Холли внутри шторма

Глава 28

Колесики чемодана мягко катились по влажной земле.

Камила шагала по Нью-Ньюлину, гордо расправив плечи и держа голову прямо. Она понимала, что прямо сейчас ее ненавидят все местные жители, но что здесь нового?

Мэри Лу была всеобщей любимицей, а Камила — разлучницей, укравшей чужого жениха перед самой свадьбой.

Ну и ладно.

Плевать она на всех них хотела.

Пусть носятся со своими сплетнями — там, на вершине холма ей не будет до этого никакого дела.

Она сможет отдохнуть от человеческой глупости, суетности и злобы.

Там будет царить тишина, и только море далеко внизу, и только небо, деревья и Эрл.

Молчаливый, спокойный, привыкший заботиться о себе сам.

Наверное, она перестанет выпускать «Расследования Нью-Ньюлина», но и это не вызывало сожалений. В конечном итоге газета всегда была нужна только для того, чтобы Эрл не так скучал в своем отшельничестве.

Как будто ее саму хоть немного интересовали мелкие здешние новостишки.

В Нью-Ньюлине никогда ничего не случалось — и все случалось одновременно.

Эта деревня была как муравьиная ферма, модель всего мира в миниатюре.

Но теперь у Камилы начнется новая жизнь. Когда-то она мечтала стать инквизитором, добиться успеха, стать кем-то значимым. Но отныне искала только покоя.

Эрл ждал ее у подножья холма — серьезный, сосредоточенный, торжественный. Как будто Камила прибыла сюда не с одним чемоданом, а со свадебной процессией.

— Привет, — она подошла к нему близко-близко, заглядывая в глаза. Положила ладонь на гладко выбритую щеку — кажется, впервые она видела его без щетины.

— Привет, — тихо ответил он без улыбки. — Ты сумасшедшая, знаешь об этом?

— Я поменяла собственную ДНК, чтобы прийти сюда, — сказала Камила. — Я умоляла морское чудовище о помощи и выполняла его требования. Я позволила пиявкам пить мою кровь. И что теперь?

И тогда он поцеловал ее — осторожно и бережно, как величайшую драгоценность на земле.

Фрэнк гнал обратно в Нью-Ньюлин на кадиллаке-катафалке.

Он ужасно боялся, что Моргавр снова взбесится и закроет ему дорогу домой.

Что он тогда будет делать?

«Тэсса заберет тебя, — говорил он себе, — что бы ни случилось, она не оставит тебя одного».

Но все равно очень хотелось быстрее вернуться в замок на скале, и пусть там будет все, как прежде. Пусть Холли продолжает трепать ему нервы, а Тэсса смеяться из-за их бесконечных перепалок. Все хорошо, пока она смеется.

В те дни, когда они только познакомились, она была измученной бесконечной бессонницей и редко улыбалась.

Оглядываясь назад, Фрэнк понимал, какой длинный путь они прошли. От ни к чему не обязывающего секса, который был нужен лишь для того, чтобы сбросить напряжение и почувствовать себя живым, до нежнейшей прошлой ночи, когда они исцелили раны друг друга.

Тэсса никогда не забудет, сколько зла причинила людям. Фрэнк никогда не забудет, сколько зла причинили ему люди.

Но они смогут теперь с этим жить.

Все будет хорошо.

Нет, все будет просто прекрасно.

Инквизиторам не нужно оружие.

Они сами себе оружие.

Но Тэссу так давно не подпитывал Орден, что она уже и не знала, на что сейчас способна, а на что — нет. В любом случае, рисковать она не собиралась, поэтому следовало как можно тщательнее подготовиться к предстоящей ночи.

Итак, что же ей может понадобиться?

Нью-Ньюлин встретил Фрэнка безоблачной погодой. Учитывая, что за границами деревни свирепствовали осенние ветра, а небо было пасмурным и темным, сияющее солнце показалось ему теплым приветствием.

С возвращением, Фрэнки.

Добро пожаловать домой.

Весело насвистывая, он остановил машину возле «Кудрявой овечки». Захотелось купить Тэссе что-то вкусное и, быть может, заглянуть к невыносимой Бренде за клубникой для Холли. Вроде как тот нарисовал очередной шедевр. Что же, Фрэнк обустроит для него полноценную мастерскую, и пусть он там малюет в свое удовольствие.

По крайней мере, рисунки, которые украшали стены и потолки замка, никому еще не помешали.

В кофейне меж тем разыгрывалось очередное нью-ньюлинское представление. Войдя внутрь, Фрэнк с недоумением огляделся — кажется, здесь собралась вся деревня, и в воздухе витало волнение.

Мэри Лу, перепачканная мукой и какао, всхлипывала в надежных объятиях Фанни. Кенни выпекал кексы, время от времени бросая обеспокоенные взгляды на хозяйку кофейни. Милны перешептывались за столиком. Лагуна и Уильям сидели у окна — два чужака, которые с любопытством впитывали местные особенности.

Бренда разносила по столикам пироги, а Джон варил кофе.

Доктор Картер, Джеймс, Одри и малышня Артур с Жасмин, сумасшедшая предсказательница Кимберли Вайнон, редко появляющаяся на людях, чтобы не сказать лишнего, бездельник Эллиот… Словом, было не протолкнуться. Да что вообще происходит?

— Мне нужен торт, — неуверенно сказал Фрэнк, пробираясь к прилавку.

— О, у нас целая куча тортов, — откликнулся Кевин. — Кокосовый и ананасовый, шоколадный и клубничный, суфле и меренговый.

— Клубничный, — решил Фрэнк, озадаченно посмотрев на него.

— Понятия не имею, о чем думал Эрл! — в сердцах воскликнул Кенни, встретившись с ним взглядом. — Я бы побил его, честное слово. Но ведь он от этого и помереть может.

— Зачем тебе бить Эрла? — поразился Фрэнк.

— Наша Мэри Лу плачет.

Фрэнк покосился на нее. Почувствовав это, она торопливо спрятала лицо на груди Фанни.

Ого, да малышка что-то скрывает.

— Не надо бить Эрла, — пролепетала она, — он такой беззащитный. Это все Камила и ее интриги.

— Я тебе так скажу, — заявила Бренда, — мужик, которого так легко увести, не стоит и слезинки. С чего бы это только Камила тут злодейка? Они оба обманщики.

— Нет-нет, Эрл меня никогда не обманывал! Он сказал… сказал… что освобождает меня от данного ему слова, потому что не хочет, чтобы я зачахла так далеко от людей.

— Ну-ну, — успокаивающе проворковала Фанни, — все к лучшему, дорогая моя. Найдешь себе другого ухажера.

— Где? — приглушенно засмеялась Мэри Лу. — Можно подумать, тут есть выбор! Тебе хорошо, у тебя есть Кенни.

— Есть, — как-то неуверенно согласилась Фанни.

Кевин посмотрел на нее вопросительно, а потом поставил перед Фрэнком коробку с тортом.

Пора было выметаться отсюда, пока он не посмотрел Мэри Лу прямо в глаза и не разрушил здешнее единение.

Фрэнк взял коробку, шагнул к выходу, зацепился за длинные ноги Фанни в сиреневых колготках, покачнулся, ухватился за ее жесткое плечо, Мэри Лу непроизвольно вскинула голову, ну а Фрэнк от неожиданности не успел зажмуриться.

— Ненавижу Камилу, — медленно проговорила она. — Ненавижу ее так сильно, что меня аж трясет. Но как я рада, что мне не придется теперь жить с Эрлом, ты бы только знал! Хотя это очень обидно, когда тебя бросают.

В кофейне стало очень тихо, и только жужжала кофе-машина.

— Прости, — виновато сказал Фрэнк, — прости, пожалуйста. Я правда не специально.

Мэри Лу растерянно моргнула, вспыхнула, отвернулась.

Джон ободряюще похлопал Фрэнка по плечу.

Бренда погладила по спине.

— Да ладно уж, — вдруг сказала Мэри Лу. — Так даже лучше. Как-то легче стало.

Фанни, по-прежнему крепко ее обнимая, улыбнулась Фрэнку.

— Ты, конечно, чудовище, — произнесла она с неуклюжей лаской, — но ты наше чудовище.

Заспанный Холли лежал на диване и разговаривал со своим телефоном. Где он его только откопал, Фрэнк был уверен, что давно потерял.

Тэсса бродила по первому этажу, собирая разбросанные повсюду вещи.

— Ты не понимаешь, Мэри, — в голосе Холли звучало раздражение, как будто ему надоело повторять одно и то же.

— Я не понимаю? — спорил с ним уверенный женский голос, ленивый балбес включил громкую связь. — Ты потеряешь себя как художника в этой дыре, где ото всех спрятался. Творческому человеку нужны свежие впечатления, путешествия, открытия и откровения. Ты не можешь переехать в деревню, если не собираешься стать очередным бездарем, зацикленным на однообразных пейзажах.

Фрэнк вопросительно посмотрел на Тэссу.

— Битый час убеждает свою секретаршу, что уже вырос и может делать, что хочет, — шепнула она, потянулась и поцеловала Фрэнка в губы. — Такое ощущение, что она его строгая мамочка. О, ты принес торт.

— Большой мир? Свежие впечатления? — Холли закатил глаза. — В большом мире, моя дорогая Мэри, так много людей, что мы проходим мимо друг друга, не успевая вникнуть в детали. В деревне все становится выпуклым, объемным. Каждое событие, каждая эмоция, горе и радость — все приобретает удивительный размах, становится значительным и пронзительным.

— Да при чем тут эмоции! Что ты будешь писать, когда сто раз изобразишь море и скалы? Я видела фото твоей последней картины, Холли, на мой взгляд, это очень спорный жанр. Я даже не знаю, под каким соусом ее продавать.

— А это не на продажу, — на Холли ее критика не произвела особого впечатления. — Я хочу, чтобы ты выставила эту картину в самой крупной галерее Лондона. В самой крупной бесплатной галерее, я имею в виду.

— Хм, это можно, — Мэри, казалось, обрадовалась, что ей не нужно продавать непонятное нечто. — Но ты все равно совершаешь огромную ошибку.

— Ты просто глупая, — фыркнул Холли, — и до сих пор не научилась меня ценить. Но ничего, есть на свете люди, способные мыслить здраво. Поэтому перестань тратить мое время и просто перешли все мои вещи. Я собираюсь вернуться на сцену и готов дать несколько онлайн-мастер-классов и несколько онлайн-интервью.

— Мне нужны свежие фото.

— Ну вот. Фотоаппарат тоже пришли. Короче, займись чем-нибудь полезным.

Отключившись, Холли встал с дивана, от души зевнул, попытался причесаться пятерней, от чего стало только хуже, и пришел к ним на кухню.

— О, дубина, ты вернулся. Тортик!

И он, вооружившись ложкой, начал есть прямо из коробки, как будто его три дня не кормили.

— Свинтус, — беззлобно заметила Тэсса.

Фрэнк потеснил плечом Холли, что-то возмущенно запищавшего на манер пикси, отрезал кусок Тэссе и положил на тарелку. Она улыбнулась ему, взяла со стола брошенную пьесу Фанни и погрузилась в чтение.

Фрэнк включил чайник, решив сделать всем чая.

— Эта Мэри кажется весьма черствой особой, — сказал он.

— Она менеджер, а не нянька, — Холли вернулся к торту, — хотя иногда и нянька тоже. Но она расчетливая и организованная, тащит на себе все контакты с галереями, коллекционерами, журналистами и меценатами. А еще стойко переносит мои капризы, за что я доплачиваю ей отдельно.

— По крайней мере, ты осознаешь, что невыносим.

— Да что такое с этой Фанни? — перебила их Тэсса. — Как она могла написать такое?

— Что там? — заинтересовался Холли.

— Эта история о женщине, которая так сильно любила мужчину, что смотрела только на него. Сначала она забыла свое лицо, потом свое имя, потом свое прошлое. В итоге она полностью вообразила себя им и осталась в одиночестве, счастливая с самой собой, вернее, с тем мужчиной, которым она себя считала. Вы как хотите, но это полный кошмар.

— Фанни на удивление разумна. Любовь лишает человека индивидуальности, — напыщенно провозгласил Холли, — я всегда это знал.

Фрэнк поставил перед ними кружки с чаем.

— Или наоборот, — задумчиво сказал он, — ты можешь быть самим собой, только если тебя очень любят.

С наступлением ночи Тэсса снова крепко привязала Фрэнка к кровати.

— Холли, тебе придется остаться с ним, — сказала она, проверяя веревку.

— В каком это смысле?

— В таком, что мне надо отлучиться, а кладбище может разбушеваться. Фрэнку придется нелегко.

Холли, заволновавшись, тоже полез проверять веревку.

Фрэнк молча смотрел на них больным, несчастным взглядом.

— Тэсса, он же меня поколотит, если вырвется. Я тебя сразу предупреждаю: герой из меня никудышный, — пролепетал Холли.

— Делай что хочешь, но ни один из вас не должен приблизиться сегодня к кладбищу. Что? — она погладила Фрэнка по лицу. — Уже началось? Ты опять слышишь Алана?

— Слышу, но пока еще тихо.

— Ладно, ты держись и не пугай Холли. Я скоро вернусь.

Тэсса улыбнулась им обоим, уверенно и спокойно.

Вернулась вниз, проверила, что все нужное рассовано по карманам куртки.

Ладно, сегодня ночью все эти глупости с кладбищем закончатся.