Хроники Миланы Грей:Полукровка.

– До ужина, – сказала Оливия, и послышался хруст снега под двумя парами ног.

– Милана, пошли уроки сделаем.

Я скатила голову с ее плеча и посмотрела на большие часы на башне. Уже было тридцать

семь минут пятого, до закрытия класса, отведенного на домашнюю работу, оставалось

меньше половины часа, да и еще надо было найти его.

– Пошли в библиотеке сделаем, – сказала я, лениво вставая со скамейки.

После того как сделали домашнего задания («домашнее задание» - странно звучит, когда

ты дома находишься только на каникулах), мы попрощались в зале «Б» класса, и я ушла в

свою новую комнату, общую, как у всех нормальных учеников, с пятью кроватями и с

четырьмя соседками, одной из которых была Оливия.

Я написала письмо тете Лисе, поделившись в нем своей радостью, а вот про мое

«сражение» с магом я решила умолчать. Не хотелось тетю заставлять волноваться, тем

более с ее-то эмоциональностью.

Написав письмо, я отправилась к Оливии. Она сидела в гостиной, где мы и разошлись

пару часов назад, она что-то рассказывала Диане, размахивая руками. Диана Земляничная

– простая скромная ученица, но очень общительная, хоть она и редко находилась в

больших компаниях, просто потому, что не любила их.

Я не могла сказать о ней ничего плохого, да и хорошего я о ней мала знала. Но

одноклассница притягивала меня своей схожесть с моей единственной подругой из

детдома – Дианой. И пусть их объединяло только имя и черный, как воронье крыло, цвет

волос.

– Оливия, я в столовую. Ты как, идешь? – спросила я.

– Да, сейчас пойдем, – вставая, ответила подруга. – Диана, ты пойдешь в столовую?

– Да, я проголодалась, – призналась она, перекидывая блестящие красивые черные

волосы на одно плечо.

Мы с Дианой раньше не общались, но, по пути, я, как и Оливия, смеялась над ее

историями. Она говорила о своих домашних животных. Обычные истории, но так, как

рассказывала Диана, я не слышала ни от кого: она вставляла реплики своей собаки или

высказывания ленивой кошки. Если в это время она не улыбалась, то я решила бы, что

девушка и правда верит в говорящих животных. Казалось, что одноклассница и правда их

понимала, истории казались реальными, и особенно - говорящие животные.

Оливер и Фред пришли под конец ужина, и были слишком заняты набиванием своих

животов. Но после поглощения содержимого тарелок, по пути в спальни, они раз десять

напомнили, где и во сколько встречаемся. Они позвали Диану, но она отказалась.

Я сходила в ванную комнату, потом, дождавшись Оливию, легла в кровать. Она написала

на запястье время - 11-50 и при помощи заклинания «тайм» заколдовала цифры.

Дождавшись, когда запись на руке вспыхнет, я отвернулась и сразу же заснула.

– Вставай, – сказал священник женским голосом. – Вставай, – повторил он и растворился

вместе с женихом и гостями.

– Пора уже, – громко шептала склонившаяся надо мной Оливия.

– Ты сорвала мою свадьбу с Джонни Деппом, – проныла я, лежа головой в подушку и

шаря рукой в поиске одеяла. Одеяло предательски пропало, и мне пришлось сесть, как

желала моя подруга. Протирая сонные глаза, я опустила ноги в мягкого предателя, свалившегося с меня ночью.

– Кто такой Джонни Депп? – спросила Оливия. Я взглянула на подругу, но увидела только

ее темную фигуру, стоявшую возле моей кровати. Да, то, что здесь нет Джонни Деппа это

потеря.

– Актер, из второго измерения, – ответила я, подтягивая одеяло с пола.

Я встала, надела тапочки, толстовку, приготовленную еще с вечера. Но из-за недосыпания

холод бродил по телу под толстовкой. Мы на цыпочках вышли из секции класса Б.

Освещая палочками ступеньки, я с Оливией аккуратно поднялась на 3 этаж, где нас уже

ждали близнецы Вармент. (Забавно, у них даже на воротниках пижамы первые буквы

имени) Я встретила их сладкой зевотой, и она передалась всем. После совместного

признания, что никто не выспался, ребята проводили нас в кладовую, по пути к которой я, сонно передвигая ногами, теряла тапочки.

– Вы все проверяли? – нервничала Оливия. Она-то уже давно смахнула с себя сон.

– Да, мы установили «уши». Если кто-то войдет в один из коридоров, мы сразу же узнаем,

– сказал Фред.

Я взглянула на братьев в красивых синих пижамах, они упивались предвкушением и

адреналином, бурлящим из-за страха, что нас поймают. Если бы я не засыпала на пути, то

тоже бы сейчас чувствовала сладкий слабый адреналин.

– Точно? – не успокаивалась подруга.

– Точно. Смотри, даже Милана не паникует, – ответил Оливер, кивнув в мою сторону.

– Что опять я? – простонала я. – Я спать хочу.

У меня даже не вызывало чувство гордости, что данная ситуация меня совершенно не

волнует, в отличие от Оливии.

– Все, включаем, – объявил Фред и положил маленький темный, вроде даже черный, квадратик на пол. «Сим-салабим», - сказал он, дотронувшись до квадратика палочкой. У

меня вырвался смешок. Сим-салабим? Что будет дальше? Сяськи-масяськи?

Из квадратика появился луч как от проектора, а на стене - большая надпись на

прямоугольнике света: «Ночь. От режиссера Тифа Форбана».

Жуткий фильм рассказывал о компании подростков, снявших дом у озера, в котором

каждую ночь умирали люди. Фильм не очень интересный, но признаюсь честно, я пару

раз вскрикнула и весь фильм просидела вцепившись в Фреда.

Уже шли титры, как Фред схватился ухо, словно от боли.

– Блей Кар идет, – вскочил он, и я свалилась на локоть, от неожиданного исчезновения

обок меня Фреда.

Оливер схватил коробочку, она затрещала, и луч исчез. Мы с Оливией тоже вскочили, но

не успела подруга предаться панике, как братья выпихнули нас в коридор. Мы поспешили

в конец, к выходу. Шаги эхом отражались от узких стен коридора. Перед поворотом, где

один коридор переходил во второй, прямо напротив выхода, братья остановили нас. Мы

стояли близко друг к другу, но я никого не видела, только свет лучей, показывающийся из

соседнего коридора. Фред выглянул за стену и, схватив Оливию за руку, пробежал с ней

по широкому лучу лунного света к выходу.

– Кто здесь? – послышался хриплый голос совсем близко.

Оливер заглянул в соседний коридор и сразу вцепился мне в руку. Он потащил меня

обратно в кладовую. Шаркающие шаги Блейя поспешили за нами.

– Я знаю, что вы тут, – крикнул он.

Мы завернули в кладовую, и тапок-дезертир свалился с ноги. Я одернула Оливера, чтобы

вернуться за тапком, зацепила его мыском, и он послушно вернулся на свое место.

Оливер выдернул меня из кладовой во второй коридор и ускорил шаг. Кто сказал, что в

экстремальной ситуации открывается второе дыхание? Я сейчас еле ногами передвигала, да и подвернутая лодыжка заныла сильнее. Я, прихрамывая, тормозила Оливера. И

самым неудачным было то, что я свалилась прямо у выхода.

– Я знаю, что вы здесь, – повторил Кар. – Нет смысла убегать. Попрощайтесь со школой, –

сказал он, и, услышав мой шлепок, радостно поспешил.

«Уже попрощалась», - подумала я, предвкушая свое ближайшее будущее. Оливер резко

поднял меня и, поддерживая за руку, помог спуститься с лестницы. Сверху, нам в след, только и послышалось: «Дурацкие дети!»

Фред ждал нас у распахнутой двери в гостиную нашего класса. Мы влетели в дверь, и я

облокотилась о стену рядом с Оливией отдышаться.

– Хорошо, что фильм успели досмотреть, – сказал Фред, закрывая дверь.

– Мне не понравился, – признался ему брат.

– Нас чуть не поймали, а вы о фильме думаете! – воскликнула Оливия. Я посмотрела в

коридор, проверяя, никто ли не идет на ее возглас. - Тихо. Все спят. Спят.

Я вспомнила о мягкой кроватке, теплом одеяле, хорошей подушке, о времени и зевнула.

– Не, ну, правда, фильм дурацкий же был, – сказал Фред.

– Дураки, – проворчала Оливия, надув губы, и ушла в спальню.

– Спокойной ночи, – сказала я братьям и отправилась за подругой.

Я легла в постель и отключилась. Хоть я и быстро заснула, всю ночь просыпалась от

страшных снов – сцен из фильма. Утро за окном было великолепное: небо в плюшевых

тучах, сквозь которые пробирались слабые холодные лучи солнца, падал снег тяжелыми

хлопьями, вся земля была покрыта белым ковром - но мне было не до него, я совершенно

не выспалась и была ужасно зла. На завтраке немного поклевала омлет и, отодвинув

тарелку, положила голову на стол, закрыла глаза. Я не могла бороться с дремотой, да и

моя вездесущая лень не позволяла мне даже думать об этой борьбе. Оливер и Фред, сидевшие по обе стороны от меня, тыкали мне в бока пальцами. Я была готова прибить

их.

– Отвалите! – крикнула я.

Они от неожиданности вздрогнули.

– Что с ней? – спросила Диана, перекидывая ноги через лавку.

– Впервые убегала от Кара, вымоталась, – рассмеялись братья.

– Дураки, – пробубнила я.

– А я уже тебе это говорила, – заметила Оливия, мучая вилкой облет.

– Удачно убежала-то? – поинтересовалась Диана, попивая компот, странного ярко-

фиолетового цвета. Я его только из-за цвета не стала пить, вдруг потом желудок в темноте

будет светиться или что-нибудь похуже.

– Для побитой, замечательно справилась, – толкнул меня локтем Фред.

– Спасибо, блин, – продолжала ворчать я на нагло выспавшихся братьев.

– Ладно, Милана, вставай. Пошли на урок, – сказала Оливия, дождавшись, когда Диана

закончит завтрак.

– У-у-у… – промычала я. – Я спать хочу.

Оливер и Фред вытащили меня из-за стола, не обращая внимания на мое «бу-бу-бу», и мы

отправились на Правописание.

– Там столько крови было, – делилась своими эмоциями с Дианой проснувшаяся Оливия, размахивая руками и показывая масштабы кровяных луж в фильме, – столько трупов…

– Подруга, ты меня пугаешь, – сонно улыбнулась я, слушая ее.

– О, она вообще обожает фильмы со сценами насилия, убийств, крови, – рассказал Фред.

– Вроде милая девочка, а мысли все о расчлененке, – улыбнулся Оливер.

– Да что вы врете? Я просто люблю страшные фильмы, – оправдывалась Оливия.

Страшные фильмы как-то странно сочетались с изобилием розовых и нежно-голубых

вещей в ее гардеробе. Хотя длинноволосая принцесса в розовом платье, запачканном

кровью, - хорошая обложка для хоррора.

– Ага, а вспомни, как мы в прошлый раз про вампиров смотрели, ты все тонкости убийств

выучила, – присоединилась к братьям Диана.

– Просто фильм был хороший, – продолжала оправдываться подруга.

– Маньячка! – сказали братья, и Оливия обиженно надулась, скрестив руки.

– Да-а, подруга, ты открылась мне с новой стороны, – улыбнулась я, открывая дверь в

кабинет.

На уроке мы проходили причастия, а мне было не до правил, я спать хотела. Мне даже

замечание сделали: «Милана Грей, если вы заснете на моем уроке, я заставлю вас прийти

после занятий, – угрожала мне мадам Райт, - и я проведу вам индивидуальный урок!»

Следующий урок мне пришлось пропустить, нужно было идти к медсестре, нитки

вытаскивать.

– Подожди тут, – попросила мисс Ли.

Я сидела у нее в коморке с травами, растворами и пузырьками на полках. На столе лежал

скальпель, изогнутые ножницы и остальные «орудия пыток», но в ужас меня приводили

иглы для шприцов. Я отодвинулась он стола на край стула.

В комнату вошла медсестра и достала из шкафа колбу с прозрачной жидкостью и ватный

диск. Она выдернула пробку из узкого горлышка, и комната наполнилась запахом спирта.

Мисс Ли смочила диск и попросила меня убрать волосы. Я задрала рукой челку, медсестра протерла мне висок, и запах спирта еще сильнее ударил в ноздри.

– Сейчас будет немного неприятно, – предупредила мисс Ли, закрывая колбочку и ставя

ее на стол к ужасающем иглам.

Медсестра дотронулась волшебной палочкой до нитки, торчавшей у меня из виска. Нитка

словно на магните пристала к кончику палочки, и Лолита Ли аккуратно потянула ее.

Чувство как будто кто-то полз под кожей. Фу! Противно! Меня перекосило.

– Милана, лицо попроще, – улыбнулась медсестра, снова протирая шрам.

– Щиплет же, – сказала я, морща лицо.

Мисс Ли усмехнулась, выкидывая очередной ватный диск.

– Все. Шрам не должен остаться. Давай пластырь на носу поменяем? – предложила

медсестра и дернула его с носа.

«Ау!» - раскрылся рот в немом крике. Рука подлетела к покрасневшей коже на носу. Я

убрала руку, вдохнула глубоко через нос, чтобы заглушить пульсирующую боль.

Медсестра показалась из-за дверцы шкафчика с новым пластырем, она заклеила

царапину.

Я даже не помню как разбила нос, как болел висок я помню, но вот нос… Да и на нем

была небольшая царапина, но мисс Ли заставляла ее заклевать пластырем. Наверно, ей

просто скучно тут было, единственным ее пациентом была я, и она рада найти у меня

новую болезнь. Будь ее воля, она бы меня всю загипсовала и споила бы мне все свои

травы.

– Как нога?

– Замечательно, – сказала я, пряча ее за ножку стула, еще не хватала, чтобы она еще что-

нибудь придумала. – Все бы уже прошло, если бы я вчера не упала.

– Аккуратней надо быть, – сказала она и пошла к невысокому шкафчику над котором

весели разные сухие травы, и я облегченно выдохнула, вытаскивая спрятанную ногу из-

под стула. – Пятнадцать минут до конца урока осталось, может, чай попьем? –

предложила медсестра, достав две кружки. Или она очень спешит, или любит решать за

других. Мне стало жаль ее, ведь она здесь неделями одна сидит, и я согласилась:

– Давайте, мисс Ли, - сказала я, смерившись, что сейчас буду пить мой ненавистный чай с

ромашкой.

И я не ошиблась, чай мне заварили с ромашкой. Мисс Ли рассказывала смешные истории

про ее работу в школе, а я, не понимая в них юмора, глупо улыбалась. Я допила чай и

сбежала на урок.

На Существологии я сидела с Оливией, а за нами сидел Оливер с Фредом. Они громко

перешептывались о чем-то, что делает «Бум». Если попробовать вникнуть в их слова, то

все закончится психушкой, но неизвестно - для них или для себя. Голоса учеников

превращались в фоновый гул. Несмотря на то, что в классе не было ни одного человека, который бы молчал, я прекрасно слышала Оливию, издевательски оценившую пальцем

«вверх» мой новый пластырь, темнее кожи на тона четыре. В класс вошел учитель, и

шепот значительно поредел, но не затих совсем. Билл Хангриус прошел к доске и написал

на ней мелом «Егу», объясняя вслух:

– Сегодня мы поговорим о существах с названием Егу, – учитель повернулся лицом к

ученикам, он пригладил рукой запутанную бороду и продиктовал: – Запишите: Егу –

уродливые человекообразные существа, нецивилизованные, не любят людей, грубые, ворчливые, владеют некоторыми легкими магическими заклинаниями, – мистер Хангриус

повернулся к окну, положив руки себе на живот, и так не маленький, но еще и

выпученный изгибом спины. Дождавшись, когда мы допишем, он продолжил, внимательно разглядывая стекло, словно на нем был написан текст: – В XV веке Егу

напали на город Рой, близ их поселения, надеясь уничтожить человечество. Но войну они

проиграли, и тогда их лидер – Мунк, чтобы спасти оставшихся Егу, поклялся, что его народ

будет вечно служить людям, тем самым он проклял свое племя на вечное рабство.

Люди злоупотребляли клятвой, и многие Егу погибли, выполняя опасные задания.

Оставшиеся ушли в горы, леса, подальше от людей. Уже 5 веков никто не встречал народ

Егу, но ходят слухи, что они еще живы и обитают в щелях гор и в водных пещерах, –

закончил учитель Существологии, и попросил просмотреть рисунки во вкладыше

учебника, и записать задания.

На перемене я зашла к дяде Джеймсу и отдала ему письмо, чтобы он отправил его тете.

Следующий урок вел директор, и я не рискнула опаздывать на него и поспешила

распрощаться с дядей.

На уроке общей науки присутствовал весь третий курс. Все строили из себя высоко

дисциплинированных учеников, даже не по себе становилась от такой тишины. На уроке

мы говорили о втором измерении – мире, где я прожила ни много ни мало двенадцать

лет. Я предпочла тихо сидеть, не привлекая лишнего внимания, но директор то и дело

спрашивал меня, а в конце урока поставил мне пять баллов. Интересно было видеть мир, где я жила, не родным, чем-то новым, особенно сейчас, когда я убегала от прошлого. Я не

забыла серые пятиэтажки, дряхлое здание детдома, пропахшие бензином улицы, я

просто прятала их от себя, зарывая в них ту, прошлую жизнь. Я так изменилась, возможно, я просто предала себя ту, жившую в словаре жаргонов, не зависящую от чужих чувств. У

всех на уроке второе измерение вызывало интерес, а у меня только страх, страх, что я

сейчас проснусь и окажусь там.

– Мистер Волд, – подошла я к директору после урока.

– Милана, вы что-то хотели? – спросил он, сворачивая карту, что несколько минут назад

висела на доске.

– Да, у меня пару вопросов относительно темы урока, можно? – спросила я. Мои глаза

наткнулись на непослушно развернувшуюся карту. «Россия», - переливались буквы на

свету. Нет, я не убегала от второго измерения, я убегала от той жизни. Я провела рукой по

буквам, скользнула к краю карты и помогла директору ее свернуть.

– Я думаю, вы по этой теме знаете даже больше, чем я, но, давайте, спрашивайте, –

сказал мистер Волд, завязывая валявшейся на столе веревкой карту.

– Почему люди из второго измерения не знаю про порталы?

– Они знают, но не все. Маги наложили заклинания, не каждый может пройти через

портал, даже не каждый маг. Волшебники боятся, не хотят войны, вот и держат свое

существования в секрете.

– А есть еще измерения? – поинтересовалась я, и директор на мгновение застыл у шкафа с

картами, он посмотрел на меня, словно ища во мне что-то новое. Мистер Волд закрыл

дверцу шкафа и ответил:

– Помимо нашего – первого измерения и второго есть еще одно, но единственный портал

был утерян.

– Спасибо, мистер Волд, у меня больше нет вопросов. До свиданья.

– До свидания, Милана Грей, – сказал директор, провожая меня подозрительным

взглядом.

После разговора я направилась по длинному коридору в столовую. Слабый ветерок гулял

в стенах школы. Где-то кричали птицы. Из-за того, что я не выспалась, болела голова. Я

потерла висок, надеясь, что это поможет. Мимо, в толпе учеников, прошел Эван с кривой

повязкой на голове, он, заметив мой взгляд, помахал, я ему кивнула, но он, наверно, не

заметил, так как куда-то спешил со стопкой учебников.

– Милана! – услышала я крик братьев Вармент, они высоко задирали ноги, тонущие в

сугробе у окна. – Подожди нас, – попросили они, перекидывая ноги через подоконник

высокого окна.

Такие окна были почти по всей школе. Стекол в них не было, но холод они не пропускали.

Они были заколдованные. А на верхних этажах даже ничего не могло выпасть в них.

– Оливер, Фред Вармент, – громко обратилась к ним учительница Волшебства, в ноги к

которой упал Оливер, кубарем свалившийся с подоконника. Я не заметила, как она

подошла, и передернулась, неожиданно услышав ее грозный голос так близко. Елизавета

Греми стояла уперев руки в бедра, одаривая поспешившего встать Оливера злым

взглядом. – Для этой цели есть арки, – заметила она.

Братья виновато опустили головы:

– Простите, мадам, – сказали они.

Как можно таких ругать? Все-таки братья были очень милые. От вида их опущенных голов

мне стало их жалко, да и мадам Греми тоже, как я поняла по ее изменившемуся голосу:

– Ладно, – тихо сказала она тоном мамы, а потом поспешила вернуться к тому, что она

учительница: – Чтобы я больше этого не видела.

Учительница ушла, беззвучно шагая.

– У вас что ни день, так замечание, – колко сказала я, выбрасывая из головы желания

потискать их. Головы братьев одновременно взметнулись, и их губы разошлись в

подтверждающей улыбке.

– Ты тоже это заметила? – спросил Фред.

Я, улыбаясь, кивнула им. Фред слишком внимательно посмотрел на мои губы. У меня что-

то в зубах застряло? Я закрыла рот, но губы все равно растягивались в улыбке. Я

скользнула языком по зубам. Фред махнул головой, отводя взгляд от моих губ.

– Где Оливия? – спросил он.

– Не знаю, – у меня зажурчал живот. – Но если мы сейчас не пойдем в столовую, то я умру

с голода.

– Ладно, пойдем. Может, там ее встретим.

Глава 10.

Мы отправились в столовую, где и вправду встретили Оливию. Она рассказывала

Джессике и Даше о лужах крови, которые видела в фильме. Мы сели с ними. Я хотела

есть, так что к разговору о трупах не присоединилась, в отличие от Оливера и Фреда.

Боже, моя подружка – маньячка. Сколько еще будет длиться это восхищение кровью?

Сколько мне это слушать? Она уже полдня об этом говорит, и сил у нее еще минимум на

сутки хватит.

– Прошу внимания, – громко произнес мистер Волд.

Разговор о трупах оборвался. «Огромное спасибо, господин директор», – подумала я.

Головы учащихся, словно зачарованные, повернулись к Эльбрусу Волду.

– Ученики Высшей школы волшебства, – обратился к нам директор, стоя за широкой

трибуной. – Я хочу вам напомнить, что в пятницу состоится ежегодный бал, посвященный

новому году.

Зал взорвался аплодисментами. Директора самого радовало это событие, но он пытался

это скрыть, впрочем, безуспешно. Ученики чуть затихли, и Эльбрус Волд продолжил:

– Мадам Греми хочет вам кое-что сказать, прошу проявить уважение.

Елизавета Греми встала со своего места и приложила руку к горлу:

– Хочу попросить вас не забывать на балу, что вы ученики Высшей школы волшебства №

2, и надеюсь увидеть вас в подобающей одежде, – она стрельнула взглядом на компанию

старшеклассниц, одна из которых съежилась и стыдливо спрятала взгляд , – и с

подобающим поведением, – громко сказала учительница по Волшебству и села.

Она откашлялась, прикрывая рот рукой. Видимо, она нечасто пользовалась заклинанием

«громкоговорителя».

– Спасибо за внимание, – поблагодарил директор и покинул трибуну. Он прошел на свое

место и сел рядом с мистером Хангриусом, не отрывающимся от еды, и принялся за обед.

В столовой послышался радостный шепот. Может, я чего-то не понимала, но в данный

момент интересовалась только котлетами, что подали нам на обед. Все вокруг забыли про

еду и обсуждали новость.

– Я уже купила себе платье, летом еще, – хвасталась Оливия.

Наверно, я и вправду что-то не понимала, может, это очень важно, раз платья на

новогодний бал покупают летом. Хотя меня ничуть не удивило то, что Оливия так

поспешила, ведь дело касалось вещей. Могу поспорить, что знаю, какого оно цвета.

– Какое у тебя платье? – поинтересовалась у нее Даша.

– Красивое, – сладко протянула Оливия, – розовое.

«Да ну?» – усмехнулась я, пряча ухмылку под листом салата, не залезающего полностью в

рот. Интересно, Оливия замечает, что у нее все в шкафу розового цвета?

– Джессика, а ты в чем пойдешь? – поинтересовалась Даша у лучшей подруги, которая

даже в школе носила только школьные темно-синие брюки.

– В джинсах и футболке, – ответила темнокожая девушка с непослушно объемными

волосами. Мне ее идея понравилась, ведь у меня тоже нет платья.

– Почему не в платье? – удивилась владелица розового шкафа.

– У меня нет платья.

– Я тебе дам. У меня два платья, – начала Даша. Ее голос звучал громче, увереннее, она

выпрямилась. – Я тебе дам одно. У меня уже было, но мама вчера еще прислала платье.

– Да ну… – ответила Джессика.

– Они оба очень красивые, выберешь себе какое понравится, – продолжала Даша.

Подруги были противоположностями. Даша - заботливая, открытая, чувствительная, наивная. Мне казалось, у нее нет разницы между «нравится» и «люблю». А вот Джессика

- черствая, закрытая, властная, но подругу она всегда поддерживала, хотя порой и

говорила то, что обижало Дашу. Джессика никогда не показывала свою любовь к подруге.

Я жила с ними в одной комнате совсем недолго, но уже прекрасно знала, как они умеют

ругаться.

– Как-то неудобно, – тихо призналась Джессика.

Подняв голову, я увидела выражение лица Оливии и поняла, что мы обе испытываем

удивление. Джессика призналась в своих подлинных чувствах? Джессика идет в платье? Я

хочу на это посмотреть.

– Да ладно, мы же подруги, нам свойственно меняться вещами, – улыбнулась Даша, поняв, что победила.

– Спасибо, – также тихо, смутившись, поблагодарила Джессика.

– Оливер, Фред, а вам платье не одолжить? – с издевкой спросила Даша. Джессика, пряча

смущение, рассмеялась, заразив задорным хохотом Оливию. Я тоже не сдержалась и

улыбнулась, отодвигая тарелку, по которой дружно покатился горох, что я там оставила.

– Ой, ой, ой. Если мы наденем платья, то всех кавалеров у вас отобьем, – ответил Фред и

театрально смахнул волосы со лба.

– Нам вас жаль, – указал на нас указательным пальцем Оливер, высокомерно подняв

голову, и положил подбородок на мягкую ладонь. – Так что мы лучше пойдем в своих

костюмах, чтобы вам хоть какие-то шансы оставить, – сказал он, подняв брови.

Минута молчания, и Оливер не выдержал и звонко засмеялся, прикрыв ладонями лицо.

– Конечно, красотки, сжальтесь, – ответила на их подначку Оливия, и вся наша кампания

залилась смехом.

Мы неплохо обратили на себя внимание озадаченных обсуждениям платьев рядом

сидящих девочек, одноклассниц. Мы хохотали на весь взволнованный зал. Я наткнулась

на недобрый взгляд учителя Темного волшебства и, пихнув Оливию локтем, притихла.

Подруга кивнула в сторону Фаста, и все поспешно успокоились.

– Милана, а ты в каком платье пойдешь? – отвлекла меня Оливия от набивания живота

едой, на которую я сразу набросилась, после принудительно законченного единодушного

смеха.

– Не знаю, я не ношу платья, – ответила я, тяжело отвлекшись от чашки. Обстановка как-то

изменилась, но меня волновали в данный момент чаинки, попадавшие в рот вместе с

чаем.

– И вправду, я тебя видела только в школьной юбке и в той, что ты ходило на занятия до

зачисления, – сказал Оливер.

– Мне просто некуда было в платье ходить, – объяснила я, снимая прилипшую к губе

мокрую чаинку. – А юбки у меня есть, две.

– В одной мы тебя уже видели, в черной, – сказал Фред.

Я вытерла губы салфеткой и сказала:

– В ней и пойду.

Салфетка полетела на тарелку к горошку.

– Милана, прости, я уже пообещала второе платье Джессике.

– А у меня только одно, – расстроилась Оливия, что не может помочь мне, как помогла

своей подруге Даша.

– Да ладно, все нормально, – сказала я.

Я и правда не переживала из-за платья. Я поправила блузку и подняла глаза на лукавую

улыбку Оливии.

– Так, Милана Грей, у вас замечательные друзья, – заявила она. – Мы что-нибудь

придумаем, –по ее хитрой улыбке можно было догадаться, что она уже все придумала.

– Да, – подтвердили близнецы.

Даша с Джессикой кивнули.

– Придумаем, – сказала Даша.

Иногда мне было тяжело понять, почему она решает мне помогать. Из-за того, что я ее

подруга или из-за того, что она еще считает себя обязанной передо мной.

– Милана, – подбежала Дашина сестра, – тебе письмо пришло от… - Миса сморщила лоб, вспоминая, – от Лисы, кажется.

– Где оно? – спросила я, вылезая из-за стола.

–В спальне.

– Спасибо, – сказала я и поспешила в спальню.

– Милана, – позвала Оливия.

– Я спешу, прости, – кинула я, выходя из столовой.

Я еще никогда не получала ни от кого писем. А тут первое письмо и от тети.

Я влетела в спальню. На кровати лежала запечатанная посылка, а на ней письмо, подписанное красивым почерком. Я сразу же раскрыла письмо:

« Милана, у меня и вправду все хорошо, но безумно скучаю по тебе и по Джеймсу. Я

бесконечно рада, что в нашей жизни снова появилась ты.

Поздравляю с зачислением в «Б» класс. Желаю тебе удачи в учебе и в школьной жизни.

Я очень за тебя рада. Обязательно отметим это на новогодних каникулах.

Наверное, ты уже распаковала мою посылку. Не знаю модно это или нет, но твоя

мама очень любила его. Я немного ушила талию и подол, надеюсь, угадала с размером.

Люблю, скучаю. Твоя тетя Лиса.

Увидимся на следующей неделе.

21.12.10. »

Я зацепила пальцем белую веревку, она послушно поддалась. Руки аккуратно, терпеливо

убрали веревки с бумаги, раскрыли упаковку. На освобожденную гладкую синюю ткань

упал свет. Я провела по ней кончиками пальцев. «Такая мягкая, гладкая». Я подняла ткань, и она развернулась в красивое синее платье.

– Милана, – влетела в комнату Оливия.

– Кажется, я знаю, в чем пойду на бал, – сказала я, приложив платье к себе. Подол

скользнул волной с кровати на пол. Я повернулась к Оливии.

– Милана, какое оно красивое, – на одном выдохе прошептала она. Оливия спустилась на

кровать у двери и сказала, не отрывая зачарованный взгляд от платья: - Оно под тон

твоим глазам. Точь-в-точь такого же цвета.

– Мамино. Тетя прислала, – сказала я, помахав подолом платья, представляя, как буду

танцевать в нем на балу.

– Померяй его, – попросила Оливия, опуская подогнутые ноги на пол.

Я раскрыла шкаф, спряталась от Оливии за дверцей и излишне аккуратно переоделась в

шелковое платье. Ткань приятно скользила по коже. Платье было без единой затяжки, яркое, словно новое. Я взглянула в зеркало на дверце шкафа. С правого плеча платья

лентами обвивало фигуру и спадало с бедер, полностью скрывая ноги.

– Замечательное, – сказала Оливия.

– Ага, – восхищаясь платьем, протянула я ей в ответ и провела рукой по блестящей ткани.

Мой взгляд упал на сложившийся на полу подол, я приподняла его. – Только длинновато.

– Я знаю, как это исправить. – Оливия встала с чужой кровати и подошла к шкафу с

одеждой, который она делила с Дианой. Подруга села на колени, повозившись в шкафу и

погромыхав вещами, достала белую коробку из дальнего угла. – Я думаю, они подойдут, –

сказала она, вставая с пола.

Подруга раскрыла коробку и подала мне синие туфли на небольшом каблуке.

– Оливия, они очень красивые. Спасибо огромное, – поблагодарила я, забирая у нее

блестящие туфли.

– Надень, – подсказала она, гордая тем, что у нее есть такие шикарные туфли .Нога легко

скользнула в туфлю, размер, к счастью, подошел. Я одела их, и длина платья стала

идеальной.

– Оливия, я тебя обожаю, – задыхаясь от восторга, сказала я.

Совсем недавно я не знала, пойду на бал или нет, а сейчас на мне самое красивое платья

в мире и самые замечательные туфли. «На которых я вряд ли смогу грациозно ходить», –

подумала я, оценив каблук.

Я еще немного покрасовалась перед зеркалом и переоделась в школьную форму, спрятав

платья в шкаф. Я светилась радостью и поспешила написать тете письмо с

благодарностью: взяла лист бумаги, перо и отправилась с Оливией в зал, где мы

встретили Диану с Лилой (ученицей 4 курса.). Я села подальше от девочек, обсуждающих, как замечательно прошел школьный бал в прошлом году. «Здесь телефонов что, нет? –

терзал меня вопрос, пока рука с пером бегала по бумаге. - Я обязана внедрить в этот мир

телефон!». Как я ни старалась, но после учебного дня безостановочного письма почерк

был не очень аккуратным. К тому же я спешила сказать, точнее, написать тете «спасибо».

– Милана, наконец, мы увидим тебя в платье, – сказала Диана, когда я поставила на

листке дату и, свернув, отодвинула его.

Диана и Лила не знали, что платье я приобрела всего полчаса назад, а также они не знали, какое оно красивое.

– Оливия уже видела, – сказала я, облокачиваюсь на спинку кресла. Наконец-то не надо

нависать над журнальным столом.

–Да, – словно мяукнула Оливия и довольно улыбнулась.

Она, положив ногу на ногу, качала ими. Факт того, что она знала больше Дианы и Лилы, распирал ее. Она с улыбкой до ушей, как дурочка, в предвкушении расспросов бегала

своими большими глазами по лицам подружек. Я, не желая слушать обсуждение меня и

моего платья, поспешила сбежать:

– Я ненадолго вас покидаю, дамы, – сказала я, забирая письмо со стола.

Я направилась к двери, оставляя сзади перо на столике, Диану, Лилу и радостную

Оливию. Не успела я выйти, как услышала голос Дианы («Ладно, рассказывай») и

радостный писк Оливии. Я усмехнулась и закрыла за собой дверь. После недолгих

поисков, я обнаружила дядю Джеймса в комнатке, где мы по вечерам пили чай.

«Я, кажется, знаю, что подарить тебе на Новый год», – сказал он, когда я опять попросила

его отправить письмо. Я смущенно улыбнулась. «Ладно, давай его сюда», – сказал он, отодвигая бумаги на столе подальше. Моя извиняющаяся улыбка превратилась в улыбку

победителя, и я, довольная, протянула дяде письмо.

Джеймс подошел к окну и свистнул. Я ахнула: к дяде на подоконник прилетел голубь. Тот, немного повозившись, прикрепил письмо голубю на ногу. Джеймс наколдовал ему зерна

и оставил их на подоконнике. Голубь поел и шагнул с окна. Я выглянула посмотреть. Серая

птица описала в воздухе несколько спиралей и полетела прочь. Объяснив дяде, что

пообещала Оливии вернуться до ужина, я поблагодарила его и попрощалась. Он не

сильно был против, так как я отвлекла его от дел, когда пришла. Не успела я закрыть

дверь, как он снова вернулся к бумажкам на столе.

Я вышла из кабинета, врезавшись в близнецов Вармент, и остолбенела, размышляя как

выкрутиться.

– Что-то натворила? Что ты делала у мистера Логона? – спросил Фред.

– Я? Я ничего, – слишком быстро ответила я. Лицо Фреда напряглось, и он открыл рот, но

я перебила его, надеясь уйти от вранья: – Вы куда идете?

– В гостиную класса, – ответил он, подозрительно на меня смотря.

Кажется, я сама себя выдала не тем, что вышла от учителя Зельеварения, а своим

поведением. «Дурочка!» – шлепнула себя ладонью по лицу я. Братья странно на меня

покосились. «И, правда, дурочка». Я, смущаясь, незаметно убрала руки за спину, чтобы

они больше ничего не натворили.

– И я туда. Идем, – прошла мимо них я.

Они переглянулись.

– Может, на нее так удар головой об камень подействовал? – прошептал Оливер.

– Может, это мы так на нее действуем?

– Скорей всего.

Я была с ними отчасти согласна: если лишусь ума, то в этом будут виноваты именно они.

Напишу это в завещании. «В моем больном уме прошу винить Оливера и Фреда

Вармент», – сочинила я строчку для столбика своих последних поручений.

– Где были? – спросила я, отвлекая их от прошлой темы.

– Искали приключений, – ответил Оливер.

– Нашли?

– Оливер, Фред! – послышался крик у нас за спинами. Это был Сэм Аттентион. Мы

остановились, подождать его.

– Нашли, – на выдохе произнес Фред. Услышав одно это слово, можно понять, что Фред

Сэма недолюбливал.

– Привет, ребят, – сказал Сэм, подойдя к нам, и пожал руки братьям. – Здравствуй, Милана, – улыбнулся он и кивнул мне.

И я обомлела.

– Приве-е-ет.

Братья повернули на меня головы, а Сэм, ярче улыбнувшись мне, снова обратился к ним:

– Парни, мне нужно с вами поговорить.

Братья опять повернули головы в мою сторону. Не увидев в моей зачарованной улыбке

возражений, Оливер сказал:

– Милана, займи нам места в столовой. Там встретимся.

– Хорошо, – сказала я.

В данный момент меня интересовала только белоснежная, манящая улыбка Сэма, обращенная ко мне. Я могла согласиться на все, просто потому что мне было не до

раздумий.

Мальчики направились дальше по коридору. Как только я потеряла из вида улыбку Сэма, я прокляла ее. «Я и теряю самообладание из-за какого-то парня? Какого-то придурка, –

возмущалась я, но в моей голове всплыла его улыбка, и продолжила я в другом русле, –

какого-то обаятельного придурка с красивыми голубыми глазами и ослепительной

улыбкой». Я потрясла головой, поражаясь своим мыслям, и еще раз ей хорошенько

потрясла, выкидывая оттуда Сэма.

Я вернулась в зал Б класса. Оливия сидела за тем же журнальным столом, но уже одна.

Она смотрела на танцующие языки огня в камине, но по рассеянному выражению лица

было видно, что ее мысли были далеко отсюда.

Поборов желание напугать ее, а потом насладиться громкими проклятьями, я тихо

позвала:

– Ливи.

Она сразу дернула головой в мою сторону, но лицо осталось напряженным и грустным.

– Что-то случилось? – спросила я, присаживаясь рядом.

– Мама письмо написала, – сказала она, кивнув на журнальный стол. Там лежала

бумажка, исписанная до краев. – В городе Бездушные мелькают. Пишет, чтобы я была

поосторожней.

Я отвела взгляд и притупилась, может я еще не все знала, что здесь творится, но кто такие

бездушные я знала. Перед глазами всплыла Диана Лого: не бездушная, но от этого она

была совсем недалеко. Голова заболела из-за бесполезной злости.

– Оливия, ты мне расскажешь про Бездушных?

– Почему ты ин… – начала она, но подняв глаза на меня, передумала спрашивать. – По

пути в столовую расскажу, – она сложила письмо в несколько раз, убрала в карман блузки

под безрукавкой с запахивающимся краем. – Идем.

– Угу.

Мы вышли из гостиной и пошли окольным путем, о котором я раньше даже не знала.

– Ты совсем ничего не знаешь? – спросила Оливия, заворачивая в людный коридор.

– Ну, не совсем, но лучше все рассказывай, – сказала я, проходя мимо статуи

изогнувшейся русалки. Почему я раньше не гуляла по внутренним коридорам? Тут

красивее, людей больше и, вроде, учителей нет.

– Расскажу, что сама знаю, – сказала она, а потом тихо продолжила, – волшебник

подписывающий «документ души», отдает свою душу Пожирателю, так они соглашаются

ему на вечную службу.

– Зачем ему души?

– Я думаю, он при помощи души получает власть над волшебником. Я слышала, как папа

говорил с дядей Вернустом, он сказал, что поглощая душу Бездушного, Пожиратель

продлевает себе жизнь, а бездушный, чья душа была съедена, умирает.

– Сколько Пож… ему лет? – спросила я, когда мы уже подошли к столовой.

– Не так уж много. Кажется, 45 , – ответила она. – Но он много раз избегал смерти, – тихо

сказала Оливия, когда мы вошли в столовую, наполненную учениками.

Мы пошли вдоль стола с разных сторон, чтобы сесть напротив друг друга.

– Он бессмертный? – громко спросила я. Никто не поперхнулся, не закричал, не обратил

на мои слова внимания.

– Нет, конечно, – сказала Оливия, перекидывая ноги через скамейку. Она уже не шептала, и я ее голос услышала совсем другим.

Мы сели за стол. Народа была еще не очень много, и я присмотрела братьям Вармент

обещанные свободные места. Я открыла рот, чтобы задать очередной вопрос, но Оливия

опередила меня:

– Милана, о Пожирателях не принято говорить, – снова вернувшись к шепоту, сказала она.

– Я не знаю, почему ты интересуешься, но лучше…

– Я понимаю, – перебила я подругу, не дав ей договорить. Я потянулась за нарезанным

хлебом, потому что единственное, что было на столе - хлеб.

В Зал вошли близнецы и Сэм. Сэм кивнул нам с Оливией, одарив своей фирменной

улыбкой, и прошел к первому столу, где сидел Алекс. Братья сели лицом ко мне, рядом с

Оливией.

– Что он хотел? – поинтересовалась я.

– Ничего, – сразу же ответил Оливер. Фред взглянул на него и сказал:

– Ничего интересного. Просто поболтали.

Народу добавилось, столы были полностью заняты, но учителя задерживались. Оливия

начала ныть, что хочет кушать, а я, не волнуясь, жевала черный хлеб всухомятку. Через

главные двери вошел директор, спеша к возвышению. Он чуть задрал мантию, обнажив

золотую обувь с узким носом, кажется, это были турецкие тапочки. Кусок хлеба застрял в

горле. Директор ходит в тапочках по школе? Я откашлялась, и злобный кусок прошел.

Мистер Волд забрался по лестницам и хлопнул в ладоши, подняв высоко руки, и тарелки с

едой появились на столах. Учителя быстро подтянулись через заднюю дверь.

Испачкавшись, я съела вкусные спагетти, в которых было маловато чеснока, вытерла

красные пятна со рта, выпила вечно теплый чай. Я потянулась за яблоком, лежавшем на

высоком блюде в центре стола, но поймала взгляд Сэма. Он поспешил опустить глаза. Я

улыбнулась его неловкости, но вдруг Оливер ударил меня по вытянутой руке и забрал

мною выбранное яблоко.

– Эй! - вскрикнула я, потирая руку. – Ты чего?

– Зачем тебе яблоко? Ты вон этого придурка, Сэма, глазами поедаешь. Потолстеешь.

– Не придумывай. Дай сюда мое яблоко!

Оливер откусил яблоко и прожевал кусок, глядя мне в глаза.

– Да подавись! – взорвавшись, крикнула я. – Придурок, – выдавила я из себя, скрестив

руки. Взял и сожрал мое яблоко! Что ему, яблок мало?

– Вы что из-за яблока решили поругаться? – вмешалась Оливия, понизив голос, чтобы не

привлекать еще большего внимания. – Делать вам, что ли, больше нечего? – спросила

она, надеясь пробудить в нас стыд и не услышать больше криков и оскорблений.

– Я поела, – сказала я и вышла из-за стола.

«Конечно, дело было не в яблоке, а в его поведении. У него плохое настроение, а страдаю

я. Лучше бы свое настроение в ударе головой об стену выместил. Дурак», – бурчала я, злобными шагами мерея пол, направляясь в спальню.

В гостиной было пусто, а вот в спальне я встретила Диану. Я, пройдя мимо нее, плюхнулась в кровать, лицом вниз. Она была чем-то озадачена. Злость у меня уже

испарилась, и тем более, если вдруг Диана решила покончить жизнь самоубийством, я же

не смогу оправдаться в суде тем, что не завела дружеский, заботливый разговор из-за

того, что какой-то придурок отнял мое яблоко. Я села, поджав под себя ноги, предвкушая

разговор, в котором я далеко не спец.

– Ты чего не на ужине? – начала я издалека.

– Не хочу, – ответила она. Вот, я могу сказать в суде - что она отказалась со мной говорить.

Я уже хотела лечь обратно, как ее лицо залилось краской, и она сказала, – Милана, –

начала, смущаясь Диана, – сегодня перед ужином Эван Прус предложил мне пойти с ним

на бал.

Эван был на 5 курсе, и, если моя информация не устарела то, круто же пойти на бал с

парнем, что старше тебя. К тому же его все знают, он староста.

– Это же замечательно, Диана, пойдешь не одна, – сказала я. «А я одна»,- договорила моя

зависть.

– Я сказала, что мне нужно подумать, – мило смущаясь, поведала она, а потом призналась

в чем причина ее сомнений: – Я как-то боюсь, стесняюсь, что ли…

– Да что за глупости? Он храбрый, симпатичный, – вспомнив Эвана и произнеся его

лучшие качества вслух, я смутилась. – Умный, староста класса. Сходи с ним, это же не

свидание, а просто школьный бал. Или ты с кем-то другим хотела пойти?

– Нет, нет, – сразу затараторила она. – Он мне нравится, – Диана смутилась уже в конец, от ее красных щек исходил жар. – Вдруг я все испорчу…

– Ничего ты не испортишь, не выдумывай. Согласись пойти с ним, – улыбнулась я.

– Спасибо, Милана. Я обязательно соглашусь, – радостно, задыхаясь, бормотала она, а

потом снова покраснела и сказала, – Только ты это… никому не говори, что он мне

нравится.

– Конечно, Диана.

Довольная, что выполнила одно из правил хорошей подруги, я плюхнулась на спину. Что

бы я ни говорила, что бы ни думала, мне было приятно помочь Диане.

– А ты с кем идешь? – поинтересовалась она.

– Не знаю, – я повернула к ней лицо.

– Тебя обязательно кто-нибудь позовет. Ты красивая, – подбадривала меня, улыбаясь, она.

– Спасибо, конечно, но я не переживаю из-за этого.

Дверь в спальню открылась, и из проема выглянула Миса.

– Диана, тебя Эван везде ищет, – сказала она. – Он меня заколебал, заставил пройти по

всем женским спальням, тебя поискать. Ну, я-то не глупая, сразу сюда пришла. В общем, он тебя в зале ждет, – произнесла она и закрыла дверь с обратной стороны.

– Милана, пожалуйста, пошли со мной, – умоляющим голосом попросила она. Я поразила

ее усталым взглядом. – Пожалуйста, – повторила она, сложив руки в мольбе.

Я громко выдохнула и согласилась:

– Пошли, – нехотя я встала с кровати.

Мы вышли уже в оживленную гостиную. Эван сидел у дальней стены. Увидев Диану, он

взбодрился, встал и одернул рубашку. Диана застонала, намекая мне, что она боится.

– Иди, я тебя на диване подожду, – пихнула я ее в сторону Эвана. – Не бойся.

Я приземлила попу на диван, и с интересом начала за Дианой наблюдать. Она

пошатнулась от моего толчка, и, осознав, что обратно пути нет, подошла к нему и что-то

сказала. От волнения Диана сжала руки спереди и, не прекращая, потирала их. На

взволнованном лице Эвана мелькнула облегченная улыбка, и он что-то быстро и

энергично пробормотал. Уголки губ подруги ответили взаимностью. Он ей еще что-то

сказал, видимо, попрощался, и ушел. Диана подбежала ко мне и плюхнулась рядом на

диван. Она искрилась радостью и гордостью за свою смелость.

– Он сказал, что думал, как будто я не хотела с ним идти. А я-то хотела. Он думал, будто я

сказала, что мне нужно подумать, чтобы придумать, как отказаться. А я-то так сказала, чтобы придумать, как согласится. Он тоже переживал, как и я. Представляешь, Милана? –

радостно, слишком быстро для того чтобы я успела понять каждое слово, поделилась она.

Выпучив от восторга глаза, она смотрела на меня, а я, кажется, пропустила вопрос. Я

нелепо улыбнулась и кивнула, надеясь, что это сойдет за ответ. В зал вошла Оливия. «О!

Оливия, я тебя обожаю», – подумала я, решив, что она сможет все понять в словах Дианы, в отличие от меня. Я махнула ей.

– А Диану пригласили на бал, – сказала я, не успела Оливия и подойти к нам. Да-да, я

спихнула Диану на Оливию и не стыжусь этого.

– Кто? – сразу же заинтересовалась Оливия, садясь рядом.

– Эван с 5 курса, – похвалилась Диана.

– Круто. Ты первая из нас, кого пригласили. Он тебе нравится? – спросила Оливия. Ну, этот

вопрос можно было предугадать.

Оливия была стандартной, настоящей девочкой-подростком. Ее любимые темы - одежда, парни и сплетни. Она надевала пышные юбки, маечки без бретелек, пояса с бантами, туфли на каблуке… У нее идеальная кожа, ногти, волосы. У нее был замечательный вкус, хоть и далекий от моего. Мы были разные, у нас даже волшебные палочки были

совершенно разные: у нее почти идеально ровная, светлая, а моя крючковатая, далеко не

ровная и безупречно черная. Но что-то связывало нас. Я не представляла, как бы жила без

нее здесь.

– Да! – гордо ответила Диана, и даже не покраснела.

– Эй! Мне сказала, чтобы никому не говорила, умоляла меня, в ногах валялась, а сама

взяла и … – возмутилась я, удивившись, как легко она призналась.

– Прости, – сказала она с извиняющимся лицом, а потом опять взорвалась счастьем, –

Просто я так рада… Так рада… Круто так, – подпрыгивая от наслаждения, визжала она.

Мы с Оливией рассмеялись над ней. Кажется, сейчас у нее был самый настоящий золотой

пик радости. Диана вся светилась.

– Да ладно вам, – пробормотала она на наш смех, все так же улыбаясь.

Я зевнула.

– Я наверно пойду, а то не выспалась сегодня.

– Давай. Я тоже сегодня пораньше лягу, – сказала Оливия, но Диана была против этого.

Она же не сможет заснуть, не исчерпав всю свою радость, а радости, судя по ее улыбке, у

нее еще о-го-го как много.

– Спокойной ночи, – пожелала мне вслед Диана, когда я направилась в коридор, ведущий

в спальни и ванны.

Я завернула в коридор, но и там был слышан веселый визг Дианы. Я взяла в спальне все, что мне нужно было, приняла душ. Идя по коридору, еще раз удивилась не утихшему

возгласу радостной подруги, которую пригласил на бал парень, и легла спать.

Проснулась я поздно. В глаза светило ласковое солнце, совсем не зимнее. Я потянулась и

улыбнулась хорошему настроению, повернулась в сторону теплых лучей и открыла глаза.

В комнате была только Джессика, роющаяся в своей тумбе.

– Джессика, сколько времени? – сонно спросила я.

– Девять пятнадцать, – коротко ответила она, не отвлекаясь от своих дел.

Завтрак уже начался. Улыбка исчезла с губ. Я сразу вскочила, оделась, сбегала в ванную, где умылась и почистила зубы, быстренько расчесалась и поспешила из гостиной в

столовую, приглаживая взъерошенные волосы рукой. «Оливер, если бы ты не искал это

дурацкое яблоко, нам бы не пришлось спешить на завтрак!» – услышала я упрекающий

голос Фреда в коридоре, когда уже подошла к выходу из гостиной. Из сумрака коридора

показалась две каштановые головы. Оливер выпучил глаза, неожиданно встретив меня.

– Милана, – позвал он, – стой!

Я вышла и показательно хлопнула дверью. Хоть я уже не злилась на него, но пусть он

знает, что обидел меня.

– Подожди, – попросил он, догоняя. Оливер поймал меня за руку. – Извини.

Я развернулась к нему лицом и остановилась, скрестив руки на груди, состроила

выражение лица позлее и взглянула ему в глаза. Это выглядело совсем не устрашающе, так как уровень его глаз был выше моего. Поняв, как жалко это смотрится, я обиженно

отвела взгляд в сторону.

– Милана, прости за вчерашнее, – сказал он. В его голосе читалась жалость. –Вот, на! –

Оливер неуклюже достал из кармана яблоко и протянул его мне. Я посмотрела в его лицо: в мольбе брови были сложены домиком, глаза напряженно сужены. Я перевела взгляд на

яблоко. – Прости, – попросил он, протягивая руку еще ближе ко мне.

Яблоко выглядело аппетитно, даже аппетитней вчерашнего. Я взяла его и откусила.

Приняв это за ответ, Оливер искренне улыбнулся.

– Тебе повезло, что оно оказалось вкусным, – сказала я, прожевав откушенный кусок

яблока. – Ладно, прощаю, но в следующий раз я тебя побью, – предупредила я и

улыбнулась. Все-таки мне самой не хотелось с ним ругаться, и я рада была помириться.

– Хорошо. Разрешаю даже по почкам бить.

– Пошли, – приказал Фред, обходя нас.

Мы побежали на начавшийся завтрак. Все уже давно ели, мы сели с краю стола и сразу

напали на блинчики с разными джемами.

Глава 11.

– Что ты меня не разбудила? – спросила я у Оливии, когда мы с ней шли на урок

Видоизменения.

– Я рано встала и решила тебя не будить, – ответила она.

Ну, обижаться на нее было глупо. Она не обязана меня будить, и к тому же благодаря ней

я превосходно выспалась.

– Я, кажется, вчера задание не сделала, – вспомнила я.

– О-о-о, – протянула Оливия. – Тебе влетит.

– Не будем думать о плохом, – улыбнулась я.

Прозвенел колокол, и мы побежали на урок. Школьная сумка то и дело била по бедру, я

сжала ее впереди в руках. Новому синяку просто суждено появиться на ноге. Подлетев к

кабинету, мы затормозили. Сумка, которую я выпустила из рук, шмякнулась о дверь. Я

сквозь зубы громко втянула воздух, нервно прижимая сумку к себе. Оливия открыла

дверь. Все взгляды были направлены на нас.

– Мадам, можно? – спросила я, выглядывая из-за двери. Послышался смешок.

– Входите быстрей, – сказала учительница.

Мы поспешили занять свои места. Я повесила сумку на стул и облегченно отдышалась. На

парте лежало два желтых шарика. Оливия посмотрела сначала на шарик, а потом на меня.

Я пожала плечами.

– Господин Вармент, уберите свои руки от шара желания! – привлек к себе громкий голос

мадам Рул. Она стукнула Фреда по вытянутой руке, а потом обратилась ко всему классу: –

У каждого из вас на столе лежит шарик желаний. Кто знает, что он делает?

Кира, сидевшая за первой партой, подняла руку. (Ее спальня была соседней. Она не

сказать, что умная, просто… эм… зубрила. Я о ней толком ничего не знала, так как мы

никогда не общались, да и не очень хотелось…)

– Да, мисс Тиз.

– Этот шарик превращается в то, что человек очень сильно любит, – сказала Кира, встав, и

сразу после ответа села.

– Правильно, мисс Тиз, 5 баллов. Но хочу заметить, что это только иллюзия. И прошу вас

не пытаться съесть, облизнуть, сварить шарик! – громко, с ударением на слова «прошу» и

«не пытаться», сказала учительница. Сзади кто-то хихикнул: кажется, это был один из

братьев Вармент. Наверно, Оливеру или Фреду понравилась идея засунуть шарик в рот. –

Обмануть шарик нельзя, – продолжила преподавательница, – но он может показать не

самое желанное. Сожмите шарик в руке и произнесите «Виш».

Не думаю, что это когда-нибудь пригодится мне в жизни. Я сжала шарик, сказала: « Виш»,

- разжала руку и увидела, как шар распускается, словно цветок. В руках у Оливии была

такая же картина. Пока я наблюдала за шариком Оливии, я пропустила финал

«распускания» своего шарика. У меня на руке лежало свежее шоколадное печенье. «Как

давно я их не ела», –подумала я и улыбнулась. Сейчас я понимала просьбу мадам Рул.

Печенье очень аппетитно выглядело.

Смех на задних партах отвлек меня, от желания съесть шарик. Я обернулась: у Эрика на

руке лежала огромная рыба и жадно глотала воздух губами. Она слабо мотала хвостом и

плавниками, а жабры не переставали нервно вздыматься.

– Эрик Смит, – воскликнула от удивления учительница, – вы что, любите рыб?

– Видимо да, мадам, – смущенно ответил он.

Преподавательница сморщилась, глядя на гигантскую противную рыбу, и отвернулась.

– Все сожмите предметы в кулаке, – приказала она, уходя от так не приятной ей рыбы.

Я послушно сжала руку, печенья захрустели и превратились обратно в желтый шарик.

– Мадам, она же живая! – воскликнул Эрик, испуганно смотря, как его соседка по парте

сжала в руке бабочку. Красивое насекомое издало характерный звук, когда девушка его

раздавила.

– Господин Эрик Смит, вы меня внимательно слушали? Это только иллюзия. Сожмите

рыбу!

Эрик громко втянул воздух, собираясь с силами, и сжал руку. Рыба хрустнула в трясущейся

руке. Эрик закрыл глаза от ужасного звука, словно от боли. Учительница

удовлетворенная, что Эрик послушал ее и не надела никаких глупостей, отвернулась от

него и сказала:

– Выпишите главное из учебника.

После урока видоизменения, я отправилась на физкультуру, которая, как утверждала

расписание у секции Б класса, в связи со скором школьным балом была заменен на урок

бальных танцев.

Я с Оливией влетела в спортзал и остановилась: людей было намного больше, чем я

ожидала. Мы подошли к небольшой кучке ребят из нашего класса, где стоял Оливер и

Фред, болтающие с Эриком и еще с тремя парнями: Денис, Майкл и Стефан, вроде так его

звали.

– Что происходит? Почему тут все классы? – спросила Оливия, оглядываясь.

– Третий, четвертый, пятый и шестой курс открывают бал. Основные занятия будут после

обеда, вместо ботаники. А у третьих курсов дополнительный урок - сейчас, типа мы в

первый раз, глупые, ничего не умеем, – объяснил Денис, смахнув челку с глаз.

– А-а-а, спасибо.

В зал вошла Афина Рул и Блей Кар с черным чемоданом. Мадам прошла в центр

спортзала, а мистер Кар прохромал к небольшому столу в углу и положил на него

чемодан. Он раскрыл его, и показалась граммофонная пластинка. «Это же патефон!» -

наконец дошло до меня.

– Прошу тишины, – сказала Мадам Рул. Никто не послушался, ученики были слишком

озадаченны, почему здесь все три класса. Преподавательница приложила руку к горлу. –

Тишина! – эхо раздалось по всем углам комнаты, и все мигом замолчали. Прозвучало это

громче, чем у директора и грознее. –Мальчики, пройдите на левую часть зала, – убрав

руку от горла, сказала она, показав в сторону левой рукой. – Девочки, пройдите на

правую часть зала, - показала она другой рукой.

Зал послушно разделился на две части. Мальчики неуклюже перетаптывались, поглядывая на готовых к танцам девчонок. Афина Рул улыбалась девочкам, казалось, что

это предвкушение бала тоже ей очень нравилось. Улыбаясь, она казалась намного

моложе своих лет. Пробегая глазами по правой стороне, она остановилась, улыбка

медленно перешла в удивление.

– Эрик Смит, я сказала, что мальчики слева, – напомнила мадам Рул.

Сбоку от меня появилось какое-то движение. Рядом стоял Эрик. Он пробрался вперед, и

послышались смешки со стороны ребят. Эрик быстренько пробежал на своих коротких

ножках на левую сторону.

– Простите, мадам, – попросил он. Насчет его очередной ошибки послышались издевки

мальчишек, пихавших его в плечо. Я вспомнила недавнюю историю с рыбой, и

улыбнулась. Зато ему будет, что рассказывать детям, внукам. Мадам Рул была явно

удивлена его глупостями, она глубоко вдохнула, выдохнула, и повернулась к мальчикам.

– Тихо! – сказала учительница. Повторять громче при помощи заклинания ей не

пришлось, ребята сразу затихли. Мадам Рул повернулась к Блей Кару: - Блей, включай, –

приказала она и одобрительно кивнула.

Мистер Кар сдул пыль с пластинки, бережно положил ее в патефон, поставил иглу, и завел

музыкальный аппарат. Хрипя и чихая, патефон заскрипел. Ужасные звуки плавно

перелились в вальс, растекающийся по всему залу.

– Вальс танцуется под три счета, – сказала мадам. Дождавшись громкого стука, начала

считать удары: – Два, три. Раз, два, три. Раз, два, три, – она делала акцент на «Раз» и

хлопала ладошами в такт. – Кто хочет мне помочь?

– Оливия, смотри, – прошептала я, кивая в сторону помощника учителей. Блей, закрыв

глаза, медленно мотал головой в ритм музыки и настукивал ногой неправильный такт. –

Вот, кто должен школьный бал вальсом открывать. Вон как ему нравится, – улыбнулась я.

Оливия тихо захихикала, прикрывая рот изящной ладонью.

– Госпожа Грей, – громко обратилась ко мне учительница. Я резко прижала подбородок к

шее, словно от удара по голове, и нерешительно перевела взгляд с пола на мадам Рул. – Я

так понимаю, вы хотите мне помочь. Выйдете сюда, – сказала она.

– Блин, – тихо возмутилась я, покидая ряд девочек.

С опущенной головой я подошла к учительнице. Афина Рул сделала шаг и положила руку

мне на плечо. Меня передернуло.

– Милане Грей нужен партнер, – объявила она.

– Можно мне, мадам? – спросил Сэм, выбираясь из толпы ребят.

– Конечно, мистер Аттентион.

Учительница похлопала мне между лопаток, шепча: «Милана, выпрямись». Только я

потянула назад плечи, она меня подтолкнула к Сэму. В отличие от моего, его лицо не

выражала никакого недовольства. Я удивилась: «Меня насильно вытащили из толпы, а он

ее покинул добровольно. Глупый. Я сейчас ему весь танец испорчу».

– Не паникуй, – тихо сказал он, вставая прямо передо мной.

– Кто это здесь паникует? – фыркнула я, придавая себе более равнодушный вид. На самом

деле, я и правда паниковала, немного, совсем немного. Вру, я не немного паниковала, я

захлебывалась в панике! Большой палец левой руки нервно пересчитывал остальные

четыре пальца. «Сейчас я опозорюсь перед целым курсом», - рассуждала я, и волнение

хлынуло еще сильнее, меняя маску равнодушия на маску паники. Сэм улыбнулся.

– В вальсе партнер левой рукой держит партнершу за талию, – начала Афина Рул, и Сем

легонько приобнял меня за талию, ели прикасаясь к блузке. Любая девчонка за это жизнь

отдала, а меня это совсем не волновало. Главное, чтобы он сильно не увлекся со своими

объятиями. – Другой держит руку партнерши.

Сэм поднял руку, ожидая мою. «Блин, сейчас в обморок от стыда упаду», - подумала я.

Неловко мне было, когда в мою сторону смотрело столько глаз. Я нерешительно потянула

руку верх. За плечом Сэма, Фред издевательски улыбался. Он мне никогда не даст забыть

это. Сэм взял меня за руку, когда я была готова уже одернуть ее обратно, в низ, и убежать.

Сэм крепко сжал мою ладонь, словно догадываясь о моих желаниях.

– Свободную руку партнерша кладет на плече своему партнеру.

Я глубоко вдохнула и положила руку Сэму на плечо, касаясь ребром кисти его накаченной

спины. Если бы не мой партнер, моя стойка смотрелась совсем жалко. Сэм выглядел

профессиональней, как танцор из передачи «Танцы со звездами», которую очень любили

воспитательницы в детдоме. По вечерам они завоевывали телевизор и включали

«Первый канал». Спорить с ними было бесполезно, так что мы, всем коллективом, смотрели эту передачу.

– Мисс Грей, – разнесся голос учительницы. Если такое ночью разбудит, то со страха в

вечный сон провалишься. – Не виснете на Сэме, – сделала она замечание. Мои щеки

залились краской. Ну, все! Это последняя стадия стыда. – Сами держите свою руку, не

вешайте ее на плечо партнера.

«Вообще-то, у меня сейчас паника, я и сама еле стою, а тут еще и руку положить нельзя…»

– возмутилась я про себя, но все-таки приподняла руку. Сэм усмехнулся. Зараза! Его это

еще и тешит. Неужели ему нравится это внимание?

– Партнерша должна стоять чуть правее партнера, – сказала мадам Рул. Не дождавшись

от меня реакции, она попросила моего партнера: - Сэм, пожалуйста, поставьте свою

партнершу правее.

Сэм улыбался, и меня это начинало уже бесить. Он шагнул вбок, и моя левая рука

проскользила по его белоснежной рубашке.

– Голова танцоров должна быть повернута чуть налево. Партнерша должна наклонить

туловище налево назад.

Мы сделали, что сказала учительница. « Хорошо, что не надо смотреть в глаза, а то я бы со

стыда точно сгорела», – обрадовалась я.

– Чуть согните колени – попросила мадам Рул. – Партнерша отводит ногу назад, партнер

идет на нее с правой ноги, – мы делали все, как говорила учительница. – Переводите вес

на вытянутую ногу. Подставляйте вторую, поднимаясь. Поворачивайтесь и опускайтесь: партнерша на правую ногу, партнер на левую. Потом повторяете то же самое, только уже

партнерша идет вперед, а партнер назад, – объяснила она. Сэм умело танцевал свою

партию, ведя меня, бестолковую партнершу. Впервые я обрадовалась, что вышел именно

он, а не кто-нибудь другой.

– Раз, два, три. Раз, два, три… – начала считать Афина Рул, пока мы не стали двигаться

под музыку сами.

Мне нравилось. Наверно по тому, что получалось. Куча лиц пролетали мимо. Уже не

стыдно. Великолепное чувство головокружения. И кстати, я ни разу не наступила Сэму на

ногу.

Я видела, как Эрик Смит тренирует свою стойку, сравнивая со стойкой моего партнера.

– Молодцы, – похвалила мадам Рул, когда мы дошли до конца зала.

– Спасибо, мадам, – сказала я и, смутившись, поспешила убрать руки с Сэма.

– Спасибо, – поблагодарил Сэм, отпуская меня. Я улыбалась, и это заставило его улыбку

стать шире.

– Можете разделиться на пары и попробовать потанцевать, – обратилась учительница к

остальным ученикам, повернувшись к нам спиной. В толпах появилось движение, и

несколько смельчаков встали в пары. – Так, быстро разошлись все по парам и

тренируемся! - повысила голос учительница. Все быстро сорвались с мест и нехотя

разошлись по парам.

– Ты не против остаться в паре? – спросил Сэм, протягивая мне правую руку. Я

отвернулась от смущенной Оливии, к которой подошел Эрик. Но только открыла рот, чтобы ответить: «Не против», как к нам из ниоткуда подошел Оливер:

– Милана, помоги мне, а то у меня что-то ничего не получается.

– Извини, – обратилась я к Сэму, грустно улыбнувшись. Он опустил руку.

Я взяла Оливера за руку и положила другую ему на плечо. Он взял меня за талию. Вдалеке

глухо послышался колокол.

– Не успели, – сказала я.

– Да… – расстроился Оливер и вздохнул. Мы не спеша опустили руки.

Ко мне подбежала Оливия, и мы пошли на Математику.

На два предмета выделялось меньше всего времени: Правописание и Математика. Они

были главными уроками в средней школе, так что любой из моего класса знал то, чего не

знала я. Раньше, во втором измерении, математика была предметом, который я любила и

к которому у меня были хоть какие-то способности. Здесь новые темы мне давались

легко, только если они не были связанны со старыми правилами, что изучали до

поступления в старшую школу или высшую школу волшебства.

Следующим в расписание был урок Темного волшебства. За кричащим названием не

пряталось ничего страшного: никаких монстров, никакой крови, никакой опасности – хотя

кое-что устрашающее имелось на этих уроках – учитель, Блек Фаст. Для учителя он был

грубоват, странноват и страшноват. Кто вообще ему разрешил с детьми работать? На

сегодняшнем уроке мы проходили заклинания, которое я уже знала и даже использовала, заклинание «Отбрасывания».

– Куда уже Оливия с Дианой делись? – спросила я, выходя из класса.

– Они есть захотели и побежали скорей в столовую, – сказал Оливер, с братом ждавший

меня у кабинета Темного волшебства.

– Обжоры, – прокомментировал Фред.

– Спасибо, что подождали, – поблагодарила я.

Сзади послышался взволнованный голос Стефана: «Правда? Да? Я тогда пойду, поспешу

пригласить ее!» Он побежал, задев мое плечо. Ремешок сумки упал со своего места. Фред

что-то съязвил другу вслед и натянул мне сумку на плечо.

– Выбрать-то выбрали, – пробормотал себе под нос Оливер

– Милана, а Оливия еще никого не пригласила? – обратил на себя внимания Фред. Никого

не пригласила? Мне, кажется, мальчики должны приглашать. Ой, да ладно мне парится

из-за Фреда, он всегда странно говорит.

– Нет, как я знаю. А что? – спросила я, а потом сразу же в голове скользнул ответ на свой

же вопрос, на свой же очень глупый вопрос. Я ответила вслух на него: – Фред хочет

пригласить Оливию! – я хитро улыбнулась.

– Тихо, полоумная, – пробормотал он, как старый дед, протягивая ко мне руки, словно с

желанием заткнуть рот. Он огляделся, никто ли не услышал. – Как подругу хочу

пригласить. Мне не с кем идти, а ее никто не пригласил, вот я и решил поддержать, –

громко оправдался он, чтобы если все-таки кто-то застал его признание, услышали эти

глупые оправдания.

– Ага, ага, – издевалась я.

– Да правда!

– Ага, говорю же: «Верю, верю», – продолжала издеваться я.

Мы вошли в столовую и сразу увидели Оливию, рядом с ней сидел Сэм. Увидев нас, он

закончил свой энергичный разговор с моей подругой и поправил закатанные рукава

рубашки. «Что он там делает? Решил пообедать с нами? Но почему без своего друга?» –

не понимала я. Оливер схватил меня за запястье. Я взглянула на него: его лицо было

напряженно.

– Чего, Оливер?

– Нам надо поговорить, – сказал он и потащил меня обратно из столовой. Вслед только и

послышался смех Фреда.

У Оливера был такой вид, будто что-то случилось. Я встревожилась. Он оттащил меня от

толпы к стене, не далеко от высоких, дубовых дверей в зал, где все уже приступили к еде.

Оливер встал в нескольких сантиметрах от меня. Я отошла, чтобы посмотреть ему в глаза

и уперлась в стену. На его глаза упал тень, я не могла прочитать ни одну его эмоцию.

– Милана, ты не против пойти со мной на бал? – быстро проговорил он и чуть расслабил

лицо. Мои губы в изумление раскрылись. Я, мягко говоря, удивилась.

– Только, пожалуйста, сейчас ответь, – попросил он, когда я уже собралась ответить. – Ну, просто я подумал… мы можем пойти вместе. Ну, то есть, как друзья, – бормотал он.

Его волнение показалось мне забавным, и я улыбнулась.

– Оливер, – перебила я, – я с радостью пойду с тобой на бал.

Он облегченно выдохнул и улыбнулся.

– Ладно, пойдем в столовую, – я потянула его за руку.

– Да-а, – протянул он как-то странно. Я оглянулась на него, его лицо перекосило.

Мы прошли за стол и уселись напротив Оливии.

– Привет, Оливер, – сказал Сэм. – Здравствуй, Милана, – его взгляд привычно остановился

на мне. Сэм улыбался.

– Виделись уже, – улыбнулась я. Меня не покидал вопрос, что он тут делает?

– Милана Грей, не хотели бы вы составить мне компанию на балу? – торжественно

произнес Сэм.

У меня аж во рту пересохло. Если когда меня пригласил Оливер, я удивилась, то когда

меня пригласил Сэм, я, мягко говоря, офигела. Я схватила чашку чая и сделала пару

глотков. Это помогло мне немного прийти в себя.

– Сэм, я бы с радостью, но… – начала я и запнулась, не решаясь сказать «нет», – но меня

уже пригласили, и я согласилась.

На лице Сэма мелькнуло удивление, он скрыл его и выпрямился, возвращаясь к образу

джентльмена.

– Я надеюсь, ты хотя бы подаришь мне один танец.

– Конечно, – сразу же ответила я. Я чувствовала себя плохой. – Я просто обязана подарить

танец такому замечательному танцору, как ты.

– С нетерпением буду ждать, – сказал он, улыбнувшись. Но только он встал из-за стола, улыбка исчезла с его лица.

Оливия ждала, когда Сэм выйдет из столовой, смотря ему в след. Я представляла, как ее

сейчас пожирает любопытство. Она выпучила глаза и в предвкушении потирала руки.

Только Сэм скрылся за дверью, она повернулась и открыла рот, но я решила дать ей шанс

подольше помучаться.

– Ах ты, зараза! Ты знал! – кричала я, шутливо ударив нагло улыбающегося Оливера. –

Бессовестный! Ты мне ничего не сказал. Ты с самого начала знал! – барабанила я по

самодовольному другу. – Тебе не стыдно? Нет, тебе действительно не стыдно? –

верещала я, не скрывая улыбки.

– Неа!

– Ах, ты… – снова замахнулась я.

– Фред тоже знал, – перебил меня он.

Я повернулась к Фреду, он еле сдерживал улыбку и делал вид, что разглядывает потолок.

Я ткнула его локтем в живот, он улыбнулся и опустил голову.

– Ты почему мне не сказал? – злобно взглянула я на Фреда.

– Блин, Милана, кто тебя пригласил? – не выдержав, крикнула Оливия.

Мы все дружно повернули на нее голос, и не только мы, вся школа. От удивления я пару

секунд молчала, а потом, испугавшись ее, ответила:

– Оливер.

– Почему ты мне раньше не сказала? – злым тоном спросила она. Я, как дурочка, хлопала

глазами. Неужели она так разозлилась и так кричит потому, что долго сдерживалась?

Откуда столько злости в таком маленьком тельце? Я не ожидала от нее такого.

– Сама только что узнала.

– А вот Фред уже знает, кого хочет пригласить, – сдал брата Оливер.

Оливия любопытно смотрела на нас, ожидая продолжение новой новости. Ее уже не

интересовало, как меня пригласил Оливер. Он меня спас от нудного рассказа. «Спасибо»,

- прошептала я Оливеру, он в ответ кивнул.

– Она красивая, – сказала я, подогревая интерес подруги.

– Да, ничего такая, – ехидничал Оливер.

– Веселая, интересная, – продолжала я.

– Правда, Фред сказал, что он с ней только как с подругой пойдет, – тоже продолжил Оли

и за это получил от меня по ляжке.

–Да кто она? – сгорала от нетерпения Оливия. Она, казалось, даже подпрыгивала на

скамье от любопытства.

Тут Фред, на которого никто не обращал внимания, взял дело в свои руки:

– Оливия, пойдешь со мной на бал?

– Дураки, – состроила нам рожицу она, я и Оливер рассмеялись. – Конечно, Фред, я пойду

с тобой, – ответила Оливия уже самым ласковым и нежным голосом, на какой только

была способна.

Прозвенел колокол, и мы вскочили с лавки.

– Черт, – выругался Фред, влетая в косяк двери. Все глаза учеников в столовой были

направлены на наш грохот.

– Где будет проходить занятие? – спросила я, спеша в спортзал.

Мы с Оливией торопились сильнее всех, сзади бежал Оливер, и, не спеша, шел за нами

его брат.

– В бальном, – спокойно ответил Фред.

– Так мы не в ту сторону, – затормозила я.

– Ага, – усмехнулся он.

Мы развернулись и уже все дружно, вчетвером, побежали к бальному залу. Стук ботинок

об пол раздавался по всему коридору.

– Мадам Рул, можно? – спросил Фред, первым вбежавший в зал. Я влетела ему в спину, следом за мной в зал завалились Оливия и Оливер. Я шагнула из-за спины Фреда.

– Вы впервые открываете бал, и позволяете себе опаздывать? – разозлилась учительница.

Я обратно спряталась за спиной Фреди.

– Простите, мадам. Это больше не повторится, – извинился он.

– Быстрее проходите.

Мы сели на свободные стулья в углу огромного зала. Эта комната находилась в центре

школы, но несмотря на это в ней было много окон, выходящих на передний сад школы.

Зал был украшен высокими колонами, подпирающими потолок. На узорчатом белом

потолке в центре висела огромная хрустальная люстра. «Если она упадет, то прибьет всех.

А падать она будет очень быстро», – сразу же увидев люстру, подумала я. Умирать в

бальном зале мне не хотелось, и я отодвинула ногами стул, на котором сидела, подальше

от центра. Это, конечно, все равно бы меня не спасло, но мне стало легче.

– Здесь будет бал проходить? – спросила я, нагнувшись к Оливии, сидевшей впереди.

– Нет. Здесь вся школа не поместится, ну, если поместится, то некуда будет ставить елку.

Я облокотилась на спинку стула и еще раз осмотрела просторный зал. Это какая огромная

елка должна быть, чтобы не вместиться в этой комнате вместе со всеми учениками?

– Когда объявят класс, – начала учительница, и ее голос раздался эхом по бальному залу,

– вы выходите парами друг за другом, по порядку: шестой курс, пятый курс, четвертый

курс и третий. Растягивайтесь по всему кругу. Вам нужно будет тремя классами вместиться

в два круга: внешний и внутренней. Сразу встав, принимаете позу. Заиграет музыка, и, как

только все примут позы, начинаете. Не забудьте, что вы идете по часовой, – выделила

мадам Рул последнее слово.

Под команды учительницы видоизменения мы три раза проиграли выход, а потом она

разделила нас всех на пары, чтобы повторить и доучить танец.

– Та самая Милана Грей? – спросил меня мой партнер.

– Возможно, – сказала я, протягивая ему руку.

Мне в партнеры достался Стефан Стоун – старший брат Оливии. Он взял одной рукой меня

за руку, другой за талию. Я равнодушно положила руку ему на плечо.

– Оливия рассказывала о тебе немного, хотя ты и без этого известна.

– Известна? – переспросила я, наклоняя голову и отводя правую ногу назад.

Увидев Стефана, его сестру близняшку – Стелу и Оливию, было тяжело не догадаться, что

они родственники: светлые волосы, загорелая золотистая кожа, худоба. Но каждый из них

отличался своей индивидуальностью, стилем, даже близнецы. У Стефана светлые волосы

спадали до плеч, передние пряди служили длинной косой челкой; яркие карие глаза, идеальная кожа. Он напоминал мне почему-то эльфа. А вот Стела напоминала пацаненка: коротко постриженные волосы придавали интересный вид ее овальному лицу, а темными

тенями она всегда подчеркивала шаловливые глаза. Стела была худой, худее младшей

сестры. Оливия длинными волосами, обычно заплетенными в два колоска, серо-

голубыми глазами, большим разрезом глаз, пухлыми губами напоминала принцессу.

– Ты появилась из ниоткуда, на втором месяце учебы, поступила сразу на третий курс, а

потом еще и сразилась с темным… Ты привлекла немало внимания, – сказал он, танцуя.

– Внимания?! – воскликнула я. – Конечно, только ради внимания и живу, – сказала я и

опустила руки, покидая пару. Я, разозлившись, направилась прочь от него.

– Ты меня не правильно поняла. Я не хотел тебя обидеть, Милана, – схватил меня за руку

он. Я развернулась. – Я не имел в виду, что ты пытаешься привлечь внимание. Я просто

неправильно выразился, – объяснил он, и, поняв, что я уже не собираюсь уходить, отпустил руку. – Я просто чувствую, что тебя ждут еще немало приключений.

– Послушай его, девочка, – обратилась ко мне, повисшая у брата на шее, Стела. – Он

редко говорит глупости.

Стефан повернул голову к сестре и усмехнулся ее словам. Стела ему улыбнулась и

освободила его шею, чтобы протянуть мне руку:

– Стела Стоун.

– Милана Грей, – сказала я, пожимая ее миниатюрную ручку.

– Та самая?

– У вас что, это семейное? – простонала я.

Губы Стефана обнажили белые зубы:

– Наверно, – ответил он, взглянув на сестру, она пожала плечами.

– Оливия рассказывала о тебе, ты ее подруга, – сказала Стела.

Прозвенел колокол, и Стела схватила двумя руками ладонь брата.

– Стефан, пойдем, я пить хочу, – она потащила его за собой из зала.

– До свиданья, Милана Грей, – только успел сказать Стефан.

– Пока, – ответила я в гудящую толпу. Близнецов Стоун уже было не видно.

Я пару минут смотрела им в след. Странная они парочка. Все выходили из зала, а я стояла

и мешала выходящим. «Вот она!» – послышался знакомый голос. Я обернулась. Над

толпой старшекурсников торчала голова Оливера. Только я шагнула к нему, как он

опустился вниз. Я попыталась пробраться сквозь учащихся к тому месту, где видела его, но

только потерялась еще сильнее.

– Милана, – кто-то положил мне руку на плечо.

Я испуганно обернулась, это был Оливер.

– Я же сказал, что видел ее, – повернул голову он к Оливии.

– Где ты шаталась? – спросил выбравшийся из толпы Фред.

– Тут стояла.

Нашу небольшую кучку все огибали. Оливер схватил за руки меня и Оливию, она - Диану, та - Фреда, и он потащил нас к выходу. Уж сильно он спешил, я то и дело стукалась об

чужие локти, нагло пробираясь вперед. Выбравшись из бального зала, мы пошли в

кабинет математики, где предоставлялось два с половиной часа третьему курсам сделать

уроки.

Мне совершенно не хотелась ничего делать, ведь завтра последний день учебы, потом

Бал и все – каникулы и мой первый новый год в кругу родных. У меня, наверное, были

раньше семейные празднования, но я их не помнила. Со сладостными мыслями о

празднике я вышла из кабинета, не сделав задание.

Глава 12.

– Можно? – постучалась я в дверь к дяде Джеймсу.

– Входите, – через несколько минут отозвался он.

Я открыла дверь: дядя сидел за проверкой колбочек с зельями.

– О! – воскликнул он, повернувшись ко мне. – Заходи, дорогая. – Я послушно зашла в

комнату и закрыла дверь. – Что-то случилось?

– Нет, ничего. Можно с тобой посидеть?

– Конечно, – ответил Джеймс, смотря сквозь прозрачное стекло на сваренный раствор. –

Сейчас я закончу проверять, и мы попьем чаю.

– Угу.

Дядя капал зелья в воду и проверял, как они среагируют друг на друга. В большинстве

случаев вода резко превращалась в пар, но иногда и просто мутнела, или вообще ничего

не происходило. Учитель Зельеварения, по совместительству мой дядя, откладывая

пузыречки, заполнял табличку оценок. Я бродила по комнате. По обстановке нельзя было

сказать, что Джеймс - учитель Зельеварения: позади одного из кресел, за которыми мы

обычно пили чай, стоял небольшой шкаф с книгами и коробочками, в которых и

скрывались «улики» дядиной профессии.

Громкий хлопок отвлек меня он изучения книг, разложенных по алфавиту. Я вздрогнула и

машинально развернулась лицом к шуму. Дядя вскочил из-за стола, с грохотом уронив

деревянный стул, на котором он пару минут назад сидел. Край стола был залит бурлящей

жидкостью, которая стремительно капала на пол. Джеймс тихо выругался на одного из

своих учеников, назвав его «обалдуем», стряхивая зелье со своего бежевого пиджака. Я

схватила полотенце, упавшее вместе со стулом: оно было приготовлено специально для

такого случая. Пока дядя снимал мокрый пиджак, под которым была одета белая рубашка

в тонкую синюю полоску, я вытерла стол. Тряпка дурно запахла, и мне пришлось выйти из

комнаты в класс Зельеварения, чтобы промыть ей в раковине. Когда я вернулась, Джеймс

возился с серой, рваной половой тряпкой. Он швырнул ее в кабинет, в щель

закрывающейся двери. Я положила полотенце на подоконник. Джеймс, еще не успев

сесть на стул, вывел «Ужасно» напротив одной из фамилий учащихся и поставил

огромный восклицательный знак.

«Я вообще удивлен, что оно меня не убило! Я говорил ему, что Зельеварение - сложный

предмет. На что мне такие мучения?!» - ворчал дядя. Я продолжила рассматривать

комнату, пока он приводил стол в порядок. За рядом баночек, на столе, в углу, ютились

две фотографии - фото Лисы и фото с большой компанией людей, позирующих на

ступеньках. Я хотела потянуться за фото, чтобы рассмотреть лица, но передумала, боясь

помешать дяде. Он говорил, что у него есть еще одна рамочка, он даже мне ее показывал.

Точь-в-точь такая же, как и те, что удостоились стоять на его столе. Джеймс говорил, что

вскоре ее займет моя фотография. Странно как-то, я этого не понимала, хотя сама хранила

у кровати фото своей семьи, самой лучшей семьи.

У стола стоял широкий шкаф, где были явно выдававшие дядю вещи: поделки, рисунки, фотографии учеников. Шкаф занимал большую часть комнаты, все подарки были видны и

ни один не загораживал другой. Во мне проснулась ревность, и я начала искать

неточность, неаккуратность в поделках.

– Дядя Джеймс, а сколько ты работаешь в школе? – отвлекла я его, дивясь масштабам

коллекции.

– Десять лет, – сказал он, не прерывая проверку. – Сразу как вернулся в Санкт-Стартлайф,

– дядя отставил от себя пустые скляночки и начал заполнять верхние строчки таблицы. –

Милана, поставь пока воду.

Я оторвалась от рассматривания забавных вещиц, авторы которых мне явно не нравились

(Мой дядя!), подошла к небольшому камину в стене, повернула крючок для котла с

висевшим на нем чайником под огонь. Я достала из нижних полок, под книгами, два

набора для чаепития: две ложки, чашки, блюдца и два благоухающих засушенных цветка

заварки. Джеймс сложил колбочки в коробку, убрал в ящик стола табличку и перо. Он

взял прихватку, снял чайник с огня и заварил чай. Бутоны цветков начали распускаться и

окрашивать кипяток в красно-коричневый цвет.

Наблюдая за пером, на котором никогда не заканчиваются чернила, за каретой без

лошадей и бензина (хотела бы я посмотреть на карету с выхлопной трубой…), дивишься

старине этих предметов, но если сравнивать со вторым измерением, то развитость

одинаковая. В первом измерении все строится на волшебстве, а во втором на развитии

техники. Я, конечно, скучала по компьютеру, телевизору, телефону, хоть они здесь были и

не нужны. К удивлению, я легко привыкла к использованию пера; отсутствию выхлопных

газов от машин; к здешней романтике свеч. Хотя электрический чайник мне нравился

больше.

– Лиса прислала тебе платье на бал? – спросил дядя. Я, попивая чай, кивнула ему. – Оно

тебе понравилось?

– Да, оно безумно красивое. Самое красивое платье на свете, – восхитилась я, вспоминая

свое бесподобное платье.

– Эм, – смутился дядя – А Оливер Вармент… вы с ним…

– Дружим, – перебила я его глупые догадки. Когда он успел уже узнать это? – Мы с ним

дружим, – повторила я.

По дядиной нерешительности и по неумелому подходу к вопросу сразу понятно, что он

начинающий родитель. Но его не за что было винить, ведь все так и было.

– Да… мм… хорошо, – смутился Джеймс. – Веди себя хорошо, – успокоившись, сказал он, грозно помотав пальцем, как это делают неопытные в таких делах актеры-папы. «Ох, какая типичная фраза», - подумала я, улыбаясь.

– Хорошо, дядя Джеймс.

– Тяжело мне дается это, – признался он. – Если Лиса будет спрашивать, какую лекцию я

тебе читал, ты придумай что-нибудь получше, чем «веди себя хорошо».

– Придумаю лекцию, так часа на… два.

Роль родителя у него хорошо получалась, просто он еще не знал об этом. Дядя пытался

подражать чересчур пафосному образу «типичный родитель», который описывается в

заурядных романах. Ему не нужно было ничего придумывать, менять, Джеймс - самый

лучший дядя, о котором можно только мечтать.

– В воскресенье поедем домой. Лиса задумала закатить грандиозное празднование

нового года. Боюсь, как бы она там все деньги на подарки не спустила, – говорил Джеймс, улыбаясь и потягивая горячий чай. – Она уже елку притащила домой, игрушки, гирлянды, украшения купила, но сама не наряжает, нас ждет.

– Быстрей бы уже, – сладко сказала я, представляя, как я с тетей и дядей наряжаю

пышную елку, с Джеймсом вешаю красную гирлянду, режу с Лисой помидоры в салат.

– Еще немножко, три денечка, а в воскресенье будем уже дома, подбадривал Дядя.

– Не три денечка, а три длинных дня ждать, – исправила я его.

– Твоя мама обожала предновогоднюю неделю, всю эту суету, все заботы… - пробормотал

дядя, углубляясь в воспоминания.

Оставшееся время чаепития он молчал, да и я молчала, не желая его отвлекать. Мы

допили чай, и я пошла на ужин, придумывая историю для Оливии о том, где была все это

время. Сказочник из меня никакой, так что я решила остановиться на чтении книг в

библиотеке.

В столовой ни Оливии, ни Дианы, ни близнецов не было, и я села одна, подальше от

шумной кучки первокурсников. Ужин был не самый вкусный: жареная рыба с двумя

хвостами и на вид неаппетитная картошка, хотя даже не картошка, картошка не настолько

белая. Ну, несмотря на вид этого овоща, он оказался вкусным, и действительно отдаленно

похожим на картошку. Когда я приступила к рулету с чаем, в столовую вошли Оливер с

Фредом и Оливия.

– Как ужин, вкусный? – спросил Фред, садясь за стол.

– Есть можно, – сказала я, сморщив нос от жутко сладкого запаха рулета.

– Да-а-а, – протянула Оливия, рассматривая еду на столе. – Где была?

– В библиотеке, – мгновенно выдала я свою подготовленную фразу.

– Мы только что оттуда, – тыкая рыбу вилкой, сказал Оливер.

– А-а, – протянула я, придумывая, что сказать. – Я давно тут сижу, – вроде бы выкрутилась

я.

Оливия посмотрела на мою тарелку с рыбными костями и передумала сомневаться в

моем вранье о библиотеке.

Из-за того что я не сделала уроки в специально отведенное время, пришлось делать их

после столовой. Я накалякала конспект по биологии, прочитала о зелье «Маскировки». В

комнате никого кроме меня не было и, доделав уроки, я пошла в зал. Гостиная кишела

народом, но ни Оливии, ни Дианы опять не было, а Даша что-то объясняла сестре, просматривая учебник по Волшебству. В углу, у камина, где я любила сидеть, что-то

творили Оливер, Фред, Денис, которого я сегодня видела в зале, и Эрик. Я направилась к

ним.

– О, Милана, будишь с нами в «Цу-е-фа»? – спросил Фред, давая Эрику щелбан.

– На щелбаны?!

– Да.

Я посмотрела на Эрика, потирающего красный лоб.

– Ну, если только не больно.

– Для тебя сделаем исключение, трусишка, – сказал Оливер. – Садись, – подвинулся он, освобождая мне место на небольшом красном диване.

– Да ну вас! Вы мне уже весь лоб разбили, – проныла я, когда часы показывали 21-30.

Сколько мы играли, я только один раз выиграла (Мой восторг был безграничен) и три раза

была и не проигравшей, и не победившей. Лоб уже чесался от щелбанов.

– Ай, да ладно, поиграй еще немного, – попросил Денис.

– Да, не. Я в ванну. Пока, – сказала я и ушла, потирая красное пятно на лбу.

После ванны я вернулась в комнату, когда свет был уже выключен. Ударившись ногой об

угол крайней кровати, я тихо выругалась. Мне кажется, все косяки и углы решили

подорвать человечество изнутри, у них есть свое сообщество, где они хвастаются своими

злодеяниями друг перед другом. Джессика, чья кровать чуть мне не сломала палец, заворчала что-то спросонья. Я на цыпочках пробралась к своей кровати, аккуратно обходя

все углы, и легла. Лунный свет, прокравшийся в комнату, освещал пушистые розовые

тапочки Оливии и рядом стоявшие мои. Эта картина навела на меня грусть. На каникулах я

не увижу свою Оливию.

– Оливия, ты спишь? – громко прошептала я.

– Спит она, спит, – проворчала Даша. – Все уже спят!

Оливия тихо хихикнула. Даша громко заскрипела кроватью, поворачиваясь в другую

сторону.

– Нет, – ответила Ливи, – мне не спится.

– Понимаю, мне тоже, – призналась я, ложась на спину и засовывая руки под голову.

Вроде, я была рада, что увижу Лису, но когда думала о недельном расставании с

друзьями, я начинала чувствовать одиночество. В жизни всегда приходится делать выбор, каким сложным бы он не был. Хотя, что ту выбирать? Я хотела встретить новый год с

дядей и тетей. Просто я привязалась уже к Оливии, Фреду, Оливеру, Диане, к стенам

школы и ко всем ее ученикам.

– Ты где живешь? – спросила я с какой-то надеждой в голове.

– На окраине города Санкт-Стартлайф. У нас свой небольшой дом.

– Я тебя обожаю, – пропищала я, забыв, что все уже спят. На душе стало легче.

– Неужели ты тоже?

– Ага, – улыбнулась я и повернулась к ней лицом.

– А давай договоримся встретиться на каникулах? Я тебе город покажу, ты же не особо его

видела, да?

– Да хоть каждый день будим видеться, – радостно, ответила я.

– Ловлю тебя на слове, – блеснула улыбкой Оливия и отвернулась.

«Вот и не придется расставаться с Оливией», - подумала я и зевнула. Я пожелала ей

спокойной ночи и, закутавшись в одеяло, заснула.

Утро было изумительным: мороз, солнечно и чистое, сказочно голубое небо. Тишина, только снег хрустел под ногами. Воздух пах свежестью и приближением праздника.

– Знаешь, что я хочу? – спросила я сонную Оливию, хитро улыбаясь.

– Чего? – лениво подняв на меня глаза, спросила она.

Вместо ответа я повесила сумку на голую ветку стоявшего у протоптанной тропинки аллеи

дерева и побежала по свежему снегу, выпавшему сегодняшней ночью, и плюхнулась в

белоснежный, мягкий сугроб.

– Милана, что ты делаешь? – удивилась Оливия. Ее сонные глаза распахнулись.

– Ничего, – ответила я, смотря на чистейший небосклон.

– Ты ведешь себя как ребенок, – обвинила она и села на лавку под деревом, на котором

весела моя сумка с учебниками.

– Неужели тебе не хочется побыть ребенком? – шаловливо спросила я, разгадывая

наклонившуюся макушку ели, под которой сидела подруга.

– Нет, – уверено ответила она, снимая сумку с плеча.

Я села на мокрый снег и, улыбаясь, посмотрела на Оливию. Она вопросительно подняла

брови. Я натянула перчатки, смяла снежок и кинула его в заинтересовавшую меня

верхушку дерева. С макушки слетел снег на ветки ниже, они под весом прогнулись, и все

свалилось на Оливию. Ее голова была опущена, и я не видела лица. В ожидание

обвинений я состроила извиняющуюся рожицу (которой научилась у близнецов Вармент), как будто это произошло нечаянно. Оливия, отряхнув волосы и повязку на голове, подняла глаза на меня. На ее лице блеснула угрожающая улыбка, я напряглась.

– Мне кажется, ты забыла свою крышу в ремонт сдать, чтобы не ехала, – начала она, медленно поднимаясь с лавки, словно львица, боявшийся спугнуть добычу. – Сейчас я

тебе ее обратно вставлю.

– О, черт, – выругалась я, поспешив встать. Я наступила на край епанчи и грохнулась на

колени, обратно в снег.

– Сейчас я тебе устрою! – крикнула она и сорвалась с места.

Я вскочила на ноги, но не успела и пару метров пробежать, как, задела прикрытый снегом

корень дерева и рухнула, поднявшись, побежала, спотыкаясь обо все, обо что только

можно.

– Не уйдешь! – крикнула Оливия, и мне в затылок влетел снежок.

Я завопила, прыгая и пытаясь вытряхнуть снег, попавший под епанчу. Холодные снежинки

таяли на горячей коже и стекали ледяной струей вниз. Я дергалась, как больная, пытаясь

убрать снег со спины. На лице были видны все мои глубокие эмоции. Оливия снесла меня, и мы рухнули в снег.

– Сдаюсь, – прохрипела я, скидывая с себя ногу подруги.

– Вот и славненько, – сказала она, задыхаясь.

– Ладно, пошли завтракать, – немного повалявшись, я села и хлопнула подругу по ноге.

– А что уже девять? – нехотя поднимаясь, спросила она.

Я помотала головой, стряхивая снег с волос, и глянула на башню с часами. Стрелка

сдвинулась на одно деление.

– 9-15, – ответила я и встала.

Отряхнув плащ, я прошла за нашими сумками. Моя сумка вместе со снегом свалилась

вниз и сейчас валялась под лавкой, вся мокрая. Я достала ее, взяла сумку Оливии и

протянула ее подруге, вышедшей из сугроба на протоптанную тропинку. Я еще раз

хорошенько отряхнула свою сумку, и мы пошли в столовую. Там мы сели с братьями

Вармент. Поздоровавшись и смахнув на них мокрые капли с волос, мы молча взялись за

еду, но, когда мы принялись за чай, наше молчание оборвал Стефан – старший брат

Оливии, севший со Стелой напротив своей сестры и Фреда.

– Так, кто из вас Фред Вармент? – спросил он с лицом не выражающем никакие эмоции, оглядывая близнецов напротив.

– Эм… – удивленно протянул Фред. – Я.

– Значит, вот с кем моя сестра идет на бал, – сказал Стефан, не меняя выражения лица.

Напряжение повисло, никто не понимал, что происходит. Фред взглянул на Стелу, потом

на Стефана, потом снова на коротко стриженную блондинку. Непонятно о чем подумав, Фред улыбнулся Стеле. Оливия ткнула локтем его, она попыталась сделать это незаметно, но так как все непонимающие взоры были направлены на Фреда, это не получилась. У

Стефана сверкнула секундная усмешка, и он снова вернул себе маску.

– А-а! – дошло до Фреда. – Ты что его сестра? – повернулся он к Оливии.

– Дурак, – пробормотала она и закрыла глаза ладонью.

Я, бессовестно улыбаясь, сдерживала смех. «Она его убьет!» - подумала я. У Стефана

дернулись уголки губ, но он поспешил вернуться к роли ревнивого брата. Я и Стефан

смотрели на Фреда, у него было жалкое напряженное лицо, и старшей брат моей подруги

сдался, его губы разошлись в улыбке.

– Ладно, парень, расслабься, – залился хохотом блондин.

– Все, поиздевался, пошли, – убирая руки с брата, сказала Стела. Походу ей одной было

это ничуть не смешно. – Пошли, а то опоздаем, – встала она.

Стефан взглянул на лицо сестры и убрал улыбку.

– Пошли, – поднялся он. – Пока всем, – сказал Стефан и, подмигнув Фреду, ушел, потянув

за собой свою сестру.

– Тоже пойдемте, а то мадам Греми убьет нас, если опоздаем, – вставая, предложила я.

По дороге на урок Волшебства мы с Оливером угорали над лицами Оливии и Фреда. Они, надувшись, шли и не разговаривали друг с другом.

– Я что, что-то не так сделал? – спросил обижено Фред.

– Ты забыл с кем на бал идешь! – гаркнула Оливия.

– Да я просто не понял… – мямлил он в ответ.

– Оливия, да ладно тебе. Я на месте Фреда, даже если знал бы, что он твой брат, тоже

растерялся, – сказал Оливер, а потом, улыбнувшись, добавил: – Я бы, правда, на твою

сестру не засматривался бы.

Я улыбнулась, но все-таки попыталась как-то их примирить:

– Ты же знаешь, он всегда косячит.

– Пусть где-нибудь в другом месте косячит! – пробубнила Оливия.

– Блин, Оливия! – воскликнул Фред. – Прости! Прости. Слышишь? Прости, – попросил

Фред.

– Оливия, правда, что ты из-за какой-то глупости? Прекращай, – сказала я.

– Ам, да, эм, – замямлила она. – Прости. Что-то я и вправду… Я тоже иногда теряюсь в

разговорах со Стефаном.

После Волшебства у нас был урок Зельеварения.

– Все ингредиенты лежат на ваших столах, – сказал мистер Логон, проходя за свой стол. –

Напомню вам названия: слезы призрака, – он поднял стеклянный тюбик закрытый

пробкой, в котором была мутная, бесцветная жидкость. – Уголь прозрачной ткани, –

учитель показал небольшую картонную коробочку. – Большая белая ягода или «M

moúro», – легко выговорил он. – Прошу вас не, – начал Джеймс, но остановился на

минуту, услышав тихий взрыв в руке Фреда, – не сжимать и не давить сильно на ягоду. То

есть не делать того, что продемонстрировал нам Фред Вармент, – сказал он учительским

тоном. Потом он сменил тон на дружеский и сказал: – Фред, возьмешь у меня новую

ягоду, – потом мистер Логон поднял крышечку с какими-то зернышками. – И последнее, кости граната. Можете приступать. Правила приготовления на вклейке учебника. Фред, подойди ко мне.

Фред подошел к учителю, тот, предупредив еще раз о хрупкости, дал ему новую ягоду.

– Благодаря вашему таланту школе грозит скорое банкротство, – сказал Джеймс, когда у

Фреда лопнула очередная ягода. – Или у вас только на моем уроке все рушится?

Фред прикусил губу, не решаясь развернуться и подойти за новой ягодой.

– Нет, мистер Логон, он несчастья для всех учителей, – сказал Оливер и по классу

побежали смешки.

– Подойдите ко мне, мое несчастье, – попросил Джеймс.

Фред подошел к учительскому столу, где получил очередную новую ягоду, которую

умудрился не лопнуть по пути к парте. Оливер с издевкой похлопал брата по плечу, когда

тот аккуратно положил ингредиент.

Я следовала инструкции: помыла кости граната в раковине в центре стола, за которым

сидели я, Оливия, Фред, Оливер; сжав косточки двумя скрепленными подобиями ложек, выдавила сок и налила его в маленький котел; в котел с соком положила три уголька

прозрачной ткани; дождавшись, когда черные кусочки впитают сок косточек, я растолкла

их в порошок деревянной ложкой; потом залила в котел слезы призрака так, чтобы залить

полностью порошок; поставила котел на большую, просто огромную для нормы, горелку и

помешивала, пока не закипело; специальным прибором – пробиркой с пустой иглой -

проколола первый слой ягоды, собрала из нее воздух; надавив на дно и на пробку, пропускающую кислород, сжала воздух внутри; при помощи заклинания «Колди», которое я проходила по учебнику первого курса, я застудила воздух в пробирке, который

попав в готовую смесь, окрасил ее в прозрачный цвет. Если бы не круги на поверхности, я

бы решила, что зелье пропало. В классе царила гробовая тишина. Все ученики, склонясь

над своими местами, заинтересованно следуя инструкции, сжимали воздух, мешали

зелье, толкли уголь.

– Дя… – начала я, но потом исправилась: – Мистер Логон, – произнесла я и огляделась: все

были заняты и, вроде, кроме меня и Джеймса никто не догадывался, что я собиралась

назвать его дядей. – Я, кажется, все сделала.

– Сейчас подойду, Милана, – сказал Джеймс. После недолгого молчания, он решил

продолжить: – Грей, – по мне это было лишним и прозвучало странно.

Дядя встал, положив газету, которую он читал в тишине, и взял розовую пипетку с каким-

то немыслимым рисунком на резинке.

– Ой, моя пипеточка, – радостно завопила сидевшая сбоку Софья, наивная девочка с

непропорционально длинными руками. Ее светлые, желтые волосы были пострижены

под каре. – Это же я вам ее подарила, – визжала она.

Я посмотрела на нее, она вся сияла от счастья. Из-за ее такой сильной радости и

эмоциональности она меня раздражала. «Могла бы молча порадоваться», - пробубнила я

про себя. Она выпучила глаза, подняла брови чуть ли не до линии волос, обнажила все

свои белые большие зубы.

– Конечно, Соня. А ты что думала, я ее в рамочку поставлю? Я с огромной радостью ей

пользуюсь, – ответил на ее вопли Джеймс.

Странно смотреть на тридцатитрехлетнего учителя с девчачей пипеткой.

– Если с этой что-то случится сразу скажите мне, я новую сделаю, – опять запищала

желтоволосая.

– Обязательно, – улыбнулся ей дядя.

– Мистер Логон, – проговорила я, пытаясь обратно привлечь украденное внимание. – Я

все сделала.

– Ой, да. Прости. Давай проверю, – сказал он и подошел.

Джеймс набрал зелья в дурацкую пипетку, огляделся, и его взор упал на мой учебник по

зельеварению. Он капнул на обложку три капли. Место, куда упали капли, растворилось, и показалась в дырке учебника парта, от прозрачной капли поползли кривые к кроям

учебника, будто обвивая его. Через несколько секунд учебник пропал.

– Молодец. Зачет.

– Спасибо, мистер Логон, – сказала я, удивленно смотря на стол, где только что лежал мой

учебник.

Джеймс усмехнулся и хлопнул по невидимому учебнику ладонью - тот в тоже мгновения

появился. Жалко, что зелья столь слабое, что при прикосновении предмет снова

становится видимым.

После звонка колокола мы отправились на урок Существологии, где учитель рассказывал

нам об Эльфах. Билл Хангриус был мало похож на учителя: неопытный, необщительный.

Но он наизусть знал все мифы, истории, правды и неправды о любом существе. Свои

любимые истории он рассказывал взахлеб, уточняя все мелочи. Мистер Хангриус никогда

не скрывал свое отношение к рассказам. Может, это не профессионально, но заставляло

рассуждать, что хорошо, что плохо. Как бы глупо не звучало это в моей тринадцатилетней

голове, эти уроки еще и воспитывали нравственные качества.

Следующим уроком было Темное волшебство, на котором мы изучали заклинания

«Минутной рассеянности». И опять я убедилась в грубости и в недружелюбие мистера

Фаста. Ох, не нравилось мне ходить на уроки Темного волшебства…

Вся школа ждала завтрашнего дня так, что сегодняшний невероятно быстро стремился к

финалу.

Учительница ботаники – Изабелла Флор устроила нам урок на свежем воздухе. «Ну что

можно изучать зимой, на улице по ботанике?» - капризничала Оливия, когда надевала на

себя весь свой гардероб. В шок ввело нас то, что изучать мы должны цветы. Оказалось, что растение, про которое я вчера читала, растет зимой под снегом. И мы всем классом

отправились на сборы Вортин - длинный зеленый стебель, покрытый голубыми цветами, с

волосатыми листьями, которые внизу раскидывались огромными, резными крыльями.

Мы разделились по парам (я, конечно же, была с Оливией) и лазили по огромным

сугробам, разгребая руками снег в поисках проклятых растений, бродили по темному лесу

за забором, окружающего со всех сторон школу. Я впервые была в этом страшном лесу с

огромными деревьями, поросшими мхом, выпирающими корнями, аж до колен

торчащими из-под снега. Все в этом лесу казалось огромным и устрашающим, так что, боясь заблудиться и стать ужином для диких тварей, я уговорила Оливию, которая

утверждала, что я сильно преувеличиваю, не заходить вглубь.

– Милана, иди сюда. Вот они, – сказала Оливия, копаясь в снегу.

Я подошла к ней. Из-под снега торчали голубенькие цветочки и кончики длинных стеблей.

Я нагнулась над синими звездочками и аккуратно начала расчищать рыхлый снег у цветов.

Мы ползали по снегу и срывали Вортины. Вдруг, сзади зашуршали кусты, и меня кто-то

снес в снег лицом. Я завизжала, Оливия закричала еще раньше меня. Послышался

знакомый звонкий смех.

– Оливер, Фред… Придурки! – вопила Оливия.

Я встала, вытирая мокрое лицо. Близнецы Вармент умирали со смеху, из-за этого они

были не в силах встать из сугробов. Оливия, с красным носом и вся в снегу, кричала на

близнецов во весь голос. Она корзинкой ударила Фреда по голове, и цветы вылетели за

плетеный борт. Подруга, бубня, собирала Вортины. Я устало посмотрела на эту картину и

отвернулась. На фоне воплей, я срывала цветы и складывала в свою корзину. Позади

царил хаос.

Сдав цветы учительнице, я отправила снимать промокшую и прилипшую к телу одежду.

Переодевшись, я с Оливией вышла в гостиную, где в центре зала за круглым столом, на

четырех длинных диванах растянулся весь наш третий Б курс. Подвинув Фреда, я залезла

под плед, под которым чудесным образом поместились - я, Оливия, братья Вармент, Джессика и Диана. Греясь пледом, мы все дружно тряслись от холода.

Фред положил мне на шею свои ледяные руки, по спине побежали мурашки. Я начала его

колошматить, и мы невольно стянули плед почти со всех, кроме самих себя, за что нам

впоследствии влетело.

– Прям не верится, что уже завтра бал, – сказала Даша, сидевшая в обществе мальчишек.

– А мне верится, – признался Денис, подмигнув Анне, которую собирался сопровождать

на балу. – Быстрей бы, да, Анна? – спросил он, влюблено смотря на свою даму.

– Ага, – улыбнувшись, сказала она, перебираясь на диван к Денису. Он приобнял ее за

плечи.

– Хэй! Мы вам не мешаем? – оторвал их взгляды друг от друга Фред.

– Если только немножко, – ответил Денис, поглаживая по плечу покрасневшую подругу.

– Аккуратней, кипяток, – предупредил один из одноклассников, разливая всем чай.

– Спасибо, Крис, – поблагодарили все в один голос, как в детском садике.

До ужина мы все время пили вкусный чай, согреваясь, и болтали о бале, каникулах.

Впервые за полгода мы сидели вместе, всем классом. И мне очень нравилась эта

компания из двадцати семи человек. Я многих узнала получше, например, Дениса, который хорошо дружил с Оливером и Фредом, он предпочитал все «Вроде по моде». На

новый год ему обещали подарить ультрамодный плеер (было бы интересно увидеть, какой такой «ультрамодный» плеер может быть здесь), так как он любил хорошую

музыку. Современная группа, которая будет играть пару песен на балу, была предложена

им. Конечно, это группа не из тех, кто собирает огромные стадионы, но, по обещанию

Дениса, действительно неплохая. А вот девушка Дениса была далека от его образа: она не

интересовалась модой, была скромной, но предпочтения в музыке были такими же, как и

у ее парня. Джессика – лучшая подруга Даши - поделилась с нами, что новый год она

будет праздновать с родственниками, которых у нее немало. Она перечислила все их

имена, но я в погоне за каждым не запомнила ни одного. Еще я узнала, что я самая

младшая в нашем курсе. Всем уже было четырнадцать, а я одна тринадцатилетняя ходила

без паспорта, вру, здесь все были без паспорта, ведь его выдавали только в шестнадцать, но факт остается фактом – я малолетка. Оливер не пропустил эту новость, чтобы

поиздеваться надо мной.

За ужином мы тоже сели все вместе, огромной компанией, по привычке, хотя уже и не

болтали все вместе. Последний раз назвав меня «малюткой», братья Вармент пошли

отглаживать костюмы, и мы последовали их примеру. Я, Оливия и Диана отправились в

спальню. На подготовку к балу это было не очень похоже, скорее, на обмен сплетнями

Оливии и Дианы, несмотря на то что в основном говорила Оливия. Я валялась на кровати

и слушала созданный ими гул. В конце концов, Оливия назвала меня бездельницей и

наказала пораньше лечь спать. Похоже, она узнала, что у кого-то такое же платье или

проиграла в споре с Дианой. Когда я вернулась из ванной и собиралась лечь спать мне

опять влетело:

– Ты чего ничего не делаешь? – воскликнула Оливия, когда я потянулась к кровати. Она

разглаживала не пойми откуда взятым паровым утюжком платье.

– Почему ничего не делаю? Я вот спать иду, – ответила я, залезая под одеяло.

– А платье? Ты вообще бездельница!

Я застонала. Ох, что ее не спится?

– У меня завтра целый день есть, – я попыталась убедить ее успокоиться.

– Блин, ладно, я тебе сама его поглажу.

– Не надо.

– Нет. Я поглажу, – психанула она и полезла в мой шкаф.

–Что-то не так? – спросила я, наблюдая за поведением нервной подруги.

– Ничего. Просто, ты ничего не делаешь! – обвинила меня она.

– Прекрати! Надоела уже, – крикнула я, пытаясь ее угомонить. – Все будет завтра хорошо.

Ты с Фредом замечательно проведешь завтрашний вечер!

Оливия обмякла, и напряжение с ее лица ушло. Она спустилась на кровать Дианы.

– А вдруг я забуду, с какой ноги начинать?

– Ты круче всех танцуешь. Не переживай, – успокаивала ее я. – И слушай, иди спать.

– Да, – тихо протянула она. Оливия решительно вскочила. – Но платье я тебе все равно

поглажу.

– Гладь, гладь … – сдалась я, залезая с головой под одеяло.

Глава 13.

Мы с Оливией сидели в гостиной и вырезали снежинки, болтая обо всем на свете, когда в

гостиную вошел Эван Прус. Пробежавшись глазами по учащимся, которые сейчас были

здесь, он подошел к нам.

– Милана, Оливия… – он громко отдышался. Бедный Эван, совсем его с обязанностями

старосты загоняли. Почему Крис из моего класса так хочет стать старостой? Меня это

должность совсем не привлекает. – Хватит снежинок. Пошли за мной.

– Но… – начала я.

– Быстрей, быстрей, идем, – проигнорировал он меня.

Мы лениво встали, оставили снежинки, бумагу, ножницы на журнальном столике и

последовали за старостой. Ученики спешили подготовить школу к празднику. Конечно же, ярче всех украшений сияли улыбки. Скоро ужин, а потом, через час, долгожданный бал.

Когда мы вошли в зал, восхищено ахнули. Я впервые была в здесь, и это место поражало

своими масштабами и блеском. Праздничный зал был просторный и светлый, с

высочайшим потолком, с балкончиками наверху. Стены и белый потолок украшали

золотые узоры: лепестки, переплетенные стебли, листья, полосы, линии и завитушки.

Стена напротив входа была полностью стеклянной, с большими толстыми рамами и

дверями на балкон. Арка, ведущая в соседнюю комнату, была украшена золотым, переливающимся на свету «дождиком». За блестящим новогодним украшением виднелся

стол с расшитой белой скатертью.

Все ученики что-то увлеченно делали: кто алыми бантами украшал восхитительные

длинные занавески, кто подвешивал светящиеся звезды под потолок, кто золотыми

шарами наряжал огромную елку, кто расставлял подсвечники на столе в соседней

комнате, кто прикреплял резные снежинки к стеклу, кто украшал балконы учителей, а

мистер Логон сосредоточенно при помощи волшебной палочки поднимал алую

шестиконечную звезду на верхушку пышной елки. Я шла с открытым ртом, крутя головой.

Эта праздничная атмосфера словно сошла со страниц самых лучших сказок. «Интересно, а

что будем делать мы?» - подумала я, мечтая, как буду украшать стены или елку.

Эван подвел нас к одной из балконных дверей и вытащил две метлы, стоявшие за

тяжелой занавеской.

– Сметите снег с террасы.

– Эван, блин, а нельзя было что-то поинтересней приказать? – возмутилась Оливия, отвращено взяв метлу двумя пальцами, будто это что-то противное.

– Не спорь, – сказал он. – Мне не до твоих желаний, и без того дел хватает. Разве тебе

можно что-то еще доверить? Подмети! – приказал Эван и развернулся.

Оливия ахнула, и замолкла. Эван, громко стуча каблуками, покинул зал. Положив руку

подружке на плечо, я, улыбнувшись, напомнила:

– Оливия, сейчас подметем быстренько и пойдем к балу готовиться, ты вчера хотела