Хозяин Океана

Глава XIII

Очевидно, Ллейр хотел было спросить что-то еще — доискаться причины неприятия Ойсином космологии, предлагаемой атлантом, но Конан, занявший место на носу карры, о своих обязанностях не забывал.

— Прямо по курсу парус! — заявил он достаточно громко, чтобы его слышал на корме Ойсин, но не более того. — Кажется, нас почтили встречей, — пробормотал он значительно тише.

Но Ллейр этих слов не пропустил:

— Еще бы, ведь среди нас король, — незлобиво усмехнулся он.

Челн, похожий на рыбачью лодку, влекомый треугольным парусом, приближался галсами, ибо для него ветер был противный. Очевидно, вода там, где бороздило море шедшее навстречу суденышко, была уже свободна от мелей и рифов, предоставляя возможность для маневра. Впрочем, Ойсин был иного мнения о свойствах фарватера, Конану с Ллейром вновь пришлось заняться ветрилом, в то время как Ойсин священнодействовал на руле, следуя остистой нити невидимых постороннему глазу сентенций и смыслов неведомого текста.

Спрашивать далее о том, что еще сумел вычитать в манускриптах давних и пыльных лет Ойсин, Конан не стал: если возникнет необходимость, жители Зеленого острова расскажут и сами. Гораздо более интересовал теперь короля морской патруль с Най-Брэнил. В лодчонке, кажется, находился только один человек, если, конечно, кто-нибудь не улегся на дно, спрятавшись за планширом. Он весьма проворно лавировал против довольно свежего встречного ветра, и челн быстро приближался к незваным, но, как казалось, ожидаемым гостям.

Челном управлял старик с густой и длинной, всклокоченной седой бородой. Хмурый, насупленный, морщинистый, словно кора старого дуба, с глубокой складкой от носа к губам, с обветренным и загорелым лицом, он все же не походил на моряка. Хламида из грубой льняной ткани без всякой вышивки и каймы, будто не боялся лодочник за свою душу, тоже была какая-то серо-седая, точно засыпанная солеными брызгами, кои, взметнувшись раз и опустившись на старика, так и замерли суровой и прочной тканью. Из-под лохматых бровей зорко смотрели блистающие странным огнем глаза, стараясь пронизать пришельцев до самых потаенных и укромных уголков сознания.

Конану приходилось видеть всякие очи и выдерживать всякие взгляды. И никто не мог выиграть этот безмолвный поединок у киммерийца: ни гигантский змей, ни великий черный дракон, ни колдуны и чернокнижники, ни призраки, ни томные красавицы. Не смог и старик, хотя и Конану ни на миг не удалось приподнять маску чужой воли.

Видимо, уяснив, что с королем у него ничего не выйдет, встречный обратился к Ойсину и Ллейру. Разгадать жреца оказалось старцу не по силам, а вот Ллейр быстро опустил взгляд, будто побоялся, что его глаза невольно выдадут некую тайну.

— Ойсин, кто это? — пробормотал Ллейр, несколько растерянно и даже боязливо глядя на своего высокоученого спутника.

— Очень занятный герой, — внимательно и как-то без удовольствия рассматривая встречающего, отвечал жрец. — Есть там — сиречь, на острове Семи Городов — одна книга, как раз в галерее Най-Брэнил. Называется не знаю как, поскольку титул и первые листы утеряны, а суть касается исследования произведений разных современных автоpу сочинителей, писавших о путешествии. Так вот, там говорится, что в пути непременно должно случиться встреча с проводником или перевозчиком. Вот он и явился перед нами.

— При чем тут эта книга? Ты ведь только что говорил об атлантском трактате по магии? — усомнился в верном ходе рассуждений Ойсина Ллейр.

— При том, что она находилась в галереях Най-Брэнил. И еще при том, что трактат по магии — не более чем тот же перевозчик, — сердито отвечал Ойсин, досадуя на внезапную непонятливость друга.

— Перевозчик куда? — опять ничего не понял Ллейр.

— Во мнимый мир, — вздохнул Ойсин. — Приготовься к повороту на север.

— А еще чаще на Серые Равнины или в такую дыру, что и Серые Равнины покажутся страной блаженных, — пробурчал Конан.

— Весьма возможно, — с готовностью согласился с киммерийцем Ойсин.

Внезапно сильнейшее течение подхватило карру и понесло вперед столь стремительно, что Конан рванулся было снимать парус, дабы хоть немного сбавить гибельную в таком чреватом опасностями море скорость, но Ойсин остановил его;

— Не надо. Не стоит. Эта протока ведет напрямик к чистой воде. Посмотри, как выписывает там вензеля этот старец. Мы выполнили уже семь маневров. Надпись в седьмой комнате гласит: «Сделалось безмолвие, как бы на два фарсинта…»

— Что, по-твоему, значит «как бы»? — спросил Конан.

— Мыслю, что время здесь может течь не так, как везде. Мы ведь на Островах, — неуверенно произнес Ойсин. — Во всяком случае, более подходящего толкования я не нахожу. Все остальные требуют слишком многого для своего существования.

— Ну и что? — не согласился король.

Но в это время течение и вправду прекратилось так же неожиданно, как и возникло. Их карра оказалась в десяти локтях от лодки старика и остановилась, будто море оборотилось застывшим стеклом, хотя волны шли по его поверхности, как и допреж, а ветер продолжал надувать парус, пусти недостаточно туго для того, чтобы ткань звенела.

— Стеклянное море! — восхитился Ллейр. — Как в саге!

— Как в саге, — подтвердил Ойсин. — Только это не стеклянное море. Это остров вращается.

И действительно, карра стояла теперь к берегу левым бортом, и, если остров, по словам Ойсина, вращался, увлекая за собой, слой за слоем, окружающие его массы воды, то корабль стоял носом как раз против сего вращения.

Тем временем старик также развернул свое суденышко левым бортом к острову и таким образом оказался в состоянии вести разговор с новоприбывшими, не утруждая себя сохранением удобного для этого расстояния.

— Добро пожаловать, достославные гости! Король ждет вас! Не угодно ли проследовать в замок?

Голос у старика был груб и резок, точно у большой морской птицы, с легкой хрипотцой, и вежливые слова, произнесенные им, прозвучали как-то неестественно, словно говорил старик одно, а в мыслях держал нечто совершенно иное.

— Король? На Най-Брэнил есть король? — тихо спросил Ллейр, обернувшись к Ойсину.

— Отчего бы ему там не быть? — ответил вопросом на вопрос Ойсин.

— Я бы удивился, если б на таком приличном острове не отыскалось короля, — поддержал жреца Конан. — Нам стоит принять приглашение? Я бы принял, коли уж нас заметили.

— Думаю, стоит. Я же говорил, Най-Брэнил не показывается просто так… Благодарим твоего короля, любезный! — прокричал Ойсин в ответ. — Позволь спросить, откуда ему ведомо о нашем прибытии?

— О! Король давно ожидает вас! Весь замок и весь остров надеются, что ваше вмешательство в события будет плодотворно! Состояние принца по-прежнему тревожит всех благонамеренных жителей!

— Какого еще принца? Нас, видно, принимают не за тех, кто мы есть! — догадался Ллейр.

— Скорее всего, — согласился Ойсин. — Вот тебе и два фарсинта безмолвия!

— А я бы не стал его разочаровывать, — предложил Конан. — И пусть принимают не за тех. Это даст нам возможность, как я считаю, бродить по острову как нам вздумается. А если объявятся те, кого они по-настоящему ожидали, мы легко сможем объявить их самозванцами.

— Об этом мы сможем толковать, только повстречавшись с королем, — заметил Ойсин. — Но сейчас я бы хотел использовать этого старика как лоцмана. Поэтому… Мы приступим к делу немедленно, как только попадем на остров! — провозгласил Ойсин. — Но не поспособствуешь ли ты нашему скорейшему прибытию, ибо проход в гавань весьма затруднен?

— С превеликою охотою! — с готовностью прогорланил старик. — Я для того и послан вам навстречу! Сколь замечательно и удивительно, однако, то, что вы прошли с легкостью первые семь ворот, ведущие на остров, точно знали о них заранее!

— Нет-нет, мы вовсе не догадывались о них прежде! — открестился от таковых подозрений Ойсин. — Наше скромное умение делать выводы из наблюдаемого позволило нам преодолеть, хоть и не весьма скоро, эти нежданные препятствия…

— Сколь велика ваша проницательность! — уважительно прокаркал седобородый, хотя на его птичьем говоре эта похвала прозвучала как издевка. — Следуйте за мной! Давно не встречал я кораблей!

Закончив этой зловещей фразой свой клекот, провожатый направил челн к острову, подразумевая, что карра пойдет у него в кильватере.

— Не навел бы на мель, — недоверчиво заметил Конан.

— Я буду следить за ним, поверяя его указании моими книжными изысканиями, — утешил его Ойсин. — Если что-либо покажется мне подозрительным, мы откажемся от услуг этого лоцмана. Меня затрудняет ныне одно место в тексте, кое я не могу удовлетворительно истолковать никаким из четырех известных способов. Засим, я предпочту пока довериться, но не слишком, этому человеку.

Их проводник повел челн не прямо к берегу, а несколько под углом, дабы учесть тот снос, кой возникал от вращательного движения вод. У карры, как у большего судна, скорость была повыше, и Конан с Ллейром сократили площадь паруса, чтобы аккуратно следовать за лидером.

Най-Брэнил заметно приблизился. Теперь были уже видны его крутые скалистые берега, высокие откосы и просто голые отвесные стены. На внушительном основании, довольно низком и сравнительно плоском, вздымались вверх, взбираясь все выше и выше, семь ярусов каменных круч, прорезываемых винтовой дорогой и террасами. На террасах и уступах громоздились башни, грозно смотрели на море крысиные глазки бойниц, за которыми наверняка скрывались чудовищные, заклепанные в железо тела титанических метательных машин. Берег был защищен равелинами и тяжкими глухими стенами с громовыми бастионами. Множество галерей, арок и мостов причудливо переплетались, восходя к вершине острова, будто наряжая его в праздничный шутовской наряд. Замки, окруженные зубчатыми стенами, возносили над пропастями гордые и надменные твердыни своих донжонов, каждый из коих мог поспорить в мощи с башней Тарантийского дворца. Венчалось все это грандиозное совместное творение природы и рук человека высоченной черной башней, являющей собой столп, поддерживаемый тремя сужающимися кверху контрфорсами. На вершине была оборудована круглая площадка, над коей вставала еще одна невысокая семигранная башенка с шатровой крышей. Все это оконечное сооружение вкупе достигало в вышину локтей четырехсот, а то и четырехсот пятидесяти.

— Каков же должен быть отряд в этой крепости! — воскликнул Ллейр.

— Чем больше войско, тем больше беспорядка, — со знанием дела заметил Конан.

— Не поручусь, что здесь проживает столько же… людей, — перед словом «людей» Ойсин зачем-то сделал паузу, — сколько и в былые годы. Черная башня на вершине воздвигнута три тысячи лет назад, а самые древние оборонительные постройки относятся, по некоторым сведениям, еще ко временам завоевания Островов воинами острова Стеклянной Башни. Первые же поселенцы здесь и вовсе легендарны.

— Не удивляюсь ныне, что у них тут случилась какая-то нелепая история, — не замедлил прокомментировать слова жреца киммериец. — Чем древнее род, тем больше сокровищ он накопил. А чем больше сокровищ, тем больше вокруг них всяких распрей, призраков и прочей нечисти. Поэтому я не вижу ничего дурного в том, что тысячелетние династии время от времени пресекаются, иначе бы Народами правили одни только выродки. Впрочем, за примерами далеко ходить не надо…

— Смотря что почитать сокровищем, — оборвал его Ойсин. — Много есть тому свидетельств, как в самую черную эру серебряной звездой приходили к нам короли из самых древних династий. Каждый век мнит себя последним, но, полагаю, если бы теперь вернулся истинный король, это стало бы великим благом.

— Это что за «истинный король»? — поинтересовался Конан. — А я, ты полагаешь, мнимый?

— Кто знает? — уйдя от прямого ответа, вздохнул Ойсин. — Времена меняются. Меняется, должно быть, и облик Королей, хотя мне бы это не нравилось. Есть одно очень длинное предание об истинных Королях. Как-нибудь я тебе его поведаю. Или Ллейр, он тоже знает.

— След династии Королей теряется где-то на материке, — добавил Ллейр. — Так что да сопутствует тебе, Киммериец, удача! — усмехнулся он. — Кстати, Ойсин, — обратился он тут же к жрецу, — наши хронологи небрегут изучением Материка, Коль скоро там правят такие мужи, как король Конан, почему бы им не отправиться в путешествие хотя бы до Тарантии?

— Вряд ли они захотят, — покачал головой Ойсин. — Это тебе не былые дни, когда не было уголка Океане, куда не добралась бы карра с Островов. Однако, поколе живы такие мужи, как Бейдиганд, я еще надеюсь на новый рассвет над Островами.

— Но это будет уже иной рассвет, — грустно возразил Ллейр.

Они машинально повторяли за лоцманом все его маневры, и остров-призрак, обретая материальность, все выше поднимался над ними. Закат, же загоревшийся над океаном, был скрыт громадой Най-Брэнил, и оттого абрис горы причудливо подсвечивался розовым и золотым. По фиолетово-серым склонам, обращенным к мореплавателям, из ущелий, ложбин и складок горы уже разливался темно-лиловый сумрак, неотвратимо, как вода, заполняя каждую выемку. И тем ярче светили из-под этого фиолетового покрывала желтые огни замков, фортов и пристани, то ли даря гостей приветливым домашним светом, то ли выдавая алчбу новой добычи недобрым хищным глазом.

Наконец из оловянных вод, в серебряной кайме прибоя, показались черные спины гигантских базальтовых молов, словно это были живые морские создания, размерами и древностью в тысячи раз превосходящие селиорона. Огромный зверь, Сопровождавший карру до прохода в первом рифовом барьере, будучи не в силах протиснуться сквозь него да и не испытывая особой нужды приближаться к острову, выпустил на прощание фонтан воды и пара и скрылся в глубинах. Ллейр и Ойсин были уверены, что подводное чудо не преминет дождаться, покуда они вернутся в море, на прежний курс.

Погода начинает портиться! Мы вовремя успели, месьоры! Перенести шторм в лабиринте перед Най-Брэнил не удавалось еще никому! — вдруг заявил с лодки старик, когда они входили и проход меж двух волноломов, перекрывающих один другого, как акульи челюсти.

На внутреннем волноломе возвышался маяк, и яркое пламя на верхней площадке билось и трепетало: с океана шел ураган. Ветер, прилетая с северо-востока, перепрыгивал через каменный щит острова и падал сверху на противоположное побережье либо обтекал гору стремительным холодным потоком, и море на рифах и отмелях лабиринта превращалось в настоящую мельницу преисподней, дробя о скалы и шхеры лабиринта все, что имело несчастье оказаться в эти часы в его власти. Тучи быстро обкладывали небо, закат гас, задыхаясь под их плотными слоями, будто костер, который вбросали землей. Остров окутывала ненастная ночь. Маяк нарочно воздвигли на внутреннем волноломе, ибо на внешнем натиск волн был столь силен, что находящиеся на маяке могли быть надолго — к примеру, в дни продолжительных осенних штормов — отрезаны от острова, а всякого, рискнувшего появиться в такую пору на внешнем молу, немедленно смыло бы в пучину, и участь его была бы ужасной.