говорят, что там все спокойно. Эниду признали новой правительницей, скоро произойдет коронация, и еще ходят слухи… — Девушка всхлипнула.

— Какие слухи? — побелев, спросила Паина.

— Что Энида хочет не просто казнить Акилу, а принести ее в жертву перед всем народом во время своей коронации.

— Да это же прекрасно! — воскликнул Конан и, увидев обращенные к нему недоуменные лица собеседниц, разъяснил: — Значит, Акила жива, и у нас еще есть время. Надо только действовать тихо, без лишнего шума. Карта у вас есть?

Паина отдала распоряжение, и вскоре перед киммерийцем развернули пергамент, который показался ему знакомым.

— Нергал мне в печень! Да это же та самая карта, которой я пользовался несколько лет назад! У вас что, одна карта на всю страну? Я не ошибся, Паина?

Та молча кивнула.

— Ну ладно, не будем об этом, — усмехнулся варвар, довольный тем, что получил в очередной раз возможность напомнить амазонкам о преимуществах нормальной, с его точки зрения, жизни. — Посмотрим, как туда лучше добраться. Нам везет, — внимательно разглядывая потертый на сгибах листок, сообщил он. — Храм находится среди густых лесов и не так уж далеко отсюда. Впрочем, — заметил киммериец, — для вас это не новость. Есть кто-нибудь, кто хорошо знает эти места?

Паина обвела взглядом своих приближенных, и вперед выступила высокая светловолосая женщина.

— Меня зовут Майке. Я родилась в Ульменском храме.

— Молодец, — похвалил ее Конан, как будто в этом была ее заслуга, — ты скрытно проведешь по лесам наш отряд. Сумеешь?

Женщина в ответ лишь презрительно фыркнула,

— Вот и отлично, — спокойно кивнул варвар. — Тогда, — повернулся он к Паине, — спускаемся в долину, а дальше твоя красавица поведет нас.

— Вот, смотри!

Проводница раздвинула ветви кустарника, и перед взором Конана открылась гладь обширного водоема, на противоположном берегу которого, словно утес, возвышалась каменная глыба крепости. За стенами находился Ульменский храм. Озеро длинной полосой разрезало поросшие лесом холмы, и его правый берег терялся где-то далеко в изгибах скалистых берегов на востоке.

— Да-а, — только и мог вымолвить киммериец.

Храм даже отсюда, с противоположного берега, представлялся неприступной крепостью, его стены соперничали высотой с гигантскими соснами и елями, густо облепившими склоны холма.

— Как же вам удалось построить такое чудовище? — поинтересовался варвар, помнивший, что в поселениях амазонок каменные дома даже в два этажа были большой редкостью.

— Никто не знает, кто построил Ульменскую крепость и храм, — ответила Паина. — Он стоит здесь с незапамятных времен.

— Я так и думал, — усмехнулся Конан. — Строить должен мужчина, а вам, даже если бы вы имели в достатке рабов, такое возвести не под силу.

— Убедился, что мы не сможем вызволить правительницу отсюда? — не обращая внимания на его колкость, отрезала амазонка. — Придется отбивать ее у конвоя, когда Энида прикажет перевезти Акилу в столицу.

— Нет, — возразил киммериец, — никто не знает, под какой охраной ее повезут. А если их будет тысяча человек? Ты уверена, что нашим двум сотням это будет под силу? Майке, сколько народу в крепости?

Проводница, которая до прибытия отряда уже успела разведать здесь обстановку, коротко ответила:

— Около пятидесяти человек, если считать вместе со жрицами.

— Сейчас самое время вытащить ее оттуда, — начал варвар. — Конечно, хотя в крепости и не так много амазонок, наш отряд взять ее не сможет. Нужны лестницы, таран, чтобы разбить ворота, опыт, наконец… А ни у ваших женщин, ни у гирканцев его нет.

— Так что же ты предлагаешь?

— Я пойду один. Нужны только веревки и крючья, а они, я помню, были на корабле с оружием. Надо только все приготовить.

— Один? — с сомнением взглянула на него Паина.

— Вы все вряд ли можете мне помочь. Ни гирканцы, ни твои девушки не умеют лазать по стенам. Останетесь в лесу, будете ждать, когда мы вернемся с Акилой. Майке опишет мне все помещения крепости и храма, расскажет все, что о нем знает. В общем, я должен попробовать… Клянусь Кромом, другого выхода я не вижу!

Они вернулись в лагерь, который был разбит в чаще леса, и Конан весь день провел, подготавливая амуницию, а также дотошно выспрашивая у Майке все подробности, от которых зависел успех его рискованного предприятия.

Ближе к вечеру, когда солнце уже скрылось за вершинами вековых деревьев, обнимавших берега озера, киммериец в сопровождении десятка амазонок направился к храму. Предосторожность оказалась не лишней: по пути через лес им встретился дозор войск Эниды. Завязалась короткая, но кровопролитная схватка, и варвар в очередной раз стал свидетелем того, с какой жестокостью могут биться эти с виду милые и привлекательные девушки.

Перед самыми стенами Конан попрощался со спутницами и вдоль берега направился к крепостной башне, которую наметил для того, чтобы пробраться внутрь убежища служительниц культа амазонок.

По словам Майке, именно в этой башне содержались узницы, которых время от времени заточали в казематы за тяжелые провинности. Киммериец, считавший, что к цели надо идти кратчайшим путем, решил подняться по стене, расправиться наверху со стражей и пробиться в подземелье.

Девушки, сопровождавшие его, растворились в наступающих сумерках, и варвар остался один перед каменной громадой. Он подождал еще немного, затаившись в ивняке. Убедившись, что у подножия стен никого нет, да и на вершине башни движения не заметно, киммериец осторожно приблизился к старым выщербленным камням, из которых неведомыми строителями был когда-то построен этот замок.

Время, поработавшее над кладкой, оказалось союзником Конана, потому что ему даже не понадобились крюки и веревки: щели между блоками и сколы на глыбах были для него, сызмальства привыкшего лазать по крутым горам, подобны лестнице. Бесшумно и стремительно, как огромная ящерица, киммериец забрался на вершину башни и осторожно приподнял голову над парапетом. К его удивлению, на площадке башни никого не было. Варвар внимательно осмотрелся. Точно — никого!

«Дела! — подумал он. — Что же это, никакой стражи на самой высокой башне крепости? Чудеса, клянусь хитроумным Белом!

Киммериец ловко перебросил тело через изъеденный временем парапет и бесшумно спрыгнул на площадку, потом легко, словно птица, пересек ее и заглянул внутрь крепостной стены. Во мраке ночи его сначала ослепили два ярких пятна горевших во дворе костров: одного у ворот, другого — за низким длинным зданием, которое занимало почти все внутреннее пространство, ограниченное стенами. Все было так, как описывала Майке: одно большое каменное двухэтажное строение с крытой галереей по всему периметру и несколько небольших деревянных построек, прилепившихся к стенам. По словам амазонки, центральное здание было связано с башнями системой галерей, сейчас уже вросших в землю и представлявших собой нечто вроде небольших возвышений.

Конан подождал, пока глаза привыкли к свету, и еще раз внимательно осмотрелся. Он разглядел несколько вооруженных амазонок, сидевших у обоих костров, выложенные камнем дорожки среди высокой травы, мощеную площадку перед воротами крепости — все это лежало перед ним как на ладони. Огонь костров, отражаясь от стен, освещал даже кромку крепостных стен, и человек, привыкший к столь тусклому освещению, мог достаточно хорошо все видеть.

«Хитрые девки! — похвалил амазонок киммериец. — И факелов для стражниц не надо».

Он еще раз бросил взгляд на стены с двумя башнями, чуть пониже той, на которой сидел, прижавшись к парапету, и его зоркие глаза различили несколько человеческих фигур на площадках башен.

«Очень странно, — еще раз удивился он, — почему же никого нет здесь, на самой высокой башне?»

Варвар, пригибаясь, чтобы его не заметили, обошел площадку по кругу и попытался взглянуть на крепостную стену. Едва он высунул голову, как услышал голоса внизу, и тут же спрятался. Конан нашел щель в парапете и приник к ней, стараясь разглядеть то, что происходило внизу, на кромке крепостной стены.

Терпеливо подождав, он заметил двух амазонок, удалявшихся от его башни по вершине стены. В отблеске огня, зажженного внизу, иногда мелькали наконечники их копий или алебард — чего именно, киммериец разглядеть не смог.

«Они настолько уверены в неприступности этих стен, — подумал варвар, — что даже не надевают ни шлемов, ни доспехов. Что ж, это мне только на руку!»

Он подполз к противоположному краю башни и увидел, что и с этой стороны по стене прохаживаются две стражницы. Они направлялись как раз в его сторону, а поскольку от уровня площадки на стене до киммерийца было не более десяти локтей, он хорошо рассмотрел не только вооружение амазонок, но и их лица, когда они поворачивались, чтобы возвратиться к башне, расположенной над воротами.

Проследив за ними взглядом, Конан увидел, как они подошли к башне, вошли внутрь нее и снова появились на площадке. Затаив дыхание, варвар ждал, что же будет дальше, и вскоре заметил, как они опять спустились на стену и двинулись в его сторону.

«Они ходят по стене от башни до башни, но почему не поднимаются сюда?» Варвар, пригнувшись, перебежал площадку и увидел тех амазонок, которых заметил первыми: тихо переговариваясь, они шли к нему.

«Кром! — Конан стиснул рукоятку меча. — Почему никто не идет сюда ни со стены, ни изнутри? Ну ладно, я, пожалуй, сейчас сам спущусь к ним!»

Киммериец исследовал площадку башни, но не обнаружил никакого хода вниз, а лишь беспорядочное нагромождение шершавого камня. Наконец ему стало понятно, почему сюда не заглядывал дозор: из башни не было выхода внутрь. Скорее всего, когда-то ход существовал, но, видимо, со временем он обрушился, и амазонки считали, что эта башня неприступна со всех сторон.

«Беспечные девчонки! — обругал их варвар, который знал толк и в обороне крепостей, и в нападении на них. — Как так можно? Наверное, здесь давно не было ни войн, ни осад, вот они и не понимают, что такое возвышающаяся над крепостными стенами глыба камней. Впрочем, — хмыкнул он про себя, — спасибо Белу, что надоумил меня залезть именно сюда. На другой башне мне пришлось бы потруднее!»

Порадовавшись своему везению, киммериец принялся обдумывать, что делать дальше. Спуститься на стену и свернуть шеи караульным, а потом идти вниз по башенной лестнице внутрь? Или спуститься на веревке по внутренней стене во двор и попробовать поискать удачи там? И то, и другое представлялось Конану слишком рискованным, и он на мгновение задумался, чтобы как можно тщательнее взвесить оба варианта. Как обычно бывает в таких случаях, жизнь сама подсказала решение. Скрип дерева где-то совсем рядом заставил варвара сжаться в комок и приготовиться к прыжку. Он прислушался: сомнений не было, кто-то поднимался наверх по приставной лестнице.

«Болван! — обругал себя киммериец. — Конечно же, я не разглядел лестницу из-за толстой кладки парапета. Они поднимаются сюда, чтобы осмотреть площадку!»

Варвар стремительно метнулся на звук и, пригнувшись, застыл у кромки ограждения башни. Ступени скрипели все громче, и наконец, ему чуть ли не на голову опустилась рука. Женщина, перебравшись через парапет, оглядела площадку и, обернувшись, крикнула вниз:

— Здесь все тихо…

В это мгновение ее взгляд наткнулся на варвара, и в тусклом свете он увидел, как рот амазонки открывается — через миг раздастся громкий крик тревоги.

Киммериец, однако, оказался быстрее: его клинок блеснул, словно молния, и из горла жертвы вырвался только хрип, вряд ли способный достичь слуха ее подруг. Конан заботливо подхватил оседающее тело, чтобы шум падения не потревожил вторую стражницу. Он уложил амазонку на площадку и почувствовал, что ему стало не по себе: все-таки пришлось убить женщину, не колдунью и не какую-нибудь мерзавку — это он делал нередко и совершенно спокойно, а просто более слабое, чем он сам, существо, которое не причинило ему вреда.

«Но она неизбежно подняла бы тревогу, и тогда мне конец. Я вынужден был поступить так. Возможно, боги простят меня, — вытирая кинжал о тунику жертвы, решил варвар. — И все-таки ей не надо было принимать сторону самозванки Эниды!»

Теперь предстояло решить, что делать с подругой амазонки. Вряд ли она будет подниматься сюда, когда поймет, что с ее напарницей что-то произошло. Скорее всего, она просто поднимет тревогу, сбегутся другие женщины, и все рухнет. Надо действовать быстро и без шума. Варвар выглянул за кромку парапета: в темноте он различил еле заметную фигуру.

— Ну что ты там застряла? Спускайся! — Стражница в полумраке не могла разглядеть, чья голова показалась над перилами.

Конан видел в темноте не хуже кошки. Достаточно было чуть-чуть света, чтобы он действовал так же уверенно, как другой человек в яркий полдень. Киммериец прицелился, метнул нож и одновременно прыгнул вниз. Он мягко приземлился рядом с амазонкой, которая еще не успела упасть на площадку, хотя нож вошел точно в ямочку на ее шее, и кровь хлестала струей, заливая одежду женщины.

«Уф! — тоскливо вздохнул варвар, глядя на крепкое стройное тело, едва освещенное тусклым светом отдаленных костров. — Чего только не приходится совершать ради торжества справедливости…»

Времени на сожаления у него не оставалось. Сколько его пройдет, пока остальные стражницы обнаружат пропажу подруг, Конан точно не знал, однако мог предположить, что это случится достаточно скоро. Он, в очередной раз вздохнув, осторожно, чтобы не запачкаться в крови, приподнял тело женщины и перебросил его через кромку стены. Пусть для начала поищут их на башне, это лучше, чем, если они сразу наткнутся на трупы. Тогда у него появится несколько минут лишнего времени.

Мягко ступая, варвар направился по стене тем же путем, которым прохаживались стражницы. Он решил спуститься вниз внутри башни, поскольку теперь его присутствие здесь рано или поздно обнаружат. Лучше встретиться с противником в узком проходе, нежели в открытом со всех сторон дворе. Кто знает, может быть, убирая амазонок по одной, он сможет без особого шума достичь цели? Во всяком случае, теперь это был единственно возможный путь.