Император всего

2

С невероятным везением воздушная лодка ударилась в таллусовый склон носом вверх, плашмя шлепнувшись на покрывавшую склон гальку и отскочив к основанию скалы. Первый удар почти вырвал Руиза из кресла, но ему удалось удержаться за поручни. Он надеялся, что остальные удержались в креслах, но, в любом случае, предохранительная амортизационная сетка должна была удержать их в целости и сохранности до той поры, пока вся лодка целиком не пришла в негодность.

Лодка проехалась вверх, подняв облако пыли, ее обшивка скрежетала по гальке склона. Лодка замедлила скольжение, врезалась в выступ на вершине склона и остановилась.

Секунду лодка неустойчиво качалась, и Руиз испугался, что она может скатиться вниз. Он подумал, какова высота этого обрыва. Вел ли этот склон в пропасть или же мягко спускался в глубокую долину? Он не помнил. Все его внимание было сосредоточено на мстительном лице Кореаны.

Но потом лодка остановила свое покачивание. Руиз не слышал ничего кроме того, как рвало Фломеля. Видеоэкран был темным, и контрольная панель – мертвой.

– Ну что же, – сказал Руиз, – нам все еще везет.

Он повернулся и посмотрел на остальных.

Низа вцепилась в амортизационную сетку, лицо ее было бледно и серьезно. Мольнех криво усмехался и подобрал подол своей рубахи подальше от Фломеля, которого все еще рвало. Дольмаэро был совершенно бесстрастен и смотрел в иллюминатор.

Фломель, наконец, справился со своим желудком.

– Придет день, и ты пожалеешь о своих поступках, безродный, – сказал он, хватая воздух ртом, как рыба. – Теперь ты разрушил поразительный волшебный корабль леди Кореаны, и мы остались в дикой пустыне без помощи.

Руиз вздохнул.

– Фломель, ну почему тебе так надо быть столь преданным идиотом? Разве ты не можешь понять, что Кореана пыталась расплющить всю лодку об эту скалу?

Он показал на экран переднего обзора, на котором виднелся темный песчаник.

Фломель злобно уставился на него.

– Глупости. Во всем виновато твое копание в этих кнопках. Если бы не это, мы до сих пор в удобстве и безопасности путешествовали бы к месту нашего назначения. Если ты думаешь, что я не вижу насквозь твое подлое вранье, то ты меня страшно недооцениваешь.

– Не беспокойся, я не могу тебя недооценивать. Но я согласен, что в одном отношении дела были бы лучше, если бы я не «копался» и не вмешивался, – сказал устало Руиз. – Ты все еще был бы привязан в грузовом трюме.

Последовало короткое молчание.

– Кстати, о грузовом трюме, как насчет Кроэля? – спросил хриплым голосом Дольмаэро.

Руиз пожал плечами.

– Мне очень жаль, – сказал он, но никто из присутствующих, казалось, не понял смысла его слов. – Кроэля нет в живых.

– Но как ты об этом узнал? – спросил потрясенный Мольнех.

Руиз встал с кресла.

– Я убил его. Я не мог придумать никакого другого способа спасти нас.

Аварийный шлюз уцелел достаточно, чтобы Руиз и Дольмаэро вручную смогли немного приоткрыть его. Остальные промчались мимо безголового тела Кроэля, но Дольмаэро вместе с Руизом немного задержались, глядя на небольшую рваную дыру в машинном отделении, которую прорвало, когда Руиз взорвал ошейник Кроэля. Дольмаэро обратил свой взгляд на Руиза.

– Как ты додумался до этого?

– Не знаю. Удачная идея, проблеск интуиции. Для нас, по крайней мере. Хотя, думаю, если бы я этого не сделал, Кроэль все равно был бы теперь мертв – только вместе с нами всеми. Поэтому он в любом случае не выжил бы. Ну-ка, помоги мне с этими продуктовыми упаковками. Лодка несла достаточно припасов, чтобы хватило еще на один день, но теперь нас меньше, поэтому, если мы будем осторожны, нам может хватить еды на несколько дней.

Дольмаэро повесил полевые рационы на свое широкое плечо.

– Кроэлю и так оставалось жить ненамного дольше. Душа его уже убежала. – Он пожал плечами и отвернулся. – Ты странный человек, Руиз Ав, хотя я очень надеюсь, что ты не обидишься на мои такие слова. Ты можешь убить своих врагов так же легко, как любой другой человек может прихлопнуть клопа. А потом ты сожалеешь о смерти бедного Кроэля, который ничего для тебя не значил. Но я боюсь за твое поразительное везение. Хватит ли нам его?

– Нам бы только смыться с Суука. Если моего везения на это хватит, то большего я и не прошу.

Снаружи Руиз осмотрел свою маленькую группку выживших. Они все столпились вокруг шлюза, лица у них у всех были несчастные, кроме как у Низы. Податливость Руиза и его чувствительность к ее красоте были причиной большей части его сложностей в последнее время… но свои прелести в этом тоже были. Он еще раз восхитился ее гладкой бледной кожей, ее огромными темными глазами, длинными черными волосами, густыми, мягкими, посверкивающими медными отблесками, ее грациозным телом, длинными ногами. Ее очарование сочеталось с быстрым умом и восхитительно сильным характером.

Он улыбнулся ей. Она ответила ему нежным кротким взглядом, заметив который, Фломель издал негодующее фырканье.

Руиз посмотрел на Фломеля, худощавого человека средних лет с жестким взглядом и самодовольными напыщенными манерами. На его бритом черепе выделялись татуировки старшего фокусника. Фломель был таким же рабом и пленником, как и все остальные, но его непоколебимая важность и глупость заставляла его относиться к своему зависимому положению как к своеобразной форме защиты. Его еще предстояло убедить, что Кореана собиралась продать его труппу тому, кто заплатил бы больше.

Руиз считал Фломеля опасным человеком и даже сейчас был уверен, что Фломель замышляет какое-то предательство. Руиз покачал головой. Что такое с ним случилось, что он не мог просто так убить фокусника, как диктовал ему здравый смысл?

Возле Фломеля стоял Мольнех, который с любопытством оглядывался кругом. Он был высок, неуклюж и тощ до измождения. На голове Мольнеха тоже были татуировки фокусника, и он помогал Фломелю ставить мастерские пьесы-иллюзии, которые сделали фараонские труппы с жертвами-фениксами столь популярными на пангалактических рынках. Руиз невольно восхищался Мольнехом, его оптимистическим приятием его резко переменившихся обстоятельств. Он не мог не сравнивать замечательную выносливость Мольнеха с фатальной хрупкостью Кроэля, который непривычностью Суука был введен в состояние коматозной паники.

Наконец, тут был Дольмаэро, приземистый, полный серьезный человек, татуированный зигзагообразными красно-зелеными узорами Старшины Гильдии. Он был главой бригады обслуживания труппы – десятков рабочих сцены, дрессировщиков зверей, костюмеров, плотников, лекарей и прочих специалистов, чье мастерство под сценой и за сценой делало возможными фантастические трюки фокусника. На Фараоне его положение было подчиненным по отношению к фокусникам… но на этом новом мире он постепенно занимал главенствующее положение. Дольмаэро серьезно относился к своей ответственности по отношению к людям, подумал Руиз, и ум его был быстрым и гибким. Когда лодка-ловушка Кореаны захватила как их, так и Руиза Ава с жестокого мира Фараона, Руиз считал, что его маскировка почти само совершенство. Но Дольмаэро был первым человеком, который заподозрил, что Руиз не фараонец.

Дольмаэро никогда не пытался использовать эти сведения во вред Руизу, и Руиз все еще был ему за это благодарен. Он испытывал нечто вроде осторожных дружеских чувств к Старшине Гильдии, невзирая на их совершенно различное происхождение, невзирая и вопреки риску, который всегда присутствовал в дружеских связях, создававшихся при таких сомнительных обстоятельствах.

Задумчивые глаза Дольмаэро смотрели на Руиза.

– Кажется, ты в хорошем настроении. Завидую твоему легкому сердцу. Мое же слишком тяжело от множества вопросов.

Руиз беспокойно посмотрел на Дольмаэро. В случае с Низой им управляло чувство. Но его ответственность по отношению к прочим пленникам так и не стала ясной для него самого. Может быть, что он все-таки должен был объяснить Дольмаэро хоть что-нибудь.

– Я расскажу вам, что смогу, – сказал он Дольмаэро. – Что вы хотите знать?

Дольмаэро вздохнул.

– Боюсь, что я слишком мало знаю про наши обстоятельства, чтобы даже задавать разумные вопросы. Все же… Куда Кореана собиралась нас отправить, прежде чем ты убил ее гигантскую прислужницу и разоружил ее механического человека? Ты об этом знаешь?

– Да.

Эта тема наполнила Руиза неприятными ощущениями – словно мурашки поползли по его спине, в желудке стала подниматься тошнота, на лбу вдруг выступил холодный пот. В глубине сознания зашевелилась смертная сеть, напомнив, что он будет убит, если почувствует в себе щупальца генча. Он передернулся.

– Да. Кореана собиралась послать нас к генчу, чтобы обезопасить нас.

– Обезопасить?

Дольмаэро посмотрел с сомнением, словно он был абсолютно уверен, что Руиза Ава невозможно сделать безопасным.

– Генчи… они инопланетяне, гораздо более странные, чем Пунги, которые управляли казармой для рабов. Они отвратительные существа, но не в том причина, по которой я их боюсь. Они посвятили столетия изучению человеческого мозга и мышления. Они знают нас слишком хорошо. Они могут заставить человека сделать все, что угодно или стать кем угодно.

– А как насчет нас?

– Процесс, который был запланирован для нас, иногда называется деконструкцией. Если нас взяли бы в подземелья в анклав генчей, они разложили бы наши мозги на кусочки и перестроили бы нас таким образом, чтобы мы стали совершенными рабами. Наша главная верность состояла бы не в том, чтобы оставаться верным самому себе, а в том, чтобы быть верным Кореане – или любому человеку, который купил бы нас у нее.

– Звучит очень сложно, – сказал Мольнех. – Наверняка существуют менее сложные способы следить и управлять рабами. На Фараоне мы вполне справляемся. Если раб бунтует, мы его распинаем, или выставляем его на колу в пустыне, или используем его в Искуплении, которое не освящено богами. Остальные рабы смотрят на это и получают урок.

Руиз нахмурился. Иногда он забывал, что прочие пришли с примитивной планеты, что их культурная матрица была совершенно иной. Его особенно беспокоило, что Низа одобрительно кивала своей очаровательной головкой, видимо, находя высказывания Мольнеха совершенно разумными и очевидными.

Но потом ему пришло в голову, что его собственные этические стандарты были более в области теории, нежели практическими. При этой мысли он почувствовал страшную подавленность. Может быть, ему сама мысль о том, что раба можно распять, кажется варварской. И все-таки Руиз Ав уничтожал невинные жизни в ходе каждого дела, которое он выполнял. Множество людей умерло после того, как он прибыл на Фараон: началось с охранника на стене, которого он вынужден был убить, потом Денклар, трактирщик, проститутка Релия, надзиратель Ронтлесес – их смерть запятнала его руки. После того, как его поймали и переправили на Суук, список его жертв стал слишком длинным, чтоб его можно было перечитывать и пересчитывать жертвы. Иногда Руиз Ав казался себе самому чем-то вроде случайной и безжалостной эпидемии чумы, которая ударяла наугад, мутировала, от которой не могло быть ни излечения, ни защиты.

Что-то, видимо, отразилось на его лице, потому что Низа заговорила голосом, полным беспокойства и заботы:

– Что такое, Руиз? Может быть, этот новый способ более милосердный, но у нас на Фараоне не научились перестраивать умы.

– Милосерднее? – Руиз горько рассмеялся. – Нет. Генчи делают кукол, марионеток в человеческом образе. Но это больше нельзя назвать живыми людьми. Самое страшное то, что генч превратил бы меня в машину во плоти. И ужаснее всего то, что я сам бы этого не заметил, я продолжал бы считать, что я остался таким же человеком, как и был. Но в один прекрасный день мой владелец приказал бы мне распороть себе брюхо и развесить кишки по кустам, и я подумал бы, что это вполне разумная просьба, и немедленно так бы и сделал. Даже тогда я не понял бы, что потерял свою настоящую личность.

Последовало молчание, поскольку все обдумывали мерзкую картину, которую нарисовал перед ними Руиз. Даже Фломель, который старательно игнорировал разговор, казался потрясенным.

Немного погодя Дольмаэро посмотрел вверх. Потом он потер свою тяжелую челюсть и почесал татуированную голову.

– Что же, – начал он веско, – я не хочу показаться неуважительным, но… если дело обстоит так, как ты нам рассказал, и эти генчи могут вытворять такие вещи… почему же тогда они не правят всем миром? Или же они все-таки правят?

Руиз в очередной раз был поражен быстрым пониманием положения, которое Старшина Гильдии выказывал уже не впервые.

– Хороший вопрос, Дольмаэро. Генчи не так-то легко могут сделать такое. Усилие по полной деконструкции человеческого мозга существенно уменьшает жизненные силы генча и его полное выздоровление – процесс длительный и не всегда благополучно заканчивающийся. Они могут выполнять меньшие преобразования в человеческом сознании с куда меньшим для себя вредом.

Руизу пришло в голову, что странно было то, что Кореана смогла устроить деконструкцию пяти рабов, таких, как он сам и его сотоварищи, и почему она готова была заплатить чудовищные, астрономические суммы, которые полагались за услуги подобного рода. Однако он очень скоро обнаружил, что ему трудно обдумывать что бы то ни было, связанное с Кореаной – от этого у него начинала болеть голова.

Потом его отвлекли мрачные воспоминания. Он вспомнил Фактора Лиги Искусств на Дильвермуне, который нанял его на работу в этот раз… а потом генча, который работал на Лигу и согласился выполнить установку послания-на-задание и смертную сеть в его мозгу. К своему удивлению он обнаружил, что пришел к решению никогда больше не позволять никому вмешиваться в его мозг независимо от того, примет ли он когда-нибудь подобное задание. Руизу Аву пришло в голову, что, если он благополучно переживет свои теперешние неприятности, то, наверное, найдет себе другую профессию. Маловероятная возможность, подумал он и отмахнулся от этих мыслей.

– Кроме того, – продолжал Руиз Ав, – генчи раса не техническая – кажется, что они не могут или не хотят разрабатывать машины для того, чтобы усилить свои возможности. Иначе они действительно могли бы управлять пангалактическими мирами. О, время от времени какой-нибудь самолюбивый генч достигает существенного влияния, превратив в живые машины несколько влиятельных людей. Частично это зависит от везения, мне кажется, но по большей части они не стремятся к власти, потому что они не заинтересованы во власти как таковой. Помимо этого, существует совсем не так много генчей – и большинство из них сами пленники.

– Довольно ценные пленники, как я полагаю, если их можно заставить делать свое дело по приказу хозяина, – заметил Дольмаэро.

– Да, они очень ценные, – Руиз еще раз был вынужден проглотить неприемлемую правду. Становилось совершенно очевидно, что Лига Искусств послала его не выследить тех, кто браконьерски перехватывал ценных рабов с принадлежащего Лиге Фараона, а привести Лигу к анклаву генчей на Сууке.

Руиз посмотрел вниз по склону, убедился, что покатая россыпь гальки кончалась отвесным обрывом, и передернулся.

Дольмаэро посмотрел следом за его взглядом, улыбнулся.

– Надо же, какая удача. Надо мне не забыть держаться поближе к тебе, Руиз Ав.

Руиз вздохнул.

– Мы еще далеки от безопасности. Везенье приходит и уходит, Старшина Гильдии.

– Как ты думаешь, что нам теперь делать? – Дольмаэро внимательно наклонился вперед.

Фломель заговорил резким кислым тоном.

– Нам надо положиться на милость леди Кореаны. Она наверняка поймет, что мы не имели ничего общего с бессовестными и беззаконными поступками этого безродного. Скоро она прилетит, чтобы спасти нас из этого страшного места.

Руиз потрясенно захохотал. Даже прочие фараонцы смотрели на Фломеля расширенными глазами, словно он был причудливым зверем из зверинца, которого приучили исполнять экзотические трюки.

Дольмаэро только покачал головой.

– Фломель, Фломель, – сказал Мольнех. – Теперь не время шутить, да и ты не отличался никогда хорошими шутками. Милость леди Кореаны кажется мне весьма ненадежным капиталом. Разве ты не помнишь, какую милость она оказала Касмину, твоему любимому надсмотрщику? Она перерезала ему глотку и сожгла его в пепел.

– Мне кажется, что Фломель слишком глуп, чтобы усваивать какие-нибудь уроки, – сказала Низа. – Он вроде Кроэля, только он лучше скрывает это.

Она посмотрела на Фломеля мстительными глазами.

– И он закончит свои дни как Кроэль, если ему повезет.

Фломель побагровел и сжал кулаки. Секунду Руиз думал, что Фломель ударит Низу, и он качнулся вперед, полный горячего желания наконец совершить нечто буйное. Наконец представлялась возможность покончить с предательским фокусником. Пальцы его болели от желания переломить тощую шею Фломеля.

Фломель посмотрел ему в глаза и попятился, споткнувшись, назад, внезапно побледнев.

Руиз глубоко вдохнул и выдохнул, постепенно расслабив тот оскал, что застыл на его лице.

Остальные смотрели на него перепуганными глазами. Даже Низа отпрянула прочь, словно вдруг потеряла в нем уверенность. Сердце его сжалось, и он смог улыбнуться ей.

Ее ответная улыбка была искренней, хотя немного настороженной, за что он не мог ее винить. Ей надо было бы быть совершенно безумной или абсолютно глупой, чтобы полностью доверять ему… а она ни к безумным, ни к глупым не относилась.

– Ну что же, – сказал он наконец нетвердым голосом. – Можешь ждать тут Кореану, если хочешь, Мастер Фломель. Она прилетит сюда через пару дней или даже быстрее. Этот скальный выступ послужит тебе навесом, но мы не можем оставить тебе никакой еды. – Он улыбнулся уже другой улыбкой. – И все же, я могу почти гарантировать тебе, что ты голодной смертью не умрешь.

Фломель посмотрел себе под ноги.

– Старшина Гильдии, – сказал он тихо, – что ты мне посоветуешь?

Дольмаэро неохотно задумался.

– По-моему, Мастер Фломель, Руиз Ав – наша единственная надежда. Мы тут все равно что младенцы в пустыне, где полно пылевых волков. Мне кажется, что нам надо следовать за ним до тех пор, пока он нам это позволяет.

– Тогда я должен принять твой совет, – пробормотал Фломель.

Руиз был разочарован.

Он осмотрел оружие, которое ему удалось спасти с разрушенной лодки. Он пристегнул к поясу осколочное ружье Мармо – единственное реально эффективное оружие, которое у них было. Из коллекции старинного оружия Банессы он взял старинный кинжал, тяжелый двусторонний нож-штык, маленький дамский крисс с ножнами, которые можно было пристегнуть к ноге, и короткую дубинку из чистой меди с шипастой головкой. У великанши было и более современное оружие: парализатор, обойма жалящих искателей – но, как большая часть личного оружия, они были запрограммированы так, чтобы повиноваться только лично владельцу. Он бросил их вместе с ее телом.

Он дал кинжал Дольмаэро, который держал его так, словно не имел никакого представления, как с ним обращаться. Руиз вспомнил, что в течение многих поколений на Фараоне не было войн. Ему придется все время помнить, что от Старшины Гильдии ему не придется многого ожидать, если им придется встретиться с враждебными силами прежде чем они выберутся с Суука.

– Проденьте кинжал в ваш пояс, Старшина Гильдии, – обучал Руиз Дольмаэро. – Нет, вот так. Если вы заткнете его за пояс так, как раньше, вам не удастся избежать кастрации, если вы, не дай бог, споткнетесь.

Кинжал-крисс в ножнах Руиз дал Низе.

– А мне как это носить? – спросила она.

– Я тебе покажу, – Руиз встал на колени и приподнял край ее рубахи, наслаждаясь шелковистостью ее кожи. Когда он пристегнул ей крисс, то он оказался снаружи ее бедра. Руиз с трудом заставил себя отнять руки от ее тела. Голова его на миг закружилась от желания. Он понял, что все еще он находится во власти тех безумных романтических порывов, которыми наградил его уловитель умов Накер.

Дубинку он вручил Мольнеху.

– Эх, жаль, что у нас нет большего арсенала оружия, – сказал он.

– Неважно, – ответил Мольнех, с восторгом размахивая дубинкой вверх-вниз. – Нам и этого хватит.

Руиз закатал рукав рубахи и привязал стилет к внутренней стороне руки куском крепкой ткани.

Фломель выступил вперед.

– А где мое оружие? – спросил он.

Руиз повернулся к Фломелю, пораженный его наглостью.

– Извини. Но ведь тебе вряд ли понадобится оружие острее, чем твои мозги.

Фломель открыл было рот, чтобы поспорить, но потом закрыл его и удовлетворился мрачным взглядом.

– Ну, – сказал Руиз. – Вот что нам придется делать.

Очень жаль, объяснил им Руиз, что система питания лодки была невосстановимо повреждена, и поэтому взрывное устройство, которое могло стрелять, теперь им не пригодится. Иначе они могли бы подождать здесь и устроить засаду для Кореаны, когда она прилетит, а она прилетит обязательно.

Он объяснил свой план фараонцам. Они пройдут по перевалу и, может быть, набредут на какое-нибудь поселение или, по крайней мере, на более удобную тропинку. Потом они постараются выйти на какой-нибудь космодром и убраться прочь с Суука.

Руиз намеренно не говорил более подробно, что может случиться с фараонцами после этого. Он сам этого не знал. Он хотел дать Низе возможность остаться с ним, если ей захочется. Он смог бы выкупить ее у Лиги Искусств. Прочие могли удрать на любые планеты пангалактики с его полного благословения, или же он смог бы так устроить, чтобы они могли переправиться на Фараон, хотя Лига настояла бы на том, чтобы их всякие воспоминания были бы стерты, прежде чем они были бы отпущены в их родной мир.

Фараонцы, казалось, тоже не слишком интересовались, что могло их ждать, так что Руиз мог не обсуждать этот вопрос с ними, хотя Дольмаэро выглядел так, словно в нем зрело огромное количество вопросов. Руиз был благодарен, что Дольмаэро пока этих вопросов не задавал и дал Руизу возможность отдохнуть от них.

Руиз справедливо и поровну распределил питательные пакеты. Только Фломель жаловался, что ему приходится что-то нести, а остальные довольно весело приняли свой драгоценный груз. Руиз одарил Фломеля мрачным взглядом, и фокусник успокоился.

В рюкзаки с питательными пакетами Руиз засунул несколько весьма полезных вещей: три самонадувающиеся палатки, флягу с водой на каждого путешественника и импрегнированные плащи от дождя.

Наконец, он взял один из самоукореняющихся поводков, к которым они были привязаны прошлой ночью. Фломель посмотрел на него и обнажил зубы в гримасе омерзения.

Солнце немилосердно припекало спину Руиза, когда они впятером пробирались к перевалу, но с гор время от времени дул холодный ветер, который заставлял его иногда поеживаться. Они перебрались через таллусовый склон и нашли еле видную тропинку, которая вела к проходу между пиками горы. На тропинке не видно было никаких следов того, что ею недавно пользовались, поэтому Руиз не очень-то надеялся, что они скоро найдут хоть что-нибудь, напоминающее поселение. Тем не менее, он был столь же счастлив, как и тогда, когда он высадился на Фараоне. Он был свободен, если не считать послания-на-задание, которое время от времени подталкивало его вперед, к смертной сети, которая таилась в глубинах его мозга. До тех пор, пока он мог надеяться оставаться свободным, смертная сеть будет вести себя тихо и не беспокоить его. Только если он окажется в безнадежном плену у врагов Лиги или в непосредственной опасности умереть, либо открыть тайны Лиги, сеть попробует убить его и послать его самые последние воспоминания в штаб-квартиру Лиги на Дильвермуне.

Руиз заставлял себя быть оптимистичным. Все, что ему надо было сделать – это послать информационную торпеду в Лигу, где он детально объяснил бы, какие открытия ему удалось совершить. Местоположение и личность браконьера, который все это время воровал ценных рабов с Фараона и самый факт того, что анклав мошенников-генчей существовал на Сууке. Когда он сделает это, сеть и само послание-на-задание испарятся из его мозга, и он по-настоящему освободится.

Он дал себе волю и любовался гладкими стройными ногами Низы, пока она поднималась по тропинке прямо впереди него.

На вершине прохода они остановились, и Руиз осмотрел местность по другую сторону гор. Холмы у подножия были гораздо зеленее, густой лес за ними показывал, что это была более влажная сторона горной цепи. На дальнем горизонте видна была еще одна горная цепь в тумане. Широкая долина между ними, казалось, простиралась без конца и края в обе стороны.

К своему восторгу, Руиз разглядел прямую линию, которая шла вниз к центру долины, параллельно горам, может быть, в тридцати километрах от них. Она была слишком далеко от них, чтобы как следует разглядеть и понять, но она походила на прямую автостраду, которая прорезала лес. По ней могли ездить машины, достаточно быстрые для того, чтобы увезти их прочь в какое-нибудь убежище, прежде чем появилась бы Кореана.

– Это похоже на сады моего отца, – сказала Низа, которая стояла совсем близко от него. – Где они берут всю эту воду?

Руиз улыбнулся ей.

– Она здесь падает с небес, все время. По крайней мере, достаточно часто, чтобы деревья росли без ухода.

Она посмотрела на него недоверчивыми глазами.

– Конечно, – сказала она снисходительным тоном, словно была уверена, что он смеется над ней.

– Нет, правда, – сказал он. – Погоди, сама увидишь.

Говоря это, он заметил темные тучи, которые скапливались на севере.

– Собственно говоря, нам лучше поторопиться, прежде чем нас отсюда смоет.

Фломель сел на землю.

– Я должен отдохнуть. Кроме того, пора поесть.

Руиз вздохнул.

– Я от тебя устаю, Мастер Фломель. Я тебя не могу здесь оставить. Ты наверняка сказал бы Кореане, куда именно мы пошли. Это произойдет задолго до того, как она кончит тебя убивать. Поэтому, либо ты пойдешь вперед без всякого принуждения и жалоб с твоей стороны, или я оборву твою жизнь прямо здесь и сейчас. Я могу сделать это безболезненно.

Фломель быстро встал.

– Я иду, – сказал он кисло.

– Ты уверен? – мягко спросил Руиз. – Боюсь, что наш союз плохо кончится для одного из нас. А есть для смерти места и похуже.

Он показал рукой на широкое небо, зеленые пространства земли, чистый ветер, который дул из-за гор.

– Есть и худшие способы умереть.

– Нет, – сказал Фломель с большим энтузиазмом. – Я пойду.