Художник

Глава 6 Переход

Несмотря на жару, перед тем как выйти из института, я одел капюшон. Мера, конечно, не архи какая эффективная, чтобы скрыть свою личность. Учитывая, что отследить мой телефон, было делом пары плевков. Но так оно надёжнее. Поглядывая на отражающие всё и вся, витрины и рекламные вывески, я искал, не следует ли кто за мной теперь. Выходило, что нет, а если следуют, то делают это старательно.

Перед тем как зайти в метро, я обнаружил, что неподалёку от меня, остановилась серебристая машина. Двери открылись и из неё, вышла четверка в сером, с безучастными лицами. От такой толпы, будет сложно скрыться. Не ускоряясь, я зашёл в двери храма и только, оказавшись за ними, побежал в сторону эскалатора. Стоп. Этого они и ждут. Лучше спрятаться, а потом выйти наружу. Следуя вдоль древних колонн из красного кирпича, превратившихся от времени в тёмно бурые, я встал в нишу в стене. Позади меня, был истёршийся лик безвестного святого.

Как вот интересно святые понимали, что они святые? В чём отличие святого, от сумасшедшего возомнившего себя им. Надеяться на здравую оценку со стороны совершенно нельзя. Ведь если человечество сошло с ума, а единственные кто выходят из порочного круга это святые, то получается замкнутый круг. С другой стороны разница в том, что сумасшедший не сможет показывать чудеса. Но что тогда делать настоящему святому, если он не будет показывать чудеса? Эти и другие дурные мысли навещали меня, пока я вжимался в нишу, как ребёнок, играющий в прятки.

Серые прошли мимо и стали спускаться по эскалатору. Сработало. Я собирался уходить, но вдруг обнаружил, что звуки как-то приутихли, а яркость и цветность всего вокруг померкла. Не хватало мне сейчас в обморок упасть, от перегрева на жаре, например. Но в храме было прохладно. Я обернулся, потому что не чувствовал позади себя, каменную опору. Вместо стершегося лика святого, увидел коридор, в слабом жёлтом свете. Меня тянуло внутрь.

Делая первые шаги, я вновь оглянулся. Вдруг, кто нибудь, ещё смотрит сейчас. Глаза упёрлись в тёмно-бардовый цвет кирпичей, а рука, в их не иллюзорную твердь. Может это какая нибудь хитроумная ловушка серых? Маловероятно, слишком замудрёная. Тогда что это? Ответы можно найти, только если идти дальше.

Сложно описать словами, когда пространство вокруг и позади тебя свёрнуто, как например толстый журнал или газета. Свёрнуто в трубочку. По которой, я сейчас, как паук или жучок, шёл вперёд. Это свёрнутое пространство давило. Я был уверен, что если задержаться на месте, хоть на минуту, то мой коридор, как журнал, свернётся в такую тугую спираль, что меня просто не станет. Идти вперёд не страшнее, чем вариант, оказаться быть расплющенным и свёрнутым в пространстве.

Вдруг стало легче дышать. Словно давление воздуха стало резко падать. Будто с высокогорной вершины, я вновь очутился в низовье, на равнине подножия горы. Со свежим ветром, лугов и леса. Ощущение, что я буду расплющен пространством, незаметно покидало меня. Света почти не осталось и мне, пришлось держаться за каменные, холодные стены, покрытые испариной. Стойкий затхлый запах подземелья, наполнил ноздри. Впереди, была узкая полоска белого света. Когда я подошёл поближе, это оказалась щель приоткрытой двери. Дверь гуляла на ветре и щель, то становилась шире, то уже. Нащупав ручку двери, я потянул дверь на себе.

Меня обдало обеденным жаром дня. Яркое солнце слепило округу. Прикладывая руку к лицу, я осмотрелся и к немалому изумлению, обнаружил, что стою посреди кладбища. Лес шумит от ветра по краю, благодать. Выйти мне удалось из натурального склепа. Меня заметила, какая-то пожилая женщина, возившаяся поблизости с цветами на могилке и выдергивающая сорняки.

— Я, я, я. — причитала она с нелепым выражением лица. — Я же там была. Там никого не было. — сама себя убеждала она. — Чур, чур меня! — вскрикнула она и помчалась, прочь, довольно живо для своего возраста.

— Не было, а теперь есть. — по традиции классического монолога, сказал я сам себе.

Открыв дверь в склеп ещё раз, я внимательно изучил его тесное помещение. Никаких коридоров, люков, дверей или окон, вот что странно. Осмотрел себя, вид приличный. Спортивная одежда, ничего предосудительного во внешнем облике нет. Выбираясь с кладбища, я его узнал. В четырёх километрах мой дом. Не близко, но и я никуда не тороплюсь. Прошло времени, не более трёх минут, с тех пор я зашёл в храм-метро, близ исторического института. И вот я здесь, примерно в двенадцати километрах от того места. Неплохой способ перемещения. Жаль только неконтролируемый. Четыре километра в минуту или 66.6 метра в секунду.

Домой я вернулся минут за сорок. Ничего примечательно в моей прогулке больше не было. Кроме сильного желания поесть, но я твёрдо решил идти домой. В пути мне встретился один забавный рекламный плакат. На нём была реклама, нового интернет браузера, под названием «Бог». Лозунг его поисковика гласил: «Задай вопрос богу». Это меня дико позабавило, и я вернулся домой дико голодный, но довольно весёлый.

А не закатить ли мне целую линейку картин, на эту тематику? Каждый приличный художник находил откровения для своих картин в вопросе концепции той или иной религии. Я, как уважающий себя деятель культуры, просто обязан вплотную заняться этим вопросом. Но сразу после реализации уже задуманной и текущей линейки.

Оставшийся день я творил дома. Вечером, смело орудуя кистями, я обдумывал план побега из реальности, в поисках познания загадки Селены. Она целиком представляла для меня одну высокую, но стройную загадку. Мне было непонятно, что именно мне в ней нравится. Такое бывает, когда видишь приличный мотоцикл, а тебе в нём нравится сразу всё. Звук, скорость, движение, чёрный цвет, светила, в общем всё. Когда я собрался ехать к Селене в клуб или если её там нет, то домой, зазвонил мой домофон.

— Кай на связи.

— Привет, — это была Селена.

— Селена, — сказал я с удовольствием её имя. — А я чуть было к тебе не уехал.

— Ты телефон выключил, чтобы мне сюрприз сделать, не окажись ты сейчас дома?

— Ой, да он сломался.

— Так и будем через трубку говорить? Тут люди ходят, звук на громкой связи, они мне мешают.

— Ой, заходи конечно.

Я впустил её, а сам стал метаться по студии в поисках приличной, свежекупленной одежды. Ботинки, чёрные джинсы и такая же приталенная рубашка, быстро оказались на мне, вместо халата. Только причесаться не успел. Я открыл ей дверь. По обыкновению, вся в чёрном. На ней было неимоверно короткое, обтягивающее платье из мягкой кожи и плащ до пола. Я закусил губу.

— Оделся ты прилично, а на голове бардак. Я с тобой таким на улицу не выйду. У тебя есть расчёска?

— Где-то была, здесь, — я стал искать расчёску, но она меня поймала и поцеловала. — Была.

— Ты что не любишь поцелуи?

— Люблю. Но они не главное.

— А что главное?

— Главное это ты, мой чёрный бриллиант, во всём своём мистическом и загадочном свете. Ты мой личный вакуум, в котором я, только и могу дышать. Пустота моя. Моя любимая чёрная материя. Вселенная ты моя неизведанная.

— Потише-потише, — засмеялась она, когда я сжал её в своих объятьях. — А то выдавишь меня как тюбик с красной краской. Верю-верю, можешь не надрываться дальше. Покажи мне лучше свои новые картины, я вся истекаю любопытством, когда представляю, как ты здесь творишь.

Я показал ей свои новые законченные картины. Она смотрела на них очень неоднозначно. Иногда на лице её было восхищение, иногда непонимание, иногда сильное возбуждение. В целом ей очень понравилось.

— Мне вот эти понравились очень. Особенно эта, где рептилии в приличной одежде сидят в ресторане и едят. Та где две ящерицы на двухместном велосипеде совершают поездку в горах моя любимая. А ещё вот эти две, где крокодилы играют в театре и змеи танцуют балет. Пикник детёнышей черепах вообще бомба. Ты это всё сам придумал?

— В мире ничего нельзя придумать. Всё уже есть и висит в информационном пространстве. Что-то можно и так сорвать как яблоко с ветки, чего-то нужно дождаться, чтобы само упало, а где-то нужно покачать дерево, что упало. Почти всё, что здесь есть, само упало и оказалось в поле зрения моей наблюдательности.

— Я вот смотрю на твои картины, да на тебя и вижу, что тебя гнетёт какая-то проблема. Ты может уже, поделишься ей со мной? Я к тебе далеко не безразлична, мы с тобой виделись намеренно, больше чем пару раз. Для меня это показатель. Я к себе людей, обычно не подпускаю вовсе.

— Есть у меня вопросы, в которых наука бессильна, хотя исходят они как раз, из её высших сфер проявления. — признался я.

Далее Селена убедила меня, что там, где наука бессильна, нужно обращаться к нелогичному объяснению. Девушки на этот счёт более практичны. Это им подведомственная сторона луны. Знает она, как раз одну хорошую, городскую колдунку. Та без вопросов и лишних формальностей, должна раскрыть мои вопросы и пролить на них, свет истины. К ней мы и поехали, на её спортивном мерседесе. Мне показалось это очень хорошей затеей, особенно в плане конспирации. Я попросил её заехать во внутренний двор, после чего прилёг на своём сиденье и велел выезжать, будто она совсем одна. Она воспользовалась случаем и прокомментировала мои опасения слежки.

— А ты смешной.

Вечерняя поездка, быстро перерастала в ночную. Мы остановились у четырёх этажного малопримечательного дома. Она взяла меня за руку, и мы пошли наверх. Лифта не было. Поднялись пешком на последний этаж. В коридоре нас встретила девочка. Сказала подождать минуту на диване, пока она нас не позовёт.

— Заходите, — ровно через минуту нас пригласила та же девочка.

— Здравствуй Инна, — сказала Селена женщине, за низким диваном, перед таким же низким столом, на котором стоял большой хрустальный шар, в окружении просторной квадратной комнаты.

— Здравствуй Селена. Ты ведь сегодня не сама ко мне, как я вижу.

— Всё верно. Уже оставляю вас, пошли цветочек, порисуем мелками на стенах, — сказала она девочке и взяв её за руку, вышла в коридор, прикрыв за нами дверь.

— Тебя Кай зовут верно? — я кивнул. — Присаживайся. Я Инна. Селена спрашивала о тебе, ещё две недели назад, но я её зря не обнадёживала, ждала, когда ты сам её найдёшь.

— В таком случае, вам, то есть тебе, надо обязательно познакомиться с моим другом пр.

— Предсказателем, — закончила она за меня.

— Нда, его Зенон зовут, — сказал я, чтобы она первой не успела произнести его имя. — она улыбнулась, достала пульт из под подушки, и убавила общее освещение, до полумрака.

— Что тебя интересует Кай? — её лицо сделалось спокойным и созерцательным.

— О, меня многое интересует, — я положил руку на подбородок.

— Тогда какой для тебя самый важный вопрос?

— Есть у меня одна загадка в жизни. Но не такая странная, как Селена, другая. Я снял с шеи медальон и положил его на стол, перед Инной.

Взгляд предсказательницы впился в медальон, а хрустальный шар тут же задрожал и запрыгал по столу, словно его привязали за невидимые лески и стали подёргивать.

— В опасные игры ты играешь Кай, — сказала она, положив руку на хрустальный шар, а когда убрала, он больше не дрожал. — Твой медальон настолько же опасен, насколько полезен. Из-за него твоя жизнь, перевернулась с ног на голову. Ты имеешь дело с артефактом таким сильным, что я сама боюсь, даже прикасаться к нему.

— Я знаю минимум троих человек, кто уже прикасался к нему. Ничего с ними не стало плохого, по крайней мере, в тот самый момент.

— Я не возьму с тебя никакой платы, только потому, что ты его мне показал и позволишь до него дотронуться. Не смотря, на трепет, вселяемый мне им и риск.

— Будь так любезна, — я показал ей перевёрнутую ладонь, в знак одобрения.

— Она осторожно взяла в руки медальон и когда собиралась его надеть, её скрутило в приступе. Она лежала с минуту на диване, выронив его обратно на стол, с закрытыми глазами и шевелящимися губами. По лицу её обильно стекали ручейки пота. Только я потянулся к медальону и взял его, как она тут же вскочила с дивана с одними белками в глазах и как хищная кошка, хотела вспороть мне горло растопыренными пальцами с длинными ногтями. Я так резко завалился назад, что она не успела это сделать.

Перехватив инициативу, я схватил её за руку и волосы. Как следует, припечатал лицом в стол. Одного удара оказалось достаточно, чтобы она простонала и пришла в себя.

— Ты уж прости, пожалуйста, но ты первая начала, — сказал я одевая обратно медальон. — Ничего личного, всё в рамках допустимой самообороны.

— Ты понял, теперь, что ты должен быть с ним, крайне осторожен впредь?

— Безусловно, — теперь я испытывал некую неловкость. — Могу я как-то от них защититься, от этих, эм. — на помощь пришли слова Эдуарда. — Тёмных сил.

— Тёмных сил? Ну как банально. Кто тебе только такое сказал? — я сконфузился. — Впрочем, чего ещё от них ожидать, — усмехнулась Инна. — Твой друг, уже дал тебе ценные советы. Могу разве что добавить, твоё лучшее оружие, это твои рабочие кисти.

— Тут вы очень правы, один раз я уже применил кисть, как оружие и весьма эффективно.

— Ну вот. Вот ещё, возьми его с собой, — она указала мне на хрустальный шар. Пусть стоит у тебя на рабочем столе. Чтобы тебе не приходилось, постоянно бегать ко мне или своему другу. Не благодари. Денег я тоже не возьму.

— Но почему? За прием же есть фиксированная сумма. Как же вы без него будете теперь?

— Всё просто, через деньги, на меня могут выйти, эти так называемые тобой «тёмные силы». Мне теперь и так придётся подчистить здесь всё, после того, как я прикоснулась к медальону. Развивай свой дар, медленно, не дай его силе бить через край и опустошать тебя. — Я уже собирался выйти, но она добавила на прощание. — Вот ещё на дорогу. Будь осторожен, совершая быстрые переходы. На счёт шара не волнуйся, у меня ещё есть.

В коридоре, стояла Селена с девочкой. Меловая доска для рисования была изрисована цветными мелками, подробными схемами ритуалов.

— Ты чему её научила? Она ещё совсем дитя.

— Вообще-то это она меня научила, — оправдалась Селена.

— Ая-яй-яй. — сказал я девочке, но она, пожав плечами, только улыбалась.

Мы вышли на улицу. Если бы не редкие фонари, то обильная темнота, летней безлунной ночи, совсем бы обступила нас, со всех сторон. Фары прорезали нам коридор света и мы, поехали по нему ко мне домой. Не доехали мы ровно половину. Селена вышла из машины и предложила мне, взять её за руку на прогулку. Далеко идти не пришлось. Она всё время смотрела под ноги и наконец, когда нашла то, что искала. Мы перестали петлять. Это был увесистый камень с дороги, размером с яблоко.

Предвидя направление её мысли, а потом и камня, я лицезрел, как витрина свадебного салона сначала стала иметь аккуратное ровное отверстие. В тот же момент она рухнула целиком. С грохотом, рушась на мелкие осколки. Мы побежали. Точнее она побежала, утягивая меня за руку, с места преступления. Ничем иным как хулиганством, я это не мог назвать. Добежав до машины, я сел, как ни в чём не бывало, на красное кожаное сиденье и не стал требовать объяснений.

— И что даже не спросишь? — с широкими глазами спросила она меня, заводясь.

— Нет. Я ценю твой бунтарский дух. Всё остальное мне не интересно.

— Хм, — был её ответ, прежде чем мы умчались оттуда со свистом.

Прибыв ко мней домой, она пропала в душе. Это у них, если говорить о бунтарках женского пола в общем, так принято, пропадать в душе. Я её и не торопил. Мне было чем заняться. Я зажёг и расставил везде красные свечи. Открыл бутылку, красного австрийского вина. Включил медитативный dark ambient. В общем, подготовил всё, чтобы провести первое нормальное свидание.

Моя муза вышла из душа, в одном платье и босиком. Чёрные, как маслины с ветки, она распустила сырые волосы. Вода с них капала на пол. Мы сели на стол по-турецки, и я налил нам по бокалу вина. Более чем романтическая обстановка, со свечами вокруг, располагала на приятные беседы. Она начала первая.

— Ты знал, что у меня есть сестра?

— Я догадывался, что ты не единственный ребёнок в семье, но наверняка знать не мог. У меня было мало времени, чтобы устроить за вами качественную слежку.

— Тем лучше. Однажды, она пришла ко мне в бар со своими друзьями и попросила всех посторонних удалиться. Дабы она, со своей компанией друзей, смогла там тихо посидеть и отпраздновать в почти домашней атмосфере, свой день рожденья. Я тут же вымела поганой метлой, всех постояльцев. Под предлогом, что у нас проблемы с газом сегодня и оставаться здесь опасно. Все без труда и проблем слиняли. Кому охота задохнуться или взлететь на воздух в любимом элитном баре. Одна пара в сильном подпитии, конечно, заупрямилась, мол, они готовы помочь, но наш охранник ростом под потолок, одним видом, смог их переубедить удалиться. За что ему, отдельная благодарность. Тебе ещё интересно?

— Да безумно, Селена. Продолжай пожалуйста, — я долил нам, по новому бокалу.

— Ну, так вот. Отпраздновали они день варенья, я даже заставила метнуться официанта за ингредиентами, чтобы наш шеф-повар, смог приготовить им первоклассный торт.

— У вас там даже шеф-повар есть!

— Ну да, бар то элитный. Я тебя туда, как нибудь свожу. Чисто для галочки. В общем, посидели они, до пяти утра с семи вечера. Я всё это время следила, чтобы все мечты и желания моей любимой сестры-именинницы сбывались, в мгновение ока. К половине шестого кое-как, всех усадила на такси, а сестру лично довезла до дома. Она живет недалеко от меня. А как-то через пару недель, решила я зайти к ней в гости. Она была рада меня видеть, в своём свадебном салоне.

— Так это ты её салон сегодня, — озарился я догадкой и моя улыбка, поплыла к ушам.

— Да ты слушай. В общем, попросила я её, пока мы пили чай, примерить одно платье. Чёрное, оно у них единственное было, его никто не покупал, оно было для контраста с остальными. Так белые платья, ещё белее кажутся. Приём такой, маркетингово-коммерческий, помимо просто вырви глаз, очень яркого света. Да не суть. Это как ещё, нанимают чернолицых, чтобы они контрастировали с бледнолицыми, в особые мероприятия. С краснокожими кстати и желтолицыми, тоже самое на западе делают. Я девушка чистоплотная, она могла бы и разрешить его померить. Да хоть смеха ради. Вдруг бы его действительно купила. Но ты что. Она натура утончённая. Нет и всё. Представляешь?

— Да, у меня богатое воображение. Я как никто другой, сижу на столе с тобой и вижу эту картину маслом.

— Не вздумай её нарисовать. Это я так между делом. Сообщаю для твоей же безопасности окон.

— Кого картину, где мы на столе пьём вино или сестру твою.

— И то и другое. Ну и так мне обидно стало. За себя, за сестру. Я всю жизнь её люблю, балую, всё ей позволяю, а она мне какое то платье, захудалое дать померить отказалась. Знаешь ли ты художник, как сильно обида, может точить женское сердце?

— Сегодня как раз, видел её продукты.

— Ну как я после этого, могла не разбить ей витрину, её проклятого свадебного салона? Да я просто была обязана.

— А давно это было?

— Полгода тому назад.

— Значит, она на тебя, скорее всего не подумает. Если там камер поблизости нет.

— Камер точно нет, я проверяла.

— Могло и такое случиться, что она тебе его хотела подарить потом. На твоё день рожденья, например?

— Могло, но не срослось. Моё день рожденья на следующий день и ничего подобного, она мне не подарила. Оно было продано через пару недель. Кто-то тоже, вот так посторонний зашёл и решил примерить, по приколу. Подошло, понравилось, купили, — она договорила, а лицо стало у неё совсем печальным.