Игра на выживание

Глава 1

Ваша мама кричит вам, что вы опоздаете на автобус. Она уже видит его в конце улицы. Вы не останавливаетесь, чтобы обнять ее и сказать, как вы ее любите и как вы благодарны ей за доброту, ласку и терпение. Куда там — вы вприпрыжку спускаетесь с лестницы и сломя голову несетесь к остановке.

Мысль, что неплохо бы остановиться и сделать все это, может прийти только в том случае, если вы знаете, что видите ее в последний раз. И плевать, что вы опоздаете на автобус.

Но автобус был уже близко, и я побежал.

Мчась по дорожке к остановке, я услышал, как мама зовет моего брата Алекса. Его автобус подъезжал по Митчелл-роуд вслед за моим и был на месте в 7:09 точно по расписанию. Мой останавливался в 6:57, но почти всегда опаздывал, словно водитель был согласен с тем, что несправедливо забирать меня раньше семи.

Алекс выбежал вслед за мной, и подошвы наших кроссовок синхронно зашлепали по мостовой.

— Не забудь, что после школы мы собирались в Армию Спасения, — крикнул он мне вдогонку.

— Да, конечно, — ответил я.

Иногда мы заходили туда после школы порыться в завалах старой электроники. Алекс в ней разбирался, а я был не против составить ему компанию.

До топливного кризиса обычно я подвозил его. Теперь мы ездили туда на велосипедах.

Я возил его и в школу, но когда с топливом возникла напряженка, все в нашей школе, включая выпускников, стали ездить на автобусе. Собственно говоря, с недавних пор это было установлено законом.

Водитель моего автобуса нажал на гудок.

Я запрыгнул на ступеньку и вошел внутрь.

За спиной я услышал, как миссис Вули, водившая автобус младшей и средней школы уже целую вечность, язвительно поблагодарила Алекса за то, что он удостоил их своим присутствием.

Миссис Вули была символом нашего города. Символ обладал седой шевелюрой, пах пепельницей и разговаривал в довольно жесткой манере. Выдающийся персонаж, абсолютно преданный делу вождения автобуса, что не каждому дано.

Водитель моего автобуса был болезненно тучным и абсолютно незапоминающимся типом. Мистер Рид. Он пил утренний кофе из старой банки из-под варенья, и это было единственным, что мы о нем знали.

Едва мы тронулись, Джейк Симонсен, звезда футбола и абсолютный чемпион по популярности, устроил в хвосте автобуса светский прием. Год назад он перевелся в нашу школу из Техаса. Там, где футбол особенно в почете, Джек блистал. Перевод в нашу школу помог ему не просто сохранить, но и укрепить авторитет.

— Я вам говорю — концессии! — вещал Джек. — Как делало большинство девчонок из моей старой школы. Они продавали шипучку, печенье, а еще печеную картошку, которую готовят на гриле. И заработали чуть ли не миллион долларов.

— Миллион долларов? — переспросила Астрид.

Астрид Хейман, чемпионка по прыжкам в воду из команды по плаванию, насмешливая богиня и девушка моей мечты.

— Даже если бы я смогла заработать миллион долларов, я бы не бросила спорт ради того, чтобы стать спонсором для футбольной команды.

Джейк подарил ей одну из своих ослепительных улыбок.

— Не спонсором, детка, антрепренером!

Астрид закатила глаза.

Я вжался в кресло и попытался восстановить дыхание. Спинки сидений из кожи травянисто-зеленого цвета были достаточно высокими, чтобы на пару мгновений за ними спрятаться.

Что я и сделал, молясь, чтобы никому не пришло в голову прокомментировать мой забег на короткую дистанцию за автобусом. Астрид даже не заметила, как я зашел в автобус. Это было одновременно и хорошо и плохо.

За моей спиной Джози Миллер и Триш Гринштейн обсуждали планы насчет какой-то демонстрации в защиту прав животных. Они были кем-то вроде хиппи-активистов. Я с ними практически не общался, не считая одного раза, когда в шестом классе я вызвался сделать обход по домам в поддержку Кори Букера. Тогда мы весело провели время, но теперь даже не здоровались друг с другом.

Не знаю почему. Наверное, так происходит со всеми, кто перешел в старшие классы.

На мое появление в автобусе обратил внимание один Нико Миллз. Он наклонился и ткнул пальцем на мои ботинки. Типа «я слишком крут, чтобы говорить» — просто показал пальцем. Я опустил глаза, разумеется, шнурки были развязаны. Я завязал их. Сказал спасибо. Потом сразу надел наушники и сконцентрировался на «таблетке». Мне было нечего сказать ему в ответ, и судя по тому, как он показывал на мою обувь, ему нечего было ответить.

По слухам, Нико жил в трейлере с дедом в предгорьях горы Херман, они добывали еду охотой, не имели электричества и пользовались дикими грибами вместо туалетной бумаги. И все в таком духе. Все называли Нико Храбрым Охотником. Прямая осанка, худоба и мускулатура в сочетании с коричневым оттенком кожи, волос и глаз делали это прозвище идеально подходящим. Он держался с той неуклюжей гордостью, которую приобретаешь, когда никто с тобой не хочет общаться.

Так что я проигнорировал Храброго Охотника и попытался включить «таблетку». Она не подавала признаков жизни, что было удивительно, ведь я снял ее с зарядочной платформы, только когда выходил из дома.

И тут раздался этот звук: «Тиньк, тиньк, тиньк». Я снял наушники и прислушался. Так обычно стучит по крыше дождь, только звук был каким-то металлическим.

Очень скоро «Тиньк!» превратилось в «ТИНЬК!», а «ТИНЬК!» заглушил крик мистера Рида: «Господи Иисусе!». Внезапно в крыше стали появляться вмятины, «БАМ, БАМ, БАМ!», лобовое стекло покрылось паутиной трещин. С каждым ударом лобовое стекло менялось как в слайд-шоу, становясь все белее из-за трещин, появляющихся на поверхности.

Я посмотрел в боковое окно.

Градины размером от небольших до «таких не бывает» колотили по улице.

Машины вокруг начали петлять. Мистер Рид, опытный водитель, вдавил педаль газа вместо тормоза, и, кажется, остальные водители поступили так же.

Наш автобус преодолел перекресток, пересек сплошную и направился на парковочную площадку нашего местного торгового центра «Гринвей». Она оказалась почти пустой, ведь на часах было примерно 7:15.

Я обернулся посмотреть, как там Астрид, и все завертелось как в замедленной и ускоренной съемке одновременно. Наш автобус заскользил на льду, входя в неуправляемый занос. Мы двигались все быстрее и быстрее, и я почувствовал, как мой желудок поднимается к горлу. Около трех секунд моя спина была вдавлена в боковое окно, как будто я вдруг оказался на какой-то сумасшедшей карусели, а потом с тошнотворным металлическим скрежетом мы врезались в фонарный столб.

Я ухватился было за спинку переднего кресла, но в следующий же момент беспомощно взлетел на воздух. С остальными происходило то же самое. Не было слышно криков, только мычание и звуки ударов.

Нас поволокло куда-то вбок и почему-то ударило о крышу. Я понял: автобус перевернулся на бок. С пронзительным лязгом он скользил по асфальту, затем мы почувствовали удар, и он остановился.

Град, который уже превратил крышу в сплошную вмятину, решил повторить все это с нами.

Мне повезло. Соседнее сиденье отломалось, и я, застряв между двумя другими, накрылся им как крышей.

Некоторых моих одноклассников буквально осыпало градом и осколками стекла. Теперь, когда автобус лежал на боку, град беспрепятственно бомбил через боковые окна, оказавшиеся у нас над головами.

Ледяные булыжники были самых разнообразных размеров. От маленьких шариков до огромных угловатых глыб с вкраплениями чего-то серого, видимо вмерзших кусков гравия.

Вокруг визжали и кричали те, кто пытался забраться под какое-нибудь кресло, силился подняться на ноги, оказавшись вдавленными в крышу, которая стала теперь стеной.

Нас словно накрыло нескончаемой лавиной из камней и булыжников. Мне казалось, что по укрывшему меня креслу кто-то изо всех сил молотит здоровенной бейсбольной битой.

Наклонив голову, я посмотрел вперед сквозь то, что осталось от лобового стекла. Через белую пелену трещин я разглядел, что автобус средней школы, в котором ехал Алекс, каким-то непостижимым образом продолжал двигаться. Миссис Вули не спешила и не потеряла управление как мистер Рид.

Ее автобус проехал парковку насквозь по направлению к центральному входу в «Гринвей».

Миссис Вули собирается въехать прямо внутрь здания, мелькнуло у меня в голове. Я почему-то не сомневался, что она вывезет этих ребят из-под града. И она сделала это, пробив бампером стеклянные двери супермаркета.

«Алекс в безопасности, — подумал я. — Хорошо».

И тогда я вдруг осознал, что слышу этот печальный вой. Я осторожно подвинулся вперед и присмотрелся к водительскому месту. В передней части автобуса была вмятина от удара о фонарный столб.

Звук издавал мистер Рид. Его вдавило в сиденье рулем, и кровь вытекала из его головы, как молоко из пакета. Скоро звук прекратился. Но я не мог об этом думать.

Вместо этого я смотрел на дверь, под которой теперь находился тротуар. Как нам отсюда выбраться? Я размышлял. У нас ничего не получится. Лобовое стекло было вжато в капот.

Все смято и перекручено. Мы в ловушке в перевернутом на бок автобусе.

Джози Миллер КРИЧАЛА. Остальные ребята инстинктивно старались карабкаться куда-то, чтобы укрыться от града, но Джози просто сидела под ударами ледяных осколков и выла.

Она была вся в крови. Когда я увидел, как она пытается вытянуть кого-то за руку из-под двух искореженных сидений, понял, что кровь не ее. Я вспомнил, что она сидела рядом с Триш. Рука казалась мягкой, как макаронина, она все время выскальзывала у Джози из ладоней. Триш, без всяких сомнений, мертва, но Джози этого не понимала.

Сидя в укрытии под перевернутым креслом, эта скотина Брейден, который вечно хвастался работой отца в Объединенном командовании ПВО Америки, достал свою «таблетку» и стал снимать на видео плачущую Джози, цепляющуюся за безвольную руку.

Огромная градина ударила ее в смуглый лоб, и на нем расцвела большая розовая рана. Кровь стала заливать ее лицо, а Брейден все продолжал снимать.

— Господи, — сказал Брейден. — Это невероятно.

Я понимал, что град в конце концов убьет Джози, если она продолжит сидеть на открытом месте. А Брейден продолжит снимать. Я знал, что должен шевелиться. Помочь ей. Шевелиться. Помочь.

Но тело не подчинялось разуму.

Внезапно откуда-то возник Нико, он схватил Джози за ноги и затянул под вывернутое из пола кресло. Без малейшего труда. Он дотянулся до нее, подтянул за ноги и прижал к себе. Он держал ее, а она плакала навзрыд. Они были похожи на влюбленную парочку из фильма ужасов.

Действия Нико как будто разрушили наложенное заклятие. Мои одноклассники начали искать способ вылезти наружу, Астрид поползла в переднюю часть автобуса и попыталась выбить лобовое стекло. Увидев меня на полу под креслом, она закричала:

— Помоги!

Я просто смотрел на ее рот. На сережку в ее ноздре. Ее губы двигались и произносили слова. Я хотел сказать: «Нет, нам нельзя наружу. Мы должны остаться в укрытии». Но не мог собрать предложение из отдельных слов.

Она поднялась и крикнула Джейку и его компании:

— Мы должны добраться до супермаркета!

— Мы не можем выйти наружу! Град убьет нас! — в конце концов прохрипел я. Но Астрид уже была в хвосте.

— Попробуйте аварийный выход! — закричал кто-то. Там, в хвосте автобуса, Джейк уже дергал дверь, но та никак не поддавалась. Суета продолжалась несколько минут. Точнее сказать сложно. Я чувствовал себя очень странно. Голова как будто плавала в воздухе над всеми, как воздушный шар на веревке.

И тут я услышал забавный звук. Это был гудок автобуса, сдающего назад. Было поразительно слышать его на фоне криков и ударов града.

«Бип-бип-бип», как будто мы находились на парковке во время экскурсии в Месса Верде, и автобус дал задний ход.

«Бип-бип-бип», как будто все нормально.

Я скосил глаза и убедился, что это миссис Вули подгоняет автобус средней школы к нашему. Он здорово кренился вправо, и я увидел вмятину на его боку. Но все-таки он приближался.

Черный дым начал литься из дыры, через которую я смотрел наружу. Я закашлялся. Воздух стал плотным. Маслянистым. Мне казалось, что мои легкие горят.

Я подумал о том, что мне необходимо поспать. Эта мысль полностью завладела мной. Она казалась идеально логичной: сейчас мне надо поспать.

Крики остальных становились громче: «Автобус горит!», «Мы сейчас взлетим на воздух!», «Мы все умрем!».

И я подумал, они правы. Да, мы все умрем. Но это ничего. Сойдет. Так и должно быть. Мы умрем.

Я услышал лязг металла о металл.

— У нее топор! — раздались крики. — Она пытается открыть дверь!

Я закрыл глаза. Теперь мне казалось, что я погружаюсь все глубже и глубже в воду. Я чувствовал убаюкивающее тепло. Очень уютно.

И тогда на меня упал яркий свет. Я увидел, что миссис Вули открыла запасный выход. В ее руках был топор.

— Живо в автобус! — услышал я ее крик.

Глава 2

Все дело в том, что мне очень хотелось спать. Я видел ребят, пробиравшихся назад к миссис Вули, они становились на четвереньки, и она вытягивала их через боковой аварийный выход.

Отовсюду слышались крики, все помогали друг другу перебираться через поломанные кресла, спотыкались о градины, поскальзывались потому, что все вокруг стало липким от крови раненых, мистера Рида, а еще, кажется, моторного масла или бензина, не знаю: мне было так тепло и сонно…

Я находился в самой глубине автобуса у водительского сиденья на первом ряду, и черный дым окутывал мою голову черными смолянистыми протуберанцами, напоминающими щупальца осьминога.

Нико полз по проходу, проверяя, не остался ли кто-то в автобусе. Я почти полностью спрятался под сиденьем. Он уже собирался уходить и тут заметил меня.

Я хотел сказать ему, что со мной все в порядке. Что я счастлив и спокоен, мне только нужно немного поспать. Но как все это было трудно: найти слова, вытолкнуть их через горло и губы, произнести их. Я был явно не в форме.

Нико схватил меня за обе руки и начал тянуть.

— Помоги мне! — прокричал он. — Оттолкнись ногами!

Я попробовал пошевелить ногами. Они были такими толстыми и тяжелыми. Как у слона. Как будто кто-то заменил нижнюю половину моего тела огромным мешком свинца.

Нико начал задыхаться. Дым становился все гуще и гуще. Он схватил меня за волосы одной рукой, а другой залепил пощечину.

— Оттолкнись ногами или умрешь! — прокричал он.

Он ударил меня по лицу! Я просто не мог в это поверить. Когда видишь такое на экране компьютера — это одно, но когда кто-то делает такое с тобой — это шок.

Однако она сработала, эта пощечина. Сонливость исчезла. Я вынырнул на поверхность. Я проснулся.

Я вытолкнул себя из-под кресла и споткнулся о собственные ноги.

Нико практически тащил меня по градинам по проходу, то есть, собственно, проходом теперь было пространство над креслами (как вы помните, автобус лежал на боку).

Град все еще сыпался и бил в окна. Казалось, он вошел в ритм. Маленькие градины, маленькие градины, пара громадин. Маленькие, маленькие, огромные.

Я видел, как одна угодила Нико в плечо, но он даже не заметил.

Миссис Вули пришлось подогнать автобус прямо к задней части нашего. Нико вытолкнул меня через аварийный выход. Миссис Вули подхватила меня и затолкала на ступеньки своего автобуса.

Затем Джейк Симонсен схватил меня за руку, потянул в проход и усадил в кресло. У меня закружилась голова, в глазах замелькали искры и, прежде чем я успел понять, что происходит, меня вырвало на Джейка Симонсена. Звезду футбола. Прекрасного принца. И рвота была, на полном серьезе, черная, как деготь. Овсяная каша и деготь.

— Извини, — сказал я, вытирая рот.

— Не важно, — ответил он. — Сиди.

Автобус миссис Вули был в куда лучшем состоянии, чем наш. На потолке виднелись огромные вмятины. Сквозь лобовое стекло, покрытое сетью трещин, не было ничего видно, а задние окна были выбиты градинами, влетающими внутрь, но это был Борт Номер Один в сравнении с нашим.

Джози полулежала на кресле у окна. Астрид пыталась остановить кровь из раны у нее на голове. Брейден продолжал снимать град через окно и ругался как пьяный сапожник.

Нико судорожно откашливался, выплевывая мокроту на переднем сиденье.

Такими мы были.

В автобусе ехало как минимум пятнадцать человек. В живых остались Джейк, Брейден, Нико, Астрид, Джози и я.

Миссис Вули завела автобус, и он, виляя из стороны в сторону, поехал к «Гринвею».

Град постепенно стал сменяться тяжелым ледяным дождем. Шелест капель был таким громким, что меня бросало в дрожь. Слышен был только непрекращающийся низкий гул.

Говорят, когда слушаешь что-то очень громкое, например рок-концерт, в ушах начинает звенеть. Это было похоже на непрерывное ГОНГОНГОНГОНГ. Эта монотонность пугала не меньше, чем сам град.

Я начал сильно кашлять. Это было скорее что-то среднее между кашлем и рвотой. Черная слизь, серая слизь, коричневая слизь. Из носа текло ручьями. На глазах выступили слезы. Могу сказать, что моё тело всеми путями пыталось избавиться от дыма.

Внезапно все стало ярким и оранжевым. Окна и тонкие оконные рамы вспыхнули, отражая свет пламени и… БУМ, старый автобус взорвался.

Через мгновение вся громадина была охвачена огнем.

— Ну, — сказал Джейк, — чуть было не попали.

Я начал смеяться. Мне это показалось забавным.

Нико взглянул на меня, как на сумасшедшего. Брейден поднялся и начал тыкать пальцем в сторону горящего остова, бывшего раньше нашим автобусом.

— Первоклассный судебный иск, черт побери, — сказал он. — Только посмотрите.

— Сядь, Брейден, — сказал Джейк.

Брейден, проигнорировав его, стоял и пересчитывал нас.

— Нас шестеро, — продолжал он. — Мы засудим Министерство образования! Там, где работает мой папа, у них есть планы действий на такие случаи. То есть в аварийных ситуациях. Тут тоже должны были быть такие планы. С нами должны были проводить учения, в конце концов!

Я отвернулся. В данный момент Брейден был явно не в себе, и я не мог его за это винить. Он имел право на неадекватное поведение.

Автобус доехал до магазина. Я думал, она остановит его снаружи и мы войдем внутрь, но я ошибался: как и в прошлый раз миссис Вули направила автобус прямо в окна. Он влетел в оконную раму, и мы оказались внутри «Гринвея», прямо не выходя из автобуса.

Все чудесатей и чудесатей.

Не было видно никого из сотрудников магазина. Я решил, что они не успели прийти на работу.

Ученики младшей и средней школы были собраны в «Хижине» — маленькой пиццерии в ресторанном дворике торгового центра.

В окно автобуса я увидел Алекса, он вышел вперед, прищурился и стал искать меня глазами. Автобус резко затормозил на сверкающем линолеуме. Миссис Вули вышла наружу, за ней Нико, потом и я. Я заковылял к Алексу, ноги все еще до конца не слушались, я обнял его так сильно, как только мог, и испачкал всего гарью и рвотой, но мне было все равно.

Вообще-то он был довольно чистеньким до того, как я его обнял. Как и все. Малыши конечно же были напуганы, но миссис Вули вовремя увела их от опасности.

Хочу кое-что объяснить: детский сад и младшая школа в Монументе находятся по соседству, и для таких маленьких городков, как наш, естественно, что у них общий автобус. Вот почему в автобусе миссис Вули были перемешаны ученики начальных классом и детсадовские малыши.

Все дети из автобуса от пятилеток до восьмиклассников выглядели замечательно.

В отличие от нас. Мы выглядели, как будто вернулись с войны.

Миссис Вули хриплым голосом начала раздавать инструкции.

Она отослала восьмиклассницу по имени Сахалия с парочкой малышей в аптечный отдел магазина за бинтами, зеленкой и другими полезными вещами. Двух детсадовцев она отправила с тележкой за водой, энергетическими напитками «Гаторейд» и печеньем.

Нико сказал, что поищет термоодеяла, которые помогут всем преодолеть шок. Во время разговора он смотрел на Джози, и я понимаю почему.

Она выглядела хуже некуда. Сгорбившись, она сидела на ступеньках автобуса, скуля и раскачиваясь из стороны в сторону. Кровь из раны на лбу уже не текла, она подсохла, слепив волосы, и застыла на лице пятнами. Это было страшно.

Остальные малыши просто стояли, уставившись на Джози. Тогда миссис Вули отправила их помогать Сахалии. Затем она посмотрела на Джейка и Астрид.

— Помогите перенести ее в «Хижину», — распорядилась она.

Они взяли ее под руки и отвели в кабинку.

Мы с Алексом тоже уселись в отдельную кабинку. Брейден, Джейк и остальные буквально рухнули за соседние столики.

Все начали говорить. Разговоры вертелись вокруг одной темы: никто не мог поверить, что это случилось.

Мой брат все время спрашивал: «Дин, ты уверен, что все хорошо?». Я неизменно отвечал, что я в порядке.

Но с моими ушами происходила странная вещь. Я все еще слышал ритмичный стук, и грохот града в моей голове не стихал.

Сахалия с малышами вернулись с тележкой, полной бинтов и предметов первой помощи.

Миссис Вули подошла и, оглядев каждого из нас, раздала то, что посчитала необходимым.

Джози получила львиную долю её внимания. Миссис Вули запричитала над зияющей раной на ее лбу.

На ее шоколадной коже рана казалась еще страшнее. Кровь почему-то выглядела ярче, чем обычно.

— Надо наложить швы, милая, — сказала она Джози.

Джози просто сидела на месте и раскачивалась, глядя перед собой. Миссис Вули вылила на рану перекись водорода. Она вздулась розовыми пузырями и пеной потекла вниз к правому глазу.

Миссис Вули промокнула рану марлей и смазала мазью. Приложив большую марлевую салфетку к ране, остатком бинта она обмотала голову. Наверное, она была в молодости медсестрой. Не знаю, но выглядело это как работа профессионала.

Нико вернулся с несколькими серебристыми туристическими термоодеялами.

В одно он укутал Джози, другое протянул мне.

— У меня нет шока, — сказал я ему.

Он просто молча смотрел на меня, протягивая одеяло.

Все-таки меня немного трясло. И вдруг я осознал, что странный звук, который я продолжал слышать, был клацаньем моих собственных зубов.

Я взял одеяло.

Миссис Вули подошла ко мне. У нее были с собой детские салфетки, она протерла ими лицо и шею и принялась ощупывать голову.

Можете себе представить, что вы позволяете водительнице автобуса вашей школы протирать себе лицо детскими салфетками, а потом копаться в ваших волосах? Совершенно абсурдная ситуация. Но все изменилось, и никто ни над кем не издевался.

Погибли люди, мы сами чуть не погибли.

Миссис Вули дала мне три таблетки ибупрофена и немного сиропа от кашля. Еще она всучила мне пятилитровую бутыль воды и сказала выпить все до последней капли.

— С ногами все в порядке? — спросила она. — Ты как-то странно шел.

Я поднялся. У меня побаливала лодыжка, но в целом я чувствовал себя сносно.

— Я в порядке.

— Пойду поищу нам какую-нибудь одежду, — вызвался Нико. — Мы сможем переодеться и привести себя в порядок.

— Сиди на месте, — приказала ему миссис Вули.

Он медленно сел в одну из кабинок, кашляя черной жижей в рукав.

Миссис Вули осмотрела Нико и, как и остальным, протерла ему лицо и шею.

— Я обязательно расскажу в школе о твоем поступке, — тихо сказала ему миссис Вули. — Ты настоящий герой, сынок.

Нико покраснел и начал подниматься.

Миссис Вули всунула ему в руки бутылку «Гаторейда», таблетку ибупрофена и очередную баночку сиропа от кашля.

— Посиди здесь, — сказала она ему.

Он кивнул и закашлялся еще сильнее.

Джейк без остановки тыкал пальцем в экран своей «таблетки».

— Миссис Вули, сигнала нет, — сказал он ей. — Как будто она разрядилась, но я уверен, что заряжал ее.

Один за одним, почти все достали свои мини-компьютеры и стали пытаться их включить.

— Ну отлично, — запричитал Брейден. — Вы хотите сказать, все, что я наснимал во время града, не загрузилось?

Алекс достал планшет, тот был мертв и пуст. Он начал плакать. Сейчас это казалось забавным. Он не плакал во время бури, не плакал, увидев меня всего потрепанного, не плакал о ребятах, которые умерли в моем автобусе, — он заплакал, когда понял, что Сеть недоступна.

Сеть никогда не отключалась.

Мы все видели сотни рекламных роликов, утверждающих, что Национальная Сеть абсолютно надежна. Нам приходилось в это верить, потому что все наши файлы, фотографии, фильмы, почта — все хранилось на огромных серверах, там, в «облаках».

Без Сети у тебя нет компьютера. Просто пустой планшет. Кусок пластика и металлолома ценой 15 долларов. У тебя нет ничего.

Предполагалось, что где-то должна быть тысяча запасных источников бесперебойного питания Сети на все случаи: от природных катаклизмов до ядерной войны.

— Боже мой! — заныл Брейден. — Если Сеть выключена, кто придет нас спасать? Они даже не узнают, что мы здесь!

Джейк начал говорить Брейдену своим низким, успокаивающим голосом, что не надо нервничать. Все будет хорошо.

Но Алекс вскочил и начал говорить, срываясь на крик:

— Сеть не может упасть! Этого просто не может быть. Вы не понимаете, что это значит!

Алекс был знаменит в нашей округе из-за своих знаний в области компьютеров и разных электронных устройств. Малознакомые люди заезжали к нему с неисправными планшетами, чтобы узнать, не сможет ли он их починить. В первый учебный день в старшей школе моя учительница по английскому языку отвела меня в сторону и поинтересовалась, не являюсь ли я братом Алекса Гридера и не сможет ли он взглянуть на систему GPS в ее машине.

Если кто и мог понять последствия падения Сети, так только он.

Миссис Вули схватила Алекса за плечи.

— Гридер-младший, — сказала она. — Сходи поищи одежду для Гридера-старшего.

Под Гридером-старшим она, разумеется, подразумевала меня.

— Но вы не понимаете, — простонал Алекс.

— Иди за вещами для своего брата. И для других ребят. Возьми тележку. Прямо сейчас, — скомандовала она. — Сахалия, иди с ним и набери вещей для девочек.

— Я не знаю размеров, — запротестовала она.

— Я пойду с тобой, — сказала Астрид.

Миссис Вули открыла рот, чтобы попросить ее сесть, но передумала и ничего не сказала. Она знала своих ребят. Я думаю, она понимала, что Астрид сама знает, что делать.

Астрид, Алекс и Сахалия ушли.

Я пил воду.

И я очень старался, чтобы меня снова не стошнило.

Малыши не выпускали из рук свои планшеты, продолжая тыкать пальцами в мертвые экраны, склонив свои маленькие головки набок. Все ждали и надеялись.

Они просто не могли понять, что за чертовщина происходит.

Было странно переодеваться в уборной вместе с Брейденом и Джейком. Я никогда прежде с ними не дружил. Джейк выпускник. Брейден на год младше, как и я. Но оба они играли в футбольной команде, и это их связывало. Я был ни при чем.

Джейк всегда просто игнорировал меня, Брейден же проявлял откровенную неприязнь.

На мгновение мне показалось, что все изменилось. Брейден увидел мою нерешительность.

— Не волнуйся, Джеральдина, — сказал он. — Мы не будем подглядывать, если ты так стесняешься.

Дин… Джеральдина… поняли связь?

Он начал называть меня Джеральдиной еще в младшей школе. Потом, уже в восьмом, он придумал эту штуку с моими волосами. Как будто их надо «уложить». Он плюнул на свои руки и начал втирать слюни мне в голову, как гель для волос. К концу года он просто начал плевать мне на макушку и растирать рукой по всей голове. Очень смешно.

Я понимал, что Брейден казался девочкам красивым. Его кожа оливкового цвета всегда казалась загорелой, волосы были коричневыми и волнистыми, а брови очень густыми. На мой взгляд, брови придавали ему вид кроманьонца, но девочки считали, что он выглядит сильным и опасным. Они демонстрировали это всякий раз, когда он оказывался рядом. Девчонки хихикали и пытались прихорашиваться, а я, глядя на это, начинал ненавидеть всех вокруг.

Ежу ясно, что мы с Брейденом не были друзьями.

Я не пошел в кабинку, а просто снял грязные джинсы и футболку, положил в раковину и начал стирать.

— Вы можете поверить в этот град? — спросил Джейк.

— Уму непостижимо, — ответил Брейден.

— Абсолютно непостижимо, — согласился я.

— Знаю!

Джейк спросил меня об особенно большом синяке от удара градиной на руке.

— Это действительно больно, — сказал я.

— Ты в порядке, Дин, — ответил Джейк и хлопнул меня по плечу. Что тоже было весьма болезненно.

Может, у него просто было хорошее настроение, и, как лидер, он старался проявить заботу обо мне. Мне было все равно, даже если он притворялся. Приятно почувствовать себя в нормальной атмосфере.

— Эй, Джейк, — окликнул его я. — Извини за то, что меня стошнило.

— Мужик, забудь, — сказал он.

Я бросил ему майку, которую Алекс снял для меня с вешалки в «Гринвее».

— Держи, — сказал я. — Я подобрал её для тебя. Подойдет под цвет глаз.

Джейк засмеялся. Я его удивил.

Брейден присоединился к нему.

Мы продолжали смеяться, не в силах остановиться, пока не начали задыхаться, а из глаз не потекли слезы.

Смех болью отдавался в горле, которое еще саднило от попавшего в него дыма, но Брейден, Джейк и я смеялись еще очень долго.

Как только мы переоделись, миссис Вули устроила что-то вроде организационного собрания.

— Сейчас восемь или девять, — сказала она нам. — Сеть все еще отключена, и я немного волнуюсь за нашу Джози. Думаю, она в шоке и, вероятно, придет в себя через день или два. Но дело может оказаться серьезнее.

Мы все посмотрели на Джози. Она смотрела перед собой со странным выражением лица, как если бы мы были людьми, чьи имена и лица она не могла вспомнить.

— Вот что мы сделаем, — продолжала миссис Вули. — Я собираюсь добраться до больницы и позвать кого-нибудь.

Пухленькая маленькая девочка по имени Хлоя заплакала.

— Я хочу домой, — произнесла она. — Отвезите нас домой. Я хочу к бабуле!

— Чепуха, — ответила ей миссис Вули. — У автобуса проколоты два колеса. На нем мы никуда не доедем. Я вернусь с подмогой так быстро, что вы и не заметите моего отсутствия.

Хлою совсем не удовлетворил такой ответ, но миссис Вули продолжала.

— Запомните, дети, вашим родителям придется расплатиться с магазином за все, что вы взяли. Так что будьте скромнее. Это вам не Новый год.

Она хрустнула пальцами рук. Не знаю, для привлечения внимания или же это просто была привычка, но хруст возымел действие.

— Я решила назначить ответственным Джейка Симонсена. Он будет за главного, пока я не вернусь. Теперь, Сахалия и Алекс, я поручаю вам помочь малышам подобрать несколько хороших игр и головоломок в отделе игрушек.

Детишки ликовали, особенно Хлоя — она устроила целое представление, подпрыгивая на месте и хлопая своими маленькими пухлыми ручками. Настроение у нее менялось с неимоверной скоростью. Это слегка раздражало.

Сахалия с досадой вздохнула и поднялась на ноги.

— Почему я должна все делать? — заныла она.

— Потому что эти ребята чуть не умерли, а ты нет, — отрезала миссис Вули.

Детишки из младшей школы убежали в отдел игрушек.

— Смотрите, — сказала миссис Вули нам, старшеклассникам, после их ухода. — «Скорая помощь» находится недалеко отсюда. Вероятно я, доберусь туда через час или два. Там я попробую найти машину, так что обратный путь займет гораздо меньше времени. Продолжайте поить Джози водой и периодически спрашивайте, какой сейчас год, как ее зовут, какой, скажем, напиток ей нравится или пирожное. Все в таком духе.

Она провела рукой по жестким седым волосам. Ее взгляд переместился с нас на вход в магазин и разломанные раздвижные двери.

— Если кто-нибудь сюда придет, не уходите ни с кем, кроме ваших родителей. Пообещайте мне. В данный момент вы, ребята, под моей ответственностью.

— Я не думаю, что такое может случиться, но если здесь объявятся бандиты, мародеры, кто угодно, собирайте малышей здесь, в «Хижине», и держитесь вместе. Взрослые ребята должны собраться снаружи и тоже держаться вместе. Вы меня поняли?

Теперь я понял, почему она отослала младших ребят. Она не хотела, чтобы они услышали про бандитов.

— Миссис Вули? — заговорил Джейк. — Что, если придут сотрудники магазина? — Он указал на разрушенный вход в магазин, где посреди пустых тележек устроился на стоянку автобус. — Они будут в ярости.

— Вы скажете им, что это была экстренная ситуация и школьный совет позаботится о возмещении ущерба.

— Если нужно, я могу приготовить обед, — вставила Астрид. — Я умею пользоваться печью в этой пиццерии, я работала здесь прошлым летом.

Я знал, что она работала в «Гринвее». Тем летом я обошел в поисках Астрид множество торговых центров.

— Горячий обед! — воскликнула миссис Вули. — Вот это дело.

Малыши вернулись с настольными играми.

Миссис Вули собралась уходить.

Я отправился в секцию канцелярских товаров, взял восьмидолларовую ручку и снял с полки замечательный, дорогущий, роскошный блокнот. Усевшись прямо там, я начал писать:

«14 октября 2024 года… Когда я вышел из дома, мне казалось, что начался еще один обычный день. Я оказался не прав…»

Я должен был описать град, пока все события свежи в памяти.

Я всегда любил писать. Почему-то для спокойствия мне достаточно просто записать все, что происходит. Я сел писать взвинченным и расстроенным, но к тому времени, как я оторвался наконец от письма, все встало на свои места.

Мне нравится писать от руки в блокнотах на спиралях. Сложно объяснить, но на листе бумаги у меня получается излагать свои мысли гораздо лучше, чем на электронном планшете. Знаю, когда пишешь от руки что-то длиннее короткой записки — это действительно странно, тем более если тебя с детского сада обучают печати на сенсорном экране.

Брейден остановился и мгновение наблюдал за мной.

— Пишешь от руки, Джеральдина? — сказал он с издевкой. — Весьма оригинально.

Мы все построились, чтобы попрощаться с миссис Вули у выхода из магазина. Небо снова стало привычного спокойного цвета, оно было голубым, свежим и прозрачным. Как говорила моя мама, колорадское небо непобедимо.

Градины покрывали все вокруг не меньше чем на полметра. Вокруг наклонных поверхностей скатившиеся градины образовывали что-то вроде огромных сугробов.

Вы можете подумать, что в них было бы неплохо поиграть, как в огромном сухом бассейне с шариками. Но внушительных размеров куски льда были бугристыми и шершавыми, с вмерзшими камнями и ветками. Никому и в голову не могло прийти, чтобы выйти и поиграть снаружи. Мы остались в торговом центре.

Нижняя часть оконной рамы, той самой, которую миссис Вули переехала дважды, была около восемнадцати дюймов в высоту. И даже покореженная, как после бомбежки, она все-таки защитила помещение от града. Лишь отдельные градины попали внутрь и теперь растекались небольшими лужами.

На стоянке виднелась пара расплющенных автомобилей. Как будто какой-то великан колотил по ним молотом. Автобус миссис Вули находился в куда лучшем состоянии.

— Если все машины в городе выглядят так, — сказал мне Алекс, — нам придется идти до дома пешком.

Мне кажется, именно тогда я подумал о доме. Я мог бы просто подождать ухода миссис Вули и пойти домой. Но она сказала нам оставаться, и я послушался, тем более Астрид была в «Гринвее», а не в нашем унылом типовом домике в переулке Фургонной колеи.

В нашей округе все названия улиц были в этом роде. Проезд Выбоины, тупик Долины Койотов, проезд Ураганной Долины.

Кстати сказать, не было ни разу, чтобы я прошел по нашему району и у меня возникла ассоциация с вереницей крытых повозок, рассекающих приграничные прерии. И кто кого хотел одурачить?

Вдалеке слышались звуки сирен. В небо поднимались несколько столбов дыма. Наш сгоревший автобус тоже продолжал дымить, поэтому догадаться, что там горит, не составляло особого труда.

Я был уверен, что нашему городу здорово досталось. Интересно, получим ли мы помощь от Министерства по чрезвычайным ситуациям. Как-то мне попались на глаза фотографии жителей Сан-Диего, получавших коробки с одеждой, игрушками и едой после землетрясения 21-го года. Может, теперь наша очередь, и наш город тоже будут осаждать СМИ.

Миссис Вули взяла с собой всего лишь пачку дешевых сигарет и пару резиновых сапог до колен.

Брейден шагнул вперед.

— Миссис Вули, мой отец работает в командовании воздушно-космической обороны Северной Америки. Если вы найдете способ сообщить ему, я уверен, что он вышлет машину или найдет другой способ нас забрать.

Возможно, я был единственным, кто закатил глаза. Возможно.

— Хорошая мысль, Брейден, — сказала она своим скрипучим голосом. — Я приму это к сведению.

Она окинула нас взглядом.

— Ребята, слушайтесь Джейка. Он теперь главный. Астрид приготовит вам замечательную пиццу на обед.

Она перешагнула через дверную раму и вышла на парковку. Сделав пару шагов вперед, она свернула вправо, выглядывая на земле что-то, чего не было видно с нашего места.

Затем обернулась и сказала с нажимом:

— Живо идите внутрь. Давайте же! Не выходите наружу. Здесь небезопасно. Идите же обратно. Идите. Пообедайте.

И замахала на нас руками.

Миссис Вули обладала таким авторитетом, что все ее послушались.

Уголком глаза я заметил, что Джейк сделал пару шагов вперед — ему было интересно, что она там увидела.

— Тебя, Симонсен, это тоже касается — сказала она. — Здесь не пип-шоу. Иди внутрь.

Джейк шел к нам, почесывая голову. Выглядел он бледным.

— Что? — спросил Брейден. — Что там?

— Там лежат тела. Похоже, это служащие «Гринвея», — тихо сказал нам Джейк. — Не знаю, попали ли они под град, но сейчас они точно все мертвы. Выглядят как после мясорубки. Отовсюду торчат кости. Ничего подобного еще не видел. Разве что там, в автобусе.

Он глубоко вздохнул и поежился.

— Вот что я вам скажу, — Джейк поглядел на меня и Брейдена. — Мы остаемся внутри, пока она не вернется.

Глава 3

— Кто любит пиццу? — завопила Астрид.

Малыши ответили слаженным хором: «Я!», а их руки взметнулись вверх, как будто проходило соревнование по подниманию рук.

— Праздник пиццы! Праздник пиццы! — скандировали они.

Их воодушевление было заразительным, а Астрид выглядела красавицей, болтая с ними и расспрашивая всех, кто какую любит. Ветер подхватывал пряди ее волос и покрывал румянцем щеки.

Знаете, сегодняшняя трагедия, разрушившая наш город, не оставила меня равнодушным, я места себе не находил, гадая, не попали ли под град мои родители и друзья, но все равно, должен сознаться, я наслаждался возможностью быть рядом с Астрид.

Моя мама верит, что каждый сам кузнец своего счастья. Над плитой она развешивала эти старые листки, с темно-красными, едва различимыми буквами, которые она называла Манифест. Идея заключается в том, что если ты планируешь и мечтаешь о том, какой твоя жизнь должна быть, — просто запиши это и оставь надолго перед глазами, тогда мечты станут реальностью.

Но сколько бы я ни писал манифестов об Астрид Хейман, о ее руке в моей руке, о голубых глазах, глядящих в мои, губах, шепчущих что-то смешное и страстное мне на ухо, она даже не подозревала о моем существовании. Сказать по правде, даже мечтать о том, чтобы мечтать об Астрид, было идиотизмом для такого как я, для того, кто находится в самом низу социальной лестницы старшей школы «Шайен Маунтен». К тому же она выпускница, а я на год младше. Забудьте.

Астрид была воплощением красоты: блестящие светлые локоны, голубые глаза оттенка июньского неба, небольшая морщинка между бровями, сдержанная улыбка. Чемпион по прыжкам в воду. Олимпийского уровня.

Черт, Астрид во всем поднималась до олимпийского уровня.

А я — нет. Я был из тех, кто медленно растет. Остальные вытянулись вверх в седьмом или восьмом классе, а я все эти годы проходил в одежде детского размера, вымазанной гелем для волос от Брейдена. Вдруг прошлым летом я подрос на целых 15 сантиметров или около того. Мама, восхищенная этим периодом невероятного роста, покупала мне новую одежду чуть ли не каждую неделю. Мои кости ломило по ночам, а суставы трещали, как у горожанина почтенного возраста.

Я пошел в школу с надеждой, что теперь у меня появились некоторые преимущества в том, что касается роста, что я смогу примкнуть к компании на более высокой ступени. Я знаю, что разговоры о популярности неуместны, но учтите, я влюблен в Астрид очень, очень давно. Я хотел быть рядом и пробить дорогу в ее компанию, и это было единственным способом осуществить мою мечту.

Вернувшись после каникул, я рассчитывал, что мой рост может сработать. Я, конечно, был худым, как рельса, но у меня были другие достоинства: зеленые глаза — ценное качество. Пепельные волосы — нормально. Рост — больше не проблема. Телосложение — требуется значительное усовершенствование. Очки — это минус, но контактные линзы могут привести к хроническому конъюнктивиту, что выглядит куда хуже очков, да и сделать лазерную операцию, пока я не перестал расти, не представлялось возможным, так что этот пункт пока откладывался. Зубы и кожа — приемлемо. Одежда — катастрофа, но есть улучшения.

Казалось, что мне есть на что надеяться, но все наше общение свелось пока к двум словам, которые она сказала мне в автобусе: «Помоги мне».

И я не помог.

Мы все зашли внутрь «Хижины», Астрид включила печь и машину для приготовления фруктовых коктейлей.

Джози все еще сидела в кабинке, обернутая в термоодеяло. Я было направился к торговому автомату, чтобы принести ей воды, но увидел, что на столике перед ней уже стоят две бутылки «Гаторейда» и одна с водой.

Машина с коктейлями была слишком высокой для маленьких ребятишек, так что, увидев, как они трогательно подпрыгивают, безуспешно пытаясь дотянуться до рычага, я подошел и предложил каждому сделать коктейль по вкусу.

Предложение вызвало бурю эмоций.

Они еще не знали, что можно комбинировать вкусы и были в восторге от многослойных коктейлей, которые я для них делал.

— Это лучший коктейль в мой жизни! — захлебываясь, заговорил светловолосый первоклассник по имени Макс. Волосы на его затылке нелепо торчали и делали его похожим на маленький белокурый вентилятор.

— Я пробовал много коктейлей, потому что мой папа дальнобойщик и он всегда берет меня с собой, — продолжал Макс. — Наверное, я пробовал коктейли в каждом штате Америки. Как-то раз папа забрал меня из школы на неделю, и мы почти доехали до Мексики, но мама позвонила ему и сказала, что лучше бы ему притащить меня обратно в Монумент до того, как она позвонит копам!

Мне понравился Макс. Мне вообще нравятся дети, которые рассказывают все как есть.

Один мальчик был латиноамериканцем. Я бы сказал, что он первоклассник или детсадовец. Пухлый и веселый.

— Как тебя зовут? — спросил я.

Он просто улыбнулся мне. Вместо верхних передних зубов у него зияла черная дырка.

— Como te llama? Твое имя?

Он произнес что-то очень похожее на «Улицу».

— Нет, нам никак нельзя на улицу, как тебя зовут? — спросил я.

— Улицу, — закивал он.

— Хорошо, зачем ты хочешь на улицу?

— Нет, нет, — залепетал он.

— Его имя Улисс, — попытался помочь мне Макс. — Он со мной в первом классе учится.

— Улисс? — переспросил я.

Мексиканский малыш повторил свое имя еще раз.

И внезапно я понял:

— Улисс! Его зовут Улисс!

Испанское произношение, скажу я вам, сильно отличается от английского.

Улисс заулыбался, как будто выиграл в лотерею.

— Улисс! Улисс!

Нам с ним тяжело далась эта победа, но теперь я знал его имя.

Хлоя была той самой третьеклашкой, которая хныкала, когда миссис Вули сказала, что отправляется за помощью. Она была круглолицей, загорелой и очень энергичной. Я сделал ей красный коктейль в синюю полоску, как она и просила. Несмотря на это, она была недовольна.

— Полоски слишком толстые! — пожаловалась она. — Я хочу, чтобы было похоже на хвост енота. Но после пятой или шестой попытки оказалось, что приготовление коктейля с тонкими полосками весьма непростое дело.

Я вручил ей лучший результат своих попыток.

— На хвост енота не похоже, — вздохнула она и развела руками, как будто была учителем, а я безнадежным учеником.

— Это самый лучший хвост енота, который у меня получился, — сказал я.

— Ну хорошо, — согласилась она. — Если уж это лучшее, на что ты способен.

Хлоя, как я уже понял, была тем еще фруктом.

Близнецы Маккинли жили по соседству с нами. Мы с Алексом иногда расчищали подъезд для их мамы, которая, как я считал, была матерью-одиночкой.

Она платила 40 баксов, что было вполне приличной суммой.

Близнецы были мальчиком и девочкой, оба рыжие и веснушчатые. Их веснушки накладывались друг на друга так плотно, что могло показаться, это реальный цвет кожи, если бы не белые пятнышки, выступающие сквозь их толщу.

В свои пять лет они были самыми младшими из всех ребят и, несомненно, самыми маленькими. Их мама миниатюрная женщина, детишки получились просто лилипутами. Правильно развитые физически, но ростом по колено. Они не были особо разговорчивыми, но мне показалось, что Каролина говорит чуть больше Генри. Если использовать любимое женское словечко, можно сказать, что они были очаровашками.

В этой истории мне, пожалуй, не удалось оставить на десерт самое сладкое, потому что Батист, единственный второклассник, был настоящей занозой. Бледный и какой-то засаленный, он не становился чище, как мы ни пытались его отмыть. Он постоянно измывался над Хлоей, что было настоящей проблемой. По тому, как он дразнил ее, повторяя за ней каждое слово, можно было предположить, что он имел на нее зуб.

Кроме того, семья Батиста, очевидно, была весьма религиозной. Он искренне считал себя непререкаемым авторитетом в вопросах греха. Я уже успел услышать, как он сделал выговор Брейдену за ругань («Произносить имя Господа нашего всуе это грех!»), осудил Хлою за то, что она оттолкнула Улисса («Толкаться грешно!»), а также сообщил всем присутствующим малышам, что грешно не произносить молитвы перед принятием пищи («Бог хочет, чтобы мы, грешники, сказали спасибо»). Видимо, всезнайки и зазнайки грешниками не считаются.

Последними двумя из автобуса средней школы были мой брат Алекс и Сахалия.

Сахалия — весьма развитая для восьмиклассницы девочка. В ней явно наблюдалось обостренное чувство моды. Даже я, носивший до седьмого класса исключительно тренировочные костюмы, мог определить стильного человека. В день, когда все пошло наперекосяк, на ней были надеты узкие джинсы, увешанные с одной стороны английскими булавками, какая-то кожаная жилетка поверх майки на бретельках. А еще кожаная куртка большого размера, слишком большого для нее, с подкладкой из материала в красную клетку. Хоть и на два года младше, она была куда круче меня.

Многие были круче, так что претензий к ней я не имел.

Мне показалось, что она добралась до косметического отдела. Когда мы только прибыли в магазин, могу поклясться, на ней не было ни грамма косметики. Но сейчас её глаза были подведены черным, а губы она покрыла ярко-красной помадой с блеском.

Хлоя стояла на коленках на лавке у кабинки, где ели Брейден и Джейк. Она наблюдала за их трапезой и одновременно пыталась влиться в коллектив. Это было что-то вроде окольной дорожки на пути вступления в компанию. Ты приближаешься к ним и надеешься, что тебя примут за своего.

Для Сахалии этот вариант не сработал.

Брейден поднял на нее взгляд и сказал:

— Мы тут пытаемся поговорить. Ты не возражаешь?

Сахалия скользнула в сторону и направилась к Астрид. Она шла, как будто ей было наплевать. Как будто она изначально собиралась идти к стойке. Я не мог не оценить ее неторопливую походку.

Нико ел в одиночестве.

Надо было бы его пригласить за наш с Алексом стол, но к тому времени как я закончил делать коктейли, была готова пицца. Голод вынудил меня забыть о манерах.

Мы с братом с жадностью набросились на первые порции. Тяжелая квадратная пицца «Пицца-Снэк», которую готовили в «Хижине» еще никогда не казалась мне такой вкусной. Я слизывал с пальцев красный соус, а Алекс поднялся, чтобы принести нам еще по одной порции.

Однако, когда он вернулся, я не мог оторвать взгляд от Джози.

Она сидела в отдалении, прислонившись к стене. Миссис Вули вытерла ей лицо и кисти рук, но тело и руки Джози все еще покрывала запекшаяся кровь. На ней до сих пор была старая одежда. Я почувствовал угрызения совести — мы все здесь наслаждались пиццей, а она, без сомнения, все еще была там, внутри автобуса.

Я перенес свою порцию к ней и сел напротив.

— Джози, — произнес я спокойно. — Я принес тебе пиццы. Ну давай же. От еды тебе станет лучше.

Она просто посмотрела на меня и помотала головой. Одна из слипшихся прядей на ее голове развалилась на отдельные волоски, безжизненно опавшие на плечи как сломанные веточки.

— Съешь хоть кусочек, — уговаривал я, — всего один, и я оставлю тебя в покое.

Она отвернулась к стене.

— Если надумаешь, еда стоит здесь, — сдался я.

Астрид плавным движением достала лоток пиццы с сицилийскими пепперони из печи. Я был все еще голоден и направился к стойке.

— Любишь пепперони? — спросила она.

Мое сердце заколотилось.

— Да, — ответил я учтиво.

— Тогда держи. — Она положила кусок на бумажную тарелку.

— Спасибо. — Получилось тоже весьма учтиво.

Потом я повернулся и ушел.

Таким был мой второй разговор с Астрид. На этот раз я хотя бы ответил.

Я как раз шел к свой кабинке, когда мы услышали механический звук. Он был низким, раскатистым и лязгающим.

— Что это? — произнес, запинаясь, Макс.

Три тяжелые металлические створки опустились перед зияющей дырой на входе в магазин. Одна, вторая, третья, они спускались, плотно прилегая друг к другу. Центральная была чуть больше остальных и закрывала все пространство, бывшее когда-то раздвижной дверью.

В них были отверстия, воздух свободно поступал внутрь, и мы могли видеть, что происходит снаружи, но тем не менее они выглядели пугающе.

Мы оказались взаперти.

Малыши растерянно загомонили: «Что происходит? Мы в ловушке! Я хочу домой!».

Нико застыл, глядя на опускающиеся ворота.

— Нам надо что-то подложить под них. Чтобы можно было поддеть и открыть, — прокричал Джейк.

Он схватил тележку и покатил ее вперед под центральную створку.

Но тележка просто отскочила от опускающихся ворот. И они опустились с громким клацаньем.

— Мы заперты, — проговорил я.

— Как и все остальные, — тихо отозвался Нико.

— Ладно. — Джейк захлопал руками. — Кто из вас, маленьких негодяев, научит меня играть в горки и лестницы?

— Дин, — спросил Алекс, — пойдешь со мной в отдел электроники?

Все большие компьютеры, разумеется, были выключены. Они отрубились как только Сеть вышла из строя, так же как и наши «таблетки». Однако Алекс нашел один старомодный плоский телевизор. Он висел низко, почти у пола в самом углу.

Я никогда не мог понять, зачем кому-то покупать плоский телевизор, когда большой монитор не намного дороже и в то же время позволяет смотреть телевизор, пользоваться Интернетом, печатать и общаться в скайпе, читать книги, играть в игры и делать миллион других полезных вещей. Тем не менее каждый магазин держал на виду пару телевизоров, и теперь я понимал почему. Они работали вне Национальной Сети и принимали только телевизионный сигнал. Изображение было зернистым и иногда подергивалось, мы все равно жадно вглядывались в экран.

Алекс включил CNN.

Остальные тоже подтянулись к нам, привлеченные звуками новостного канала.

Мне казалось, что история о нашем шторме займет все новостное время. Но не тут-то было.

Наш маленький град был чепухой.

Два диктора, работавшие в паре, объясняли ситуацию как могли спокойно, но женщину била дрожь. Было заметно, что она недавно плакала. Макияж потек, оставив разводы вокруг глаз, и я недоумевал, почему никто его не поправит. Это же CNN!

Мужчина в голубом костюме сказал, что он повторит последовательность событий для тех, кто только что присоединился к просмотру. Это были как раз мы. Он сообщил об извержении вулкана на острове Да Пальма в Канарском архипелаге.

Кадры огненной горы и пепла, сделанные любительской камерой трясущимися руками, появились позади ведущих.

Женщина с потекшим макияжем сообщила, что из-за извержения вулкана остров полностью погрузился в море.

Видеоматериалов об этом событии у них не было.

Голубой костюм сказал, что пятьсот миллионов тонн камня обрушилось в Атлантический океан. По заявлениям специалистов, это стало причиной мегацунами.

Он добавил, что это первое Атлантическое мегацунами за всю историю наблюдений в обозримой истории.

И тут мы увидели кадры, снятые с воздуха, на которых огромная волна неспешно катилась по океану. Ее размер было сложно оценить, пока она не приблизилась к коричневато-зеленой полосе, которая оказалась побережьем страны. Наверное, это было снято из космоса.

Огромная волна.

Потекший макияж сказала, что мегацунами набрало скорость по дороге, и затем замолчала. Слова застряли у неё в горле, синий костюм продолжил.

Мегацунами обрушилось на Нью-Йорк, Филадельфию и Бостон и уничтожило их. Мегацунами ударило по округу Вашингтон. И он тоже был стерт с лица земли.

Миллионы людей погибли.

На видео все происходило слишком быстро, чтобы разобраться в происходящем, им пришлось повторить кадры в замедленном темпе.

Уличная съемка показала Эмпайр-стейт-билдинг и высокое облако, которое неумолимо приближалось, кадр за кадром. Только это облако оказалось стеной воды. Потом изображение исчезло.

На следующем кадре показался пляж, и мы стали искать воду, но никакой воды не было, только утащенный волной катер лежал на морском дне примерно в миле от берега, и мы слышали, как кто-то молится, потом изображение затряслось, в кадр попала огромная ревущая волна, вот она все ближе и ближе, она такая высокая, что не хватает объектива, чтобы снять ее вершину. Затем наступила темнота.

Хлоя захотела посмотреть детские передачи, но мы ее не слушали.

Размазанный макияж сообщила, что Национальная Сеть выключилась из-за того, что три из пяти передающих станций находились на восточном побережье.

Голубой костюм добавил, что президент объявил чрезвычайное положение и сам находится в безопасности, но его местоположение не разглашается.

Пока мы смотрели, почти никто не издал ни звука.

— Переключите на «Таби-Тинс», — заныла Хлоя. — Это так ску-учно!

Я посмотрел на нее. Она абсолютно ничего не понимала. Она равнодушно отковыривала наклейку в углу монитора.

Никто из малышей так и не осознал информацию, которую мы услышали. Они просто бесцельно ошивались вокруг.

Надо было продолжать смотреть телевизор. Я не мог в тот момент думать о детях.

Я чувствовал себя серым и застывшим. Как камень.

Потекший макияж сказала, что мегацунами вызвало множество серьезных погодных возмущений по всей стране. Ее голос дрогнул на словах «по всей стране». Она упомянула шторма, гуляющие над Скалистыми горами (это было про нас).

Я кинул взгляд на Джози. Она смотрела на экран. Каролина заползла к ней на колени, и Джози рассеянно гладила ее по волосам.

CNN показало следующие материалы с восточного побережья.

Дом, который вынесло на склон горы. Озеро, полное машин. Показали полуголых людей, которые блуждали по улицам, раньше таким знакомым, но теперь похожим на декорации к фильмам о войне.

Люди в лодках, плачущие люди, люди, смытые вниз по реке как бревна в сплаве, люди смытые вместе со своими машинами, гаражами, деревьями, контейнерами для мусора, велосипедами и еще бог знает чем. Люди как мусор.

Я закрыл глаза.

Рядом со мной кто-то заплакал.

— Может, переключите на «Таби-Тинс»?! — потребовала Хлоя. — Или на «Трейндаугс»!

Я взял брата за руку. Она была холодной как лед.

Кто-то выключил телевизор.

Кто-то раздобыл спальные мешки для всех нас.

Малышня много ныла, и мы их терпеливо утешали.

Они действительно нас беспокоили. Особенно Хлоя и Батист.

Батист, не переставая, говорил о конце света.

Он сказал, что это все предсказал преподобный Гранд. Судный день настал. Мне хотелось ударить его по маленькой сальной физиономии.

Я просто хотел подумать. Но я не мог, а они продолжали плакать, просить всякие глупости, цепляться к нам, и я просто хотел, чтобы все они наконец заткнулись.

В конце концов Астрид наклонилась и схватила Батиста за плечи.

— Сходите и наберите конфет. Кто сколько хочет. Идите, — сказала она отчетливо и немного раздраженно.

И они ушли.

Они вернулись с пакетами из кондитерского отдела. Это лучшее, что мы могли сделать для них сегодня — дать конфет. Мы вскрыли пакеты, насыпали в центре комнаты огромную гору, и каждый набивал себе живот сластями всех размеров и видов.

Мы ели их как лекарства. Как будто эти волшебные таблетки могли вернуть все на свои места. Мы наелись до отвала, залезли в спальные мешки и начали засыпать.

Малыши все не могли угомониться, в какой-то момент кто-то крикнул, чтобы они все заткнулись.

Так мы встретили нашу первую ночь.

Глава 4

Мы проснулись от тряски.

Иногда снится, как ты бежишь по лесу, преследуя лису или кого-то еще, и внезапно ветки деревьев поднимают тебя в воздух и начинают трясти, ты открываешь глаза и понимаешь, что это мама трясет тебя за плечи, твой будильник не сработал, а ты уже опоздал в школу.

Это был совсем не тот случай.

Тут все было так: ты спишь в спальном мешке на полу огромного торгового центра и внезапно пол начинает раскачиваться и трястись, а ты болтаешься как кусочек попкорна на горячем противне, предметы падают с полок, все кричат и сходят с ума от страха, и ты в их числе.

Это было именно так.

Но самое забавное — оказывается, это был всего лишь предварительный толчок. Очевидно, именно так начинается землетрясение в 8,2 балла. Такое сильное, что предварительные толчки отдыхают.

— Все в «Хижину»!

Одной рукой я схватил Алекса, второй первоклассника Улисса и побежал. Все вокруг падало или уже валялось на полу. Из продовольственного отдела был слышен звук бьющихся бутылок.

Остальные дети бежали за мной. Я видел, что взрослые схватили по одному, а то и по два малыша каждый. Астрид сопровождала Джози. Мы торопились изо всех сил, спотыкаясь и падая. Добравшись до «Хижины», мы забрались под столы. Они были прикручены к полу, именно поэтому Нико звал нас сюда.

— Тут безопаснее, — сказал я Алексу и Улиссу, из носа которого не переставая текли сопли.

— Держитесь за ножку стола! — скомандовал Нико.

— Это глупо, — проворчал Брейден. — Землетрясение прошло. Зачем мы тут прячемся?!.

Его голос задрожал.

Потому что земля снова затряслась.

И он, я уверен, вцепился в ножку стола.

По-моему, само землетрясение было не таким страшным, как предварительный толчок. Мы были готовы, и мы уже не спали.

Нас трясло и трясло, и было слышно, как все вокруг падает и разбивается.

Каким-то чудом магазин не обрушился, он был крепким, как чертов сейф. Крепким, как скала, он выдержал. Почти все было разбросано по полу, множество стеллажей упало, но ущерб был не таким уж сильным.

— Все в порядке? — спросил Джейк.

— Хм, я бы сказала, что нет, — ответила Астрид. — Мира, который мы знали, больше нет. Мы заперты в «Гринвее», и ЗЕМЛЕТРЯСЕНИЕ только что все здесь перевернуло к чертовой матери!

Она была в ярости и выглядела просто восхитительно.

— Я знаю, Астрид! — рявкнул Джейк. — Очевидно, все пошло к черту, но предполагается, что я здесь за главного, поэтому я и спросил.

Близняшки из детского садика снова зарыдали. Я видел, что их уставшие маленькие лица были снова покрыты грязью и слизью, как и лицо Улисса. Все малыши выглядели паршиво.

— Джейк делает все правильно, почему бы тебе не отстать, Астрид? — сказал Брейден.

— Пошел ты! Ты последний человек, с которым мне хотелось здесь застрять! — ответила она.

Джози зажала уши руками. Малыши ревели, а Хлоя начала визжать.

— Так, всем успокоиться! — прикрикнул Джейк. — Астрид, ты не в себе. Возьми себя в руки!

— Извини, — обратился Генри к Джейку. — Мы с Каролиной решили. Нам нужно домой.

Генри с Каролиной хотели идти домой. Как будто они были на ночевке в гостях, что-то пошло не так, и теперь они хотели, чтобы Джейк позвонил их родителям и попросил их забрать.

— Да! Я хочу к бабуле! — заверещала Хлоя.

— Ребята, мы должны дождаться миссис Вули, — негромко сказал Джейк.

Но детей было уже не остановить. Они кричали, плакали навзрыд и размазывали сопли по лицу.

Улисс стоял рядом со мной и кивал головой, соглашаясь с криками, требованиями и нытьем остальных детишек. Слезы, огромные как градины, появлялись в его глазах и скатывались по лицу. Слез было так много, что он буквально умывался ими, пытаясь утереть рукавом рубашки.

— Все будет хорошо, — сказал я ему.

Он потряс головой и заплакал еще сильнее.

Я поднялся. Определенно мне был необходим англо-испанский словарь.

— Пока не ходи, — посоветовал Нико. — Будут еще толчки.

Он был прав. Пол заходил ходуном, я упал и залез под ближайший стол. Так получилось, что это был именно тот стол, под которым пряталась Астрид.

Я был так близко к ней первый раз в жизни. Я держался за центральную опору стола. Ее рука была чуть ниже моей.

Она склонила голову, и, пока тряска не прекратилась, я видел только размытые очертания ее светлых волос и фиолетового свитера.

Она посмотрела на меня, и между нами вдруг возникло взаимопонимание. Я увидел ее, а она меня. Она выглядела испуганной, словно маленькая девочка, а в ее глазах стояли слезы.

Я не знаю, что она прочитала на моем лице. Очевидно, что я принадлежу ей без остатка. Что я люблю ее всеми фибрами своей души.

Полагаю, ей не понравилось то, что она увидела, потому что она смахнула слезы тыльной стороной ладони и отвернулась. Ее губы были плотно сжаты, а вид говорил о том, что она хочет меня придушить. Вот такие дела.

Я вылез из-под стола.

— Да пошло оно все, — сказала Сахалия. — Я иду домой.

— Нет, не идешь, Сахалия, — ответил Джейк. — Миссис Вули сказала нам ждать здесь и держаться вместе, так мы и поступим.

— Ты шутишь? — сказала Сахалия. — Миссис Вули не вернется. Мы теперь сами по себе. И честно говоря, я лучше попытаю удачу снаружи, чем останусь здесь с вами, неудачниками.

— Как ты собираешься выбраться? Ворота закрыты, — подал голос Алекс.

Сахалия показала наверх.

— У нас есть свежий воздух, правда?

Это была правда, свежий воздух поступал сверху из кондиционера. Я в первый раз подумал, как нам повезло, что электричество не отключилось.

— Я найду вентиляцию и выберусь через нее.

Сахалия встала и направилась к выходу.

Брейден было поднялся ее остановить, но Джейк положил руку ему на плечо.

— Оставь ее, парень. Она никуда не уйдет, — сказал Джейк. — А если она найдет выход наружу, то отлично. Он нам пригодится.

— Но я тоже хочу домой, — заныл Макс.

— Сахалия — моя соседка, — заявила Хлоя. — Если она пойдет, то я пойду с ней.

Джейк терял терпение.

— Ребята, помните, что сказала миссис Вули! Мы останемся здесь, пока она не вернется. Это же просто.

— А почему тогда Сахалия собирается уходить? — хныкала Хлоя.

— Сахалия никуда не уходит, — ответил Джейк. — Она не пролезет через вентиляцию. Это просто глупо.

— Но я хочу к бабуле!

Джейк наклонился и поднял ее на ограждение.

— Перестань говорить о том, чтобы пойти домой. Этого не произойдет, пока миссис Вули не вернется.

— Но я хочу…

Он нежно толкнул ее в грудь.

— Прекрати.

— Моя бабуля…

Он толкнул ее еще раз.

— Хватит.

Она прекратила и уставилась на Джейка.

Итак, нам повезло, что «Гринвей» оказался такой основательной постройкой, но бардак вокруг нас царил неописуемый. Почти все попадало со стеллажей. Сами стеллажи не упали, так как были прикручены к полу. Хоть с этим повезло. Но вокруг был хаос, а все, что было из стекла, разбилось.

Мы отправились «домой», в отдел электроники, к нашим спальникам, пробираясь через кучи товаров.

— Тут потребуется генеральная уборка, — сказал мне Алекс.

— Ну и хорошо, — ответил я. — Нужно чем-то себя занять, пока за нами не пришли.

Алекс пожал плечами.

Большие экраны, висевшие на стенах в отделе электроники, теперь лежали на полу.

Теперь почти все здесь было на полу.

Дисплеи валялись на полу экранами вниз, уложенные друг на друга, как черепица. Все было усыпано осколками черного стекла и пластика.

Когда подошли мы с Алексом, все стояли и с несчастным и удрученным видом смотрели на весь этот хаос.

— У нас был всего один паршивый телевизор, — жаловался Брейден. — Теперь ему крышка. Как мы сможем узнать, что происходит снаружи?

— Мне кажется, нам следует продумать запасной план, — сказала Астрид.

— Тсс! — оборвал ее Алекс.

— Нет, правда, — продолжила она, удивленная тем, что Алекс ее перебил.

— Я слышу телевизор, — сказал Алекс.

Мы все замолчали. Прислушавшись внимательно, мы услышали шум, жужжание. Слабое, слабое жужжание.

Брейден и Джейк бросились вперед и стали рыться в обломках экранов.

— Осторожно, — предупредил Алекс. — Вас может ударить током!

Джейк нашел телевизор.

Он отошел от груды мертвых экранов, осторожно держа телевизор за бока.

Экран был разбит. Странные светящиеся цветные пятна появлялись на обломках монитора.

Алекс сел и поставил его на пол.

Он нажал на что-то в нижней части каркаса. Таким образом переключаются каналы, чего я никогда не знал, потому что у нас не было телевизора.

Алекс повозился с настройками и звук стал громче.

Потом мы услышали голос.

— Ура! — воскликнул Джейк.

Малыши ликовали.

— Тихо, — сказал Нико.

— Тсс, ребята, — добавил Алекс.

Голос был мужским. Кажется, мы слышали интервью.

— …абсолютно непредсказуемо, ведь эта область находится вне линии разлома плит. Это немыслимо, серьезно. Землетрясение такой магнитуды беспрецедентно. Не остается сомнений, что оно спровоцировано вчерашним мегацунами.

Алекс уселся напротив телевизора. Все остальные нашли себе места вокруг, кроме Хлои, которая заявила, что пойдет за едой.

Голос в телевизоре изменился.

— Извините, профессор. У нас срочные новости. Поступают сообщения об утечке химических веществ. Компоненты химического оружия.

В сообщении говорилось, что некоторое количество веществ, являющихся химическим оружием, рассеялось со склада командования воздушно-космической обороны Северной Америки (НОРАД).

— Тихо! Всем молчать! — голос, похоже, кричал на людей, находящихся в студии. — Это сообщение из НОРАД: «К сведению жителей Колорадо и соседних штатов. Сегодня, в понедельник 9 сентября 2024 года, в 7:48 утра, на складах химического оружия НОРАД произошла утечка. Жителям в радиусе пятисот миль предписывается незамедлительно покинуть открытые пространства и найти убежище или машину. Оказавшись в укрытии, немедленно запечатать по периметру окна и двери скотчем или любой другой клейкой лентой, пленкой и другими доступными материалами. Находящимся в машине следует также заклеить окна и вентиляционные отверстия. По возможности укрыться в государственных учреждениях, где будут приняты необходимые меры. Если вы находитесь снаружи, немедленно закройте обнаженные участки кожи тканью в пять слоев или более».

Нико поднялся на ноги. Он покраснел, было видно, что он нервничает, что он почти в панике.

— Ребята, нам нужно закрыть передние ворота, — сказал он. — Прямо сейчас.

Мы шли зигзагом через магазин, обходя упавшие коробки и товары. Нико начал раздавать приказы направо и налево.

— Джейк, найди какую-нибудь пленку Брейден и Дин, ищите клейкую ленту.

— Какую пленку? — спросил Джейк с паникой в голосе.

— Занавески для ванной пойдут, — пропищал Алекс. — Или пластиковые передники, как у художников, например.

— Алекс, помоги Джейку. Придумайте что-нибудь. Астрид, присмотри за малышами, чтобы они не путались под ногами.

Мы побежали исполнять приказы.

Мы с Брейденом нашли ленту, проклиная себя за то, что не захватили с собой никакой тележки или корзинки. В руки каждого из нас помещалось не больше десяти катушек.

Когда мы добрались до ворот, Нико с Джейком пытались откатить автобус, чтобы расчистить место. Автобус и не думал шевелиться.

— Забудь, — сказал Нико. — Мы поработаем вокруг.

Он принялся распарывать пакеты с полиэтиленом.

— Так будет куда быстрее, чем с лентой, — подал голос Алекс. Он подошел к нам, скользя по линолеуму и держа в руках два промышленных степлера и коробку скобок большого размера.

Нико и Джейк взяли по степлеру. Мы с Брейденом и Алексом натянули покрытие.

Два слоя занавесок для ванной. Один слой шерстяных одеял (идея Алекса). Затем три слоя пластиковой защитной одежды. Вся конструкция по краям запечатана множеством слоев клейкой ленты.

Астрид привела детей посмотреть, как продвигается работа. Они скопились за автобусом и наблюдали за тем, как мы возводим нашу самодельную стену.

— Впечатляет, — сказала Астрид. — Выглядит непроницаемой, пожалуй, сойдет.

— Спасибо, — ответил Джейк. — Думаю, это сработает.

Они спокойно улыбнулись друг другу. Была ли это дружеская улыбка? Как у приятелей в среде популярных учеников или это что-то большее? Я затруднялся ответить.

— Давайте найдем еще одеял, — сказал Нико. — Сделаем еще один слой. И пожалуй, надо поискать фанеру, чтобы все укрепить.

Я вытер пот со лба и почувствовал, как воздух приятно холодит мою кожу. И тут я понял кое-что, и это что-то ударило меня словно кулаком под дых.

— Кондиционер, — прошептал я. Затем закричал: — Кондиционер!

Кондиционер работал. Огромный промышленный кондиционер забирал воздух снаружи. Именно поэтому я чувствовал такую прохладу после тяжелой работы.

— Черт, — сказал Нико.

Глава 5

— Где здесь центральный пульт управления? — спросил Нико у Астрид. — Ты случайно не запомнила, когда работала здесь?

— В задней части здания есть что-то вроде комнаты охраны, — пробормотала она, — в складских помещениях.

Дети прильнули к Астрид, поэтому она осталась, в то время как остальные наперегонки с Нико рванули в заднюю часть здания.

Мы прошли через две огромные двойные металлические двери в хранилище.

Внутри было темно. Большая часть склада была завалена упавшими коробками и перевернутыми стеллажами. В воздухе были перемешаны разные запахи: фруктового сока, аммиака, сгоревшей электропроводки, собачьего корма.

У стены располагались два разгрузочных пандуса, закрытые двумя большими металлическими дверями.

Я и не подозревал, что здесь такие пандусы, хотя, конечно, они должны были здесь быть. Аварийный вход был заблокирован огромными воротами, как и в передней части магазина.

В углу этого объемного пространства была будка с вывеской «Центр управления». До землетрясения у нее были стеклянные стены, превратившиеся теперь в множество осколков, рассыпанных повсюду.

— Бинго, — объявил Брейден, король констатации очевидного.

Дверь в комнату управления была закрыта, и Нико, нагнувшись, пролез через обрамленное зазубренным стеклом отверстие.

Внутри располагался ряд экранов, на которые выводилось изображение с камер наблюдения, установленных по всей территории торгового центра, причем большая часть из них находилась, как мне показалось, в отделе электроники.

— Вот это круто, — пробормотал Брейден. Он указал на камеры. — Смотри, можно заглянуть в женские примерочные.

— Сосредоточься, Брейден, — сказал Джейк. — Нам нужно найти пульт от кондиционера.

Алекс показал пальцем на четыре встроенных в стену панели. Одна управляла солнечными батареями на крыше. Индикаторы горели зеленым и подтверждали то, что мы и так знали — у нас было электричество.

Другая относилась к воротам. Мерцающая надпись поперек нее гласила: «Удаленное управление защитными воротами». Еще одна контролировала уровень воды в резервуарах, ее осталось совсем немного.

Следующая панель была именно тем, что мы искали, — пультом управления кондиционерами.

Мы принялись ее пристально изучать.

Вся панель была испещрена цифрами и разделена на участки. Процентные соотношения и множество кнопок, которые мы не смогли идентифицировать. На одной из них была изображена молния. На другой — нечто похожее на перевернутое улыбающееся лицо. Третья вообще выглядела, как издевка, я не шучу. Разобраться в этом было просто невозможно.

— Черт, — с тревогой сказал Алекс.

Брейден начал нажимать подряд на все элементы плоского экрана.

— Не надо… — начал Алекс, но Брейден перебил его:

— Одна из этих кнопок должна его выключить.

— Но ты не можешь нажимать их все просто так, — возразил Нико. — Ты можешь…

Как будто по сигналу кондиционер набрал обороты, обдувая нас волной холодного воздуха.

— …Сделать хуже.

Брейден развел руками.

— Надо найти узел и отключить его вручную, — сказал Нико. — Так будет быстрее.

— Наверное, он на крыше, — заметил Алекс.

Мгновение мы все беспомощно смотрели на него.

— Я пойду, — сказал Нико.

— Я тоже, — добавил Алекс.

Я не мог позволить младшему брату идти без меня.

— Подождите! — крикнул Джейк и забежал за чем-то в магазин.

— Как мы заберемся на крышу? — спросил Алекс.

— Посмотри туда, — сказал Нико, показывая пальцем.

Перфорированная металлическая лестница была прислонена к стене и вела к люку в потолке.

В открытом люке желтело небо.

— Что за …? — запнулся я.

— Сахалия, — ответил Нико. — Должно быть, она нашла люк.

Я был на полпути к люку, когда Джейк подлетел ко мне.

— Держи, — сказал он, протягивая мне промышленный респиратор. Должно быть, он нашел его в отделе «Все для дома».

— Спасибо, — ответил я, надев его на шею. — Вам бы тоже не мешало надеть. На всякий случай.

Джейк приподнял бровь, выразив таким образом свое удивление, что я даю ему указания.

— Мы уже взяли по одному, — сказал он.

Я вышел из люка прямо на крышу.

Как описать то, что я там увидел?

Во-первых, вся поверхность земли была покрыта градинами, а в некоторых местах в асфальте виднелись здоровые выбоины.

Но, что более важно, там была Сахалия. Они сидела на краю крыши, глядя в небо. Она раздобыла где-то домашнюю пожарную лестницу и свесила её через край. Но никуда не ушла.

Сахалия просто смотрела прямо перед собой.

Нико с Алексом стояли за ней, глядя в том же направлении.

Я остановился, и маски выскользнули у меня из рук, когда я увидел, на что они смотрели.

В отдалении, около гор, в воздух поднимался толстый, черный, как смола язык. Он вился вверх до уровня облаков, постепенно расползаясь вширь и становясь похожим на торнадо.

Это очень походило на чернила, выливающиеся в небо.

Холодная вода от тающих градин затекла в мои теннисные туфли и намочила края штанин, но мне было все равно.

Черное облако росло и росло, этот комок ночи заполнял собой горизонт.

— Что это? — прошептал Алекс.

— Спроси Брейдена, — ответил Нико.

— Они сделали что-то очень плохое, там, в НОРАД, — прошелестела Сахалия.

Теперь чернильное облако было таким же большим, как и горы позади него. Оно выглядело как вывернутая гора, привязанная к земле длинным черным шлейфом.

— Кондиционеры, — сказал Нико. — Сейчас.

Храбрый Охотник сказал свое слово.

Мы подчинились.

Блоки было легко обнаружить. Они стояли прямо по центру крыши. Четыре гигантских коробки размером с фургон. По бокам находились щели, впускающие свежий воздух, и из каждого блока выходили приземистые металлические трубы, соединяющиеся в одну. Это большая труба уходила вниз, сквозь крышу «Гринвея».

— Черт, — сказал Нико. — Трубы.

Трубы были проблемой. Они здорово пострадали во время града. Они были помяты и продырявлены. Через большие дыры вместе с воздухом, очищенным фильтрами, трубы всасывали обычный воздух.

— Даже если мы отключим блоки, плохой воздух все равно будет проникать через дыры в сломанных трубах, — сказал Алекс. В его голосе слышалась паника. Он начинал бояться.

— Нам нужно сплющить трубу, — сказал Нико и повернулся к Сахалии. — Найди кувалду. Возьми с собой Джейка, она тяжелая.

— Я могу донести чертову кувалду, — вспыхнула она.

— Ну так иди и сделай это, — заорал Нико.

Она поспешила к люку.

Нико залез на трубу в полутора метрах от места, где она уходила в крышу. Он немного потоптался и подпрыгнул. БУМ. Раздалось металлическое эхо. БУМ. Труба немного поддалась.

— Помогите, — сказал он нам с Алексом.

Мы забрались наверх и стали вместе прыгать на этой чертовой трубе. Может, это и было бы весело, если бы мы не видели черное облако, распространяющееся по небу как нефтяное пятно.

Мы прыгали одновременно, и труба стала вдавливаться.

Наконец появилась Сахалия, она приволокла кувалду.

Нико взял её в руки и начал бить по металлу. Кувалда оказалась куда более эффективной, чем наши прыжки. Мышцы на его спине напряглись, и я действительно зауважал этого парня. Нико оказался сильным и выносливым.

Воздух вокруг нас стал зеленым. Казалось, что мы находимся под водой, все выглядело чужим и непривычным.

«Бам, бам, бам», — звучала кувалда, проминая вентиляционную трубу.

Облако несло перед собой потоки воздуха, как во время летней грозы. Только этот воздух был горьким, и мои глаза начали слезиться.

— Уходите, — крикнул Нико. — Я скоро вас догоню.

— Нет, — сказал я. — Тебе нужна помощь…

Внезапно я вспомнил, что оставил маски около люка.

Я побежал за ними.

Наверное, Алекс и Сахалия подумали, что я побежал к люку, и припустили вслед за мной.

Я схватил маски, а они проскользнули мимо меня к люку, и, кашляя и ругаясь, начали спускаться по лестнице.

— Я скоро, — крикнул я и повернулся, чтобы побежать к Нико…

И тут мне стало плохо.

Я ощущал это в теле, в горле и в голове. Как будто кровь закипела в моих венах. Раздражение и зуд во всем теле были такими сильными, что мне хотелось убить кого-нибудь. Именно убить. Я хотел убить кого-то, и этим кем-то был Нико.

Я смотрел, как он колотит по трубе кувалдой, и мне хотелось его придушить. Конец всей этой героической благородной и совсем не смешной истории.

Шатаясь, я двинулся к нему с маской в руках.

Я зарычал.

И вдруг грохнулся лицом прямо на градины. Кто-то сбил меня с ног, а еще схватил за ботинок. Я пришел в ярость. Это был мой собственный брат. Он тянул меня к люку, его лицо было закрыто респиратором.

Я замахнулся на него. Я хотел его смерти. Так меня опрокинуть. Да я сейчас ему голову оторву!

Я схватил пригоршню градин и швырнул в него.

Он тащил меня к люку и уже начал заталкивать внутрь.

Я принялся лупить его маской, которая все еще была в моих руках. Он не отпускал мои ноги, а продолжал тащить вниз по лестнице.

Я резко качнулся в его сторону, надеясь, что он потеряет равновесие, и попытался сорвать с него маску, потом схватил за волосы и дернул. Я укусил брата за руку и проглотил его кровь.

Говорят, у людей в такие моменты краснеет все перед глазами, именно так и было. Кровавая пелена застилала мои глаза, и я не мог думать. Только колотить. Бить, крушить и ломать.

Мы достигли пола, и Алекс попытался вывернуться из моих рук. Я бросился на него.

Джейк схватил меня.

Я ударился о холодный цемент, выругался и попытался дотянуться до его лица.

— Боже, — выругался Джейк. — Что происходит?

Я зарычал на него. Мне было нечего сказать.

— Что происходит с твоим братом? — требовательно спросил Джейк у Алекса.

Алекс плакал. Я был тому причиной.

— Он как животное, — сказал Джейк, прижимая меня к полу, упершись коленом мне в живот. Каким-то образом мои руки оказались за спиной. Джейк был не только футболистом, но и борцом, к тому же килограмм на 25 меня тяжелее, он придавил меня.

Я слышал, как кого-то вырвало.

Это был Брейден, и он тоже плакал. И его тошнило. Прямо в открывшуюся от падения коробку с надписью «Вива Куба Барби».

Мы не слышали, как к нам подошел Нико.

— Я ее запечатал, — сказал он. — Готово. Но нам потребуется закрыть люк полиэтиленом, и еще двери загрузочного пандуса. Я схожу за степлером, если вы достанете…

Я, должно быть, прорычал или пролаял что-то.

Он показал на меня:

— Что творится с Дином?

А я, клянусь Богом, хотел перегрызть ему глотку.

Глава 6

Медленно, очень медленно я снова начал дышать. Точнее, я достаточно успокоился, чтобы ощутить себя в собственном теле и понять, что все еще дышу.

Брейдена по-прежнему рвало в коробку с куклами Барби.

Нико склонился надо мной и пристально всматривался мне в глаза.

— Смотри, — сказал он Джейку, — зрачки расширены дальше некуда.

Нико тоже выглядел очень странно, но я был не в состоянии обратить на это их внимание.

Кожа вокруг его глаз вздулась волдырями, что сделало лицо похожим на маску енота. Когда он дотронулся до меня, я заметил, что его руки покрыты маленькими кровяными пятнышками, как если бы он надел красные кружевные перчатки.

У него начался мокрый кашель.

Приложив руку ко рту, он увидел на ней сгусток красной слизи. Потом он перевел взгляд на сами руки и уставился на них с выражением такого непонимания, что я даже засмеялся.

Причем это был сумасшедший хохот, а не просто иронический смешок.

Я рассказываю, как все было.

— Дело в воздухе, — сказал Нико. — Он стал зеленым. Должно быть, мы надышались химикатами, наверняка это были какие-то психотропные вещества.

Я закрыл глаза и прислушался к биению своего сердца. Оно стучало так громко, как будто принадлежало не мне, а какой-нибудь горилле.

— Аррр, — это все, что я мог тогда произнести.

Вот что вышло из попытки позвать Алекса.

— Нам надо смыть это с себя, — сказал Нико.

Я снова замычал, пытаясь сказать, как я сожалею о случившемся.

— Пойду найду воду и мыло, — предложил Алекс.

Нико снял майку и осмотрел свою кожу. Волдыри затейливым узором покрывали все тело, концентрируясь вокруг подкожных вен. Он смотрелся как живая иллюстрация системы кровообращения на уроке биологии.

— Брейден, помоги мне, — скомандовал Джейк.

Они бросились, невзирая на мое яростное сопротивление, сдирать с меня одежду.

Без боя сдаваться я не хотел. Говорить я не мог, но мне казалась унизительной сама мысль о том, чтобы быть раздетым именно ими. К тому же здесь все еще находилась Сахалия. Она тяжело опустилась на нижнюю ступеньку лестницы. Наверное, это был просто шок. А может, ей хотелось увидеть нас без одежды. С места она не сдвинулась.

К моему ужасу, они меня раздели. В этот момент вернулся Алекс.

— Я принес минеральную воду, — сказал он, — антибактериальное мыло и димедрол для тебя, Нико. Мне кажется, он может помочь.

Алекс бросил Нико бутылочку жидкого димедрола, который обычно выписывают детям, слишком маленьким, чтобы пить таблетки. Нико сделал глоток.

Я заметил, что из кармана рубашки Алекса выглядывают мои очки. Должно быть, он схватил их во время нашей потасовки. Весьма предусмотрительно с его стороны, принимая во внимание тот факт, что я пытался снять с него скальп.

В тот момент до Алекса дошло, что мы без одежды и нас внимательно разглядывает Сахалия.

— Эй! Ей не следует тут находиться, — сказал он.

— Ну-ка, выметайся отсюда, — сказал Брейден, рывком поднял ее на ноги и подтолкнул к двойной двери. — Принеси им полотенца. И одежду!

— Пожалуй, нам всем потребуется одежда, — сказал Джейк и, повернувшись к нам, продолжил: — Мне кажется, всем нам лучше переодеться. Отрава может быть везде.

Сахалия выбрала для нас в отделе женской одежды розовые спортивные костюмы и пушистые домашние тапочки того же цвета.

Неплохая шутка, если подумать.

Могу предположить, что, когда мы шли со склада к остальным ребятам, выглядели мы престранным образом.

Астрид засыпала нас вопросами, все ли с нами в порядке, а потом принялась хохотать.

— Эй, ребята, смотрите, кто тут у нас. Женская команда по легкой атлетике! — торжественно провозгласила она, чем вызвала взрыв хохота среди малышей.

Джейк с Брейденом тоже начали смеяться. Алекс не стал сдерживаться и присоединился к ним.

С моим телом все еще происходили какие-то странные вещи.

Астрид была тем, что я хотел. Она выглядела так прекрасно, и мне хотелось обладать ею, в самом мрачном и ужасном смысле этого слова.

Простите мою кровожадность. Мной все еще руководила та гадость, которая вылилась из хранилища НОРАД.

Я сглотнул и попытался восстановить дыхание.

— Мы приготовили для вас пиццу, — сказал Макс.

— Потом мы все съели, и Астрид пришлось готовить еще, — добавила Хлоя.

Пока Джейк, Брейден и Нико объясняли Астрид, что произошло, я взглянул на Алекса, которому серьезно от меня досталось. Тележка с медикаментами до сих пор стояла рядом с «Хижиной». Я порылся в ней, но не нашел ничего подходящего.

— Пожалуйста, Алекс, пойдем со мной, — сказал я. — Я приведу тебя в порядок.

Он понял, что мне нужно, чтобы все сделать правильно. «Бактин». Наша мама признавала только его. Она никогда не использовала другие средства, чтобы промыть царапины, порезы и все, что только можно. Она даже носила маленький флакончик в сумочке.

Я жестом попросил Алекса следовать за мной, и мы отправились в аптечный отдел.

Я чувствовал себя ужасно.

Я расцарапал его лицо. Это было так по-братски. Вдоль челюсти наливался огромный кровоподтек. Сколько в этом семейной нежности. Его глаза покраснели от слез. Из-за меня.

Покопавшись в куче разбросанных лекарств, я нашел препарат. А еще прихватил пакет ватных шариков.

— Я был не в себе, — начал я, обрабатывая первую из его многочисленных царапин. — Что-то в воздухе заставило меня слететь с катушек. Ты знаешь, я бы никогда на тебя не набросился.

Алекс покивал, уставившись в пол.

— Пожалуйста, — умолял я, — скажи, что ты меня прощаешь. Я чувствую себя ужасно. Хуже просто некуда.

В потухших глазах моего брата появились слезы.

— Просто… — начал он, но его голос сорвался. — Просто раньше я этого не боялся.

Зато теперь начал.

Благодаря мне.

После того как я закончил обрабатывать его раны, мы пошли назад к остальным. Я точно знал, что он меня простил, но видел, что ему все еще было неловко в моем присутствии. Опасался повторения, я полагаю.

Когда мы подходили к «Хижине», я услышал обрывок фразы, сказанной Максом:

— Я тоже ходил в «Эмеральдс».

Между тем, с чем пришлось столкнуться старшеклассникам, и тем, о чем думали малыши, наблюдалась очевидная нестыковка. Например, в то время, как я латал брата, которого собственными руками чуть не разорвал на куски во время маниакального состояния, вызванного химическими веществами, Макс, Батист, Улисс и Хлоя обсуждали «Эмеральдс» — стриптиз-клуб, расположенный на съезде с дороги, на окраине города.

— Он врет, он никогда не был в «Эмеральдс». Туда не пускают детей, — стала спорить Хлоя.

— Пускают, если твой дядя работает вышибалой, — возразил Макс.

— А чем там вообще занимаются? — поинтересовался Батист. — Наша церковь всегда старается призвать этих грешников к покаянию. Правда, я не знаю, какие именно грехи они там совершают.

— Скорее всего ругаются, — предположила Хлоя.

— Этого там хоть отбавляй! — сказал Макс.

— Это грешно, — подтвердил Батист.

— А коктейли пьют? — спросила Хлоя.

— Однозначно, — сказал Макс. — Их там полно, есть «Арбузный», «Персиковая страсть» и «Горячее яблоко», их подают в таких симпатичных стаканчиках. На вкус ужасно. Очень сладко и омерзительно. Я как-то выпил сразу три, а потом все выблевал обратно, прямо на барную стойку. Мама тогда пригрозила, если дядя еще хоть раз возьмет меня туда, она сообщит копам.

— Пьянство — это грех, — сказал Батист.

— Ого, — прошептала Хлоя.

— Да я и так больше туда не собираюсь, — продолжал Макс. — Скукота. Просто куча мамочек танцует вокруг в одних стрингах. Много шума из ничего.

Я едва сдерживал смех.

— Что? — спросила Хлоя. — Что смешного?

— А… Алекс рассказал мне шутку, — ответил я.

— Расскажи нам, — скомандовала она. — Мы любим шутки.

— Я уже и забыл. — Алекс растерянно пожал плечами.

— Да ладно тебе, — упрашивали они.

— Ладно, ладно, — сказал я. — Как заставить простыню танцевать?

— Как? — сказал Макс.

— Надо завернуть в нее утенка!

Ничего. Даже вздохов не было слышно.

— Это худшая шутка из всех, что я когда-либо слышала, — резюмировала Хлоя.

— Я вообще ничего не понял, — добавил Макс.

Мы с Алексом оставили второклашек обсуждать проблемы взрослых развлечений и пошли к тому месту, где собрались старшие.

Нико, Брейден и Джейк теперь размышляли над тем, что еще стоит предпринять, чтобы наверняка перекрыть все пути для воздуха снаружи.

— Те, кто придумал такой яд, просто чудовища, — сказала Астрид. — Этих ребят из НОРАД следует перестрелять.

— Ты говоришь о моем отце, между прочим, — возразил Брейден.

— Зачем вообще производить такие ужасные вещи? — спросила у нас Астрид. — Я хочу сказать, химикаты, которые превращают людей в дикарей? Или вызывают волдыри по всему телу и смерть? Это преступно.

— Они сделали это для нашей защиты.

— Защиты от чего? От кого? — спросила Астрид.

— От наших врагов! — ответил Брейден.

— Это бесчеловечно, — не удержался я. — Даже изготовление этих химических соединений нарушает Женевскую конвенцию. Это незаконно.

— Все законно, если этим занимается правительство. — Брейден упирался, как идиот.

— Даже удивительно, насколько это неправда, — сказал я.

— Скажи, Брейден, — спросила Астрид. — А чем именно твой отец занимается в НОРАД?

Меня тоже интересовал этот вопрос. В моих фантазиях отец Брейдена был кем-то вроде вахтера.

— Это секретная информация, Астридиотка, — ответил Брейден.

В тот момент мы услышали какой-то скрежет.

— Есть кто? — раздалось издалека.

Мы подпрыгнули на месте.

У ворот кто-то был!

Кто-то раскачивал ворота, затянутые одеялами и полиэтиленом.

— Они пришли! — закричала малышня. — Они помогут нам!

— Есть кто дома? — раздавался голос снаружи. — Привет!

Мы рванули к воротам. Все дружно зашумели:

— Привет! Здравствуйте! Мы тут! Кто вы? Привет! Привет!

— Откройте ворота, — прокричал голос. — Я слышу, что вы там.

— Да, мы тут! Мы заперты внутри. Мы хотим попасть наружу! Мы хотим домой! — закричали малыши, устроив настоящий бедлам.

Хлоя повернулась к Нико и потребовала:

— Сними все. Это пришли за нами.

— Не смей ничего трогать, — зарычал Нико. Никогда не думал, что он может так рассвирепеть.

— Ну? Открывайте же! Я голоден! — раздался голос снаружи.

Детишки все еще подпрыгивали от радости, но я заметил, как остальные застыли на месте. Что-то в этом голосе настораживало.

— Мы не можем открыть ворота, — прокричал Джейк. — Они заблокированы.

— Сможете, если постараетесь. Давайте же!

— Мы заперты внутри, — начал объяснять Джейк.

— Кто там находится? — прокричал голос.

— Мы ученики из Льюис Палмер и Палмер Лейк, — продолжал Джейк. — Мы укрылись здесь от града и…

— Открывайте ворота, малышня! — прогремел голос.

— Мы не можем их открыть, приятель! — закричал Джейк. — Это что-то вроде системы безопасности. Но мы хотели бы передать сообщение нашим родителям…

— Передать им сообщение? — голос начал смеяться. — Конечно! Отличная идея. Я передам им сообщение, но вы должны открыть ворота!

В этом голосе быть что-то очень и очень неправильное. Я переглянулся с Алексом. Он тоже это понимал.

— Я уже говорил вам, что это невозможно! — снова закричал Джейк.

— Открывайте, маленькие засранцы! Я есть хочу! Откройте немедленно.

— Мы не можем…

— Откройте долбаные ворота! ОТКРОЙТЕ! ОТКРОЙТЕ!

Человек снаружи снова начал грохотать воротами.

Я заметил, что детей охватывает страх. Их мордашки, светящиеся надеждой еще мгновение назад, вытянулись и побледнели.

Каролина и Генри одновременно вцепились в мои ноги. Я обхватил их руками, наклонился и прижал к себе.

Мужчина снаружи раскачивал ворота, а наша стена из пластика и одеял вздымалась под давлением воздуха.

— Как думаешь, — спросил я у Нико, — наша стена не пропустит воздух?

— Не знаю. Надеюсь, что нет, — ответил он.

— Проваливай, — прокричал Джейк охрипшим голосом.

— ВПУСТИТЕ МЕНЯ! — орал мужчина. — КЛЯНУСЬ СВОЙ ЧЕРТОВОЙ ЩЕТИНОЙ, ВПУСТИТЕ МЕНЯ ИЛИ Я РАССЕРЖУСЬ И ВЗОРВУ «ГРИНВЕЙ» К ЧЕРТОВОЙ МАТЕРИ!

Он со всей силы тряс ворота.

Астрид вышла вперед и повернулась к малышам.

— А ну-ка, ребятки! — сказала она. — Кто любит кукольные представления? Я собираюсь устроить представление для вас.

Никто не пошевелился.

Было очевидно, что их неподвижность не имела ничего общего с их отношением к кукольному театру. Они оцепенели от страха и неописуемого ужаса.

— ОТКРОЙТЕ ДВЕРИ, ВЫ, МАЛЕНЬКИЕ СУКИНЫ ДЕТИ!

— Проваливай, — закричал Джейк. — Проваливай и оставь нас в покое.

— Ребята! — воскликнула Астрид. — Бесплатные сладости! Налетайте. Любые игрушки на ваш выбор! Давайте устроим праздник!

Она так старалась.

— ОТКРОЙТЕ ВОРОТА ИЛИ Я ВАС ВСЕХ ПОУБИВАЮ! Я РАЗМОЗЖУ ВАШИ ДЕТСКИЕ ГОЛОВКИ И СВАРЮ СУП ИЗ ВАШИХ МОЗГОВ, УМНИКИ…

Я запел.

Да, именно запел.

— Идет отважный Янки Дуддл, ему победа или смерть!

Я поставил Каролину на пол и начал маршировать, как на параде.

— Старый, старый, кто-то что-то, трам-пам-пам, рожден четвертого июля, — мне не удавалось вспомнить текст полностью.

Алекс последовал моему примеру. Астрид присоединилась. Мы втроем маршировали как идиоты.

— Иди мой храбрый Янки Дуддл, иди любимый Янки Дуддл, тебе победа или смерть!

Я возглавлял наше шествие, выдумывая на ходу слова. Мы маршировали перед воротами, проходя перед глазами малышей, неотрывно глядящими на фанеру, закрывавшую двери. Мы пытались разрушить чары ужаса, наложенные уродом, бродящим снаружи.

Который тотчас же принялся орать:

— ВЫ ПОЕТЕ ЯНКИ ДУДДЛ? КРАСАВЕЦ ЯНКИ ДУДДЛ? ДА Я ВАС ВСЕХ СЕЙЧАС ПОРЕШУ!

Нико присоединился к нашему хору, и это при том, что у него начисто отсутствовал музыкальный слух.

Малыши начали понемногу шевелиться. Кажется, нам удалось привлечь их внимание.

— Верхом на пони скачет Янки Дуддл. Быть Янки Дуддлом вечно я могу.

Дети принялись маршировать, и я повел парад, самый печальный парад в истории, прямиком к спасительным стеллажам с конфетами и печеньем, которыми все еще долго объедались.

Глава 7

Через некоторое время, около трех часов ночи, точнее определить было сложно, ведь освещение не менялось в течение всего дня, малыши угомонились. Я не имел ни малейшего понятия о времени, но Астрид предположила, что пора вздремнуть, и смертельно уставшие малыши попадали в спальные мешки.

Близняшки спали вместе, а Макс и Улисс перетащили спальники поближе друг к другу. Хлоя и Батист выглядели на их фоне отколовшимися от общества. Хотя Батист и пытался прижаться к Хлое, та была против.

— Уйди, Батист, — сказала она. — Ты воняешь.

И оттолкнула его.

— Ты воняешь.

— Ты воняешь, — передразнил её Батист.

— Я серьезно, — сказала Хлоя.

— Я серьезно.

— Я тебе сейчас в нос дам.

— Я тебе сейчас в нос дам.

Я попытался их вразумить.

— Да ладно вам, ребята.

— Да ладно вам, ребята, — кривлялся Батист.

Мне осталось только признать свое поражение.

— Хватит, Батист. Перестань повторять, — настаивала Хлоя.

— Хватит, Батист. Перестань повторять, — не унимался Батист.

— Повторюшка, дядя хрюшка, всю помойку облизал, а спасибо не сказал.

— Повторюшка, тетя хрюшка, всю помойку облизала, а спасибо не сказала, — дразнился Батист.

Началась возня, Хлоя пыталась ударить его, но он все время уворачивался, отползая от нее в спальнике по скользкому полу.

— Предупреждаю тебя!

— Предупреждаю тебя!

Батист был ужасно надоедливым ребенком, и когда она ударила его в живот, признаюсь честно, это не так уж меня и расстроило. В ответ он не преминул заметить, что бить людей в живот — это грех.

Он немного поплакал, и постепенно его всхлипы превратились в размеренное посапывание.

Уложив их спать, мы испытали облегчение. Мы с Астрид переглянулись и улыбнулись друг другу. В тот момент меня посетило странное чувство, как будто мы были семьей среднего возраста, именно такими, как я представлял нас через 20 лет, но, разумеется, пятеро детей были явным перебором.

Астрид поднялась и пошла к сломанному телевизору, где остальные взрослые ребята сидели и слушали новости.

Все, кроме Джози, обернулись к нам, когда мы подошли. Она сидела со всеми вместе, но просто смотрела в одну точку. Она была здесь, но в то же время где-то далеко.

— Они рассказывают о химикатах, — шепотом сообщил мне Алекс.

Кем бы ни был диктор, он обладал глубоким, внушающим доверие голосом. Смысл сказанного был ужасающим.

— Жители юго-западного района Соединенных Штатов, — сказал он. — Мы должны проинформировать вас об утечке, произошедшей на складе химического оружия НОРАД в Колорадо-Спрингс.

— Данное химическое соединение действует на людей с разными группами крови по-разному. Обладатели второй группы крови покрываются сыпью по всей поверхности кожи, открытой для воздействия. Длительный контакт с соединением вызывает внутренние кровотечения, ведущие к отказу органов и смерти.

Я посмотрел на Нико. Он весь был покрыт волдырями после нашего недолгого пребывания на крыше.

— Те, у кого четвертая группа крови, будут проявлять признаки замкнутости, скрытности и параноидального поведения. Люди с третьей группой крови не показывают видимых симптомов, однако последствия воздействия варьируются от долговременных нарушений репродуктивной функций до стерильности.

— У людей с первой группой крови, которая является самой распространенной, проявится неуравновешенность и агрессия. Старайтесь избегать таких людей любой ценой. По возможности необходимо содержать их в подвале или чулане.

Я почувствовал, как все уставились на меня.

Я покраснел.

Я был в первой группе. Я и тот, кто ломился в ворота.

Превосходно.

Голос продолжал говорить. Он рекомендовал всем оставаться в закрытых помещениях и ожидать помощи.

— Как будто у нас есть выбор, — усмехнулся Брейден.

А теперь хорошие новости. Ха.

Диктор сообщил, что ожидаемое время распада химических веществ колеблется от трех недель до трех месяцев.

— Три месяца? — воскликнула Астрид.

Потом он заверил нас, что оперативные работники прикладывают все усилия для устранения темного облака, распространившегося в данный момент в радиусе 800 миль от Колорадо-Спрингс. Облако имело магнетические свойства, из-за чего зависло над местом выброса, невосприимчивое к дождю и ветру.

Затем диктор сообщил следующее:

— Граждане Соединенных Штатов Америки, мы переживаем величайший кризис в истории нашего государства. Если мы проявим храбрость и терпение, если проявим упорство, несмотря на все препятствия, мы сможем преодолеть эту катастрофу. Спокойной ночи, берегите себя, и хранит вас Бог.

Кто-то (возможно, Нико) принес в отдел электроники кресла-мешки, на которых мы и расположились. Мы — это старшеклассники: Джейк, Брейден, Астрид, Нико, Алекс, Сахалия и я. Нико, который, как я понял, ни минуты не мог сидеть без дела, уже принялся за устранение последствий землетрясения в том месте, где мы находились.

Мы же просто сидели и обсуждали услышанное. И все, что случилось с нами.

Меня интересовал вопрос, какая группа крови у родителей.

Я искренне надеялся, что вторая.

Нарушение репродуктивной функции и стерильность. Пожалуйста, пусть у них будет вторая группа.

Или хотя бы вторая у одного и параноидальная четвертая у другого. Тоже неплохой вариант.

— Нико, — подал голос Джейк. — Как думаешь, с воздухом внутри все в порядке? Мы в безопасности?

— Да, — добавила Сахалия, — а мы не задохнемся, раз уж мы отрезаны от внешнего воздуха?

— Нужно придумать, как установить хоть какие-нибудь воздушные фильтры, — предложил Алекс. — Таким образом, если к нам попадает воздух снаружи, мы сможем делать его чистым.

— Интересно, есть ли внутри какие-нибудь растения? — сказал я. — Или семена? Если у нас есть растения, они будут фильтровать воздух и вырабатывать кислород.

— Меня больше беспокоит электричество, — сказал Нико. — Боюсь, черное облако повлияет на работу солнечных батарей на крыше.

— Прекрасно, — простонал Брейден. — Чего нам не хватало, так это сидеть здесь запертыми в темноте!

— Я думал об этом, — сказал Алекс, поднимаясь. — Наверняка черное облако нарушит работу солнечных батарей. Помните, перед тем, как мой брат напал на меня на крыше, свет стал зеленым?

Мне было очень грустно осознавать, что момент, когда я попытался убить собственного брата, стал одной из точек отсчета в наших жизнях.

— Если свет действительно стал зеленым, — продолжал Алекс, — или даже желтоватым, значит, черное облако было спроектировано блокировать синее и красное излучения спектра, которые и обеспечивают растительную жизнь на планете. Солнечные батареи воспринимают любую часть спектра. Таким образом, даже если только желтый проходит через облако, это ничего. Мы продержимся.

Теперь он ходит взад-вперед по комнате. Такое с ним иногда случалось из-за чрезмерного возбуждения.

— Боже, ну ты и ботан, — простонала Сахалия.

Она выглядела заметно старше моего брата.

Было сложно поверить в то, что им обоим было по 13 лет.

— Я тут подумал о еде, — прервал ее я. — Здесь очень много свежих продуктов, которые нам стоит съесть, пока они не испортились.

— А что более важно, нам необходимо все тут разобрать, — добавил Нико. — Нужно положить все обратно на полки и выбросить сломанные вещи, чтобы мы могли оценить положение и приготовиться к длительному пребыванию здесь.

— Никто не думает о том, чтобы выбраться отсюда? — перебила его Астрид. — То есть мы собираемся теперь жить здесь? Большая дружная семья вместе до скончания дней?

Мы замолчали.

Астрид перевесилась через кресло-мешок, одной ногой отбивая ритм по перевернутому выставочному стенду.

— Не до скончания дней, конечно. Только пока снаружи все не придет в норму, — ответил Джейк.

— А наши родители? — спросила Астрид.

Последовала длительная тишина. Я изучал руки, кожа обветрилась и стала сухой. На ней виднелись порезы, которых я раньше не замечал.

— Будем считать, что они умерли? Мы просто притворимся, что они мертвы, так? — В голосе Астрид послышался надрыв и безнадежность.

— Мы спрячемся тут и будем есть конфеты в то время, как они, возможно, умирают снаружи. На мою маму мог напасть такой же урод, как тот парень у ворот. А у папы наверняка началась паранойя, и он спрятался под раковиной на кухне. А может, моему папе пришлось запереть маму в подвале — вдруг у нее первая группа крови и она пришла за ним со своим любимым французским ножом в руках. Или это она заперла его в подвале. Погодите, у нас дома нет подвала. Наверное, они мертвы. Они уже разорвали друг друга на части. А мои братья…

Ее голос потонул в рыдании.

— Им всего по два с половиной. Наверное, не стоит о них беспокоиться. Они тоже уже умерли…

Джейк поднялся и положил руку ей на плечи.

— Все хорошо, Астрид, — сказал он.

Она обмякла в его руках.

— Разве тебе все равно? — она давилась словами. — Тебя не сводят с ума мысли о том, что происходит снаружи?

Она плакала, а он держал ее своими большими и сильными, как у всех футболистов, руками.

Я уже стоял. Я заставил себя подняться и направился в сторону хозяйственного отдела, не отдавая себе отчет в том, куда иду.

Алекс пошел за мной.

— Дин, — спросил он, — как ты думаешь, что там происходит? На самом деле.

Я чувствовал себя очень уставшим. Глаза жгло, голова раскалывалась от боли. Я совсем не хотел разговаривать об этом, но, по правде говоря, мне было легче от того, что Алекс вообще говорил со мной.

Я снял очки и протер глаза.

— Скорее всего, те, у кого первая группа, убивают и грабят людей по всему городу. Многие прячутся. Некоторые покрываются волдырями и умирают.

Алекс кивнул.

Он вытащил несколько листов линованной бумаги.

— Я тут кое-что подсчитал, — сказал он.

Я посмотрел на страницу.

Вверху страницы я прочел: «Население округа Монумент до кризиса: 24 000 человек».

Ниже шли цифры и расчеты.

В конце страницы было: «Предполагаемая текущая численность населения 10 500 человек».

Я еще раз взглянул на лист, на весь этот ужас, спрятанный в расчетах. Я понимал, что делал мой брат. Цифры и числа всегда были для него лекарством. Страх перед непознанным и неисчисляемым выворачивал моего брата наизнанку.

— Хочешь, я тебе все объясню подробнее? — сказал он, просветлев.

— Нет, — ответил я. — Нет. Я хочу, чтобы ты спрятал это и никому не показывал.

— Это же просто математика, — сказал он с обидой в голосе.

— Это не просто математика, — ответил я ему. — Это люди.

Наш Алекс — вылитый отец. Выглядит как он, думает как он, даже штаны подтягивает совсем как папа.

Наш папа инженер-геодезист, работает в «Ричардсон Хере Хоумс». Он любит свою работу, но ненавидит дома, которые помогал строить. Дома с обычной начинкой — кухонными стойками, бытовой техникой, внешней отделкой разных цветов — он считал построенными для тех, кто страдает «покупательской лихорадкой». Это было его особое словечко, произносимое с пренебрежением. Нужно ли говорить, что он не испытывал особого к ним уважения.

Он имел в виду людей, которые с юности работали в одной национальной торговой сети, получали свои зарплатные чеки, чтобы спустить их на дрянные товары и плохую еду в магазинах других торговых сетей.

Он ненавидел людей, для которых строил. Даже тот факт, что мы сами жили в одной из его построек, не мог изменить этого мнения. Наверное, мы просто не могли себе позволить от нее отказаться — нам предоставили огромную скидку.

Можно сказать, это было особенностью его характера. Папа смотрел на соседей сверху вниз и тем не менее построил каждый из домов, в которых они жили. Удивительный парадокс.

Что моему отцу действительно нравилось, так это техническая часть работы. Геодезия, измерения, работа с машинами и компьютерами — во всех этих вопросах он был ас.

Алекс пошел в него. Он размышлял с помощью цифр, чисел и закономерностей.

Когда он был совсем маленьким, он боялся всего на свете: собак, грузовиков, темноты, Хэллоуина. Все, за что ни возьмись, вселяло в него страх.

Наш папа научил его анализировать источник страха.

Все их игры превращались в бесконечное обсуждение каких-то технических деталей.

— Это не настоящая ведьма. Это пластиковая кукла со светодиодами вместо глаз и заранее записанной фонограммой крика. Это не настоящие могильные камни, это пенопласт в форме надгробной плиты со страшными надписями, написанными каким-то шутником. Это не настоящие демоны идут к нам по улице. Это школьники, переодетые в костюмы, купленные в магазине или, возможно, заказанные по Интернету…

Во время таких монологов брат всегда так сильно сжимал мою руку, как будто она была единственной ниточкой, помогающей ему не сойти с ума от страха.

Мне всегда нравилось быть его защитником, тем, кто заставлял его почувствовать себя в безопасности. Вспомнив об этом после моего нападения, я почувствовал себя еще хуже.

До этого дня мы всегда были отличной командой. Он был очень умным, а я очень уравновешенным. И наши родители составляли именно такую пару.

Папа был гением, склонным к постоянной тревоге, а мама всегда оставалась спокойной и мечтательной.

Она обожала книги, и это нас объединяло. Наш дом был полон старых книг. Она скупала их коробками в то время, как другие люди все чаще использовали для чтения планшеты.

Мама скупала книги как одержимая, как будто боялась, что их перестанут печатать.

С любимых книг она снимала многочисленные копии. Думаю, у нее было восемь копий «Своей комнаты» Вирджинии Вульф (не вполне для меня понятной) и пять копий «Автостопом по галактике» (отличное чтиво).

Мама очень любила обсуждать со мной замыслы романов, ни один из которых так и не был написан.

Однажды я спросил ее, почему она никогда не пишет книг, о которых рассказывает мне.

— Солнышко мое, — ответила она. — Я пытаюсь. Но почему-то, стоит мне только тебе рассказать о книге, я чувствую себя как сдутый воздушный шарик… И мне уже не нужно ничего писать.

Вместо того чтобы быть писателем, она просто заботилась о нас.

А по выходным подрабатывала в магазине.

Мы с Алексом поискали, чем бы перекусить, и в конце концов вернулись в отдел электроники.

Маленькая Каролина проснулась в слезах, Астрид подошла к ней, взяла на руки и прижала к себе.

— Мне приснился страшный сон, — всхлипывала девочка. — Я хочу к маме.

— Знаю, милая, — сказала Астрид, не выпуская ее из рук.

— Ты меня разбудила. Ну спасибо тебе, Хныкалина, — не замедлила поддеть ее Хлоя. — Теперь мне надо в туалет. Кто меня отведет?

— Мне надо в туалет. Кто меня отведет? — едва разлепив глаза, повторил за ней Батист.

По сути, повторяя за ней каждое слово, Батист высказывал свое мнение о ее надоедливости (о чем мы все были прекрасно осведомлены), но эти повторения делали его поведение еще более несносным, чем нытье Хлои.

— Я говорю! — завопила Хлоя.

— Я говорю!

— Батист меня передразнивает!

— Батист меня передразнивает!

— Знаешь, Батист, — сказала Астрид. — Я совершенно уверена, что повторять за кем-то все слова — грешно.

— А вот и нет, — запротестовал Батист.

— А я думаю, так и есть.

— Я все знаю о грехах, и повторения — это не грех.

— Наверное, но ты правда хочешь рискнуть?

Ему потребовалась пауза на размышления.

Господи, она просто потрясающая!

— Хорошо, ребята, — сказала Астрид. — Сейчас я отведу вас в уборную. Все сходят в туалет и помоют руки. А потом я найду что-нибудь в отделе замороженной еды нам на завтрак.

— Мы идем в дамскую комнату? — спросил малыш Генри. — Я не хочу идти в дамскую комнату, я хочу идти в мужскую.

— Моя мама как-то отвела меня в дамскую комнату, — вспомнил Макс. — Там была эта леди, она плакала, и у нее был ледяной кубик, которым она терла глаз, и она сказала: «Я не знаю, что делать, если Гарри снова меня ударит», потом другая леди вышла из кабинки и сказала: «Если Гарри еще раз тебя ударит, ты положишь этому конец, черт тебя подери». И потом она положила на раковину рядом настоящий пистолет. Металлический, я не шучу. И моя мама повернулась ко мне и сказала: «Скажи папочке, чтобы он отвел тебя в мужской туалет».

У меня складывалось впечатление, что Макс жил очень и очень интересной жизнью. Я взял блокнот, чтобы записать все, что он только что рассказал.

В это время Астрид построила детей. Она сказала Максу, что все идут в дамскую комнату, потому что следует держаться вместе, и это оказалось хорошей идеей, несмотря на недовольные стоны со стороны мальчиков.

Глава 8

Я сидел, полностью погруженный в написание дневника, как вдруг неспешной походкой ко мне подошел Брейден и с размаху пнул кресло-мешок, на котором я сидел.

— Дин, тебе говорили, что ты полный лузер? Ты как будто в средневековье живешь.

— Брейден… — привстал Джейк со своего кресла, в его голосе читалось «отстань».

— Нет, я, конечно, знал о странностях Джеральдины, просто не подозревал о том, насколько все далеко зашло.

— Я записываю всякую чепуху, — сказал я. — Люблю писать.

— Бьюсь об заклад, там есть что-нибудь про меня. — Он выхватил дневник из моих рук.

— Прекрати! — крикнул я и вскочил на ноги.

Он держал дневник за спиной на расстоянии вытянутой руки.

Когда я попытался выхватить его, он перебросил тетрадь в другую руку.

Эта сцена очень напоминала те, что происходили в первом классе.

— Поспорим, что здесь про всех нас есть, — не унимался Брейден. — Особенно про Астрид.

Я бы убил его, если бы она это услышала. К счастью, она ушла с малышами.

Знаете, может показаться, что быть запертым в «Гринвее» во время конца свет — а это как раз то, что поднимет на поверхность лучшее в каждом из нас, но — сюрприз! — Брейден был все тем же придурком и хулиганом.

Он вырвал страницу и скосился на нее, держа оставшуюся часть над головой вне пределов моей досягаемости.

— Мне нужна лупа, чтобы разобрать эту чушь, — сказал он. — Вот, послушайте: «Ворота опускаются, чтобы запереть нас внутри. Обреченные на смерть. Крысы в кладовке». Как-то это чересчур мрачно, не находишь?

— Брейден, ты козел! — закричал я. — Как можно быть таким придурком?

— Брейден, брось это, — приказал Джейк.

— А ты не хочешь узнать, что там про тебя написано, Симонсен?

— Я СКАЗАЛ, БРОСЬ ЭТО, — заорал Джейк.

Брейден подпрыгнул на месте. Как и все мы.

Джейк стоял в боевой стойке, руки сжаты в кулаки, а на лице не осталось и следа улыбки. Он был взбешен.

— Ладно, мне плевать, — сказал Брейден и швырнул дневник в конец коридора.

— Тебе надо научиться вовремя останавливаться. — Джейк сказал это громко.

— Извини, чувак, — Брейден повернул ладони наверх, извиняясь, и пожал плечами. — Серьезно. Мне жаль, что так вышло.

Называл ли я его уродом, бурча себе под нос, пока карабкался по груде поваленных книг за своим дневником?

Разумеется.

Тогда мы и услышали этот тонкий, едва слышный звук, похожий на пожарную сигнализацию или сирену. Но звук раздавался внутри помещения и становился все громче.

Это был Улисс.

Он кричал и бежал по направлению к нам.

Мы бросились навстречу и услышали звуки драки из уборной. Пронзительные крики, вопли и еще что-то нечеловеческое.

Нико распахнул дверь.

Малыши сошли с ума.

Близнецы Маккинли прятались под раковиной.

Хлоя сидела верхом на Максе, вцепившись зубами в его голову. На полу была кровь.

Все вокруг верещали, плакали и нападали друг на друга.

Но не Астрид, она держала Батиста за горло, прижимая к стене.

Ее лицо покраснело, а надувшиеся вены пульсировали на шее, что делало ее похожей на разъяренного быка.

Батиста убивали, душили до смерти. Надеюсь, вам никогда не придется наблюдать такую чудовищную картину. Лицо посинело, глаза вылезли из орбит, ноги слабо и беспорядочно дергались.

Нико с Джейком в мгновение ока оказались рядом и оттащили ее от ребенка. Она боролась, кусалась, и пиналась, а я хотел смотреть, хотел присоединиться. В тот момент, когда моя кровь начала вскипать, меня вытащила наружу пара чьих-то рук.

Руки принадлежали Сахалии, как ни трудно было в это поверить.

— Держись подальше, буян, — сказала она мне.

Я мог бы оторвать ей голову, но мне досталась всего лишь маленькая капля этой дряни, и я взял себя в руки и побрел прочь. Я шел по коридору, заставляя себя дышать равномерно.

Алекс пришел, держа в руках кричащую и извивающуюся Хлою. Он с трудом ее удерживал.

— Это вода, — сказал он. — Химикаты попадают внутрь через воду.

— Я уже в порядке, — сказал я ему. — Могу помочь.

Я взял Хлою за руки, а она в это время пыталась меня поцарапать. Она сопротивлялась, плакала, пыталась укусить меня, но я был куда сильнее, сильнее, чем обычно. Слабый запах соединения, исходящий от нее, казался мне сладким. Ее ярость встретилась с моей собственной.

Хлоя была удивительно надоедливым ребенком, так что удерживать ее было даже приятно. Мне стыдно писать это, но такова правда. Я держал ее маленькие толстые запястья с широкой злобной ухмылкой на лице.

Сахалия побежала внутрь и вернулась с близнецами Маккинли. Макс шел за ней, всхлипывая и прижимая руку к кровоточащей ране на голове.

— Вода выключена, — сказала Сахалия.

Нико выбежал из уборной с Батистом на руках.

Голова ребенка болталась у него на плече.

Тело обмякло, можно было разглядеть волдыри, появляющиеся вокруг глаз и рта.

— Расчистите место, — сказал Нико. — Он не дышит.

Вперед вышел Брейден. Я только что понял, что его не было в уборной. В это время он находился где-то в проходах между стеллажами.

Трус.

— Я знаю, как делать искусственное дыхание, — сказал Брейден, склоняясь над Батистом. Но увидев опухшие губы и кожу, покрытую волдырями, Брейден испуганно поднял голову и притих.

— Я тоже знаю, — сказал Нико и занял место Брейдена, с готовностью скользнувшего в сторону.

Нико приложил рот к синим, обсыпанным волдырями губам Батиста и стал дуть, как на затухающий костер. Слава богу, это не заняло много времени. Пары глубоких выдохов и пары мягких, но убедительных толчков в худую грудную клетку хватило, чтобы веки Батиста затрепетали. Он судорожно вздохнул. Потом еще раз.

Я заметил, как Брейден посмотрел на Нико. В этом взгляде читалась зависть, смешанная с сожалением и, возможно, страхом, но в основном зависть.

Тем временем Джейк с трудом вытащил Астрид из уборной.

Ее рубашка была порвана, а из уха текла кровь.

— Мне нужна веревка или что-то в этом роде, — Джейк кричал, Астрид визжала и вырывалась. — Она слишком сильная.

В этот момент она вырвалась из его рук и ринулась прочь. Она поскользнулась, но, удержав равновесие, не остановилась, а побежала в один из темных проходов.

Во взгляде, брошенном нам на прощание, я прочел ужас.

У нас на руках оказалось пятеро ревущих малышей, в разной степени пораженных химическим оружием.

В дополнение к тумакам, полученным Максом от Хлои, он так же начал покрываться волдырями. Близнецы Маккинли спрятались от нас, у них, как мне кажется, была паранойя, хотя они и без этого любили прятаться. Группа крови Улисса была, скорее всего, четвертой. Мне показалось, что и Сахалия принадлежала к тому же типу. Некоторое время она держалась от нас на приличном расстоянии.

У Батиста, так же как и у Алекса, Джейка и счастливчика Брейдена, была вторая группа, внешних симптомов поражения у них не было. Вернее, были, но стерильность не входила в круг наших забот.

— Нам нужно их помыть, — сказал Алекс.

— Я не знаю как! — закричал я. — Мы же не можем использовать чертову воду! Ну и что теперь делать? Я без понятия!

Нико взглянул на меня.

— Дин, уйди, — сказал он. — Эта штука слишком сильная. Она на тебя влияет.

— Да, сходи за Астрид, — сказал Брейден язвительно. — Вы будете отлично смотреться вместе.

По всей видимости, я ударил его.

Но ничего подобного у меня в памяти не осталось.

Я проснулся некоторое время спустя связанным и лежащим на кресле-мешке лицом вниз.

Я извертелся, пытаясь сесть, но у меня никак не получалось.

Тогда я перевернулся на бок.

Свежевымытая и закутанная в полотенце Хлоя сидела напротив, поглощала одну за другой конфеты, как заядлый курильщик сигареты, и смотрела на меня так, будто я был ее мыльной оперой.

Для протокола сообщаю, что они вымыли детей бутилированной водой в детском надувном бассейне. Потом положили грязную одежду внутрь и завернули в полиэтилен. Грязная, разрушающая психику и вызывающая волдыри вода так же осталась внутри. Великолепное решение.

Идея принадлежала моему брату.

Они затолкали бассейн в отдел детских колясок, который позднее мы стали называть свалкой.

— Хлоя, — сказал я так тихо, как только мог. — Пожалуйста, сходи к Алексу и скажи, что со мной все в порядке, и я бы хотел, чтобы меня развязали.

Она пожала плечами.

— Хлоя, позови Алекса.

— С чего это? — спросила она противным голосом.

— Потому что я прошу тебя об этом, — ответил я.

Она проигнорировала мою просьбу и сосредоточилась на поедании шоколадки, обкусывая ее со всех сторон.

— Хлоя!

— А что мне за это будет?

— Ты издеваешься?!

Она зевнула.

— Сходи за Алексом.

— Я не обязана делать то, что ты говоришь. Ты мне не хозяин.

— Я прошу тебя, пожалуйста.

— Ты не просишь, ты требуешь. Никто не любит диких медведей, знаешь ли.

Если бы мои запястья не были стерты в кровь нейлоновой веревкой, я бы посмеялся над нашим диалогом.

— Хлоя, справедливая Хлоя, принцесса всего хорошего и доброго на свете, не соблаговолишь ли ты передать послание моему брату?

Она хихикнула.

— Скажи волшебное словечко, — продолжала она надо мной шутить.

— Самое огромное пожалуйста для самой прекрасной из юных дев.

— Ла-адно, — протянула она и потащилась к другим детям.

Только тогда я заметил Батиста в спальном мешке в той стороне, где сидела Хлоя. Он просто лежал, уставившись в потолок.

— Эй, Батист, — сказал я. — Ты в порядке?

Он не ответил.

Алекс поспешил разрезать тугие веревки.

— Ты укусил Брейдена за голову, — сказал он, подмигивая мне, и прошептал: — Это было потрясающе!

— Где все? — спросил я, растирая затекшие запястья.

— Мы все еще отмываем близнецов, — ответил он.

Он собрался уходить. Я не последовал за ним.

— Увидимся после этого? — спросил он.

— Ну, я никуда не собираюсь, — ответил я.

Я услышал тихое сопение из спального мешка в другом конце комнаты. Судя по тому, как Макс вырубился, пожалуй, они его под завязку накачали бенадрилом. Сыпь теперь выглядела на три тона бледнее, из чего я мог сделать вывод, что лечение сработало.

Я подошел к Батисту. На нем не было одежды, только полотенце, в которое он был замотан внутри спального мешка. Он выглядел ослабшим и безучастным. У него сыпь тоже стала бледней, и я решил, что ему тоже дали бенадрил.

— Ты в порядке, малыш? — спросил я его.

Его маленькие ручки были холодными как лед.

— Пойду раздобуду для тебя одежду, — сказал я.

Я отправился в детский отдел и подобрал комплект теплой одежды. Я даже захватил пару дурацких плотных носков на подошве. Мне казалось, что ему было необходимо что-то крайне теплое и мягкое.

— Смотри, Батист, — сказал я, держа в руках одежду. — Как тебе твой новый наряд?

Батист оставался безучастным. Мне пришлось одеть его, хотя никакого опыта в одевании малышей у меня не было. Закончив и даже не забыв про дурацкие носки, я хорошенько растер ему спину.

Да, именно так. Уверяю вас, мне было также неловко, как и сейчас, когда я вам об этом рассказываю.

Но почувствовав, как его худенькая спинка начала расслабляться, я решил не останавливаться.

— Горло болит, — прохрипел он через несколько минут, и я решил, что это хороший знак.

Я сходил за детским ибупрофеном и фруктовым льдом. На обратном пути я натолкнулся на Брейдена, он нес завернутого в полотенце Генри.

— Ты придурок, — сказал Брейден, показывая на меня.

Сложно сказать почему, но я почувствовал себя очень счастливым.

Я приготовил ужин на всех (ура!), отнес тарелку Джози и посидел с ней, пока она ела.

Я завел привычку болтать с ней. Хотя «рядом с ней» больше похоже на правду.

Наш диалог проходил примерно так:

Я: Джози, как ты?

Джози: …

Я: Я в порядке, спасибо за беспокойство. В смысле, я слегка расстроен тем, что наша жизнь в привычном ее понимании окончена. Но я держусь. А ты?

Джози: …

Я: Да, я так и думал. Похоже, ты сейчас переживаешь не самые легкие времена. А знаешь, что я тут подумал? У нас есть уйма чистой одежды. Мы не можем больше использовать воду, но мы заменили душ обтиранием детскими салфетками, и это неплохо сработало. Тебе принести немного? Тебе бы не помешало немного смыть грязь, если ты не против такой формулировки. А повязку на твоей голове давно пора сменить.

Джози: …

Я: Хорошо, я принесу новую. Без проблем. И захвачу детских салфеток. Я бы соврал, если бы сказал, что мы о тебе не волнуемся. Знаешь, ты не сказала ни слова с тех пор, как мы вышли из автобуса…

Джози: …

Я: В общем, если тебе что-нибудь понадобится, зови меня. Просто скажи, что тебе надо. Скажи хотя бы что-нибудь.

И все в таком духе.

На десерт мы ели фруктовое мороженое, его испортить просто невозможно.

— Нико, — начал Алекс фиолетовым ртом, — я собираюсь обследовать оборудование, которое есть в магазине. Еще я хотел бы, чтобы мы начали расчистку в бакалейном отделе. Там есть хорошая еда, и нам стоит съесть то, что скоро может испортиться.

— Стой! Стой! Стой! — перебил его Брейден. — Джейк уже этим занимается. У него есть план.

— Да, — сказал Джейк. — Завтра мы разобьемся на команды и начнем приводить это место в порядок.

— Звучит неплохо, — сказал Нико, кивнув Алексу.

— Мы можем помочь с уборкой, — сказал малыш Генри. — Мы с Каролиной отличные помощники.

— Я тоже умею убираться, — выкрикнул Макс. — А еще мыть полы. Я отмывал такие вещи, вы не поверите!

Я мог только догадываться.

— Конечно, — кивнул Джейк. — Завтра мы занимаемся уборкой.

Проблема с туалетом всплыла, когда вечером мы улеглись в спальные мешки.

— Улисс хочет писать, — сказал Макс.

— Откуда ты знаешь? — спросил Джейк.

— Он мой друг. Я его понимаю, — ответил Макс.

— Скажи ему, пусть пописает в углу, — промычал Джейк. — Я так и сделал.

Не мне было судить. Я сделал так же.

— Он боится и не пойдет туда один. Я тоже.

— Мне тоже надо, — добавила Хлоя.

— Прекрасно. — Джейк тяжело вздохнул.

С этим могла бы справиться Астрид, но поскольку она скрылась в неизвестном направлении, нам пришлось разбираться самим.

После бурного перешептывания с Каролиной, Генри поднял руку.

Джейк не мог его видеть в отличие от меня.

— Что такое, Генри? — сказал я.

— Когда мы с Каролиной ложимся спать, мы надеваем памперсы. Так как все это похоже на ночевку, мы достали себе несколько.

Он вытащил открытую упаковку памперсов шестого размера.

— Ты предлагаешь нам гадить в подгузник? — спросил Брейден.

Генри пожал плечами.

— Это неплохая идея. Мы можем просто класть подгузники и памперсы на пол и делать то, что надо. Потом просто сворачивать их и выкидывать в мусорный мешок. Это должно сработать, — заговорил Нико.

Так мы и поступили.

Малыши сразу надели их на себя. Вряд ли им хотелось вставать одним посреди ночи. Я более чем уверен, что об уборной они даже думать не хотели после всего, что произошло в последний раз, когда они были там.

Они просто начали носить подгузники.

Никто не замечает некоторой регрессии?

(На следующий день Нико соорудил для нас отхожее место в отделе детских колясок. Оно было сделано из туалетного сиденья, стоящего на сверхпрочной пластиковой чаше, которые используют на строительных площадках, с засунутым внутрь пластиковым пакетом. Периодически пакет завязывали и выбрасывали в герметичный контейнер. Просто довожу до вашего сведения.)

Около десяти свет в магазине автоматически погас. Это было похоже на приход ночи. Спальный мешок не делал твердый пол мягче, и мне пришла идея перетащить его с утра на шезлонг или что-то вроде того.

Я мечтал, пока не уснул.

А проснулся от тоненького голоска.

Один из малышей разговаривал во сне. Сложно было сказать, кто именно.

Вся речь состояла из одного слова.

Одно слово повторялось снова и снова с разными интонациями и в разном значении.

Это слово было «мама».

Слезно просящее. Требовательно зовущее. Умоляющее.

Я думал, что мне это снится, до тех пор, пока Брейден не сказал:

— Заткнитесь! Заткнитесь!

Все стихло.

Глава 9

На следующее утро малыши проснулись первыми. Они попробовали разбудить Джейка, но тот продолжал храпеть, поэтому они занялись мной. Нико уже поднялся и наверняка что-то обустраивал.

Алекс тоже спал, и мне не хотелось его беспокоить.

Я понял, что завтраком снова придется заняться мне.

Мне очень не хотелось стать в этой компании коком, но дело оборачивалось именно так.

Я вручную взбивал яйца, когда у меня за спиной раздался голос Батиста.

— Почему бы тебе просто не воспользоваться блендером? — спросил он.

— У нас его нет, — ответил я. — Вот почему здесь так сложно готовить. В наличии только две промышленных духовки и большая микроволновка.

— А почему ты просто не пойдешь и не возьмешь один блендер? — сказал Батист. Со сбившимся набок хохолком он выглядел как маленький пудель.

Должно быть, выглядел я довольно глупо, поэтому он уточнил:

— С полок.

Я начал смеяться. Мы находимся в магазине вот уже три дня, а до меня так и не дошло, что у нас все есть, и прямо здесь. Всего в двух секциях отсюда.

— Конечно, — проговорил я. — Хочешь мне помочь?

— А как же, — расцвел он.

— Тогда пошли.

Мы с Батистом быстро оснастили кухню вышеупомянутым блендером, электросковородкой, грилем «Джордж Форман» семейного размера, тостером на 6 ломтиков хлеба, электрочайником, рисоваркой, миксером и самыми разнообразными кастрюлями, мисками, сбивалками, сырорезками. То есть мы взяли из отдела кухонных принадлежностей всего по одному экземпляру.

Пока мы «ходили за покупками» Батист рассказывал мне о своих родителях, о прихожанах его церкви, о священнике преподобном Ватсоне-Тейлоре и собаке Блэки.

Я почувствовал, что он приходит в себя после происшествия с Астрид.

Когда мы вернулись на кухню со всеми нашими приобретениями, малыши помогли нам все распаковать, с удовольствием поели яичницы с беконом (разумеется, поджаренной на новенькой сковороде!) Потом началась возня, которая вывела меня из себя.

Кухня оказалась в полном беспорядке, и я решил ею заняться.

— Пойдите и разыщите Джейка, — сказал я им. — Спросите у него, каков план действий.

Они ушли, пиная ногами пустые коробки, визжа и громко переговариваясь.

Я завернул тарелку с яичницей и беконом в фольгу, написал на листке из моего блокнота записку и положил ее на тарелку. В записке было: «Астрид, я приготовил для тебя яйца. По-моему, получилось ужасно, но я буду рад, если ты их попробуешь. Я знаю, что ты очень расстроена. Я понимаю твои чувства, найди меня, если захочешь об этом поговорить. Дин».

Потом пришел Алекс, я тоже предложил ему сделать омлет, но он предпочел пирожное.

Мы убрались на кухне. Воды в водопроводе не было, и нам потребовалась для этого вся наша фантазия. Решением стали салфетки с хлороксом. Много-много салфеток.

Закончив, мы отправились в музыкальный отдел, каждый развлекался как мог.

Джейк с Брейденом играли в настольный хоккей. Они выбрали самую дорогую модель. Я заметил, что до этого они уже поиграли в пинг-понг и приготовили для игры доску для дартса.

— Что тут у вас, Джейк? — спросил я.

— Бам! Победа! — завопил тот.

Сахалия захлопала в ладоши. Она наблюдала за игрой.

— Следующая партия будет за мной! — крикнул Брейден.

Сахалия переоделась. Теперь на ней была совсем коротенькая юбочка, а возможно, и вообще шарф, повязанный вокруг бедер. Сверху она надела на себя прозрачный топик, а на ноги сапоги с высоченными каблуками. Все это великолепие венчал вязаный жилет, надетый поверх майки. Она выглядела как 20-летняя модель.

Видимо, она решила, что все, что есть в этом магазине, находится в полном ее распоряжении.

Точно так же повели себя и остальные.

Макс с Улиссом, отпивая из двухлитровых бутылок кока-колу, уничтожали килограммовую коробку шоколада. Они перешучивались и хихикали, и я не понимал, каким образом им удается друг друга понимать.

Батист нашел упаковку «волшебных» фломастеров и раскрашивал «Библейские истории» для детей.

Хлоя была среди многочисленных Барби как в раю. Она распаковала и приготовила по одной или две Барби каждой разновидности, а также домик для Барби, кукольную спортивную машину, кукольный бассейн и кукольный «хаммер», а еще, по-моему, ферму для Барби, кукольный обувной магазин и кукольное объединенное командование ПВО северо-американского континента. Для разнообразия среди всего этого валялось несколько куколок Братс, но в основном это была оргия Барби.

Все говорили о том, как нам повезло, что мы оказались в «Гринвее», и что это просто праздник.

— А где близнецы? — спросил я.

Джейк с Брейденом меня даже не услышали.

— Вы видели близнецов? — повысил я голос.

— Нет, — ответил Джейк.

Вот так. Просто нет, и все.

— Мы здесь, — послышался тоненький голосок Генри.

В соседнем отделе они построили из пустых коробок маленький, но вместе с тем достаточно вместительный для обоих домик. Я заглянул внутрь. Они свернулись клубочками на одеяле, сосали большие пальцы и беседовали.

— Мне нравится ее лицо, когда она улыбается, — сказала Каролина.

— Да, а я люблю ее коричневые брюки. Помнишь, какие они мягкие? — отвечал Генри.

— А еще ее волосы.

— Они коричневые, — сказал Генри. Каролина мечтательно кивнула.

Они говорили про маму.

— Значит, никакого плана нет? — спросил я Джейка.

— В настоящее время, — ответил он, — наш план состоит в том, чтобы как следует организованным образом развлечься.

Я пошел прочь, Алекс за мной.

Я пнул ногой упаковку памперсов.

— Черт бы их побрал, — сказал я. — Нам так много нужно сделать. Во всех отделах жуткий беспорядок. Неужели это все наша работа?

Алекс положил руку мне на плечо.

— Все будет хорошо, — сказал он.

— Нет, не будет, — ответил я.

И вдруг мне захотелось плакать. Я почувствовал, что лицо покраснело, и у меня перехватило дыхание.

— Хорошо больше уже никогда не будет, — сказал я.

Я шел по проходу, пиная ногами валявшиеся на полу коробки, потом оглянулся.

Алекс просто стоял с опущенными плечами, как будто на них легла вся тяжесть этого мира.

Мне нужно всех объединить. Я обязан позаботиться о брате.

Я вытер слезы тыльной стороной ладони и пошел обратно.

— У меня есть идея, — сказал я.

— Какая?

— Устроить марафон игры в «Монополию».

— Да, — просто ответил он.

Каждое лето вся наша семья отправляется на неделю в Кейп Мей, в штате Нью-Джерси (только не вспоминать, что его больше нет!). Здесь прошло мамино детство. Мы едим, как короли, во всех самых лучших ресторанах (не думать о том, что кондитерской Джейм уже не существует!). Мама всех знает (не вспоминать о Джейме!). Поскольку мы с братом не слишком любим ходить на пляж, мы рубимся в «Монополию» (о ней думать можно).

Целый час мы обустраивали небольшую игровую площадку. Мы оттащили подальше упавшие коробки, чтобы расчистить пространство, принесли маленький холодильник и забили его газировкой, набрали кучу чипсов, шоколадок, печенья. Мы даже отгородили пространство пляжными полотенцами, чтобы придать игре пляжный антураж.

В середине дня нас нашел Нико. Он ничего не сказал, просто понаблюдал за тем, что мы делаем. Мы прервали игру и тоже посмотрели на него. Его взгляд ни о чем не говорил. Через мгновение он развернулся и ушел.

Трудно поверить, что мы провели весь день, играя в «Монополию», но так оно и было.

Мы с братом используем совершенно разные стратегии. Я покупаю все, что могу. Мой брат приобретает только железные дороги и собственность, обозначенную светло-голубыми значками (Вермонт, Коннектикут и Восточные улицы).

На мой взгляд, у него совершенно неправильная стратегия. Во-первых, играть с ним невероятно скучно. Во-вторых, создается впечатление, что скучно и ему. В-третьих, несмотря на то что его стратегия, заключающаяся в покупке только светло-голубой собственности, кажется недальновидной и даже глупой, он продолжает ею пользоваться. Представляете, из пятидесяти игр, которые мы с ним сыграли прошлым летом, мне удалось купить голубую собственность всего раза три. Но самой большой проблемой его сумасшедшей стратегии является то, что он очень часто выигрывает.

Вот и теперь первая игра осталась за ним.

Я отыгрался во второй, когда он заграбастал мой отель в Нью-Йорке.

Третья и решающая игра так и не закончилась — нас отвлек запах пиццы.

Пахло так вкусно, что я даже подскочил.

Я решил, что Астрид почувствовала себя лучше и приготовила нам обед.

— Когда мы вернемся, тебе конец, — сказал Алекс.

— Да, сэр.

Но это оказался всего лишь Нико. Он догадался, как включить печь для пиццы, испек целую кучу и выложил в ряд на прилавке.

Запах привлек не только нас — здесь уже были все малыши, а также Джейк, Брейден и Сахалия. Они сидели, развалившись за самым большим столиком, и в том, как они себя вели, и как малыши на них поглядывали, было что-то странное. Я сразу понял, в чем дело.

Они были пьяны.

Перед каждым стоял высокий стакан. Я заметил, что Джейк достал откуда-то фляжку с алкоголем и плеснул немного себе.

Сахалия хихикнула, наклонилась и опустила соломинку в стакан Джейка.

— Эй, малышка, держи свою соломинку при себе, — прикрикнул на нее Джейк, улыбаясь.

— Ну, пожалуйста, один маленький глоточек, — заныла она.

— Нет, больше ни одного, — сказал Джейк.

Они считали, что это смешно.

Макс с Улиссом тоже смеялись, как смеются дети, вторя взрослым — просто так, за компанию.

Нико пристально посмотрел на нас с Алексом.

— Обед готов. Подходите все и разбирайте.

— Слышали! — сказал Джейк с ухмылкой. — Хоп! Хоп! Стройтесь все!

— Отважный Охотник сказал, — поддакнул Брейден.

— Ты тут не главный, — заявила Сахалия закатив глаза.

— А вдруг главный, Саха, — хмыкнул Джейк.

Кличка. Вот здорово. Старшеклассник придумал тринадцатилетней девчонке собачью кличку.

— Да ладно вам, ребята, — я попытался разрядить атмосферу. — Пицца горячая. Давайте поедим.

Все выстроились в подобие очереди перед прилавком.

— Я не ем колбасу, — запротестовал Макс. — Мама говорит, что ее делают из свинячьей задницы.

— Мама, мама, — засмеялась Сахалия. — Вы, маленькие детки, всегда только и говорите, что о ваших мамочках! Хватит уже! Их здесь нет и в ближайшее время не предвидится!

Она сказала глупость, и сама этого не заметила.

Близнецы начали плакать, и на глазах Улисса, стоявшего за ними, тоже появились огромные, как фасолины, слезы.

Нико подошел к очереди и попытался навести порядок, обратившись ко всем.

— Я много думал, — сказал он. — И если Джейк мне позволит, я изложу план, как нам немного навести порядок в месте, где мы случайно оказались.

— С разрешения Джейка, черт меня побери! — почти крикнул Брейден. — Ты хочешь тут командовать?

— Нет, не хочу. Но мне кажется, что мы должны принять какой-то внятный план действий…

— Знаешь что, Нико? — сказал Джейк. — Я знаю, что у тебя добрые намерения, но мы недавно пережили весь этот ужас, помнишь? Мир вокруг нас разрушен, и мы понятия не имеем, что произошло. Я считаю, мы заслужили небольшой отдых. Чтобы для разнообразия немного расслабиться, оттянуться и даже развлечься тем, что у нас здесь под рукой. Давай немного подождем. Правда, ну какой от этого будет вред?

— Поодиночке мы погибнем, — спокойно ответил Нико.

Джейк вскинул руки, пошатнулся и сделал шаг назад. Из-за его спины вышел Брейден.

— Заткнись, Нико! — сказал он. — Мы не желаем, чтобы какой-то чудик говорил нам, что делать!

Брейден толкнул Нико, и тот отступил.

— Я не хочу драться.

— Нет, ты просто хочешь, чтобы мы выполняли твои приказы. Как будто ты тут один знаешь, что делать!

Брейден снова толкнул Нико. Тот снова сделал шаг назад, но уперся в прилавок. Он попытался уйти в сторону, но поскользнулся на брошенной кем-то бумажной тарелке и упал.

Он быстро вскочил на ноги, но Брейден снова толкнул его на пол.

— Прекрати! — закричал Алекс.

Дети начали волноваться, крича и сбиваясь в стайку, как маленькие обезьянки.

— Завязывай, Брейден, — сказал Джейк.

Брейден так и остался стоять над Нико.

— Что? Не хочешь драться? Ты, дзен-мастер! Ты, Храбрый Охотник! Что с тобой?

— Я просто хотел приготовиться, — ответил Нико. — Поэтому…

— Вот дерьмо! — завопил Брейден. — Наконец-то я понял! — Он выглядел победителем. Торжествующим победителем. — Ты же у нас сраный бойскаут!

Нико пожал плечами и откинул волосы с глаз.

— Да. Я — бойскаут, — ответил он.

Брейден согнулся пополам от хохота.

Джейк тоже хмыкнул, к нему присоединились малыши, просто для того, чтобы снять напряжение.

— Будь готов — вот твой девиз. Чертов бойскаут. И он хочет, чтобы мы все подчинялись чертовому бойскауту.

— Не вижу в этом ничего смешного, — сказал Нико.

Малыши продолжали смеяться непонятно над чем, уши Нико покраснели.

— А я очень рад, что Нико прошел скаутскую подготовку, — сказал я громко. — Если бы не он, я бы погиб в автобусе. Это он меня вытащил. Я рад, что он скаут.

— Никого не интересует, что ты думаешь, Джеральдина, — огрызнулся Брейден.

— Я тоже рад, что Нико скаут, — заявил Алекс. — Он знает, как себя вести в экстремальных ситуациях.

— Слушайте, вы, заткнитесь! — рявкнул Брейден на нас с Алексом.

— Брейден, осади-ка назад, — сказал Джейк.

— Вот оно в чем дело. Понятно… — он махнул рукой в нашу с Алексом сторону. — Ты с братиком хочешь заняться с Нико вашими голубыми бойскаутскими глупостями. Наверное, вы просто мечтаете оказаться в лесу, посидеть в теплой компании у костерка…

Брейден начал делать энергичные движения тазом.

Он смотрел на меня и поэтому не видел, как Нико бросился на него и ударил его головой в бок.

Джейк в мгновение ока оказался рядом, пытаясь их разнять. В этот момент Нико нечаянно задел его локтем по голове, и Джейк потерял контроль над собой.

Джейк яростно заработал кулаками. Брейден тоже.

Малышня впала в какое-то безумие. Батист убежал. Макс пронзительно завизжал. Близнецы вцепились друг в друга. Хлоя закричала, схватившись за голову. Наступил полный хаос.

Нико дрался изо всех сил, но численное преимущество было не за ним. Я попытался встрять и оттащить Джейка с Брейденом от Нико.

Брейден, улыбаясь, будто очень рад меня видеть, повернулся и ударил меня по лицу.

Я клацнул зубами и, обезумев, схватил его за ногу — от удара я упал. А потом…

Ту-у-у-у-у-у!

Это был горн.

Звук был очень громким.

Ту-у-у-у-у-у!

Все прекратили драться.

И посмотрели по сторонам.

Джози держала горн высоко над головой. Она стояла у стойки.

На ней была ее порванная, грязная одежда. За ушами до сих пор виднелись засохшие потеки крови, на лбу была марлевая повязка, испачканная запекшейся кровью.

Она выглядела так, будто восстала из мертвых.

При этом она сразу начала командовать.

— Так, драка закончена, — сказала Джози.

Ее голос был спокойным, но слышно его было за милю.

— Завтра мы устроим панихиду по погибшим.

Мы слушали как завороженные.

— А потом проведем выборы и определим, кто будет нами руководить до тех пор, пока не вернется миссис Вули.

Вот так-то.

У нас появился план.

Глава 10

После обеда, который мы, хотите верьте, хотите нет, слопали почти не ругаясь и даже не разговаривая, Джози встала из-за стола и выкинула тарелку в мусорный бак.

Хлоя, Макс, Улисс, Батист, Генри и Каролина тоже встали и побросали свои тарелки.

Джози вышла из кафе.

Хлоя, Макс, Улисс, Батист, Генри и Каролина отправились за ней.

Джози вошла в секцию детской одежды.

Хлоя, Макс, Улисс, Батист, Генри и Каролина за ней.

Она спросила каждого, какой размер он носит, подобрала для всех пижамы и выдала каждому по одной. Дети прижали их к груди как самое ценное сокровище, как будто эти пижамы были их самой заветной мечтой, которая вдруг сбылась.

Потом Джози снова отправилась в музыкальный отдел, и они снова ровной колонной пошли за ней.

Это впечатляло.

— По-моему, я сейчас пукну, — сказала Сахалия, нарушив тишину.

Последнюю партию в «Монополию» со всеми своими железнодорожными вокзалами и отелями в Коннектикуте, Вермонте и на Восточном побережье выиграл Алекс.

Когда мы подошли к отделу электроники, вот что я увидел: шестеро малышей в новеньких спальных мешках на новеньких надувных матрасах и новеньких подушечках в новеньких же чехольчиках лежали вокруг Джози, сидевшей прямо на полу. Перед ней горела свеча, отбрасывая золотистые блики на чисто отмытые лица детей.

Почему я сам не подумал про надувной матрас?

Джози тоже (наконец-то!) привела себя в порядок. На ней была белая пижама, розовый халат и тапочки. Волосы, как обычно, были забраны высоко на голове и свернуты в тугие пучки, похожие на рожки жирафа. В пламени свечи ее коричневая кожа выглядела мягкой и сияющей. Единственно, что нарушало привычный облик — квадратик марлевой повязки, приклеенный ко лбу. Хотя, надо признать, повязка была свежей.

От душераздирающей сказки, которую она рассказывала детям, стыла кровь и наворачивались на глазах слезы. Это выглядело примерно так:

— Миссис Вули приехала на огромном новом желтом школьном автобусе. Она открыла дверь и сказала: «Залезайте внутрь, ребята, пора ехать домой! Генри и Каролина, разумеется, пойдут первыми — они ведь у нас самые маленькие».

— Я старше на 14 минут, — уточнил Генри.

— Да. Сначала войдет Каролина, потом Генри. За ним Макс, потом Улисс, Батист и последняя будет Хлоя — она самая старшая из вас. И миссис Вули поедет по дороге. И небо будет голубым-голубым, и на нем будет сиять солнышко. Она поедет по дороге к вашему дому. Да. И там вас будут ждать родители.

— О! Представляете, как они переволновались! Но это неважно. Вы ведь теперь в безопасности. Вы дома. И миссис Вули возьмет вас за руки и проводит до крыльца. И вы пойдете.

— А ты будешь в автобусе? — поинтересовалась Хлоя.

— Конечно! — ответила Джози. — Это моя обязанность, должна же я удостовериться, что вы добрались домой в целости и сохранности.

— Ты пойдешь с нами? — спросила Каролина.

— Да. Если ваши родители меня пригласят, я останусь на обед. Разве это не здорово? Интересно, чем нас будут кормить?

— Бабушка готовит самую лучшую на свете лазанью! — громко объявила Хлоя. — Так все говорят.

— Если мы пойдем к моей маме, она даст нам яичницу-глазунью, — размечтался Макс, — а если к папе — то гамбургер. «Вендис» — его любимый ресторан, только он туда больше не ходит потому, что однажды ночью он подъехал к окошку, откуда выдают еду, и вы никогда не догадаетесь, что случилось потом. Потому что эта женщина там что-то делала, и он сказал ей: «Вы слишком красивая, чтобы работать в ночную смену», а она ему ответила: «Вы намекаете, что у меня красивая задница?» Он высунул руки из окна, она взялась за них, и он втащил ее в свой грузовик прямо через окно. Теперь она моя тетя Джейн. И у нее золотой зуб.

— О господи, — проговорила Джози.

Наступила тишина.

Мне показалось, что Джози пытается взять себя в руки.

— Из настоящего золота? — уточнила Хлоя.

— Да, — ответил Макс. — Только его невозможно вытащить. Но все равно мне больше нравится яичница.

— Глазунья или еда из Макдоналдса — не важно, все равно будет очень вкусно, — сказала Джози, пытаясь пригладить непослушные вихры Макса. — Мы будем счастливы, когда миссис Вули отвезет нас домой. А теперь пора спать. Сладких вам снов.

Джози нежно укутала его плечи спальным мешком и поцеловала Каролину в лоб.

То, что она делала, было гениально.

Под ее сказку и я чуть не заснул.

Алекс похрапывал.

Мы последовали примеру Джози и тоже взяли себе самонадувающиеся матрасы.

И сразу почувствовали разницу. Стало намного удобнее. Расположившись, я почувствовал себя так, будто из тела вынули кости. Шок и избыток адреналина от всего, что случилось, удесятерили мои силы и выносливость, и я как будто летал.

Только теперь я снова начал ощущать свое тело. Это было ужасно. А еще от удара Брейдена у меня раскалывалась голова.

Джози подошла к моей импровизированной постели и опустилась на колени.

— Ты можешь набросать пару слов для завтрашней речи?

— На панихиде?

Она кивнула.

— Не знаю.

— У тебя хороший слог.

— Откуда ты знаешь? — спросил я.

Она закатила глаза.

— Просто… Я же не писатель. Я всего-навсего пишу заметки. Для себя, — сказал я ей.

Джози вздохнула. Бесконечное терпение и доброта, которые она неизменно проявляла к детям, похоже иссякли. Она яростно потерла глаза.

— Нам нужна эта панихида, понял? Им она нужна. Нужно сделать так, чтобы казалось, что этого хотят все. Понимаешь, о чем я? Нельзя, чтобы кто-то думал, что это моя дурацкая прихоть. Церемония сработает и поможет нам только в том случае, если все решат, что это всеобщая инициатива.

— Ладно-ладно, — сдался я. — Ты права, Джози. Я что-нибудь накорябаю. Обязательно.

По правде говоря, у меня на этот счет уже появились кое-какие задумки.

— И спасибо за то, что все это организовала, — сказал я. — Должны же мы что-то сделать. Для них.

Она встала и пошла прочь, потом снова вернулась.

— Нет, — сказала она. — Это я должна тебя благодарить. Поэтому… Спасибо.

Не иначе как она благодарит меня за то, что я составил ей компанию.

— Эй, Дин, а можно у тебя еще кое о чем спросить?

— Конечно, — ответил я.

Джози уперлась взглядом в пол, как будто внимательно разглядывая свои тапочки.

— Какой сегодня день? — она хмыкнула. — То есть… я тут вообще потеряла счет времени. Все как-то смешалось. Мне кажется, что мы здесь уже долго, но, наверное, это не так.

— Сегодня четверг, — сказал я. — А мы оказались здесь во вторник.

— Три дня? — изумилась она. И начала хохотать. — Три дня? Это какое-то сумасшествие!

— Сумасшествие? — переспросил Нико, подходя к нам.

Я не слышал, как он приблизился. Он всегда подходил бесшумно. Наверняка он перенял этот трюк у бойскаутов.

— Надо же, четверг! — сказала Джози. — Мы здесь всего три дня. Будто целая жизнь прошла, правда?

— Кажется, что да, — сказал Нико.

Я тоже согласился. Я подумал обо всем, что случилось: об аварии автобуса, о том, как мы узнали о мегацунами, о землетрясении, о нашем временном заточении, о том, как я напал на Алекса, парня у ворот, как Астрид напала на Батиста.

Три дня.

— Я рад, что ты чувствуешь себя лучше, Джози, — сказал Нико.

— Да, — согласился я с ним и лег на спину. Мне очень хотелось спать.

Нико стоял и смотрел на погруженную в свои мысли Джози.

С ним явно происходило нечто такое, чего я раньше не замечал.

Его невозмутимый, сверлящий взгляд вдруг смягчился. Нико показался мне более открытым.

Он действительно радовался тому, что Джози чувствовала себя лучше. Не потому, что она была нужна нашей группе, просто он о ней беспокоился.

— Три дня! — спокойно проговорила Джози и покачала головой.

Глава 11

За неделю до церемонии прочитать собственное стихотворение перед одноклассниками было для меня все равно что залезть в школьном буфете на стол к старшеклассницам, снять штаны и продемонстрировать родинку на левом яичке.

Но всего за неделю все может измениться, и теперь я буду читать стихотворение.

Оно пришло мне в голову посередине ночи. Я схватил дневник и начал лихорадочно корябать его на бумаге. В темном магазине скрип ручки был единственным звуком, не считая гудение холодильников.

Закончив, я рухнул и уснул, уверенный в том, что из-под моего пера только что вышло самое гениальное стихотворение в мире. В сонном состоянии мне казалось, что оно поможет спасти мир.

Утром я проснулся, услышав, как Батист повторяет за Хлоей.

Я открыл дневник, чтобы насладиться своей гениальностью, — ничего удивительного — там были одни неразборчивые каракули. Я смог разобрать всего пару слов. Моя писанина хаотично расползлась по всему листу, но самым забавным было то, что я яростно что-то подчеркивал, но никаких слов над линиями не было, только восклицательные знаки.

Итак, мне пришлось все перечеркнуть.

Угадайте, кто приготовил завтрак? Мы с Алексом. Небось вы думаете, что всем уже надоели мои полусырые, полуобугленные деликатесы? Но все за милую душу уплели холодные, даже еще замороженные вафли и подгоревшие картофельные оладьи. Я поручил второклассникам почистить для всех апельсины. Они добросовестно выполнили задание. Я записал это в свой дневник.

Во время завтрака Джози сообщила, что церемония состоится в отделе мебели для спален и ванн через час. Она попросила нас не приходить раньше назначенного, чтобы все приготовить.

— Нам нужно как-то нарядиться? — спросила Хлоя.

Макс застонал и закатил глаза.

— Что? Это же церемония! Как в церкви! — запротестовала она.

— Это хорошая идея, Хлоя. Всем нужно надеть на себя соответствующую одежду, — распорядилась Джози.

— А можно я пойду так? — спросил Брейден. Он был в джинсах и толстовке.

Джози пристально посмотрела на Джейка. Она ждала.

Джейк прокашлялся.

— Мне кажется, что переодеться должны все без исключения, — сказал он. — Ситуация обязывает.

Я хорошенько протерся детскими влажными салфетками и переоделся в чистое. Достав дневник из спального мешка, я снова посмотрел на свое стихотворение, пытаясь разобрать хоть слово, хоть запятую и вдруг услышал звон колокольчиков.

— Что это? — донесся до меня голос маленького Генри.

Он выбрался из игрушечного домика, который они с сестрой построили из картонной коробки. Вслед за ним тут же возникла Каролина.

— Это колокольчик, — ответил я. — По-моему, это Джози хочет нам сказать, что пора собираться на церемонию.

— Наша мама их очень любит, — сказал мне Генри, беря меня за руку. — У нее их штук пять, она развешивает их по всему саду. Их часто сдувает ветром, но она всегда снова вешает. Ей очень нравится, как они звенят.

— Я знаю, — улыбнулся я, — у нас в саду их тоже слышно.

Моя мама из-за этих колокольчиков называла их маму хиппи, но я с ней был не согласен.

— Наша мама говорит, что они звучат, как в сказке, — добавила Каролина.

— Кстати! — пришло в голову Генри. — Давайте возьмем для нее несколько штук! Когда мы сможем отсюда выйти, захватим их с собой!

— Это хороший подарок, — добавила Каролина, кивая.

— Конечно, — сказал я. — Если хотите, вы можете взять для нее два колокольчика. По одному от каждого.

Они подобрали подходящую случаю одежду Генри надел на себя черные брюки, нарядную рубашку и трикотажную куртку. Каролина выбрала нарядное платьице в тон рубашке Генри, колготки и лакированные черные туфельки.

Они умыли веснушчатые мордашки и пригладили волосы.

Я подумал про себя, кто эти дети?

И что они думают о происходящем?

Генри не просил меня взять его на руки, но я все равно его поднял. Он обвил мою шею маленькой ручонкой и сразу почувствовал себя в безопасности. Каролина вцепилась в мою руку.

— Как здорово, что ты с нами, Дин, — сказала она мне. — Ты ведь наш сосед, и мы давно тебя знаем.

— Я тоже так считаю, — ответил я.

Джози расчистила пространство от мебели. Поскольку предметы были сложены один на другой, я предположил, что к приготовлениям приложил руку и Нико.

Она прикрепила несколько золотистых и оранжевых дамских шарфиков к флуоресцентным лампам, и сразу все изменилось. Свет сразу стал приглушенным, более теплым и успокаивающим. Пол был застелен множеством ковриков. По краям свободного пространства были приготовлены подушки для сидения. Перед каждой подушкой была установлена большая незажженная свеча. В центре виднелась некая декоративная композиция из огромного, лежащего на полу зеркала, множества искусственных цветов из отдела подарков и разбросанных стеклянных шариков.

Выглядело это мило. Вернее, даже красиво.

— Пожалуйста, усаживайтесь.

Хлоя села рядом с Джози. За ними на карнизе висели колокольчики. Джози то и дело кивала Хлое, и та ударяла по колокольчикам маленьким молоточком.

Неторопливой походкой, вразвалочку явились Джейк и Брейден. После вчерашнего кулачного боя с Нико вид у них был слегка помятый. Лица украшали ссадины и синяки.

Брейден окинул взглядом сидящих и закатил глаза. К его чести, он не фыркнул и не стал насмехаться. Я уверен, у него есть шанс не стать окончательным уродом.

Как всегда неслышно появился Нико. Его левый глаз слегка припух, и, хотя выглядел он вполне аккуратно, я смог разглядеть следы крови вокруг его ноздрей. Он сел напротив Джейка и Брейдена на противоположной стороне круга, и я заметил, как они посмотрели друг на друга и отвернулись. Взгляды, надо сказать, были оценивающими и неприязненными.

Сахалия принесла гитару. Она нарядилась в белые джинсы и в несколько белых мужских рубашек, накинутых одна поверх другой. Она казалась очень красивой и чистой. Без макияжа она выглядела очень респектабельно.

Сев по-турецки, она положила гитару за спину, стрельнув глазами в сторону Джейка и Брейдена. Она боялась, что они начнут издеваться над ней из-за гитары. Джейк даже не взглянул на нее. Брейден осклабился. Насмешливо и, как мне показалось, с явным интересом.

Хлоя продолжала стучать по колокольчикам, пока все не пришли. Оставалось лишь одно незанятое место для Астрид.

— А где она? — спросил Макс. — Почему она не пришла?

Остальные тоже начали спрашивать, куда она подевалась.

— Давайте ее позовем, — предложила Джози. — Может, она и придет.

Дети начали кричать:

— Астрид! Астрид!

Хлоя повернулась и начала бить в эти проклятые колокольчики по-настоящему громко.

Астрид так и не появилась.

Я надеялся, что она придет. К этому времени ее не было уже около суток.

Я знал, что с ней ничего не случилось. Куда она могла отсюда уйти? А еще я знал, что она страшно корит себя за то, что произошло с Батистом в туалете. И знал, что она сможет это пережить. Должна.

Батист тоже сидел здесь. Он был тихий и бледный. С коричнево-синими синяками вокруг шеи. Это выглядело так, как будто шея была грязной, хотя, возможно, так оно и было.

Батист не звал Астрид. Он еще не отошел от происшедшего. Но это пройдет. Я был уверен, что пройдет. В конце концов, Алекс же меня простил. Хотя и не до конца.

— Скорее всего она просто спит, — наконец проговорила Джози. — Давайте начинать, возможно, она придет потом.

Хлоя повернулась и снова ударила по колокольчикам.

— Хватит, Хлоя, — остановила ее Джози.

— Прости, — слегка задыхаясь, ответила та.

Джози закрыла глаза и сделала глубокий вдох. Открыв глаза, она начала:

— Мы собрались здесь, чтобы почтить память тех, кто погиб. Мы не знаем, сколько человек погибло. Мы не знаем даже, что происходит там, снаружи. Но мы можем помолиться за тех, кто ушел, выразить им нашу любовь и помочь им отправиться в рай.

В моей церкви не любят говорить о рае. Я принадлежу к Униатской церкви, которая проповедует веру, основанную на множестве религий, но не упоминает ни рая, ни ада, ни грехов и всего прочего.

Но я верю в рай. И верю, что все праведные души после смерти отправляются туда. Люди других религий верят в другое. И это хорошо. С их душами после смерти происходит то, во что они верят.

Каждый из нас создает свой собственный рай.

Дети захлюпали и начали ерзать.

Джози сделала знак Сахалии.

Та достала гитару и взяла несколько аккордов.

— Это одна из моих любимых песен, — сказала Сахалия. — Ее поет группа «Насекомые с планеты Зеро». Не знаю, слышали ли вы ее или нет, но я ее вам спою.

Я не знал этой песни. Я понятия не имел, что существует такая группа.

И Сахалия начала петь. Ее голос был низким и скрипучим, но звучал приятно. Как будто у вас чесалось в ушах и он их почесывал.

Вот что она пела:

Слова, если вслушаться, звучали довольно асоциально. Но мелодия была прекрасна и печальна. Она звучала как погребальная песня.

Не знаю, но лучшего я и представить себе не мог. Когда песня закончилась, Джози кивнула мне:

— Теперь Дин.

Должен вам сказать, что я не только не боялся Брейдена или Джейка, мне не было страшно выставить напоказ мои чувства, я хотел этого.

Я надеялся, что Астрид бродит где-то рядом. Я был почти в этом уверен. Мне очень хотелось, чтобы она услышала и узнала, о чем я думаю.

А еще я надеялся, что мое дурацкое стихотворение поможет ей прийти в себя.

Вот оно:

Джози встала. Мы этого не планировали, но кем бы она была, если бы не чиркнула в этот момент спичкой и не зажгла свечу. Как будто все происходящее было подстроено заранее. Я читаю стихотворение о свете, и все зажигают свечи. Но мы ничего такого и не предполагали.

Джози повернулась к Улиссу, сидящему слева от нее, и протянула ему свою свечу. Он знал, что делать: взял свою свечу, зажег ее от свечи Джози, потом повернулся к Максу и зажег его свечу.

Когда пламя совершило полный круг, Джози встала и поставила свою свечу на зеркало в центре круга. Она сделала знак, чтобы мы все последовали ее примеру.

Пятнадцать огоньков колыхались над зеркалом в унисон, отбрасывая блики на стены торгового зала.

Малыши смотрели вокруг, как зачарованные.

Джози встала. Она держала в руках корзинку с какими-то кусочками нарезанной бумаги и картона. Это были фотографии людей. Не знаменитостей — обычных граждан. Она вырезала из журналов, упаковок продуктов, книжных обложек.

— Это фотографии незнакомых людей, — сказала Джози. — Я хочу, чтобы каждый из вас взял по одной, внимательно посмотрел на изображенного там человека и послал ему всю свою любовь. Представьте его в круге света и пожелайте ему мира.

Улисс махнул рукой на Джози, прошептал что-то по-испански и отодвинул от себя фотографию. Это был третий раз, когда я слышал, как он говорит. То, что он сказал, явно было серьезным. И он начал плакать.

Улисс сунул фотографию в руку Джози.

— Что он сказал? — спросил я Макса. Но Джози поняла. Она порылась в корзинке и дала Улиссу одного из толстых китайцев, жующих яблоко.

— Эта подойдет?

Улисс кивнул.

Я увидел, что Джози разглядывает фотографию, которую отдал ей Улисс. На ней была полная пожилая латиноамериканка, пекущая печенье. Наверное, она была слишком похожа на бабушку Улисса.

Мальчик вытер нос рукавом. Этот милый испаноговорящий ребенок был среди всех единственным, кто не говорил по-английски. Он не тронулся рассудком. Он просто делал, что мог. Я по-настоящему полюбил его.

Наконец я обратил внимание на кусок картона в собственной руке.

На ней был голенький младенец на пеленке.

При мысли о нем у меня закололо сердце. Наверняка его уже нет в живых.

Может, фотограф сделал эту фотографию лет пять тому назад, и теперь малышу может быть пять или десять или пятнадцать лет, и он умер.

Мне начало казаться, что это не слишком хорошая идея устроить панихиду. Что мы пытаемся тут сделать?

Я почувствовал, что внутри меня поднимается протест. Это пустая трата времени. Малыши расстроятся или вообще не поймут, что к чему. Это была явная глупость, и зачем только Джози все это затеяла? Кто она такая, чтобы подвергать нас всех столь тяжелому испытанию, чтобы заставлять нас думать о мертвых детях и разбивать нам сердца?

Что она о себе возомнила?

Джози прижала фотографию к груди и начала петь:

Это была очень простая песенка. И после того как она пропела ее еще пару раз, остальные дети начали подпевать, кто как мог.

Сахалия снова взялась за гитару и стала наигрывать мелодию.

Мне не хотелось петь эту дурацкую песню.

Мне было так жалко этого ребенка.

— Пойте все, — скомандовала Джози.

Я уставился на нее.

— Пой, Дин, — настаивала она.

Я не мог.

— Пой.

Алекс, сидевший слева, положил руку мне на плечо.

Я так рад, что он со мной. Так счастлив быть рядом с братом. Мне было стыдно, что у меня есть семья, когда у большинства других ее больше не было.

Это было так много для меня одного.

Я снова опустил взгляд на фотографию и, прищурив глаза, стал в нее всматриваться, пока этот ребенок не стал единственным, что я видел.

И, я открыл рот и начал шепотом петь ему: «Покойся с миром».

Я не думал сейчас обо всех детях. Обо всех людях. Обо всех, кого мы потеряли. Я просто пел этому кудрявому малышу, прося для него мира и покоя.

Я мог петь этому малышу, который наверняка отправился в рай. Только ему.

Наконец Джози сказала:

— Аминь.

И я понял, что больше не пою.

Мое лицо было в слезах. Они промочили воротничок рубашки и даже залили уши, чего раньше со мной никогда не случалось.

— Достаточно, — проговорила Джози. — Церемония окончена.

— Погодите, — сказал Батист. — Можно я прочитаю молитву?

— Конечно, — ответила Джози.

Батист встал и начал молиться вслух.

— Господи! Сущий на небесах! Да святится имя твое, да придет царствие твое, да будет воля твоя на земле, как на небе; хлеб наш насущный дай нам на сей день; и прости нам долги наши, как и мы прощаем должникам нашим; и не введи нас во искушение, но избавь нас от лукавого. Ибо твое есть царство и сила и слава вовеки! Аминь.

— Аминь, — хором повторили мы.

Я не понимал, что означают слова «сущий на небесах», я не знал, что такое «прости долги», я всегда посмеивался над всем этим. Но сейчас, когда Батист решил помолиться за нас, мне было приятно. Взгляд его светился, лицо стало смиренным и счастливым. Он дал нам то, в чем мы так нуждались.

Алекс прислонился ко мне, и я обнял его.

Каролина и Генри прижались друг к другу, Улисс сидел у Джози на коленях. Макс тоже жался к ней. Она приглаживала его вихор. Самый непослушный вихор в мире. После каждого поглаживания он снова вставал дыбом.

Хлоя бросилась к Нико и обняла.

Было видно, что тот не имеет ничего против.

Брейден подозрительно пристально разглядывал пол, и я заподозрил, что он тоже плачет, но не хочет, чтобы кто-то это увидел. Джейк расстегнул верхние пуговицы рубашки, обнажив (а как же иначе!) гладкие квадратики мышц. Опустив голову, он хмыкнул.

Я глубоко вздохнул, отгоняя раздражение.

— Господи, Луиза, — сказала Хлоя. — Давайте что-нибудь поедим. Я умираю от голода.

Мы засмеялись.

Впервые за три дня это было легко.

Глава 12

Обед: пицца

Готовил: Я

Волновался ли я по этому поводу: нет.

— Боже, — простонала Хлоя, отталкивая от себя поднос. — Можно ли было когда-нибудь представить себе, что мне надоест пицца? Так вот представьте себе, она мне жутко надоела!

— Она нам всем надоела, — огрызнулся я. — Но это не самые простые духовки на свете. Я делаю все, что могу, и, кстати, почти без чьей-либо помощи.

— Мы можем тебе помочь! — сказала Каролина. — Мы с Генри просто отличные помогальщики.

— Точно, — подтвердил Генри. — Мы все время помогаем нашей маме. Мы часто ходим за продуктами и подметаем пол!

Вспомнив эту старую семейную шутку, оба засияли.

— А я прекрасно умею готовить, — добавила Хлоя. — Давай я тебе буду помогать. Я могу сварить отличную пасту с маслом.

— Хорошо, — ответил я. — Тогда так: я каждый день буду назначать помощника, который будет придумывать, что мы будем готовить, а потом мы вместе сообразим, как это сделать.

— Ура! — закричал малыш и запрыгал.

Потом раздался хор голосов:

— Выбери меня! Меня!

— Прекрасно, — сказал я, чтобы закончить дискуссию. — Сегодня мне будет помогать Хлоя.

Увы! На сегодня я выбрал себе самого приставучего помощника: Хлою. Но ничего не поделаешь. Я уже приготовил два блюда из трех, имевшихся у меня в репертуаре.

Мы съели нашу пиццу и подождали, пока придут Джейк и Брейден.

Настало время выборов.

Нико уже сидел здесь, уставившись в свои заметки. Он явно нервничал, но был во всеоружии.

Джейк с Брейденом пропустили обед и непонятно где пропадали.

Джози прохаживалась вдоль барной стойки.

— Хм, хорошо, наверное, Джейк с Брейденом забыли о нашем деле, — проговорила она, остановившись. — Давайте что-нибудь споем. Как насчет «Она объезжает горы»?

«Она» успела запрячь шесть белых лошадей, пообедать цыпленком и уснуть рядом со своей бабушкой, пока, наконец, не пришли Джейк с Брейденом.

Они явно хорошо подготовились к своей предвыборной речи.

Мы еще издалека услышали, как Джейк кричит:

— Тридцать четыре, двадцать семь, шагом марш!

После этого, перепрыгивая через груды сваленных на пол товаров, появился Брейден.

На нем был футбольный шлем и огромная не по размеру толстовка с подложенными под плечи то ли полотенцами, то ли еще чем-то, что должно было выглядеть как щитки. На груди переливающимся маркером была нарисована огромная цифра «2».

Брейден подбежал к нам, повернулся и — БАМ! — футбольный мяч влетел ему прямо в руки.

— Тачдаун! — заорал он, отбивая мяч.

Дети смотрели на него с испугом и восхищением.

Затем в пиццерию вбежал Джейк, хлопнул ладонью по поднятой руке Брейдена и перехватил у него мяч.

На Джейке тоже был шлем и толстовка, изображающие форму. Он снял шлем и швырнул его на стол. Спереди на груди у него красовались буквы «КБ», а сзади цифра «1».

— Видите, я — КБ, — заявил он. — Это означает куотербэк! К вашему сведению, куотербэк в команде занимается тем, что дает правильные пасы и делает все, чтобы остальные играли на максимуме возможностей. Я буду отличным куотербэком для нашей команды. Для нас. Именно поэтому вы должны избрать меня президентом!

Дети начали аплодировать и подняли невероятный гвалт.

Нико посмотрел на Джози и снова уткнулся в свои записи.

Трюк, к которому прибегнул Джейк, был гениально простым и потрясающе эффективным.

Для Нико дело оборачивалось не слишком хорошо.

Джози попыталась встрять, но Джейк продолжил:

— Я не вижу ни одной причины, которая помешала бы нам чуточку повеселиться здесь! У нас в распоряжении все игры на свете и сколько угодно любой еды. Это похоже на летний лагерь…

— Подожди, Джейк, — Джози снова попыталась его перебить, но он продолжал:

— Мы можем стать не просто футбольной командой, но и чем-то большим. Мы даже можем вместе делать всю эту нудную ерунду типа уборки и готовки, но при этом нам будет весело! Мы можем разбиться на команды и устроить что-то вроде соревнования!

Он говорил очень быстро. И был очень возбужден, как будто наглотался какой-то дряни.

А может, действительно?

Он вел себя очень странно.

— Я должен сказать, — подхватил Брейден, — что Джейк — прирожденный лидер. Вам, ребята, понравится иметь такого командира. Я это гарантирую.

Я, глядя на Брейдена с его огромной цифрой «2» на груди, почему-то нервничал все больше и больше.

— Мы оценили твое рвение, Брейден, — удалось наконец сказать Джози. — Позволь напомнить тебе, что мы обсуждаем двоих кандидатов.

— Совершенно верно! Прошу прощения!

Брейден отошел в сторону и сел за один из столиков в сторонке.

— Джейк, тебе есть что добавить?

Джейк на мгновение задумался.

— Меня выбирайте и вволю играйте!

Это наверняка была импровизация. Для предвыборного лозунга фраза звучала довольно коряво.

Джейк поднял вверх большие пальцы. Дети начали громко приветствовать его.

— Хорошо, — сказала Джози. — Давайте теперь послушаем Нико.

— Отлично, — сказал Джейк.

Нико встал и подошел к Джози, однако Джейк и не думал отходить. Он оставался на месте, суетливо подбрасывая мячик в воздух.

— Джейк, почему бы тебе не сесть, пока говорит Нико? — спросила Джози, показывая Джейку на свободное место.

Но Джейк вел себя, как пьяный.

Интересно, это поможет или помешает ему при голосовании?

— Привет, ребята, — начал Нико. — Отличная идея прийти сюда в форме. И как это мне самому в голову не пришло. Наверное, было бы прикольно, если бы я явился сюда в скаутской униформе…

Он посмотрел на нас.

Нико просто пытался пошутить, догадался я с запозданием.

Просто необходимо, чтобы его кто-нибудь потренировал шутить. А то у него с этим явно большие трудности.

— Возможно, бойскауты не всем по душе, но подготовка, которую я там получил, очень помогла мне здесь. И не только мне. Сами видели, что я умею оказывать первую медицинскую помощь, и во многом благодаря мне мы выбрались из автобуса.

Брейден прошипел Джейку: «Эй!» — и поднял руки. Тот перебросил ему мяч.

— Если вы выберете меня, то я вам не обещаю бесконечных игр и развлечений, — продолжал Нико. — По-моему, нам нужен порядок и четкая организация. Каждый должен будет работать, если мы хотим выжить. Я уверен в этом.

Дети опустили взгляды. Некоторые опустили плечи.

Нико стрельнул глазами в сторону Джози. Она сделала ему незаметный знак рукой. «Продолжай, говори еще».

Нико сделал глубокий вдох, будто бы собираясь с силами. Он выпрямился и посмотрел на нас.

— Я не слишком хороший оратор и не самый популярный человек в школе.

Брейден отвернулся и захихикал.

— Но я знаю, что нам нужно здесь делать. Я умею организовывать людей и распределять обязанности. Я знаю, как распределить продукты, чтобы растянуть их на долгое время. Я не теряюсь в трудных ситуациях. Вы и сами это уже видели.

Я умею защитить себя и знаю, как защитить вас. Нам всем нужно теперь знать, как защититься. По-моему, нам повезло гораздо больше, чем большинству людей в этой части страны. — Он окинул взглядом каждого из присутствующих. Его поза, его сила завораживали. Все сидящие выпрямили спины. — Мы выживем, все до единого. И тем самым будем достойны памяти тех, кто погиб. Я обещаю. Если вы выберете меня, мы все выберемся отсюда живыми и невредимыми.

Нико направился к одному из задних столиков и сел в полном одиночестве.

Джози раздала всем шариковые ручки из только что открытой коробки и маленькие кусочки бумаги. Каждый из которых был пронумерован.

— А теперь, — сказала она нам, — напишите на бумаге имя мальчика, которого вы хотите видеть своим лидером, пока не вернется миссис Вули.

Пока раздавали ручки, в пиццерии поднялась суета.

Потом на некоторое время все стихли, задумались и начали писать.

Я смотрел, как пишут эти глупые маленькие дети. Они еще так мало знают, чтобы сделать правильный выбор.

Если они выберут Джейка, нас ждут крупные неприятности.

Нико — единственный разумный вариант. Но посмотрите на него — тощий, высокомерный, с полным отсутствием чувства юмора. Он умеет так много всего, что нам сейчас необходимо, но хомяк и то более харизматичный, чем он.

Я написал НИКО и несколько раз подчеркнул.

Потом я встал и положил бумажку в пустую коробку из-под пиццы, которую Алекс приспособил под урну для голосования.

Алекс положил ее на угловой столик и несколько раз пересчитал бумажки.

Потом встал и вышел на середину комнаты.

Я попытался поймать его взгляд, но он смотрел в пол.

Алекс пошептал результат Джози.

Она несколько мгновений помолчала, потом сказала:

— Оба кандидата набрали примерно одинаковое количество голосов, и это доказывает, что они оба достойные ребята. И пусть никому не будет обидно…

Она взглянула на Джейка и Нико.

— Но победил Нико.

Несколько малышей зааплодировали, послышались стоны. Брейден заявил, что все эти выборы просто дерьмо собачье, а Джейк встал и пожал Нико руку.

— Поздравляю, — сказал он. — Дай мне знать, если тебе понадобится какая-то помощь, старик.

Джейк чуть ли не танцевал на пятках. Его переполняла энергия.

Прядь абсолютно прямых волос упала на глаза Нико, и он откинул ее назад. В нем все было прямо: волосы, осанка и все его поведение. Но и дети тоже были прямыми и достойными правды.

— Пошли, — услышал я голос Джейка, глядя в их удаляющиеся спины. — Выпьем что-нибудь.

Глава 13

Жизнь в магазине под руководством Нико кардинально изменилась.

Уже через два дня после того, как Нико выиграл выборы, расписание было определено так четко, как будто мы служили в армии. Или в отряде бойскаутов. Не знаю. Никогда не был скаутом.

Подъем у меня был в 6:00. Я просыпался под треньканье дорожного будильника «Панасоник». Все остальные могли досыпать до семи, но я и мой маленький помощник по кухне в шесть должны были идти на кухню, чтобы готовить завтрак войскам.

— Батист, — прошептал я спящему мальчику. Во сне его лицо смягчилось, оно больше не выглядело высокомерным и осуждающим. Мальчик сложил обе ладошки под щеку, как будто молился.

— Батист, — я бросил в него кедом. — Вставай, нам нужно готовить завтрак.

Он открыл глаза и уставился на меня.

— Оладушки с соусом из свежих ягод.

— Это что еще такое? — спросил я.

— Завтрак. Я уже составил меню.

— Ладно, — ответил я. — А ты знаешь, как их готовить?

Он фыркнул.

Ладно. Я и сам понимал, что это глупый вопрос. Ничто не вызывает такое желание свернуть шею семилетнему мальчишке как сарказм. Особенно в шесть утра.

Но, к сожалению, он действительно умел готовить. Он прошел вдоль продуктовых стеллажей как настоящий профи и взял муку, дюжину целых яиц, два пакета замороженных ягод, коробку мягкого сыра, ванильный экстракт и коробку кускового сахара.

На кухне мы встретили Нико. Вот почему я не роптал, вставая в шесть утра. Нико поднимался в пять. Да-да, в пять и ни одной минутой позже.

— Доброе утро, — сказал он с улыбкой. — Батист, это ты помогаешь сегодня Дину на кухне?

— Да, и я уже составил меню на день. — Батист повернулся ко мне: — Мне нужен блендер.

Вообще-то, несмотря на то что он делал мне замечания за то, что я забывал помыть руки («Чистота приближает нас к Господу, Дин!»), он был отличным помощником. На самом деле это не он, а я ему помогал, пока он взбивал мягкий сыр с сахаром в блендере, убирал со стен кухни потеки теста и жарил на чугунной сковороде вкуснейшие блинчики.

Кто бы мог предположить, что семилетний мальчишка умеет так готовить?

— Ух ты! — восхитились малыши, которых Джози привела в столовую.

— Бог мой, какой запах, — простонала Сахалия. На ней все еще была надета пижама, хотя все остальные были полностью экипированы для работы.

— Доброе утро, Джози, — сказал Нико, подходя к ней с кофейной чашкой в руках. — Хочешь кофе?

— Нет, спасибо. Я предпочитаю чай.

— Ладно, — ответил Нико и остался стоять на месте.

— Хлоя и Улисс, займите место в строю, вы знаете где.

— Это здорово, что ты их строишь в шеренгу, — сказал Нико.

Я посочувствовал парню. Даже простая болтовня была для него огромной проблемой.

Джози как будто не замечала неуклюжих попыток Нико. По правде говоря, было похоже, что она и его самого не замечала.

— Макс, — проговорила она, отходя в сторону. — Каждый берет сначала по одному блинчику. Потом посмотрим, хватит ли на всех по второму.

— Я напек столько, что всем достанется не меньше трех, — с гордостью объявил Батист.

Это было правдой. Единственно, что слегка омрачало пиршество, это то, что каждый раз, как кто-то произносил «Боже, как вкусно!», Батист сердито ворчал: «Не поминайте имя Господа нашего всуе».

— А теперь, — сказал Нико после того, как каждый из нас съел по второму блинчику, — мы продолжим наводить порядок. Генри и Каролина, я видел, что вы закончили с первым стеллажом в аптеке. Сегодня вы займетесь вторым. Хлоя, сегодня ты должна закончить работу над стеллажом с игрушками. Осталось еще чуть-чуть. Не отвлекайся на игры, просто протирай и ставь все по местам. Протирай и ставь.

— Да-да, — согласилась она. — Просто протирать и ставить на место.

Нико продолжил раздавать задания.

Каждому из нас поручалось навести порядок на каком-то стеллаже или в секции магазина, Нико требовал неукоснительного соблюдения его приказов. Перво-наперво мы должны были сложить все, что было сломано или повреждено, в тележки и отвезти на свалку. Потом расставить оставшееся по предварительно протертым полкам.

Его план работал: магазин мало-помалу стал снова превращаться в место, где можно было свободно ходить. Дети работали как сумасшедшие и очень гордились результатами своего труда.

И только Сахалия, как обычно, лениво слонялась вокруг, делая вид, что уборка не для нее.

Джейк с Брейденом тоже получили бы задания, если бы где-то не шатались. Они устроили себе берлогу в спортивной секции и целыми днями пили пиво и играли в лазерные стрелялки. Они демонстративно не признавали лидерства Нико.

— Алекс, — сказал Нико, — а мы с тобой продолжим разбираться с электроэнергией и ресурсами.

Алекс под взглядом Нико словно расцвел.

— Я тут кое-что прикинул, — сказал он Нико. — Нужно принять решение.

Собрание было окончено. Нико даже не упомянул меня, да это было и не нужно. Я оставался при кухне. И должен был приводить в порядок стеллажи с едой. Именно этого мне не хотелось больше всего.

После завтрака я взял тарелку с тремя блинчиками, плавающими в ягодном соусе, и пошел искать Астрид.

Мне нравилось это делать после каждого приема пищи.

Я никогда ее не находил, оставлял тарелку на стуле, который поставил в дальнем углу магазина, за женской примерочной. Мне казалось, что это наиболее подходящее место.

Но сегодня я столкнулся с Джейком и Брейденом. Они расчистили пространство в отделе женской одежды и с помощью бутылочек с кремами и тяжелых шаров для занятий йогой устроили там боулинг.

— Зачем, старик, ты так утруждался? — воскликнул Джейк, заметив меня с тарелкой.

Он, качаясь, приблизился ко мне. Его глаза были красными, и несло от него, как от пивной бочки.

— Это не для тебя, Джейк, — сказал Брейден, — а для Астрид.

Я почувствовал, как кровь бросилась мне в лицо.

— Надо же. Что, правда? — подчеркнуто медленно проговорил Джейк.

— Я всегда оставляю ей еду, чтобы она знала, что всегда может вернуться.

— Как мило, — заметил Брейден. — А мы-то думали, что еда для нас.

— Черт побери, как же хорошо пахнет! — сказал Джейк. — Ты не возражаешь, если мы это съедим? Я уверен, что Астрид не станет возражать. Я видел, как вчера она что-то клевала с полок. Так что с ней все нормально.

Я пожал плечами. Мне не хотелось, чтобы они ели ее блинчики, но мне и не хотелось выглядеть идиотом. Или чтобы они подумали, что это меня как-то волнует.

Джейк взял у меня тарелку, и они с Брейденом набросились на блинчики, как будто умирали с голоду.

— Фантастика! — промычал Брейден с набитым ртом.

— Это все Батист, — сказал я, — оказывается, он умеет готовить.

— Черт, — хмыкнул Джейк, вытирая рот рукавом. — А что у вас на обед?

На обед они были тут как тут, в очереди за едой вместе с остальными ребятами. Сахалия пристроилась за спиной Джейка и пыталась начать с ним беседу. Он не обращал на нее никакого внимания, зато с другими был необычайно мил, он то и дело шутил и трепал по волосам Макса.

Нико вошел в кухню и, увидев Джейка с Брейденом, остановился. Потом молча взял поднос и тоже встал в очередь.

Обед впечатлил всех несколько меньше. Нам приготовили карри из тунца на тостах. В карри присутствовал тертый миндаль и ягоды смородины (оказывается в «Гринвее» продавали смородину! Не иначе экологически чистую!).

Батист заверил, что еда всем понравится. И это действительно оказалось так.

— Где ты научился так готовить? — спросила у него Хлоя.

— В приходском лагере, — ответил он.

Во время еды я заметил, что Нико подошел к столику Джейка и Брейдена.

— Привет, ребята, — сказал он.

— Нико, — кивнул Джейк.

Брейден продолжал есть.

— Джейк, мне бы хотелось, чтобы у тебя тоже были кое-какие обязанности, — торопливо проговорил Нико. — Мне нужен кто-то сильный, кто бы мог проверить магазин и убедиться, что здесь безопасно.

Дети щебетали, поглощая карри и хлюпая трубочками в пакетиках сока, но мы с Джози обменялись обеспокоенными взглядами. Согласится ли Джейк? Будет ли он нам помогать или они с Брейденом станут для нас источником неприятностей?

— Я подумаю об этом, — сказал Джейк.

Нико выдохнул.

— Хорошо.

Нико поставил поднос на стол, где ела Джози, и сел рядом.

В это время Батист обошел столы и раздал всем молочные кексы, над которыми мы трудились все утро. Я расслабленно наблюдал за Джейком. Он подошел к Хлое и похвалил ее многочисленные заколки. Потом зажег Макса и Улисса идеей создания футбольной команды.

Брейден таскался следом за Джейком, но выглядел рассеянным. Я увидел, как он смотрит на Нико.

Нико весьма неуклюже пытался заигрывать с Джози. Брейден незаметно за этим наблюдал.

Пока дети с энтузиазмом убирали свои постели, Нико поручил Джози обустроить спальни.

Она обошла магазин в поисках мест, в которых бы дети чувствовали себя в наибольшей безопасности.

Она нашла подходящее пространство рядом с примерочными кабинами, которые располагались у северной стены в самом углу.

Это место казалось намного уютнее потому, что в отличие от остального магазина, на полу был не холодный линолеум, а бамбуковая доска.

Мужские и женские примерочные располагались вдоль одной общей стены. Непосредственно у входа находилась одна большая примерочная 6x10 футов, предназначенная для инвалидов, чуть дальше восемь маленьких кабинок по четыре в каждом ряду, а между ними просторный проход. Кабинки были крохотные: всего 4 на 4 фута.

Я знал об этом потому, что вечером Джози попросила меня убрать некоторые перегородки. По ее задумке под спальни для малышей можно было приспособить два больших помещения примерочных. Для каждого из старших нужно будет снести стену между двумя соседними кабинками, чтобы получилось огороженное пространство 8 на 4 фута. Таких спален должно получиться по четыре с женской и мужской стороны.

— Вообще-то я не очень умею плотничать, — сказал я Джози, пока мы осматривали помещения.

— Все равно ты это сделаешь лучше меня, — возразила она.

— А по-моему, никто лучше Нико с этим не справится.

— Нико, он…

— Что? — спросил я.

— Он такой сухарь и зануда. Он меня уже достал, — ответила она.

— Понимаю, — сказал я.

— Тогда, может, мы уберем отсюда эту перегородку? — Джози постучала по ней кулаком. — Каждому из нас требуется место, где можно уединиться и отдохнуть.

— Ребята, вы Джейка не видели? — раздался голос Брейдена.

Мы вышли из примерочной.

Брейден стоял, засунув руки в карманы. Его темная челка падала на глаза. Он что-то разглядывал на полу.

— Нет, не видели, — ответила Джози.

— Может, он наконец решил заняться порученным делом? — предположил я и снова зашел в кабинку.

— А вы чем тут занимаетесь? — поинтересовался Брейден у Джози.

— Мы собираемся убрать некоторые стены, чтобы устроить тут спальни для каждого из нас.

— Хотите я вам помогу? — предложил Брейден. — Летом я обивал дома соседям и знаю, как обращаться с молотком.

Это было так странно, что Брейден предложил помощь, что я вышел посмотреть, не шутит ли он.

Он не шутил.

Он просто стоял с опущенной головой, как грустный щенок.

— Твоя помощь будет очень кстати, Брейден, — ответила ему Джози. — Знаешь, я должна сказать, если вы с Джейком решите к нам присоединиться, это будет хорошо для всех.

— Да, — проговорил Брейден. — Ты права. Тогда давай приступим…

И он улыбнулся.

Улыбкой кинозвезды.

Не помню, чтобы я видел его улыбающимся раньше.

Я видел, как он смеется. Хихикает. Но на этот раз все было по-другому. Это, насколько я понял, была улыбка, предназначенная специально для девочек.

— Тогда, ребята, я вам больше не нужен, — сказал я.

— Вообще-то да, — ответила Джози.

Она отвернулась от Брейдена. Ее глаза блестели, а лицо заливал румянец.

— Давай я тебе покажу, что нужно сделать, Брейден, — сказала она, входя в примерочную.

Я сломя голову побежал прочь от этого зрелища.

Глава 14

После обеда и в свое «свободное» время (Я, кажется, уже упоминал, что Нико составил для всех строгое расписание?) Джози с Брейденом напряженно работали и все-таки успели обустроить для всех спальные места.

Джози привела туда малышей. Они с удовольствием разбежались по примерочным. Пока они кричали и визжали, мы с Нико оставались снаружи.

Здесь Джози с Брейденом оборудовали гостиную. Они накидали на пол множество ковриков, приволокли из музыкального отдела мягкие кресла и еще кое-какую мебель: пару диванов, обитую искусственным мехом симпатичную кушетку, два кофейных столика и письменный стол. На один из столиков они поставили уютную лампу. А еще здесь был маленький холодильник и коробка минеральной воды рядом с ним. Было видно, что они постарались на славу.

В углу за остальной мебелью они освободили небольшое пространство с тремя карточными столиками и семью складными стульями. На каждом из столиков стояла лампа, а сбоку высился книжный стеллаж, на который поставили по одной из всех книг, которыми торговали в книжном отделе.

Это выглядело как рабочий кабинет. Как библиотека.

— Почти как дома, — сказал мне Нико.

Он шутил? Я взглянул на него и не смог определить.

Я просто повторил:

— Почти как дома.

Тут малыши словно сошли с ума, и я вошел внутрь, чтобы посмотреть, в чем дело.

Брейден аккуратно демонтировал перегородку между мужскими и женскими примерочными, и помещение теперь стало походить на огромный бункер с проходом посередине и множеством каморок по обеим сторонам.

Джози и Брейден повесили на каждой двери имена детей.

— Каролина и Генри, вы спите со мной! — заявил Батист. Они втроем должны были разделить одну из больших примерочных.

— Здорово! — откликнулся Генри.

Хлоя схватила мена за руку.

— Я нашла твою спальню, — сказала она. — Пойдем, покажу.

Естественно, на двери было написано «Дин».

Она была крохотной 4 на 8 футов. Посередине от стены до стены висел гамак. На полу стоял небольшой шкафчик, на котором стоял маленький ночник.

Над гамаком к стене была прибита полка с книгами, взятыми из книжного магазина: научная фантастика, приключения и пять поваренных книг. Мне стало смешно.

— Тебе понравилась твоя комната? — спросила у меня Хлоя, стоявшая за спиной.

— Очень.

— Ты можешь переделать ее по своему вкусу. Я просто поставила сюда то, что должно было тебе понравиться.

— Мне понравилось, — сказал я.

— Если тебе не по душе спать в гамаке, ты можешь перенести сюда свой надувной матрас, хотя по-моему, он сюда не поместится.

— Спасибо, мне все нравится.

Из коридора до меня донеслись голоса Макса и Улисс. Улисс что-то сказал, а Макс рассмеялся.

— Что он сказал? — спросила Хлоя.

— Улисс сравнил это все с поездом! — объявил Макс.

— Действительно похоже на поезд, — согласилась Хлоя.

Наши спальни в примерочных торгового центра «Гринвей» получили новое название: «Поезд».

За ужином только и говорили, что о Поезде и его архитекторах: Брейдене и Джози.

Джози сидела с Джейком и Брейденом, чего раньше никогда не делала. Весь ужин все трое хохотали и мешали остальным.

В какой-то момент Брейден положил руку на спинку стула Джози, и она откинулась на нее.

Нико взял поднос и сел за соседний столик. Он по-прежнему пытался завязать разговор.

— Однажды, когда я был скаутом, у нас был поход в Йосемитский парк. Там было так холодно, что нам пришлось построить шалаши, чтобы как-то переночевать. Представляете, мы в три часа ночи сгребали еловую хвою и опавшую листву, чтобы сделать подстилки.

— Ух ты! — сухо заметил Брейден. — Замечательная история.

И они снова расхохотались.

— Самое смешное, что, когда мы развели костер, хвоя загорелась!

— А помнишь, — перебил его Джейк, обращаясь к Брейдену, — как Толстяк Марти поджег свою жировую бомбу?

— Это было уморительно, Джози, — сказал Брейден. — Он целый месяц собирал свиное сало — хотел показать нам, как делать жировую бомбу.

— Он ее поджег, а она не взорвалась, а стала чудовищно дымить.

— Как кричала тогда его мама! Она схватила огнетушитель и залила всех нас пеной!

— Это было то еще приключение! Мы потом часов пять все отмывали!

Джози рассмеялась. Эта история ей понравилась гораздо больше.

Нико сидел и изо всех сил старался сохранить хладнокровие. Он продолжал улыбаться и смеяться, когда это требовалось.

Но я заметил: каждый раз, когда Брейден касался Джози или толкал ее локтем, или произносил ее имя, это было для него как нож в сердце.

Но был еще один человек, которому явно не нравилось, как развиваются отношения Брейдена и Джози: Сахалия.

Она злилась и была до невозможности неуклюжа. Чуть не уронив поднос на пол, она плюхнулась на стул и, скрестив руки на груди, уставилась ненавидящим взглядом на Джози.

После того как мы все разошлись по нашим шикарным апартаментам, я вдруг вспомнил, что оставил дневник на кухне.

Свет уже автоматически погас, это означало, что времени уже больше 10 часов, но все равно кое-что можно было разглядеть, и я отправился за дневником.

Подойдя к кухне, я услышал голос.

Точнее, чей-то приглушенный смех. Это была Астрид.

Я тихонько подошел ближе. Мне не хотелось ее пугать.

Но она меня и не слышала. С ней был Джейк.

Они сидели на стеллаже с бутылками холодного чая. Она ела с тарелки цыпленка на гриле с кукурузным салатом, политым сливочным соусом, которые мы с Батистом готовили на ужин.

Я понял, что Джейк с ней делился. Он приносил ей еду. Точно так же, как и я оставлял для нее.

— Очень вкусно, — сказала Астрид. — Впечатляет.

Джейк положил руку ей на колено. Она не стала возражать и продолжила есть.

— Ты должна вернуться, — сказал он. — Малыши все время о тебе спрашивают.

Конечно, он врал. Теперь, когда роль мамы-утки перешла к Джози, они практически забыли об Астрид.

Не думаю, что в этом виновата была она сама. Просто у детей после такой психологической травмы очень короткая память.

— Я не вернусь, — почти рявкнула она. — Сколько раз повторять.

— Мы скучаем по тебе, — сказал Джейк. — По правде говоря, Брейден не скучает, а вот Дин очень.

Я почувствовал, как в темноте мое лицо заливает румянец.

Он знал, что я втюрился в Астрид, и она тоже это знала.

— Да ладно, — сказала Астрид. — Он такой безобидный…

Безобидный. Отлично.

Я постарался успокоить дыхание. Теперь мне действительно очень и очень не хотелось, чтобы они узнали, что я здесь.

Астрид закончила есть. Она опустила палец в соус и облизнула его.

Потом она снова окунула палец в соус, только на этот раз его облизал Джейк. Он опустился на колени и взял у нее тарелку.

Она позволила ему это.

Он обнял ее за шею и притянул к себе.

Она разрешила.

Он поцеловал ее.

Она начала плакать.

— Я так скучаю по маме, — сказала она. — Я скучаю по брату. И Алисии. И Джейдену. И Рини.

— Я знаю, — пробормотал Джейк, гладя ее по голове.

— Мне страшно. Мне ужасно страшно.

— Малышка, мы все напуганы, — сказал Джейк. — Брейден и Джози устроили для тебя отличную постель. Теперь у тебя есть собственная маленькая комната. Пойдем, и ты увидишь ее сама.

— Я уже говорила тебе, что не могу! Меня все время трясет! Мне очень страшно. Я так напугана, что чуть в обморок не падаю, не могу дышать! Меня тошнит! Я не хочу, чтобы меня видели такую!

Он обнял ее. Она вцепилась в него, как утопающий в спасательный круг.

— Все будет хорошо, — сказал Джейк.

— Разве тебе не страшно?

Ответом Джейка стал еще один поцелуй. Они обнялись еще крепче.

Я знал, что должен уйти, но не мог себя заставить.

Вдруг Астрид оттолкнула его от себя и села.

Медленно, под пристальным взглядом Джейка, да и моего тоже, она расстегнула кофточку.

Черт возьми, я не должен был смотреть, но ничего не мог с собой поделать.

Она вытерла слезы кулаком. Астрид отбросила в сторону кофточку и расстегнула на спине лифчик. Лифчик упал, и она осталась наполовину обнаженной.

Тело Астрид было настолько прекрасно, что у меня перехватило дыхание.

Оно было таким гладким и совершенным! Она была как греческая статуя, обретшая вместо холодной каменной плоти живую.

Джейк наклонился и потрогал ее груди. Он накрыл их ладонями.

— Которая из них Айкарли? — спросил он у нее.

— Ни одну из них не зовут Айкарли, — засмеялась она.

Мне показалось, что это была одна из их старых шуток.

— Привет, Айкарли, — сказал Джейк одной из ее прекрасных, совершенных по форме грудей. И поцеловал.

Потом он уткнулся лицом в другую.

— Не ревнуй, Хана Монтана, меня хватит на обе.

Слышать эти интимные шутки было для меня еще невыносимей, чем видеть.

Астрид нагнулась и поцеловала его.

— С тобой я чувствую себя гораздо лучше, — сказала она ему. — С тобой я хоть что-то чувствую.

Он уложил ее на себя. Больше смотреть на это я просто не мог, я уже и так чувствовал себя ужасно из-за того, что увидел.

Я отступил назад довольно далеко, но все-таки сумел различить шепот:

— Забудь.

Я снова стал слушать.

— Здесь, — сказала Астрид.

— Не надо, — пробормотал Джейк. — Это нехорошо.

— Ну давай, Джейк.

— Оставь меня в покое.

— Это просто стресс, — сказала Астрид. — Такого ведь раньше не случалось.

— Просто оставь меня в покое, я сказал, — зарычал он.

Я услышал, как он застегивает брюки.

— Джейк, пожалуйста, — попросила Астрид, — не уходи.

— В Поезде для тебя приготовлена отличная постель. Мы все тебя ждем. Если тебе страшно, приходи к нам.

— Я тебе уже говорила, что не могу.

— До свиданья, Астрид, — сказал он.

Я присел, когда Джейк прошел мимо меня. И задержал дыхание.

Через какое-то время я снова приблизился к Астрид.

Она сидела и смотрела вслед Джейку. С отсутствующим видом она накручивала волосы на пальцы, пытаясь сделать пучок, потом понюхала у себя под мышкой и скривилась.

Я наблюдал, как Астрид просунула руки в бретельки лифчика и прикрыла грудь кружевными чашечками.

Все мое тело как будто было охвачено пламенем.

Должно быть, я пошевелился потому, что она вдруг замерла.

— Джейк? — прошептала она, потом прислушалась.

Она посмотрела в мою сторону. Я был уверен, что она меня не видит, но все равно замер.

Каждый удар сердца звучал, как гром.

В конце концов она решила, что ей показалось. Она быстро оделась и, к моему удивлению, забралась на стеллаж с холодным чаем, используя его как лестницу.

Встав на одну из средних полок, она отодвинула в сторону потолочную панель. Я заметил там, наверху, свернутый спальник и несколько книг.

Она подтянулась и спряталась в свой тайник.

Потолочная панель снова встала на место.

Астрид пряталась на моей кухне. И я видел ее без лифчика. Я ненавидел себя за это, но ничего не мог поделать.

Глава 15

На следующее утро я не мог смотреть Джейку в глаза. На этот раз на кухне дежурила Хлоя, ее надоедливость и суетливость помогали мне отвлечься.

На завтрак мы решили приготовить шоколадные вафли с шоколадным сиропом и шоколадным молоком. Ура!

Нико внес коррективы в наши планы. Он постучал по подносу, чтобы привлечь наше внимание.

— Вы все проделали большую работу, навели порядок на стеллажах, провели инвентаризацию наших запасов, и я хотел бы поблагодарить вас, — сказал Нико. — Знаю, что некоторые из вас не совсем закончили убирать свои участки, но нам придется внести изменения в наш распорядок и сделать его более плотным. Старшие будут продолжать работать над тем, что мы уже наметили, а младшие должны будут учиться.

На мгновение голос Нико был заглушен поднявшимся хором возгласов «Фу!» и «Ни за что!».

Школа. Вот зачем в нашем новом жилище эти столы и раскладные стулья.

— Подробней об этом вам расскажет Джози. — Он сделал знак девушке, чтобы она поднялась и сделала сообщение.

— Послушайте меня, ребята, — сказала она, — скучно, как в настоящей школе, вам не будет. Мы будем изучать забавные вещи и заниматься творчеством. Не исключено, что Джейк научит вас играть в футбол, так ведь, Джейк?

— Вполне вероятно, — сказал он и помахал ей недоеденной вафлей.

Джози села на место, и Брейден тут же положил руку ей на плечо. Он сделал попытку припасть к ее шее, но она протестующе махнула головой. Конечно, здесь же дети.

Нико снова встал. Теперь он выглядел хладнокровным как никогда. Он был холоден и собран.

— Кроме того, мы изменим порядок пользования электричеством. Алекс серьезно потрудился над планом, который позволит нам растянуть запасы электроэнергии как можно дольше.

Алекс поднялся со своего места.

— Я считаю, что днем свет должен гореть только на кухне и в жилой зоне…

— Которая к тому же станет нашей школой, — вставила Джози.

— Остальные помещения магазина, — продолжил Алекс, — освещены не будут.

— Там будет темно? — спросила Каролина.

— Насколько темно?

— Думаю, очень. Но вам не нужно бояться, помните, что этот магазин надежно защищен от любых вторжений извне. Ничто не может сюда проникнуть. А то, что находится внутри, нам уже знакомо.

Я знал, что он убеждает сам себя. Он уговаривал себя не бояться.

— Плюс ко всему, у каждого из нас будет фонарик, — добавила Джози.

Улиссу и Максу явно понравилась идея с фонариками, однако Генри и Каролина явно были напутаны.

Хлоя яростно чесала голову. Причины на это были.

Нико рассказал о планах на сегодняшний день.

В целях экономии электроэнергии старшие должны будут перенести замороженные продукты в кухонный холодильник.

Я понял, изменение распорядка дня имеет и еще одну цель. Мы не можем позволить детям слоняться по магазину и тратить электроэнергию. Нико хочет, чтобы они находились в одном месте, чтобы включать освещение только в одной части магазина.

Это имело смысл. Но все равно я был раздражен и понимал почему: мне было очень обидно, что Алекс ничего мне не сказал.

Он знал, что запасы электроэнергии истощаются, и ни словом не упомянул об этом мне. Зато рассказал Нико.

Нико освободил его от работ и поручил осмотреть магазин, тогда как я в это время должен был как привязанный торчать на кухне. Они с Нико стали лучшими друзьями, пока я возился с малышами детсадовского возраста.

Я не хотел, чтобы Нико проводил с Алексом больше времени, чем я сам. Я считал это неправильным. Мы братья. Я должен знать все, что знает он, и наоборот.

Как только я осознал, что брат от меня отдаляется, я уже не мог думать ни о чем другом. После обеда я попытался подбить его сыграть со мной в «Монополию». Но он предпочел игру в стратегию с Нико. За ужином Нико попросил Алекса сходить с ним за видеокоммуникатором, которым он задумал оборудовать наше жилище.

Я обиделся и ушел валяться в своем гамаке, полный решимости серьезно поговорить с Алексом завтра.

Только я заснул, как меня разбудили.

Это был Джейк.

— Вставай! — прошептал он. — Снаружи у грузовых ворот женщина. Она хочет, чтобы мы ее впустили.

Нико, Джози, Брейден, Джейк и я собрались в коридоре. Джейк знаками показал, чтобы мы не шумели и следовали за ним.

Как только мы оказались вне зоны слышимости детей, Нико повернулся к Джози.

— Останься, пожалуйста, здесь и проследи, чтобы с детьми было все в порядке.

— Я хочу пойти с вами, — прошептала она. — Они все спят. С ними ничего не случится.

— Нам нужно, чтобы ты осталась тут, — сказал Нико.

— Да ладно, старик, она хочет пойти с нами, — стал спорить Брейден.

Он явно зарабатывал очки в соревновании за подружку.

— Мой ответ — нет. Я должен быть уверен, что дети живы и здоровы, — заявил Нико. — Остальные — за мной.

Нико направился к складским помещениям, я вместе со всеми пошел за ним. Только Джози скрестила руки на груди и осталась на месте.

Нико пользовался авторитетом, этого у него было не отнять.

На складе мы услышали голос. Женский голос.

— Эй! Вы вернулись? Пожалуйста. Вы должны поторопиться!

Джейк показал на то, чего мы раньше не замечали, — видеоинтерком, установленный на стене.

На экране возникла женская голова в порванном платке, лохмотья которого закрывали лицо.

— Я делал обход и увидел ее, — сказал Джейк. — Я понятия не имел, что здесь есть интерком.

— Я вас очень прошу, позвольте мне войти, — умоляла она.

Нико нажал кнопку переговорного устройства.

— Здравствуйте. Мы вас видим. Сколько вас там?

— Только я! Я одна! — прошептала она. Мы увидели, что она повернула голову и смотрит назад.

Нико убрал палец с кнопки и повернулся к нам.

— Послушайте, — сказал он. — Я хочу ее впустить, но это невозможно. Физически невозможно. Мы не знаем, как разблокировать аварийный вход и у нас нет ключей от двери.

— Я ей не верю, — заявил Брейден. — Смотрите, как она все время оглядывается. Наверняка там есть еще люди. Тут и думать нечего. Это ловушка.

— А по-моему, она одна, — сказал Джейк. — Но Нико прав. Мы не сможем открыть дверь, даже если захотим.

— Пожалуйста! — повторила она умоляющим голосом. — Пожалуйста, поторопитесь!

Она убрала лохмотья с лица, видимо, для того, чтобы убедить нас в своей искренности. Ее глаза были красными от слез, а под ними чернели круги. Она выглядела как чья-то мама.

— Пожалуйста! Я вас умоляю!

Нико схватил себя за волосы и дернул. Он был в отчаянии.

— А вентиляционный люк? — спросил я. — Давайте его откроем и спустим лестницу!

— Да, — воскликнул Нико. — Да!

Но вдруг женщина закричала. И ее лицо исчезло с экрана.

Мы услышали низкий механический голос, который был нам уже знаком.

— Ты. Уходи. Из. Моего. Магазина.

Он говорил это женщине, и его слова сопровождались глухими ударами. Я знал, что он бьет женщину.

— Это. Мой. Магазин.

Это было чудовище, которое мы видели у входа.

Оно «охраняло» наш магазин.

Вот почему никто не пытался сюда проникнуть за питьем и едой.

Я потрясенно смотрел на экран, ожидая в любой момент увидеть облик чудовища, но он так и не показался.

Видимо, он был слишком не в себе, чтобы заметить камеру.

Мы слышали, что происходит снаружи. После нескольких глухих ударов все стихло. Потом мы услышали шорох, как будто кто-то оттаскивал тело.

Поработав еще несколько минут, интерком автоматически выключился.

Мы застыли от ужаса.

Там, на улице, была женщина. Прямо за дверью. А теперь она мертва.

И тут Нико зарычал. Он царапал себе лицо и дергал за волосы.

Повернувшись к ближайшим стеллажам, он начал колотить по ящикам.

Я сделал шаг, чтобы ему помочь, чтобы он не нанес себе травм.

— Оставь его, — сказал Джейк. — Пусть выпустит пар.

Нико громил стеллаж. Он бил, рвал, бросал, пинал все, что попадалось под руку. Он плакал.

Постепенно он начал успокаиваться.

— Спокойно, — растягивая слова, проговорил Джейк. — Все будет нормально.

— Не будет, — закричал Нико. — Она погибла. А если бы я думал побыстрее, я мог бы ее спасти!

Он зарыдал. Упав на колени, он снова стал царапать себе лицо.

На щеках оставались багровые полосы. Я должен был ему помочь.

— Прекрати! — заорал я. — Ты сейчас сгоришь от злости!

Мой громкий голос удивил его (и меня тоже), и он прекратил.

— Мы могли ее спасти и не спасли! Ты мог, но не спас! — крикнул я.

Мне показалось, ему было нужно, чтобы я кричал о своем отчаянии также, как и он, разделяя с ним часть его ярости и бессилия.

— Она мертва! Они все мертвы! И мы не можем ничего сделать, чтобы помочь!

Нико наклонился вперед и уперся лбом в линолеум. Мне уже не нужно было кричать. Он уже мог меня слышать и так.

— Это не твоя вина, Нико, — сказал я.

— Но я мог ей помочь.

— Ты не виноват, — повторил я.

— Это не ты вызвал цунами, парень, — спокойно проговорил Джейк.

— Это не твоя вина.

— Тут вообще никто не виноват, — сказал Брейден.

Нико расслабился.

Мы с Джейком и Брейденом молча смотрели, как к нему постепенно возвращается его обычное хладнокровие.

Нико вытер рукавом лицо от слез.

Сев, он посмотрел вокруг.

— Вот дерьмо! — сказал он. — Ну и бардак я тут устроил!

Мы немного посмеялись.

— Пошли, — сказал Джейк. — Нужно что-нибудь выпить.

Джейк помог Нико подняться, и мы покинули склад.

По пути я оглянулся и снова посмотрел на монитор.

Он был черным и мертвым.

Погибла еще одна женщина. По сравнению с миллионами погибших по всему миру это было пустяком. Но для нас ее гибель стала трагедией.

Глава 16

Мы собрались на кухне. Джейк разлил ром небольшими порциями по бумажным стаканчикам.

— За Нико, отличного парня, хоть и бойскаута. — Джейк поднял стакан.

— Воистину, — сказал я, чокаясь со всеми.

Я сделал небольшой глоток. Чистый ром обжигал горло. Приятное чувство растекалось, вытесняя другие сильные ощущения, хорошие и не очень.

Брейден выпил залпом, и ни один мускул на его лице не шевельнулся.

— А мне нравятся бойскауты, — сказал Джейк, допив свою порцию. — И знаете почему?

— Почему? — спросил Нико.

— Они отлично работают руками.

Мы разразились смехом.

— Нет, правда. Все это время, проведенное в горах без дела. У них всегда заранее заготовлены баночки с лосьоном.

— Ха, ха, — сказал Нико. Он совсем не выглядел рассерженным. — Мы слышали кучу таких шуточек. Но раньше, в Буффало…

— Ты из Буффало? Штат Нью-Йорк? — перебил его Брейден. — У меня там тетя живет.

Все это время мы вместе переживали конец света, а я так и не спросил у Нико, откуда он.

— Да, там, в Буффало, в моем отряде было девяносто восемь человек. И знаете, почему я присоединился? Потому что там было весело. Я хочу сказать, я многому научился, но основной причиной было то, что мы постоянно смеялись.

— Ты, наверное, скучал по ним, когда переехал сюда? — сказал я. Он пожал плечами.

— Я скажу вам кое-что, во что вы, возможно, не поверите, но в Буффало у меня было много друзей, — продолжил Нико. Он откинул волосы со лба. — Я знаю, что вам сложно это представить, но у меня даже была девушка.

— Как ее звали? — спросил я.

— Она симпатичная? — сказал Джейк одновременно со мной.

— Лина и… да, — ответил Нико.

Мы снова засмеялись.

— Очень симпатичная и в прошлом году училась в выпускном классе. Сейчас она учится в колледже Сары Лоуренс.

— Погоди, ты хочешь сказать, что в прошлом году, когда ты был десятиклассником, ты встречался с выпускницей?

— Ну да, — Нико пожал плечами.

Брейден скосился на Нико. Наверняка он думал то же, что и я (а возможно, и Джейк): Не. Может. Быть.

Нико заполучил девушку.

Но после всего, через что он только что прошел, никто из нас, даже Брейден, не стал бы ловить его на лжи.

— Итак, ребята, у меня к вам вопрос, — сказал Брейден. — Каким было самое странное место, где вы этим занимались?

— Боже, — пробормотал Джейк. — Опять то же самое.

— Что? — запротестовал Брейден.

— Это, наверное, его любимый вопрос, — фыркнул Джейк. — Да и вряд ли все в этой комнате смогут на него ответить. — Он кивнул в мою сторону.

Не думаю, что он намеревался сказать гадость.

— О да, — сказал Брейден. — Никаких грязных разговорчиков, да, Дин?

Я почувствовал, как мое глупое лицо заливает краска.

— Если кто-нибудь приставит пистолет к вашей голове, — сказал Нико, — что бы вы съели: мертвую крысу или Йоду?

Нико пытался сменить тему разговора. Он выглядел таким серьезным и важным с царапинами на лице и волосами, вечно падающими на глаза.

Мне и правда начинал нравиться этот парень, воображаемая у него была девушка или нет.

— А можно приготовить крысу? — спросил Брейден.

— Крыса сырая, а вот Йода приготовлен, — ответил Нико.

Джейк потянулся через стол, чтобы налить нам еще по одной большой порции.

— Эй, Брейден, к слову об этих делах, как Джози с тобой обращается?

Температура в комнате моментально упала.

О чем только думал Джейк?

Может, он не знал, что Джози нравится Нико. Такое вообще возможно?

Брейден отпил из стакана. Он усмехнулся, избегая, однако, смотреть на Нико.

— Все отлично, — сказал он. — Очень милая девушка.

— Ха! — Джейк засмеялся. — Значит, она не идет на контакт.

Нико изучал стакан в своих руках.

— Зато мы много обнимаемся, — сказал Брейден.

Мы все засмеялись.

Нико вздохнул с облегчением, чем насмешил нас еще больше.

Потом Джейк похлопал меня по плечу, и я почувствовал каждую каплю выпитого мной рома.

— Заниматься сексом очень круто, — сказал он, почесывая голову. — Это определенно лучшая вещь на свете. Как только ты сделаешь это, только и будешь думать о том, как бы это повторить. Иногда занимаясь этим, я только и думаю о следующем разе.

Я залпом проглотил остатки рома.

И очень хотел, чтобы он, наконец, заткнулся.

— И с тобой это будет, в свое время. Ты откроешь прекрасный, прекрасный мир горячих маленьких пирожков.

Это было так гнусно. Так банально.

Он говорил об Астрид.

Он не любил ее. Он просто хотел ее тело.

Это было нечестно.

— Для тебя это так просто, — сказал я. Мое лицо горело.

— Почему это?

— Ты пришел в нашу школу и сразу стал популярен. Ты лучший игрок футбольной команды. Ты заполучил самую привлекательную девушку в школе, самую лучшую девушку, и даже пальцем для этого не пошевелил.

Меня понесло. Я чувствовал себя значимым, как будто я могу прямо сказать, что я чувствую на самом деле. Я был пьян.

— Кто ты вообще такой? — спросил я Джейка, подливая себе еще. — Я хочу сказать, что в тебе такого, кроме обаяния и накачанных мускулов?

— Остынь, Джеральдина, — сказал Брейден.

Я выпил содержимое своего стаканчика до дна.

— Слишком много рома для такого сопляка, как ты, — сказал Джейк.

— Ты ее не заслужил. — Я поднялся на ноги. — Она такая умная, такая красивая. Она сумасбродная и забавная, а ты просто тупой качок. Ты ее даже не любишь. Ты просто используешь ее для облегчения собственных яиц.

Джейк поднялся, его стул опрокинулся на пол.

— Ты переходишь все границы, Дин.

Чувствуя пульсацию крови, я засмеялся:

— Перехожу границы! Знаю. Стоит мне заговорить, стоит постоять за себя или привлечь к себе внимание, я сразу же перехожу границы. Потому что я не так хорош, как ты? Правильно я говорю?

Нико направился ко мне, подняв руки, как будто хотел успокоить меня.

Я ткнул пальцем в Джейка:

— Он не заслуживает ее! Она богиня, а он называет ее груди Ханна Монтана и Айкарли!

Конечно же Джейк зарычал в ответ.

Разумеется, кинулся на меня.

И, понятное дело, стал выбивать из меня дурь.

Его оттащили после того, как он хорошенько пнул меня пару раз.

Задыхаясь, я лежал на полу. Кровь покрывала мое лицо и капала на линолеум.

Они держали Джейка, а он ловил ртом воздух, пытаясь восстановить дыхание.

— Он подглядывал, — сказал Джейк, указывая на меня. — Извращенец.

— Что происходит? — раздался голос Джози.

Она бросилась ко мне:

— Что случилось?

Нико и Брейден виновато потупились, а Джейк рванул к выходу.

— Брейден? — сказала Джози.

— Просто все вышло из-под контроля, Джози, — ответил он.

Он протянул к ней руки, и она прильнула к нему, спрятавшись в его объятиях. Они поцеловались.

Джози взглянула на Нико, изучавшего потолочные плитки.

— Нико, что случилось с твоим лицом?

Нико дотронулся рукой до лица. Наверное, он забыл о царапинах, которые нанес себе раньше.

— Я немного расстроился, — пробормотал он.

Я скрючился на боку и меня стошнило.

Глава 17

Джози привела меня в порядок и положила в кровать. Я попросил ее приготовить за меня завтрак, и она согласилась.

— Тебе надо проспаться, — сказала она. — От тебя пахнет как от пьяницы.

Так я и провел остаток ночи в горячечных снах о кулаке Джейка, бьющем в мое лицо в разных ситуациях. Он бьет меня в библиотеке. Он бьет меня в очереди за билетами в «Роял Синема». Он бьет меня в кровати у меня дома.

Наутро я чувствовал себя так, как будто накануне рухнул с горнолыжного подъемника, прокатился по острым, как алмазы, камням и вдобавок ко всему был сбит снегоуборочной машиной.

Но я знал, что мне следовало сделать — извиниться перед Джейком. Я не мог себе позволить иметь такого врага.

Мне надо было соврать.

После того как малыши проснулись и направились на свалку для утренних обтираний, я постепенно поднялся на ноги.

Мой нос пульсировал от боли. Он был покрыт коркой крови, и мне приходилось дышать через рот. Запах изо рта напоминал о вязкой массе, которую можно обнаружить в сточном фильтре.

Я поплелся через зал и постучал в дверь комнаты Джейка.

— Джейк, — прохрипел я.

Я собирался надавить на жалость.

Я постучался снова.

— Джейк, — сказал я. — Я хочу извиниться.

Дверь в спальное пространство со скрипом приоткрылась.

— Что такое? — раздался его голос.

— Астрид сказала мне все это по секрету, — задыхаясь, проговорил я. — У меня не было права говорить об этом при других. Мне очень жаль.

Я завладел его вниманием.

Дверь приоткрылась на ширину ладони. Я видел, как он смотрит на меня сквозь щель, лежа в своем гамаке.

— О чем ты говоришь? — спросил он.

— Астрид иногда разговаривает со мной, — я пустился в объяснения. — Когда я приношу еду, иногда она спускается и говорит со мной. Она рассказала мне кое-что о вас двоих…

Джейк наблюдал за мной из-за двери.

Я считал удары сердца.

Купится ли он на это?

— Это довольно личная информация, — проворчал он. — Что еще она сказала?

Думай. Думай. Думай.

— Она действительно любит тебя, — сказал я. — Ей очень страшно, и ты единственный, кто помогает ей чувствовать себя защищенной.

Он скрестил руки на груди.

— Я люблю ее, — сказал он. — Ты был не прав, говоря всю эту чепуху.

Он купился. У меня кружилась голова то ли от облегчения, то ли от боли. Сложно было сказать наверняка.

— Знаю, — ответил я. — Мне очень жаль. Ты же знаешь, я никогда раньше не выпивал так много.

— Да, — протянул он. — Я просил тебя притормозить. Мне казалось, что ты шпионишь за нами, я не знал, что вы приятели.

— Мне кажется, ей становится одиноко, — добавил я. — И ты ведь знаешь, что я как дурак влюблен в нее.

Я скармливал ему все то, что, по моему мнению, он уже знал.

Вот как это надо делать — завоевать доверие, выдавая собственные секреты. Казалось, он поверил мне.

Мне очень нужно было, чтобы он поверил.

— Черт, — начал он. — Тогда мне очень жаль, что я тебя отделал так сильно.

— Я заслужил это, — проговорил я и вздрогнул, развернувшись к выходу.

Мой нос пульсировал. Эта пульсация отдавалась волнами боли в середине лба.

Я выставил руку, чтобы поймать равновесие. В уголках моих глаз заплясали электрические искры. Маленькие электрические рыбки неспешно проплывали перед глазами и грозили забрать меня с собой.

Джейк был уже рядом, подхватил меня, и моя рука оказалась на его плече. Я повис на нем, стараясь не потерять сознание.

— Кажется, я сломал тебе нос, — произнес он сконфуженно.

Джейк опустил меня на импровизированный диван в жилой комнате и пошел за чем-нибудь, чтобы перебинтовать мой нос.

Он вернулся с хирургическим пластырем, ватными шариками, ножницами и бутылочкой перекиси водорода.

— Со мной тоже такое случилось, когда мы играли со школой Купера в Абилене. Их полузащитник весил килограмм сто сорок. Этот парень влетел в меня как бык в клоуна на родео.

Он огляделся вокруг.

— Черт, я забыл прихватить какую-нибудь ткань.

Он взял ворсистый плед.

— Джози будет в ярости, но кому до этого есть дело? — сказал он. Намочив краешек перекисью, он начал обтирать мое лицо.

Я честно старался не дергаться, но от прикосновений жгло как в аду.

— Подожди, — сказал Джейк. — Я забыл лучшую часть.

Из заднего кармана он достал два блистера с таблетками.

— Я достал тебе кое-какие болеутоляющие. Сильная вещь. Будет весело. — Он вытащил одну и дал мне. Она растаяла у меня во рту.

— Нравится? Действуют довольно быстро. — Он передал мне еще одну. — А это легкие стероиды. Они помогут тебе вылечиться, и, черт побери, тебе стоит попить их некоторое время. Это поможет тебе набрать форму, если ты понимаешь, о чем я.

Я спрятал стероиды, чтобы принять их позднее, когда под рукой окажется вода.

Мне становилось лучше. Чувствуя расслабляющую теплоту, я откинулся на диване.

— Вот так, — сказал Джейк. — Теперь прикрой рот и глаза.

Он влил перекись мне в нос, и я подскочил, отплевываясь пеной.

Джейк надавил на мое лицо через пушистый плед.

— Ну, вот и все. — Он ощупал мой нос и вставил по ватному шарику в каждую ноздрю.

— Ты везунчик, — сказал он. — Чистый перелом. Потом будешь выглядеть мужественно.

Он наклеил две полоски пластыря мне на переносицу.

— Ты еще благодарить меня будешь. Девчонки обожают сломанные носы.

Я с трудом мог говорить. Сказывалось похмелье, обезболивающие таблетки и вата в моем носу.

— Дпасибо, Дженк, — удалось мне выговорить.

Он засмеялся:

— Ты в порядке, Дин.

Он протянул руку:

— Мне жаль, что я поспешил с выводами.

Я пожал его руку, медленно. Он улыбался мне, и вправду прося о прощении.

Я чувствовал себя последним засранцем. Я заслужил взбучку за все, что натворил. А сейчас я обманул того, кто при всех своих недостатках был неплохим парнем.

Я потряс его руку и произнес:

— Эдо я видоват.

— Боже мой, что с тобой случилось? — раздался громкий голос Хлои.

Дети возвращались с завтрака, подготавливая себя к «школе».

Они увидели меня и собрались вокруг, открыв рты от удивления.

— Его побили, — сказал Макс с уверенностью.

— Тебя побили, Дин? — спросила малышка Керолайн, почесывая голову.

— Я упад, — соврал я. — С подки.

— Это вряд ли, — сказал Макс. — Его побили.

— Нет, ребят, Дин упал с полки, — сказал Джейк. — Я сам это видел.

— Может быть, — Макс решил уступить. Он посмотрел на меня, потом на Джейка, потом опять на меня. С каждым поворотом головы его светлый чубчик подпрыгивал, как перо на шляпе старой дамы.

— Я только могу сказать, что мамина сестра Рейлин, которая моя тетя, но она не хочет, чтобы ее называли тетей, потому что это заставляет ее чувствовать себя старой, и я зову ее Сисси Рейлин. Так вот, она заходила на партию в покер вся побитая, и моя мама спросила: «Что произошло?», а Сисси Рейлин так посмотрела на своего мужа Мака и сказала: «Я с лестницы упала». А моя мама говорит: «А как по мне, так тебя поколотили». А Мак, муж Сисси Рейлин, говорит: «Нет. Она упала с лестницы». Мак вернулся к игре в покер, а Сисси Рейлин плакалась моей маме и сказала: «На самом деле Мак поколотил меня».

Макс многозначительно посмотрел на нас с Джейком.

— Вот и все, что я могу сказать.

В этот момент появилась Джози.

— Я рада, что вы разобрались между собой.

Она подняла плед, покрытый коркой грязи и крови.

— Прекрасно. У меня есть еще хорошие новости. Вы замечали, что все постоянно чешут свои головы?

Я замечал, и, по правде, в тот момент сразу несколько из малышей этим занимались.

— У нас вши, — она повернулась к детям. — А ну, детки, надевайте свои купальные костюмы.

Ребятишки ликовали и прыгали от радости. Сахалия появилась за ними, как обычно, выглядя отстраненно.

Джози повернулась к нам:

— К вам это тоже относится.

Глава 18

Джози приказала нам одеться и повела к свалке.

Она настаивала, чтобы мы немедленно вымыли голову. На самом деле, если быть точным, она хотела вымыть нам головы сама.

Мы с Джейком нашли плавки, переоделись и отправились за ней.

Справедливости ради должен заметить, что пресс Джейка выглядел весьма впечатляюще.

Все малыши уже были одеты в купальные костюмы и выглядели в них очаровательно. Они дрожали в холодном воздухе магазина, и Джейк раздал им полотенца из стопки, которую принесла с собой Джози.

Джози успела приготовить два пластиковых контейнера, кучу бутылочек с лечебным шампунем и несколько пятилитровых бутылок с дистиллированной водой.

В то же время появился Брейден, одетый в купальные шорты. Верхняя половина тела Брейдена была рельефной и мускулистой. Джейк был бледным, а волосы светлыми, кожа Брейдена имела оливковый цвет, он походил на пляжную звезду, несмотря на то что мы не видели солнца уже как минимум неделю.

Сахалия подоспела как раз к горячему поцелую между Брейденом и Джози. Казалось, Джози пересмотрела свое мнение по поводу публичного проявления чувств, а может, не смогла устоять перед его фигурой.

Я заметила, что Сахалия в купальный костюм переодеваться не стала. Это было ожидаемо. Вряд ли она стала бы делать то, что ей скажут.

Вместо этого на ней была белая футболка, короткие шорты и вязаные гамаши выше колена.

Чувство стиля у нее определенно было. В тот момент я предположил, что она просто захотела подобрать классный костюмчик для борьбы со вшивостью.

Нико установил два пластиковых контейнера, а Джози попросила нас сесть рядом с контейнером и наклонить голову вниз. Затем она должна была полить наши головы водой, намылить, смыть пену. И повторить для надежности.

Таким образом, мы все собрались вокруг. В комнате царила своего рода праздничная обстановка, потому что происходящее казалось нам забавным — пенная вечеринка в купальных костюмах.

Джози принялась за Улисса, а он паясничал и кричал о том, что вода холодная.

— Я замерзать! — говорил он, коверкая слова. — Я отлично замерзать!

Мы все смеялись. Он постоянно крутил головой, забрызгивая пеной все вокруг, особенно саму Джози.

В это же самое время Сахалия, которой, спешу напомнить, было тринадцать лет, устроилась рядом со вторым контейнером, повернувшись лицом к двери и спиной к нам.

Мы стояли с Нико, Джейком и Брейденом, перекинув через плечо полотенца, и ждали своей очереди.

Сахалия схватила бутылку с водой и нагнулась над контейнером.

Ее короткие шорты открывали нам весьма откровенный вид со спины. На мой взгляд, слишком откровенный. Через штанину нашему взору открывался участок ее кожи. Кремовая кожа внутренней стороны бедра.

Это было похоже на фотографию модели в бикини на развороте спортивного журнала.

Я сделал единственное, что показалось правильным — отвернулся.

Но Джейк и Брейден вряд ли были со мной согласны.

— Сахалия, ты тратишь воду впустую, — язвительно заметила Джози.

Это было верно. Сахалия успела вылить на себя больше половины пятилитровой бутылки, пока мы все пялились на нее, ошеломленные ее вызывающей позой.

Дальше было хуже (или лучше).

Она поднялась и повернулась к нам.

Ее футболка насквозь промокла.

Мы совершенно отчетливо видели грудь, просвечивающую сквозь ткань майки.

Мы смогли различить соски и все остальное, вплоть до мельчайших деталей.

Это возбуждало. Но выглядело дико.

Мне казалось, что она не понимает, что делает. Ведь она была всего лишь ребенком.

— Ха, ха, — нараспев произнес Макс. — Я вижу твои сиси, Сахалия.

Джози бросилась к ней с полотенцем.

— Сахалия, твоя майка просвечивает, — закудахтала Джози. Она бросила на нас быстрый взгляд и увидела то, что мы пытались скрыть — мы явно обратили внимание на то, что Сахалия хотела нам показать.

Пока Джози заворачивала Сахалию в полотенце, я заметил, как ее взгляд остановился на Джейке и Брейдене. По лицу блуждала слабая улыбка.

Вполне вероятно, Сахалия просто не осознавала, что только что чуть ли не тыкала своей задницей нам в лицо. Может быть, она не знала, насколько прозрачной станет эта футболка.

Но сдается мне, она хотела показать нам свое тело.

Она хотела, чтобы ее хотели.

Когда подошла моя очередь, я порадовался холодной воде, льющейся на голову. После того что я видел прошлой ночью и прямо сейчас, мне необходимо было освежиться.

Когда подошел черед Брейдена, Джози старалась быть очень нежной и заботливой.

Я смотрел, как она аккуратно массирует его густые коричневые волосы, смахивает любые потеки мыла, грозящие попасть ему в глаза, и тихо шепчет: «Все в порядке?», «А так хорошо?».

Глаза Брейдена были закрыты.

Вся ее ласка прошла незамеченной.

Он был занят мысленным путешествием к шортам Сахалии.

Глава 19

Когда мой будильник прозвонил в шесть, я почувствовал себя вдвое хуже, чем в предыдущий день. Беглый взгляд в розовое девичье зеркальце, которое Каролина повесила в холле, показал мне пару выразительных черных глаз.

Я поднес зеркало как можно ближе к лицу и обнаружил, что мои зрачки расширены сверх меры. Возможно, из-за сотрясения.

Рядом возник Макс, который в тот день должен был помогать мне по кухне.

— Чувак, — протянул он. — Ты похож на монстра.

Я подумал зарычать или еще каким-нибудь образом изобразить монстра, но моя голова раскалывалась от боли.

Пока мы шли на кухню, я принял четыре таблетки ибупрофена.

Во время завтрака я заснул. Ну что еще можно сказать?

Все проходило мимо меня. Макс раскладывал по мискам хлопья и разливал молоко из пакетов.

Я спал, положив голову на стойку, когда Алекс потряс меня за плечо.

Я увидел, что завтрак окончен, и все разошлись.

— Что случилось на самом деле? — спросил он. — Ты ведь не упал с полки?

— Да кому какое дело? — ответил я, собираясь спать и дальше.

— Мне есть дело! — сказал Алекс. — Расскажи мне, что произошло?

— Иди, поиграй с Нико, — сказал я.

— Что ты имеешь в виду?

— Ты постоянно с ним зависаешь. Все чините, все делаете.

— Дин, что случилось с твоим лицом?

— Джейк ударил меня, доволен?

— Почему? Что ты сделал? — спросил Алекс.

Я просто смотрел на него, а он — на меня. Его взгляд стал жестким. Раздражение и разочарование. Вот, что я увидел.

Я был так сильно обижен на него за то, что он предположил, что я совершил какую-то глупость. Он думал, что я облажался.

Забыв о том, что я действительно совершил глупость, я хотел, чтобы он сначала встал на мою сторону, а уже потом задавал вопросы.

Слезы навернулись мне на глаза.

— Вали отсюда, — сказал я.

— Дин…

— Оставь меня в покое! — я перешел на крик. Повернувшись к нему спиной, я отправился в кладовку.

Спустя некоторое время он ушел.

Уборка после завтрака заняла у меня около часа, и стоило мне прилечь на стойку немного вздремнуть, появился Джейк.

— Привет, братан, — сказал он. — Как себя чувствуешь?

— Как дерьмо, — ответил я.

— Да, я так и подумал.

Он вытащил пару блистеров с таблетками из своего кармана.

— Хочешь словить кайф?

— Да.

После приема вчерашней таблетки и еще одной, оранжевой, я летал.

Я был расслабленным, но энергичным, беззаботным и счастливым.

Нам захотелось печенья.

Мы решили съесть по одному печенью каждого типа из прилавка с самым богатым ассортиментом.

— Дай-ка мне «Чипс Ахой», — сказал я. — Это классика.

— Мягкие или сухие?

— Правильнее называть их жевательными, а не мягкими, — поправил я.

— Жевательные, — он рассмеялся. — Ты убиваешь меня.

Он смахнул пару пакетов с полки.

— Сейчас у нас начнутся проблемы. Мятные печенья. Апельсиновые печенья. Печенья без добавок. Печенья с двойным темным шоколадом. Зачем вообще придумали столько разных видов?

— Да уж, — согласился я. — Наверное, каждый житель Земли найдет печенье себе по вкусу.

— Черт, — начал Джейк, растягивая слова. — А ведь ты прав. Нас осталось человек двадцать, не больше.

Мы взвыли от смеха.

— Бог ты мой, я чувствую себя потрясно! — сказал я.

— Знаю. Просто с ума сойти можно, — ответил Джейк.

— Так ты это пил со дня выборов?

— Конечно.

— Ты так облажался.

— И не говори.

Нам это показалось презабавным.

— А что вы тут делаете? — спросил Макс, появившийся в дверном проеме.

Я повернулся к нему и ЗАРЫЧАЛ.

Прямо как монстр.

Он завизжал и бросился наутек.

Нам с Джейком показалось, что смешнее мы ничего не видели.

— А хочешь узнать, где кроется настоящая лажа?

— Конечно, — ответил я.

— Помнишь, как они говорили, что эффект химического соединения для моей группы крови это отказ репродуктивной системы?

— Угу.

— Он не встает, — сказал Джейк. — Вот что они хотели сказать. Больше у меня ни на кого не встанет.

— Твою мать, — сказал я. — Да это же трагедия.

Мы смеялись и смеялись.

— Мне надо отлить, — сказал Джейк. — Пошли на свалку.

Мы услышали смех Сахалии, когда проходили мимо спортивного отдела.

— Что за черт? — сказал Джейк.

Брейден и Сахалия играли в аэрохоккей.

На ней было надето то, что я лучше всего бы описал как костюм. Костюм сексуального дровосека или сексуального фермера.

На ней был надет мужской рабочий комбинезон, подвернутый до колен, а под ним было не так уж и много: кружевной лифчик и кружевные трусики. Лифчик просматривался из-за того, что по бокам костюм был совершенно открыт. Если бы я пристально вгляделся, то смог бы разглядеть кружево, обтягивающее ее бедра и переходящее в тонкую ткань там, глубоко позади, но я этого не сделал, разве что чуть-чуть.

— Привет, парни, — сказал Брейден. — Не хотите присоединиться?

— А вам двоим работать не пора? — шутливо поинтересовался Джейк.

— На мне инвентаризация отдела автозапчастей, — Сахалия сказала это с сарказмом, забив очередной гол. — Я подумала, что стоит передохнуть часок или даже три…

— Чертов Нико и его расписание, — добавил Брейден. — Он думает, что может указывать, что тебе делать в каждый момент времени.

— Ну а что мы можем сделать, Брей, его выбрали люди, — сказал Джейк.

Я начал ощущать легкое головокружение.

— А что творится с Джеральдиной? — спросил Брейден.

— Я в порядке, — сказал я.

— Он под кайфом, — сказал Джейк.

Сахалия и Брейден рассмеялись.

— Ну и рожа у тебя, Дин, — прокомментировал Брейден.

— Тебя грузовик сбил, что ли? — поинтересовалась Сахалия.

— Это я его сбил, — улыбаясь ей, сказал Джейк. Он напряг бицепсы. — Чувствуешь? Эти пушки бьют без промаха.

Сахалия пощупала руку Джейка, охая и ахая.

— У Джейка размер, зато у меня форма, — сказал Брейден, отталкивая Джейка, и плавно подкатил поближе к Сахалии.

Он напряг мышцы, чтобы она ощутила разницу. Прижавшись к нему всем телом, Сахалия скользнула рукой вдоль его предплечья.

— Мило, — прошептала она.

— Извините, — раздался голос Джози. — Какого черта тут происходит?

Брейден отстранился от Сахалии.

— Ничего, — сказал он.

— Сахалия, что на тебе надето?

— Одежда, — ответила она.

Лицо Джози вспыхнуло, она схватила Сахалию за руку и развернула к себе лицом.

— Хватит, — закричала она. — Мы уже все поняли. Ты сексуальная и ты хочешь переспать с этими ребятами. Яснее не бывает. Но, милочка, этого не произойдет, потому что тебе тринадцать. Тринадцать. Ты вообще понимаешь, что я говорю?

— Мне будет четырнадцать меньше чем через месяц.

— Иди и оденься, — скомандовала Джози, подталкивая девочку к выходу.

— Ре-ребята… — к Брейдену начал возвращаться дар речи.

— Люди иногда так одеваются, знаешь ли, — сказала Сахалия. — Стиль такой.

— Так одеваются проститутки! — парировала Джози.

Мне все это напоминало разговор строгого отца с дочерью-подростком. Но в данном случае подростку было тринадцать, а роль отца взяла на себя шестнадцатилетняя девушка.

— Ты мной не командуешь, — закричала Сахалия.

— Неужели? — возразила Джози. — На мне лежит ответственность за всех младших детей, и ты одна из них.

— Я знаю о сексе куда больше тебя, высокомерная стерва!

Вместо крика Джози наклонилась к Сахалии.

— Ты ребенок! — сказала она.

В комнату вбежал Нико, грязный и вспотевший.

— Что происходит? — спросил он. — Я слышал крики.

— Сахалия вешается на старшеклассников, — сказала Джози. — А с учетом того, как они на это реагируют, сложно предсказать, что может случиться.

— Джози, мы ничего такого не делали, — запротестовал Брейден.

— Ей тринадцать лет. — Слезы на ее глазах грозили брызнуть в разные стороны.

— Мне не нравится, когда обо мне говорят так, как будто меня здесь нет, — сказала Сахалия. — Я такая же взрослая, как и вы. Джейк и Брей это понимают. Ты злишься потому, что я им нравлюсь больше, чем ты.

Сахалия обвила руки вокруг шеи Брейдена.

Он покраснел и вывернулся из ее объятий.

— Сахалия, — сказал он. — Мы зависаем с тобой, но мы не собирались делать с тобой, знаешь… что-то еще. Извини.

Ее лицо сморщилось.

На мгновение она показалась совсем ребенком, которым она и была.

Она развернулась и выбежала в коридор.

— Ты скотина, Брейден, — сказала Джози. — Я думала, ты изменился…

Джози вылетела в противоположном направлении.

Брейден поднял руки:

— Я делаю правильные вещи, а в итоге остаюсь виноватым!

Нико бросил на нас троих быстрый взгляд и вышел вслед за Джози.

Брейден повернулся к нам:

— Я хочу того, что вы принимали.

Я покинул их после того, как Брейден принял таблетки. Мне больше не хотелось. По правде говоря, я больше не хотел иметь с ними ничего общего.

Мне надо было прилечь. Срочно.

Мне нужна была помощь, и мне не к кому было обратиться, кроме него.

Он работал за столом, рядом с детьми. Перед ним лежали три или четыре электроприбора, из частей которых он что-то собирал.

— Алекс, — спросил я. — Ты не хочешь со мной пообедать?

Он взглянул на меня прохладно и обиженно:

— Возможно.

— А лучше поужинать.

Я забрался в свой отсек, рухнул в гамак и уснул беспробудным сном.

Я пропустил обед, пропустил и ужин.

Глубокой ночью мне показалось, что я вижу сон об Астрид, которая была в моей комнате.

Мне снилось, что рядом со мной, в моем небольшом спальном пространстве стоит Астрид и смотрит на меня.

Астрид была в моей комнате. Запах ее был тяжелым.

Она выглядела прекрасной в переливчатом свечении моего дешевого будильника. Но пахла она действительно плохо.

Глупо, но моей первой мыслью была радость из-за того, что Джейк вынул ватные тампоны из моего носа перед тем, как я пошел спать.

Вот вам и тщеславие.

Она схватила меня за волосы и дернула мою голову так, что я встретился с ней глазами.

— Никогда больше за мной не подглядывай, — зашипела она на меня.

— Прости меня, — сказал я.

— Придурок, — сказала она.

Она отпустила мои волосы и повернулась к выходу. Пространство было таким тесным, что она была буквально зажата между мной и стеной.

— И не принимай больше болеутоляющих, они тебя разрушат, превратят в идиота.

— Пожалуйста, Астрид, — проговорил я.

— Что?

— Мне, правда, очень, очень жаль.

Я неловко сел, свесив одну ногу из гамака. Моя нога скользнула по ее бедру, но она не оттолкнула меня.

— Я шел за дневником, увидел вас вдвоем и… это было неправильно. Совсем неправильно. Особенно учитывая…

— Учитывая что? — спросила она.

Во рту пересохло. Сердце колотилось о ребра.

— Потому что ты мне небезразлична, — сказал я и тут же поправился: — Я хочу, чтобы ты чувствовала себя лучше. Хочу, чтобы ты вернулась и была с нами.

В свете моих часов я плохо видел ее, но мне показалось, я поймал отблеск слезы, катящейся по ее щеке.

— Прекрати это, — сказала она. — Ты следил за мной, наглотался таблеток, напугал Макса. Это не дело.

Я почувствовал себя ничтожеством, маленьким червяком.

— Дин, — ее голос пришел из темноты. Он не казался сердитым или расстроенным, только честным. — Мне нужно, чтобы ты был одним из хороших ребят.

И она ушла.

Глава 20

В шесть утра я не стал будить Каролину и Генри. Сегодня они должны были стать моими помощниками. Я просто споткнулся о них и в итоге разбудил Макса.

— Макс, — прошептал я, с трудом обнаружив его в клубке прижавшихся друг к другу детей, среди Улисса и Батиста. У малышей не было гамаков. Они спали на сдвинутых вместе детских матрасах.

Все трое выглядели дикими, но симпатичными, как три волчонка в норе. Растрепанные, на сбившихся в кучу одеялах и простынях, они были похожи на мальчишек из компании Питера Пена.

— Макс, — сказал я и тихонько потряс его за плечо.

— Да?

— Поможешь мне сегодня на кухне?

— Снова?

— Да, — ответил я. — Я тебе компенсирую.

— Два дня подряд?

— Да.

— Тогда я согласен! — сказал он и еще в полусне вскочил на ноги.

По дороге на кухню он натянул на себя флисовую толстовку. С каждым днем здесь становилось все холоднее. Наверное, это происходило потому, что солнечные лучи не могли пробиться сквозь гигантское облако металлической пыли.

— Что у нас будет на завтрак? — спросил я его.

— Сливочное мороженое.

— Мороженое?

— Точно.

— Макс, я не думаю, что это хорошая мысль. Нам нужна еда, настоящая еда, чтобы начать день.

— Да, — ответит он. — И все-таки. Ты мне должен, сам сказал.

— Ну Макс…

— Вчера ты был гадким со мной и заставил меня плакать…

Мне следовало сказать нет. Но вместо этого я ответил:

— Да.

Почему бы и нет, мы можем насыпать сверху орешков или еще чего-нибудь…

Мы нагрузили тележки мороженым.

— Знаешь, где готовят самое лучшее мороженое? В «Вилладж Инн», — сообщил мне Макс.

— Правда? — пробормотал я. У меня снова разболелась голова. Мне необходим был кофе и аспирин.

— Однажды мы ели в «Вилладж Инн», и моя мама пошла в туалет, — начал рассказывать Макс, когда мы положили в тележку несколько бутылок клубничного сиропа. — Мама там застряла надолго, и папа пошел посмотреть, почему она так задержалась, и они еще очень долго не выходили. Я сидел и долго-долго ждал их. Ко мне подошла официантка и спросила, не хочу ли я что-то на десерт. Естественно, я сказал: «Да». Тогда она принесла мне «Банана Сплит», который я попросил у нее, и я его съел. Сначала я хотел поделиться с мамой и папой, но их не было так долго, что я решил съесть все, потом я стал волноваться и пошел в туалет за папой и мамой, но их там не было. Тогда я вернулся за стол. Когда официантка меня разбудила, она попросила меня дать ей мой домашний телефон и позвонила родителям. Оказывается, они обо мне совершенно забыли и вернулись домой без меня.

— Господи, Макс, — сказал я. — Это ужасно.

— А с тобой такое случалось? — спросил он.

— Нет, — ответил я.

— Наверное, — предположил он, — твои родители в отличие от моих не пили так много.

— Действительно, — согласился я.

— Зато знаешь, что самое интересное? — спросил Макс. — Они забыли включить в счет «Банана Сплит!»

Я не мог этого не оценить. Мальчишка умел рассказывать истории.

Итак, мы сервировали бар с мороженым. Картина впечатляла. У нас было 9 видов: от ванильного до шоколадного с ореховой крошкой. А еще горячая карамель, просто карамель, кофейное с виски, ананасовое, клубничное. И кучу самых разнообразных добавок: бисквитная крошка, мармеладные мишки, мармеладные червячки, все орехи, шоколадные чипсы, рубленое масло, чипсы из белого шоколада.

— Они просто обалдеют! — прокомментировал Макс.

— Согласен, но Макс…

— Они просто глазам не поверят!

— Знаю, — сказал я. — Макс, насчет вчерашнего… Мне жаль, что я на тебя наорал. Я был не прав…

— Проехали, сегодня — не вчера. Я никогда не думаю о вчерашнем дне. Если бы думал, давно бы протух, как кусок старого мяса.

Он отковырял ложкой кусок вишневого марачино и положил его в рот.

Мне понравилась его жизненная философия.

В особенности сейчас, когда наш мир оказался разрушенным.

— А ты можешь завязать хвостик от вишни в узел? — спросил он меня. — В баре «Эмеральд» была одна стриптизерша, ее звали Бинго, так вот она завязала вишневый хвостик узлом вокруг пластмассового меча. И не просто так, а языком!

Я покачал головой.

— Правда, зубы у нее торчали вперед. Наверное, это было ее секретное оружие.

Мороженое начало таять. Я посмотрел на часы.

— Когда они придут? Может, мне за ними сходить? — спросил Макс.

Было уже 7:30.

Где они?

Неожиданно я осознал, что в магазине очень тихо.

Не было слышно никаких голосов.

Ни одного признака утренних перепалок между малышами. Ни ржания Джейка с Брейденом.

Ни одного движения.

Я побежал.

— Что случилось? Где они? — заорал Макс и бросился вслед за мной.

В Поезде никого не было.

Я огляделся. Ко мне подбежал Макс.

— Где все? — заплакал он.

— Ш-ш-ш-ш! — прикрикнул я, услышал какие-то приглушенные звуки из складского помещения.

— Они там, — сказал я Максу.

Его лицо было залито слезами.

— Пошли.

Как только мы подошли к дверям, оттуда вышел Алекс.

— Дин, я как раз шел за тобой. Там, за дверями, люди!

Я протолкался сквозь толпу малышей и подошел к интеркому.

На сером экране виднелись две едва различимых тени.

— Мы не можем им доверять! — Это был Брейден.

— Они нуждаются в нашей помощи! — Нико.

— Они могут быть опасны! — Джейк.

— Но они знают миссис Вули! — Джози.

Последние слова насторожили меня.

— Что? — заорал я. — Они знают миссис Вули?

— Мы проголосуем, — объявил Нико.

— ПОДОЖДИТЕ! — крикнул я. — Кто-нибудь мне расскажет в чем дело, чтобы я мог правильно распорядится своим голосом?

— Мы относили мусор на свалку, и Генри услышал голоса, — рассказала мне Джози. — Я пришла сюда, и этот человек попросил меня его впустить. Его зовут Крейг Эпплтон.

— А еще у него есть друг, — перебил ее Брейден. — Их двое.

— Этот друг знает миссис Вули, — добавил Нико. — Он работает механиком в Греммерской школе.

— Да, — сказала Хлоя. — Он ремонтировал там автобусы, снегоуборочные машины и все такое.

— А как они смогли пройти мимо того парня? — спросил я Нико. Он посмотрел на меня с недоумением. — Ну того, что сторожит магазин.

Малыши начали спрашивать, о каком парне я говорю, и Нико пожал плечами:

— Я не спрашивал.

— Черт, — выругался Джейк. — Так давайте их спросим.

Нико шагнул к интеркому:

— Простите, сэр, но я должен вам задать один вопрос.

Одна из теней приблизилась к камере. Его лицо было укутано в несколько слоев какой-то ткани. Может, это был шерстяной шарф?

— Да, Нико, что за вопрос?

— Там, снаружи, был человек. Явно зараженный. Насколько мы поняли, он решил, что магазин принадлежит ему и никого сюда не пропускал…

— Да, — ответил Крейг Эпплтон. — Нам пришлось его застрелить.

Нико попросил Джози увести младших, включая Алекса и Сахалию, в гостиную. Джози отказалась подчиниться.

— Я тоже хочу принимать участие в решении, — возмутилась она.

— И я, — поддержала ее Сахалия.

Нико сделал глубокий вдох.

— Знаешь, что, Сахалия, — сказал он. — Если ты отведешь детей в гостиную и поиграешь с ними, я больше не буду считать тебя маленькой. Ты получишь статус и привилегии взрослого.

— О, так я теперь взрослая? Вы обращаетесь со мной, как с грязью, а когда вам что-то нужно, вы…

— Сахалия! — прикрикнул на нее Нико. — Мне. Нужна. Твоя. Помощь!

— Отлично, — огрызнулась она. — Только я хочу, чтобы вы учли и мой голос.

— И за что ты хочешь проголосовать? — спросил ее Нико.

— Впустите их. Может, хоть они нам расскажут, что, черт побери, там происходит. Пошли, ребята, — сказала она и повела детей к двери.

— Впустите их! Впустите! — донесся сквозь гвалт малышни голос Хлои.

— Эй, Сахалия, — окликнул я ее. — У нас на завтрак целая куча мороженого…

— На завтрак? — неодобрительно протянула она.

— Мистер Эпплтон, — сказал Нико в интерком. — Сейчас вы в безопасности? Мы должны все обсудить и проголосовать.

Его закутанное лицо все еще маячило перед камерой.

— Мы понимаем, что вам требуется время, чтобы принять решение. Здесь, на улице, полно очень страшных людей. Но вы можете доверять нам с Робби. Именно поэтому миссис Вули рассказала нам, где вы находитесь. Они с Робби — хорошие друзья, — сказал он. — Только я ранен, и у нас нет ни провизии, ни воды. Все, что находится на улице, загрязнено. Если бы вы нам помогли с припасами, мы бы поделились с вами единственным, чем на данный момент обладаем.

— Это чем же? — спросил Нико.

— Информацией, — ответил он.

Так яростно мы никогда не спорили. Брейден с Джейком (почему-то вставшим на нашу защиту) привели массу доводов, чтобы никого не впускать.

Эти люди могут использовать против нас свое оружие. Они заразят нас. Мы станем их пленниками, ведь у них пистолеты. Они могут взять над нами верх и начать командовать в «Гринвее».

Нико считал, что у нас всего полно, гораздо больше, чем нам нужно, и мы должны протянуть им руку помощи. Он спросил Брейдена с Джейком, помнят ли они ту женщину, которой они дали умереть. Он сказал, что каждую ночь она ему снится.

Джози поддержала Нико, ей тоже было их жалко.

Алекс привел свои доводы.

Они касались получения новостей извне.

Я тоже проголосовал за.

— Мы впустим вас, — сказал Нико в интерком. — Но на следующих условиях. Первое: вы сдадите нам свое оружие, и оно будет хранится у нас, пока вы будете с нами. Второе: вы уйдете завтра же, что бы там ни случилось. Третье: вы даете нам обещание не брать более того, что мы вам предложим, и четвертое: вы поклянетесь, что будете соблюдать наши правила.

— Договорились, — сказал мистер Эпплтон, даже не посоветовавшись с Робби. — Теперь скажите, как вам помочь открыть эту дверь?

— Мы не можем ее открыть, — ответил Нико. — Мы впустим вас через слуховое окно на крыше, куда вы заберетесь по приставной лестнице.

Я был изгнан из складского помещения вместе с Нико. Теперь на основании симптомов мы знали, какая группа крови у каждого из нас. У Нико была первая — он покрывался водяными пузырями. У Джейка и Алекса — вторая, у них не было никаких видимых симптомов. У Брейдена с Джози была третья, они впадали в параноидальное состояние. А мы с Астрид с нашей четвертой группой могли превратиться в обезумевших чудовищ. Астрид продолжала прятаться. Но я был уверен, что она наблюдает за тем, что происходит.

Интересно, как бы она проголосовала?

Как будто это имело хоть какое-то значение.

Джейк, Брейден, Алекс и Джози в качестве меры предосторожности натянули на себя по несколько слоев одежды, опустили лестницу и открыли лаз.

Нико заверил их, что это будет несложно. Так оно и оказалось, ведь, когда мы с ним вернулись, нагруженные детскими влажными салфетками, двумя галлонами питьевой воды и чистой одеждой на двоих человек, мы услышали за дверями склада взрослые голоса.

Вполне дружественные…

Алекс вышел к нам с двумя пистолетами в руках. Он держал их за рукоятки дулами вниз, отодвинув как можно дальше от своего тела. Он держал их так, как будто это были дохлые крысы. Через плечо был перекинут ремень жестяного ведра, наполненного патронами.

— Представляешь, — сказал он размотав шарф, прикрывавший лицо. — Они привели с собой собаку! Очень симпатичную.

— Я возьму пистолеты, — сказал Нико. Он взял большой зип-пакет, раскрыл его, и Алекс кинул туда оба пистолета и ведерко с патронами. Нико аккуратно все закрыл и понес в хозяйственный отдел.

Я отдал Алексу одежду и моющие средства с водой, и он потащил их на склад.

— Как они выглядят? — спросил я у него.

Он пожал плечами.

— Они ведут себя очень любезно, — ответил он и посмотрел на меня. — А ты чего ожидал?

Сахалия привела детей.

— Я не смогла больше их удерживать, — объяснила она. — Они просто лопаются от гигантского количества сахара, который вы в них запихнули.

Дети и правда были возбуждены. Они суетились, смеялись, кричали, толкали друг друга и прыгали.

Когда суровый голос мистера Эпплтона донесся из-за двери, они притихли.

Голос принадлежал взрослому.

Высшему существу.

Каролина с Генри сцепилась руками, Макс с Улиссом прижались друг к другу.

Дверь распахнулась, но это была всего лишь Джози.

— Они переодеваются и приводят себя в порядок, — проговорила она, сняла слои одежды, в которые была закутана. Потом она нагнулась к детям.

— А когда они придут, вы увидите, какой они вам приготовили сюрприз!

— Что за сюрприз?

— Они останутся с нами навсегда?

— Они пришли, чтобы нас спасти?

— Мы кого-нибудь их них знаем?

Вопросы посыпались как из ведра.

Джози позвала детей за собой подальше от двери.

— Эти двое пришли к нам, чтобы совершить обмен, — сказала она. — Мы дадим им еду и воды и разрешим переночевать одну ночь с нами. В обмен они, возможно, расскажут нам, сколько еще нам здесь ждать. Пошли, ребята, — позвала она малышей. — Давайте выберем подарок, чтобы поприветствовать пришельцев.

И они ушли, чирикая и пища, как стайка птенцов.

Из-за двери раздался мужской смех. Для нас, оставшихся с этой стороны, время как будто застыло.

— Надеюсь, это не было ошибкой, — сказал Нико. — Не лучше ли было снабдить их продуктами и водой и вообще не впускать сюда?

— Все будет хорошо, — заверил его я. — Миссис Вули никогда бы не рассказала им о нас, если бы им не доверяла.

Нико вздохнул и провел руками по темным и абсолютно прямым волосам.

— Я никогда себе не прощу, если с одним из нас что-нибудь случится, — проговорил он. — Никогда.

Хлоя принесла два батончика «Сникерс». Макс с Улиссом притащили каждый по большой бутылке «Гаторейда». Каролина с Генри выбрали по поздравительной открытке. Батист держал в руках два новеньких экземпляра Библии.

— Приветственная процессия прибыла, — улыбнулась Джози.

Наконец, двери распахнулись.

Мистер Эпплтон был высоким мужчиной, больше 180 см ростом. Он был одет в брюки защитного цвета, клетчатую байковую рубашку и серый свитер с кожаными заплатками на локтях. Вокруг глаз явственно различались яркие красные круги, ноздри тоже выглядели покрасневшими. Он был бледен, и его знобило. Коротко остриженные седые волосы торчали в разные стороны. Он так и остался грязным — что можно сделать с помощью детских салфеток и галлона воды? Хотя нужно было признать, что наверняка без них он выглядел еще хуже.

У него текла кровь, на новой одежде расплывались свежие пятна.

«Нам следовало бы принести сюда аптечку», — подумал я.

Робби был на добрый фут ниже. Латиноамериканец с загорелым лицом и морщинками, расходящимися лучиками вокруг глаз. Морщинками, которые появляются от частого смеха. Его глаза и нос тоже были красными, но он улыбался. В руках он держал старую собаку.

Та была абсолютно мокрая, и Робби держал ее очень неловко. Несмотря на это, собака выглядела спокойной, не возражала против бесцеремонности, с которой ее держали. Это была дворняжка серо-бурого цвета со сплющенной мордочкой, окаймленной белой шерстью. Она вся была какой-то лохматой, а под верхней губой у нее торчал один клык. В общем, страшненькая, но вполне симпатичная.

Дети заверещали, заахали и заохали, глядя на пса.

Собака гавкнула и вежливо помахала хвостом.

— Слушайте все, — объявил Джейк. — Это мистер Эпплтон, а это — Робби.

Робби поднял собаку.

— А это — Луна, — сказал он, улыбаясь.

Робби опустил пса на пол. Тот подбежал к детям и стал обнюхивать ноги. На шее у него вместо поводка болталась веревка.

Мы быстро это исправим. У Луны теперь в распоряжении все самые роскошные собачьи принадлежности, которые имеются в «Гринвее».

Малыши одновременно ринулись вперед с подарками.

Мистер Эпплтон гладил их по головкам и принимал дрожащими руками подарки. Вдруг он покачнулся и оперся на Робби. Тот поддержал его.

— Давайте мы отведем вас в аптеку.

— Может, лучше вы принесете бинты сюда, — проговорил мистер Эпплтон и рухнул на пол.

Глава 21

Первое, что бросилось мне в глаза, это то, что мистер Эпплтон раньше служил в армии. В нашей округе таких было полным полно. Я сделал такой вывод по его осанке и прическе. Такую часто носят бывшие военные, когда им приходит в голову, что теперь они имеют право не стричься под машинку и в то же время не хотят, чтобы отросшая шевелюра развевалась на ветру.

Мистер Эпплтон отнесся к детям вполне терпимо, хотя мне не показалось, что он их любит.

В отличие от него, Робби оказался очень общительным и располагающим к себе. Это чувствовалось сразу. Он выглядел так, как будто пребывает в раю, окруженный маленькими ангелочками. Но то, как он обошелся с Улиссом, покорило меня навсегда.

После того как Нико ушел за медикаментами, детишки окружили Робби с Луной. Робби запоминал их имена и представлял каждого Луне. Я увидел, что он посмотрел на Улисса в ожидании того, что тот тоже представится.

Когда Улисс сказал по-испански «Soy Ulysses», Робби нагнулся, подхватил его на руки и крепко обнял. Испанские слова бурным потоком вырывались у обоих, очень скоро Улисс заплакал, следом за ним заплакал и Робби. Так они и стояли. Одной рукой Робби обнимал Улисса, другой — Луну, которая тут же решила, что просто обязана дочиста вылизать лица обоих языком.

У Улисса за все это время, видимо, накопилось огромное количество того, что он хотел бы рассказать. Он ведь почти не говорил потому, что никто из нас его не понимал.

И зачем я выбрал в школе французский?

Нико принес медикаменты. Он опустился на колени перед мистером Эпплтоном, отрезал штанину совершенно новых брюк, а оставшуюся часть закатал наверх.

— Как не стыдно портить совершенно новые брюки? — посетовал мистер Эпплтон.

Нико удивленно посмотрел на него. С чего это он его критикует?

— У нас здесь их полно, — ответил он.

Нико осмотрел ногу. Плохо дело. По-настоящему плохо.

— Джози, не могла бы ты увести детей? — робко спросил я.

На ноге мистера Эпплтона было две раны. Рядом с лодыжкой зиял ужасающий разрез. Ничего подобного я никогда не видел. Это выглядело, как рыбьи потроха. Плоть как будто вывернуло наизнанку, ее края свисали зелено-желтыми лохмотьями. Внутри виднелась кость. Она не кровоточила, но зато вокруг нее кожа была испещрена ярко-красными линиями, повторяющими конфигурацию вен. Местами они становились зеленоватыми.

Кровь текла из другой раны над коленом. Она была похожа на укус, целый кусок плоти отсутствовал.

— Что с вами случилось? — спросила Хлоя.

— Это колючая проволока, — ответил мистер Эпплтон.

Нико вылил на рану на лодыжке целый пузырек перекиси водорода. Рана зашипела. Очень громко.

— Послушайте, ребята, — проговорил я, чувствуя дурноту. — Давайте дадим Нико спокойно заняться делом. Лучше помогите мне на кухне.

Дети заныли и стали протестовать, но вонь от раны была настолько сильной, что мне с Джози, Алексом и Сахалией удалось увести детей на кухню.

Они вели себя как куча прыгающих крикетных шариков, так их взволновал приход ВЗРОСЛЫХ и СОБАКИ!

— Батист, — сказал я, — нам нужно придумать что-нибудь особенное.

— Согласен, — ответил он. — Что-то вроде обеда на День Благодарения, только на завтрак.

Батист со всех ног побежал на кухню. Хлоя пошла ему помогать. Мне показалось, что в последнее время они стали ладить.

Я попросил Алекса с Сахалией выбросить растаявшее мороженое и поручил остальным малышам готовить бананово-ореховые кексы под присмотром Джози. А мы с Батистом стали сновать по кухне.

Всего за 45 минут мы с ним приготовили овощные пироги, картофельные хашбрауны, фруктовый салат, который Батист почему-то обозвал амброзией и пожарили четыре последних упаковки бекона.

Нико привел гостей как раз тогда, когда приготовился кофе. Мистер Эпплтон шел, опираясь на невесть откуда взявшиеся костыли.

— Диос! — воскликнул Робби. — Вы только посмотрите на эту еду!

— Мы испекли для вас кексы! — закричал Макс.

— А мой кекс — самый большой! — воскликнула Хлоя.

Малыши снова подняли гвалт. Луна начала лаять.

— Ш-ш-ш-ш! — сказала Джози. Но они не слышали.

— Тихо! — гаркнул мистер Эпплтон.

Дети мгновенно умолкли.

Повисла напряженная тишина.

— Простите, — проговорил мистер Эпплтон. — Я просто… Мы… Я еще не совсем пришел в себя от потрясения. Там, снаружи, был такой ад. Я просто не привык к такому… шуму.

— Мы понимаем, — сказала Джози. — Мы столько пережили.

— Садитесь, пожалуйста. Я принесу вам поесть, — сказал я.

— Ты командуешь на кухне? — спросил Робби.

— Я.

— Вот это да! — сказал мистер Эпплтон. Я видел, как он из кожи вон лез, чтобы показаться любезным. Он пытался реабилитироваться. — Кого нам благодарить за этот пир?

— Меня зовут Дин. Готовкой у нас в основном занимаюсь я. Но Батист придумывает, что именно готовить.

Робби с улыбкой пожал нам руки. За ним и мистер Эпплтон. Его руки были сухими, но сильными.

— Рад с вами познакомиться.

— Да, сэр, — ответил Батист.

— Поскольку я отвечаю за еду, — заметил я. — Именно я соберу вам в дорогу припасы. И постараюсь упаковать вам с собой как можно более вкусных вещей, когда вы уйдете от нас.

Почему-то мне очень захотелось напомнить им, чем раньше они от нас уйдут, тем лучше.

Наверное, меня испугало, что они смотрели на еду как голодные животные.

Ели все, но эти двое ели по-настоящему.

Посередине завтрака Робби прекратил есть и вознес молитву на испанском.

Он подмигнул Улиссу и объяснил свой поступок остальным.

— Я был так голоден, что забыл поблагодарить Господа Нашего за то, что привел нас в этот маленький рай в «Гринвее», населенный ангелочками.

— Аминь! — сказал Батист. — Я всегда говорил этим балбесам, что мы должны молиться перед каждой едой.

Робби потрепал Улисса по щечке. Мальчик засиял, как новенький пенни.

— Теперь, когда мы поблагодарили Всевышнего, я поем еще!

Все рассмеялись, и я принес ему третью наполненную тарелку.

Глава 22

Нико с Джози чуть не поругались, споря о том, куда деть детей, пока мы будем беседовать со взрослыми.

— Я не хочу пропустить эту встречу, — безапелляционно заявила Джози.

— Понимаю, но ведь и Сахалия наверняка откажется за ними присматривать.

Та пряталась за спиной, сердито посматривая на Брейдена.

Нико вопросительно глянул на меня.

— Ни за что! — ответил я на его немой вопрос.

Он провел рукой по волосам и подошел к малышам:

— Хорошо. У меня идея. Есть одна проблема, и без вашей помощи тут не обойтись. Нам необходимо поговорить с нашими гостями. А собаке требуется срочно принять ванну. Кто-нибудь имеет представление, как мыть собак?

Каролина с Генри как по команде вскинули руки.

— Я! Я! Я! — завопила Хлоя. — У моей бабушки бернская овчарка, и я ее мыла одна, без всякой помощи!

— Здорово! — сказал Нико. — У нас, оказывается, целых три эксперта по мытью собак. Тогда пробегитесь по магазину и наберите все, что для этого нужно. Имейте в виду, вам придется не только помыть собаку, но и высушить ее, а потом хорошенько вычесать ей шерсть.

— Мы устроим ей постельку! А сначала накормим! — закричал Макс.

— И споем колыбельную! — добавила Хлоя.

Джози смотрела на них с улыбкой, а когда Нико снова подошел к ней, сказала, что он молодец.

— Ну вот, теперь можно поговорить, — обратился Нико к пришельцам.

В гостиной Робби плюхнулся на диван и застонал, похлопывая себя по животу.

— Я так счастлив, — сказал он, улыбаясь. — Хвала Всевышнему, что он привел нас сюда.

Мистер Эпплтон уселся на стул с прямой спинкой, положив раненую ногу на журнальный столик. Мы старались не замечать запах, который от него исходил.

— Что вам хотелось бы узнать? — спросил он.

— Начните с самого начала и до того момента, как попали сюда, — предложил Нико. — Мы оказались здесь из-за града, и нас устроит любая информация, которую вы можете предоставить.

— Отлично. — Он немного помолчал и продолжил: — Можете себе представить, какие разрушения принес град. Службы спасения не справлялись. Я знаю это потому, что мне самому пришлось набрать 9–11: моей соседке градина пробила голову. И «скорой» пришлось ждать слишком долго.

У айпада очень скоро сели батарейки, и я только тогда осознал, что мы попали в настоящую беду. Новости о катастрофе на восточном побережье вызвали всеобщую панику. Толпы людей собрались возле штаба Добровольной противопожарной дружины, люди хотели посмотреть репортажи о событиях по старенькому телевизору, который там стоял. В тот день людей объединяло чувство товарищества, все были добры друг к другу. Но очень скоро начались конфликты. Все были озабочены одним: как разделить припасы между теми, кто там собрался.

Я не собирался идти в «Пасмарк» или «Витаминный дворик», так как знал, что толпа будет сметать там все без разбора. Сосед сообщил мне, что сетевые магазины, оборудованные защитными воротами, закроют их, чтобы предотвратить грабежи, ведь многие магазины были уже разграблены. Даже те несколько ферм, что расположены неподалеку, подверглись той же участи.

В отличие от других я весь день оценивал разрушения, причиненные моему дому ураганом, и составлял список материалов, необходимых для ремонта. Я не волновался насчет припасов, так как в подвале всегда держал на всякий случай запас питьевой воды и еды.

На следующее утро я направился в «Хоум Депо». Свой «Ленд крузер», коллекционный экземпляр, я держу в гараже, поэтому он не пострадал, в отличие от большинства машин в нашем городе.

Я хотел купить кровельные материалы, чтобы отремонтировать крышу, и кое-что по мелочи, чтобы выжить после гигантского цунами. Однако нашел магазин закрытым. У входа стояла небольшая группа служащих, которые и сами не знали, откроется он или нет. И они, и несколько неудачливых покупателей были растеряны.

Вот тогда-то началось землетрясение. Люди попадали на землю, и их накрыло обломками. Часть крыши обрушилась, окна разбились, и кое-кого поранило осколками.

Те, кто не пострадал, стали спорить о том, как помочь раненым. Один из служащих забрался через разбитое окно в магазин, чтобы найти аптечку первой помощи. Остальные решили оттащить раненых подальше от здания на случай, если повторные толчки обрушат магазин.

В этот момент я заметил, что воздух изменил цвет. Я увидел в небе черное пятно, которое быстро росло и стремительно приближалось. Через несколько минут люди вокруг меня вдруг стали вести себя ужасно странно.

Мистер Эпплтон замолчал и вытер со лба пот. Он смотрел прямо перед собой, будто перед его глазами мелькали кадры из фильма про события, о которых он нам рассказывал.

— Я помогал служащему магазина оттаскивать от обломков здания продавщицу-афроамериканку.

Она была очень тяжелой, килограммов 150, не меньше.

Когда мы несли ее через парковку, воздух вокруг нас вдруг стал зеленым, а кожа женщины у нас на глазах покрылась волдырями. Сначала они были совсем маленькими, но быстро росли и лопались. Она кричала и корчилась от боли. Кровь буквально хлестала из ран, и очень скоро она умерла. Едва мы это поняли, как молодой человек, с которым мы ее несли, с диким воплем набросился на меня.

Мистер Эпплтон принялся монотонно раскачиваться, как метроном. Теперь его рассказ звучал монотонно и даже умиротворенно.

— Мне удалось его оттолкнуть, но он наверняка напал бы снова, если бы не был атакован другим человеком, пожилым мужчиной, который приехал в магазин за клеткой для кур. Какое-то время я смотрел, как они увечат друг друга… А потом молодой одержал верх.

Мистер Эпплтон вдруг словно очнулся, осознав, где находится.

— Вы уверены, что младшим стоит все это слушать? — спросил он у Нико, показывая рукой на Сахалию с Алексом.

Сахалия фыркнула.

— Все нормально, — заверил его Нико. — Они уже достаточно взрослые и пользуются теми же правами, что и старшеклассники.

Мистер Эпплтон продолжил свой рассказ:

— На улице становилось все темнее, и вскоре уже ничего не было видно. Вокруг раздавались какие-то дикие, непривычные звуки. Я слышал крики ярости, перемежавшиеся воплями тех, кого убивали, то тут, то там раздавались судорожные всхлипы — люди захлебывались в крови.

Я натянул свитер на лицо и пошел к машине. Сев в нее, я не стал включать габаритные огни. Я включил радио и услышал экстренный выпуск новостей, в котором рассказывалось о произошедшем. В каком-то смысле я испытал облегчение. И в то же время чувствовал себя так, будто мне снится кошмар и я никак не могу проснуться.

Я попытался проехать обратно к дому. Дороги были забиты стоявшими машинами. В одних я видел людей, покрытых кровавыми волдырями и бившихся в агонии. В других люди буквально убивали друг на друга у меня на глазах. И только в некоторых я обнаружил таких же, как я: испуганных и невредимых.

Я был уверен, если отправлюсь домой пешком, на меня нападут. Поэтому выехал на обочину и поехал не по дороге, а по полю. Это было не так уж сложно, ведь у моего «Ленд крузера» четыре ведущих колеса.

Подъехав к дому, я обнаружил, что весь квартал в огне. Вудмор полыхал. Огонь быстро распространялся от дома к дому, а между домами метались и кричали люди. Я решил не заходить домой и поехал искать убежище в одной из моих школ.

— Что значит «в одной из моих школ»? — перебил его Нико.

Мы все уставились на мистера Эпплтона, ожидая ответа.

— Видите ли, — сказал он, — я — главный школьный инспектор Эль Пасо.

Сахалия громко застонала, и это было так смешно, что я не смог удержаться от смеха. Смех оказался заразительным, и даже мистер Эпплтон нервно рассмеялся.

— Простите, — сказал он, вытирая слезы, — но это правда.

Он сообщил, как встретился в Льюис Палмер с Робби, который встретил миссис Вули, разыскивавшую автобус, чтобы вывезти детей, временно размещенных в «Гринвее» (то есть нас).

Тут заговорил Робби:

— Во время бури я находился в школе вместе с несколькими учителями. После бури все ушли, а я остался. Потом появилась миссис Вули. Она сказала, что вы здесь в полной безопасности.

— С ней-то все в порядке? — спросил Нико. — Где она?

— Не уверен.

— Что вы хотите этим сказать? — спросила Джози.

— Мы с ней пытались успокоить родителей, которые пришли в школу за детьми.

— Каких родителей? — перебил его Алекс. — Миссис Вули сказала им, что мы здесь? Вы знаете фамилии этих родителей?

— Нет. Не знаю. Потому что…

— Нас было несколько десятков человек, — продолжил за него мистер Эпплтон. — Мы держались друг друга, обмениваясь припасами и информацией. Мы пытались оборудовать безопасное, незараженное укрытие для наших семей… Но на нас напали…

— Кто?! — спросил Джейк.

— Люди с первой группой крови, — негромко сообщил Нико.

Мистер Эпплтон кивнул.

— И все погибли…

У нас перехватило дыхание.

— А миссис Вули?

— Я не уверен… — ответил Эпплтон. — Был такой хаос…

— Мне бы хотелось думать, что она спаслась, — сказал Робби.

— Если бы вырвалась, она наверняка пришла бы сюда, — проговорил Алекс.

Мы помолчали, прислушиваясь к тому, что творилось на улице. Мистер Эпплтон и Робби переглянулись.

— Там очень опасно, — сказал мистер Эпплтон. — Люди прячутся кто где. Но те, у кого нет воды, выходят на улицу. Зараженные с нулевой группой крови очень опасны. Они нападают на первого встречного. Больница не выдержала осады и была разгромлена.

— Некоторые курсанты академии сбились в банды, — добавил Робби. — Они совершают налеты на дома, где может быть еда и вода.

— Так что, — добавил мистер Эпплтон, — вы самые счастливые дети в городе Монумент, штат Колорадо. Вам невероятно повезло, что вы сумели укрыться здесь с запасом пищи и воды, которых хватит на месяцы… А это так?

— Да, — ответил Алекс. — По моим оценкам, мы сможем протянуть примерно полтора года.

— Здорово, — оценил мистер Эпплтон. — Миссис Вули молодец, что отвезла вас сюда.

— Мистер Эпплтон, как вы считаете, наши родители могли остаться в живых? — внезапно спросил я.

До сих пор я старался не думать о них или об их смерти, словно память стерла всякое воспоминание. Теперь при мысли о том, что они выжили, сердце готово было выскочить из груди. Я даже не смел об этом думать, просто решил, что они погибли, и все.

— Простите, — тихо сказал мистер Эпплтон, — я очень устал. Мы можем продолжить немного позднее. Мне нужно полежать.

Мы с Нико, Брейденом и Алексом устроили для пришельцев что-то вроде постелей, расположив их подальше от Поезда. На этом настоял Нико. В глубине помещения для хранения запчастей мы положили надувные матрасы, застелили их простынями и одеялами, поставили рядом лампы на батарейках и фонарики, чтобы они могли ориентироваться в темноте.

— Спасибо, — сказал мистер Эпплтон. — Мне кажется, я мог бы сейчас проспать несколько лет.

Робби помог ему опуститься на мягкий надувной матрас.

— Должен признать, дети, — одобрительно посмотрел на нас мистер Эпплтон, — вы все здесь организовали очень рационально и изобретательно.

Да-а-а-а… Как вы думаете, что мы почувствовали? Вокруг было темно, лишь на полу тускло светила маленькая лампа, и я не мог видеть реакцию своих друзей, но был уверен, что Нико гордо скрестил руки на груди. Очень ему не нравились эти люди.

Я чувствовал, как приосанился стоявший рядом Алекс. Ему был приятен этот комплимент, и он его заслужил. Алекс много сделал для того, чтобы выжила наша маленькая колония.

Брейден наверняка закатил глаза.

А мне стало не по себе. Это было похоже на то, как если бы вы что-нибудь сделали, а потом пришли взрослые и это у вас отняли.

Робби помог мистеру Эпплтону устроиться и повернулся, чтобы идти с нами.

— Но разве вы не будете отдыхать?

— Я? Нет. Я хочу взглянуть на автобус, — ответил он.

Глава 23

Мы подошли к кухне и автобусу, дети вместе с веселой пушистой Луной радостно бросились нам навстречу. Под слоем грязи она оказалась белой!

Робби засмеялся. Улыбка у него была широкой и располагающей.

— А я и не догадывался, что ты беляночка, мой ангел! — проговорил Робби, нагибаясь и подхватывая ее на руки.

Малыши заговорили разом, наперебой рассказывая о том, как они мыли Луну.

Я заглянул на кухню. Прямо посередине стоял детский бассейн, полный грязной воды. Вода была всюду, а вокруг валялись груды мокрых полотенец и пустых бутылочек из-под шампуня. Беспорядок был ужасающий, зато им было чем заняться, пока мы слушали рассказы пришельцев.

Джози подошла ко мне и встала рядом.

— Давай я все уберу, — предложила она.

— Это было бы здорово, — ответил я. — А я помогу.

— Но сначала мне бы хотелось услышать, что он скажет про автобус.

Робби отправился к автобусу, и все дети, большие и маленькие, потянулись за ним.

Он обошел его кругом, оценивая критическим взглядом, все еще держа на руках Луну.

Потом опустил собаку на пол, присел на корточки у кабины и заглянул под автобус.

— Эй, кто-нибудь может принести мне фонарик?

Помещение огласилось топотом детских ножек, спешивших выполнить его просьбу.

Существует несколько типов школьных автобусов, и тот, что довез нас целыми и невредимыми до «Гринвея», относился к типу «D».

В последнее время школы использовали автобусы типа «С», в которых двигатель расположен впереди, под капотом. У автобуса типа «D» передняя часть плоская, а двигатель находится внизу. Именно поэтому наш автобус смог противостоять буре и до сих пор был на ходу: град не повредил двигатель.

Но с покрышками дело обстояло намного хуже. У автобуса было шесть колес: два спереди и 4 сзади — по два с каждой стороны оси.

Одно из передних колес спустило.

— Это не составит проблемы, — сказал Робби, обращаясь к Нико. — Мы заклеим его с помощью рем-комплекта. В отделе запчастей их полно. А потом мы снова накачаем.

Они обошли автобус кругом и посветили фонариком на одну из пар задних колес.

— Видишь, внутреннее колесо повреждено? Это плохо.

Внутреннее колесо взорвалось, в нем зияла огромная оплавленная дыра.

— Может ли автобус передвигаться только на внешнем колесе? — спросил Алекс.

— Только на небольшое расстояние, — ответил Робби. — Но вы не расстраивайтесь, я могу все отремонтировать, — сказал Робби. — Поменять масло, отрегулировать двигатель. На всякий случай автобус должен быть на ходу. А дети могут мне помочь.

— Нико, нам обязательно нужно это сделать, — встрял Брейден. — На всякий пожарный.

До Нико донесся хор детских голосов, подвывавших: «Пожалуйста, разреши нам, пожалуйста!»

Брейден повернулся к Джейку, стоявшему поодаль и наблюдавшему за всем как бы со стороны. Он поднял руки и сделал жест, по-видимому означавший: ну, кому тут помочь?

— Старик, — сказал Джейк. — Пусть они его починят, если им так хочется. Что в этом плохого?

— Ладно, — сдался Нико. — Если вы считаете это правильным…

Дети дружно заорали «ура!».

Нико подошел ко мне, низко опустив голову.

— Он просто хочет остаться здесь подольше, — проговорил он спокойно.

— Возможно, — согласился я.

Нико пошел прочь, было видно, что он расстроен. Джейк тоже куда-то побрел.

Я взглянул на Робби, тот улыбался и ласково гладил головы окруживших его ребятишек.

Я подумал, что это не так уж плохо — если он решит остаться.

Схватив Хлою и Макса, Робби поднял их на руки, и они радостно завизжали.

Робби попросил Хлою записывать. Пока Робби осматривал автобус, она составляла список того, что необходимо починить: выправить вмятины на крыше, заменить разбитое лобовое стекло и боковые стекла, отремонтировать сиденья, проверить мотор, починить колеса.

Генри предложил нарисовать на автобусе языки пламени, и Робби попросил Хлою тоже внести это в список работ.

Робби знал, как вести себя с детьми, и умело ими управлял. Он послал Алекса и Брейдена в отдел автозапчастей за всем необходимым и попросил малышей навести порядок в рабочей зоне вокруг автобуса. Малышня с помощью тележек вывезла мусор и битое стекло.

— Я умею обращаться с двигателями. У меня есть опыт. Хотите знать почему, мистер Робби? — радостно объявил Макс. — Потому что мой папа иногда работает в разбирательной мастерской.

— Какой мастерской? — переспросила Хлоя.

— Это такой секретный клуб, где машины разбирают на части. Это так весело!

— И что же в этом веселого?

— Весело потому, что это секрет, который никому нельзя рассказывать! Особенно полиции, она никогда бы не разрешила открыть такой клуб. От зависти.

Робби встретился со мной взглядом и ухмыльнулся.

— Иногда у нас бывают очень красивые машины, — продолжал Макс. — «БМВ», «Лексусы», «Субару»…

— Ух ты! — восхитился Батист.

— У нашей мамы «Субару»! — тоненьким голоском похвасталась Каролина.

— У нее «Форестер»! — добавил Генри.

— Как здорово! — оценил Макс.

Наши ребятишки были такими забавными! Я понимал, почему Робби нравится их обнимать.

Но пора было заняться обедом. Повернувшись, чтобы отправиться на кухню, я заметил Сахалию, сидевшую на низкой перегородке, разделявшей пиццерию и автодром, где находился наш автобус.

Она сосредоточенно грызла ногти и выглядела грустной и потерянной. Мне стало ее жаль, впрочем, не слишком, ведь в последние пару дней она стала для нас настоящей занозой в заднице.

Я увидел, как Робби, который тоже обратил внимание на Сахалию, подошел к ней.

— Мы хотим привести в порядок автобус, и нам очень нужна помощь, — мягко проговорил он.

— По-моему, у вас и без меня достаточно помощников, — сказала она.

— Да, но они такие маленькие, — ответил Робби. — Мне нужны те, кто по-настоящему способен помочь. Взрослые помощники.

Сахалия слабо улыбнулась.

— Ладно, — ответила она. — Покажи, что делать.

Робби знал подход к каждому. За исключением Нико.

Глава 24

Я разрешил Максу помогать чинить автобус, а не дежурить на кухне.

Им было очень весело.

Пока Робби, Брейден и Сахалия возились с колесами, а потом и с двигателем, малыши мыли автобус детскими мочалками, что было бессмысленно, но очень мило.

Робби поставил перед Алексом задачу придумать, как заменить лобовое стекло и разбитые окна. Алекс отправился бродить по магазину в поисках плексигласа. Он воспринял это задание как вызов и собирался достойно на него ответить.

На обед я приготовил сандвичи с тунцом и гарниром из моркови и горошка. Я решил, что протеины, содержащиеся в тунце, и свежие (то есть замороженные) овощи пойдут Робби и мистеру Эпплтону на пользу.

Обед прошел очень весело. Честно.

Правда, мистер Эпплтон так крепко уснул, что не проснулся, и, честно говоря, это-то и сделало обед таким веселым. А Нико не стал есть с нами. Он взял поднос с едой и тут же ушел, не успев испортить нам настроение своей кислой физиономией.

Робби играл с детьми в познавательную игру под названием: «Я загадал животное».

— Я загадала животное, — сказала Хлоя. — Оно черное и белое и носит фрак!

— Пингвин! — закричал Макс.

— Я загадал животное. Оно коричневое и живет в лесу.

— Медведь? — спросила Каролина.

— Белка? — предположил Батист.

— Оно рычит и ест людей!

— Медведь! — настаивала Каролина.

— Нет, это — лев! — объявил Макс.

— Они не любят жить в лесу! — крикнул Батист.

— Я загадал животное, — повторил Улисс. Теперь, когда Робби был рядом, он стал гораздо общительнее. — Это собака! — наконец сообщил он.

Мы все рассмеялись.

Джози подсела ко мне и Алексу.

— Что вы думаете о пришельцах? — спросила она.

— Мне очень нравится Робби, — сразу напрягся Алекс. — Он так много знает о двигателях. Я потом покажу ему свой видео уоки-токи.

Джози повернулась ко мне.

— А ты, Дин?

— Не знаю, — пожал плечами я. — Мне тоже нравится Робби. Он всем нравится. Но мистер Эпплтон — тяжелый человек. Мне не хотелось бы, чтобы он остался здесь дольше чем на пару дней.

Джози кивнула и откусила от своего сандвича.

— Знаете, что меня беспокоит? Они не нравятся Нико.

Я был рад за Нико. Рад, что Джози обратила наконец внимание на его чувства. Большую часть времени она его вообще не замечала.

— Меня очень волнует, как отнесутся дети к тому, что мы захотим их оставить, ведь Нико будет против.

После обеда все вновь вернулись к своим занятиям. Робби с Брейденом и Сахалией промыли двигатель. Джози помогала Алексу. В качестве лобового стекла они использовали плексиглас, который Алек снял с витрин отдела электроники. Боковые окна они решили заменить деревянными щитами. Робби помог закрепить их с помощью винтов.

Малышам было поручено заполнить эпоксидной смолой все вмятины, трещины, пробоины, сквозь которые в автобус мог проникнуть воздух.

Джози с Алексом все той же эпоксидкой загерметизировали окна.

— Выглядит неплохо, — сказал Робби в конце дня. — Очень даже неплохо.

Он забрался в автобус и прошелся по проходу. Я не мог удержаться и тоже, отложив шпатель, забрался внутрь.

— Полюбуйся, Дин, — гордо проговорил Алекс, указывая рукой на салон. Теперь здесь было темно. Большая часть окон была закрыта деревянными щитами. Внутри пахло сыростью.

И все-таки мне бы не хотелось снова ехать на этом автобусе.

— Тут еще кое-что осталось, — сказал Робби и указал пальцем вверх.

Сквозь многочисленные пробоины в крыше пробивался свет.

— Вы, ребята, сможете доделать это завтра, когда мы уедем…

— Нет, — сказал Алекс. — Нико разрешит вам остаться еще ненадолго. Наверняка. Особенно после того, как увидит, сколько пользы вы принесли. Как ты думаешь, Дин?

Я пожал плечами.

— Уговор есть уговор, — вздохнул Робби.

За ужином атмосфера была совершенно иной. Появился мистер Эпплтон. После дневного сна он выглядел немного лучше.

— Посмотрите, что мы сделали, мистер Эпплтон, — сказал Макс, бросившись к нему навстречу. — Мы починили автобус!

— Вот это да! — ахнул мистер Эпплтон. — Отличная работа.

К нему подошел Робби:

— Судя по виду, сон пошел вам на пользу.

Хлоя подбежала к Робби и прижалась к нему, и он потрепал ее по волосам.

Мистер Эпплтон был явно поражен такими нежностями.

— Спасибо, Робби, — сказал он. — Я действительно чувствую себя намного лучше, а главное — у меня буквально зверский аппетит!

Предвидя это, я приготовил восемь пакетов замороженной пасты с цыпленком «Альфредо».

Мистер Эпплтон похлопал Нико по плечу.

— По-моему, мы подобрали правильные антибиотики. Мне гораздо лучше.

— Отлично, — сказал Нико, — значит, утром вы можете выехать, — и посмотрел мистеру Эпплтону в глаза.

Болтовня в столовой стихла.

— Что такое? — спросила Хлоя. — Почему все замолчали?

— Нико сказал, что мистер Эпплтон и Робби могут уехать завтра, — пояснил Алекс.

— Нет! — завопили ребятишки. — Почему?!

— Потому что мы так договаривались! — попробовал перекричать их Нико, но гвалт стоял оглушительный.

Улисс что-то кричал по-испански, и Робби усадил его к себе на колени. По лицу мальчика катились крупные слезинки.

— Мы договаривались с этими людьми, что они останутся здесь на один день.

Улисс продолжал всхлипывать, и остальные тоже принялись реветь. Они плакали от шока, гнева и бессилия, и этот плач разбивал наши сердца.

Я не мог понять, почему Нико оставался спокойным, по крайней мере внешне.

— Я тебя ненавижу! — кричала Хлоя. — И почему мы не выбрали президентом Джейка?! Он бы не возражал, чтобы они остались!

Нико посмотрел на меня, надеясь на поддержку. Я отвел взгляд. То же сделала Хлоя.

— Это абсолютно бессмысленно! — кричал Алекс. — Они должны остаться хотя бы до тех пор, пока мы не починим автобус, а мистеру Эпплтону не станет лучше.

В глубине души мне было приятно, что Алекс ополчился против Нико, своего кумира.

Тем более что Алекс был прав. Такое решение не имело смысла. Нико ведь сам согласился их впустить. Но почему ему хочется поскорее выгнать их отсюда?

— Таким было условие, — спокойно повторил он.

— Если ты заставишь их уйти, я уйду с ними! — закричал Брейден.

— Хватит, — сказал мистер Эпплтон, поднимая руки.

— И я тоже! Я тоже уйду! — заявила Сахалия. — Я лучше попробую выбраться отсюда, чем останусь с лузерами!

Дети заплакали еще громче. Их обидели не слова Сахалии, но испугало то, что эта новая семья тоже рушится.

— Успокойтесь все, — сказал мистер Эпплтон. — Тихо!

Дети постарались сдержать рыдания и поспешно вытерли слезы.

— Отлично, — сказал им Нико. — Теперь вы слушаете его, а не меня! — и бросился прочь из столовой.

Джози встала.

— Я хочу, чтобы вы все успокоились и сели, — обратилась она к младшим детям. — Я поговорю с Нико и попробую уладить эту проблему. Дин! — повернулась она ко мне.

— Да, конечно, я с тобой!

Я встал и двинулся вслед за ней.

— Я пойду с вами, — сказал Алекс. По его лицу текли слезы.

— Нет, — остановил я его. — Ты слишком взволнован. Ты не сможешь быть беспристрастным.

Он кивнул и опустил голову, уже не пытаясь быть беспристрастным.

— Тебе не кажется, что он просто боится потерять власть? — спросила меня Джози, пока мы искали Нико.

— Наверное. Не знаю. У меня нет объяснений его поведению, — ответил я. — Это так на него не похоже!

Нико не было на складе, не нашли мы его и в гостиной.

Джози зашла в Поезд:

— Я постучу к нему в дверь.

Через мгновение она позвала меня:

— Дин, иди сюда!

Я открыл дверь в отсек Нико. Джози стояла посредине и изумленно оглядывалась.

Здесь, как и у меня, висел гамак. Собственно, кроме гамака здесь ничего и не было. Если не считать рисунков.

Три стены были увешаны рисунками, прикрепленными к мягким стенам с помощью кнопок. Рисунки были выполнены на листках бумаги разных размеров, в том числе совсем маленьких. Оранжевая стена кабинки для переодевания магазина «Гринвей» была едва видна. Я был потрясен до глубины души.

Подумать только, у кого-то остались секреты от других!

Мы проводим вместе все время. Но этот парень, лидер нашей группы, прятал от нас свои рисунки. Как ему это удалось? Иногда я замечал, как он что-то пишет в своем блокноте. Мне казалось, он составляет какие-то списки или делает пометки для памяти.

Я стал всматриваться в рисунки. Одна стена была покрыта изображениями рук, множества рук, нарисованных углем, мягким карандашом или шариковой ручкой.

На другой стене рисунки были более разнообразными. Здесь висел портрет Генри и Каролины, читающих книгу. Я увидел себя, готовящего что-то у плиты. Судя по кислому выражению лица, еда у меня, видимо, пригорела. Там был рисунок автобуса, разбитого и припавшего на сдувшиеся передние колеса. Прекрасный портрет Джози, выполненный пастелью. Она будто светилась от радости, а ее кожа казалась шоколадной.

— Ты видела это? — спросил я, показывая на портрет пальцем.

Она кивнула.

— Он прекрасен! — восхитился я.

На одном из рисунков по небу расплывалось чернильное облако, другой изображал наш поминальный круг, тот самый, в который мы построились, когда Джози очнулась. Я увидел чудесный и очень живой портрет Луны, сделанный, по всей вероятности, совсем недавно, когда ее уже отмыли…

Джози стояла ко мне спиной и рассматривала изображения рук.

Я заметил, что это были разные руки. Руки разных людей. На каждом в правом нижнем углу аккуратным почерком Нико надписал имена: папа, бабушка, Тим, мистер Миччо. Я узнал маленькую ладошку Хлои и огромную лапищу Джейка.

Джози разглядывала рисунок, висевший в самом центре. По ее щекам текли слезы.

Я знал, кому принадлежали эти руки, мне не нужно было читать надпись. Ладони были раскрыты, будто звали кого-то. Они казались мягкими. Даже с помощью угля ему удалось передать их воздушность и розоватый оттенок. Пальцы были длинными, тонкими, сужающимися на концах. На среднем пальце виднелось обручальное кольцо. Это были руки мамы Нико.

Иногда, когда менее всего ожидаешь, осознание беды выбивает почву у тебя из-под ног.

Так случилось со мной, когда я все это увидел.

— Что вы тут делаете? — раздался голос Нико.

— О, Нико! — сказала Джози, оборачиваясь. — Твои рисунки прекрасны.

— И не предназначены для чужих взглядов, — ответил он и сделал рукой знак, чтобы мы вышли.

— Прости, — сказал я. — Просто мы тебя искали…

— Прошу вас, выйдите из моей комнаты! — повысил он голос.

Мы вышли в гостиную зону, он за нами.

— Кстати, спасибо, что сделали из меня всеобщего врага, — с сарказмом произнес он. — Я пытаюсь обеспечить вашу безопасность, а меня теперь все ненавидят…

На его скулах ходили желваки. Я видел сейчас Нико в самом худшем воплощении: упрямого, слепо следовавшего правилам, пытавшегося защитить себя с помощью сарказма.

— Мы просто хотели понять логику твоих действий, — сказал я.

— Мы договорились. И все. Вот моя логика.

— Но Нико, Робби нам помог, а дети его обожают.

— Знаю, — ответил Нико. — А вам не кажется, что он пытается втереться в доверие, чтобы им позволили остаться?

— Мистеру Эпплтону нужно время, чтобы прийти в себя, — возразил я.

— Послушайте, — повернулся к нам Нико, — я не могу этого объяснить… Никакой логики тут нет… Но у меня дурное предчувствие…

— Что ты имеешь в виду? — спросил я.

— Не знаю, как сказать… То, как Робби старается всем угодить… В этом есть что-то неправильное… — Он снова и снова переводил взгляд с моего лица на лицо Джози. — Разве вы этого не чувствуете?

— Послушай, — сказал я, — мистер Эпплтон тот еще фрукт, но Робби все любят. Он хороший, он нам помогает. Он милый…

— Нико, давай договоримся, — впервые я услышал в голосе Джози симпатию по отношению к Нико. — Почему бы не разрешить им остаться еще на пару дней? Этого хватит, чтобы Робби закончил с автобусом, а мистер Эпплтон восстановился.

Нико отвернулся.

— Почему вы не хотите меня поддержать?

— Всего два дня, Нико. Детям нужно пообщаться со взрослыми. А Брейден с Сахалией поймут, что не смогут с ними уйти. Я сумею их убедить, если ты дашь мне на это время…

Нико вздохнул и пожал плечами:

— Ладно, Джози. Если ты так хочешь…

Джози сообщила, что Робби и мистер Эпплтон могут остаться еще на два дня.

Робби с Улиссом обнялись. Мистер Эпплтон кивнул и, как мне показалось, улыбнулся.

И это было хорошо.

Когда выключили свет, я вернулся на кухню. Мне хотелось приготовить что-нибудь для Астрид и оставить еду рядом с ее укрытием. Я не успел сделать это раньше и не хотел, чтобы она думала, что про нее забыли.

Когда проходил мимо отдела запчастей, я услышал голос мистера Эпплтона:

— Еще раз повторяю, Робби, держи с детьми дистанцию!

— Бред, они всего лишь дети. Они нуждаются в ласке.

— Ну смотри! — Голос мистера Эпплтона звучал угрожающе.

Мистер Эпплтон, или Бред, как его называл Робби, оказался сварливым придурком. Он явно завидовал своему спутнику. Ему было обидно, что Робби всем нравился гораздо больше, чем он.

Я подумал, что мистер Эпплтон — старая злая крыса. И кто он такой, чтобы угрожать Робби?!

Глава 25

После завтрака (на этот раз мне помогали Генри и Каролина; они предпочли овсяные хлопья со всякими добавками) Алекс, Нико и Робби отправились осматривать силовые агрегаты. Алексу не терпелось показать Робби, что он успел сделать, и послушать, вдруг у того возникли какие-то идеи по поводу усовершенствования того или иного узла.

Джейк проснулся гораздо позднее, чем обычно. Добредя до кухни, он обессиленно присел на лавку. Джейк был похож на бледную копию самого себя. Его сияющая улыбка пропала, под глазами темнели круги. Кожа была не просто бледной — ее словно припорошило пеплом. Даже веснушки как будто полиняли.

— С тобой все в порядке? — спросил я.

— Дин, будь другом, свари мне кофе!

— Конечно, Джейк, — ответил я. — Тебе со сливками и сахаром?

Он кивнул, и вдруг его склоненная голова начала дрожать. Я понял, что он плачет.

Я поставил перед ним кружку и положил ему руку на плечо.

— Все будет хорошо, — заверил я.

— Это не так. Хорошо уже не будет. Никогда.

Я все стоял рядом. Мне казалось, стоит мне присесть, и он перестанет говорить.

— Я продолжаю пить эти таблетки. Но с каждым разом они помогают все меньше. Как будто из меня выжали все хорошее, что во мне было, до последней капли. Я совершенно опустошен. Все, что мне раньше нравилось, теперь представляется бессмысленным. Даже секс, представляешь? Это меня расстраивает.

Он ударил кулаком по столу.

— Я не могу с этим смириться, — прошептал он. — Почему это случилось именно со мной?!

Он резко вскочил, и кофе выплеснулось из кружки на стол.

— Мне нужно идти!

— Джейк, подожди, — сказал я.

— Еще увидимся, Грейдер.

Он повернулся, чтобы уйти, но в этот момент на кухне появилась Сахалия. На ней были легинсы, открытый топик и что-то вроде пиджака.

— Ребята, вы Робби не видели?

За обедом мы все почувствовали, что между Робби и мистером Эпплтоном назревает конфликт. Мистер Эпплтон старался на него не смотреть, а когда Робби протянул ему поднос, мистер Эпплтон проигнорировал его и взял себе другой. Да, нам с ним придется несладко, решил я. Тем временем мистер Эпплтон положил в тарелку гораздо больше жареного риса с курицей в апельсиновом соусе, чем ему полагалось. С каждой минутой он нравился мне все меньше.

— Мы можем поговорить после обеда? — спросил мистер Эпплтон Нико, когда все выстроились в очередь за едой.

— Что? Да, пожалуйста, — удивился Нико.

— Мы еще не сказали вам про Денвер.

Робби с грохотом поставил поднос на стойку:

— Мне кажется, это не слишком удачная мысль, мистер Эпплтон.

— Я знаю, тебе это не понравится, Робби, — ответил тот. — Но мне кажется, дети заслуживают того, чтобы узнать правду.

— Какую такую правду? — спросил я.

— Об эвакуации. Если вам удастся добраться до международного аэропорта в Денвере, вас эвакуируют.

— Что такое «эвакуировать»? — спросила Хлоя.

— Когда в каком-то регионе случается чрезвычайная ситуация, правительство эвакуирует людей, проживающих на этой территории. Эвакуация — это перевозка людей в безопасное место.

— Это как? — перебил его Батист.

— Я объясню, — ответил Эпплтон. — Множество людей отсюда направляются в аэропорт Денвера. Ходят слухи, что правительство организовало переправку пострадавших на Аляску. На вертолетах.

Каролина подняла руки.

— То есть там может быть и наша мамочка? — спросила она. — Наша мамочка тоже могла приехать в Денвер?

— Вполне вероятно, — сказал мистер Эпплтон.

Все одновременно начали говорить, плакать и кричать: «Денвер, Денвер, Денвер… Нам нужно ехать в Денвер. Мы можем поехать в Денвер на автобусе. Мы должны выехать прямо сегодня».

Я не мог понять логику мистера Эпплтона. Зачем он подложил нам эту бомбу? Зачем рассказал об этом тогда, когда мы тут обосновались?

Разве он не понимает, что мы, старшие, стараемся дозировать информацию для малышей?

А теперь все они были в истерике и умоляли мистера Эпплтона и Робби отвезти их в аэропорт Денвера.

Мистер Эпплтон сосредоточенно поглощал свой обед. Робби же вместе с нами пытался всех успокоить. Но вокруг царил хаос.

Нико беспрестанно повторял:

— Мы не можем ехать в Денвер! До него шестьдесят миль. Автобус может поломаться. Это опасно! — Но его никто не слушал.

Каролина и Генри начали плакать. Улисс тарахтел что-то по-испански на ухо Робби.

И тогда Джози деланно бодрым голосом сказала:

— А сейчас, дети, время послеобеденной сказки в спальне!

Но Хлоя начала истошно орать, сжав кулаки и закрыв глаза. Она стояла, опустив руки, и визжала не переставая.

Остальные малыши заорали еще громче, а Батист даже умудрился разбить себе нос. Наконец Нико схватил стальной половник и изо всех сил саданул им по столу.

— ТИХО! — гаркнул он и указал половником на мистера Эпплтона. — Мистер Эпплтон, будьте так добры, расскажите нам всем подробно, что творится снаружи. Объясните, почему ехать в Денвер на автобусе — не слишком хорошая идея.

— Значит так, — сказал тот, вытирая рот. — На улицах полно брошенных и разбитых машин, проехать по дороге почти невозможно.

— Мы можем пойти пешком! — сказал Макс решительно.

— Дело в том, — продолжил мистер Эпплтон, — что снаружи плохой воздух. Некоторые люди от него стали сумасшедшими и очень агрессивными. А другие, вдыхая его, могут моментально умереть.

— Мы станем дышать через шарфы. Вы же сами так делали! — пискнул Генри.

— Осадки очень ядовиты. Только очень выносливые смогут выжить!

— Мы сможем! — сказала Хлоя. — Пожалуйста, возьмите нас с собой… — ныла она, остальные детишки тоже плакали.

Джози схватила мистера Эпплтона за руку.

— Зачем вы им рассказали? — спросила она. — Почему не сообщили только нам, старшим? Видите, какая теперь у нас неразбериха?

Мистер Эпплтон попытался извиниться, но за всем этим гвалтом его никто не слышал.

Нико снова обрушил половник на стол.

— Так, все слушаем меня! — рявкнул он. — Помните, что я вам обещал?

Постепенно все начали успокаиваться.

Нико продолжил:

— Как же вы могли забыть? Я вам говорил, что обеспечу всем безопасность! Это моя работа. Я обязан сохранить вам жизнь и здоровье, пока за вами не приедут родители! Я уверен, они приедут!

— Они приедут! — подтвердит мистер Эпплтон. — Мы с Робби непременно найдем их и скажем, где вас искать.

— Что?! — переспросил Нико.

— Мы с Робби отправимся в Денвер. Нас отвезут на вертолете на Аляску, мы найдем ваших родителей, и они за вами приедут.

На лицах малышей стали появляться улыбки. Они захлопали в ладоши и вытерли слезы.

Мы с Алексом бросились друг к другу и обнялись. Нико с Эпплтоном стали обсуждать, какие запасы понадобятся в дороге.

Робби же идея мистера Эпплтона явно не понравилась. Не говоря ни слова, он пошел прочь. Брейден, а затем и Сахалия отправились следом. Может, они надеялись уговорить Робби взять их с собой…

Я не успел над этим поразмышлять, потому что Эпплтон вдруг сказал:

— А теперь, ребята, вам нужно пойти в класс и написать письма родителям, а мы с Робби доставим их по назначению.

Алекс вернулся на кухню, когда я выбрасывал в помойное ведро остатки еды. У него в руках был пластиковый контейнер с какими-то электронными приборами.

— Хочешь, я тебе кое-что покажу? — спросил он.

— Конечно.

Я был счастлив, что он ко мне с этим обратился.

Алекс достал из коробки два видеопереговорных устройства. Одно с длинной антенной и какими-то проводами, примотанными к корпусу голубой изоляционной лентой.

— Это уоки-токи, передающее и изображение тоже. Только я усилил передатчик, прикрепив к нему антенну, — объяснил он. — Я проверил, он отлично работает по всему магазину.

— Здорово, — сказал я. — Значит мы сможем использовать его как интерком?

— Нет, — ответил он. — Я подумал, что его нужно отдать мистеру Эпплтону. Так мы сможем увидеть, что происходит снаружи.

Я не уставал восхищаться способностями брата.

— Это просто невероятно, Алекс, — сказал я, — это гениально! Всем понравится.

Он пошел показать свое изобретение Нико и мистеру Эпплтону, а я сел писать письмо родителям. Я постарался подробно рассказать, что с нами случилось. Сообщил, что мы с Алексом заботимся друг о друге и что я стараюсь сделать так, чтобы ему ничто не угрожало. И я сделаю для этого все, что в моих силах.

Правда, сложно заботиться о том, кто в твоей заботе совсем не нуждается.

Глава 26

Мистер Эпплтон и Робби пришли на кухню вместе с Нико, Алекс появился чуть позже.

Я видел, как они зашли в отдел, где продавались велосипеды, и выбрали два самых надежных горных велика. Теперь, когда от успеха их миссии зависела наша надежда найти родителей, мы наперебой старались снабдить их всем, чего бы они ни захотели. Если бы это было возможно, они могли бы прихватить с собой целый магазин. Лишь бы наши родители нашлись.

— Дин, — сказал Нико. — Как ты думаешь, какие припасы мы можем дать им в дорогу?

Я уже все подготовил. На полу стоял пластиковый ящик с двумя коробками зерновых батончиков «Гранола»; коробкой с протеиновыми батончиками; двумя большими пакетами ореховой смеси; четырьмя пачками равиоли; четырьмя банками консервированной фасоли; пакетом сухой фасоли; пакетом риса; коробкой с овсяными хлопьями; двумя банками растворимого кофе; банкой сухого молока.

Еще я притащил четыре пятилитровых бутыли питьевой воды и шесть литровых бутылок «Гаторейда». Мне показалось, что больше они просто не смогут унести.

— А еще вы можете прихватить с собой собачьих консервов, — предложил я.

Робби пожал плечами.

— Луна сама о себе позаботится, — ответил он. По тому, как он упорно смотрел в пол, было видно, что он не в духе. Ему явно не хотелось ехать. Мистер Эпплтон принялся копаться в ящике с едой. А я тем временем подошел к Алексу.

— Они возьмут с собой уоки-токи? — спросил я. Алекс покачал головой.

— Они считают, что это может напугать малышей. Я обнял его за плечи. На мгновение он застыл, потом рванулся к Нико. Ну да, они же теперь лучшие друзья! Я сделал вид, что меня это не волнует.

Мистер Эпплтон приподнял ящик. По всей видимости, вес показался ему вполне приемлемым. И все же он выложил оттуда пачку равиоли.

— Слишком тяжело, — пояснил он. — А вяленая говядина у вас есть?

— Конечно, — ответил я и пошел за ней.

— Я ему помогу, — промолвил Робби.

— Мне бы хотелось, чтобы ты остался, — сказал мистер Эпплтон.

— Я схожу за вяленой говядиной и тут же вернусь! — огрызнулся Робби, но мгновенно сбавил тон: — Хотите, я возьму еще пару батончиков «Херши»?

Мистер Эпплтон торопливо кивнул:

— Конечно.

Мы с Робби отправились к стеллажам с едой.

— Что-то он слишком раскомандовался, — стал оправдываться Робби.

— Да, — ответил я, — мне тоже так показалось.

— Мне кажется, я могу тебе доверять, — обратился ко мне Робби. — У меня проблема, и я не знаю, что делать.

— А что такое?

— Бред хочет, чтобы мы ехали как можно скорее. Только мне кажется, он ведет себя не совсем адекватно, будто умом тронулся.

— Но ведь Нико предложил вам остаться…

— Да! А он все равно хочет ехать прямо сейчас, и я совсем не уверен, что у него хватит сил на такое путешествие.

Мы подошли к полкам, и он взял несколько упаковок.

— Я думаю, он боится умереть. Хочет попасть в Денвер, чтобы этого не случилось.

Робби повернулся ко мне.

— По мне так чем дольше мы тут останемся, тем лучше. Я очень хочу передать письма вашим родственникам и обязательно это сделаю. Просто я не представляю, как это сейчас получится, учитывая его состояние.

Я был вынужден с ним согласиться.

— Мне это все неприятно, Робби, — сказал я. — Но я не знаю, что делать. По правде говоря, до того, как я узнал про Денвер, мне казалось, мы останемся тут навсегда…

Должно быть, я сказал гораздо больше, чем следовало. Я перешел черту, но мне было так его жаль…

Я его понимал: после всего, что он перенес, ему трудно было свыкнуться с мыслью, что через несколько часов он покинет место, где чувствует себя в полной безопасности. Тем более что все мы искренне хотели, чтобы он остался.

— Но я все равно должен тебе сказать: если ты доберешься до Аляски и найдешь наших родителей, мы будем считать тебя величайшим героем всех времен и народов.

Робби вздохнул.

— Я это понимаю, — сказал он. — И мне очень бы хотелось вам помочь.

Мы вернулись обратно. Нико помогал мистеру Эпплтону паковать два больших рюкзака на жестких рамах и оба велосипедных багажника. На полу я заметил две самых простеньких походных плитки, состоящих из баллончика с газом и горелки, два тонких спальных мешка из специальной термостойкой ткани, использующейся в космической промышленности, несколько коробков спичек и зип-пакетов, а также накидки, сигнальные ракеты и походное оборудование из спортивного отдела. Но самое главное — в одном из пакетов лежал листок с нашими именами… и наши письма.

Нико с мистером Эпплтоном методично укладывали все это в сумки и рюкзаки.

— Мистер Эпплтон, я хотел вам сказать… — Я должен был попытаться ради Робби. — Мы будем рады, если вы пробудете у нас еще какое-то время. Нам очень хочется, чтобы вы доставили наши письма в Денвер, но, возможно, стоит подождать, когда вам станет немного лучше?..

— Я уже обсуждал это с Нико, — мрачно ответил он.

— Мы не знаем, когда началась эвакуация, — сказал Нико. — Если мы потеряем время, можем и опоздать.

— К тому же мы удачно подобрали антибиотики, и мне стало много лучше, — добавил Эпплтон.

Ладно. Его доводы звучали вполне убедительно, только почему он избегал встречаться со мной взглядом?

— Мы поужинаем с вами и пойдем, — сказал он.

Робби смотрел на мистера Эпплтона с раздражением и даже злобой. А когда почувствовал, что я на него смотрю, только криво усмехнулся.

Глава 27

Мы с Батистом набрали продуктов для праздничного ужина. А когда все ушли, я спросил Нико, может ли Батист стать моим постоянным помощником на кухне. Он на самом деле умел готовить, к тому же всем порядком надоели смешные потуги остальных помощников придумать что-то оригинальное (один раз Улисс подобрал все продукты с вишней — вишневый торт, вишневый пирог и вишневое мороженое — никому не понравилось).

Мы с Батистом пожарили последнюю замороженную курицу. Из взбитых яиц, кукурузы и чего-то там еще он приготовил суфле. На десерт мы сделали три торта — желтый с шоколадной глазурью, какое-то невероятно сложное блюдо из пастилы и розовый торт с ванильной глазурью и блестками.

Это было действительно вкусно. Все нас хвалили, за исключением Джейка, который ушел есть в одиночестве, и по-прежнему отсутствовавшей Астрид.

Мистер Эпплтон и Нико сидели вместе и обсуждали отъезд. Алекс расположился рядом и выглядел счастливым, ведь ему разрешили присутствовать при столь важном разговоре.

После ужина мистер Эпплтон выступил с речью. Он встал и вытер лоб салфеткой.

— Я хочу поблагодарить вас всех за то, что впустили нас сюда и так хорошо о нас заботились, — сказал он. — Вы — самые талантливые и решительные дети, которых я когда-либо имел удовольствие знать. Я горжусь тем, что мы с вами жили в одном районе. — Он снова вытер лоб. Почему он так потеет? На кухне не жарко. Наоборот, прохладно, как и во всем магазине. — Мы с Робби выполним нашу миссию, найдем ваших родителей и сообщим им, что вы здесь.

Детишки зааплодировали.

— Пожалуйста, скажите моей маме, чтобы она передала мистеру Миттенсу, что я по нему скучаю, — попросила малышка Каролина.

— Обязательно, — ответил мистер Эпплтон и закрыл глаза. Одной рукой он оперся о стол.

Нико встал. По его сигналу Алекс раздал пластмассовые стаканчики, наполненные газированным яблочным соком.

— Мистер Эпплтон и Робби, мы очень рады, что вы к нам пришли. Для нас большая честь подготовить вас к отъезду. Спасибо, что взяли с собой наши письма. За здоровье мистера Эпплтона и Робби!

Мы чокнулись нашим игрушечным шампанским.

— Ладно, — сказал мистер Эпплтон. — Самое время отправляться в путь.

Дети подняли шум.

— Что-то я не понимаю, — надулась Хлоя. — Подождите хотя бы утра. Никто не путешествует ночью.

— Это не имеет значения, — сказал мистер Эпплтон. — Сейчас там, на улице, все время ночь.

— Ночью ниже вероятность того, что мы встретимся с кем-то опасным, — добавил Робби.

Хлою передернуло, а мы все вздрогнули.

Улисс сидел у Робби на коленях. Робби поцеловал его в макушку. Улисс уткнулся в него лицом и обнял за шею. Для Улисса их отъезд станет настоящим горем.

— Пойдем, Робби, — сказал мистер Эпплтон, — нам пора.

Он встал.

— Еще раз спасибо, — поблагодарил их Нико.

— Это наша обязанность, и мы выполняем ее с большим удовольствием, — ответил мистер Эпплтон.

Мне не понравился цвет его лица. Мистер Эпплтон скосил глаза на Нико и попытался пожать ему руку, но промазал. Тогда он сделал попытку ухватиться за стол, но рука прошла мимо, и он медленно осел на пол.

Мы с Нико, Брейденом и Робби оттащили мистера Эпплтона на его постель.

— Я знал, что еще рано, — сказал Робби. — Просто он считал себя обязанным перед детьми. Хотел поскорее доставить письма родителям.

Мистер Эпплтон лежал без движения, с откинутой головой. Он был без сознания.

— Он очнется? — спросил я.

— Кто-нибудь, принесите ароматическую соль, — попросил Нико.

— Я сейчас! — вызвался Брейден и побежал в аптеку.

— Мы отправимся завтра утром, — сказал Робби. — Даю слово.

— Нам все равно, когда вы уйдете! — рявкнул Нико. — Мы не хотим, чтобы вы погибли!

В это время запыхавшийся Брейден принес ароматическую соль. Совсем маленький пузыречек, я таких никогда не видел.

Нико со знающим видом открыл крышку, поднес пузырек к носу мистера Эпплтона и несколько раз махнул в его сторону ладонью.

Мистер Эпплтон дернулся.

— Мой пистолет! — простонал он и схватил Нико за рубашку. Потом, издав громкий, похожий на рев быка, стон, повернулся на бок и заснул.

— Он очень устал, — сказал Нико, подходя к кухне.

— Он болен, — возразил я.

— У него сломана нога, — заметил Брейден.

— Не знаю, — сказал я. — Он показался мне крепким, как камень. Может, мы переборщили с обезболивающими?

— Возможно, — ответил Нико. — Я дал большую дозу.

Мы установили дежурство у постели мистера Эпплтона. Нико должен был присматривать за ним с вечера до полуночи. Робби вызвался сменить его, а я сменю Робби с трех ночи до шести утра.

Когда Нико сказал малышам, что взрослые побудут с нами еще несколько дней, они были вне себя от радости. Улисс даже исполнил брейк-данс, что здорово разрядило напряженную атмосферу.

Даже Нико улыбнулся, глядя, как Улисс прыгает и скачет, изображая робота. Этот маленький оборванный латиноамериканец на глазах становился славным мальчишкой.

Глава 28

В магазине царили тишина и мрак, но внезапно всех разбудил лай Луны и вопль Астрид:

— ДЖЕЙК НИК ОДИН БРЕЙДЕН ИДИТЕ СЮДА!

Мы бросились бежать, в полусне натыкаясь друг на друга. Мы бежали на ее голос и тусклый свет фонарика. Я сунул голову за перегородку и увидел надувной матрас со смятой простыней. На нем был Робби, в одних трусах. И Астрид.

Астрид стояла над ним, держа пистолет и целясь ему в грудь. Луна, вздыбив шесть, истошно лаяла.

И тут я увидел Сахалию. Она была раздета. Она сидела на полу, прижимая к груди ночную рубашку, и плакала.

Сахалия и Робби…

Сахалия и Робби…

Сахалия и Робби…

— Что, черт побери, происходит?

— Возьми у меня пистолет! — попросила Астрид.

Джейк взял пистолет и навел его на Робби.

— Это очень опасно. Очень, — сказал он, и я заметил, что руки его дрожат.

Астрид опустилась на колени рядом с Сахалией и натянула на нее ночную рубашку.

Я думал, Сахалия станет благодарить Астрид за то, что та ее спасла, но та разразилась проклятиями.

— Я уже взрослая! — кричала она. — И я знаю, что делаю. Не ваше собачье дело!

Она была в истерике. Астрид поцеловала ее в голову, успокаивая, как мать успокаивает больного ребенка. А потом помогла встать и повела ее к Поезду.

— Эй, ребята, — сказал Робби. — Это не то, что вы подумали. Я лег спать, а когда проснулся, она сидела на мне верхом. Она сказала, что хочет уйти со мной и стать моей девушкой. И я ответил ей нет! — Он вытянул перед собой руку.

— Ты лжешь! — сказал Нико.

— Я говорю правду, — продолжал Робби. — Я знаю, что все это выглядит не слишком хорошо, но я действительно отказался. На самом деле.

Луна продолжала рычать и лаять.

— Луна, ко мне! — подозвал Робби собаку.

Обхватив ее, он нежно гладил белую шерстку.

— Это недоразумение, — сказал он собаке. — Эти дети никогда не сделают ничего плохого. Это просто недоразумение.

Я посмотрел на ребят. Неужели они поверили?!

— Она сумасшедшая, эта девчонка, — сказал Робби. — Она все время твердила, что вы считаете ее ребенком, а на самом деле она взрослая. Она хотела доказать мне это и сняла с себя рубашку, а я пытался натянуть рубашку обратно, и тут прибежала еще одна сумасшедшая и стала грозить мне пистолетом.

— Хорошо! — крикнул Нико. — Хватит! Помолчи. Дай мне подумать.

Робби ласково нашептывал что-то Луне.

— Ребята, — спокойно проговорил Робби, — я люблю детей. И я никогда не сделал бы ничего плохого такой маленькой девочке, как она, КЛЯНУСЬ ВАМ!

— Джейк и вы с Брейденом, оставайтесь здесь и продолжайте держать его под прицелом, — скомандовал Нико, — что бы он ни говорил. Я поговорю с Сахалией. Выясню, что здесь случилось, и мы решим, как поступить. Дин, пошли со мной.

— Нико, — сказал я, пока мы торопливо шли за Сахалией и Астрид, — как ты думаешь, что произошло на самом деле?

— Я догадывался! Я предчувствовал, что с этим парнем не все в порядке, но ничего не предпринял! Я знал!

— Но, Нико, — возразил я, — разве ты не допускаешь, что Сахалия сама во всем виновата? Она ведь сумасшедшая. Я почти уверен, что она сама навязалась, чтобы он взял ее с собой.

— Знаю! — буркнул Нико. — В этом-то и проблема.

Мы услышали какой-то шум, потом выстрел. Повернулись, мы бросились назад. Джейк и Робби вырывали друг у друга пистолет. Брейден с растерянным видом сидел на полу. На плече по рубашке расползалось огромное пятно крови. Нико набросился на Робби, и все трое клубком покатились по полу.

Робби пнул Джейка, ударил локтем Нико и вырвал пистолет из рук Джейка. Он направил его Нико в голову.

— Назад! — заорал он. — Я выстрелю! Я застрелю его!

Джейк отступил и поднял руки. Робби выругался на испанском и встал.

— Чертовы дети! Она единственная. Она единственная, кто ко мне пришел! Она показала мне свои штучки. Она хотела быть со мной. Вы мне не верите! А зря, потому что я никуда не еду!

Робби размахнулся и ударил Нико по лицу рукояткой пистолета. Нико упал.

— Не тебе решать, кому уйти, а кому остаться! — кричал Робби распростертому на полу Нико.

И вдруг — БАМ! У меня заложило уши. Робби отбросило назад. Он ударился о стеллаж и рухнул на пол.

Его застрелили.

Это была Джози. Она стояла в темном углу, держа в руках еще один пистолет. Из дула вился дымок, совсем как в вестерне. За ней на полу валялась огромная сумка, в которой Нико прятал оружие. Неужели все это время у него хранился там пистолет?

Джози уронила пистолет, опустилась на колени, закрыла лицо руками и завыла.

Глава 29

Малыши, узнав о случившемся, принялись вопить, и тогда я подхватил на руки Макса и Улисса и стал подталкивать их к Поезду.

— Бегите в Поезд! — кричал я. — У нас чрезвычайная ситуация! Быстрее! Быстрее!

Я продолжал кричать до тех пор, пока мы не добежали до цели. Им совсем не нужно видеть, что случилось. Не нужно, и все. Я затолкал их внутрь и придавил дверь снаружи одним из диванов.

— Вы останетесь здесь до тех пор, пока в магазине не станет безопасно! — крикнул я. — Мы выпустим вас, когда все закончится.

Внутри слышались плач и всхлипывания.

Астрид с Сахалией лежали в обнимку на диване. Астрид что-то напевала.

Робби погиб. Брейдена ранило, а Астрид поет Сахалии песенку. Ни убавить, ни прибавить.

Я побежал обратно к своим друзьям.

— Как это плохо, как плохо! — твердил Джейк. Эта история здорово на него подействовала.

Джози плакала на полу, рядом, на линолеуме, валялся пистолет.

Нико сидел у распростертого Брейдена и обеими руками зажимал ему рану, из которой хлестала кровь. Руки и рубашка его были в крови.

— Я пытаюсь остановить кровотечение, но не знаю как, — сказал Нико, в его глазах читалась паника.

Я сломя голову рванул к аптеке. Алекс был уже здесь, он успел собрать с полок такое количество перевязочных средств, что еле удерживал их в руках.

Здесь было темно. Здесь невозможно было толком ничего найти, так было темно в этом чертовом магазине.

— Отнеси все это Нико, а потом включи свет, хорошо? — сказал я.

— А как же экономия? — запротестовал он.

— Нам нужен свет! Мы должны видеть, что делаем.

— Ладно, — сдался он и послушно двинулся прочь.

Мне нужно было найти что-то для остановки кровотечения. Я знал, что такие средства существуют. Однажды наш сосед упал с приставной лестницы и разбил голову.

Врачи «скорой» присыпали его рану каким-то порошком, и кровотечение остановилось.

Я подскочил к прилавку. Тут был ужасный беспорядок. «Какого черта тут делал Джейк?» — подумал я.

Свет мигнул и зажегся. Сначала я зажмурился, потом принялся рыться на полках.

Схватил обезболивающие таблетки, что давал мне Джейк. Они помогут и Брейдену.

Но ничего, что останавливало бы кровотечение, я найти не смог. Захватив антибиотики, которые Нико давал мистеру Эпплтону, я бросился назад.

При свете место преступления выглядело во много раз хуже.

— Нам нужно убрать отсюда тело! — чуть не плакал Джейк.

— Обязательно, Джейк, обязательно, — сжав губы, ответил Нико. — Только помолчи.

Пуля отбросила Робби к стеллажам, где он и остался лежать.

На плакате с изображением штурвала у него за спиной виднелись брызги крови и чего-то еще (видимо, мозга). Под ним медленно расползалась лужа густой темной крови.

Нико освободил бинт от упаковки и изо всех сил прижал его к плечу Брейдена.

— Я так и не смог ничего найти, — еле слышно сказал я: от быстрого бега у меня сбилось дыхание.

— Да вроде лучше стало, — сказал Нико. — Но он потерял много крови.

Я взял здоровую руку Брейдена и попытался нащупать пульс.

— Он совсем холодный, — сказал я Нико.

— Знаю.

— А где Джози?

— Ее увела Астрид.

— Нам нужно убрать это тело, ребята! — продолжал причитать Джейк. — Оно меня пугает.

Нико глянул на меня.

— Ты этим займешься?

— Тебе не нужна моя помощь?

— Сейчас вернется Алекс.

— Ладно, я попробую, — согласился я, — только мне потребуется помощь.

Джейк плакал, размазывая слезы по щекам.

— Не смотри на него! — сказал я и схватил Робби за руку.

Она была тяжелой и холодной. Как глина. Глиняная плоть.

Я взял его за одну руку, Джейк — за другую. Мы перекатили тело Робби на матрас.

Оно упало с глухим хлюпающим звуком. Я взял покрывало, валявшееся на полу, и накрыл им тело.

— Давай, — обратился я к Джейку, — тащи!

Мы поволокли матрас на склад. За нами тянулся блестящий след, будто кто-то вел по полу огромной плоской кистью, которую обмакнули в ярко-красную краску.

Вся грудь, живот и руки Джейка были в крови. Он выглядел так, будто только что разделал корову.

— Мне страшно, — сказал Джейк.

— Мне тоже, — ответил я.

— Я не хочу, чтобы Брейден умер, — сказал он, всхлипывая. — Боже! Мне нужно взять себя в руки!

Тыльной стороной ладони он вытер лицо, оставив на нем следы крови.

Джейку с Алексом поручили убрать кровь, а тем временем я помогал Нико перевязывать Брейдена. Мы разрезали на нем рубашку. Нико смазал рану какой-то оранжевой жидкостью и попросил меня как можно крепче зажимать салфеткой рану, пока он будет бинтовать плечо.

Приятного в этом было мало. Пуля вырвала из плеча огромный кусок. Рана была страшной, это был кусок сырого мяса, без кожи. А под обрывками плоти виднелась белая кость. Я изо всех сил держался, чтобы не хлопнуться в обморок.

— Держи покрепче! — приказал Нико.

Нико считал, что Брейдену нельзя шевелиться, поэтому я принес еще один надувной матрас.

Мы с Алексом, Джейком и Нико осторожно, как только могли, положили Брейдена на матрас. Нико послал Алекса за термопростынями и витаминным напитком.

Джейк, похоже, совсем успокоился. Теперь он вел себя почти как раньше.

Нико продолжал возиться с Брейденом, а я стал помогать Джейку с Алексом.

К тому времени, как мы закончили, вокруг нас стояли шесть пластиковых мешков с окровавленными полотенцами, салфетками и пустыми бутылками из-под отбеливателя.

После нескольких часов тяжелой, грязной работы Нико наконец сказал:

— По-моему, его состояние стабилизировалось. Достаточно стабилизировалось.

— Достаточно для чего? — спросил я.

— Чтобы поговорить с Сахалией.

Сахалия все еще лежала с Астрид на диване. Обе они не спали и смотрели прямо перед собой. Джози спала в кресле, свернувшись калачиком. Астрид укрыла ее пледом.

Из Поезда тоже не доносилось ни звука, но диван, которым я придавил дверь, был отодвинут. Я догадался, что Астрид или Джози заходили к детям и уложили их спать.

— Сахалия, — тихо позвал Нико, опускаясь на колени. — Нам нужно знать, что произошло.

Сахалия закрыла глаза.

— Ну, давай же, Саш, — сделал попытку Джейк. — Никто не винит тебя за то, что случилось. Но Робби наговорил нам черт знает что, и нам необходимо знать правду.

Ни один мускул на ее лице не дрогнул, словно она не слышала. Нико с Джейком посмотрели на меня.

— Ты через такое прошла, — сказал я. — Но сейчас все позади…

— Он сказал, что возьмет ее с собой, — спокойно объяснила Астрид. — Если она будет его женщиной. Вчера она позволила ему себя поцеловать. Но их застукали.

— Кто? — спросил Джейк.

— Мистер Эпплтон. Он увидел, что Робби путается с Сахалией, — ответила Астрид.

Мы с Нико переглянулись. Это все объясняло. Мистер Эпплтон застал Робби с Сахалией и рассказал нам всем про Денвер. И мы захотели, чтобы они с Робби уехали. Картинка в моей голове полностью сложилась.

С закрытыми глазами Сахалия казалась такой юной. Такой юной, что невозможно было и представить, что с ней может такое случиться.

— Ребята, ей нужно отдохнуть, — сказала Астрид. — С ней все будет хорошо. Просто она должна поспать.

— Прости, что все так случилось, Сахалия, — сказал Нико. — Это моя вина. Я должен был лучше за тобой смотреть. Ты отличная девочка, и никому не хотелось, чтобы тебя обидели.

— С ней все будет хорошо, — заверила его Астрид.

— Конечно. Я просто хочу, чтобы она знала, как мне жаль, что я не смог ее защитить.

Я услышал шорох и обернулся. Это в своем кресле проснулась Джози. Она вытерла слезы.

Теперь она смотрела на Нико совершенно другими глазами.

Нико встал и пошел проверить, как там мистер Эпплтон, про которого мы совершенно забыли.

Я подошел к Джози:

— Ты в порядке?

Она кивнула.

— Я пошла посмотреть, что там такое, и там на полу стояла сумка, а в сумке был пистолет. — Она потерла глаза. — Я не хотела его брать. Но взяла. А потом увидела, как Робби напал на Нико.

Она схватила меня за руку и притянула к себе.

— Я даже не думала, — прошептала она. — А ведь я его застрелила…

— Ты все сделала правильно, — сказал я, отвечая на вопрос, который она не задала.

— Он ведь пытался убить Нико? Он бы наверняка его убил?

— Да, это так, — сказал я. По правде говоря, я не был в том уверен. Я понятия не имел, что он собирался делать.

— Он бы застрелил Нико, — повторяла она. — Он бы его застрелил.

— Ты все сделала правильно, Джози, — повторил я. — Ты спасла Нико.

Джози откинула голову и посмотрела так, будто только что увидела меня, мою рубашку, мои руки.

— Это кровь? Нам следует поскорее все убрать, — сказала она. — Что подумают дети?

— Уже убрали, — сообщил я. — Осталось только привести в порядок себя.

Глава 30

Хотя все были вымотаны до предела, сразу удалось уснуть только Сахалии, Алексу и Джейку.

Сахалия свернулась калачиком на диване. Алекс улегся в просторном кресле. Джейк растянулся на полу под диваном.

— Мне нужно всего лишь на секундочку закрыть глаза, — успел промолвить он и тут же уснул.

Джози укрыла его своим пледом.

— Я готова к работе, — сказала она. — Пойду осмотрю Брейдена и мистера Эпплтона, а вы, ребята, вздремните.

Мы перенесли Брейдена поближе к мистеру Эпплтону, чтобы было удобнее за ними ухаживать. Брейден был слаб, его лицо посерело. Он крепко спал, что, по мнению Нико, должно было вернуть ему силы.

— Если рана не загноится, он выкарабкается, — заметил Нико.

— А если загноится? — спросила Джози.

Я ждал, что он скажет об антибиотиках.

— Возможно, я повезу его на автобусе…

— Куда? — поинтересовалась Джози. — В больницу?

— Ты слышала, что сказал мистер Эпплтон? Больницы больше нет, — вмешался я.

— Нам остается молиться, чтобы инфекция не распространилась. — Его голос был резким и отрывистым. Чувствовалось, что он держится из последних сил. — Я не дам ему умереть, чего бы мне это ни стоило… Он не умрет.

Дыхание Брейдена было тяжелым, но ровным. Может, все и вправду обойдется…

— Вы оба, отправляйтесь спать, а я позабочусь об остальном!

Я двинулся за Нико к Поезду, но он не стал туда заходить. Он пошел к автобусу и залез в него.

— Эй, что ты собираешься делать? — спросил я.

Он вынес оттуда баллончики с монтажной пеной, банки со шпаклевкой и тряпки. Положил все на пол и направился к хозяйственному отделу.

— Что ты делаешь? — вдогонку крикнул я.

Подойдя к стеллажам с различными емкостями, от взял стопку больших пластиковых контейнеров.

— Можешь прихватить крышки? — спросил Нико.

— Конечно, — ответил я. — Но, по-моему, нам следует поспать. Хотя бы несколько часов.

Я был на пределе сил. Глаза горели, но во мне не оставалось ни тепла, ни надежды.

— Иди поспи. А мне нужно перенести запасы в автобус.

— Неужели ты думаешь, что найдешь работающую больницу?

— Помнишь мой девиз? Всегда будь готов!

Он засмеялся. Его смех напоминал карканье вороны.

— Понял? — спросил он. — Это старая бойскаутская шутка.

На шутку это не походило, но я понял: он считал необходимым готовить автобус к путешествию. Я прикатил несколько тележек: без них нам сейчас было не обойтись.

Мы наполнили их водой. Огромным количеством упаковок воды. Это было первое, чем мы запаслись. Потом уложили в пластиковые контейнеры еду: смеси из сухофруктов с орехами, вяленую говядину, протеиновые батончики, орешки, печенье… Все то, что берут, скажем… в длительный поход. Нико добавил к этому пакетики с супом, овсяной кашей, консервированного тунца и курицу. Я понял, что он готовит это для того, чтобы можно было выжить долгое, очень долгое время.

— На случай, если мы доберемся и нам придется ждать, — пояснил он.

Только теперь я понял, для чего мы загружаем автобус. Мы не повезем Брейдена в больницу. Мы отправимся в Денвер.

— А колесо? Разве у нас не спустило одно колесо?

Нико пожал плечами.

— Робби заклеил его как смог. А у второго колеса все в порядке…

Поработав еще немного, я сказал:

— Хоть бы с Брейденом все обошлось…

— Обойдется, — ответил Нико. — Иначе и быть не может.

Мы набрали в автобус еды и напитков примерно на две недели. Нико попросил меня принести медикаменты. Сам он заканчивал чинить крышу. Когда я вернулся с четырьмя большими банками антибиотиков, обезболивающими, бинтами, антисептиками, перекисью водорода, Нико уже был не один: ему помогала Астрид.

— Привет, — сказала она и кивнула.

— Привет.

На ней было мужское теплое белье, грязное, большое по размеру, с растянутыми рукавами. Поверх она натянула куртку на искусственном меху и шапку. Но для меня она все равно оставалась самой красивой. Правда, выглядела она сейчас еще и усталой и растерянной.

Нико, должно быть, послал ее за пледами и спальными мешками: в руках она держала огромную стопку.

— Положи под каждое сиденье по два спальника и два пледа, — попросил Нико.

Меня он сразу послал в отдел хозяйственных принадлежностей за фонариками, светильниками на батарейках и кое-какими инструментами.

Когда я вернулся, Нико с Астрид сидели, прислонившись спиной к автобусу, и обсуждали, что еще может пригодиться.

— У нас есть противогазы для каждого. Еда, вода, медикаменты для оказания первой помощи. У нас есть бенадрил?

— Я захватил все, что нашел, — сказал я.

— Веревки, спички, палатки, рюкзаки, масло, ножи… Еще два пистолета и немного патронов…

Он потер глаза.

— А как насчет денег? Или драгоценностей? Для обмена.

— Пойду возьму, — вызвалась Астрид.

— Нико! — вдруг окликнула запыхавшаяся Джози.

Нико вздрогнул.

— Что стряслось?

— Мистер Эпплтон… Не Брейден… С Брейденом все в порядке! — быстро проговорила Джози.

По ее щекам текли слезы. Она бросилась к Нико и упала в его объятья. Он крепко прижал ее к себе. Она посмотрела на него, взяла его лицо руками и стала покрывать быстрыми поцелуями. Он по-прежнему крепко ее обнимал.

Мы с Астрид оставили их наедине.

Глава 31

Я шел к телу мистера Эпплтона и плакал. Не столько потому, что испытывал горечь потери, просто чувствовал огромную, бездонную усталость. Я смотрел в пол и еле волочил ноги. Мне казалось, я вот-вот упаду лицом в пол.

Тело мистера Эпплтона лежало на надувном матрасе недалеко от медицинского отсека.

Я понял, что Джози, увидев, что он умер, пыталась самостоятельно оттащить его подальше от Брейдена. Его лицо было восковым и безжизненным, как у манекена.

Брейден застонал, и я осторожно перешагнул через неподвижное тело.

— Как ты, Брейден? — Слова застревали у меня в горле.

Рядом с Брейденом лежала Луна. Она приподняла голову и приветственно вильнула хвостом. Я положил руку ему на лоб. Лоб был влажным.

Брейден открыл глаза и посмотрел на меня. Он пытался что-то сказать, но во рту у него пересохло. Я опустился на колени и осторожно приподнял ему голову.

— Спасибо, — проскрипел он.

Нам нужно отвезти его в больницу. Во что бы то ни стало.

— Я сейчас! — сказал я Брейдену и со всех ног бросился к Нико.

— Нико! — кричал я, подбегая к стоянке, где оставил Нико с Джози. Они отпрыгнули друг от друга. Как будто то, что я видел их вместе, имело хоть какое-то значение!

— У Алекса есть переносной видеокоммуникатор! — проговорил я задыхаясь. — Я могу взять его с собой и пойти в больницу. Вы сможете увидеть, что там происходит. Так мы проверим, насколько там безопасно.

Мы бегом отправились к Поезду, и я по пути все ему растолковал. Мне хотелось поскорее разбудить Алекса и спросить у него, возможно ли это.

— У меня с собой будет передатчик, и вы сможете увидеть, что и как, — сказал я, когда мы вошли в гостиную. — А еще я могу дойти до дороги и взглянуть, можно ли по ней проехать.

— Но выходить на улицу небезопасно! — возразила Джози.

— Откуда мы можем это знать?! — Я почти кричал. — Разве можно верить всему, что они нам рассказали? Сначала мистер Эпплтон сказал, что там опасно. Потом — что людей из Денвера эвакуировали. Откуда нам знать, правда это или нет?

Вполне возможно, что я бредил, что от усталости я дошел до ручки, но мне эта идея казалась вполне разумной.

— Это будет разведка! — сказал я. Алекс уже проснулся. Джейк и Сахалия тоже. — Я пойду на разведку! Это, по-моему, так называется.

Я повернулся к Алексу.

— Смогу ли я взять переносной видеокоммуникатор, пойти в больницу и посмотреть, насколько там безопасно?

— Нет, — донесся до меня голос Джейка. — Не сможешь.

Я уставился на него.

— Это могу сделать только я, — спокойно заключил он.

Алекс притащил видеокоммуникатор и объяснил теперь уже Джейку, как с его помощью получить столь необходимую для нас информацию.

Джейк оказался прав, у меня бы ничего не вышло. Прибор был слишком сложен для меня. Странно, что я об этом не подумал.

Алекс, раздуваясь от гордости, показывал, как работает видеокоммуникатор. Нико явно испытывал огромное облегчение от того, что теперь мы сможем получить ответ на некоторые вопросы. Впервые за долгое время я чувствовал себя счастливым.

Астрид тоже пришла и встала в дверном проеме.

— Не понимаю я ваш план, — встряла она. — Джейк собрался выйти наружу?

— Да, и ты увидишь то же, что и я.

— А если на него нападут? — спросила она.

— Он возьмет с собой пистолет.

Она кивнула и, опустив голову, отступила.

Джейк встал и отправился к ней. Они немного отошли, но мы все равно могли их слышать. И видеть, ведь магазин был освещен.

— Я должен сделать это для Брейдена, — сказал Джейк. — По моей вине его ранили. Если бы я не был таким растяпой, этого бы не случилось.

— Ты погибнешь, чтобы его спасти? — сказала она.

— Не надо так говорить, — промолвил он мягко. — Мне нужно что-то сделать. Что-то правильное. Один-единственный раз.

Они обнялись, и я отвернулся. Она любит его, а он ее. И ничего с этим не поделаешь.

Я увидел, что брат смотрит на меня с жалостью. Этого мне только не хватало!

В дверях, потирая глаза, появился Улисс.

— Я хочу к Робби! — сонно сказал он.

Дети проснулись. Наступило утро.

Глава 32

Нико с Алексом и Джейком стали готовиться к разведке. Астрид вызвалась ухаживать за Брейденом. Нас с Джози оставили с малышами, врать с три короба.

— Что случилось? — спросил Макс, появляясь в дверях.

Малыши высыпали в гостиную сердитые, угрюмые, ничего не прощающие. Они моргали и выглядели растерянными в ярком свете, залившем магазин.

Мы с Джози собрались и принялись врать.

— Дети, сегодня ночью произошло что-то плохое, — сказала им Джози. — Мистеру Эпплтону стало хуже, а Робби сказал, что он хочет выйти на улицу и вызвать помощь. Правильно, Дин?

— Точно. А потом Брейден пошел за пистолетами, которые мы спрятали, поскользнулся и упал…

— Это был тот самый выстрел, который вы слышали, — добавила Джози. — Брейден ранил сам себя в плечо. К счастью, с ним все в порядке… Будет в порядке.

Дети были настолько растеряны, что в их глазах можно было видеть застывший знак вопроса.

— Но Робби все-таки ушел, — сказал я. — Ему очень хотелось как можно скорее найти ваших родителей.

Улисс начал плакать, и Джози взяла его на руки.

— Дети, подойдите ко мне, — попросила она. — Я должна вам рассказать еще одну очень плохую новость. Мистер Эпплтон сегодня ушел в мир иной.

— Что это означает? — спросила Хлоя. — Он умер?

— Боюсь, что да.

Каролина и Генри заплакали. Улисс к тому времени уже ревел.

— Есть и хорошая новость. Робби оставил у нас Луну, — хриплым голосом промолвила Джози. — Он сказал, что ему очень хочется, чтобы Луной занимался Улисс, ведь он очень хороший мальчик.

Улисс уткнулся лицом в плечо Джози.

— Давайте ее позовем, — предложила Джози. — Луна! Луна!

И дети начали звать Луну своими нежными тоненькими голосами.

Джози глянула на меня:

— Завтрак. Приготовь что-нибудь очень богатое протеинами, ладно?

К тому времени как я накормил детей завтраком из яиц, бекона и сыра, Нико с Алексом уже подготовили Джейка. Я принес в музыкальный отдел, где они собрались, поднос с едой.

Джейк слой за слоем натянул на себя несколько шерстяных брюк и свитеров от размера М до XXL и был похож на пухлую набивную игрушку. Они еще не успели укутать ему голову, поэтому она смешно торчала из шарообразного мягкого тела.

— Что ты делаешь? — спросил Макс.

Дети принялись смеяться. Выглядел Джейк очень глупо. Нико бросил на меня взгляд, который говорил: «Ты ничего им не сказал?»

Я вздохнул и пожал плечами. Мы успели предостаточно им рассказать.

Джейку уже собрали рюкзак, в котором я заметил вяленое мясо, сухофрукты с орешками и воду, а также два запасных фонарика. Я знал, что он взял с собой один из пистолетов.

Господи, я так надеялся, что этого будет достаточно, чтобы сохранить ему жизнь!

Алекс заканчивал подключать видеокоммуникатор к монитору.

Передатчик был закреплен на теле Джейка несколькими слоями скотча. Из-за этого его грудь приобрела очень странный вид. Из самого центра торчала камера. Наушник примотали к шее липкой лентой, будто Джейк был наркодилером, собирающимся на встречу, или, наоборот, парнем из ФБР.

— Ну и как я выгляжу? — спросил меня Джейк.

Он выглядел, как помешанный на гаджетах фанат жирной пищи.

— Круто, — ответил я.

— Врун! — засмеялся он.

Малыши окружили Джейка, впрочем, оставив вокруг него достаточно места, чтобы никому не мешать. Джози терпеливо объясняла им, что будет дальше.

Хлоя крепко обнимала Луну. Этой собаке, похоже, придется привыкать ко всеобщей любви. Но Луна была умной и терпеливой. Она лизала Хлою в лицо, пока та ее не выпустила.

Алекс включил видеокоммуникатор и подошел к огромному монитору. Во время землетрясения он не разбился, так как лежал в коробке, теперь был подсоединен к силовой установке и через видеопорт ко второму видеокоммуникатору.

Алекс включил и его, и на экране возникло изображение: Генри и Каролина, оказавшиеся в зоне видимости камеры, стояли, крепко прижавшись друг к другу, и сосали большие пальцы.

— Эй! — сказали они хором, увидев себя на экране.

Все зааплодировали.

Джейк крутанулся на месте, и на экране по очереди появились все мы. Изображение было довольно тусклым, мы с трудом себя узнавали, но все-таки это были мы. Очень грязные, как я заметил. На экране мы смотрелись гораздо грязнее и оборваннее, чем в жизни.

Хотя, возможно, у меня просто замылился глаз.

— Какой ужас! — заметил Джейк.

Он покачался, наше изображение на экране тоже стало качаться. Потом направил камеру на Макса. Тот высунул язык и скорчил рожицу.

— Ладно, — сказал Алекс. — Скажи что-нибудь.

— Слушайте-слушайте, — проговорил Джейк. — Я веду прямой репортаж из торгового центра «Гринвей», расположенного на старой денверской автостраде.

Звук был слишком тихим, но все же мы смогли разобрать его искаженный помехами голос.

— Проверь, слышно ли меня, — попросил Алекс.

— Да ты меня оглушил! — пожаловался Джейк с ухмылкой. — Круто! Я чувствую себя как астронавт!

Нико сделал шаг вперед.

— Ты уверен, что хочешь этого? — спросил он. — Мы знаем, что там очень опасно, Джейк.

— Старик, — проговорил Джейк. — У меня все под контролем, Нико Кнакко.

— Нико Кнакко, — повторил Макс с улыбкой.

Джейк снова стал прежним шутником и балагуром. Как хорошо! Именно это и было нужно, подумал я про себя. Джейку необходим был шанс снова стать героем. И тут пришла Астрид.

— У Брейдена поднимается температура, — сказала она. — Мне не нравится, как он выглядит. Его трясет.

У нее под глазами были черные круги.

— Тогда не стоит терять время, — заметил Джейк. — Давайте начинать.

Астрид оглянулась.

— Я посижу с Брейденом, — сказала она.

Сахалия, подавленная и тихая, ушла с ней. Астрид не смогла посмотреть в глаза Джейку.

— До скорой встречи, Астрид! — крикнул он ей вслед.

— Да, — ответила она.

— Давай укутаем тебе голову, — предложил Нико.

Из нескольких лыжных шлемов с отверстиями для глаз и носа они с Алексом соорудили нечто вроде воздушного фильтра. Нико надел на голову Джейка тяжелую резиновую маску для подводного плаванья.

Джейк поднял руку и поправил наушники и микрофон, размещая их поудобнее.

— Джейк, ты меня слышишь? — спросил Алекс, пока Нико натягивал шлемы на голову товарища. Это было не так-то просто.

— Все в порядке, — ответил Джейк, отстраняя Нико.

— Нет, — возразил тот. — Еще минутку.

Джейк спокойно ждал, пока Нико поправлял на нем флисовые шлемы.

— Можешь что-нибудь сказать? — повторил Алекс.

— Проверка связи. Раз, два, три, — ответил Джейк. Через маленькие микрофоны коммуникатора его голос звучал совсем глухо.

Алекс посмотрел на нас.

— Готово, можно идти.

— Ладно, тогда вперед! — дал команду Нико.

Все отправились на склад, чтобы посмотреть, как Джейк выходит.

— Стойте! — закричал я. — Нам нельзя идти всем вместе!

— Почему это? — спросил Нико.

— Там что-то есть, — ответил я, напоминая ему о том, как мы с Джейком укладывали окровавленное, искореженное тело Робби.

— Ну да, — донесся глухой голос Джейка из-под маски.

Нико пожал плечами и велел малышам остаться со мной в музыкальном отделе.

— Ребята, — сказала Хлоя, — давайте возьмем стулья и попкорн и приготовимся смотреть шоу!

Остальные дети, возбужденно хихикая, понеслись за стульями в гостиную.

Улисс был единственным, кто все еще грустил о мистере Эпплтоне и Робби. Остальные забыли обо всем, лишь бы посмотреть телевизор.

Дети убежали как раз вовремя. Джейк прошел мимо распростертого на надувном матрасе тела Робби.

Я на всякий случай стоял у монитора. Сначала показались ноги Нико. Это он открывал люк. Потом мы увидели его лицо. Джейк забрался на лестницу.

Джейк вытянул руку, и мы увидели, как они обмениваются рукопожатиями.

— Не волнуйся, старик, — донесся слабый голос Джейка. — Все будет хорошо.

Нико что-то ответил.

— Понял.

Нико протянул Джейку ворох цепей и веревок. Аварийная лестница, понял я.

Потом Джейк вышел на крышу.

— Боже, ребята! — сказал он. — Как тут холодно!

Дети примчались обратно с подушками и надувными креслами. Хлоя появилась с другой стороны с огромным пакетом попкорна, коробкой леденцов и несколькими шоколадными батончиками в руках.

И мы уселись смотреть Джейка по телевизору.

На самом деле нам было сложно что-то разобрать. С каждым шагом Джейка изображение прыгало и, кроме того, было очень темно.

— Можешь постоять спокойно, чтобы мы увидели то, что видишь ты? — проговорил Алекс в микрофон.

— Хорошо, но только, кроме неба и горизонта, здесь ничего нет.

Джейк остановился, и мы действительно ничего не увидели. Темное небо и темную землю, а между ними светящиеся полоски.

По мне, это было похоже на закатное небо, снятое на черно-белую пленку. Но я знал, сейчас часов восемь — десять утра.

— А теперь я посмотрю с крыши вниз.

Он нагнулся, и картинка дернулась. Все было черным.

— Ничего не видно! — огорчилась Хлоя.

— Мне тоже, — подал голос Батист.

— Ты что-нибудь видишь? — спросил Алекс.

— Очень темно, — сказал Джейк. — Но кое-что видно. Мне не хотелось бы зажигать фонарик, чтобы не привлекать ничьего внимания. Но должен вам сказать, что здесь темнее, чем я ожидал.

Итак, кое-что мы все-таки узнали. На улице было темнее, чем мы думали.

— Черт, — выругался Джейк и замер.

На экране возникли его ноги. Потом мы различили какие-то цветные пятна, перемежающиеся с серыми областями, но так и не поняли, что это.

— Я на парковке. Машины после урагана так здесь и стоят. Они все разбиты вдребезги. Сами посмотрите.

В отраженном от камеры свете мы увидели поверхность автомобиля. Она была покореженной и ржавой с редкими вкраплениями сохранившейся краски.

— Мне кажется, металл разъеден какими-то химическими соединениями. Не могу поверить, что это произошло так быстро…

Мы поняли, что он пошел вперед: картинка снова начала качаться.

— Я пойду побыстрее, — сказал Джейк. — Глаза немного привыкли. Не хочу терять время.

В соответствии с маршрутом, который мы составили, Джейк пересек парковку и шел вдоль старой денверской автострады. До 1–25 ему оставалось немногим более четверти мили.

Сразу за ней на другой стороне Струзерс-роуд находится Региональный госпиталь «Льюис Палмер».

— Отлично, теперь я вижу автостраду, — сообщил Джейк. — Вы не поверите, здесь какие-то огни!

— Господи! — в волнении прошептала Джози.

На экране мы могли различить вдали какие-то световые пятна размером с конфетки «Тик-так». Джейк ускорил шаг, но потом вдруг почти остановился.

Картинка стала черной.

— Кто-то идет, — прошептал он.

— Что случилось? — спросила Хлоя. — Почему мы ничего не видим?

— Думаю, он лег на землю и затаился, — ответил я.

Мы подождали.

— Спроси, как он, — сказал Алекс Нико.

— Нет, — ответил Нико. — Он в опасности, они могут услышать звук из наушника.

Джейк снова заговорил:

— Они ушли.

— Кто это был? — спросил Нико. — Можешь нам сказать?

— Там было два человека. Они шли вместе. У них в руках были чемоданы. На колесиках.

Два постапокалиптических бродяги, катящие за собой чемоданы. Ну и бред.

— Они так закутаны, что я не смог разобрать, мужчины это или женщины.

— Да это мог быть кто угодно! — простонала Джози.

Она была права. Это могли быть люди, которых мы знали. Но Джейк не мог остановить их и спросить. Его могли ограбить или убить, с ним могли сделать все что угодно.

Но, возможно, они — люди, которых мы знали (и любили)!

Вдруг это были наши родители?

Я обернулся и поймал на себе взгляд Астрид. Должно быть, она оставила Брейдена на попечении Сахалии.

Астрид сидела по-турецки на полу позади всех. Луна положила ей на колени голову, и она с отсутствующим видом поглаживала ее.

Огни на экране становились все крупнее. Они казались то ярче, то тускнели: в зависимости от того, куда Джейк поворачивал камеру.

— Земля размокла и напоминает болото, — сказал Джейк. — Растения погибли, вокруг все разрушено.

Он замедлил шаг. Мы слышали его дыхание под маской.

Все приподнялись в своих креслах. Каролина и Генри вцепились друг в друга, как в спасательные круги.

— Вот что я вижу, — прошептал Джейк. — Дорога почти чистая. То тут, то там виднеются застрявшие машины, но по крайней мере одна полоса свободна. Чуть в стороне, ярдах в пятидесяти от меня, горят какие-то огни. Не пойму, что это…

— Здесь полно машин, сброшенных на обочину. Все они кажутся разбитыми, не могу сказать, сколько времени они тут находятся. Возможно, с момента, когда начался град, а может, и раньше. Дорога в плохом состоянии. Она пострадала от землетрясения…

Дыхание Джейка было теперь спокойным и ритмичным. Но потом вдруг участилось.

— Я… запыхался… — проговорил он. — В этой штуке тяжело дышать…

— Скажи ему, что мы его любим! — попросила Джози.

— Хм… Джози просит передать тебе, что мы все тебя любим, — смущенно выдавил из себя Нико.

В ответ Джейк не промолвил ни слова, мы так и не поняли, слышал ли он.

Джейк пошел медленнее. Мы заметили несколько горящих фонарей, что меня сильно удивило.

— Ничего, — проговорил Джейк. — Это всего лишь приятная прогулка по симпатичной тихой улице. — Его голос звучал нервно.

— Фонари горят? — спросил Нико в микрофон.

— Да, и я уже вытащил пистолет. На тот случай, если меня кто-то заметит.

Дальше Джейк, казалось, целую вечность шел в темноте.

Дети хрустели попкорном, и мне страшно хотелось прикрикнуть на них, но я даже не мог перевести дыхание.

Джейк приблизился к больнице.

— Выглядит не слишком хорошо, — сообщил он спокойно. — Темно. Огней нигде не видно.

И мы увидели призрак здания с разбитыми окнами.

— Больницы больше нет, — сказал Джейк. — Здесь ни души.

Нико уронил голову на руки.

— Черт! — выругался он. — И что нам теперь делать?

Стены на экране монитора странно шевелились.

— Что это? — спросил Алекс в микрофон, забирая его из рук Нико.

— Какие-то записки, письма, открытки, фотографии, — ответил Джейк.

Он подошел ближе, чтобы мы могли разглядеть.

Плакат с фотографией мужчины среднего возраста: «Разыскивается Марк Бинтер. В последний раз его видели на улице Маунт Херман».

«Вы не встречали мою дочь?» — и фото симпатичной светловолосой девчушки.

Наспех накарябанная записка: «Бабушка, я жив! Еду в Денвер!»

— Все уехали, — сообщил Джейк, продолжая просматривать объявления.

Там было несколько плакатов с одним и тем же текстом: «Выжившие, отправляйтесь в Денвер, оттуда вас переправят вертолетами на Аляску. Отъезд пятого числа каждого месяца в пять часов».

— Каждое пятое в пять, — повторил я.

— А сегодня какое? — пробормотала Джози.

— Двенадцатое, — мрачно буркнул Нико.

Там было фото девушки в нарядном платье. Отсканированное изображение чьей-то бабушки. Копия фотографии женщины, напечатанная на бумаге: «Анна-Мария, найди меня в Денвере! Лу».

И вдруг наша рождественская открытка!

— Стоп! — заорал я. — Скажи ему, чтобы он вернулся. Это наша открытка. Наша открытка!

Нико передал Джейку, чтобы тот вернулся. Он нашел ее.

Там были мама, папа, Алекс и я. Мы стояли перед нашим домом. Мы улыбались и махали руками. Я обеими руками схватил себя за волосы.

— Что там написано?

Джейк снял карточку со стены и открыл.

Красивая надпись красными чернилами: «Поздравления с Рождеством от Гридеров!» Ниже аккуратным папиным почерком:

«Дорогие Дин и Алекс!

Мы не погибли. Оставайтесь в безопасном месте или доберитесь до Денвера.

Мы всегда будем любить вас».

Мы с Алексом прижались друг к другу и расплакались. Вместе с нами заплакали остальные, и нас мгновенно облепили тела наших товарищей.

Через минуту нас уже обнимали Джози, Хлоя, Батист и Улисс. А еще Генри, Каролина, Нико и даже Астрид. Мы стояли в центре группы, и каждый обнимался с каждым.

Не знаю, то ли мы плакали из-за того, что они живы, то ли потому, что не знали, умерли ли остальные, то ли просто были рады, что не одни.

— Эй, — раздался голос Джейка. — Передайте Астрид, чтобы она простила меня.

— Что он делает? — спросила она.

Мы все столпились у монитора. Он направил камеру себе на лицо и начал что-то говорить, но мы ничего не слышали. Звук пропал.

— Он повредил микрофон, — сказал Алекс. Он попытался настроить какие-то провода, но на экране вдруг стало темно. Джейк на мгновение закрыл камеру рукой.

— Что происходит? — нервно спросил Макс.

Мы снова увидели лицо Джейка. Он уже был без маски. Он что-то говорил в камеру.

— Он что, с ума сошел?! — воскликнул Нико.

Слезы заливали лицо Джейка. Он что-то объяснял нам, но мы не слышали ни единого словечка.

— Что он делает? — спросила маленькая Каролина.

— Он прощается с нами, — спокойно ответила Астрид.

Джейк закончил говорить, положил камеру на землю и пошел прочь.

Мы могли лишь наблюдать, как он исчезает в темноте.

Все снова заплакали. Малыши жались к нам и друг к другу.

Нико, сжав кулаки, отошел в сторону. Астрид снова села на пол. Я положил руку ей на плечо.

— Он любил тебя, — сказал я. — Ты ведь это и сама знаешь!

Она посмотрела на меня, и ее огромные голубые глаза наполнились слезами.

Она кивнула.

Минут через пятнадцать мы услышали рев двигателя. Он раздавался от противоположного конца склада. Луна начала лаять.

Это был автобус: Нико завел мотор.

Глава 33

Звук работающего мотора! Это было чудо. Словно завороженные, мы бросились туда.

Но едва мы подошли, мотор заглох.

Он сидел у передних дверей и ждал нас.

— Десять минут на сборы. С собой брать только одежду. Малыши могут взять по одной игрушке, — сказал Нико.

— Подождите! — окликнула нас Астрид. — Что мы делаем?

— Брейдену нужен врач. Мы отвезем его к нему.

— Куда? — спросил Макс.

— Мы едем в Денвер.

Магазин огласили крики и громкий смех. Меня слегка мутило.

— Ты уверен? — спросил я. — Можем об этом поговорить?

Дети побежали собираться, а Нико подошел ко мне. Рядом с ним встал Алекс.

— Брейдену стало хуже. Рана воспалилась. Он стал совсем зеленым! — сказал Нико.

— Но дороги! — воскликнул я. — Они наверняка разрушены и завалены обломками!

— Если мы останемся, он умрет.

— Но Нико…

— У тебя десять минут, чтобы собрать вещи. Автобус готов. Все будет хорошо.

— Дин, — произнес Алекс, — это, может быть, единственный шанс снова увидеть папу и маму.

— Ты хочешь встретиться с ними? — спросил Нико.

— Конечно, хочу! — закричал я. — Но я не хочу превратиться в чертово чудовище и рвать людей на части!

— Мы дадим всем успокоительное, — сказал Нико. — Мы это уже обсуждали.

Он кивнул на Алекса.

— Что? — спросил я.

— Мы дадим успокоительное вам троим и на всякий случай свяжем, — признался Алекс.

— Спасибо за заботу, — ответил я.

Это было логично, но все равно выглядело как предательство. Особенно было обидно, что они заодно.

— Кроме того, вполне возможно, что токсичные вещества немного выветрились, — продолжил Алекс. — И вы легче на них отреагируете.

— У нас нет времени это обсуждать, — сказал Нико. — Это мое решение. Если я ошибаюсь, мне с этим жить. Но я не могу оставить его умирать просто так, ничего не делая.

— Нико, ты же считаешься самым умным, — заметил я. — Самым предусмотрительным.

— Этот автобус как танк, — сказал Нико. — Он довезет нас, я уверен.

— Мы должны ехать, — продолжал убеждать меня Алекс. — Это наш единственный шанс их увидеть.

— Если мы хотим ехать, нужно делать это прямо сейчас. Следующая эвакуация только через три дня.

Я повернулся и пошел прочь.

— Куда ты? — окликнул меня Алекс.

— Собирать вещи, куда еще! — ответил я.

— Поспеши, — услышал я за спиной голос Нико. — Мне нужна твоя помощь, чтобы погрузить в автобус Брейдена.

Я взял из отдела спортивных товаров рюкзак и пошел в отдел мужской одежды.

Меня колотило.

Какая глупость! Это будет огромной ошибкой. Они не понимают, что сделают со мной токсичные осадки. А дорога? А если мы наткнемся на бандитов?

— Это плохая идея, — раздался у меня за спиной тихий голос.

Астрид. В ярком свете флуоресцентных ламп она казалась маленькой и испуганной.

— Знаю, — ответил я.

— Мы не должны ехать, — сказала она.

— Знаю. Нико так боится за Брейдена, что готов рискнуть всеми нами.

Астрид подошла ко мне и крепко обняла. Это было так хорошо! Я тоже обнял ее и прижал к себе.

— Останься, — сказала она. — Останься со мной, Дин.

— Что? — не понял я.

— Я никуда не еду! — Она отстранилась, чтобы взглянуть мне в глаза. — И я хочу, чтобы ты остался со мной.

Мое сердце поднялось к самому горлу. В глазах помутилось. Она хочет остаться и хочет, чтобы я остался с ней? Она хочет меня?

— Ты хочешь, чтобы я остался с тобой? — переспросил я. — Я?

Она выскользнула из моих рук, сделала шаг назад и сунула руки в карманы куртки.

— Я имела в виду… — она покраснела. Покраснела! — Я не поеду, — сказала она, стараясь не смотреть мне в глаза. — Я не могу. И ты тоже. Ядовитые осадки превратят нас в чудовищ. Они не представляют, что это такое. Мы — да. Ты, я и Хлоя должны остаться.

И что же?

Она просит меня остаться только из-за того, что у нас с ней общая группа крови? И больше ничего?

Мне необходимо взять себя в руки.

Она просит меня остаться из-за токсичных осадков. Но при этом она меня обняла. Что это значит? Да все что угодно.

Она могла меня обнять потому, что я симпатичный парень. Что я ее друг.

Я сунул пару свитеров в рюкзак.

— И? — спросила она.

— Я не знаю, что сказать, Астрид. Я должен ехать с братом. Мы должны держаться друг друга.

— Тогда сделай так, чтобы и он остался. Он разумный парень. Алекс поймет, что это правильно.

— Нет. Потому, что он хочет ехать. Он считает, что это единственная возможность найти наших родителей. Он ни за что не останется.

— Мы не можем ехать! А вдруг мы кого-нибудь убьем?

Я повернулся к ней.

Ее лицо было в слезах. Она вытирала их тыльной стороной ладони.

— Пожалуйста, Дин. — Каждый раз, когда она произносила мое имя, будто теплый нож вонзался мне прямо в сердце.

— Астрид, — сказал я. — Мы наденем противогазы. Они дадут нам успокоительное и свяжут. Мы не сможем им помогать, но и убить тоже не сможем.

Я положил в рюкзак джинсы.

— Кто знает? Может, Нико прав, и все будет хорошо.

— Нет! — выпалила она на грани истерики. — Я не могу ехать. Не могу! Не могу, и все!

— Все будет хорошо…

— У меня будет ребенок.

— Что?! — переспросил я.

Она скрестила руки на груди.

— Я беременна.

— Ты уверена?

Она кивнула.

— Теперь да. Уже четыре месяца, а может, и больше.

— Четыре месяца?

Она подняла свитер и майку.

Я увидел ее нежную, прекрасную кожу. Да, у нее действительно был небольшой животик.

— Господи, Астрид! — сказал я, подошел к ней и обнял.

— Тебе не кажется, что в этих обстоятельствах мы тем более должны ехать со всеми? — сказал я спокойно. — Мы сможем найти тебе доктора, разве не так?

— Я думала об этом, Дин, — ответила она. — Но что случится с ребенком, если он подвергнется воздействию токсичных веществ? А вдруг он такой же, как мы, Дин? — Она понизила голос. — А вдруг он погибнет?

И у меня в голове возникли картинки, одна страшнее другой.

— Какого черта вы тут делаете?! — сказала Хлоя, входя в наше пристанище. — Там уже все собрались.

Все ужасно суетились, затаскивая вещи в автобус. Некоторые из них Джози выносила обратно. («Нет, Каролина, не нужно брать колокольчики для мамы!») Нико изо всех сил старался навести порядок.

— Ну наконец-то! — обрадовался он, завидев нас.

Нико только что заставил Хлою выпить снотворное. Он смешал толченую таблетку с ложкой желе.

— Я дал ей большую дозу, — сказал он. — Надеюсь, она будет всю дорогу спать. Теперь я приготовлю снотворное для вас, но сначала помогите мне затащить в автобус Брейдена.

Джози с Сахалией помогали малышам надевать многослойные костюмы.

— Ладно. — Нико отправился в отсек, где лежал Брейден.

Из кармана куртки он достал листок бумаги. Это был список дел.

— У нас есть еда, вода, аптечка, сменная одежда, ценности для торговли…

Тут мы услышали громкий лай.

— Чуть не забыли, — сказал Нико. — Нам потребуется собачья еда.

— Макс! — крикнул я. — Принеси еду для Луны!

Тот кивнул и побежал в отдел зоотоваров.

Нико продолжал читать:

— Воздушные маски, нижнее белье, веревки, спички, брезент, рюкзаки, масло, ножи, один пистолет, пули. — Он посмотрел на меня. — Что еще?

Список был внушительным.

— Я сейчас не могу ни о чем думать, — честно признался я.

Сахалия сидела с Брейденом. Она взялась за ним ухаживать и сейчас чувствовала себя ответственной за него. Она уже натянула на себя все эти многочисленные слои одежды и сейчас пыталась так же одеть и Брейдена.

— Я помогу, — сказал я.

Нико оказался прав, Брейден был бледным до синевы.

Мы осторожно натягивали на него куртки, с молнией спереди. Нико в это время надевал на него брюки.

— Брейден, — тихо позвал Нико. — Мы сейчас перенесем тебя в автобус.

Похоже, Брейден его не слышал, он был без сознания.

— Давайте поволочем его к автобусу прямо на матрасе, а потом поднимем.

Мы потащили матрас.

Я все время думал, что же мне делать.

Джози для Брейдена застелила пледами второй ряд сидений.

Мы с Нико, Джози, Сахалией и Максом с трудом подняли Брейдена и занесли внутрь. Он немного пришел в себя и даже слегка двигал ногами, но улегшись на сиденья, снова отключился.

— Мы поможем тебе, Брейден, — сказала Сахалия. — Очень скоро ты поправишься.

Когда мы с Нико вышли, она спросила:

— А обезболивающие и антибиотики у нас есть?

— Полный комплект, — заверил Нико.

За последние пару дней она тоже очень изменилась.

Как бы мне хотелось быть сильным и молчаливым, никогда не плакать и не показывать свои эмоции!

Но когда я увидел, как мой брат вместе с Астрид снимают деревянные щиты, закрывавшие ворота, мои глаза наполнились слезами, и все вокруг стало размытым и сверкающим.

Мой любимый, серьезный и такой странный брат. Разве я могу так с ним поступить?

— Не снимайте щиты, пока мы не оденемся и не наденем маски! — сказал им Нико.

— А как же ворота? — спросил я, повернувшись к нему.

— Я придумал, как их открыть, — откликнулся Алекс.

Я кивнул и отвернулся, чтобы он не мог увидеть, как мне горько.

Остальные уже натянули на себя коконы из одежды и держали маски в руках. Сахалия вышла из автобуса за маской.

Они были готовы.

— Где Хлоя? — спросил Нико.

— Она такая сонная, я положил ее в автобус, чтобы она немного поспала, — ответила Джози.

— Алекс, я могу с тобой поговорить? — спросил я.

— Вот твоя одежда, Дин, — сказала Джози, протягивая мне ворох шерстяного белья. — И еще твои витамины.

— Я тоже хочу витамины! — пискнул Батист.

— И я! — крикнул Макс.

Джози шикнула на них.

— Алекс, мне нужно с тобой поговорить, — повторил я.

— Ты можешь сделать это в автобусе, — встрял Нико. — Одевайся.

Я посмотрел на Астрид. Джози натягивала на нее свитера, помогая продеть руки в рукава.

— Ну давай же, — торопила она Астрид, — помоги мне хоть чуть-чуть.

Астрид плакала. Она поймала мой взгляд и поверх голов наших занятых друзей, наших лучших друзей, нашей семьи, сделала умоляющее лицо.

— Нет, — сказал я. — Я не еду.

Головы повернулись.

— Мы с Астрид остаемся.

Джози посмотрела Астрид в лицо.

— О чем он говорит? — спросила она.

Астрид с несчастным видом кивнула.

— Это не смешно, Дин! — сказал Алекс. Он взял свитера, которые все еще держала Джози, и сунул мне в руки. Его губы были плотно сжаты.

— Сев в автобус, мы подвергнем себя большому риску, — сказал я.

— Нико, скажи им, что они должны ехать! Заставь их!

Нико продолжал одеваться.

— Нико! — завопил Алекс. — Скажи им!

— Нет, — ответил Нико. — Они правы. Если они останутся, так будет безопасней для них и для нас.

Алекс закричал и ударил Нико. Потом повернулся и напал на меня.

Я схватил его и крепко обнял.

— Алекс, послушай меня! — умолял я. — Ты найдешь наших родителей.

— Нет.

— Ты будешь знать, где я. И вы приедете за нами.

— Пожалуйста, Дин! Пожалуйста!

— Если мы останемся, так будет безопасней для вас и для нас, — повторил я слова Нико.

— Ты остаешься… — Он почти задыхался. — Ты остаешься… — Он оттолкнул меня в сторону и вытер слезы. — Ты остаешься из-за девчонки! — выплюнул он мне в лицо. — Она для тебя важнее, чем я! Чем папа и мама!

И пошел от меня прочь.

— Ты так ее любишь, что даже не хочешь снова встретиться со своей семьей!

Он забрался в автобус.

— Алекс, — сказал я. Слезы струились по моему лицу.

Нико положил руку мне на плечо. Он был уже совсем готов.

— Если вы решили остаться, нам следует подумать, как открывать ворота, — сказал он. — И, думаю, будет правильно, если вы оставите с собой Хлою.

Я посмотрел на Астрид. Она кивнула.

— Ей это не понравится, — сказала Джози. — Она расстроится, что ее оставили.

Наверняка даже разозлится. Но с нами она будет в безопасности, да и остальным тоже будет спокойнее.

Я вынес теплое, обмякшее тело из автобуса и положил его на грязный матрас Брейдена.

— Может, кто-то еще не хочет ехать? — спросил Нико малышей.

Те молчали. На их лицах был ужас. Они крепко сжимали в руках маски.

Мы сняли только центральные перегородки. Остальные снимать не потребовалось, ведь автобус мог выехать и через центральные двери.

Теперь мы с Астрид все-таки натянули на себя всю эту многослойную одежду вместе со шлемами и масками. Токсичные вещества вполне могли проникнуть с улицы внутрь магазина.

Нам нужно будет как можно скорее восстановить стену.

— Поторопитесь, ребята, попрощайтесь и залезайте в автобус, — сказал Нико. — Мы теряем время.

Макс, Батист, Генри и Каролина бросились к нам, и мы обнялись. А Улисс крепко вцепился мне в руку. И вложил в нее поводок.

— Оставь у себя Луну, — промолвил он. — Она будет напоминать тебе обо мне.

После чего, не оглядываясь, залез в автобус.

Как тяжело было прощаться с ними!

Маленькая Каролина и Генри всхлипывали. Они вцепились в меня, но Джози по очереди перенесла их на ступеньки автобуса.

Алекс сидел на переднем ряду. Он не хотел на меня смотреть. Нико подошел к нему и позвал, но Алекс отвернулся. Он даже не захотел помочь открыть ворота, только дал инструкции Нико и Астрид.

— Как только услышишь звуковой сигнал, — сказал ей Нико, — нажимай кнопку открытия дверей, но только центральных. Когда раздастся второй сигнал, тут же закрой их.

Астрид кивнула.

— Прости, Нико, — сказала она. — Мне так жаль, что я не могу с вами поехать.

— Знаю, — ответил он.

— Ты был отличным лидером, — сказала она ему.

Меня передернуло. Вот и все.

— Удачи, — сказал он.

— И вам.

Астрид пошла к механизму открывания дверей ждать звукового сигнала.

Автобус был готов к отъезду. Джози и Сахалия стояли рядом в масках.

Нам оставалось лишь разобрать последние панели и погудеть Астрид, чтобы она открыла центральные ворота.

— Подождите! — сказал я.

У меня появилась идея. Я отвернулся от Нико и побежал.

— Дин, нам пора уезжать! — закричал Нико.

Я мчался по магазину, ища то, что мне было нужно. Когда вернулся, я едва мог дышать.

Сахалия и Джози уже были в автобусе. Я упустил возможность попрощаться с ними, но это не имело значения.

В два прыжка я взлетел по ступенькам. Он сидел на переднем сиденье.

— Алекс, — сказал я, — возьми это! — и протянул ему пустую тетрадь, похожую на ту, в которой писал я, и несколько ручек. — Возьми это и записывай все, что происходит. Сделай это. Расскажи мне обо всем.

Он всхлипнул, протянул ко мне руки, укутанные в несколько слоев одежды, и мы обнялись.

— Так я узнаю, что с тобой все в порядке, — сказал я.

— Хорошо, — ответил он. — Я обещаю.

Мы с Нико отвинтили последний винт.

Луна была привязана на кухне. Хлоя лежала на надувном матрасе.

Двигатель автобуса работал. Все малыши сидели на своих местах, пристегнутые ремнями.

Я стоял в одном углу последнего отсека, Нико — в другом.

Мы навалились на перегородку, и четыре оставшихся щита из прессованной древесины упали наружу. Два из них я оттащил в сторону, оставшиеся убрал Нико.

Джози стояла на ступенях автобуса. Она ждала сигнала, когда щиты упадут.

Бам! Она схватила сигнальный рожок и отбросила в сторону.

Но мы забыли, что закрыли ворота не только щитами, но и толстыми шерстяными одеялами и несколькими слоями пленки.

Я метнулся вперед, чтобы снять их.

И в этот момент со страшным скрипом ворота стали открываться. Слишком поздно.

Щель становилась все шире. Цепляясь за пленку и одеяла, они продолжали открываться.

Снаружи показалась темная парковка, покрытый трещинами асфальт. Разбитые машины. Вдали виднелись аварийные огни автострады.

Это был наш мир. Наш мир, с которым мы так долго были разлучены.

Двигатель автобуса взревел, когда Нико включил заднюю передачу и стал выезжать на парковку.

Он работал! Автобус двигался!

Нико нажал на сигнал.

Я знал, что там, в автобусе, они кричат мне «До свидания!».

А может, и плачут, но я их не слышал…

Они уезжали. Без нас.

Я нажал на сигнал: БАМ!

Автобус развернулся и поехал вперед.

Но вдруг остановился. Двери открылись.

Что случилось?!

Двое укутанных малышей выскочили из автобуса и неуклюже побежали ко мне.

Сердце у меня бешено колотилось. Желудок поднялся к горлу. Нервы были натянуты, как струны. Я ринулся вперед с распростертыми объятьями. Мне был все равно, кто это.

Но ворота позади нас стали медленно опускаться.

Я бежал к ним, поскальзываясь на липкой и скользкой земле, петляя между обломками и стараясь не упасть.

Я схватил их и рванул обратно к магазину Ворота опускались, и свет из «Гринвея» стал меркнуть. Уже не видно было ни кухни, ни касс, ни рядов пустых тележек у входа.

Я бросил детей на землю и пропихнул под ворота сначала одного, потом другого. Потом полез сам. Одежда, весь этот дурацкий многослойный кокон, страшно мешал. Меня придавило. Малыши тянули изо всех сил, чтобы втащить меня внутрь.

Я каким-то образом повернулся на бок и оказался внутри.

Под воротами застряла моя кроссовка, но ногу я выдернуть успел.

Ворота расплющили кроссовку об асфальт.

Мы были внутри. В нашем разоренном доме. В нашем прекрасном пристанище в этом темном, разрушенном мире. В нашем «Гринвее».

Малыши сняли шлемы и маски. Это оказались Генри с Каролиной.

— Там было так страшно! — сказала Каролина.

— Очень темно, — добавил Генри. — Мы захотели остаться с тобой и Астрид.

— Можно? — Они смотрели на меня, такие трогательные, с заплаканными мордашками. Они протягивали ко мне руки.

— Конечно, — проговорил я. — Конечно, можно.

Из склада вышла Астрид.

— О! — закричала она, увидев нас.

Дети побежали к ней. Она опустилась на колени и покрыла их лица поцелуями. Просто схватила их в охапку и начала целовать. А потом крепко обняла.

Астрид посмотрела на меня поверх прижавшихся к ней голов и кивнула. Я присоединился к ним.

Алекс уехал. Нико, Джози и Брейден тоже. Джейк ушел.

Но у нас были Каролина, Генри и Хлоя.

Нас осталось всего пятеро. Но мы были вместе.