Глава двадцать третья. Костер чувств

Оказавшись в будуаре графини привычным путем, Кристиан увидел при свете единственной свечи ее бледное лицо в ореоле распущенных волос и с блестящими глазами — все остальное было скрыто одеялом. Он подошел к краю накрытой балдахином постели и сказал:

— Я прошу Вас об одном: доверьтесь мне. Мои действия все продуманы и направлены к одной цели: возродить в Вас огонек любовных чувств, а потом раздуть из него обещанный костер. Вы обещаете мне подчиняться?

— Да, — глухо сказала Магдалена.

— Тогда первым делом Вы должны посмотреть на мое обнаженное тело.

— Это запрещено церковными канонами! — испугалась женщина.

— Запрещено не так давно, меньше 100 лет назад, — парировал Кристиан. — Иначе Микельанджело не смог бы изваять статую Давида. Будем продолжать?

— Будем, — согласилась графиня.

Кристиан мигом разделся и, медленно поворачиваясь, дал ей себя осмотреть, а потом сказал:

— Ничего того, что Вы уже не видели, Ваше сиятельство. Или что-то Вас удивило?

— Твой член не так уж и велик, — поразила его неожиданным бесстыдством дама.

— Он еще подрастет, — заверил с улыбкой кондотьер. — Когда я увижу тебя обнаженной.

— Я не хочу, — вновь испугалась графиня.

— Но это необходимо, Магдалена. И мне и тебе. Поэтому раздевайся полностью и выбирайся из-под одеяла.

— Дева Мария! Прости меня грешную! — осенила себя крестным знамением дама, но просьбу выполнила и даже с перевыполнением: сошла с кровати и, встав напротив мужчины, медленно повернулась, дав себя осмотреть. При этом она заметила подъем того самого члена и довольно улыбнулась.

— Теперь ложись обратно, но на живот и положи голову на локти — я буду делать тебе массаж. И ничему не удивляйся, ничему не препятствуй…

Перед утром довольные, но страшно утомленные любовники вдруг уснули и проспали почти до обеда. На обеде же они старались друг на друга не смотреть, но чему-то непроизвольно улыбались, что было отмечено всеми прочими дамами, враз раскусившими подоплеку происшедшего. Граф же, как всегда, мало что понимал. В итоге Анна София даже не переговорила с неверным возлюбленным, а вдруг объявила о своем отъезде в Силезию. И через день уехала вместе с Барбарой.

Кондотьер подошел к ним перед отъездом и сказал:

— Простите меня. Мне надо было подобраться к графине, от которой зависит порученное мне дело. А с вами было весело. Не поминайте лихом.

— Бог простит, — суховато сказала Анна София, но вдруг из глаз ее брызнули слезы:

— Я так поверила в нашу любовь! Прощай, Кристофор!

Барбара же на выезде из замка озорно подмигнула предприимчивому кавалеру.

Изучение «Камасутры» графиней продолжалось и продолжалось. В качестве побочного следствия ее охватила страсть к переустройству замка, и она весь день летала по его коридорам, лестницам и комнатам. Зато ночью она ластилась к Кристиану и говорила:

— Повторение — мать учения? Так ты мне втолковывал? Так повторим все то, что мы проделывали вчера и добавим одно-два новых совокупления.

— В кресле, но вниз головой тебя вдохновит?

— Ой, вдохновит! А второе какое?

День на десятый от рождества новой Магдалины Кристиан огорошил ее известием, что должен все-таки отправляться в Мюнхен.

— Но предстать перед герцогом с пустыми руками я не могу. Разреши своему графу принести присягу Карлу Эммануилу…

— Ты негодяй, Кристофор! Специально меня совратил и теперь опять требуешь присягу! А потом только я тебя и видела!

— Магда, голубка, клянусь, что буду приезжать при малейшей оказии. Но без этой бумаги чертов герцог отправит меня в Венецию и денег за службу еще не заплатит.

— Неужели он может так сделать?

— Разлучить нас навсегда? Конечно. Ему уже 60 лет и романтические бредни его совсем не волнуют.

— Хорошо, будет тебе присяга. Но я ее с удовольствием порву, если ты мне изменишь — как Анне Софии и Барбаре. И что б навещал через каждые два месяца, но дней на десять. Иначе тоже порву…

— Обещаю, Магдалина Сибилла, моя нойбургская любовь!

Загрузка...