Хороший, Плохой, Сверхъестественный

ДЕСЯТЬ

Он поднял нас на вершину.

Когда я снова мог видеть, я увидел внизу всё, как огромный опрокинутый шведский стол.

Вся Тёмная Сторона раскинулась подо мной, её яростные огни сияли на фоне темноты. Но это не было видением, рожденным моим наследием, не было умозрительным полётом в поисках ответов.

Это было реально, это было здесь и сейчас. Я стоял на вершине горы и смотрел на свой мир сверху вниз и меня обдувал сильный холодный ветер. Я сразу понял где нахожусь. Я был здесь раньше. Я был на вершине Гриффин-Хилла, или по крайней мере, на том, что осталось от вершины Гриффин-Хилла.

Не так давно, вся эта гора и всё на ней принадлежало одному человеку: Иеремии Гриффину. Ему также принадлежала большая часть Тёмной Стороны и множество людей, которые там жили. В то время Гриффин-Холл стоял на самой вершине Гриффин-Хилла. Огромный и великолепный особняк, где проживала бессмертная семья Гриффинов.

Но всему, что было у этого человека, он был обязан сделке, заключенной давным-давно с древним врагом и я был там, когда Дьявол восстал из Ада, чтобы забрать душу Гриффина, его семью и даже его великолепный особняк. Дьявол утащил их всех в Ад и теперь на вершине Гриффин-Хилла не осталось ничего, кроме огромной дыры в земле, огромного кратера, полного тьмы, тьмы уходящей дальше, чем мог наблюдать человеческий глаз.

Я повернулся спиной к Тёмной Стороне и задумчиво уставился в Яму. Холодный ветер швырял мне в лицо пригоршни пыли из узкого круга мёртвой земли, окружавшего огромный кратер. Больше ничего не осталось.

Мне казалось, что всё это место было духовно холодным, как будто сама сущность жизни была отнята, оторвана, ничего не оставив после себя.

Сама яма, казалось, вот-вот исчезнет навсегда и на всём её протяжении не будет ничего, кроме темноты. Свет полной луны, прямо над головой заливал вершину Гриффин-Хилла резким бело-голубым светом, но он проникал только на несколько футов в яму, как будто сам лунный свет отторгался от того, что он там находил. Рваные края ямы и её внутренности были обожжены и почернели, как будто подверглись воздействию невероятного, невозможного жара.

Кто-то хотел, чтобы все точно помнили, что случилось с Гриффином.

Я вздрогнул и это не имело никакого отношения к холодному ветру.

Я отвёл взгляд и увидел Уокера, который держался на почтительном расстоянии и непринужденно улыбался. Порывистый ветер почти не касался его и я знал, что, хотя то, что осталось от Гриффин-Хилла, сильно пугало меня, ничто из этого не беспокоило его, ни в малейшей степени. В своё время ему приходилось видеть вещи и похуже, а сейчас он смотрел только на меня. Его избранный сын, его преемник.

Поэтому я намеренно отвернулся, глядя вниз на длинные склоны Гриффин-Хилла, где когда-то раскинулся огромный и великолепный сад, полный удивительных и невероятных растений, цветов и деревьев, некоторые из которых были настолько редкими, что были последними в своём роде, другие привезены специально из других миров и измерений. Цветы пели, кусты ходили, деревья качались, даже когда не дул ветер.

Сейчас… Это было тёмное и испорченное место, тронутое и изменённое ужасной Сущностью, которая прошла так близко от него. Высокие, искривлённые растения хлестали воздух изогнутыми ветвями, в то время как, что-то вроде пучков веток перемещалось вверх и вниз по узким тропам. Там были цветы размером с дом, густые и мясистые, их болезненные цвета флуоресцировали в ночи. Огромные, медленные волны двигались по длинному зелёному морю, как будто под поверхностью скрытые гибриды шли на войну. Это был уже не сад.

— Это джунгли, — сказал Уокер, следуя моим мыслям. — Никто больше не осмеливается войти. Власти говорят о том, чтобы послать туда бронетанковые отряды с огнемётами и сжечь всё это дотла. Пока, что-нибудь не поползло вниз с горы. Мне всегда нравилась тактика выжженной земли. Хотя, наверное, очень жаль… Там есть виды, неизвестные ни истории, ни ботаническим садам. Коллекционеру они бы понравились.

— Марк, — сказал я. — Его звали Марк.

— О нет, — сказал Уокер. — Он уже давно не был Марком. Ты был здесь с тех пор, как…?

— Нет, — ответил я. — Когда дело завершено, оно закрыто. Я никогда не чувствовал необходимости возвращаться на поля былых сражений. Кроме того, я слышал истории о странных явлениях. Видения были достаточно внезапными и страшными, чтобы отпугнуть даже туристов Тёмной Стороны.

— Они могут прийти сюда, чтобы побаловать себя маленьким Адом, но они не хотят слишком близко соприкасаться с реальной угрозой. Тем не менее, всегда есть те, кто думает, что они видели всё… и они шёпотом рассказывают истории о призрачных образах Гриффин-Холла, о всех его многочисленных окнах пылающих Адским огнём, в то время как жуткие тени агонизирующих мужчин и женщин бьются о внутреннюю поверхность стекла, отчаянно пытаясь выбраться наружу…

— Неужели? — сказал Уокер. — Целый особняк, парящий в воздухе над дырой? Я так не думаю. Всегда были сплетни, Джон, ты должен это знать. Я поднялся сюда, всего один раз, чтобы увидеть всё своими глазами. И чтобы убедиться, что из дыры больше ничего не выйдет… Сейчас это плохое место и вероятно, всегда будет таким, но это всё. Ни призраков, ни привидений, ни отдалённых криков горящих в Аду Гриффинов. Хотя, я думаю, ты согласишься, что это действительно впечатляющий вид.

— Ты… ничего здесь не чувствуешь?

На мгновение он поджал губы.

— Чувство ужаса и затянувшегося зла. Примерно то, что и следовало ожидать.

— Значит, ты чувствуешь себя как дома.

Он строго посмотрел на меня.

— Ну, это было просто грубо. Будь деликатней. Не так давно Власти послали сюда Сестричество Армии Спасения, чтобы провести несколько действительно тяжёлых экзорцизмов — но честно говоря я не могу сказать, что чувствую какую-то разницу.

— Есть такие, — осторожно сказал я, — которые говорят, что, если ты пробудешь здесь достаточно долго, Дьявол восстанет из Ада и предложит тебе ту же сделку, что и Гриффинам. Все ваши сердечные желания в обмен на вашу душу. Так вот почему ты привёл меня сюда, Уокер? Предложить мне сделку?

Он рассмеялся и одним взмахом руки указал на всю Тёмную Сторону, раскинувшуюся под нами.

— Всё это может стать твоим, Джон, если ты согласишься быть мной. Возьми на себя мою роль. Сохранять мир, чего бы это ни стоило.

— Но какую цену мне придётся заплатить? — спросиля, всё ещё глядя на него, а не на Тёмную Сторону. — Мне придётся делать то, что ты делаешь, думать так, как ты думаешь, стать таким, какой ты есть и я думаю, что лучше умру.

— Я так долго этим занимался, Джон, — сказал Уокер. Голос его вдруг стал старым и усталым. — Я несу этот груз дольше, чем ты живёшь. Всё то, что я сделал и ничего из этого для себя.

— Никогда и ничего для себя! Смерть меня не беспокоит, хорошо бы хоть немного отдохнуть. Но как я могу отдыхать, зная, что покинул Тёмную Сторону без твёрдой руки у штурвала? Без должного преемника? И кто ещё, кроме тебя, Джон, может заменить меня? Кого бы ещё ты назвал?

— Жюльен Адвент, — сказал я.

— Да, — сказал Уокер. — Хороший выбор. Хороший человек. Великий Викторианский авантюрист, прошедший сквозь время, чтобы стать героем и здесь. Да, я действительно думал о нём. Но как часть новой Власти, он слишком загружен разработкой методик управления, чтобы проводить их в жизнь.

— А кроме того, рыцарь в хладных доспехах всегда был строго честным человеком. Он не понимает мотивов Власти, а время от времени ему придётся действовать от их имени.

— Хорошо, — сказал я. — Пойдем в противоположном направлении. А как насчет Эдди Бритвы? Самый непримиримый агент Добра, который когда-либо был. Он провёл большую часть своей жизни, преследуя и наказывая нечестивых.

Уокер грустно улыбнулся.

— Население Тёмной Стороны резко сократиться.

— Верно, — согласился я.

— Я умираю, Джон, — сказал Уокер. — Мне неприятно напоминать тебе об этом, но время не на моей стороне. Мне нужен твой ответ. Сейчас.

— Ты и так это знаешь, — сказал я. — Мне не нужна твоя работа. Я защищаю людей от таких, как ты. Я знаю, к чему приводит твоя работа. Я видел, как ты хладнокровно убил своего старого друга!

— Я всегда умел делать трудные, неприятные, но необходимые вещи.

— И это всё? И это твоё оправдание? Дело не в поступке, дело в причине?

— Вот именно! Цель оправдывает средства.

— Только иногда, — ответил я. — И только некоторые цели и некоторые средства. Я всегда проводил черту, которую не пересеку, несмотря ни на что, потому, что пересечь эту черту означало бы предать себя.

— А что это такое? — спросил Уокер. — Благородный человек?

— Иногда, — сказал я. — Разница между вами и мной… в том, что, что вы верите в защиту Системы, я же верю в защиту людей от Системы.

— Люди! — воскликнул Уокер. — Никогда не доверяй людям, Джон, они всегда тебя подведут. Ты должен поверить в нечто большее. В что-то незыблемое.

— Система? — спросиля. — Нет никакой Системы, никакого государства, только мы. Мужчины и женщины, борющиеся за выживание, идущие в фарватере своих мелких желаний и достижений. Это люди заставляют колёса вращаться, Уокер. Не все из нас хотят править миром, хотят получить шанс жить в мире в нашей маленькой его части.

— Мы все можем быть винтиками в машине, — спокойно сказал Уокер. — Но некоторые винтики более важны, чем другие. Они достигают большего, поэтому они имеют большее значение и их нужно защищать. Иногда за счёт некоторых второстепенных винтиков.

— Разве их боль стала меньше? Их смерть стала менее окончательной? Их дети страдают и скучают по ним меньше?

— Это всегда возвращает к тебе и твоему отцу, не так ли, Джон?

— Вы с Марком пожертвовали моим отцом ради своей карьеры — сказал я. И мой голос звучал холодно и зло, даже для меня. — Ты сломал его, погубил, уничтожил. Но кто спас нас всех во время войны Лилит?

— А, Ты? Марк? — Нет, мой отец пожертвовал собой, чтобы спасти всех.

— Мы все жертвуем ради того, во что верим, — сказал Уокер. — Ты пожертвуешь горечью своего прошлого? Твоя точка зрения ущербна. Сентиментальность… и реальная ответственность? Ты говоришь, что хочешь защитить людей Тёмной Стороны — что же, это твой шанс.

— Это твой шанс встать между народом и Властью — наказать нечестивых, искоренить коррупцию, заставить мир вращаться так, как он должен. Подумай обо всём хорошем, что ты мог бы сделать, имея реальную силу и поддержку.

— Сила, — сказал я.

— Всё всегда сводится к силе. Чтобы иметь возможность говорить и воплощать сказанное, независимо от того, прав ты, или нет. Как сказал один мудрец:

— Власть склоняет к развращению, а абсолютная власть развращает абсолютно. Тёмная Сторона — живое тому доказательство. Я не могу делать твою работу, не становясь тобой, Уокер. А для меня это было бы хуже смерти.

— Ну что же, — сказал Уокер.

— Я должен был попытаться. Я знал, что ты никогда не поймешь смысла, но я должен был попытаться. Ты всегда был слишком похож на своего отца. Я не хотел этого делать, Джон, правда не хотел… Но, к несчастью для тебя, у меня есть запасной план. У меня всегда есть запасной план. Ты знаешь, что это такое?

Он показал мне сверкающий высокотехнологичный обруч. В холодном лунном свете он казался терновым венцом, сделанным из стали, стекла и алмазов. Чем больше я смотрел на него, тем яростнее он пылал, пока мне не пришлось отвести взгляд.

— Это, гордо сказал Уокер, — устройство для перемещения во времени, которое Коллекционер приобрел недавно. Не знаю, где он его нашёл, в каком-то сумрачном альтернативном мире, или в будущем… Но это действительно нечто особенное. Он был разработан, чтобы позволить путешествовать во времени, без переноса материи, помещать своё сознание в голову любого человека, в любом времени.

— Совершенный наблюдатель прошлого, настоящего и будущего. Очень нравственно, я уверен. Но у меня есть для него более практичное применение. Вот почему я должен был убить Коллекционера, чтобы заполучить в свои руки это устройство. Я знал, что он никогда не откажется от него добровольно. Смотри — это сила. Реальная власть. Проникнуть в чью-то голову и завладеть ею. Управлять им, как машиной и заставлять делать, или говорить что угодно.

— Ты убил Марка не потому, что боялся оставить его на свободе, — сказал я. — Ты убил его, потому что он стоял у тебя на пути.

— Возможно, — сказал Уокер. — Мне нужно было, чтобы ты провёл меня туда, потому что Коллекционер мне больше не доверял. Итак, я рассказал тебе то, что ты хотел услышать — простую, правдоподобную историю и ты пошёл, как хорошая маленькая гончая по следу. И всё, что мне нужно было сделать, это следовать за тобой.

— Ты понятия не имеешь, где Томми Забвение, не так ли?

— Конечно, нет. Почему я должен заботиться о каком-то мелком частном сыщике, который никогда не совершал ничего важного? Рад, что он ушёл. У меня есть более важные вещи на примете.

— И будь бдителен, Джон! — Это последний разговор между нами.

— Потому что, с этим чудесным маленьким устройством ты мне больше не нужен, или, по крайней мере, не как таковой. Это устройство поместит меня в твою голову. Поскольку ты не хочешь занять моё место, я займу твоё. Я стану тобой и избавлюсь от тебя в моём старом теле в этой удобной бездонной Яме. Я займу свою прежнюю должность и продолжу свою работу.

— Конечно, мне придётся убить всех, кто хорошо тебя знает, даже тех, кого я одобряю, но это будет нетрудно. Они будут доверять твоему лицу и твоему голосу, вплоть до того момента, когда поймут, что не должны были этого делать. В конце концов, это будет не первая невинная кровь на моих руках. Опыт приходит вместе с работой.

— Ещё одна причина, почему я не хочу этого, — сказал я.

Уокер медленно приблизился ко мне, держа устройство перед собой.

— Ты провалил испытание, Джон. Я дал тебе все расклады. Но, к сожалению, ты просто не достоин. Ты слишком ограничен в своём мышлении и слишком сентиментален. Ты не то, что нужно Тёмной Стороне. Я не могу умереть, Джон. У меня ещё слишком много дел.

Он приподнял венок обеими руками, словно хотел увенчаться им, но в последний момент обнаружил, что забыл, что всё ещё носит котелок.

Это было настолько частью его костюма, настолько частью его личности, что он честно забыл, что всё ещё носит его. И пока он колебался, я слегка отступил в сторону, чтобы ветер дул мне в спину и бросил горсть перца, которую я вытащил из кармана пальто, прямо в лицо Уокеру. Ветер швырнул эту гадость ему в глаза и в нос и он вскрикнул от неожиданности и боли, прежде чем судорожно чихнуть.

Он отшатнулся назад, чихая так сильно, что сотрясалось всё его тело, а по лицу текли слёзы. Для меня было проще всего сделать шаг вперёд и выхватить венок из его руки, а затем быстро отступить за пределы досягаемости.

Будучи крепким старым перечником, каким он реально и был, Уокер быстро взял себя в руки. Он уставился на меня опухшими глазами.

— Ах ты ублюдок, Джон! Ты ублюдок… Ты и твои проклятые фокусы!

— Будь проще, — сказал я. — Ты сам меня этому учил, помнишь?

— Ты не знаешь, как работать с этим устройством!

— Мне он не нужен, — сказал я, пряча его в карман пальто. — А теперь, после всего, что я слышал, что мне с тобой делать? Ты собирался ходить в моём теле, убивая Сьюзи и Кэти, Алекса и Эдди и всех остальных, кто знал меня, чтобы обезопасить себя.

— Ты собирался перемещаться по Тёмной Стороне, с моим лицом и моей репутацией, распространяя своё собственное представление о справедливости. Разрушая всё, чего я когда-либо достиг и во что верил. Может ли быть большее предательство?

— О, повзрослей, Джон, — сказал Уокер. К нему снова вернулось прежнее спокойствие, но голос его звучал ровно и холодно. — Я делаю то, что нужно. Так было всегда. Что собираешься делать ты?

— Ну, во-первых, я попытаюсь вернуть это устройство для путешествий во времени туда, где оно должно быть. Это слишком опасно и слишком заманчиво, чтобы оставлять его здесь.

— А потом? Что ты сделаешь, Джон, с человеком, который всегда старался быть тебе отцом?

— Мне никогда не везло с отцами, — сказал я. — Наверное, поэтому я всегда старался идти своим путем.

Уокер вздохнул, посмотрел на Тёмную Сторону, потом снова на меня.

— Он коротко улыбнулся. — Мы всегда знали, что до этого дойдет, не так ли, Джон? Что в конце концов одному из нас придётся убить другого.

— Ты всегда был тайным Королём драмы, Уокер. Это не должно так кончиться.

— Да.

Я немного подумал и медленно кивнул.

— Да, это так. Ты перешёл черту.

— Два хороших и честных человека, которые никогда не соглашались и не могли найти общего языка. И вот мы здесь, в конце очень длинной дороги, стоим на краю обрыва. Как это похоже на Тёмную Сторону. Итак, что же это будет? Моё секретное оружие против твоего?

— Нет, — ответил я. — За всё, что ты сделал и за всё, что ты собирался сделать, я забью тебя до смерти голыми руками.

— Отлично, — сказал Уокер. Другие варианты не так хороши.

Я двинулся вперёд и меня встретил Уокер, вытянувший длинный узкий меч из того места, где он скрывал его в зонтике. Он вскинул руку и я резко остановился. Уокер широко улыбнулся, размахивая длинным лезвием взад и вперёд.

— Я уже упоминал, что был капитаном школьной команды по фехтованию? Серебро, Джон, только для тебя. На этот раз для тебя не будет регенерации и крови оборотня. Мои враги остаются мёртвыми.

— Прощай, Уокер, — сказал я.

Мы набросились друг на друга, как бойцовые собаки, такие злые и свирепые, какими могут быть только два старых друга. Я был молод, быстр и силён, но у него был свой клинок, свой опыт, свои приёмы и тактика, заработанные тяжким трудом, всей его жизнью.

Он резал и колол меня своим мечом и я уклонился от него, пробиваясь ближе. Снова и снова я бросался на него и каждый раз он отталкивал меня назад, а кровь текла из порезов, которые никак не закрывались. Он отрубал куски от моих протянутых рук, рубил по рукам, когда я поднимал их, чтобы защитить горло, или грудь. Вскоре мой белый плащ насквозь пропитался кровью.

Я был слишком зол, чтобы чувствовать боль и то, что я чувствовал, гнало меня вперёд. Я сражался не за себя, а за Сьюзи и за всех моих друзей, которые неизбежно погибнут от рук Уокера. От моих рук, ведомых его волей. Я думал о Сьюзи и кровь и боль не имели ни малейшего значения.

Мы скакали взад и вперёд по краю пропасти, я боролся, чтобы добраться до Уокера, а он — чтобы удержать меня. Но в конце концов, я был готов умереть, чтобы победить его и он… он умирал. Он споткнулся, едва успев сделать выпад и я ударил его по голове.

Его нога подвернулась и он внезапно упал боком в пропасть. Он инстинктивно потянулся ко мне за помощью и так же инстинктивно я рванулся вперёд, чтобы схватить его за руку. Но было уже слишком поздно.

Уокер падал. Я опустился на колени у края и беспомощно потянулся за ним. Он не закричал, не вскрикнул и через мгновение исчез. Ничего не осталось, кроме темноты. Я крикнул ему вслед, но ответа не последовало. Он исчез. Его поглотила тьма.