Имперец. Том 4

Глава 24

Москва, Лефортовский дворец, Максим Меншиков

Возвращаясь с Большого императорского приема, Максим задержался. Он проводил Марию до дома, перекинулся парой слов с будущим тестем, да и в целом вообще никуда не торопился.

Он знал, что документы с приказом императора уже полетели не только по всем инстанциям, но и легли на стол его отцу. Но Максимилиан не понимал, каким будет их встреча после этого приема. Не знал, что скажет этому человеку.

Человеку, растившему своего самого верного солдата по образу и подобию своему.

Человеку с весьма спорными методами управления делами.

Человеку с нечистыми по самые локти руками.

Что Максимилиан скажет собственному отцу?

Но, к счастью, вопрос отпал сам собой, когда Максим все-таки доехал до дома.

Слуги, встретившие молодого человека по возвращению из Кремля, были растерянны. А вот мать, наоборот, как будто испытала облегчение. Как и положено аристократам, родители хранили личную жизнь за закрытыми дверьми, но супруга Павла Андреевича счастливой давно не выглядела. А может быть не только давно, но и всегда.

Максим не знал, что там происходит за закрытыми тяжелыми дорогими дверьми родительских покоев, но вряд ли это походило на любовь или партнерство.

— Сынок… — тихо произнесла мать, замерев на середине шикарной лестницы.

— Где отец? — спросил Максим, отдавая верхнюю одежду прислуге.

— Он ушел, — ответила женщина еще тише, как будто это был страшный секрет.

— Вот как? — приподнял бровь юноша. — Куда?

— Не знаю… Он сказал, что ни минуты не будет находиться под одной крышей с предателем.

Матушка закусила губу, прижала руки к груди и спросила:

— Максим, это правда? Правда, что государь велел тебе взять управление родом на себя?

Максим легко взбежал по лестнице, приобнял мать и негромко ответил:

— Правда, мам.

Женщина судорожно втянула воздух, но она была княгиней, а потому сдержалась от лишних эмоций.

— Ты устал? Распорядиться подать тебе ужин? Сделать ванну? — заглядывая в лицо сына, спросила она, словно ища там что-то.

Тень отца? Или наоборот, ее отсутствие?

— Да… — взъерошил волосы Максим. — Да, можно. Я спущусь через час.

Поцеловав руку матери, юный глава рода взлетел по лестнице наверх, в отцовский кабинет. Максим не сомневался, что тот вынес из дома все, что могло бы хоть как-то его скомпрометировать. Вероятно, даже оставил пару подлянок любимому наследничку в качестве бесплатного бонуса.

Но, конечно, он не ожидал, что кабинет окажется вычищен подчистую. Как будто уходя, Павел Андреевич прихватил с собой даже пыль с антикварных томиков классической литературы, коллекцией которых очень гордился.

Юноша закрыл за собой дверь, и несколько секунд постоял на пороге. Затем медленно обошел комнату, ведя пальцами по стенам. Не ощупывая в поисках тайников, а словно бы проверяя реальность помещения. Выглянул в окно без штор, за которым открывался вид на шикарный заснеженный сад.

Сел в отцовское кресло.

Положил ладони на столешницу.

И на мгновение прикрыл глаза.

Максимилиан Меншиков — новый глава рода.

Вчерашний мальчишка, убежавший на боевые действия в Польше, поднявший личный состав для зачистки улиц столицы, получивший награду из рук императора, сидел в кресле одного из самых жестоких людей Российской Империи и наследовал его дела, которые наверняка придется подчищать за папашей.

Максим жестко усмехнулся.

На днях будет общее собрание глав семейств, где он впервые предстанет, как действующий глава всего рода Меншиковых.

Будет, конечно, непросто. Однако в его комнате лежит трость, как напоминание о том, что действительно непросто. А остальное — пф.

Нужно только хорошенько подготовиться.

Деловой центр «Аурум», Александр Мирный

Март наступил незаметно. В этой Москве, как и в той, другой, в это время все еще лежал снег. Чистили его, правда, не в пример лучше, но общее настроение все равно было зимним.

8 марта здесь не праздновали просто потому что его не существовало. В Российской Империи права и свободы женщин были закреплены в конце местного девятнадцатого века указом императрицы, которая тогда сидела на престоле в гордом одиночестве. Государыня наследовала по закону, при этом она не была единственной дочерью предыдущего правителя, но была единственной способной удержать власть, поскольку братец у нее был откровенно бесхребетный.

Тогда это, конечно, был уже не первый случай правления женщины Империей, но первый, где за ней не стоял никакой регентский или тайный совет. Все сама, все сама… И сама она понимала, что в тот момент стране нужны были лишние руки и свежие идеи, чтобы не отставать в гонке промышленных революций от доброжелательных соседей. Потому что даже иметь личные счета в банках женщинам было невозможно, не говоря уже о трате имеющихся там средств. И именно тогда под предлогом, что она руководит страной, значит, и другие женщины могут заняться чем-то полезным для Родины, она совершила социальную эволюцию.

Не все ее начинания прижились, прямо скажем, некоторые аристократы до сих пор к дочкам относятся, как к предмету торговли, а вот среди простолюдинов случился настоящий шок, а затем и бум рабочей силы.

Девушки и женщины пошли на предприятия, стали сами открывать и вести дела, наследовать и управлять имуществом. Конечно, потребовалось еще пара веков, чтобы формальное равенство превратилось в фактическое, но, тем не менее, это положительно сказалось на экономике.

Потому что в этом мире идея социальной сети пришла в голову не мужчине, а одной прехорошенькой девушке, сейчас морщащий свой носик над словами Серова.

— Наши специалисты провели аналитику работы «В Курсе», и у них возник ряд идей, — говорил Антон Васильевич, расположившийся в кресле за совещательным столом на нашем с Василисой этаже.

Мужчина был расслаблен и прихлебывал кофеек, только что принесенный секретаршей. Он не давил и не наглел, но поскольку на всем этаже сейчас нас было всего трое, то после первой же фразы «Добрый день, Ваша Светлость», я скривился и попросил оставить расшаркивания для более официального случая.

Секретаршу, кстати, Василиса упорно не хотела нанимать. А когда я выдал невесте ворох резюме, пыталась найти среди них какую-нибудь старушку или страшилку. Я немного посмеялся над милой ревностью моей невесты, но честно сказал Корсаковой, что чем красивее и располагающе к себе выглядит наша с ней секретарша, тем проще ей будет ходить по офису, собирать слухи, общаться с программистами, которые во всех мирах программисты, и, самое главное — встречать наших с Василисой личных посетителей. Она же не хочет, чтобы ее «лицо» в приемной помнило изобретение счетов?

Корсакова тогда недовольно посопела пару дней, но справилась с эмоциями. Профессионализм возобладал, и теперь у нас была Машенька — длинноногая жгучая брюнетка, от которой млел весь мужской коллектив.

— Надо же, аналитику, — Корсакова улыбнулась так хищно, что если бы напротив сидел кто-то чужой, возможно, он бы отодвинулся от нее подальше, во избежание, так сказать.

Но Серов был особистом и не был чужим, так что тон Корсаковой проигнорировал.

— Вы не думали над определением геолокации пользователей? — спросил Антон Васильевич. — Чтобы всегда можно было узнать, где человек находится, пока подключен к вашему «В Курсе».

— А вы что, не можете определять положение через операторов сотовой связи? — удивился я.

— Это не всегда точно, — пожал плечами особист. — Есть места, где нет связи, зато есть интернет. Или есть места, где просто нет связи. Сибирь-матушка, например, слишком малолюдна, чтобы ее утыкать простаивающими без дела вышками.

В этом мире в метро беспроводную сеть еще не прокинули, но в целом я понимал, о чем он говорит. Были в моей практике случаи, когда разные идиоты отправляли сообщения подружкам и получали за этой прямое попадание снаряда по своей позиции.

— А спутники? — спросил я.

Не то, чтобы я надеялся отбиться от этой задачи, просто было интересно понять, как тут обстоят дела с этим направлением.

— Летают, — скупо улыбнулся Серов. — Но мало.

— Раз Антон Васильевич интересуется, наверное, что-то случилось? — предположила Василиса.

— К счастью, пока нет. Это идея… На вырост, так сказать. Вообще, у нас есть ряд предложений по улучшению вашей социальной сети, — произнес Серов.

— Неужто и прослушка относится к улучшениям? — хмыкнул я.

— Александр, — укоризненно произнес тот, — мы же о серьезных вещах говорим.

В моем прошло мире социальная сеть, созданная нашим, так сказать, потенциальным противником, сохраняла даже те сообщения, что пользователь набрал, но не отправил. Неудивительно, что здесь стремятся к тому же, особенно после мятежа.

Только был у меня один вопросик…

— А вы как собрались обрабатывать всю эту информацию? Да и просто чтобы хранить картинки с котиками и любовные переписки, нужен не один центр обработки данных, — решил уточнить я.

— Мы рассчитывали на содействие с вашей стороны.

Я рассмеялся:

— Антон Васильевич, если мы начнем это анализировать, кто будет продолжать разработку социальной сети?

— Ну, вам же не надо перебирать это руками, достаточно написать программы аналитики.

А искусственный интеллект на коленке вам не надо состряпать, а?

— Мы готовы расширить ваш штат новыми сотрудниками, — заявил Серов.

Василиса сморщила свой хорошенький носик:

— Ну нет уж. Спасибо, мы как-нибудь сами.

— Я не о наших специалистах, я о бывших сотрудниках господина Строганова. Они многих бросили, когда сворачивали свою копию вашего «В Курсе», — пояснил он. — Мы, конечно, часть профессионалов переманили, но многие не хотят работать на Лубянку, а вы — официально гражданская структура. Так бы и людей под рукой оставили, и вам поддержка.

— Это будет незапланированный рост компании, его просто не на что содержать, — покачал я головой.

— Ох, ну это меньшая из проблем, — усмехнулся мужчина. — Найти деньги всегда проще, чем найти людей. В общем, подумайте, если что — предложение в силе.

На этом Серов ушел, оставив нас с Василисой в глубокой задумчивости. В принципе, лишние руки никогда не лишние… С другой стороны, если их Лобачевские не сцапали, может это неликвид.

— Как думаешь, почему Строгановы так поспешно свернулись? — спросила Василиса, не торопясь изучать папку с предложениями от безопасников.

— Ну, чтобы конкурировать с успешным проектом, нужно иметь либо еще более успешный проект, либо большой запас финансовой прочности, — ответил я. — Подозреваю, что первого у этого паренька не было, а второе папенька ему не стал обеспечивать. В конце концов, это же была просто юношеская блажь, задетое мальчишеское самолюбие.

Или чей-то добрый, настойчивый совет не играть против одного бедного, скромного, мирного сироты.

Москва, княжеский особняк, Анна Румянцева

В кабинете главы рода князей Нахимовых Анна не была ни разу. А потом, когда слуга пригласил ее к будущему свекру, девушка испытала смешанные эмоции. С одной стороны, Кирилла дома не было, и это ее тревожило. С другой стороны, глава рода по всяким пустякам времени тратить точно не будет, значит, родители жениха воспринимают ее всерьез.

Что не может не радовать, если честно.

Анна, конечно, очень верила Кириллу, но учитывая ее биографию и его положение, переместиться внезапно из невест в любовницы можно было очень легко. Ведь несмотря ни на что, она — девушка без приданого и рода за спиной, а Кирилл — всего лишь наследник, который выполнит то, что скажет глава рода.

Ведь она лучше многих знала, что род превыше всего. Ну, или хотя бы превыше личных эмоций.

— Виталий Николаевич, добрый день, — поздоровалась Анна, входя в кабинет князя.

Небольшое, довольно уютное помещение, с несколькими полотнами, изображающими корабли Российской Империи разных эпох. Тут были и парусники, и пароходы, и атомоходы, но все их объединяло одно — эти суда были спущены на воду на верфях рода Нахимовых.

Древний, богатый, славный род. И это вроде бы были просто картины, а не какие-то там грамоты-награды, но все равно Анна в мгновение почувствовала, насколько глубока пропасть между ней и ее женихом.

— Здравствуй, Анна, — проговорил Виталий Николаевич и указал на гостевое кресло. — Присаживайся, пожалуйста.

Девушка опустилась в кресло и сцепила пальцы в замок. Нахимов немного помолчал, задумчиво рассматривая девушку, и та поняла, что впервые вот так разговаривает с князем. До этого они виделись лишь за общим столом, где мужчина быстро ел и удалялся по делам рода.

Он то ли действительно не видел ее, то ли не обращал внимания, то ли ему на самом деле было некогда разбираться в личной жизни собственного сына. Но факт оставался фактом — сейчас он впервые смотрел на нее.

— Я бы хотел поблагодарить тебя, — заговорил мужчина, прервав молчание, — за Кирилла. Твое появление окончательно вернуло моего сына в реальность, в семью, в настоящую жизнь. Я искренне рад, что тот темный период остался позади.

Анна вежливо улыбнулась и опустила глаза:

— Боюсь, вы не совсем правы, ваша светлость, — произнесла боярышня. — Это я должна быть благодарна вашему роду — и за разрешение жить под вашей опекой, и за вашего сына. Он спас меня, моих младших… — голос девушки предательски дрогнул, но она совладала с собой. — Вернул мне надежду на светлое будущее.

Князь вздохнул, поднялся на ноги, прошелся по кабинету, а затем опустился в гостевое кресло напротив Румянцевой.

— Как раз о светлом будущем я бы и хотел поговорить, — произнес мужчина, серьезно посмотрев на боярышню. — Анна, я не хочу показаться сволочью, что запугивает бедную сиротку. Но я должен это сказать, потому что ты должна это услышать и хорошенько запомнить. Договорились?

Девушка смотрела на Нахимова спокойно, несмотря на то, что внутри у нее все сжалось от ужаса. Вариантов развития событий было много, хороших для нее — мало. Но Анна прошла жестокую школу жизни, а потом лишь с достоинством кивнула, показав, что слушает.

— Кирилл выбрал тебя, и я не буду оспаривать его решение. Но если вдруг я узнаю, что ты оказалась здесь по чьей-то указке, поверь, ничем хорошим это для тебя не закончится.

Анна аж задохнулась от возмущения. Глаза девушки гневно сверкнули, но князь продолжил:

— У тебя был тяжелый, спорный путь, но ты выживала, как могла, и ты защищала свою семью. Это меня в тебе восхищает. Семья для Нахимовых — не просто какая-то там бумажка с вензелями. Семья — это первый оплот в мире, первое плечо, на которое каждый в роду может положиться. Род Румянцевых слаб и беззащитен, и мы все прекрасно понимаем, что это будет тянуть тебя к ним. Но Кирилл станет князем, а его супруга — княгиней, и ее интересы не могут оказаться на стороне. А я не верю в то, что переход из рода в род заставит тебя отказаться от брата и сестры. Ты слишком многим пожертвовала ради них и не бросишь на произвол судьбы сейчас.

Здесь Анне пришлось лишь поджать губы, потому что, увы, но князь был прав. Конечно, она бы никогда не стала вредить Кириллу, но бросить младших бы не смогла. Никогда.

— Так что я подумал и нашел прекрасное решение всей этой проблемы, — проговорил Нахимов. — Я предлагаю роду Румянцевых войти младшей ветвью в род Нахимовых. Ты формально опекун, и можешь подписать документы. Я — получить одобрение императора на такое слияние. Твой брат получит деньги, связи, гарантии безопасности. Твоя голова не будет болеть об их благополучии, а если и будет, то в рамках всего нашего рода. Как тебе предложение?

Румянцева ответила не сразу. Девушка замерла, просчитывая в голове варианты. Князь хотел обезопасить сына и свой род от вреда, который могла бы принести девушка, если бы у нее были нехорошие намерения. Ввести Румянцевых в род Нахимовых, значит, буквально, вручить благополучие ее семьи в руки князей. Экономические заложники по сути.

Но у девушки не было дурных планов. Она, возможно, и не любила Кирилла так, как любила Мария Максима или Дарья Алексея, но тоже любила. Благодарной, искренней любовью, какой только может любить израненная душа своего спасителя.

Так что, по сути, она ничего не теряла. Она выигрывала.

Но князь всего этого не знал, а потому проверял ее. Предлагая огромные возможности, которые имеют смысл только если Анна действительно искренна. Виталий Николаевич — опытный политик, мудрый глава рода и на самом деле любящий отец. Ведь задача князя обезопасить семью и передать наследнику род богаче и крепче, чем получил сам.

— Это невероятно щедрое предложение, — медленно проговорила Анна, улыбнувшись князю Нахимову. — И я не вижу никаких причин отказываться от него.

— Чудесно, — улыбнулся мужчина.

И девушка сделала вид, что не заметила, как он затаил дыхание, ожидая ее ответ.