Хроники особого отдела — 2

Глава 17

Хроники особого отдела 2

Глава 3.2. Что мы ищем?

1227 год, ноябрь.

Ледяной ветер врывался под попону, остужая и без того промерзшие тела всадника и коня. Последний, сотрясаясь всем туловищем, медленно полз по бесконечному подъёму. Несмотря на падающую с неба белую крупу, постоянно сдуваемый ветром слой снега был очень тонок. Перевал, с торчащими пучками жёлтого ковыля и кучами мелких чёрных камней, от этого казался пёстрым. Гордая снежная белизна, переливающаяся самоцветами под синими низкими небесами, никогда не была преимуществом восточного склона Гобийского Алтая.

Конь хрипел, куски липкой пены давно облепили морду, но всадник продолжал упрямо гнать готовое упасть животное, сипло вторя в такт его дыханию:

– Это просто скачки, Мрак! Гоби не выпускают живых! Но мы ещё живы! Осталась половина пути! Это просто скачки!

А вокруг, всё сильнее свистел ветер, серые комья тумана опускались на тропу, и негде было укрыться на этом сквозном перевале от ледяного холода и вьюги.

Наконец, всадник рассмотрел отвесный утёс с маленькой, относительно ровной площадкой.

– Стой! – скомандовал он.

Конь, шатаясь, сделал шаг и упал, неестественно подогнув под себя ноги и вытянув вперёд морду с застывающим, давно мёртвым взглядом.

Человек, не спеша, словно не замечая состояния друга, снял поклажу и, подвесив наподобие полога попону по кромке утеса, наконец, отгородил себя и приятеля от пронизывающей вьюги.

– Даже не думай, чёртова скотина! – услышал хребёт хриплое карканье из простуженного горла человека.

Путник достал две лепешки кизяка и, через пару минут, зажёг крошечный костёр. На почти бесцветном пламени растопил немного снега. Напился. Тяжело вздохнув, взял короткий и невероятно острый мунгэн-хутага, который соседние с монголами народы ещё называли кидани. Резкий взмах – и дымящаяся алая кровь потекла в бурдюк. Ещё один хриплый вздох.

– Пей, не смей прикидываться падалью! Иначе я дойду один!

Чёрный зверь захрипел, а его кадык судорожно задрожал, глотая горячую человеческую влагу.

Утром чёрная мрачная статуя молчаливо ожидала своего безумного всадника. А тот, кряхтя, собирал скудную поклажу. И почерневшие на иссечённом ветром лице губы непрерывно шевелились:

– Скачки. Обещаю! Последние наши скачки… это всего лишь скачки, Мрак. Мы возьмём наш приз... клянусь…

***

1977 год. Апрель.

Сквозь безмятежные буковые кроны на ещё не прогретую после влажной зимы землю падали солнечные лучи. Ярко-голубая вода начинала своё течение из чистейшего прозрачного ключа. Густой мох, окутывая стволы деревьев, придавал им своими мягкими и тёплыми оттенками зелёного волшебный вид, превращая красивую рощу в неземной эльфийский лес.

Оцаретта в парке Горбейя принимал своих гостей. Прибывшие на вертолёте могли любоваться пейзажем.

Пожалуй, было немного чересчур прохладно для абсолютного комфорта, тем более возраст присутствующих весьма пожилой. Но, кажется, именно в этом зачарованном месте можно было рассчитывать не только на полное единение с природой, но и на сохранение тайны.

Хотя давно известно: «Единственно знающий сохраняет тайну. Двое хранят секрет. То, что известно троим – известно миру».

В составе круга произошли перемены. В 1976 года общество сотряс скандал, в котором поучаствовал лично принц Бернгард Голландский, вдруг неведомо каким образом оказавшийся главным держателем акций Royal Dutch Shell, (принадлежащей Ротшильдам), и, как выяснилось, верно служивший офицером СС при Гитлере(!). Купировать неприятность не удалось, и, вот теперь, третий узкий круг, наконец, учредил нового председателя – барона Алека Дуглас -Хоум из Хирселя.

Среди вечного леса на поляне раскинули шатры. Прибывшие, переглядываясь и, сохраняя прохладно-невозмутимое выражение лиц, наконец, неторопливо расселись.

– О, вот и вы здесь! – поздоровался мистер Генри Киссинджер с господином Ричардом Холбруком. – Я смотрю, Проди был совершенно прав. Красота…

Киссинджер активно покрутил головой и, заприметив прибывшего отдельно от других Рокфеллера, сообщил стоящему рядом знакомому:

– Посмотрите, какой всё-таки удивительный человек! В его-то годы! Какая энергия! Какая удивительная память!

– Необыкновенно приятное суфле, не находите? – словно не расслышав пламенную речь, тихо констатировал Холбрук, активно пробуя предложенные закуски…

Киссинджер недоверчиво посмотрел на собеседника и, взяв вилку, ковырнул пряно пахнущее белым трюфелем содержимое тарелки.

– Нет. Я предпочитаю хороший кусок мяса! Поверьте, уважаемый всеми нами мистер Рокфеллер потому и дожил до столь преклонных лет, сохранив память и рассудок – он всегда питается только говядиной и бараниной.

– Я тоже рад нашей встрече, – внезапно, и, чуть некстати, отозвался на реплики двух знакомцев немного неряшливо одетый поляк.

Ричард Холбрук удивлённо поднял глаза на Киссинджера, а последний, улыбаясь белоснежными челюстями, пояснил:

– Збигнев Бжезинский. Наш большой друг из социалистического лагеря… в прошлом году вошёл в третье кольцо.

– Приветствую, – уважительно привстал с места Холбрук.

Через час, оставив коньяк на столе, прислуга исчезла.

Председательствующий барон Хоум откашлялся и начал:

– По результатам работы аналитической группы «Альянс», можно, наконец, утверждать, что объединив усилия, мы сможем создать европейское супер-государство, с единой валютой и центральным банком. Находясь под вполне естественным, (с точки зрения Консультативного комитета), контролем США, мы, в конце концов, учредим транснациональное правительство, которое позволит построить регулируемую мировую экономику.

Люди, сидящие за столом, промолчали. Грандиозный проект, столь долго вызревавший, внушал уважение, хотя бы количеством вложенной в него работы. А уж от перспектив – дух захватывало! Превосходно, просто превосходно! Воистину, если джентльмен не может выиграть – джентльмен просто меняет правила игры. Что ж, они изменят! Решение было принято. Теперь юристам предстояло согласовать многочисленные документы.

Вечер мягко ложился тенями на моховую зелень. Прохладный ветерок налетел с горы, теребя бахрому скатерти. Ежегодное заседание клуба было закончено. Господа, наполнив лёгкие живительным кислородом, неторопливо садились в вертолёты.

– Гарри, мой мальчик, – услышал Киссинджер перед самой посадкой. – Мы приглашаем тебя с нами, садись.

Эдмунд де Ротшильд и Дэвид Рокфеллер посторонились, запуская ловкого мистера в нутро гудящей машины.

В полёте мистер Киссинджер позволил себе реплику:

– Мой жизненный опыт говорит, что не все так просто…

Эдмунд де Ротшильд неуловимо улыбнулся:

– С нами не было сегодня господина Запада… жаль. Я бы не забывал, какая удивительная спираль нарисована нам природой. Интенсивно развивается Юг, а Восток готов взорваться свободой. Объединение возможно, но только без прославянских несуразностей. Не стоит это забывать. Иначе может получиться «второй колосс на глиняных ногах».

– Эдмунд, ну, Советы пока стоят…

– Уверен, что недолго, мой уважаемый Дэвид. После «лунной сделки» их время начало обратный отчёт. Поверь, ещё при нашей жизни, они продадут себя за партию джинсов «Монтана»… и мне не нужен для этого вывода аналитический отдел.

– Они могут и восстановиться, мой дорогой...

– Не на моем веку…

– Не стоит сбрасывать со счетов Север. Он всегда непредсказуем.

– Он тоже поборник развития, правда, скорее ведущего к неразберихе. Кстати, где он сейчас?

– Представьте себе, в Лондоне…

Вертолёт сел. Разговоры были завершены.

***

1977 год август Royal Ascot.

Волшебный королевский праздник, гордо называющий себя Royal Ascot, гостеприимно распахнул ворота, принимая толпы готовой есть, пить и смеяться публики. Трибуны наполнялись дамами и кавалерами…

Парковочных мест не хватало. Недавно введённая система Valet Parking буксовала. А в ворота, рыча сотней лошадей под капотом, врывались новые «кадиллаки», «ягуары» и «астин мартины». Гул толпы нарастал, подобно шуму прибоя. Несмотря на множество облаков, взбитыми сливками повисших над ипподромом, и, даже готовых, с течением времени, превратиться в тучи, солнце так ловко распределило свои лучи, что облачка осыпались рождественским конфетти.

– Кроме Мрака на каких коняшек ставим? – бодро интересовался Илья.

– Бриллиант — в десять раз; Буммер – в три раза; Синус – в тридцать, – серьёзно вторила мужу жена, посвятившая анализу королевских скачек последние две недели.

– Семья под ключ, – бурчал Ян, руки которого были заняты подросшим и неутомимым потомством четы, столь «подковано» рассуждающей о ставках.

Услышав недовольство в шипящем голосе начальства, Илья отвлёкся:

– Нам-то куда, Ян Геннадьевич?

Последний воодушевился, (всё-таки, воспитание детей, в любом количестве и любого нрава – нехилое испытание для психики любого человека). И, сдав близнецов их счастливому отцу, тут же вцепился в Машу, как утопающий за соломинку.

– К Симону Рогану нам вечером. У нас там столик забронирован в его pop-up (1). А сейчас у нас пикник от Fortum and Mason.

Не встретив понимания на обращённых к нему лицах подчинённых, начальник особого отдела резко остановился. Вспомнил, что не все такие полиглоты. И, строго посмотрев на Бориса Евгеньевича, провозгласил:

– Нам, господа, направо, на лужок. Боря, тащи коробки под навес!

На пушистом английском газоне, под синим навесом неба, расселась компания. Клетчатая скатерть, невесомое стекло фужеров с шампанским, белоснежный фарфор из Веджвуда…

Тёплая погода и симфония праздника под открытым для просмотра эмпиреем, сама по себе, предполагала потребление больших количеств еды совершенно недиетического сочетания.

Даже Маша налегала на фирменный пудинг «Понд», лежащий на траве в обрамлении запечённых фруктов…

Перистые облака, наконец, сдул ветер, открыв взору прибывших на праздник, бесконечную даль горизонта. Где-то кричали букмекеры…

Внезапно Ян вскочил на ноги:

– Мальчишки, уже почти 13.50… Бегом к кассам, поставим на цвет королевской шляпки. В лидерах голубая и розовая… я за салатовый….

Примерно через час началось активное движение. Тихо пившие до этого Brut граждане вдруг начинали лихорадочно вскакивать, посматривать на часы и вливаться в толпу с одинаково горящими круглыми глазами. Ян встал, стряхивая крошки с безукоризненно гладких брюк.

– Пошли! Группа зомбяков из России готова к скачкам! Куда улетела моя чудесная шапочка?

Наконец, чёрный цилиндр завершил своим мазком полотно: «Герцог Норфолк на Royal Ascot».

На средней трибуне в павильон с широким, затейливо согнутым в полуовале балконом, взошла королева. Следом, нарушая этикет, проследовала прямая и торжественная принцесса Анна. И только после неё толпа рассмотрела принцев, Филиппа и Чарльза. Толпа почтительно замерла.

Королева подняла руку и описала ею в воздухе широкий полукруг. И тут же на поле рухнул вал радостных криков. Публика восторженно завопила, отбрасывая свою прославленную сдержанность – словно взмахом своей кисти, Елизавета объединила и выводимых конюхами на беговые дорожки лошадей, и сам ипподром, с его наездниками, зрителями, знатью и обслуживающим всё это великолепие персоналом. И сейчас все просто радовались этому единению, забыв о сословных границах… до поры. Радовались солнечному дню, долгожданному празднику, красавцам-коням…

Ветер принёс звонкие удары колокола.

Начинался главный заезд года…

Хлопок – и лошади помчались, с быстротой курьерского поезда, несущегося по ровным, словно, смазанным маслом рельсам. С невероятной грацией, вытянув в линию прямые шеи, они рассекали невидимую ткань воздуха.

Все лошади. За исключением неторопливо гарцующего мимо королевских трибун рысака…

Гарцующего. Неторопливо! На заезде!!!

Немыслимо!

– А это кто? – поинтересовалась Её Величество.

Ответа она не успела получить, ибо случилось невероятное: мистер Сомс внезапно резко поднялся на стременах. Его глаза метали молнии. Этот маленький сухой человечек, с несуразными ушами, смешно торчащими из-под кепи, в едином порыве какой-то безумно-смелой ярости, поставил коня на дыбы.

Мрак рыкнул и… полетел. Невозможно сказать про его движение иначе. Это был действительно полёт – копыта чёрного красавца почти не касались земли. Чёрным пламенем вился за ним хвост, чёрным пламенем летела грива…

Толпа восторженно заревела.

Миг, и вот он нагнал основной состав. Ещё пять секунд, и он в середине, ещё… и, чёрный, как смоль араб, глупо скалится, жуя удила. Он впереди – на голову, на две трети туловища… он обогнал. Всех. Единственным начиная следующий круг заезда.

Творилось немыслимое.

Трибуны смолкли, задержав дыхание. Её Величество Королева Елизавета встала. Только судья, пытаясь сохранить остатки хладнокровия, и, не забыв о долге, не спускал глаз с традиционной ленты. Он один ждал.

И… толпа взревела!

Женщины стучали зонтиками и сумочками. Мужчины кидали цилиндры на пол и, с каким-то нервным смехом, бежали, кто к букмекерским кассам, кто на скаковое поле – взглянуть на чудесного жеребца. Всхрапывали и нервно вскидывались ещё не остывшие от гонки лошади, поражённо переговаривались их наездники. А над всей этой живой, переливающейся цветами радуги массой, состоящей из искажённых расстоянием кукольных лиц, раскрытых от невероятного действа ртов и маленьких чёрных бусинок глаз – стояла и аплодировала Королева!

В затихшую ложу вихрем ворвались двое:

– Ян, ты видел? Наш Мрак обошёл всех. Играючи.

– Видел… – недовольство начальника особого отдела невозможно было скрыть. – А где охрана? Каким образом пропустили вас?

– Кто это? – заинтересовалась, отмерев, Елизавета.

– Несносные внуки герцога Николая Ольденбургского, – последовал немедленный ответ, быстро перешедший в шипение. – Вон! Брысь отсюда!

Её величество позволило себе улыбнуться.

– Мне показалось, что Вы говорили с ними «Ils parlaient russe».

– Ну, ваше величество, детям необходимо знать язык возможного противника…

Человек уселся в кресло его величества Филиппа. Наглость герцога стала невыносима.

– Я, собственно, чего зашёл-то, – продолжал тем временем исторический персонаж… – Передайте своему опрометчивому сыну, – при выборе тронного имени, пусть берёт какое-то своё, у него их немало. (2)

– Я пока ещё жива, – мирно парировала Её Величество.

Ян пожал плечами, выразительным жестом поясняя, как быстротечно время, но промолчал.

Затем он долго кланялся. Сожалел о том, что не встретился с герцогом Эдинбургским, которого срочно вызвали вместе с сыном куда-то вниз. Наконец, выпрямился, прислонив пальцы к цилиндру «отдал честь» и… исчез.

Ветер трепал ленты. Королева закрыла салатовый «Launer»и негромко обратилась ко всё ещё стоящей рядом нехарактерно молчаливой Анне.

– Запомни! Чарльз обязан взять тронное имя только из списка собственных имён…

– Кто это был, ма?

– Риторический вопрос. Его зовут Артур Джон граф Арундел герцог Норфолк. Кто он, на самом деле, не знает никто, но с его появлением… последние пятьсот лет… династия начинает шататься. Запомни, Энн… (3).

Через час Принцесса Анна опросила начальника охраны:

– Как вы могли пропустить в ложу детей? Это грубейшее нарушение этикета! Какие дети на скачках?

– Так и не было никого… – последовал немедленный удивлённый ответ.

***

Приблизительно, в это самое время, карета скорой психиатрической помощи везла по улицам Нижнего Новгорода истощённое тело того, кто всего лишь семь лет назад сумел испугать до сердечных колик весь Бальдербергский союз.

Андрей Дмитриевич Сахаров. Гениальный физик. Изобретатель водородной бомбы, впервые высказавший мысль о затоплении Соединённых Штатов Америки, при помощи направленного цунами. Лучший из лучших: студент, аспирант, самый молодой в мире академик – получивший это звание в 32 года; наконец, трижды Герой труда. Обладатель Сталинской и Ленинской премий. Его жизнь началась… правильно. Любимая работа, трое замечательных детей, (две дочери и сын), жена-хозяйка. Всё рухнуло в одночасье. От рака сгорела его любимая женщина. Год одиночества, посвящённого детям и… Елена Боннер.

Каким злым роком принесло её в эту семью? Какая разведка придумала столь тяжкий крест для гения? Вопросы…

Доподлинно известно следующее. Дама, войдя в семью Сахаровых замужней – стремительно развелась. Дети Сахарова, (сыну 13 лет, средней дочери 15, старшей – 18), остались на попечении… старшей дочери. Мачеха никогда не пускала их к отцу. Первая встреча сына, (после ухода отца из дома в 1971 году), состоялась в психиатрической больнице в 1977… Странно? Да! В этот момент Сахаров испытывал триумф от очередной победы над Советами. Ему разрешили выезд дочери его ненаглядной жены и некоей правозащитницы Андреевой, которая, попав в США, спешно стала невесткой Елены Боннер, сын которой спокойно жил в Бостоне со времён первой голодовки Сахарова в 1973 году, (тогда родину вместе с ним ещё покинул будущий зять). Много странного в этой истории. Доподлинно известно, как дама била уважаемого академика скалкой и, не считаясь с посетителями, ловко раздавала ему оплеухи. Он же мыл посуду на кухне и, вжимая голову в плечи, стараясь уходить от удара… серьезная психологическая обработка, с которой не справились советские психиатры.

Покинув Родину после смерти академика, дама поселилась в облюбованных семьёй Штатах. Правда, не забыв организовать музей Сахарова в Москве и Фонд, котором руководила лично. Одним из меценатов Фонда был Березовский, перечисливший 3 миллиона долларов вдове-страдалице, получившей при жизни в Нижнем злую кличку «Эта Лиса».

***

А ещё летом 1977 года впервые встретились шестнадцатилетняя леди Диана Спенсер и Его Высочество Наследный Принц двадцати девятилетний Чарльз…

_____________________________________________________________________________________

1. Обладатель двух мишленовских наград. Ресторатор, ежегодно открывающий ресторан поп-ап на Аскоте;

2. Карл III не слишком удачное имя в истории Королевской династии: Карлу I отрубили в 1649 году голову, после чего на целых одиннадцать лет в стране воцарилось безвластие; его сын Карл II правил с 1660 по 1685 годы. В стране всё время правления царили оспа и хаос. При нем выгорел Лондон. Больше никого не венчали на трон под именем Карла. Что заставило Чарльза, который мог выбирать из Charles Philip Arthur George, выбрать именно это имя, непонятно. Возможно, ссора с сестрой. Его величество славится своим упрямством;

3. Есть три письменных свидетельства, в которых прямо указывается на неоднократное напоминание принцу Чарльзу ее несколько странной и не корректной монаршей воли…