Грешники Святого города

Глава 11

Леандр в отель так и не вернулся, да и Лукаса нигде не было видно. Не удостоив Маккинли взглядом, я прошла мимо него в номер, где спала накануне, упала на кровать, аккуратно положила меч и полезла в сумку за посмертными записками Эдди. Жемчужный свет лился в окно, образуя квадрат на синем ковре. Я проглотила рвущееся с губ проклятие, мои перстни яростно заискрились. Почувствовала горечь.

Джафримель закрыл дверь спальни и привалился к ней, сложив руки на груди. Его глаза светились. Я взглянула на папку, положила ее рядом с бумагами, испещренными скинлинскими письменами, и взяла одну из склянок.

Ее содержимое испускало слабое свечение под лучами тусклого послеполуденного солнца, едва пробивавшегося сквозь дождевые облака. В комнате царила тишина. Занавески слегка шелохнулись и застыли в неподвижности. Стены тихим стоном откликнулись на взвешенную настороженность Джафримеля и мою отчаянную, почти невыносимую боль. Все стихло.

Мое сердце болело. Глаза жгло: они были сухими, и я твердо решила, что не расплачусь. Но рука моя слегка дрожала, крохотные гранулы в склянке тоже подрагивали и пересыпались.

Метка на плече больше не горела и не отвлекала меня от испытанного потрясения. Правда, покалывающее ощущение внимания Джафримеля сохранилось: его энергия мягко прикасалась ко мне, как кошка, трущаяся головой о хозяйку. Может быть, это было утешение.

И мне хотелось принять его — значит, дела совсем плохи? Наши отношения в тупике, как всегда.

Я взглянула в сторону двери. Джафримель стоял с полузакрытыми глазами, притушив их зеленое свечение — возможно, ради меня. Тем не менее его глаза сияли ярче всех источников света в этой комнате, так что ресницы отбрасывали тени на скулы.

В молчании прошло двадцать долгих секунд, двадцать тяжких ударов моего сердца. Пульс продолжал частить, напоминая о том, что я жива.

— Она мертва, — тупо произнесла я наконец.

«Кто это говорит? Обреченно. Безнадежно».

— Мне очень жаль. — Впервые я услышала, как голос Джафримеля дрогнул от сострадания, пусть едва заметно. — Если бы я мог изменить это ради тебя!

Я почти верила ему. Нет, вру. Я ему поверила. Если бы он мог заставить смерть отступить и вернуть Гейб, он бы непременно это сделал. Преподнес бы еще один подарок хедайре, как знак своего могущества. Ведь он не знал, что еще мне подарить. Чем порадовать меня.

Жаль, что ему такое не под силу. Смерть нельзя отменить. Я знаю это. Отчаяние в моей душе восставало против этого знания, но я гнала его прочь, потому что мне предстояло неотложное дело.

Я снова подняла склянку и легонько встряхнула. Гранулы внутри тихо зашуршали, словно поддразнивали меня.

— Как ты думаешь, что там? — проговорила я.

Слова прозвучали сдавленно, словно выходили через силу. Я закрыла глаза и уронила руку. Мне не хватало воздуха — он стал плотным, как глина.

Было слышно, как Джафримель пересек комнату: наверное, он нарочно шагал не беззвучно, как обычно. Он остановился возле кровати и запустил пальцы мне в волосы. Прикосновение было нежным и интимным: именно так, бывало, он касался меня в Тоскане, когда хотел отвлечь от бесконечных лихорадочных штудий. Его пальцы с трогательной лаской скользнули вниз, по моей щеке.

— Лучше бы ты плакала.

Голос Джафримеля преобразил воздух, смягчив и позолотив его. Этот тон совершенно не походил на привычную мне сухую иронию, будто говорил кто-то другой.

— Чем тебе помочь? Скажи, что надо сделать, Данте.

Я поежилась. В сумке, висевшей у меня на бедре, что-то звякнуло.

— Насколько жестоким ты можешь быть? — Слова превращались в пепел на моих устах. — Когда я найду тех, кто это сделал, они должны испытать настоящие муки.

Последовала новая долгая пауза. Джафримель опять погладил мою щеку; его чувствительные пальцы скользили по коже, отчего по спине пробегали приятные огненные струйки. У меня перехватило дыхание, острая боль в груди унялась.

— Демоны разбираются в мести.

Он прикоснулся к моей верхней губе, прослеживая пальцем ее изгиб.

«О боги».

— А в чем они не разбираются?

— В людях. — Он ответил сразу, и так иронично, что у меня вырвался невеселый смешок.

Я достала три из четырех склянок и вручила ему.

— Держи. У тебя они будут сохраннее.

«Надеюсь, ты их вернешь. Но бьюсь об заклад, для тебя они не представляют интереса».

Он щелкнул пальцами, и маленькие пласглассовые контейнеры исчезли, как исчезали крохотные зверушки оригами, которые он складывал из моих записок. При этом он ничего не сказал — лишь стоял и выжидающе смотрел на меня.

Отметив про себя ловкость рук Джафримеля, я вдруг подумала: что же происходило с теми сложенными листками бумаги? Никаких сгибов на моих листах не было. Значит, тех бумаг, которые он выбирал, я больше не видела.

«Дэнни, не отвлекайся! Проблема не в Джафримеле. По крайней мере, сейчас. Знаешь, в других обстоятельствах это утешило бы тебя».

Черный юмор помог мне совладать с болезненным приступом вины.

Я тяжело вздохнула, открыла папку и забралась с ногами на кровать, отстраняясь от него.

— Вот, взгляни. Это заметки Эдди.

«Слава богу, мой голос звучит почти нормально, если не считать хрипа».

В горле саднило, но каждое слово выговаривалось внятно, с приятной хрипотцой. Однако внутри меня кипела ярость.

— Скинлин… — Джафримель присел на кровать рядом со мной. Неужели в его голосе прозвучало сомнение?

— Он был… хорошим человеком, — сказала я.

«С точки зрения демона?»

Но я несправедлива: Джафримель пытался быть добрым. Я сглотнула стоявший в горле ком с привкусом желчи и повторила:

— Был.

Я опустила голову и уставилась на снимок искалеченного тела Эдди: мертвые глаза смотрели на меня с осуждением.

— Боги всевышние! — потрясенно прошептала я, словно меня ударили.

— Можешь на минутку успокоиться?

Джафримель откинулся назад и развалился на кровати, опершись на локти. Странная поза, особенно для того, кто привык всегда держать себя под контролем. Он казался уязвимым: волосы взъерошены, живот как будто подставлен под удар.

«О чем он говорит? Я сегодня нашла свою подругу мертвой. Свою единственную подругу. Какое тут спокойствие?»

Я покачала головой.

— Нет.

Сила моего голоса заставила задребезжать лампу. Перстни сверкнули, выбросив золотые искры в заряженный взвихренный воздух.

Мною овладело непреодолимое желание выхватить меч и изрубить в куски здешнюю бесчувственную отвратительную мебель, но я сдержалась, сглотнула горячую желчь и снова опустила глаза. Клинок в ножнах откликнулся тихим звоном.

Джафримель протянул руку, ухватил папку золотистыми пальцами и вытащил ее из моих безвольных рук. Над отелем пролетел самолет, в холле послышались чьи-то шаги. Постанывали от напряжения стены, я слышала даже слабый шелест собственных волос, скользящих по плечам.

Джафримель закрыл папку и отложил в сторону. Потом улегся на спину, сцепив руки на затылке под черными волосами. Я спиной чувствовала его взгляд, но не поворачивалась, рассматривая свои руки.

Черный молекулярный лак на ногтях, изящные демонские кисти, тонкие запястья.

— Мне нужно посмотреть. Я должна… начать поиски. Это мой долг.

— Знаю, — тихо отозвался он. — Но не сейчас, Данте. Не сейчас.

— Почему?

«Черт возьми, почему нет?»

— Сейчас ты все равно ничего сделать не можешь. Успокойся. Разве может охотник устремляться за добычей вслепую?

Его голос ворошил мои волосы, касался щеки. Свободное пространство наполняла беззвучная энергия его внимания: казалось, он в каждой пылинке, каждом волоконце ковра, каждом стежке на занавесках. Джафримель держался напряженно и настороженно.

Он был готов ко всему.

Возразить я, при всем моем желании, не могла. Я была так взвинчена, что запросто упустила бы что-нибудь существенное, даже чрезвычайно важное, взявшись за бумаги. А здесь нужна ясность мысли. Я должна быть холодна, расчетлива, логична. Должна!

И что же мне делать?

«Думай. Просто сиди и думай. Пораскинь мозгами».

Однако стоило мне немного посидеть спокойно, как у меня снова защемило в груди. Меня потянуло на воспоминания. Острые, как мой клинок, холодные, как океан, воспоминания о времени после убийства Сантино…

«Прекрати, Данте. — Я поежилась. — Не думай об этом».

Я приподнялась, чтобы встать с кровати, но Джафримель внезапно удержал меня за запястье и потянул. Я потеряла равновесие и, издав удивленный возглас, повалилась на него. Мой меч оказался между нами, портупея сбилась, разрядник уперся в бедро, а пистолет чувствительно надавил на ребро. Ножи в ножнах уткнулись в мои ребра и спину.

— Успокойся, — шепнул мне в самое ухо Джафримель, и от его дыхания тепло разлилось по моему телу. — Пожалуйста, Данте.

Я пнула его и вывернулась, отчего разрядник вдавился в мое бедро еще глубже.

— Отпусти!

Я извивалась, норовила ударить его коленом, но его руки превратились в стальные обручи. Это походило на какую-то новую разновидность спарринга: демон против смертной женщины, наделенной малой толикой демонической энергии. Неравные силы, но я отчаянно боролась. Больно ударилась головой о его плечо, так что искры посыпались из глаз, и рухнула на кровать. Джафримель придавил ногой мои ноги, а руками чуть не сокрушил мне ребра.

— Отпусти, — сказала я, прижатая к его шее и готовая укусить его. — Что ты делаешь? Отпусти сейчас же!

— Ты сейчас в таком настроении, что запросто можешь навредить себе, — промолвил он, дохнув теплом мне в ухо. — Вот успокоишься, и я тебя тут же отпущу, но не раньше.

«Проклятье, а ведь он прав».

В отчаянии, терзаемая болью и жаждой мести, я могла выскочить в окно, сбежать неведомо куда, начать крушить все вокруг, даже убивать.

— Я не собираюсь вредить себе, — прошептала я. — Я хочу убить тех, кто это сделал.

— Вот и прекрасно. Будет охота, как обычно. Но если ты не успокоишься и начнешь преследование в таком состоянии, ты плохо кончишь.

Он говорил очень тихо. Пряный мускусный запах демона облаком окутывал кровать и щекотал мои ноздри.

«Проклятые демонские феромоны. Пахнет безопасностью, будь он неладен. О боги! Помогите мне, боги».

У меня вырвался нервный смешок. После долгой паузы Джафримель положил подбородок мне на макушку. Я крепко зажмурилась, желая сохранить твердость и не поддаться на его уловки.

Я не могла не признать холодную логику его слов. Если я начну охоту в таком лихорадочном состоянии, у меня ничего не выйдет — и Гейб останется неотмщенной.

Подобно тому, как долго оставалась неотмщенной Дорин.

Будь я хитрее или ловчее, будь я маги, мне наверняка удалось бы распознать Сантино и Дорин была бы жива. Если бы не увечья после убийства Сантино, я могла бы сдержать обещание и спасти Еву. Если бы я могла использовать ту сверхъестественную быстроту, какой наделил меня Джафримель, Джейс до сих пор был бы жив. Если бы я осталась дома, а не скрылась с демоном в Тоскано, Эдди и Гейб могли бы выжить.

«Если бы» — до чего я ненавидела эти два коротких, сухих, лицемерных слова!

Я винила себя даже за первую смерть Джафримеля, несмотря на неоспоримый факт его возвращения. Можно ли вообще считать его состояние смертью, или это своего рода сон? Он сам называл это «покоем», то есть разновидностью отдыха. Глубокий покой тела, превращенного в пепел с запахом корицы. А ко мне взывала его воля к жизни, заключенная в хрустальной матрице.

Джафримель тихо и глубоко вздохнул.

— Успокойся, — прошептал он, прижавшись губами к моим волосам. — Успокойся, моя любознательная.

Он сказал и что-то еще, но я не расслышала. Не голос, а стук его сердца говорил мне, что я в безопасности, что он со мной, что мне надо успокоиться.

Мысленно я услышала что-то вроде щелчка, и все как по волшебству встало на свои места. Значит, пора начинать охоту. Я глубоко вздохнула, вобрав пряный запах до самого дна легких. Рядом со мной демон, который лгал мне, сбивал с толку, причинял боль, втянул в авантюру с работой на Князя тьмы, — но он по-прежнему утешал меня. И что еще важнее, защищал.

Он даже померился силами с Люцифером и вышел победителем.

Я умиротворенно прислушивалась к размеренному, мощному биению его сердца.

— Со мной все в порядке, — наконец произнесла я.

— Сильно в этом сомневаюсь.

Он поцеловал мою макушку — такое нежное, интимное прикосновение. Слава богам, мне удалось хотя бы не покраснеть.

— Будешь продолжать в том же духе, с ума меня сведешь, — сказал Джафримель.

«Сведу с ума? Какого черта это значит?»

Я нетерпеливо вывернулась, и он несколько ослабил объятия, хотя продолжал удерживать меня. Было ясно, что при попытке вырваться я снова окажусь в стальной хватке.

— Что ты имеешь в виду?

— Мне не нравится, когда ты так страдаешь. Что ты собираешься делать в первую очередь?

Я обдумала этот вопрос, пытаясь устроиться поудобнее, но ничего не выходило — мешало мое снаряжение. Я снова вдохнула запахи Джафримеля: дух мужского начала, аромат пряностей, демонический мускус. Мое сердце понемногу успокаивалось.

— Джафримель, выпусти меня, а то одна пушка вдавилась мне в бедро, а другая в селезенку. Ладно?

— А может, мне нравится держать тебя в объятиях. В последнее время мы так далеки друг от друга.

«И вряд ли будем близки в обозримом будущем».

— Возможно, мы были бы ближе, если б не твоя привычка обманывать меня и держать в неведении.

А ведь нам некогда ссориться. Не время для ссор.

— Я тебе не враг, — сказал он и пригладил мне волосы, пропуская шелковистые пряди между пальцев.

Мой немедленный отклик испугал меня саму.

— Вот как? Докажи.

Я понимала, что говорю как капризная девчонка или как идиотка.

Он рассмеялся, словно его это искренне позабавило, что раздосадовало меня еще сильнее. Раздражение действовало как тонизирующее средство, оттесняя в сторону мрачное оцепенение и горькую печаль.

Я укусила Джафримеля за плечо, глубоко вонзив зубы, и он резко вздохнул, но хватку не ослабил. Его тело напряглось хорошо знакомым мне манером.

«Ну вот. Чувствую себя совсем глупо».

Мой рот наполнял вкус мускуса, вкус ночи, вкус демона — интимный, как поцелуй. Материя его плаща скользила и пульсировала энергией у моих губ. Я так давно не была с ним по-настоящему близка, что чувствовала благословенное облегчение от возможности доверить ему свое тело. Я снова попробовала высвободиться, но ничего не добилась.

«Черт возьми! Он обращается со мной как с ребенком».

— Джафримель…

Он не дал мне договорить: голос его звучал тихо, но твердо.

— Не сейчас, Данте. Я не уверен в том, что ты полностью владеешь собой.

Ну, это уж слишком! То одно, то другое, от Сараево до Сент-Сити, столько смертей и разрушений, вечно натянутые нервы. Долго ли еще я смогу все это выдерживать?

«Я тебе покажу, как я владею собой, сукин ты сын!»

Я рванулась, набрала воздуху, задержала дыхание и плотно зажмурилась.

Пятнадцать секунд. Тридцать.

Чернота под веками взорвалась водоворотами и вспышками цветов куда более ярких, чем реальные краски жизни. Среди них усиливалось голубое свечение смерти — потаенное место, где обитал бог, раскрывалось во мне подобно цветку. Впервые в жизни я не хотела погружаться в это свечение и удержала себя резким усилием воли. Я задыхалась, пульс грохотал в ушах и в горле, а нараставшая волна желания была затоплена внезапной острой потребностью в кислороде.

«Даже демонам нужно дышать». И тут же другая мысль: «Я веду себя как малое дитя. Но ведь он обращается со мной как с ребенком. Так что это естественная реакция».

Я сознавала, что веду себя не просто по-детски, а по-идиотски, но ничто не могло меня остановить.

Джафримель разжал хватку и встряхнул меня — сильно, но стараясь не причинить боли. Мои волосы разметались по подушке. Воздух из легких вырвался наружу, я непроизвольно вздохнула. Открыла глаза и увидела, что он смотрит на меня.

Как всегда, я залюбовалась очертаниями его скул. Безупречно вылепленные губы были поджаты, брови насуплены, между ними залегла тонкая складка. На миг он показался мне похожим на Люцифера. Сходство было столь неожиданным, что мое сердце подпрыгнуло и произвело мощный выброс демонского адреналина. К счастью, этот выброс не убил меня, но основательно прочистил мозги. Я наконец обрела способность к ясному мышлению — пожалуй, впервые с того момента, как вошла в ворота дома Гейб.

— Никогда, — тихо произнес Джафримель, совсем как Князь тьмы, — никогда больше этого не делай.

«Сработало, Дэнни! Вот что на него действует».

Я испытывала детское удовлетворение оттого, что неожиданно обрела контроль над ситуацией.

— Или что?

Я уже освободилась полностью и, если бы не предательская дрожь в голосе, могла говорить вполне уверенно.

— Или придется заставить тебя больше так не делать. — Кровать заскрипела, когда он плавно поднялся на ноги, словно перетек из одного положения в другое. — Думай обо мне что хочешь. Тем более что от моих поступков твое мнение вряд ли зависит.

«Боги верхнего и нижнего мира, неужели он и вправду обиделся?» — изумилась я.

Он двинулся прочь, я же чувствовала такое потрясение, что не могла вымолвить ни слова. Люцифер говорил, что Джафримель — его старшее дитя. Как мне жить с существом таким древним, таким могущественным — и таким чужим? Он не был человеком, как бы ни притворялся ради меня.

Не человек. Нелюдь.

Но ведь я сама тоже не совсем человек. Возможно, что-то человеческое сохранилось лишь в моем разуме да в неспокойном, ноющем сердце.

«Нет, я все-таки человек. Разума и сердца достаточно».

Дверь спальни затворилась за ним. Я уселась, сгорбившись на краю кровати, закрыла лицо руками, вытерла слезы. Пару долгих мгновений меня била дрожь, потом я вздохнула, опустила кулаки на колени, и взгляд мой упал на папку, лежащую поверх скомканной постели. Джафримель прав: я потеряла способность четко мыслить. Он вывел меня из терпения и тем самым помог прийти в себя.

«Сначала нужно дождаться ночи. А потом встретиться с Абракадаброй».