Холли внутри шторма

Глава 02

Наверное, ни один жених на свете не боялся собственной свадьбы так, как боялся ее нью-ньюлинский отшельник Эрл Дауни. Когда твоя кожа покрывается волдырями от прикосновений других людей, а горло перехватывает удушье, вряд ли ты захочешь оказаться посреди толпы.

Его невеста, спасительница и единственная женщина на земле, которую Эрл мог обнять, предлагала не устраивать пышного торжества.

Но он заупрямился: по крайней мере, хотелось подарить ей настоящую свадьбу.

Мэри Лу любила бывать в обществе, часами болтала с посетителями «Кудрявой овечки» и просто лучилась дружелюбием. Но по вечерам, закрыв пекарню, она пересекала деревню и поднималась по узкой тропинке на холм, туда, где в отдалении от всех стоял небольшой дом Эрла.

И он ждал ее возвращения целый день, с раннего утра.

Впервые он увидел Мэру Лу более семи лет назад в интернете, в самый темный час своей жизни, когда находился в шаге от самоубийства. Кудрявая девчонка вела стрим и пекла пирог, смеясь и не умолкая ни на секунду. В ней было столько радости и веселья, что Эрл не удержался от того, чтобы написать комментарий.

И это короткое сообщение изменило все: он отправился в Нью-Ньюлин и заполучил жену.

Если Эрла и терзали сомнения, то он не позволял им прорасти в своей душе. Была ли его любовь всего лишь отчаянием человека, истерзанного одиночеством? Была ли любовь Мэри Лу жалостью?

Голодный человек не спрашивает, почему ему подали хлеб, говорил себе Эрл, однако с приближением свадьбы все глубже погружался в себя.

— Итак, Уильям Брекстон, вы прибыли в Нью-Ньюлин по приглашению Милнов? — Тэсса перевернула табличку на столе так, чтобы ее посетитель видел надпись «Мэр деревни Нью-Ньюлин Т. Тарлтон». — Полагаю, вы остановитесь у них?

Она очень старалась не обращать внимания на Холли, который бродил по небольшой конторке с рассеянным видом и время от времени что-то бормотал себе под нос. Он частенько походил на сумасшедшего, здесь не было ничего нового. Но обычно держался подальше от управления, поскольку терпеть не мог любые официальные учреждения. Что это его принесло сегодня?

Тэсса уже получила гневное сообщение от Мэри Лу о том, что Холли без разрешения изрисовал стену в ее пекарне. «Ты должна лучше следить за своим питомцем», — так заканчивалось это сообщение, что означало: Мэри Лу в ярости. Обычно добродушная владелица «Кудрявой овечки» не позволяла себе такой язвительности.

Продать кусок стены на аукционе у Мэри Лу вряд ли получилось бы, поэтому Тэсса даже не смогла ее утешить возможной прибылью.

— Остановиться у Милнов? — Уильям Брекстон, крупный, застенчивый, с круглым лицом и очаровательной блестящей лысинкой, заерзал. — Нет-нет, не думаю, что это будет удобно. Понимаете, Дебора и Билли, они, конечно, хорошие люди, но…

«Но не слишком любят гостей», — мысленно завершила его мысль Тэсса.

У Милнов был самый роскошный дом в округе, битком набитый произведениями искусства. Только картин Холли Лонгли они собрали не меньше пяти, а стоили эти картины неприлично дорого. Тэсса, например, нипочем бы не накопила даже на миниатюрный пейзажик, зато могла любоваться на его работы бесплатно — ради бога, он же раскидывал эскизы и холсты по всему дому.

— В таком случае, — вернулась она к своим обязанностям мэра, — вам лучше временно остановиться в пансионе при кладбище, ну а если решите задержаться здесь подольше — то у нас есть специальный фонд развития Нью-Ньюлина. Надо написать заявление на субсидию…

— Признаться, я удручающе богат, — вздохнул в ответ Уильям Брекстон, — ужасно просто! Не повезло с самого рождения…

— Хм, — отозвалась Тэсса неопределенно.

По ее мнению, невезением считалась нищета, а никак не наоборот, но у каждого свое представление о мире.

— Понимаете, — доверительно сообщил Уильям, — с ранней юности меня просто осаждали всевозможные красотки с самыми неприличными предложениями. Буквально выскакивали из-за каждого куста… Гуляешь, бывало, по парку, а с тобой флиртуют-флиртуют… а я ведь вовсе не красавец! Спорим, они бы в жизни на меня не посмотрели, если бы я был беден!

— А вы разоритесь, — вкрадчиво предложил Холли. — Фьюить! В одночасье станете никому не нужны.

— Но я не хочу быть никому не нужным, — пролепетал Уильям, — я хочу, чтобы меня любили просто так, безо всяких причин!

— Ах, батюшки, — воскликнул Холли раздраженно, — но людей всегда любят за что-то. Меня, например, боготворят за мой талант, должен ли я считать это проклятием? Тэсса выбрала дубину Фрэнка из-за его мускулов и всего такого. Отшельник Эрл обожает Мэри Лу лишь потому, что больше ему все равно никто не достанется. Для любых отношений нужны причины, и деньги ничуть не хуже всех остальных.

— Ну надо же, — поразился Уильям, — такой красавчик, а ничего не понимает в любви. Будь у меня такая внешность…

— Вот ключ от номера в пансионе, — вмешалась Тэсса, которая терпеть не могла бессмысленных разговоров. Особенно про разные там чувства.

Слова Холли нисколько ее не расстроили. Даже если ее отношения с Фрэнком основаны на постельных утехах, то что с того? Не всем же витать в облаках возвышенной любви.

— Признаться, — забирая ключ, произнес Уильям обескураженно, — я несколько озадачен. Милны писали, что Нью-Ньюлин — особенная деревня, но по мне это просто какая-то дыра. Не могу понять очарования сельской глуши, уж простите. Я дитя города.

— Не хотелось бы вас расстраивать, — хмыкнула Тэсса, — но раз вы нашли дорогу в Нью-Ньюлин, значит, вам тут и место.

Он моргнул, не понимая ее слов, но тут дверь в управление с грохотом распахнулась, и внутрь влетел разъяренный Фрэнк.

— Ах вот ты где, бледная поганка, — зарычал он, и Холли, подпрыгнув, отбежал за продавленный диван, — ну-ка поди сюда!

— Убивают! — завопил Холли пронзительно.

Уильям испуганно распахнул глаза, вжимаясь в стул и не зная, куда прятаться.

— И что опять стряслось? — спросила Тэсса с любопытством.

— Он выставил меня на аукцион, — Фрэнк указал на Холли пальцем. — Он обещал, что продаст меня только в частную коллекцию! А сам! На всеобщее обозрение! Все друзья надо мной смеются!

— Откуда у тебя вообще друзья? — изумился Холли.

— Ну, хорошо, не друзья, — поправился честный Фрэнк, — а те, с кем я сидел в тюрьме.

— Тю! Нашел кого слушать!

— Простите, — Уильям Брекстон, побледнев, уставился на Тэссу. — Продажа людей? Тюрьма?

Кажется, он решил, что попал в бухту пиратов и контрабандистов. Бедняга.

— Фрэнки хорошо продаются, — сказал Холли, — золотая жила просто! Богатые дамочки в очередь выстраиваются за его портретами. Я, видите ли, — вежливо обратился он к Уильяму, — в отличие от вас очень люблю деньги. Как еще измерить свой талант, если не доходами от него?

— Но теперь мой голый торс по всему интернету, — злобно напомнил Фрэнк.

— Просто сделай, как я: выброси свой телефон в море, — безмятежно посоветовал ему Холли.

— Простите, — слабо сказал Уильям, — мне надо прилечь. Столько впечатлений!

Он встал, шагнул к выходу и… взглянул прямо в глаза Фрэнка, который от волнения позабыл надеть темные очки.

— Как вы думаете, — спросил Уильям тревожно, — если я завалю местных жителей деньгами, они смогут полюбить меня?

Фрэнк дернул ртом, поспешно отступил в сторону и отвернулся.

— Ну надо же, — заметил Холли, глядя в окошко на то, как Уильям направляется к пансиону, — какой закомплексованный миллионер.

— Что ты вообще здесь делаешь? — Тэсса зевнула, выключила компьютер и потянулась.

Фанни второй день находилась в отпуске: ей пришло в голову поставить в Нью-Ньюлине пьесу, и теперь она бродила по берегу в поисках вдохновения. Люди избегали ее — стоило остановиться хотя бы на минуточку, чтобы поздороваться, и можно было услышать длинную речь о том, как тяжело в наше время придумать оригинальный сюжет. «После Шекспира в драматургии просто нечего делать», — восторженно заверяла Фанни каждого встречного, но не отказывалась от своей идеи.

— Прячусь, — ответил Холли насупленно.

— Если от Фрэнка, то не больно-то ловко у тебя получилось, — засмеялась Тэсса.

— От Фрэнка? — казалось, Холли уже забыл, как вопил «убивают». — Да нет же, от рыбы!

— От какой еще рыбы?

— В нашем холодильнике!

— Ничего не поняла, — призналась Тэсса, — теперь ты и рыб боишься?

— Она на меня таращится!

— Я тоже на него таращусь, — вроде как обиделся Фрэнк, — и хоть бы хны.

Втроем они вышли из управления, Тэсса закрыла дверь и поежилась: ветер бушевал пронзительный.

Прижавшись к всегда теплому боку Фрэнка, она с тоской посмотрела на затянутое тучами небо. Возможно, девчонку Одри, из-за которой с каждый днем становилось все более пасмурно, следовало силой заставить снова разговаривать с мальчиком Джеймсом. С тех пор как они разругались несколько месяцев назад и перестали общаться устно, перейдя на эпистолярный жанр, солнце надолго покинуло Нью-Ньюлин.

Но Тэсса умела уничтожать чудовищ, а не мирить взбалмошных чувствительных подростков.

Здесь нужны были таланты Фанни — вот уж кто умел ворковать, и понимать, и уговаривать. Однако Фанни и саму настиг какой-то личностный кризис, и она объявила, что ничего не понимает ни в людях, ни в жизни, поэтому не считает себя вправе вмешиваться в естественный ход событий.

— Так какой из портретов Фрэнка ты выставил на аукцион? — спросила Тэсса у Холли, когда они едва не бегом направлялись к дому.

— Самый красивый, конечно! — отозвался он высокомерно.

Фрэнк фыркнул.

Холли был влюблен в каждую из своих картин по очереди. Самой красивой обычно считалась та, которую он едва закончил или над которой все еще работал.

Влетев в дом, Тэсса моментально сбросила с себя куртку, прибавила отопление и остановилась в центре гостиной, раздумывая, а не разжечь ли камин.

Прошлая ее попытка, совершенная несколько лет назад, закончилась черным облаком золы, взвывшим дымоходом и пронзительным запахом гари.

— Да посмотри ты на нее, — Холли схватил ее за руку и потащил на кухню.

— Твоя эксцентричность переходит все границы, — попыталась унять его Тэсса, но все равно потакала этой придури. Потому что не захоти она — Холли бы и с места ее не сдвинул. Даже при помощи строительного крана. Она была гораздо сильнее его физически, инквизиторские штучки. — Это всего лишь мертвая рыба… матерь божья!

Она действительно таращилась.

Будто вот-вот распахнет зубастую пасть и сожрет заживо.

— Фрэнк, это ты притащил ее в наш дом? — крикнула Тэсса, осторожно разглядывая содержимое холодильника.

— С тех пор, — ответил Фрэнк, — как моя карьера на устричной ферме бесславно завершилась, я стараюсь держаться подальше от морских гадов. К тому же с Нью-Ньюлином не угадаешь, то ли это рыба, которую можно есть, а то ли разумное существо с душой.

— Может, происки призрака из башенки? — предположил Холли, трусливо выглядывая из-за спины Тэссы.

Он прятался там в случае самой малейшей опасности — настоящей или вымышленной.

— А ты с ним так и не помирился? — уточнила Тэсса, доставая из шкафчика плотный пакет для мусора, чтобы запихнуть туда рыбу.

Она привыкла слушаться своей интуиции, а та просто в голос орала: такое есть нельзя. Оставлять в доме — тоже.

— Какое там, — Холли пригорюнился, — каждое утро претерпеваю страшные мучения!

— Умывания холодной водой полезны, — безжалостно сообщил Фрэнк, но все-таки потопал наверх, чтобы спросить у призрака про рыбу.

Тэсса меж тем засунула ее в пакет, плотно завязала его и сунула в карман солонку.

— Ты же понимаешь: успех портретов Фрэнка в том, что они просто излучают вожделение? — спросила она. — Вот почему дамочки-покупательницы с ума сходят.

— А я не виноват, что у этого животного лишь одно на уме, — ухмыльнулся Холли.

— Такие картины могут привести к беде, — не в первый раз предупредила Тэсса, а он не в первый раз отмахнулся от нее.

— Его нет! — закричал сверху Фрэнк.

— Кого нет? — озадачилась Тэсса.

— Призрака нет!

— Этого не может быть, — она положила пакет на пол и помчалась наверх. Холли, разумеется, увязался следом. — Призраки привязаны к месту точно так же, как зомби к своим могилам. Они не могут пойти в гости или на прогулку!

— И все равно его нет, — твердо повторил Фрэнк.

Тэсса недоверчиво заглянула в башенку.

Призрак Теренса Уайта на самом деле исчез.

Вместе с бесконечным шарфом, который вязал год за годом.

— Ура, — воскликнул Холли, — наконец-то никто не будет поливать меня водой по утрам!

Однако Тэсса вовсе не разделяла его радости.

Она обошла башенку, прислушиваясь к своим ощущениям.

— Как странно, — пробормотала она. — Я бы даже сказала — подозрительно.

— Вы раздуваете из мухи слона, — покачал головой Фрэнк, — подумаешь! Мало ли какие у бедолаги дела. Если бы вы провели так много времени в этой башенке, то были бы рады-радехоньки сбежать куда глаза глядят.

— Ох, Фрэнки, — прочувствованно проговорил Холли, — тебе все-таки надо проработать психологическую травму, связанную с тюремным заключением.

— Нет у меня никакой травмы!

— Ну конечно, есть. Я знаю прекрасного специалиста…

— Отцепись от меня!

Тэсса спустилась вниз, не слушая их перепалку.

Пакет с рыбой сдвинулся на несколько дюймов.

Тихо выругавшись себе под нос, она снова надела куртку, взяла пакет, вышла на улицу через бывший каретный сарай, в котором теперь стояли торжественный черный катафалк и ржавая колымага Фрэнка, и взяла там лопату.

На кладбище Тэсса выбрала самый дальний угол, в котором сухостоем чах чертополох. Выкопав яму поглубже, она присыпала рыбину солью, плюнула на нее сверху и завалила землей.

И пусть теперь только попробует трепыхнуться.

Утром она заглянула к Холли и убедилась, что тот крепко спит без всяких неприятностей. Потом поднялась на пролет выше, в башенку: Теренс Уайт вязал шарф.

— И где мое молоко? — проскрипел он.

— И где вы шлялись всю ночь? — спросила его Тэсса.

— Не твое дело! — рассердился он. — Я свободный призрак! Делаю что хочу!

— Оставьте бедного Холли в покое, — попросила она. — Он и без того нервный и чокнутый.

— Оставлю, — вдруг согласился призрак, — если ты раздобудешь мне прядь волос человека, который мертв и в то же время не мертв.

— Запросто, — отозвалась Тэсса и пошла за молоком.

Холодильник она открыла с некоторой опаской — но больше никаких странных рыбин там не было.

Кажется, жизнь возвращалась в привычное русло.

Со вторым блюдечком в руках Тэсса вышла на лужайку, чтобы отнести молоко пикси. И едва не налетела на Малкольма Смита.

Зомби.

Который как ни в чем не бывало стоял под хмурым утренним небом.

Очень далеко от своей могилы.

— Ты тут главная? — спросил Малкольм хриплым голосом. — Я хочу развестись со своей женой Вероникой.