Игра в косынку. Практикум

Слово Марго. Слова (о чем я думала, пока обнималась с папой)

Половину вещей в этом мире предельно сложно выразить словами. Порой кажется, что каждое слово, произнесенное вслух, совершенно теряет свой смысл. Мало того, смысл теряют также и вещи, которые мы сдуру обозначаем словами. Все превращается в собственную тень, отражение в зеркале, четко заведенную схему, лишенную права на развитие. Но слова есть, от них никуда не денешься, слова прут из тебя, мучительно хочется говорить, говорить, и чем больше слов, тем больше путаницы, неразберихи, ты вязнешь в этих словах и начисто теряешь нить повествования.

Поэтому предельно сложно говорить о любви — какой бы то ни было — хромой, кривой, злой, требовательной, разрушающей, бесправной, склонной к тирании и полному непониманию происходящего. Облаченная в слова, любовь выправляется, приглаживается, становится все больше похожа на ту, про которую нам говорят в книжках, миллион слов — дырка от бублика в руках.

Ни один человек не сможет объяснить своему папе то, что он чувствует после его смерти, и тем не менее, мы пытаемся сделать это, от раза к разу, зарываясь в его фотографии и записные книжки, мы шепчем какие-то слова, порой кажется, что весь мир смертельно провинился перед нами, порой — что нам нет прощения, слезы заливают все: старые шапки, шнурки от ботинок, пакеты, в которых хранился крем для обуви, связки парадно-выходных галстуков, капюшон от зимней куртки, ручки, телефонные счета, черные резинки и пыль-прах-пепел.

Тем не менее, мы даже не догадываемся, что папу простят, и папа простит, кто-то раздернет занавески, в комнату хлынет поток света, пылинки затанцуют, золотясь в солнечных столпах, а ты будешь сидеть на полу, давясь слезами облегчения.

Слово автору. По Нилу и по Тереку (стихи, которые Марго с папой сочинили, прогуливаясь по берегу речки-вонючки)