Хроники Гирида. Странник

Глава 10 Расплата

Ранним багровым утром небольшой отряд покинул Вьярл. Его не преследовали. Не препятствовали. Не пытались задержать. Негласный, но четкий приказ (коих было невообразимо мало в последние дни, да и вообще в последнее время) спустился с самых верхов. Стражники были предупреждены, а предупрежден, значит, вооружен.

Великий Вьярл вновь устоял, но чуть не был взят изнутри. Совпадение или удача? Но город остался неприступным для врагов. История пишется количеством трупов, которое в этой самой истории никогда не упоминается. Исключением не стал и этот случай: полностью уничтоженное отделение церковников, разрушенные храмы и здания государственного назначения, на улицах Вьярла пожары не стихали и на следующий день: город погрузился в мутную пелену неведения, не предвещавшую в первые дни смуты светлого будущего. Однако приближенные к короне люди знали: Эльб вздохнет с облегчением. И пусть это случится не сразу, а ценой за то будут повышенные налоги, народ выдержит. Он всегда выдерживал и выдержит на этот раз. Баронесса Паро будет назначена регентом при малолетнем правителе, а герцог Стэфан проследит за тем, чтобы повторения истории Эрлейского не случилось. По крайней мере, в ближайшие десятилетия.

Город еще не скоро оправится от ран, нанесенных изнутри, но уже сейчас видно, что через темную пелену, так давно висевшую над жителями Эльба, стал просачиваться лучик надежды, который народ больше не упустит. А что Максим? Максим с отрядом попал в очередной переплет, но выбрался сухим из воды, если так можно сказать про многочисленные раны и истощение после сражения с личем.

Помимо физической усталости, пришла расплата за использование магии: казалось бы, стойкого и полного здоровья паладина свалила лихорадка, так не вовремя заставшая целый отряд. Кто бы мог подумать, что магия света, испепеляющая зло в прямом смысле этого слова, забирает столько жизненной силы. Правильно говорят: «Каждое дело требует жертв». Но лихорадкой проблемы не ограничивались: Шир слег. Нет, орка не мучила простуда, не было температуры и даже физические раны не тревожили зеленокожего. Духи. Общение с сущностями потустороннего мира не проходит бесследно: орк высох, из него как будто высосали жизнь, которая стремилась вернуться к здоровяку, но получалось с трудом. Вечером того сложного, во всех смыслах, дня произошло два события, предрешивших в дальнейшем судьбу отряда.

На постоялом дворе их ждал сюрприз. Каждая комната, в которой остановились разумные, оказалась зачарована. Защита даже не предупредила магов, что ее не просто взломали, но и поверх поставили боевые плетения. Первым на себе ощутил Варт. Плетение школы огня не меньше второго круга, а именно «вспышка», способное убить неподготовленного бойца, внесло коррективы в унылую обстановку серого постоялого двора. Весь отряд, собравшийся во внутреннем дворе как раз под окнами слорга, видел взрыв на втором этаже. Варт не пострадал, лишь слегка обгорев (обугленная в некоторых местах шкурка ящерицы выглядело пугающе). Что такое слабый взрыв для жившего на окраинах Выжженных земель слорга?

— Сделано выше всех похвал. — Вынес вердикт Лан, когда все оставшиеся комнаты были обезврежены от ловушек. Но пусть он и учился в магической академии, даже ему не удалось пролить свет на произошедшее: — Плетение наложили в обход нашей защиты, чтобы та даже не отреагировала. Работа профессионала — без сомнений. Но с таким я раньше не сталкивался: чтобы взломщик не оставил даже малейших признаков своего присутствия в защите, зато оставил свое плетение…И смех, и грех. — Потягивая пиво, подвел итог барон.

— Убивать не хотели, только предупредить. Плетение второго круга убьет неопытного салагу, но явно не закаленного бойца. Думаю, Некто знал, с кем имеет дело, поэтому просто решил оставить говорящее сообщение. — Рогвор делился мыслями, одновременно опустошая второй кувшин пива подряд. — Максим, есть разговор.

Макс до этого сидевший молча поднялся, показывая гному следовать за ним. В голове мага спирали стоял бардак, бедлам, и главным вопросом теперь было: для чего внезапно навестившему их гостю понадобились темные клинки? Ни одного экземпляра у Макса не осталось — забрали все, что могли. И послание он понял верно. Оно не говорило, кричало: «Будешь совать свой нос в наши дела дальше, простым предупреждением не отделаешься». «А если бы там был Оран? Варт подготовленный боец, среагировал быстро, а если бы на его месте стоял еще совсем юный парнишка? Что тогда?», — мрачные мысли блуждали в голове, но развиться им не дал голос гнома.

— Никто из нас в таком состоянии не ждал…сюрприза, — гном замялся, подбирая верное слово, — и даже если бы на месте Варта оказался парень, то он бы справился. У тебя все на лице написано. — Ответил на немой вопрос Рогвор. — Он знает, с кем путешествует, и это его осознанный выбор…наш выбор.

— С чего вдруг? — Ответ на свой вопрос Макс знал заранее, но должен был убедиться, что их цели совпадают. По крайней мере, пока.

— Так проще. Проще выжить. — Рогвор мерил шагами землю. — Вляпались, мы, Максим. Может нас больше и не тронут эти выродки со странным оружием, но вот церковники не отпустят. А вы тоже вроде с ними дружбы не водите. Объединимся, и шансы возрастут.

Рогвор говорил умные вещи, чем еще больше заинтересовал Макса. Хотя гном и не распространялся на тему своего прошлого, он лишь подтверждал догадки: не суди книжку по обложке.

— Что это было? В тронном зале. — Картина до сих пор не выходила у Макса из головы.

— От Шира отказались. — Гном понимал, что от вопросов не уйти, да и лидеру нужно знать все стороны своих подчиненных, чтобы правильно оценить силы при выполнении задания. — Шаманы в орде рождаются крайне редко, а шаманы, которые могут своей силой управлять — и того реже. Шир не из последних. Да ты и сам видел. Не может он долго контролировать тех, кого призывает в наш мир. Только кровью. — Рогвор запнулся, видимо, думая, рассказывать дальше или нет. — Это показатель силы шамана: если общается и работает с духами без использования крови — значит, силен, значит — достоин. Кровь отбирает много сил, хоть и дает на какое-то время управление над обитателями другой грани. Зато потом они становятся дикими, нападают даже на шамана.

— Поэтому от него отказались?

— В орде боятся тех, кто не может управлять духами. Считают, что это принесет им несчастье. Обычно, шаманов, которые не проходят испытания — убивают. От греха подальше. Ширу повезло…или не повезло, это как посмотреть. — Рогвор присел на закрытый бочонок с водой. — Раз в пять-шесть лет у них проводится что-то вроде испытания на право быть полноценным шаманом. Наш общий друг его завалил, с запасом, скажу тебе, завалил. — На устах гнома впервые проскользнула улыбка. — Но, как говорят орки, у Великого духа иные планы. Да, — Рогвор на секунду придался воспоминаниям, — замечательный был у Шира клан, нерушимой скалой стоял за членов своего рода.

Больше не говоря ни слова, гном спрыгнул с бочки и потопал к своему другу на постоялый двор, задумавшись о чем-то своем, чем-то, что, казалось, давно похоронено в прошлом.

— Почему «был»? — уже в след уходящему гному крикнул Максим.

Вопрос был странный, но коротышка хорошо понял, о чем его спрашивают.

— Ты же видел шрамы на его теле? — утвердительный кивок в сторону повернувшегося лицом гнома. — Его не изгоняли из рода, Макс. Он последний. В тот день весь клан, вставший на его защиту, вырезали. Он собственными руками срезал все татуировки. Это его крест, как вы, люди, говорите. — Рогвор хотел было уйти, но вспомнил что-то еще: — Ах да. Демон может больше не прятаться. Шир давно его заметил. Все мы теперь в одной шахте.

Оставив Максима под впечатлением своего рассказа, Рогвор не спеша направился к постоялому двору. В тот день гном не проронил больше ни слова.

Отряд покинул Вьярл ранним утром следующего дня, когда Тах только начинал занимать свое законное место на небосводе. Без каких-либо препятствий со стороны стражи они миновали северо-западные врата, и по заснеженному тракту направились в сторону границы со Сфатом, до которой оставалось полторы недели пути.

Коротки зимы на Гириде. Если на Земле зимний сезон составляет ровно три месяца, то тут он колеблется от двух до двух с половиной месяцев. Максим не знал, что ему нравится больше: выгребать на Шэсе из сугробов или выгребать на джаре из грязевых ям. Вот только после сугробов джара хотя бы не надо было мыть. Весна застала их в пути, растаявший снег размыл основные дороги и приходилось тонуть в грязи, но пробираться к границе.

Тах с каждым днем светил ярче и теплее. Птицы, коих Эльб был почти лишен в зимнее время, постепенно возвращались в родные места, скрашивая путь отряда бодрыми весенними мотивами. Серость и пустота медленно уступали место молодым растениям, стремящимся как можно скорее выбраться из промерзшей земли к теплому Таху.

— Макс. — С джаром поравнялся фиолетового оттенка уставший ящер, на котором восседал не менее уставший Алекс. Паладин на днях поправился, но по-прежнему не мог полостью восстановиться после использования священной магии. — Шир пришел в себя.

Орк впал в состояние близкое к трансу накануне их отъезда из Вьярла. Уже в дороге началась лихорадка, но Катерина только разводила руками. Лечить физические и даже магические раны ее учили (вот только кто, оставалось загадкой), а лечить последствия неудачного общения с духами до этого вампирше не доводилось.

Вот и пришлось устроить свой лагерь на колесах, не оставлять же друзей на растерзание стремящимся во Вьярл очищающим. Прикупив пару крытых телег (благо деньжат хватало), в которых даже жить можно и, погрузив в них паладина с орком, а также еще по мелочи, отряд отправился бороздить тракты Эльба.

— Как себя чувствуешь? — отдав поводья Варту, Макс перелез в телегу.

Катерина суетилась над Широм, чередуя смену компрессов и готовку странно выглядящих (да и пахнущих) зелий.

— Убить меня могут только настои Катерины.

Девушка лишь фыркнула в ответ, насильно заливая в орка одно из своих творений, после чего оставила мужчин одних.

— Жуткая гадость. — Было видно, что хоть Шир и отплевывается, он рад, рад тому, что его окружает, и главное кто. — Рогвор тебе что-нибудь рассказывал?

Орк затаил дыхание в ожидании ответа.

— Все. От начала и до конца. — Макисм не видел причин врать, вместо этого он просто положил руку тому на плечо.

— Просил же помалкивать этого карлика усатого. Ему что киркой махать, что языком, которое как помело, одно и то же. Когда нам уходить?

Хоть Шир и пытался скрыть настоящие чувства, но делать черепа для своего ожерелья у него получалось лучше. Было видно, что орк привык к новой для себя компании, нашел тех, с кем ему комфортно, но был готов молча уйти, если того потребуют.

— Надеюсь, что никогда. — Похлопав по зеленому плечу своего нового товарища, Макс оставил орка в растерянных чувствах.

В какой-то степени он мог понять чувства Шира. Он знал, что такое потерять семью и остаться совсем одному, без возможности вновь когда-либо увидеть близких людей. В голове промелькнули кадры из детства, когда по телевизору Максим увидел новости, кричащие о том, что техногенная катастрофа навсегда закрыла двери в европейскую часть России, унесшая миллионы жизней, в том числе и жизни его родителей.

— Скоро ночь, — к Максу подъехали Алекс с Ланом, — нужно найти место для ночлега.

— Все устали. — Просматривая карту, подтвердил слова паладина Лан. — В часе пути будет небольшая деревушка. Доберемся как раз к моменту, когда стемнеет окончательно.

На том и порешали. Вариантов лучше не видел никто. От идеи останавливаться в многочисленных придорожных трактирах отказались в первый же день пути. Каждый знал, что во Вьярл направляются церковники, которые просто не могли оставить в стороне богохульные действия покойного герцога; а как и любым другим разумным, служителям святой церкви (хотя в последнем все в отряде сомневались довольно сильно) нужен отдых от седла. И вот чтобы случайно не наткнуться на карающий отряд очищающих в какой-нибудь таверне, мирно попивая пиво, решили ночевать в деревушка близ главного тракта.

Время, проведенное разумными вместе, положительно сказалось на их доверии ко всем членам отряда. Теперь каждый не стремился выполнить сто дел одновременно, боязно косясь на своего нового «друга» и недоверчиво оценивая проделанную им работу. Время не только лечит, но и сближает. Постепенно все звенья стали складываться в одну цепь: так, например, Кладий окончательно утвердился в роли дозорного. Демон пропадал по пол дня, а иногда и днями, свободно исследуя близлежащие места на предмет нежелательного появления «святых» братьев и других недружелюбных гостей. Его плетение «цепь» вызвало шквал эмоций среди друзей. Но вот если не магам оставалось всего лишь поражаться изобретательности демона, то маги в отряде замучили Кладия, язвительно отпускающего колкие комментарии в их сторону, вопросами по строению и, главное, действию плетения. «Цепь», на первый неопытный взгляд, представляла из себя обычное охранное плетение, используемое каждым уважающим себя магом, чтобы засечь приближение своего противника. В чем же тогда была изюминка «цепи» Кладия? Ответ на этот вопрос лежал на поверхности: его плетение накладывалось слоями, то есть каждое звено соединялось с последующим и предыдущим и передавало малейшую информацию о приближении кого бы то ни было разумному. На этом прелести плетения демона не заканчивались. В стандартном своем исполнении маг, создающий охранную сеть (а охранных плетений колоссальное множество), раскидывает ее на расстояние не дальше километра или двух, плетение же Кладия предупреждало отряд о появлении возможных неприятностей за пару часов! С магическо-научной точки зрения такое попросту было невозможным, так как маг — центр своего плетения, и чтобы расширить его действие, ему самому необходимо было продвинуться вперед, то есть, расширить зону своего поиска. Демон же изначально создавал все иначе; не зря его плетение получило название «цепь». Кладий не привязывал контур на себя, что уже, по меньшей мере, неэффективно выглядело в глазах современных магов. Что делал демон: он создавал точки силы с интервалом в два-три километра, привязывая и маскируя их под обычные пни, деревья, камни и другие дары природы, и проводил между ними что-то вроде цепи, по которой образами передавалась информация о местности. К тому же, демону развязывали руки способности Катерины в ментальной магии. Благодаря этому, Кладий замкнул контур на вампиршу, то есть, сделал ее точкой, куда по всем цепям стремилась попасть информация, так сказать, центром плетения. Благодаря своим способностям в ментальной магии, вампирше не составляло труда обрабатывать огромные потоки данных и одновременно заниматься другими, будничными, делами. Макса заинтересовала способность единственной девушки в отряде, но та лишь обмолвилась про разделения сознания и больше не стала распространяться на эту тему. Максим же сделал для себя заметку, что при первой возможности расспросит вампиршу о таком полезном умении.

Вот и получалось, что Кладий весь день пропадал, исследуя окрестности, постоянно расставляя новые звенья «цепи» на многие-многие километры, и как только отряд проходил определенную точку в пространстве, заданную демоном, и удалялся достаточно далеко от нее, то звено как бы отцеплялось от основной «цепи» и переставало пересылать информацию. Сделано это было для того, чтобы вампирша банально не сошла с ума: даже у нее существовал определенный предел количества звеньев, которое она могла безболезненно для себя обрабатывать. Отцепленное звено «цепи» уничтожалось, не оставляя никаких следов от хитро построенного плетения демона.

Максим и раньше знал, что возможная выгода от дружбы с демоном окупит все возможные неприятности. Теперь же Кладий просто подтверждает догадки молодого мага спирали. О чем говорить, если в итоге даже Алекс другими глазами взглянул на демона после всего, что он для них сделал. А это дорогого стоит, впрочем, язвить над паладином меньше тот все равно не стал. Некоторые вещи в этом мире не поменяются никогда.

«Цепь» помогала миновать эльбские патрули, зачастившие на тракте. Слова баронессы постепенно начинали приобретать силу. Леди Каспия обещала, что даст покинуть город беспрепятственно, кроме того, она пообещала помочь, когда Максиму нужна будет помощь, но так же регентша предупредила, что вслед за ними она не может не отправить погоню: чтобы обезопасить себя и свою семью от ищеек Господа и расспросов со стороны очищающих. Конечно, вопросов все равно не избежать, слишком многое указывает на сотрудничество между ней и отрядом Макса, но так леди Каспия хотя бы сможет оправдаться, что не ведала, с кем ведет сотрудничество, а как только узнала, то сразу же предприняла меры. Натянуто выглядит, очень натянуто, но вряд ли очищающие причинят вред только что получившей власть регентше, ведь страна в предвкушении перемен: весть о том, что принцесса Алисия пала жертвой коварного заговора разлетелась по всему Эльбу за считаные дни, и теперь простой люд ждал, ждал, как говорится, чуда. Чего еще можно ждать при смене правителя? Только хорошего, тем более, когда правителем была Алисия. Максим не сомневался, что леди Каспия держит пару козырей в рукаве специально для очищающих. «Будет не удивительно, — размышлял он в пути, — если в ближайшее время в Эльбе появится парочка соборов во славу Всевышнего. Церковники с пеной у рта и улыбкой до ушей встретят рвение нового правителя привить народу Эльба единобожие».

Пока Кладий днями бороздил заснеженные, но начинающие таить окрестности, в отряде определились и другие ниши. Так, Катерина окончательно утвердилась в роли местного целителя-врачевателя. Вернее, ее определили: другой квалифицированной помощи никто из разумных оказать не мог. Помимо обработки информации от «цепи», девушка занималась выхаживанием раненых и больных. Таких в отряде хватало всегда. Вампирша поставила на ноги Алекса за пару дней, хотя, скорее тот рвался на «передовую», подальше от лазарета, в котором остались лишь Шир с Ораном (вечно получающим ранения из-за излишней самоуверенности). Магические потоки в теле юноши почти зажили, именно поэтому его процедуры имели больше профилактический характер, в отличие от Максима. Пусть орк и занимал практически все оставшееся свободное время Катерины, та не забывала и про своего лидера, у которого проблем было не меньше. Девушка предупреждала, что использовать магию спирали в его состоянии противопоказано, но Максим не привык прислушиваться к женским советам еще с Земли, за что теперь и расплачивается в чужом для себя мире.

— Есть минутка? — к нему подъехала вампирша.

Сегодня она казалась еще бледнее обычного: несколько раз «цепь» оповещала о приближении потенциального врага, и девушке приходилось не только более тщательно разбираться с поступающей информацией, но и следить за очнувшимся Широм.

— Выглядишь уставшей. Нельзя замкнуть «цепь» на кого-то другого, хотя бы на день?

— Вряд ли, мы уже обсудили это с Кладием. Возможно, Алекс и справился бы: в ордене их должны были учить контролю разума, но не в его нынешнем состоянии. — Начала пояснять вампирша. — Но сейчас меня больше интересуешь ты. Твои магические каналы зажили, но вот магия поступает через них с трудом. Некоторые вообще полностью забились и заросли. Ничего необычного не чувствуешь?

— Когда перехожу на второе зрение, то с трудом вижу: все нечетко, как будто размыто. И проблема точно не в том, что я забыл надеть линзы.

— Что за «линзы»? Ладно, не важно. — Будто отгоняя наваждение, Катерина продолжила беседу врач-пациент. — А силовые линии? Можешь с ними работать?

Со времен Вольных баронств вампирша знала про Максима все. Все, вплоть до воспоминаний о Земле. Каким-то образом он сумел не пустить Катерину в те воспоминания, заставив ее ограничиться картинами, пережитыми на Гириде. Впрочем, девушка что-то увидела, что-то, что связано с прошлой жизнью, но так толком ничего и не поняла, в дальнейшем не поднимая этот разговор.

— Нет. Даже дотронуться до них не могу — сразу начинает ломить все тело. Когда пытаюсь, внутри будто раскаленный свинец разливается, а не кровь.

— Как я и предполагала. — Голос Катерины звучал как всегда взволнованно, когда дело касалось Максима. — Хоть каналы силы восстановились — колдовать, — на этом слове она презрительно фыркнула, — не сможешь до тех пор, пока не разработаешь их заново. Кроме того твой магический резервуар полностью пуст, туда не поступает магия. Отсюда и не можешь нормально пользоваться вторым зрением.

— Другими словами, нормально колдовать не получится.

Заявление заставило звонко рассмеяться девушку. Если бы дело не касалось возможностей организма, то Макс может и заслушался бы приятным смехом, но только не в такой ситуации.

— О том, чтобы плести плетения не может быть и речи. — Приятный смех сменился суровой интонацией. — Ты разучился. Разучился работать с магией спирали. Хотя я бы не сказала, что ты умел. Сперва придется перебороть себя и вновь заставить каналы силы пропускать магию в резервуар. А вот потом уже будешь думать о плетениях. Но пока советую тебе забыть о том, что ты маг. Займись лучше фехтованием с Вартом, не думаю, что он будет против. — Они оба оглянулись на слорга, ехавшего рядом с Ораном и что-то яростно втолковывающего парню, подкрепляя при этом слова жестами.

Девушка вернулась в телегу к орку. Максим, вновь залюбовавшись складной фигурой, будто слепленной древним греческим скульптором, понимал, что вампирша права. Пока придется забыть о том, что в потенциале он один из самых сильных магов на Гириде. Некогда вновь разрабатывать каналы, да и небезопасно это: малейшее проявление магии спирали, и он поставит под удар весь отряд. Церковники со всего Эльба кинуться на его поиски, чем еще больше усложнят жизнь ему и друзьям. Придется пока принять тот факт, что он никудышный помощник магам своего отряда и заняться оттачиванием навыков фехтования. От одной только мысли Макса передернуло: уже сейчас он мог представить, как Варт и Ал будут измываться над ним, пытаясь научить мага спирали сносно пользоваться оружием темных эльфов. Тяжело вздохнув, он пообещал себе, что сегодняшним вечером возобновит тренировки со слоргом.

Оглядевшись, Максим в очередной раз поймал себя на мысли о том, что ему несказанно повезло повстречать каждого находящегося рядом с ним. Лан продолжал рассматривать карты, позаимствованные у тети, и изредка советовался с Алексом на счет наилучшего маршрута. Барон как никто другой планировал дальнейшие передвижения, в его голове крутились ходы на все случаи жизни: от встречи с церковниками, до внезапной атаки другой нечисти, желающей им смерти. И для каждого случая у него были готовы пути отхода.

Варт полностью оставил планирование маршрута на паладина и барона, окончательно решив заняться боевой подготовкой членов группы: пока экзекуциям подвергался лишь Оран, срочно нуждающийся в скором повышении боевых навыков, но недалеко ушедший от парня Максим постоянно чувствовал прожигающий взгляд ящера на своем затылке, что само говорило за себя. Иногда к занятиям Орана присоединялся Лан, не гнушавшийся отточить основы. С магией у барона был порядок, но навыки фехтования требовали улучшения, чем тот и занимался в свободное время.

За последние дни очень сблизились Рогвор и Алекс. На какой почве это произошло Макс так и не понял, но от чистого сердца радовался за друга. Он помнил, каким паладин влился в отряд: нелюдимым, с напрочь разрушенный представлением об окружающем мире и мыслями о том, что никому вокруг нельзя по-настоящему доверять. И вот, по прошествии месяцев Ал начал им открываться с другой стороны, начал находить то общее, что крепко связало молодого церковника с отрядом. Паладин преобразился, от мрачного и немногословного человека не осталось и следа, его место занял открытый и радушный парень, уже повидавший многое в жизни, но по-прежнему старающийся видеть в разумных лучшее.

Рогвор, старающийся держаться на первых порах особняком, не выдержал сам. Никто не навязывался гному в друзья или собеседники, не трогал его и не расспрашивал ни о чем. Просто у жителя гор такой характер — ну не может он долго молчать. Сами по себе коротышки очень дружелюбные и любят потравить байки, Рогвор исключением не стал: на третий день путешествия ему надоело быть вечно одному. С того самого момента и пошло: равнодушным к маленькому другу не остался никто, его истории поднимали настроение, а что творил гном у котелка. Об одном воспоминании стряпни текли слюнки. Коротышка оказался не только знатным воином, но и великолепным поваром, жаль, что готовили в отряде все по очереди. Так и повелось: рот гнома не закрывался ни на минуту, зато особняком тот больше не стоял. Как ни странно, но больше всего времени Рогвор проводил с Широм и Алексом, с которым тому нравилось беседовать. Паладин не видел ничего кроме ордена и части Брислура, зато гном мог восполнить эти пробелы в знаниях, в ответ получив рассказы о тренировках церковников и их быту.

К вечеру отряд достиг маленькой деревушки. Ничего особенного, поселение на двадцать-тридцать дворов расположилось близ речки «Корявая», что брала свое начало где-то глубоко в лесу. Жители сего непримечательного места выживали благодаря рыболовству и охоте. Караваны, учитывая скудное природное разнообразие, захаживали сюда не чаще чем пару раз в полгода. Вот и приходилось жителям самим возить шкуры, меха и рыбу на ярмарки, а путь-то неблизкий.

Запасливый Лан просчитал все наперед. Без ведома Максима во Вьярле он приобрел рыболовные сети, охотничьи луки и много других предметов, которые обязательно пригодятся крестьянам в быту, погрузив все это «добро» в одну из телег. Отряду не пришлось даже расплачиваться за постой: обменяв часть изделий на ночлег и довольно ударив по рукам с местным старостой, Лан дал добро на разгрузку.

Местные выделили два рядом стоящих дома и сарай для ящеров. Шэс же распугивал люд постарше, но зато детвора, ни капли не боявшаяся джара, с удовольствием игралась с диковинным созданием. Максим мысленно попросил друга покатать местных детей — вряд ли тем когда-либо вновь выпадет шанс посидеть в седле у джара. Шэс, хоть и был уставший с дороги, возражать не стал. На удивление, ментальная связь настолько сблизила Максима и джара, что те почти не спорили и вовсе не ругались. «Странно, как можно вообще ругаться с местным подобием коня?», — думал про себя маг спирали. Там, на Земле, такое выглядело бы для него дикостью, но только не здесь. Хорошо, что Шэс мог слышать не все мысли своего хозяина — за время странствий Максим научился скрывать некоторые из них от своего четырехлапого друга, — а то бы не миновать недружелюбного взгляда и целого дня не слишком комфортной езды: веселую жизнь джар устроить может — слишком гордое создание.

Но даже в двух домах и сарае места хватило не всем. Здраво рассудив, что один дом в первую очередь следует отдать больным: Алексу и Ширу, а так же самому младшему — Орану, к ним подселили еще и Лана, выигравшего среди оставшихся спор под названием: «кто будет спать в тепле и уюте». Второй дом полностью отвели Катерине. Рогвор старался было втереться к девушке в доверие, чтобы вампирша пустила внутрь переночевать, но та была непреклонна, а гном получил знатную пощечину, после которой весь вечер причитал о том, что никогда в своей жизни не совершит такой роковой ошибки как женитьба. Катерина четко дала понять, что не пустит внутрь никого, кроме Максима, который, впрочем, под колкими и даже язвительными взглядами слорга и компании отказался от уютного ночлега. Вампирша, задрав нос, мол, делайте, как хотите, мое дело предложить, тем вечером больше не показывалась. Проиграл Максим спор и за «более-менее» уютный постой: две телеги заняли Варт с Рогвором, оставив своему лидеру сарай. Тому ничего не оставалось делать, как лишь принять свою судьбу и смириться с ней.

Пока все члены отряда были заняты делом, Макс решил поговорить с Широм. Орка он нашел лежащим на печи и точащим ятаган. При виде мага спирали зеленокожий спрыгнул вниз. Странно, но буквально за полдня тот набрался сил и теперь был почти похож на себя прежнего. Но утверждать наверняка Макс бы не решился, кто знает, может у орков просто обмен веществ повышенный, отсюда и такое быстрое выздоровление.

— Как себя чувствуешь? — Макс присел на криво сколоченную табуретку, сильно косящуюся в бок.

— Скоро полностью восстановлюсь, благодарю.

В комнате повисла недолгая пауза, пока орк не решился заговорить первым.

— Максим, спасибо тебе. Что не рассказал никому о том, что узнал от Рогвора. — В словах орка чувствовалась неподдельная благодарность и…преданность.

В глазах Шира он увидел, что тот был готов умереть ради отряда. Нет, не ради отряда, а ради своей новой семьи, которую повстречал лишь недавно, но чувствовал, что это то место, где следует находиться, место, которое следует защищать. Ведь что такое «дом»? Здание из камня и древесины? Нет, дом — это прежде всего люди, которые тебя окружают. Именно такой дом и нашел для себя орк, нашел неожиданно в глухом лесу близ деревни Рейли, в грязной яме наполненной снегом и трупами, и второй раз его терять Шир не собирался.

— Захочешь — сам расскажешь.

Макс приветливо улыбнулся орку, который, он не сомневался, станет важной частью их маленького…нет, не так, станет важной частью их семьи, ведь каждый нашел здесь кого-то родного, а у многих и вовсе больше никого не осталось, кроме этой маленькой группы разумных, постоянно играющих со смертью: именно поэтому любой из отряда будет защищать то, что здесь обрел до самого конца. До конца врага или своего. Больше не говоря ни слова, он направился к выходу из сельского дома.

— Он, а теперь и вы — все, что у меня есть. — Орк заговорил внезапно, но был полон непреклонной уверенности в том, что делает все верно. — Я знаком с Рогвором уже более семи лет, но никогда не думал, что найду еще кого-то, кого посчитаю семьей. Мой клан вырезали. Вырезали из-за меня, из-за того, что я слабый шаман, а такие приносят несчастья. По крайней мере, в это верят в орде, в той, что стала теперь. Мой род не верил во всю эту чепуху, поэтому встал на мою защиту в надежде, что Вождь образумится. Но тот не пожелал внять голосу разума, приказав избавиться от всех непокорных. Рогвор и я, вот все, кто выжил в той резне. Когда она началась, я будто обезумел: я пытался защитить их, — по зеленому лицу орка скатывались слезы, — но не сумел сдержать духов. Не помню, что было потом, помню только горы трупов: из своего клана и из кланов, приехавших на испытание, и то, как Рогвор тащил меня на своей спине из буйствующего очага духов. Максим, они никого не пощадили, даже мои братья и сестры остались навсегда в том поле, а ведь им не было и пятнадцати.

Мертвая тишина охватила дом, и лишь всхлипы орка, винившего во всем случившемся себя, изредка нарушали молчание. Максим обдумывал все сказанное, а вернее взвешивал все «за» и «против» нахождения орка в отряде, но не находил причины, по которой он не должен был дать Ширу шанса на вторую семью. Да, он опасен. Но что тогда насчет других? Насчет его самого и Орана? Вырвись магия спирали из-под контроля и всему живому вокруг настанет конец, но эти разумные идут за ним. Верят его словам и в то, что рядом с ним им удастся выжить. Так имеет ли он право отбирать у орка шанс, который дали ему самому? Шанс на подобие нормальной жизни. «Подумаешь, одним странный разумным больше». Макс уже приготовил пламенную речь в голове, но Шир его опередил.

— Уже потом мы вернулись на то поле. Я не знаю, Максим, от чего умерло больше орков: от клинков или от того, что я не справился с духами. Если бы не Рогвор… — Шир опять замолчал, видимо, вновь переживая страшную картину своего прошлого. — Если бы не Рогвор, и я бы там остался, но он сказал мне, что я должен жить. Должен жить ради тех, кто оставил этот мир, защищая меня. И я убивал. Убивал своих сородичей, преследовавших нас повсюду, пока мы не покинули территорию Орды. Я срезал все татуировки со своего тела, — Шир провел по шрамам рукой, — ведь я — орк без племени и не достоин его иметь. Не сейчас. Время придет, — орк говорил так, будто был в этом уверен, будто кто-то показал ему будущее, — я знаю, но не сейчас. — Задумчиво проговорил Шир. Его взгляд стремился вдаль, а сам орк был где-то на просторных и вольных равнинах Великой Восточной Орды. — Дальше мы с Рогвором перебрались в Империю Тирос и нанялись наемниками, пока не накопили достаточно денег, чтобы покинуть Имиит. Мной заинтересовались конфедераты, — ответил на немой вопрос своего лидера орк, — другого выхода не оставалось. Мы сели на корабль, идущий прямиком в Эльб, не заходя в Фольеж. Дальше ты и сам знаешь: попали в рабство к этим сектантам и чуть не отправились к Великому духу.

— Хочешь остаться? — просто и лаконично спросил орка Максим.

Никто не переубедит зеленокожего, если он вобьет себе в голову, что ему тут не место. В первую очередь, Шир сам должен для себя решить: что хорошо, а что плохо, но шестое чувство подсказывало молодому магу спирали, что вряд ли орк захочет расставаться.

— Мне хорошо. Комфортно рядом с вами. Не хочу уходить, — после короткой паузы, Шир добавил: — да и Рогвор впервые на моей памяти так сильно к кому-то привязался. Поэтому если ты…

— Тогда чтобы больше разговоров на эту тему не было. — Максим даже не дал орку договорить. — Ты и Рогвор такие же члены команды, как я или любой другой. И не думай, что тебе не место среди нас. Договорились? — Макс протянул орку руку.

Тот долго смотрел в глаза мага, пытаясь понять, шутит ли тот или говорит серьезно. Максим взгляда не отвел. Орку этого было достаточно: слишком долго они с Рогвором были одиночками, пора оставить это в прошлом и довериться хотя бы тому разумному, который несколько раз спас им жизнь, хотя мог бросить их умирать, и его совесть была бы чиста.

— Договорились. — Крепкое рукопожатие орка заставило вздуться вены на руке мага.

Тем вечером Максим больше не говорил с Широм. В дом неизвестно каким образом попала Катерина (дверь оставалась закрытой все время) и прогнала лидера, мол, пусть не мешается под ногами, пока я выхаживаю нашего нового товарища. Мешать процессу Макс не стал и поспешил оставить врача и пациента наедине: когда отвлекают от прямых обязанностей, это жутко раздражает, в этом он с Катериной был полностью согласен.

«Что ж, шансы выжить в этом странном и опасном, но полном приключений и новых открытий мире опять возросли. Ничего не попишешь: они сами меня находят, а не я их». Впрочем, Максим был рад тому, что теперь в его отряде появилось два новых разумных. И рад был даже не из человеческих качеств, а из циничных соображений. Орк и гном мастерски владели холодным оружием, значит, появляется простор для командования, что не могло не радовать мага спирали, к тому же, Шир обладает способностями общаться с духами. Да, у орка не все складывается гладко, даже можно сказать, не складывается практически никак, но Макс был уверен, что это временное явление: наверняка существует способ, который точно поможет Ширу подчинить духов себе. И пускай сейчас он не знал такового, но где-то внутри был уверен, что способности его нового знакомого обязательно придутся к месту, и им непременно выпадет шанс помочь орку овладеть ими сполна.

— Тебя-то я как раз и искал. — Раздался где-то за спиной голос Варта. — За мной. — Буквально взяв своего лидера за шкирку, слорг потащил того к уже приступившим к занятию Лану и Орану.

Тренировка это сложно. Так думал Максим про занятия спортом на Земле, когда его тренер насильно заставлял хоть изредка посещать спортивный зал и упражняться потом на площадке с мячом. Теперь же он с радостью поменялся бы ролями, прошлые занятия казались детским лепетом по сравнению с тем, как занимался ими Варт. Слорг оказался прирожденным учителем: никакой жалости к своим ученикам, пока те не выучат урок. В данном случае это относилось к приемам и боевым стойкам, которые Варт разрабатывал для каждого из них по-разному: в зависимости от того, кто каким оружием привык сражаться. Вначале шла (кто бы мог подумать) обыкновенная физическая подготовка. Вернее, как обыкновенная: если вас заставляют бегать вокруг немаленькой рощи до потери сознания, так еще и в зимних одеждах, невольно начинаешь проклинать своего учителя и посылать того куда подальше. После того, как «пробежка» считалась законченной, начиналась растяжка. «Залог успеха воина — это его мышцы. И если они тугие как бревно — значит, можете уже начинать считать себя трупом». Вот и приходилось растягивать все и вся в своем организме до темноты в глазах. Если же кто ленился, то Варт сам «помогал», именно поэтому Максим и компания старались выполнять добросовестно все задания слорга. Дальше шли занятия с оружием, причем не только основным, но и всем, которое имелось у отряда. Опять же, Варт намеривался научить их сносно пользоваться любым предметом, который может сохранить жизнь. Далее по программе, составленной напористым учителем, шел спарринг с ним же. Из десяти матчей Максим брал от силы два-три, Оран один, а Лан три-четыре. Удовлетворения после таких сражений не прибавлялось, чего нельзя было сказать о синяках и ссадинах на теле: слорг не жалел сил и ударов для своих учеников. И вот, после спарринга мучения разумных кончались, за одним маленьким исключением: в конце каждого занятия Варт выносил свой вердикт, доволен он был проведенной тренировкой или нет. Если нет, то они отправлялись опять бегать; если же да, то могли быть свободны, но поскольку слорг всегда оставался недоволен результатами, то бегали разумные в конце тренировки каждый божий день.

Дойдя на подкашивающихся на каждом шагу ногах до ветхого деревянного сарая, в котором ему предстояло спать, или хотя бы попытаться, Макс завалился на жесткую деревенскую солому рядом с джаром: тот не возражал против такого соседства, да и против места своего ночлега. Заснуть после «экзекуции» не составляло труда, что и поспешил сделать маг спирали, поддавшись усталости, мертвым грузом навалившейся за день.

Будить той ночью лидера никто не стал: посчитали, что обойдутся без него. В радиусе десяти километров Кладий раскинул цепь. Поздней ночью одно из звеньев перестало передавать сигнал вовсе, после чего демон поспешил разъединить звенья близлежащие с ним: чтобы по обратному пути кто-то не отследил основной источник цепи. Кто или что это было выяснить так и не удалось: полученной информации оказалось недостаточно. Остальные звенья «цепи» исправно передавали информацию и не обращали внимание вампиршы ни на что. Лишь утром в поле плетения въехал большой отряд церковников, среди которого оказались и очищающие. Не надо быть гением, чтобы понять цель визита святых братьев. Рядовые братья и монахи наверняка направлялись во Вьярл, чтобы восполнить потерю церковников на квадратный метр, ведь люди барона сократили их численность в столице Эльба до нуля, а вот очищающие должно быть пожаловали по душу Макса и компании. Хорошо, что «цепь» предупредила отряд о возможной нежелательной встрече: решили переждать, пока церковники уйдут достаточно далеко от стоянки отряда.

Проблем со святыми братьями, как и планировалось, не возникло, но до сих пор оставалось загадкой ночное происшествие и его причина. Весь день Максим обдумывал варианты и не находил ответа, что еще больше нагнетало чувство неясной, необоснованной тревоги, ведь пока все шло согласно четко расписанному плану Лана. Доклад демона, посетившего место взлома защиты (а то, что это был именно взлом, Максим не сомневался), ясности не внес, лишь подтвердив догадки лидера: звено и вправду взломали и не отсоедини Кладий его вовремя от основной «цепи», неизвестные вышли бы на отряд. «Мало мне пока затаившихся демонопоклонников, и церковников вместе с разной нежитью, которая завидев меня, входит в сильнейших экстаз и так и стремиться откусить всем вокруг голову. А теперь еще неизвестно кто балуется с нашей защитой. Может, тот самый разумный, что был вместе с Эрлейским? Хотя, какое ему до нас дело: он предупредил, чтобы мы больше не лезли, да и нам самим это абсолютно не интересно, к тому же, оставил «приятный» сюрприз. Тогда кто? Кому еще я успел насалить, придя на Гирид?», — его внутренний голос подсказывал, что Максим успел много кому насалить, но маг спирали старался не думать о плохом. Да и вряд ли бы те, кому он насалил, старались бы как-то отомстить: все те, кто может это сделать, уже пытаются, у остальных либо кишка тонка, либо недостаточно средств для его поимки.

Целый день не пропадала атмосфера слежки. После ночного инцидента каждому в отряде казалось, что за ними следят, хотя «цепь» и не показывала признаков никакой активности по периметру. Магическая слежка тоже была исключена: как только Ал стал чувствовать себя лучше, он установил над отрядом что-то вроде святого барьера (впрочем, неизвестно каким образом пропускающий Кладия когда тому захочется внутрь), не позволяющего гипотетическим плетениям следить за передвижением разумных.

— Максим, надо обсудить маршрут. — К нему подъехал Лан. — Скоро будет развилка, обе дороги ведут в Сфат.

— В чем подвох?

Уже то, что Лан решил с ним посоветоваться по поводу маршрута, настораживало.

— Если продолжим двигаться на северо-запад, то пересечем границу через полтора дня. Дальше на пути будет пара городов, Азрат и Филод, где мы сможет купить все необходимо, продать повозки и уже налегке двигаться в Фольеж. Проблема лишь в том, что в Сфате достаточно церковников для того, чтобы нас скрутить и глазом не моргнуть. Тамошний император взял курс на единобожие, а святые братья из Конфедерации рады ему в этом помочь. — Прежде чем продолжить, он убедился, что Макс все понял. — Второй путь лежит чуть южнее и уведет нас на край Сфата, ближе к океану Потерь. Там нет больших городов из-за пиратов со Змеиного архипелага. Даже после того, как у Сфата появился развитый военный морской флот, близ океана строить города они не могут, хотя и пытались: пираты успевали достаточно награбить, прежде чем морская эскадра Фольежа поспевала к месту налета. Так что там только деревни да захудалые провинциальные городки, смахивающие больше на большие поселки. Церковь не заняла там свою нишу, но это всего лишь вопрос времени. Передвигаться вдоль океана будет относительно безопаснее, если не нарвемся на пиратов, конечно, а границу пересечем через два с половиной дня. Дорог там нет, поэтому путь займет примерно две — две с половиной недели, если не слишком торопиться. Если же выбираем первый маршрут, то в Фольеже будем чуть больше чем через неделю, но и риск удваивается.

Впервые за день Максиму удалось отвлечься от мыслей про неизвестного разумного, взломавшего «цепь».

— Понял. Сам что думаешь?

Маг спирали больше склонялся к первому варианту: да, риск в два раза больше, но и время, через которое они будут в столице Сфата сокращается почти наполовину, а значит, это увеличивает их шансы побыстрее покинуть Брислур. Каждая минута на счету: вряд ли очищающие будут долго сидеть во Вьярле, когда поймут, что странного отряда там уже нет. Однако ответ Лана застал Максима врасплох.

— Думаю, лучше пройти чуть южнее. Потеряем больше времени, зато риск встретиться с церковниками сводится почти к минимуму, к тому же, идея пересечь границу вброд мне нравится больше, чем тащиться по узкому каменному мосту над глубоким ущельем с резвой горной рекой на дне. — Лан заметил взгляда Макса. — Забыл тебе сказать. Если возьмем южнее, то пересечем границу вброд: течение там слабое, можно не волноваться, что нас унесет. Если же выбираем короткий путь, то придется зажмурить глаза тем, кто боится высоты: каменный мост — вот и все, что соединяет два государства. Длинна примерно метров двести, высота метров сто, на дне самого ущелья бурная горная река, текущая прямиком к Великому озеру. Лично меня больше радует перспектива пересечь вброд, если есть такая возможность.

Максим задумался. Расклад менялся на глазах. В ущелье они будут как на ладони все это время, тогда как, взяв чуть южнее, безопасно пересекут границу.

— Сделаем по-твоему.

Лан довольно улыбнулся. Именно на такой результат и рассчитывал молодой барон.

Равель — священный город Конфедерации, находящийся в самом центре территорий, принадлежащих святым братьям. Столица расположилась на Равелийском плато, в честь нее и была названа. Всего в Конфедерации состояло одиннадцать округов, но сто пятьдесят лет назад демонопоклонники проникли на территорию святых братьев и учинили величайшую трагедию на Имиите, которую в последствие назовут «Приоританским упадком». Приоритания, по праву считавшаяся житницей всей Конфедерации, подверглась осквернению слуг Бездны, и теперь некогда богатейшая территория пустует под эгидой Выжженные земли. Отток выжившего населения в соседние округа, непомерные расходы на очистку Приоритании и содержание войск на границах округов для защиты Конфедерации — черная дыра в кармане совета. Ушли годы на то, чтобы верные слуги церкви очистили близлежащие к горам территории от демонов, непомерно терроризирующих простых сельчан из соседних округов. Но даже этого оказалось недостаточно. Запершись в темных глубинах Приоританских гор, выжившие демоны заняли золотые и рудокопные шахты, некогда принадлежавшие гномам — рабам Конфедерации, платившим бесчеловечную дань. С тех пор гномы так и остались рабами, но им нашли новое применение.

Начавшаяся в то время третья война Новой луны, в которой противником Конфедерации приходились темные эльфы, обратила все внимание совета Равеля на восточные границы. Тяжелые бои и изнурительные месяцы кровопролития заставили святых отцов на время забыть про Приоританию, в которой демоны, вновь почуяв силу, начали выходить наружу из самых недр гор. Война на два фронта поставила существование Конфедерации под вопросом, и если бы не появившиеся в то время ордена Праведности и Очищения, то закат святых братьев был бы неминуем. Но воины двух орденов в корне изменили ситуацию, выиграв для Конфедерации войну и загнав демонов обратно в глубины гор. После поражения, темные эльфы еще долго не смели показывать длинного носа из своего леса, тем самым дав совету время на передышку и реорганизацию внутренних порядков.

В кротчайшие сроки Конфедерация изменилась. Погрязшие в коррупции и разврате чиновники лишились голов, все посты государственной важности заняли служители церкви, полностью отстранив разумных, не связанных с ней. Совет Равеля был упразднен в одночасье, никто опомниться не успел, как власть в свои руки прибрал круг эмиссаров, состоящий из десяти служителей церкви, которых никто не знал в лицо: сделано это было для безопасности и для того, чтобы решения круга выполнялись четко и беспрекословно. Круг обладал почти безграничной властью, карая за неисполнение своих решений быстро и жестоко, чтобы другим неповадно было. Приказы круга передавались через верховного епископа, который выбирался эмиссарами, но сам эмиссаром не был и в круг входить не имел права. Скорее, он был пешкой в руках тех, кого народ не знал в лицо, но что такое эмиссары? Это символ нынешней Конфедерации, символ того, что союз округов процветает и продолжает развиваться. Большего народу было и не надо.

За сто пятьдесят лет правления круга эмиссаров изменилась не только структура власти, но и приоритеты самой Конфедерации. Если раньше никто на Гириде не принимал их всерьез, то появление ордена Праведности и ордена Очищения заставило многих задуматься. За два десятка лет авторитет святых братьев безгранично возрос: их стали уважать, стали бояться. Начались массовые гонения магов, по меркам круга, опасных для развития общества и Гирида в целом. Маги спирали, демонопоклонники, проклятые и изгои десятками, если не сотнями исчезали каждый день, пока не стали чем-то диковинным. Нет, святые братья и раньше занимались их уничтожением и приданием святому костру, но с появлением новых орденов процесс пошел гораздо быстрее. Кроме того, круг окончательно снял угрозу прорыва демонов из округа Приоритании. Границу некогда богатейшей территории полностью окружили десятиметровой стеной, в толщину равной скромному жилому дому. Патрули паладинов и клириков, намоленные часовни, построенные по всему периметру и дарующие божественную защиту от порождений Бездны. Несокрушимый щит от прорыва тварей хаоса был возведен. Пятьдесят лет понадобилось на то, чтобы закончить величайшее строительство в истории Конфедерации, еще семь, чтобы основать поселения-форты для специальных отрядов на территории Приоритании, куда посылали молодых церковников, чтобы те набирались опыта и на живом примере узрели, что такое хаос. Круг выжил максимум из того, что имел и чем мог довольствоваться. Устранение угрозы, но не ее полная ликвидация. Выбить тварей из Приоританских гор не удалось даже величайшим орденам Конфедерации, которые потеряли многих братьев в темноте оскверненных коридоров. Ни один отправленный в шахты гномов отряд не вернулся, оставив загадку Приоританских гор так и не решенной. Иногда демоны осмеливаются выходить из глубин, но для такого случая и были созданы поселения-форты, выжигающие ересь, осмелевшую высунуть нос, дотла.

Закончив строительство Великой Приоританской стены, круг бросил свои силы на развитие промышленности и земледелия: многие плодородные земли оставались неосвоенными, предыдущий совет не видел нужды тратить деньги на что-то подобное. В кратчайшие сроки почти с нуля образовались земледельческие союзы, появились первые оружейные, с ног до головы обеспечивающие своих святых воинов всем необходимым. Во многих территориях обнаружили залежи железной руды и угля. Началось освоение Стеклянной пустыни. При круге права всех разумных, кроме людей, сошли на «нет». Гномы, огры и кобольды перестали таить надежду на свободу, оказавшись в полнейшей зависимости. Понадобилась грубая сила? Огры тут как тут. Потребовалось спроектировать новый храм во славу Всевышнего? Щелчок пальцами, и гномы уже работают над чертежами. Нужны бесплатные рабочие для рудников или шахт? Кобольды уже отправлены. Именно из-за этого никакой народ, кроме людей, не стремился в Конфедерацию, ведь, попав сюда однажды, ты остаешься здесь до конца своего жизни.

В глазах окружающего мира Конфедерация была оплотом веры во Всевышнего и местом, куда никогда и ни за что не проникнет нечисть, демоны или иные отродья. С оговоркой, что лишь в глазах людей, стремившихся укрыться под святым крылом, иные разумные попадали в Конфедерацию лишь в качестве рабов. Круг эмиссаров не желал вести никаких дел на своей территории с какой бы то ни было расой Гирида — в Равеле бывшие здания посольств были отданы под государственные учреждения.

С приходом эмиссаров к власти захудалые и вовсе не развитые округа начали преображаться: первым делом в Ревеле позаботились о том, чтобы людям было, где работать. Стали открываться мастерские, развивалось ремесло. Впервые за долгое время в нескольких округах взошел виноград (не без божьей помощи, конечно), наладилось виноделие. В районах, где обнаружили залежи угля и железа, за пару лет возвели литейные мастерские и кузни, полностью обеспечивающие нужды святых братьев. Все это позволило Конфедерация свободно торговать и выменивать свою продукцию на товары, которых не хватало на ее территории, например: благовония, масла и мази, да и почти все, в чем преуспели светлые и темные эльфы.

Так, Тарсидский округ, полностью засеянный виноградной лозой, получил свою славу за лучшее вино, продающееся во всех уголках Гирида за огромные деньги: конкурировать с ним в качестве могла лишь крепкая выпивка гномов, именуемая «Горной слезой» и легкое фруктовое вино светлых. Землевладельцы, начавшие засеивать свои земли виноградом по совету круга эмиссаров, а не зерновыми, в короткий промежуток времени обогатились. Местная земля приняла новое для себя растение с распростертыми объятьями. Тех же, кто не послушал наставлений из Равеля, ждало разорение и нищета: многие из неудачников ныне работают на более прозорливых хозяев, скупивших за дешево земли недальновидных соседей.

Тарсидский округ, с одноименной столицей в Тарсиде, делился на зоны влияния — виноделы считались очень знатными и, главное, значимыми людьми, хотя почти никто из них не входил ни в один орден. В Равеле прекрасно понимали, за счет кого каждый год пополняется казна, поэтому всячески старались помогать виноделам в их «нелегком», но сладком деле. Пять влиятельных семей полностью делили территорию Тарсидии, оставив лишь столицу округа вне зоны своего влияния. Там заправлял наместник, назначенный кругом эмиссаров, поэтому виноделы не горели желанием влезать в дела правителей Конфедерации: слишком хорошо известны печальные примеры глупцов, решивших перейти дорогу кругу. Еще лучше было известно, как такие разумные кончили: их больше никто и никогда не видел.

Одни из самых влиятельны семей по всей Конфедерации: Спаронелли и Дьяччи делили между собой чуть ли не половину Тарсидии, оставив своих прямых конкурентов довольствоваться тем, что есть. Огромные земляные надели, поставленное производство, винодельные мастерские и лучшие мастера винного искусства — вот что значили эти бренды. Покупающий мог быть уверен в качестве товара. К тому же, с каждым годом эти семьи дарили рынку новые сорта и вкусы вина, что не могло не приумножать их влияния. Оставшиеся же три рода довольствовались остатками, но, как известно, и остатки бывают сладки. Так, например, семья Дивордо не гналась за количеством производимой продукции в силу своих достаточно скромных возможностей (она не обладала ни достаточным количеством земель, ни такими мастерами, которые были у двух гигантов), зато на их территории рос редкий сорт винограда, о котором грезили наяву Спаронелли и Дьяччи. По вкусовым качествам «Пасситто ди Тарсидиар», а именно так называется редкий сорт, очень напоминал эльфийское вино, что в купе с лучшими виноделами могло превратиться в величайшую марку, когда либо появлявшуюся на свет Гирида. Вот и охотились за сортом два винодельных гиганта, вернее, охотились не за самой лозой (сам «Пасситто» не представлял для Дьяччи и Спаронелли ценности, они давно его выкрали), а за землей, на которой росла «жемчужина» Имиита. Обе семьи страстно желали поглотить маленького соседа, но тот как назло держался на плаву и ко дну идти не спешил. Земля Дивордо оказалась единственно пригодной для выведения «Пасситто», чем семья с удовольствием пользовалась, заняв свою нишу на мировом рынке. Остальные две семьи медленно несли убытки и все больше теряли покупателей, предпочитающих вина соседей. Вопрос был лишь во времени: когда именно ослабленные конкуренты выдохнутся окончательно.

Клавдий всегда любил виноградники. Он вырос в соседней провинции и частенько в молодости наведывался в Тарсидию, чтобы отведать изысканного местного вина. В те времена молодой человек даже не представлял, что положит жизнь на алтарь служения Всевышнему и на долгие годы простится с родными местами, где прошло его детство.

Зимний сезон заканчивался, но Тарсидский округ это не касалось никаким боком: мягкий климат и теплые ветра, приходящие со стороны Темного океана, практически непроницаемым куполом защищали виноградную лозу от посягательств холодного снега, позволяя тому царствовать в общей сложности не более недели. Сейчас же наступал сезон сбора винограда. По обеим сторонам широкой каменной дороги (наместник не поскупился на обустройство округа), на которой без труда могли разъехаться две кареты, еще и место оставалось, люди собирали урожай. Плетеные корзины с человеческий рост ломились от винограда. Клавдий всегда удивлялся силе сборщиков: такую корзину еще дотащи до винодельной мастерской.

Сами мастерские разбросаны по всей территории и, чем дальше от родового поместья хозяев территории, тем менее ценное вино из менее ценного винограда там производилось. С точностью да наоборот выглядела картина непосредственно в самом имении хозяев. Туда везли самые дорогие сорта с лучшим вкусом и цветом. И если в «провинциальных» мастерских производство поставили на поток, то в имении за процессом лично следил главный мастер семьи. Он же руководил изготовлением вина и старался, чтобы ни одна виноградинка не пропала зазря: слишком высока цена лучших вин на рынке, а, чем больше бутылок дорогого напитка продастся, тем больше будет его заработок.

Проезжая знакомые детству места, магистр Клавдий не верил, что вернулся. Он помнил, как будучи юным сорванцом, сбегал из дома со своими друзьями и пробирался в обширные виноградники Дьяччи. Благо, жил Клавдий совсем близко с границей Тарсидии и мог убегать, не страшась гнева строго отца, чтобы полакомиться вкусной ягодой, и не только ягодой.

Очищающий всегда с улыбкой вспоминал теплые времена, проведенные дома. Любящую и всегда ждущую мать, через чур строго, порой жестокого отца-военного, пол жизни проведшего у границ с темными эльфами, но все же заботящегося о семье и сестру…Ту, с которой он провел лучшее время в своей жизни.

— Магистр Клавдий, зачем круг сослал нас в эту глушь? — мощный, чуть хриплый голос отвлек очищающего от мыслей о сестре.

С главой отряда поравнялся молодой юноша. Черные густые волосы по шею, карие, зоркие и все подмечающие глаза, мощное телосложение. Рядовой сельчанин лишь покачает головой, мол, так молод, а уже в ордене Очищения, опытный же солдат сразу подметит грубые рубцы на руках и твердый взгляд — такой не встретишь у новичка. Походка выпрямлена, не сутулится, значит, уверен в себе. На вид молодому человеку было больше двадцати пяти, но только на вид.

— Терпение, Маркус. Сколько раз мне тебе повторять, что решения круга мы не вправе осуждать? Укроти свою гордыню, сын мой. Наш долг состоит в том, чтобы помогать людям. И это не значит, — Клавдий повысил голос, видя, что молодой очищающий хочет что-то возразить, — что мы всю жизнь будем ловить порождения хаоса и уничтожать нежить. Обдумай это на досуге, Маркус.

Разговор был закончен. Поняв, что магистр не намерен дальше обсуждать с молодым очищающим решения круга эмиссаров, Маркус вернулся к остальному отряду. Клавдий настороженно посмотрел в след удаляющемуся паладину. Отличный воин, рьяно верующий брат и образцовый член ордена Очищения — вот, что мог рассказать о Маркусе магистр. Однако в силу своего возраста тот был горд, непреклонен и порой упрям как осел. Слава. Продвижение по сану. Борьба против порождений Бездны и нечисти. Вот, что сейчас привлекает молодых послушников, вот, зачем они пытаются попасть в орден Праведности или в орден Очищения. Магистр стремился донести до своего молодого подчиненного, в чем заключается истинная работа церкви: получалось с переменным успехом.

Маркус считался одним из лучших молодых братьев ордена. Упорство, трудолюбие, любознательность, вера в свое дело. В нем было все, чтобы стать выдающимся очищающим и продвинуться в кругах церкви. Уже сейчас его талант и навыки признавали. Многие откровенно побаивались — по силе Маркус давно обогнал паладинов второго ранга, хотя сам до сих пор оставался в четвертом: Клавдий не был уверен, что тот готов получить новый сан, поэтому и задерживал рекомендации совету ордена. Молодой паладин не спрашивал у магистра причину, но и начинал косо на того посматривать, думая, что наставник специально откладывает его продвижение. В чем-то Маркус был прав, но не до конца.

В одночасье в ордене появилось талантливое поколение молодых послушников, стремившихся как можно быстрее стать паладинами. День и ночь проводя за тренировками, изучая без устали магию, не покидая стен библиотеки в поисках знаний, они поражали своих наставников трудолюбием и упорством, с которым стремились к заветной цели. Вскоре к ним стали присматриваться магистры и постепенно талантливое поколение, которому было тесно на Имиите, начало покидать стены ордена, присоединяясь к карающим отрядам. К слову, Клавдий сам был главой одного их таких отрядов. Но учеба среди опытных наставников и верных друзей, где есть шанс на ошибку — это одно, а действовать в зависимости от ситуации, среди неизвестного окружения и против отродий хаоса — совсем другое. Там ошибок не прощают. Никто из тех, кто отправился сражаться с врагами церкви раньше положенного срока, не выжил. Гордыня магистров и их эгоистичное стремление побыстрее урвать талантливых послушников в свои отряды сыграли с орденом злую шутку: те, кто через десять лет обязан был заменить нынешних борцов с ересью, даже не получили сан паладина четвертого ранга. Многие из них навсегда так и остались обычными послушниками. Всего три юноши не поддались искушению присоединиться к магистрам и закончили обучение в ордене. Среди них был и Маркус, вечно соревновавшийся с одним мальчишкой — Алексом. Честно признаться, Клавдий хотел забрать к себе именно Алекса, тот показывал выдающиеся результаты, каких не добивался ни один послушник за последние тридцать лет, но опоздал: вместо него это сделал магистр Галахат. Уже потом Клавдий узнал, что карающий отряд Галахата был поголовно уничтожен на Брислуре магом спирали. Тел магистра и Алекса не нашли, но никто не тешился призрачными надеждами на то, что они еще живы — слишком хорошо братья ордена знали каково это, сойтись в схватке с бешеным зверем, прижатым к стенке. В итоге из-за ошибок старших погиб самый талантливый паладин последней половины столетия, и тогда Клавдий поклялся, что не допустит повторения ужасной трагедии. Он взял Маркуса к себе, начал обучать и тренировать его, но не спешил отпускать в вольное плавание. Слишком свежи воспоминания. Надо сказать, что ученик превзошел все ожидания; будто чувствуя недоверие наставника, паладин тренировался с удвоенной силой и заставил магистра посмотреть на себя другими глазами. Если бы сейчас Клавдию предложили выбор: Алекс или Маркус, то с огромной долей вероятности он бы вновь выбрал последнего.

Но все это воспоминания давно минувших дней. Наваждения приходят сами собой, заставая магистра врасплох. Нечего вновь ворошить то, чего не можешь, к огромному сожалению, изменить. Минутная слабость сменилась обычным задумчивым видом. Маркус был в чем-то прав, и это еще больше настораживало магистра. Давненько его не отправляли на обычные, даже будничные задания, предпочитая направлять его талант на борьбу с нечистью, которой в последнее время развелось слишком много. И вот теперь поручение от круга: «Выяснить причину беспорядков в Тарсидии», причем как можно быстрее. Спешка и задание на территории Конфедерации — если к первому Клавдий давно привык, то второе даже для него было в диковинку: обычно дела такого рода поручают только закончившим обучение паладинам, либо и вовсе рядовым церковникам, но никак не элитному карающему отряду.

— Магистр! — Клавдий приказал подчиненному замолчать, подняв сжатый кулак вверх.

Он и сам чувствовал, что рядом творится магия, причем доброго в ней не было ничего. Равнинная местность — идеально место для проведения ритуала, и чтобы тебя никак не заметили. Вот только проводящий ритуал никак не мог знать того, что рядом находятся очищающие. И их внезапное появление точно не входило в планы еретика.

Первым в сторону возвышенности рванулся Маркус. Не замечая на своем пути урожая, молодой очищающий оставлял с каждой секундой все больше дорогого винограда под копытами своего животного. Времени искать обходной путь не было, Клавдий приказал следовать за паладином, все дальше удаляющимся от основного отряда.

Шесть завернутых в серые плащи фигур бросилось за Маркусом, нещадно уничтожая урожай семьи Дивордом. Между тем, магия становилась все сильнее, и это чувствовал каждый очищающий: ритуал близился к концу, и только один Всевышний знает, каков будет его результат. Быстро миновав холм, усеянный цветочным покрывалом, изредка разрываемым тяжелыми булыжниками, отряд, догнавший Маркуса, галопом пустил лошадей по направлению рощи, что росла точно у подножия возвышенности.

Ломая ветки и сучья, вырывая с корнем кустарники и мелки растения, очищающие ворвались в темную рощу, едва пропускающую свет Таха внутрь — самое место для еретиков, чтобы провести ритуал тьмы. Отряд Клавдия опоздал. Вновь вырвавшийся вперед Маркус пополам разрубил силуэт, нависший над пентаграммой и лишь мгновение назад дочитавший демонический стих. На землю пала рваная мантия еретика, но тела нигде не было, хотя Маркус чувствовал, как его клинок проходит сквозь плоть. В это время контур перевернутой пятиконечной звезды, окрашенной кровью, налился цветом темнее, чем сама мать Хат. Молодой паладин и глазом моргнуть не успел, как из пентаграммы вырвалась необузданная тьма, начавшая как чума пожирать все живое на своем пути. Единственным, кто успел среагировать, был магистр Клавдий. Сорвав с шеи защитный амулет, он провел острой его стороной по ладони и окрасил металл кровью, судорожно начав читать одну из молитв. Основной отряд и Маркуса разделяли метры, и, если бы молодой паладин очутился еще чуть дальше, его бы ждала мучительная смерть.

Очищающих укрыл за собой небесного цвета купол, окрестивший границу точно позади лошади Маркуса. Щит, наполненный святой магией, не давал темному ритуалу дотянуться до паладинов, работая как отталкивающее плетение. Клавдий продолжал неподвижно стоять с закрытыми глазами, напевая молитву. Магистра трясло: морщинистый лоб начал бледнеть, выступила испарина, на руках сильно вздулись вены, а глаза все больше сжимались. Никто из очищающих не слышал ни слова — губы лидера складывались в поочередной последовательности, но сами слова оставались непроизнесенными. Паладины направили святую энергию в плетение магистра, но то презрительно ее отвергло, продолжая высасывать силы из Клавдия.

Сколько продолжалось это безумие, никто не знал. Просто в один момент пентаграмма перестала извергать темную материю во внешний мир, а постаревший на десятки лет магистр, устало вздохнув, открыл глаза. Купол пропал, стоило только Клавдию прекратить читать молитву. Его пошатнуло, но рядом оказались подчиненные. Достав из набедренного кармана фляжку с душисто пахнувшим вином, он надолго приложился к горлышку, пока кожаный сосуд полностью не опустел. «Хоть вино Всевышний позволяет пить, жаль, поводы для этого не всегда радужные», — силы постепенно возвращались к старику, однако полного восстановления ждать не стоило.

— Клавдий, ты как? — магистру помог подняться один из самых опытных членов группы — Дарус.

Дарус был первым, кто присоединился к Клавдию в его странствиях и хорошо знал, что означает вот такое состояние друга, тем более, когда тот за раз опустошает целую фляжку дорогущего вина.

— Жить буду, Дарус. Благодарю.

Магистр немного угрюмо посмотрел на пустой сосуд, так и оставшийся в правой руке. «Ну, вот. Теперь придется снова покупать вино про запас. И почему Всевышний посчитал, что вино будет лучше всего восстанавливать силы его слуг? Тем более, очень дорогое вино. Наверное, хотел отблагодарить нас за службу, но не учел цену своего подарка», — размышляя на больную тему, давно закрепившуюся в его голове, Клавдий направился к пентаграмме. Рядом с ней уже суетился другой член отряда, Сохем, разумный, не слишком изощренный в боевом искусстве, зато знающий множество языков, даже таких, на которых уже не говорят или на которых говорить запрещено.

— Что скажешь, Сохем? — в части пентаграмм и демонических символов Клавдий полностью рассчитывал на своего в меру замкнутого товарища.

— Магистр, почти стандартный набор.

Клавдий нахмурился, привыкнув к тому, что после слов Сохема на подобие «почти» всегда следуют неутешительные новости.

— Перевернутая пятиконечная пентаграмма, окроплённая человеческой кровью, предположительно, кровью жертвы. — Сохем указал на нетронутое бездыханное тело женщины. — Темный ритуал, выпускающий демоническую энергию в наш мир. Стандартные еретические руны, стандартное расположение символов и стандартное проведение ритуала. Вырвавшаяся в наш мир энергия убивает все живое вокруг: разумных, животных, растения.

И правда, только сейчас Клавдий обратил внимания, что вокруг не осталось жизни: животные лежали навзничь, а растения высохли, все до одного.

— Тогда что необычного? — магистр уже сам догадывался, но не выслушать более просветленного очищающего не имел права.

— Я не понимаю. Не понимаю, магистр, для чего все это было затеяно. Цели нет, и не было, и он хотел просто насалить Дивордо, либо цель уже достигнута, но тогда, какова ее суть? Ведь это обычный ритуал разрушения, направленный на уничтожение всего вокруг в радиусе пары километров. Вот и все. Через пару месяцев тут не будет мора, здесь не восстанет армия мертвых или со временем тут не пробудится мелкий демон или дух. Нет. Обычный ритуал разрушения, что называется, здесь и сейчас.

— Вот как, — задумчиво протянул Клавдий, медленно обходя вокруг демонический узор, — а тебе не кажется, Сохем, что пентаграмма слегка видоизменена. Вот эти символы должны стоят чуть выше, а вот эти выглядели всегда уже.

— Работа неуча, магистр. Рисовал дилетант, поэтому и перепутал впопыхах. Меня больше интересует вот что. — Он протянул разрезанную напополам мантию.

— Здесь я могу помочь с ответом. — Переключился с пентаграммы Клавдий. — Маркус разрубил всего лишь астрально тело, а не нашего настоящего врага. Боюсь, что Некто управлял всем из-за кулис, и боюсь, что этим Некто является изгой. Самоучка бы не направил рисовать пентаграмму астральное тело, он бы вообще его не смог создать. Поэтому, друг мой, — он похлопал мужчину чуть младше себя по плечу, — разберись ка ты, почему в пентаграмме видоизменены символы. Чувствую, у него не случайно рука в сторону ушла.

Сохем кивнул, давая понять, что сделает все от него зависящее, чтобы докопаться до истины. Чутью магистра он привык доверять, оно ни раз и не два вытаскивало отряд из проигрышных ситуаций.

— Ах да, магистр. Вы же будете отлавливать мелку нечисть, что произвела темная энергия?

Магистр уставился на Сохема взглядом: «Какой Бездны ты говоришь мне об этом только сейчас, когда прошло уже столько времени?». Подчиненный же ответил ничего не понимающими глазами, в которых отчетливо читалось, мол, я думал вы же не глупый, сами догадаетесь.

— Дарус! Ремм! Быстро прочесать всю округу!..

Вечером отряд очищающих достиг главных ворот семьи Дивордо. Паладины отловили и уничтожили всю порожденную темной энергией нечисть, но опоздали к назначенному им времени: слишком далеко друг от друга разбежались создания тьмы.

При виде поместья Дивордо первым делом в голову приходит: «У богатых свои причуды, тем более у богатых на защищенной территории Конфедерации». Кованая железная решетка, протянувшаяся по всему периметру поместья, вот и все, что являлось защитой известной семьи виноделов. Колонны, разделяющие части решетки, выполнены в виде людей, собирающих и перерабатывающих виноград, а так же в виде святых братьев, сражающих демонов или просто дарующих благословение Всевышнего простому народу. Далее за оградой расположились хозяйственные постройки: амбары и склады. Откуда-то из глубины доносился звук бьющегося о металл молота, расслышать который стало возможным благодаря тихой, даже слишком, погоде. Чуть правее ворот виднелись конюшни, с доносившимся из них ржанием лошадей. В центре этой огромной территории возвышалось семейное имение Дивордо: лепнина на фасаде дома, выполненная в схожем со стенами стиле, перед входом четырехметровые колонны, держащие на себе что-то вроде веранды, широкие витражные окна в два этажа высотой по ее бокам. Грациозное здание, построенное древними мастерами, вызывало зависть, но только не у отряда очищающих.

— Сколько же стоит все это добро? — бормотал себе под нос Маркус, лихорадочно пытаясь прикинуть примерную цену поместья.

Магистр удивлен не был, наоборот: еще с детства он помнил стремление виноделов к роскоши. Они ущемляли права своих рабочих, занижали зарплаты, повышали дневные нормы, обогащая свой и без того широкий карман. Клавдий прекрасно понимал, что все искусство, представшее перед ним, построено на крови и костях тех, кто, загоняя себя до полусмерти, получал гроши и радовался даже им, пока Дивордо и другие семьи наполняли сокровищницы и выстраивали вот такие произведения «высокого» искусства. В очередной раз он поблагодарил Всевышнего за то, что тот помог найти ему свою дорогу в жизни.

Солдат на территории поместья почти не было. Оно и понятно: в Конфедерации действуют суровые законы для каждого жителя, но особенно жестоки они для преступников: воров, грабителей, разбойников и убийц. Церковь и регулярная армия таких отлавливала и вздергивала прямо на месте, либо отправляла на рудники к кобольдам. Обычно человек, попавший в шахту близ Стеклянной пустыни проживал не более месяца или двух — слишком суровыми оказывались испытания для неподготовленного разумного. Именно поэтому многие считают расточительством каменные защитные стены и охрану, ведь их есть, кому защитить.

«Сейчас есть», — пронеслось в голове Клавдия. Он помнил те времена, когда на дорогах было неспокойной, а шайки бандитов и грабителей бороздили округа в поисках добычи. Первое время кругу эмиссаров было чем заняться и без них, поэтому никакого внимания на нарушение закона внутри Конфедерации они не обращали, оставляя все на самотек, наполовину расколотой церкви и регулярной армии. В те суровые и темные времена простому населению приходилось не жить — выживать. Военизированные отряды не могли избавить округа от напасти, а священникам и церковникам до этого не было дела: они предпочитали молиться Всевышнему за скорейшее окончание перемен в Конфедерации. Естественно, как только эмиссары разобрались с делами первостепенной важности, они обратили свое внимания на творящийся хаос на внутренних территориях. Началась резня. Отряды, вернувшиеся с границы и закаленные в боях с темными эльфами, были брошены на истребление сильнейших банд, а помогали им в этом очищающие и слуги ордена Праведности. Никто не выжил. Они пожаром прошлись по всем округам, карая неверных и безбожников, позволивших себе поднять меч на невинных, выжигая ересь без жалости и сострадания, в назидание другим. Немногим из разбойников удалось скрыться, но те больше никогда не показывали своего носа, страшась гнева круга. Таких операций за пятьдесят лет насчитывалось три, и каждая из них все больше сокращала преступность и популяцию безбожников. Последняя состоялась десять лет назад, но ее отголоски сохранились и поныне: под предводительством Сирта Кровавого собралось несколько тысяч разбойников, желающих бросить вызов системе Конфедерации и лично кругу. Они разоряли округа, освобождали рабов: огров, кобольдов, гномов, которые в последствие присоединялись к армии, и двигались на столицу снежным комом, постоянно растущим и грозящимся раздавить все на своем пути. Регулярная армия за много миль от Равеля участвовала в столкновении с темными эльфами, опять разжегшими войну на границе Темного леса, и даже конные отряды не поспевали вовремя к месту генерального сражения с Сиртов Кровавым. Разбойники осадили столицу, но не могли пробиться внутрь: гарнизон Равеля насмерть защищал свои дома и семьи. Клавдий хорошо помнил тот день, потому как был очевидцем всех событий. Разрушенные здания, стоны раненых людей, крики бездомных детей, ищущих на развалинах домов своих родителей. Тогда ему казалось, что вокруг развернулся ад, усиливающийся с каждой минутой. Орден Очищающих, орден Праведности, Инквизиция и пара новых орденов смиренно ждали приказов круга, молчавшего к тому моменту уже неделю. Главы орденов запретили магистрам и их подчиненным вступать в бой с разбойниками, ограничив действия лишь помощью населению. Затишье продолжалось до самого вечера, пока Клавдия и других магистров, не понимающих, что происходит, не вызвали в Небесный Храм. То, что он там увидел, очищающий не забудет никогда.

— Доброго вечера, господа очищающие. Вас ожидают. — Почтительно поприветствовал отряд стражник, чем вывел Клавдия из очередных раздумий.

Огромная территория, на которой можно было найти все, что душе угодно, если постараться. Со стороны поместье Дивордо больше походило на маленькую уютную деревеньку; хотя Клавдий повидал многое в жизни, но даже он затруднялся представить себе размах, с которым живут Дьяччи и Спаронелли — две богатейшие семьи Тарсидии, если уступающая им в благосостоянии семья Дивордо может позволить себе содержать столько построек и людей.

Мимо вылитого из чистого золота льва, откинувшего тяжелую пасть наверх и по совместительству служившего фонтаном, их проводили к главному входу поместья. Оставшаяся позади небольшая аллея служила парком для живущих на территории разумных. Чуть в стороне магистр заметил пруд, по сторонам которого компактно и со вкусом росли цветы всех цветов радуги. Палитра оттенков тянулась от воды дальше, вглубь территории, выкладывая замысловатые цветочные фигуры.

В колоннах очищающих лично встретил глава семейства, Тиарх Дивордо:

— Добро пожаловать, господа очищающие. — Он поочередного поприветствовал каждого. — Вы, должно быть, магистр Клавдий? Наместник рассказывал о вас.

— Добрый вечер, господин Тиарх. Простите за столь поздний визит — мы задержались в дороге дольше, чем планировали. Боюсь, у меня дурные вести.

— Пройдемте скорее в дом, на улице холодает. Обсудим дела в моем кабинете.

Вы представляете, как выглядит дворец изнутри? Так же выглядело и поместье Дивордо, ничем не уступающее убранством королевскому двору. Иногда, при виде такой несправедливости, Клавдий вспоминал нищих людей, бездомных, работающих за еду и воду, а потом в образах всплывали царские богатства виноделов, и ему становилось тошно от режущего до слез глаза контраста. Он часто задавался вопросами: «Почему семьи подобно Дивордо прожигают жизнь в бесполезной роскоши, а обычные люди, добрые и честно верующие во Всевышнего, вынуждены выживать в холодной нищете, среди вечного голода». Однако потом он отгонял все наваждения, ссылаясь на то, что Всевышний проверяет каждого из своих рабов по-разному, прежде чем пустить того к себе на Небеса.

Кабинет Тиарха представлял из себя помещение овальной формы, по стенам которого выстроились стеллажи с книгами, Клавдий заметил пару, которых не читал сам, что приятно удивило очищающего. Дорогой утонченный стол с витыми ножками и узорами на ящичках из эльфийской древесины стоял чуть поодаль от окна. Перед ним располагались кожаные глубокие кресла и мягкие диваны, расставленные друг напротив друга.

— И так, — Тиарх занял свое место за столом, — что же случилось, магистр?

— Господин Тиарх, — Клавдий удобно уселся на диване; отряд ждал командира в коридоре, — не буду многословен: на вашей территории разгуливает изгой. — Никакой реакции на лице собеседника не последовало. Клавдий продолжил: — Надеюсь, вам известно, что это означает и чем это может грозить вашей семье?

— Явно ничем хорошим, магистр Кладий. — Тиарх подошел к одному из шкафчиков, откуда достал темную бутылку вина. — Не желаете? — Глава семьи разлил по бокалам пряное душистое вино. — Великолепный аромат, а какой цвет! Потрясающе! Мой отец был гением, магистр, ге-ни-ем. Это одно из лучших наших вин, как вам? — Кладий вежливо кивнул. — Но я хочу его превзойти, и я почти на пороге, магистр. Мы вот-вот выведем новый вкус Пассито, что позволит нам оставить далеко позади Спаронелли и Дьяччи, — он сделал паузу, — однако они вставляют мне палки в колеса! — Тиарх гулко ударил кулаком по столу.

— Можно узнать, каким образом? — Потягивая замечательное Пассито десятилетней выдержки (Кладий знал толк не только в святом учении, но и в винах), поинтересовался магистр.

— Мастера в тепличных условиях и не без помощи магии ускорения вывели несколько новых сортов. Вкус великолепный! Цвет восхитительный! Но это эксперимент в теплице и при помощи магии, а реальность зачастую обманчива. Поэтому мы засеяли новые сорта лозы по всей территории среди старых сортов, чтобы мои «соседи», — последнее слово Тиарх выплюнул с дикой ненавистью, — не смогли их найти и не учудили ничего, что могло бы навредить состоянию моей семью. Образцов у нас больше нет, а выводили мы их не год и не два, путем многих проб и ошибок. И что вы думаете? Скоро должен созреть урожай, а на моих полях стала твориться чертовщина! — Клавдий напрягся. — Урожай начал гореть! Лоза постепенно чем-то заболевает и засыхает, мои мастера ничего не могут поделать с этим! Но самое главное, что земля после этой кары Всевышнего не плодоносит, вы понимаете? Если так пойдет и дальше, то я ни то, что новый сорт не выведу, на мне вообще закончатся многовековые труды моей семьи! Я знаю, это все Дьяччи или Спаронелли виноваты! — Тиарх налил себе полный бокал и залпом его опустошил, будто пил не вино, а крепкую «Слезу» гномов.

— Господин Тиарх, у вас есть карта, на которой указаны места засевов нового сорта?

— Конечно, — он открыл замок с магической защитой и расстелил на столе карту, — вот она. Красными крестиками указаны места засевов. Всего таких мест пять.

— А можете показать, какие места подверглись нападению?

На карте появилось четыре черных круга, два из которых «съели» места засева.

— Так, а теперь позвольте. — Клавдий взял у Тиарха перо и обвел место сегодняшнего ритуала.

На карте одной красной точкой стало меньше, но не это насторожило магистра: схема мест проведения ритуалов напоминала семиконечную звезду, но еще недостроенную до конца. Если это то, о чем думал Клавдий, то семьи соперники (если это вообще они) переходят все возможные границы, а дела Тиарха ужасно плохи.

Предупредить, однако, хозяина он не успел: под потолком, в самом углу комнату, он почувствовал враждебную энергию. «Святое копье» вошло точно в цель и развоплотило враждебную сущность; в комнату ворвались очищающие с обнаженным оружием и боевыми плетениями наготове. Тиарх же с ужасом смотрел на происходящее и не понимал абсолютно ничего.

— Астральное тело, развоплотил. Но оно успело передать информацию изгою. Дарус, хватай карту и быстро изучи. Выведешь нас в темноте в нужную точку. Остальные живо за лошадьми! Господин Тиарх, договорим с вами позже. — Бросил на ходу Клавдий и скрылся в дверном проеме.

Тиарх остался стоять как вкопанный, так и не поняв, что на самом деле произошло.

Очищающие, направляемые Дарусом, уже мчались что есть мочи на предположительно место проведения ритуала. Магистр вкратце обрисовал ситуацию, и никому из паладином не нравилось происходящее. Если предположения Клавдия были верны, то семье Дивордо не сулит ничего хорошего надвигающаяся беда.

Изучать карту ночью, а после направлять отряд в нужную сторону — дело неблагодарное, особенно для того, кто был обучен выжигать ересь и нечисть с лика Гирида. Впрочем, если об этом просил лично магистр Клавдий, то Дарус не возражал: тот пользовался безграничным уважением каждого члена отряда, и его приказы исполнялись беспрекословно.

За час очищающие добрались до нужного места, но не чувствовали никаких признаков готовящегося ритуала. Ничего. Пусто. Рядом и близко не творилась никакая магия, что могло означать только одно: изгой выбрал другое место.

— Бездна! — выругался Дарус. — Простите, магистр Клавдий, но, похоже, что мы его упустили.

Ответа не последовало. Паладины обернулись, но магистра с ними не было, как не было и еще одного товарища, Маркуса.

— Хах! Вот же старый лис! Решил взять изгоя сегодня. — Процедил сквозь зубы Дарус. — Не расслабляемся, нам еще столько же скакать! Не оставим же мы магистра одного?

И вновь ответа не последовало. В этом отряде перечить приказам Клавдия и обсуждать их мог лишь сам Клавдий, впрочем, как и оставлять товарищей. Очищающие вновь ринулись в путь.

«Называется, пересекли долбаную границу со Сфатом. Это ж надо было такому приключиться. И почему везения всегда кончается в самый нужный момент?», — пока Максим разговаривал сам с собой, его товарищи по оружию думали над планом дальнейших передвижений. Выходило туго, потому как голоса разделились и теперь собрание переросло, скорее, в ор, нежели напоминало цивилизованное обсуждение.

Отряд разделился на два лагеря. Первый, во главе с Ланом и Вартом, считал нужным перейти границу вброд, несмотря на возникшие трудности. Второй же лагерь, включающий в себя паладина и гнома, яростно противился против такого развития событий. И на то были весомые причины.

Дорога к границе со Сфатом не преподнесла неприятных сюрпризов: отряд все так же ночевал в деревушка, чуть в стороне от дороги, и миновал эльбские патрули. «Цепь» с тех пор работала без перебоев: Кладий выбивался из сил, но следил за тем, чтобы ни один разумный больше не навредил его драгоценному плетению. Спустя три дня они достигли намеченной цели, но картина, представшая перед отрядом, не вселяла надежд на успешное выполнение задуманного. Если об эльбском форте на границе со Сфатом отряд знал и готовился эту трудность преодолеть: пройти территорию либо ночью, либо уйти вовсе чуть южнее, то к встрече с церковниками Макс и компания оказались не готовы.

Отряд разумных занял выжидательную позицию на холме, с которого форт и прилегающие окрестности просматривались как на ладони. На самой возвышенности росла густая роща старых высоких деревьев, чьи кроны служили отличным прикрытием. Раз в день всю территорию вокруг форта объезжал патруль, но морок Кладия, искусно наложенный на целый отряд, избавлял друзей от ненужных неприятностей.

Сам же форт возвышался на соседней скале и представлял из себя каменное строение, защищенное четырьмя дозорными башнями, с мощными стенами и единственными воротами, с толстой кованой решеткой. Складские и хозяйственные постройки, постоялый двор и жилье для солдат гарнизона, которых насчитывалось не менее трех с половиной сотен, без учета офицеров. На стенах виднелось несколько гномьих пушек, но сколько их было на самом деле, отряд не знал. Клирики пожаловали чуть позже них. Пока Максим с Ланом обустраивали на холме отряд и обсуждали возможные действия, «цепь» просигнализировала о приближении гостей. Церковники галопом неслись к форту, куда их тут же пустили, стоило дозорным увидеть, кто именно к ним пожаловал. Среди клириков Алекс не заметил очищающих, но ручаться точно не стал: зачастую братья ордена не стремились обозначать своего присутствия.

Обсудив ситуацию, отряд решил занять выжидательную позицию. Все шло своим чередом: дозорные наблюдали за бродом день и ночь, в полдень выезжал патруль и, объезжая все окрестности, но не находя ничего подозрительного, возвращался обратно за стены ближе к закату. Прошло еще три дня, но клирики не спешили показывать носа. Давление, нарастающее с каждым часом, обрушил на отряд Рогвор:

— И какого черта мы ждем?! — отбросив миску с кашей в сторону, пробасил гном. — Разве не ясно, что они не собираются оттуда выходить. Наверняка ваша дорогая леди Каспия растрезвонила им все, что знала. Вот они и поджидают нас здесь, тихо пережидая за стенами как мыши!

В чем-то гном был прав и Макс это отчетливо понимал, но, уже почти достигнув цели, совершенно не хотелось бросать все на полпути. До границы рукой подать. Пыл гнома остудил орк.

— Сядь и не буянь! — Шир оскалил клыки.

Рогвор пробурчал себе что-то под нос на подобие: «ишь, командиров развелось», и поплелся убирать плоды минутной ярости.

— Рогвор прав, нас явно ждут, но они не знают, что мы уже здесь. Сегодня ночью переходим границу.

Все уставились на лидера ошалевшими глазами, но больше всех был удивлен гном, впрочем, скоро сменивший взгляд на: «вот, так бы сразу». Следы стоянки убрали качественно и главное быстро. Вряд ли какой разумный, случайно заглянувший вглубь рощи, заметит что-нибудь необычное, если только настойчиво не будет это «что-нибудь» искать.

Стоило Таху уступить свое место, отряд двинулся в путь. Каждый разумный прекрасно понимал — малейшая ошибка, и церковники их заметят. Двигались настолько тихо, насколько это вообще возможно, обходя зоны, отлично просматриваемые дозорными с башен, стороной. Ни Алекс, ни другие маги в отряде ничего не чувствовали; магических ловушек можно было не опасаться. «Цепи» не было: Кладий не решился раскидывать плетение под носом у святых братьев, побоявшись, что его отправят туда, откуда он и так с трудом вылез. Отряд двигался «вслепую», полагаясь на инстинкты и интуиция. Миновав просматриваемые с башен зоны и оказавшись у подножия скалы, разумные перевели дух и потеряли бдительность — зря. Солдат гарнизона они обманули, но клирики оказались еще хитрее.

У самой кромки воды их ждали ловушки, подготовленные святыми братьями специально для странной компании. Столбы света пронзили гладь из-под воды, отрезая путь к границе и пугая животных. С того берега раздался залп: ровным покрывалом в них полетела тьма стрел. Ни одна стрела не успела упасть, как раздался второй залп. Одновременно с этим на стенах показались огни, а затем оглушительный залп орудий.

Гномьи пушки начали обстрел брода и берега. Снаряды поднимали в воздух тонны земли, пугая бедных животных. Одновременно с первым ядром ударил и первый град стрел, полностью накрыв берег. Маги успели среагировать вовремя, над отрядом возникло несколько щитов. Святая магия паладина отражала стрелы в стороны, а воздушный щит Лана, напоминающий торнадо, ломал древки в клочья. Спустя мгновение второй залп накрыл берег, но обычные стрелы не пробились сквозь магическую защиту, в отличие от ядер. Щиты не только помогли выжить, но и сыграли злую шутку, послужив солдатам на стенах своеобразными маячками, куда следовало целиться. Последовал грохот пушек. Ядра пробили защиту, одно из них упало прямо перед Шэсом и ящером Варта, подняв фонтан из земляных брызг. Джар был до смерти напуган, Максим это чувствовал, но животное не сбросило хозяина и само не бросилось прочь, подальше от разворачивающегося кошмара; такого же нельзя было сказать о ящере Варта. Бедное животное потеряло разум от страха и избавилось от наездника, однако далеко уйти оно не успело: его накрыло третей волной стрел.

Больше защиты у отряда не было. Максим спрыгнул с Шэса и укрылся за толстой шкурой джара, которую обычным стрелам было не пробить (порой маг спирали думал, что ему в руки попался бронированный конь), только ядрам, но солдаты на стенах пока мазали. Пока. После третьего залпа окружение затихло. Максим лишь слышал сыплющиеся градом проклятия из уст Рогвора, стоны животных и тяжелое дыхание слорга, которого он в последний момент успел оттащить за Шэса, но тот все равно умудрился поймать стрелу в плечо. Зная Варта, это для него не смертельно: ящер получал и не такие ранения.

Застой в сражении продолжался недолго. Противники начали выступать: с того берега на них ринулась толпа разумных, а со стороны крепости уже мчался конный отряд. Но не это настораживало больше всего, не пойми откуда: со стороны леса, скал и реки начали вылетать церковники, метая перед собой боевые плетения. Пришлось туго. На Макса с Вартом налетело трое клириков с двуручными мечами и молотом. Недолго думая, маг спирали обнажил клинки и ринулся к ним навстречу, раненый слорг последовал примеру лидера.

Двумя клинками отведя удар в сторону, Максим резким выпадом постарался достать ближайшего клирика, тот был к этому готов, неимоверно быстро выставив двуручный меч ну пути. В этот момент второй нападающий занес оружие: его меч остановился в сантиметре от головы мага спирали. Варт подстраховал не поведшего и глазом лидера; рукав слорга сполна окрасился кровью. Краем глаза Макс заметил, что дела друзей не в пример лучше: церковники владели инициативой, полностью доминируя в каждой схватке, особенно туго приходилось Орану и Лану, их противники в два раза превосходили друзей в физических возможностях и, похоже, весомо выигрывали в фехтовальных навыках. Минутная расслабленность чуть не стоила Максу руки — в последний момент он успел выставит лезвие на пути тяжелого боевого молота: кисти рук сильно обожгло, удар был такой силы, что маг спирали чуть не выронил оружие. Тем временем, клирик не собирался останавливаться на достигнутом: обозначив дистанцию, он приложил руку к молоту, тот покрылся легким свечением, не предвещавшим ничего хорошего. Остальные два паладина повторили действия своего собрата. «Если не сейчас начинать тренироваться, то я не знаю когда», — мельком пронеслось в голове мага спирали, руки же сами собой начали действовать. Интуитивно перейдя на второе зрение, в котором он до сих пор не мог четко видеть, он изменил силовые нити своих клинков, наполнив те силой. Стоило это действие Максу немедленно давшей о себе знать головной боли и ломоты во всем теле. Перейдя на обычное зрение, маг спирали не узнал собственное оружие: кинжал и меч темных эльфов налились черным светом и выделялись даже среди кромешной темноты ночи. Это выглядело как покров клириков, только те использовали святую магию, а вот что использовал Макс, затруднялся сказать даже он сам. Однако любое вовремя произведенное действие может изменить исход битвы: церковники растерялись, явно не ожидав от своей жертвы ничего подобного. Секундного замешательства хватило Варту, чтобы достать одного из паладинов, оставив точечный разрез на шее человека. Тот упал навзничь и больше не пытался подняться, а покров над его оружием рассеялся. Пришедшие в себя клирики бросились на Максима, но тот, несмотря на головную боль, был к этому готов — телесная память после занятий со слоргом давало о себе знать. Кинжал прошел сквозь молот, как нож проходит сквозь масло, разрубив тот на две части; меч же прервал жизнь остолбеневшего от страха клирика. Последнего забрал Варт, ударив в спину — в бою все средства хороши и не слушайте тех, кто говорит иначе: они просто не встречались со смертью лицом к лицу.

Тем вечером Максим слал благодарности всем богам за то, что все же решился принять в отряд орка с гномом. Шир расплавился со своим оппонентом за считаные минуты, его ятаган был, как всегда не уловим, и танцевал танец, понятный лишь одному хозяину. Завораживающее зрелище, но лишь тогда, когда ты не стоишь напротив яростно сражающегося орка. Грамотно оценив ситуацию, Шир бросился на помощь уже почти поверженному Орану — еще секунда, и тот бы окончательно проиграл битву с маленьким клириков, искусно владеющим изогнутым мечом, лишившись головы. Орк же буквально смел со своего пути коротышку, разрубив его тело на две части мощным ударом. Кровь брызнула во все стороны, раскрасив одежду впавшего в боевой транс Шира и до смерти уставшего и напуганного Орана.

Лан не без труда одолел своего противника, но было видно, что далось это бывшему барону ценой многих усилий. Рогвор же, разобравшись с двумя клириками, нещадно его теснившими, объединил усилия с Широм. Вместе с орком они выдвинулись навстречу конному отряду церковников, почти достигшему места схватки. Не известно, на что надеялись два друга, ведь против них были хорошо вооруженные конные святые братья, но на помощь им пришел Кладий. Демон повторил свой трюк, который удачно провернул в Ольте: серое облако накрыло клириков, на всех порах мчавшихся к странной парочке. Послышались крики ужаса, звуки падающих наездников и испуганное ржание лошадей. Шир с Рогвором сполна воспользовались моментов, ворвавшись в хаотично разрозненный отряд церковников, еще минуту назад несшийся на них. Кладий разогнал действие иллюзии, давая двум друзьям на руки полный карт-бланш. Машиной смерти парочка пронеслась по клирикам, не успевшим отойти от последствий хитрой иллюзии, лишая тех жизни. Боевое неистовство — вот, что стало залогом успеха. Противники оказались не готовы к такому сопротивлению и явно не ожидали, что среди целей есть гном с орком, настолько умело владеющие холодным оружием.

Тем временем Алекс весь бой стоял как вкопанный. Катерина юлой носилась вокруг паладина, не давая противником до него достать. Кинжалы девушки разили молниеносно, невидимо для обычного человеческого глаза, но клириков учили сражаться именно с таким противником, поэтому удары вампирши не достигали цели. Впрочем, то же самое можно было сказать и о двух паладинах, безрезультатно пытающихся убить нечисть: они били, использовали различные связки, но все их удары проходили мимо вампирши. Алекс в это время скрестил руки в понятный лишь ему одному знак и усиленно читал какую-то молитву. Возможно, Макс бы потом пошутил на эту тему, если не увиденный им результат плетения: посередине реки, прямо перед лицами наступающих солдат, взмыла вверх стена белого огня. Округу огласили крики пылающих в святом огне людей, который не мог быть потушен даже водой. Огненное великолепие разделило брод пополам, оставив подкрепление паладинов на той стороне.

— Быстрее! У нас всего пара минут! — крикнул что есть сил Алекс, запрыгивая на чудом оставшегося в живых ящера.

Максим не стал проверять на практике слова паладина. Вместе со слоргом они запрыгнули на джара, понесшегося прочь от брода, вверх по склону, что есть сил. Остальные члены отряда, кое-как разместившись на выживших ящерах (в тесноте да не в обиде), последовали за большим пушистым созданием. Пушки не прекращали обстрела, а подкрепление того берега, поняв, что пройти какое-то время не получится, приготовилось дать новый смертоносный залп.

Лану не повезло: снаряд попал точно под ноги ящера, на котором он во весь опор скакал прочь от берега. Бедное животное, спасая своего наездника, переломало в воронке все ноги, но вовремя сбросило мага воздуха с седла, чтобы того не настигла та же незавидная участь. Усыпанная булыжниками земля отнюдь не смягчила падение бывшего барона — сильно ударившись головой, в глазах все поплыло, а звуки внешнего мима пропали. Вокруг поднимались земляные брызги, падали ядра, но Лан ничего не слышал. Перевернувшись на спину, молодой маг увидел, как возведенная Алексом огненная стена пропала, пропуская разгоряченных и полных сил солдат на каменистый берег эльбской земли. Никаких мыслей в голове, только образы той, кто провел с ним все детства, той, которая заменила ему мать.

«Черт, какого хрена!», — слезая с джара, Максим пулей рванулся к другу. В небо уже устремился град стрел, готовый сократить численность враждебных разумных до нуля. В голове метались мысли, проскальзывали идеи, но ни одна из них не подходила: стоит ему добежать до Лана, как огромная толпа солдат поравняется с ними и сметет их, даже не заметив. «Думай. Думай. Думай!», — в голову не пришло лучшей идеи: Максим переключился на второе зрение.

Форт, некогда расположившийся на границе со Сфатом и служивший преградой для вторжения в Эльб, ныне был просто ее украшением: оба государства прекрасно знали, что начнись новая кровопролитная война, и небольшой цитадели не выдержать и пары недель, настолько хорошо подготовлены войска в Сфате. Однако это отнюдь не мешало оставаться форту надежной точкой обороны от малых отрядов и разбойников, часто приходивших с моря. Удачное местоположение, хорошие укрепления и масса мест для хитрых маневров и уловок — всем этим и воспользовался магистр Парей.

Битва была в самом разгаре, и пока все шло именно так, как магистр ордена Праведности и предсказывал. Еретики явно не ожидали встретить столь яростное сопротивление вдалеке от цивилизации. На эффект внезапности Парей и рассчитывал. Задолго до того, как маг спирали со своим отрядом добрался до форта, им доложили, что их цель приближается. Конечно, магистру не нравилось принимать помощь от тех, кто даже не был связан с церковью, но иного выхода в данной ситуации он не видел: маг спирали уже уничтожил два элитных отряда ордена Очищения. Да и Господь с ними: ордена никогда не ладили между собой, поэтому потери ордена Очищения — это ослабление его влияния в Конфедерации, что только на руку им, ордену Праведности, вот только шишки от совета эмиссаров за невыполнение четко обозначенной задачи сыплются на всех, и с каждым днем становится только хуже. Хорошо, что эмиссары пока проявляют терпение: сыплются только шишки, а не головы.

— Магистр, у нас проблемы. — Грузный голос вернул Парея на землю.

— Не сомневаюсь: маги спирали так просто не умирают, но этот встретит свой конец здесь и сегодня.

Поперек брода вспыхнул святой огонь, преградивший путь войскам клириков. За спиной магистра послышался шепот: не только простые люди были в недоумении, но и святые братья. Вот только если солдаты удивлялись силе плетения и тому, как яростно горстка еретиков сопротивляется, то ближайшее окружение магистра раздумывало совсем над другим: каким образом святое плетение было направлено на защиту мага спирали? Неужели кто-то переметнулся на его сторону и отрекся от святых догм церкви? Вопросов становилось все больше, а вот времени поразмышлять над ними не было вовсе.

Гарнизон форта сделал свое дело: прямое попадание в кого-то из союзников мага спирали и вот он уже мчится тому на помощь.

— Вперед. — Скомандовал магистр тоном, не терпящим возражений.

— Но м-магистр, там же…

Парей одной рукой поднял перед собой молот; с его губ сорвалось несколько едва различимых фраз, а после яркий луч света ударил из молота, развеивая грубо сплетенное святое заклинание: ясно делал недоучка и впопыхах. Медленно, но верно стена огня начала разваливаться. Сквозь разлом молниеносно ринулись солдаты со святыми братьями, воодушевленные действиями своего командира и полные желания доказать тому, что он не зря самолично вступил в сражение. Парей со своей личной группой последовал за основным войском.

Победа была близка, каждый разумный это чувствовал, что еще больше предавало ему сил сражаться. Вплоть до последнего момента в этом уверен был и сам Парей, уже предвкушающий то, как победителем войдет в столицу Конфедерации, но лишь до последнего момента.

— Назад. — Тихо скомандовал Парей, но приказ магистра услышали все рядом стоящие. — Быстро назад! — Уже во весь голос бросил клирик, разворачивая всех разумных обратно.

При граде летящих стрел и обжигающих ядрами землю пушек его мало кто услышал, да и поздно было отступать: до берега никто не успел добраться. Окружив святым щитом всех, кого смог захватить, магистр приготовился. Страх, рождаемый от непонимания того, чего ожидать, от неизвестности, что с тобой произойдет — сильнейшее оружие. Лишь волны тревожили в первые мгновения щит клирика, а потом его охватило пламя.

На границе со Сфатом разыгралась картина из преисподней: охваченные в огне деверья, чьи кроны непонятно откуда взявшийся ветер клонил к земле, едва не вырывая стволы с корнями. Никто и понять не успел, что произошло, ясно было одно — виновником произошедшего послужил Максим, защищающий друга.

Прямо посреди брода изверглось жерло вулкана. Звучит безумно, но те, кто видел это своими глазами, никогда не станут отрицать произошедшего. Огромный столб огня, размером от берега до берега, и даже задевающий их края, взвился вверх из-под воды, уничтожая все на своем пути: жар доходил даже до отряда Макса. Развернувшиеся безумие не длилось более минуты, но и этого хватило, чтобы сократить численность нападавших: от армии осталась лишь горстка разумных, спрятавшихся под святым щитом. Обстрел так же прекратился, похоже, защитники форта бросились прочь от места разгорающийся бездны. Но и на этом события не думали униматься: в центре реки раздался взрыв, в образовавшуюся воронку тут же хлынула река, похоронив выживших под тоннами смертоносной воды. Брода близ форта, на границах и Сфата и Эльба, больше не существовало; река начала выходить из берегов и в ближайшие месяцы окончательно похоронит под тоннами воды все живое вокруг.

О произошедшем в отряде старались не вспоминать: лидер оказался магом спирали, новость, новая лишь для орка с гномом. Впрочем, по их невозмутимому виду нельзя было сказать, как они к этому относятся. Через несколько дней они добрались до ущелья. «Цепь» не предупреждала ни о чем необычном, а подавленное настроение в отряде почти сошло на нет: Варту было все равно на выходки друга, он привык к ним еще в Выженных землях, Лан был безмерно благодарен за спасение жизни, Катерина с Ораном разделяли мнение, что сильный лидер — залог выживания отряда, а Шир с Рогвором оставались невозмутимы, будто их это вообще не касалось. Только Алекс был задумчив и угрюм больше обычного: на берегу погибло много людей и клириков, вполне возможно он даже знал кого-то из них; паладин пытался найти другой способ, не прибегая к столь разрушительной магии, прокручивая вновь и вновь события той ночи в памяти, но всегда возвращался к мысли о том, что это был единственно верный способ спастись. Под вечер третьего дня он окончательно принял произошедшее и смирился с ним. К нему вернулось его обычно приветливое расположение духа.

Тихое, слишком тихое ущелье недружелюбно встретило разумных. Порывистый холодный ветер пробирал до костей, ни птиц, ни растительности, почти ничего, чтобы радовало глаз — лишь широкий каменный мост, где без всяких трудностей могли разъехаться три повозки и холодная горная река, с бурным течением внизу, готовая принять любого путника в своим объятия и упокоить того навечно.

— Мы тут как на ладони, ох не нравится мне это, — гном чуть ли не впервые за несколько дней начал разговор. — Как только доберемся до Сфата, нам предстоит разговор, Максим.

Лидер ничего не ответил — не считал нужным в данной ситуации. Никого насильно оставаться в отряде он не намерен, и если их с Широм что-то не устраивает, то они всегда могут уйти. Конечно, не хочется терять такие ценные боевые единицы как гном с орком, но каждый волен сам выбирать свой дальнейший путь: иначе продуктивного сотрудничества не выйдет.

— Макс, что-то не так. — С джаром поравнялся Алекс. — Я чувствую магию.

— Приготовиться! — Приказ тут же сорвался с уст командира. — Клирики?

— Нет, на них не похоже, но точно сказать ничего не могу.

Отряд приготовился к отражению удара: маги, коих было не мало, уже наученные горьким опытом внезапных нападений, отлично координировали силы, создавая одну магическую стену за другой, причем ни один щит не мешал действовать другому. Слаженности в действиях разумных прибавлялось от сражения к сражению.

Паладин предупредил вовремя: нападение не заставило себя ждать. На этот раз никаких стрел, пушечных ядер или святой магии. Максим ощутил более десятка новых аур, явно принадлежавших магам, причем магам сильным. Камни по склону устремились вниз, затряслась земля. Противник укрылся в толще горы, будто бы в бункере: маги земли искусно замаскировали своих союзников и теперь, когда разумные подошли достаточно близко для атаки, маскировка пропала. Десятки открывшихся в горах проходов; щиты тут же затрясло: множественные плетения разбились о защиту отряда. На этот раз нападали точно не клирики, святой магией и близко не пахло. Со всех сторон на отряд обрушивались плетения магии, воздуха и воды, в то время как маги земли постоянно меняли место дислокации нападавших. На ум приходила параллель с паутиной: паутина это гора, в которой укрылись маги и постоянно меняли свое местоположение, будто перемещаясь из одного места в другое по маленьким паутинкам, а отряд — это блошка, попавшаяся в лапы хищному и очень голодному пауку. Вот только где сам паук пока не было ясно.

— Макс, отступать некуда! — донесся до него крик Лана.

Впереди и сзади их уже ждали разумные, медленно сокращающие дистанцию, заставляя отряд все больше тесниться и толпиться в центре моста. Тем временем защита начинала не выдерживать яростного натиска магов. «Черт, мы даже атаковать их не можем! Как сражаться с тем, кого не видишь?!», — в голове у Макса судорожно метались идеи, но ни одна не подходила. Вряд ли ему удастся повторить фокус как на берегу, при этом не угробив никого из друзей.

От магов, что наступали с конца моста, отделилась малая группа. Ничего хорошего это не предвещало, как оказалось, интуиция Максима не подводит никогда. Жест рукой и, казалось, сотворенное на берегу магом спирали обернули же против него: щиты трескались, не выдерживая натиска плетения. Спустя мгновение, огонь усилился в стократ. Благодаря второму зрение Макс видел, как плетение получает энергию сразу от пяти разумных, причем не все из них были магами огня.

— Макс! — гном потянул лидера за рукав. — Придется разрушить мост. Я лучше встречу свой конец в холодной реке, чем задешево отдамся каким-то магам.

Лицо каждого разумного в отряде говорило само за себя, погибать не хотелось никому, но и умирать вот так, без боя и права на спасение, не хотелось каждому вдвойне. Самое тяжелое отдавать приказы, приказы, которые ведут подчиненных, друзей на смерть. В тот момент молодой маг спирали это осознал и поклялся себе, что ни разу в своей жизни больше не отдаст оного.

— Руби пол!

— Нет нужды, все уже готово. — Печальная ухмылка застыла на лице гнома. — Надеюсь, вы помолились напоследок, господа! Говорят, в Небесные чертоги не пускают без молитвы.

Гном достал из мантии пистолет, которым ни разу до этого не пользовался, и нажал на курок. Пуля пронзила мешочек, лежавший у самого края щита. Раздался оглушительный взрыв. А дальше жесткий удар о толщу воды и темнота.