И тогда, вода нам как земля...

Глава 7

Встреча

Я взглянул на лист с распечаткой и еще раз перевел взгляд на оригинал. Нет. Ошибки нет. Точно он. Слава богу наконец хоть кто-то из них появился. Печать была с максимальным качеством которое позволял принтер. Да, с распечаткой проблем не было, в грузе шла партия многофункциональных устройств, ну те что и сканер и принтер, все в одном. Только, как и в случае с шуруповертами, не хватало расходников. Картриджи там хоть в комплекте есть, а вот фотобумагой запастись не удалось.

Мы с Иванычем и Федором здесь уже неделю, подготавливаем почву для весьма деликатной операции. Пока, самое тяжелое было подойти на "Ульрихе" к берегу незамеченными, выбрав ночку потемней. Опять, не зажигая огней шарахались от каждой тени на горизонте и отметки на экране радара. Близко не подходили, переправились на шлюпке и в крайний раз, проинструктировав Забродина, я отправил его дальше от берега. Да, конечно, не стоит капитану оставлять свой корабль, оставляя его на матроса-недоучку, но впереди у меня самый важный в жизни разговор, никому другому его доверить невозможно. Да и Леха уже вполне освоился. Конечно, зайти в порт и ошвартоваться он не сможет, но просто подойти к берегу на нужное расстояние и подобрать нас впоследствии ему вполне по силам.

Ладно, не время рефлексировать. Я махнул рукой Иванычу. Все, начинаем. Осторожно следуя за оживленно переговаривающейся парой, я кутался в белоснежный бурнус. Пистолет в вспотевшей руке так и норовил выскользнуть. Черт. Долговато они. Не, я понимаю конечно, новый порт, давно на берегу не были. Но сколько можно по магазинам шарахаться? Шли бы уже достопримечательности осматривать! Вот к скале, например, осмотреть окрестности Дакара. Эх, господа офицеры, не было на вас особиста и замполита. Они б вас научили, что нечего по иностранным городам ходить меньше чем впятером. Что такое пара человек в незнакомом городе. Так и курицы лапой загребут. Ну наконец-то! Вот сейчас самое время. На улице практически никого нет. Дождавшись нужного момента, быстрым шагом догоняю и слегка опережаю искомую пару. Вытянув складок хламиды, она больше похожа на древнеримскую тогу, здесь почти все негры так ходят, пистолет и резко обернувшись, направляю ствол на крайнего справа человека.

— Стоять на месте, не двигаться! Стреляю без предупреждения.

От неожиданности оба замирают на месте.

— Позвольте! Мы…

— Не позволю!

Вот и Калугин с Безруковым. Федор лихо паркует рядом пролетку или фаэтон, не знаю, я в этих лошадиных примочках не разбираюсь. Я вообще не понимаю, как можно управлять этим средством передвижения, где там газ, тормоз, а где сцепление!? По мне так эта зверюга, только и мечтает, чтоб меня или лягнуть или укусить. Главное, что бесит это то, что большая часть местной наличности ушла на ее покупку. Не то, что наш морпех, он оказывается в родной деревне все время в школу на коне ездил. Ну тогда ясно, откуда такая громила лысая появилась. На парном молоке вскормлен, с молодости быкам хвосты накручивал, вот от них силушки и стати видать поднабрался. Иваныч, угрожая пистолетом, на пару со мной заставляет ошеломленных туристов в нее усесться.

— Федька гони! А вы Константин Константинович успокойтесь и сядьте прямо. Не привлекайте внимание, свои слова, насчет стрелять без предупреждения я еще не отменял.

— Что вы себе позво… Откуда вы меня знаете? Вы кто, японские агенты? Английские? Что вам надо?

— Еще раз говорю, успокойтесь. Вот доедем до одного укромного места и у нас будет с вами продолжительный разговор, но сейчас ведите себя потише.

Капитан первого ранга Клапье-де-Колонг откинулся на спину и замолчал. Понятно — два направленных на него и его спутника пистолета, к разговорам не сильно располагали.

Наш тарантас остановился у халупы на отшибе. Ирония заключалась в том, что денег на ее покупку ушло раз в десять меньше чем на коня с пролеткой. Первым спрыгнул Калугин и мы, поводя стволами, направили пленников внутрь. При планировании похищения допускали, что вряд ли кто-то из тех должностных лиц, кого наметили к похищению, отправится на берег в одиночку. Список был не слишком велик. Как раз на тех, на кого в иллюстрациях имевшихся у меня книг, были приведены фотографии. Вот и выяснилась польза книг за деньги у солидных распространителей. А не чтива, с пиратских сайтов.

Каперанга со спутником, видимо, каким-то из младших флаг-офицеров, ну да надеюсь, познакомимся еще, развели по разным помещениям. За лейтенантом присматривает Федор. А мы с Калугиным, усадив начальника штаба или, как он официально сейчас называется, флаг-капитана за стол, расположились напротив.

— Ну вот, Константин Константинович, теперь можем поговорить. Заверяю вас, что это было нашей единственной целью. И через некоторое время вы со своим спутником покинете данное помещение целым и невредимым.

— Я надеюсь, милостивые государи, вы понимаете, что совершаете уголовное преступление по законам любой страны. Вы все же кто, японские агенты? Английские? Народовольцы-революционеры? Что вам от меня потребовалось?

— Уважаемый, прошу нас извинить за этот маскарад. Уверяю вас, узнав причины, по которым нам пришлось пойти на данный поступок, вы признаете, другого реального способа заставить нас выслушать не было. Подойди я к вам просто на улице вы бы отмахнулись от меня как от явно сумашедшего. Как подтверждение моих слов, пожалуйста, вот мое оружие — убедитесь, мы вас просто пугали — оно не заряжено.

Я нажал на защелку и, вынув магазин, продемонстрировал отсутствие патронов. И сразу протянул Клапье-де-Колонгу свой пистолет Макарова. Тот машинально его взял, но, спохватившись, начал недоуменно разглядывать.

— А откуда? И кто…

— Откуда мы взяли и кто производил данную модель? Она, как видит, е действительно необычная. Но, опережая дальнейшие вопросы, позвольте представиться. Капитан третьего ранга Скалыбердин Александр Никитыч, старший прапорщик Калугин Иван Иванович.

— Позвольте, какого ранга? Третьего? И старший прапорщик! Так не существует таких званий! Кто вы?

— Я вам даже больше скажу, не только наших званий, но нас самих существовать на текущим момент не должно. Чтобы было предельно ясно, назову просто год своего рождения — это тысяча девятьсот восьмидесятый. Только через семьдесят с лишком лет.

— То есть, вы хотите сказать…

— Именно так. Мы из будущего! Здесь оказались в результате неведомого нам катаклизма, прибыли прямиком из две тысячи двенадцатого года.

— Вы точно сумашедшие, господина Уэллса начитались?

— Вот видите, про это я вам говорил. Подойди я к вам просто так, вы бы отмахнулись, да были бы правы. Я бы так же поступил. Но, к счастью, у нас есть весомые доказательства. В первую очередь, обратите внимание на год производства пистолета, находящегося у вас в руках. Тысяча девятьсот семьдесят девятый. Да, конечно, выбить номер можно любой, но что вы скажете на это?

Я кивнул Иванычу. Поднявшись, тот сделал пару шагов и достал из стоящего рядом со столом портфеля наше главное доказательство. Ох уж этот извечный спутник попаданцев, и что б мы все без него делали?

Ноутбук произвел неизгладимое впечатление, краткое перечисление и демонстрация некоторых возможностей усугубила культурный шок. Мда! Теперь нам не поверить невозможно. Константин Константинович долгое время находился в прострации.

— Но раз вы действительно из будущего тогда…

— Да. Мы знаем, чем кончится ваш поход и как закончится эта война. Потому-то мы и здесь.

— И что же произойдет, каков результат? Судя по вашему виду, будущее, не готовит для нас чего-то хорошего.

— Вы правы. Впереди вас ждет оглушительный разгром, такой, какового никогда еще не было в русской истории. Само название этого сражения будет нарицательным еще очень долгое время. И для того что его избежать, требуется чтобы вы устроили мне встречу с Зиновием Петровичем.

— Вы правы — это необходимо… Однако… Прямо сейчас?

— Не думаю, что это нужно. По мне, так чем меньше будет посторонних глаз — тем лучше. Мы будем на причале ближе к ночи, к последнему катеру на "Суворов". Как раз за это время вы успеете подготовить командующего к нашей встрече. Так подойдет?

— Пожалуй вы правы, это наилучший выход.

— Ну тогда не смею вас больше задерживать. Хотя, чуть не забыл… Вот возмите. Это так сказать выжимка, конспект того, что стоит знать Зиновий Петровичу Ему полезно будет перед встречей, с ним ознакомится. Ну что ж, еще раз прошу простить за столь бесцеремонный способ знакомства. До встречи господин капитан первого ранга.

Я обернулся к Калугину

— Иваныч, сходи к Федору, пусть лейтенанта отпустит, тот уже наверно измаялся бедный.

На том и расстались. ***

Вроде все. Проверив крепление последней медали, я окинул взглядом получившийся "иконостас" Да давненько я их не разбирал. По увольнению собрал все в кучу, засунул в дальний карман, а времени развесить так и не нашел. Даже будучи в рядах все подшить и раскрепить было некогда, да и лень. С наградами по всей форме появляешься пару раз в год — на день флота или день победы. А там можно или на вахту или у товарища китель одолжить. Вот только сейчас сподобился все свои висюльки присобачить Неожиданно, внушительное зрелище получилось. Вообще, у меня к наградам, сколько себя помню, отношение было философское. Помню, потешался — "На флоте каждый дурачок имеет хоть один значок, но есть такие дурачки — кто носит сразу все значки". Это я корифану своему по взводу как-то заявил, он после выпуска поехал служить в Москву, в Главный штаб на должность старшего подпевалы. А я на север, на лодки. Встретились лет через пять у него на свадьбе. Ну, я и окобурел тогда — он за невестой, по форме "раз" приехал, а на тужурке — ну прям вся грудь "про войну".

— Серега — говорю, — не понял! Я вот боевой офицер, автономки и ракетные стрельбы у меня за плечами. Но как в той песне поется — А на груди его могучей, одна медаль висела кучей и та, за выслугу летов. Ну, еще строгач неснятый, за пьянку вроде, а ты прям у нас герой двенадцатого года. Колись давай, чего за подвиги у тебя на счету

— Саня не звизди, А то ты не знаешь, что награды дают там, где их дают. И потом, сам смотри внимательно. Тут же кроме "ста лет граненому стакану" или вот "за три командировки без венерических болезней" ничего серьезнее нет. А невеста у меня из хорошей, но насквозь гражданской семьи — они эти медяшки оценят. Мы с тобой потом посмеемся, сейчас морду кирпичем сделай, вон уже родственники косятся. Да, если б я подобные юбилейные побрякушки себе понавесил, тогда бы точно места не хватило, вдобавок сколько нервов стоило сохранить свою форму. При прохождении таможенного досмотра могут быть самые разные случайности. На кого нарветесь. Особенно в Африке, где негры падки на всякие побрякушки. Не удивляйтесь, они как были дикарями, падкими на стеклянные бусы, так в душе ими и остались. Старик мне рассказывал, что отъявленным расистом, его сделала именно африканская таможня и береговая охрана Да и наши идиоты на таможне могут докопаться. Хоть и незаконно, но могут. У меня, правда выхода особого не было — негде было оставить, жилья нет, жил на судне а напрягать никого не хотел. Я провел рукой, подравняв линию наград. Интересно то, что чихал я сейчас на их статус, важнее память о том каким трудом каждая из них досталась. Вот эта после той памятной стрельбы с полюса. По телевизору об этом сказали всего пару слов. А у меня тогда от напряжения было ощущение, что седеют волосы на мужских причиндалах. Накануне механики в поисках блуждающего ноля по сети четыреста герц полностью обесточили мне навигационный комплекс. И мы застыли в проломленной полынье без курса и координат. За сутки до планируемой стрельбы. Я реально хотел броситься за борт, потому что в в приполюсном районе, в квазикоординатах никакой гирокомпас ничего кроме погоды в Бразилии не покажет, а значит, встроенный контроль просто не даст ракете выйти из шахты, прервав предстартовую подготовку. Слава богу накараулил все же щелку в облаках, взял место, высчитал поправку курса — ракета ушла без замечаний, но до того как радисты не доложили, что блоки достигли полигона, сидел как на иголках — уверенности что правильно опознал светило, не было никакой. Командир работу оценил — лично пробил мне не ведомственную а государственную награду.

А вот это за тот поход, когда мы, погружаясь во льдах, носом клюнули за сорок градусов, гироплатформы встали на стопора, а гироблоки сорвались из посадочных мест и пошли крушить все содержимое платформ. Чудом удалось тогда собрать из трех, один работоспособный канал и дойти на нем до базы.

Про эти две даже вспоминать смешно. Выход был совершенно рядовой, просто тогда обнаружили за собой слежку, да славно поиграли в кошки мышки, да так, что кошка пропахала в азарте мордой дно и впоследствии на пару месяцев встала в док. Ну а мы тихонько оторвались и похихикивая закончили боевую службу. А памятно было тем, что с тогдашним командиром я повздорил и он меня подал на награждения той же медалью что и матросов, причем ведомственной. Их-то дали почти сразу. А пока там представления по инстанциям ходили, об наших похождениях президенту доложили, он сказал — наградить весь экипаж. Так я получил за одно и тоже сразу две награды.

Ну, про эту висюльку еще лет пятьдесят рассказывать будет нельзя, или уже сто пятьдесят? Или можно прям сейчас? Ох, запутался. Попали ли мы в свое прошлое или своим попаданством открыли параллельную вселенную, бог его знает, обсуждать и прикидывать можно бесконечно, но колбасы на выходе таких размышлений маловато. Черт с ним — делай что должно, будет что суждено.

Я застегнул последнюю пуговицу на тужурке. Казалось бы, веду себя глупо, какой смысл являться перед ясны очи Зиновий Петровича не в цивильном, а по полной форме офицера военно-морского флота несуществующего еще государства? Но свербеж где-то в районе копчика подсказывал, что делаю я все правильно, Самое главное первое впечатление, а исходя из местных реалий, быть не по форме одетым — это форменный нонсенс. Мне надо дать понять, что по духу и мыслям я свой, тот, с которым можно говорить на одном языке. А как этого лучше добиться, чем не такой явный знак принадлежности к касте? Ведь сейчас форма предмет статуса и гордости, а не признак лузера не сумевшего устроиться по жизни. Еще раз оглядел себя в карманное зеркальце. Вроде не располнел и то хорошо. Я вздохнул и в крайний раз оправил на себе тужурку, хватит оттягивать, пора выдвигаться, солнце уже скоро зайдет, жара правда по прежнему несусветная, а я еще в форме.

У нашего тарантаса меня ждал Иваныч с Федором.

— Никитич не передумал, может мне все же с тобой?

— Нет. Мало ли чего, в конце концов, если мне не удастся его убедить, то толку в твоем присутствии не будет никакого, А так, потом встретимся.

До порта доехали молча. У пристани я спрыгнул, подхватил портфель с ноутом и прочими доказательствами внемирового происхождения и сопровождаемый тихим напутственным матерком Иваныча направился к урезу воды. Туда, где у наплавных мостков размеренно покачивалось несколько паровых и гребных катеров под андреевскими стягами. Елки зеленые опять замандражировал как школьник перед экзаменом. Подойдя к ближайшему окликнул сидящих в нем и судя по раскатам хохода травящих байки матросов.

— Эй!…

Елки зеленые, а как же их сейчас окликают — то? Назову мужиками, могут и по матушке послать. В поле мол, мужики, землю пашут… Хотя есть хороший вариант на все времена.

Эй! Служивые!… Какой катер с "Суворова"?

На мой возглас обернулось несколько голов и сидящий крайним приземистый и кряжистый старшина шлюпки, смерив меня несколько недоуменным взглядом, ответил. — Мы с "Суворова" — Тут он замялся… — А что Вашбродь надоть? Хе! Опять! Сто лет прошло, а ничего не меняется. Там, тоже, в подобной ситуации я бы был в лучшем случае — тащтреран шу шения. Что в переводе бы означало — товарищ капитан третьего ранга прошу разрешения уточнить, кто вы такой, что вам надо и как о вас доложить. Это обстоятельство приободрило, хотя и не полностью сняло мандраж, действительно, чего выеживаться? Вести себя надо как обычно и дело с концом.

— Не меня ли ждете уважаемые? Я должен на встречу с адмиралом прибыть, катер вроде как с "Суворова" обещали отправить.

— Не знаю вашбродь, оне-то оно так, вот только господин мичман оправится отошли, но, говорили что за кем — то едем…, Да вот же оне.

Я обернулся. К катеру подходил молодой офицер

— Мичман 0000000000 честь имею, Судя по всему именно вас, сударь, мне велено доставить на корабль. — После секундного замешательства, при взгляде на мою форму, произнес мичман.

— Скалыбердин Александр Никитыч приятно познакомиться. Да, именно так. Господин капитан первого ранга Клапье де Колонг уведомил что за мной будет послана шлюпка.

— Ну тогда не будем медлить. Пары поддерживались исправно? — обратился он к моему недавнему собеседнику.

— Да вашбродь, готовы отправляться!

— Проидемте, — указав мне, место где разместиться, произнес 000000000000, и под его руководством на катере поднялась деловая суматоха, за которой я с интересом наблюдал. Едрена вошь! Все как в каком-то стимпанковском романе! В топку подкинули угля. Повертели маховичками и клапанами. Наконец отдав швартовый конец, катер, попыхивая и шкворча направился к темнеющей вдалеке на рейде махине флагмана второй тихоокеанской.

Всю дорогу до "Суворова" я ловил на себе любопытные взгляды команды и командира катера. Точь в точь подобное я уже ощущал как-то, выбравшись по каким-то дела в столицу по форме. Но отвлекаться на заинтересованность спутников моей персоной пришлось недолго. Все мое внимание привлекла приближающаяся громада броненосца. Непривычное и завораживающее зрелище. Я ходил на многих надводных кораблях. Даже подводнику приходится периодически бывать у братьев поплавков, на совместных учениях, входя в группу контролеров. Ясен разительный контраст в облике военных кораблей. В оставленной нами реальности современные крейсера, БПК, эсминцы своим обликом, очертаниями пусковых установок и орудийных башен, формой надстроек и корпуса создавали впечатление стремительности и скорости. Броненосец же, являл собой просто какой-то гимн основательности, надежности и неторопливости. Там лезвие ножа, назначенное вспарывать непокорную волну, здесь — массивный утюг, призванный ее разгладить. Непривычное ощущение и это при сравнимом водоизмещении тех и других. От размышлений меня отвлек вздымающийся перед глазами, исчерненный рядами заклепок борт. Подошли.

Приняв помощь фалрепного я перебрался на площадку трапа, спасибо отсутствию серьезного волнения. Подымаясь поймал себя на мысли, что опять не имею понятия о элементарнейшем — кто меня должен сейчас встречать? Естественно сам адмирал не станет. Клапье де Колонг? Вахтенный у трапа или вахтенный офицер, а может дежурный по кораблю. А был ли таковой вообще в расписаниях царского флота? Бесит неимоверно не знать самых обычных вещей. Но меня встречали. На верхней площадке у леерного ограждения стоял тот самый спутник Константин Константиновича. Интересно, в момент нашей беседы с флаг-капитаном второй тихоокеанской он отсутствовал, был под присмотром в соседней каморке. Много ли ему известно? Рассказал ли ему что нибудь Клапье де Колонг о моем истинном происхождении. Я выматерился про себя. Как я упустил из виду обговорить этот вопрос? Как мне себя вести? Да, лица моего он не видел, но по голосу то узнает!

Мои терзания прервал их виновник. С видимым удивлением оглядев меня, задержавшись на линии наград, он произнес.

— Лейтенант 00000000000, честь имею. Добро пожаловать на борт. Назначен, быть вашим сопровождающим. Прошу следовать за мной.

— Скалыбердин Александр Никитыч. Приятно познакомиться.

Увлекаемый поминутно оглядывающимся лейтенантом я, с интересом глазея по сторонам, проследовал в корабельные недра. Вблизи, ощущения атрибутики стимпанковского романа только обострились. Непривычно тусклое и редкое освещение, в основном световые люки, электроламп минимум. Не сравнить с ярким светом от дневных ламп на привычных мне судах. Любое соединение только на заклепках или гайках, никаких сварочных швов, любые отверстия и горловины вырублены зубилом, все стыки листов и перекрытий тщательно зачеканены. Да, по трудоемкости работ броненосцы дадут фору многим современным кораблям.

Сопровождающий периодически с сомнением оглядывается. Однако. Надо срочно прояснять ситуацию.

Тов… Господин лейтенант, извините за невольную бестактность, но вы знаете, почему назначены моим сопровождающим именно вы?

Что за хрень, ну прямо выворачивает меня при необходимости добавлять слово господин вместо привычного товарища. Едва не попался как агент каких-нибудь революционеров.

0000000 слегка нахмурившийся при звуках моего голоса ответил:

— Нет, для меня, честно признать это загадка. Назначить сопровождающего для… — Тут он осекся и еще раз внимательно осмотрев мою форму, продолжил., — прошу извинить. Я признаться, не слишком хорошо знаю форму государственных учреждений, поскольку не могу определить к какому явно российскому причем морскому ведомству вы принадлежите и какой статус в табели о рангах имеете. Но флаг — капитан сказал что я должен встретить и сопроводить к командующему, некое частное лицо, что вызывает недоумение — для такого задания достаточно матроса. А раз требуется ответственность и скрытность значит, дело идет, о каких-то государственных тайнах. В них я предпочел бы глубоко не увязать. Я ответил на ваш вопрос? Если да, то не ответите ли вы на мой? Мне знаком ваш голос, но я не помню, чтобы мы встречались.

— Встречались, и к моему к самому искреннему сожалению не при самых лучших обстоятельствах. Приношу глубочайшие извинения за произошедшее, но надеюсь, вы меня поймете. Обстоятельства и государственные интересы требовали поступить именно так. Я оказался здесь без необходимых возможностей и связей, с настоятельной необходимостью держать свое присутствие в тайне от… Неважно впрочем, от кого. Самое главное — это я, со своими людьми, пленил вас и Константина Константиновича сегодня утром.

00000000000 резко остановившись, обернулся ко мне и в смятении, судорожно сжимая кулаки, некоторое время молчал. Наконец, придя в себя, он ответил:

— Достаточно сударь, не оправдывайтесь. Я принимаю ваши извинения. Не могу сказать что я впечатлен и одобряю ваши методы, но если обстоятельства того требовали… Значит мои рассуждения были верными, вы действительно представитель какой-то тайной государственной структуры.

— Не вдаваясь в подробности да, можно сказать, что я направлен оказывать помощь в ситуациях, с которыми кадровым морякам императорского флота сталкиваться еще не приходилось. — Вот только отправил меня не император, а видимо кто-то повыше по должности, мысленно добавил я про себя.

— Ну что ж тогда надеюсь больше не попадать в поле вашей деятельности, не очень приятно, когда в тебя тычут пистолетом. — Улыбнувшись, произнес лейтенант.

Уф! Ну хорошо хоть этот вопрос видимо, исчерпан, не похож мой сопровождающий на человека одержимого чувством мести за причиненные неудобства, не хватало себе врагов плодить при штабе. Если все пойдет по-моему — особенно если все по пойдет по-моему — то врагов с недоброжелателями и так образуется преизрядно!

— А вот мы на месте. — и 000000000000 остановившись, указал рукой на дверь.

За этим разговором я и не заметил, как мы дошли. Только…

— Разве столь скромная дверь ведет в салон командующего, — удивленно спросил я.

— Нет, ну что вы! Константин Константинович дал указание сначала проводить вас к нему в каюту, командующему он хотел представить вас лично.

Нехорошее подозрение начало сгущаться у меня в голове.

— Простите, а вы не в курсе, Константин Константинович после утреннего пришествия говорил ли с господином адмиралом?

00000000000 постучал в дверь и негромко произнес

— Господин капитан первого ранга, это 000000000000, ваше приказание выполнено. Мы явились. — и отвечая мне, — нет он планировал идти вместе с вами.

Вот это пренеприятнейшая новость. Я то олух надеялся переложить тяжесть культурного шока на плечи другого, ан нет придется все самому. Из-за двери меж тем не доносилось ни звука.

Никого нет? — поинтересовался я.

— Да нет, скорее всего, читает книгу. Он очень впечатлительный человек, когда читает, успокаивается, прямо погружается в написанное, может ничего вокруг не замечать. А сегодня ему поводов для переживаний, как я понимаю, доставили предостаточно. Я его в таком подавленном состоянии еще никогда не видел.

— Господин капитан первого ранга! Повторно позвал лейтенант и чуть сильнее постучал. Дверь, тихо скрипнув, приоткрылась. Чуть подавшись вглубь каюты, мой сопровождающий вновь позвал:

— Господин капи… Что с вами?!

Лейтенант, распахнув дверь рванулся к лежащему у опрокинутого кресла телу. Послышался слабый стон. Через мгновение, вдвоем перевернули Константин Константиновича на спину. Дьявольщина! Половина лица перекошена! Да у него инсульт!

— 000000 Нужно срочно врача! У него скорее всего инсульт!

— Какой инсульт?! У него удар! Я знаю, у деда моего так же было. — Ох мать! Не суть важно как называть, главное надо врача звать. Я прослежу за Константин Константиновичем, вам же стоит привести его сюда.

— Вы правы, немедленно бегу. Ответил 000000 и скрылся за дверью.

Я смочив из графина с водой полотенце положил его на лоб флаг-капитану, осмотрелся в поисках чего-нибудь для облегчения положения пострадавшего. Что там еще при обмороках и инсультах надо? Мой взгляд упал на стол, у которого и стояло раньше перевернутое кресло…

Чтоб ты сдох! Твою душу в бога мать. Ну кто же знал!? Вот олень галантерейный! Я рванулся к столу и схватил раскрытый на последних страницах толстый переплет распечатанных на принтере листов. Тот самый, который не далее нескольких часов назад сам отдал на прощание Клапье де Колонгу. Составленную мной краткую выжимку из будущих событий! С распечатанными иллюстрациями! Млять! Да это же ты сам виноват! Ну, кто ж знал, что он такой впечатлительный?! Он-то довпечатлялся, а вот ты допрыгался… Из ступора меня вырвал только вбежавший в каюту корабельный врач в сопровождении пары матросов как понимаю санитаров. Над телом Клапье де Колонга закипела деловая суета. Его на ходу раздевая, приподняли и положили на кровать. Я, совсем потерявшись в дальнейших действиях, стоял чуть поодаль. Немаленькая кстати каюта, стала постепенно наполнятся людьми. Начался некоторый галдеж сочувствующих и любопытных. Правда, длилось это недолго разговоры смолкли в мгновения ока поскольку из коридора вначале послышался начальственный рык, а затем в каюту практически ворвался командующий второй тихоокеанской эскадрой Зиновий Петрович Рожественский собственной персоной. Тут от больного оторвался доктор и тоном, не терпящим пререканий, потребовал очистить помещение от посторонних. Командующий тут же, добавив еще пару нелитературных фраз, поддержал это требование и приказал разойтись.

Это кстати было практически лишним, поскольку при появлении командующего основная толпа и так поспешила рассосаться. Выйдя с общей массой из каюты, я остался у ее двери. Ожидание продлилось несколько томительных минут, за которые оставшаяся часть офицеров штаба, кидая на меня любопытные взгляды, поспешила куда то исчезнуть. Рядом остался только лейтенант 00000000. Вот и пришел этот долгожданный, ответственейший и так оттягиваемый мною момент встречи. Все дальше отступать некуда. А ведь Зиновий Петрович судя по всему, ни сном ни духом не в курсе о моем существовании. Я лихорадочно обдумывал свои дальнейшие действия. Что сказать-то? Хоть что-нибудь приемлемое надо же сморозить!?

Зиновий Петрович вскоре появился в дверях и, видимо заканчивая свой разговор с доктором, произнес:

— Добро, делайте все возможное. — Тут его взгляд упал на меня.

— А вы кто такой!?

Эх была не была! Настоящий офицер уже на первом курсе училища пойманный темной ночью, комендантом, при форсировании училищного забора может рассказать подробную, правдивейшую душещипательную историю о том как дошел он до жизни такой. К счастью курсантские навыки не успели забыться. Я сделав шаг вперед и встав по стойке смирно, четко доложил:

— Ваше превосходительство! Специальный посланник императора капитан третьего ранга Скалыбердин Александр Никитыч по безотлогательному делу с исключительно и конфиденциальной информацией прибыл в ваше распоряжение. — а в голове мелькнуло — боже ну и бред же я наверно несу