Ходок – 3

2 Глава

В голове, циклически и непрерывно, как змея, проглотившая свой хвост, крутилось:

Опя-я-ть скри-и-и-пит

по-о-тертое-е-е седло-о-о-о

и ве-е-тер хо-о-о-лодит

былую-ю-ю рану-у!

Песня отражала самую суть происходящих событий: и седо скрипело и рана присутствовала, – в смысле потертость. Причем, что в некоторой степени удивительно, никакого продолжения куплета: «Куда вас сударь к черту занесло», ну и так далее по тексту, в голове не звучало, только скрип и рана. Эта бесконечная, как песнь заслуженного акына, строка, потихоньку пилящая мозг Дениса, была следствием слов, сказанных Шэфом перед началом путешествия в Дарлан: «Совместим приятное с полезным».

Смысла фразы Денис так и не понял, ни в тот момент, когда она была произнесена, ни позже – и если обучение искусству верховой езды, пусть с некоторой натяжкой и можно было отнести к полезному, то ничего приятного в конном переходе Денис не обнаружил: стертая задница, едкий конский пот, риск свернуть себе шею после падения с приличной высоты, причем на достаточно высокой скорости, возможность остаться без глаза, а то и без обоих, если ветка стегнет особенно неудачно… – нет, нет, и еще раз нет, – и не уговаривайте, – ничего приятного!

Но, в искусстве верховой езды кроме непосредственно езды, простите за тавтологию, присутствовали и иные, душу выворачивающие процессы, а именно: выводка лошади, разгоряченной после целого дня скачки, чистка ее, мытье, расседлывание, – это вечером, а утром, естественно, – оседлывание. Причем, если расседлать свою спокойную, покладистую кобылку, по кличке Марша, Денису удавалось с первого раза, – кто бы сомневался?! – то с седланием возникали, мягко говоря, проблемы.

Сначала нужно было ее почистить. И когда она уже блестела начищенными боками, а Денис шел за седлом, Марша начинала бить копытами так, что грязь летела во все стороны, заново покрывая ее спину и бока. Приходилось начинать все сначала. Дальше, – вроде бы простая задача надеть уздечку превращалась в увлекательную игру «а ну-ка догони, или достань». Только он подносил уздечку, наглая скотина задирала морду. Денис вынимал яблоко или сухарик, морда опускалась. Он подносил уздечку, морда тут же поднималась в недостижимую высь.

Денису пришло в голову, что любимый руководитель его коварно обманул, представив Маршу, как приличную лошадь, в то время как она являлась тайным агентом Ада, только прикинувшимся обычной кобылкой. Скрывать свою точку зрения он не стал, доведя ее до сведенья руководства. В ответ руководство только похихикало, заявив, что спокойнее Марши может быть только чучело из зоологического музея.

Причем, предметно доказать Шэфу очевидную зловредность адского коня было невозможно: как только главком подходил, Марша подставляла ему голову и чуть ли не сама одевала проклятую уздечку. К огромному сожалению Дениса, на этом цирк не заканчивался, – дальше нужно было седлать это дитя порока, и вредная скотина тут же надувалась как воздушный шар, так что подпруга даже не сходилась на животе…

Шэф, видя бедственное положение Дениса, на помощь к нему не спешил и на подмогу приходил только после многочисленных униженных просьб помочь совладать с обнаглевшей кобылой. Мудрый руководитель вальяжно тыкал пальцем и через губу пояснял, что тянуть нужно до первой дырочки, а подтягивать уже сидя в седле, но при этом пока садишься нужно не перевернуться… Дав эти бесценные указания любимый руководитель моментально испарялся, вновь оставляя Дениса наедине с ПРОБЛЕМОЙ.

На вполне естественный, с точки зрения Дениса, вопрос: «А почему бы не постоять рядом… и не указать… на ошибку… сразу!?» Шэф отвечал уклончиво: «Так быстрей дойдет».

«Да это же армагедец какой-то! – сокрушался Денис, враскоряку выбираясь из седла. – Кто бы меня пожалел!?» – с оттенком ревности думал он, глядя на командора, который каждый вечер тщательно проверял состояние спины Марши, и если было необходимо, чем-то ее смазывал, присыпал и вообще всячески холил и лелеял. Со своей стороны, главком считал, что никаких поводов жалеть Дениса у него не было: для лечения потертостей старшего помощника, являвшихся, по его словам, современным аналогом казней египетских, – в чем, правда, верховный главнокомандующий сильно сомневался, – по его мнению казни-то покруче были, из тайников Ордена был захвачен большой кувшин с чудесной мазью, – тут Денис ничего не мог сказать, – мазь действительно была сколь вонюча, столь и целебна. А насчет сочувствия к его страданиям, Шэф как-то обмолвился, что бедная Марша не может сама себя оседлать и не должна страдать из-за косоруких идиотов, которые не могут с десятого раза освоить это простое действо, и наоборот, – косорукие идиоты могут позаботиться о себе сами, – чего их жалеть-то? – поэтому забота о своих потертостях целиком и полностью входит в сферу жизненных интересов и юрисдикции вышеупомянутых товарищей. В глубине души, Денис не мог не признать известной доли правоты мудрого руководителя в этом вопросе.

И все же, новое тело, плюс «физподготовка», пройденная в Ордене, сказали свое веское слово: к концу третьего дня пути, задолбавший мотивчик из Денисовой головы сам собою исчез, причем он это осознал не сразу, просто в какой-то момент понял, что задница не болит, что он не боится упасть, хотя они шли порядочной рысью, и что он успевает глазеть по сторонам и любоваться красотами закатного пейзажа. Чудеса продолжились утром, когда он взнуздал бедную Маршу с первого раза.

– Ну вот, – сказал Шэф, одобрительно оглядывая Дениса, ловко взлетевшего в седло, – теперь, шагов с пятидесяти, ты больше напоминаешь аристократа, чем куль с говном, привязанный к седлу и мы можем выбираться на магистральный тракт с постоялыми дворами.

Денис и раньше подозревал, что их путешествие по пустым проселочным дорогам и ночевки в лесу у костра связаны не с романтической тягой верховного главнокомандующего к природе, – теперь же эта гипотеза получила блестящее подтверждение!

Гораздо больше Дениса, сообщению о магистральном тракте и придорожных постоялых дворах обрадовалась Марша: она радостно заржала, запряла ушами и потянулась к Шэфу мордой, будто собралась поцеловать.

– Как она тебя любит! – с некоторым оттенком ревности отметил Денис.

– Естественно, – она же чувствует, что я люблю лошадей и отвечает тем же.

– Дык… я вроде тоже…

– Денис, – ухмыльнулся Шэф, – животину не обманешь. Ты относишься к ней как к мотоциклу.

– В смысле? – удивился Денис, – не люблю что ли?

– Почему не любишь – любишь… по-своему… люди ведь обычно любят свои «ласточки», но это не то… Ладно, про любовь как-нибудь потом, – это вещь тонкая и обследованию не подлежит, а мы переходим к вещам практическим, а именно: как себя вести в обществе коллег аристократов. Ты, с некоторых пор… – любимый руководитель сделал паузу и в некотором сомнении пожевал губами, подбирая нужные слова, – … да-а… ты с некоторых пор, – повторил он, – превратился в горячего эстонского парня.

– Лучше чтоб оставался овощем? – хладнокровно поинтересовался Денис.

– Плохо и то и другое… но овощем хуже… – вынужден был согласиться мудрый руководитель.

– Вот видишь!

– Да-а… так о чем это я?.. – не позволил сбить себя Шэф, возвращая разговор в предназначенное ему русло, – а вот о чем: среди аристократов, таких горячих придурков, как ты, – девять из десяти.

– А десятый?

– А десятый – вообще отморозок!

– Расклад сил понятен, – ухмыльнулся Денис.

– А если понятен, – Шэф сделался серьезным, – запоминай простые правила поведения: первым не задираться…

– Первым не задираться… – эхом отозвался Денис.

Мудрый руководитель покосился на него, но замечания не сделал и продолжил инструктаж:

– Если задирают тебя, – на дуэль не вызывать.

– Это что ж, – терпеть когда над тобой издеваются всякие козлы!? – вскипел горячий эстонский парень.

– Да ни боже ж мой, – успокоил его любимый руководитель, – можешь в морду дать, или по яйцам, или еще куда… – на твое усмотрение, но… без оружия.

– А из-за чего такие сложности?

– А сложности такие, душа моя, из-за того, что если дуэли не избежать, – а тебе ее надо избегать всеми способами, но… если не избежать, – то надо чтобы вызвали тебя, а не вызвал ты.

– Выбор оружия! – догадался Денис после небольшой паузы.

– Ты гораздо умнее, чем кажешься с первого взгляда, – восхитился Шэф, – я тебе это говорил?

– Вроде нет…

– Считай, что и сейчас не говорил.

В ответ Денис только усмехнулся, а мудрый руководитель продолжил:

– На мечах, – традиционном дуэльном оружии, тебе зарубят восемь из десяти, – заметив ироничный взгляд Дениса, считавшего что ЕМУ! – краснопоясной Пчеле! – сам черт не брат, не то что какие-то поместные аристократишки, Шэф посмотрел ему в глаза серьезным взглядом, от которого спеси у горячего эстонского парня сразу поубавилось, – если не восемь, – то пять точно! Тебя на дуэли на мечах, гарантированно, убьет каждый второй. – Он сделал паузу. – Хочешь проверить?

– Пожалуй… что нет.

– Отлично. Слышу голос не мальчика, но мужа… – Шэф замолчал.

Выждав некоторое время и не дождавшись продолжения, Денис поинтересовался:

– Так мне что… в случае чего, дуэлей не допускать и сворачивать им бошки голыми руками?

– Зачем руками, ты что, – мясник какой, или кузнец… настоящие аристократы так не поступают.

– А как они… мать их! – рассердился Денис на путанную инструкцию Шэфа, – поступают!?

– А очень просто, – ждут когда вызовут их, и пользуясь правом выбора оружия, выбирают… арбалет!

Денис был поражен.

– Не… чё, серьезно, настоящие аристократы выбирают арбалет?!

– Да черт их знает, – зевнул дорогой руководитель, – что они выбирают, главное, что ты будешь выбирать арбалеты, – дуэльным кодексом это не запрещено… насколько я помню. А вообще веди себя поспокойнее.

– Договорились.

Кроме Шэфа и Дениса в отряде были и другие члены, как дву, так и четвероногие, а именно: две молодые, молчаливые Пчелы, изображающие слуг и четыре лошади, – две слуг и две вьючные, так что в походном ордере кавалькада получалась достаточно внушительная: впереди Шэф с Денисом, затем слуги, которых по легенде звали Ирж и Мартан, – их настоящих имен Денис не знал и не интересовался, и последними, две лошади, навьюченные необременительным багажом. В данный момент колонна двигалась неторопливой рысью, нисколько не мешающей беседе компаньонов, едущих стремя в стремя.

Человеческий мозг напоминает корову, – и одному и другой для комфортного существования нужно непрерывно что-то жевать. Лучшей жвачкой для мозга являются опасения и переживания и поэтому, как только какая-либо тема, занимавшая наш мыслительный орган, исчерпывается, он тут же судорожно начинает искать следующую, чтобы было о чем подумать и попереживать, и что характерно, – обязательно находит. Останавливать это процесс умеют только отдельные, весьма немногочисленные, специально обученные люди, которые в этом состоянии способны очень на многое. К сожалению, Денис в их число не входил, и как только он немножко разобрался (или ему так показалось) с премудростями верховой езды, как его неугомонный мозг нашел новую тему для беспокойства:

– Шэф, а как конкретно, ты собираешься воевать с Гроссмейстером? У тебя есть план? Или это секрет?

– Есть ли у вас план, мистер Фикс?.. – Есть ли у меня план?.. Есть ли у меня план?.. – Да у меня целых три плана! – развеселился любимый руководитель. Отсмеявшись, он сделался серьезным и прижав палец к губам, тихо прошептал. – Тссс-с – полная тайна вкладов! – при этом он настороженно оглянулся, – точь-в-точь как шпион в советских довоенных фильмах.

– Да ну тебя, – обиделся Денис, – не хочешь говорить, – не говори! А чего издеваться-то?! Я, между прочим, буду рисковать жизнью, участвуя в твоей войне, – он выделил слово «твоей», – а ты…

– Пока что, ты ничем не рискуешь, – усмехнулся главком.

– А-а…

– А когда будешь – тогда и поговорим, но… это так, – к слову, это присказка, так сказать, а сказка в том… – он сделал паузу, – что никакого плана у меня нет.

– Как нет!? – изумился Денис.

– А так, – нет и все. Ведь нельзя же считать планом примерно такое: напасть на конвой Гроссмейстера, всех перебить, включая его, и сбежать. Как считаешь, – это план?

– Н-нет…

– Вот и я так считаю…

– А почему нет плана?

– Почему нет плана мистер Фикс… почему нет плана… а плана нет вот почему: до самого дня Конклава Гроссмейстер будет сидеть в своем родовом замке, защищенном примерно как Кремль… – Шэф остановился ожидая вопросов, но не дождавшись оных, продолжил, – затем в кортеже, защищенном не хуже замка, переедет в Центральную обитель, в которой, как сам догадываешься, тоже не очень-то повоюешь…

– А через канализацию!? – припомнил многочисленные боевики Денис – в них главные герои обычно проникали в стан врага этим малоаппетитным, но чрезвычайно эффективным (если верить книгам и фильмам) путем.

– Нет, Дэн, – меланхолично покачал головой Шэф, – простых решений не существует. Очень опасно считать врага глупее себя, – ничем хорошим это не заканчивается… Канализация, арочные водоводы и все прочие отверстия в стенах замка, ведущие наружу, включая многочисленные подземные ходы, надежно прикрыты сторожевыми и боевыми заклятиями, артефактной защитой, включая боевых големов и постоянными плотными патрулями… – смешанными патрулями… в состав которых входят маги.

Денис озадаченно замолчал, потрясенный размерами внезапно открывшейся ему задницы, в которую он въезжал конным порядком вместе с верховным главнокомандующим. Движение в означенном направлении представилось ему прямолинейным и неудержимым, словно траектория асфальтового катка, пущенного с горы.

– Так что будем делать? – выдавил он, растерянно глядя на дорогого руководителя.

– Ну-у… если ты не придумаешь чего-нибудь гениального, то… выберем место на пути следования гроссмейстерского обоза и атакуем его…

– Так… ты ж сам говорил, что он хорошо защищен.

– А нет другого выхода, – развел руками Шэф, – взорвем пару-тройку свето-шумовых гранат – у конвойных магов шок соответственно… – защиту ослабят… если вообще не снимут – тут мы и атакуем…

– Тогда не сходится… – задумчиво произнес Денис, внимательно выслушавший любимого руководителя.

– Что именно?

– Гроссмейстер не хуже нас с тобой понимает, что эффективно атаковать его можно только на пути от замка к обители. Так?

– Да.

– Так почему бы ему не переехать заранее в Центральную Обитель, за месяц… или за неделю там – не знаю, и сидеть не высовывая носа.

– А потому, мон ами, что Центральная Обитель – это учреждение Ордена Пчелы и доступ в нее открыт любой Пчеле, вне зависимости от того, сторонник она Гроссмейстера, или нет… и находясь там, у ш’Эссара нет стопроцентной гарантии от яда в бокале, случайной стрелы, фанатика с кинжалом, или еще чего-нибудь этакого… а в своем замке у него врагов нет… по крайней мере я таковых не знаю… Так что, он прибудет к началу Конклава под усиленной охраной, проведет его по-быстрому, и отбудет обратно в свой замок, откуда его вообще будет не выковырять никакими средствами…

– Понятно… – грустно отозвался Денис, – буду думать…

– Думай… думать всегда полезно…

*****

Дорога, обозванная Шэфом магистральным трактом, до такой степени поразила воображение Дениса, что он остановил Маршу, спешился и сначала потрогал удивительно гладкое покрытие пальцами, а потом даже поковырял: сначала подобранной на обочине палкой, а потом и кинжалом. Никаких видимых, а скорее всего, и невидимых повреждений дорожному полотну его действия не принесли.

А магистральный тракт действительно был хорош! – желтоватого цвета, сразу навевающего ассоциации с Элли, Тотошкой, Железным Дровосеком и прочими позитивными личностями; широкий – метров пятнадцать и абсолютно прямой, по крайней мере на видимом участке.

Но, разумеется, не цвет дороги, ее ширина и прямизна заставили Дениса предпринять вышеописанные, прямо скажем, странные действия. Начальным толчком для них послужило то, что по какой-то неведомой причине любимый руководитель изменил походный ордер и теперь впереди ехали Ирж и Мартан, за ними вьючные лошадки, а в арьергарде Шэф с Денисом.

Уже привычно сидя в седле и безуспешно размышляя над озвученной Шэфом задачей, Денис отсутствующе пялился на впереди идущих лошадей. В какой-то момент его внимание что-то зацепило, заставив отвлечься от механического перебора абсолютно дурацких вариантов, типа: противотанковая мина, ловчая яма, инфразвуковой излучатель, огнемет «Шмель» и прочая, прочая, прочая…

Только вот не надо считать Дениса полным придурком, перебирающим заведомо негодные варианты! Не надо! – он не глупее большинства народонаселения нашей необъятной родины. Просто, не найдя никакого рационального решения, он решил попробовать метод, используемый в «Что? Где? Когда?»: команда набрасывает варианты, причем любые, первые пришедшие в голову, а капитан внимательно слушает: а вдруг среди этого белого шума мелькнет хвостик ответа! Дополнительная трудность в применении метода заключалась в том, что команда и капитан были представлены в одном лице, – Денисовском, а это, как сами понимаете, задачу не облегчало, а вовсе наоборот.

Итак, что-то вывело луч внимания Дениса изнутри наружу, он попробовал понять что именно, но безуспешно. Картинка, крутившаяся в голове, на краю сознания, ускользала, дробилась, дразнилась, но в руки не давалась, – как только ему казалось, что он понял, где собака зарыта, как тут же оказывалось, что нет, фигушки, – ни черта он не понял! И тут, на его счастье, событие, занозившее его память, повторилось! Из под хвоста идущей впереди лошадки выпала лепешка помета, и, в строгом соответствии с законом гравитационного взаимодействия, устремилась вниз к дорожному полотну, достигла его, и… вот тут-то и началась чертовщина, отвлекшая Дениса от размышлений, – лепешка исчезла! Он потер глаза, надеясь, что сейчас взглянет на мир новым, протертым, так сказать, взглядом и что все встанет на свои места и что мир вернется в нормальные границы, где лошадиные какашки не исчезают бесследно!

«И не возникают из ничего!» – несколько невпопад добавил внутренний голос, правда тут же смущенно смолкнувший, – видимо вспомнил, что место рождения лепешки было прекрасно известно.

– Шэф, – несколько смущенно начал Денис, – кажись у меня глюки…

– Современная наука это допускает, – меланхолично отозвался верховный главнокомандующий, не проявляя, впрочем, ни малейшего интереса к предмету разговора, так что Денису пришлось продолжать, не дождавшись наводящих вопросов.

– Шэф, лошадиная лепешка, на моих глазах, исчезла с дороги!

Мудрый руководитель в ответ взглянул на него как-то странно – Денис был готов поклясться, что обычно так его одногруппники смотрели на Федю Косых, по кличке Кэп (сокращение от Капитан Очевидность), после его очередной банальности.

– Это же Старая дорога, – произнес Шэф таким тоном, как будто это все объясняло.

– И!?

– Все неживое поглощает.

– А палка! – у меня в руках была палка… и кинжал…

– В руках.

– Ни фига себе!!! – присвистнул Денис, начиная догадываться, – это те которые до Войны?

– Ну не теперешние же… нынешние могут только булыжником замостить… хорошо хоть сломать не могут… – командор сделал мимолетную паузу и прибавил: – Старую дорогу хрен сломаешь! – Сказано это было с таким гордым видом, как будто он сам принимал непосредственное участие в ее строительстве.

– Шэф, это ж какая цивилизация была… ё-ехарный бабай… и сгинула…

– Да-а… – раздумчиво отозвался главком, – цивилизация была что надо… Кстати, – он неожиданно сменил тему, – как тебе цитадельские виманы?

– Круто!

– А никогда не задумывался – почему их так мало?

– Ты знаешь… – почему-то смутился Денис, – поначалу был интерес, но спросить не успел, а потом, сам знаешь что началось…

– Я не в упрек, – тут же отмазался любимый руководитель, – я просто уточнить: почувствовал некую… – он пошевелил пальцами, подбирая слово, – несообразность, что ли.

– Да-а… мне показалось, что их меньше, чем нужно.

– Виман сделано ровно столько, сколько в распоряжении Островной Цитадели оказалось гравицап.

– Чего!? – вытаращил глаза Денис.

– Ну это я так называю, – усмехнулся главком, – официальное название сего замысловатого предмета: «фианэль» – на мой вкус больно смахивает на какое-то эльфийско-педерастическое имя.

– Эльфов не любишь? – ухмыльнулся в ответ Денис.

– Не люблю. – Очень серьезно ответил Шэф. – Зыков был прав, в отличии от всех остальных, – крайне неприятная раса. Но это так, к слову, возвращаемся к нашим баранам. Гравицапа – сердце виманы и делать ее на Тетрархе, да и вообще где-либо, не умеют!

– То есть!.. – начал догадываться Денис.

– То есть, все виманы Островной Цитадели собраны на базе гравицап доставленных ходоками с Маргеланда!

– И сколько их всего?

– Тысяч десять, наверное, – точно не знаю…

– А сколько ходоков работало?

– Ну-у… – задумался Шэф, – … человек сто – сто пятьдесят.

– То есть, таскали не по одной гравицапе и не по одному разу?

– Естественно. Поначалу, на местах основных сражений они чуть ли не россыпью валялись… это потом за гравицапу стали давать миллион корон и почетное гражданство, а вначале маги их покупали просто как артефакт неизвестной природы, – так… на всякий случай.

– А как выглядит?

– Как Сатурн.

– В смысле?

– Шар, чуть меньше теннисного, а вокруг плоское кольцо, между кольцом и шаром приличный зазор.

– А почему шар не выпадает? – В ответ Шэф только пожал плечами. – И разъединить нельзя? – продолжал любопытствовать Денис.

– Нет.

– А как выяснили, что гравицапа – это гравицапа, а не модель Сатурна?

Верховный главнокомандующий привычно ухмыльнулся:

– Лучше спроси: кто выяснил?

Денис на секунду задумался, а потом неуверенно произнес:

– Ларз!?

– Ну а кто еще? – может не он лично, но в его лабораториях… Тут же кто-то стуканул… и Совет наложил лапу на все имеющиеся гравицапы, но Ларз получил личную виману одним из первых…

– Ларз еще круче, чем кажется.

– Эт-то точно.

– Шэф… а может и нам поискать… – Денис бросил быстрый взгляд на уважаемого руководителя, насмешливо скривившего губы, – потом… когда с Гроссмейстером разберемся…

– Когда разберемся… – невесело усмехнулся мудрый руководитель, выделяя слово «когда» – … когда разберемся… – повторил он, – … если разберемся… – так вернее будет… Да и гравицап за последние семьдесят лет никто не находил.

Обескураженный последним сообщением, Денис уже решил было завязать с расспросами, но уж больно тема была горячая… – жглась!

– Шэф, а ты находил гравицапу? Держал в руках?

Любимый руководитель снисходительно улыбнулся:

– Находил. Держал.

– И что! – завистливо вздохнул Денис, – получил миллион корон и гражданство!?

– Не-а… за них тогда платили как за артефакты невыясненного назначения… получил тысяч десять… или двенадцать… – не помню. А гражданство мне и с приплатой не нужно.

– Почему?! – изумился Денис, вспоминавший Эстепору как сладкий сон.

– Да потому что, получая гражданство ты кроме пряника получаешь кнут, – обязанности перед Островной Цитаделью!..

– Ну и что!? – разгорячился Денис, – и пожалуйста! Я не против!

– Есть разные типы людей, – раздумчиво отозвался Шэф. В отличие от Дениса блестящий руководитель был абсолютно спокоен, – люди-овцы, люди-волки, люди-бараны, люди-козлы… или просто козлы… люди-собаки, люди-тигры, наконец. Если взглянуть правде в глаза – мы с тобой не травоядные, – он усмехнулся, – хотя… про тебя это стало понятно не так давно… Так вот, по натуре, – я тигр, и у меня хозяина быть не может… – не бывает у тигров хозяев… – я сам выбираю, как мне жить и что мне делать. Ну-у… а тебе виднее кто ты есть, – захочешь, после… как отработаешь контракт, я поговорю с Ларзом, он тебе гражданство устроит… по знакомству… – служи… – ухмыльнулся Шэф.

– Собачки служат! – огрызнулся Денис, одновременно задумываясь: кто он есть? – волчара позорный, или пес цепной. Соотносить себя с овцами, баранами и козлами как-то не хотелось… хотелось с тиграми, но… он сам чувствовал, что с тиграми получался некоторый перебор… – не чувствовал он в себе нужной для этого душевной самостоятельности и даже наоборот, – ощущалась Денисом потребность в наличии предводителя… вожака что ли… – короче, – руководителя. От всех этих нелицеприятных размышлений Денис начал злиться, а разозлившись, решил расставить точки над i, – Так значитца, ты у нас, тигр… а я, блин, песик декоративный… так что ли выходит, по-твоему!? – Шэф в ответ только насмешливо пожал плечами, – мол, сам все сказал, – не я.

– А с чего это ты – тигр!? – продолжил горячится Денис, – может ты – волк! Тамбовский. А никакой не тигр!

– Тигр… тигр, – добродушно отозвался мудрый руководитель, – волки – они в стаю сбиваются, им вожак нужен, а тигр… – тут он замолчал и продолжил через некоторое время, – … или кот, – если тебе обидно думать, что я тигр, а ты собака, считай что я, – кот, это тоже самое. Суть в том, что мне Хозяин не нужен, а насчет тебя… – это ты сам решай.

Денис совсем уже было собрался язвительно поинтересоваться: зачем же тигру-одиночке сопровождающая собачка, но вовремя прикусил язычок, – ответ был очевиден и лежал на поверхности: шкира и бинарные боеприпасы… а может еще что, о чем он и понятия не имеет. Тут же вспомнилось, что и до него у Шэфа был помощник, – погибший Ант. Внезапно в голове всплыл яркий образ: Шерхан и Табаки. Собственный противный аватар так огорчил Дениса, что он скривился и с чувством плюнул на желтую дорогу, – ей без последствий, а ему облегчение. На этом дискуссия сама собой увяла.

Между тем, трафик по магистральному тракту, как впрочем и следовало ожидать из его названия, разительно отличался от оного же на лесных и проселочных дорогах, по которым отряд двигался ранее: навстречу и в попутном направлении двигались многочисленные конные, пешие и каретно-тележные путешественники. Модельный ряд гужевого транспорта был достаточно широк и простирался от ломовых телег до элегантных двуколок.

Денис, предполагавший, что в мушкетерских мундирах они с верховным главнокомандующим будут выделяться, как павлины в курятнике, был немало удивлен встреченной пестротой одежд. Получалось, что они с Шэфом действительно выделялись, но в совершенно противоположном смысле: как пингвины среди попугаев, но мудрый руководитель развеял его опасения, пояснив, что в Северных Провинциях, откуда они «родом», в моде холодный аскетизм и выглядят они, как типичные северяне, направляющиеся в столицу в поисках денег и приключений.

ПДД никто не соблюдал, да их, как сообщил Шэф, и не было, – каждый двигался так, как ему было удобно. В большинстве случаев народ как-то, хотя и с руганью и сверканием глаз и обещаниями в следующий раз сурово покарать нарушителя, но разъезжался. Оценив окружающую обстановку, Денис решил, что долго ждать ДТП не придется и оказался прав.

Две кареты, следовавшие в противоположных направлениях, дорогу не поделили – видимо знатность владельцев (или гонор) не позволили ни одному из экипажей отклониться от осевой на расстояние достаточное для разъезда, и они сцепились передними колесами.

Наша кавалькада достигла места происшествия в тот момент, когда противоборствующие кучера, разряженные в цвета своих господ: красно-сине-зелено-оранжевый и бело-красно-зелено-фиолетовый, подстрекаемые своими сеньорами, перешли от словесных оскорблений к оскорблениям действием. В воздухе засвистели кнуты, оказавшиеся довольно грозным оружием, – по крайней мере, свои разноцветные одежды, возницы очень быстро сумели превратить в не менее разноцветные лохмотья. Что характерно, хозяева экипажей приходить на выручку своим слугам не спешили, из карет не выходили и оказывали только, если ее можно так назвать, моральную поддержку через открытые окна. Все эти вопли:

– … дай ему Джанко!!!

– … в глаз… в глаз целься Харан!

издаваемые владельцами транспортных средств смешивались с улюлюканьем толпы, мигом окружившей место происшествия и живо напомнили Денису обстановку матчей «Зенит» – «Спартак».

Немного полюбовавшись пикантным зрелищем, компаньоны двинулись вперед. Может быть они и задержались еще немного, – посмотреть чем дело кончится, но сзади напирали желающие как проехать, так и полюбоваться бесплатным представлением, и противоборствовать такому напору было чревато, – можно было очень быстро из зрителя превратиться в непосредственного участника следующего конфликта, тем более что очаги ссор уже начинали вспыхивать тут и там в пространстве, окружающем основной спектакль.

– Дэн, обрати внимание на этих идиотов, – без пары-тройки трупов и пяти-шести раненных это не закончится, а учитывая уровень местной медицины, раненные – это в лучшем случае калеки, а вероятнее всего – покойники.

– Странно… а мне показалось, что медицина здесь нормальная…

Блестящий руководитель только ухмыльнулся:

– Ты свою шерсть с государственной не путай, да! – тебя лечил орденский маг-лекарь! – а этих будут пользовать местные коновалы, которые даже рук не моют перед тем как в рану залезть.

– То-то я удивлялся, что утром вообще мог вставать…

– Естественно, ты же каждый день получал сотрясение мозга… – Шэф кинул быстрый взгляд на Дениса, соображая стоит ли развивать такую богатую тему, но после секундного размышления не стал, – это в лучшем случае, а в худшем, я даже не знаю от чего тебя спасали…

– Вот оно чё Михалыч… а мужики-то и не знают… – пробормотал Денис, вспоминая белопоясного лекаря, которому был обязан, как оказывается, очень многим.

– Причем обрати внимание на, так сказать, казус белли –

… повод к войне – тут же отреагировал внутренний переводчик…

два барана не разошлись на горной тропе, – но это ладно, у них хоть есть повод для ссоры, а остальные будут драться из-за того, что не поделили места на галерке! – им, блин, плохо видно! Идиоты, – повторил Шэф, – так что я тебя еще раз прошу, – будь поаккуратнее.

– Без вопросов, командор!

– Кстати, Дэн, небольшой тест на логическое мышление – у тебя есть все данные, чтобы сказать как называется этот тракт… сразу небольшая подсказка – это не «желтая дорога».

«Как называется тракт?.. как называется тракт?.. – а хрен его знает как он называется! У меня есть все данные… какие нахрен данные… нет у меня никаких данных… нафиг! – не буду всякой хренью мучиться!..»

«Может, – волшебный?» – высказал робкое предположение внутренний голос.

«Волшебный» – это хорошо, согласился немного подумав Денис и тут же озвучил эту гипотезу Шэфу. Ответ был короткий и лаконичный: – Нет.

«Фиг тебе, а не волшебный! – высказал Денис обоснованную претензию внутреннему голосу. – Не знаешь, так нефиг подсказывать!» – внутренний голос получив справедливую нахлобучку замолк, а раздраженный Денис твердо решил не заниматься ерундой и попытался бездумно рассматривать окружающий пейзаж, но… не тут-то было! – повторялась притча о белой обезьяне.

«Итак… что я знаю? Дорога старая… вернее не так: Старая Дорога! Но это вряд ли ее название… скорее всего она не одна такая и все они старые дороги… Хотя… почему бы нет?..»

– Старая Дорога?

– Нет.

И тут опять влез неугомонный внутренний голос:

«Откуда мы родом помнишь?»

«Из каких-то северных провинций… и чо?»

«Чо… чо – хвост через плечо! Мы северяне – это раз! А два то – что Шэф водил нас козьими тропами, как Моисей евреев, пока не вывел на этот тракт!»

«И что из этого!?» – разозлился Денис.

«Не догоняешь?» – ехидно поинтересовался внутренний мерзавец.

«Нет!!»

«Шэф замотивировал что мы идем с севера!»

«Точно! – мысленно хлопнул себя по лбу Денис. – Молодец! – Северный тракт!»

«Не совсем…»

«В смысле!?»

«Тут вроде говорят не «северный», а «полуночный»…»

«Похоже ты прав…»

– Полуночный тракт?

– Маладэц Прошка! Пилят нерусский! – похвалил его за сообразительность верховный главнокомандующий, но тут Денис осознал, что кое-что не стыкуется…

– Шэф… тогда скажи пожалуйста, почему тракт: «полуночный», а обитель: «Северная»? Ведь, по идее, они или оба полуночные, или оба северные. Так?

– Так… да не так!.. Для местных, и тракт, и обитель, – «полуночные». Я же, русский язык коверкать не привык! Я не говорю например… – главком ненадолго задумался: – «в Украину», – как придумали незалежные, а говорю, как правильно по-русски: – «на Украину». Поэтому и тракт и обитель, – «северные»!.. для меня.

– А почему ты засчитал «полуночный»?

– Потому что тоже правильно.

Тут сзади послышалось какое-то гудение… или жужжание… – короче говоря, по мощи звука, Денису показалось что сзади их догоняет гигантский шмель, размером так с Land Rover! Буквально через минуту его предположения получили блестящее подтверждение, – кавалькаду нагнал всадник в зеленом плаще с вытканной золотой Пчелой. К луке его седла была приделана какая-то хитрая дудка с трещоткой, которая и имитировала гигантскую пчелу: Ж-Ж-Ж-Ж-Ж-З-З-З-З–Ж-Ж-Ж! В руках Пчелы была плетка, которой он ничтоже сумняшеся охаживал простолюдинов, не успевших убраться с его дороги. На аристократов он только замахивался, но те и сами были рады освободить лыжню, – связываться с Пчелой никто не хотел! Теперь Денису стал понятен смысл перестроения их походного ордера, когда они с Шэфом переместились в арьергард, – мудрый руководитель спасал спины Иржа и Мартана! Вслед промчавшейся Пчеле еще долго неслись негодующие крики и разнообразные проклятья, ненадолго сплотившие разнородную толпу из аристократов, крестьян, торговцев и прочей публики в НАРОД! Единение это длилось недолго и вскоре НАРОД стал обратно толпой.

– Вот такие придурки создают проблемы, которые рано или поздно выйдут из-под контроля… – задумчиво произнес Шэф.

– И что будет?

– Черт его знает… тут дело в другом, – обычные люди одинаково ненавидят что нас… – Пчел в смысле, что аристократов, что колдунов… а все могло бы быть наоборот, но… – любимый руководитель только махнул рукой.

– Пчелы – друзья народа! – ухмыльнулся Денис. – Эт-то вряд ли…

– Да все понятно… в Ордене выживают только оторвы… но попробовать как-то воспитывать… что ли, чтобы простой народ не обижали… ведь сами оттуда же вылезли…

– Может именно поэтому?

– Может быть, может быть… тут вот какой расклад получается, в обществе четыре реальные силы: аристократы, маги, Пчелы и жрецы…

– Церковь?

– Нет… тут политеизм и они между собой конкурируют, но… у меня стойкое ощущение, что скоро все изменится и будет большая заваруха… и в этой большой заварухе выиграет тот за кем пойдет народ… и похоже, жрецы это поняли раньше всех.

«Больно хорошо Шэф в местных реалиях разбирается, – подумал Денис, – похоже часто здесь бывает. Зачем?.. – фиг знает… но что-то на Маргеланде его привлекает… Ностальгия?.. – может быть и так… но не уверен… не уверен… Ладно, пока просто примем, как факт – у Шэфа гипертрофированный интерес к Маргеланду… как мне кажется…»

За такими высокоинтеллектуальными разговорами время текло незаметно и сумерки подкрались совершенно неожиданно, как зима в России, – в связи с этим возникла необходимость устраиваться на ночлег. Окрестности «Желтой Дороги», как продолжил про себя называть «Полуночный Тракт» Денис, – так ему больше нравилось, были густо заселены, – примерно как ближайшие окрестности крупного мегаполиса: опрятные деревеньки, небольшие городки, хутора и многочисленные постоялые дворы. С наступлением темноты открылось еще одно свойство волшебной дороги – она хоть и не особо ярко, но… светилась! – поэтому зрелище перед компаньонами предстало восхитительное: светящееся таинственным желтым светом дорожное полотно, уходящее к горизонту; уютный свет, пробивающийся из многочисленных окон придорожных домов через разноцветные занавески; входные двери, и сами здания харчевен и постоялых дворов, освещенные многочисленными факелами и волшебными, – в прямом смысле этого слова, фонарями, – кромешной тьмы не было и в помине, и вообще присутствовала какая-то атмосфера праздника… – но это на взгляд Дениса… не исключено, что для Шэфа романтическая составляющая окружающего пейзажа отсутствовала как класс… причем в обоих смыслах – как он понимается в ООП, так и в терминах классовой теории Маркса-Энгельса-Ленина (чума на оба эти дома…)

Нежная вечерняя прохлада, сменившая дневную жару и теплый ветерок, напоенный ароматами придорожных трав, рождали у Дениса какое-то смутное томление, посещающее молодых людей перед началом пятничной дискотечной охоты на телочек. Неверный факельный свет, контрастирующий со спокойным желтым свечением под ногами еще больше усиливал романтическо-приключенческое настроение… – Денису неудержимо захотелось окунуться в атмосферу кутежа и разнообразных безумств!

«И всяких излишеств нехороших!?» – строго поинтересовался внутренний голос.

«А как же!..»

Выбор мудрого руководителя пал на заведение под названием «Медная подкова». Чем был обусловлен выбор он объяснить не смог – чисто конкретно интуиция. Гостиница была не лучше и не хуже других – трехэтажная, с конюшней, недавно покрашенная, – больше никаких отличительных черт у нее не было. Над входом, на массивных цепях, висела метровая подкова из желтого металла. Вся конструкция жалобно поскрипывала на небольшом ветерке.

– Медная… – это что-то значит? – поинтересовался Денис.

– Местные верят: кто найдет медную подкову, тому будет счастье. Большое.

– А разве бывают медные подковы?

– Нет.

– А как же ее найти!? – изумился Денис. Шэф в ответ только пожал плечами.

*****

Обеденный зал и кухня располагались на первом этаже. Мебель была сделана в местном антивандальном исполнении: тяжеленные дубовые столы и такие же скамьи, – такими много не навоюешь, – пока будешь поднимать, или по голове получишь, или пупок развяжется. Пока «слуги» устраивали лошадей, компаньоны заняли целиком один из столов, благо места было достаточно, – обеденный зал был наполовину полон… или пуст, – дефиниция наполнения зависела от мировоззрения наблюдателя.

Молоденькая официантка мгновенно подлетевшая, чтобы принять заказ, тут же положила глаз на Дениса. Чем он так поразил воображение прелестницы неизвестно. Но факт остается фактом, – как только она подняла глаза, чтобы выслушать его пожелания насчет заказа, стало ясно, что больше никого за столом, да что там за столом, – во всей «Подкове»! она не видит и не слышит! Денису девушка тоже понравилась: белокожая, с густыми каштановыми волосами, зелеными глазами, большой грудью, задорно выпирающей из корсажа, крепкой круглой попкой, тонкой талией и стройными ножками, – она могла бы ввести в искушение не только молодого, здорового человека, принужденного обходиться без женщин чертову пропасть времени, но и дряхлого монаха, давшего обет воздержания лет так семьдесят тому назад. Нехорошие излишества, прозорливо предсказанные внутренним голосом, обретали плоть и кровь!

– Меня зовут Хэлли! – сияя белозубой улыбкой (что было крайне не характерно для аборигенов, как успел заметить Денис), объявила она ему. – Что господа пожелают? – тут она на секунду отвела от него взгляд, чтобы мельком оглядеть собравшихся за столом, но тут же снова уставилась на Дениса.

– А что бы вы нам посоветовали? – галантно отозвался Шэф, обращаясь к ней во множественном числе, что было принято только между аристократами, хотя она явно была простолюдинкой.

Не отрывая взгляда от Дениса девушка затараторила:

– Пиво кислое… не надо брать, эль неплохой, но есть хазретское красное вино, – хорошее, я прослежу чтобы Олаф не разбавил, свинина жесткая и подгорелая, каплун жирный, рябчики костлявые… – она бы могла продолжать еще долго, но есть хотелось так, что урчало в животе, и Денис решился ее перебить, несмотря на то, что просто смотреть на девушку уже было удовольствием:

– Хэлли… милая, – девушка одновременно покраснела от смущения и засияла от удовольствия, – принеси нам пожалуйста на свой выбор, чтобы мы не остались голодными и не пили всякую отраву!

Девушка сделал книксен и метнулась на кухню, как белка за орехом, успев однако, по дороге, бросить на Дениса еще пару сияющих взглядов.

– Ну-у… ты, блин, Казанова! – констатировал любимый руководитель после того как их столик, в мгновение ока, оказался заставлен разнообразными холодными закусками: копченым мясом; тарталетками, начиненными какой-то красной рыбой; маринованными грибами; селедкой с луком; помидорами с сыром и прочее… прочее… прочее…

– За Дон Жуана! – провозгласил главком, поднимая кубок с красным хазретским.

– А что я… – засмущался Денис, а Шэф продолжил:

– Надо будет подарить тебе ларзовский перстенек… завалялся у меня один лишний… а то ищи тебя потом по всяким КВД.

– Хорошо что не НКВД! – буркнул смущенный Денис, хмуря брови, но на самом деле польщенный и вниманием красавицы и высокой оценкой его куртуазности и мужской привлекательности со стороны руководства!

К тому моменту как с закусками было покончено и компаньоны вкупе со «слугами» в благодушном настроении дожидались горячего, в обеденный зал шумно ввалилась компания из шести человек: аристократ с охраной, – пояснил мудрый руководитель, рассмотрев их пестрые камзолы. Громко разговаривая, разом перекрыв мерный гул множества голосов, стоящий в помещении, великолепная шестерка оккупировала столик по соседству с нашей компанией. Во время продвижения к намеченной цели они успели щипнуть за задницы всех молодых женщин оказавшихся у них на пути и толкнуть всех мужчин, не успевших убраться с дороги.

К удивлению Дениса, который после «автомобильных» разборок на Полуночном Тракте считал, что любой толчок аристократа должен провоцировать немедленную дуэль, ничего подобного не происходило, – задетые мужчины будто не замечали своих обидчиков, – то ли они не были аристократами, то ли еще что… В ответ на его вопросительный взгляд, Шэф только пожал плечами. Вновь прибывшие вызвали у Дениса глухое раздражение, напомнив своим наглым поведением детей гор, раскатывающих на джипах вокруг Вечного Огня. Следствием этого стало то, что пузырь внизу живота приступил к своим непосредственным обязанностям, – начал конденсировать ярость.

Как только вновь прибывшие расселись, они принялись с наглым видом разглядывать окружающих, обмениваясь громкими и, судя по всему, нелестными для последних комментариями. Однако, когда под прицелом их внимания оказались наши компаньоны и их «слуги», поведение пришельцев резко изменилось, – сухой, крепкий мужчина лет сорока на вид, судя по всему, начальник охраны, вглядевшись в Шэфа, вздрогнул, можно сказать переменился в лице и что-то зашептал своим спутникам, причем говорил он уставившись в стол, так что и в более благоприятной обстановке, расслышать произнесенное было бы невозможно. После этого, вся шестерка бросила на компаньонов по прощальному, какому-то, можно сказать, удивленному взгляду и больше в их сторону не смотрела.

К столику пришельцев быстро – хорошо что не бегом, приблизился сам хозяин заведения – невысокий, полный мужичок с хитрым круглым лицом, и принялся принимать заказ, льстиво заглядывая в глаза. Такое поведение старшего менеджера должно было бы насторожить Дениса и настроить на более спокойный лад, и несомненно, прежний, «довоенный» Денис скромно бы отвел глаза от шумной компании и попытался внушить себе, что их не существует, что в зале находятся нормальные, спокойные, мирные люди, но то прежний, нынешний же в упор уставился на компашку с нехорошим прищуром, ожидая реакции на свое явно вызывающее поведение. К его удивлению, сам аристократ – высокий, стройный юноша с красивым и злым лицом, и его брутальные охранники, в свою очередь сделали вид, что Дениса не существует, – бросили несколько быстрых взглядов в его сторону и переключили свое внимание друг на друга, затеяв шумную и веселую пирушку.

– Дэн, – тихо сказал Шэф, – я тебя очень прошу – не задирайся.

– И в мыслях не было… – сделал удивленные глаза Денис.

– Ну-ну… – усмехнулся любимый руководитель.

– Но если они первые…

– Они, – выделив слово «ОНИ», – первыми не будут, – перебил его Шэф.

Но! – ежели человек чего-то сильно хочет, он обязательно это получит… рано или поздно… так или иначе… – повод нашелся! Хэлли в очередной раз подскочила к столу компаньонов, расставила принесенные напитки и принялась порхать вокруг Дениса, откровенно млевшего от нее, рассказывая в какой степени готовности находятся бараньи лопатки и колено вепря.

– Эй, девка! – раздалось из-за соседнего стола, – быстро сюда – будешь нам прислуживать, вместо этого кислого гриба, – своего папаши! И холодного вина прихвати, шалава!

В этот момент Денис смотрел в сияющие глаза девушки и увидел что она вздрогнула будто от удара, побледнела, глаза потухли и она вся как-то съежилась, затравленно глядя на него. Он улыбнулся ей не разжимая губ, сведенных ненавистью, чувствуя что пузырь внизу живота неудержимо требует опорожнения.

– Арамис! Не надо! Я сам разберу… – попытался остановить его Шэф, но не успел.

Одним гибким движением Денис вывинтился из-за стола и оказался перед «великолепной шестеркой».

– Кто разгорячился? – с недоброй улыбкой поинтересовался он.

– А ты кто такой, чтобы спрашивать!? – с надменным видом ответил смазливый аристократ, явно собираясь сказать что-то еще, но тут в образовавшийся диалог встрял третий участник, превратив его таким образом в диспут.

– Ну я… и чо!? Чо ты мне сделаешь баран курдючный!? – взял слово один из охранников, сидящих напротив. Произнеся этот текст, он хмельно и нагло ухмыльнулся и был награжден такими же ухмылками своих товарищей. Не ухмылялись и, наоборот, были очень серьезными, только аристократ и начальник охраны. – Проваливай пока цел и девку свою пришли побыстрее, пока я добрый! А то я и тебя после нее пристрою!

Поддерживаемый гоготом своих товарищей, охранник тоже расхохотался от своего остроумия и это было непростительной ошибкой для опытного воина, коим он несомненно являлся. Как только он потерял необходимую концентрацию, а до этого он бдительно следил за действиями Дениса, хотя и хорохорился, весельчак был немедленно наказан. Денис, благо расстояние позволяло, нанес без замаха резкий, мощный и быстрый уракен ему в переносицу. Хохот сменился воем, а камзол был немедленно залит кровью, густым потоком хлынувшей из разбитого носа.

Трое товарищей пострадавшего охранника, яростно матерясь и обещая располосовать мерзавца на ремни, а требуху отдать собакам, вскочили, и совсем было вытащили мечи из ножен, чтобы отомстить за воющего и истекающего кровью друга, но наткнулись на взгляд Шэфа, стоявшего за спиной Дениса. Взгляд этот, как выяснилось, обладал какими-то странными, не побоюсь этого слова, – мистическими, свойствами. Сначала кунаки пострадавшего джигита заткнулись, потом задвинули полувытащенные мечи обратно в ножны, а потом неловко брякнулись обратно на скамью, с которой так неосмотрительно вскочили, глядя при этом только в пол, – глаз они больше не поднимали.

– Охолонись, милок! – закончил разгром Денис, выливая на голову продолжавшего всхлипывать охранника его же кружку с пивом. В следующее мгновение ему в голову пришла мысль, что если судьба вложила в его руку пивную кружку в нужном месте и в нужное время, то не использовать этот предмет по назначению, будет вызовом судьбе, а такие проделки она не прощает и строго наказывает провинившихся, поэтому, чтобы не гневить фортуну, Денис сделал то, что она ему настоятельно советовала, – разбил кружку об многострадальную голову излишне горячего мерзавца. После этого Денис счел свой долг выполненным, а инцидент исчерпанным, но как выяснилось – это было еще не все.

– Сударь! Как бы ни был не прав мой человек – но это МОЙ человек! – Красавец аристократ, протрезвел, маленько взбледнул с лица, но голос его был тверд и взгляд решителен. – И наказывать его могу только я и никто иной! Поэтому Я – барон Гастон а’Ртанзак, сын герцога Рамиля а’Ртанзака, вызываю вас на дуэль! Представьтесь, чтобы я знал кого убью!

В ответ Денис ухмыльнулся чрезвычайно гадкой ухмылкой, которой научился у любимого руководителя, от которой барон чуть заметно передернулся, – видимо в глубине души он не был так уверен в исходе поединка, как пытался это показать. Дениса же, наоборот, переполняла едва сдерживаемая боевая ярость и жажда крови. Эмоции эмоциями, но логический склад ума никуда не делся и Денис с некоторым даже смущением вынужден был констатировать: «Что-то странное со мной, – прям в какого-то берсерка превратился… скоро щиты начну грызть… надо бы с этим что-то сделать… успокоительного попить, что ли…»

– Барон а’Рамис, к вашим услугам! – В местных аристократических титулах Денис был ни в зуб ногой, то что он «шальт», давно и прочно вылетело у него из головы, поэтому, чтобы не спороть какой-нибудь чуши, он справедливо решил, что назвавшись бароном, не ошибется.

– Драться будем здесь и сейчас! – решительно заявил молодой а’Ртанзак, поднимаясь из-за стола и обнажая меч. – Освободите место! – приказал он посетителям трактира, густо облепившим арену бесплатного цирка.

– Момент! – поднял руку Денис.

– Вы хотите извинится!? – на губах обиженного барона заиграла довольная улыбка. Для него это был бы наилучший выход, – и честь защищена и шкурой рисковать не нужно.

– Отнюдь, – огорчил его Денис, – просто, как вызванный, я хочу воспользоваться правом выбора оружия!

Толпа окружившая дуэлянтов удивленно загудела, – видимо никакого иного способа защиты своей чести и достоинства, кроме как драки на мечах, местные аристократы не знали, – до появления басманного суда оставалась еще тьма времени.

– И на чем же вы предлагаете драться? – искренне изумился а’Ртанзак.

– На арбалетах!

– Сказать что слова Дениса вызвали у окружающих шок, значит ничего не сказать, – они попросту впали в ступор. В зале воцарилась такая тишина, что стало слышно потрескивание горящих факелов, освещавших таверну.

– На арбалетах!? – переспросил барон.

– Вас что-то не устраивает? – поднял бровь Денис, – можете извинится, и дело с концом… – предложил он заведомо неприемлемый для аристократа вариант.

– Никогда! – твердо ответил а’Ртанзак, – но…

– Что «но»?

– Но… входят ли арбалеты в список оружия, разрешенного «Дуэльным кодексом»?

Денис до этого момента слыхом не слыхивал ни про какой «Дуэльный кодекс», но его голос был тверд как член новобрачного:

– А как же!

Тут же, как обычно и бывает, в толпе нашелся знаток, который разъяснил, что «Дуэльный кодекс» несомненно разрешает использовать арбалеты в качестве оружия, используемого благородными людьми для выявления победителя в спорах, он же сообщил необходимые детали проведения такого поединка: стреляться с пятидесяти шагов; у каждого дуэлянта по одному болту; стрелять одновременно по сигналу; сигнал – удар в гонг; в случае, если оба дуэлянта, после проведения выстрела, оказываются способными к продолжению борьбы, – поединок продолжается на мечах.

Немедленно организовалась группа добровольцев, ринувшаяся наружу размечать место будущего поединка и устанавливать факелы, любезно предоставленные хозяином постоялого двора. Все присутствующие были приятно возбуждены, – такое воздействие оказывает скользящее прикосновение краешка плаща Смерти, направляющейся не лично к вам. Не торопясь, – торопиться им было уже некуда, в некотором отдалении друг от друга, последовали за толпой и главные герои предстоящего действа.

Пока происходили вышеописанные события, между Шэфом и начальником охраны барона а’Ртанзака произошел в высшей степени примечательный диалог.

– Ш’Эф, мальчик не виноват… я предупредил этих психов не связываться с вами… но Олот, когда немного выпьет, при виде красивой девки становится невменяемым… я не успел остановить… но мальчик не виноват! – голос его затвердел, – если твой… убьет Гастона… и ты, и он об этом пожалеете! Сильно пожалеете! Старший а’Ртанзак – губернатор этой провинции!

– Ты что это – пугать меня вздумал, ш’Мерц, – на губах Шэфа заиграла та самая неприятная ухмылка, которую так успешно перенял у него Денис, – нет бы чего хорошего! А с другой стороны, чего хорошего, если смотреть на это с общечеловеческой, не побоюсь этого слова – либерально-гуманистической точки зрения, мог он перенять у любимого руководителя? – днем с огнем поискать… – Ты ведь знаешь, что если что, я надену плащ Мастера войны… и что тогда останется от твоего губернатора, тебя самого и этих псов? – он презрительно скривился на охранников, одного изуродованного и трех сочувствующих, оставшихся за столом, – так что – фильтруй базар, пока я не рассердился!

– Чего? – изумился начальник охраны, враз растерявший свою твердость, – зачем базар филь-тро-ват? – по слогам произнес он новое слово, – и при чем тут базар? – В ответ Шэф только досадливо махнул рукой.

– Короче. Облажались твои псы, а отвечать будет он. И точка! А попробуешь рыпнуться, – ты меня знаешь!

Видимо ш’Мерц хорошо знал Шэфа, плюс не совсем понятная, странная лексика грозного Мастера войны сделала свое дело, потому что, понуря голову, он тихо произнес:

– Ш’Эф, я тебя прошу… пусть он не убивает мальчика… пожалуйста… ну что ты хочешь взамен? – я все сделаю, что смогу… пожалуйста…

Верховный главнокомандующий задумался, а потом озвучил окончательный вердикт:

– Хорошо… попробую… меня теперь зовут а’Тос, – чтоб ты знал, когда придет весточка… Будешь должен. – Шэф развернулся на каблуках и зашагал к выходу, за ним опустив голову поплелся начальник охраны младшего а’Ртанзака. Внезапно Шэф остановился:

– Как ты меня узнал? Ведь я изменился… сильно… и на мне камень… даже ловчие маги не видят… – ш’Мерц пожал плечами:

– С какого-то момента я в кадате стал видеть все без искажений: камень, не камень… без разницы… а внешность, что внешность… – оболочки-то не меняются…

Шэф сделал вид, что не сильно удивлен услышанным, но, на самом деле, эта информация его крайне встревожила: может ш’Мерц, – смогут и другие, вопрос природных способностей и правильной тренировки. Он сделал зарубку в памяти: как только появится просвет в неотложных делах, выжать из начальника охраны Гастона а’Ртанзака по этому вопросу все, до капельки, и научиться самому. Такое умение, в определенных условиях, отделяло жизнь от смерти, а хотелось бы оставаться с жизнью на одной стороне.

Ни Шэф, ни ш’Мерц, ни, тем более, Денис с младшим а’Ртанзаком во время ссоры, не обратили ни малейшего внимания на трех посетителей таверны, устроившихся в ее самом темном углу. Скрытые густой тенью, нешумные и незаметные, видящее все, что происходит в зале, но сами невидимые никому, там сидели трое жрецов Храма Морских Богов, облаченные в традиционные темно-синие плащи. На плече одного из них, самого старшего, алела эмблема Тайфэна – главного бога воды, плащи двух других особых отметок не имели, в виду более низкого ранга носителей.

– Похоже, это они, – почтительно склонившись к носителю знака, прошептал один из младших жрецов. После короткой паузы тот ответил:

– Займись девкой, а ты, – он обернулся ко второму жрецу, – иди подготовься…

Выждав короткое время, все трое направились к выходу.

Между тем, площадка под ристалище была подготовлена в рекордно сжатые сроки, – если бы советский народ с таким же энтузиазмом строил коммунизм, то давно бы обогнал Америку по производству автомобилей, мяса и молока на душу населения, и было бы всем счастье, а не то говно, в которое вышеупомянутый народ попал. С другой стороны трудовой порыв масс был вполне объясним, – всем была охота посмотреть, как аристократы будут пускать кровь друг другу, да еще таким экзотическим способом, а в строительстве коммунизма таких заманух не было, – вот отсюда и результат.

Место для дуэли представляло собой ровную площадку длиной сто шагов и шириной десять. Чтобы, в случае промаха, арбалетный болт не ранил случайного зеваку, за короткими сторонами площадки установили на попа несколько столов, вытащенных из таверны. По периметру были установлены факелы: по длинным сторонам прямоугольника не густо, а по коротким значительно более плотно. Это было сделано для того, чтобы как можно лучше подсветить живые мишени.

«Типа биатлон! – подумал Денис, выдвигаясь на позицию, – правда с одним маленьким отличием: не только ты, но и в тебя!»

Незаметно пролетали секунды, складывались в минуты и боевая ярость стала постепенно рассеиваться и наступило время более трезвой оценки ситуации.

«Ведь через минуту-другую мне в живот может попасть иззубренный кусок металла, который разорвет кишки, дерьмо разольется по брюшной полости, как Волга весной, и… кирдык – перитонит и аста ла виста!» – пришла в голову неприятная мысль.

«А если в грудь, – взял слово внутренний голос, – то если пробьет легкие, то тоже…»

«Да там ваще много чего есть, – еще больше погрустнел Денис, – печень, селезенка, желудок…»

«Ну-у… желудок – не очень страшно…» – попытался приободрить его внутренний голос.

«Ага! Не страшно… как же, как же – он сейчас полный – значит опять перитонит!»

Этот, почти профессиональный, с медицинской точки зрения, внутренний диалог прервал незаметно подобравшийся Шэф:

– Не убивай его.

– В смысле?

– В прямом – надо его только ранить, чтобы он не мог махать мечом, а убивать не надо.

– А в глаз не надо!? – разозлился Денис, – чтобы шкурку не попортить! Блин… будет чудо, если я просто не промахнусь! Да и вообще, с какой это радости!?

– Это приказ.

– Чей?

– Мой.

– Понятно… а если у меня не получится?

– Получится, получится… – С этими словами любимый руководитель растворился в темноте.

Денис зло сплюнул и направился к центру ристалища, куда его с а’Ртанзаком громким голосом вызвал распорядитель – тот мужик, который был знатоком «Дуэльного кодекса». Сначала он проверил длину мечей дуэлянтов, – ведь в случае промаха им предстоял обычный бой на мечах, и нашел, что различие в длине, а меч а’Ртанзака был на ладонь длиннее, все же позволяет проводить поединок без ущерба для чести последнего.

«Политика двойных стандартов, – зло подумал Денис, – куда же без нее, родимой… а что было бы, если бы мой меч был длиннее?..»

Затем распорядитель, или как его окрестил про себя Денис: «массовик-затейник», выдал им по одинаковому на вид арбалету и одному болту.

– Выходите на позиции, заряжаете, а потом по такому вот сигналу: он ударил в небольшой гонг, – стреляете. Ни до, ни после сигнала стрелять нельзя. Нарушитель предстанет перед судом губернатора! – Распорядитель пристально посмотрел в глаза Дениса, как бы говоря ему: «Я тебя предупредил!», а затем продолжил: – В случае, если после выстрела, вы сохраните возможность сражаться, дуэль будет продолжена не мечах. Все понятно? – Затейник дождался кивков от обоих и скомандовал: – На позицию!

«Бли-и-и-и-н… – думал Денис, неторопливо шагая к рубежу стрельбы, – факелы больше мешают, чем освещают… тут вообще бы попасть в этого перца, а еще чтобы не убить… куда, мать его!.. стрелять-то, а!? Шэф тоже – умник… приказ, бля! Да срать я хотел на такие приказы! Пусть выходит сам и стреляет, начальник хренов! Мать его!»

«Лучше в ногу» – подсказал внутренний голос.

«А почему не руку, блин!» – сварливо отозвался Денис.

«А вдруг он одинаково фехтует обеими руками?.. Аристократов учат боевым искусствам, как только они учатся ходить…»

«Точно знаешь!?»

«Предполагаю…»

«Самое худшее!»

«Надейся на лучшее, но готовься к худшему!» – твердо парировал внутренний голос, и возразить ему было нечего.

– В ногу, так в ногу, – пробормотал себе под нос Денис, добравшись наконец до поставленных на попа столов, служивших болтоулавливателями. Он развернулся лицом к сопернику, на удивление хорошо подсвеченному мерцающим светом факелов, и принялся ждать.

«А ведь и я так же хорошо виден…» – промелькнула тревожная мысль, в животе стало немножко подмораживать, но тут раздалась зычная команда распорядителя:

– За-а-а-а-ряжай! – тут же все мысли из головы исчезли, сознание привычно скользнуло в кадат, эмоции исчезли, Денис стал спокоен, как гипсовая статуя, а тело все сделало автоматически – не даром ш’Тартак столько его (тело) дрессировал: левая нога уперлась в стремя, правая рука захватила крюком тетиву, две руки, при участии спины, взвели тетиву, правая рука уложила болт в желоб – все.

– БАМ-М-М-М-М-М! – раздался звук гонга, и Денис все так же автоматически, без всякого участия сознания, не целясь, вскинул арбалет и нажал на спусковой крючок, одновременно резко сдвигаясь влево.

Тут же, за его спиной прозвучал, какой-то непонятный, вибрирующий звук. Оглянувшись, Денис увидел арбалетный болт, торчащий из столешницы. По всему выходило, что если бы он после выстрела остался на месте, то болт торчал бы не в древесине, а в его груди… однако для рефлексии время и место были не самыми подходящими, и Денис, опустив сознание, чтобы не тратить драгоценное время кадата, быстрым шагом двинулся в направлении младшего а’Ртанзака, одновременно вытаскивая меч из ножен.

К счастью, меч не понадобился. Когда Денис добрался до своего соперника, тот валялся на земле, истекая кровью – арбалетный болт навылет пробил бедро его правой ноги. Вокруг раненного хлопотали многочисленные добровольные помощники, среди которых, стоило надеяться, были и местные медики.

– Согласно «Дуэльного кодекса», вы можете требовать продолжения поединка, после того, как вашего противника перевяжут! – громким, разносящимся далеко вокруг голосом объявил распорядитель. – Каково будет ваше решение?

Денис посмотрел на бледное, искаженное болью, покрытое мутными каплями холодного пота лицо своего врага… хотя какого там врага… – так, соперника по спаррингу, в условиях приближенных к боевым. Никакой ненависти к лежащему на земле а’Ртанзаку он не испытывал.

– Только, если господин барон будет настаивать на продолжении…

– Я – не буду, – тихо проговорил барон и потерял сознание.

*****

Хэлли оказалась у ристалища одной из первых, – да и как она могла там не оказаться, ведь из-за нее, представьте себе, – из-за нее! – хотя и дочки владельца постоялого двора, но простолюдинки! – чего уж тут скрывать, – простолюдинки… один благородный вызвал на дуэль другого благородного! Из-за нее аристократы устроили дуэль! И что особенно приятно, это видели все: и эта толстая корова Элга; и вечно задирающая нос, Лариса, ха! – было бы из-за чего задирать, видите ли ее папаша купил себе титул, тоже мне аристократка, а от самой вечно капустой воняет; и «красавица» Марта… хотя Марта действительно смазливенькая, но! – дуэль-то устроили из-за нее, из-за Хэлли, а не из-за кого-то из этих завистливых дур!

Хэлли, естественно, оказалась в первом ряду, глаза ее блестели, на щеках выступил лихорадочный румянец, она не замечала никого и ничего вокруг. Все ее внимание было приковано к Денису, к его мрачному, но от этого еще более красивому лицу. В сердце ее зародилась робкая надежда: а вдруг этот прекрасный рыцарь на белом коне, – она не знала какой масти у него конь, но почему-то была уверенна, что белой… так вот, этот прекрасный рыцарь тоже полюбит ее, как она его. Хэлли уже сама поверила (у блондинок это быстро, хотя, как видно, и шатенки от них не далеко ушли), что давно любит его глубокой, искренней любовью (типа как дельфин русалку… или наоборот, черт их разберет этих земноводных… или млекопитающих? – короче – рыб). Потом она представила, как он увозит ее с опостылевшего постоялого двора в свой Замок, как они играют скромную, но! красивую свадьбу, рождение детей: четыре сыночка и лапочка дочка, потом…

К реальности ее вернула крепкая рука, цепко взявшая за локоть, и легкий укол под лопатку. Хэлли возмущенно вскинулась, попыталась вырваться, но держали ее крепко, она повернула голову, чтобы увидеть наглеца, позволяющего себе такое, но, увидев синий плащ жреца Храма Морских Богов, перепугалась и сникла… причем перепугалась так, что ноги мгновенно стали ватными, – про них ходили очень страшные слухи будто они кукольники…

– Пошли. Если закричишь, или попробуешь убежать, – убью. – От голоса веяло таким ледяным безразличием, что Хэлли поверила сразу и безоговорочно, что да, – убьет! Колесо фортуны позволив ей на секунду, в мечтах, воспарить в горние выси, безжалостно сбросило лицом в грязь. Хэлли даже почудился звук – хрясть! и привкус жижи на губах.

Толпу, окружившую ристалище, они покинули никем не замеченными – все внимание собравшихся было приковано к арене, где назревали в высшей степени интересные события. Младший жрец отконвоировал свою оцепеневшую от страха, безвольную жертву к огромному, старому дубу, росшему метрах в ста от дороги, там их дожидался обладатель эмблемы Тайфэна. Он скинул с головы капюшон, и взяв рукой девушку за подбородок, развернул лицом к себе.

До этого момента Хэлли было просто страшно… вернее очень страшно, теперь же ее обуял ужас, – на морщинистой шее сидела голова без малейших признаков растительности, а лицо, более всего напоминало морду черепахи. Она уже совсем было решила упасть в обморок, но сделать этого ей не позволили, – глаза жреца стали медленно наливаться синим, каким-то очень неприятным светом и оторвать взгляд от этих синих фонариков ей уже не удалось…

*****

– Ну… я же говорил – у тебя получится! – Шэф хлопнул Дениса по плечу, – ты же дальнобойщик!

– Ага… ага, – криво усмехнулся Денис, у которого нервное напряжение, владевшее им все последние минуты сменилось радостным опустошением, как после сданного экзамена, а теперь накатилась усталость, – вот и все… а ты боялась – так что ли?!

– Ну-у… типа того… – улыбнулся в ответ любимый руководитель, – пошли доедать.

– Пошли, – механически согласился Денис, не делая ни малейшей попытки тронуться с места, – все его внимание было занято поисками Хэлли. Последний раз он видел ее в толпе, когда занял свое место на позиции перед выстрелом. Теперь же ее нигде не было видно, и это показалось ему странным. Денис вспомнил ее бледное, испуганное лицо, восторг пополам со страхом в огромных глазах… ну не могла она потеряться – должна крутиться где-то рядом, но ее нигде не было видно… странно это… очень странно.

– Догоняй, – сказал Шэф, разворачиваясь и Денис остался один.

Толпа, окружавшая ристалище, рассосалась очень быстро – представление закончилось и делать здесь было решительно нечего: столы утащили, факелы погасили и Дениса окружила темнота. Он постоял некоторое время, давая глазам привыкнуть, – конечно можно было выйти в кадат, но… реальной причины переходить в боевой режим не было, а использовать кадат для, скажем так… – баловства, Денис постеснялся. Тем неожиданнее было робкое прикосновение к локтю, – Денис от неожиданности даже вздрогнул, – только что рядом не было никого, и – на тебе!

Хэлли стояла рядом, опустив голову и не пыталась поднять глаза. Денису, у которого последняя женщина была целую жизнь назад – на Тетрархе, такое поведение странным не показалось – мало ли: стесняется, или еще чего… – не важно! Главное что она здесь, рядом: теплая, упругая, податливая, – темная волна вожделения захлестнула его с головой, он попытался осуществить право сеньора прямо здесь и сейчас же, но натолкнулся на спокойное, безмолвное сопротивление – Хэлли ловко выскользнула из его объятий и повлекла в сторону огромного дерева, чей силуэт четко вырисовывался на фоне звездного неба.

«Почему нельзя здесь?.. Зачем куда-то идти?..» – были последние связные мысли посетившие верхний мозг Дениса, после чего управление полностью перешло к нижнему. Хэлли мягко, но настойчиво уводила его в ночь, но ни малейшего опасения это у него не вызывало.

«Чего хочет женщина – того хочет Бог!» – пришла еще одна мысль, но вот в верхний, или нижний мозг, непонятно. Желание распирало Дениса, он понял, что ждать дальше не может и не будет, видимо это же поняла и Хэлли, она остановилась и прильнула к Денису. Его сильные руки (прям как в женском романе!) проникли под ее платье и жадно заскользили по юному телу. Все было готово для неистового соития, но…

Внезапно, будто щелкнул выключатель, в подмышках Дениса загорелись яростным огнем «Поцелуи Пчелы», предупреждая о неведомой опасности. Денис рывком, из красной, тягучей, терпкой и влажной бездны, вернулся в реальность, попробовал скользнуть в кадат, чтобы встретить врага во всеоружии, но не успел. Последнее, что он осознал, был страшный удар сзади по голове.

Кар-танг, старший жрец Храма Морских Богов, мельком оглядел тело Дениса, неподвижно лежащее на земле, такую же неподвижную, стоящую с опущенным взором, только что обращенную девушку и своих помощников: младших жрецов Юнь-гуня и Лю-шаня.

– Охраняйте, – коротко приказал он и младшие жрецы растаяли в темноте.

Старший жрец ненадолго задумался о том, что делать с новообращенной? Согласно его богатому жизненному опыту, неписанным правилам «Внешнего Круга Охраны Храма» и собственной интуиции, ее следовало убить, но обращенная была очень хороша собой и могла… – тут он задумался, так как даже перед самим собой не хотел признаваться в причине, по которой оттягивал такой правильный и логичный шаг, как сворачивание ей головы. И тут ему в голову пришла прекрасная формулировка: обращенная могла послужить нуждам храма в качестве резидента в стратегически важном месте: постоялом дворе «Медная подкова» на Полуночном тракте! Через это заведение проходит огромное количество людей, спешащих в столицу с полуночи, и официантка, которая беспрепятственно перемещается по обеденному залу, присутствие которой никого не настораживает, потому что она просто выполняет свою работу, официантка, в присутствии которой подгулявшие гости не будут замолкать, а будут спокойно продолжать свои разговоры – это ценный сотрудник, необходимый внешней разведке охраны Храма, для обеспечения его безопасности! Он даже прищелкнул пальцами от восхищения собственной мудростью, – теперь, даже если что-то пойдет не так, его старый недруг, вечно копающий под него предсказатель Вай-линь, не сможет доказать, что он оставил красотку в живых для того чтобы потешить похоть, – резидент и точка! Пойди докажи, что не для этого, – его слово против слова Вай-линя – ничья! Ему хотелось немедленно насладиться этой юной плотью, но… к величайшему сожалению, отложить предстоящее дело он не мог – слишком важное, да и свидетели в лице молодых жрецов имелись, – если бы вместо допроса он занялся плотскими утехами с неофиткой.

– Забудь все и ступай. Спи. Проснешься, когда услышишь слово пробуждения: «Хурраган!» – Хэлли растаяла в темноте, как до нее младшие жрецы, – можно было начинать работать.

Откуда-то, из недр своего необъятного плаща, Кар-танг извлек веревку и сноровисто связал оглушенного Дениса. После этого он запел. Если бы мелодию, ритм и слова этой песни услышала пожилая, утонченная любительница классической музыки, всю жизнь наслаждавшаяся творениями Моцарта, Глинки, Балакирева и прочих представителей могучей кучки, то несомненно, эта песня доставила бы этой самой ценительнице невыразимо могучее омерзение, как минимум, на пару порядков, превышающее такое же, от концерта группы «Rammstein», прослушанного вживую!

Другой особенностью этого гадкого песнопения было то, что оно не подчинялось физическим законам, – сила звука убывала гораздо быстрее, чем должна была по квадратичному закону! Так, если рядом с «певцом», потенциальный слушатель чувствовал бы себя, как на провинциальной дискотеке, где качество звука заменяется его интенсивностью, то буквально в десяти метрах от «солиста» уже не хотелось заткнуть уши затычкой, а в двадцати, практически ничего не было слышно. Так что, весь «концерт» прошел для людей находящихся буквально в сотне метров, совершенно незамеченным.

Но! – такая с позволения сказать музыка, не могла остаться незамеченной окружающим миром. Отнюдь! – мир живо отреагировал на эти слова, мелодию и ритм! Над головой старшего жреца возник, поначалу небольшой, медленный черный вихрь, вроде того, который иногда гоняет желтую осеннюю листву в земных парках и садах. Главное его отличие было в том, что он был перевернутым – вершина конуса находилась вверху, а основание – внизу. Хотя… наверняка, это было не главное отличие местного вихря от земного собрата, мирно танцующего «Вальс Бостон». Во-первых – цвет: вихрь был такой черный, что выделялся зловещей кляксой на фоне и так достаточно темного ночного неба. Во-вторых – плотность: создавалось полное впечатление, что в воздухе, все быстрее и быстрее, вертится не такой же воздух, а какая-то конструкция из черного металла, жирно отблескивающая полированными боками в свете ярких звезд. В-третьих: вихрь быстро и неумолимо рос, и вширь и вниз, рос до тех пор пока не коснулся земли, после чего вращение остановилось и Кар-танг с лежащим Денисом оказались внутри большого черного конуса с прочными, на вид металлическими стенами, надежно отгородившими их от мира.

Жрец щелкнул пальцами и в воздухе возник источник света: маленький фонарик, или светлячок – кто его разберет, короче говоря – нечто, дающее достаточно света, чтобы внутренность конуса была хорошо освещена. После этого, у Кар-танга начал расти ноготь указательного пальца правой руки. Рос он очень быстро и через несколько секунд превратился в острый коготь, такого же абсолютно черного цвета, как стены конуса, созданного черным вихрем, и с таким же металлическим отливом. Жрец наклонился над беспомощно лежащим Денисом и отточенными, резкими движениями отросшего когтя начал чертить на его левой щеке, на которой тут же вспучился проступившей кровью, стилизованный трезубец, такой же, как алая эмблема Тайфэна на плаще Кар-танга.

Денис негромко застонал, но в себя так и не пришел, правда жреца это нисколько не смутило, – он приложил свою ладонь к эмблеме на плаще, а когда отнял ее, оказалось что трезубец с плаща перебрался ему на руку и начал светиться, с каждым мгновением все ярче и ярче. Когда эмблема Тайфэна на ладони Кар-танга приняла цвет расплавленного металла, он приложил ее к щеке Дениса, где красовался такой же трезубец, только не горящий, а из запекшейся крови. Как только две эмблемы соприкоснулись, тело Дениса выгнулось дугой от нестерпимой боли и из груди его вырвался крик… вернее, даже не крик, а – вой, полный нестерпимой муки. Казалось бы, что на такой крик тут же сбегутся встревоженные посетители «Медной подковы» и местные жители, но жрец был невозмутим, – он знал, что за пределы конуса не вырвется ни единого звука и что он может делать свою работу спокойно. Магия и боль, а может быть Боль и магия, сделали свое дело и Денис открыл глаза, мутные от пребывания в забытьи и нехорошего, мягко говоря, пробуждения.

– Имя! – лязгающим голосом, выкрикнул жрец.

Денису на миг показалось, что он так и не очнулся, а это все продолжение кошмара, который мучил его, пока он был без сознания. Он прикрыл глаза, чтобы не видеть поганую, черепахообразную рожу, слабо надеясь что она исчезнет, если на нее не смотреть. Как известно, надежды юношей питают. Здесь был именно тот случай: Денис ни в коем случае не был девушкой, а самым что ни на есть юношей, и вполне обоснованно мог рассчитывать на дополнительное питание, но, видимо, наверху кто-то перепутал, – надежды его не оправдались и гадкая рожа никуда не делась.

Видя, что Денис не спешит с ответом, Кар-танг прищелкнул пальцами и Дениса скрутил новый приступ боли. В детстве Денис, бывший заядлым книгочеем, в числе прочего почитывал и Дрюона, и на него произвело сильное впечатление описание смерти Эдуарда II, – заговорщики убили его, введя в задний проход раскаленную кочергу. Так вот… Денису показалось, что мерзкий маг проделывает с ним вышеописанную процедуру. Следствием невыносимой боли было то, что Денис оказался лежащим в нестерпимо вонючей луже из собственной мочи, кала и полупереваренной пищи, исторгнутой желудком, – сфинктеры не выдержали болевого шока, и изнутри Денис оказался чист, как новорожденный младенец, чего конечно нельзя было сказать о его внешних покровах.

– Имя! – снова пролаял Кар-танг, и Денис решил, что надо идти на сотрудничество со следствием.

– Арамис!

В ответ последовала новая вспышка боли, единственным отличием которой от предыдущей было то, что она не вызвала никакого прибавления в луже дерьма, в которой лежал Денис, – пополнять было уже нечем.

– Имя!

– Дэн. – Пошел он на попятную, но ответом был все тот же раскаленный прут, пронзающий истерзанное тело.

– Имя! – Боль превысила тот порог, за которым Денис уже не мог связно мыслить и контролировать свое поведение.

Денис заговорил… Он не только сказал, как его зовут, он рассказал все что знал, начиная с момента своего знакомства с Шэфом, перехода с Земли и заканчивая планами по устранению Гроссмейстера, – хотя какие это были плана? – так, слезы одни. Выслушав чистосердечное признание, жрец несколько секунд о чем-то размышлял, а Денис все это время наслаждался благословенным состоянием отсутствия боли, – никогда в жизни он не испытывал более восхитительного ощущения! Затем Кар-танг поднял руки над головой и Денис понял, что сейчас умрет, но он был так измотан физически и духовно, что никаких эмоций это не вызвало – ему было все равно. Откуда-то Денис знал, что когда ладони сомкнутся, из них ударит молния и это будет последним, что он увидит в жизни, но… никакого страха, никакого желания бороться за жизнь не было… ничего не было… – только полная опустошенность и апатия. Единственным желанием было, чтобы ЭТО поскорее закончилось, но Денис ошибался, – никто не собирался его убивать. Ему было уготована другая участь, – правда не сказать, что намного лучшая…

Жрец уже начал сводить свои скрюченные ладони, напоминающие параболические излучатели, как что-то привлекло его внимание. Он по птичьи, набок, склонил свою черепашью голову, к чему-то прислушиваясь и в это мгновение черный конус, отгораживающий пыточную камеру от мира, лопнул. Блеснули звезды, но Кар-тангу было не до красот ночного неба, – с неожиданным проворством, он начал вертеться вокруг оси, не опуская поднятых рук – готовился к отражению атаки. Но, против лома (в смысле – Шэфа) нет приема! Свистнули невидимые Черные когти и голова Кар-танга, вместе с отрубленными по локоть руками, оказалась на земле, а на голову Дениса обрушился мощный поток крови, бьющий из шеи поверженного мага. Невидимые руки ловко управлялись с обезглавленным телом, чтобы ни одна капля драгоценной жидкости не пропала даром.

– Пей! – последовал категорический приказ, ставшего видимым командора, и как только он дошел до оцепеневшего, от творящегося ужаса, мозга Дениса, его владелец принялся судорожно глотать теплую, соленую кровь поверженного мага. Было противно, но, приказ есть приказ, и стаканчик-другой он оприходовал. Что интересно: как только вражеская кровь залила изуродованную щеку, ощущение раскаленного клейма на ней исчезло. Все это фантасмагорическое нагромождение событий привело к тому, что сознание Дениса не выдержало и он провалился в спасительное забытье.

– Так, – Шэф брезгливо сморщился, – берите этого и тащите к колодцу… – Ирж и Мартан, бесшумно возникшие из темноты, сделали недовольные гримасы, но этим их протест против не самого приятного в жизни задания и ограничился, – то ли от природы были сильно дисциплинированные, то ли были в курсе, что задержка в исполнении Шэфовских приказов, – это знаете ли чревато…

Несколько ведер холодной воды, вылитых на Дениса, никакого видимого эффекта не принесли – он оставался без сознания. С каждым новым ведром настроение Шэфа ухудшалось – прямо пропорционально количеству ведер. После двенадцатого, он хмуро приказал:

– Седлайте лошадей, – мы уезжаем.

Через двадцать минут, переодетый в сухую одежду, но все еще дурно пахнущий Денис, был привязан к седлу, его вонючая одежда упакована в герметичный пластиковый мешок, выделенный Шэфом из неприкосновенных запасов, и кавалькада тронулась в ночь, вместо того чтобы вкушать заслуженный отдых на мягких перинах постоялого двора.

К утру небольшой отряд въехал в маленький зеленый городок неподалеку от Дарлана. Предрассветный туман глушил звуки и скрадывал очертания зданий, спрятавшихся среди вековых деревьев. Улиц, со сплошной линией фасадов, в городке не было, только тенистые аллеи и укрывшиеся в глубинах обширных садов особняки. Глухое цоканье копыт по булыжной мостовой не разбудило никого из почтенных горожан, спавших самым сладким – утренним сном. Судя по всему, народец обитал в городке не бедный и не привычный к ранним подъемам, и только самые чуткие из них прижались сильнее к теплым бокам своих жен и подруг, как бы говоря им: все под контролем! – спите спокойно!

Естественно, не проснулся и никто из доблестных стражей, призванных охранять мирный сон граждан – они как похрапывали в караулке, так и продолжали похрапывать, – пришествие Шэфа и его команды прошло никем не замеченным. Ведомый только ему известными навигационными соображениями, главком уверенно привел свою небольшую армию, к большому особняку, скорее даже маленькому замку, привольно раскинувшемуся в большом фруктовом саду. Окружала сад и замок высокая каменная ограда, подсвеченная проблесками защитных заклинаний. Волшебник, обитающий в доме, сделал их видимыми: может надоело собирать трупы бродяг и воришек, может была какая другая причина, но мерцающий блеск на вершине стены был видим обычным зрением и напрочь отбивал охоту через нее перелезать.

Перед массивными металлическими воротами кавалькада остановилась. В воротах не было бы ничего примечательного, если бы не выглядящее абсолютно живым, человеческое лицо, проступавшее сквозь металл. Закрытые глаза и чуть приоткрытые, полные губы придавали лицу безмятежный, какой-то кроткий вид. Шэф, не теряя время, не спешиваясь, закатал в лоб барельефу большим деревянным молотком, висящим рядом на тонкой цепи, но что удивительно никакого звука при этом не раздалось. Шэфа это нисколько не смутило, – видимо он знал о такой особенности магических врат. Он подождал немного, но так как никакой реакции со стороны ворот не последовало, начал колотить по лбу в ритме барабанщика из шоу Ямато. Некоторое время ничего не происходило, а потом лицо ожило и его безмятежное выражение сменилось на такое яростное, что на менее подготовленного человека, чем Шэф, могло бы подействовать обескураживающе.

– Навозный червь! – заорало искаженное гневом лицо, в его широко распахнутых черных глазах засверкали опасные молнии. – Как ты посмел потревожить покой волшебника…

– Кончай разоряться Эсмаил, – совершенно невежливо прервал этот монолог Шэф, – быстро открывай ворота, пока я их не выбил к чертовой матери! – Несколько секунд ворота хранили изумленное молчание, а затем, уже спокойным тоном, поинтересовались:

– Ты кто?

– Разуй глаза, блин! – с этими словами Шэф вытащил из-за пазухи камень слез и отдал его подъехавшему Иржу.

– Старый Лис!.. – изумленно выдохнули металлические губы.

– Смотри-ка… узнал, старый пень! Что? – сменял склероз на маразм… с доплатой?

Ворота, не отвечая на эти дерзкие слова, начали медленно открываться. Удостоверившись, что процедура идентификации прошла штатно, верховный главнокомандующий снова одел камень слез и тронул своего коня, направляя его во двор, где незваных гостей уже ждал высокий, сухопарый человек, в роскошном халате, придававшем ему чрезвычайное сходство с русским помещиком середины XIX века. Судя по его собранному виду, владельцу замка к таким экстренным побудкам было не привыкать. Хозяина окружали многочисленные вооруженные слуги, настороженно зыркавшие исподлобья на пришельцев. Шэф, оглядев «почетный караул», привычно ухмыльнулся, спрыгнул с коня, не глядя бросил поводья Мартану, вовремя оказавшемуся в нужном месте, и не торопясь направился к волшебнику. Не доходя пары шагов он остановился, несколько мгновений Шэф и обладатель роскошного халата вглядывались друг в друга, а затем одновременно, будто по команде, сделали шаг навстречу и крепко обнялись.

– Только не говори, что ты соскучился! Не поверю!

– Нет, Эси, я к сожалению, по делу… – Шэф кивнул на Дениса, безжизненно повисшего в седле. – И еще… надо кое-что выстирать…

Волшебник молча бросил взгляд на слуг, – тут же двое подскочили к лошадке с висящим Денисом, быстро и ловко распутали его и потащили в дом, а еще одному Ирж выдал полиэтиленовый пакет с обгаженным Денисовским обмундированием.

– Хотите есть?..

– И отдохнуть. – Закончил фразу за волшебника Шэф.

– Прошу! – Эсмаил сделал приглашающий жест, Ирж и Мартан спешились, захватили багаж, – во исполнение категорического приказа верховного главнокомандующего не оставлять его ни на мгновение без присмотра, и вслед за руководителем направились к высокому крыльцу, предоставив лошадей попечению челяди волшебника.

«Слуг» верховного главнокомандующего сразу же отвели на кухню, в то время как Эсмаил и Шэф направились в «операционную», куда уже был доставлен Денис. Полностью обнаженный, он лежал на низкой кушетке, грудь его равномерно вздымалась – дыхание было ровное и только некоторая бледность и закрытые глаза указывали на то, что с ним не все в порядке, да и то только, если знать предысторию попадания его на эту койку, а так он производил впечатление просто спящего человека.

Маг, сведя ладони, сложил руки перед грудью и замер в неподвижности. Шэф, скользнув в кадат, наблюдал как расширялись его восходящий и нисходящий каналы. Через некоторое, весьма недолгое время, их диаметр достиг краев кокона, образованного надтелесными оболочками мага, – теоретически, это был максимально достижимый предел, а на практике считанные единицы людей во всех мирах могли похвастаться подобным достижением. Шэф, к своей досаде, в это число не входил, несмотря на многолетнюю, ежедневную практику. Не обладал он и способностями мага-целителя, поэтому глядя на кокон Дениса не мог понять причину его странного состояния.

Волшебник начал медленно водить руками над телом Дениса, в кадате было видно, как время от времени его ладони вспыхивают мягким, голубоватым светом, и словно отвечая ему, таким же светом вспыхивают участки кокона Дениса, находящиеся под ладонями мага. Обычным же зрением было видно только то, что Эсмаил водит руками над Денисом. В какой-то момент в ответ на голубое свечение ладоней целителя, кокон Дениса ответил багрово-красным, какого-то гнилостно-мясного цвета свечением.

Удовлетворенно хмыкнув, маг двумя руками начал раздвигать края только ему видимого отверстия на поверхности кокона. Ни в кадате, ни в обычном состоянии сознания, Шэф не видел что конкретно раздвигает Эсмаил, – кокон Дениса видел, руки мага видел, а вот щель в коконе, куда сумел внедрить свои руки волшебник, не видел, но главное, чтобы видел целитель, – а он видел!

Дальнейшее, если смотреть обычным зрением, сильно напоминало работу филиппинских хилеров, – маг засунул руку в грудь Дениса, естественно, не пролив при этом ни капли крови, и как будто начал оттуда что-то вывинчивать – по крайней мере движения были именно такими, будто он отвинчивал большую гайку. Шэф перешел в кадат, – правую руку Эсмаила, до локтя, охватывало, как перчатка, голубое свечение, и он действительно вывинчивал из недр Денисовского кокона какую-то хрень, напоминающую багровый огурец. «Огурец» не хотел покидать завоеванных позиций, – куда-то вглубь Дениса уходили многочисленные, как у знатного сорняка «корни», продолжавшие за Дениса цепляться. Но движения мага были отточенными и неумолимыми, – медленно, но неотвратимо, все «корни» были извлечены из кокона. Когда тварь была полностью вытащена, она издала на удивление мерзкий и сильный вопль, заставивший, не ожидавшего такой подлянки, Шэфа вздрогнуть. Долго орать этому исчадию ада не позволил маг, – у него засветилась синим пламенем не задействованная до этого левая рука, и он сжал «огурец» между ладоней. Сияние на мгновение усилилось, сделавшись совершенно нестерпимым, а затем руки волшебника погасли. Когда он разжал ладони, они были пусты.

– Все? – поинтересовался Шэф.

– Надеюсь, что да, но надо проверить.

Когда Эсмаил закончил водить руками над телом Дениса, стало видно насколько он устал: проступили многочисленные морщины, обострились и так резкие черты лица, кожа потемнела, глаза потускнели и запали, и вообще стало ясно, что он далеко не молод.

– Теперь все, – устало улыбнулся он Шэфу.

– Я твой должник!

– Ага… ага… как ты там выражаешься… рассчитаемся на том свете… поленьями… нет не поленьями… А! – вспомнил: огоньками!

– Угольками…

– Точно! Рассчитаемся на том свете угольками! Дерьмо Мартуза, – никак не могу запомнить…

– Стареешь, – ухмыльнулся Шэф.

– Зато ты все молодеешь, – ворчливо отозвался Эсмаил, – не боишься в младенца превратиться? Учти – я тебе сиську не дам!

– Да я бы и не взял твою маленькую, сморщенную… – Шэф скривился, показывая насколько ему отвратительна перспектива питания таким противоестественным образом.

– Ладно, пошли поедим, пока у тебя есть возможность делать это самостоятельно.

– А он еще долго будет без сознания? – Шэф кивнул на продолжавшего лежать с закрытыми глазами Дениса. Внешне он нисколько не изменился, разве что немного порозовели щеки.

– Он в порядке, просто спит, проснется через несколько ратов – будет в полном порядке.

– Тогда пошли есть.

Верховный главнокомандующий был в курсе, что маг, по возможности, придерживается принципа: когда я ем – я глух и нем, поэтому во время еды за столом царило молчание и только когда сытый Шэф отвалился от стола, заставленного обильной снедью, и перешел к неторопливой дегустации малинового ликера, пришло время серьезного разговора:

– Что это было?

Эсмаил, который понемножку потягивал коньяк, некоторое время молчал, перекатывая его на языке, а потом ответил вопросом на вопрос:

– С кукольниками сцепился?

– Да.

– Была причина?

– Даже повода не было. – И Шэф вкратце пересказал всю историю, начиная с их приезда в «Медную подкову».

Волшебник понятливо покивал головой, а потом спросил:

– Откуда ты знал, что снять обращение можно кровью обратителя?

– Ниоткуда не знал… просто почувствовал, что надо залить это Мартузово дерьмо – печать Тайфэна, у Дэна на щеке, кровью этого козла! Заодно заставил немножко выпить.

– Вампира готовишь? – ухмыльнулся маг.

– Ага… – усмехнулся в ответ Шэф, а потом серьезно добавил, – я решил, что хуже не будет… если лекарство снаружи не поможет, то может изнутри подействует…

– Молодец… – ты как обычно, все правильно сделал. Если бы не окропил кровью обратителя эмблему Тайфэна и не дал выпить Дэну его кровь, то извлечь подселенца было бы невозможно, и Дэн скоро бы погиб.

– Я все равно, не понимаю, – что этим морским козлам было от него нужно?..

– Ты помнишь, – задумчиво начал волшебник, – раньше, эта осьминожья отрыжка из Храма Морских Богов ничем не выделялась из толпы всех остальных жрецов… но лет двадцать назад их влияние стало быстро расти… – тут маг сделал паузу потому что ему в голову пришло, что он излагает общеизвестные вещи, – наверно ты и сам все это знаешь?

– Нет, нет, рассказывай, – Шэф усмехнулся, – я был… далек… далек от всего этого и не знаю ничего. – Маг взглянул на него с некоторым недоверием:

– Кому б другому не поверил… но с тобой все может быть – может и не врешь…

– Когда я тебе врал!? – сделал обиженное лицо Шэф, но Эсмаил только махнул рукой:

– Не врать, и не быть пойманным на лжи – не одно и тоже! – Шэф на это только ухмыльнулся, а маг продолжил: – Так вот… с некоторых пор стали замечать, что богатые купцы пообщавшись со морскими жрецами стали завещать им свои состояния, после чего недолго коптили небо и сводили счеты с жизнью… причем в присутствии большого количества незаинтересованных свидетелей. Таким образом, никаких официальных обвинений храму предъявить было невозможно, а глухие подозрения Тайной Стражи оставались бездоказательными подозрениями и не более того… Через какое-то, непродолжительное, время к купцам присоединились и состоятельные высокорожденные, причем добычей храма становились не только земли и деньги, но и молодые аристократы, пополняющие армию младших жрецов…

– Ни хрена себе! – изумился Шэф, – а куда смотрел Орден – надо было давить гадину в колыбели!

– Куда смотрел Орден? – переспросил Эсмаил нахмурясь, – погоди, не перебивай, дойдем и до Ордена. Так вот, пятнадцать лет назад, еще при прошлом Гроссмейстере, жабы сделали ошибку – они обратили Мастера войны ш’Рата… видимо и до этого они делали кукол из Пчел, но это проходило незамеченным, а вот Мастер войны, сделавшийся младшим жрецом… В общем, когда это всплыло, Орден потребовал объяснений, но Храм переоценил свои силы и послал Орден с его запросами в Мартузову задницу… В результате, в Главный Храм Морских Богов, а там целый комплекс, сам знаешь, вошел корпус «Справедливость» и… надо честно признать, что их «Звезды Смерти» тоже оказались вполне боеспособными подразделениями – на уровне фиолетовых Пчел, но… справедливость восторжествовала… – он хищно ухмыльнулся, – с тех пор с Пчелами жабы не связывались… так что странно все это…

– Но тут-то как раз ничего странного – мы были не в униформе Пчел, а в мундирах мушкетеров.

– В мундирах кого?

Шэф только отмахнулся:

– Ну-у… в одежде аристократов… с дальнего севера. – Он помолчал. – Не понимаю, чем их заинтересовал Дэн… не понимаю. Мы были под камнями, – я бы еще понял, если бы на нас напали в истинном обличии, – наверняка Гроссмейстер нас ищет, его люди смотрят на всех дорогах, а какое дело кукольникам до двух нищих аристократов с Севера… не понимаю.

За столом воцарилось молчание, которое через некоторое время прервал маг. Он бросил на Шэфа какой-то странный взгляд, – складывалось впечатление, что Эсмаил стесняется того, что собирается сказать:

– Сам я в это не верю, слышал как-то…

– Не тяни кота…

– Так вот… слышал я, что кукольники умеют видеть Истинный Облик даже под камнем слез… – сказав это, волшебник замолчал с очень сконфуженным видом.

И как тут было не смутиться, – в устах маргеландского мага такое заявление было одно и тоже, как если бы земной физик заявил, что, например… постоянная Планка не постоянна… или материальное тело может двигаться быстрее скорости света. Однако Шэф отнесся к заявлению Эсмаила более чем серьезно:

– Хорошо, а за каким хреном жабам помогать Гроссмейстеру?!

– Вот то-то и оно… сам понимаешь… доказательств нет и быть не может, но… некоторое время назад появились слухи, что у жаб и ш’Эссара появились какие-то общие дела…

– Вот оно чё Михалыч… – задумчиво пробормотал Шэф, чем еще раз подтвердил старую истину, что дурной пример заразителен и что даже такие сильные и не подверженные чужому влиянию личности как главком, склонны перенимать всякие дурацкие словечки и выражения если слышат их постоянно. Волшебник на странную идиому внимание обратил, но отклоняться от линии разговора для выяснения не стал, – видимо тема давно наболела, а поделиться особо было не с кем, если вообще было с кем…

– Странно другое – что они вообще рискнули с тобой связываться, если знали…

– Забыли, – ухмыльнулся Шэф.

– Или как обычно подвела самонадеянность… как они выглядели?

– Как обычно – противно, – пожал плечами Шэф, – один вообще – вылитая черепаха, а два других – просто козлы.

– Черепаха… черепаха! – так это же полевая тройка самого Кар-танга!

– Что за хрен? – лениво поинтересовался Шэф, подливая себе ликер.

– Командир Внешнего Круга Охраны Храма – им детей пугают!

– Пугали, – меланхолично отозвался Шэф.

– Да-а… я понимаю, что у тебя врагов, как блох на портовой крысе, но теперь к ним добавился еще и Храм Морских Богов.

– Ну-у… за разрушение храма! – в стиле генерала из «Особенностей национальной охоты» отозвался Шэф и не чокаясь выпил.

За столом воцарилось молчание, которое прервал бесшумно появившийся слуга:

– Больной очнулся и требует одежду!