Игры Людей

* * *

Взять первую попавшуюся работу не получилось. Сначала ничего не попадалось, а потом попались они сами. Вместе с полусотней других наемников. Их просто остановила стража и вежливо, но убедительно попросила проследовать. Ли осмотрелся и уныло кивнул. Проследовали они в большой замкнутый двор, где и увидели своих конкурентов. У Марта засосало под ложечкой. Заранее.

Целый день их продержали на улице, хорошо, день выдался славный, умеренно солнечный и умеренно теплый. Март поговорил с несколькими знакомыми, но те знали ровно столько же. А Ли почти все время просидел у стены, грызя травинки. Все вокруг себя выщипал, словно голодная овца.

Очень хотелось есть, пить и отлить, но никто не предлагал. Никто, собственно, даже на крики и стук не отзывался, словно переловили наемников – и забыли о них. Солнце только начало опускаться к горизонту, как Ли решительно поднялся, отошел в дальний от себя угол двора… и отлил. Остальные, поразмыслив, сделали то же самое. Не в штаны же, на самом деле.

Март прислонился к стене, нагревшейся за день, и даже вздремнул. Спрашивать Ли? Смысл? Захочет – сам скажет. А Ли только поинтересовался, ничего, мол, это Марту не напоминает. Ох как напоминало…

Перед закатом наконец появился человек. Важный такой, в мундире и с глазами бывалого вояки. Март совсем погрустнел. Он, понятно, не заподозрил, что боги снова решили поиграть, люди и без них вполне с войнами справляются.

Он почти угадал. Обозрев разномастную толпу, объединяемую только настороженным вниманием бывалых телохранителей, вояка досадливо крякнул и сообщил, что собравшемуся сброду предлагается настоящее дело. Сброд промолчал. Обидчивых здесь не имелось. И тогда начальник объяснил, в чем дело. Слава богам, речь шла не о войне… но о чем-то вроде. В окрестностях славного города давно орудовала шайка разбойников, и вот чаша терпения переполнилась, шайку решили выловить, а оставить город без присмотра стражи тоже никак невозможно, вот и собирали людей, умеющих держать оружие.

Если в прошлый раз выбор был невелик – армия или головорубная машина, то сейчас возможностей предоставлялось больше. Серебряные рудники, угольные шахты… что-то еще. На каторге они уже были, возвращаться не хотелось. И вот ведь несправедливость: они не в тюрьме сидели, а честно работу искали.

Народ погудел немного и задумался. Понятно, что и грехи за каждым водились, и повода, чтоб отправить на рудники, здесь искать никто не собирался. Кто ж вступаться станет… ну пусть не бродяги, но ведь и не почтенные граждане. Март вообще на здешнем языке говорил с таким произношением, что Ли страдальчески морщился и даже шуточек не отпускал.

– Давно не воевали, – вздохнул Март.

– Идиот, – заявил Ли. Март не понял, почему это он идиот, но Ли тут же продолжил: – Чтоб сброд вроде нас удержать вместе, надо за каждым по стрелку поставить. Разбежимся ведь, как только случай представится.

– Наверное, что-то на этот случай у них есть.

Ли перекосился и не ответил. Март начал усердно думать. Что может не дать сброду разбежаться? Стрелка за каждым действительно не поставишь.

– Магия, – еле слышно произнес Ли, уныло глядя в ощипанную землю.

Март просто боялся себе в том признаться. Они и правда вернули магию в мир, хотя и запечатывали запретные земли. Увы. После Игры появились колдуны да ведьмы. Наверное, магия просто в воздухе растворилась и плавала в нем, пока кто-то, и так имеющий предрасположенность, ее не вдохнул. Конечно, большая часть величавших себя магами занималась чистым шарлатанством, но попадались и настоящие.

Так оно и оказалось, когда истекло данное на раздумья время, то есть на рассвете. Начальник довольно долго распинался, какой они сброд и как им следует проявить себя, чтобы обозначить свое присутствие благими деяниями. То есть построиться в шеренгу и отправляться на облаву. А потом на примере одного ретивого наемника, который все огрызался, им продемонстрировали, что случится с ослушавшимся. В общем, ничего страшного не случилось, просто у него враз высвободилось все, что внутри было. Через все отверстия. Ли криво усмехнулся и пробормотал, что лучше быть живым, но обделавшимся. А Март посмотрел на здорово ослабевшего и растерянного парня и подумал, что такого не то что разбойник на лапшу порежет, но и маленький ребенок. А вплоть до разбойничьего логова их, наверное, под охраной поведут. Да и ладно бы, разбойники, понятно, везде есть, на то охранников и нанимают, чтоб с ними драться, не армия ж против них будет. Не слышно тут о разбойничьих армиях. Наверное, просто удачливая и большая шайка совсем обнаглела и не того ограбила. Типа губернатора. Или, может, какого заезжего гостя особо знатного. «Или богатого, – покачал головой Ли, – вот он награду и пообещал, а тут такая возможность – получить много денег и самим не рисковать».

В общем, волей-неволей пришлось им действительно строиться в неровные шеренги и топать. Их и накормили хорошо перед отправкой, стрелы лучникам, в том числе Ли, выдали. Они ж почти все во всеоружии по городу таскались: во-первых, остерегались, что сопрут, а во-вторых, перед нанимателями покрасоваться стоило. Март погладил рукоятку рунного кинжала. Авось пронесет, первый раз с разбойниками драться, что ли…

Кое-кто в кривом строю ворчал, что, мол, этого так не оставит, нипочем не спустит насилие над свободным человеком, а физиономия Ли приняла мечтательное выражение. А кому ты тут докажешь, что ты принц, подумал Март грустно, и никакой юный эльфийский историк тебе не поможет. И уж тем более ты не докажешь, что ты тот самый легендарный принц… а если и докажешь, так и тем более: должен подтвердить и вообще одной левой всех разбойников разметать. Но помечтать можно.

Оказалось, что разбойников уже загнали в ловушку, а лезть в нее не хотелось, вот и решили поручить это наемникам. Мудро. И бесплатно, и эффективно, и никто не заступится. Да и не хотелось Марту, чтобы за него заступались, чай, не мальчик. Даже когда их убедительно вербовали в армию короля Бертина, он о заступничестве не мечтал.

Драка получилась жаркая. Понятно, не жарче битвы при Сторше, да и вряд ли все же выживших тут же и перевешают, просто прогонят пинками подальше от города, а ежели потом слухи какие пойдут – так и пусть себе идут, кому есть дело до полусотни мужчин, у которых все имущество в заплечном мешке помещается.

Они выжили. Ли умудрился обойтись без царапинки, а Марту меньше повезло, зацепил-таки один отчаянный парень, умелый, да где ему против спутника Игрока… оружия и доспехов от Игры не осталось, но умения-то никуда не делись, а за те два года Март научился большему, чем за всю жизнь.

Лекарь, правда, был. Сначала тяжелых осмотрел, потом и до таких, как Март, добрался. Кровь у него к тому времени уже не шла, потому что Ли сразу его обмотал своей рубашкой, да так, что дышалось трудно. Рана была не то что не страшная, наверное, вовсе пустяк – мясо на боку рассечено, однако неприятная, болезненная, и никаких тебе красных Лумисовых скляночек. Лекарь сноровисто зашил рану, потом потрогал шрам посреди груди и уважительно качнул головой. Март вспомнил, как некрасиво выглядел торчащий из его груди кончик меча, и поежился.

А дальше было, как и думал Март. Им не велели возвращаться в город. Даже раненым. Даже тяжелым. Ощетинились мечами да стрелами, не поспоришь.

Поругались да разошлись. Совестно было оставлять тяжелых, а что делать – на себе в никуда тащить? Добивать? Нет уж, пусть эти добивают. Давно Март не видел Ли в такой ярости. Он сжимал и разжимал кулаки, и пепельные глаза сверкали так, что того и гляди, молнии полетят. Март успел схватить его за руку и взмолиться: «Не надо!» Ли не остыл, однако глаза опустил, задавливая в себе проклятую силу Дарси.

Дорогу им указали. Пальцем. Налево – то, направо – это, а на два пальца левее – Найкон. Вот в Найкон они и побрели. Ни еды, ни огнива, ни одеял, а ночи уже холодные были. Март печально подозревал, что рану застудит и станет перекошенный ходить. Ли, правда, костер каким-то образом на ночь соорудил, лапника наломал, веток натаскал и все бурчал, проклиная и красивый город, и себя, дурака, все получше работу искавшего, и Марта, бок подставившего, и Создателя своего, и всех прочих богов, включая, кажется, и Лумиса. Март не прислушивался, ослабел малость, да крови потерять успел немало. В сон клонило неудержимо. Он за всю ночь только раз и проснулся, так и не понял почему, решил, что сон недобрый увидел, и снова уснул. Даже не замерз, потому что спереди костер грел, а сзади Ли обнимал. А к полудню невезуха сменилась везением: их догнала группа всадников, среди которых был юный историк, знающий имя Марта Гаера. Ли сначала показал ему кулак, а потом махнул рукой, потому что кто-то его все же узнал, тут же спешился, поклонился. Нет, определенно, иногда быть принцем полезно. Марта немедленно перевязали, бальзамом целебным намазав, в одеяло завернули – ни одна предложенная куртка на плечи не налезла, тонкокосты были все эльфы, вроде Ли, а Март всегда крепостью отличался, да заматерел с возрастом. А его располосованную и задубевшую от крови одежку хотели выбросить, да Ли отобрал, чтоб у первого же ручья постирать да заштопать. Принц принцем, а стирать зазорным не считает. Фасон он, однако, держать не стал, не отказался от сопровождения, велел даже Марта на коня усадить и придерживать, чтоб не сверзился. Так Март и путешествовал в одеяле.

Эти не уговаривали Ли немедля вернуться в Элению и нахлобучить на себя проклятую корону. Почетом окружили и уважением, с вопросами не лезли, кланялись, однако держались с достоинством. Наверное, не такие знатные, чтоб принца на что-то уговаривать. Было их девять, включая двух женщин, не таких красивых, как принцесса Маэйр, однако никак уж не дурнушек. Будь Март целее, может, даже и позаигрывал бы.

Два дня Ли драл нос, а потом, когда уверился, что его не свяжут, чтоб на трон сажать, оттаял немного. Мартову куртку ему стирать не дали, женщины справились. На ночь ставили палатки, и в одной помещались Ли и Март. Ли, заботливый и внимательный друг, прежний Ли, нянчился с Мартом, будто у него не мышцы разрезаны были, а кишки, кормил бы с ложечки, если б Март позволил.

Ли как-то у костра потребовал рассказа об Элении… Март загрустил, потому что там и правда все было плохо, не врал Фарам. Увы, не врал. На всякий случай Март старался сохранить никакое выражение лица, но у него получалось хуже, чем у Ли. Тот и глазом не моргнул, слушая рассказ о том, как принцесса Маэйр уничтожила целый клан сторонников принца Линнара. Только буркнул: «Не знал, что у меня появились сторонники».

А ведь, подумал Март, эти эльфы не ради удовольствия путешествуют по разным странам. Они ищут возможного пристанища для своих семей. Они не хотят участвовать в распрях высшей знати. И правильно делают.

Границу Найкона они пересекли вместе, но в первом же городе Ли потребовал оставить их. Эльфы перекланялись ему и поехали дальше. Они не видели в нем спасителя государства. Плевать им было и на принца Линнара, и на принцессу Маэйр, им просто хотелось жить в мире, и без разницы, на ком там будет корона и будет ли это Дарсиар. К другу Март не приставал, потому что друг и так выглядел весьма задумчивым. Уж куда больше, чем после встречи с Фарамом.

Денег едва хватило, чтобы обзавестись необходимым – кружками-ложками, одеялами да новой курткой для Марта – и остановиться в убогом постоялом дворе. Правда, работу Ли нашел почти мгновенно. Нитки из швов на боку Марта вытащили еще эльфы, и держался он уже почти прямо, хотя и не был уверен, что сумеет резво махать мечом. И не пришлось, слава богам. Страна была спокойна, разбойников ловили те, кому положено. Оно понятно, эту братию никогда не переловить, однако больших шаек не было. Люди старались для путешествий собираться группами и нанимали несколько охранников, вот Ли и пристроился к купеческому каравану.

Март с трудом узнавал места, где, по большому счету, началась Игра богов. Не то чтоб они так уж изменились, просто долина, запруженная войсками, совсем не похожа на долину, в которой золотятся огромные стога сена, меж убранных полей вьется укатанная дорога, а по ней движется не армия, а полтора десятка повозок в сопровождении всадников. Такая картинка нравилась ему больше. Ли строжайше велел ему не выпендриваться, ехать мирно, ни в коем случае не отправляться в дозор – он и за двоих справится. Март и не выпендривался. Тут даже по сторонам особенно смотреть не надо. Вот дальше пойдут леса, придется быть настороже. Леса в Найконе густые.

Сторшу Март тоже не узнал, потому что вокруг нее восстановили стены. А на поле стоял высоченный обелиск с надписью «Всем павшим». Они постояли возле, вспоминая. Саму битву не вспомнить, что там – дрались и дрались, и голова в этом уже не участвовала.

Ли получил расчет, и они все же направились в трактир. Тот самый, в котором закончилась Игра богов. Только никто об этом не знал.

Было людно. У стойки толпились солдаты, почти все места были заняты, но Март усмотрел, как с лавки встает купец, такой толстый, что как раз для них двоих… если Март сядет с краешку – у него плечи куда шире. Ли умудрился раздобыть бутыль с вином и две кружки. Перехватив встревоженный взгляд Марта, он покачал головой – не напьюсь, мол, а даже если напьюсь, то разово, не буду больше пьянствовать до безобразия, ты меня знаешь, я слово держу… И все это в одном жесте. На сердце стало тепло. Ли вернулся.

– Ну, – разлив вино, негромко сказал Ли, – за павших при Сторше. Помнишь Вилера?

Март Вилера не помнил. Да какая разница… Они помянули и Вилера, и Шенна, которого не помнил Ли, и просто всех. Солдат, сидевший рядом, ткнул Марта локтем в бок – слава богам, в целый – и презрительно скривился:

– Ветераны? Что-то развелось участников битвы при Сторше, уже на целую армию хватит.

– Тебя-то там не было, – согласился Ли, – потому не знаешь, что на целую армию хватит и убитых, и живых.

– Воевать надо было получше, – сплюнул солдат, – авось и победили бы. Придумали страшилку и повторяете. А я вот что скажу: были б солдаты хорошие, не проиграли бы.

– Да, ты точно ни одной битвы не проиграл, – согласился Ли преувеличенно серьезно. – Наверное, всех семерых воробьев победил.

Солдат, уже набравшийся выше бровей, взревел и вскочил на ноги, едва не опрокинув скамью. С ним одним справились бы мгновенно, но солдаты, известно, за своих вступаются всегда, правы они или нет. И добро б просто подраться, так ведь дурак этот выхватил короткий меч и решил было Ли по голове рубануть. То есть он и рубанул, но пострадала только лавка и солдатская честь, потому что вояка вслед за мечом нырнул башкой вниз. Март встал рядом с Ли. Напротив десятка недружелюбных солдат.

– Ну что, Март, – усмехнулся Ли, – когда-то мы дрались при Сторше против хартингов, а теперь против толпы пьяных оболтусов, войны не нюхавших.

– Ага, – кивнул Март и мысленно продолжил: «Они нас тут и положат».

– Стоять, – негромко приказал чей-то голос, и мечи вернулись в ножны. Март на всякий случай не стал убирать руки с рукояти кинжала. Ли нахмурился. Ого.

Солдаты расступились, втянув животы. Берт. То есть король Бертин собственной персоной. Слегка обрюзгший, изрядно поседевший. Он ведь Марта на добрый десяток лет старше. Совсем уж немолод. Несколько мгновений голубые глаза бывшего товарища неузнавающе скользили по их лицам.

– Март?

Ага, шрам усмотрел. А то ведь без примет его узнать уже и нельзя. Будто на каждом шагу в Найконе попадаются крепкие мужчины с синими глазами при черных волосах. Да еще в сопровождении высокого эльфа.

– Линнар?

Ли не стал изображать почтительности. Типа сам принц, кто кому кланяться должен, еще вопрос. Смотрел на Берта настороженно и тоже рукоять кинжала не выпускал.

– Все вон, – тихо скомандовал король, и через пять минут трактир опустел. Марту это не понравилось. А Ли даже счел нужным это продемонстрировать. – О боги, это вы…

– Нет, мы точно не боги, – возразил Март и подумал, что стоит вовсе не перед Бертом, а перед королем Бертином. Отчего-то сделалось грустно. А разве ж должно быть иначе? Он – король, ему и положено. Вспомнил, узнал – и то ладно. Ли усмехнулся, надевая маску принца Линнара.

– Здравствуй, Берт.

– Здравствуй, Ли.

Они постояли еще немного, но все же обнялись. А вот с Мартом король обниматься не стал, хотя руку сжал крепко. Обидно кольнуло, но Март обиду подавил. Он – король и герой легенд. А ты как был безродным бродягой-охранником, там им и остался. Ли глянул искоса, но промолчал.

– Сегодня годовщина битвы, – пояснил Бертин. – Я каждый год в этот день приезжаю сюда. Не могу не приехать.

– Сближаешься с народом, – понимающе кивнул Ли, снова усаживаясь на лавку. Март подождал, когда Бертин тоже сядет, и устроился рядом с другом. Ли разлил вино по трем стаканам. – Ну что, помянем?

В разговор короля и принца Март не встревал. Даже почти не слушал. Он смотрел на короля и не видел в нем Берта, который варил для него замечательную кашу и не ленился собирать ежевику, чтоб было еще вкуснее. Это, наверное, нормально. Он так и предполагал, когда узнал, что Берт – не совсем Берт. То есть не просто Берт. Их свела судьба… нет, их свели боги. Ли и Марту предоставили выбор – идти или умереть, а Берту – так еще хуже. Зачесалось правое запястье, и Март не сразу вспомнил, что на нем когда-то красовалось кольцо сдерживания. А вон на той лавке сидела худая седая женщина, которая на самом деле мужчина. А на эту сел император Харт, чтобы через какое-то время растаять по частям. Жутковатое, надо признать, было зрелище.

– Что ты вспоминаешь, Март? – тихо спросил Бертин. – Битву или конец Игры?

– Конец Игры, – признался Март, никак короля не называя. Похоже, ему не понравилось бы услышать свое имя в исполнении простолюдина. – Как иголка хрустнула, а он таять начал.

– А я вспоминаю битву… в которой не участвовал. Ветеранов осталось всего ничего.

– Ты им, наверное, пенсии назначил, – как-то подначивающе предположил Ли. Король кивнул. А что ж не назначить, если их действительно всего ничего. Кто не погиб, того повесили. Никакой армии живых. Нет, ясное дело, кому-то и спрятаться от хартингов повезло, да только немногим. – Знаешь, мы тут с Мартом гадали, расписаны ли стены у тебя во дворце эпизодами из Игры? – Король снова кивнул, а голос Ли стал почти медовым: – И какое место там занимает Март? А ты не лягайся, – бросил он, потому что Март пнул его под столом.

Бертин долго молчал. Ответ уж был ясен, но Ли терпеливо дожидался. И зачем?

– Нет там Марта, Линнар. И ты отлично понимаешь почему.

– Не понимаю. Он – понимает. А я – нет. Тупой от рождения. Черт с ней, с Игрой. Но Март за твою страну под Сторшей дрался, и поверь, дрался хорошо, он иначе не умеет. Он с тобой рядом всю Игру прошел, спину тебе прикрывал и не один раз жизнь спас. А ты его из легенды вычеркнул, потому что он простой охранник. Негоже ему рядом с королем стоять.

Бертин опять долго молчал, не сводя глаз с холодной физиономии Ли, а потом все ж ответил:

– Из легенд его стерли и без меня. Да, я не настаивал на том, чтоб его имя непременно было в песнях, а его лицо – на фресках. Я король, и тут ничего не поделаешь. Король же, который участвовал в Игре богов, да на победившей стороне, – это тройная удача для государства.

– То есть тебе мало было твоей доли славы? – поднялся Ли, упираясь руками в столешницу. Март изготовился его хватать, ежели что. Бертин кивнул в третий раз. Ну честен, не отнимешь.

– Мне лично славы хватало с лихвой. Но я должен думать и о своем королевстве. Король Бертин не может делить славу с Мартом. А Берт готов отдать ему свою.

– Нет больше Берта, – страшным голосом произнес Ли. – Один Бертин остался. А мы с ним не знакомы.

Он схватил свой мешок и стремительно направился к дверям. Марту только и оставалось, что свой поднять и потопать следом, виновато разведя руками. Берт не шевельнулся. А его взгляд Март чувствовал еще долго. Очень долго.

Ли шел быстро. Да ведь как ни спеши, от себя самого не убежишь. Март сначала выдерживал темп, а потом начал сдавать. Надо же, вроде и рана пустяковая, и практически уже зажила. В конце концов он взмолился вслед Ли, и тот остановился, как вкопанный, медленно повернулся и сообщил:

– Я дурак и скотина. Прости.

– Дурак – это понятно, – усмехнулся Март, – а скотина-то почему?

В город они вернулись еще засветло, нашли постоялый двор, сняли комнатку – одну на двоих, конечно, они всегда так делали, и давненько уже никто не подозревал их в противоестественных отношениях. Видно, в возраст вошли. Ли купил здоровенную бутыль с вином и повторил в ответ на укоризненный взгляд, которого не сдержал Март:

– Мне надо напиться. Сейчас. Один раз. Я понимаю, что ты боишься, но я клянусь тебе нашей дружбой, больше я не стану пить… так.

– Может, вместе?

Ли оценивающе его осмотрел и милостиво кивнул.