Хозяин Священной Колыбели

Глава 18

– У тебя есть десять минут. Время пошло. – И что, даже ничего не спросишь?

– О чем? О том, кто ты? Так то давно известно. Завистливый маленький поганец, который вместо того, чтобы действительно стать частью прекрасной семьи, решил ее разрушить. Больше пяти ходов назад ты наконец сообразил, к чему ведут действия твоего папеньки, и начал свою игру. Помогло не сильно. Королева все-таки забеременела нужным ребенком.

– Кто ты?

– Я сюда вернулась не в загадки играть. И мне плевать на твое прошлое, как и не интересует меня, кто именно тебя породил. Он все равно сдохнет. Рэндар, у тебя осталось девять минут.

А у меня и вовсе на все это времени нет. Там дети, работы в деревнях вагон и маленькая тележка, в лаборатории, опять же, не меньше задач… А я тут лясы точу. Тьфу!

– Я могу убить королеву и ее отродье.

– Как будто одержимый экспериментами Артус и твой папенька подпустят тебя к Дианриссии... Да и сам Зурар вряд ли сдастся без боя. Он хоть и в утробе, а неплохо телом королевы управляет.

– Его влияние слабеет с каждой вехой. И они пока не поняли, с чем это связано.

– А ты, значит, понял?

Мой голос звучал каленой стужей, обжигающей сознание. Слово может ранить. Не только ментально. Это давление Рэндар почувствовал, но не стушевался.

– Понял. На него накладывают новые печати, пусть и медленно, но отрезая возможность закрепиться в новом теле. Кто-то проник в Погребенный город и нашел старый алтарь. И я тебе уже дважды оказал услугу: не пустил к Погребенному городу, чтобы не было новых жертв.

– Надо полагать, дважды не пустил?

Я продолжала смотреть прямо в лицо мужчины, не показывая, что впечатлена. И его догадкой, и тем фактом, что Виктран действительно сумел добраться до алтаря. Более того, у Виктрана получалось задуманное! И понятно было теперь, отчего он так долго находился там. Как, впрочем, стало понятно, отчего в последнее время Священная Пара не отзывалась ни на мой призыв, ни на мольбы жрецов…

Не до того им…

– Верно.

– Допустим, услугу ты не мне, а миру оказал. И себе, в частности. Но королеву убить тебе не дадут. Предположим, ты как-то обойдешь королевского лекаря и его помощников, возможно, как-то ослабишь бдительность старого менталиста, но… Ты же чувствуешь, как из тебя выкачивает магию плод? И из всех, кто с ним рядом?

– И чем ближе час рождения, тем сильнее должно быть это влияние. Пока я могу ему противостоять.

Я всмотрелась в ауру мужчины и покачала головой.

– У тебя дыры в ауре размером с два кулака каждая. И как минимум один поток разорван. Ничему ты противостоять не можешь. Ты и себя-то излечить не в силах.

– Я все равно скоро умру. Раз уж ты видишь потоки, то и печати разглядела, Стейзи.

– Хозяйка, Рэндар, Хозяйка Священной Колыбели.

Он помолчал, на несколько мгновений смежив веки, а затем распахнул их. На его губах снова заиграла ухмылка-оскал.– А ведь решение отдать тебе эти земли король принял под моим внушением.

– Как и выдать меня замуж за герцога Дарремского, – кивнула я. – Посмеялись с Арандианой, зная, как надо мной издевается муж? Весело вам было задания Сарвенде отдавать? Легче стало твоей зазнобе, зная, что не только ее мучают? Не моя вина, что королева решила пар спустить в саду, рядом с которым проходил бал. Вы все равно стерли память, зачем было издеваться?

Менталист молчал, а я закончила.

– Не приписывай себе чужие заслуги и подвиги. Я все еще не услышала ничего дельного.

– И про Сарвенду догадалась?

Меня начала утомлять эта беседа. То, что Рэндар о себе высокого мнения, и так было понятно. Как и Арандиана, решившая вершить судьбы. Этакая сволочная мелочность – ей плохо, так пусть и остальным не лучше будет! Сама о помощи попросить не могла – сначала попросту боялась, а потом и не у кого стало, так исподтишка мстила всем за свою боль, всем, кроме истинных обидчиков. Вот на них пасть открыть кишка тонка оказалась.

– Сарвенда и ее поведение бесили королеву настолько, что она никак не могла зачать. Ты не была изначальной целью. Но когда я закладывал Сарвенде новую установку – перестарался. Я тоже не сразу овладел всеми навыками и часто опирался на силу Хаоса, чего делать не стоило. Итог тебе известен, Сарвенды больше нет.

Как и короля с малолетними принцами...

– Я не твою исповедь слушать пришла. И мотивы принцессы не отменяют того, что она осознанно погубила людей. Я ведь не единственная, о ком просила леди твоего сердца. Рэнди, принцессе не видать трона. Никогда. И неважно, будет изгнан Зурар или нет. Ни ей, ни ее потомкам власти не видать как своих ушей. Я и жизнь-то ей гарантировать не могу после всего, что эта дрянь натворила. Да и тебе, как ты и сам сказал, недолго осталось.

– Именно. Но я могу сделать то, чего никто из вас не сможет. Я могу убить отродье. При условии, что ты поклянешься в том, что принцесса будет жить…

Я смотрела на этого мальчишку (а мальчишка и есть, заигравшийся, зарвавшийся и, вместе с тем, потерянный) и размышляла.

Было ли мне его жалко? Ни грамма. Он и не пытался что-либо изменить. Делал, что приказывали, а потом то, что любимая просила. Телок на веревочке… Сейчас вот и сам понял, что ничего из этого не имело ни смысла, ни какой-либо пользы для него лично. И все же просит за Арандиану…

Старший менталист ему явно доверял. Как-то ж Рэнди провернул этот финт с Сарвендой, да так, чтобы в немилость не впасть. Хотя старшему нужны были законные дети герцога Дарремского, а вот любовница, еще и напичканная магией бога Хаоса – нет. Неужели Рэндар и правда сумел списать на то, что перестарался с силой и потом попросту не мог отменить воздействие? Потому и Стейзи герцогу спешно подсунули, чтоб хоть как-то промашку сгладить. А в случае неудачи с наследниками можно было списать на бесполезную жену, что сама ни зачать, ни разрешиться успешно не смогла.

Я молчала. Менталист не мешал, только в глаза заглядывал. Не просительно или повелительно, а как-то... обреченно-уверенно? То есть и на своем стоять собирался, и в то же время не особо верил, что меня продавить получится.

Не получится.

– Нагадил – убирай.

– Что?

– Думаешь, твоя смерть мне особо нужна? Или она что-то изменит в картине мира? Ты со своим папашей разрушил множество жизней, мне за вами не один ход выгребать.

– Я – не он, – глухо отозвался Рэндар. – Да, я тоже виноват, но я – не он! Я верил, что изменения, которые сулил Зурар, пойдут на пользу и миру, и людям. Думаешь, ты одна страдала от распущенности и вседозволенности аристократии? Я сам из приюта! Она сдала меня туда! Сама! Хотя у нее была поддержка аргерцогини! А когда я дар свой открыл, и отец меня нашел – на коленях ползала, мол, ошиблась!

– Леди Виаллер? Она же твоя мама?

– Знаешь, в какой момент я дар открыл? К нам приезжал герцог, не из безземельных, по власти не уступающий самому аргерцогу, – Рэнди усмехнулся. Я бы сказала даже: хищно оскалился. – Любитель маленьких детей, мальчиков и девочек. Мне было семь ходов. И я буквально в кашу превратил его мозг. А когда понял, на что способен… Нет больше того великого рода. Все еще думаешь, что лишь ты одна несправедливость ложками черпала?

Я мысленно прикинула, о каком из великих родов могла идти речь, но будем честны – их столько уже было уничтожено по всему миру, что с кондачка и не вспомнишь. Несмотря на то, что мы с Амадео и Асимом пытались выстроить логическую цепочку и поднимали архивы по всем происшествиям, громким и не очень… К тому же я ведь не знала точно, откуда родом менталист. – Рэнди, я повторюсь: мне это уже неинтересно. Ни то, как ты стал псом своего отца, ни то, как отомстил матери. Последнее и вовсе тайной не является. Убил, уверенный в том, что леди Лианелия погибла, взывая к силе рода.

– Я пытался остановить Арандиану. Моих усилий оказалось недостаточно, но и она сопротивлялась до последнего! Ты права, я слабее отца, и в мире вряд ли найдется кто-то, кто сможет ему противостоять. Даже Хозяйке Священной Колыбели это не под силу. Тебе и твоим помощникам просто повезло, что данный им обет держит его в столице.

– Обет?

У меня запульсировало в висках. Я наощупь в темноте искала ответ, и догадка, которая светом в конце туннеля забрезжила, пугала. Вот бы я ошибалась… Вот бы…

Сила, с которой не может сравниться сила бога? А во мне и Виктране именно она, и немножко энергии от Священной Пары. Скорее даже, не ее сила, а благословение…

Но что, если только на минуту представить, что в старшем менталисте собрана сила всех трех богов? Что, если они добровольно все трое на это пошли? И неважно, по какой причине была дарована ему сила Священной Пары, и каким образом тот, кто был обласкан силой двух богов, вдруг возжелал и силы третьего бога – Зурара.

Тогда Рэндар совершенно точно не лукавит. Он прав: противостоять тому, кто имеет мощь трех могущественных существ – непосильная задача. Конечно, при условии, если менталист сам не нарушит слово, данное Священной Паре, и та не отрежет его от потока собственной энергии.

Чертовы законы вселенной и бытия!

– Верно. Все еще уверена, что тебе не нужна моя исповедь? И моя помощь. Ее цену ты знаешь.

– Рэнди, – проигнорировав его браваду, выдохнула я. – Я могу снять твои печати и сохранить твою жизнь. Вот только с Зураром мы и без тебя справимся. Так или иначе, но способ найдется. И даже папаше твоему противостоять сможем, всего-то и нужно – заставить его нарушить клятву, данную Священной Паре, чтобы лишить части силы. Я прекрасно поняла твой намек.

Я впервые увидела, как вся уверенность буквально сползла с лица Рэндара. До него дошло, что, желая поторговаться, он все же сболтнул лишнего.

– Я вам не нужен, – побелевшими губами глухо произнес мужчина. – Мне нечего предложить…

– Нагадил – убирай, – повторила я и коснулась плеча менталиста, открывая тропу. – И, пожалуй, начнем с главного – с детей.

***

Виктран

Время остановилось. Все утратило значение. Момент, когда я ступил на территорию Погребенного города, будто кто-то стер из памяти, впрочем, как и все, что было до него. Исчезли звуки, лица, желания, мысли. Само мое существование казалось странным, неправильным элементом.

Кто я? Что здесь делаю? Зачем?

Я блуждал по лабиринтам черного тумана, вырывая из памяти разрозненные куски, и никак не мог собрать их воедино. Я не помнил ни голосов, ни лиц, но в то же время отчетливо знал, где нахожусь. И даже помнил, отчего от меня разит кровью. Я был в ней словно искупан с головы до ног.

Но зачем? И чья это кровь?

Почему-то в то, что я мог кого-то убить, не верилось. Нет, не совсем верно. Я знал, что способен на это. Однако во мне жила уверенность в том, что нынешнее состояние – не результат какой-то борьбы. Более того, я вдруг четко осознал – кровь отдана добровольно и с какой-то благой целью.

Сколько я ходил в тумане? Не знаю… И сколько же раз я подавлял желание прекратить свои передвижения. Просто сесть на землю, затем лечь… Закрыть глаза и раствориться в тишине. Наверное, именно тишина меня и останавливала. Действовала на сознание пугающе, отзывалась тревожным звоном и заставляла продолжать путь.

Я не отупел окончательно еще и оттого, что в голове билась мысль о чем-то важном, чем-то столь необходимом, что это заставляло все тело буквально зудеть.

Изредка в голове слабым, едва слышным шепотом звучал чей-то голос, но вот определить, женский он или мужской, я не мог.

Всего два слова, будто чья-то далекая молитва: «Вернись живым».

Так кто же я? И кто же отчаянно просит меня вернуться?

Почему эта простая мысль вызывала противоречивые чувства? Почему ответ казался лежащим на поверхности и вместе с тем отвергался моим существом? Разве так должно быть?

Итак, что же я имел? Беспросветный ядовитый туман, в котором я все равно отчетливо видел окружающую действительность. Землю, сухую и где-то истлевшую траву, песок… кости. И последние – вряд ли от животных.

Сам же туман совершенно точно имел магическую природу. От него исходила опасность, она гадким тленом оседала на губах, сладковатым привкусом гнили обжигала горло, заставляя сглатывать, давиться и даже откашливаться.

Но при этом моему телу не был причинен и малейший вред. Отчего?

«Защитит! Послушай, не глупи! Я выживу! Это моя земля, я…»

Обрывок фразы отчетливо вспыхнул в памяти, и высокий уверенный голос эхом отдался в голове. Я напрягся, силясь вспомнить, кому он принадлежал, сжал руками виски. Голос и интонация, в которой причудливым узором сплелись беспокойство, забота и гнев. И последнего было столь много, что это вызвало улыбку.

Почему? Что может быть смешного в гневе? И отчего потеплело в груди? Отчего я расслабился и опустил руки? Может, оттого, что человек, не сдерживающий гнева, был мне дорог?

«Кровь – это защита, всегда ею была! Здесь лишь она имела значение!»

Я остановился, поймав себя на мысли, что не просто сжимаю кулаки и глупо улыбаюсь – я радуюсь тому, что слова мужчины, продолжающие искаженным эхом звучать в голове, оказались пророческими. Кровь на мне является защитой. Оттого и туман не может причинить вреда. Может, это и не полностью заслуга крови, но отчего-то я был уверен – решающую роль в этом сыграла именно она.

Я обратил внимание на то, что туман начал сгущаться, уплотняться вокруг меня. Как будто понимал, что ко мне возвращается осознанность, словно чуял, что еще немного – и я больше не буду блуждать, задаваясь вопросом, кто я и зачем пришел в это страшное место.

«Анастейзи будет тебя ждать! Мы все будем ждать, возвращайся живым!»– Анасте… Стейзи! – прошептал я, и в висках запульсировала боль.

Она вспыхнула и словно затопила, поглотила меня. Но вместе с тем наконец прояснилось сознание. Я вспомнил.

И Аджая, кинувшегося на меня с кулаками, до последнего не желавшего отпускать друга в Погребенный город одного. И его безумную идею, которая уже не казалась мне таковой.

Это его кровь была на мне. Он ранил себя осознанно и, выцеживая из себя кровь, тут же обмазывал меня ею с головы до ног. Сумасшедший!

Я откинул голову и громко рассмеялся. Все мы сумасшедшие! Ввязавшиеся в авантюру, в которой на кону стояла судьба мира.

А тем голосом, шептавшим всего два слова, несомненно, был голос Анастейзи. Она ждет меня. Эта мысль приятным теплом отозвалась в теле.

Она ждет. И я вернусь. Непременно.

Туман больше не был для меня лабиринтом. Я уже знал, что должен сделать. Знал конечную цель, ощущал и где она находится, и что там меня ждет. Попытка Зурара отправить меня в небытие провалилась. А ведь я практически растворился в этом тумане и странной тишине.

Я сделал пару шагов и обратился в ворона. Пора избавиться от тумана! Взмахнул крыльями... еще и еще… Складывалось впечатление, что я пробираюсь сквозь толщу воды, и что мне может не хватить сил. Но я упорно продолжал работать крыльями, набирая высоту, собирая вокруг себя свою магию, рассеивая липнувший к перьям черный вязкий туман чужой магии. Выше, еще выше, и еще!

Справился!

***

Анастейзи

– Это был последний?

– Нет, конечно. Знаешь, сколько таких мест по всему миру у отца? Я не во всех был… – едва слышно выдохнул Рэндар.

Едва – потому что вымотался. А если уж говорить честно – то это я его вымотала.

– Я больше не могу, ты выжала меня досуха. Мы уже побывали в тридцати приютах и ночлежках... Откуда у тебя столько сил?

Он был прав, я сама поражалась тому, что еще не свалилась плашмя. Я тоже устала, зверски. Будем откровенны, держалась чуть ли не на одном упрямстве.

Бешеные скачки по всему королевству (на секундочку, далеко не маленьким по площади!) дались мне не то чтобы тяжело, но…

А оно обычно так и бывает: вроде поначалу легко все идет, а потом разом наваливаются и откат, и усталость, и вообще внезапно предобморочное состояние наступает.

Я практически достигла предела, для дальнейших подвигов мне требовался отдых. Качественный. Как минимум пару часов в озере отмокать придется. Но нужно еще вернуться домой…

И все же… Я зажмурилась, делая длинный вдох, и медленно, очень медленно начала выдыхать.

Тридцать мест, что мы с Рэндаром посетили за довольно короткий промежуток времени, произвели на меня сильное впечатление. Негативное, конечно же. Но даже на ругательства уже сил не было. И на слезы тоже. Главное – итог. И какой!

Я вновь зажмурилась, пытаясь отогнать от себя ассоциацию, которая прочно въелась в мозг. Кадры документальных фильмов… Когда немцы гнали в свои лагеря людей: взрослых, подростков, детей… Вот с этими ночлежками и приютами у меня была именно такая ассоциация. И если приюты, которые курировались аргерцогом (пусть и в корыстных целях менталистов) выглядели вполне цивильно и очень даже пригодно для жизни, то вот эти… Концлагеря и есть! И дети здесь были как рабы... И даже хуже...

Я только уверилась в том, что нацисты есть в любом мире. Просто везде их называют по-разному. Тут вот: чуть ли не вся аристократия – мрази!

Я сбилась со счета, скольких сегодня спасла… И в этот раз забрала не только детей. Сила не позволила оставить уже повзрослевших девушек и парней и некоторых стариков… Сила сама определила тех, в ком не было ни гнили, ни злобы, ни желания за счет чужой жизни возвыситься (а такие тоже попадались, но их уже боги рассудят)... Тех, кто, несмотря на все, что с ними происходило, не утратил веру в богов, не растерял сердечное тепло и надежду. Тех, кто теплом своего большого сердца обогревал несчастных сирот…

Но точно больше тысячи… Неудивительно, что и сама чувствовала себя полутрупом. Однако я знала, что в Колыбели всем найдется место. Деревенские точно растащат деток по своим домам, да и стариков тоже никто на улице не оставит, будет тесновато и кучновато, но… Равнодушных не будет. А там я отдохну и снова припашу друзей Виктрана, особенно того, что с даром зодчего - Дармаха.

Бедолага и так чуть ли не без продыху мне дома возводил… Благо я его энергией подпитывала под завязку… Да, мне бы хотелось, чтобы все было не только с помощью магии сделано, чтобы технологию разработали с учетом физических законов. И после все, кто магией не обладает, смогли бы возвести дома (и не только их!) не хуже. Однако сейчас на это просто не было времени. А жилье для новеньких требовалось уже сегодня.

Я и так загрузила всех по самую макушку.

Особенно злорадствовала по поводу тех самых кузнецов. Их, конечно же, понизили, благо мастеров хватало, в том числе и кузнечного дела, и можно было всех распределить по задачам. Так к чему я… Два этих идиота теперь занимались только кухонной утварью. Той, что должна была облегчить быт – овощечистка, терка, дуршлаг...

Нет, ну надо же! Ложки и вилки мастерить научились, а до этой прелести не додумались! Впрочем, тут и макарон-то не было. Теперь будут.

В последний раз я потребовала с них мясорубку. Нарисовала по памяти ту самую, советскую, неубиваемую (скорее стол сломается, чем она!). Так сильно захотелось нормальных котлет из фарша, а не из рубленого мяса…

Асим уже контракт требует со своим королевством – на разрешение использования технологий изготовления чудо-приспособлений. Или хотя бы поставку готовых изделий во дворец. Хотя бы – потому что прекрасно понимает, что у меня масштаб производства сейчас маловат… А вот мысль о патенте – здравая! Тем более что мне нужно стекло и в немалом количестве. Понятно, что и его производство я могла бы запустить, но зачем? Если можно по бартеру обеспечить себе его на очень даже выгодных условиях. Получится гораздо дешевле, особенно в свете того, что мне с нуля бы пришлось все делать.

Впрочем, Асим на многое глаз положил. Как и Аджай… Которому, к слову, суп с домашней лапшой уж очень по нраву пришелся. Ха! Я про макароны не просто так подумала, скоро у меня все ими питаться начнут. Раз уж сами до производства не дошли (хотя затируху [1] тут делали), будет мне копеечка и за них. Понятно, что шила в мешке не утаишь, да и не нужно. Иной раз не только картошка спасти может. Было время, когда я на мешке макарон выживала. Потом, правда, на них смотреть не могла еще долгое время. Но макарошки ваﹶреные, жаﹶреные, паﹶреные, в духовке с яйцом… Как только не изгалялась… Мяса не было, яйца не всегда урвать выходило, однако ж, не померла. А если учесть, что в Абхарте росла пшеница в очень крупных масштабах… Сойдемся!

– Куда теперь? – глухо спросил Рэндар, вырывая меня из размышлений, а затем ехидно добавил: – Уж простите, великая Хозяйка, но в новый приют я не пойду. Я больше не могу. Из последних сил сдерживаюсь, чтобы не заблевать ваши шелковые туфельки.

– Они не из шелка, – машинально огрызнулась я и после этого ответила на вопрос. – Сначала лечиться. Потом верну тебя в Арлок.

– И что мне там делать? – мрачно спросил мужчина.

– Ждать следующей встречи и указаний. Ты же не думал, что я тебя в Колыбель заберу?

– Указаний?

– Что тебя удивляет?

– Все. Я перестал что-либо понимать с момента, как ты впервые перенесла меня к Источнику.

Не к озеру, если что. Тогда я перенесла нас к чете Геварских и внаглую воспользовалась их территорией. Она как бы нейтральная, пусть и Священная роса у них все еще осталась (я не отзывала, и Виктран тоже не стал, ибо лэдор Геварский – достойный человек, как и его семья).– Я уже говорила: за собой нужно убирать, Рэндар. Этим ты сейчас со мной и занимался. Шантажа я не потерплю, торговаться со мной тоже не выйдет. Однако и твоя смерть мне не нужна. Вернется Виктран – решит, что с тобой делать. А пока – продолжай делать вид, что ты всецело разделяешь взгляды своего горе-папаши.

– Виктран? Он жив?

– Пошли…

Я вновь дотронулась до мужчины и опять перенесла нас к источнику в Придорожье. Чуть подпитаться силой надо было не только менталисту. И не смогла отказать себе в удовольствии окунуть Рэндара в воду по самую макушку... Пусть побулькает, все равно помереть не выйдет.

Почему я так поступила? Почему не прибила гада, хотя была неимоверна зла на него? Почему вместо этого прошлась вместе с ним по тем местам в королевстве, где содержались дети, над которыми ставили эксперименты уже не одно десятилетие?

Решающим моментом, конечно, стали невинные дети. Записи по памяти Амадео еще не один вехим разгребать и расшифровывать, а тут перед носом – живой навигатор и, собственно, тот, кто и управляет людским разумом. Надо быть дурой, чтобы не воспользоваться.

Вторым же моментом стало то, что, несмотря на всю свою отвратительную деятельность в отношении сирот, он, как бы так выразиться, оставил им шанс на нормальную жизнь.

Я поняла это, когда он кукольником передо мной нити раскинул, и дети горохом из разных щелей поместья в Арлоке высыпали. Да, они находились под ментальным воздействием, однако… Ни у кого не было печатей. Более того – пусть и искусственно, но в каждом из них была взращена надежда и мысль-маяк, что любые трудности временны, что нужно еще немного потерпеть, дождаться удачного момента – и взять судьбу в свои руки.

А уверилась в правильности своего решения в третьем по счету приюте. Рэндар не позволял вершиться насилию. Речь о половой неприкосновенности детей. Да, детей били, да, их заставляли работать на износ, но вот в этом смысле Рэндар спуску не давал никому. И если где-то что-то подобное случалось – участь надругавшегося над ребенком была незавидна.

В каком-то смысле Рэнди пошел по моему пути (поступил примерно так же, как я с Раданом), правда, без помощи Священной Пары. Он не убивал, но мучил иным способом, оставляя жизнь и разрушенный разум с определенной установкой. Выяснилось это благодаря моей силе, той, что сканировала людей не хуже любой самой современнейшей технологии.

Рэнди не дал им упасть духом. Вообще всем сиротам, с кем имел какой-либо контакт, что также подтвердилось во время наших перемещений. Хотя это не значило, что человек он хороший и прямо обелился в моих глазах. Нет.

Говнюк он, но свой шанс на исправление все же заслужил.

– Решила все-таки утопить?

– Язык тебе не мешало бы помыть. Ты в священном месте, здесь утопиться не выйдет.

– Ты не лжешь? Виктран и правда жив? Неужели это он сейчас в Погребенном городе?

– Странно, что никто еще этого не понял. Он больше вехимана по королевству носился, закупки крупные делал. Опять же, принцессу из-под вашего носа умыкнул.

– Дамрук клялся, что наследник Аригальерских мертв. И солгать он не мог, никак…

– Значит, считай, что ложью кормлю тебя я. Рэндар, я с тебя клятву не беру лишь по одной причине...

– Той же, полагаю, по какой ты и печати не рвешься снимать. Я еще нужен в стане врага, не так ли? На мне бы остался след…– Верно, но в следующий раз не стоит меня перебивать. Считай, что сейвеху мы друг другу оказали небольшую услугу.

– Друг другу… – хмыкнул мужчина. – Скорее, мне оказали величайшую милость.

– Рада, что ты это понимаешь.

– И все же, если Виктран и правда жив, то… Это прекрасно! Я пусть и завидовал... Да-да, ты оказалась права... Потом и вовсе какое-то время ненавидел, но смерти ему не желал. Ему очень повезло в жизни…

Я не стала комментировать. Так повезло, что подыхал в муках, и неоднократно. Невероятное везение!

И как тут не браниться?

– Я всего раз смог ему помочь и снять воздействие отца, когда понял, зачем его в Нармад отправляют. Ревность моментально улетучилась… И то повезло, потому что период маленький прошел…

– Погоди, разве Виктран с ним встречался? Амадео…

– С ним встречались все. И даже ты. Аргерцог обладает удивительным чутьем, и ему удавалось держать сына подальше от столицы и в целом от королевства, но даже он не всемогущ. Ты правда так и не поняла, кто мой отец? Я думал, раз ты не спрашиваешь, значит, уже знаешь.

Я промолчала. То, что лицо высокопоставленное – точно. Но на этом, уж извините, все. Если уж Виктран не сумел вычислить, то мне, попавшей сюда чуть больше года назад и, как выяснилось, с подтертой памятью изначальной владелицы тела, и подавно не удастся.

– Что в столице такое же зна́чимое, как дворец? Извини, прямо сказать не могу – запрет.

– Молчи уж, – буркнула я, припечатывая ладонь к спине Рэнди и вкачивая в него энергию.

Даже высказанного намека оказалось достаточно для активации печати.

Не сразу, но угомонить ее все-таки вышло. Хотя менталист по итогу стал выглядеть еще хуже, чем после наших перемещений по королевству. Вот и подлатала, называется, в Источнике. Тьфу!

– Все тайное всегда становится явным. Рано или поздно, так или иначе. Поэтому держи рот на замке, если действительно решил изменить собственную судьбу.

– Никто не оставит менталиста в живых, – усмехнулся Рэндар. – Моя цена не изменилась, я все еще хочу помилования для Ее высочества.

Я закатила глаза. Нет, и что он в ней нашел? Опять же, кто сказал, что менталисты так уж плохи? Нет ни одного магического дара, который бы изначально трактовался только как вредоносный. Любой дар можно обратить против человеческой жизни. В обратную сторону это тоже работает. У того же Аджая далеко не ромашки в арсенале… А все равно научился пользоваться магией так, чтобы приносить пользу!

– Я виноват перед ней не меньше, чем мой отец, а то и больше. Тем, кто уговорил ее предать семью, был я. И первая печать – результат моих действий.

Я на некоторое время зависла, подсчитывая возраст великого уговаривателя, и хмыкнула. Сам был подростком… – Если ты о том, что она согласилась отдать новорожденного брата... Рэндар, это же очень удобно – обвинить во всех своих поступках других людей. У нее был выбор. Да, она ничего не могла противопоставить взрослым, но и сопротивляться не пробовала. Ей очень нравилась мысль стать единственной наследницей короля. И это не изменилось даже с гибелью ее родителей. Мы сами несем ответственность за выбор, который делаем на протяжении всей своей жизни. А ростки… они всходят в благодатной почве.

– Хочешь сказать, что в девять ходов дети разумны? Они управляемы, притом безо всякой магии!

– Это пустой разговор. Если тебе так необходимо стать виноватым, кто я такая, чтобы тебе мешать?

Странно, но мне импонировал этот мальчик. Может оттого, что изначально он к Стейзи очень даже тепло относился? Ее возвращенные воспоминания о парне не были какими-то романтическими, скорее она воспринимала лорда как старшего брата, которого никогда не имела. И в тот период общения с ней мысли о том, чтобы использовать девочку в своих грязных целях, Рэндар вряд ли имел.– Но подумай вот о чем: среди моих воспитанников есть мальчик. Он долго скитался по улицам, неоднократно был бит, голодал и спал под открытым небом, часто заглядывал в чужие окна, мечтая о собственном доме, однако предпочел быть убитым, но не отдавать взрослым мужикам девочку. Девочку, над которой надругались, девочку, которую видел впервые в жизни. Повторюсь: мальчик не знал ни родительской любви, ни тепла, ни заботы, но даже он оказался гораздо человечнее той, что приговорила свою семью.

Я на миг прикрыла глаза. Сейчас у них все хорошо. И у Марики, и у Рудика... А Власен над ними что наседка… Теперь и я рядом. Но будь моя воля – я бы тех Радановских солдат раз десять на дереве вздернула!

– Сколько ему ходов?

– Сейчас или было тогда?

– Сейчас.

– Почти одиннадцать ходов. У меня он уже чуть больше хода, а та история с ним и моей воспитанницей случилась за пару ходов до встречи со мной.

– Она жива?

Я усмехнулась.

– Рэндар, тебе крупно не повезло. Точнее не так. У тебя был шанс – аргерцоги. В союзе с ними ты мог попытаться противостоять и отцу, и его сообщникам. Но ты не захотел. И вместо этого помог отцу сделать из них очередных марионеток.

И тут я осеклась…

– Рэнди, а принцессу ты когда полюбил? Неужели с того момента, когда уговаривал малышку отдать собственного брата на опыты?

– Немного позже… После того как уже оказался у аргерцога, и применил на нем первую ментальную установку… А окончательно понял о своих чувствах уже после гибели короля и королевы при поездке в Сарейтские горы.

И я рассмеялась. Немного истерично. Но право слово… Я и так долго сдерживала эмоции.

Как там Амадео говорил? Что это он уговорил короля отправиться в горы? Аккурат после того, как Лианелия привела в дом Рэндара… Вот тебе и ответ, Настя, почему мальчишка интуитивно мне импонировал! Он сам жертва! И ему просто не дали и шанса сорваться с крючка!

– Рэнди, тебе было тринадцать, не так ли?

– Да, почти четырнадцать ходов…

– И ты влюбился в соплюшку? В ту, которая буквально пошла по головам ради короны уже в таком юном возрасте? Я больше поверила бы в то, что ты ее презирал. Ведь она так легко отказалась от всего, чего сам ты был лишен. К тому же, во что там было влюбляться? В прыщи на лице и полноту фигуры? Ее высочество долго оставалась толстой…

Я пожалела о своих словах почти сразу же, потому что активировались вообще все печати на менталисте. Надо было промолчать. Стоило!

Это все усталость, я просто забыла об осторожности. Зато догадку подтвердила – его отец попросту привязал сына к принцессе. Чтобы манипулировать им. Чтобы не вздумал, видя теплое и правильное отношение аргерцогской четы к семейным ценностям, дать слабину и предать его. Ведь встреча Рэндара с Амадео и Лианелией состоялась аккурат после того, как Рэнди уговорил принцессу отдать младшего брата.

Но ты смотри, какая продуманная мразь! Ничего, еще отольются кошке мышкины слезы!

А мальчишке помереть я не дам. Зря, что ли, меня Тирхан натаскивал? Зря, что ль, во мне бурлил дар Ахадэриана? И пусть я сейчас не в самой лучшей форме, но сил хватит… Один из ключей рядом, а там и остальные подтянутся, коль надобность появится.

[1] Затируха – старинное славянское блюдо, густой суп с кусочками теста, которое перетиралось руками. Отсюда и название.