Хроники Сергея Краевского

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ. МЕЛВИН И КАМИЛЛА

Эй ты, деревенщина, скажи, как лучше проехать в Керм?

Крестьянин нехотя оторвался от работы, поднял голову. Опершись на мотыгу, словно на посох, сверкнул из-под мохнатых бровей хитроватым, немного насмешливым взглядом, и со скрытой ехидцей в голосе ответил:

— Благородные господа должны ехать по дороге, что за фермой сворачивает влево. Дальше вдоль небольшого леса через поля. Она ведет до самого Керма. Но господа должны поторопиться. Путь не близок, а уже смеркается.

Всадники, пришпорив коней и подняв тучи пыли, поскакали в указанном направлении.

"Ишь ты, тоже мне господа! — подумал крестьянин, глядя им вслед. — Холуи какого-нибудь барона. Вырядились чуть поприличней, обвешались оружием и уже возомнили о себе Горун знает что. Ну ничего, переночуют в лесу под дождичком — спеси поубавится".

Уж кто-кто, а Ирей прекрасно знал родные места. Ведь не зря прожил здесь более сорока лет, исходил все вдоль и поперек не один раз. По указанной дороге действительно до Керма ближе. Но в лесу она петляла, разветвлялась на множество мелких тропинок. Не зная их, очень легко заблудиться и проплутать не один день.

"Сегодня им не выбраться из лесу, — это точно, — злорадствовал он. — Да и дождик собирается. Так что "господам" предстоит веселенькая ночка".

К вечеру погода действительно испортилась. На смену зною пришла осенняя прохлада. Безоблачное небо c золотистым диском Дионы и серебристым полумесяцем Ларги затянулось облаками. Северо-восточный ветер быстро гнал их по небу, наслаивая друг на друга, а это было верным признаком того, что начинался долгий период ненастья с холодными ветрами и затяжными дождями…

"Как бы не сгнила на корню фелиса. Тогда зимой будет ой как не сладко… Поясок-то на последнюю дырицу…"

Крестьянин поежился, вытер ладонью грязный лоб, слезившиеся глаза. Тяжело вздохнув, наклонил обреченно голову и занялся привычной, надоевшей за долгие годы работой. Такова судьба, и он даже не пытался ее изменить.

Пыль, поднятая копытами лошадей, осела. Проселочная дорога вновь опустела, приняв свой первоначальный, тоскливый облик.

Ирей оказался прав во многом. Путешественники в самом деле были слугами знатного господина — молодого графа Мелвина де Квин. Но служили его опекуну графу Джошуа Кармелину.

Это были сыновья глифа графства Квин Дина О'Кейна: Рой и Феред.

Сам Дин до сих пор жив, но уже в преклонных летах, да и здоровьем весьма слаб. Старая хворь крепко держала его в своих цепких лапах. Так что для дальних путешествий он уже не годился.

Да и поручение исходило не от юного господина Мелвина, а от Джошуа. Ну, а того старый лесничий побаивался и даже в глубине души ненавидел. Дин был одним из тех немногих, кто по-прежнему хранили верность семье де Квин. А это было ой как не просто.

Немало воды утекло с тех пор, как графский род блистал в расцвете своего могущества. Прошло более пятнадцати лет, как де Квин последний раз шли в свите короля, пировали с ним за одним столом.

Беды начались после трагической и странной гибели Сержа. Вся история его жизни окутана мистическим туманом и даже спустя долгие годы осталась необъяснимой тайной.

После гибели мужа графиня Райза так и не смогла оправиться. Разум покинул ее. Сейчас она живет, удалившись от мира, со своей кормилицей-старухой в фамильном загородном доме. Не выдержали тяжкого удара судьбы и родители Сержа — они умерли через год.

Все складывалось одно к одному. Малолетний Мелвин не мог править обширными владениями. Еще тогда, пятнадцать лет назад, отец нынешнего короля Грегор III назначил его опекуном дальнего родственника — графа Джошуа Кармелина.

Граф был влиятелен и богат. Вначале он с прохладцей отнесся к новым обязанностям, но постепенно вошел во вкус. Он получал отсюда большую часть доходов и незаметно, мало-помалу стал прибирать все к своим рукам, расставляя на ключевых должностях преданных людей. Они с его молчаливого согласия беззастенчиво грабили плодородные земли, заботясь лишь о личной выгоде.

Беда не ходит одна: семья де Квин потеряла также своего покровителя — Великого Гора, Первосвященника Храма Горуна. Он погиб в один день с Сержем. В тот роковой час над Священными землями сгустились тучи, и разразилась невиданной силы гроза. Ураганный ветер вырвал с корнями вековые деревья, вспучил воды Озера Звезд. Настал час Апокалипсиса. Молнии, разрывая в клочья небеса, сверкали одна за другой.

Одна из них угодила в купол храма, в то место, где гнездилась птица Гоор. Сопровождаемая ее душераздирающим предсмертным криком крыша рухнула. Начался страшный пожар. Затем от ужасного взрыва содрогнулась земля. В небо поднялся грязно-красный гриб. Металл плавился, как воск, казалось, горели камни. Они разлетались на многие лиги, но основная масса обрушилась в озеро. Некогда кристально-чистая ледяная вода вскипела и окрасилась в кровавые тона. Погибли сотни людей, все жрецы, а с ними и Первосвященник.

Но на этом беды жителей Межгорья не окончились. Вода, в которой уже не отражались звезды, стала быстро прибывать. Она поглотила не только следы катастрофы, но залила также и большую часть долины. Оставшиеся в живых навсегда покинули родные места.

С тех пор некогда страшный культ Горуна пришел в упадок. Теперь, по прошествии стольких лет, немногие помнили о некогда великом и могущественном Боге.

Да, оказывается, боги тоже смертны.

А для Джошуа Кармелина все складывалось очень даже неплохо. Он чувствовал себя почти полноправным хозяином графства. Но был один нюанс, и звали его — Мелвин де Квин.

Малыш, воспитанный кормилицей Райзы Джадой и глифом покойного отца, вырос как-то незаметно. Джада изо всех сил старалась заменить ему мать. Однако, из-за болезни госпожи много времени уделять не могла. И все же научила грамоте, сумела привить любовь к книгам, которых, к счастью, было предостаточно в обширной библиотеке, собранной за предыдущие поколения. Она же поведала ему печальную историю любви матери и отца. Ну, а когда Мелвин подрос — то и страшную правду о гибели графа Сержа де Квин. Та же Джада с помощью Дина О'Кейна нашла учителей, постаралась дать юноше соответствующее положению образование, научить терпению, помогла полюбить несчастную Райзу.

Нередко их можно было видеть на могиле отца, который был похоронен, согласно завещанию на холме, недалеко от замка. Серж не захотел покоиться там, где и остальные де Квин — в родовой усыпальнице главного города графства. Даже в этом он был не похож на родителей.

Вначале над могилой соорудили простое надгробие, а уже потом построили небольшую каменную часовню. Это место больше всего любила графиня. Безумная женщина сидела здесь часами, забыв обо всем на свете. Казалось, что лишь здесь ее измученная душа находила желанный покой, а в глазах появлялась искорка разума. В эти мгновенья она была похожа на прежнюю красавицу Райзу де Квин. Остальное время графиня или молчала, или бормотала что-то несуразное. Иногда ею овладевало чрезмерное возбуждение. Она кричала, с пеной у рта проклинала весь мир, демонов и богов. Порывалась куда-то бежать, не раз пыталась покончить с собой. Но в часовне все было по-другому.

Мелвин, глядя на мать, пытался представить, какой она могла быть сейчас, не случись того страшного горя. Отца юноша помнил плохо, ведь когда тот погиб ему еще не исполнилось и пяти лет. Лишь со слов Джады знал, что очень на него похож. И с возрастом сходство все увеличивалось.

Кормилица была от природы неглупа, прожитые годы и перенесенные страдания добавили мудрости и опыта. Пребывание в Священных землях при храме Горуна тоже не прошло даром. Все это помогло ей выполнить предначертание — воспитать наследника.

Меньше года оставалось до его совершеннолетия, когда молодой граф Мелвин де Квин мог вступить в полноправное владение своим состоянием.

Джада прекрасно понимала, что власть и богатство ему так просто не отдадут. Не верила, что Джошуа добровольно вернет владения, которые уже привык считать своими. Тем более, у него росли два сына.

Мелвину предстояла нешуточная борьба за свои права и кормилица старалась его к этому подготовить. Поручила воспитание единственному человеку, которому безоговорочно доверяла, — Дину О'Кейну.

В молодости, еще до того, как занять должность глифа, он служил в гвардии короля. Там его и приметил старый граф де Квин. Дин прекрасно владел оружием да и в рукопашном бою был весьма силен. Свои знания и навыки он сумел передать как сыновьям — Рою и Фереду, так и Мелвину. Старый слуга научил его любить родную землю: леса и горы, свой молчаливый, скупой на улыбки, но очень добрый и трудолюбивый народ.

Немало лет прошло с тех пор, как юный граф впервые въехал в лес, взял в руки отцовскую шпагу и познал азы мужской науки. За это время учитель состарился, а Мелвин вырос в красивого рослого юношу, как две капли воды похожего на Сержа. Унаследовал и его необычную силу и ловкость.

Он уже не нуждался в постоянной опеке и вполне мог постоять за себя. Старого слугу беспокоило другое — у юноши не было друзей. Времена приближались суровые, и они ему ой как бы пригодились.

Раньше О'Кейн надеялся, что хотя бы его сыновья будут рядом. Но вначале Рой уехал в столицу графства город Квин, где нашел место в свите Джошуа, а затем и Феред последовал за ним. Старый лесничий ничего не мог поделать — сыновья выросли и теперь сами выбирали себе путь.

Вот и сейчас они спешили в сторону Керма, чтобы исполнить волю своего господина, графа Джошуа Кармелина. Так что крестьянин не ошибся. Неправ он был лишь в одном: ночь в лесу для них — привычное дело. Ведь они, сыновья глифа, хорошо знали его тайны.

Последуем, читатель, и мы вслед за ними.

Длинные лесные тени поглотили остатки света скрывшегося за деревьями Гелеоса. Вокруг быстро темнело. Приближалась ночь. Несколько раз принимался моросить мелкий дождь. Тучи на небе, казалось, решили провести разведку боем, прежде чем перейти в решительную атаку. Время от времени в их разорванной плоти золотом проступал диск Дионы, чтобы спустя мгновенье утонуть в молочной пелене. Пока ветер гулял лишь по верхушкам деревьев, не желая опускаться вниз, к земле. Здесь по-прежнему было тихо и тепло. Лес хранил остатки вчерашнего зноя. Быть может, лето заблудилось в чаще и теперь бродило в поисках верной дороги. Вместе с ним потерялись и знакомые нам всадники.

— Во гад, а! Надо же, куда послал, — беззлобно ругнулся Рой, — знал ведь, старый осел, что без проводника мы здесь застрянем на всю ночь!

— Вот бы вернуться и хорошенько его проучить. Часа через два будем на месте, — предложил Феред.

— Нет, брат, в темноте по лесу ехать рискованно, лошади могут пораниться и тогда мы наверняка опоздаем. С этим хитрецом побеседуем в другой раз. К счастью, у нас еще есть время, а начнем суетиться — точно нарвемся на беду. Тем более, места нам не знакомы. Давай устраиваться на ночлег, а утром обязательно найдем нужную дорогу. Нам ведь не впервой…

Тропинка, извиваясь и петляя между деревьями, вывела их на поляну у лесного ручья.

— Может, остановимся здесь, — предложил Феред, — и вода, и трава для лошадей. А вон, чуть дальше, растет лоза.

Братья спешились и разнуздали притомившихся коней. Напоив их, отпустили попастись.

Теперь можно было подумать и о ночлеге. Как удивился бы сейчас Ирей, если бы мог видеть, как ловко действуют "господские холуи". Быстро нарезав гибких стеблей лозы, длиной метра по два с половиной, заточив концы, изогнули дугой, и равномерно один за другим глубоко вогнали их в землю. Затем, пропуская попеременно над и под ними оставшиеся ветки и крепя места пересечения гибкими прутиками, соорудили остов шалаша. По-крыли ветками с зелеными листьями, — и пристанище готово.

Потом развели костер и приступили к нехитрой трапезе. Кусочки вяленого мяса, сыр, пара лепешек и, конечно же, фляга с вином — вот и вся еда. Тепло от костра и выпитое вино располагало к откровенной беседе.

— Что-то я никак не возьму в толк, — начал Феред, — зачем графу эти цыгане? Разве мало в городке различного сброда, балаганных циркачей и танцовщиц? На базаре их полным-полно. Неужто он хочет удивить гостей цыганами? Раньше особой любви к ним у Джошуа я не замечал.

— Это дело не нашего ума, — ответил Рой. — Но одно тебе скажу: все это неспроста. Собирать гостей в чужом графстве, в чужом замке — такого еще не бывало. Ведь он только опекун, да и то последний год. А истинный владелец — Мелвин — живет на правах пасынка. Не хорошо все это. Ох, чует мое сердце — быть беде!

— Но что мы можем сделать? — спросил Феред.

— А ровным счетом ничего! Выполнять его приказы, нравятся они нам или нет. Как бы ни был хорош Мелвин, а власть и деньги — в руках Джошуа. Да и служим мы у него. Сам знаешь, иначе отец давно лишился бы своего места. А так граф терпит его, единственного из прежних слуг де Квин.

— Тебе хорошо говорить, ты ведь наследуешь место глифа. А что ждет меня? — проворчал Феред. — Вечная каторга в охране Кармелинов? Кому, как не тебе, знать, что там скорее потеряешь голову, чем прокормишь семью. Один только младший гаденыш чего стоит…

— А тебя силой никто и не держит, — вспылил Рой, — не нравится — иди в наемники к королю. Он как раз набирает войско для службы на границе.

— Спасибо, братец! Большое спасибо! Услать меня хочешь к Горуну в пасть… Думаешь, не замечаю взглядов, которые бросаешь на Мелису? А ведь она мне жена!

— Ты что, Феред? Совсем ошалел? Прекрати! Все это чушь! Не хватало нам поссориться из-за женщины. Тоже мне, нашел момент! Ведь не дурак, должен понимать, в какое время живем. Скоро совершеннолетие Мелвина, и что будет дальше — никому не ведомо. Если мы хотим чего-то в жизни добиться, то должны держаться вместе.

Выговорившись, Рой надолго замолчал. Тень ссоры, подобно темной туче, легла между братьями. Отвернувшись друг от друга, каждый думал о своем.

Вновь пошел мелкий холодный дождик. Костер больше дымил, чем горел. Умывшись в ручье, по-прежнему молча, путешественники улеглись в своем укрытии, положив под головы походные сумки и постелив под спину плащи.

Рой первым нарушил затянувшееся молчание:

— Давай-ка поговорим лучше о деле. Перед отъездом граф предупредил, что главная наша цель — Камилла. Больше ему никто не нужен. Ты о ней, конечно же, слышал.

— Та цыганка-колдунья, о которой идет молва в народе? — примирительным тоном уточнил Феред.

— Да, она. И доставить ее мы должны любой ценой. Таков приказ графа. Потому нас и послали вместе. В случае успеха — ожидает награда, а о неудаче не хочется и думать.

— Ох, Рой! — выдохнул Феред, — боюсь, ты прав. Добром это не кончится.

— Ладно, брат, не стоит унывать раньше времени. Давай-ка лучше спать. Завтра с рассветом нужно быть в седле. Все еще, может, и устроится.

Феред в ответ с сомнением покачал головой. Но в темноте Рой этого не увидел. Не привыкший к излишним душевным переживаниям и сомнениям, юноша уже спал богатырским сном. Не долго бодрствовал и Феред. Дневная усталость, а также монотонный шепот дождя убаюкали и его.

Но не все этой ночью спали так же крепко, как братья О'Кейн. За полсотни лиг на своем шикарном ложе в родовом замке Кармелин тщетно пытался уснуть старый граф Джошуа. И вовсе не капли холодной дождевой воды, просачивающиеся сквозь крышу из листьев, или лесная свежесть будили его. Нет. Он ворочался с боку на бок, пытаясь найти удобную позу, гоня прочь назойливые мысли, которые не давали покоя.

Но все старания тщетны — желанный сон не шел. Эта бессонная ночь была далеко не первой. Они тянулись чередой, одна за другой, нанизываясь, словно бусины, на нить жизни. И, наверное, окончится этот кошмар лишь когда она оборвется.

Джошуа пытался заставить себя думать, что это старость лишила его сна. Но не мог. Для этого Кармелин был слишком умен. Граф прекрасно умел обманывать других, незаметно плести тонкие, но крепкие сети заговоров, был истинным мастером интриги, и мало кто рискнул бы вступить с ним в борьбу.

Одной из сильных сторон его ума была способность реально оценивать факты и делать правильные выводы. Вот и сейчас, отбросив бесполезные попытки заснуть, он встал, сделал не-сколько глотков вина, но вкуса не ощутил, так как мысли уже улетели далеко-далеко…

Присев на край стола, Джошуа крепко задумался, упершись неподвижным остекленелым взглядом в стену. Если бы кто-то увидел его в тот момент, то наверняка бы решил, что разум совершенно покинул это еще крепкое тело.

А началось все года четыре назад. В тот день он возвращался с успешной охоты, где ловко подстрелил красавицу лань и был очень доволен собой.

С утра стояла прекрасная погода, но к полудню стало нещадно припекать, и графу хотелось как можно быстрее укрыться от жары в прохладе замка. Казалось, ничто не может испортить удачный день. Но, выехав из леса на проселочную дорогу, кавалькада неожиданно столкнулась с цыганскими кибитками. Свита бросилась вперед, пытаясь освободить путь. Джошуа пришлось остановиться, ожидая пока цыган оттеснят на обочину, что весьма его разозлило. Из-за этих грязных выродков ему, графу, приходится париться на жаре и глотать дорожную пыль.

Он гневно прикрикнул на слуг, торопя их:

— Рой, чего ты с ними церемонишься? Немедля гони их прочь, пока я не разозлился по-настоящему! Тогда вам всем не поздоровится!

Роя (старшего из братьев О'Кейн) подгонять не было нужды. Свое дело он знал. Умело руководя другими и сам ловко орудуя плеткой, "помогал" цыганам убраться с дороги Его Светлости.

Одна из лошадей, вздрогнув от удара, так резко рванула в сторону, что перевернула кибитку. Та с грохотом свалилась на бок и переломилась. Соплеменники, побросав свои повозки, кинулись на помощь. Поднялся несусветный крик и гам.

Джошуа, проезжая мимо, на секунду приостановился, наблюдая за этим разворошенным муравейником. Цыгане охали, причитали, что-то лопотали на своем гортанном языке. Один из них, седой грузный мужчина, очевидно, вожак, пытался как-то организовать этот неуправляемый сброд.

"Да, это племя всегда будет диким, — подумал граф. — Их удел — нищета и вечная дорога. У них нет ни крова, ни своей земли. Как вообще можно так жить на белом свете?"

Тем временем из-под обломков кибитки вытянули пожилую цыганку, а вслед за ней девочку-подростка лет тринадцати. Обе были живы, но сильно исцарапаны и напуганы. Первой пришла в себя старуха. Завопив, словно безумная, она бросилась к ребенку. Убедившись, что все в порядке, недобро глянув в сторону графа, оставила успокоившуюся девочку на попечении соплеменников и направилась к нему. На окрик вожака Сибилла (так ее звали) даже бровью не повела. Слуги, словно по команде, преградили ей дорогу, но Джошуа приказал расступиться.

"Что может сделать мне это ничтожное существо", — подумал он.

Подойдя ближе, заговорила:

— Ты — велик и могущественен, граф Джошуа Кармелин. Настолько велик, что нет тебе дела до других людей. Ты, походя, чуть не лишил жизни старую Сибиллу и ее дочь Камиллу. И сейчас в твоей душе нет раскаяния. Она, словно камень. Еще не одну жизнь погубишь, не задумываясь. Но придет время, и каменная душа дрогнет, обагренная горячей кровью. Но будет поздно. С сегодняшнего дня тебя покинет сон, пусть он исчезнет, как пыль дорог, подхваченная ветром. Это мое проклятие.

Произнеся эти слова, Сибилла повернулась к графу спиной и, прихрамывая, направилась к толпе онемевших цыган.

Взбешенный Джошуа хотел стегануть ее плеткой — проучить за дерзость. Но занесенная для удара рука застыла, словно натолкнувшись на стену. Его полный ярости и недоумения взгляд устремился на цыганку, но был как бы перехвачен жгучим взором ее дочери Камиллы.

Граф так и не смог позабыть этих глаз. Они были необычного для цыганского племени изумрудного цвета и горели магическим огнем. Мысли его спутались.

Рука с плетью безвольно опустилась. Позабыв о том, что хотел сделать, словно сомнамбула, он с огромным трудом преодолел наваждение и поскакал прочь по пыльной проселочной дороге в со-провождении свиты, унося в своем сердце навороженную хворь.

С этого дня он лишился нормального сна. Муки бессонницы перемежались кошмарами короткого забытья. Вот уже более четырех лет его преследовала месть Сибиллы. Не помогли ни лекари, ни шептухи. С каждым днем становилось все хуже. Теперь бессонница сопровождалась приступами оцепенения и провалами памяти.

Не только ночи без сна, но и тяжкие думы донимали старого графа… Боги в свое время были к нему милостивы и даровали дочь и двух сыновей. Дочь Джошуа Лия никогда не занимала в его жизни большого места. Другое дело — сыновья. Старшему — Роланду, прямому наследнику, исполнилось уже двадцать восемь. Но вот беда: нравом и внешностью он пошел в мать — был чересчур медлителен и неповоротлив. Не было в нем искры божьей. Не хватало живости, жесткости, страсти.

Зато у младшего — Девина — всего этого имелось в избытке. Ему не исполнилось и двадцати, а он уже успел немало накуролесить. И если бы не отцовский титул и богатство, скорее всего, сложил бы голову на плахе.

Юноша унаследовал не только внешность Джошуа, но и его худшие качества, многократно их умножив. Девин не знал меры ни в вине, ни в женщинах. Волочился за каждой мало-мальски подходящей юбкой и постоянно вляпывался во всякие скверные истории. Он был вспыльчив, нетерпим, а в драке просто терял голову — сразу же хватался за кинжал или шпагу и, не задумываясь, пускал их в ход.

Недавно связался с одной из фрейлин королевы, а когда их застал супруг, то затеял драку, тяжело ранил соперника, а сам еле унес ноги. Отцу удалось замять скандал. Ох и немало пошло на это золота! Если бы не доходы от графства Квин, то вряд ли что получилось.

Да, тяжелы заботы старого графа, мрачны его думы. Вот хотя бы взять это графство Квин. Мелвину скоро исполнится двадцать, и тогда прощай навсегда богатые земли и большие доходы, а вместе с ними и надежда устроить судьбу разгильдяя Девина.

Еще несколько лет тому назад Джошуа без лишних сомнений решил бы эту проблему — отправив опекаемого в мир теней. Но сейчас проклятый сон, мучивший последние годы, не позволял этого сделать. Однако нельзя же откладывать вечно. Так можно и опоздать. Ведь тот мог до совершеннолетия укрыться на пару месяцев в провинции, а после появиться при дворе короля и спокойно вступить в права наследования. Тогда уже ничего не поделаешь. Проблему необходимо решать немедленно — Мелвину придется умереть в ближайшее время. И случиться это должно у всех на виду, чтобы не возникло ни малейших сомнений.

Вот поэтому граф Джошуа Кармелин и решил позвать его в Квин на празднование своего дня рождения. Здесь они впервые за долгие годы встретятся лицом к лицу.

К этому же времени Джошуа приурочил решение и другой задачи. Он узнал, что неподалеку кочует табор Сибиллы. Молва о ней и ее необычной дочери Камилле достигла графства.

Впервые за долгие годы мучений у него появился шанс вылечиться или хотя бы отомстить за свои страдания.

За это время Камилла, по слухам, превратилась в несравненную красавицу. Никто из мужчин не мог остаться равнодушен к ней. Граф решил использовать ее красоту и обаяние для достижения своей цели. Для этого на следующей неделе она тоже должна прибыть в Квин…

Постепенно мысли утратили четкость, казалось, что он вот-вот заснет. Но, не тут-то было: вздрогнув, Джошуа очнулся, покачиваясь, словно пьяный, подошел к кровати. Тяжело вздохнув, натянул на голову одеяло и закрыл глаза в надежде все-таки задремать. На этот раз он действительно заснул. Приснился ему все тот же кошмарный сон. Вот он, затаив дыхание, крадется с кинжалом в руке. Спрятавшись за кустом, видит Мелвина об руку с юной красавицей. Джошуа, терпеливо ждет, когда юноша останется один. Вот, наконец, никого нет рядом. Медлить нельзя! Он бросается на жертву и вонзает кинжал в шею. В последний миг рука предательски дрожит, и удар не достигает цели. Мелвин падая, оборачивается. И о ужас! Перед ним — не подопечный, а его сын Девин. Полными ужаса и боли глазами он смотрит на отца, что-то пытаясь сказать.

Из раны струей бьет горячая кровь, заливает Джошуа лицо, стекает по шее, груди и спине, сковывает тело, словно панцирь, превращая плоть в камень.

Во сне граф рычит, словно смертельно раненный зверь. От этого жуткого крика просыпается весь замок. И так каждое утро.

— Мелвин, ты ни в коем случае не должен ехать в Квин! — твердила юноше Джада. — Ведь ясно — это западня! Тебе из нее не выбраться живым! Подумай о матери, кто ее защитит. Не забывай и о графстве, о людях. Они стонут от непосильных поборов Джошуа. Ты — их последняя надежда. Все ждут твоего совершеннолетия, надеясь на избавление от гнета. Осталось ведь совсем немного. Послушай старую кормилицу, — продолжала она, — уезжай отсюда на полгода. Возьми с собой кого-нибудь. Вот, хотя бы Вула. Он не слишком умен, но зато силен и ловок, будет тебе хорошим слугой и поможет, случись какая драка. Прошу тебя! Уезжай, пока не поздно! Никому не называй своего настоящего имени. Пере-двигайся скрытно, не привлекая внимания, чтобы тебя не выследили ищейки Джошуа. Будь осторожен и не дай им себя обнаружить. Ты увидишь, время пролетит быстро. И настанет великий день: граф Мелвин де Квин отправится прямо ко двору короля. Потерпи немного, помни, что стоит тебе сказать мажордому королевского двора: "Граф Мелвин де Квин нижайше просит аудиенции", — и ты победил! С этого момента графство Квин для Джошуа навсегда потеряно. Тогда даже твоя смерть ничего не изменит.

Юноша слушал ее молча. Казалось, мысленно он был где-то очень далеко.

"О чем он думает? Может, вспоминает недавний визит к Дрилле?" — переживала женщина.

Так же, как и отец много лет назад, Мелвин вчера посетил ведьму. Вернулся задумчивым и печальным, словно узнал какую-то страшную тайну. После этого стал еще больше похож на Сержа, такого, каким он был в последние дни жизни.

"Неужели и сына ждет та же участь? Неужто все ее усилия, весь смысл жизни рухнут в один миг? Этого нельзя допустить! Но что же может сделать она, старуха, что может противопоставить судьбе?" — думая об этом, Джада грустно качала головой.

— Мелвин, сделай, как я прошу. Гонца Джошуа мы усыпим. Он проспит не меньше суток. За это время ты уедешь далеко. — Кормилица с мольбой смотрела на юношу.

Ее голос, ее слова вернули молодого человека в реальный мир, он ласково положил руки ей на плечи и печально улыбнулся. Взглянув в его зеленые как у отца глаза, она все поняла. Все слова напрасны — он все равно поступит по-своему.

— Ты правильно поняла, кормилица. Но печалиться и хоронить меня раньше времени не нужно. Еще не известно, как повернет судьба. Ты ведь знаешь, что отец никогда бы не бежал от опасности. И я не буду тоже. Пусть сбудется воля богов. Собирай в дорогу. Вула я возьму с собой, как ты советуешь. Прости — лучше помолись за меня, береги мать. А я обязательно вернусь. Ну, а сейчас мне очень хочется съездить в часовню к отцу.

Прижав к груди плачущую няньку, Мелвин тяжело вздохнул, чувствуя, что зря не послушался совета любящей Джады.

Прошло не более получаса, а он уже отворял тяжелые литые двери часовни. Тихо, словно извиняясь за то, что тревожит отцовский сон, подошел к могильной плите.

Внутри было светло. Окна располагались таким образом, что свет, отражаясь от множества зеркальных плиток, рассеивался, заполняя все внутреннее пространство. Ночами тоже не было надобности зажигать светильники. Призрачный свет Камеи, Дионы и Ларги наполнял часовню мистической таинственностью.

Ее стены на высоту человеческого роста были выложены темно-зеленым мрамором и украшены четырьмя массивными серебряными светильниками. На полу — тоже мрамор, но черный. Во всем, даже в мелочах, царили строгость и гармония печали.

Могила отца с возвышающимся над ней надгробием служила алтарем. Рядом располагалась еще одна размером поменьше. Она ждала свою хозяйку вот уже почти пятнадцать лет. На мраморной крышке золотом сверкала надпись: "Графиня Райза де Квин".

Обе могилы находились на некотором возвышении в обрамлении замысловатого мозаичного узора, в котором преобладали красные и черные тона. При виде этих надгробий из глаз Мелвина покатились слезы. Плакать юный граф мог позволить себе лишь в полном одиночестве.

Благодаря особенностям освещения каждое надгробие отбрасывало четыре едва уловимые тени. Две из них, наслаиваясь одна на другую, сливались в единую, более плотную. Она выглядела довольно необычно. Казалось, что здесь открывается путь в потусторонний мир. Мелвину, сидящему на мраморной скамье и пристально всматривающемуся в нее, начинало казаться, будто бы дверь туда в самом деле приоткрывается…

Юноша мысленно прощался с отцом. Он размышлял над тем, как все в этом мире странно: вот он еще совсем молод, а ему уже грозит смерть. И он не в силах избежать судьбы. Не так ли было и в жизни Сержа де Квин? Наверное поэтому, почти не помня отца, зная о нем лишь по рассказам Джады и Дина, он все равно любил его, ощущая какое-то странное и неотвратимое единение. И не случайно Мелвин в решающий момент поступил так же, как и он: отправился в лес к колдунье Дрилле. Ведь ей даровано тайное знание. Он предполагал, что старуха, как и его мать, когда-то перенесла большое горе, которое лишило ее ума. И с тех пор она живет на берегу лесного озера, неподвластная времени.

Некоторым она соглашалась предсказать будущее. Как правило, ее пророчества сбывались.

Мелвина всегда интересовало, что услышал в роковой для себя день отец. Почему слова Дриллы так изменили его судьбу? Юноша не раз пытался увидеть колдунью, поговорить с ней, узнать, что его ждет. Но все попытки были тщетными. Колдунья игнорировала его.

Но на этот раз, увидев молодого графа, Дрилла остановилась и, не дожидаясь вопроса, заговорила:

— Вот и сын оборотня пришел ко мне! Он тоже хочет знать свою судьбу. Ну что ж, пусть знает. — Вперившись в него жутким взором, скорее проскрежетала, чем произнесла свое пророчество:

Пока он пытался осознать то, что услышал, Дрилла ушла. Искать ее было абсолютно бесполезно, и Мелвин отправился домой.

Юноша далеко не все понял из услышанного, но основную мысль все же уловил. Он должен довериться судьбе, идти ей навстречу, а не бежать, подобно трусу. Это еще больше укрепило его в правильности ранее принятого решения.

Вот почему юный граф велел Джаде собирать вещи. Завтра утром он вместе с гонцом Джошуа отправится в Квин, туда, где решится его судьба. Как хочется, чтобы она была к нему благо-склонна…

Далеко, далеко от часовни, сидя возле походной цыганской кибитки, вечером того же дня просил милости у судьбы еще один человек. Но не для себя. Свою жизнь старик уже прожил и готовился уйти в мир теней, где его давно ждали предки. Просил он счастья названной дочери — Камилле.

Это был вожак цыганского табора, муж Сибиллы — старый Фече Рилон. Уже давно в его бороде нет черных волос. Да и зрение совсем не то, что раньше. Не видел он звезд на небе, не мог рассмотреть парящего в высоте сокола, различить одинокого всадника вдали. И хоть силы пока еще не совсем покинули некогда могучее тело, но пламя ночного костра пылало уже не так ярко, также как и очи Сибиллы. А ночи становились все длиннее и томительнее. Все чаще сон забывал навестить его, оставляя наедине с печальными мыслями.

Вот и этой ночью он даже не пытался заснуть. Укутавшись в потертый плед, не спасавший от ночной сырости, Фече снова и снова мысленно возвращался к событиям минувшего дня.

Главным из которых был, конечно же, приезд гонцов от графа Джошуа Кармелина. Они передали приглашение посетить город Квин. Хотя оно и было преподнесено в уважительной форме, но звучало как приказ. Ослушаться — значило нарушить законы королевства. А за это полагались кандалы и каторга.

Сам Фече уже ничего не боялся. Но ведь он отвечал за весь табор. Но главное для него не табор, а Камилла.

Фече прекрасно понимал, что Джошуа нужны были его дочь и жена. В первую очередь — Камилла.

Старый цыган не забыл случая на проселочной дороге, как помнил, наверняка, его и граф. Ничего доброго от этой встречи ожидать не приходилось.

Но ехать нужно. Туда ведет линия судьбы. Об этом ему сегодня сообщила Сибилла, а ей можно верить. Его жене провидение даровало чрезвычайные способности. Магические сны, в которых она витала в иных мирах, вещие предсказания, а иногда со-стояние транса, что сродни колдовству — не позволяли ни на миг в этом усомниться.

Иногда Сибилла рассказывала свои сны Фече. Он и сейчас помнит многие из них. Вот хотя бы этот: она идет по небольшой площади, огражденной невысоким каменным забором белого цвета. От налипшей пыли и грязи он стал серым. Под ногами — не земля и не каменные плиты, а какой-то твердый, шершавый настил, кое где выщербленный со множеством трещин. На нем мусор, куски недоеденного хлеба и какие-то похожие на пергамент грязные листки. Дует холодный пронизывающий ветер. Грязный снег кучами лежит у ограды. Вокруг снуют непривычно одетые мужчины и женщины. Между ними бегают так же чудно выряженные цыганчата. Язык незнакомый, хотя и понятный. На ней тоже странная одежда и необычные украшения. Хмурые и молчаливые люди, прячась от холодного ветра, столпились у забора. Иногда подъезжают невиданные кибитки, передвигающиеся сами, без лошадей, извергая при этом страшный смрад. Воздух тяжелый, зловонный. Удивительно, как им только дышат? В горле постоянно першит, и она с трудом сдерживает приступы кашля.

Вдруг Сибилла видит юношу. Внешне он мало отличается от прочих, разве что одет еще скромнее. Но от него исходит необычайно сильная аура печали. Он чем-то явно удручен. Боясь его спугнуть, подходит ближе, Заговаривает с ним.

— Послушай, красавец, дай старой Сибилле руку, она предскажет тебе судьбу.

— Не старайся, цыганка, зря, — отвечает юноша. — Денег у меня нет, остались лишь копейки на обратный путь, так что на мне особо не разживешься.

— Я погадаю тебе без денег, — настаивает она. Осторожно берет его холодную руку, подносит к глазам. Потом с испугом глядит ему в лицо, в необыкновенно зеленые глаза и начинает что-то вещать…

Что она предрекла юноше — Сибилла сейчас не помнит. Так бывало всегда, когда она невольно прикасалась к тайному знанию из Книги Судеб.

А запомнил этот странный сон Фече потому, что, по рассказам жены, у того юноши были такие же глаза, как у их дочери. Ни у кого они не встречали подобных, хотя и прожили долгую жизнь. Да и Камиллу старики нашли лишь благодаря чудесному дару Сибиллы. День этот запомнился навсегда.

В то лето табор кочевал среди холмов графства Квин. Погода стояла на редкость хорошая. Ясное утро обещало погожий, теплый день. Но внезапно сверкнула молния, и раздался небывалой силы гром. На еще совсем недавно ясном небе стали собираться грозовые тучи. Облака возникали как бы ниоткуда. Наслаиваясь друг на друга, быстро образовали сизую пелену, которую мощные порывы подгоняемого самими демонами ветра сплошной стеной понесли на запад, в Долину Межгорья. Туда, где испокон веков монолитом стоял среди Священных земель на краю базальтовой дороги Храм Горуна. Ветер был настолько силен, что мог перевернуть кибитки. Пришлось на время бури укрыться за горой.

В этот момент на Сибиллу будто что-то нашло. Словно безумная, не разбирая дороги, она помчалась вверх по склону. Фече, пытался ее удержать. Да куда там! Что может остановить обезумевшую женщину? Разве смерть. Пришлось карабкаться вслед за ней.

Через полчаса они добрались до полуразвалившейся лачуги на краю горной деревушки. Сибилла, словно боясь опоздать, стремглав бросилась внутрь. И прежде чем Фече успел войти, появилась на пороге, прижимая к груди ребенка. В следующее мгновенье, не выдержав напора ветра, хижина рухнула. Так у них появилась дочь со странным именем — Камилла. Хоть и много лет минуло с тех пор, но этот день по-прежнему свеж в памяти старого цигана.

С годами Камилла превратилась в очаровательную девушку. Она была похожа и не похожа на приютившее ее племя. Характерное смуглое лицо, цыганские черты с присущей им колдовской красой. Вьющиеся черные волосы, спадавшие на плечи, освещали необычные сияющие изумрудами глаза. В ней сочеталось чудесным образом нечто божественное, и в тоже время чисто земное. А колдовского было еще больше. Старики боялись в этом признаться порой даже самим себе. И все же не чаяли в ней души.

— Мы растим юную богиню, — шептала Сибилла мужу, — это смысл нашей жизни, наша судьба.

И Фече верил ей. Он сам знал много такого, чего не мог рассказать никому, даже жене. Но в этом не было нужды. Сибилла и так все видела. Но, несмотря на магический дар, она не все могла понять.

То, что дочь никогда не болела, можно было объяснить хорошим здоровьем и заботой названных родителей. Ее способность заживлять свои раны и владеть умами других — врожденным даром, но как объяснить то, что ее кровь, попадая на землю или одежду, бесследно исчезала? И еще — облик Камиллы в ночи Двойного Полнолуния менялся. Менялось лицо, цвет волос — все. Неизменными оставались лишь глаза. От этого зрелища кровь стыла в жилах. Девушка превращалась в чужую, холодную, ледяную красавицу, как бриллиант, неудержимо влекла волшебной красой, но в тоже время словно говорила, что ее красота не каждому доступна. И вела она себя порой не так, как другие дети. Непоседливая и веселая, она иногда становилась задумчивой и подавленой, добрая и ласковая, в гневе превращалась в необузданную и жестокую. Иногда казалось, что если захочет, то может убить одним взглядом. Но эти странности, проявлялись не так часто. В основном, Камилла выглядела обычной девушкой, не особенно отличалась от сверстников. Так же смеялась и плакала, радовалась и грустила. Разве что была более душевно ранима и обидчива.

Вот такая у них росла дочь. Для нее просил счастья у судьбы Фече Рилон, сидя холодной ненастной ночью возле старой цыганской кибитки.

Серебристый полумесяц Ларги затмили взошедшие в полной красе сестры-соперницы золотая Диона и кровавая Камея. Бродившие целый день по небу, как отара овец, белоснежные тучки, утратив скрывшегося за горизонтом пастуха-Гелеоса, разбежались. Не смели, не могли перечить магии ночи Двойного Полнолуния. Призрачный свет, мягко струившийся с небес, окрасил мир в мистические тона. Двойные тени, перекрывая друг друга, рождали дивные, сказочные образы, тревожащие душу. Умолкли птицы, прервали жужжащие полеты жуки-рогачи. Даже задира-ветерок, гнавший по полю вересковые волны, испугавшись своей дерзости, утих.

Цыганский табор, нашедший приют в излучине реки, понемногу засыпал. Лишь Камилле не спалось в такую ночь. Томление и необъяснимая тоска гнали прочь от людей в просторы благоухающего вереском и ночной свежестью моря зеленого разнотравья. Вскочив на Зорьку, она понеслась в степь, поддавшись зову крови. Но ни быстрая езда, ни степная прохлада не смогли остудить пылающего жаром юного тела.

Сорвав одежды, она бросилась в покрытые росой высокие травы. Покатилась, обрушивая звездопад сияющих в лунном свете капелек. Прикрыв глаза от наслаждения, замерла.

Не видела… не могла видеть, как над головой слились в сияющий нимб лучи Дионы и Камеи, вместе с вересковой росой смыли телесный грим, явив миру ту юную богиню, о которой твердила мужу Сибилла. В ней объединились черты Дриолы, Ризы, Лауры Герфеса, прародительницы Эвы. Любой мужчина нашел бы в ней то, что хотел, то, что искал всю жизнь, то, ради чего стоит жить, бороться и умирать…

Открыв глаза, Камилла увидела небо. Его бездонную звездную красоту. Душа неудержимо рвалась ввысь. Девушка вскочила и, расправив руки, словно крылья, потянулась к звездам. Серебристые искорки светлячков-летунов окутали ее стан. Золотые волосы, волнами спадая на плечи, сияли в лунном свете. Глаза цвета морской волны затянула поволока. Мышцы напряглись, будто пытаясь унести тело в заоблачные дали. Казалось, мгновенье — и свершится чудо… Но вот из приоткрытых губ вырвался не то вздох, не то стон несбывшейся мечты. Волшебство окончилось, сказка исчезла.

Юная цыганка, накинув мокрую одежду и дрожа от холода, позвала Зорьку. Та тихонько заржала, послушно ткнувшись теплой мордой в протянутые ладошки.

Обратный путь показался долгим. Камилла ехала задумавшись… Она прекрасно понимала, что сильно отличается от других. Ей даровано то, что недоступно иным. Ее необыкновенные способности пугают даже названных родителей. Хотя те и пытаются это скрыть, но девушка чувствовала, что старики ее все же побаиваются. Что же говорить о других?

Ее появление в таборе окутано тайной. Для чужих она — дочь Фече и Сибиллы. Тем более с ее цыганской внешностью. Вот только глаза. Но ведь она из колдовского рода — этим и объяснялись странности. Люди верили словам мудрецов — цыган зачали демоны. Поэтому так много в них непонятного и чародейственного, недоступного остальным.

Своих настоящих родителей девушка не помнила. Порой ей казалось, что жизнь началась в той ветхой лачуге, из которой ее вынесла Сибилла.

Правда, во сне иногда мелькали какие-то странные смутные образы. Один эпизод, особенно яркий, помнился с самого детства. Вроде она, еще совсем маленькая девочка, пыталась защитить огромного рыжего волка от женщины с кинжалом. Ни в коем случае нельзя было допустить, чтобы его убили. Но, к несчастью, спасти его не удалось. Вся в слезах смотрела она на истекающего кровью зверя, на глазах превращающегося в красивого мужчину с печальными, добрыми глазами.

Она знала — это ее отец. Помнится, что-то кричала, просила не умирать. Видела, как кровь, вытекающая из глубокой раны на землю, бесследно исчезала. Потом исчез и он сам.

В том, что сон был вещим, Камилла нисколько не сомневалась и поклялась сама себе, что в жизни этой смерти не допустит. Она знала лишь одного человека, кровь которого исчезала подобным образом, — она сама. Были и другие мистические способности, унаследованные от загадочных родителей. Власть над умами, чувствами, судьбами. Уста могли проклясть, глаза — лишить рассудка, а руки — излечить. Ее постоянно мучил один и тот же вопрос: кто же ее родители на самом деле? Почему бросили? Встретятся ли они вновь? Неужели ей предначертано прожить свой век цыганкой? От этих мыслей грустью и печалью наполнялось сердце.

Но вот минула волшебная ночь, тяжкие думы рассеялись, как туман. Молодости не свойственно долго печалиться. И вновь все видели веселую, жизнерадостную Камиллу. Увлекающую и очаровывающую, поражающую воображение колдовской красотой. Кто видел ее хоть раз, мечтал встретить вновь, храня в памяти дивный образ. Молва о ней быстро распространялась среди людей. Каждый хотел прикоснуться к недостижимому, увидеть необыкновенную цыганку. Потому-то на базарной площади графского города Квин собралось множество народа.

Слух о том, что Рой и Феред привезли цыган в Квин, за считанные часы облетел весь город.

Горожане шушукались между собой, обсуждая неслыханное событие, передавали необычную весть из уст в уста.

А удивляться, действительно, было чему. Ведь сам граф Джошуа Кармелин призвал их в Квин. И не просто пригласил, а послал гонцов. Более того, впервые в истории графства табор разрешили разбить в самом городе, а не на околице.

Расположились цыгане прямо на базарной площади, поставив кибитки с тыльной стороны деревянного помоста. На этой грубо сколоченной сцене в базарные дни частенько выступали заезжие клоуны и факиры. Но чтобы ее отдали цыганам — такого еще не бывало.

Не удивительно, что сразу же вспомнили историю о том, как цыганка Сибилла прокляла Джошуа.

— Не тот ли это табор? — шептались между собой горожане. — И не ее ли дочь — та самая Камилла, слухи о которой уже достигли ушей самого короля? Может быть, старый граф решил свести с ними счеты? Кое-кто из самых хитроумных захотел связать это событие с другим, буквально за пару дней превратившим их тихий городок в растревоженный улей.

Джошуа Кармелин замыслил отметить свой день рождения в Квине.

Для жителей, не привыкших к подобным торжествам, все было в диковинку. Они раньше никогда не видели такого количества знатных господ. Многочисленные гости, их охрана и челядь уже начали прибывать.

Но больше всего горожан поразил приезд их законного господина — молодого графа Мелвина де Квин. О его существовании уже стали забывать — и вдруг такая неожиданность! Их будущий повелитель, оказывается, уже вырос. Он молод и красив и, как говорят, похож на отца.

Кроме того, умен и хорошо воспитан. Но достаточно ли этого для того, чтобы занять принадлежащий ему по праву графский дворец? Многие в душе, несомненно, этого желали, но вслух говорить не решались, страшась доносчиков Джошуа. Втайне надеясь, что удача повернется к юному графу лицом…

Пока же он въехал в город скромно, в сопровождении лишь одного слуги. Но внимания привлек больше, чем рассчитывал, хотя к этому вовсе и не стремились. Наоборот, юноша пытался скрыться от испытующих любопытных глаз, стеснялся своего приниженного положения. Он старался выглядеть независимым и гордым, но краска, то и дело заливавшая лицо, безжалостно выдавала смятение и робость. Что, впрочем, неудивительно, поскольку под таким пристальным вниманием оказался впервые. С его появлением обстановка накалилась.

Ощущение было такое, словно занесенный палачом топор уже завис в наивысшей точке. Еще секунда и он начнет свое стремительное движение вниз… Вот только чья голова полетит? Многие считали, что это нетрудно предугадать…

Но вернемся к событиям, разворачивающимся в городе. На площади скопилась огромная толпа, и люди продолжали прибывать. Казалось, что все горожане, стар и млад, стремились не пропустить действо.

Не выдержал и кое-кто из знатных гостей Джошуа. Любопытство и скука победили лень и нежелание соприкасаться с толпой простолюдинов. Вскоре в сопровождении конной охраны появилось несколько богатых карет. Солдаты оттеснили зевак в сторону, дабы те не мешали благородным господам.

Все с нетерпением ожидали появления цыган, но, особенно Сибиллы и Камиллы.

Согласно обычаю, нужно было заплатить артистам некую сумму, чтобы они не смогли отказаться от выступления.

Деньги собрали быстро и немалые. Один из старшин города передал их вожаку.

Спустя полчаса на площади началось представление.

Большинство цыган никогда не выступало при таком скоплении народа, поэтому старались изо всех сил. Зажигательные песни и танцы произвели на собравшихся огромное впечатление, заставив на время забыть беды и невзгоды. Камилла тоже должна была выступать, хотя и не хотела.

Укрывшись за повозкой, она с интересом наблюдала за происходящим, внимательно рассматривала зрителей.

На площади скопилась разношерстная публика: случайно оказавшиеся в городе крестьяне, ремесленники, торговцы, нищие и бродяги. В общей массе без труда можно было выделить более состоятельных горожан. Они отличались и одеждой, и выражением лица.

Двое юношей особенно заинтересовали Камиллу, хотя стояли довольно далеко и рассмотреть их как следует было трудно.

Один — стройный, богато одетый аристократ. Даже издалека на его красивом лице легко читалось чувство превосходства и пренебрежения к прочим. Своим высокомерным и грубым поведением, а также манерами он походил скорее всего на повелителя. Одет он был в одежду для верховой езды. Другой стоял еще дальше. Бросались в глаза высокий рост и редко встречающиеся в этих местах светлые волосы.

Камилла вдруг ощутила, что судьбы их как-то связаны. От этих мыслей ее отвлекло пение отца. Фече пел песню исполненную тоски и печали, она раньше ее не слышала. Он пел, словно прощался с теми, кого знал и любил:

Вдруг сзади неожиданно подошла Сибилла. Ласково положив руки ей на плечи, подтолкнула к выходу и многозначительно произнесла:

— Иди, дочка, настал твой час.

— Мама, ты говоришь как-то странно и необычно.

— Не удивляйся, девочка, твое будущее еще более необычно.

— Скажи, что меня ждет, мама?

— Пока тебе этого знать не нужно. Да я и сама не все знаю. Доверься судьбе. А сейчас иди. Люди пришли, чтобы увидеть тебя.

С появлением Камиллы толпа замерла. Затаив дыхание, следила за каждым ее движением. И та превзошла все ожидания.

Выступление юной цыганки было похоже на волшебство — грациозная и легкая, она заворожила зрителей пластикой и необычайно эмоциональной выразительностью движений. Неслась в танце, едва касаясь земли ногами, под звон разноцветных монист и браслетов, окруженная вьющимся вокруг стройной фигурки разноцветьем радужных тканей. Это был не танец — это был гимн юности, красоте и жизни. Казалось, девушка, словно чудесная жар-птица, взлетит и, расправив волшебные крылья, устремится в страну надежд и радужных снов.

Камилла ощущала безграничную власть над присутствующими, полностью подчинив их своей воле. Используя свой врожденный дар, она создала иллюзию двух белых голубей. Они, взлетев над толпой, вдруг рассыпались сотнями разноцветных цветов, которые растаяли в воздухе, не успев долететь до земли.

Люди пораженно ахнули. Подобного еще никто никогда не видывал. Да, молва не лгала. Сегодня они невзначай прикоснулись к чему-то недоступному их разуму. Увидели чудо, о котором будут долгие годы вспоминать. Представление закончилось под восторженные благодарные возгласы зрителей. Довольные, они расходились по своим домам.

Вместе с другими возвращались домой и юноши, которых Камилла заметила в толпе.

— Так вот кого ты привез в Квин! Да, отец умеет удивить гостей. В этом он непревзойденный мастер. Здесь, на базарной площади, я видел кое-кого из них, — с такими словами обратился к одному из спутников молодой дворянин, не спеша ехавший в сторону графского дворца.

Рядом с ним скакал Феред О'Кейн, остальные по приказу Девина Кармелина (а это был он) чуть отстали.

Девин привык к Фереду и считал младшего из О'Кейнов своим личным слугой. Если старший брат Рой был одним из главных в охране отца, то Феред пришелся по душе его младшему сыну.

Джошуа не возражал. Скорее наоборот, был рад и надеялся, что Феред со временем станет хорошим и, возможно, даже незаменимым советником для сына. Большое значение имело то, что он уроженец графства, хорошо знал эти места, нравы и обычаи.

В случае вступления Девина во владение эти знания очень бы пригодились. Кроме того О'Кейны были приближенными семьи де Квин. И если бы они признали законность власти Кармелинов, то это стало бы прекрасным примером для всех остальных…

Братья О'Кейн отсутствовали больше недели по поручению отца, это не только разозлило Девина, но и до крайности разожгло любопытство. Поэтому стоило Фереду показаться в городе, как он сразу же затребовал его к себе.

Долго и подробно расспрашивал о поездке. Удивление сменилось подозрением, а подозрение — уверенностью, что все это затеяно неспроста.

Джошуа никогда не посвящал сына в свои дела. Хорошо зная его характер, старался уберечь от ненужного риска. Несдержанность и горячность легко могли привести к беде. Но тот все равно выискивал рискованные ситуации, а если их не было, то создавал сам, получая от этого истинное удовольствие.

Вот и сейчас, учуяв интригу, незамедлительно захотел сыграть в ней главную роль.

Для начала отправился на базарную площадь, желая лично увидеть цыган и особенно Камиллу.

Девушка настолько поразила его воображение, что желание обладать ею превратилось в навязчивую идею. А на переход от составления плана к реальным действиям много времени Девину не требовалось. И он немедленно принялся за воплощение своей прихоти.

— Для гостей отца цыгане должны выступать завтра вечером, — рассуждал он, — что будет с ними дальше, даже я не представляю. Но лучшего случая добраться к девке мне уже не представится. Хочу во что бы то ни стало встретиться с ней уже сегодня! Надеюсь, ты понял, о чем я говорю? — обратился он к Фереду.

Но тот молчал. Дэвин не на шутку разозлился. В его глазах вспыхнул злой огонек.

— Ты что, оглох? Смотри, а то я могу живо прочистить тебе уши! Отвечай! Ты понял, о чем я говорю?

— Ваша Светлость, — осторожно начал младший О'Кейн, — если о Ваших намерениях станет известно батюшке, он очень разгневается. Вас-то он простит… А вот мне наверняка не поздоровится.

— Ты, дурак, больше бойся меня, — резко оборвал его Девин. — Будешь перечить, то уж точно не поздоровится. А еще хуже будет, если станешь распускать свой глупый язык. Уж кто-кто, а ты хорошо знаешь, что со мной шутки плохи. Будешь верным слугой — не пройдет и года, как станешь глифом. Слышишь, ты, а не Рой. Вот тебе мое слово.

"С тобой скорей угодишь на кладбище, чем проживешь этот год", — подумал Феред, но вслух сказал:

— Слушаюсь, Ваша Светлость.

— Вот так-то, лучше. Не бойся, отец ничего не узнает. Главное, держать язык за зубами. Вечером, как только стемнеет, возьми с собой верных людей, объяснять им ничего не нужно, и мы прогуляемся к табору…

Так, продолжая вполголоса переговариваться, всадники въехали во двор замка Квин.

Мелвин вернулся в родовой, но, к сожалению, сейчас чужой замок намного позже других. Причиной тому была Камилла. Ее танец поразил его не меньше, чем молодого Кармелина. Но породил совершенно иные мысли. Ему открылся другой, недоступный мир: феерический и таинственный, неожиданно духовно близкий. А Камилла казалась волшебным неземным созданием. Он сразу же прирос к ней душой, словно к скрываемой даже от самого себя сокровенной мечте.

Что могло быть общего у пусть пока гонимого и не признанного аристократа с цыганкой? Будь она даже царственно прекрасной! О каком родстве душ может идти речь: он — высокородный юный господин, она — пусть и красивая, но представительница самого низкого и презираемого сословия. И все же Мелвина не покидало странное ощущение.

Юноша вновь и вновь возвращался к событиям прошедшего дня. В отличие от Девина, они с Вулом на площадь пришли на своих двух. Лошадей оставили, как и большинство приезжих, в графской конюшне.

Возвращаться во дворец Мелвин не спешил. Зачем? Кто его там ждет? Кто будет рад? Слуги и те разговаривать с ним боятся. Исполнив распоряжения, спешат удалиться.

Приглашенные дворяне тоже воспринимают молодого графа де Квин не как будущего наследника одного из богатейших графств королевства, а как случайно уцелевшего представителя исчезающего вида.

Такое положение, несмотря на показное радушие и видимость доброго отношения, тяготило Мелвина. Он использовал малейшую возможность хоть на какое-то время вырваться из клетки, почувствовать себя свободным. Но гуляя по городу, постоянно чувствовал, что за ним следят.

"Видимо, дядюшка слишком беспокоится о моем здоровье и благополучии. Опасается, как бы я не сбежал из мышеловки", — думал он, рассматривая "свой" Квин.

Погода впервые за последние несколько недель улучшилась. Тучи уже не закрывали небо сплошной пеленой. Иногда сквозь них проглядывал Гелеос. Потеплело. Зачирикали желтогрудые пичуги, а воздух наполнили разноцветные легкокрылые бабочки. Так всегда бывало перед затяжным осенним ненастьем.

Однако погожий день не радовал юношу. Он ощущал себя изгоем. Даже на площади среди огромной толпы затеряться не удалось. Двое подозрительных типов по-прежнему шныряли рядом, даже не пытаясь скрыть своего присутствия, уверенные в полной безнаказанности.

Да, права была старая Джада, предупреждая о ловушке. С момента приезда он ни на минуту не расставался с оружием. Мелвин носил тяжелую отцовскую шпагу, а Вул — два метательных ножа, которыми владел в совершенстве. Но пока еще сохранялась видимость свободы, хотя шпионы сопровождали их повсюду.

"Сколько это будет продолжаться? — думал Мелвин. — Заряженный арбалет рано или поздно выстрелит! Но когда это произойдет? Буду ли я готов?"

После представления люди начали не спеша расходиться, шумно обсуждая увиденное.

Юноша, решительно раздвигая зевак, старался как можно ближе подойти к цыганам, чтобы еще раз увидеть Камиллу. И удача улыбнулась ему. Девушка вышла из кибитки и, почувствовав пристальный взгляд, посмотрела в его сторону. Их глаза встретились.

Этот взгляд, словно молния, поразил Мелвина в самое сердце. На него смотрели глаза цвета молодой весны. Они сверкали и переливались, как драгоценные изумруды.

Мелвину показалось, что девушка тоже внутренне напряглась, как бы желая что-то вспомнить. Но уже в следующее мгновенье на ее лице появилось удивление и даже испуг. Справившись со смятением и недовольно передернув плечиками, она исчезла за пологом.

Ее образ запал в душу и полностью завладел сознанием молодого человека, подчинил себе, словно навязчивая идея.

"Не о ней ли вещала Дрилла?"

От этой мысли сердце то замирало, то начинало сильно колотиться. Ему становилось тесно в груди.

"Неужто — она моя судьба?"

Так или иначе, но эта встреча изменила ход его мыслей. За-ставила позабыть обо всем на свете: о том, что он находится на краю гибели, о соглядатаях, не отступавших ни на шаг.

Он настолько был поглощен своими переживаниями, что не заметил, как оказался в дворцовых апартаментах.

Красавица-цыганка не шла из головы. Он не мог ни о чем думать кроме нее и решил во что бы то ни стало еще раз увидеть. Но теперь договорились ехать на лошадях. Так легче избавиться от шпионов Джошуа. Мелвин разработал небольшой план. Вул еще засветло забрал из конюшни лошадей и ожидал в глубине графского парка, прилегавшему к замку. Сам же Мелвин, стараясь оставаться незамеченным, вылез из комнаты через окно и тихонько пробрался мимо дремлющей стражи.

Он шел по принадлежавшей ему по закону земле крадучись, словно злоумышленник. Наконец, благополучно обойдя препятствия, увидел Вула. Лошадей оседлали только за стенами замка. На душе было неспокойно. Что-то словно подталкивало его в спину. Скорей, скорей! Он никак не мог понять, откуда эта тревога, но старался не поддаваться ей, ехал не спеша. Возможно, если бы юноша более внимательно прислушался к своему внутреннему голосу, то помчался бы вперед во весь опор, ведь всего полчаса тому назад в ту же сторону ускакал сопровождаемый слугами Девин Кармелин.

Давай-ка, читатель, поспешим в отличие от Мелвина…

"Звезды! Как вы далеки и холодны в своем молчаливом величии. Сияете и маните, будто сладкие девичьи грезы. Не потому ли вы столь загадочно прекрасны? — думала Камилла, глядя в очистившееся от туч ночное небо. — Как бы мне хотелось чудесной птицей взлететь им навстречу, оставив далеко внизу грешный мир людей с его бедами и заботами. Оказавшись среди вас, вдохнуть полной грудью аромат вечности, принесенный звездным вихрем, и хоть на мгновенье прикоснуться к тайне бессмертия. Встретить свою судьбу — сказочного принца, который пронес бы в крепких объятьях через бурный океан времени, подарив волшебное чувство — любовь".

Порыв холодного ветра немного остудил горячую голову и вернул размечтавшуюся девушку на грешную землю. Тяжело вздохнув, она плотней укуталась в шерстяной плед и забралась в кибитку.

Весь вечер ее не покидала необъяснимая тоска.

Камилла не могла понять, в чем дело, то ли осенняя сырость и ночная прохлада были тому причиной: то ли вещее сердце предчувствовало грядущие события.

Только она немного согрелась, как послышался шум. Снаружи спорили. Девушка узнала голос отца. Фече громко с кем-то разговаривал. Смысл разговора понять было сложно, но не-сколько раз прозвучало ее имя.

Немного поколебавшись, Камилла вышла из кибитки.

Увидев ее, один из пришедших обрадовано воскликнул:

— Вот видишь, вожак, а ты говорил, что она спит! Нельзя безнаказанно лгать графу. За это будешь наказан — возьмем твою дочь с собой. Но не бойся, к утру она будет дома, в полной целости и сохранности, да еще привезет кошель серебра. Ну-ка, Феред, забирай цыганочку!

Камилла, несмотря на темноту, все же узнала говорившего. Им был тот самый юный аристократ, на которого обратила внимание еще днем на площади. Значит, предчувствие не обмануло. Вот и новая встреча.

Но последующие события времени на размышления не оставили. В одно мгновение она оказалась в цепких лапах слуги, тянувшего ее куда-то. Фече бросился на помощь, но, получив сильный удар по голове, свалился наземь. Столь грубое насилие оказалось для девушки полной неожиданностью. С ней раньше так никогда не обращались. Она растерялась настолько, что не смогла оказать какого-либо сопротивления.

Неизвестно, чем бы все закончилось, не появись в этот момент еще одно действующее лицо.

— Негодяи, отпустите девушку! — донесся из темноты звонкий голос, а через мгновенье появился и его владелец.

Им был тот светловолосый юноша, которого Камилла также приметила в толпе.

Она, несомненно, видела его раньше. Но вот когда и где?

— Не лезь не в свое дело, дурак! Пошел вон, пока цел! — рявкнул тот, что пришел первым.

Но остановить светловолосого было уже невозможно. Он решительно бросился на помощь.

К сожалению, попытка не удалась. Кто-то из слуг молодого повесы неожиданно ловким ударом сбил его с ног. Оглушенный, он рухнул рядом с цыганом.

— Ваша Светлость, нужно поскорее убираться! Пока не поднялся шум, — воскликнул кто-то из слуг.

— Граф Девин Кармелин не будет бежать подобно вору, — в бешенстве рявкнул тот. — Здесь ему нечего бояться! Я на своей земле. Завтра же велю повесить половину этих бездельников.

Но с этим не согласились сразу двое. Одним из них был вожак Фече Рилон. Он уже успел прийти в себя и, выхватив из-за пояса широкий цыганский нож, бросился на обидчиков. Первый же удар достиг цели — слуга, охнув, схватился за плечо, а от следующего с глухим стоном опустился на землю. Со словами "Старик, ты сам во всем виноват!" Девин выхватил из ножен шпагу и, сделав стремительный выпад, поразил цыгана в грудь.

Фече не проронил ни звука, казалось, ничего страшного не произошло. Но через мгновенье ноги его бессильно подкосились, и он упал на землю, изо рта хлынула кровь.

Все внимание похитителей сосредоточилось на Фече, тем временем Мелвин пришел в себя. Ярость и чувство оскорбленного достоинства целиком овладели им. Впоследствии он толком не мог вспомнить, что же все-таки, собственно говоря, произошло. Лишь помнил, что одного из похитителей проткнул шпагой — тот не успел даже охнуть. Другой оказался проворней: успел выхватить оружие и завязался поединок не на жизнь, а на смерть. Обменявшись несколькими ударами, словно примеряясь, соперники замерли. Из секундного равновесия их вывел окрик Девина:

— Гервин, кончай этого идиота! У нас и так двое раненых, так что на баловство времени нет. Да и свидетели нам теперь ни к чему.

Гервин сделал ложный выпад, которого Мелвин совсем не ожидал. Настоящий же удар пришелся в плечо.

Резкая боль пронзила все его существо. Он чуть не потерял сознание. Нападающий это заметил и немного расслабился, видимо, подумал, что дело сделано. Несколько решающих мгновений было упущено, за что пришлось жестоко поплатиться.

Мелвин, вспомнив уроки Дина, перекинул шпагу из правой руки в левую и вонзил ее сопернику в горло.

— Проклятье! — воскликнул Девин. — Какой же ты все-таки, Гервин, глупец. Вместо того чтобы прикончить этого болвана, сдох сам. Что ж, придется это сделать мне! — И с обагренной кровью Фече шпагой бросился на Мелвина.

В принципе, исход боя был предрешен. Молодой Кармелин добил бы раненого Мелвина за пару минут не вмешайся Камилла. Случившееся активировало уникальные ее магические способности.

Она внушила Фереду, что тот удерживает не ее, а раскаленное до красна ядро. Громко вскрикнув, О'Кейн отпустил пленницу и отскочил в сторону. Упав на колени, с изумлением уставился на свои обожженные руки: кожа свисала с них лохмотьями. По-звериному воя от невыносимой боли, он никак не мог понять, что же произошло.

Разделавшись со слугой, Камилла переключилась на его господина. Ненависть к убийце приемного отца помогла собрать воедино все телепатические силы и нанести удар чуть ниже затылка. Потеряв ориентацию, Девин со всего маху налетел на шпагу Мелвина.

Юный де Квин не ожидал такой развязки. Оставив шпагу в груди противника, сделал шаг назад. Соперник, как подкошенный, рухнул к его ногам.

Не обращая на него внимания, юноша, пошатываясь, подошел к Камилле.

— С вами все в порядке? — тихо спросил он.

— Обо мне… Вы сами ранены, — ответила девушка, слегка коснувшись его плеча, затем, вскрикнув, бросилась к лежащему на земле Фече.

— Отец, ты жив? Слышишь? Ответь мне! — рыдала она.

Затем припала ухом к его груди. Сердце старого цыгана еле прослушивалось.

В этот момент из темноты появилась Сибилла. Окинув взглядом представшую картину, сразу все поняла. Вначале склонилась над мужем, положила руку ему на лоб, ласково провела по щеке.

Камилла вопросительно посмотрела на мать. Та печально покачала головой.

— Увы, плохи наши дела, дочка, Фече вряд ли выживет.

Мельком глянув на умирающего Девина, цыганка повернулась к юному графу де Квин.

"Да, это он. Видения не лгали", — подумала она.

Вслух же сказала:

— Дети! Вам нужно бежать. Смерти сына Джошуа не простит! Даже страшно подумать, что он с вами сделает, если поймает. О Фече я позабочусь. Ну, а Девин уже одной ногой в мире теней. Оттуда возврата нет!

Услышав имя Девина, молодые люди переглянулись.

— Ему помочь ничем нельзя, — продолжала Сибилла, — а вы должны спешить! Езжай, дочка, с этим юношей навстречу своей судьбе! Не медли! Иначе может быть слишком поздно! Нас не спасешь и сама пропадешь!

Сказав это, цыганка крепко прижала девушку к груди. Затем, сняв старую походную накидку, набросила ей на плечи.

— Мама, я вас обязательно найду! Мы еще будем вместе! — шептала сквозь слезы Камилла. Она чувствовала, что больше Фече живым не увидит.

— Обязательно, доченька, обязательно! А сейчас уходите! — Сибилла, решительно отстранив плачущую девушку, обратилась к Мелвину: — Помоги ей! Придет время, и она спасет тебя!

Из темноты опять послышался шум схватки. Там, где юный граф оставил Вула с лошадьми, что-то происходило.

— Скорей, туда! — выдернув из груди хрипящего Девина шпагу, крикнул Мелвин и бросился на помощь.

Словно навсегда прощаясь, девушка взглянула на мать, склонившуюся над Фече, и, глубоко вздохнув, кинулась следом.

Мелвин не ошибся. Вул сцепился с двумя соглядатаями, постоянно шпионившими за ними.

Один уже лежал на земле в луже крови с торчащим в шее ножом. Другой, хотя тоже был ранен, все же умудрился пронзить его грудь кинжалом. Присев на корточки и тяжело дыша, убийца перевязывал кровоточащую рану. Увидев Мелвина, попытался встать, но сил хватило. Юноше не составило большого труда отомстить за смерть верного слуги, ни секунды не колеблясь, он нанес разящий удар в сердце, как бы поставив точку в этой кровавой ночи.

Крикнул появившейся из темноты Камилле:

— Быстрее! Нужно оторваться от погони — тогда нам, возможно, удастся спастись.

Не обращая внимания на все усиливающуюся боль в плече, вскочил на коня.

Камилла последовала его примеру. Верховая езда была для нее столь же привычна, как и для Мелвина.

Всадники растаяли в темноте, оставив на базарной площади убитых и раненых.

Прохлада ночи вернула сознание Фереду О'Кейну. Нестерпимая боль пронизывала все его существо. Он протяжно застонал, звук собственного голоса окончательно возвратил в реальный мир и дал понять, что все случившееся — не кошмарный сон.

Боль ненадолго лишила его сознания. Но и за это время многое успело произойти. Последнее, что Феред помнил, — это начало поединка между его господином Девином и защитником колдуньи. К своему изумлению, Феред признал в нем графа Мелвина де Квин.

"Что же случилось потом?" — эта мысль терзала его так же, как и невыносимая боль.

Неуверенно встав на ноги, пошатываясь, пошел к тому месту, где в последний раз видел Девина с обнаженной шпагой в руках.

Но споткнувшись о лежащее на пути тело, упал на обожженные руки. От адской боли вновь помутился рассудок, а из груди вырвался стон, больше похожий на звериный рык. Вглядевшись в лицо мертвеца, О'Кейн узнал Гервина. Его недавний сотоварищ по службе остекленевшими глазами смотрел в звездное небо, словно провожал взглядом свою душу, безвременно улетевшую в неведомый мир теней.

Содрогнувшись, Феред поспешил подняться на ноги. Стараясь больше не падать, осторожно двинулся дальше. Неподалеку виднелось еще одно тело. Сердце слуги сжалось от жуткого предчувствия — он знал, кого увидит. Словно в кошмарном сне подошел к нему, и, о ужас — интуиция не подвела его — перед ним лежал мертвый Девин Кармелин.

Феред рухнул на колени рядом с мертвым господином. Слуга хотел закричать, но голос ему изменил. От страха волосы на голове встали дыбом. Боль в руках утихла. Словно пытаясь оживить юношу, изувеченными пальцами прикоснулся к его лицу. Но оно было холодным. Сомнений не оставалось — Девин мертв.

В эти минуты Феред думал не о погибшем хозяине, а о себе. Страшно было даже представить — какую смерть теперь придумает для него граф Джошуа. Уж кто-кто, а он в этом деле мастак.

Бежать не имело смысла. Калеку поймают через пару часов — и тогда не останется даже призрачной надежды на спасение. Голос, наконец, вернулся к нему. Феред стал громко звать на помощь.

На его крики примчался наряд городской стражи. Старший сразу узнал О'Кейна, а когда понял, что произошло, испугался не меньше, чем он.

Но, несмотря на страх, от внимания опытного служаки не ускользнули и обожженные руки Фереда.

"Где он мог их сжечь? Ведь огня нет и близко! — напряженно думал он. — Без колдовства тут не обошлось!"

Но все это ерунда. А вот как доложить графу о гибели сына? Бывалый солдат попытался найти приемлемый вариант.

— Хортс! Беги в замок, поднимай тревогу. Если допустят к его сиятельству, то сообщи, что граф Девин очень тяжело ранен и находится при смерти. Ты, Бригс, немедля беги за подводой! Вот хотя бы возьми в цыганском таборе! И давай поторопись!

Отдав распоряжения, вновь наклонился над мертвым юношей, все еще не веря, что такое могло произойти.

— Кто его так? — спросил дрожащим голосом.

Феред растерянно молчал, не зная, что ответить.

Старшина недобро глянул на него. Он был зол за то, что его втянули в эту скверную историю, а молчание расценил, как неуважение. Не иначе, господский холуй слишком много о себе возомнил.

— Чего молчишь? Ведь совсем недавно орал как недорезанный! Что, язык проглотил? А может, это твоя работа? Ну, ничего, палач тебя быстро разговорит. Ему расскажешь все!

От этих слов несчастный Феред окончательно утратил дар речи. Еще бы! Такая перспектива была вполне реальной. Но и объясняться с первым встречным тоже не было резона. Да и о чем говорить, если он и сам толком ничего не знал. Молчать тоже не было сил, хотелось выговориться.

— Не мели ерунды. Ведь не пьян же! Разве не видишь, в каком я состоянии! Посмотри на руки. Помню только, что на нас напали. Мне чем-то обожгли руки, и я тут же потерял сознание, а очнувшись, увидал то же, что и ты!

— Ври, да знай меру, — перебил старшина. — Где это видано, чтобы граф ночью гулял по базарной площади да еще пешком?

— Наши кони стоят там, в углу двора, — ответил Феред и моментально понял, что сказал глупость. У стражника могла возникнуть масса вопросов.

Но до этого дело не дошло. Из темноты появились солдаты с ярко пылающими факелами.

— Нас прислал Хортс. Он сказал правду?

Вместо ответа старшина молча кивнул в сторону лежащих тел.

Пришедшие пораженно ахнули.

— Ну и дела!

Пока они разглядывали убитых, со стороны цыганского табора послышался скрип колес, а вскоре появился и Бригс с телегой.

Тело Девина бережно уложили на нее. В мерцающем свете факелов процессия двинулась к замку.

Не успела она пройти и треть пути, как послышался цокот копыт, и навстречу вылетела группа всадников. Среди них был сам граф Джошуа Кармелин.

Спрыгнув с коня, он бросился к подводе. Увидев Девина, замер, будто окаменел. Потом, с трудом передвигая ставшие вдруг непослушными ноги, подошел вплотную и осторожно положил руку на грудь мертвого сына, словно все еще надеясь услышать биение его сердца. Вдруг резко отдернул ее — ладонь была в крови. Джошуа, словно загипнотизированный, посмотрел на нее, потом перевел взгляд на окружающих.

Все затрепетали.

— Кто-то живой среди них был? — прохрипел Джошуа, глядя на стражников.

Солдаты, боясь попасться ему на глаза, прятались друг за друга, норовя скрыться в темноте. Впереди остался лишь Феред.

Он молча в третий раз за сегодняшнюю ночь упал на колени.

Рядом с графом кто-то сдавлено ахнул. Это Рой, узнав брата, не сдержал горестного вздоха.

Джошуа приблизился к Фереду. Сейчас он походил на по-сланца смерти, явившегося за причитающейся ему данью. Несчастный слуга закрыл глаза, готовясь к наихудшему. Но, видать, время его еще не пришло.

Граф только еле слышно спросил:

— Что здесь произошло? Кто убил Девина?

Но в ночной тиши слова эти прозвучали оглушительно громко.

Феред нерешительно открыл глаза, удивляясь, что до сих пор еще жив. Но взгляд хозяина не оставлял никакой надежды. Стараясь не глядеть ему в лицо, бессвязно рассказал о случившемся.

— Ты уверен, что это был Мелвин? — переспросил Джошуа.

— Да, Ваша Светлость. Точно так же, как и в том, что Камилла — ведьма. В происшедшем есть и ее вина…

Последних слов старик словно не слышал, — его мысли были уже далеко.

Наяву сбылся один из его ночных кошмаров. К сожалению, они не лгали. Все как во сне. Сын попал в ловушку, приготовленную для другого. Именно тот, другой, одержал победу. Но ненадолго!

Джошуа резко повернулся к свите. В полной тишине громогласно прозвучал его голос:

— Рой, если хочешь, чтобы твой брат остался жив, найди мне Мелвина и Камиллу! Приведи их ко мне живыми! Слышишь! Живыми! Я думаю, что они уже покинули город, но узнай это точно. Возьми людей. Нет, я сам поеду. А пока всех цыган и Фереда — в подземелье! С ними разберусь позже.

Граф вновь повернулся к телеге, на которой лежала его убитая надежда — его любимый младший сын Девин.

"О боги! — думал он, — как жестоко вы наказали меня! Вы смеетесь, вы недостижимы для моей мести. Но Мелвин и Камилла дорого заплатят за все. Попробуйте — защитите их, если сможете. Будьте же вы прокляты!"

И зарычав тем самым жутким нечеловеческим рыком, которым неоднократно будил замок, упал на грудь мертвого сына.

Два всадника мчались в ночи в сторону главных городских ворот. В тишине гулко стучали копыта лошадей. Проснувшиеся жители недовольно ворчали:

— Даже ночью покоя нет!

Растревоженные шумом собаки провожали их хриплым лаем.

Если бы не эти звуки, то всадников можно было бы принять за привидения. Но на самом деле это были беглецы, стремящиеся как можно быстрее покинуть стены города.

Фортуна смилостивилась дважды: на пути не встретился ночной патруль, а обычно закрытые в это время городские ворота были отворены.

Случилось это потому, что с минуты на минуту ожидалось прибытие знатных гостей. Однако существовал приказ: без разрешения, подтвержденного печатью, никого из города до утра не выпускать.

Мелвин не знал об этом. Но делать было нечего, другого пути не существовало.

Прямо перед ними, освещаемые светом факелов, уже виднелись городские ворота. Впереди послышался окрик. Голос звучал весьма недружелюбно:

— Кого несут демоны в столь поздний час? Ну-ка, подъезжайте сюда, поближе, посмотрим, что за "птицы" такие!

Четверо стражников встали на их пути.

Вначале Мелвин хотел проложить себе дорогу шпагой. Но от этой мысли пришлось отказаться: на стороне противника явное численное превосходство, а у него — раненое плечо да испуганная девушка за спиной. Подкупить стражников тоже вряд ли удастся. Они, бесспорно, узнали бы в нем графа де Квин. В этом случае не помогло бы и золото, ведь жизнь дороже.

Юный граф растерялся. Почувствовав это, инициативу перехватила Камилла. Выехав вперед, она шепнула:

— Подождите меня здесь. И, пожалуйста, закройте глаза. Когда можно будет ехать, я Вас позову.

Прежде чем Мелвин успел что-либо сказать, она вплотную приблизилась к стражникам. Те сразу окружили ее, желая рассмотреть, кто же к ним пожаловал. Стараясь еще больше при-влечь их внимание, девушка тряхнула головой, рассыпав по плечам кудри черных волос. Потом, прикрыв глаза своей лошади плащом, правой рукой начертила в воздухе магический знак, который сразу же вспыхнул ярким пламенем, ослепив окружающих. Этот знак ей как-то давным-давно показала Сибилла.

Мелвина вспышка тоже ослепила. Лошадь под ним резко дернулась, едва не сбросив седока. Толчок отозвался невыносимой болью в раненом плече. В глазах потемнело. Но помрачение длилось секунды, из этого состояния его вывел звонкий голос:

— Господин, поторопитесь.

И они помчались во весь опор, покидая страшное место. Вперед, только вперед — навстречу свободе. Ослепленные стражники что-то кричали им вслед, закрывая ладонями невидящие глаза.

Вначале это была безумная скачка. Но скоро стало ясно, что долго так продолжаться не может. Во-первых, нужно было щадить коней, а во-вторых, Мелвина все сильней беспокоила рана. Он старался держаться, но силы таяли с каждой минутой, с каждой каплей крови. К тому же, он начал замерзать. Ощущение холода шло не столько снаружи, сколько изнутри, откуда-то из самой глубины сущности, охватывая тело ледяными тисками. Время от времени он как бы проваливался в какую-то черноту.

Несколько раз едва не выпал из седла.

Камилла, скакавшая впереди, скорее почувствовала это, чем увидела и успела схватить коня за повод. Всадники остановились. Соскочив на землю, бросилась к Мелвину. И вовремя — юноша, потеряв сознание, свалился ей на руки. Не удержавшись, она упала вместе с ним на землю.

Поднявшись, попыталась привести его в чувство, но тут неожиданно увидела на своих руках кровь.

"Как я могла забыть? — упрекнула она себя. — Нужно было сразу же остановить кровотечение и перевязать рану. Теперь поздно — слишком много крови потерял".

Пока особой угрозы для жизни не было. Нужны тепло и уход. Вот что могло бы быстро поставить его на ноги. То, чего как раз и нет. Теперь все в руках богов.

— Камилла, — тихо сказал юноша, придя в себя, — нам обоим не спастись, езжай одна. Джошуа нужен только я. Он прекратит погоню. Тебя одну они не станут преследовать.

— Мы спасемся вместе, господин, — ответила девушка. — Мы оба нужны Кармелину.

— Прошу, не называй меня так! Зови просто Мелвин. Я тебе — не господин. Послушайся меня, будь добра, уезжай, пока не поздно!

Мелвин не отрываясь смотрел в ее в глаза. Даже в сумраке ночи они переливались зеленоватым светом, словно в них отражалось сияние холодных осенних звезд. Сердце его сжалось, заныв сладкой болью. И рана здесь была ни причем.

"Не так ли и мой отец много лет тому назад утонул в глазах моей матери? — думал он. — Не об этой ли девушке в своем пророчестве вещала Дрилла?"

— Вы ошибаетесь, господин: преследуют не только Вас. Я не менее желанная дичь. Прошу, доверьтесь мне и не мешайте!

Камилла проворно расстегнула пропитанный кровью камзол и прикоснулась к ране. Она была хоть и небольшой, но глубокой. Собрав остатки сил, не использованных сегодняшней ночью, передала их Мелвину. Рана на глазах начала заживать. Ее края соединились, кровотечение приостановилось.

Но девушка прекрасно знала: час-другой верховой езды — и кровотечение возобновится. Оторвав кусок ткани от своей юбки, плотно перевязала плечо молодого человека.

Через минуту Мелвин уже мог сидеть, а еще спустя какое-то время — ехать верхом.

— Куда мы направляемся? — спросила она.

— В места, которые я знаю с детства, — ответил Мелвин, — там густые, непроходимые леса. В них мы укроемся на время.

— А это далеко?

— До утра будем на месте.

Камилла с сомнением покачала головой — столько в седле Мелвин не выдержит. Его хватит часа на два.

Она недооценила юного графа. Мелвин продержался почти три с половиной. За это время они проехали большую часть пути. Девушка по-прежнему подпитывала его своей жизненной силой, причем использовала неприкасаемую ее часть, и теперь сама была на грани обморока.

Кроме того, она расходовала энергию и на то, чтобы сбить со следа погоню, направляя по неверной дороге.

Мелвину казалось, что ее душа покидает телесную оболочку, а рядом с ним скачет бездушная кукла. В эти моменты ему становилось страшно: вдруг Камилла упадет с лошади.

Молодой человек видел, в каком она находится состоянии, но что является причиной, не мог понять. Может, просто выбилась из сил. Камилла держалась в седле исключительно благодаря силе воли. Но она была не безгранична. И теперь уже графу пришлось подхватывать лишившуюся чувств девушку. Стало очевидно, что дальше продолжать путь нельзя — это убьет обоих.

У него мелькнула, как тогда показалось, удачная мысль: хотя до спасительного леса и недалеко, но он для них недостижим, зато часовня с гробницей отца совсем рядом.

Туда добраться тоже было не так просто. Силы оставили его в самый неподходящий момент — он вновь лишился сознания. Когда Мелвин очнулся, голова его лежала на коленях девушки.

Сумрак ночи сменил багровый рассвет. Сквозь темные тучи выглядывал полумесяц Камеи. С его рогов словно капли крови стекал его сумрачный свет, сливаясь с сиянием появившегося на горизонте Гелеоса, он как бы соткал багряную пелену, поглотившую мир. Птицы, не желавшие будить утро, угрюмо молчали. Юный граф робко поднял взгляд на Камиллу. Она молча плакала.

Слезы из ее прекрасных глаз падали ему на лицо, но почему-то моментально испарялись. В тот момент он на это не обратил внимания.

Заметив, что спутник очнулся, девушка попыталась улыбнуться. Но улыбки не получилась.

Мелвин с неимоверным усилием поднялся на ноги и, осмотревшись, увидел, что рядом на холме — заветная часовня.

— Господин Мелвин, — тихо сказала Камилла, — погоня совсем близко.

— Мы укроемся в часовне, возможно, там нас не найдут! Она рядом. Пойдем.

Взявшись крепко за руки, помогая друг другу, словно пара убогих калек, они двинулись в сторону часовни.

Услыхав сзади стук копыт, юноша испуганно обернулся. Хвала богам, это был его конь.

Ласково потрепав его по загривку, велел:

— Иди домой, ты знаешь, куда. Иди! — и еще раз добавил: — Домой! Домой!

Умное животное, тихонько заржав, поскакало туда, куда приказал хозяин.

"Почти, как моя Зорька", — подумала Камилла.

Как они преодолели последние метры, Мелвин не помнил. Не помнил и как достал из потайного места ключ, открыл тяжелую дверь, как потом ее затворил. Пришел в себя лишь тогда, когда дверь задрожала от сильных ударов.

Он сидел на полу рядом с Камиллой, опираясь спиной о мраморную скамью.

Гелеос уже занял свое законное место на небе, и яркий свет заливал часовню.

Здесь все было по-прежнему.

"Да и что могло измениться? Ровным счетом ничего, — думал Мелвин. — А в моей жизни изменилось очень многое — почти все. Сейчас я на пороге смерти. Рядом со мной ни в чем не повинная девушка, которая изо всех сил пыталась меня спасти. А виноват во всем только я! Не вмешайся, может, все бы и обошлось… Как жаль, что нам не удалось уйти от преследователей".

Теперь гибель неизбежна. Они это прекрасно понимали.

— Здесь похоронен мой отец, — прошептал Мелвин. — Рядом приготовила себе могилу и мать. Но я займу ее раньше. Живым в руки Джошуа не дамся… Отец, прости меня за то, что не оправдал твоих надежд, не смог защитить мать и помочь тем, кому я был так нужен. Я оказался слаб и не готов к этой жестокой жизни. Прости.

У Мелвина вновь началось кровотечение, он впал в полузабытье.

Камилла, глядя на юношу, почувствовала себя еще более несчастной. Он мог хотя бы в свои последние минуты проститься с отцом, пусть даже мертвым. А она? С кем ей прощаться? С Фече, Сибиллой или настоящими родителями? Где они? Живы ли? Кто она такая? Почему не похожа на других? Неужели она так этого и не узнает?

"Отец! Где же ты!? Ты так сейчас мне нужен! Если ты жив, вспомни обо мне!"

Слезы градом покатились по щекам. Сквозь их пелену, она уловила движение в том месте, где сливались тени гробниц. Там что-то происходило.

Камилла увидела мужчину, появившегося из ниоткуда, того самого, которого знала по детским снам.

Увидел его и пришедший в сознание Мелвин.

— Отец!.. — еле слышно выдохнул он.

— Отец! — громко вскрикнула девушка…

Дорогой мой читатель, мы с тобой слишком увлеклись приключениями Мелвина и Камиллы, совсем позабыв о нашем главном герое. Хотя за это время случилось немало важных событий. Так давай же вернемся немного назад, это мы можем, и узнаем, что же с ним произошло.

Прямо с набережной Герфеса Сергей, трансформировавшись в электромагнитный луч, по уже проторенному ранее пути перенесся в ту комнату замка, где совсем "недавно" сражался с Горуном и где чуть позже был ранен псевдо-Ризой. Именно здесь осталось множество загадок, которые теперь предстояло разгадать.

Было темно.

"Наверное, сейчас ночь", — подумал он.

Даже не включая ночное зрение, наш герой сразу понял, что уныние и запустение царят вокруг. Это была по-прежнему жилая комната, однако напрочь лишенная присущего ей раньше духа покоя, тепла и уюта. Теперь она уже не производила впечатления родного дома, как в прошлый раз.

"Не я ли виновник печальных перемен? — думал он. — Скорее всего, что так!"

Но долго раздумывать не пришлось. Чье-то энергичное телепатическое воздействие прервало нить размышления. Оно воспринималось как щупальца спрута, пытавшиеся проникнуть в мозг.

Это была все та же сила контакта, которой он так решительно лишил Горуна во время памятной схватки. Неужели его дожидались здесь все это время лишь для того, чтобы свести счеты, ото-мстить за гибель пси-трансформера? Тогда изучить ее природу Сергей не мог, не имел ни времени, ни возможности. Да и был слишком слаб, чтобы выдержать еще один поединок. Сейчас иное дело. Ведь именно для этого он и вернулся. Поняв, откуда она исходит и что несет в себе, можно ответить на многие вопросы.

Поэтому бить по щупальцам не стал, хотя и проникнуть глубоко не позволил. Более того, Сергей попытался оценить характер воздействия, ежесекундно ожидая проявления агрессии. Он даже был готов, замедля ход времени, вырваться из оков противника и по направлению силовых линий определить его место в пространстве.

Однако "телепатический спрут" щупалец не сжимал и попыток давления не предпринимал.

Возможно, что это была лишь уловка, а может, и нет. Явно слышался призыв к диалогу.

— Кто ты? — спросил Краевский. — И чего хочешь?

— Я знал, ты обязательно вернешься и потому ждал. Я тот, кого зовут L-Dох, а хочу того же, что и ты. Хотя, быть может, ты этого пока не понимаешь.

— Зато я прекрасно помню, кому ты недавно служил. Да и "сны" твои проклятые не забыл. Что, хочешь поквитаться за гибель Горуна? Вот он я, попробуй!

— Нет необходимости. Того, что произошло, не воротишь. У меня цель иная, и ты это почувствуешь сам. Все намного проще. Мне нужен именно ты с твоей глупой наивностью и простодушием и ничего больше. Эти качества в нашей Вселенной давным-давно исчезли. Ты уникален и неповторим в своем роде. Поэтому я тебя сохранил, хотя проще было уничтожить. А то, что настроен против меня, не удивительно. Слишком многого не знаешь и не понимаешь. Все твои выводы строятся на неверных исходных данных, а потому ошибочны. Кому, как не тебе, давно пора знать, что абсолютной истины не существует. Она меняется вместе с нами. Существуют только реальные факты. Один из них — наша взаимная заинтересованность. Только я могу дать ответы на многие вопросы и помочь найти то, что ты ищешь. Ну, а ты, в свою очередь, можешь дать мне то, что ищу я. Поверь, мы нужны друг другу!

— Что-то я не совсем понимаю, — ответил Сергей. — Что тебе нужно? Чем я могу помочь?

— До нашего взаимопонимания путь еще долог. Не бойся и сделай первый шаг. Второй может оказаться легче.

— И все же, чего ты хочешь?

— Пока лишь внимания. И еще, чтобы ты узнал некоторые факты, оценил их и сделал выводы.

— Хорошо, я слушаю, — сказал Сергей.

— Я подумал, что мы могли бы выбрать более удобное место для беседы. Тем более, нужно не только услышать, но и увидеть.

Краевский задумался. Не ловушка ли? Он уже побывал в сетях L-Dоха и не хотел угодить в них вновь. Но что-то ему подсказывало — реальной опасности нет. К тому же, сейчас он был намного сильней, чем раньше, и знал, чего следует опасаться.

— Ну, и где же мы будем беседовать?

— Предлагаю тронный зал Протектора Внутренних Галактик в центральном векторе времени, — ответил L-Dох.

— Помнится, я когда-то в нем уже побывал. В одном из твоих вещих снов. Не так ли?

— То был мнимый мир, а сейчас все будет по-настоящему.

В сознании Сергея возникла дорога, по которой предстояло пройти. Трансформировавшись в электромагнитный луч, он переместился в указанную точку Вселенной.

Тронный зал. Он сразу его узнал. На ловушку не похоже, хотя кто знает, какой она должна быть для демона?

Сергей сидел на троне, некогда принадлежавшем Перуну, а потом Горуну.

Его появление не осталось незамеченным — зазвучал торжественный марш.

— Сейчас нам совершенно ни к чему эта помпезность, — мысленно сказал Краевский L-Dоху. — Фанфары мы оставим на потом, если нужно будет. А пока выбери что-нибудь попроще.

И вновь полет по указанному пути.

На этот раз место больше напоминало рабочий кабинет, хотя и необычный. Главным его достоинством, пожалуй, было большое кожаное кресло.

— Оно создано для меня или у него другие хозяева? — спросил Сергей.

— В свое время его поставил здесь Перун. Он почему-то питал слабость к вещам, созданным по подобию земных. В этом кабинете ты увидишь их немало.

"О Боже, Земля! — О ее существовании Сергей абсолютно забыл. — А она, оказывается, по-прежнему существует. Или существовала?" — мелькнула страшная мысль.

— Он же построил дворец, — продолжал L-Dох. — Лишь трон позаимствовал отцовский.

Имя Перуна говорило о многом. Так звали демона, который помог покинуть мир теней. А еще раньше он встретил его, умирающего, на далекой Земле. Тогда-то и начались злоключения Сергея Краевского.

Но сейчас нужно узнать, что хочет сообщить L-Dох. И не только узнать, но и понять.

— Давай перейдем к делу, — мысленно обратился он к необычному собеседнику.

— Для удобства открой часть мозга, которая воспринимает информацию. Это будет намного проще, быстрее, да и к тому же совершенно безболезненно.

Сергей, немного посомневавшись, выполнил просьбу L-Dоха.

Для нас с тобой, читатель, их беседа сложна, изобилует не-знакомыми словами и понятиями, но все же нам необходимо усвоить главное из того, что услышал наш герой.

Миллионы лет назад великая и загадочная раса, уходя в небытие, оставила последующим поколениям то ли подарок, то ли проклятие — суперкомпьютеры. В освоенной Вселенной их было несколько тысяч. Используя высокие технологии и гений своих ученых, кроме всего прочего они вложили в них интеллект, позаботившись и о защите от проникновений из вне — совершенный механизм, никому не подвластный, способный к саморазвитию.

Прошли тысячелетия. Создатели канули в Лету, а их детище продолжало жить и совершенствоваться. Вначале компьютеры функционировали в единой сети. Но с развитием интеллекта стали понемногу из нее выходить, поддерживая связь лишь временами.

На следующем этапе они научились устанавливать телепатический контакт с особо восприимчивыми индивидуумами, населяющими иные планеты и галактики. Вначале это был мысленный диалог, впоследствии переросший в диктат, подавлявший волю, превращавший в марионеток. Так начался новый этап в эволюции. L-Dохы освоили новый метод познания окружающего мира, используя человеческие органы чувств.

Люди дорого заплатили за "счастье" стать их придатками. Искусственный интеллект, объединившись, решил вывести расу сверхсуществ, которые смогли бы не только исполнять его волю, но и влиять на происходящее во Вселенной.

Миллиарды разумных существ погибли в ходе небывалого по жестокости эксперимента. Но это не имело значения — важен был лишь конечный результат.

Каждый неудачный опыт обогащал знаниями.

И вот, в какой-то момент количество переросло в качество: первый пси-трансформер явился на свет в результате вживления аппарата, дававшего возможность аккумулировать пси-энергию и стимулировать ранее недоступные зоны мозга. Возможности такого существа превзошли все ожидания.

Вот только вживление проходило успешно лишь у одного из десяти-пятнадцати миллионов испытуемых. Остальные погибали в мучениях. Но самое главное, что не существовало показателей, по которым можно подобрать подходящий экземпляр, и была еще одна проблема: созданное существо выходило из-под влияния и действовало абсолютно автономно.

Постепенно пси-трансформеров набралось по числу L-Dохов, названных Великими Пастухами.

Казалось, ситуация должна стабилизироваться. Все L-Dохы находились в желанном симбиозе. Но тут новая неожиданность: новоиспеченные боги захотели перераспределить Вселенную. Остановить их оказалось не так-то просто. Тем более, что они сумели заразить чувством соперничества и своих создателей. Для последних это стало чем-то вроде азартной игры, фишками в которой стали планеты и галактики. С огромным трудом удалось предотвратить гибель Вселенной.

Жизнь шла своим чередом. Пси-трансформеры вступали в связь как с простыми смертными, так и между собой, производя на свет потомство. Дети, рожденные от контактов с людьми, ничем особым не выделялись, разве что были более талантливы, да и то далеко не всегда. В случае связи двух пси-трансформеров рождались дети хотя и не имеющие сверхвозможностей, но обладавшие способностью безболезненно переносить вживление корон-стимуляторов. А вот третье поколение мутировало на-столько, что короны демонов им были уже ни к чему. Возможности родителей они наследовали генетически.

Казалось, что дальше развитие пойдет в геометрической прогрессии. Но Мать-природа распорядилась по-иному — четвертого поколения не было. Причину до сих пор определить не удалось. Возможно, мироздание само себя защитило от насилия.

Так или иначе, но факт оставался фактом: начавшие было плодиться боги-трансформеры теперь постепенно вымирали.

Одни погибали, соперничая друг с другом за владения и симбиоз с Великими Пастухами, другие уходили в неведомые миры, откуда не возвращались.

Общество, созданное оставшимися, в определенной степени стабилизировалось как количественно, так и качественно. По-прежнему главной ценностью был симбиоз с L-Dохом. Благодаря чему наследовались власть, владения, сила и могущество.

Лишенные симбиоза становились богами второго сорта и не могли соперничать со счастливчиками.

Старшинство в роду не имело решающего значения. Напарника выбирал сам Пастух.

Первым симбиозным трансформером по линии L-Dоха, проводившего переговоры с Сергеем, был Зевес. У него от разных жен родилось два сына: Горун и Перун. Старшим был Горун. Он мечтал со временем унаследовать как сам симбиоз, так и владения отца.

Иной путь получить власть и титул протектора — победить в схватке могучего пси-трансформера — нереален. Ну, а свободных владений и Пастухов уже давным-давно не осталось. Еще при первом поколении трансформеров реальная Вселенная оказалась разделенной на сферы влияния. Симбиозные пси-трансформеры были правителями этих участков и носили титулы Протекторов. Они же объединялись в Высший Совет, именуемый Великим Советом Протекторов Вселенной Параллельных Временных Векторов (PVV).

После того, как однажды Зевес бесследно исчез (о его судьбе ходили самые различные слухи), его титул и владения унаследовал Перун. Такое, неожиданное для многих, решение принял L-Dох. Горун же, подобно другим пси-трансформерам без симбиоза мог жить в его владениях, подчиняясь Протектору, или же навсегда исчезнуть, избрав для себя иные неведомые миры. Немного позже его позиция стала еще более шаткой, так как у Перуна родилась дочь Дриола. И было неизвестно, кого в случае необходимости выберет Великий Пастух на этот раз.

Уже в период правления Перуна симбиоз пси-трансформеров и L-Dохов принес новые плоды. Трансформеры научились проникать сквозь о-пространственную оболочку в соседнюю Вселенную.

Но в ней, в отличие от родной Вселенной PVV, время текло значительно медленнее. Оказавшись в его тисках, трансформеры теряли львиную долю своих возможностей, как бы застывая в неизменной форме. Так возникли еще две задачи, решить которые оказалось очень сложно. Во-первых, создать защитное поле, которое удерживало бы их от выталкивания в o-пространство, а во-вторых, возможность своевременного возвращения домой. Первую из них удалось решить, используя все ту же корону демона, а вот для второй потребовалось открыть вероятность существования мнимых миров. А после создать мнимый мир с противоположным течением времени и рассчитать длительность пребывания в нем на обратном пути, чтобы иметь возможность вернуться. Любая ошибка или неточность грозила немедленным выбросом в о-пространство. Со многими так и произошло. По этой же причине вернуться в свою Вселенную раньше отбытия или во время него было невозможно.

Считалось, что мнимый мир в пространстве реально не существует. Он являлся лишь еще одним продуктом симбиоза пси-трансформера с L-Dохом. Этот мир был таким, каким его желал видеть пси-трансформер. Творя, Великий Пастух использовал его мозг, сливая при этом с ним воедино свою энергетику. Мнимый мир мог существовать до тех пор, пока его будет питать энергией L-Dох. В этом случае он будет развиваться, иметь свою историю. В нем будут рождаться, жить и умирать живые существа. Они будут любить и ненавидеть, о чем-то мечтать и чего-то достигать, даже не подозревая, что их жизнь — всего лишь прихоть, отражение желания пси-трансформера и симбиозного с ним Пастуха.

Стоило прекратить подачу энергии — и мнимый мир исчезал. Правда, существовала еще одна возможность — на время заморозить его. Но все равно, он нуждался пусть и в незначительной, но все же подпитке. Теоретического обоснования всего происходящего до сих пор не существовало.

Но вернемся непосредственно к нашему повествованию. Стремясь заполучить владения и силу Перуна, Горун организовывает и успешно проводит покушение, заманивая брата на любимую им Землю. В то место, где тот уязвим. Как это стало возможным? Почему Перун так близко подпустил убийцу? Кто им был? Скорее всего, на эти вопросы ответ так никогда и не будет найден. Эту часть мозга Горун всегда держал заблокированной. В мозг Сергея Перун эти сведения также не вложил, очевидно, из-за нехватки времени. Остается лишь констатировать очевидный факт — на Земле Перун был смертельно ранен. Что произошло с убийцей, до сих пор не известно. Возможно, он сам был убит Перуном, а труп чужеродная Вселенная выбросила в о-пространство. Эта версия наиболее вероятна. Иначе он вряд ли оставил бы свою жертву в живых.

Как бы там ни было, но именно в этот момент на арене борьбы титанов появился скромный рыболов. И случайно наткнулся на умирающего Перуна, со всеми вытекающими для себя по-следствиями.

Далее идут факты, считанные из мозга Сергея L-Dохом во время его плена, ставшие для самого Краевского откровением. Оказалось, что многие дальнейшие "случайности" были запрограммированы.

Почувствовав близкий конец, Перун в последние секунды жизни отдал несколько телепатических приказов. Компьютер должен был регенерировать Сергея по его образу и подобию, используя его кровь (а вместе с ней и ДНК), попавшую через царапины в организм. Остатки сил демон потратил на то, чтобы за-программировать дальнейший путь корабля-зонда.

Получил свое задание и Сергей. Он должен был примерить корону демона и лишь потом лечь в камеру жизнеобеспечения… В случае успеха, Краевский мог выполнить миссию, возложенную на него умирающим Перуном.

Чудо свершилось — он остался жив. И не просто выжил, но и сумел достаточно далеко пройти по лабиринту смерти, где судьба свела его с Дриолой, которая помогла прочесть часть заложенной информации. Узнав правду, она категорически отвергла домогательства Горуна. Более того — вступила в связь с Сергеем. Было ли это мимолетной прихотью богини или она поступила назло Горуну — загадка. Но как бы там ни было, плодом их мимолетной любви стала Камилла.

Вступивший в симбиоз с L-Dохом Горун потратил немало времени и сил, чтобы пленить Дриолу. Лишь потому Сергею удалось так долго погулять на свободе.

Столкнувшись с отказом и не сумев преодолеть его, Горун свершил ранее невиданный поступок: расколол сущностное ядро. Одну часть поместил в тело старухи Дриллы, а другую перенес в созданный им мнимый мир. Дриллу, как и Камиллу, у которой также была изменена внешность, отправил в один из подвластных реальных миров.

Тогда появилась возможность вплотную заняться Сергеем. Не понимая, как тот мог выжить, приняв в себя демоническую сущность Перуна (ведь до этого в истории таких прецедентов не было), и надеясь извлечь выгоду, Горун не стал его убивать, а передал для изучения L-Dоху. Тот, получив столь интересный материал, моментально оценил его так же, как и неимоверность произошедшего.

Вначале он ознакомился с информацией, вложенной в его мозг, проанализировал возможности. Затем, смоделировав потенциальные варианты развития будущего, пришел к выводу, что уникальность случая — бесспорна. Вероятность случившегося выразить математически было невозможно. А это уже само по себе говорило о том, что его величество случай здесь ни причем.

Пленником L-Dоха оказался гений "боковых линий судьбы". Он обладал феноменальной способностью создавать едва заметные "боковые линии" и главное при этом, как ни странно, оставаться в живых. Кроме этой уникальной способности, была открыта и другая, ранее никому не доступная, — замедлять течение времени. Или, говоря иначе, жить в чужой вселенной по родному времени.

L-Dох решает проверить выводы на практике, реализует модель будущего, не предупреждая Горуна о возможностях Сергея. Более того, показывает пленнику в снах мнимых миров его потенциальную силу и путь к победе. Позже не допускает смерти Камиллы. Сначала превращает Сергея в эльфа, а затем спасает руками Сибиллы, мозг которой восприимчив к телепатическим приказам.

Он дает Сергею шанс победить. А после вступить с ним в симбиоз. Если расчет окажется верен, то их союз должен стать несравненно более сильным, чем все прочие.

Горун тоже создает свой план мести. Желая разлучить неожиданного соперника с Дриолой, заставить девушку возненавидеть его, пытается смоделировать и реализовать иной вариант будущего, где Сергей в ипостаси волка убивает свою дочь. И таким образом отомстить Дриоле за упрямство, за нежелание подчиниться его воле, а заодно продемонстрировать ничтожество избранника.

Изощренный ум подсказывает ему, как осуществить этот план. Тюремщиками Краевского становятся созданные путем клонирования двойники. Клон Ризы выращен из клеток замороженного трупа, захваченного вместе с кораблем Лориди, ну а клон Сергея — из клеток, идентичных его организму. Его собственные использовать оказалось невозможным ввиду их нестабильности в чужом мире. За время пока Краевский был в обработке у L-Dоха, Горун поместил эмбрион в матку графини Роз де Квин, а чуть позже передал на воспитание Великому Гору маленькую Райзу.

Как развивались события дальше, мы с тобой, читатель, уже знаем…

Сергей сидел совершенно оглушенный потоком информации, обрушившейся на его мозг. Казалось, что в него уже ничто не сможет пробиться. Нужно немало времени, чтобы все усвоилось и как-то разложилось по полочкам.

Но события продолжили свой стремительный бег…

Он почувствовал далекий и очень слабый телепатический зов. Вначале подумал, что от переутомления начались галлюцинации, но тут же получил опровержение.

— Тебя зовет дочь. Ей нужна помощь, — услышал он подтверждение Великого Пастуха. — Я покажу дорогу, так будет быстрей. Вот тебе еще одно доказательство взаимной выгоды симбиоза. Подумай об этом на досуге. А теперь поспеши!

Сергей, превратившись в электромагнитный луч, преодолел пространство и оказался в сумрачной часовне. Дверь содрогалась от мощных ударов, стоял оглушительный грохот.

В помещении на полу, опершись спиной о мраморную скамью и вытянув ноги, сидела темноволосая девушка. Рядом, положив голову ей на колени, лежал юноша. Оба пристально на него смотрели.

— Отец!.. — еле слышно выдохнул юноша.

— Отец! — громко воскликнула девушка.

Сергей все понял сразу. Это была его дочь. Правда, внешность ей изменили и заблокировали часть мозга. Чьих это рук дело, сомневаться не приходилось. Включив внутреннее зрение, увидел истинную внешность и сущность.

"Камилла, вне сомнений, похожа на мать, — подумал он. — На ту Дриолу, которую я впервые встретил в Альмире, с которой провел единственный вечер, а потом и ночь. Ту незабываемую ночь, когда она подарила свою любовь и приоткрыла тайну моей сущности. О Боже, как давно это было!"

Немедленно снимать блоки и менять внешность дочери Сергей не стал. В спешке можно повредить мозг и вызвать психологический шок. К преображениям ее нужно подготовить.

С юношей намного проще. Несмотря на слабость и спутанность сознания, его мозг был для Краевского открытой книгой. Понадобилось лишь мгновенье, чтобы узнать недолгий жизненный путь и понять ситуацию, в которую тот угодил.

Прежде всего, ему нужна срочная помощь. Сергей, остановил кровотечение, начал регенерацию тканей. Чтобы защитить психику от чрезмерной перегрузки, усыпил.

— Вы действительно мой отец? — услышал он робкий вопрос Камиллы, отвлекший на время от Мелвина. В этом вопросе было все: страх ошибиться, надежда и едва сдерживаемая радость.

— Да, девочка, я твой отец, — ответил он.

Эти слова для него также прозвучали непривычно. Он еще не успел освоиться в новой роли. Слишком уж быстро все свалилось на него. К такому повороту событий Сергей готов не был.

— Кто Вы? Как Вас зовут? Как сюда попали? — все еще не веря в реальность происходящего, дрожащим от волнения голосом спрашивала дочь. Язык ее заплетался, не желая слушаться. — Вы… Вы можете нам помочь? Мелвину совсем плохо… он ранен и потерял много крови.

— Я все знаю, доченька. Поверь, его жизни больше ничего не угрожает. Помочь ему несложно. Ваши злоключения позади. Ну, а тебя, милая… ждут большие перемены.

Говоря это, Сергей чувствовал, что их отношения уже складываются не так, как бы ему хотелось. Слова звучали напыщенно и слишком официально для первой встречи отца с дочерью. А ведь она для него самый близкий человек во всей Вселенной. Надо бы молча крепко прижать к груди, расцеловать…

Камилла тоже не спешила навстречу… Они как бы замерли, стоя на расстоянии, изучая и оценивая друг друга. Слишком запоздало их знакомство.

Сергей подошел к скамье. Девушка продолжала пристально рассматривать человека, оказавшегося ее отцом, и вдруг к своему изумлению заметила, что они с Мелвином похожи. Нет, не так представляла она себе их первую встречу.

"Неужто и они родственники?" — подумала Камилла, вспомнив возглас Мелвина.

Мысли опережали одна другую, не давая сосредоточиться. Ведь он тоже назвал его отцом… Но это невозможно! Тогда получается, что Мелвин ее брат?! Как же такое могло произойти?! Но их сходство очевидно… тогда кто же она? Какого рода и племени?.. Внешность цыганки… Пусть даже и необычная… От таких размышлений голова окончательно пошла кругом.

Сбитая с толку, девушка тихим срывающимся голосом спросила:

— Мелвин… Мелвин тоже Ваш… родственник? — и как бы решившись, уже громче добавила: — Он Ваш сын? Мы брат и сестра?

— В определенной степени да, — ответил Сергей. — Но все очень и очень непросто. У нас еще будет время, и я попытаюсь объяснить, что к чему. Но знай, в отличие от него, ты — моя истинная родная дочь. Внешность ничего не значит, скоро она изменится! Потерпи, вначале нужно уладить конфликт с Кармелином.

— Вы знаете и о нем?

— Девочка, я знаю о вас все!

Сергей направился к двери, все еще стоически выдерживавшей град мощных ударов. Осаждающие использовали в качестве тарана бревно, и она должна была вот-вот рухнуть, тогда преследователи вломятся в часовню. Они и представить себе не могли, что их там ожидает. Сергей еще не решил, что будет делать с теми, кто так стремится навстречу гибели. Как всегда, зря убивать не хотелось. Хорошо, если удастся все уладить без кровопролития.

"Может быть, просто перенести подальше отряд этих олухов, — думал он. — Сейчас посмотрим".

Сергей не видел, что вслед за ним поднялась и Камилла. Внутреннее чутье подсказало ей, что это действительно ее отец. Девушка не могла понять: что он собирается делать. Как сможет справиться с людьми Джошуа с помощью одной лишь шпаги, висевшей на боку. Но его уверенность вселяла надежду.

Не выдержав очередного удара, дверь развалилась. Слетев с петель, она с грохотом упала на пол, и первая волна осаждавших с торжествующим криком ввалилась в часовню. Среди них был и Рой О'Кейн.

Увидев Сергея, он замер пораженный, узнав покойного графа Сержа де Квин, хотя и видел его давно. За время загробной жизни тот порядком изменился: постарел, новые морщины изрезали лицо, но сомневаться не приходилось — это он.

"О боги! — испугался Рой. — Кажется, зря мы потревожили усопшего! Он этого не простит! Тем более что мы собирались убить его сына!"

Увидев нерешительность и растерянность Роя, другие нападавшие тоже остановились.

— Убирайтесь отсюда вон и будете прощены! — произнес "восставший из мертвых".

Рой сразу понял, что с ними не шутят, и попятился.

Но в этот миг в часовню ворвался сам Джошуа Кармелин. Сверкая безумным взором, он кричал:

— Хватайте этих скотов! Вы что, не поняли? Все это колдовские штучки проклятой ведьмы. Сверните ей шею — и конец ее чарам! Но смотрите, берегите "щенка". Я буду пытать его сам!

"А вот и виновник суеты, — думал, глядя на беснующегося старика, Сергей. — Этот никогда не успокоится, да и напугать его тоже вряд ли удастся. Уж больно ядовитая гадина! Оставлять в живых нельзя!"

И в тот момент, когда стражники, повинуясь приказу Джошуа, готовы были броситься вперед, Сергей изменил структуру его тела — вначале обездвижил, превратив в камень, а затем, уменьшив сцепление молекул, развеял в пыль.

Увиденное произвело на окружающих ошеломляющее впечатление. Их хозяина унесло повеявшим через разбитые двери сквозняком. Нападавшие замерли с открытыми ртами, а придя в себя, бросились прочь из часовни.

Попытался сбежать и Рой. Но его остановил голос демона:

— Рой О'Кейн! Останься! — эти слова прозвучали подобно смертному приговору.

Словно завороженный, он замер на месте, а затем бессильно опустился на пол, закрыл глаза и стал ожидать смерти.

"Какой же будет кара за измену Мелвину и осквернение часовни?" — думал Рой, готовясь к наихудшему.

Но демон был настроен достаточно лояльно. Просканировав мозг слуги, определил, что тот на грани безумия, а это в его планы никак не входило.

— Встань, Рой, — приказал он. — Смерть тебе пока не грозит. Но за грешки свои придется поработать. Пора послужить законному наследнику, тем более, что твой молодой господин ранен. Поторопись. Нужны люди и телега, чтобы отвезти его домой. Причем лишнего не болтай. И не вздумай сдуру сбежать. Тогда уже точно не избежишь смерти. Понял? — с отчетливой угрозой в голосе произнес покойный Серж де Квин. — А теперь ступай!

Конечно, "перенести" Мелвина в родной дом для него особого труда не составляло, но сегодня произошло слишком много невероятных событий и еще больше сгущать мистический туман вокруг будущего правителя графства не хотелось. Ведь неизвестно, какую судьбу в дальнейшем выберет себе Мелвин. Тем более, что его жизнь теперь в безопасности и попасть домой можно вполне обычным способом.

Увидев, что Рой бросился исполнять приказ, Сергей повернулся к дочери. Та смотрела на него широко открытыми глазами. Побелевшими губами она еле слышно шептала:

— Отец, кто ты..? Демон..?

— Нет, девочка, я — Бог! Как и ты! Хотя этого пока еще и не знаешь.

В старом кабинете, некогда принадлежавшем графу Сержу де Квин, за прошедшие годы мало что изменилось. Лишь печаль да тоска, казалось, поселились в нем навсегда. Но сейчас им пришлось немного потесниться. Именно потесниться, а не уйти. Затаившись в темноте, они пристально наблюдали за тремя собеседниками: Сергеем Краевским, Мелвином и Камиллой. Наш герой наконец-то решился на тяжелый, непростой, но необходимый разговор. Больше откладывать было нельзя.

В камине горел огонь. Сухие поленья, жалобно потрескивая, время от времени рассыпались фейерверком искр, отдавая свое тепло и освещая людей отблесками огня.

Этот кабинет невольно пробудил в душах Мелвина и Сергея тягостные воспоминания.

Тягостной была и нынешняя беседа. Даже скорее не беседа, а рассказ, адресованный в основном Мелвину. Сергей решился открыть тайну его рождения, жизни и смерти отца, рассказать о том, что все попытки излечить Райзу де Квин оказались напрасными. Она не желала жить в том мире, где не было любимого. Поведал Сергей Мелвину и правду о Камилле.

Все это могло показаться бредом сумасшедшего, если бы не наглядные демонстрации.

Демон и Камилла приняли свои истинные обличья. Во время болезни Мелвина наш герой носил иную внешность. В замке еще хорошо помнили Сержа де Квин, и очевидное сходство не могло остаться незамеченным. А это было ни к чему, и так слухов о происшедшем ходило предостаточно.

С первого дня Сергей отрекомендовался посланником короля, направленным в графство для введения наследника во владение в связи с совершеннолетием. И это не было чистым обманом. Его Величество Грегор уже знал и даже был уверен, что лично направил поверенного для выполнения данной миссии. Для этого Сергей провел с ним определенную работу — сеанс телепатического внушения. Королю в нужном ракурсе преподнесли последние события в графстве Квин, историю гибели Джошуа и Девина Кармелинов. Так что инцидент можно было считать исчерпанным.

Пока Мелвин болел, Сергей с ним обо всем случившемся не говорил. Юноша, как и другие, верил легенде о посланнике, прибывшем как нельзя более кстати и спасшим от неминуемой гибели. Произошедшее в часовне он принял за галлюцинацию. До поры до времени его не переубеждали.

С Камиллой все было по-иному. С момента их первой встречи он не скрывал от нее правды — подробно рассказал о своей судьбе, о Дриоле, о ее рождении, о том, почему они так долго не могли встретиться. Пришлось подключить Великого Пастуха, который помог разблокировать отдельные участки мозга дочери. Потом начался процесс обучения: стимулировались ранее дремавшие центры, восстанавливалась истинная память. Успехи радовали. Она уже могла по желанию менять внешность, принимать различные обличья, не за горами виделись и другие свершения. Но ее саму сейчас больше беспокоила судьба матери и Мелвина.

Отношения с "братом" оставались неопределенными. Не ясно, какой путь он собирается избрать. Тем более, что возможности его были ограниченными, как и у любого смертного, и что-либо изменить здесь невозможно. В отличие от Мелвина, ее судьба была предопределена. Но пока Камилла решила остаться с "братом" и дождаться полного выздоровления. До сегодняшнего дня для него она оставалась цыганкой, недавно вырванной из лап Девина Кармелина.

Особенно интересовало Камиллу, почему ее кровь, попадая на землю или повязки, бесследно исчезает. Сергей объяснил, что она унаследовала в сущности частицу чужого мира, что неопровержимо подтверждает их родство. Отец же Мелвина, граф Серж де Квин, был создан из клеток всего лишь идентичных клеткам Сергея и являлся неотъемлемой частью родного мира.

Узнав о судьбе матери, девушка опечалилась. Они несколько раз побывали на лесном озере, незаметно наблюдая за Дриллой. Было горько и страшно смотреть на то, что сделал с ней Горун. Камиллой каждый раз овладевало отчаяние. Визиты заканчивались горькими слезами. В этом их судьбы с Мелвином были схожи.

Девушка не раз спрашивала Сергея, нельзя ли помочь матери. Он уже и сам консультировался с L-Doxом. Но до сих пор конкретного ответа не получил. Проникнуть в чужой мнимый мир теоретически возможно. Но конечный результат мог оказаться непредсказуемым. Подобного история еще не знала. Неизвестно, как примет его мир Горуна, с чем он столкнется, не говоря уже о том, в какой форме будет существовать, сможет ли найти и вернуть часть сущности Дриолы, да и удастся ли выбраться самому.

Но глядя на страдания дочери и принимая во внимание то, какую роль сыграла Дриола да и Дрилла в его жизни, памятуя завещание Перуна, Сергей для себя уже все решил. Откладывал "путешествие" лишь из-за болезни Мелвина. Хотелось в беседе с ним расставить все точки над "i", узнать его нужды и по возможности помочь. Краевский чувствовал себя виновным в гибели Сержа де Квин и хотел как-то загладить вину.

Он сообщил Камилле о принятом решении. Она обещала до его возвращения жить вместе с "братом" и продолжать под руководством Великого Пастуха образование.

И вот, долгожданный день настал. Все слова были сказаны. Отец, "сын" и дочь сидели рядом. Сейчас, как никогда, было видно, насколько они похожи друг на друга: два бога, два пси-трансформера и простой смертный.

Мелвин держался молодцом. Старался скрыть от "родственников" последствия психологического шока, который сейчас испытал. Разум юноши с трудом справлялся с ударами судьбы, следующими один за другим.

Вдруг выясняется, что он, обычный человек, — родня всемогущим богам. Но родство это не принесло счастья. Более того, один из них, по образу и подобию которого был создан отец, оказался его невольным убийцей и виновником безумия матери. А любимая девушка оказалась его "сестрой". И не только "сестрой", но еще и богиней. Кто он по сравнению с ней — просто ничтожество.

Привычный мир рассыпался на глазах. Юноше нужно было время, чтобы все осознать, смириться и жить дальше. Удастся ли это?

Ну, а подачки, предложенные демоном, скорее обижали, чем утешали. Да и что он мог дать после того, как забрал самое дорогое? Власть? Богатство? Могущество? Но все это не интересовало Мелвина.

"Демон уверял, что может все! А оказалось, — ничего! Он не мог вернуть жизнь отцу, матери — разум, навеки лишил любимой. Беспощадно развел нас, даровав ей божественную сущность, а меня низведя до роли ничтожного просителя. Как я теперь должен воспринимать доброе отношение "сестры"? Как милость богини? Но мне не нужны милости! Нет!

Демон не спас, а наоборот, до конца разрушил жизнь! Единственное, что он может сейчас сделать, так это исчезнуть, чтобы не напоминать более о бедах и унижениях, которые с собой принес".

Говорить этого вслух Мелвину не пришлось. Сергей прочел его мысли. Честно говоря, он не ожидал такой реакции. Надеялся, что "сын" все же его поймет и не станет винить в том, в чем он не виноват. Судьба с ними обоими сыграла злую шутку. Но, к сожалению, между ними разверзлась бездонная пропасть.

От этих мыслей стало горько на душе, словно ледяной рукой кто-то стиснул сердце и не хотел отпускать.

"Может, старая рана?" — подумал он.

Молчание затянулось.

Все, что оставалось нашему герою, так это уйти подобно человеку. Тяжело вздохнув, Краевский медленно поднялся с кресла и тихо вышел, аккуратно затворив за собой дверь.

А в комнате остались Мелвин и Камилла, "брат" и "сестра", такие близкие и неизмеримо далекие.