Хранитель историй (СИ)

День первый: когда в дом Джейсонов приходит старинный друг, а Рика охватывают воспоминания

В дверь осторожно постучались. И только спустя пару секунд приятный звук колокольчика разлетелся по крохотным комнаткам и, достигнув библиотеки, исчез между ровных рядов книг.

В меру образованный и весьма усидчивый юный мистер Рик Джейсон нечасто бывал в святая — святых своего покойного родителя. Собрав невероятную коллекцию книг, глава семейства так и не успел окончательно оценить собственный труд, возложив столь почетную миссию на своих потомков. Однако Лиджебай Джейсон просчитался, дав своим отпрыскам вполне достойное образование, он не передал им по наследству лишь один крохотный ключик собственной души — безумную любовь к книгам. Именно по этой причине его отпрыски заглядывали в библиотеку скорее от скуки, чем из любознательности.

Отложив в сторону толстый фолиант с броским названием: «Секреты и загадки корабельного дела», Джейсон — младший нехотя спрыгнул со стремянки и направился к двери. В такие минуты ему ужасно не хватало прислуги — и он в тысячный раз дал себе зарок, когда разбогатеет, первым делом обязательно наймет расторопную служанку или смышленого дворецкого. Однако пока до несметных сокровищ было далековато, Рику приходилось встречать гостей самому.

Колокольчик откликнулся еще пару раз и затих.

Молодой человек, которому было чуть больше четырнадцати, на секунду замешкался, решая, отозваться на просьбу гостя или остаться в неведенье, отсрочив неугодный визит. Но излишнее любопытство сделало выбор за него. Нажав на ручку, он потянул ее на себя, впуская внутрь приятную весеннюю свежесть.

На пороге стоял высокий одутловатый мужчина в потрепанной морской куртке, свободных парусиновых штанах и давно потерявшей былой цвет треуголке. Смакуя вкус табачного аромата, незнакомец выдохнул в лицо юноше струйку сизого дыма и довольный собой улыбнулся. Бородатое лицо расплылось в стороны, напомнив Рику старую швабру.

— Мистер Лиджебай Джейсон? — оглядев юношу с ног до головы, уточнил гость.

Услышав имя отца, Рик слегка смутился, но не стал вдаваться в излишние расспросы.

— Простите мистер, но вы ошиблись. Ли Джейсон был моим родителем. И он почитайте как второй год на небесах…

— Вот и замечательно, — нисколько не огорчившись, откликнулся незнакомец. — Передавайте ему мой пламенный привет, когда будите ставить свечу за упокой…

Просьба показалась Рику по меньшей мере кощунственной, но он в очередной раз оставил эмоции при себе.

Не дождавшись приглашения, бесцеремонный гость отстранил хозяина дома в сторону и важно прошествовал внутрь. По дороге в гостиную, стряхнув с себя дорожную пыль, он несколько раз смачно чихнул, после чего плюхнулся в любимое кресло покойного мистера Джейсона и расслаблено потянулся. Хруст старых костей разнесся по залу, напомнив треск костра, в который подкинули еловые ветки.

В голове Рика незамедлительно родился образ дворецкого — великана способного, с легкостью циркового силача, выставить невежу за порог. Но, к сожалению, выдуманный юношей помощник, не мог справиться с реальной проблемой, ворвавшейся в его дом ужасным ураганом.

Тем временем нерадивый гость принялся до отказа набивать трубку табаком, причмокивая и сопя как медведь. Через секунду он вновь закурил.

Рик наблюдал за здоровяком, не решаясь сделать ни единого замечания, которые продолжали бесполезно копиться в его голове.

Мистер Лиджебай ненавидел табачный дым и никогда не позволял вредной привычке распространиться по дому — даже близкие друзья не являлись для него исключением. Юноша помнил это правило, но робость перед незнакомцем сковала его невидимыми цепями, заставив промолчать и на этот раз.

— И так юный Джейсон, расскажите, как вам живется в здешнем муравейнике? — нарушив витающее вокруг напряжение, поинтересовался гость.

Растерявшись, Рик открыл рот, но так и не успел возмутиться. Меж тем незнакомец продолжил задавать вопросы:

— Наверное, ужасно тяжело после смерти вашего никудышного папашки? Одни долги чего стоят! Я слышал, их накопилось предостаточно. Не боитесь потерять крышу над головой?

Последние слова окончательно разозлили юношу. Спокойный до этой минуты Джейсон — младший ощетинился, будто дикий зверь и, зарычав, едва не накинулся на оскорбителя. Далее он выпалил тираду, которая в любое другое время никогда не сорвалась бы с его уст. Но грань терпения давно осталась позади, скрывшись за горизонтом сомнений.

— Да как вы смеете, мистер! Врываетесь в дом без приглашения… Говорите гадости о покойном… Пугаете нас безденежьем, при этом, даже не удосужившись назвать свое имя! Невежа! Вот вы кто мистер. Невежа и есть!

Раньше юноша никогда не позволил бы себе повысить голос, тем более в присутствии постороннего. Однако сегодняшний случай оказался исключительным. Позабыв о домашнем этикете, он продолжил отстаивать честь собственной семьи. В один миг незыблемые правила отца: как необходимо вести себя в обществе и выдерживать такт беседы — потеряли свой вес.

Никак не отреагировав на колкие замечания, незнакомец направил разговор в иное русло. Но для начала все же соизволил представиться:

— Меня зовут мистер Сквидли… а некоторые кличут иначе — Томас сей Локс, а иные — Трипси Чен. Это тоже мои имена… либо если вам будет угодно, зовите меня — Невежей. Мне лично все равно.

— Зачем вы пожаловали в наш дом, мистер Невежа? — ощущая нарастающее раздражение, выпалил Рик.

Но гость оставил вопрос без внимания.

Да он просто издевается надо мной, — внезапно догадался Рик, отчего злость окончательно взяла верх, породив твердое желание выставить наглеца за дверь. Останавливало лишь одно — младший — Джейсон, неукоснительно выполнявший правила своего отца, никогда в жизни не вступал в конфликтные ситуации и уж тем более не участвовал в драках. Получал тумаки — да; давал в ответ сдачи — пожалуй, нет. Он не мог припомнить за собой таких невероятных подвигов.

— Я же назвал вам свое имя, разве этого мало? — над столом повисло очередное серое кольцо, принеся с собой терпкий аромат горького табака.

— У меня много дел, я попросил бы… — Рик хотел указать Невеже на дверь, сделав жест как можно резче и красноречивее, но гость отреагировал быстрее. Замахав руками, он стал толи кашлять, толи нервно смеяться.

— Ну, право слово хватит, юноша. Довольно! Уже совсем запугали старого приятеля вашего ханжеского папашки. Ох, и как же скверно он воспитал своего приемника. Надеюсь, ваша сестра менее вздорная особа?

Рик уже собирался выкрикнуть фразу: откуда вы знакомы с Клер? Но вместо этого затравлено прошептал:

— Так вы знали моего отца?

— О, еще как знал. Сказать знал — значит не сказать ничего. Я провел с ним плечом к плечу не один год на нашем быстроходном галеоне. Приключения, погони, стычки! Мы были славной командой. Кстати, я подарил вашему отцу его первую книгу. Именно с нее он начал свою коллекцию. Да, славные были времена. Свобода во всех ее проявлениях. Никаких тебе правил, запретов, страхов.

Заворожено вдыхая слова мистера Невежи, Рик отчетливо представил, как из сизого дыма выплывает огромный трехмачтовый корабль и палит сразу из всех орудий.

— Эх, славные были времена… Жаль только прошлое редко когда возвращается к нам. Может быть только в мечтах, — тем временем подытожил гость.

— Постойте, — внезапно опомнился Рик, — вы же сами спутали меня с отцом. Как такое может быть?

— Минутная слабость, юноша. Когда я впервые познакомился с ним, он был немногим старше вас. А внешне — вы одно лицо, словно близнецы.

Хотя история давних странствий и заворожила Рика, он все же с недоверием воззрился на мистера Сквидли.

— Отец никогда не рассказывал про вас. И могу поклясться, что моя сестра тоже не слышала названого вами имя.

Гость грустно вздохнул:

— Ваша правда, юный Джейсон. Наша крепкая дружба также внезапно разлетелась в щепки, как последний корабль, на котором нам посчастливилось путешествовать.

— Что же послужило причиной? — Рик всем своим видом изобразил сомнение.

Прищурив правый глаз, гость пронзил юношу острым как бритва взглядом.

— Это произошло достаточно давно, чтобы отнимать ваше драгоценное время утомительными воспоминаниями. И если вы спросите меня: зачем я пришел? То я отвечу — уж точно не затем, что бы бередить старые раны.

Скрестив руки на груди, Рик в очередной раз воззрился на нерадивого гостя и после минутной паузы, решительно произнес:

— Мистер, я требую: назовите цель вашего визита… а если таковая отсутствует, прошу незамедлительно покинуть мой дом.

Гость только удивленно хмыкнул и, опершись на подлокотник, победоносно щелкнул пальцами, чем окончательно вывел Рика из себя.

— В самую точку, юный Джейсон. Меткий выстрел, побери меня морской Трезубец. Узнаю старину Лиджи. Виват! В тебе не сразу разглядишь непреклонность отца. Где ты ее отыскал? Среди своих четких правил и постулатов?!

Либо моряк издевался над Риком, либо явно страдал душевными расстройствами. Общаясь с юношей довольно странным образом, он с легкостью лиса умудрялся игнорировать очередной вопрос, склоняя беседу совсем в противоположную сторону.

Почувствовав ужасную обиду, Рик едва сдержал подкативший к горлу ком. Теперь он прекрасно понимал, как у человека может возникнуть жгучее желание решить словесный спор дуэлью.

Но ненависть и на этот раз развеялась табачным дымом. Правила отца, действовали на юношу не хуже сильнейшего успокоительного.

«Подавляй свой гнев всегда, в противном случае считай беседу оконченной».

Глубоко вдохнув, Рик быстро обрел былое спокойствие. Еще раз оценив обстановку он проследил за мистером Сквидли, который тем временем отрешенно разглядывал пасторальные пейзажи картин. Взвесив все «за» и «против», юноша набрался смелости и, приняв окончательное решение, быстрым шагом направился к двери.

«Позвать стражей и пускай вышвыривают наглеца куда подальше!»

Живо представив картину быстрой расправы, Рик приободрился и уже готов был потянуть за ручку, когда его остановил резкий голос:

— Мне нужна неоконченная книга вашего отца. Она по праву принадлежит мне.

Рик замер и медленно повернулся.

Добившись нужного эффекта, мистер Сквидли продолжил:

— Ваш отец только начал работу над ней. Всего пару первых строк… но, к сожалению, не успел. Смерть настигла его весьма внезапно. Потому я здесь. Книга, всего — навсего клочок бумаги. Вам она совсем ни к чему, а мне она необходима. Если дело в деньгах, могу предложить за нее неплохое вознаграждение. Но право слова, согласитесь, такие вещи отдаются безвозмездно, с открытым сердцем.

Тишина наступила внезапно. А в следующий миг, словно отголосок неутомимого времени, комнату наполнила дробь барабанящих по столу пальцев. Гость ждал ответа.

— Но только ни в этот раз, — резко отрезал Рик.

Монотонный звук прекратился. В одну секунду мистер Сквидли оказался на ногах и в грудь юного Джейсона уперся загубник курительной трубки. Ожидая услышать ругательства и проклятия, Рик ошибся. Моряк лишь коротко кивнул в ответ, добавив.

— Вы совершаете непростительную ошибку, мистер! — и с этими словами вышел вон. Также стремительно как появился.

Случайный сквозняк разметал несколько чистых листов, которые неизвестно каким образом попали на крохотный деревянный столик. Раньше бы Рик никогда не допустил такого беспорядка, поскольку Лиджебай Джейсон люто ненавидел любое проявление бардака, а стало быть, и на этот счет в доме существовало определенное правило.

«Как быстро забываются запреты», — мысленно произнес юноша, приводя гостиную в порядок.

Порывистый ветер, исполнил‑таки роль дворецкого — пускай и с небольшим опозданием. Дверь со скрипом захлопнулась, и Рик устало повалился на отцовское кресло, смяв листы бумаги, словно ненужный носовой платок.

Оставив после своего визита неприятное послевкусие, и полностью оправдав свое прозвище, мистер Невежа пустил в дом еще одного скверного гостя. Неприятные воспоминания, словно термиты, вгрызлись в деревянные стены, готовясь пробудить в памяти младшего Джейсона печальные дни похорон.

Табачный дым еще долго витал над потолком, когда Рик утонул в собственных, отнюдь не радужных мыслях…

В тот день, он разговаривал с отцом в последний раз. Глава семьи требовательно указывал на ошибки, а сын безропотно слушал. Все как всегда — за одним значительным исключением. Тем вечером Лиджебай Джейсон вел себя с Риком весьма мягко и непоследовательно.

Стараясь не отвлекать отца попусту, Рик попытался прошмыгнуть мышкой в свою комнату. В этот раз трюк не удался. Громкий кашель остановил юношу прямо посредине коридора ведущего в библиотеку, а стало быть, следовало ожидать очередного нравоучения мистера Лиджебая. Но вместо назидания, тот лишь поинтересовался:

— Ты чем‑нибудь занят?

Рик удивленно пожал плечами, не предполагая такого поворота событий.

— Зайди, — требовательно произнес отец.

Юноша повиновался.

Когда он осторожно перешагнул порог библиотеки, которая всем своим видом показывала, что внимательно следит за строжайшим соблюдением тишины, Рик все‑таки оступился — в буквальном смысле этого слова. Половица под ногами предательски скрипнула.

Отец тут же отреагировал, но совсем иначе:

— Чего копаешься? Кому говорю, давай скорее…

Его взволнованное состояние тут же передалось сыну. Оставшийся шаг Рик проделал на одном дыхании, практически подскочив к стремянке, где восседал мистер Лиджебай. Библиотека отозвалась недовольным шуршанием, напоминая правила поведения в ее стенах.

Возможно, юноша ничего и не заметил бы, но именно тогда, впервые в жизни, свод законов главы Джейсонов дал глубокую трещину.

«Не шуметь и не топтаться в библиотеке!»

Стена запрета пала. Отец сам того не осознавая, дал слабину: противопоставив неукоснительному табу, свое разрешение.

Быть может, он сделал этот намеренно?

Рик не думал об этом. Год назад его не заботили подобные мысли.

Аккуратно выставив вперед негнущуюся ногу, старший Джейсон медленно спустился вниз и протянул Рику две старые и весьма потрепанные книги.

— Вот, держи… Отнесешь их старьевщику, мистеру Сквали.

— Старьевщику? — боясь ослышаться, на всякий случай переспросил юноша.

— Да, именно старьевщику. Не заставляй меня твердить тебе одно и тоже по сто раз, будто ты безмозглый попугай. Если я сказал, то надобно сделать, а не переспрашивать!

Рик мгновенно кивнул.

Отец явно прибывал в плохом настроении. А за последнюю пару лет, подобная агрессия и вовсе стала его привычным состоянием. Постоянно что‑то бурча себе под нос, он частенько взрывался словно порох, пытаясь на все вокруг навешать ярлыки бесконечных запретов и ограничений.

— Требуй не меньше десяти суонов. Это очень старые, редкие книги, содержащие в себе основы судостроения. Все понял?!

Решив не спорить, Рик уверенно кивнул и, развернувшись, поспешил исполнить ответственное поручение.

Старьевщик долго рассматривал разлохмаченную обложку, принюхивался к растрепавшемуся переплету, даже откусил кусочек листа и попробовал его на вкус.

— Чего‑то удивительно мне… Может быть ты умыкнул их у собственного папашки? Сейчас расплачусь с тобой, а он заявится ко мне и претензии начнет предъявлять. Что тогда?

В юношу уткнулся придирчивый взгляд старого плута.

— Я не вор и не обманщик. Говорю: отец дал! Значит, так оно и есть, — играя скулами, заявил Рик.

— Ну да, ну да, — вроде бы согласился старьевщик, не спеша отдавать плату.

— За обе книги я хочу десять суонов, не меньше, — тут же добавил юноша.

— Ого, — поразился покупатель, протяжно шмыгнув длинным крючковатым носом. — Не дороговато ли?

— Это бесценные книги, — наугад ляпнул Рик. Ужасно не хотелось возвращаться домой и оправдываться перед отцом, что, задание, мол, оказалось ему не по зубам.

— Вот как?

Тем временем, старьевщик, отложив товар в сторону, исчез за стеной покрытого пылью стеллажа. Из глубины лавки послышался шорох, а вскоре раздался невероятный грохот. Рик вздрогнул, но остался стоять на месте.

Сработало очередное правило отца:

«Никогда не смей решать чужие проблемы, пока тебя не попросят об этом. Но даже тогда, десять раз подумай и в итоге, откажись, сославшись на излишнюю занятость».

Дождавшись пока воцарившаяся тишина окончательно избавиться от посторонних звуков, юноша осторожно произнес:

— Мистер Сквали, вы в порядке?

Старьевщик не отозвался.

— Может быть, я зайду позже? — не отступая от правила номер тридцать шесть и две четверти, уточнил юноша.

В ответ послышалось шевеление, и вскоре мистер Сквали дал о себе знать, протяжно застонав и выкрикнув пару крепких проклятий.

Рику был неприятен этот мерзкий, пронырливый старикашка, который словно жадный крыс копошился в куче своего серого богатства. И юноша с удовольствием бы посмотрел, на то, как пожитки мистера Сквали, обрушились на его маленькую с проплешинами голову. Но, увы, мошенник оказался достаточно живучим. Его тяжелое с хрипотцой дыхание вырвалось из глубины пыльного зева, возвестив о скором возвращении.

— У меня появилась идея получше, юный мистер, — кряхтя и кашляя, произнес старьевщик.

«Видимо, даже Всевышнему неугодна такая мерзкая душонка, и он решил оставить ее на земле», — рассудил Рик вновь увидев мистера Сквали. — «Да уж, этот хитрец не успокоился бы и на том свете: скупив у дьявола всевозможные прегрешения, он наверняка продал бы их втридорога, обратно его рогатому величеству».

— Что же вы решили мне предложить? — уточнил Рик, чувствуя, как пелена обмана уже опутывает маленькую лавку своими липкими сетями.

— Давайте меняться. Меняться выгоднее, чем получать звонкие монеты. Деньги что — потратил и забыл. А вещь она надежнее. Ей можно пользоваться. За ваши две книги, я пожалуй предложу вам три пары старых ботфортов, одну слесарную пилу, правда, со сточившимися зубчиками и почти новую трость с орлиным навершием. Пять к двум. Ну? Что?! Решайтесь! По — моему, невероятно выгодное предложение.

— За две потрясающие книжки? — поразился Рик.

— Потрясающие? Ну — ну, юный мистер. Так уж и потрясающие? Вы еще скажите безупречные, — возразил старьевщик и сразу начал объяснять, указывая пальцем на недостатки: — Вот, посмотрите сюда — совсем рассохлась… А вот тут — почти не видно строк… Я уж не говорю про оторванную страницу. Она же самая первая, а стало быть, самая важная.

— Что?! Да как вы смеете! — Рик едва не схватился за лоб. Такой очевидный обман. Он был возмущен до глубины души. — Вы же сами ее откусили…

— Я?!

— Вы! А кто же еще?

— Юноша вы забываетесь! Хотите сказать, что я решил отобедать вашим справочником судостроения?! Да вы в своем уме! Кто вам поверит?!

И в этот самый миг Рик понял, что угодил в силки старого крыса.

— Вот я и говорю, — желчно улыбнувшись, старьевщик потер ладони. — Пять вещей лучше двух… Иначе, не сторгуемся.

Дома он не оправдывался и не пытался рассказать про обман, на который так легко попался. Отец долго рассматривал рваную подошву одного из ботфорт, потом провел пальцем по зубчикам пилы, а на трость — бросил лишь мимолетный взгляд, и наконец, вынес свой вердикт:

— Это действительно очень ценные вещи!

«Не может быть!» — Рик едва не произнес мысли вслух.

— Не радуйся, — заметив на лице сына проявившийся румянец, отец стал мрачнее тучи. — В целом, ты не справился с поручением и наказания не избежать.

И не было в этом ничего удивительного. Мир за порогом дома Джейсонов сильно отличался от привычных устоев. Мир, созданный главой семьи, где действовали совсем другие законы. Там, за чертой дома, у сотни детей был праздник, у Рика — порция розг, и очередное, новое правило, на закуску.

— Воспринимай наказание достойно, с мужеством, никогда не проси отсрочки и помилования, — учил отец, воздавая по заслугам своему отроку. И так, до тех пор, пока правило не срывалось с дрожащих губ Рика.

Когда последний удар оставил на спине юноши глубокую алую борозду, он шмыгнул носом и покорно одернул рубашку.

— Теперь ты понял свою ошибку? — поинтересовался мистер Лиджебай.

— Безусловно, — соврал сын. На этот случай воспользовавшись еще одним правилом отца. Правда, истолковал он это самое правило, достаточно превратно. Только родителю знать об этом было совсем необязательно.

Недовольно поморщившись, Рик все‑таки прогнал прочь тягостные воспоминания. Сейчас он практически избавился от свода ограничений мистера Джейсона — старшего, а стало быть, стоило навсегда позабыть и обиды, которые он терпел ни один год.

Закрыв дверь на засов, юноша вернулся в библиотеку, перебирать старые книги — целое состояние, которое можно продать, подарить, или на худой конец растопить камин. Одна беда. Из головы никак не выходил странный визитер, желавший заполучить неведомую книгу отца. Стоило ли ему верить? Хорошие деньги за стопку пустых страниц. Рик усмехнулся: очередной обман, на который он не попадется ни за что на свете. Наверняка гостя интересовало совсем другое — к примеру, старые чертежи отца или коллекция оружия.

— Мистер Невежа. Мистер Жуткий невежа, — состроив рожу, недовольно произнес юноша. — Шиш тебе, а не книги! Лучше сожгу их все, чем отдам такому пройдохе как ты…

Откинув один из фолиантов в сторону, Рик зло уставился на тесненные золотом обложки, которые немой стеной взирали на своего нового хозяина.

— Что вылупились?! — рявкнул юноша.

Ответа не последовало. Книги не привыкли слышать человеческую речь, здесь, в храме тишины. Легкое шептание, сбивчивые мысли, сокровенные мечтания — да, но только не пронзительный крик. Нет. Злость, отчаянье и иные эмоции были им чужды. Они не любили столь рьяных проявлений человеческих чувств.

Не выдержав, Рик схватился за корешки нескольких книг и потянул их на себя. Огромная полка затрещала. Сухое дерево, потревоженное крепкой юношеской рукой, больше не могло сдерживать тяжелые страницы истории. Стеллажи накренились и с грохотом повалились.

Он кинул вызов — и они откликнулись.

Книги, словно отчаянные воины ринулись в атаку, ударяя возмутителя спокойствия по голове, спине, рукам. Острыми уголками, тяжелыми обложками, хлесткими страницами — они навалились на Рика со всех сторон. Он только беспомощно защищался, больше не высказывая в их сторону пустых оскорблений.

Последняя книга больно саданула бедолагу в висок и, упав, раскрыла страницы, будто поверженная птица крылья. Рик дрожа и проклиная себя за несдержанность, не сразу решился поднять голову и осмотреть место недавнего сражения.

Полки, упершись в стену, грозно нависали над головой, а удовлетворенные минутной схваткой толстенные фолианты валялись на полу, создавая впечатление каменного плато.

Картина ужасала. Сотни томов, с укоризной взирали снизу вверх на нерадивого сына. Его отец никогда не позволил бы себе такого; он никогда не отнесся бы к ним таким варварским образом, потому как всегда соблюдал правила. И ничего с ним не случалось. Тихая и размеренная жизнь приносила ему одно удовольствие.

«Он не стал бы кричать в библиотеке! Не разрешил злости руководить им. И это не случайный запрет! Это табу!»

Голос отца эхом возник у него в голове и мгновенно исчез.

— Хватит, я все понял! Простите… — устало произнес Рик, обращаясь к книгам.

Монотонное жужжание и навязчивые мысли мгновенно прекратились. Бумажные воины, получив желаемое извинение, больше не собирались учить его прописным истинам.

Сделав осторожный шаг к двери, юноша внезапно остановился. Среди вороха пузатых томов, его внимание привлекла совсем новая, кожаная обложка, сквозь которую тянулась красная нить дешевого переплета. Но ни это было главным. Главным оказалось то, что развернутые страницы были абсолютно пусты. Коснувшись книги, юноша вздрогнул. Когда сквозняк заставил лист перевернуться: из глубокой грифельной пелены на Рика уставились огромные с прищуром глаза.

Карандашный набросок выглядел очень реалистично. Вобрав в себя все: страх, одиночество и безумие он пугал и одновременно притягивал к себе. И если бы Рик увидел его пару дней назад, он решил, что последние дни жизни его отец провел в агонии странных ведений. Но сегодня, он взирал на рисунок иначе. Вызывая дрожь в сердце, из карандашного тумана на него смотрели глаза мистера Невежи.

Почувствовав легкое головокружение, юноша попытался отстраниться от внезапной находки, но вместо этого упав на колени, почти уткнулся в изображение лицом. Перед глазами мгновенно возник образ грузного моряка, наставительно указывающего на кожаную с тиснением обложку.

Дрожащей рукой Рик поднял книгу, которая оказался весьма легкой и, не смея ее листать, прижал к груди. Сердце застучало, будто настенные часы в гостиной. Прошлое в очередной раз неугомонно вторглось в его новую жизнь. Миллионы правил, шипя и грозно предостерегая, напомнили о себе и о своем создателе.

Устроившись в отцовском кресле, Рик долго не решался вновь притронуться к обложке, на которой красовалась выпуклая печать с аббревиатурой: «Л. Р». Между страниц торчал темный язычок закладки, а красная нить напоминала… Нет, не стоит… Рик отвернулся, не желая тонуть в бесчисленном количестве ассоциаций, вызванных отцовской находкой.

Вроде бы ничего особенного. Книга как книга. Если бы не одно «но». Достаточно было на пару секунд отвлечься, и находка незамедлительно напоминала о себе. Проникнув в мысли, она поглотила окружающий мир: вначале странным образом отразилась в зеркале, затем возникла среди толстых фолиантов на полке, а потом и вовсе стала мелькать перед глазами с завидной периодичностью…

Решив отвлечься, Рик подошел к крохотному столику, на котором красовалась огромная ваза с шикарным букетом цветов. Как привыкли говорить в последнее время: с сочетанием всех модных аспектов. Желтые лепестки утопали в нежно — голубой и фиолетовой свежести маленьких бутончиков. Такие вот непревзойденные шедевры искусства украшали весь дом, наполняя его невероятным ароматом.

«Не сметь разводить цветы!»

Это правило, когда‑то заставляло Клер сходить с ума, рыдая у себя в комнате. В день смерти мистера Лиджебая и оно потеряло свою значимость. Новый день засверкал для Клер душистыми красками, а дом в свою очередь наполнился неповторимым благоуханием. Следующее нарушение последовало незамедлительно: девушка устроилась в цветочную лавку мистера Бишепа. Ту самую, что располагалась на углу двух торговых улочек.

Хитросплетение удивительных запахов быстро выгнали из дома ужасную затхлость, что витала в нем, под покровительством Джейсона — старшего, считавшего, будто пыль — это лучшая защита его бесценной коллекции книг.

Остановившись у покосившихся полок, где плотными рядами притаились собрания сочинений двух братьев путешественников Колбери и Квита, юноша грустно улыбнулся.

Так дорожить, так лелеять эти неподъемные фолианты и внезапно отдать старьевщику два бесценных экземпляра своей коллекции? Довольно странно. А теперь еще этот настырный гость…

Рик покосился на кожаный переплет, желая в одно мгновение раскрыть секрет отцовского дневника. Но боязнь запрета, удерживала его от решительных действий не хуже злобного цербера.

— Нет, так продолжаться не может! — устав играть в гляделки, выпалил юноша. В конце концов, отец не воскреснет из мертвых, узнав, что сын без спроса взял его вещь. Рик чувствовал себя жалким узником, который покинув тюремные стены, боится совершить абсолютно безобидную вещь.

Не став больше мучить себя бессмысленными убеждениями, он подошел к столику, и решительно взяв книгу с красным теснением, открыл ее на первой странице. Податливая бумага ударила в глаза невероятной белизной, а чернила поразили своим насыщенным цветом, словно строки были написаны не год назад, а буквально этим утром.

Вчитавшись в десяток незамысловатых предложений, Рик разочаровано отложил бесполезное творение отца в сторону.

И ради этого он боролся с самим собой?!

Никакого великого смысла, тайного знака или иного намека. Обычная зарисовка, мираж привидевшийся мистеру Лиджебаю через окно кабинета: спешащие по своим заботам люди, груженые повозки, кареты и неопределенный силуэт рослого мужчины. Толи моряка, толи заплутавшего чужеземца с быстроходного галеона. Последнее предложение казалось сбивчивым, нервозным — словно рука отца в этот момент дернулась и перо, изобразив на странице оригинальную завитушку, соскочило, решив оставить историю незавершенной.

Закрыв книгу, Рик с досадой вздохнул и, поджав ноги, удобнее примостился в глубоком кресле. Повернув голову, он уставился на извивающиеся в камине лепестки огня. Потрескивая и огрызаясь искрами, пламя создавало впечатление невероятной умиротворенности. Его не интересовали людские проблемы: только жадное поглощение древесины и стремление победить вечерний полумрак.

Неужели отец, умеющий так ярко и красиво излагать свои идеи, просто сдался? Ограничился всего десятью строчками. Взялся за перо и только пару раз макнул его в чернильницу.

Мысли — не предупреждая о своем визите — ворвались в голову юноши, не спеша покидать уютного жилища. Огонь умело навязывал сложные, порой бесконечные рассуждения, постепенно усыпляя и успокаивая разум. Рик не стал исключением. С этим жизненным правилом он был не в силах бороться…

Ненавидя отца за крутой нрав, в тайне, юноша испытывал к нему и совершенно иные чувства. Порой он ужасно завидовал умению родителя создать вокруг себя ореол загадочности: скрыть очевидное от посторонних глаз, заставить ближнего десять раз подумать, прежде чем решиться заговорить с ним. Он был скор на расправу, опутав дом клубком запретов, но в то же время Рик видел в отце невероятного мечтателя, способного перевернуть мир с ног на голову, с легкостью оживить те предметы, что всегда казались мертвыми.

Но главным достоинством Лиджебая было его умение создавать тайну. Он делал это с такой непосредственностью, будто заранее разрабатывал хитроумный план действий.

Выбирая цель и путь к ее достижению, он как опытный картограф протягивал цепь последовательных шагов. Умело маскируя подсказки, будто охотник, он терпеливо наблюдал за жертвой, которая отчаянно пыталась раскрыть секрет очередной головоломки.

Однажды в роли беспомощного кролика, оказался сам Рик. Спрятав учебники сына, мистер Лиджебай не произнес ни слова, пока юноша не отыскал семь подсказок и в конечном итоге, обнаружил тайник на кухне, за амбарной дверью, где хранился рабочий скарб. Подведя итог, отец сухо похлопал отпрыска по плечу и наставительно произнес: «В следующий раз, задам задачку потруднее», — и сутулясь, удалился в библиотеку.

Может быть, это и есть тот следующий раз?! Тогда выходит, что визит незнакомца всего лишь первый этап…

— Это в вашем духе, мистер Лиджебай, — задрав голову, неизвестно к кому обратился Рик.

Потрескивая, огонь в камине немного вздрогнул, хотя, скорее всего, юноше это просто показалось.

Битый час он крутил в голове бессмысленные фразы, знакомые сочетания звуков. Попробовал даже прочитать предложения задом наперед — ничего не вышло. Созерцая на жалкие потуги, книга, словно специально, по наставлению самого мистера Лиджебая, не спешила выдавать скрытые в ней секреты.

А может быть, и нет никаких загадок? Простое совпадение, дань воспоминанию; или стечение обстоятельств, породивших страстное желание превзойти родителя хоть в чем‑то…

Поджав губы, Рик резко откинул книгу в сторону.

— Святые угодники, когда же он оставит нас в покое?!

Внезапная ненависть, охватившая юношу, всего за пару минут достигла гигантских размеров. Давно забытые обиды, боль, скованность — все, чем окружил Лиджебай своих детей — теперь казались кошмарными призраками, которые все еще хранили отголоски прошлого. И мистер Невежа, был одним из них. Именно он пытался вернуть Рика в тот мир, куда он не хотел возвращаться ни за что на свете. Втянуть в безобидную игру, запутаться в собственных мыслях, вспомнить прошлое… Зачем?

Нет! Рик больше не желал погружаться в зловонное болото отцовских страхов…

Внезапно, из дальнего угла гостиной раздалось протяжное урчание. Вальяжно вышагивая и напоминая о своем существование громким мурлыканьем, на Рика внимательно взирал черный пушистый кот. Года три назад его приютил мистер Лиджебай, и с тех пор, мистер Тит — так нарекла своего любимца Клер — чувствовал себя полноценным хозяином этого скромного жилища. Он приходил по желанию и уходил, когда ему вздумается — то есть поступал как истинный представитель своего семейства. И в отличие от Рика, всегда пользовался благосклонностью хозяина дома, особенно в те промозглые дни, когда огонь в камине не грел, а лишь жадно похрустывал сухими дровишками и мистер Лиджебай закутываясь в толстый плед, читал очередную книгу о далеких приключениях. Кот знал, как угодить своему благодетелю. Сворачиваясь клубочком на коленях старика и мурлыча на всю комнату, он щедро отдавал тому свое тепло.

После смерти хозяина, мистер Тит стал появляться реже. Часто бродил по комнатам в поисках покровителя, но обнаружив только пустое кресло, удалялся восвояси.

Сегодня визит кота стал для Рика настоящей неожиданностью.

Наверное, Тит проскочил в западное окно, которое вечно открывалось от сквозняка, предположил юноша и, погладив кота, попытался взять его на руки. Но тот резко вырвался, отскочив в сторону. Между Риком и пушистым гостем всегда сохранялось колкое недоверие. Юноша назло отцу, пытался избавиться от кота любыми способами, в ответ на это, мистер Тит шипя и дыбясь, выказывал свои несправедливые возмущения.

В доме Джейсонов Тит чувствовал себя более чем вольготно: мистер Лиджебай как ребенок радовался кошачьим выкрутасам и никогда не ругал животное, чем еще больше злил сына. Клер частенько корила брата за глупую ревность, объясняя, что кот существо приносящее радость, а не отнимающее родительскую любовь. Рик хмурился, понимая, что не прав, но упрямо не признавал свою ошибку. Впрочем, Тит и не ждал от него извинений. Судя по надменному выражению кошачьей морды, ему было все равно и его вовсе не беспокоили чужие обиды.

— Ну, чего стоишь? Давай мириться, — покосившись на пушистого, предложил Рик и протянул руку.

Кот несколько минут сидел в замешательстве, а затем, осторожно приблизившись, понюхал кончики его пальцев. Юноша почувствовал легкую щекотку.

— Давай, не бойся… Не хочешь, не буду тебя трогать.

В ответ мистер Тит облизнулся и окончательно успокоившись, стал тчательно умываться.

Отвлекшись, Рик повернулся и его взгляд в очередной раз нашел отцовский дневник. Тем временем кот — недолго думая — подняв хвост трубой, кинулся к двери, ведущей в кабинет покойно мистер Лиджебая. Прислонившись к щели, он некоторое время вглядывался внутрь, словно желая отыскать потерявшегося хозяина, а зетам начал нервно скрестись о деревянный край косяка. Вскоре усилия Тита увенчались успехом. Дверь скрипнула, и кот прошмыгнул внутрь.

Затаив дыхание Рик замер. Долгий год кабинет находился на замке и никто не смел тревожить покой того места, где еще витал дух отца. Проявив решительность, сестра, уподобившись родителю, установила правило — никогда и не под каким предлогом ни нарушать установленные границы. Пусть кабинет станет для Лиджебая его скромной усыпальницей!

С трудом проглотив застрявший в горле ком, юноша, на ватных ногах приблизился к полуоткрытой двери. Кот был уже внутри.

Рука сама подхватила со стола книгу в кожаной с красной тесьмой обложке. Приблизившись к двери, Рик не сразу решился дотронуться до массивной бронзовой ручки. Но из кабинета послышалось призывное мяуканье кота. Зажмурившись и кляня себя за нерешительность, юноша переступил порог.

В нос ударил тяжелый запах пыли и затхлости непроветриваемого помещения. Пытаясь откашляться, Рик схватился за воротник и дернул его изо всех сил. Верхняя петель камзола с треском лопнула, позволив юноше глотнуть чуть больше воздуха. На его лбу выступила испарина. Рик сам не понял, как оказался в кресле. Но легче не стало. Тяжелый воздух кабинета давил на него, пытаясь во чтобы то ни стало выпроводить непрошеного гостя. Только юноша не собирался сдаваться. Бешено озираясь по сторонам, он одним махом бросился к окну, без труда сорвал тяжелую портьеру и, нащупав створки, дернул раму на себя.

Поток свежего воздуха гонимый холодным ветром, ворвался в мрачное жилище вековой пыли. Лежащие на столе бумаги зашуршали, подавшись легкому сквозняку. И Рик обессилено повалился в кресло.

Почувствовав внезапный прилив сил, он улыбнулся. Еще одна маленькая победа над прошлым оказалась не такой уж сложной. Рик представил как тонкие нити, связывающие его с воспоминаниями об отце, превратились в тлен. Возможно, теперь витающий по дому призрак Лиджебая успокоится и перестанет приходить к ним в ночных кошмарах и поджидать в мрачных углах их родового особняка.

Окончательно осмелев, Рик решил осмотреться. Но невидимая стража мистера Лиджебая, оказывается, вовсе не дремала. Сотни шипящих голосов в голове юноши, возникли из ниоткуда.

Правило нарушено!

Вина очевидна!

Тебе не стоило этого делать!

Сначала наступило оцепенение, а чуть позже тело охватил страх, от которого нельзя было укрыться. Голос отца прозвучал строго и однозначно.

«Что я наделал! Как решился?! Я приступил запрет, нарушил правило!» — мысли Рика хаотично закружились по кабинету, насмехаясь над юношеской неосмотрительностью.

«Зачем я ворвался? Зачем решился?»

Ища себе оправдания, Рик не смог найти ни одной весомой причины.

В этот самый момент хаотичные мысли нарушил громкий голос кота. Толи он зевнул, толи мяукнул от удовольствия, но эффект удался на славу. В мгновение ока Рик пришел в себя, осознав, что находится в кабинете отца совершенно один — при всем уважении к мистеру Титу — тот был не в счет.

Голоса исчезли, а на душе стало спокойно.

Осторожно прислушиваясь к тишине, Рик заозирался по сторонам. Все выглядело, как и прежде: один, два, три года назад, когда мистер Лиджебай немного задумчиво склонялся над чистым листом бумаги и, зажигая еще несколько свечей, чтобы отступила тьма, начинал писать. В такие часы, дом окутывала сокровенная тишина, которую не смел нарушить даже дотошный посыльный, частенько доставлявший старшему Джейсону небольшие свертки. Что было внутри — Рик не знал, но судя по реакции отца, содержимое являлось довольно ценным предметом. Но даже этот факт, не давал посыльному права беспокоить мистера Лиджебая когда тот начинал работу. В один из таких неудачных визитов, получив посылку, родитель спустил бедолагу с лестницы, не дав тому даже жалкого суона.

Тайком наблюдая за решительными действиями отца, Рик в очередной раз отметил, что совершенно не знает его. Мистер Лиджебай — молчаливый, худощавый, слегка сгорбленный учитель речи, решивший коротать старость среди пыльных томов библиотечной коллекции, каждый раз не уставал поражать своего сына слегка эксцентричными, но весьма решительными действиями. Для окружающих — он покладистый и мягкий, в один миг мог вспыхнуть, словно вулкан, став для всех вокруг настоящим стихийным бедствием.

Подойдя к столу, Рик так и не решился сесть в глубокое, обитое темной кожей кресло. Письменные принадлежности находились на своих местах — педантичность была еще одной особенностью характера главы семьи Джейсонов. Гусиное перо, воткнутое в песочницу стояло ровно посредине стола; чернильница из экстракта сандалового дерева располагалась в правом углу возле стопки бумаги, печать семьи Джейсонов — в левой. Принадлежности для заточки перьев лежали поблизости.

Рик протянул руку и сразу одернул ее. Дымка запрета все еще витала над рабочим местом, пристально следя за исполнением бесчисленного количества правил.

Мистер Тит, равнодушно наблюдая за юношей, делал вид что дремлет, но Рик чувствовал — зоркие кошачьи глаза продолжают следить за каждым его движением.

Недовольно поморщившись, юноша повернулся к животному спиной. Не хватало еще, что бы какой‑то там кот диктовал ему свои условия. Этакий душеприказчик мистера Лиджебая!

С чего начать? Какой предмет со стола может ответить на его вопросы?

Первым на глаза юноши попался лист бумаги, сложенный вдвое. Он лежал под кусочками воска, словно невзрачный черновик, который отложили в сторону за ненадобностью, но отчего‑то не выкинули в корзину. Рик осторожно развернул его и обомлел.

Карандашный набросок сильно напомнил ему все того же мистера Невежу. Огромный, плечистый человек в широкополой шляпе и с трубкой в зубах выплывал из грифельного тумана, словно живой. Еще один рисунок. Но на этот раз более четкий, не оставляющий надежды сомнениям.

В голове вихрем промелькнули последние строчки отцовских мемуаров: «… он выплыл из‑за поворота, словно призрак, рожденный моим воспаленным разумом. И я понял — не будет мне больше прощенья и пощады. Он наведался ко мне, чтобы напомнить о моих давнишних прегрешениях. Бесплодное видение улыбнулось и исчезло в тумане. Видимо — не сегодня. Скорее всего — не сейчас. Я облегченно выдохнул».

От последних слов мороз побежал по коже. Рик живо представил вечерний сумрак и таинственную встречу с незнакомцем, который пару часов назад представился старинным другом мистера Лиджебая.

Стоило юноше перелистнуть страницу книги, и перед ним открылась еще большая череда вопросов и противоречий. Лист с рисунком имел оборванный край и идеальный белый цвет. Такие безупречные параметры Рик видел только в одной книжке. Пролистав дневник отца от корки до корки, юноша затаил дыхание — переплет был в безупречном состоянии, словно на месте вырванного листа, возникла новая, девственно чистая страница.

Тем временем, мистер Тит вытянув спину, наслаждался просторным креслом — и, судя по его надменной физиономии, предлагал Рику самому докопаться до хитросплетений судьбы покойного родителя.