Группа Авансюр (СИ)

Глава 21

С караваном, везущим мощи и тело именитого старца все оказалось не так, как думал. Напрасно мне представлялись во сне хоругви, расшитые золотом, скорбные речи местных градоначальников перед отправкой в путь и толпы горожан, провожавшие конвой, выезд из города протекал весьма буднично. На рассвете, когда Ларисса только просыпалась, обоз с шестью крытыми возками и телегой с крепкой деревянной клеткой, сопровождаемый дюжиной имперцев спереди и нашим отрядом сзади, без всякой помпы выдвинулся из города. Из всех отличительных знаков торжественной процессии в наличии было полотнище с вышитым крестом, также крестообразно закрепленном на высоком древке. На одном возке лежал ящик с усопшим, другой был заполнен двумя священнослужителями с челядью, роль которой исполняли три послушника, в третьем ехали сундуки с мощами, а в остальных лежал весь необходимый скарб для путешествий под открытым небом. Вот телега с клеткой вызывала недоумение. В ней определенно кого-то везли, но понять, что или кто там, не представлялось возможным. Бесформенная груда тряпья на фоне охапок полусгнившей соломы. Вот и все описание «почетной миссии», на которую мы подписались. Ерунда какая-то. Помимо всего, безудержно хотелось спать, я не жаворонок, поэтому, едва обоз выехал из города, стал так отчаянно зевать, что Монах предложил выйти из игры и нормально отоспаться дома, пока ко мне в рот не залетела ворона, настолько широко он открывался при непроизвольных зевках. Я с радостью согласился и до двух дня бессовестно продрых на любимом всеми фибрами диване.

— Поведайте нам, убогим, пан командир, кого везут в клетке? — услышал вопрошающую фразу Гнома, едва вернулся в Гондвану.

— Да бес его знает, в инструктаже ее не упоминали. — ответил я, с интересом разглядывая зеленевшую каменистую равнину, простиравшуюся до самого горизонта. В игре наступала весна, так что все вокруг дышало свежестью, разноцветные мазки неизвестных мне цветущих кустов и растений украшали серовато-бурые камни, щедро разбросанные природой и модерами по окрестностям.

— Все же, будь добр, поинтересуйся у НПСов, кого нам придали в довесок к дохлому старику и мослам былого величия их обладателя. А заодно спроси, что за мерзкий запах иногда доносится до моего чуткого носа. Не удивлюсь, если эта вонь от протухающего трупа, забальзамированного с нарушениями технологий. — не унимался Гном, для убедительности сморщившись, как вяленый под пекущим солнцем помидор.

— Поосторожней с выражениями, — одернул Монах богохульника. — Я, хоть и не ортодокс, попрошу с уважением относиться к мертвым, а тем более к останкам святых! Если люди веруют, надо к этому с уважением относиться, безнравственный сын инстаграмма и телеги. А этот старик живым, может, сотни таких как мы, стоил.

— И вправду, Тупик, поподробней узнай, что за груз мы сопровождаем. — попросила Иоланда.

— Непременно, но не сейчас, а на ближайшей остановке. — пообещал я. — Кстати, на обед еще не останавливались? Организм требует высококалорийной субстанции в виде сочащихся нежным соком ароматных кусков мяса!

Узнав, что все это время мы ехали практически без остановок, я продублировал этот вопрос офицеру, командовавшим обозом. Тот презрительно усмехнулся и выдал, что большая остановка будет только вечером, а кто оголодал, может пока перекусить сушеными фруктами и вяленым мясом, взяв их у одного из послушников. Я несколько удивился такой поразительной организации передвижения, но промолчал, вернувшись к отряду и пересказав бойцам ответ офицера. К телеге со вкусняшками немедленно отрядили гонца и далее путь продолжался с веселым чавканьем под смешки и подтруниванием друг над другом развеселившейся от наполняющейся едой команды.

Веселая болтовня прекратилась испуганным возгласом магички, показывающей рукой на телегу с клеткой. Грязные тряпки внутри нее зашевелились, солома раздвинулась, высунувшаяся почерневшая рука откинула прядь волос, давно не видевших горячей воды с гребнем, и на отряд с любопытством уставились пара зеленых глаз, светившиеся настороженным любопытством.

— Вот тебе, командир, и Юрьев день, и ночь с Шехерезадой! — воскликнул Старшина осадив своего было испугавшегося коня, попытавшегося юркнуть за обочину. — Так мы, оказывается, ведьму с собой тащим!

Бойцы с неподдельным удивлением вылупились на клетку, где женщина неопределенного возраста, перестав пялиться на бойцов, занялась собственным прихорашиванием, брезгливо скидывая с одежды прелые клочья. Кое-как приведя себя, по ее мнению, в относительный порядок, она опять уткнулась взглядом в сопровождающий ее отряд, меланхолично теребя черные пряди спутавшихся почти до состояния дредов волос.

— Ведьма 12 уровня, — прочитал проявившуюся надпись над ее головой Монах. — Так это игрок? — удивился он.

— Слышь, лучница, вот, что происходит с твоим классом, недоучившимся второй профессии. — наставительно произнес Старшина.

— Не твое дело, собака! — раздалось из клетки. — Лучше поднесите воды, в горле сухо, как после многодневной попойки.

— Вода. Я пил ее однажды… Она не утоляет жажды. — продекларировал Гном. — Но ближайшее пиво, я полагаю, мы выпьем в Метеорах, судя по дикой необитаемой местности. А тебе, грязная красавица, и вовсе не положено ввиду казематной диеты.

Монах, не слушая товарища, автоматически снял кожаную флягу с водой с пояса и опомнился только тогда, когда ее жадно вырвали у него из руки.

— Вы кто такая будете? И почему, попавшись, не удалили аккаунт, подвергая себя избиениям? — с интересом глядя на пленницу, захлебывающуюся от жадных глотков, спросила Майка.

Ответом ей стал хриплый смех. Откинув от себя пустую сморщенную флягу, ведьма уселась поудобнее, бесстыже оголив ноги выше коленок. Они, несомненно, были некоторое время назад весьма аппетитными, но несколько сочащихся сукровицей язв и ободранные до багрового цвета коленки сейчас представляли весьма печальное зрелище.

— А ну, отставить разговоры! — подъехал к нам один из стражников. — Это одна из самых опасных преступниц, пойманных на здешних землях, и наша задача довести ее до Метеор.

— И что с ней там сделают? — поинтересовался Гном.

— Заклеймят магическим клеймом и скинут со скалы. — равнодушно пояснил стражник. — Может, такие меры окончательно лишат ее жизни, а то, что только не пробовали… И сжигали на костре, и топили, и на «Испанском сапоге» до смерти пытали, все равно воскресала и принималась за старое.

— В чем это «старое» заключалось? — попытался уточнить я.

— В обольщении. Появлялась на пирах знати и там соблазняла на прелюбодейство уважаемых людей, наводя смуту и брожение в их семьях.

Я кинул ошеломленный взгляд на ведьму. Чего, чего, но о подобных действиях игроков в Гондване я еще не слыхал. Трахаться с цифрами, обрекая впоследствии себя на немыслимые мучения — это что-то новенькое в игровых реалиях, по крайней мере для меня. Ради чего, спрашивается?

Ближе к темноте наконец объявили долгожданную стоянку. Видимо, из-за опаски нежелательного общения с местным населением, ночевку устроили в пустынном месте у ручья, отъехав метров триста в сторону от дороги. На другом его берегу находился небольшой островок леса, где в изобилии водился сушняк в виде засохших корявых сосен, не выдержавших конкуренции с более удачливыми высокими соседками, отнявшими у них доступ к желанному солнцу. Возки расположили кругом от возможного нападения, расставив внутри походные шатры, а костры разожгли несколько сбоку, обоснованно побаиваясь искр от смолистого дерева. Их было три: один для сопровождающих, другой для стражников, и еще отдельный, самый далекий от шатров для нашей группы, что меня полностью устраивало. Клетку с ведьмой расположили в прямой видимости от всех трех и сразу выставили около нее пост из двух стражников, посылавших всех любопытных к известной матери обитателей ада.

Едва зашло солнце, с недалеких гор потянуло холодом и народ стал дружно подпрыгивать и разминаться в попытках согреться, вполголоса ругая начальство, зажилившее полагающееся для таких моментов известное средство для обогрева. Старцы были неумолимы и тогда Кузьмич, порывшись в закоулках нашей телеги, вытащил на свет заныканную амфору с вином литров на восемь, припасенную для экстренных случаев. Я не решился спросить, из каких запасов, а, главное на чьи деньги он его приобрел, вспомнив, какой ногой читал отчеты о закупках. Как раз к этому времени подоспел и горячий ужин, чему все были несказанно рады. Вяленое мясо с сухофруктами, жевавшееся по дороге, уже всем набило оскомину. Выпив и поев горяченького, народ оживился и дружно принялся обсасывать косточки обнаруженному грузу, на все лады гадая, за какие такие любовные заслуги его ждет столь суровое наказание и не врет ли начальник стражи, описывавший виды казней, которые уже применялись для ведьмы.

— Мне кажется, все иначе было, — сказал Гном, подбросив новых веток в костер. — Не дала важному папику засунуть в себя его обмылок, вот и бросили в тюрягу, объявив ведьмой.

— Вообще-то она на нее похожа, это я, как отдаленная коллега по классу говорю. — заметила Иоланда. — Кроме того, надпись над головой ясно дает понять, что это именно ведьма, иначе какого беса она себя Мегерой обозвала?

— В любом случае ее накормить надо, ишь какими голодными глазами в нашу сторону смотрит. — Майка стала накладывать в миску еды, жалостливо глядя на пленницу.

— Погоди, не спеши, — остановил я ее. — Сначала надо дозволение на кормежку у стражников получить, а то полетит эта миска от пинка часового тебе в личико, а желающих слизывать кашу с одежды в нашей компании не так уж и много. Разве что Кузьмич, да и тот с камней тогда в горах лапшу подбирал, а у нее другая консистенция.

— Ну так спроси, невозможно наблюдать, как ей очистки от овощей прямо на солому выкинули.

— Я тоже это видел, не по-христиански это, даже если она настоящая тварь, как ее здесь расписывали. — заметил Монах.

— Вот ты и займись этим. Только не забудь для начала предложить часовым по кружке вина, чтоб заранее задобрить.

Монах щедро разлил по кружкам и отбыл в сторону стражников. Пользуясь тем, что добрая половина отряда отказалась от выпивки, плеснув себе лишь на дно ради получения эстетического наслаждения и согрева, Старшина, мигом воспользовавшись этим моментом, хватанул себе вторую порцию и теперь удовлетворенно прислушивался к реакции организма.

— Слышь, Иоланда, расспросила бы ее про специализацию. Вот ты, например, ворожея, это слово понятно даже малышне. Умеешь глюки двойников в жизнь притворять, зелья выдумывать, даже от небольших ран исцелять. А она, раз такая опасная, что умеет? Если только совращать, то этим любая шлюха похвастаться может, дело нехитрое.

— Сам спроси. Как по мне, так она грохнутая на всю башку, кем бы она не была, раз позволяет так с собой обращаться. Я б на ее месте убилась давно.

— И спрошу! Дождусь, когда караульные сменятся, возьму вина и пойду к ним в гости. Если фишка удачно ляжет, расспросим убогую, как до такой жизни докатилась…

Старшина смачно сплюнул в костер, вытащил оттуда полуобгоревший прутик и проверил им уровень вина в амфоре.

— Хватит, чтоб языки разболтались и подобрели много не надо. Ночь стылая, не для отказов от согревающего плоть и душу — ухмыляясь, заметил он и, расстелив плащ, подбитый изнутри козьей шерстью, лег на него, уставившись на звезды.

У костра наступила тишина, лишь иногда ветки потрескивали, перегорая и выпуская в воздух немногочисленные мелкие искры. Бойцы, глядя на Старшину, тоже поудобней устраивались, поочередно подставляя остывшие части тела живительному теплу, исходившему от пламени. Лагерь потихоньку погружался в сон, только Рога напряженно всматривался в черноту окружающей ночи, пытаясь высмотреть что-то невидимое за расставленными вокруг шатров телегами.

— Чуешь что?

— Чую. — негромко подтвердил Рога. — Такое ощущение, будто невидимый собрат по классу недалеко.

— Где? — заинтересовался я.

Рога неопределенно указал в темноту.

— Я говорил, что на этом уровне только ощущаю, но увидеть не могу, если он сильнее по классу. Так вот, сейчас подозрение, что кто-то невидимый крутится вокруг лагеря, его присутствие то появляется, то пропадает. Неприятно. Может, я поброжу за телегами, вдруг чего замечу?

— Отставить, — жестом я остановил вора. — Одного тебя запросто прибьют, а будить лагерь, основываясь на всего лишь подозрениях, не очень хорошая идея. Сиди дальше у костра и продолжай вслушиваться. Все равно, пока лагерь окончательно не уснул, никто напасть не осмелится, слишком большой конвой для любителей поживиться с помощью клинков.

Мы замолчали, вслушиваясь в ночные звуки. От телеги с клеткой вернулся Монах, сообщивший, что поговорить с пленницей, скорее всего удастся, но не сейчас, поскольку начальство еще не погрузилось в сон, а оно у них строгое и суровое на расправу при нарушении дисциплины. Повернувший к нему голову Старшина выразился в духе, что все это херня, через часик, когда все угомонятся, часовым станет на все насрать, лишь бы вкусить горячительного халявного пойла, чтобы скрасить холодное время караула. Он приставил посудину с вином поближе к углям и снова лег, укутавшись с головой в плащ.

Наконец, к клетке подошла очередная смена. Перекинувшись парой непримечательных тихих фраз, караулы поменялись местами, и подмерзшие стражники весело помчались отогреваться к костру. Старшина через некоторое время высунул голову из-под плаща, прислушиваясь к окружающим звукам, моментально оживился, встал, и прихватив амфору, энергично направился к телеге с ведьмой. Вернувшись через несколько минут, он весело заявил, что вопрос улажен, и у всех желающих пообщаться с пленницей есть полчаса для удовлетворения своего любопытства. Задерживающихся с душещипательными беседами после истечения времени начнут колоть в копчик копьями. Стараясь не привлекать внимания, большая часть отряда по одному потянулась к заключенной.

— Эй, убогая, ты еще в игре? — тихо позвал Старшина ведьму, когда мы расселись перед клеткой, а часовые интеллигентно встали в тридцати шагах, делая вид, что нашествие пытливых чужих дознавателей прошло для них незамеченным.

Ответом ему слала всклокоченная голова, неожиданно вынырнувшая из соломы в непосредственной близости от решетки. Внимательно рассмотрев пришедших в темноте, пленница весело оскалилась.

— Мальчики, вас для меня слишком много, каждого до утра обслужить не успею. А девочки вообще тут лишние, нельзя детей приводить на ужастики, да еще с немалой долей порно.

— Значит, жрать не хочешь! — заключил Старшина, отводя назад руку Майки с миской каши от клетки.

— Я такого не говорила! — заверещала ведьма, жадно вперяясь взглядом в еду.

— Тогда не болтай попусту, а расскажи честным людям, за что здесь находишься. Майка, не отдавай ей все сразу, а то сожрет и кино закончится, не начавшись.

— Но, но! — запротестовало существо в женском обличье, не отрывая голодный взгляд от миски. — Без еды от меня ни слова не выбьете!

Опустошив миску за считанные секунды, она блаженно потянулась и вопросительно уставилась на Старшину.

— У нас тут небольшой спор вышел насчет твоей специализации. — немедленно начал тот, — мой товарищ утверждает, что ты дешевая шлюха, к своему несчастью обокравшая клиента, но ему не верят.

Ведьма зло поглядела на Старшину.

— И правильно делают, у таких старых пней фантазия слишком замшелая, чтоб разглядеть в несчастной оборванной девушке настоящую красавицу, будоражившую воображение не одного сановника в этой задрипанной Империи.

— Класс какой? — повторил вопрос Старшина.

— Шельма, — неохотно выдавила из себя ведьма. — По заданию клана под личиной светской львицы внедрялась в местную знать и добывала информацию. Если бы не этот урод…

— Точнее, давала внедряться в себя. — поправил Старшина. — Монах, будешь должен.

— Кто именно? — заинтересовался я.

— Герцог Фессалийский. Редкостная сволочь. Именно из-за него меня объявили ведьмой и лишили всех богатств.

— Чего ж твои такой ценный добытчик информации из подземелья не вытащили? — спросил Гном, почесывая спину корявой сосновой веткой.

— Думала, обойдется, а потом охрану поменяли и лысого начальника стражи, который при моем виде уже слюнями захлебывался, сослали на войну, а меня велели первый раз казнить. Выпить есть?

— Во, наглая! — пробурчал Старшина, вытаскивая небольшую флягу из-за голенища. — Пару глотков, не больше! — предупредил он. — И что, все на твою красоту западали, как безусые юнцы?

— Думаешь, ты — исключение? — презрительно фыркнула ведьма. — Такие бравые усачи пачками валялись у меня в ногах и целовали одежды, умоляя подарить хоть один поцелуй!

— Это точно не про меня, особенно при таких обстоятельствах. Хоть женщины и водка всегда на первом плане, но чтоб заставить без ума влюбиться в ободранные коленки с язвами, никакого пойла не хватит. — заявил вояка, решительно отбирая флягу и тщательно протирая ее тряпкой.

Ведьма только с легкой хрипотой рассмеялась и нарочито высунула язык, вызывающе облизнув губы. В сочетании с ее видом вышло не слишком сексуально, скорее наоборот. Потеряв всякий интерес к пленнице, мы вернулись к догорающему костру.

— А она ничего, — заметил Гном. — Если, конечно, отмыть, залечить и переодеть.

— И выбить, как из ковра, всю дурь про собственное совершенство. — добавил Старшина. — Непонятно, на что надеется, раз аккаунт не удаляет.

После этой фразы мы с Рогой переглянулись. Если действительно неизвестный невидимка шарился вокруг лагеря, то слова ведьмы о ее связи с кланом многое объясняли. Значит ждет, падла, чает, что дружки по дороге из плена вызволят. Потому сегодня в игру вошла и не выходит. А нам предстоит в ближайшие дни очередная жаркая схватка. Вот ни разу не жалею, что взял этого молчаливого паренька в отряд.

— Приедем в Метеоры, там свое получит. — продолжал разглагольствовать Старшина, приканчивая фляжку. — Будет знать, кувыркаясь в пропасть без парашюта, как с местными герцогами за портьерами тискаться. Там всего-то двенадцать неудачных прыжков осталось. Пустяк для инквизиции, если точка воскрешения в одном из храмов.