Холоднее льда

1 ГОД 2092 ОТ Р. Х.: ЧЕРНЫЙ ДЫМАРЬ

Нелл Коттер в точности представила себе отснятый эпизод в те последние минуты, прежде чем люк закрылся: медленное затухание света, постепенное угасание, которое будет нарастать все медленнее по мере их погружения, никогда не исчезая полностью.

И ошиблась буквально во всем! В реальности имело место несколько секунд туманной зелени, заполненной дрейфующими белыми пылинками. Затем вокруг них вдруг оказался косяк стремительных серебристых рыбок, после чего, считанные секунды спустя, не осталось ни следа рассеянного солнечного света. Лишь темнота — абсолютная и неумолимая. Пугающая.

Однако платили Нелл вовсе не за доклады о личных неудобствах.

— Теперь мы проходим трехсотметровый уровень, — спокойно сказала она. — После того небольшого косяка креветок другую форму жизни мы, надо полагать, увидим очень нескоро. Весь наружный свет исчез.

Нелл начала говорить в главный микрофон, тот, который мог слышать Джон Перри, но затем машинально перешла на субвокализацию для своих личных записей. Эту ее речь уже никто услышать не мог. «Не нужно упоминать о глубине. Одна из камер нацелена на приборную панель. Хотя я едва могу ее видеть — слишком там сумрачно. — Она взглянула на два других видеомагнитофона. — Снаружи ничего не получаем. Нужно действие — или весь этот эпизод вырежут при монтаже».

Третья камера показывала Джона Перри за панелью управления погружаемым аппаратом — полностью расслабленный, даже скучающий, он откинулся на спинку сиденья.

«Холодная рыба — такая же холодная, как и все снаружи. Что ж, меня предупреждали. У него даже и прозвище имеется — Ледяной Человек. Интересно, лучше ли у Ледяного Человека все это получается, когда он знает, что его снимают?»

— Доктор Перри, вы бы не могли рассказывать, пока мы погружаемся? Я бы могла сама это делать, но тогда я просто как попугай долдонила бы то, что вы мне уже рассказали.

— Да, конечно. — Проваливаясь в тонкой стеклянной оболочке сквозь черные глубины, Перри выражал не больше эмоций, чем на поверхности океана. Он лишь обратил лицо к камере. — Следующие тысячу шестьсот метров мы будем погружаться с выключенными моторами. Таким образом, через десять минут мы прибудем к восточному краю Тихоантарктического гребня, примерно на сорока пяти градусах южной широты и ста десяти градусах западной долготы. Побережье Южной Америки и Пунта-Аренас окажутся в тысяче четырехстах километрах к востоку. Мы уже вошли в зону стабильного температурного режима, при котором температура воды постоянно составляет четыре градуса Цельсия. Такой температура останется неизменной следующую тысячу метров. Единственной переменой, которую мы заметим, прежде чем достигнем морского дна, будет наружное давление. Оно возрастает на десять тонн на каждый квадратный метр «Капли» с каждыми десятью метрами погружения. Если вы прислушаетесь внимательнее, вы услышите, как структура подстраивается к нарастающей внешней силе. В данный момент давление на корпус составляет примерно тысячу тонн на квадратный метр.

«Тысячу тонн! Вот спасибо, Джон Перри! Я прекрасно бы обошлась без такой информации!» Нелл оглядела прозрачный шар погружаемого аппарата, похожий на аквариум для золотых рыбок. На поверхности трехметровая сфера «Капли» выглядела достаточно солидной; здесь же она казалась нелепой и хрупкой, как мыльный пузырь. Если этот пузырь при таком чудовищном наружном давлении лопнет...

Нелл ощутила некоторый дискомфорт в области мочевого пузыря и оттолкнула все эти сведения куда-то на задворки своего разума.

«Он что, собирается всю дорогу излагать эту чертову статистику? Никто ни на Земле, ни где-то еще никогда в жизни не захочет все это смотреть. Черт тебя побери, Глин Сефарис! Посулил мне «быстрое и легкое» задание, и я, как последняя дура, согласилась прибыть неподготовленной. А в итоге вот что получила! И, кстати, лучше бы будет вырезать все это самой, прежде чем Глин бросит свой редакторский взор».

Вообще-то поначалу это был просто фокус для вечеринок, который со временем стал профессиональным занятием. Нелл могла продолжать свои комментарии типа «поток сознания» для субвокального диктофона, вставленного в ее гортань, — и при этом отслеживать и направлять курс видеопрограммы. Окончательное шоу станет смесью речевых и субвокальных комментариев. Постоянно действующие разметчики времени на камерах и диктофонах обеспечивали Нелл отсутствие всяких сложностей при координировании, редактировании и совмещении разных дорожек.

Пока она размышляла об этом, Джон Перри свернул свою сводку статистики и уже двигался дальше.

— ...и только тогда я начну использовать наши огни. Мы могли бы сделать это сейчас — энергии у нас достаточно, — но это не имеет смысла, потому что единственное, что мы, скорее всего, увидим по пути, это несколько глубоководных рыбин, и все они будут представлять собой хорошо известные виды.

— Вряд ли они так уж хорошо известны мне или нашим зрителям, доктор Перри. — Нелл задействовала главный микрофон. Гвоздем шоу должен был стать рассказ о гидротермальных отдушинах морского дна и формах жизни вокруг них, однако этот самый гвоздь мог стать попросту бесполезен, если зрители выключат свои экраны, прежде чем они с Перри туда доберутся. — Можем мы все-таки посмотреть?

Перри пожал плечами и снова повернулся к панели управления. Нелл наблюдала, как его пальцы мгновенно набирают точную последовательность клавиш.

«Какие красивые руки. Надо непременно позаботиться о том, чтобы мы их почаще показывали. Также чудесный сексуальный голос, если бы только вдохнуть в него чуть больше жизни. Говорит твердо, без сантиментов. Надо бы посмотреть его возраст, когда вернемся, — скорее всего, где-то между двадцатью восемью и тридцатью. И происхождение тоже надо проверить. Я о нем почти ничего не знаю. Как давно он уже в этого глубоководного дайвера играет?»

Тьма вокруг них внезапно осветилась тремя широкими лучами зеленого света, причем каждый начинался в двадцати метрах от «Капли» и указывал в ее сторону.

— Свободноплавающие источники света, — пояснил Перри, предчувствуя вопрос Нелл. — Или, если короче, плывуны. В полметра длиной, два киловатта непрерывного холодного света — или пульсируют на одном мегаватте. У нас их полдюжины. При погружении они крепятся к основанию «Капли», но их можно отпустить и управлять ими отсюда.

— А почему не просто сияющие лучи из погружаемого аппарата?

— Слишком много обратного рассеяния. Свет, который отражается в нашу сторону от идущего наружу луча, испортит всю картинку. Лучше выпустить плывуны и светить вот так.

— Они радиоуправляемые?

Джон Перри бросил на нее взгляд, который можно было бы считать довольным, не будь в нем толики пренебрежения. Он тоже знал, что Нелл прислали сюда плохо проинструктированной.

— От радио под водой никакого толка. Лазеры бы подошли, но сфокусированные ультразвуковые источники лучше. Они дальше берут и не создают помех для картинки.

«Которая в данный момент ничего из себя не представляет. — Нелл уставилась на три пустых конуса яркого света. — Даже ни намека на какую-нибудь рыбину. Поразительно, я все везде вижу. «Капля» пропускает свет абсолютно отовсюду. Даже сиденья прозрачные».

— Прогресс в развитии керамических материалов после войны, мисс Коттер. — Перри с довольным видом похлопал по прозрачному шару, когда они еще только садились. — Мы можем сделать все в погружаемом аппарате прозрачным, как лучшее стекло... кроме команды, разумеется. Над этим мы еще только работаем. — Шутка, поняла Нелл. — И этот материал так крепок, что «Капля» может спуститься в самую глубокую часть Марианской впадины.

Куда они, слава Богу, не направлялись. Гидротермальные отдушины лежали на том уровне, который Джон Перри описал как «умеренную» глубину, всего в пару тысяч метров.

«А это означает, что мы погружаемся в океан более чем на милю. Две тысячи тонн давления на каждый квадратный метр корпуса. Раздавит там эту рождественскую игрушку так, что ее смятой оболочки никто уже и не найдет. Или ее содержимого. Черт, как же я ненавижу это глубокое море — и раньше я никогда его не знала. Думала, это как в ванную сходить. Надеюсь, я хоть штаны не намочу (и это тоже убрать сразу же, как только вернусь)».

Они по-прежнему погружались сквозь холодные безжизненные воды. Джон Перри поставил плывуны на автопилот, и теперь лучи их прожекторов создавали зеленые конусы, пропадая в отдалении. Где-то слева Нелл наконец заприметила намек на движение. Что-то темное, смутное — какая-то дымка на самом пределе видимости.

— Доктор Перри, я вижу, как там плывет какой-то большой объект. С вашей стороны.

Но он мотал головой.

— Не плывет. Это первый признак того, на что мы спустились взглянуть. Вы видите верхушку клуба от дымаря. Посмотрите на температуру воды.

Нелл — и камера — посмотрели на приборы. Вода была восемь градусов выше нуля — теплее, чем следовало. Они погружались в регион гидротермальной отдушины. Клубящийся сгусток более темной воды — подобный всплывающему вверх маслу — служил первым признаком близости отдушины.

Джон Перри, похоже, очень хорошо слушал, когда Нелл инструктировала его перед погружением. Теперь он без всякого намека с ее стороны подобрал подсказку.

— Начиная с данной отметки, вода по мере нашего погружения будет становиться все горячее и горячее — до самой входной трубы в Печной Котел — трещину в ложе океана, ведущую прямиком к раскаленным недрам Земли. Откровенно говоря, это новейшая и самая горячая из всех известных отдушин. Те, что на Галапагосском гребне, глубже; кроме того, они дольше изучались: Ложе Мидии и Розовый Цветник, Печеный Клем и Сад Эдема. Однако температура даже самых горячих из них, так называемых «черных дымарей», не превышает трехсот пятидесяти градусов по Цельсию. А в этом Печном Котле температура доходит до четырехсот двадцати градусов с лишним. «Сверхчерный дымарь». Если бы не давление на этой глубине, здесь был бы просто перегретый пар...

«И если бы все здесь не было так тихо и мирно, мы получили бы чертовски славную картинку на пленке. Красивые ясные глаза, абсолютная техническая уверенность. Бледная кожа — потому что ты проводишь слишком много времени в темноте. Ничего, редактирование цветового баланса с легкостью об этом позаботится. Но в тебя нужно воткнуть пару-другую булавок, Джон Перри. Мы должны тебя оживить. Потому что, говоря откровенно, то, что ты тут рассказываешь, для нашей широкой, но постоянно редеющей аудитории — чертовски скучный материал».

Опытные глаза и уши Нелл подсказали ей, что дело становится все хуже и хуже. Имея в виду, что средний член аудитории располагал промежутком внимания короче того времени, которое Джону Перри требовалось на то, чтобы моргнуть. И, понимая, что снаружи смотреть все равно особенно было не на что. Пока они погружались все глубже, вода становилась все мутнее. Огни держались в нескольких метрах за стекловидной стенкой «Капли», и в пределах этих нескольких метров Нелл решительно ничего не видела.

— Здесь, внизу, процветают живые организмы, — продолжал Джон Перри, — причем при температурах, гораздо выше нормальной точки кипения воды, — при температурах, которые за несколько секунд убьют любое человеческое существо. Но даже это не самое интересное в черных дымарях. Все существа на поверхности Земли или на верхних уровнях океанов зависят в своем существовании от Солнца. Растения улавливают энергию солнечного света, животные едят растения, а также животные едят друг друга. Так что все вращается вокруг солнечного света и солнечной энергии. Но существа, образующие колонии вокруг черных дымарей, вообще не полагаются на Солнце. Их жизненный цикл начинается с бактерий, которые являются хемосинтетическими, а не фотосинтетическими. Они зависят от химической энергии, расщепляя серосодержащие соединения и используя энергию от этой реакции для питания процессов внутри их клеток. Если бы Солнце полностью погасло, вся жизнь на поверхности Земли тут же бы исчезла. Но могли бы пройти столетия, прежде чем местные формы жизни это вообще бы заметили. Они продолжали бы, как и раньше, питаться энергией от земных минералов и внутреннего тепла...

«Картинки. — Нелл в отчаянии уставилась в клубящийся мрак за пределами «Капли». — Великий Бог Телевидения, дай мне картинки. За последние пять минут я записала достаточно глубокомысленного звукового материала для часовой программы».

Там было еще скучнее, чем в ее худших страхах. И Нелл знала, что так будет и дальше, потому что Джон Перри рассказал ей об этом еще на поверхности. С помощью манипуляторов дистанционного управления «Капли» они намеревались зачерпнуть всяких восхитительных тварей вроде моллюсков, миниатюрных крабов, кольчатых червей и кормящихся серой бактерий из морского дна вокруг Печного Котла. А затем они собирались сунуть всю эту мерзость в полные отвращения или скуки физиономии зрителей.

«Я говорила тебе, Глин, что мне не нужно это проклятое задание. Лучше мне было остаться в постели».

Но прежде чем Нелл закончила эту субвокальную мысль, Джон Перри резко выпрямился на сиденье, а на лице у него вдруг появилось выражение. Живой, заинтересованный взор — как у нормального человеческого существа. Прервавшись на середине фразы, он перестал обращать внимание на камеры. Нелл почувствовала движение «Капли», какое-то покачивание — которое она в последний раз испытала, когда погружаемый аппарат еще был на поверхности.

— Что происходит?

Перри не ответил и даже на нее не посмотрел. Но он мотнул головой в сторону приборной панели, которая ничего толкового Нелл не сообщила. Она увидела лишь десятки циферблатов и цифровых индикаторов. Большинство из них были никак не помечены и совершенно непостижимы.

Зато вполне постижимым было внезапное исчезновение решительно всей наружной иллюминации. Все плывуны исчезли. Нелл Коттер и Джон Перри сидели в центре иссиня-черного шара, смутно освещенного изнутри. Она заметила полоску темного движения снаружи — вокруг них кружилась непрозрачная жидкость. Затем последовало еще одно и куда более буйное покачивание «Капли». Судно так сильно накренилось, что Нелл бросило на Джона Перри.

— Волна давления. — Он наконец-то заговорил. — Большая. Надо отсюда убираться. «Капля» рассчитана на обычное наружное давление. Столько она может не выдержать. — Голос его был спокойным, но руки с невероятной скоростью летали по приборной панели.

Нелл охнула. Что-то вдруг протянулось из темноты, хватая ее за талию, грудь и плечи мягкими, прохладными щупальцами.

— Все в порядке. — Перри услышал, как она охнула. — Это всего лишь система привязных ремней. Она срабатывает автоматически, если крен превышает десять градусов.

«Чего никогда не должно происходить, если только мы не прыгаем по поверхности. — Нелл припомнила это из своего инструктажа. — Что-то неладно со стабилизаторами положения? Им предполагается держать нас ровно».

— Я увидел, что температура поднимается, — спокойно продолжил Перри, — быстрее, чем ей положено, но не знал, как это интерпретировать. Мы прибыли сюда как раз в неподходящее время.

— Но что происходит? — Нелл чувствовала, как вся ее масса смещается к ремням по правую руку. «Капля» перекатывалась вокруг своей оси.

— Подземное извержение. Сотрясение океанского ложа. Зона вокруг дымарей сейсмически активна, и как раз сейчас она решила выпустить накопившиеся компрессии.

Нелл услышала низкий, мучительный стон. Морское дно, стонущее в агонии? Нет. Это «Капля» стонет, потому что ее корпус испытывает перенапряжение. Столько она может не выдержать, сказал Перри. Так что когда судно получит все, что оно может вынести, и немного больше...

Погружаемый аппарат задрожал и закрутился. Нелл лишилась чувства направления. Ложе океана могло быть прямо над головой — или как раз под ногами. Джон Перри по-прежнему был занят пультом. И, невероятное дело, говорил тем же лекторским тоном, что и раньше. Излагал свои комментарии, как будто они с Нелл по-прежнему снимали документальный видеофильм.

— Необходимо, чтобы мы сразу же покинули зону извержения, но направляться прямиком к поверхности смысла нет. Волны давления расходятся веером от зоны трещины в морском дне, заполняя клиновидный объем, расширяющийся вверх. Чтобы выбраться из активной зоны, мы должны направиться вниз и вбок. Именно этим я сейчас и занимаюсь. Делать это надо в темпе, потому что мы уже получили два импульса давления, которые превосходят номинально максимальную переносимость корпуса. Держитесь. Вот идет еще один.

«Капля» снова застонала, словно трескающееся дерево. Нелл огляделась. Снаружи не было ничего, кроме мутной черной воды под убийственным давлением. Откуда у Перри вообще могло быть понятие, куда он движется? Нелл не видела на приборной доске никаких приборов, которые указывали бы направление или положение. И все же смутно освещенные пальцы Перри находились в постоянном движении. Он непрерывно что-то регулировал и подстраивал. Позади себя Нелл слышала еще один шум: жужжание электромоторов, ведущих «Каплю» на максимальном ходу.

«Знает он, что делает? Или просто пробует как попало?»

Погружаемый аппарат задрожал и снова сменил направление, причем так неистово, что Нелл твердо решила: это уже конец. Корпус застонал, определенно готовый коллапсировать, но в тот же самый момент Джон Перри оторвал руки от приборной панели.

— Мы уже... — Нелл не знала, как закончить вопрос. Формулировка «Мы уже обречены?» не казалась гарантией получения разумного ответа.

— Почти. Почти вышли. Еще несколько секунд.

В переднюю сторону погружаемого аппарата проникало слабое, пропадающее свечение. Вода впереди была прозрачнее, уже не наполненная плотными облаками, выпущенными при извержении океанского ложа. Нелл смогла увидеть один из свободноплавающих источников света, прокладывающий дорогу к безопасности, точно рыба-лоцман. «Капля» слегка качнулась, откликаясь на слабое финальное сотрясение позади. А затем Нелл перестала чувствовать какое-либо движение, хотя жужжание моторов продолжалось. Привязные ремни отпустили ее и скользнули назад в сиденье.

— Мы вышли оттуда. Все чисто. — Перри хлопнул ладонью по приборной панели. Впервые, как показалось, за многие часы получив возможность увидеть профиль Ледяного Человека, Нелл обнаружила, что он ухмыляется как безумец.

Сама Нелл даже не улыбалась. «Только посмотрите, люди добрые! Псих ненормальный — он ведет себя так, как будто он все это обожает».

— С вами все в порядке, мисс Коттер?

Нелл с трудом сглотнула, пытаясь прочистить горло для чего-то большего, нежели просто субвокальная ярость. Но прежде чем она успела сказать хоть слово, Джон Перри уже повернулся к ней лицом. Восторг сменило участие.

— Боюсь, мне придется поднять нас обратно на поверхность. Извините, очень сожалею о вашем шоу. Я понимаю, что мы не получили всех тех материалов, которые я вам обещал, но сегодня Печной Котел нам уже никак не обследовать. Это слишком опасно. В любом случае, из отдушины выйдет столько всяких выбросов, что нам много часов не удастся ничего разглядеть. Мы сможем вернуться туда в другой раз.

Нелл посмотрела на камеры. По-прежнему в работе. Они должны были записать все: извержение, мрак бездны, как «Каплю» сжимали и швыряли силы, которые едва-едва не расколотили маленькое суденышко.

Облегчение и восторг смыли прочь все напряжение. Нелл захотелось истерически расхохотаться. «Он извиняется! Он спас нас от верной смерти, а теперь извиняется за то, что не может предоставить мне снимков тех тошнотворных ильных червей, будь они трижды прокляты! И он должен был получать свой кайф от опасности, потому что секунду назад ухмылялся как последний дурак. Причем ни капельки пота. А я тут потею, как свинья в сауне».

— Доктор Перри. — Безумный смех все-таки вырвался из горла Нелл. «Это мы вырежем», — мимоходом подумала она. — Вам не следует ни за что извиняться и ни о чем сожалеть. Мы не получили того шоу, которого ожидали, — зато получили нечто гораздо лучшее. Вы обещали хемосинтез, фотосинтез и моллюсков, жующих серу, как коровы траву. А обеспечили моретрясение, извержение океанского ложа, в центре которого оказались мы. А также запись всего этого. Зрители будут в восторге!

Перри явно удивился при мысли о том, что кто-то может предпочитать высокую драму кольчатым червям. И теперь Нелл уже не смогла сдержать свою ухмылку. Увериться, что ты погибла, а затем выжить — это было что-то бесподобное! Но в этот момент величайшего удовлетворения Нелл вдруг заметила, что на панели управления мигает красная лампочка. Она молча указала на нее Перри.

— А, ничего страшного. Это никак не связано с обстановкой на борту. С судном полный порядок. — Перри наклонился, чтобы включить небольшой экран дисплея, расположенный под таким углом, что Нелл его не видела. — Это говорит о том, что «Капля» получила сообщение с поверхности.

— Мне казалось, это чертовски тяжело сделать.

— Действительно, очень тяжело. Требуется плотно сфокусированный звуковой луч, чтобы нас найти, и еще более плотный, чтобы послать сигнал. Огромный расход энергии. Вот почему это так редко проделывается. — Перри хмурился. — Должно быть, это для вас.

— Уверена, что нет.

— Знаете, не могу поверить, что это для меня. В моих проектах нет ничего настолько срочного, что не могло бы подождать, пока мы вернемся на поверхность. Впрочем, вот оно пришло.

Нелл наблюдала, пока Перри читал содержимое экрана. Она снова увидела, как меняется выражение его лица.

«Прощай, Ледяной Человек. Не знаю, что там за сообщение, но оно определенно не то пугает, не то расстраивает Джона Перри. Его возбуждает физическая опасность, но она его не тревожит — однако теперь он определенно встревожен».

— Что там? Это сообщение для меня?

Джон Перри качал головой.

— Нет, оно для меня. Сожалею, мисс Коттер, но нам придется на максимальной скорости направиться к поверхности. Звонят из канцелярии замминистра, и они говорят, что там какая-то серьезная проблема.

— С нашим погружением? Надеюсь, не оно вызвало проблему?

— Это не имеет отношения к сегодняшнему погружению. Там какая-то проблема с моим исследованием форм жизни вокруг гидротермальных отдушин — с тем самым, над чем я все последние шесть лет работал.

— Какого рода проблема?

— Именно неизвестность меня и обеспокоила. Мне велят вернуться немедленно, в срочном порядке. Но не говорят, зачем.