Гражданин галактики

Глава 8

У Торби были на выбор две возможности: или усыновление пройдет тихо, или с помпой, но и в том и в другом случае он будет усыновлен. Он выбрал первый вариант, что было благоразумнее, соответствовало желанию Старшего Офицера, которая держалась по отношению к нему достаточно недоброжелательно. Кроме того, хотя он чувствовал себя неустроенным и несчастным, в ожидании знакомства с новой семьей, он не мог не понимать, что изменение положения пойдет ему на пользу. Статуса ниже, чем у фраки, не было.

Но, что было куда важнее, папа наказал ему делать все, что скажет Капитан Крауса.

Усыновление произошло в обеденном салоне, в тот же день, после вечерней трапезы. Торби мало понимал из того, что происходит, и еще меньше из того, что говорилось, так как вся церемония шла на «тайном языке». Но Капитан подсказывал, чего от него ждут. Вся команда корабля, исключая тех, кто нес вахту, собралась здесь.

Когда внесли Старшего Офицера, все встали. Она заняла место на сидении во главе офицерского стола, где ее взяла под свою опеку невестка, жена Капитана. Устроившись поудобнее, она сделала жест рукой, и все сели, причем Капитан занял место справа от нее. Девушки, которые сегодня несли вахту по кухне, снабдили всех присутствующих чашами с тонко протертой похлебкой. Никто к ней не притронулся. Старший Офицер гулко ударила ложкой по чаше и произнесла несколько слов – кратких и выразительных.

Сын последовал ее примеру. Торби был удивлен, обнаружив, что часть капитанской речи точно соответствовала посланию, которое он доставил ему: он мог уловить последовательность звуков.

Старший Инженер, который был постарше Краусы, ответил, а затем несколько пожилых людей, мужчин и женщин один за другим брали слово. Старший Офицер задала вопрос и получила ответ хором – был единодушен. Ей не пришлось спрашивать, кто голосовал против.

Торби сидел в одиночестве на стуле и чувствовал себя не очень уютно.

– Иди сюда!

Торби поднял глаза и увидел, что Капитан и его мать смотрят на него. Он вскочил.

Окунув ложку в его чашу, старая женщина чуть притронулась к ней кончиком языка. Борясь с ощущением, что делает что-то кощунственное, но повинуясь указаниям, он, окунув свою ложку в ее чашу, осторожно сделал глоток. Нагнувшись вперед, она притянула к себе его голову и клюнула сухими губами в обе щеки. Он вернул ей этот символический поцелуй и почувствовал, как по телу у него пробежала волна гусиной кожи.

Капитан Крауса угостился из чаши Торби, а он – из его. Затем Капитан Крауса вынул нож и наметив точку между большим и указательным пальцем, шепнул на Интерлингве: «Думаю, ты не будешь орать». Он уколол его в намеченном месте.

Торби грустно подумал, что Баслим научил его переносить в десять раз более сильную боль. Кровь потекла струей. Крауса позволил ей стекать свободнее, чтобы образовалась ясно видная всем лужица, что-то громко сказал, а затем резко опустил ладонь так, что капли крови брызнули на палубу. Капитан наступил на них, растер подошвой, снова что-то громко сказал и обратился к Торби на Интерлингве:

– Теперь твоя кровь на стали, а наша сталь в твоей крови.

Торби была понятна добрая магия, которой ныне была повязана его жизнь, он воспринимал ее разумную логику. Он испытал прилив гордости от мысли, что отныне он – часть корабля.

Жена Капитана залепила ранку пластырем. Затем Торби обменялся едой и поцелуями с ней, а потом должен был подойти к каждому столу, и к своим братьям и дядям, сестрам, кузинам и тетям. Вместо поцелуев мужчины жали ему руку и крест-накрест хлопали по плечам. Когда он подошел к столу, где сидели незамужние женщины, то замедлил шаг, но выяснил, что они не собираются его целовать – они хихикали, повизгивали и, краснея, торопливо притрагивались указательным пальчиком к его лбу.

Пробегая рядом с ними, девушки, обслуживавшие сегодня кают-компанию, быстро сменили чаши с похлебкой – это была чисто ритуальная еда, символизировавшая тот скудный рацион, которым должны были довольствоваться в случае необходимости Люди, уходящие в космос, – изысканными блюдами. Торби должен был бы до ушей нахлебаться варева, не уясни он простой фокус: не есть, а только облизывать ложку, чтобы лишь почувствовать вкус. Но тем не менее, когда наконец он занял место как полноправный член Семьи за столом холостяков, то уже не чувствовал аппетита. Обрести сразу более восьмидесяти новых родственников было не так легко. Он просто устал.

Из своей каюты Торби был переселен в гораздо более роскошное помещение, предназначенное для четырех холостяков. Его сотоварищами по комнате оказались Фриц Крауса, старший неженатый молочный брат и старший по столу холостяков команды, Челан Крауса-Дротар, второй молочный двоюродный брат Торби, и Джерри Кингсолвер, его молочный племянник по старшему женатому брату.

Первой задачей Торби было выучить слова, обозначавшие родственные связи, в зависимости от которых он должен был обращаться к каждому из восьмидесяти новых родственников; он должен был усвоить малейший оттенок родства – ближнее или дальнее, среди старших и младших; он должен был выучить и другие титулы, с которыми надлежало обращаться к каждому.

Он должен был сопоставлять пять примет каждого члена команды «Сису»: внешность, полное имя (его собственное имя ныне было Торби Баслим-Крауса), семейный титул, титул, с которым этот член семьи обращается к нему, и ранг данного лица на корабле (такие, как «Старший Офицер», или «Второй Помощник Кока Команды»). Он усвоил, что к каждому лицу необходимо обращаться по фамилии, если речь идет о делах семьи, и в соответствии с рангом, если говорится о корабельных делах, а также по присвоенному имени, если старший позволяет это; в тех случаях, когда разговор касается социальных тем, клички практически отсутствовали, хотя их можно было употреблять только сверху вниз и никогда наоборот.

Жизнь на корабле представляла собой кастовую систему с таким сложным комплексом обязательств, привилегий и предписанных реакций на определенные действия, что строго расчлененное, зажатое многочисленными предписаниями общество Джаббула предстало сплошным хаосом. Жена Капитана была для Торби «матерью», но также она была Заместителем Старшего Офицера, и его обращение к ней зависело от того, что он хотел сказать. Тем не менее, она относилась к нему тепло и каждый раз подставляла щеку для поцелуя, так же, как и товарищу Торби по комнате и его старшему брату Фрицу.

Но как Заместитель Старшего Офицера она могла быть холодна, как сборщик налогов. В ее положении были свои трудности: она не могла занять пост Старшего Офицера до тех пор, пока старуха не соблаговолит умереть.

Теоретически Старших Офицеров выбирали; практически же это были выборы с единственным кандидатом. Крауса стал Капитаном, потому что таковым был его отец; его жена в силу своего семейного положения была заместителем Старшего Офицера и когда-нибудь она должна будет стать Старшим Офицером – и по этой же причине управлять им и его кораблем, как это делала его мать. Тем не менее, высокий ранг его жены был сопряжен с самой тяжелой работой на корабле, без передыха, потому что старшие офицеры служили всю жизнь… до тех пор, пока не умирали, если они не были сняты с поста, приговорены и вышвырнуты – то ли на планету с минимальными условиями жизни, то ли прямо в ледяной холод космоса – за нарушение древних законов «Сису».

Торби как усыновленный старший сын Капитана Крауса стал старшим мужским представителем этого клана (подлинной главой его была мать Капитана) и оказался старше трех четвертей своих новых родственников по клановому статусу (корабельного звания он еще не получил). Но старшинство отнюдь не сделало его жизнь легче. Ранг по праву давал и определенные преимущества. Но вместе с ними возникали и ответственность и обязанности, тяжесть которых была куда ощутимее, чем удовольствие от привилегий.

Освоить искусство нищего было куда легче.

Он был поглощен своими новыми проблемами и несколько дней не видел доктора Мадер. Он наткнулся на нее, когда бежал по коридору четвертой палубы, – теперь он передвигался только бегом.

– Привет, Маргарет.

– Здравствуйте, Торговец. А я уж было подумала, что вы не захотите больше говорить с фраки.

– Фу, Маргарет!

Она улыбнулась.

– Я пошутила. Спасибо, Торби. Я рада за вас – это был наилучший выход в этих обстоятельствах.

– Спасибо, я тоже так думаю.

Она перешла на Системный Английский, и в голосе ее прозвучала материнская озабоченность:

– Вас что-то беспокоит, Торби. Что-то не в порядке?

– Да нет, дела идут отлично. – Но внезапно он выпалил всю правду: – Маргарет, я никогда не смогу понять этих людей!

– В начале каждых полевых работ, – мягко сказала она, – я чувствую то же самое, и это кажется мне самым удивительным. Что вас беспокоит?

– Ну… я не знаю и никогда не смогу разобраться. Взять, например, Фрица – это мой старший брат. Он немного помогает мне – когда я путаю что-то и не оправдываю его ожиданий, он орет мне прямо в ухо. Как-то он даже ударил меня. Я дал ему сдачи, и мне показалось, что он прямо взорвался от возмущения.

– Влепили, как следует.

– Ну, он сразу же замкнулся и сказал, что может забыть все случившееся только из-за моего невежества.

– И он, в самом деле, забыл?

– Совершенно. Он стал сладким, как сахар. Я не знаю, отчего он впадает в мрачность… и не знаю, почему он изменился, когда я ему вмазал. – Он развел руками. – Это ненормально.

– Нет, это не так. Но кое-что здесь есть. М-м-м… Торби, я, наверное, смогу вам помочь, потому что я не принадлежу к Людям.

– Не понимаю.

– А я понимаю. Потому что это моя работа. Фриц появился на свет среди Людей, и многое из того, что он знает – а он очень умный молодой человек, – лежит в подсознании. Он не может объяснить это, потому что сам не знает всего, что ему известно, он просто действует. Ну, а я все эти два года сознательно усваивала все, что мне удавалось узнать. Возможно, я смогу помочь вам советом, когда вы стесняетесь что-то прямо узнать у них. Со мной вы можете говорить совершенно спокойно, ведь у меня нет никакого статуса.

– Ох, Маргарет, неужели вы, в самом деле, можете?..

– Как только у вас будет время. Кроме того, я не забыла, что вы обещали мне рассказать о Джаббуле. Но не буду вас задерживать, похоже, вы спешите.

– В общем-то нет, – застенчиво улыбнулся он. – Когда я спешу, у меня нет времени даже перекинуться с кем-то словом… да я и не знаю, КАК это сделать.

– Ах, да, Торби, у меня есть фотографии, имена, семейная классификация, распределение обязанностей на корабле всех его обитателей. Вам это пригодится?

– Еще бы! Фриц считает, что достаточно показать мне кого-нибудь и сказать, кто это такой, – и я уже всех знаю.

– Отлично. У меня есть разрешение на беседы с любым членом команды. Идемте ко мне. Эта дверь открывается в общий коридор, и вам не придется пересекать женскую половину.

Обложившись пасьянсом фотографий с данными, Торби пришлось приложить немало усилий, чтобы за полчаса постепенно впитать всю информацию – спасибо тренировке Баслима и аккуратности доктора Мадер. Кроме того, она подготовила генеалогическое древо «Сису» – первое, которое ему довелось увидеть.

Она показала ему место, где располагается на древе и он сам.

– Этот плюс означает, что, хотя вы находитесь в прямых отношениях с кланом, рождены вы вне его. Ваши называют себя «Семьей», но группировки можно считать фратриями.

– Чем?

– Определенными группами без общих предков, которые практикуют экзогамию, то есть женятся и выходят замуж вне пределов группы. Правила экзогамии продолжают иметь силу, модифицированные законами подбора супруга. Вы знаете, как работают супруги?

– Они обычно вместе несут вахты.

– Да, но знаете ли вы, почему на ходовых вахтах больше холостяков, а на вахтах в порту больше одиноких женщин?

– Нет, я не думал об этом.

– Женщины, которых принимают на борт с других судов, приходят в портах; холостяки же все свои, на борту. Каждая девушка из вашей команды должна пройти через такой обмен… пока она не сможет найти себе мужа среди очень незначительной группы. Видите эти имена, отмеченные синим крестиком? Одна из этих девушек может стать вашей будущей женой… если вы не найдете себе невесту на другом корабле.

При мысли об этой перспективе Торби опечалился.

– А я должен это делать?

– Если вы получите звание на корабле, соответствующее вашему рангу в семье, вам придется обзавестись дубинкой, чтобы отбиться от этого.

Торби разозлился. Запутавшись в семейных отношениях, он ощущал необходимость скорее в третьей ноге, чем в жене.

– В большинстве сообществ, – продолжала доктор Мадер, – практикуется и экзогамия и эндогамия, то есть, человек может найти себе пару и вне своей «семьи», но не выходя за пределы нации, расы, религии или тому подобной большой группы, и вы, Свободные Торговцы, не составляете исключения; вы можете скрещиваться родственными связями с другими группами, но вы не можете подобрать себе супруга из фраки. Но ваши правила привели к не совсем обычному положению; каждое судно представляет собой патрилокальный матриархат.

– Что?

– «Патрилокальный» означает, что жена входит в семью своего мужа; а матриархат… ладно, кто управляет кораблем?

– Ну как же – Капитан.

– Он ли?

– Да, Отец слушает Бабушку, но она стареет и…

– Без «но». Хозяин – это Старший Офицер. Это удивляет меня; я думала, что такое положение только на этом корабле. Но это является нормой у всех Людей. Мужчины ведут торговлю, управляют кораблем, отвечают за силовые установки – но женщина всегда является хозяином. В данных рамках это имеет смысл, и свадебные обычаи представляются достаточно терпимыми.

«Только не для меня», – подумал Торби.

– Вы еще не видели дочек корабельных торговцев. Они покидают свои корабли, стеная и заливаясь слезами… но попав на другой корабль, осушают слезы и полны готовности улыбаться и флиртовать, во все глаза высматривая себе мужа. И если она находит подходящего парня и не отпускает его, у нее появляется шанс когда-нибудь стать владыкой суверенного государства. До того, как она покидает свое судно, она никто – вот почему у нее так быстро высыхают слезы; именно так она может, вырвавшись из рабства, реализовать свой самый большой шанс. – Доктор Мадер отвела взгляд от записей. – Обычаи, которые облегчают людям совместное существование, никогда не планируются загодя. Но они ПОЛЕЗНЫ – или же они вымирают. Торби, тебя раздражает то, как ты обязан общаться со своими родственниками?

– Так оно и есть!

– Что является самым важным для Торговца?

Торби задумался.

– Ну, наверное, Семья. Все зависит от того, кто вы в Семье.

– Отнюдь. Самое главное – корабль.

– Когда вы говорите «корабль», имеется в виду «семья».

– Наоборот. Если Торговец чем-то не удовлетворен, куда он сможет деться? Космос, в котором у него нет корабля, не даст ему приюта; так же он не сможет представить себе жизнь на планете среди фраки, сама эта мысль вызывает у него отвращение. Его корабль – это его жизнь, воздух, которым он дышит, создан кораблем, и так или иначе он должен жить в нем. Но необходимость постоянно общаться с одними и теми же людьми почти невыносима, а избавиться друг от друга нет возможности. Напряжение может дойти до того, что кто-то будет убит… или погибнет сам корабль. Но люди умеют приспосабливаться к любым условиям. Ваша семья связана ритуалами, формальностями, определенными образцами обращения друг к другу, обязательными действиями и реакциями на них. Когда напряжение нарастает, вы прячетесь за этими формами. Вот почему Фриц не позволил себе впасть в гнев.

– Как это?

– Он не мог. Вы сделали что-то не так… но этот факт сам по себе говорит лишь о том, что вы еще невежественны. Фриц забыл об этом, затем вспомнил, и его гнев мгновенно испарился. Люди не могут себе позволить злиться на детей; вместо того они показывают им, как надо правильно поступать… и так до тех пор, пока эти сложные привычки не станут автоматическими, как у Фрица.

– Думаю, я понял. – Торби вздохнул. – Но это не легко.

– Потому что вы родились не в этом мире. Но вы усвоите это – и следовать этим законам станет не труднее, чем дышать, и столь же полезно. Обычаи говорят человеку, кто он такой, к чему принадлежит, что он должен делать. И лучше нелогичные правила, чем никаких; люди не могут существовать бок о бок без них. С точки зрения антрополога, «справедливость» значит поиск приемлемых обычаев.

– Мой отец – я имею в виду моего другого отца, Баслима Калеку – обычно говорил, что путь к поискам справедливости заключается в том, чтобы честно поступать с другими людьми, не обращая внимания на то, как они относятся к тебе.

– Разве это не похоже на то, что я говорила?

– Вроде бы так.

– Я думаю, что Баслим Калека именно так и относился к Людям. – Она потрепала его по плечу. – Не волнуйся, Торби. Работай не покладая рук, и когда-нибудь ты женишься на одной из этих прелестных девушек. И ты будешь счастлив.

Это пророчество не обрадовало Торби.