И навсегда

12. ЗЛО

Они вернулись в жилище Сатаны, где спокойно и с удобствами провели ночь. Теоретически здесь они не нуждались ни в пище, ни в сне, однако то, что им пришлось пережить с Войной и Природой, нуждалось в осмыслении. Сколько же горя в царстве смертных! Причем абсолютно ненужного, и похоже, что даже инкарнации не в силах с ним справиться.

— Знаете, я думала, встречаться с инкарнациями и все такое будет очень интересно, — сказала Вита. — Но каждый раз я вижу, с какими ужасами им приходится иметь дело, и поражаюсь, как они это выдерживают.

— Ну, не всегда все так страшно, — проговорила Джоли, которая владела телом. — Удовольствия на их долю тоже иногда выпадают. Впрочем, огромная власть, которой инкарнации наделены, накладывает на них и огромную ответственность, и они это прекрасно осознают. Время от времени кто-нибудь устает и уходит в отставку, и тогда новичку приходится учиться и входить в курс дела. Мы же присутствовали при смене одного из аспектов Судьбы — но у них, по крайней мере, всегда остается два опытных аспекта, и они помогают своему коллеге. Остальным труднее.

— Уж можно не сомневаться! — согласилась девушка. — Такая огромная ответственность, а вначале они почти ничего не знают… Как хорошо, что я смертная! По крайней мере, уж если я и совершу какую-нибудь ошибку, хуже будет только мне самой.

— Да, мы попытались уберечь Илку от беременности, а наше участие чуть не привело к ее смерти, — напомнила Орлин. — Теперь я лучше, чем когда-либо, понимаю, почему инкарнации не любят вмешиваться в дела смертных. Возникает так много разных вариантов, когда добрые намерения приводят к несчастью. Наверное, даже Бог устал от всего этого!

— Ну, завтра мы посетим Ад, — радостно проговорила Джоли.

Они позволили Вите немного поглазеть в окошко башни на резвящиеся во рву фигуры демонов.

— Ой, как бы мне хотелось заняться тем же самым с Роком, — печально заметила она.

— Это называется плотские утехи, — улыбнувшись, заявила Джоли, которая прекрасно понимала, что имела Вита в виду; она и сама с удовольствием встретилась бы с Сатаной, чтобы немного отвлечься от дел, но знала, что сейчас совсем не подходящее время.

Она заснули, надеясь таким образом хотя бы немного отодвинуть в прошлое ужас пережитого и подготовиться к следующему испытанию.

Утром они уселись в Адлифт и спустились вниз, на сей раз до самой последней остановки в подвале. За царством смертных языки фальшивого пламени становились все яростнее и поднимались все выше, пока в конце концов путешественницы не прибыли на поражающую воображение площадку, которая, казалось, была выложена тлеющими углями. Возникало ощущение, будто их ненадежное убежище — кабинка, где они находились, — вот-вот изжарится и превратится в пепел.

Джоли открыла дверь.

— Я проведу нас внутрь, а потом тело возьмет под контроль Орлин, поскольку она должна встретиться с Сатаной.

— Разве я могла представить себе, что попаду в Ад еще до смерти! — весело заявила Вита.

Дверь распахнулась, и Джоли шагнула наружу. Дорогу ей тут же преградил демон. Огромный, явно мужского пола, с рогами и копытами и острыми вилами в руках.

— Стой! — сердито рявкнул он. — Смертным вход запрещен!

— Я призрак, — объяснила Джоли. — Во мне нет зла, и я не могу войти в моем естественном обличье, но в теле смертного это возможно. Мы пришли поговорить с Сатаной.

— Смертным вход запрещен! — настаивал демон. — Отправляйся туда, откуда явилась!

— Но я же только что тебе объяснила…

— У меня приказ. Уходи! — Вилы угрожающе поднялись.

— Скажи ему, пусть сядет на свои вилы — задницей! — посоветовала Вита.

Джоли задумалась, решая, сказать ли ему, кто она такая. Будучи супругой Сатаны, она имела право войти в Преисподнюю. Однако в данном случае Джоли пришла не ради себя. Орлин должна получить разрешение, сделав все, как полагается — насколько возможно.

Она вернулась в Адлифт.

— Есть и другой путь…

— Никакого другого пути! — рявкнул охранник, когда дверь закрылась. — Сначала нужно сдохнуть — и лишь потом тебя к нам пустят!

— Чтоб тебе сгореть! — сердито пожелала ему Вита на прощание.

Они поднялись в Чистилище.

— Придется попросить у Геи помощи, — объяснила им Джоли. — Думаю, она нам не откажет.

— Гея в силах помочь нам проникнуть в Ад? — удивленно спросила Вита.

— Она кое с кем знакома.

Они поспешили к дому Геи, и Джоли рассказала ей, как их прогнал глупый демон.

— Я не хотела называть себя, потому что мы прибыли туда по делу Орлин. Но я подумала, что если Наташа захочет нам помочь…

— Кто такая Наташа? — тут же спросила Вита.

Гея улыбнулась и достала маленькую арфу. Затем вышла из дома, уселась на мягкую траву и поставила арфу между поднятыми коленями. Ее пальцы, едва касаясь, пробежали по струнам, словно лаская их; потом, повернувшись к безоблачному горизонту, Гея заиграла.

Полились изумительные звуки. Джоли и прежде слышала игру Геи, однако каждый раз она ее очаровывала все больше и сильнее. Она была первой женой Сатаны, а Гея стала второй; между ними никогда не возникало соперничества, но, если бы им и пришлось вступить в борьбу за его внимание, волшебная музыка Геи явилась бы решающим фактором. Каждая нота звучала просто великолепно, а тема потрясала совершенством.

И вот Гея запела. Тут же все вокруг засияло, словно жизнь пробудилась от одного только звука ее голоса. Далекие облака стали радужными, казалось, наступил рассвет, потом закат. Ни один земной голос не мог бы сравниться с голосом Геи; звучала песня инкарнации, Ллано.

Орлин и Вита были околдованы. Раньше они и не думали, что такое возможно. Гея представлялась им самой обычной женщиной, наделенной могущественным волшебством, не более того. Теперь же, благодаря способности Орлин, Джоли увидела, что Гею окружает мягкий свет. Более того, ее сияние наполнило весь мир.

Она замолчала на одно короткое мгновение; Чистилище будто замерло, затаив дыхание.

И вдруг они услышали ответное пение. Мужской голос без аккомпанемента, такой звонкий и чувственный, что мир словно превратился в сопровождающий его оркестр. Всего несколько нот, несколько слов, а потом тишина.

Гея снова запела, аккомпанируя себе на арфе. И окружающий пейзаж затрепетал, ответив на ее призыв. Она замолчала во второй раз.

Опять донесся голос мужчины, на сей раз он звучал ближе, сильнее. Сначала слушателям почудилось, что во всей Вселенной не может быть голоса, равного голосу Геи, но теперь стало ясно, что невидимый певец может посоревноваться с ней в мастерстве.

После секундной паузы Гея вступила в третий раз, и мужчина присоединился к ней. Родилась гармония такой поразительной красоты, что слушателям оставалось лишь погрузиться в нее, унестись вслед за звуками в заоблачные выси.

Вскоре они увидели певца. Он был молод и красив и шел, не переставая петь в великолепном дуэте с Геей. В непримечательных брюках, рубашке и туфлях; если бы он не пел, они и не посмотрели бы на него, посчитав самым обычным человеком.

Джоли, естественно, его знала, однако молчала, скрывая свои мысли от остальных. Пусть Вита и Орлин сами все поймут!

Мужчина подошел к Гее. Их дуэт достиг кульминации и неожиданно оборвался.

Равнина перед домом Геи совсем недавно была совершенно голой. Теперь же на ней появились цветущие деревья, откуда-то возник ручей с хрустальной водой, среди деревьев порхали певчие птицы.

Гея отложила в сторону арфу и поднялась на ноги. Из женщины средних лет она вдруг превратилась в девушку в нарядном летнем платье, облегавшем великолепную фигуру. Волосы украшал венок из ярких маргариток. Она сияла красотой.

А в следующее мгновение Гея обняла своего гостя и поцеловала его. Они явно любили друг друга и были отличной парой. Однако Орлин и Вита не смогли скрыть своего изумления.

— Я думала, она замужем за… — начала Орлин.

— Кто он такой, черт подери? — вскричала Вита.

Джоли решила, что пришла пора вмешаться.

— Девочки, познакомьтесь с Наташей, самым красивым мужчиной нашего царства, — сказала она, и парочка перестала обниматься.

— Наташа — это мужчина? — удивилась Вита.

Наташа отвернулся от Геи.

— Джоли, — проговорил он. — Иди ко мне.

Джоли немедленно выполнила его просьбу. И тоже обняла и страстно поцеловала, как несколько минут назад Гея.

— Господи помилуй! — воскликнула Вита.

Орлин была так потрясена, что ничего не смогла сказать.

— Наташа, — проговорила Джоли после поцелуя, — познакомься с девушкой, хозяйкой тела, в котором я сейчас нахожусь, ее зовут Вита. А это Орлин, дочь Геи. Я отдаю тело ей.

Орлин неожиданно сообразила, что по-прежнему обнимает Наташу, впрочем, не так крепко.

— Рад с тобой познакомиться, Орлин, — сказал он. — Ты дочь одной из двух женщин, которых я люблю.

— Но ведь Гея замужем! — возмутилась Орлин.

Наташа с улыбкой посмотрел на Гею:

— Правда? Я тоже женат. Почему Марсу позволено владеть двумя прекрасными женщинами, а мне нет?

Орлин отодвинулась от него и пролепетала:

— Я не знаю, кто вы, но…

— Он пришел, чтобы проводить вас в Преисподнюю, — вмешалась Гея. — Думаю, ему известен тайный ход.

Только сейчас Орлин сообразила, что над ними, возможно, потешаются.

— Проклятая душа?

— Ты почти угадала, — ответил Наташа. — Идем со мной; надеюсь, нам удастся проникнуть незамеченными, если только мы не станем терять времени.

— Но…

— Иди с ним, — сказала Джоли.

— Почему она должна идти куда-то с этим красавчиком? — сердито спросила Вита. — Он обманывает жену; разве можно ему доверять?

— Он самый великий в мире лжец, — признала Джоли. — Но мы можем ему доверять.

Орлин сомневалась, зная, что не понимает чего-то совсем простого.

— Я пойду с тобой, Наташа. Но я хотела бы получить хоть какое-нибудь объяснение.

Наташа взял ее за локоть:

— Ты его обязательно получишь. Расскажи мне о себе; мне не терпится побольше узнать.

— Расскажи ему, — посоветовала Джоли.

Орлин удивилась, однако решила последовать ее совету.

— Я дочь Геи, она отдала меня, когда я была совсем маленькой, и я выросла с приемными родителями. Я вышла замуж за призрака…

Она вдруг замолчала, потому что они начали проваливаться сквозь землю. Мимо проносились то ли клубы облаков, то ли пара.

— Продолжай, — попросил Наташа.

— И родила для него ребенка. Мой сын умер, и я совершила самоубийство. А теперь я пытаюсь забрать своего малыша у Нокс, и нуждаюсь в помощи Сатаны.

— Нокс? Воплощение Ночи?

— Да. Мой сын у нее. Она велела мне получить у каждой инкарнации по одной вещи, и у Сатаны я должна попросить проклятие. Только когда я сумею собрать все, я смогу вылечить малыша от болезни души, и Нокс мне его отдаст.

Облако рассеялось; они стояли в каменном помещении, из которого вдаль уходит извивающийся коридор, освещенный дымными тусклыми факелами.

— Иди по коридору, — сказал Наташа. — Он приведет тебя в покои Сатаны. Я буду ждать тебя здесь, чтобы отвести назад, когда ты закончишь свои дела.

— Мне придется пройти одной по Аду? — в ужасе спросила Орлин.

— Это проход для привилегированных особ. Ни один демон не причинит тебе вреда, пока ты в нем находишься. Постарайся его не покидать. — Он отпустил ее локоть и подтолкнул вперед.

Орлин сделала шаг вперед, остановилась.

— Я не…

Но Наташа уже куда-то исчез.

— Не бойся, — заговорила Джоли. — Он сказал чистую правду: этим коридором пользуются только особо важные гости. Мы здесь в полной безопасности, хотя нам и придется пройти сквозь центральную часть Преисподней — только так можно добраться до Сатаны. Мы имеем полное право останавливаться и смотреть на то, что встретится нам по пути. Главное, никуда не сворачивать.

Орлин двинулась вперед. По сторонам коридора располагались окна, через которые виднелись самые разные помещения. В каждом что-то происходило, но понять, что именно, бросив мимолетный взгляд, не представлялось возможным.

Орлин остановилась возле одного окна и увидела мужчину, зажимавшего рукой рану на груди. По его пальцам текла кровь; не вызывало сомнений, что он испытывает невыносимые страдания.

— Он живой? — в ужасе спросила Орлин. — Я думала, здесь только проклятые души.

Человек за окном ее услышал.

— Я и есть проклятая душа, — задыхаясь, с трудом проговорил он. — Я испытываю бесконечную боль.

— За что же ты терпишь такую муку? — спросила Орлин, помимо воли охваченная любопытством.

— Я пытался догнать мотоцикл. — Казалось, несмотря на рану, несчастный вполне может говорить.

— Что?

— Я вел грузовик, а мотоциклист начал меня дразнить, и я, естественно, поддал газу. Я выиграл — но не смотрел, куда еду. И врезался в легковую машину. Меня на огромной скорости вынесло на встречную полосу. Я налетел на школьный автобус, погибло двадцать семь человек. И я сам. Пришел в себя… у ворот Ада. Это случилось двадцать лет назад, мне осталось еще около тысячи, чтобы отбыть наказание.

— Но твоя рана похожа на пулевую! — воскликнула Орлин. — Ты ведь погиб во время столкновения на шоссе?

Несчастный с трудом улыбнулся:

— Это не моя рана. И не пассажиров, погибших во время аварии. Я страдаю за собаку.

— Собаку?

— Видишь ли, среди пассажиров в основном были дети. Зло еще не запятнало их души, хотя кое-какие некрасивые поступки они совершали. Они остались бы в Чистилище или еще где-нибудь до тех пор, пока не заслужили бы право отправиться в Рай. Но они умерли раньше времени. Возможно, при жизни им удалось бы искупить свои грехи, а потом за ними пришла бы смерть от естественных причин. Вот в чем моя вина.

— В том, что ты лишил их такой возможности? — догадалась Орлин.

— Именно. Я должен нести наказание за то, что они совершили, раз они преждевременно ушли из жизни и не успели сами исправить зло. Мне понадобится несколько веков, чтобы разобраться с грехами погибших тогда людей, но я даже рад, ведь в определенной степени я расплачиваюсь с ними за то, что у них отнял.

— Но каким образом собака…

— Один мальчишка играл с пистолетом и застрелил соседскую собаку. Чтобы никто ничего не узнал, он притащил труп на пустырь и закопал его там. Ему это сошло с рук, сосед решил, что собака убежала.

Орлин присмотрелась к нему повнимательнее.

— У тебя из раны течет кровь… Как долго продлится твоя мука? Собака умерла не сразу?

— Рана была не очень серьезной, — ответил мужчина. — Собака от нее не умерла.

— Не умерла! Но ведь мальчик ее похоронил!

— Да. Собака задохнулась под землей. Не могу сказать, что с нетерпением жду наступления этой части искупления греха.

Орлин была возмущена, несмотря на очевидную справедливость наказания.

— По крайней мере, все скоро кончится.

— Да, через несколько часов, — тяжело дыша, ответил он. — Но повторится снова и снова.

— Повторится?

— Я должен переживать весь ужас происшедшего еще и еще раз, пока полностью не раскаюсь в содеянном. Мальчишке понадобилась бы целая сотня раз!

— Но ты же не виноват в смерти той собаки! Разве ты можешь искренне раскаяться в том, чего не совершил?

— Согласен, тут возникает некоторое противоречие, — проговорил мужчина.

— Наверное, именно по этой причине мне так и не удалось сдвинуться дальше первого грешника.

— Первого? Первого из тех, кто пострадал во время катастрофы?

— Первого существенного греха первого из погибших, — пояснил страдалец.

— Сколько… сколько раз ты уже пережил смерть собаки?

— К нынешнему моменту? Не знаю. Я сбился со счета на десяти тысячах.

— Десять тысяч!

— Несколько лет назад, мне кажется. Впрочем, здесь, в голой камере, следить за временем совсем непросто. Ты первая посетительница, с которой мне довелось поговорить.

Орлин возмущал поступок мужчины. Она не могла симпатизировать тому, кто отнял у детей жизнь, поскольку знала, как страдает мать, теряя ребенка. Но то, что здесь происходило, поражало своей бессмысленностью. Этот человек никогда не сможет искупить чужие грехи, не говоря уже о своих собственных. Он совершенно зря страдает!

Тем временем мужчина начал синеть, дыхание с трудом вырывалось из его груди. Он перешел на стадию, когда собака задыхалась.

— Могу я что-нибудь для тебя сделать? — спросила Орлин, чувствуя себя беспомощной и немного глупой, но доброе сердце тем не менее заставило ее задать этот вопрос.

Он приоткрыл один глаз:

— Не попросишь ли ты Сатану позволить мне перейти к следующей каре…

Тут его тело начало сотрясаться в судорогах, и Орлин быстро двинулась дальше, не в силах видеть страдания.

— Господь Всемогущий! — вскричала Вита. — Вот уж точно настоящий Ад!

— Типичный случай, — пояснила Джоли. — Здесь таких миллионы. Можем поговорить с другими, если хотите.

Однако Орлин шла вперед, упрямо отказываясь смотреть по сторонам. Она уже поняла, что такое Ад.

Коридор оказался очень длинным, и она не могла не слышать жалобные стоны и не видеть краем глаза муки тех, кто испытывал невыносимые, неестественные страдания. Да, никаких сомнений — она действительно в Аду.

Наконец Орлин добралась до конца и заметила дверь, на которой красовалась аккуратная надпись: «САТАНА». Она постучала.

— Входите, — раздался знакомый голос, и дверь мгновенно охватило пламя.

За дверью были уютные апартаменты с мягкими дивами и картинами на стенах, изображавшими зеленые луга.

Орлин вошла. Навстречу ей поднялся мужчина — точнее, демон в одежде из языков пламени, с нелепым лицом, рогами и хвостом.

— Ой, мамочки мои! — изумилась Вита.

Услышав ее, Орлин присмотрелась повнимательнее.

— Это же маска! — вскричала она. — И костюм!

Сатана пожал плечами. Хвост мгновенно отвалился, а пламенное одеяние сменил традиционный костюм цвета яркого огня. Он поднял руку, чтобы снять маску.

— Наташа! — удивленно воскликнула Орлин.

— Что означает «Ах, Сатана»4, написанное наоборот, — подтвердил он. — Можешь называть меня Пэрри, так меня звали, когда я был смертным; или, если хочешь, «отец».

— Что за глупые шутки? — возмутилась Орлин, гнев сменил удивление.

— Выслушай его, — твердо сказала Джоли.

— Я Сатана. У меня множество разных обличий. Я ухаживал за Джоли, заслужил ее любовь, когда был Пэрри, и потерял ее, когда она умерла, а потом еще раз, когда меня соблазнила дьяволица Лила…

— Кто?

— Ты ее видела, теперь она любовница Марса. Она оставила меня ради него. В тот момент я был огорчен, но правда заключается в том, что я действительно мало уделял ей внимания, а теперь мне и вовсе не нужна никакая дьяволица. В облике Наташи я ухаживал за Орб и завоевал ее, не признавшись, кто я такой. Она все равно вышла за меня замуж, уже будучи Геей, хотя по определенным причинам мы не объявили об этом во всеуслышание. Так что моя прежняя любовница теперь спит с твоим отцом, а я твой отчим — муж Геи. Вот почему я попросил Джоли присмотреть за тобой, стать хранительницей и другом. Было бы негоже мне самому этим заниматься.

— Все правда, — заявила Джоли. — Я дружу с Геей, но к тебе меня послал Сатана.

— Я… падчерица Сатаны… — проговорила ошеломленная Орлин.

И все же она знала это на подсознательном уровне; запутанные родственные отношения начали проясняться лишь после ее смерти.

— И я люблю тебя так же, как Джоли, — продолжал он. — Как мы любили бы ребенка, которого нам не подарила судьба. Я не ожидаю и не требую от тебя ответного чувства; ни в каком другом смысле ты не принадлежишь моему царству. Но я сделаю для тебя все, что сделал бы настоящий отец. — Он, прищурившись, посмотрел на Орлин. — А почему ты не принимаешь свое истинное обличье?

Стоило ему произнести эти слова, как Орлин вдруг стала похожа на себя саму, такой, какой она была до смерти.

— Я… я пришла попросить об одолжении.

— Я так и понял. Проси.

— Мне нужно проклятие… чтобы спасти сына. Чтобы он боялся зла — сейчас у него такого страха нет.

Сатана покачал головой:

— Мое благословение ты могла бы легко получить, потому что оно ничего не стоит. Но проклятие… это не мелочь. Я не могу его дать тебе просто так; надо заслужить.

— Я попытаюсь. — Орлин уже знала, что инкарнации не раздают одолжения направо и налево!

— Видишь ли, дав тебе проклятие, я на самом деле сыграю на руку своему древнему противнику. Богу. Ведь душа, которая в противном случае стала бы принадлежать мне, отправится к Нему. Мне потребуется эквивалентная замена.

— Если… если я смогу спасти душу сына ценой своей души, я с радостью…

— Нет. Твоя душа слишком хороша для моего царства! Кроме того, ни Джоли, ни Орб мне этого не простят. Попроси чего-нибудь попроще, и я с удовольствием выполню твою просьбу.

Орлин колебалась несколько минут, а потом сказала:

— Есть кое-что… я знаю, меня не касается, но…

— Позволь мне об этом судить! Говори!

— В одной из комнат, расположенных вдоль коридора, по которому я шла, терпит муки мужчина. Он… да, он заслуживает кары, но его страдания совершенно бессмысленны. Он оказался в замкнутом круге, пытаясь искупить чужой грех — ведь совершенно невозможно раскаяться в том, чего ты не совершал. Если бы он мог перейти к следующей каре…

— Ты имеешь в виду идиота, убившего двадцать семь человек и себя в катастрофе на шоссе?

— Да, его. Он не просит пощады, только…

— Согласен. Его страдания действительно бессмысленны. То же самое можно сказать о тысячах убийц, которые испытывают боль своих жертв. Но я не в силах что-нибудь изменить.

— Но если вы Господин Ада…

— Я и в самом деле Господин Ада, но не имею никакого отношения к основополагающим определениям. Суть Добра и Зла может быть обозначена лишь Богом и Сатаной при личной встрече, однако вот уже несколько веков мы с Ним не виделись и не общались друг с другом. Я считаю, что определения давно пора усовершенствовать, даже если придется всего лишь убрать недосмотры вроде того, о котором ты говоришь. Но я не могу принять подобное решение в одиночку. Только в случае согласия Бога мы в силах разработать новый кодекс поведения.

— А почему Бог не соглашается? — жалобным голосом спросила Орлин.

Сатана нахмурился:

— Боюсь, тебе придется задать свой вопрос Ему самому. Со мной он разговаривать не желает.

— Обстоятельства складываются таким образом, что мне нужно встретиться и с Ним тоже. Я обязательно спрошу!

— Желаю успеха! — проворчал Сатана.

— А проклятие… что я должна сделать, чтобы его получить?

Сатана в задумчивости принялся расхаживать по комнате.

— Знаешь, я тут подумал… почему бы нам не воспользоваться обходным путем? Возможно, тебе вовсе и не понадобится мое проклятие, как, впрочем, и помощь других инкарнаций. Думаю, я смогу убедить Нокс отдать тебе твоего ребенка, уже здорового, причем немедленно.

— Ох-хо-хо! — подумала про себя Джоли. — Он ее искушает!

Вита ухватила мысль.

— В каком смысле? Он что, намерен изменить своему слову?

Они разговаривали друг с другом, но Орлин, чье внимание было полностью поглощено беседой с Сатаной, их не слышала.

— Сатана совсем не прост. О, я не должна вмешиваться, но я за нее боюсь!

— Ну, в таком случае я ее предупрежу!

— Нет, не вздумай! Орлин должна сама справиться, иначе все будет бессмысленно.

Тем временем Орлин боялась верить тому, что услышала.

— Вы можете это сделать? Как?

— Предполагая, что ты обратишься ко мне с подобной просьбой, пока ты шла по коридору, я посетил воплощение Ночи. Она позволила мне решить твою проблему по-своему.

— Мой ребенок! — воскликнула Орлин, глаза которой сияли. — Неужели такое возможно?

— Тебе не придется делать ничего сверхъестественно сложного. Простого согласия с твоей стороны вполне достаточно.

— Согласия?

— Начинается, — подумала Джоли. — Он такой ловкач, я ненавижу, когда он проворачивает свои делишки, обманывая доверчивых простаков. Мне не следовало приводить сюда Орлин!

— В царстве смертных ты остановилась у сенатора Луны Кафтан, верно? У тебя с ней хорошие отношения?

— Да. Я ее племянница… или что-то вроде того. Она очень добра.

— Она должна принять участие в определенном процедурном вопросе, который может причинить мне некоторые неудобства. Если ты попросишь ее отойти в сторонку…

— Я не вправе вмешиваться в политику! — запротестовала Орлин.

Сатана ласково улыбнулся:

— Послушай… ты меня неправильно поняла. Тебе и не следует ни во что вмешиваться, только попроси Луну оказать тебе небольшую услугу, чтобы ты помогла сыну — в соответствии с моей договоренностью с Нокс. Наверняка Луна ничего не имеет против твоего ребенка?

— Не вижу тут ничего страшного, — прокомментировала его предложение Вита. — Учитывая, что она может получить.

— Подожди, — мрачно предупредила Джоли. — Тебе еще не доводилось встречаться с такими ловкими мерзавцами, как Сатана!

— Мне казалось, ты его любишь!

— Конечно, люблю. Но я его и прекрасно знаю.

Орлин, потрясенная предложением, была готова согласиться, и тем не менее ее что-то останавливало, она не доверяла Сатане.

— Нет, но…

— Насколько сильно ты хочешь помочь сыну? Я не предлагаю тебе добиться того, чтобы Луна умыла руки, ты только попроси ее, а она имеет полное право отказать. Вот на каком условии я готов организовать для тебя возвращение ребенка. Тебе нечего бояться, ты получишь его немедленно, и все твои трудности и испытания подойдут к концу.

Орлин вдруг поняла, что плачет.

— О Сатана, ради любви ко мне, о которой ты говорил, скажи по крайней мере правду! Я знаю, все совсем не просто, и не могу принять такое трудное решение, не понимая сути проблемы.

Сатана нахмурился:

— Справедливая просьба. Я не хотел вдаваться в подробности, которые тебя лишь расстроят. А правда заключается вот в чем: среди смертных возникнет критическая ситуация, и проблема будет решена одним голосом — голосом Луны. Если она не примет участия в голосовании, я одержу победу.

— А о чем идет речь?

— Самый важный вопрос нашего времени. Он, по правде говоря, решит, кто из инкарнаций станет обладать всей полнотой власти. Тебе известно, что именно к этому я и стремлюсь; на протяжении многих веков мне мешали получить желаемое, но сейчас наконец все станет ясно.

— А какое отношение имеет Луна к могуществу инкарнаций?

— Вижу, ты еще не поняла. Хорошо, буду с тобой неумеренно откровенен. Определенное количество людей пришли к выводу, что одна из инкарнаций выполняет свои обязанности недостаточно добросовестно. И потому будет проведено голосование, которое решит, следует ли объявить ее пост свободным — чтобы произвести замену. Для смертных важность данного вопроса заключена в том, что решающий голос принадлежит им. Если они единодушно признают, что инкарнация, о которой идет речь, не справляется со своей работой, тогда остальные инкарнации, договорившись между собой, выдвинут на эту должность нового человека. Естественно, в моих интересах проследить за тем, чтобы этого не произошло.

— Они хотят заменить вас? — удивленно спросила Орлин.

— Меня? — Сатана расхохотался. — Нет, конечно! Я, вне всякого сомнения, являюсь самой активной и усердно работающей из всех нынешних инкарнаций. Нет, речь идет о другом: о воплощении Добра.

Орлин уставилась на него, не в силах произнести ни слова.

— Я не ослышалась? — воскликнула Вита.

— Не ослышалась, — ответила Джоли. — Просто потрясающе! Я знала, но почему-то забыла. А теперь все вспомнила. Они хотят заменить Бога!

— Понимаешь, Бог в последнее время стал страшно безответственным, — продолжал Сатана. — Поскольку мы ожидаем, что вот-вот разразится серьезный кризис — третья мировая война, если уж быть точным… Впрочем, существуют еще проблемы перенаселения, истощения ресурсов в царстве смертных, голода и болезней, и тому подобное… Мы боимся, что через несколько лет человечество и весь мир вместе с ним будет уничтожено, если не принять никаких мер. Многое может быть сделано только с единодушного согласия всех инкарнаций. Так что у нас действительно возникла кризисная ситуация.

Орлин наконец сумела пролепетать:

— Как вы можете утверждать, что Бог не… не…

— Дорогая моя, я нахожусь на другой стороне. Я поддерживаю нынешнего Бога и хочу, чтобы Он остался на своем посту.

— Но вы же его противоположность! Вы противостоите Ему во всем!

— Не совсем. Я с Ним соревнуюсь. Соперничаю за возможность получить как можно больше власти. Я хочу отнять у Него господство.

— Но вы же только что сказали…

— Милая, ты не уловила нюансов. Я согласен с остальными инкарнациями, что Бог не справляется со своими обязанностями. Я заметил это уже давно, много веков назад. Но я против Его замены. И меня совсем не устраивает, если Его должность будет объявлена вакантной. Я разослал своих слуг повсюду, сейчас они действуют среди смертных, убеждая их противостоять идее замены. И одна из ведущих стран скоро объявит свое решение. На самом деле, если Луна не примет участия в голосовании, возникнет ситуация, когда будет одобрено нынешнее положение вещей, а следовательно, резолюция не пройдет и Бог останется на своем посту. Теперь ты видишь: то, о чем я тебя прошу, не расходится с твоими взглядами и предпочтениями. Я, как и ты, поддерживаю нынешний порядок.

— Но если все погибнет…

— Да, не следует забывать о катастрофе… Конечно же, необходимо принять меры. Новый Бог обязательно их примет и, возможно, сумеет предотвратить третью мировую войну. Но если нового Бога не будет, бездеятельность настоящего Бога в конце концов заставит остальных инкарнаций обратиться за помощью к самой эффективной из двух оставшихся сил. А это, естественно, воплощение Зла.

— Вы… вы поддерживаете Бога… потому что надеетесь таким образом обрести неограниченную власть?

— Наконец-то ты все поняла, дорогая. Таковы мои мотивы. Естественно, я сделаю все, что в моих силах, чтобы предотвратить кризис; царство смертных не погибнет. Но я стану самым могущественным среди инкарнаций.

— Не могу поверить… Неужели Бог так…

— А если ты поддержишь Его и попросишь Луну пропустить решающее голосование, я свяжусь с Нокс, и она вернет тебе твоего ребенка. Мне кажется, я сделал тебе весьма щедрое предложение.

Орлин стояла, не шевелясь, пытаясь осмыслить услышанное. Сатана уговаривает ее поддержать Бога — и предлагает великодушное вознаграждение. Прямо сейчас, если она согласится, ее страданиям придет конец.

— Думаю, — сказала она, — вам известно о происходящем больше, чем мне. Если вы считаете, будто моя просьба, адресованная к Луне, может оказаться эффективной, значит, возможно, так оно и есть. Если вы считаете, что таким образом сумеете получить неограниченную власть, наверное, вы знаете, о чем говорите. И потому я не должна соглашаться на ваше предложение. Я должна доверять мнению Луны, она знает, как нужно поступить, хотя меня и мучают сомнения.

— Даже несмотря на то, что это будет стоить тебе ребенка? — ласково спросил Сатана.

Орлин закрыла глаза, чтобы сдержать слезы.

— Разве я могу противопоставить своего ребенка благополучию всего мира? Я очень хочу получить его назад… но не такой ценой. Я сделаю то, что кажется мне правильным, хотя мне очень больно, и я не знаю, что же в действительности правильно.

— Ты уверена? — у Сатаны сделался мрачный вид.

— Нет, я самый неуверенный призрак в мире! Но мне представляется, что так должно быть!

— В таком случае будет так, как хочет Нокс, — проворчал Сатана.

— А как хочет она?

— Мы с ней заключили сделку. Она меня поддержит, отдаст ребенка, если я сумею добиться своего. Я сделаю так, как требует она, если потерплю поражение. Я потерпел поражение, мне не удалось тебя искусить и потому придется выполнить условия нашего договора.

— А в чем они заключаются?

— Если должность Бога будет объявлена вакантной, остальные инкарнации предложат своих кандидатов и проведут голосование. Нокс не может никого предложить и не примет участия в голосовании, потому что не принадлежит к силам Дня. Но теперь она будет действовать через меня. Я должен поддержать ее кандидата.

— Кто…

Сатана покачал головой:

— Нокс великолепно умеет хранить свои тайны. Я должен сберечь этот секрет до определенного времени, чтобы остальные не выступили против ее кандидата. Никому другому не оказана честь узнать волю воплощения Ночи.

— Ее воля причинила мне столько страданий! — рассердилась Орлин.

— Да, складывается именно такое впечатление. Может быть, ты согласишься принять мои условия вместо альтернативного варианта. — Он помолчал, но Орлин не изменила решения. — Однако твои возможности еще не исчерпаны. Я лишь предложил короткий путь, который помог бы тебе добиться желаемого — с выгодой для меня. Ты все еще можешь получить свое проклятие и попытаться спасти сына.

— О! — только и смогла произнести изумленная Орлин. — Я забыла, точнее, подумала, что вы отказали в моей просьбе.

— Я честно выполняю условия всех сделок, — ответил Сатана. — Послужи мне, и я дам тебе проклятие.

— В таком случае я готова вам послужить, — заявила Орлин. — Что я должна сделать?

— У меня появился новый клиент, он не желает с нами сотрудничать — души, в которых живет зло, часто так себя ведут. Я хочу, чтобы ты убедила его стать сговорчивее.

— Но я ничего не знаю о проклятых душах! — возразила Орлин.

— Полагаю, с этой ты знакома. Его зовут Кейн.

— Господь милостивый! — вскричала Вита.

— Пожалуйста, впредь не употребляй здесь подобных выражений, Вита, — сделал ей выговор Сатана. — Ты должна понимать, что они тут неуместны.

— Мы… мы его убили? — снова разволновавшись, спросила Орлин.

— Технически он убил себя сам. По-настоящему вы не виноваты, и лишь небольшая часть зла проникла в души всех четверых. В конце концов, он виноват в том, что случилось, а вы имели полное право защищать смертное тело, в котором находились. Должен сказать, ваш метод показался мне просто гениальным — редко человека удается убить, заболтав его сказкой.

— Думаю, мы попытаемся с ним поговорить, — сказала Орлин. — Он же не причинит нам вреда, не так ли? Я имела в виду тело Виты.

— Вы останетесь в коридоре, где вам ничто не угрожает. Не покидайте его, потому что смертный не имеет права входить в Преисподнюю. Убедите Кейна стать более сговорчивым.

— А чего вы от него хотите?

— Нам нужны имена женщин, которых он убил. Полагаю, их немало.

— Вам они не известны?

— Орлин, в Ад каждый день прибывает много тысяч душ! Мы стараемся обрабатывать их как можно тщательнее, но у нас нет возможности внимательно рассматривать все детали. В любом случае чаще всего жертвы отправляются в Рай, так что мы не в силах их расспросить. Информация должна поступать от тех, кто в нашем распоряжении: от убийц.

— Ну и какая польза от такой информации? Девушки умерли, а убийца уже пытается искупить свою вину.

— Но не в той мере, в какой заслужил. Каждая проклятая душа должна страдать за свою жертву, таковы условия принятого в стародавние времена соглашения. Я не в силах организовать полноценное наказание, пока не получу имена всех женщин. Затем, в случае необходимости, я делаю запрос в Чистилище, а дальше преступник начинает искупать свои грехи.

— Причем не может сдвинуться с места и заслужить прощения? — резко спросила Орлин.

— Ну, не всегда. Иногда им все-таки удается пройти короткий путь, хотя рано или поздно они попадают в замкнутый круг.

— Если бы меня спросили, я бы сказала, что порядок нужно непременно изменить! — вскричала она. — Я совершенно согласна, они должны понести наказание, но в таком виде… какая бюрократическая ерунда! Никто ничего не выигрывает!

— Согласен. Когда придет мое время и я стану полновластным хозяином, я обязательно внесу в систему определенные изменения.

Орлин вздохнула:

— Покажите мне этого типа. Я сделаю, что смогу.

— С удовольствием. Он находится в комнате рядом, в коридоре для особо важных лиц. Я сразу узнаю, если тебе удастся добиться успеха, и сохраню для тебя проклятие, чтобы ты воспользовалась им, когда придет время. Иди прямо по коридору до следующей комнаты, а дальше, когда все будет сделано, он приведет тебя прямо в Чистилище. Тебе не нужно больше со мной встречаться.

Орлин посмотрела на него. Ей показалось, что он хотел еще что-то ей сказать, но промолчал. Она повернулась и вышла.

И вскоре увидела Кейна в одной из комнат, расположенных вдоль прохода. На нем по-прежнему была его одежда, он лежал на животе, из паха текла кровь. Очевидно, он умер от потери крови, но сознание так и не потерял и потому чувствовал боль.

— Ты помнишь, Джоли рассказала ему историю, — напомнила ей Вита. — Может быть, она им и займется?

— Нет, сейчас в роли просительницы выступаю я, — ответила Орлин. — А значит, должна сама справиться с заданием Сатаны. Только признаюсь, понятия не имею, каким образом.

Кейн ее услышал. Поднял голову. Поморщился:

— Кто ты? Еще одна мерзкая женщина? Ты пришла меня мучить?

— Мне кажется, ты уже и так достаточно страдаешь, — проговорила Орлин.

— Но я и в самом деле имею отношение к девушке, которую ты намеревался сделать своей очередной жертвой. Ты помнишь последнюю?

— Черную сучку? Разве я в силах ее забыть? Видишь, что она со мной сотворила! — Он прищурился, посмотрел на нее повнимательнее. — Ты не она. Я тебя не помню.

— Я находилась с ней в виде призрака, на самом деле нас было трое. Мы рассказали тебе историю Лорелеи. Именно мы устроили все таким образом, что ты умер. Смертная девушка не справилась бы в одиночку.

— Вот уж точно! — согласился мужчина, поморщившись, потому что восклицание вызвало новую волну боли. — Я убил дюжину до нее, и ни у одной не было даже малейшего шанса сбежать, не говоря уже о том, чтобы что-нибудь мне сделать.

— Пришло время тебя остановить, — заявила Орлин. Состояние Кейна ее беспокоило, она понимала, что он заслужил наказание, но не могла смотреть, как другие страдают.

— Может быть. А теперь проваливай; я не намерен позволять всяким грязным шлюхам над собой потешаться. Сожалею, что мне не удалось расправиться со всеми вами.

— Я пришла попросить тебя помочь Сатане. Ему нужны имена женщин, которых ты убил.

Кейн рассмеялся, снова поморщился:

— Иди воткни этот нож себе в брюхо, дрянь! Я знаю, что произойдет, когда Сатана получит имена! Думаешь, я хочу страдать за всех вас, вонючие твари? Пусть лучше нож раздирает мне внутренности! — Немного помолчав, чтобы справиться с болью, он уточнил: — Боб, как больно!

— Боб?

— Мы не можем произносить здесь слово, начинающееся на букву «Б», ты разве не знала? А теперь убирайся. Ничего у тебя не выйдет, вам не удастся посмеяться надо мной в последний раз.

— Но ты же не сможешь сдвинуться с места, не получишь отпущения грехов, если не станешь сотрудничать с Сатаной, — возразила Орлин. — Ты застрянешь на первой стадии и целую вечность будешь страдать от ножевой раны. Неужели ты к этому стремишься?

— Я застрял… ха-ха… нож застрял! — с трудом проговорил Кейн. — Лучше так, чем доставлять шлюхам удовольствие. Пусть сами страдают за свои грехи. Боб знает, они заслужили наказание!

Какой упрямец! Орлин не представляла, что еще можно сказать.

— А как насчет Лорел? — напомнила Джоли. — Это единственная женщина, которую он боготворит. Если она его попросит…

— Слушай, точно! — обрадовалась Вита. — Ты думаешь, она тоже здесь? Может быть, она занималась проституцией, чтобы выжить, и обязательно вернулась бы за ним, если бы не умерла…

— Давайте спросим, — сказала Орлин, вернулась к двери, ведущей в кабинет Сатаны, и постучала.

Дверь снова окутали языки пламени. Посреди них возник Сатана.

— Ты уже справилась с заданием?

— Возможно, я продвинулась вперед. Мне нужно знать, находится ли в Аду одна женщина.

Сатана щелкнул пальцами, и моментально рядом с ним возник Ассаргадон.

— Имя? — спросил Сатана.

— Лорел. Я не знаю фамилии.

Ассаргадон нахмурился:

— Таких у нас около полумиллиона. Можем выстроить их, чтобы вы на них посмотрели.

— Опиши ее по его воспоминаниям, — подсказала Джоли и нарисовала портрет мадонны, взятый из памяти Кейна.

— Хорошенькая, нет, скорее красивая, даже в пятнадцать лет, — сказала Орлин. — Вероятно, не такая привлекательная в момент смерти. Темные, почти черные волосы до талии, стройная. Карие глаза. Возможно, убежав из дома, занялась проституцией.

— Около четырех тысяч женщин отвечают данному описанию и зовутся именем Лорел, — сказал Ассаргадон, просмотрев блокнот, появившийся у него в руке.

— Она убежала из дома около тридцати лет назад.

Он перевернул страницу.

— Триста.

— У нее есть брат по имени Кейн.

— Двенадцать.

— Который младше ее на пять лет.

— Двое.

— Если бы я могла поговорить с ними…

— Минутку. — Ассаргадон исчез.

— Хороший человек, — сказал Сатана. — Благословляю — если ты позволишь мне такое выражение здесь — тот день, когда я спас его от безликости. Лорел — старшая сестра нашего клиента?

— Да. Я думаю, она может на него повлиять, если мы сумеем организовать их встречу.

— Мы так не делаем.

Орлин скрыла улыбку.

— Насколько сильно вы заинтересованы в сотрудничестве вашего клиента. Сатана?

Он чуть не улыбнулся ей в ответ.

— Не сомневаюсь, сделку можно будет заключить.

Джоли знала, что Сатана доволен, хотя не совсем понимала почему.

Обычно он не позволял жителям Преисподней себе перечить. Конечно, Орлин его приемная дочь; ему нравится, что она не сдается. Но Джоли сомневалась, что дело только в этом.

Вернулся Ассаргадон. У него за спиной стояли две молодые женщины. Обе хорошенькие; несомненно, обеим довелось немало повидать в жизни. Ни та, ни другая полностью не подходили под мысленное описание Кейна.

Однако Орлин не теряла надежды.

— Которая из вас пообещала вернуться к своему десятилетнему брату?

— А тебе какое дело? — спросила та, что стояла слева.

— Он здесь.

Она закрыла лицо руками:

— О, бедный мальчик! Я не сомневалась, что он попадет в Р… — Она захлебнулась рыданиями.

— В Рай, — помог ей Сатана. — Проклятые души не в силах произносить слова, подобные этому.

— Вот его сестра, — сказала Орлин. — Я хочу с ней поговорить, может быть, она сумеет убедить Кейна нам помочь. Что ей предложить в качестве награды?

— Она сможет проводить с ним одну минуту каждый час, — ответил Сатана.

— Если уговорит сотрудничать с нами.

— Какой щедрый! — фыркнула Вита.

Орлин решила не спорить.

— Я могу переговорить с ней наедине?

— Одна минута, — разрешил Сатана, и тут же он, Ассаргадон и другая Лорел исчезли, в кабинете остались лишь Орлин и сестра Кейна.

— У нас есть всего одна минута, — сказала Орлин. — Лорел, твой брат любит тебя и, я думаю, сделает все, о чем ты его попросишь. Ты для него воплощение мадонны, самая совершенная женщина в мире. Он серийный убийца, в сорок лет умер от ножевой раны, но он тебя любит. Его искупление продвинется гораздо быстрее, если он сделает то, о чем говорит Сатана. Ты сможешь проводить с ним одну минуту в час, если убедишь его не упрямиться. Ты это сделаешь?

— Нет! — крикнула Лорел. — Он не должен знать, как низко я пала! Пусть продолжает хорошо обо мне думать!

— Если ты не расскажешь ему ничего, я тоже промолчу. Только попроси его ответить на вопрос Сатаны. И тогда каждый час ты будешь его утешать. Вряд ли он спросит тебя, как ты умерла или как оказалась в Преисподней. Единственное, что будет иметь для него значение, — ты вернулась к нему, нашла даже здесь, в Аду. И тогда на одну минуту в час он станет забывать о своих страданиях. Ты получаешь возможность сдержать данное ему давным-давно слово.

— Мое обещание! — вскричала женщина. — Моя единственная надежда…

Снова появился Сатана.

— Ну?

— Я отведу ее к комнате вашего клиента, — сказала Орлин, взяла Лорел за руку, подтолкнула к двери и повела по коридору.

— Можешь войти, — сказала она Лорел. — Мне нельзя. Поговори с ним. Убеди помочь нам, и награда твоя.

Лорел увидела несчастного, лежащего на пропитанной кровью постели. Неожиданно Кейн превратился в десятилетнего мальчика, целого и невредимого.

— О, брат! — вскричала женщина, бросившись к нему. Она и сама стала моложе и красивее.

— Лорел! Ты пришла! — воскликнул он.

Они обнялись.

— Я ведь обещала! Но я не смогу остаться! Ты же знаешь, мы в Аду; ты должен сделать то, что они говорят, или никогда отсюда не выберешься!

— Если ты меня просишь…

— И тогда мы будем вместе — одну минуту в час!

— Раз так, я на все согласен.

Капитуляция Кейна оказалась делом совсем несложным — потому что главная мечта его жизни сбылась. Орлин пожалела его и попыталась понять, а в результате добилась того, чего пытками не смог заставить сделать сам Ад.

В комнате появился Ассаргадон с пером в руке.

— Имена.

Кейн, которого по-прежнему обнимала любящая сестра, начал называть имена. Ассаргадон заносил их в свиток уверенными росчерками пера.

Затем он взмахнул рукой, Лорел исчезла, а Кейн снова стал взрослым мужчиной с ножом в теле.

— Она вернется через час, — сообщил Ассаргадон и испарился.

Кейн взглянул на Орлин:

— Ты это сделала.

— Да.

Он проворчал что-то похожее на «спасибо».

— Меня от него тошнит, но я все равно рада, что мы ему помогли, — подытожила Вита за всех троих.

Орлин отвернулась от Кейна и пошла по коридору в сторону выхода. Но, поравнявшись с камерой, где сидел грешник, с которым она разговаривала вначале, остановилась.

— Я передала Сатане твою просьбу. Он сказал, что не в силах изменить правила. Я собираюсь встретиться с Богом и спрошу у Него.

— Благодарю тебя, — с трудом проговорил мужчина и начал синеть — перешел в стадию удушения.

— Нет, так несправедливо! — снова возмутилась Орлин. — Искупление — да, но не бессмысленные мучения! — Она вошла в камеру.

— Стой! — в отчаянии приказала Джоли. — Тебе туда нельзя! Это же вне пределов…

Но она опоздала. Тело Виты натолкнулось на невидимый барьер и замерло на месте, а дух Орлин продолжал двигаться вперед. Сияя, он покидал тело Виты.

— Что теперь будет? — в ужасе подумала она.

— Мы должны вытащить ее оттуда! — ответила Джоли. — Ей нельзя находиться в Аду без тела!

Обе ухватились за душу Орлин, стараясь удержать ее, однако она лишь растянулась, большая часть проникла внутрь и приблизилась к мужчине.

Орлин положила прозрачную руку ему на голову. Сияние стало ослепительным, окружило его.

— Перейди к следующему греху! — приказала она. — Разорви круг! Ты должен!

Мужчина перестал задыхаться. Сел, стал страшно худым и изможденным.

— Я голодаю! — вскричал он.

Совместными усилиями Джоли и Вите наконец удалось одержать верх. Орлин вернулась в тело.

— Он перешел к следующему наказанию! — удивленно подумала Вита.

— Этот мальчик… украл деньги у приятеля, и тот остался голодным, — пояснил мужчина. — Теперь я испытываю его голод. О, благодарю тебя, милый дух!

— Я не знала, что ты способна на такое волшебство! — удивленно проговорила Джоли.

— А я и не способна, — ответила Орлин, которая сама была изумлена не меньше ее. — Он наверняка все проделал сам. Я только его немного поддержала.

Но Джоли видела сияние. И знала, что переход на новую стадию требует гораздо большего, чем просто поддержка. Видимо, в магии, которой природа наделила Орлин, имелся не только пассивный компонент.

Орлин пошла вперед, не совсем понимая значение того, что совершила, и не в силах оценить риск, которому подвергалась ее душа. Если бы они не втащили ее назад, она навсегда застряла бы в Аду и не смогла бы спастись, несмотря на добро в своей душе.

В конце коридора их окутал дым, и они двинулись вверх, покидая Ад.