Хроники особого отдела — 2

Глава 20

Хроники особого отдела 2

Глава 3.5. Что мы ищем?

— В космосе существует бесконечное множество миров, а наша маленькая крупинка на периферии Млечного Пути, что она решает? Кому она так нужна? — лежащий на спине и старательно жующий травинку человек смотрел на небо, нависшее своей абсолютной асбестовой чернотой над одиноко стоящей палаткой в Предгорьях Гиндукуша.

Наконец, сухая и горькая палочка была доедена. С тяжелым вздохом философ сел.

— Ничего не решает! Никому не нужна! — в голосе сквозила уверенность. Мужчина огляделся и крикнул в душную темноту:

— Мальчишки, хватит изображать из себя разведчиков, ваши костлявые задницы видны издалека! Спать пора! Завтра пойдем на охоту за сокровищами…

Из-за куста тут же показались две взъерошенные головы на тонких шеях.

— Серьезно?

— Прям за настоящими?

— Представляющими историческую и научную ценность, — важно подтвердил мыслитель с высоты холма.

***

Илья сладко спал. Снились ему дом и Танюша. От неё почему-то пахло машинным маслом, но и этот запах за годы работы в автомобильной мастерской, стал сладким домашним и любимым.

Через мгновение его выбросило из светлого тёплого дома, и он оказался неподвижно стоящим на Проклятой башне, которую люди называли Башней Сатаны. Илья смог оглянуться.

Он стоял на защищенной старыми зубцами каменной площадке. Камень шел широкой стеной, образуя наружное кольцо защитного сооружения. А за стеной темнела-клубилась туманная ночная рябь, в которой пропадало все, что было дальше ста шагов…

Туман?

«Рука правая устала…», — подумал он и, опустив ее, услышал звон. Железная перчатка держала тускло блестящий тяжелый меч, у которого крестовина и набалдашник рукоятки были искусно украшены тонкой гравировкой, в виде пчёл и роз(1). От эфеса по клинку ползли красные отблески пожара.

«Дамасская сталь», — с каким-то не характерным для богатыря удовлетворением подумал Илья. Он опять поднял руку, любуясь тем, как на блестящей поверхности обоюдоострого меча танцевали блики пожара, смешиваясь с подсыхающей кровью только что убитого им врага.

Туман быстро опускался, и вот уже огни не могли пробиться сквозь его молочно-серую структуру. Несмотря на воцарившуюся в округе тишину, богатырь точно знал — там внизу, у ворот, заложенных камнем, толпятся сотни приверженцев смерти и зла. Как же жадно они тянут свои истонченные ненавистью когтистые лапы к хранящемуся в башне источнику вечной жизни! Сколько раз удавалось отбиться или откупиться, сколько лет святые братья бережно хранили доверенное…

Но, как ни оттягивай — время последней битвы пришло. Богатырь ждал рассвета —знамения Бога, который укажет ему путь.

Наконец, робкой полосой светловолосая Ирида прочертила небосвод, хотя ночь ещё силились спрятать утро в уползающем тумане.

Стали видны зелёные холмы и узкая дорожка из темно бардового сильфия (2), волшебного растения, которое одинаково дорого и патрициям, и плебеям.

«Вытопчут», — обреченно подумал воин и тяжело вздохнул.

А на блестевших весенней яркой росой холмах, перемещались чёрные точки,закутанные в характерные для воинов ибн Саббаха мантильи (3).

От горы из-за поворота к Проклятой Башне медленно выползла арба. На ней изваянием, сложив ноги в позе сукхасанны (4) , сидел старец. Высокий и худой, обладатель не характерной для Востока длинной бороды и невероятно густых седых волос, он издалека походил на льва. Какой-то несдержанный юнец выпустил из бойницы арбалетный болт. Резкий шипящий свист рассек воздух и канул далеко за повозкой. Волы невозмутимо продолжили путь, а восседающий даже не качнулся. С высоты Илье хорошо были видны его глаза, вырезанные на коричневом от ветра и времени лице. Глаза Смерти.

Экипаж приблизился к воротам в тот момент, когда шарообразное пламя, жившее в летящем сосуде, ударилось о стену. Шар, наполненный греческим огнём, от удара взорвался, с треском распавшись на куски, и пламя стало лизать каменную твердь — вихрь, порождённый самим адом, горящий даже под водой. Оно, казалось, могло пожрать даже камень… Но белоголовый был стар и пережил слишком много сражений, чтобы его устрашило созданное людьми. Он поднял руку в приветствии, крикнув бодрым гулким басом: «Хайре!»

Потом вытянул перед собой обитый железом посох и приказал защитникам: «Отвалить камни! Очистить проход!»

Легкий ветер шевельнул плащ Ильи с красным тамплиерским крестом. Он развернулся и увидел перед собой распростертое тело.

— Ян? — с трудом шевельнулись вмиг высохшие губы. — Кто?

И тут на него хлынул голос Старца, зазвучавший со всех сторон, словно он ступил в огненный горн.

— Ты!

Богатырь дрогнул.

— Ты! — это кричали, захлебываясь от радости, зелёные холмы.

— Ты! — вторила ещё не высохшая под палящим летним зноем весенняя звонкая горная река.

— Ты! Ты! Ты! Ты!….

***

— Эк тебя штырит, болезный, — сквозь визг голосов в голову гвоздем воткнулся ехидный баритон. — Давай, хва неге придаваться. Я те сейчас чайком напою. Знатный чаёк. Такого в мире и не сыщешь теперь. Сильфиев. Напиток богов!

— Каких богов? — Илья сел, замотал головой — и чуть не упал.

— Не ори. Пусть спиногрызы поспят. Нам в гору лезть. Всяких богов, разницы ж нет, да и много их… как блох их на Мраке в пору линьки…

Он кинул в Илью запасной рубахой.

— Давай переодень, а то медвежьим духом прет…

Богатырь покраснел и под ехидным взглядом наглеца побежал к реке. Умываться!

***

Наплевав на предположительно защитные свойства парусиновых кепок, напяленных на головы заботливой рукой экскурсовода, солнце нещадно поджаривало коротко стриженные русские затылки.

— На севере, за той горой, стоит Мазари-Шариф (там я об ужине уже договорился); вооон там, где две горы образуют верблюда-инвалида — находится Герат. А мы с вами стоим на развалинах Умм ал-билада — Балха. Древнейшего города в нашем подлунном мире. Ему более четырех с половиной тысяч лет. Основан бактрийцами, носителями возлюбленной Гитлером арийской кипящей крови. Ещё триста метров вверх — и мы окажемся у подножия Башни Сатаны. Поднажмите!

Мокрые от пота мальчишки недовольно погудели, посмотрев на крутой склон и первыми полезли на верх.

— Осторожнее, — крикнул отставший отец.

Наконец, пыхтя и проклиная проводника, любопытствующие путешественники оказались у чёрного входа в очередную пещеру.

— Красота, — бодро сообщил спутникам неунывающий полковник.

Илья с трудом смог покрутить затёкшей шеей, но, кроме растрескавшихся валунов да чахлой пары давно сгоревших на жаре кустов, особой красоты не заметил. Ну, если не считать красивыми лохмотья какой-то драной паутины на входе и полусумасшедшую ящерицу, высунувшуюся из щели посмотреть на сумасшедших визитеров. Полдень. Солнце. Жарко.

Ещё и близнецы, расшвыряв красный от высокой температуры песчаник, дополнительно порадовали богатыря охотой на стремительно разбегающихся скорпионов.

Горячий ветер дышал ядом и смертью.

В пещере было прохладнее. Преддверие этого — явно созданного человеком —сооружения время давным-давно отполировало песком, приносимым из пустыни ветрами. Зато метров через двадцать искатели приключений увидели старую штукатурку с процарапанными на арабском надписями. Прошли ещё немного вглубь — и с удивлением столкнулись с прекрасно сохранившимся рельефным изображением женщины. На ее голове лежал шар и росли кривые коровьи рога.

— Хатор. (5) Египетская богиня любви, — Ян был краток. Ровный пол, изгибаясь пружиной розового серпантина, вёл вверх. Прошли ещё пару пустых светлых залов и, наконец, оказались на ровной площадке с множеством широких квадратных отверстий, похожих на бойницы. Солнечные лучи врывались ровными лентами в помещение и, сливаясь в центре, застывали ярким столбом белого чистого света. Он освещал множество полукруглых углублений в стенах, выдолбленных в камне. На некоторых сохранились изображения курчавобородых мужчин в высоких остроконечных шапках. В самой большой нише стояли ноги. Только ноги - время не оставило вокруг них даже останков разбитой в древности статуи.

— Шумерские воины и Иштар (6), — так же невнятно просветил друзей лектор. Потом повернулся, внимательно посмотрел на бледного Илью и спросил:

— Узнаешь? — и, не дождавшись ответа, продолжил. — Короче. Башня. Достопримечательность. Если посмотреть в левую бойницу на север, то в ста метрах мы увидим ступу.

— Бабы-Яги? — на миг перестав пихать Петра, спросил Павел.

— Нет. Балх был центром буддизма, и в этом перевёрнутом каменном колоколе похоронен Бармак, давший имя клану шахов Бармакидов. А если смотреть на запад, то отсюда очень хорошо виден мавзолей Ходжи Абу Насра Парса.

— Ну и кто твой Парс?— предвкушая не менее кошмарный ответ и бесконечный спуск с горы, выдохнул, наконец, Илья.

— Ходжа Насреддин…

***

1200 год

Смешно шевеля губами, сидящий за столом человек шепотом читал серый в свете пучка промасленных лучин пергаментный свиток. Тусклый лучик терял последние силы, старательно вырисовывая узор на старом ковре, лежащем на глиняном полу. На кровать и закоптелые стены его уже не хватало, и комната тонула в полумраке. Большой чёрный пес, развалившийся на кровати, храпел, громко вторя монотонному шёпоту дождя, падавшего на укрытую камышом крышу.

Внезапно сквозь ночную пелену в окне показалась тень. Собака подняла голову, втянула сырой воздух, и, не открывая глаз, глухо рыкнула. Тень хозяина на серой стене качнулась и замерла. А пес, сочтя свой долг исполненным, потерял интерес к происходящему.

Человек молча встал и, откинув ветхий засов, открыл дверь. Через порог немедленно переступили.

Гость, мужчина солидного возраста, давно сожжённый солнцем и временем, был одет в монгольский халат и разношенные кованые сапоги. В его движениях чувствовалась уверенность и властность.

Подойдя к бочонку с водой, он долго пил, потом сбросил с ковша несколько капель на руки и старательно вытер их о полу халата. Хозяин незаметно сморщился…

— За мной погоня, — хрипло сообщил пришедший. — Выгони собаку во двор, она предупредит и сможет на время остановить убийц…

Лежащий пёс удивленно поднял голову.

— Собака мой друг. Ты гость. Позволь мне самому решать, что я стану делать в своём доме, — нехотя ответил чтец.

— Ты нарушаешь законы гостеприимства? — удивлению визитера не было границ.

— Я их не читал, — парировал хозяин хижины. — Располагайся.

На какое-то время в доме воцарилась гулкая напряженная тишина, изредка прерываемая шелестом дождя и сопением так и не спрыгнувшей с лежака собаки.

— Клянусь вечным синим небом, я сварю тебя в котле живым, — пробормотал гость и, наконец, уселся в углу за кроватью на ковёр.

— Спятил? — от удивления чтец отвлёкся, и свиток с шипением раздражённой змеи тут же свернулся в трубочку.

Снаружи послышались голоса, и сильный удар вырвал ветхий косяк вместе с дверью.

Пёс спрыгнул с лежанки, заполняя собой все пространство. Глухо зарычал, показывая стоящим на пороге людям алую раззявленную пасть.

— Кто посмел врываться в дом хранителя библиотеки окружного бейлербея (7)?

— Челеби (8), мы ищем преступника. Следы ведут к тебе.

— Следы ведут в горы, - непреклонно возразил хозяин дома.

И снова маленький домик едва не потрескивал от напряжения. Хояин смотрел на воинов черными глазами, и отчего-то никому не хотелось переступать этот порог.

—Мрак может проводить вас, - наконец разомкнул губы чтец. - Он умеет читать…следы.

Морда чёрного пса явственно вытянулась в безмолвном удивлении. Но ни он, ни непрошеные гости возражать не стали. Слуги казаскера(9) посторонились и, пропустив чёрную тень, быстро исчезли в ночи.

За кроватью зашевелились тени. Хозяин поднял вышибленную ударом ноги защиту и с треском поставил дверь на место.

— Убирайся! — услышал гость. — Оставь свои проклятия и шутки по дороге. Твой путь лежит через перевал в Герат.

— На улице ненастье, я уже не молод, — попробовал убедить хозяина пенсионер.

— Ты длинноязыкий Насреддин! Иди! И оскорбляй Гиндукуш, лежащий перед тобой в ночи!

— Я собьюсь с пути!

— Зато я не сварюсь в кипящей воде…

Когда чавканье кованых сапог стихло за поворотом, хозяин захлопнул дверь и, вздохнув, сказал: «Дойдёт».

Через час вернулся чёрный зверь. Недобро посмотрев на хозяина (в совсем не собачьих глазах мерцали огни ада), он молча плюхнулся на кровать и захрапел. В хижине воцарилась тишина.

***

В 1977 году была вскрыта могила Иеронима Босха, чьи картины ада так похожи на современные карикатурные изображения. Умерший в 1516 году, но признанный еще при жизни, невероятный художник не только не подвергался гонениям инквизиции, но и был любим Матерью Церковью. С большими почестями он был захоронен в пристройке храма Святого Иоанна, который расписывал и в котором пожелал лежать. В качестве надгробия он выбрал свою собственную фреску, изображающую распятие, окружённое зеленоватым светом. На надгробной плите были выгравированы имя художника, даты рождения и смерти. С 1516 года никто не тревожил его покой.

Папа Павел VI, Джованни Баттиста Энрико Антонио Мария Монтини, последний из пап, коронованный тиарой, лично распорядился совершить необъяснимое святотатство.

Ханс Гаальфе, старший летописец и историк Ватиканской библиотеки, вскрыл могилу. Она была пуста. В центре гроба лежал осколок камня.

Геммолог Римского института геодезии и картографии Джузеппе Бомбьери (сын великого математика) изучил странную находку. Квалифицировать камень не смогли. Помещённый под микроскоп, он без какого-либо воздействия нагрелся на пять градусов и начал излучать слабое зелёное свечение. Могилу тут же восстановили. Надгробную плиту вернули на место. Вопрос, куда делись останки художника, остался без ответа.

В том же году музей города Герата в Афганистане посетил известный итальянский археолог Фердинандо Кастаньоли, открывший латинское святилище в городе Лавиниуме. За 600 долларов (невероятная цена!) он выкупил у музея из древнего буддистского монастыря Наубахара два камня, которые святились зелёным светом в темноте.

Эти камни хранятся в Ватикане. Каждый имеет свой номер и надпись «не идентифицирован».

Продавший их хранитель (Омар Хан Масуиди) сделал скрупулёзную запись: «Получено 600 американских долларов за два камня с дороги в Шамс-и Бала (Шамбала?).

——————————

1.Гравировка и изображения на оружии пчёл и роз характерна для монашествующего ордена тамплиеров 1118 - 1312. Они первыми организовали торгово - военные сообщества и ростовщические банки для паломников и миссионеров. Обладали широчайшими церковными и юридическими привилегиями. С орденом связывают хранителей Чаши Грааля, знания о новых землях (обе Америки), тайны пропавших колоссальных ценностей и истории, связанные с образованием масонских лож.

2. Сильфий — ныне не существующее растение. В древних Риме и Греции его корни употребляли в пищу. Также им кормили коз и овец для патрициев, чтобы мясо животных становилось необыкновенно нежным сочным и мягким. Цветы сильфия использовали для изготовления духов, не терявших своего запаха десятки лет. Высушенный сок перетирали и использовали в качестве специи-афродизиака. Был чрезвычайно дорог. Юлий Цезарь хвастался, что имеет 1,5 фунта специй в своей сокровищнице. Возделывался в Ливии недалеко от Кирены и в Афганистане вблизи Балха. Считается вымершим.

3. Хасан ибн Саббах — Горный старец, в 1054 году основавший Орден Саббаха (ассасинов). Друг Омара Хайяма. Один из самых страшных и безжалостных убийц в мире. Поэт.

4.Поза Лотоса. Санскрит. Сукха — радость, Асана — поза.

5.Хатор — египетская богиня любви, гробниц и золота. Своим молоком даровала фараонам бессмертие.

6.Иштар — богиня плодородия, любви, а также войны и смерти в бактрийской и аккадской мифологии. У шумеров Инанна.

7.Окружной бейлербей — возглавляющий провинцию правитель

8.Челеби — учёный

9.Казаскер — судья