Хозяин Океана

Глава IV

У левого борта уже покачивались на воде два вельбера — длинные и узкие маневренные лодки. Каждая лодка была рассчитана на двенадцать гребцов, рулевого и впередсмотрящего, но сейчас укомплектовывать лодки полностью нужды не было, поэтому восемь матросов, отряженные Гонзало по просьбе Конана, уже сидели в лодках и ждали остальных. При необходимости, если король не наберет достаточно добровольцев на эту экспедицию, еще несколько человек из команды готовы были занять свободные места.

Со стороны кормы появился Евсевий.

— Сколько можно тебя ждать, ученый муж! — набросился на аквилонца Майлдаф. — Иди скорей переоблачаться!

— А чем тебе не по нраву мой наряд? — недоуменно вопросил Евсевий. Одет он был в свое любимое платье.

— Я бы все же советовал тебе сменить одежду, — серьезно сказал Конан. — Когда мы войдем в лес, а сделать это наверняка придется, от твоей одежды останутся жалкие клочки.

Да? В землях пиктов еще не бывал, — не стал спорить Евсевий. — Значит, одеть эту варварскую ким… нордхеймскую одежду?

— Ты прав, она такая же киммерийская, как и нордхеймская, — усмехнулся Конан. — Только в такой и можно ходить по пуще. Майлдаф может идти куда угодно хоть голый, он сделан из священного дуба, который растет в Темре. А я покуда узнаю у этих бездельников, не желает ли кто-нибудь совершить маленький подвиг, достойный рыцаря.

Евсевий отправился в трюм, Майлдаф отошел к фальшборту, придирчиво и недоверчиво осматривая вельберы: судна, надежнее кожаной лодки, горец не знал.

Конан не менее придирчиво, чем Майлдаф — лодки, обвел взглядом столпившихся на корме и палубе месьоров трех монархий.

На корме пребывали дамы и пажи, и Конан занялся палубой.

«Да, негусто, — подумал король. — Владеть мечом кое-кто из них умеет, но вот идти в лес к пиктам… Струсят».

— Благородные графы, герцоги и бароны! — обратился король к придворным, — Митра Солнцезарный даровал нам спасение от ярости морских демонов. Возблагодари же его и нашего кормчего! Теперь настало время самим помочь великому богу, ибо лично для нас морские воды в пресные он не обратит, ибо это противоестественно.

Конан давился от смеха, но, разумеется, не показывал этого. Каких-то два года назад над ним потешались за косноязычие и грубость речей. Как же просто оказалось научиться сотрясать воздух красивыми, но пустыми словесами! Вот бы говорить, как Евсевий или Озимандия! Но тогда, пожалуй, он перестанет быть Конаном Киммерийцем.

Команда потрудилась на славу, но сейчас мне нужны воины, поелику берег может быть населен…

— Кем, ваше величество? — раздался сильный молодой голос.

Из третьего ряда вперед протиснулся широкоплечий прекрасно сложенный паж, по виду аргосец, с приятным открытым лицом.

Одет он был на редкость просто, но далеко не дешево: зеленая туника из настоящего шелка, плотные хорошего немедийского сукна штаны и высокие легкие сапоги, но не те из грубой кожи, что носили моряки, а очень дорогие, удобные и прочные, в которых не было жарко летом и холодно на снегу. На широком кожаном с тиснением поясе висел прямой узкий меч из тех, какими обычно вооружались аргосские кавалеристы, но в умелых руках он мог быть грозным и при отсутствии коня.

— Пиктами, конечно, — спокойно ответил Конан. Немедленно начались разговоры полушепотом, вздохи и визги. Кому-то из дам стало дурно, но молодой аргосец не смутился.

— Я поеду с тобой на берег, — уверенно сказал он. Среди находящихся здесь аргосцев поднялся неодобрительный и даже возмущенный ропот.

— Ты едешь, — согласился Конан, и ропот утих.

— Король, я тоже поеду!

— И я!

Двое зингарцев-близнецов в ослепительно белых рубашках и коричневых кожаных безрукавках, одинаково загорелые, что было нетипично для столичных месьоров, и одинаково жгуче черноволосые, выступили вперед на шаг.

«Состязание начинается, — подумал Конан. — Если уж Аргос начал, то Зингара не должна уступить».

— Король Конан, я тревожусь за этих молодых людей, поэтому прошу взять и меня.

А вот это было уже серьезно. Тяжелый и грузный, мощный, как старый секач, только что клыки не торчали, зингарский военачальник Арриго, человек, которого запросто звали Кабаном, встал против Конана. Зингарец был на голову ниже короля (что говорило о его немалом росте, ибо Конан был очень высок), но в плечах вряд ли уже.

— Они твои родичи? — Конан посмотрел в сторону двоих молодцов.

— Они зингарцы, — прохрипел Арриго.

— Ага, — многозначительно сказал король. — Ты можешь приказать им остаться, я не обижусь.

— А вот уж этого я не сделаю, — беззлобно отвечал Арриго. — Увидят разок пиктов, перестанут бояться и этих… — Арриго неопределенно мотнул головой, но понят был недвусмысленно.

— Вот это им полезно. Эти действительно никого не боятся. Я тоже поеду. Во славу Митры Солнцезарного, пожалуй.

Это говорил стройный жилистый сорокалетний мужчина, чем-то походивший на Евсевия, но гораздо более мужественный и жестокий. Глаза Евсевия были непроницаемы, глаза аргосца — тоже, но во взгляде аквилонца не было холода. Месьор Сотти, градоначальник второго в Аргосе города — Мерано, имел заслуженную репутацию человека недоброго и себе на уме. В средствах он никогда не стеснялся, и, как следствие, средства у него водились всегда, и немалые. Единственное, что можно было считать несомненной заслугой Сотти, так это всегдашнее его умение делать дела своими руками, правда и крови на этих руках было порядком.

— Я никогда не имел дела с пиктами, — сразу с дела начал Сотти.

Худое, не лишенное некой завораживающей приятности лицо градоначальника было каким-то порочным. Волосы, некогда черные как смоль, не хуже чем у Гвидо, стали пегими, а кое-где уже пробивалась седина. Видно было, что месьор Сотти попробовал в жизни все — кроме, пожалуй, пиктов. Несмотря на седину, он выглядел моложе своих лет, поскольку кожа его оставалась матовой и гладкой, и даже морщинки вокруг глаз еще не появились, к тому же, вопреки аргосской моде, градоначальник не носил бороды и усов.

Но тем не менее глаза Сотти были глазами человека ночи, любителя сидеть при свечах за книгами, деловыми документами или картами.

Без сомнения, Сотти знал толк во всех этих занятиях, как и во многом другом: он был одним из тех немногих, кто помогал экипажу во время бури.

Вооружен Сотти был великолепным абордажным палашом, а такое оружие носят или из бахвальства, или те, кто по-настоящему умеет им владеть. Сотти на бахвала не походил.

— С пиктами нельзя иметь никакого дела, — ответил Конан. — А Митра не нуждается в заступниках. Сотти, ты тоже тревожишься за судьбу этого молодого человека? — Конан кивнул в сторону пажа-аргосца.

— Я полагаю, о нем тревожится вся Мессантия, — усмехнулся градоначальник. — Это Конти, принц аргосский.

Все ахнули, кроме аргосцев, разумеется. Младшего наследника короля Мило еще никто не знал за границей, да и на «Полночную звезду» он явился перед самым отплытием, незаметно, когда церемония проводов еще продолжалась. А после стало не до принцев.

— А он умеет держать в руках то, что у него сейчас на поясе? — невозмутимо спросил Конан.

— Достаточно хорошо, чтобы убить троих, — дерзко ответил градоначальник.

— Сотти, ты много на себя берешь! — Посол Аргоса в Кордаве Пиоло, светловолосый полный человек с одутловатым лицом и глазами немного навыкате, встал против градоначальника, скрестив руки на груди и с яростью воззрившись на Сотти, будто желал пронзить его взглядом. Видимо, речь шла о не самой приглядной истории из жизни мессантийского двора.

— Я говорю то, о чем достоверно знаю, — не ушел от ответа Сотти.

— Клевета. А клевету смоет только кровь, — зловеще предрек Пиоло.

— Кровь того, кто лжет, — усмехнулся Сотти.

Еще мгновение, и эти двое принялись бы выяснять отношения при помощи клинков прямо сейчас, но тут появился Евсевий. В кожаных штанах и грубой льняной тунике ученый выглядел довольно забавно, что, впрочем, не помешало ему немедленно погасить готовый вспыхнуть огонь поединка.

— Месьоры думают напоить кровью тех, кому нужна вода? А кто ответит перед всей Мессантией за принца Конти, если благородные месьоры убьют друг друга? И в чем можно упрекать юношу, если зрелые мужи не могут сдержать себя?

Евсевий смело встал меж Пиоло и Сотти, хотя вооружен был лишь коротким мечом, и как бы ни был аквилонец тренирован, Сотти, пожалуй, справился бы с ним без особых хлопот.

— Я не желаю ссоры, Пиоло, тем более здесь, — как ни в чем не бывало произнес градоначальник. — Дозволь мне сопровождать сиятельного принца Конти, дабы уберечь его от таящихся на берегу опасностей.

— Дозволяю, ибо не имею права не дозволить сего, — с видимой неохотой проговорил Пиоло.

— Пожалуй, хватит и этого, — изрек Конан. — Не стоит перегружать лодки. Нам нужно много воды.

— Найдется ли еще одно место? — произнес уверенный голос с северным, похоже гандерландским акцентом.

«Ого! — подумал король. — Кажется, кто-то решил вступиться и за честь Аквилонии!»

— Ваше величество, позвольте!

Русоволосый, плохо выбритый барон в колете и с огромным длинным мечом, широколицый, румяный, пышущий здоровьем, ростом с Евсевия и богатого телосложения, выдвинулся в первый ряд, не очень вежливо раздвинув иных придворных.

— Как тебя зовут? — спросил Конан лишь затем, чтобы все услышали имя смельчака. Разумеется, Конан поименно знал всех аквилонских месьоров и купцов, которые отправились вместе с ним.

— Полагмар из Гандерланда, мой король!

Если Полагмар не утопит вельбер, — прошептал Хорса, стоящий за правым плечом короля, — то его стоит взять: говорят, он ходит на медведя в одиночку.

— Это ни о чем не говорит, — вполголоса отвечал Конан. — Пикты много страшнее медведей.

— Соизволяю, — громко объявил король.

В лодки опустили бочонки для воды, добровольцы разместились рядом с матросами. Король Конан занял место на руле. Вторым вельбером правил боцман Серхио. Капитан Гонзало стоял на палубе, провожая экспедицию.

В последний момент к борту протиснулся кхитаец Тэн И.

— Государь, — громко зашептал он.

Конан, не стесняясь, встал и быстро подтянулся по свисавшему канату наверх.

— Государь, я только что видел, как Джоакино спустился из вороньего гнезда…

— Что? — Конан сразу заподозрил неладное. — Жаль, поворачивать поздно. Лодки уже на воде, и без воды нельзя. Следи за ним в оба.

— Слушаюсь, государь.

Теперь оставшимся на «Полночной звезде» вдвоем Хорсе и Тэн И предстояло следить за тремя сразу: Джоакино, Гвидо и Седеком.

Месьор Сотти сильно оттолкнулся веслом от борта нефа.

— Близ этих берегов часто попадаются острые камни, едва скрытые водой, — предупредил Конан. — Днище такого удара не выдержит.

Вельбер под управлением короля пошел вперед. Вместе с матросами на весла сели Майлдаф, Евсевий, Сотти и принц Конти. Арриго и братья Родригесы — так звали близнецов — поместились у боцмана Серхио.

Серхио был немолод, сияюще лыс и отличался бычьим здоровьем. С лица у него не сходила сверкающая улыбка, которая, в зависимости от ситуации, легко превращалась в добродушную, сальную, издевательскую, злорадную и зловещую. Боцман был зингарцем с примесью крови аборигенов Черных Королевств, отчего черты лица у него были не столь резкими и точеными, как у коренных его соотечественников, а фигура, несмотря на заметный жирок, все же выгодно отличалась звериной грацией.

Разделились аргосцы и зингарцы намеренно: дело предстояло трудное и небезопасное, и времени на выяснение того, кто главнее, не оставалось.

Бриан, хоть он и в первый раз сел в простую лодку, тут же показал, что грести он умеет не хуже заправских моряков. Длиннющие руки его работали как рычаги. Он задал такой темп, что вельбер стрелой понесся к берегу.

Серхио, в отличие от Гонзало, не спешил прекословить аквилонскому монарху. Вот и сейчас он распорядился следовать за вельбером короля. Берег приближался быстро. Это был узкий галечный пляж, лишь иногда попадались валуны и россыпи камней поменьше.

Временами Конан оглядывался назад. Капитан Гонзало поднялся на нос и наблюдал, как идут лодки. Одновременно король старался внимательно изучить место высадки, пока оно было на приличном расстоянии, чтобы не допустить непоправимых ошибок. Пляж был шириной едва ли в двадцать локтей, так что естественной защиты от пиктских стрел искать не приходилось, тащить же в вельберы тяжелые металлические щиты никому в голову не пришло. Деревянные, обтянутые кожей, конечно же были. Против туранских или гирканских лучников такие щиты показались бы детскими игрушками, но легким пиктским стрелам могли противостоять. Другое дело, что пикты просто закидали бы матросов стрелами, и никто не сумел бы отбить все, даже Конан. Локтях в пятидесяти на полночь в море впадал ручей. Устье его скрывали густые заросли. Иного источника воды нигде более не было заметно.

— Пристать придется там! — объявил Конан.

И, чтобы Серхио понял, для подтверждения махнул рукой в том направлении. Серхио кивнул и что-то сказал своим гребцам. Вельберы пошли наискось, отклоняясь к полуночи. Морское дно не предвещало никаких каверз, и Конан сосредоточился на лесе.

Заметить скрывшегося в чаще пикта могли разве что леопард или собака, но и то не по зоркости взгляда, а по запаху. Конан знал: пикт мог стоять в двух шагах от тропы, и даже пугливая птица не отличила бы его от коряги. Именно поэтому всякая война в пуще была обречена на неуспех. Надо было или выкорчевать и выжечь этот лес, осушить болота, сравнять с землей холмы и плоскогорья и перебить всех пиктов до единого или вовсе не пытаться подчинить эти земли. Конан всегда стоял за второй вариант, и благодаря этому на закатной границе Аквилонии воцарился нестойкий мир.

Первый вельбер, слегка поднятый на волне, возникшей от столкновения прибоя и течения ручья, вошел в протоку. Неширокая, всего около пятнадцати локтей, она, похоже, как нельзя лучше походила для целей вылазки. Берега ее были топкими и густо заросли кустами и тростниками. В них легко было спрятаться, но и подобраться к берегу было непросто. В устье ручей пересекал каменный бар, который слегка показывался над поверхностью. Морские волны, докатываясь до него, гасли окончательно. Дальше лежало зеркало лениво текущей воды.

В отличие от многих пиктских рек, замутненных множеством примесей от песка, глины, перегноя, зеленых водорослей, опавших веток и листьев, вода этого ручья была прозрачной, Конану это не слишком понравилось: такая река могла стать священной для какого-нибудь клана — из-за своей необычности. Пикты верили в каких-то духов, почитали особенные деревья, каменные россыпи, рощи, холмы и, как назло, реки. Киммерийцы, правда, делали то же самое, но со стороны пиктов такое виделось неправильным и нестерпимым.

На дне реки, усыпанном плотной галькой, лениво колыхались мохнатые темно-зеленые водоросли. Конан велел гребцам замедлить движение; он ждал Серхио.

— Король, — обратился к Конану Сотти, молодецки прищурясь, рассматривавший лес. — Может быть, оставить Серхио за баром — подождать нас? А потом мы поменяемся местами.

— А кто тебе сказал, что Серхио поступит иначе? — ответил вопросом на вопрос Конан.

— Тогда почему ты пошел первым? — не унимался аргосец.

— Потому что он — король Аквилонии, — авторитетно объяснил Майлдаф и наградил Сотти не менее авторитетным взглядом.

— Весомая рекомендация, — криво усмехнулся градоначальник, но спорить с горцем не стал.

Сам Конан промолчал. Вельбер, медленно перебирая веслами, будто рак своими ногами, подвигался вверх по ручью.

— Там! — сказал Конан и вытянул руку в нужном направлении. У правого берега из воды торчал плоский камень.

— Я не отвечаю за то, что нас не тронут, но, по крайней мере, не сцапают, как коршун цыплят. Вряд ли здесь много пиктов, если есть вообще.

Лодку осторожно подвели к камню, зацепились баграми, трое матросов выбрались на камень и принялись наполнять бочонки. Конан продолжал пристально наблюдать. Майлдаф и Евсевий держали наготове луки. Принц Конти, левой рукой вцепившись в планшир, правую не снимал с эфеса меча. Он то смотрел на Конана, то туда, куда смотрел и аквилонский король. Как всегда, Конан успевал заметить даже то, на что обращать Внимание было вовсе не обязательно. Так уж поучалось, но глаз мгновенно улавливал все, что видел, а память невольно схватывала увиденное.

Молодой человек явно имел прежде дело с оружием, но вот на дикой природе, а не в сутолоке города или дворцовых альковах, он очутился в первый раз, и не знал, откуда ждать опасности. Пo-иному вел себя Сотти. Градоначальник был хладнокровен, как змея, охотящаяся на лягушку. По нему не было заметно, что он ждет схватки, но это был взгляд именно охотника за добычей, которая служит ему пропитанием.

Сотти был хищником, безжалостным и сильным. Но, как истинный хищник, он никогда не убивал ради удовольствия и мог долго и терпеливо голодать. Однако все было мирно, и яркие крикливые птицы, нимало не тревожась, мелькали в ветвях, пронзительно вопя. И это успокаивало. Журчала кристально чистая вода, переливаясь в крепкие дубовые бочонки.

Все шло хорошо, и Конан на миг отвлекся, зачерпнув ладонью из ручья…

— А птицы-то затихли, — немедля прозвучал голос Майлдафа.

Конан спокойно допил воду.

— Сейчас начнется, — объявил он. — Все в лодку! Бочки наполнены?

— Так точно! — Стройный чернокожий гребец последним прыгнул в лодку.

— Король! — донесся скрадываемый расстоянием и листвой голос Серхио.

Второй вельбер, преодолев бар, входил в устье речки.

— В чем дело?! — рявкнул Конан. — А ну, посильнее налегай на весла, бездельники, — буркнул король морякам, друзьям и аргосцам.

Молодой принц было фыркнул, но тут же ощутил сильный невежливый толчок в бок.

Он оглянулся налево и встретился взглядом с Сотти.

Меж тем второй вельбер, волнуя тихие воды реки, прямо-таки летел навстречу, а на широком выразительном лице Серхио читались крайнее возбуждение и растерянность.

— Если уж у Серхио такая физиономия, — подал голос один из матросов, — значит, и вправду что-то случилось, или я проглочу якорь!

— Мы это учтем, — не упустил случая позубоскалить горец.

Майлдаф, хоть и боялся открытого океана и все время ненастья просидел в трюме, успел сойтись с матросами на почве здорового смеха.

— Король Конан! — загремел бас Кабана. — Пикты, чтоб мне сдохнуть! Их сотни! Облепили «Полночную звезду», как мухи! — Даже за тридцать локтей военачальника Арриго было слышно так, будто он стоял над ухом.

— Кром, Имир и Эрлик! — В сердцах Конан хватил кулачищем по скамье.

Хорошо, что король сдержал удар, не то лодка точно бы перевернулась.

— Откуда?! Когда мы отплывали, горизонт был чист!

— Они подошли с берега! — в ужасе выкрикнул Арриго.

— А Тэн И говорил, что этот лохланнах…[2] — начал Майлдаф.

— Кто? — не понял принц Конти.

— Да Джоакино же! — не выдержал Евсевий.

— Почему он лохланнах? — опять не понял Конти.

— Потому что ты — принц! — рыкнул на вконец растерявшегося аргосца Конан.

Вельберы поравнялись.

— В чем дело? Откуда пикты? Сколько их? Что они делают? — начал быстро спрашивать Конан.

В ответ все заговорили разом:

— Их много…

— Из зарослей, как саранча…

— С моря…

— На черных каноэ…

Один барон Полагмар никак не мог вставить слово. Он только пыхтел и надувался, то ли собираясь с мыслями, то ли молча возмущаясь подобной бесцеремонностью и непочтением к королевской особе.

— Барон Полагмар! — перекрывая гвалт, какого эта речка наверняка доселе не слышала, проорал Конан. — Немедленно доложите мне, как все было от начала и до конца, иначе ваш вельбер будет перевернут, а вы мною разжалованы!

— Мой король! — наконец высказался гандерландец, да так, что замолчали не только горячие Родригесы, но и вообще весь лес. Будь хоть один пикт за лигу отсюда, он посчитал бы, что с моря высадился отряд аквилонцев, не менее тысячи человек.

На деле оказалось, что пикты действительно были, и гораздо ближе, нежели за лигу, и в очень больших количествах. Барон говорил, задыхаясь, ибо сильно торопился, а Конан не желал высовываться с двумя лодками против «сотен каноэ».

А произошло следующее: когда вельбер с королем вошел в устье речушки, все внимание экипажа вельбера Серхио сосредоточилось на лесе и вообще на том, что делается на берегу. И лишь спустя довольно продолжительное время барону Полагмару, не зря считавшемуся лучшим охотником Гандерланда, послышались какие-то крики оттуда, где бросила якорь «Полночная звезда». И слух не подвел барона. Он нарочно привстал в лодке, и взору его открылась невиданная картина: на корабле царила если и не явная паника, то уж точно была объявлена боевая тревога. Матросы поднимали якорь, ставили парус. На носу собрались вооруженные воины со щитами. Они явно от кого-то закрывались.

Иэтот кто-то не замедлил явиться. Плохо видные на блистающей под ярким солнцем волне, но псе же различимые черные лодки, подобные гигантской стае ворон, казалось, ползли, а на самом деле удивительно скоро приближались со стороны побережья. Вероятно, с лодок стреляли, потому что воины на носу закрывались щитами, лучников же, равных Майлдафу или Евсевию, на корабле не оказалось.

Поставить паруса, поднять якорь, сделать поворот и уйти в открытое море такому капитану, как Гонзало, труда не составляло. Конан сам прекрасно знал, как проделываются подобные маневры. Но что-то помешало зингарцу забрать сразу мористее. Быстрее всего, причиной этому стала тревога за судьбу двух вельберов. Неизвестно, что там происходило на «Полночной звезде», как повели себя Тэн И и Хорса, что выкинул Норонья, проснулся ли Седек, что поделывал Гвидо и что случилось с Джоакино.

Пикты успели преодолеть три четверти расстояния до корабля, пока парус был поднят, весла так и мелькали в их ловких цепких руках. Атаковали туземцы в полном молчании; если нужно, они умели превращаться в серые тени, но тени эти метали стрелы и копья, рубились длинными мечами и топорами.

Однако «Полночная звезда» уходила. На нефе не было весел, эти корабли были слишком велики и массивны, чтобы приводить их в движение при помощи мускульной силы.

Словно большая морская птица — альбатрос или буревестник — неф, тяжело развернувшись, волнуясь, тронулся в океан. Парус затрепетал, ловя порыв, как белое крыло.

Думалось, пикты сейчас издадут вопль разочарования и повернут свои утлые лодчонки обратно, ведь уходить на них далеко от берега, учитывая капризный характер погоды, было страшновато.

Боцман Серхио было возликовал, хотя особенно радоваться было нечему: в двух лигах от них было полно разъяренных врагов, явно не просто так оказавшихся здесь в таком количестве. Корабль уходил неизвестно куда, и неизвестно еще, когда бы за ними пришли, ведь неф — не каноэ, на нем к берегу незаметно не подберешься. К тому же неф так и не пополнил запасы пресной воды, а посему он должен был пристать где-то, но уж точно как можно дальше отсюда.

Но тут снова что-то помешало «Полночной звезде». Корабль ложился на другой галс, уваливаясь к югу. Нечто, появившееся с океана, не дало Гонзало беспрепятственно увести корабль из видимости берегов. От устья речки, почти с воды, невозможно было разглядеть, что за неведомый враг надвинулся с моря.

И тут пикты впервые подали голос. Но это не пыли разрозненные вопли дикарей — это был единый слитный возглас, издаваемый по команде, поскольку пикты повторяли свое «Клукхту!» через каждые два гребка. Маневренным лодчонкам не требовалось столько времени на поворот, сколько королевскому кораблю. Каноэ устремились «Полночной звезде» наперерез и преуспели. Теперь они напоминали уже не воронье, а мелких хищных рыб с острейшими зубами. Вот уже пара или тройка их нырнули под подзор большого судна. Кажется, кто-то из пиктов, подобно леопарду, прыгнул прямо на байоннский руль нефа и уцепился на этом скользком от зеленых водорослей дереве не хуже лесной кошки. А сзади неслось, не пропуская ни одного такта, ритмичное «Клукхту!»

Каноэ стали обгонять парусник. Вот они уже скользнули вдоль правого и левого бортов. Полетели вверх сплетенные из прочнейших лиан канаты с крючьями. Воины, кожа которых казалась какой-то странно серой, рванулись вверх по ним, словно обезьяны. «Клукхту! Клукхту!» — грозно звучало над океаном. Абордаж начался, но «Полночная звезда» продолжала покуда идти к югу вдоль побережья, таща за собой целую флотилию врагов и отбиваясь от них по мере сил. Странно ныло лишь то, что пикты не применяли огненных стрел.

Боцман Серхио, не зная, что делать дальше, и уже беспокоясь за судьбу тех, кто вошел в заросли тихой речушки — а об умении пиктов действовать жестоко и бесшумно он был наслышан, — направил лодку вверх по течению…

— Благодарю тебя, барон, — кивнул Конан. Казалось, что у короля уже созрел какой-то план действий.

— Серхио, сейчас мы тихо спускаемся к устью. Так, чтобы нас не увидел ни один из этих…

— Если нас уже заметили, то терять нам нечего. Но здесь, по-моему, тихо. Кому-нибудь из нас придется влезть на дерево близ берега, как можно выше. Оттуда, я думаю, видно побольше, чем с воды.

Весла тихо, без плеска, погрузились в речку, и вельберы заскользили обратно к устью.

Когда лодки поравнялись с баром, Конан одним махом выпрыгнул на плоские камни у речного берега, при этом почти не потревожив вельбер.

На юго-западе деревянной скалой поднимался над линией горизонта неф. Паруса были развернуты во всей красе. Корабль уходил.

— Что же задержало их? — спрашивал сам себя Евсевий, почти тут же оказавшийся на камне вслед за королем. — Пиратские корабли?

— Скорее всего, — ответил Конан, тщетно стараясь разглядеть хоть какие-нибудь подробности происходящего в море.

— Что же еще? — подал голос Майлдаф.

— Буря, — коротко ответил Арриго.

— Буря? — Принц Конти был всерьез удивлен. — Я не в первый раз на море. Тогда ненастье вскоре должно быть здесь. Но разве Гонзало боится бури?

— Вы еще юны, принц, — убежденно сказал Арриго, — при всем моем к вам уважении, — добавил зингарец, хотя последние слова дались ему с трудом. — На океане бывают шквалы, которые налетают на мгновение, проходя узкой полосой, но за томгновение топят без следа целую эскадру. Единственное хорошее в том, что эти шквалы легко заметить издали и попробовать увернуться. А есть еще и волны-убийцы…

— И морские змеи, и спруты толщиной в две, а то и три «Полночные звезды», — насмешливо подхватил Сотти.

Арриго метнул в аргосца испепеляющий взгляд, по тот ничуть не смутился.

— Сейчас не гадать надо, а на дерево лезть. — Практичный Майлдаф напомнил о главном.

— Деггу! — окликнул боцман Серхио. — Видишь то дерево? — Огромный серый гингко тянулся вверх локтей на сто двадцать. — На него живо, да повыше!

Деггу был родом из Черных Королевств. Раньше чванливые зингарцы крайне неохотно включали чернокожих матросов в свои экипажи, и те пополняли флот Аргоса, а паче всего их было на Барахас. Но с течением времени поколения менялись, менялось и отношение к южанам, и Фердруго выпала слава первопроходца. Хитрец понял, что платить им можно вдвое меньше, а работать они способны вдвое больше. И вот на королевских судах появились чернокожие, а купцы по-прежнему чурались их.

Король выиграл. Торговый флот государства впервые за долгие века смог выдержать конкуренцию купеческих гильдий: чернокожие моряки были настоящими тружениками моря. Они были лукавы — но совсем по-детски: они не умели зарабатывать по-иному, кроме как трудом. Под командой капитанов-зингарцев королевский торговый флот с ними возродился.

Что касается Гонзало, то барахского пирата не смущал цвет кожи матросов его экипажа. Деггу, отличавшийся завидным телосложением, хотя и уступавший в мощи мускулов и Конану, и Кабану и тому же Серхио, раньше был охотником на морского зверя. Но вскоре выяснилось, что копье он метает не хуже, чем гарпун, а бьет им не слабее, чем острогой. Гонзало заметил Деггу на одном из военных кораблей и быстро переманил к себе.

— На мачту! Живо! — опять скомандовал Серхио, хотя повторять нужды не было. Деггу уже карабкался по стволу, ловко перехватывая сучья и толстые лианы.

— Здорово у него получается! — завороженно глядя на стремительное восхождение, поделился с окружающими один из братьев Родригесов.

— Пикты проделывают это еще быстрее, благородный месьор, — предупредил Арриго — Запомни это и держись по возможности подальше от деревьев. В этом лесу. Если пикты близко, — добавил военачальник.

Тем временем Деггу шелестел листвой уже где-то на высоте тридцати локтей.

— Еще столько же, и он поднимется над лесом, — прикинул Майлдаф. У горца, видно, руки так и чесались поучаствовать в затее.

— Ну, что там? — подождав еще немного, вопросил Серхио, задрав голову.

— Сейчас, месьор боцман! — донеслось откуда-то из кроны.

Деггу вовсе скрылся из вида, даже голос его приглушали листья, влажные еще после прошедших дождей.

— Сейчас, я сделаю несколько шагов вперед по этому суку… — комментировал свое продвижение Деггу.

— Он ходит по рее взад-вперед, точно ярмарочный плясун по канату, — тихо, чтобы матрос, не дай Митра, не услышал от боцмана похвалы, пояснил с гордостью Серхио. — В тихую погоду, конечно.

— Вот перед тобой Бриан Майлдаф из Темры. — Конан указал на горца. — Так вот он ходил по канату над пропастью, где поместилась бы сотня таких деревьев, встань они друг на друга, — нетерпеливо заявил Конан. — Меня интересует, что он там видит.

— Деггу, Кром тебя приласкай! — гаркнул король. — Ты видишь что-нибудь на море?

— Да, ваше величество! — отозвался матрос. — Вижу! Очень-очень плохо!

— Что «плохо», дубина?! — занялся воспитанием команды Серхио. — Плохо видно?!

— Нет, очень-очень хорошо видно! На море совсем нехорошо!

— Да что же там?! — Конан, казалось, успокоился. Видимо, он гораздо больше изумился бы, если б ему доложили, что все в полном порядке.

— Много, очень много маленьких лодок! В них полно серых людей! — начал Деггу описание батального полотна. «Серыми людьми», очевидно, были пикты.

— Они прицепились к нашему кораблю крючьями и пошли на абордаж! — взволнованно кричал матрос.

Конан знал, что в разговоре чернокожие сильно жестикулируют. Как при этом, должно быть, балансировал на суку Деггу!

— Они забрались на палубу, и там — драка! А корабль идет на полдень, очень быстро! Серые люди не могут одолеть!

— А дальше?! Что там, в море?!

— О-о! — Деггу то ли простонал, то ли был очень удивлен. — Очень-очень далеко, но Деггу видит! Три корабля! Один узкий и длинный, как на Барахас! Они идут наперерез, очень торопятся! Очень плохо дело!

— Проклятье! Пираты! — сделал вывод Кабан. — Кто их сюда принес?!

— Седек, — кратко ответил Конан. — Деггу, они далеко?!

— Да, пока очень далеко! Если серых людей победить, корабль уйдет от них! «Полночная звезда» — большой корабль, много парусов! Хороший ветер!

— Ясно! — прокричал Конан. — Сиди там и смо-три! Если что-то случится, кричи! Понял?!

— Деггу понял! — был ответ.

На мгновение настала тишина. Потом заговорили все разом.

— Полночная звезда…

— Пираты…

— Надо…

— Дети Сета…

— Это Шем…

Голос Конана опять перекрыл все остальные.

— Если мы будем так орать, все оставшиеся на берегу пикты сбегутся сюда!

Уже при первых звуках речи короля все замолкли. Не потому, что король кричал громче Майлдафа или басовитее Кабана, просто все как-то сразу поняли, где они оказались.

— Отобьется «Полночная звезда» или нет, она все равно не придет за нами, — начал Конан. — Нам Соваться туда — толку нет. Если они отобьются, то воду найдут. А на лодках парусник не догнать. Если даже Гонзало соизволит вернуться за нами, в чем я сильно сомневаюсь, он не сможет подойти к берегу: пикты не дадут.

— Значит, мы обречены? — спокойно спросил Сотти.

— Разумеется, обречены, — вступил Евсевий. — обречены выкарабкиваться сами.

— Именно это я имел в виду, любезный. — Сотти без интереса глянул на аквилонца.

— Это и без вас понятно, — высказался бесцеремонный Арриго. — Меня больше интересует, как это осуществить. Идти до Зингары на вельбере — это, пожалуй, далековато.

— А к чему мы вообще ближе: к Кордаве или к Ванахейму? — задал разумный вопрос принц Конти.

— Это к Евсевию, — тут же определил Майлдаф. — Но солнце здесь…

— Совершенно верно, мой друг. — Евсевий сел на любимого коня. — Солнце здесь на той же высоте что и в Темре в это время дня в мае, а из сего можно заключить, что нас отнесло ураганом очень далеко к северу. Правда, солнце не слишком точный инструмент. Вот если ночью я смогу наблюдать луну и звезды, я скажу вернее.

— Если я увижу хоть одного пикта хоть издали, то я по его боевой раскраске скажу вам, где мы, с точностью до клана, — сообщил Конан. — Идти на вельбере вдоль пиктского берега — это самоубийство, даже если Ванахейм совсем близко. Хотя… — Король замешкался.

— Так что же нам, идти через пущу? — Майлдафу, всерьез занявшемуся торговлей, поневоле пришлось взять у Евсевия несколько уроков географии. Как видно, наставник не зря потратил время. — Идти через пущу в Аквилонию?

— Именно так, — вынес Конан свой вердикт. — Некоторые из нас бывали в пуще. Она не страшнее моря и немногим опаснее Ванахейма. Во всяком случае, здесь мы не замерзнем и не умрем от голода и жажды. Это я вам обещаю.

— Лучше уж сдохнуть от жажды, чем попасть в лапы к пиктам, король, — вмешался Серхио.

Боцман много плавал вместе с Гонзало еще в бытность того пиратом, но был гораздо менее дерзок и более вежлив, насколько вообще может быть вежлив корсар.

— Лучше будет, если мы вообще не сдохнем, — возразил Майлдаф. — У меня дела едва только пошли на лад.

— Король! — Голос Деггу звучал одновременно и радостно и тревожно. — Они отбили серых людей! Почти всех! Серые люди отстают!

— А пираты?! — закричал Конан.

— Они приближаются! Будет новый абордаж!

— Они уже далеко ушли?! — прогудел Арриго.

— Да-да, Деггу едва различает лодки!

— А что делают пикты в лодках?! — продолжал расспросы Конан.

— Они собираются вместе, кто остался, и поворачивают к берегу!

— Значит, ветер достаточно свеж, — поделился своими соображениями Сотти.

— А пикты собираются обратно. — Конан поглядел прямо перед собой, постукивая пальцами но твердой коре гингко. — Вот что, — сказал он. — Нам нельзя ждать, пока «Полночная звезда» уйдет за горизонт. Это будет еще не скоро.

— Песок в часах успеет дважды пересыпаться, — быстро подсчитал Евсевий.

— Вот именно, — кивнул Конан. — А после боя пикты обязательно наведаются к священной реке.

— Это сюда? — Принц Конти вопросительно посмотрел на короля.

— Сюда, — утвердительно кивнул Конан, — А потому… Деггу! Спускайся! И быстро в вельберы, если вы еще хотите увидеть ваших благородных родственников.